К чему столько жестокости, Артур? (джен)

Знаешь, Артур, твоя история до глубины души поразила меня еще в подростковом возрасте, я ее отлично помню и сейчас, хотя с тех пор, как я узнала про тебя, уже прошел не один десяток лет. Ты, юноша из вполне благополучной и состоятельной семьи, решил убежать на другой континент, в другую жизнь из-за того, что ты открыл ложь человека, которого буквально боготворил едва ли не с младенчества, и из-за предательства любимой девушки, как ты в то время считал…

Потом ты вернулся в Италию — но вернулся неузнаваемым. Ты стал именно Оводом, как тебя называли товарищи по партии, язвительным, саркастичным и даже жестоким человеком. Не спорю, ты действительно очень много перенес в Южной Америке, я даже удивляюсь тому, что ты остался жив… Но то, как ты впоследствии вел себя с отцом и Джеммой, заставляет все же осудить тебя, хотя ты считаешься сугубо положительным литературным героем и критика предписывает восхищаться тобой и твоими поступками.

Артур, ведь твой отец, кардинал Лоренцо Монтанелли, никак не мог открыть тебе правды. Он понимал, что в твоих детских и юношеских глазах эта истина разрушит твое представление о нем и о твоей матери, что весь твой мир рухнет и ты не сможешь более его уважать, что и произошло в итоге… Но ты так и не простил ему лжи, ты мстил ему до самой последней минуты, а ведь это было жестоко, Артур… Ты пытался свести счеты из-за своей трагедии и последующих мучений в Америке, но ведь это был твой выбор — уплыть на корабле в далекую страну, почему же ты так стремился наказать других людей? Ты сосредоточился только на своих страданиях и даже не пытался понять ни отца, ни возлюбленную, ведь с Джеммой ты также вел себя просто безжалостно, не думая о том, что она, как и ты, ранее оказалась обманутой, а потом тоже выстрадала немало, потеряв мужа, сына и постоянно думая о твоей гибели…

Артур, мне, конечно, было тебя очень жаль и на протяжении чтения книги, и в финале. Но я не могу оправдать твоего поведения с отцом и любимой когда-то женщиной, ты счел себя вправе наказывать их, но ведь даже пережитое не дает тебе права на такую жестокость и беспощадность, ты не хотел даже подумать о том, сколько они оба выстрадали из-за тебя…

Я считаю — все могло бы еще сложиться иначе, если бы ты, Артур Бёртон или Овод, хотя бы попытался понять и простить, не думая только о себе и своей несчастной судьбе…