Фениксы живучие? (джен)

Марко проснулся на груди Отца. Столь давнее и приятное, но забытое чувство тепла и безопасности. Старик безмятежно спал, храпя во всю силу своих лёгких. Его грудь вздымалась, укачивая Феникса и возвращая в сон. Но Марко не мог сейчас поддаться этому чувству. Ведь Ояджи уже два года лежал в могиле. Два года как нет Эйса. Два года как Марко носит маску сильного и весёлого капитана. В то время как душа истекает кровью, а сердце от испытываемой боли останавливается. Но Феникс живёт, ведь он живучий, ведь он сильный, ведь он нужен своей семье. Если он сдастся… если даст слабину… все его усилия пойдут на дно моря. Он устал, он ранен в душе, но каждый раз, мучимый кошмарами по ночам, днём он демонстрирует уверенность в завтрашнем дне.

— Всё будет хорошо, — говорит он братьям.

— Я хочу умереть тогда в Маринфорде рядом с вами! — кричит сердце.

И вот сейчас его уставший разум очередной раз подкидывает ему видения тёплых моментов, чтобы сменить их отчаянием и болью. Или, может, это нападение врага с таким странным действием дьявольского плода, как иллюзия или морок?

Отец… Такой безмятежный и живой. Не стоит на поле боя, истекая кровью, а спит в своей каюте, в которой приютил и своего беспокойного первого помощника. Марко не двигается, боясь спугнуть видение, сменить его на другое. И он продолжает, лёжа, задрав голову, разглядывать подбородок Белоуса. Знакомые черты, даже запах алкоголя от старика, который снова припрятал под кровать пару бочонков саке.

Феникс плачет, сам этого не замечая, по щекам текут слёзы, а всхлипы сдерживаются с трудом. Он два года мечтал вернуться в те беззаботные дни, когда кошмар можно было так просто прогнать, заявившись к старику и уснув у него на груди. Почему-то пока тот был рядом, кошмары никогда не возвращались, будто, боясь гнева сильнейшего в мире человека. Но что делать, если этот старик и есть сон, который не хуже кошмара причиняет боль? Видимо, Феникс-мазохист, раз уж хочет, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Лишь бы только отец не проснулся, и Марко не увидел в его глазах боль или разочарование.

Это ведь сон? Здесь не надо быть сильным? Здесь тебя не увидят твои братья? Здесь лишь твои воспоминания и страхи. Можно ли хотя бы во сне стать слабым? Попросить о помощи? Кричать? Кричать громко, как давно хотел Марко, но не мог. Не мог показать всем, что он больше не тот непоколебимый заместитель капитана. Что и у его силы исцеления Феникса есть слабые места. И душу ему не исцелить. Один раз… За два года… Никто не узнает, а ему станет легче.

И он закричал. Громко, надрывно. Тело под ним дёрнулось и замерло, переставая храпеть. А он кричал. Не обращая внимания на слёзы, Марко закрыл глаза. Сдавленно хрипя, он продолжал кричать, надрывая голосовые связки. Почувствовав, как большая рука Ньюгейта легла на его спину. Марко спрятал лицо, прижав к груди Белоуса, продолжая истошно кричать. Он чувствовал, как тёплая рука, дрожа, гладит его по спине. Слышит, как тихий голос спрашивает, что случилось. Приснился ли ему кошмар, и может ли он посмотреть ему в глаза. Заботливый голос отца, а не гневный приказ Йонко. Как давно Марко его не слышал. Но Феникс кричал, надрывно плакал, не отвечая на слова старика. Прижимаясь всем телом к его груди и торсу. Он бил кулаком по груди старика, царапая его когтями, не до крови, конечно. Но так неосознанно он хотел показать, насколько ему больно.

В каюту капитана кто-то вбежал и начал кричать. Послышался лязг металла. Джозу, Куриэл и Атмос взволнованно оглядывали каюту капитана, держа в руках оружие. Белоус прикрыл своей рукой Марко так, чтобы его нельзя было разглядеть, и жёстким голосом приказал им выйти и не заходить к нему. Успокоить остальных членов семьи и никого не впускать к нему. Те, тут же подчинившись, выбежали наружу, откуда уже слышалось множество голосов. Рука Белоуса из защитного жеста снова вернулась обратно на вздрагивающую в судороге спину Марко, аккуратно поглаживая. Он больше не пытался дозваться своего сына и просто ждал, пока тому полегчает. К удивлению Марко, столь бурное проявление эмоций забрало у него все силы, и тот уснул.

…

Проснувшись через пару часов, Марко огляделся. Ему было тепло и темно. Что-то тяжёлое держало его на месте, не причиняя вреда. Феникс пошевелился, замечая, как преграда тут же исчезает, пропуская яркие лучи солнца. Было уже утро. Привыкнув к свету, Марко огляделся, в ужасе замирая. Он находился в каюте своего отца и по-прежнему лежал у него на груди. Ояджи смотрел пристально и напряжённо, в глазах застыл страх вперемешку с беспокойством. Под глазами залегли синяки. Он явно не спал этой ночью.

— Как ты себя чувствуешь, сын мой? — тихо спросил Белоус.

— Плохо, отец. Мне очень больно. — Глаза старика расширились в изумлении.

— Что случилось?

— Ох, ты и так это знаешь. Я знаю…

— Знаешь что?

— Что для меня было бы лучше умереть, — обречённо и хрипло ответил Феникс.

Он сорвал горло. Оно ему саднило. Можно ли сорвать горло во сне? По-видимому, да. Глаза Ньюгейта расширились ещё больше, а в них уже бурлил не страх, а ужас.

— Что ты такое говоришь, Марко?

— Я люблю тебя, отец. Всех вас. Прости… Прошу, прости… Я так бесполезен в бою. Так никчёмен и жалок, — проговорил Марко, снова впадая в уныние.

— За что ты извиняешься? — Беспокойный голос Белоуса выражал неподдельное беспокойство.

— Я потерял всё. — Белоус медленно сел на кровати, придерживая рукой под спину Марко, чтобы тот не упал. Посмотрев теперь сверху вниз на своего сына, Ньюгейт спросил:

— Что ты потерял?

— Душу, отец, — мёртвым голосом сказал Марко, медленно пытаясь спуститься с высокой кровати старика.

Он нашёл аккуратно стоящую у кровати свою обувь. Одеваясь в полной тишине. Лишь когда Феникс подошёл к двери, стремясь покинуть каюту капитана, Белоус снова заговорил:

— Сын мой, что бы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне и поделиться своей тяжёлой ношей.

— Нет, отец. Не могу. В этом-то и проблема, — пробормотал Марко, покидая каюту и встречая дневное солнце, звук волн за бортом и, к удивлению, тихие разговоры накама. При его появлении все разговоры смолкли. На него устремились множество взглядов. Не обращая на это внимания, Феникс поплёлся в свою каюту. Зачем? Неважно, это же сон. Он всё равно окажется в другом месте.

К удивлению, он оказался там, где нужно, и за ним никто не шёл. А нет, через минуту послышался стук в дверь, и вошёл Тэтч.

— Эй, Марко, я принёс тебе горячее молоко с мёдом. Помогает от бессонницы. Возьми! — со своей дружелюбной улыбкой предложил командир четвёртой дивизии.

От его голоса Феникс вздрогнул, медленно обернулся. Он знал, что этого нельзя делать. Но желание увидеть его было сильнее. Кок стоял целый и довольный жизнью, а в груди Марко остановилось сердце.

Мужчина с дурацким бомбадуром на голове, который тот называл причёской и тратил несколько часов на укладку и тонны лака, качнул головой в сторону стакана с пивом.

— Уйди, Тэтч, не мучай меня.

— А? Не знал, что ты так молоко не любишь. Или мёд? Ты хоть знаешь, как его сложно сохранить на корабле, полном сладкоежек?

— Какой сейчас год?

— А… Ничего себе, ты заболел… У нас врач на корабле, (но) ты горячку подхватил! А я думал, твой дьявольский плод нивелирует любые болячки.

— Просто ответь, — произнёс Марко, видя настороженный взгляд друга. Тот обернулся, быстро ища что-то глазами на стене, после чего указал рукой на висящий календарь.

— А я думал, ты просто так дни в календаре зачёркиваешь. Что, старость не радость, мой друг?

Ничего не говоря, Феникс смотрел на календарь, делая свои подсчёты. Неделя до убийства Тэтча. Кивнув своим мыслям, он вышел из своей каюты. Неугомонный кок последовал за ним.

— И зачем ты к себе шёл, если теперь уходишь? О, отец! А я тут пытаюсь заставить Марко молочка попить, — помахал кок рукой приближающейся большой фигуре Белоуса.

Игнорируя всё вокруг, Феникс побежал в сторону от них. Перепрыгнул бортики корабля, сиганул в море. Чтобы утопиться? Проверить, что это не сон? Или проснуться?

Крика Тэтча и удивлённого вздоха Ояджи он уже не слышал. Погружаясь в холодные воды Гранд Лайна, закрыв глаза, набрал полные лёгкие солёной воды. Кислорода не было. Чья-то сильная рука схватила его за запястье и потянула вверх. Всплыв на поверхность, ему тут же кинули верёвку.

Уже очень скоро двое мокрых мужчин лежали на палубе корабля, когда остальные ошарашённые члены семьи столпились рядом. От всегда сдержанного и собранного первого помощника они такого не ожидали и не находили причин такого поведения.

— Сын мой, зачем ты это сделал? — задал Белоус вопрос пришедшему в себя Марко.

— Жарко стало, — солгал Феникс. И по нахмуренным бровям отца понял, что ему не поверили, но и допрашивать при всех не будут.

— Идём со мной! — Безапелляционно приказал старик.

Марко, не сопротивляясь, поплёлся следом. Оказавшись в каюте Ояджи, тот не лёг на кровать, как раньше, а напряжённо сел, позволяя своему сыну не задирать так высоко голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что случилось, сын мой? — повторил свой вопрос Белоус.

— Убей меня.

— Что? — не понял Белоус.

— Убей меня. Я должен проснуться. У меня ещё много дел.

— И как смерть связана со сном? — недоумённо уточнил Ньюгейт.

— Иначе проснуться не получается. А этот сон явно затянулся.

— А если это не сон?

— Значит, я сошёл с ума.

— За одну ночь с ума не сходят, сын мой.

— А за два года — да.

— Расскажи мне, я смогу помочь.

— Ты и так взял на себя слишком много, ёи. Я раньше лишь догадывался, как сложно держать всю семью вместе. Но испытал это на собственном опыте. И не справился. Даже тебя это переломило, мне же остаётся лишь держаться.

— Кто-то из братьев тебя обидел? — сделал свои выводы Белоус.

— Да, отец. Одна крыса затаилась в нашей семье и утопит в гнили своей души всю семью.

— Предатель?

— Хуже. Убийца своих накама.

— Кто?

— Это неважно, отец. Мёртвых не вернуть, а его не остановить. Уже слишком поздно.

— КТО?! — яростно взревел Йонко. Белоус был в бешенстве. Главное правило его корабля нарушено, а он не знает об этом. Его первый сын явно "ранен", но молчит об этом.

Марко устало посмотрел на фантом своего отца, что символизировал собой разгневанного Йонко, каким его Феникс давно уже не видел с гибели Одэна.

— Ты узнаешь об этом через неделю. А я буду вынужден видеть это, раз уж не могу проснуться.

— Почему ты так уверен, что спишь?

— Потому что мёртвые так просто не возвращаются, — пробормотал Марко, покидая каюту капитана.

Белоус ещё долго сидел один, обдумывая сказанное Марко. Тот был не склонен врать или преувеличивать: пока не получит точные данные и доказательства чего-либо, он тревожить [других] не станет. Значит, он что-то знает, но уверен, что всё это сон. Пазл не складывался, а помочь было некому.

…

В тот самый день, когда командиру 4-ой дивизии было суждено умереть от руки накама, Марко уже точно знал, что этот странный затянувшийся сон никак не заканчивается. Чем бы по итогам всё это ни закончилось, он не должен упустить возможность повернуть историю семьи в другую сторону. Всю эту неделю за Фениксом пристально наблюдали братья и встревоженный Ояджи. Сегодня же Марко был на взводе и, похоже, от отца и присутствующих командиров дивизий это не укрылось. Тэтч нашёл Дьявольский плод сегодня утром и похвастался этим перед всеми. Весь день тот ходил задумчивый и не замечал странных взглядов Феникса.

Как только на корабль опустилась ночь, Феникс тихо подошёл на палубу. Он собирался караулить Тэтча всю ночь. Как он чувствовал волей наблюдения, Тэтч был на кухне. Ждать пришлось пару часов. Благо корабль был плохо освещён, а Феникс знал все укромные места благодаря неугомонному Эйсу. Вот вдали показалась крупная фигура, идущая в его сторону. Пропустив предателя в вотчину кока, Феникс прошмыгнул следом. Он видел, как Тэтч берёт большой кухонный нож со стола, медленно приближаясь к сидящему Тэтчу. Не став больше ждать, Марко покрывает тело голубым пламенем, превращая ноги в лапы птицы. Обхватив лапой шею врага, острые когти впились в кожу. Второй лапой он целился в руку с ножом, пока огненные крылья били по лицу Тэтча, дезориентируя того. На шум Тэтч обернулся, успевая заметить мелькнувший возле него нож и ярко горящие перья на крыльях.

Тич поворачивался из стороны в сторону, ударяясь об столы и стены, пытаясь своей массой сдавить противника. Марко же продолжал атаковать лапами, перемежая удары кулаков. Наконец, Маршалл Д. Тич, вспомнив о своём оружии, атаковал Феникса. Марко располосовало лицо, которое тут же покрылось пламенем. Их бой вышел за пределы кухни, на палубу Моби Дика, где уже стояли командиры дивизий и сам Белобородый. Увидев драку, они настороженно косились на обоих, бой которых сам по себе прекратился. Минуту молчания прервал тихий голос кока:

— Отец, Тич пытался меня убить. Марко, спасибо, что спас.

Получив такую отмашку и определив свою цель, командиры дивизий направили своё оружие на Маршалла. Глаза Белоуса сверкнули бешенством, и он покрепче перехватил свою нагинату.

— Что ты скажешь в своё оправдание, Тич?

— Отец, это ошибка. Я не виноват. Всё не так. Я же твой сын! Это Марко напал, я лишь защищался.

— Да как ты мог, Тич, ты же наш накама! — закричал Эйс, тут же бросаясь на противника.

Помня, как безрассудно тот погиб, Марко не стал рисковать и так же бросился на противника. Снова завязалась драка, в которой предатель был откинут прямо под ноги Йонко.

— Отец! Спаси! Они обезумели. Ты же не дашь убить своего сына?!

— Ты мне не сын, Тич. Убийцы собственных накама должны умереть. Таково правило моего корабля. И я как капитан обязан это сделать, — зло проговорил сильнейший человек в мире, опуская свою нагинату на голову предателя.

...

Всю ночь корабль Йонко шумел. Члены экипажа обсуждали происходящее, пока командиры дивизий даже не пытались призвать всех к порядку. Они были не менее подавлены. Командир второй дивизии Эйс сидел рядом с Тэтчем и Белоусом. Огненный Кулак просил прощения за поступок Тича. Ведь он его командир и не заметил, не понял заранее. Со стороны было даже непонятно, кто кого успокаивает. То Тэтч, то Эйс переходили из состояния ярости в апатию или слёзы. Белобородый старик просто наблюдал за всем, не говоря ни слова. Его пристальное внимание занимал лежавший на его руке первый помощник. Как только бой окончился и тело мёртвого предателя сбросили за борт, Феникс, будто разом лишившись всех костей, рухнул на палубу корабля. Больше ни на что не реагируя, Феникс тихо бормотал себе что-то под нос.

— Война... Маринфорд... Эйс...

Доносилось до ушей капитана. Нагнувшись к лицу Марко, тот сказал:

— Что бы нас ни ждало в будущем, не борись один. У тебя есть семья.