Петля (джен)

Нью Йорк, Художественный музей Бруклина

Ноябрь 2087 года

На месте преступления работали криминалисты. Каждые несколько секунд вспышки фотокамер отражались от стекла и ярко освещали затемнённый зал Бруклинского музея. Холодные каменные стены, колоны и пол главного зала на секунду освещались и тут же снова скрывались во тьме, не давая себя рассмотреть. К удивлению многих посетителей музея за почти две сотни лет своего существования музей никогда не реставрировали. Теперь главная часть здания, построенная ещё тогда, в конце девятнадцатого века, была лишь малой частью огромного стеклянного здания.

Главный пунктик современной архитектуры, который сохраняется ещё с первой четверти двадцать первого века — стекло. Всегда и везде. Потому что считается, что солнечный свет полезен для человека.

В две тысячи пятидесятых годах всю экспозицию главного здания Бруклинского музея скрыли за стеклом. Этому виной стал резкий технологический бум, посильнее, чем в начале века. Никого теперь не удивишь электромобилем, андроидом на улице или суперновороченной техникой. Казалось бы, что новые технологии — это хорошо, если бы их в своих целях не использовали преступники. Так специальные утолщённые и усиленные стёкла стали устанавливать в музеях, сумма коллекций которых превышает такую цену, что никто и представить себе не может. А Бруклинский художественный музей — самый крупный музей Нью-Йорка.

И сегодня ночью в этом охраняемом по последнему слову техники музее было совершено ограбление.

— Мы быстро его поймаем,— утвердительно проговорил один из детективов полиции Нью-Йорка Эйден Коулман. Но он, видимо, и сам был не уверен в своих словах. — Нужно быть психом, чтобы совершить ограбление в этом музее.

Его напарник, и наш главный герой, Майкл Браун, стоял прямо напротив дыры в усиленном стекле. Дыры в том самом стекле, которое было (как всех убеждали) невозможно пройти. А в этом стекле не одна дыра, а целых три, представляющих из себя идеально вырезанные прямоугольники.

— Наш псих смог вырезать ударостойкое стекло высшего класса и украсть целых три картины, которые оцениваются в,— на этом моменте речь Майкла перехватил директор музея Тедор Ривера:

— Один и пятьсот три.

— Вы смеётесь? — спросил Коулман. — Полторы тысячи долларов?

— Один миллиард и пятьсот три миллиона долларов, — поправили его,— молодой человек.

— Божечки кошечки, — удивился детектив.

— Эйден возьмёт у вас показания,— обратился к директору музея Майкл. — Расскажите ему об охране музея, кто работал в дневную смену, кто в ночную. И что именно украли с уточнением суммы каждого экспоната. Я поговорю с криминалистами,— закончил он, обращаясь к напарнику и сразу направился к что-то тихо обсуждающим экспертам.

Немного дальше в глубине зала была развёрнута база криминалистов, представляющая из себя несколько раскладных столов с раскиданными на них то тут, то там чемоданчиками и приборами для сбора и анализа улик. Кто-то из экспертов сказал бы, что в этом небольшом и временном царстве науки и криминологии царит полный порядок, но для Майкла это выглядело далеко не так.

— Что у вас,— детектив прервал далеко не самое тихое обсуждение какого-то факта экспертами. По своему опыту Браун понимал — дело простым не будет, если целая группа криминалистов не может прийти к какому-то общему соглашению.

— Кхм,— прочистила горло руководитель группы Анна Кортес и развернулась к детективу. — Работал явно профессионал своего дела. Защитное стекло было повреждено чем-то вроде лазерного резака, но... мы не уверены. Разрез очень чистый, без брака, так скажем. Сейчас подобные лазерные резаки работают со сбоями и следы бы остались на границах стекла. Здесь же весь разрез сделан за один раз. Наш вор либо смог достать какую-то новую модель резака,— её тут же перебил парень, которого, кажется, звали Скотт:

— А такого ещё не существует!

— Либо смог усовершенствовать уже существующую модель сам,— её снова перебили:

— Либо он из будущего.

— Вы можете не перебивать меня? — строго спросила Анна и болтливые коллеги немедленно опустили головы. — После разреза стекло удалили и положили в сторону с помощью стеклодомкрата. Дальше наш вор просто взял картины, упаковал и вынес.

— Отпечатки? — спросил детектив.

— Только если ты хочешь записать в подозреваемые несколько тысяч жителей Нью-Йорка. Но рядом с разрезами отпечатки посетителей немного стёрты. Думаю, преступник был в перчатках. Ткань не скажу — образца нет. На стене, где висели сами картины, тоже ничего.

— Наш преступник совсем ничего не оставил?

— Только размер ноги. Следов ботинок так же много, как и на стекле. Но один образец всё же есть. Ботинки бренда Common Projects, размер девять с половиной. Ваш вор, думаю, любит брендовые вещи,— Анна протянула детективу взятый со стола отпечаток подошвы преступника.

— Как бренд определили? — Майкл забрал отпечаток даже не посмотрев на него, и вложил в папку.

— С две тысячи шестьдесят седьмого года они отпечатывают название бренда на подошве,— в доказательство своих слов Анна немного повернулась и подняла правую ногу в сторону детектива так, чтобы было видно подошву с отпечатанным на ней названием Common Projects.

Майкл покивал головой и, прежде чем вернуться к напарнику, спросил:

— Что-то ещё?

— Абсолютно ничего,— Анна помотала головой и прикусила нижнюю губу. В её практике ещё не было такого, чтобы преступник не оставил каких-либо следов или улик. Скажем честно, что будет сложно найти одного человека лишь по отпечатку обуви и её бренду. Ей, как руководителю группы криминалистов, было стыдно за то, что они не смогли найти больше улик.

Детектив поблагодарил криминалистов за работу и на последок попросил всё таки снять все отпечатки пальцев, которые находятся рядом с разрезами в стекле. Может быть сейчас у них и будет несколько тысяч подозреваемых, но когда-нибудь их число сократится.

Браун вернулся к напарнику, который, к его удивлению, уже закончил опрос директора и теперь стоял и тупо пялился на полученные показания.

— Всё плохо, не так ли? — сразу сделал вывод.

— Да, сглазил я,— проговорил под нос Эйден, но Майкл всё равно его услышал, так как стоял достаточно близко. — В общем, утренняя смена включает в себя двадцать пять человек и тринадцать андроидов только здесь, в главном здании. Ночная двадцать человек и те же тринадцать андроидов. Завтра утром у нас будут записи с камер за последнюю неделю, но на ночные полагаться не стоит. Они только утром должны закончить профилактические работы, какие-то сбои на линии. На андроидов тоже рассчитывать не стоит. Все они — экскурсоводы и камеры у них начинают запись только в момент начала экскурсии.

— Эти записи нам всё равно нужны. Преступник наверняка посещал музей за несколько дней до кражи и мог попасть в кадр любого из андроидов. Особое внимание уделим посетителям, которые находились рядом с нашими пропажами.

— Тогда я запрошу записи и с глазных камер андроидов. И нам пришлют данные охраны дневной и ночной смены,— продолжил Коулман. — А у тебя есть что-то полезное?

— Только то, что наш преступник носит брендовые ботинки,— Майкл помотал головой и достал из папки отпечаток ботинка. — Common Projects, размер девять с половиной.

— Если размер девять с половиной, то рост должен быть немного выше ста семидесяти, но ниже ста восьмидесяти. Мужчина,— Эйден кивал головой, пока рассуждал о внешних данных преступника, и заметил зависший на нём взгляд напарника. — Ты чего?

— Не думаю, что мужчин с такими данными будет очень много. Ладно, — Майкл вздохнул,— сейчас едем домой. Утром ты займись записями с камер, а я посещу магазины бренда Common Projects. Узнаю, есть ли у них ботинки с такой подошвой.

— Да. Доброго утра, детектив Браун,— протянул Эйден, пожимая руку напарнику и уходя в направлении выхода из музея.

Браун отпустил криминалистов домой, попрощался с директором музея, пообещав что преступника найдут и сам ушёл домой. На самом деле, он сделал серьёзную ошибку. В полиции считается, что нельзя обещать что-либо жертве преступления, так как всегда есть вероятность того, что дело станет висяком. Однако детектив верил в то, что преступник будет найден, арестован и предстанет перед судом. И через несколько месяцев судебных разбирательств картины бы вернулись законному владельцу.

* * *

Поспать хотя бы немного детективу Брауну не удалось. Сказывается здесь и расстояние от места преступления до его дома, собственные проблемы со сном и внезапно свалившиеся на него обязанности воспитателя молодого поколения полицейских. В свои двадцать семь лет Майкл умудрился стать наставником для двадцати трёх летнего новенького Эйдена Коулмана. И наверное факт того, что молодой детектив не знает возраста своего напарника, спасал статус детектива Брауна.

В жизни Майкл человек спокойный, к разговорам не склонен, на эмоции скуп. Только роль ведущего детектива обязывает его доставать слова из словарного запаса и тратить их на новичка. Про Эйдена он знает только то, что написано в его личном деле. Родился в две тысяча шестьдесят четвёртом году, в июне. Из семьи мать да младший брат. Отец Бог знает кто, и Бог знает где. Отличник учёбы и полицейской академии, проблем никогда не доставлял. Абсолютно чистое, в общем, и скучное личное дело. Как у той части Большого яблока, которая не связана с криминалом (скажем сразу и честно, что малая часть).

Браун распихал личные вещи по карманам, взял папку с материалами дела, которые были получены ранее, и вышел из дома. Его путь лежал через любимую уличную кофейню Pretty Things, в которой он был постоянным и самым первым клиентом за весь день. Её хозяин, Джефф Нельсон, открывал кофейню ровно в шесть утра и уже улыбался самой приветливой улыбкой всем прохожим. Кофе всегда превосходно, лёд всегда в наличии, что необычно для кофеен в это время года, и настроение после всегда остаётся приподнятым. Магия харизмы хорошего хозяина? Возможно.

— Привет, Майк,— Джефф был единственным среди окружения детектива, кто называл его так. Хотя самому "Майку" это и не нравилось. Сам Нельсон считал, что путь к сердцу человека лежит через две вещи: кофе и имя, поэтому не обращал внимание на замечания своего постоянного клиента. Надо сказать, что клиент, в итоге, сдался. — Тебе как всегда, Вьетнамский?

— Привет, Джефф. Да,— ответил детектив, положив пятнадцать долларов на стойку, и уткнулся в свой телефон. Ему всё ещё нужно было найти ближайший магазин Common Projects.

— Новое дело? — спросил Джефф, пока заваривается кофе. — Сложное?

— Ты знаешь, я не могу обсуждать детали дела с гражданскими,— проговорил детектив, не отрывая глаз от карты города в телефоне.

— Твоё новое дело о краже картин в Бруклинском музее? — продолжил бариста, заставив Майкла удивлённо поднять на себя глаза. — "Таймс".

Майкл оторвался от телефона и схватил со стенда свежую газету "Нью-Йорк таймс":

"КРАЖА КАРТИН ИЗ БРУКЛИНСКОГО МУЗЕЯ: НОВОЕ ГРОМКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ВЕКА ИЛИ ХАЛАТНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ОХРАНЕ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ?

Ночью с 11 на 12 ноября в Бруклинском художественном музее была совершена кража трёх картин общей стоимостью 1 503 000 000 доллара. Неизвестно, какие именно картины были похищены, но предположительно это работы грузинского художника Левана Сонгулашвили, представленные на выставке "BLACK SEA" в Германии, в 2018 году.

Леван Сонгулашвили умер в 2071 году в возрасте 80 лет. В течении всей своей жизни художник тесно сотрудничал с Бруклинским художественным музеем. Первые картины попали в коллекцию музея ещё в 2015 году, когда Сонгулашвили было ещё 24 года. Поэтому на закате своей жизни он передал музею большую часть своих работ.

При жизни Леван Сонгулашвили стал первым грузинским художником, получившим степень магистра в Нью-Йоркской академии искусств в живописи. Его работы получали множество восторженных отзывов и наград, и оставляли сильный эмоциональный след в душе каждого зрителя. Работы художника можно назвать культурным наследием, которые Америка была обязана сохранять на протяжении многих веков, наравне с "Моной Лизой", которая не покидала Лувр с 1945 года.

Можно ли говорить о том, что Бруклинский музей искусств обеспечил достаточно надёжную охрану для картин Левана Сонгулашвили? Директор музея не раз говорил о том, что вся экспозиция музея защищена от вандалов и грабителей по первому слову техники и что подобное преступление будет возможно "только через 100 лет". Но что мы имеем в итоге? Всего через 16 лет из "защищённого по последнему слову техники" музея было похищено три картины.

Общественность считает, что Бруклинский художественный музей и, в частности, его директор Теодор Ривера, должны понести финансовую ответственность за халатность в обеспечении безопасности экспонатов музея."

Дочитав статью, Майкл, не без раздражения, сложил газету и убрал её подмышку, туда же, где была папка с делом. В голове сразу начали всплывать образы всех участников дела, которые могли за каких-то четыре часа слить информацию какому-то не очень хорошо спящему журналюге. Да так, чтобы этот журналюга успел напечатать статейку, отправить её редактору и пропихнуть её в печать. Теперь в повестке утренних событий у детективов не только кандидат на висяк, но и толпа журналистов.

— Майк, не зацикливайся на этой статье,— вклинился в мысленные рассуждения детектива Джефф. — Её написал какой-то выпускник с факультета журналистики. Никто даже внимания не обратит.

— Квентин Беннетт,— прочитал Майкл имя журналиста в ссылке после статьи. — Никто не заметит,— он покивал головой своим словам, но тон его был крайне саркастичный.

— Я уверен в этом,— твёрдо настаивал на своём Джефф. — А ещё я уверен в том, что ты быстро раскроешь это дело,— Нельсон поставил перед Майклом стакан готового холодного кофе, рядом положил деньги. Те самые пятнадцать долларов. — Моему постоянному клиенту сегодня бесплатно. Удачи.

— Спасибо,— забрав кофе и деньги детектив пошёл в сторону метро. Ему нужно было проехать, скажем мягко, несколько станций метро, чтобы попасть в нужный ему магазин. От 169 улицы в Квинсе на Спринг стрит в Нижнем Манхеттене, а это (упрощу всем задачу) со всем временем в пути и пересадками занимает примерно полтора часа. Но это был куда более лучший вариант, чем такси, которое могло собрать все утренние пробки.

В общем, со всеми проблемами в виде быстро выпитого кофе из-за надоедливого андроида на входе станции, обычной для метро мегаполиса толкучки в метро и двух пересадок Майкл добрался до нужного магазина примерно к восьми утра.

Над входом висит большая вывеска, крупными белыми буквами сообщающая прохожему название магазина Common Projects. Когда-то построенное из кирпича здание было в какой-то момент перестроено и теперь стало такой же типичной для Нью-Йорка стекляшкой, как и другие здания, характерные больше для крайних районов города. Раньше этот город у людей больше ассоциировался с каменными постройками, узкими улочками и, почему-то, дождём.

— Доброе утро,— администратор поприветствовал детектива сразу, как тот вошёл в магазин. — Вам что-то подсказать?

— Да,— Майкл прочитал имя администратора на бейдже,— Картер. Меня зовут Майкл Браун, я детектив из полиции Нью-Йорка.

— Не каждый день к нам заходят служители порядка. Можем и вам что-то подобрать,— Картер заулыбался и, детектив сказал бы, засветился в энтузиазме.

— Мне только нужна ваша помощь в текущем деле,— внёс ясность Браун и достал из папки отпечаток следа ботинка с печатью бренда Common Projects. — У вас есть такие ботинки?

Картер взял из рук детектива отпечаток и стал внимательно его рассматривать. В какой-то момент его выражение лица медленно сменилось с задумчивого на хмурое. Он приложил левую руку и подбородку и поводил по нему пальцами несколько раз. В какой-то момент администратор пошёл вглубь магазина, детектив последовал за ним. Они прошли мимо стеллажей с различного вида сникерсами и кедами, и остановились у стеллажей с кожанными ботинками. Картер начал переворачивать каждый и сверять с имеющимся отпечатком подошвы.

— Думаю, что печать подделка,— заключил Картер и вернул отпечаток детективу.

— Почему?

— Это точно подошва кожаных ботинок, вроде тех, что есть у нас. Но ботинок именно с такой подошвой у нас нет. Печать очень схожа с оригинальной, точнее неотличима от неё, я бы сказал. Но, так как таких ботинок у нас нет, это не могут быть Common Projects.

— А может быть такое, что такие ботинки есть в другом магазине, но не у вас? — задал уточняющий вопрос детектив.

— Нет, не может. Во всех наших магазинах ассортимент абсолютно одинаковый. Поэтому я со стопроцентной уверенностью вам говорю, что это,— Картер ткнул пальцем в отпечаток,— качественная подделка.

— Понятно,— Майкл убрал отпечаток обратно в папку и направился к выходу из магазина, бросив: — Спасибо за сотрудничество.

— Может быть мы всё же что-то подберём для вас? — спросил вдогонку администратор, но ответом ему был лишь звук захлопнувшейся входной двери. — Чёрт.

* * *

В полицейском участке каждый день с восьми утра и до самого вечера было шумно. Вы хоть представляете сколько людей каждый день приходят сюда просто ради того, чтобы дать о себе знать? В основном, это старики. Они придумывают абсолютно абсурдные причины для обращения в полицию, получают отказ в возбуждении дела, уходят и возвращаются уже завтра, чтобы пройти точно такой же путь. Есть те, кто приходят по делу, но абсолютно пустяковому (кошка, к примеру, потерялась). Третьи обращаются с серьёзными вопросами, следующие отмечаются у дежурного, потому что вышли по УДО, и последние приходят на допрос. Проходимость одного полицейского участка Нью-Йорка в день точно такая же, как проходимость музея за половину дня. В этом детектив Коулман не сомневался.

Эйден сидел, откинувшеэись на спинку стула, стараясь не уснуть за просмотров многочасового видеоряда из музея. Новенький детектив любил фильмы всей душой. Особенно детективы, из-за чего и выбрал эту работу. Но реальность ударила по нему тяжеленной сковородой, потому что такого скучного занятия он в жизни не видел. А ведь в фильмах преступник сразу попадается в кадре и ву-а-ля, дело раскрыто.

За прошедший час от рабочего дня он успел просмотреть на быстрой перемотке целых два рабочих дня музея и получить по спине от начальника за то, что допустили журналиста на место преступления. Вот только никакого журналиста на месте преступления не было, в этом Коулман был уверен. Поэтому для него оставалось загадкой то, как этот парень, Квентин, вообще мог получить информацию.

Время десять тридцать и видео с третьего рабочего дня музея снова ничего не дало. Парень нажал на паузу, широко раскрыл глаза, поднялся и пошёл заказать настолько дешёвого кофе, насколько был низок его ценник. Всё было лучше, чем обычный чай (а за английскими чайными церемониями Эйден замечен не был, уж поверьте) или вода. Уже рядом с автоматом детектив чуть не столкнулся со своим напарником, а всё из-за того, что лифт находился сразу за углом.

— Доброе утро,— сонно поздоровался Коулман. Майкл посмотрел на него с прищуром, а потом на свои часы.

— Десять тридцать пять, а ты спать хочешь?

— Детектив Браун,— начал ныть младший, прикрыв глаза,— я же не бездельничаю тут. Я просматривал записи с камер, которые нам прислал музей. Вы знаете, насколько это скучно?

— Есть результаты? — спросил Майкл, наблюдая за тем, как тонкие пальцы выбирают напиток (Господи, двойной эспрессо) и вносят наличку.

— Нет, вообще ничего нет. Женщины, дети, мужчины и никого, кто бы показался хоть немного странным, — Коулман вздохнул, когда аппарат после долгого гудения начал готовить напиток. — Я только три дня просмотрел. Целая неделя видеодорожек впереди.

— Мгм,— Браун кивнул головой, когда дослушал напарника. — Отправь мне копию за последние рабочие дни. Я позвоню в "Таймс" и присоединюсь к тебе. А! Отправь криминалистам запрос. Пусть сверят отпечатки со стекла с отпечатками охранников из ночной смены.

— Вы думаете, могут быть вовлечены сотрудники охраны?

— Да, думаю. Мы живём в конце двадцать первого века и у нас есть андроиды, которые раньше нам только снились и в играх встречались. Если бы охранниками были андроиды, я бы не сомневался ни в чём. А у людей на плечах сидят демоны, нас много чего искушает.

— А звонок в "Таймс" по поводу статьи? — Коулман забрал напиток из автомата и вместе с напарником направился обратно к рабочему месту. Их столы находились друг напротив друга, как и всегда в полицейских участках.

Ответом на заданный Эйденом вопрос послужило молчание. Майкл считал, что глупые вопросы не требуют ответа, да и такая форма является более красноречивой. Позволяет собеседнику осознать суть заданного вопроса и оценить его целесообразность. И младший детектив, конечно, понял свою ошибку (ещё бы, они вместе уже полтора месяца; вы бы тоже привыкли) и решил сменить тему:

— А что вас искушает, детектив?

— Кофе со льдом,— ответили ему.

Коулман хотел уже было спросить, не холодно ли сейчас для подобного напитка, но вспомнил, что в кофейнях сезонные меню. В ноябре продавать холодные напитки никто не будет. Эйден, к его счастью, не знает о кофейне Pretty Things рядом со станцией метро "169 стрит", где холодный кофе подают круглый год только для одного постоянного клиента.