Вам не удастся сломить меня, отец... (джен)

Настоятельница постучала в дверь кельи.

— Дарья, спустись в приемную, приехал твой отец и безотлагательно желает тебя видеть.

Восемнадцатилетняя Дарья Иванова, послушница Знаменского монастыря, поднялась с колен.

— Хорошо, матушка, я сейчас приду, — отозвалась девушка и действительно направилась вниз, хотя и без особой спешки. Она не понимала, зачем ее отцу, помещику Иванову, потребовалось приезжать к ней сегодня, ведь за те 10 лет, что она провела в монастырских стенах, он навещал дочь всего несколько раз, да и во время этих редких свиданий Даше было не о чем с ним разговаривать…

Николай Автономович Иванов действительно находился в монастырской приемной, удобно расположившись в кресле.

— Мне сказали, батюшка, что вы хотите со мной побеседовать, — начала Дарья, слегка поклонившись отцу.

— А вы не слишком-то рады меня видеть, Дарья Николаевна? — слегка усмехнулся рослый, широкоплечий мужчина.

— Я не знаю, отец, зачем вам понадобилось приезжать сегодня, — пожала плечами девушка. — У меня через две недели пострижение, я усиленно готовлюсь…

— Вот по этому вопросу я и приехал, — перебил ее Николай Автономович. — Вы не будете монахиней, Дарья Николаевна, я сегодня забираю вас домой. Через неделю вы обвенчаетесь с Глебом, племянником братьев Салтыковых, мы с ними уже все решили, и я жду от вас беспрекословного послушания, как и подобает настоящей дочери потомственного дворянина.

Даша, побледнев, отступила к стене, но в то же время ее глаза загорелись странным, недобрым огнем.

— Отец, я ведь неоднократно вам говорила, что не собираюсь выходить замуж, что желаю остаться в монастыре, ведь мое призвание — служение Богу, — начала она.

— Дарья Николаевна, я уважаю ваше рвение в молитвах, — уже более резко оборвал ее Иванов. — Однако на первом месте для меня находятся интересы семьи, и Салтыковы находят вас прекрасной невестой для своего племянника. Даю вам час на сборы, после чего ожидаю вас в карете, довольно тратить время на бесполезные пререкания, дочь моя.

Но Дарья и не подумала подчиниться этому приказанию. На ее лице появилась слабая, загадочная улыбка.

— Что ж, отец, — негромко произнесла она. — Я не хотела так с вами поступать, но, видимо, придется, вы не оставляете мне выбора. Я знаю, что вы сделали с моей матерью, что на самом деле она вовсе не умерла и вы вместе с нашей настоятельницей прячете ее в подвале в клетке, как дикого зверя!

Иванов, смертельно побелев, начал хватать ртом воздух.

— Откуда вы.. Как вы… — прохрипел он.

— Да неважно, как я узнала, отец, — еще более спокойно и твердо проговорила Даша. — Важно то, что если вы не прекратите меня принуждать к браку с каким-то Салтыковым, все узнают о том, что вы совершили немыслимый подлог, и вы сами понимаете, что вас ожидает в таком случае.

Несколько минут прошло в молчании.

Николай Автономович пытался прийти в себя, сжимая руками голову, девушка внимательно наблюдала за ним.

— Вам не удастся сломить меня, отец, — снова прозвучал ее голос. — Моя жизнь — в этом месте, в монастыре, никакой другой я не хочу. Более того, наша настоятельница стара и больна, и она не раз говорила, что желает видеть своей преемницей именно меня, причем остальные сестры ее поддерживают. Недалек тот час, когда я получу здесь настоящую власть, и тогда я освобожу мать, она мечтает лишь о том, чтобы дожить до этого времени, а пока я ее навещаю едва ли не каждую ночь…

Иванов с отчаянием смотрел на дочь, не в силах произнести ни слова.

— Я думаю, отец, вам надо выехать уже сейчас, если вы хотите попасть в свое поместье до наступления темноты, — почти приветливо обратилась к нему Дарья. — А у меня скоро начинается вечерняя служба, которую я, разумеется, не стану пропускать…

Николай Автономович, с трудом поднявшись с кресла, медленно направился к двери…

Через два года Дарья Иванова, принявшая монашество под именем сестры Доримены, возглавила Знаменский монастырь. Ее мать скончалась несколькими месяцами ранее, а новая настоятельница после смерти отца пожертвовала монастырю все унаследованное ею состояние.