Неправильно... или? Путь артефактора (Цикл «Преемница», часть 5) (джен)

Свет резал глаза даже сквозь закрытые веки. Поморщившись, я попыталась было сначала встать, а потом открыть глаза, но поняла, что первое мне не удастся, да и со вторым явно проблемы. Попыталась что-то сказать, но вместо слов получилось издать лишь невнятное мычание.

— Мэри, подержи ей голову. Тише, милая, спокойно. Пей.

Чувствую, как к губам подносят кружку, от которой разит ржавчиной. Тем не менее, в горле пересохло, так что я, собрав все силы, делаю несколько глотков.

— Вот так, молодец, все хорошо… Спокойно, ты в безопасности.

В этот раз попытка открыть глаза увенчалась успехом. То, что людей вокруг меня четверо, я чувствовала ранее, но сейчас получила возможность изучить их визуально. Итак, в наличие у нас мужчина, женщина и две девушки лет двадцати-двадцати пяти, точно сказать не могу. Все одеты в старую, видавшую виды одежду, а находимся мы все в какой-то лачуге. По крайней мере, место вокруг меня очень сильно похоже на место сбора бомжей. Да и грязные они все настолько, что прямо ужас: руки черные, с каемками под ногтями, а лица покрыты разводами пыли и пота. Немного сглаживало неприятное впечатление два обстоятельства.

Обстоятельство первое — все четверо явно беспокоились за меня, верней не беспокоились, а проявляли участие к моей судьбе. Это было заметно и по их виду, и по чувствам. Да. Я могу понять, что они чувствуют. Обстоятельство второе — единственный мужчина в этой компании не задерживает взгляд на моей груди и нижней части живота, не пытается ко мне лишний раз прикоснуться, а вдобавок — не ассоциирует меня в третичном плане с объектом сексуального удовлетворения. Это похвально.

За следующие тридцать секунд завершается первичный анализ находящихся вокруг людей. Они — семья. Их зовут Блэйк, Конни, Мэри и Люси. Первые двое — супружеская пара, девушки — их дочери, старшая и младшая соответственно. Меня они обнаружили два часа назад в лесополосе неподалеку.

Уточнение — нашла меня Мэри, которая уже получила на орехи от отца за то, что ушла далеко от фермы. Второе уточнение — ассоциации к слову лес мои и фермеров значительно отличались. То, что называли «лесом» они я могла бы охарактеризовать как «хиленькую рощицу».

Девушка решила, что бросить бессознательную девушку в лесу будет подлостью и поэтому принесла меня к родителям. Они были против. Верней, они против тех проблем, которые я могу им доставить, поскольку это может быть ловушкой рейдеров — местных бандитов, или же я просто могу стать обузой. Решили они, что расспросят меня, когда очнусь и если им не понравится то, что я скажу — выгонят. А что я могу сказать? Ничего. Банк памяти — чист, девственно чист. Присутствуют ассоциативные связи первичного и вторичного плана, присутствует сопоставление предметов и их названий, присутствует знание некоторых правил и норм, а больше… Больше — ничего. Кто я? Как меня зовут? Где я нахожусь? Ничего этого нет и в помине. Это странно, но проанализировав свое состояние я понимаю, что память была удалена намеренно и очень аккуратно, чтобы не повредить разум. Вывод — задача возвращения воспоминаний откладывается надолго. Необходимо: интегрироваться в среду, познакомиться с окружающими, придумать вменяемую историю своего появления.

Врать? Не знаю. Из их памяти трудно вытащить полный объем сведений. Никто из них не знает округу настолько хорошо, чтобы можно было воспользоваться их знаниями для составления собственной истории. Я могу сказать… Рейдеры. Точно. Рейдеры. Я не рейдер, я против рейдеров. Против, значит я кто? Не помню. Надо придумать. Надо соврать так, чтобы меня не заподозрили.

— Кто ты такая, девочка? — тихо спросил у меня Блэйк. Взгляд у него добрый, но строгий.

— Не помню, — потерянно произнесла я.

— Что значит «не помню»? Ты мне эти шутки брось, — мужчина нахмурился.

— Вы предпочитаете, чтобы я что-нибудь соврала? Что-нибудь удобное для вас, что будет легче принять, чем правду? — едва слышно произнесла я, прислушиваясь к его вторичному плану.

«Нет».

— Я не хочу, чтобы ты врала мне СЕЙЧАС.

— Я и не вру. Не беспокойтесь — я не собираюсь сейчас давить вам на жалость в стиле «я бедная несчастная потеряшка, которая ничего не знает и не помнит, пожалуйста, приютите меня, люди добрые». За помощь я вам благодарна, если могу чем-то отблагодарить — возьмусь хоть сейчас… Хотя нет, пожалуй, все-таки не сейчас, — при попытке встать закружилась голова.

— Отец, зачем ты так? Если ее по голове приложили, то запросто могла и память потерять. Бедняжка, — младшая девушка закусила нижнюю губу и сочувствующе погладила меня по голове.

Она любит кошек. У нее здесь есть кошка. Почему-то мне это знание пришлось по душе. Почему-то я тоже люблю кошек. Они у меня с кем-то ассоциируются, но с кем — не позволяет узнать отсутствующая память.

— Как зовут? Откуда ты? Не из рейдеров, я надеюсь… — при упоминании рейдеров глаза мужчины с ненавистью прищурились.

— Кто такие рейдеры?

Мне не нужно было это знать. Я уже все знаю из его памяти. Бандиты и ублюдки, которые иногда совершают налеты на беззащитные поселения, грабят, насилуют, ну и убивают, конечно же, куда же без этого. Но раз уж я решила сказать, что ничего не помню, то будет глупо вдруг обнаружить знание о бандитах. Вдвойне сложней будет объяснить, откуда эти знания взялись.

Насколько я могу понять, окружающие не владеют теми же навыками, что и я. Поскольку если бы они обладали возможностью считывать память и мысли других людей, то сделали бы это сразу же, а не задавали бы вопросы. Намного безопасней выяснить, кем является на самом деле человек, заранее, а не после того, как притащили его себе домой, верно? Может это бандит какой-то, которого не спасать-выхаживать надо, а добить из человеколюбия. Ну, в смысле из любви к людям, которые могут пострадать.

— Рейдеры — это различные бандитские группировки. Если мы живем честным трудом, выращивая урожай и продавая его излишки торговцам, то эти ублюдки предпочитают налететь и забрать готовое. Чужое. В последнее время они опять активизировались и я боюсь, как бы не было беды.

— Я не из рейдеров. По крайней мере, мне не нравится идея отбирать плоды тяжких трудов у честных людей. А вот мысль порезать рейдеров на кусочки и забрать все имеющееся у них имущество в качестве лута, после чего продать его торговцам, а на полученные деньги напиться и завалиться в какой-нибудь бордель с симпатичными знойными красавцами в качестве… кхм… обслуживающего персонала… Простите, увлеклась, — виновато произнесла я заметив, как покраснела от моей тирады Люси.

— Ну ты это… Обороты сбавь. Насчет твоей позиции — я все понял.

— И что теперь?

— Идти тебе, я так понимаю, некуда, девочка. А на ферме всегда нужны лишние руки. Ты можешь остаться, но еду придется отрабатывать. И имей в виду — рейдеры не оставят нас в покое.

Выбор… Небогатый. С одной стороны — с настороженностью относящаяся ко мне фермерская семья. С другой — неизвестный окружающий мир, который назывался Содружеством и про который местные обитатели тоже знали не особо много. Где-то на западе есть город Даймонд-Сити. По слухам, в Содружестве действует группа людей, называемая Институтом, которые похищают людей и заменяют их на синтов — роботов, которые похожи на людей как две капли воды. А еще есть куча мутантов, огромное количество безлюдных пустынных развалин, куча агрессивных людей и не только… Короче, мир слишком жесток и непонятен, так что пока что я наружу не полезу. Посижу тут, на ферме поработаю, здоровье подправлю. Память вряд ли верну, но хоть немного вникну в окружающие реалии.

— Так как тебя называть-то? — уточнил у меня мистер Эбернети.

— А хэзэ, — я пожала плечами. — Можете любое имя выбрать, мне все равно. Как говорится, хоть горшком назовите, только в печь не ставьте.

— Ладно, будешь... Потом придумаем, кем ты будешь. Или сама допетришь, как лучше назваться.

— Угу, — я широко зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Отдыхай пока. Завтра посмотрим, выйдет ли из тебя толк, девчонка.

«Толк-то выйдет, да бестолочь останется», — ехидно произнес в голове внутренний голос, но я его уже проигнорировала. Во-первых потому, что заснула, едва закрыла глаза, а во-вторых — потому, что голоса в голове — это как-то ненормально. Хотя и чтение мыслей немного ненормально само по себе…

* * *

Прошла неделя с моего памятного пробуждения в хижине. За это время я успела немного освоиться в новой для меня жизни. Жизни, о которой я ничего не помню и не знаю теперь. Довольно странные ощущения. Я не помню, как меня зовут, кто я и откуда. Но при этом сохранила все свои навыки, умения и способности, в том числе способности… сверхъестественного характера. Я знаю, что думает и обо мне в частности, и о жизни в целом каждый из людей, кто меня окружает. Я знаю, как закрыться от их мыслей и чувств, чтобы не перегружать себя круглосуточным восприятием чужих ощущений, как своих собственных. Я знаю все, что нужно мне для того, чтобы выжить… Или не все?

Полоть сорняки и выносить навоз за браминами я научилась в первый же день. Блэйк, недолго думая, сгрузил на меня всю самую простую и грязную работу, выполнение которой требовало прикладывать немало усилий. Хм, ну а чего я ожидала от мира, где двести лет назад прошла ядерная война, в результате которой развитие откинулось на несколько веков назад, а слова «гуманизм», «сострадание» и «жалость» считаются изощренным ругательством. Как говорится, спасибо, что хоть не убили. Спасибо, что попала к фермерам, которые кормят, поят, позволяют ночевать в доме и взамен нагружают работой. Можно было бы к тем же рейдерам угодить, которые бы либо убили, либо, учитывая мою принадлежность к женщинам, превратили бы в свою шлюху. Так что обитатели фермы Эбернати — это просто подарок судьбы.

Этим вечером мы, как обычно, собрались за ужином. На ужин полагался арбуз один на всех в качестве сладкого, ну и суп с тошкой в качестве основного блюда. Мэри сказала, что еда без мяса ей надоела и если в ближайшее время ситуация не изменится, то она отправится на болото за дутнями. Дутни — это такие типа мутировавшие мухи. Полметра размером, плюются в противника своими личинками… Жуткие создания, конечно, но из всех обитателей Содружетсва они наименее жуткие. Проще разве что радтараканы.

Блэйк привычно принялся доказывать старшей дочери, что куда либо высовываться опасно. Мэри в ответ начала ссору, ведь «раз уж жизнь так опасна, то может быть, нам сразу лечь всем и сдохнуть». Я присмотрелась к этой девчонке… Мда. Из всех из них она самая смелая здесь. И это плохо. Потому что когда ты смелый, а кругом одни трусы — долго ты не проживешь.

Их ведь здесь четверо. Четверо взрослых людей. Продумав систему укреплений, вполне можно было бы ферму превратить в хороший укрепленный блокпост, с которого можно было бы отстреляться даже от банды из десятка человек. Но нет! На ферме, блять, единственное ограждение — проволочный забор, да и то создан только для того, чтобы на огород случайно не зайти, да брамины не выбежали из загона… И они еще удивляются, что рейдеры на них нападают…

Конни привычно встала на сторону Блэйка, а мы с Люси постарались слиться с обстановкой и жевать потише, чтобы на нас внимание не обратили. Хотя рейдерам действительно можно было бы дать отпор.

— Так-так, что тут у нас…

Ксо! Неизвестный подошел абсолютно незаметно. Но судя по тому, как напряглись сидящие за столом люди, посетитель пожаловал к ним не в первый раз.

— У тебя новенькая подружка, Блэйк? Неужели решил найти себе кого-нибудь симпатичней своей кошелки? — грубый смех был подхвачен еще двумя типами.

— Что вам нужно?

— Ты знаешь, что нам нужно. Ваша жратва и вода. Как обычно. Мог бы уже научиться готовить все нужное нам заблаговременно. Или мне научить тебя парой дырок в твоем теле? А может быть, пристрелить твою сладенькую дочку? Или вашу новую подружку, м?

Скулы сидящей напротив меня Мэри налились краснотой, а глаза зло сузились.

«Если я сейчас пристрелю этого ублюдка… Там еще двое. Успеют достать оружие, или нет? Надо попробовать. В любом случае это будет лучше, чем просто сидеть и смотреть. Если они тронут девчонку? Ладно, девчонка — это еще ладно, а если им придет в голову в этот раз прицепиться к моей сестре? Отец ведь наверняка так и будет стоять и смотреть. Смотрел ведь он, как меня избивают в прошлый раз. И не вмешался…»

— А ну посмотри на меня, — рейдер небрежной походкой обошел вокруг стола и глянул мне в глаза. — Симпотная. Напоследок останешься. Мэри, а чего это твоя младшая сестра со мной не здоровается? Со мной и с моим большим мальчиком…

Грязный… Как помойка. Мерзкий, просто отвратительный… Сплошное животное вышло с первого уровня восприятия и пришло аж на третичный.

— Большой? Какое увлекательное обозначение для десятисантиметрового краника, — глаза Мэри сузились в две щелочки. Что-то рыжее и злое сразу навеяло смутные ассоциации с кем-то знакомым. Что-то вроде «если рыжее и злое, то лучше не злить дальше, а сделать то, что рыжее и злое хочет».

Семи, если быть точней. Ну, видимо, такова суть людей: чем меньше у них достоинство и в прямом, и в пошлом смысле этого слова, тем омерзительней они себя ведут.

— А ну молчать, сука! Рот будешь открывать, когда спросят…

Я протянула руку под столом вперед и стукнула Мэри по коленке, протягивая ладонь вверх. Давай. Поймет, или нет? В следующий момент мне в руку ткнулся старый охотничий нож. Поняла.

Закричал первый рейдер, собравшийся ударить Мэри — девушка не стала дожидаться, пока кулак опустится ей на лицо и всадила ему нож в живот. Я кубарем выкатилась из-за стола и в прыжке воткнула нож в горло второму. Глубоко, вытащить сразу невозможно. Осталась без оружия, чем поспешил воспользоваться третий, собравшийся ударить меня прикладом. Отклоняюсь назад, перехватываю его ружье обеими руками и, отталкиваясь ногами от земли, затем ногой бью в прыжке ему в голову. Раздается хруст шейных позвонков, а я уже на выходе из сальто выстрелом из трофейного карабина охлаждаю до комнатной температуры пыл четвертого рейдера, заглянувшего в дом, чтобы понять, что происходит.

На звук выстрела к дому кинулись трое рейдеров, которые стояли на патруле.

— Все на пол. Живо. И не дергаться, — тихо произнесла я, прячась за стену и держа наготове нож Мэри.

Конни, Блэйк и Люси моментально исчезли за углом, а вот Мэри встала по другую сторону дверного проема.

— Нет уж. Вместе начали — вместе и закончим.

Я пожала плечами. Учитывая, что девушка хотела сделать что-то подобное очень давно — не стоит лишать ее возможности всласть поубивать. Убиваааать… Люблю. Убивать.

Они влетели одновременно. Самый крупный упал животом на нож в руке Мэри. Раз пять или семь упал, наверное, судя по тому, что я успела воспринять. Остальные… Они были в замешательстве. Уж не от здешних они ждали сопротивления.

Выстрел. Я успеваю отклониться, когда что-то пролетает мимо головы и, бросаясь вперед, ударом ноги выбиваю из рук рейдера еще один карабин. На мгновение повернувшись к нему спиной, всаживаю нож в горло второму. Взмах ноги — первый хрустит позвонками. Третий… Третий прямо передо мной. Он дает очередь. Мэри успевает упасть на пол, прикрывшись трупом недавнего противника. Я… Ноги сами дают толчок и я пробегаю по стенке хижины, кувырком оказываясь за спиной рейдера. Падаю на пол, подсечкой валю его рядом с собой и начинаю душить. До хруста позвонков. До последнего испуганного взгляда. До капель крови, стекающих с его губ прямо на мое лицо. Облизнувшись и почувствовав соленую кровь, довольно улыбаюсь. Раз я их убила, значит…

— Мы… Мы победили! — радостно завопила Мэри.

Я, не слушая ее радостных воплей, принялась шмонать по карманам трупов.

— Рано радуешься. Там, откуда они пришли, есть еще. Этот — я махнула рукой на труп самого первого ее противника — не главарь. ОН всего лишь шестерка. Главарь где-то в другом месте. Где-то недалеко, но сам вряд ли ходит на дело, предпочитая отправлять таких, как он. И если сейчас не разобраться со всей шайкой на наших условиях, то они в следующий раз придут в большем количестве. И форы не будет.

Я говорю отрывисто и резко. Руки шарят по карманам, а разум считывает информацию напрямую с памяти. Если я скажу, что умею читать мысли — неизвестно, как отреагируют на это фермеры. Так что нужно документальное подтверждение. Дневники, голодиски — все, что угодно для того, чтобы можно было радостно завопить: «О, я нашла! Они обитают на станции Оливия…»

— Не уверена, что это может помочь, но в прошлый раз я успела услышать, что они говорили что-то про станцию «Оливия». Насколько мне известно, это какой-то довоенный коммуникационный центр в двух днях пути к северу, — осторожно произнесла Конни.

— Говоришь, станция «Оливия»? Неплохо было бы оттуда начать. Либо они там обосновались, либо они туда наведывались хэзэ зачем.

— Ты все время это повторяешь, — хмыкнула Мэри. — Может, пояснишь, что означает это твое «хэзэ»?

— Хер знает. Ну или хуй знает, в зависимости от степени испорченности того или иного индивида, данную фразу произносящего. Не спрашивай, откуда я это знаю — все равно не помню. С трупами разберетесь сами, я надеюсь?

— Ты же не собираешься идти в одиночку на «Оливию»! Там же этих уродов может быть столько, что как ты говоришь, хэзэ! — возмутился Блэйк.

— Ты трус — значит, не пойдешь. Твоя жена и младшая дочь — такие же трусы и терпилы, а значит — тоже не пойдут. Из Мэри мог бы выйти толк в боевом плане, если бы она росла не в вашей семье, а в какой-нибудь группировке типа рыцарей или там… кто еще есть тут по части «будем драться до конца», «ни за что не отступим», «свобода дороже жизни»… В общем, я иду на станцию «Оливия». Умений мне не занимать, судя по всему, да и перспектива сидеть тут с вами и ждать, пока новые нагрянут, меня абсолютно не радует.

— То есть, ты просто сбегаешь? — зло прищурилась Конни.

— Если бы я имела в виду «сбегаю», то я бы сказала «сбегаю». Если у тебя хватает выдержки смотреть на то, как бандиты терроризируют близких тебе людей, то я предпочту этих бандитов перебить.

— Или сдохнуть сама.

— Если не вернусь через неделю — считайте, что сдохла. Пожрать соберете в дорожку, или я по пути себе что-нибудь подстрелю?

— Мы поделимся с тобой припасами, благо что этим в этот раз все отдавать не пришлось. Но если эта банда придет сюда тебя искать, то уж не обессудь — расскажем все, что знаем: я не хочу из-за твоей выходки без семьи остаться.

— Вот ты как заговорил, отец! — Мэри снова перешла на крик. — Значит, когда кто-то берет и тебя спасает, то…

— То это не значит, что я должен этого самого «кого-то» грудью закрывать. Если ей понадобится где-то переночевать и поесть, то это один разговор, а если из-за нее убьют кого-то из вас — это совсем другое.

— По крайней мере, честно, — фыркнула я. — Жратвы на пару дней будет достаточно. Предпочитаю отправиться прямо сейчас.

— Я с тобой…

— Нет, Мэри. Без шуток — когда такая же туша, — я пнула один из трупов, — будет стрелять во все, что шевелится, перед этим обдолбавшись наркотой… У тебя неплохо получается защищать свой дом, но если ты пойдешь со мной, то с высокой вероятностью живой уже не вернешься. Да и меня можешь подставить. Штатский в отряде — к беде, слышала о таком?

— Штабной, вообще-то.

— Суть та же: когда идут люди, разные по уровню, то ничего хорошего из этого не получится. А мне одной будет проще.

Девушка зло нахмурилась и отвернулась. Впрочем, моя попытка убедить ее все-таки удалась, поскольку на «Оливию» топать следом за мной она не собиралась. Уже хорошо. Вдвойне хорошо, что за это на меня бросил благодарный взгляд Блэйк, после чего отправился собирать меня в дорогу.

Ну, верней, продукты собирать. Со снаряжением я разбиралась сама, благо что у товарищей рейдеров был нефиговый такой склад боеприпасов в карманах, ну и ружьишка, само собой… Выбрав самый подходящий карабин, я принялась обшаривать трупы на предмет ножей. Увы, но чего не было, того не было, а жаль.

— Можешь оставить себе мой, — тихо произнесла Мэри.

— Спасибо. Потом верну, когда найду себе что-нибудь подобное.

Мы вышли на крыльцо. Я напоследок осматривала место, где провела поледнюю неделю. Стала ли я считать это место своим домом? Нет, пожалуй, все-таки нет. Так почему я лезу в пекло ради людей, которые здесь живут? Ну, во-первых, потому, что банда наверняка будет меня искать, чтобы поквитаться за смерть своих людей, а значит — лучше разобраться с ними первой. Во-вторых — мне до смерти надоело возиться с браминьим навозом, а значит — приходилось искать занятие, которое придется по душе больше, чем фермерство. Кроме того… Во время боя, делая вещи, которые были невероятны для обычного человека (это я из мыслей фермеров прочитала)… Тогда я испытала что-то… Знакомое. Упоение, эйфория? Радость от смерти врага — да, это тоже было. Когда я убиваю, то чувствую, что становлюсь сильней. И это не просто слова. Я люблю убивать. Так почему бы не начать с рейдерской банды?

С карабином в руках и рюкзаком за плечами я уходила с фермы Эбернети. Дойдя до леса обернулась, в последний раз окинув взглядом кособокое сооружение, построенное вокруг старой высоковольтной опоры. Заметила на крыльце хрупкую фигурку Мэри, которая все еще махала мне рукой, хотя думала при этом, что я уже ее не увижу. Я вижу, Мэри. Махать в ответ не буду, потому что ты все равно не увидишь меня. Но спасибо, что проводила. Это было… приятно.

В общем, фермеры оказались довольно приятным народцем. Нет, конечно, после вытворенного сегодня я бы не рискнула с ними жить, поскольку в мыслях Блэйка уже мелькнуло что-то вроде «как бы не было проблем от этой желтоглазой, уж не синт ли она часом», но, как ни крути, а они меня не выгнали после того, как нашли, да и сейчас вон накидали в рюкзак тошки, хлеба из бритвозлака, да пару кусков арбуза на десерт. Этого, конечно, надолго не хватит, ну да я девочка большая — наверняка смогу в лесу что-нибудь подстрелить. Ну или же у тех же рейдеров соберу с базы лут, продам его какому-нибудь торговцу (вроде, ходят тут караваны, как мне известно из мыслей и рассказов фермеров), денежками обзаведусь, а там глядишь и… Не пропаду я, в общем.

Я шла по бездорожью уже более шести часов. Верней сказать — я пробиралась через непроходимые заросли какой-то колючей дряни, по колено проваливалась в вырытые кротокрысами норы, ну и конечно же, успела разжиться мясом пресловутых кротокрысов. Забавные зверушки. Выглядят мерзко, но довольно жирные и убиваются с пары-тройки выстрелов из карабина.

Мясо взяла с собой. Самые вкусные куски — то, что влезло в рюкзак. Все остальное, похоже, достанется животным. Ну и ладно.

Вообще, мир вокруг сейчас кажется абсолютно диким. Особую дикость ему придают виднеющиеся поодаль опоры ЛЭП, ориентируясь на которые я и шла на север. Память рейдеров предоставила качественный и подробный маршрут, но было там одно белое пятно. Место, которое называли Сэнкчуари. Что-то наподобие довоенного коттеджного поселка, который располагался практически на острове. Единственным путем, который вел внутрь, был мост, перейдя через который, никто из рейдеров не вернулся. Неизвестно, кто или что жило в Сэнкчуари, но поселок был на пути моего следования. И приблизившись к нему я не почувствовала присутствия людей. Вообще. Был только один… Робот. Да, робот. Именно так называют машины, оборудованные искусственным интеллектом, которых люди использовали практически во всех сферах своей деятельности… до начала Великой Войны. Ну а потом… Потом упали ядерные боеголовки и произошло то, что должно было произойти — люди откинулись в развитии на сотни лет назад и роботы стали скорей уж редкостью, чем обыденным явлением.

В конце концов, мои противоестественные способности позволяют понять, что на уме у человека. И мысли робота, если они существуют, вряд ли будет сложно прочесть. В том плане, что раз есть интеллект, то и мысли должны быть, верно?

Перейдя через мост я направилась в сторону домов. Справа виднелось место для костра, расположенное возле первого из домов. Угли еще не успели до конца остыть, а значит — в Сэнкчуари все-таки бывают периодически люди. Что, кстати, логично: даже если хозяином и единственным жителем этого места является агрессивный робот, то топливо ему точно необходимо. А еще ему наверняка нужно себя чинить…

— Добрый день, мэм, — раздался вежливый механический голос, когда я прошла мимо нескольких домов по левую руку. Всего их тут немного. Штук пятнадцать, по-моему. И некоторые абсолютно разрушены, в то время как другие еще могут служить убежищем. В дальнем конце поселения виднелась пара новых сооружений -двухэтажный дом и что-то вроде подсобки. Хэзэ, кто тут жил кроме робота, но он явно использовал какое-то сложное ремесленное оборудование.

— Добрый день, мистер робот, — я вспомнила о наличии хороших манер, которые лучше все-таки проявить, если с тобой здоровается машина, вооруженная встроенной циркулярной пилой, потемневшей от крови. На самом роботе тоже была масса потеков грязи, смешанной с кровью и ржавчиной — судя по всему, он убивал, потом валялся в грязи, потом снова убивал и все это время ржавел.

Выглядел он… Внушительно. Классифицируемый, как Мистер Помощник, робот имел три длинных конечности-манипулятора, одна из которых была оснащена встроенной циркулярной пилой, а вторая — обладала пазом для горелки. Надо полагать, может не только распилить, но и зажарить. Конечности крепились к специальному кольцу, которое соединяло их с телом, но при этом позволяло двигать манипуляторы по кругу таким образом, чтобы впереди оказывался нужный в данный момент. Тело представляло собой большой шар около метра в диаметре, в котором, надо полагать, содержится вся начинка. В верхней части «тела» присутствовали три сложных наблюдательных механизма, располагающиеся равноудаленно друг от друга. «Глаза», если их можно так назвать, двигались на сто восемьдесят градусов, так что можно было как направить их все на собеседника, что делал он сейчас, так и «поставить» таким образом, чтобы обеспечить круговой обзор. Вдобавок, робот не нуждался в ногах для того, чтобы двигаться — с помощью какой-то хитро-мудрой антигравитационной системы в нижней части туловища он парил на высоте полуметра над землей. Короче, это не робот-домохозяйка. Это ходячая машина для убийства.

— Позволите предложить вам чашечку кофе, мэм?

— Э… Да, пожалуй, можно.

Поведение робота меня сбивало с толку. Выдержанная речь в стиле английского дворецкого явно не вязалась с образом маньяка с циркуляркой. Да и в мыслях его не было ничего такого, на чем стоило бы заострить внимание.

Он до сих пор ждет своих хозяев, которые перед началом ядерной бомбардировки успели урыться в специальном Убежище. Умом он понимает, что они уже давно умерли, но надеется, что за ним придут их потомки. Наивный маленький механический разум… Даже жалко стало. Он до сих пор надеется получить толику внимания и понимания от людей. От людей! От тех самых, которые являют в большинстве своем вместилище всех пороков и грехов, которые способны мать родную продать, не то что робота бросить…

Робот провел меня в дом.

— Пожалуйста, вытрите ноги, мэм.

Ага, вот оно, в чем загвоздка! Видать, предыдущие визитеры ноги не вытирали, чем взбесили вежливого и предупредительного няшку-робота, переключив его на режим «убиваю всех, кого вижу».

Ноги я вытерла. Три раза, чтобы уж наверняка.

— Кстати, могу я узнать ваше имя?

— А хэзэ, — привычно ответила я. — Скажите, мистер робот…

— Кодсворт, мисс Ахеза, — манипулятор с циркулярной пилой приветственно махнул в мою сторону, но учитывая, что в данный момент рободворецкий находился в трех метрах от меня, опасности этот жест не представлял.

— Хорошо, Кодсворт. Могу я узнать, что столь обходительный робот забыл в Сэнкчуари и почему про это место среди бандитов ходят разные слухи?

— Бандиты… Мисс Ахеза, должно быть, имеет в виду наглых мужчин в броне и с оружием, которые ходят по газону миссис Норы и в ответ на просьбу прекратить подобное хулиганское поведение, открывают огонь… — голос робота на мгновение стал очень грустным. — Мой протокол самозащиты позволяет их убивать. Кроме того, их снаряжение им больше не понадобится, а в Сэнкчуари регулярно бывает торговец, у которго я покупаю нужные и полезные вещи для себя и своих хозяев.

Как удачно разговор-то повернулся. Ай-да няшка робот… Хочу себе такого! Вот прямо хочу. Если я помогу ему найти хозяев, то может быть, получится договориться с ними, чтобы они продали его мне? В конце концов, им там, в Убежище, роботы явно не нужны, раз они Кодсворта здесь бросили. А еще хозяева могут быть мертвы и это даже лучше — с роботом можно будет просто подружиться, тем более, что кофе он готов угостить меня даже сейчас, когда мы едва-едва знакомы.

— А кто ваши хозяева, мистер Кодсворт?

— Ах, это чудесные люди! — робот всплеснул манипуляторами. — Они купили меня, как только переехали в Сэнкчуари. Удивительно добрые и отзывчивые люди, которые относились к роботу, как к члену своей семьи… Знаете, мисс Ахеза… Они укрылись в Убежище неподалеку и до сих пор от них не поступало никаких вестей… Я так за них волнуюсь!

— А вы пробовали попасть в Убежище?

— Туда не пустят робота, — горестно всплеснул манипуляторами дворецкий. Потом до его интеллекта наконец-то дошло, что перед ним, возможно, сидит тот самый пропуск в Убежище 111.

— Если хотите, можем сходить к двери Убежища вместе, — я сделала глоток изумительно сваренного кофе и, придерживая чашку двумя пальчиками, продолжила говорить. — Я уверена, что потомки ваших хозяев будут рады увидеться с вами, мистер Кодсворт. Может быть, им не хватает вас точно также, как вам — их?

Ну, это вряд ли. Судя по памяти робота, Убежище совсем недалеко. Пятнадцать минут пробежки. Уровень радиации на поверхности давно уже не представляет угрозы для человеческой жизни и, по идее, всякие подземные бункеры уже должны быть расконсервированы хотя бы потому, что… Двести лет! Это, считай, восемь поколений. То есть, там уже скоро инцесты пойдут. В плане выживания человечества, как вида — мрак полный. Да и оборудование они все-таки должны время от времени обновлять. Ну не может быть так, чтобы Убежище ни разу не открывалось!

— Мисс Ахеза, я… Я так вам благодарен! — в механическом голосе послышалось что-то, похожее на всхлипы. — Я только помою посуду… Вы же подождете меня, верно?

— Хорошо, Кодсворт. Я пока прогуляюсь здесь, можно?

— Только не ходите по газону мисс Норы, мэм, — предупредил меня робот.

Да уж не буду. Получить циркуляркой в табло в мои планы не входит сегодня. А вот посмотреть, что там за строение в дальнем конце поселения, будет как минимум познавательно.

Кстати, я и сама не заметила, как в разговоре с роботом успела обзавестись именем. С учетом моей привычки постоянно выдавать «а хэзэ» вместо «не знаю» — очень подходящее прозвище получилось. С учетом того, что вариантов в голову мне почему-то не приходило…

При виде постройки с верстаками я едва не описалась от восторга. Да этот робот тут намутил суперский сборочный цех! Что-то типа компактной кузницы, верстака для подгонки снаряги, шикарный просто набор инструментов и химическая лаборатория на закуску. Ах, да — было еще два непонятных желтых штыря с прикрепленными к ним цепями. Явно для чего-то эта конструкция нужна была, но пока что непонятно, для чего именно. Да уж… Хэзэ, зачем это все роботу понадобилось, но теперь я точно хочу его себе. Пожалуйста, пусть в убежище сто одиннадцать никого не будет? Пусть хозяева этого робота окажутся давным давно мертвы, как и должны быть, а их потомкам, если у них есть, было бы наплевать на какого-то там робота… Это ведь мастер на все руки! Удивительно, что до сих пор никто его не забрал… Хотя хэзэ… Если он за ходьбу по газону мисс Норы готов на части распилить…

— Мисс Ахеза, — раздался за моей спиной предупредительно-вежливый голос Кодсворта.

— Что? — я повернулась к нему спиной.

— Мои биометрические сканеры обнаружили, что вам семнадцать лет. Вы не являетесь совершеннолетним гражданином Содружества, а значит — как и любой ребенок, должны быть очень осторожны за пределами Сэнкчуари.

— Вау! Ну, по крайней мере, я возраст свой знаю теперь… Показывайте дорогу, Кодсворт.

— Вы не знали, сколько вам лет, мэм? — вежливо осведомился у меня рободворецкий, когда мы вышли за пределы поселка и по крутому склону принялись взбираться на холм. Здесь была какая-то тропинка в довоенные времена, но сейчас все густо заросло какой-то колючей дрянью. Ботинки! Мне нужны высокие ботинки! А еще — одежда попрочней клетчатой рубашки и тридцать раз перелатанных старых джинс Люси.

— Не знаю. Я вообще ничего о себе не знаю, — безразличным голосом произнесла я.

— Но ведь вы назвали мне свое имя?

— Нет, Кодсворт. Это была фраза «а хэзэ». ХЗ — аббревиатура, «хрен его знает». Но, в принципе, Ахеза ничем не хуже любого другого имени, так что буду отзываться на него.

— Мисс Ахеза, как культурный ребенок, вы должны понимать, что нецензурно выражаться в приличном обществе недопустимо.

— Хэзэ говорить можно? — между делом уточнила я.

— Это выражение не внесено в список запрещенных к использованию слов, установленных в мою программу по воспитанию подрастающего поколения, — милостиво произнес робот.

— Я так понимаю, дети до войны вообще не матерились, — себе под нос пробормотала я. Когда тебе говорит «это недопустимо» робот, вооруженный циркуляркой, поневоле прислушаешься… Кстати, он явно успел протереть свой корпус тряпочкой, по крайней мере — коричневых потеков на нем стало поменьше.

А вот проблему «ребенка» надо как-то решать. С одной стороны — когда робот заботится о твоем воспитании, это даже хорошо. В смысле, может удержать от совершения всяких глупостей. С другой — когда тебя держат за ребенка, а ты способна в одиночку вырезать банду рейдеров и, вдобавок, вытворяешь всякие противоестественные штуки… В общем, тут уж либо ждать совершеннолетия… Кстати, неплохо было бы уточнить у робота, способен ли он определить возраст с точностью до последнего дня.

— Могу, мэм. До вашего дня рождения осталось ровно двести восемнадцать дней. После его наступления вы станете независимым совершеннолетним гражданином штата Массачусетс.

Ой-ей. Главное теперь — местным властям об этом не проболтаться. Если они тут есть, конечно, в чем я очень сильно сомневаюсь. А даже если и есть… Ну кому какое дело до меня.

Пока Кодсворт вел меня к двери Убежища, я успела вкратце пересказать события последних нескольких дней. Умолчав, разумеется, о всякой маловажной мелочи вроде собственной телепатии. Ну и по пути осматривала ландшафт. Впечатляет, что я могу сказать. Густой и зеленой листвы, конечно, не предвидится, но все-таки выглядит мир достаточно неплохо для последствий ядерного апокалипсиса. Может быть все дело в том, что во время Великой Войны прямые авиаудары не наносились по Сэнкчуари и Конкорду, а может быть все дело в чем-то еще… Не знаю.

— Это здесь, мэм, — робот замер у земляного холма. Слева от нас виднелась какая-то постройка и я решила, что раз довоенная, то значит — должна быть каким-то образом связана с Убежищем. А то найти-то мы его нашли, а вот внутрь попасть, пожалуй, уже не так просто.

Вопреки моим опасениям, внутри оказалась одна единственная кнопка. Либо «взорвать все», либо «открыть двери». Скорей уж второй вариант, потому что для первого наверняка предпочли бы какой-то дистанционный способ активации, благо что возможности довоенного мира подобное позволяли. И точно — через пару минут после того, как я нажала кнопку активации, на площадке раздался гул и земля начала разъезжаться. Под землей, которую успело нанести за прошедшие несколько десятилетий, располагались раздвижные створки, которые скрывали лифт. Едва мы с Кордсвортом оказались на платформе, как лифт поехал внутрь. Створки со зловещим скрежетом закрылись над нашими головами.

— Мэм… Мои датчики улавливают агрессивные формы жизни, — жалобным голосом произнес робот, когда мы оказались внизу. Почему жалобным, я поняла, когда прислушалась к своим собственным ощущениям. Живых в Убежище… не было.

Едва платформа остановилась на нижнем уровне, поднялась перегородка, огораживающая шахту. Мы оказались в начале большой уходящей вверх металлической лестницы, перила которой были выкрашены когда-то давно в кислотно-желтый цвет. Сейчас краска основательно облупилась, а количество пыли на полу красноречиво заявляло о том, что это строение заброшено как минимум несколько десятилетий.

— Мэм, я прошу вас немедленно закрыть лицо. Пыль наносит непоправимый вред здоровью легких, — менторским тоном произнес Кодсворт, протягивая мне чистый платок. Платок был не платком, а банданой, но повязать на морду лица сгодился. Оптимистичный орнамент в виде белых черепов на черном фоне изделия просто идеально вписывался в атмосферу.

— Мистер Нейт! Миссис Нора! — с надеждой позвал Кодсворт.

— Да бросьте. Этот бункер просто огромный. Нам надо найти какие-нибудь информационные носители для того, чтобы понять, что произошло.

Мы их нашли, но, судя по эмоциональному фону Кодсворта, лучше бы не находили.

Убежище, как же… Эдакая тихая гавань, в которой законопослушные жители Сэнкчуари и Конкорда смогут пережить ядерную войну… Так всем говорили. В это все верили. А на деле — это больше сотни комнат, основная часть которых заполнена капсулами криогенной заморозки. В оставшихся жили ученые, которые ставили над обитателями Убежища различные эксперименты, в суть проведения которых я вчитывалась два часа.

Начиналось все довольно радужно: за людьми просто наблюдали, снимали показатели систем жизнеобеспечения и, видимо, предполагали вскоре разморозить, чтобы посмотреть, как жители довоенного мира будут существовать на территории некогда могущественного государства, за минуты превратившегося в радиоактивные руины.

Но увы — Смотритель решил мутить свою игру. То ли ждал, но не дождался инструкций от Волт-Тек, то ли еще в чем-то дело — непонятно. Но когда после окончания так называемого «обязательного периода проживания» двери Убежища так и не были открыты, а у его обитателей заканчивалась еда (похоже, это был еще один эксперимент Волт-Тек. Что они, не могли еды запихнуть на двести лет вперед?), среди них поднялся мятеж. Война была недолгой, победили те, кто хотел пробраться на поверхность. Что, собственно, они и сделали. А про людей в криокапсулах благополучно «забыли».

По идее, механизмы должны были быть исправны. До сих пор. Но вместо этого… То ли кто-то перед уходом нарочно саботировал работу, то ли произошел непредвиденны сбой, то ли капсулы отключились удаленно, но…

— Хозяин… Хозяйка… И Шон… — тихо бормотал Кодсворт, когда я привела его к нужным криокапсулам.

— Состояние резидета: мертв. Причина смерти — удушение из-за сбоя в системе жизнеобеспечения, — равнодушным механическим голосом донеслось из динамика, когда я нажала клавишу запроса рядом с камерой Нейта. Точно такую же запись выдал терминал рядом с камерой Норы. В капсуле с женщиной на ее руках лежал ребенок. Они все как будто спали… Как будто до сих пор были живы и стоит только открыть капсулу…

За спиной раздался визг циркулярной пилы. Я кубарем кинулась в сторону, но уже доставая из-за спины карабин поняла, что Кодсворт не собирался причинять мне вред. Вместо этого робот пилил какие-то провода, идущие к капсулам. Как только он завершал свое дело, из камеры на пол падало обледеневшее тело резидента. Первым он достал тело Нейта, потом — Норы с ребенком. И только после этого повернулся ко мне. Дрожащим механическим голосом, с какой-то тоской и растерянностью он произнес:

— Мэм… Их нельзя так бросать. Я знаю, что это ничем не поможет, но… Но это мой долг перед этими людьми…

— Здесь есть крематорий, — тихо произнесла я. — Вытаскивайте и остальных тоже, я пока что посмотрю, как его запустить.

— Спасибо, мисс, — потерянно произнес Кодсворт, после чего повернул свои глаза на очередную криокапсулу и принялся за новую партию проводов.

Похороны похоронами, но поиск лута никто не отменял. Пока шла к нужному месту, успела заглянуть в некоторые комнаты и заприметить рядом с истлевшими скелетами коробки с оружием и боеприпасами. Фабричные пушки, м-м-м…

Впрочем, лутание всего, что не приколочено, можно отложить на потом. Сейчас надо было разобраться с неприятным, но важным для Кодсворта делом. Все-таки, робота жалко. Ждал, надеялся, а в итоге оказалось, что все его хозяева мертвы и никто за ним не придет.

— Вам лучше уйти сейчас, мисс Ахеза. Дым от горящих тел вреден для здоровья ребенка.

Да сколько можно меня ребенком называть! Надо будет с этой темой разобраться… Ну не знаю, в программе этого робота покопаться, что ли, или еще что-нибудь сделать, чтобы он перестал меня за ребенка держать. А пока я лишь кивнула и вышла из помещения, отправившись на поиски лута. Благо, что в Убежище осталось много чего интересного.

Во-первых — нераспечатанные упаковки с чистым бельем и комбинезонами. Первого у меня до этого просто не было, а комбинезон и выглядел прочней, и отстирываться должен был получше от всякой дряни. Поэтому, пока меня не позвал Кодсворт, я успела принять душ в жилой части Убежища и переодеться.

Уже после водных процедур я нашла-таки зеркало для того, чтобы узреть хоть, что именно я из себя представляю. По мыслям фермеров я знала, что у меня желтые глаза и, вдобавок — могла видеть свои длинные черные волосы, доходящие до талии. Кстати, жутко неудобно, а судя по тому, что я знаю о Содружестве — следить за шевелюрой у меня может не быть времени. Решив заодно и стрижку сделать, я взялась за ножницы и за пятнадцать минут сделала себе густую челку, закрывающую брови. А остальные волосы просто подрезала на уровне плеч. Вот так как-то. При желании можно будет в хвост собрать, а если надоест — вообще побреюсь под ноль, поскольку кого тут внешний вид интересует…

— Мисс Ахеза! Мэм! — встревоженный крик робота пробился сквозь шум воды в ванной. Я раздосадованно вздохнула — негоже все-таки о напарнике забывать и, бросив последний взгляд на темноволосую стройную девушку с противоестественными, по меркам людей, желтыми глазами, пошла на голос Кодсворта.

— Здесь я. И, кстати, услышала вас с первого раза. Совсем необязательно было своим криком мешать мне принимать водные процедуры.

— Вы подстриглись, мэм? Вам идет, — отпустил комплимент робот.

— Э… Спасибо, — я озадаченно принялась всматриваться в средний глаз-перископ, который был направлен прямиком на меня. — Вы здесь закончили, Кодсворт? Если да, то предлагаю вернуться на поверхность, поскольку мне здесь ни капли не нравится.

Запах дыма из крематория резал легкие, копоть на ржавом роботе добавляла ему устрашающего вида, а мигание ламп на стенах и потолке завершало картину «ужас после апокалипсиса». Не сказать, чтобы я была против ужасов, но долго находиться чуть ли не погребенной заживо… бррр… Наверное, живи я до войны и встань передо мной выбор, Убежище или бомбардировка, я бы предпочла последнюю. Там, по крайней мере, понятно, что ждет.

— Как скажете, мэм, — голос робота снова дрожал. Когда мы шли к лифту на поверхность, он то и дело моргал по сторонам фарами. — Мэм, могу я попросить вас об одном одолжении?

— О каком? — ответ я знала, поэтому заранее нахмурилась, чтобы проехаться по бедолаге с подходящей гневной отповедью с подходящим выражением лица. Потом-то я вспомнила, что у меня на лице платок…

— Мэм, в моей программе не заложено режима самоуничтожения. Прошу вас уничтожить эту единицу перед тем, как уйти. Я обещаю, что не буду сопротивляться.

— Чудненько, — фыркнула я. — И как ты себе это представляешь? Вот я возьму, пристрелю тебя к чертовой матери… Ну а дальше-то что?

— Смысл жизни робота в том, чтобы служить человеку. Мы так устроены. Но сейчас я узнал, что за мной никто не вернется и… и… Я теперь никому не принадлежу…

— Ну так это же здорово. Ты не раб, а свободное существо. Можешь изучать местную фауну, крафтить потихоньку снарягу, как ты это делал в Сэнкчуари до того, как мы встретились. Мочить плохих парней и угощать кофе гостей, завести друзей… Да, Нейта, Нору и Шона ты потерял. Это обидно, но этого уже не изменить и не отменить. В конце концов, рано или поздно тебе все равно пришлось бы с этим столкнуться, даже без ядерной войны — срок жизни людей намного меньше срока жизни роботов, кроме того — ты мог устареть, что привело бы к прогулке на свалку, в конце концов — у Шона, когда он вырастет, просто могло не быть детей и после того, как он исчез бы, ты также стал никому не нужен. Вот только одиночество это, или свобода — каждый решает сам для себя. Люди повсеместно сталкиваются с этим, но как-то находят в себе силы жить дальше, находят новые цели в жизни, а…

Механические всхлипы прервали мою речь.

— Мисс Ахеза… Вы так говорите, что я аж расчувствовался… Простите, что перебиваю вас, но… Я просто больше не хочу быть один. А ведь когда вы уйдете из Сэнкчуари, все именно так и будет.

— Ну, насколько я поняла, Сэнкчуари сейчас необитаем, в нем много пригодных для жилья домов и, вдобавок — сюда забредает торговец. Кроме того, я как раз ищу место, где мне жить и, вдобавок — мне не помешал бы напарник для того, чтобы перестрелять или перерезать шайку плохих рейдеров, которые обидели моих друзей.

— Вы предлагаете мне служить вам?

— Не служить, а дружить. Механические рабы мне не нужны.

— И в чем же отличие? — в голосе Кодсворта послышалось удивление.

— Друзей не заставляют делать вещи, которые они делать не хотят. К примеру, я прихожу к тебе, спрашиваю: Кодсворт, я собираюсь погулять. Ты пойдешь со мной? Когда ты служишь, у тебя нет права выбора — ты должен подчиняться приказам, а когда дружишь, то можешь или согласиться, или отказаться сопровождать меня. Как-то так вот. Ну и я, естественно, тоже могу отказаться от некоторых вещей, которые мне неприятны.

Я нажала на кнопку вызова лифта, но механический голос равнодушно произнес:

— Для вызова лифта требуется интерфейс «Пип-Бой».

Вот как… Лутанья, значит, не избежать. Делать нечего — мы с Кодсвортом отправились бродить по комнатам, в надежде отыскать этот самый «Пип-бой». Полагаясь на логику — это должна быть какая-нибудь айди-карта, или же портативный компьютер. Или голодиск. В любом случае, надо этот Пип-бой найти, а то мы тут застрянем и… Так. Стоп. Я не думаю об этом. Не думаю. Я просто хожу и ищу «Пип-Бой», а новый друг мне помогает. Несмотря на то, что Кодсворт еще не сказал мне своего мнения по этому поводу, из его мыслей я знала, что он согласен на мое предложение. Таки получила я себе в помощники гибрид кофеварки и циркулярки…

— Доброе утро, мэм! Не желаете ли выпить чашечку кофе? — осведомился у меня Кодсворт в своем привычном британском стиле. Учитывая, что мы находились в лесу в рейдерском лагере, а метрах в десяти от нас уже начали пованивать, собственно, предыдущие хозяева лагеря — выглядел подобный стиль общения очень забавно. По крайней мере, я точно ловила лулзы, поддерживая с дворецким разговоры в таком тоне.

— Да, будь так любезен, Кодсворт. А еще неплохо было бы перекусить. Не мог бы ты разогреть мне стейк?

Стейк — это те самые куски кротокрыса, которые мы, выбравшись из убежища, пожарили на костре и взяли в дорогу. Собственно, в путь отправились сразу же после того, как устроили в одном из пустых домов склад вынесенного из убежища лута, разобрать который я решила уже по возвращении с «Оливии» и после визита на ферму Эбернети.

Несмотря на то, что визит в Сэнкчуари занял около семи часов времени, из графика я пока что выбивалась не сильно. В основном из-за того, что эти семь часов наглым образом урвала от сна, вместо положенных девяти часов проспав этой ночью всего лишь два. Во время прогулки по ночному лесу Кодсворт между прочим подметил, что людям несвойственно видеть в темноте также хорошо, как и мне. В общем, в копилку моих странностей добавилась еще одна, которую я и планировала использовать на станции «Оливия».

На один из стандартных пистолетов десятимиллиметрового калибра я прикрепила глушитель. Держалось все на честном слове и чьей-то матери, но на пяток-другой выстрелов полученной конструкции должно было хватить. А серьезной подгонкой оружия «под себя» можно заняться немного позже, когда подвернется подходящий случай.

Пользуясь тем, что охрану нашего импровизированного каравана осуществлял Кодсворт, я под шумок принялась изучать портативный компьютер на своей руке. Довольно тяжелый, но прочный и удобный, он представлял собой широкий металлический браслет, занимающий собой левую руку от запястья и практически до локтя. На верхней части располагался чуть выпуклый прочный монитор, на который и выводилась информация. Единственным недостатком «Пип-боя» была невозможность снятия, о чем я узнала только после того, как защелкнула штуку на своей руке и включила. Впрочем, без нее мы бы не ушли из Убежища 111, а значит — наличие Пип-Боя было неизбежным для меня явлением.

Машинка занятная. Считывает биометрические параметры, позволяет работать с другими программными интерфейсами «Робко», содержит в себе кучу программ от всякой лабуды вроде системы бухгалтерского учета и заканчивая измерителем уровня радиации как в организме, так и в окружающей среде. Надо будет разобраться с ним попозже, а пока что… пока что все-таки «Оливия».

Впрочем, я отклонилась немного от маршрута в восточном направлении. Потому что почувствовала, что там есть что-то интересное для меня. И точно — не прошло и получаса, как перед нами оказалось кладбище старых роботов. Как водится, в небольшом помещении нашелся терминал учета, который содержал одну любопытную программу. Она позволила мне привести в действие массивного робота на гусеничном ходу, у которого руки-манипуляторы представляли собой миниган и гранатомет.

Из данных терминала я узнала, что робот числился в довоенное время в ВВС США и, собственно, был создан для того, чтобы в случае военного конфликта зачищать определенные точки. Стоит ли говорить, что одной из этих точек оказалась спутниковая станция связи в паре километров от местоположения робота? И угадайте, что сделала я? Правильно, я именно туда и отправила эту няшку. Этот самоходный танк. Это… Это… Боже, каких-то несколько часов назад я искренне считала машиной для убийства милого и доброго робота, который всего лишь мог с одного удара разрезать человека на две равные части с помощью циркулярной пилы!

Станция представляла собой хорошо укрепленный форпост. В центре была, собственно, башня с тарелкой. По кругу башни вверх на большую высоту уходила техническая лестница из металла, на которой сидело два рейдера. Снайперы-недоучки, ага… Конечно, они кинулись палить по роботу-охраннику, но ему их пули были, что слону дробина. Рейдеры запаниковали и подключили своих товарищей. Развязки я, конечно, не видела — мы с Кодсвортом под шумок обошли станцию вокруг и оказались у единственного прохода внутрь. Располагался он в небольшой довоенной постройке, сразу же за дверью начиналась лестница, ведущая вниз, в темноту. Снаружи не доносилось ни единого звука. И тишина… И красочные наркотические сны рейдеров на весь мысленный план. Я разулыбалась, как будто ширнулась сама. Это будет проще, чем я думала. Уже потом я заинтересовалась вопросом, а какой же хороший человек научил меня втыкать нож в человека так, чтобы он умирал мгновенно, не проронив при этом ни единого вскрика? Если вдруг вспомню его и встречу, надо будет поблагодарить…

Собираясь сюда, я строила планы чуть ли не штурма, но на деле оказалось, что рейдеры обалдели от своей безнаказанности и потеряли всякую осторожность. Пять людей снаружи — и это весь блокпост. Ну а внутри — куча обдолбанных в хлам гавриков… Пора напомнить им подобным, что они живут в жестоком и полном опасностей мире…

— Мэм… Возможно, что-нибудь следует оставить здесь? — обеспокоенно уточнил у меня робот, глядя на пятый по счету вещмешок, в который я складывала лут. Кружки, чашки, ложки, тарелки, какие-то микросхемы, вся одежда врагов, кроме трусов… Как говорится, в хозяйстве все сгодится.

— Ни за что, — отчеканила я, с трудом затягивая завязки. После чего окинула взглядом лежащую на пору гору лута и потянулась за новым мешком.

— Мэм, но вы не поднимете больше одного, а я — больше двух.

— А на что нам танк ходячий? — уточнила я, кивая головой на стоящего за спиной Кодсворта охранника. Сейчас он был деактивирован от греха подальше, но несколько минут спустя, когда мы повесим на него мешки с добытым лутом, он будет направлен на исходную позицию. Ну а уж с кладбища роботов мы потихоньку все перетаскаем к себе в Сэнкчуари.

— Вы гений, мэм! — радостно провозгласил Кодсворт.

Я деланно-скромно потупилась. Гений не гений, но наличие житейской мудрости в отбитой башке меня радовало и существенно облегчало жизнь.

Обратный путь в Сэнкчуари прошел в молчании. Кодсворт мысленно прикидывал, как долго ему придется отмывать лут перед продажей торговцу. Я же держала в голове примерную схему Сэнкчуари и продумывала оборону. Попасть в городок можно только через мост и это хорошо. Конечно, можно переплыть реку, но местные этого делать не будут: в воде водится много интересных тварей, которые перекусят на ходу, то есть на плаву прежде, чем персонажи доберутся до середины реки. Да и сама речушка вроде как тихая, но в тихом омуте, как известно…

Вывод — надо укрепить мост. В принципе, пары замаскированных турелей, системы оповещения и всякой мелочи вроде лазерных ловушек должно хватить. Торговца надо будет перехватить на пути к мосту и объяснить, дальше какого именно столба нельзя ступить ни шагу. Ну а все остальные пусть не лезут, ибо нефиг.

На ферму Эбернети Кодсворта я с собой не взяла — в памяти всплыла фраза Блэйка о том, что если рейдеры нагрянут к ним по мою душу, то им расскажут все, что знают. Так что про робота пусть лучше не знают пока что. А вот про то, что я обретаюсь теперь в Сэнкчуари, надо бы уведомить. Связь по рации поддерживать не проблема, так что в случае появления новых рэкетиров пусть уведомляют меня, ведь лут лишним не бывает. Кстати, среди того хлама, что упер робот на «свою» свалку, точно было несколько обломков старых турелей. Интересно, у меня получится их починить и пустить в дело? Если да, то можно будет и фермерам какой-нибудь защитный механизм подкинуть.

И на ферму, и обратно я добралась без приключений. Блэйк сказал, что рад тому, что я жива, но на самом деле радовался убийству бандитов, а на меня было как-то плевать. А вот брошенная мною фраза «если что — обращайтесь за помощью на вот этой частоте» накрепко врезалась в его память.

Если уж на то пошло, можно данное… кхм… поселение крышевать на постоянной основе. А что? Мне надо что-то жрать, не все же одним мясом кротокрысов питаться. А ближайший пункт производства еды как раз-таки недалеко от меня. У торговцев все будет с огромной наценкой «за доставку», а у фермеров напрямую явно дешевле выйдет.

По-дружески распрощавшись с семьей Эбернети, я вернулась к Кодсворту в Сэнкчуари и мы на долгих две недели абсолютно потерялись для окружающего мира.

Я не знаю, откуда у меня взялись эти знания. Я понятия не имею, кем я была в прошлой жизни. Кодсворт говорит, что мне до восемнадцати лет больше полугода, но я могу собирать стоящие вещи буквально из говна и палок лучше всяких механиков. По крайней мере, торговка Карла Урна пришла в восторг, поскольку знала, где можно продать откалиброванные и пристрелянные мною пушки по максимально выгодной для себя цене. Ну а я знала, что именно может для меня Карла при желании достать. У тетки было все, что нужно: деловая хватка, умение держать язык за зубами и, вдобавок — работающие в правильном направлении мозги.

Почему мне так важно, чтобы она держала язык за зубами? Это же очевидно — я не хочу, чтобы в Сэнкчуари ломанулись толпы паломников. В отличие от Кодсворта, я не имею ничего против одиночества и предпочту, чтобы вся округа по-прежнему считала Сэнкчуари необитаемым городом. Впрочем, этот край сам по себе безлюден. В лесах пряталось несколько рейдерских банд, также Карла дала наводку на несколько неразграбленных мест в Конкорде, куда никто не мог подобраться из-за монстров и рейдеров.

Ей же было невыгодно рассказывать о Сэнкчуари другим торговцам, поскольку в этом случае у нее появятся конкуренты-перекупщики. Пока что она может оптом купить у нас с Кодсвортом всякие интересные штуки, чтобы потом продать их в розницу по пути своего следования, но если тем же самым начнут промышлять другие — цены на изделия «Кодсворт и Ко» сразу же упадут. А пока что они находились на уровне чуть ниже изделий от именитых торговцев далеких Даймонд-Сити и Добрососедства, но при этом практически не отличались по качеству. Разве что внешним видом не вышли.

Кстати, пока я ходила на ферму, робот немного улучшил мою экипировку. Верней — он качественно подогнал щитки для рук, ног и тела, поскольку полноценная броня с моим стилем боя приводила к потере ловкости и скорости, а без брони не было вообще никакой защиты.

Я потом доработала полученную броню по своему усмотрению, сиречь перекрасила. И взялась за создание Крутой Пушки, которая изначально называлась 10-мм пистолет. Сделать так, чтобы оружие с глушителем выпускало пулю с такой начальной скоростью, чтобы она пробивала броню, задача не из легких. Но я с ней справилась. И взялась чинить Кодсворта. Верней сказать, не чинить, а проводить техобслуживание, поскольку сам робот просто не в состоянии был позаботиться о себе полноценно.

— Ах, мэм! Меня как будто подзарядили на полную! — радостно завопил робот, когда я снова включила его после починки начинки.

— Тебе всего лишь заменили половину проводки, прочистили двигатель, отрегулировали манипуляторы и нанесли антикоррозийное покрытие с антибликовым эффектом, — чуть усмехнулась я.

А еще — я заменила диск его циркулярки и наточила его так, что самураям с их катанами и не снилось. Теперь — зарядить на полную огнемет и можно выдвигаться в Конкорд! А зачем иначе бы я такой кипиш поднимала! Наводку Карла дала отменную, крышки нам, как ни крути, были нужны, поскольку я у нее еще в прошлый раз присмотрела кое-какие интересные штуки, на которые мне уже не хватало крышек, вот и будем крутиться, как белочки в колесе, ну или хомячки.

— Мэм, не забудьте надеть головной убор. Жесткий ультрафиолетовый свет пагубно влияет на здоровье, — менторским тоном произнес робот, перед выходом из дома протягивая мне старую фуражку. Кокарды на ней не было, так что понять, какой службе она принадлежала, было невозможно.

По рекомендации Кодсворта нацепив на голову фуражку, сварочные очки (песок веден для здоровья глаз, мэм!) и все ту же бандану с черепом в качестве намордника (Кодсворт настаивал на респираторе, но в нем реально трудно дышать, так что мне удалось отвертеться), я активировала все возможные ловушки и, еще раз проверив программу на турелях, отправилась в сторону Конкорда. В городе мы планировали провести несколько дней, но судьба распорядилась совсем иначе.

* * *

Прошел месяц с тех пор, как мы покинули Квинси. Отряд из двадцати человек, за которым все это время не прекращалась охота. Ее результатом стало то, что сейчас нас осталось только пятеро. И больше нам идти… Некуда.

Музей свободы Конкорда — историческое место. Довоенное крепкое здание из четырех этажей, которому практически не нанесли вреда ядерные удары по городу. Выставочным образцам в залах повезло меньше — здесь явно успели поработать мародеры. По крайней мере, ничего стоящего мы не обнаружили — исчезло все, кроме манекенов, которые были свалены кучей в углу одного из помещений.

Впрочем, осматриваться времени особо не было — рейдеры шли за нами по пятам. Отступая, мы потеряли троих. Было понятно, что бандиты не отцепятся от нас и забарикадированная дверь не станет им помехой. Покрепче перехватив верный лазерный мушкет, я приготовился встретиться с неизбежностью… Перед этим познакомив с ней всех, кто попадет в перекрестье прицела.

Затаившись на балконе, я перезарядил оружие и выстрелил. Мушкет довольно громоздкий и, вдобавок — медленно перезаряжается, но попадание по человеку гарантирует его смерть. Это из пистолета если в руку или ногу попадешь, то противник еще побегает и в тебя постреляет, а вот заряд из мушкета мгновенно превратит тебя в горстку серо-красного пепла. Главное — проявлять самообладание при прицеливании и помнить, что врагов много, а стреляют они часто.

— Нет! Нет-нет-нет-нет-нет… — раздалось за моей спиной бормотание Цзюня. Мужчина сидел внутри помещения, забившись под один из письменных столов. Признаться, я надеялся, что хотя бы он мне поможет, но видимо, на его психику слишком всего навалилось, вот он и не выдержал.

— Цзюнь… — голос Марси заглушил треск автоматной очереди снаружи. Я так и не узнал, что она собиралась сказать мужу. В очередной раз нырнув в укрытие, я оглянулся на находящихся за моей спиной людей.

— Стурджес, долго еще?

— Я… Я не знаю! Я же не хакер, я не знаю… Я не могу подобрать код…

— Попробуй еще раз, — я выдохнул сквозь стиснутые зубы и посмотрел на сидящую на диване Матушку Мерфи. Из всех поселенцев она единственная, кто сохранял поразительное спокойствие, сидя на сломанном диване так, будто находилась у себя дома, а не в осаждаемом со всех сторон заброшенном здании.

— Не бойся, Престон, — тихо произнесла она, когда заметила, что я на нее смотрю. Говорила она, как обычно, тихим голосом, но я хорошо ее слышал, несмотря на звуки выстрелов. — Она придет нам помочь.

— Кто — она?

Про какую-то «ее» я слышал с самого Ленгсингтона. Матушка Мерфи заладила о таинственной спасительнице, едва мы покинули город, спасаясь от гулей. Даже если поверить, что это — правда, то… Это ведь всего лишь один человек. Много мы навоюем с «ней»? Вот и я сомневаюсь, что один человек заменит собой отряд из десятка хорошо вооруженных людей, которые могли бы хоть что-нибудь противопоставить рейдерам.

Зарядив мушкет, я высунулся из укрытия на короткий промежуток времени, чтобы застрелить очередного рейдера и спрятаться прежде, чем они попадут по мне. Пока что везло. Но везение скоро закончится. Их там более полусотни и наверняка еще столько же примчится на подмогу — Стурджес поймал их переговоры, в которых говорилось о вспомогательных отрядах, идущих на помощь основному.

Что им так нужно было? Почему они прицепились к компании из нескольких людей, у которых не было особо снаряжения, не было крышек и подходили к концу запасы провизии? Может быть, они охотились за Матушкой Мерфи? Ее «Дар» многие еще в Квинси хотели использовать в целях далеко не благородных… А может быть, все дело в ненависти таких, как рейдеры, к Минитменам?

Внезапно с ближайшей крыши вниз полетело тело рейдера. Это сделал не я, точно — я того ублюдка даже не видел, поскольку тот был слишком далеко. Да и повалился он вниз целым и невредимым, а не рассыпающейся на лету горсткой пепла… Выбрав подходящий момент, я застрелил одного из рейдеров. Часть их находилась уже внутри — ломились в последнюю запертую дверь, за которой находились мы.

Тем временем еще два рейдера упали за спинами своих товарищей. Кто-то в горячке боя успел заметить появление нового противника, который действовал с тыла. И часть рейдеров кинулась на поиски, прячась в тенях стен. В сумерках они могли подобраться к моему неизвестному помощнику…

Нечеткая тень на мгновение показалась на одной из крыш и тут же исчезла — похоже, неизвестный помощник использовал естественный рельеф домов в качестве укрытий. Полезная тактика, если вниз не свалится, конечно.

Отстреливать их стало проще — банда раскололась, ведь часть из них принялись искать того, что убивал их из тени. Пропащее занятие, особенно если предполагаемый помощник хорошо знает местность и использует ПНВ. Или просто хорошо видит в темноте — на послевоенных Пустошах подобные мутации не являлись редкостью.

Последний рейдер осыпался на старый асфальт горсткой серо-красной пыли. Я прислушался к происходящему за дверью. Слишком тихо. Развернувшись, я на корточках пробрался в комнату и спросил у Стурджеса.

— Как дела с терминалом?

Вместо ответа Струджес остановившимся взглядом уставился на что-то за моим плечом, более того — туда же смотрела матушка Мерфи с какой-то полубезумной улыбкой. Обернувшись, я едва сдержался, чтобы не ударить прикладом невысокую женщину, которая непонятно когда успела забраться на балкон и встать прямиком за моей спиной.

В неярком свете стоящего на столе терминала я рассматривал незнакомку. Впрочем, особо рассматривать было нечего: нижняя часть лица незнакомки были скрыта темным платком с изображением черепа, глаза прятались за очками, подобные которым носили довоенные летчики, а сейчас активно использовали механики, а волосы скрывала темная фуражка. Одета была она в синий комбинезон, поверх которого были надеты металлические щитки, обеспечивающие какую-никакую защиту если не от пуль, то от банальных ушибов и вывихов при случайном падении…

— Добрый вечер. Простите, не могли бы вы открыть дверь Кодсворту, сэр? — мягкий и тихий голос ей подходил. В отличие от прикида бандита с большой дороги. Да еще и этот череп на лице, бррр…

— Кодсворт — это…

— Мой напарник, сэр, — женщина чуть кивнула и, судя по всему, улыбнулась. Я дал знак Стурджесу открыть дверь и через несколько минут после того, как баррикады были убраны, в помещение влетел Мистер-Помощник. Судя по всему, это и есть тот самый Кодсворт.

— Мисс Ахеза, новая циркулярка просто божественна! Я жду не дождусь момента, когда можно ее опробовать в ближнем бою на голове в шлеме.

Робот был весь перемазан красными потеками, а упомянутая циркулярка все еще вращалась. Выглянув в коридор я обнаружил, что за дверью лежит несколько рейдеров с аккуратно отрезанными головами.

— О! Видать, я хорошо подогнала все детали при последнем техосмотре…

— Именно так, мэм! — радостно провозгласил робот. — Мэм, не забывайте о хороших манерах. Вы так и не представились нашим чудом спасенным гостям.

— Ах да, точно… прощу прощения. Мое имя Ахеза. Я начальник службы безопасности Сэнкчуари Хиллз. Это Кодсворт — мой помощник.

Название «Сэнкчуари» резануло по ушам и вселило угасшую было надежду. Матушка Мерфи была права — такое поселение действительно существует и в нем есть люди… Возможно, они согласятся принять нас? Забавно, только сейчас я подумал о том, что на месте предполагаемого убежища может кто-то жить и этот кто-то будет абсолютно не рад новым соседям. Впрочем… Если она нам помогла сейчас, то, может быть, я сумею договориться о предоставлении нам убежища? Навряд ли им помешает пара фермеров, механик и военный… Или помешает?

— Престон Гарви. Минитмены Содружества.

Во множественном числе, правда, зря. Скорей уж «минитмен» — последние из нас полегли на подступах к Музею Свободы. Я остался один. И минитменов больше нет.

— И что, это и есть вся обещанная помощь? — внезапно передо мной выскочила Марси Лон, накинувшись на женщину. Незнакомка отступила на шаг назад и сунула руку в карман. — Мы ждали спасителя, а взамен явился тепличный цветок из убежища! Что ты умеешь? Красиво подыхать?

— Умею забивать зубы хамов им в горло, — не меняя тона произнесла женщина все тем же мягким голосом. — И если вы не закроете свой рот, то я найду, чем вам его занять.

— Ах ты дря…

Прежде, чем я успел остановить Марси, она кинулась на женщину с кулаками. Незнакомка сделал едва заметное неуловимое движение, перехватив руку и завернув ее Марси за спину. После этого что-то достала из кармана. Я метнулся вперед, стремясь разнять представителей прекрасной половины человечества, но мне на плечо лег перемазанный в крови манипулятор.

— Не волнуйтесь, сэр. Мисс Ахеза не убивает больных на голову.

— С чего вы решили, что она больная на голову? — Стурджес смотрел на происходящее с интересом и даже не делал вид, что собирается кинуться на помощь Марси — за прошедшее с момента побега из Квинси время женщина успела нас изрядно достать. Да, они с Цзюнем потеряли своего единственного и горячо любимого сына, но почему это должно стать оправданием подобному поведению? Все мы кого-то потеряли там, у всех на душе остались кровоточащие раны, которые никогда не затянутся полностью… Я не нашел времени разъяснить своей подопечной недопустимость подобного поведения и вот — сейчас этим занимается Ахеза.

— Вам так больше идет, мэм, — мягким и тихим голосом произнесла женщина за моей спиной. Когда я повернулся, Марси уже была отпущена на волю и сейчас как раз-таки выплюнула на пол… Кхм… Будь я помоложе, я бы наверное, даже покраснел.

— Вы у меня в долгу. Я вам помогла, как бы там ни было и я требую уважительного к себе отношения. Если его не будет, то следующий фаллоимитатор, который я засуну вам в рот, будет иметь в длину тридцать пять сантиметров — этого будет достаточно, чтобы разорвать вам трахею или пищевод, а значит — избавить нас от вашего общества. Понятно? — судя по голосу, женщина чуть улыбнулась. — Предупреждая выяснение отношений по этому поводу, скажу вам всем: многие обитатели послевоенных пустошей на попытку замахнуться на них рукой открывают огонь на поражение, так что миссис Лон должна понимать, как легко она отделалась.

Я передернул плечами, показывая, что сейчас не лучшее время и место для выяснения отношений. Да даже если и так… Черт, я пообещал защитить гражданских от рейдеров, но я не обязан вступаться за них, если они сами провоцируют неизвестную на агрессию. Охрана в Квинси или Даймонд-Сити запросто могла бы хорошенько навалять Марси за подобную выходку, а в Добрососедстве — так и вовсе убили бы.

— Как бы то ни было, нам надо выбираться отсюда. Стурджес, расскажи ей.

— На крыше музея разбился винтокрыл. Рядом с ним стоит силовая броня, а внутри находится миниган. Если кто-то из вас залезет в броню, то сможет с помощью сервоприводов вырвать миниган из винтокрыла. Тогда получится навалять рейдерам.

— Сюда что-то движется… Что-то большое. Оно идет на звуки боя…

— Коготь смерти. Я знаю, — Ахеза раздосадованно махнула рукой. — Эта зверюга спокойно жила в канализации и никого не трогала, но свара с рейдерами ее разозлила и минут через пять она все-таки вылезет наружу в нашем районе. Так что лучше скорректировать план: дождаться, пока Коготь все-таки выберется наружу и ввяжется в драку с рейдерами, ну а потом уже порешить всех, кто выберется наружу. Насчет брони и минигана… Здесь все не так радужно. Эту броню я нашла еще вчера во время разведки района. Смазала движущиеся части, так что по идее ее можно будет использовать, вот только есть две проблемы. Первая — она в ужасном состоянии, большая часть щитков слетит с одного-двух выстрелов и останетесь вы, Престон, в одном каркасе.

— А почему именно я?

Вообще-то я планировал засунуть в броню Ахезу. Она наш билет в Сэнкчуари и нужна живой, а силовая броня выживанию способствует намного больше, чем позиция на балконе или какой-нибудь крыше. Кроме того — у нее в качестве «группы поддержки» присутствует Мистер Циркулярная Пила…

— Потому что калибровка каркаса брони под мой размер займет несколько часов, а у меня этого времени нет. Может быть, вы не имели дело с подобными шедеврами довоенной промышленности, но ведь не можете не понимать, что в броне, которая на мужчину вашей комплекции сядет более-менее плотно, я буду болтаться, как в консервной банке. Про миниган, к сожалению, тоже можете забыть — внутри нет патронов, я уже успела проверить. А среди нашего боезапаса снарядов пятимиллиметрового калибра, увы, нет.

— Сейчас все идем на крышу. Проход за собой заваливаем взрывчаткой, чтобы рейдеры до нас не добрались. Гражданские спрячутся в центре крыши — рейдеры туда не добьют даже если залезут на крыши соседних зданий, так как это самая высокая точка в окрестностях… Держимся до подхода Когтя Смерти, потом наблюдаем за боем и добиваем выживших, — создал я план боя.

— Стурджес, мне нужна ваша помощь, — произнесла Ахеза.

Меня уже начало напрягать несколько вещей. Первое — женщина называет Марси и Стурджеса по именам, хотя я успел только представиться сам. Второе — если матушка Мерфи предвидела только появление неизвестного существа с рогами и когтями, то Ахеза назвала его видовую принадлежность и точное время прибытия.

— Я — меньшее, чего вам следует бояться, Престон Гарви, — донеслось из-под платка с черепом, когда мы выходили на крышу.

— Ты все правильно понял, Престон — у нее также, как и у меня есть дар. Только это не просто дар… Это что-то новое… Что-то… Страшное, — едва слышно произнесла Матушка Мерфи, проходя мимо меня.

К черту. Уже наплевать. Пусть только это «страшное» будет на нашей стороне. Пусть только все мы доживем хотя бы до рассвета.

Мне показалось, или Ахеза усмехнулась под платком? Поднимаясь на крышу я почувствовал, как обвалились перекрытия за нашими спинами. Как будем спускаться потом — непонятно. Впрочем, с сервоприводами брони можно перепрыгнуть на крышу церкви и по одному перетаскать туда гражданских.

— Берегите место подключения ядерного блока: в этой броне оно не закрыто щитком, так что если туда попадут, то вам хана. Систему амортизаторов я отрегулировать не смогла, так что… Ноги при прыжке с крыши не переломаете, конечно, но вот неэстетично упасть плашмя после падения можете запросто. Корпус ржавый, долго не продержится… Короче, это самый интересный из всех способов самоубийства, известных мне.

— Соглашусь с вами, мэм. Мои сенсоры зафиксировали движение многочисленных сил противника в нашем районе. Если мы не займемся их ликвидацией в ближайшие несколько минут, то до пришествия Когтя Смерти можем не дожить, мэм, — предупредительно произнес робот, запуская вращение окровавленной циркулярки.

Я вступил в раскрывшийся каркас силовой брони и в следующий момент почувствовал, как что-то довольно плотно обхватило мои лодыжки и руки. А вот в поясе ожидаемого ощущения сдавливания не наблюдалось — броня словно болталась на мне. Похоже, что про необходимость подгонки «под себя» Ахеза не врала — на ней бы действительно довоенное высокотехнологичное чудо болталось, как консервная банка.

— Вы говорили, что смазали детали вчера. Это значит, что…

— Нет, я не могла предвидеть, что броня нам понадобится. Я просто собиралась прийти завтра, подогнать броню под свой размер и забрать в Сэнкчуари. Если бы выгорело ее починить — была бы дополнительная защита на случай столкновения с монстрами, против которых ловкость и скрытность не помогают. Ну а если нет — ее с радостью бы купили торговцы хламом, да и я сама могла бы разобрать на какие-нибудь полезные элементы. Так, сейчас должно быть все нормально. Как видно-слышно?

Прежде, чем я успел ответить на этот вопрос, снизу раздался звук взрыва. Что-то ударило меня по корпусу брони, подбросило в воздух, а затем поволокло вниз. С трудом, но с третьей попытки удалось вскочить на ноги — рейдеры бежали теперь прямо на меня, размахивая дубьем и битами. Что-то орали при этом. Краем глаза я успел отметить, что Ахезы нигде рядом не заметно. Значит — ее не зацепило взрывом и она осталась на крыше… Или же что похуже.

От вида человека в довоенном металлическом костюме рейдеры вздрогнули. Часть из них кинулась врассыпную, остальные же бросились на меня с холодным оружием надеясь, что им удастся пробить корпус их самодельными палками-копалками.

— Сэр, позвольте помочь вам? — рядом словно из ниоткуда возник робот с циркулярной пилой. Видать, спрыгнул с крыши следом за мной. Ну а что, с его этим навороченным довоенным двигателем и не такие вещи вытворять можно, не то что людям.

Прежде, чем робот договорил, его циркулярная пила разрезала на две части голову рейдера в самодельном шлеме. Сразу же после этого правый манипулятор повернулся вперед и на еще двоих отморозков была выпущена струя пламени. Возможно, это галлюцинации, а может, броня не так герметична, как представлялось, но сейчас отчетливо запахло паленым.

Сами по себе упали три рейдера, находящиеся чуть в отдалении от нас с Кодсвортом. Значит, Ахеза жива, невредима и помогает нам огнем по своей привычке откуда-то из тени. Это… радовало. Пожалуй, все дело в том, что я уже устал терять кого бы то ни было, так что не хотел лишаться даже случайной знакомой. Как-то сам собой в горячке боя нашелся мой лазерный мушкет — один из рейдеров подобрал его, намереваясь подстрелить из него меня, ну а я вернул на место свою собственность. Правда, руку владельцу на место уже не вернешь, ну и ладно.

Бой с рейдерами настолько увлек, что я отдалился и от Кодсворта и от здания, с крыши которого меня прикрывала Ахеза. Только панический крик рейдера и то, как вздрогнула под ногами земля, напомнили мне о том, кого именно мы «ждем к ужину», как выразился до этого робот.

И тут меня словно отключило. Я успел заметить, как коготь смерти порвал четверых буквально за секунду до того, как кинулся ко мне. Я бы все равно не успел убежать — силовая броня существенно затрудняла передвижение, хотя и давала защиту… Серьезную защиту… Удар огромной лапы зверя не разорвал меня пополам, а всего лишь откинул метров на пять в сторону, при этом я нестерпимо больно ударился о стену спиной. До звезд перед глазами. Черт, там же ядерный блок как раз, хоть бы я его не задел… А хотя… какая теперь разница.

Я пытаюсь подняться, но по какой-то причине не могу этого сделать. То ли что-то с броней, то ли с моим телом. Больно так, что в глазах все плывет, а коготь смерти словно чувствует, что перед ним беспомощный теперь противник и кидается прямо на меня.

В самый последний момент на его пути вырастает словно из ниоткуда женщина в темно-синем комбинезоне. В ее руке какое-то холодное оружие, наверное подобранное с трупа рейдера.

Коготь кидается на новую помеху, но та уворачивается. Чудовищная лапа проносится в миллиметре от ее головы, вторая лапа замахивается, но Ахеза успевает заблокировать удар. Это невероятно! Остановить замах когтя смерти каким-то ржавым тесаком просто невозможно! Но она это сделала, впрочем, все-таки сдвинувшись с места от силы удара.

И сразу же перешла в нападение. С трудом приподнявшись на локтях, я попытался рукой дотянуться до выпавшего мушкета…

«Лежи!» — голос раздался прямо в голове. От неожиданности я опустил руку, которой тянулся к оружию, но впрочем, тут же снова попытался прижать мушкет к себе. С упора лежа стрелять в тварь будет легче — ясно же, что женщина не справится с таким монстром сама. Рейдеры успели порядочно ранить зверя, а значит — разозлить его…

Уперев ствол в грудь, я закашлялся. Задыхаясь, все еще пытаюсь прицелиться, пытаюсь дотянуться второй рукой до спускового крючка.. Не выходит… Не получается… А ее Коготь загнал в угол… К стене. Беги!!!

И она побежала. Развернулась и побежала наверх прямо по отвесной стене. Оттолкнулась от нее ногами, кувыркнулась и полетела на спину когтя, выставив перед собой оружие. Хруст костей и огромная тварь начинает метаться в агонии по всей площади, стремясь скинуть со своей спины женщину. Когда когтю приходит в голову прокатиться для этого по земле, Ахеза едва успевает соскочить, при этом оказываясь напротив врага безоружной. Вскакивает, прижимает кулаки к груди и оглядывается в поисках подходящего оружия. Не находит. Надо ей… отдать…

Снова попытаться подняться заставляет осознание, что сейчас ее просто прикончат на моих глазах. Что мне, в принципе, нечего терять. Я все равно не могу жить после случившегося. Не могу и… не хочу.

«Лежи, черт тебя дери!»

— Держи! — встав на колени, я обеими руками швыряю мушкет в ее сторону. Боль в спине, в груди, во всем теле вдруг становится невыносимой. Падая, я чувствую, как в горле скапливается кровь. Царапаю пальцами руки перчатку брони изнутри. Снять бы ее… Слышу звук выстрела из мушкета там, за спиной. Чувствую, как на землю падает что-то большое. Все кончено… Мы… Победили?

* * *

Что это было, я толком не понимала. Верней, в момент боя с когтем смерти до того, как мне в руки прилетел чужой лазерный мушкет, я словно бы чувствовала, что вот это все уже было. Тварь напротив меня, за спиной — тот, кого нужно защитить от нее. В руках — никакого оружия, но оружие мне и не нужно, ведь… Ведь что? Вот в этом-то вся и загвоздка, в которой предстояло разобраться когда-нибудь, но явно не сегодня, поскольку в самый патовый момент в мою сторону полетело оружие. Мушкет был уже заряжен, так что мне осталось только прицелиться в морду твари и выстрелить. Во время прицеливания время странно замедлилось, а крик Кодсворта:

— Мэм! Берегитесь!

Вдруг прозвучал, как будто зажевало ленту в старом кассетном магнитофоне.

Стреляю в когтя смерти, одновременно чувствую за спиной рейдера. Хотя нет — рейдера берет на себя Кодсворт: каким-то чудом робот успел оказаться между нами, щедро одарив нового моего противника ударом циркулярной пилы по голове.

Коготь падает. Возможно — одновременно с рейдером, а может быть — немного позже. Это уже неважно. Я кидаюсь к потерявшему сознание Престону, мысленно проклиная его суицидальное поведение и гребаное стечение обстоятельств, из-за которого мне придется теперь пусть и на время, но притащить в наш с Кодсвортом дом эту пятерку бомжей, из которых интерес представляет только Престон ну и, пожалуй, Стурджес. Проблем не будет и от бабушки-гадалки, но учитывая, что к этой более-менее вменяемой троице прилагается невменяемая чета Лон… Ну зачем мне эти проблем на голову мою?!

— Кодсворт, тащи сюда механика. Живо!

Робот понимает, о ком я говорю. И понимает, что сейчас счет идет на минуты, поэтому даже свое привычное «да, мэм» бросает на бегу, то есть на лету. А я тем временем очень осторожно раскрываю силовую броню, благо что сервоприводы каркаса от удара не повредились, после чего также осторожно вынимаю из этой брони Престона. Без сознания. Дыхание слабое, пульс нитевидный, на губах — кровавая пена, из горла периодически вырываются хрипы, все тело в холодном поту, на спине — быстро увеличивающееся пятно крови…

Все это отмечаю мимоходом, пока действуют руки. Сами по себе, словно отдельно от мозга. Разрезать плащ и рубашку, щедро ливануть на спину раненому спиртосодержащую жидкость. Чистой операционной не предвидится, а значит — нужно сделать все, чтобы не занести заразу. Еще часть спиртного выливается мне на руки, а пара последних, завалявшихся в кармане «антисептических средств» будет использована Стурджесом в процессе работы.

Ввожу мед-икс — сильнодействующее обезболивающее, которое, похоже, является единственным в наших краях, поскольку никаких других препаратов с похожим действием мне не попадалось.

— Я здесь, что нужно делать? — за спиной раздается спокойный и ровный голос Стурджеса. При виде Престона его зрачки расширились от ужаса, а все самообладание вдруг покинуло механика. — Нет… Нет, не может быть… Как же так… Что же это…

— Уймись! — от удара в челюсть у него голова дернулась, но в мозгах, видимо, прояснилось. — Легкие не повреждены, но есть открытый перелом грудной клетки со стороны спины. Когда дернулся, он все это дело сместил. Ты же вроде штатного медика в этой команде, верно? Так делай, что должен, — быстро произнесла я. Стурджес кивнул заторможенно, а потом вдруг снова стал нормальным. Вдвоем нам удалось остановить кровь, уложить раненого таким образом, чтобы он не поставил себе дополнительных травм и при этом мог относительно легко дышать, после чего Стурджес взялся за притащенные Кодсвортом инструменты.

— Здесь почти ничего не видно, — пробормотал механик. Пот заливал его лоб, а в глазах снова загорелся какой-то безумный огонь. Я резко выдохнула. Непонятно почему, но паника Стурджеса передалась и мне, хотя, собственно, лично у меня в целом не было причин беспокоиться за Престона. Да, он мне помог, но и я в долгу не осталась, я считаю.

— Посмотри мне в глаза, — мой голос сейчас звучал, как чужой. Стурджес на долю секунды встретился со мной взглядом, а потом принялся часто моргать.

— Что ты… Как ты…

— Теперь ты видишь. Делай, — огрызнулась я. Время уходило. У Престона его было не так много. Как, впрочем, и у меня. Он умрет, если не вправить сдвинутые кости. Я же… нет, не умру, но чувствую себя в высшей степени странно. Я слишком спокойна. И я знаю, что когда напряжение спадет, все окажется совсем не так.

Я вижу его насквозь. В самом прямом смысле. Его, рядом находящегося Стурджеса. Теперь он видит все, что происходит в теле Престона. Теперь он не заденет случайно в темноте важные сосуды и вообще не сделает что-то не так из-за того, что приходится работать вслепую. Вот только он об этом кратком миге всевидения пожалеет. Пожалею ли я? Вопрос. Скорей да, чем нет — инстинктивно человеческий организм всегда сопротивляется подобному. И также инстинктивно я не хочу причинять ему какой-либо вред, а значит — часть отдачи, приходящейся на его долю, в полной мере ударит по мне.

Возня заканчивается какое-то время спустя. Какое? Неизвестно. Но только после того, как состояние Престона удалось более-менее стабилизировать, я попросила Кодсворта перенести по одному оставшихся на крыше музея двоих придурков. Черт, вот надо теперь мне с ними возиться. Вот какого хрена ты, придурок в бежевом плаще, полез в пекло, подставился, а потом еще и не слушал, что тебе говорят?

Для Престона соорудили носилки из подручных материалов. Жутко торопились, поэтому у некоторых все валилось из рук. Цзюнь по-прежнему не в адеквате, ну и черт бы с ним — тут на подходе отключка моя и Стурджеса вдобавок к тому, что творится с Престоном. О, какое счастье — на ногах у нас останутся только бабка и бабища, которые не смогут ничем помочь ни мне, ни бедному механику, ни тем более Престону. Влипла так влипла. Ах, да — еще есть Кодсворт. Но Кодсворт это Кодсворт, хотя… От него-то как раз и будет толк. Черт. Теперь добраться до Сэнкчуари.

Носилки с Престоном заставили нести Марси и Цзюня. В силовую броню я запихнула механика, перед этим сняв с тела поврежденный корпус, оставляя только каркас.

Да уж, каркас прочный, а сама броня… Впрочем, двести лет прошло, могла и вообще проржаветь насквозь и сгнить к чертям. А так она нас нехило выручила. Престона, по крайней мере… Надо будет починить на досуге. В итоге у нас получился вполне боеспособный отряд из двоих людей плюс робот. Ненадолго, правда. Но этого точно хватит, чтобы добраться до безопасного места в пригороде Конкорда. Под «безопасным местом» я понимаю небольшую довоенную заправку, на которой мы с Кодсвортом навели порядок еще во время пути сюда.

Из-за пришельцев пришлось покидать Конкорд в спешке. Оставалось только надеяться, что рейдеры после этой ночи потеряли наш след и не кинутся прочесывать окрестности, а если и кинутся, то по привычке обойдут Сэнкчуари стороной. До Сэнкчуари еще добраться надо, впрочем…

Пока что у нас относительно без проблем вышло добраться до бензозаправки. До дома оставалось какая-то пара километров, но к этому моменту окончательно стемнело и, вдобавок — раненый беспокойно начал метаться на носилках. Кажется, у него начался жар. Тьфу, блин, только бы не заражение, только бы не заражение… Конечно, раны мы обработали и обработали качественно — в Стурджесе и его навыках я была уверена, как в себе, потому что видела, что он делал. Но учитывая, что до этого минитмен мотался почти месяц по пустошам, питаясь чем попало, толком не высыпаясь и забредая, куда ни попадя — рана запросто могла в итоге оказаться для него серьезней, чем выглядела на первый взгляд.

— Разобьем здесь лагерь. Ночью идти опасно, — скомандовала я. Что удивительно — подчинились все. Даже Марси, которая после случившегося с Престоном малость поутихла. Кажется, до женщины наконец-то дошло, что лучше не открывать рот, если не хочишь отхватить за базар. Учитывая, что тестов на психическую вменяемость в Содружестве не существует — ей еще повезло, что на моем месте оказалась именно я, а не какой-нибудь обдолбанный псих, который стреляет в людей только за косой взгляд в свою сторону.

Не прошло и часа, как мы сидели кругом вокруг небольшого костра и черпали ложками из кружек пюре быстрого приготовления. Люди молчали. А я думала, украдкой глядя на спящего на носилках мужчину. Думала и пыталась понять, кого же он мне напоминает. Было ощущение, когда я видела его самоотверженность там, в бою, что это что-то знакомое. Что-то настолько родное, что теперь и не хочется его куда-то отпускать. Кого же он мне напоминает своим поведением?

Память равнодушно молчала. А внутренний голос страдальчески напоминал, что к Престону прилагается механик, что скорей плюс, чем минус, полусумасшедшая старая бабка, благо что безвредная, мужик с явно выраженным ПТСР и злобная баба, прицельно плюющаяся желчью. И что подумать мне толком о том, как с этой проблемой разобраться, времени не дали. Если бы Престон был в порядке, то можно было бы отвертеться от всей честной компании, но когда он в таком состоянии… Ему нужно несколько недель провести в тихом и безопасном месте, желательно — под присмотром врачей. На остальных мне было, в общем-то, плевать, но к Престону почему-то сразу же отношение стало совсем другим.

К Престону — да, но не к остальным четверым. С механиком можно взаимодействовать на выгодных для обоих условиях, а за каким чертом сдались остальные трое? Судя по всему, до всех присутствующих тоже дошла двусмысленность ситуации, потому что в мысленном плане я то и дело ловила осторожные поползновения задать самим себе вопрос «а примут ли нас в Сэнкчуари»?

Решив пока что разговор на эту тему не начинать, а дать клиентам «дозреть» до утра, я демонстративно принялась укладываться спать прямо на полу. Кодсворт что-то пробормотал в стиле «мэм, на бетоне спать вредно», но потом понял, что других вариантов у нас нет — на единственном пригодном для сна подобии топчана был размещен Престон, так что всем остальным придется довольствоваться собственными боками.

Не знаю, как остальные, а лично я — выспалась. Даже больше — я выдрыхлась. За свою безопасность я не волновалась — Кодсворт скорей сам себе движок вскроет, чем допустит, чтобы мне причинили хоть какой-то вред. Да и, признаться, я сама не белая и пушистая девочка — могу почувствовать, например, если кто-то ко мне спящей приблизится ближе, чем на пару метров. А уж намерение применить против меня оружие почувствую и на мысленном плане. Пока что ни у кого из присутствующих даже мысли не возникало о том, чтобы атаковать меня. Это радовало. Это говорило о том, что пациенты небезнадежны.

— Всем доброе утро, — максимально недружелюбным тоном произнесла я, выходя наружу. Троица уже сгрудилась вокруг самодельного костра, наяривая уже приевшиеся всем супы быстрого приготовления. Поскольку альтернативы им пока что не было, я приземлилась рядом, доставая из рюкзака предпоследний солсбери-стейк. По моему виду они поняли, что утро как раз-таки недоброе, что я — тоже не образец доброты и что как раз сейчас будет серьезный разговор. — Значит, вы все намылились в Сэнкчуари, верно? И никому в голову не могло прийти, что там уже кто-нибудь живет, так?

Все четверо молчали. Лишь матушка Мерфи загадочно щурилась, то ли стремясь разгадать мои намерения, то ли заранее зная исход разговора.

— Сколько людей в Сэнкчуари? Они могут нас пустить в город? — в разговор пустил Стурджес.

— Все население сидит перед вами, — честно ответила я. Пусть расслабятся. Хотя, учитывая, что я в одиночку фактически завалила Когтя Смерти — не так уж долго их расслабление продлится, в случае чего. — Живу я уединенно, с людьми стараюсь не контактировать. Изначально в поселке жил только Кодсворт, в итоге я с ним подружилась и мы теперь тусуемся вдвоем. Что же насчет принять-не принять… С одной стороны — технически Сэнкчуари мне не принадлежит. Я также, как и вы, совсем недавно пришла туда и более-менее обустроилась в этом месте. Что же до практической стороны вопроса… Мне не нужны те проблемы, которые могут начаться, согласись я жить с вами бок о бок. Я не знаю, что вы за люди — бездельники, нахлебники и воры, или же честные трудяги, которые нуждаются в новом доме. Некоторые из вас впечатлили меня своей отвагой и выдержкой, другие же — заставили снова посмотреть на других людей, как на источник скандалов, проблем и прочих неприятностей, — при этом я выразительно посмотрела на Марси. Женщина было открыла рот, чтобы что-то сказать, но Стурджес дернул ее за руку, заставляя замолчать.

— И что в итоге? — спросил у меня механик, настороженно хмурясь. По мысленному плану пробежал отчетливый страх отказа.

— В итоге у нас есть поселок с более-менее налаженной защитной системой. И есть компания людей, которая хочет в этот поселок попасть. Двоих из них — тебя и Престона, я бы и так и так пустила, поскольку по вам видно — люди вы хорошие и полезные. Что же до этих троих... В Сэнкчуари полно пустых домов. Посмотрим, что из этого получится. Но должна предупредить — на шею себе компанию из взрослых здоровых людей садить не буду, разве что первое время помогу, если реальная необходимость будет и речь пойдет о тех действиях, которые вы сами совершить не можете. Дошло до всех?

Судя по мрачным лицам, дошло однозначно. Ну да, знаю — я по жизни та еще грубиянка, но… Вот Стурджес демонстрирует наоборот не неприязнь, а признательность — хорошо помнит, кто помогал спасать его шкурку. А остальные у нас обладают типовым потребительским отношением. Кроме старухи — по ней вообще ничего не понятно. Старуха — это вообще балласт с точки зрения логики. С другой стороны — на что-то и старуха сгодится. Будет носки вязать на всю шатию-братию — дело это хоть и простое, но нужное, так что при делах и бабуля будет. Ну, это если по уму все будет. А если нет — то пусть выживают, как знают. Полезут воровать у меня — пристрелим. Будут ныть и давить на жалость — с этим мы тоже знаем, как работать. Как ни крути, а ближайшие несколько недель покажут, что из этого получится.

Переход до Сэнкчуари прошел в тишине и покое. Марси и Стурджес о чем-то переговаривались, но не на повышенных тонах. Цзюнь ушел в себя, бабка Мерфи болталась в астрале на своей волне. Ну и, само собой разумеется, что Марси и Цзюнь тащили носилки, в то время как мы со Стурджесом охраняли импровизированный караван. Про то, что на здешних тропах лучше перебздеть, я догадалась еще во время пути к Конкорду, когда нашу с Кодсвортом прогулку три раза прерывали кротокрысы, детеныши гнуса и одичавшие собаки.

В Сэнкчуари нас ждали три трупа рейдеров на входе. Наскоро обшмонав их на предмет ценного и оставив гнить на солнышке качестве предупреждения (уж куда ясней намек, что к нам лезть НЕ НАДО), я взялась за размещение поселенцев. Хотя, скорей уж — взялся Кодсворт. Пожалуй, именно робот по-прежнему был хозяином в этом поселении, а я кем-то вроде квартиранта.

«Ребенка» Кодсворт держал в одном доме с собой. А я и не возражала хотя бы по той причине, что дом почивших Нейта и Норы был одним из тех, кто подвергся минимальным разрушениям. Естественно, что Престона пока что укладывали у нас — до тех пор, пока он не придет в сознание, не оклемается и не будет в состоянии сам о себе заботиться. Остальных закинули в более-менее целое здание напротив на первое время. Потом, может, если тесно им будет, расселятся по другим домам, но пока… Пока так. В качестве жеста доброй воли я кинула туда провод от ветряного генератора. На плитку и пару лампочек хватит, а больше пока вроде бы и не надо.

Большое здание в дальней части поселка было возведено, по словам Кодсворта, лет тридцать-сорок назад. Тогда здесь пыталась обосноваться дружелюбная группа поселенцев, но потом по непонятным причинам они ушли куда-то на север, оставив здесь этот дом и кое-какое оборудование на память о себе. По-хорошему — можно было заселиться в тот дом, но есть одна проблема: Кодсворт отказывался покидать дом своих хозяев, при этом также отказываясь селить меня отдельно от себя. При обустройстве генератора и системы солнечных батарей мы уделили особое внимание — верней, все внимание — именно нашему дому по вполне понятной причине. И тянуть проводку к самому дальнему дому будет, мягко говоря, непрактично и неудобно. А строить для счастливой пятерки персональный генератор я была не в настроении, да и нафиг эта пустая трата ресурсов.

Тем более, что мне надо было заняться другими, более важными делами. Переговорив со Стурджесом и Марси, я услышала о довольно практичном намерении последней вспомнить фермерскую юность и попробовать вырастить в Сэнкчуари что-нибудь из области еды. В итоге — оставив Престона на попечении Кодсворта, а остальным выдав кой-какой инструментарий, чтобы приводили пока что в порядок свое место жительства, насколько это было возможно, я отправилась на ферму Эбернети. Во-первых, надо было закупать продукты теперь уже на шестерых человек, а не на одну меня, что несомненно, оказывало влияние на размер поставок. А во-вторых — требовалось купить чего-нибудь практичного и съедобного на рассаду, раз уж Марси решила делом заняться.

На ферме были только Конни и Люси. Хлопнув себя по лбу, я прокляла свою забывчивость. Ведь он мне в прошлый раз говорил о том, что собирается отправиться продавать часть урожая в Даймонд-Сити. Ну и, естественно, прихватил с собой старшую дочь. Ждать его я не стала, но за чашкой травяного отвара, которым меня радушно угостила Конни, вкратце изложила суть своей просьбы. Рассада была в ведении женщины, поэтому она мне сразу продала несколько саженцев тошки и арбузов. После этого дала координаты нескольких окрестных ферм, где можно было взять мутафрукты, кукурузу и бритвозлак. Неизвестно, что нам понадобится, а что нет, верней — что приживется в Сэнкчуари, а что сдохнет. На ферме Эбернети вон, только тошка да арбузы растет, в Конкорде я тыквы видела, некоторые даже неодичавшие были — наверное, и там люди жили всего лишь несколько лет назад. Ладно, выгорит дело — будет у нас свое производство хотя бы частично нужды покрывать. Не выгорит — что же, тогда придется договариваться с фермерами.

— Браминов попробуйте завести, — тем временем принялась советовать мне Конни. — Вам на шестерых одной хорошей коровы хватит с лихвой. Птицу опять же какую-нибудь, свиней… Да что я рассказываю — сама видела, как выживаем. И вы также будете.

— Кстати, о браминах, верней, о производных брамина. Блейк что-то мне про молочные продукты говорил в прошлый раз.

Конни хлопнула ладонью по лбу.

— Точно! Он же специально тебе оставил — сказал мне, чтобы если придешь — напомнила тебе. Деньги есть?

Я чуть подпрыгнула, заставив карманы забренчать. В итоге мне в нагрузку дали пару головок соленого браминьего сыра с какими-то специями. Ну что же, с этим уже можно жить.

Вернулась я в Сэнкчуари только ночью следующего дня — Конни сообщила о том, что Блейк нашел недостающие материалы для защитных систем и, в итоге, я целый день мастерила турели, проклиная мысленно то, что не захватила с собой Стурджеса. Хотя ладно — механику и так досталось, да и остальным тоже. Пускай отдыхают. А я тут сама разберусь, благо что дело привычное после монтажа «систем безопасности» в Сэнкчуари.

Больше всего времени заняла отладка биометрического сканера. Пока сообразили, как лучше отладить систему «свой-чужой» — прошли последние часы до заката. Но отладили. На ферму теперь имели доступ Конни, Блейк, Мэри и Люси. И я перед уходом взяла с женщины честное слово, что она, во-первых, включит турели только после моего ухода — как-то не улыбалось мне будучи навьюченной, как брамин, от пуль шарахаться. А во-вторых — что Блейк займется монтажом чего-то типа дверного звонка, чтобы в следующий раз я могла как-то связаться с семейкой, а не орать несколько часов с самого дальнего края поля.

В Сэнкчуари я вернулась в приподнятом настроении, которое мне, впрочем, тут же основательно испортили. Первое — механик все-таки словил отдачу и теперь валялся в постели с головной болью. Меня он, впрочем, не винил, логично отметив, что если бы не та хрень, что я с ним сотворила на часик, то Престон бы в итоге просто умер без помощи. Ладно, механика жалко. Механику были выданы обезболивающие, принесена чистая водичка и выдвинуто требование не дергаться лишний раз, пока не пройдет головная боль. Осмотр меня успокоил — никаких чрезвычайных происшествий вроде разрыва сосудов и прочих неприятных сюрпризов не было, так что… оклемается. Но, кажется, вопросов у него уже сейчас море и если бы не головная боль — обязательно бы мне их задал. Как выкручиваться буду? А хэзэ…

Вторая новость касалась Цзюня. Мужик свалился с высокой температурой и жутким кашлем. Поскольку механик был не в состоянии провести диагностику и назначить лечение, заниматься этим пришлось мне. Ну, что в итоге? Все закономерно. Нервный срыв, абы-какое питание, поглощение противорадиационных препаратов в больших количествах после Лексингтона и, вдобавок — постоянный недосып. Иммунитет, понятно дело, убить практически в ноль и вот имеем, что имеем — стоило напряжению немного спасть, как он уже мечется в отключке по кровати. Приложив ладонь ко лбу сидящей рядом Марси, я поняла, что скоро и эта составит компанию муженьку. Охренеть. Теперь это не Сэнкчуари-Хиллз, а Лазарет-Хиллс. Ладно, черт с ними. Лечение, как обычно, симптоматичекое, то бишь жаропонижающие, спазмалитики и отхаркивающие травяные отвары. Ну и нормальная еда. Выкарабкаются.

Саженцами Марси все-таки занялась, хотя я ей и сказала, что с этим справимся мы с Матушкой Мерфи. Ладно, пофиг — пусть сажает. А я займусь теперь починкой крыши над их домом, благо что высоты не боюсь, смола имеется и даже подходящий материал мы с Кодсвортом успели найти на окраинах Конкорда и перетащить на заброшенную заправку.

Не радует, что всего реально нужного мы в Конкорде найти не успели. Хотелось бы водосточные и канализационные трубы, хотелось бы нормальную скважину для питьевой воды, а не колодец, из которого еще воду фильтровать надо… Кодсворт предлагал поставить в реке водоочистную установку, но для этого требовался генератор, а против генераторов я конкретно возражала — и так весь мир вокруг загажен, пусть хоть воздух будет условно чистым. Да и топливо искать по всем Пустошам — это заебаться можно. Переходим на альтернативные источники энергии… Хм… Течение у реки довольно быстрое, по крайней мере — в задней, так сказать, части острова. Почему бы не поставить там в будущем пару-тройку водяных колес? Ай, ладно, это когда-нибудь потом. Сейчас — крыша, дыры в окнах и присматривать за больными. Вот за каким чертом я их притащила на свою голову, как будто проблем мне было мало? Хотя… Глянув вниз, я заметила Кодсворта, который, осчастливленный носился вокруг наших двух домов, помогая высаживать на газонах саженцы, притащенные мною с фермы. Хм… А робот-то счастлив. Он тут, фактически, одичал за все это время без человеческого общения, а в итоге вокруг словно община какая-то организовалась. Хоть кто-то счастлив… Попав молотком по пальцу я от всей души выругалась матом пользуясь тем, что робот далеко и не слышит, после чего вернулась к строительным работам. Вот вздумалось Цзюню свалиться — можно было бы его на крышу заслать, а так самой все приходится делать…

Примечания:

Ну вот, как-то так оно и было. Личность Ахезы по-прежнему не раскрываю, но думаю, что по внешности и способностям многие читатели цикла уже более-менее поняли, о ком идет речь.

— Престон! — дым в глаза, огонь по телу. Я в последний миг отпрянул от пламени, а в следующую секунду меня буквально за шиворот вытащили из-под обваливающихся перекрытий. Обернувшись, я увидел Дика и Сэма — своих сопартийцев. Где-то там, за дымовой завесой, слышались крики Анны и Спайка.

— Надо уходить! — с трудом прочистив горло от едкого дыма я, кашляя перехватил покрепче мушкет. Надо… Уходить… Надо…

Перед глазами все вдруг начало плыть и съеживаться, лица гражданских становились все более размытыми. Они куда-то исчезали. Исчезали, пока не остались только пятеро, считая меня. В нас стреляли, я бежал куда-то, пытался отбиться, но каждый раз ловили и то топили, то сжигали живьем… В момент, когда грудь насквозь проткнули металлическим прутом, я не сдержал крика и… проснулся?

— Престон… — донеслось до меня сквозь шум в ушах. Чьи-то ладони крепко стиснули мои руки. — Престон, все хорошо… тебе приснился кошмар. Ты уже не там, ты здесь… Здесь, со мной…

Голос показался смутно знакомым. Ощущение безопасности, которое накрыло в тот же момент, что женщина прикоснулась к моим рукам, заставило расслабленно выдохнуть и перестать дергаться. Не пытаться встать. Что со мной? Что… Только сейчас, когда спало напряжение, я почувствовал, как болят спина и грудь. Что-то ведь было… Конкорд. Конкорд, странная женщина, прыгающая по стенам и прячущаяся в тени, которая помогала убивать рейдеров… Силовая броня, нападение и… И провал.

Воспоминание о случившемся заставило открыть глаза и, наплевав и на боль, и на удерживающие меня руки, резко вскочить на кровати. За это я поплатился усилением боли. Глухо застонав и замерев, не двигаясь, чтобы дождаться, пока неприятные ощущения стихнут, я принялся осматриваться по сторонам, стремясь понять, где именно нахожусь.

Это была комната. Основой для нее служила какая-то довоенная постройка. Недостающие части стен были восстановлены с помощью досок и металлических листов. Несмотря на отсутствие окон, помещение хорошо проветривалось — не было привычного запаха затхлости и запустения. Я полулежал на чем-то мягком, но под спиной — жесткое, а тугая повязка мешает вдохнуть полной грудью, вызывая ошибочное ощущение удушья. Кровать. Точно, я на кровати. Справа и за головой стены, а слева, собственно, комната. Рядом с кроватью в изголовье— небольшой столик, заставленный лекарствами. Сразу за ним — письменный стол, на котором в беспорядке свалены какие-то бумажки, детали оружия и даже патроны. У противоположной кровати стене стоит комод с одним выломанным ящиком, из которого торчит какая-то одежда. Четвертую стену занимает дверной проем. Дверь в нем, впрочем, отсутствует. Комната довольно маленькая, но выглядит почему-то уютно. Наверное все дело в том, что при взгляде на нее я вспоминаю свою комнату в Квинси, где жил до того, как пришлось спасаться бегством.

Единственный стул в этой комнате сейчас стоял не рядом с письменным столом, а у моей кровати. На нем сидела темноволосая девушка лет пятнадцати-шестнадцати на вид и внимательно меня разглядывала. Удерживать прекратила, когда поняла, что я пришел в себя. Наверное. Я оставил попытки двигаться, чтобы не тревожить травмы, но все же начал задавать вопросы. Самый важный вопрос.

— Где люди, которые были со мной? Что с рейдерами? С Когтем Смерти? Где мы? Кто ты такая?

Девчушка подняла вверх руку, словно стремясь заблокировать словесный понос с моей стороны. Я мысленно сделал сам себе замечание. Странно ожидать ответов, когда слова вставить не даешь никому…

— Ответ первый. Все живы. Парочка свалилась с простудой, правда, ну да их выздоровление — вопрос времени. Второе — рейдеры мертвы, как и Коготь. Мы в Сэнкчуари-Хиллз. Я Ахеза. Если ты не помнишь, то мы с вами встретились в Конкорде и совместными усилиями отражали атаку рейдеров и Когтя Смерти.

Ахеза?! Я в растерянности уставился на ребенка. В памяти всплыл образ женщины в синем комбинезоне. Стрижка та же. Да. Комбинезон она сняла и сейчас сидела передо мной в довоенной голубой майке и желтых шортах, которые еще сильней подчеркивали ее худобу. На боку незнакомки висел знакомый пистолет с глушителем. Начальник службы безопасности городка? Впрочем, если тут все население — она и робот, то можно как угодно называть себя — все равно никто не опровергнет. Да и… Ребенок-ребенком, но жизни она нам, в итоге, спасла. Да и если ей лет шестнадцать… Среди нас были те, кто на службу к минитменам приходил и в четырнадцать, и в двенадцать. Если ты сирота и о тебе некому позаботиться, то либо научишься крутиться, либо умрешь. Ахеза, судя по всему, была из первых. Родителей ее рядом не видно, а значит — ребенком эту девчушку лучше не называть. Еще обидится…

— Я… Спасибо, что не бросила. Что со мной было? — я поморщился и рефлекторно прижал руку к груди.

— Открытый перелом со смещением, которое бы ты не получил, если бы не дергался. Скажи спасибо, что легкие осколками ребер не распорол.

— Какое редкое везение, — я старался, чтобы это звучало не так мрачно, как представлялось мне. Я честно старался, но… Но не получилось.

Спасибо, что спасла. Да, само собой, спасибо. Впрочем, все равно это спасение ненадолго. Дождусь, пока поселенцы смогут нормально здесь обосноваться и… В Лексингтоне гули, а вот в Конкорде наверняка еще толпы рейдеров. Зарядов побольше — и стрелять, пока не убьют. Вполне естественное для Пустошей завершение жизни.

— Я рада, что ты это понимаешь, — отозвалась девчушка. — Кодсворт, наш спящий царевич наконец-то очнулся. Не будешь ли ты любезен сообразить чего-нибудь покушать?

Есть мне не хотелось. Но пришлось, после того, как эта желтоглазая бестия на ушко пообещала мне в случае отказа кормить хоть с ложечки, хоть ректально. Услышав от Кодсворта что-то в стиле «с нее станется» я предпочел не искушать судьбу и поесть самостоятельно. Тем более, что предлагаемая еда оказалась неожиданно вкусной. С учетом того, что до этого целый месяц мы питались довоенными консервами, в том числе и собачьими — каша на мясном бульоне показалась пищей богов.

Накормив, меня снова уложили спать, перед этим сделав укол обезболивающего. Это был первый и последний серьезный разговор на момент моего выздоровления.

Пять дней я провел практически во сне. Просыпался, ел, пил и снова засыпал. Иногда рядом не было Ахезы — только Кодсворт, чье шипение двигателя стало для меня синонимом спокойствия. В Квинси тоже, бывало, слушаешь, как рокочут в паре метров от дома генераторы и турели и понимаешь: все в порядке. Все было в порядке. Но теперь генераторы стихли. Навсегда.

Здесь, в Сэнкчуари, было непривычно тихо. Только на шестой день своего сознательного пребывания здесь я понял, почему именно. Ахеза все-таки разрешила мне выйти на улицу подышать свежим воздухом при условии, что я не буду далеко уходить. Поскольку уходить куда-либо не было ни сил, ни желания, я просто сидел на крыльце и жадно хватал ртом горьковатый воздух послевоенной пустоши. И, естественно, осматривался по сторонам. Тут-то я и заметил, что турели есть, но они достаточно далеко от дома. И работают не от генератора, поскольку единственный в поселке генератор находился в десятке метров от меня. Кстати, он ветряной, так что на турели его мощности бы вряд ли хватило. Тогда как они функицонируют? Батареи? Возможно, но учитывая высокую стоимость элементов питания и их дефицит…

— О чем задумался? — тихий голос Ахезы вывел из раздумий. Немного подвинувшись влево, я привалился боком к дверному косяку, давая девчушке возможность сесть рядом.

— Турели далеко, а проводов от генератора в ту сторону не идет, я бы заметил, — тихо произнес я. — В землю проводка тоже не уходит, да и небезопасно это было бы…

— Турели работают не от генератора, а на солнечной энергии. При отсутствии таковой — например, в пасмурные дни, работа осуществляется на резервных элементах, которые также запитываются от солнца во время стандартной работы турели и накапливают заряд на два-три дня работы. На случай затяжных дождей в подсобках пылится по семь элементов питания для каждой турели, — принялась пояснять девочка. — Часть ловушек — механическая и не нуждается в источнике энергии. Те же, которым питание необходимо, также работают на солнечной энергии, вдобавок — имеют в корпусах аккумуляторы.

— И естественно, где-то в подсобке у тебя лежит куча запасных, — восхищенно присвистнул я. Девочка деланно-скромно потупилась. — Ты действительно начальник службы безопасности. Может, были бы у нас в Квинси такие штуки — глядишь, и не пришлось бы оттуда бежать, — я нахмурился и стиснул руку в кулак.

Это была наша стратегическая ошибка. Генераторная была только одна, размещались все шумящие устройства рядом. Раньше было по другому, но потом в угоду гражданским, которым шум от устройств мешал нормально существовать, все их перенесли в одно место. Стоило снайперу нападавших отработать по генераторам — и мы лишились львиной доли боевой силы, а заодно — сигнальной системы.

— Ты уже упоминал Квинси, — тихо произнесла Ахеза.

— Мы там жили. Я, Стурджес, матушка Мерфи, Марси и Лон… нас было намного больше. А потом город захватили Стрелки. Нам пришлось бежать, в ходе преследования наша численность уменьшалась. Мы хотели обосноваться в Лексингтоне, но там полно гулей. А при бегстве в Конкорд за нами увязались рейдеры. Когда мы покидали Квинси, нас было двадцать человек. Осталось… сама видела.

— Этот мир жестокая штука, — неопределенным тоном произнесла девушка. То ли дело было в равнодушном тоне, то ли в чем-то еще, но меня ее слова мгновенно довели до белого каления.

— Ты думаешь, я об этом не знаю?! — взвился я. Горло сдавил странный ком, мешавший дышать. — Ты хоть знаешь, через что мы все прошли?! Что мы… Что я…

— Если ты такой мнительный, что везде упреки чудятся, то лучше вообще не разговаривай с людьми в целом и со мной в частности. И не смей на меня орать — между прочим, я не имею никакого отношения к произошедшему с вами и вымещать на себе злость не позволю, — отбрила Ахеза, после чего поднялась с крыльца.

Резко выдохнув, стараюсь справиться с нахлынувшими эмоциями. Как ни странно, но это довольно быстро получается. Нашел, Престон, перед кем дать слабину. Вполне закономерно, что она на тебя разозлилась. А чего ты хотел? Чтобы вдруг эта девица полезла утешать и подбадривать? Явно же она не из того теста. Как, впрочем, и все жители пустошей. Да и я сам не такой. Но когда в течение месяца теряешь всех своих друзей, исчезают все идеалы, к которым стремился и не остается ничего — поневоле начнешь слетать с катушек.

— Прости. Я не должен был… Просто слишком много произошло за последний месяц, — покаянно мотнув головой, я уставился на девчонку.

— Проехали, — мне показалось, или она чуть улыбнулась? Показалось. К теме жестокости мира мы больше не возвращались, да и о Квинси я не упоминал теперь уже специально — как только в разговорах чувствовал, что еще немного — и заведу речь о том, прошлом доме — сразу же заставлял себя замолкать. Потому что спокойно об этом не смогу говорить… Наверное, никогда.

Прошло еще два дня и Ахеза сняла с меня повязки, при этом запретив еще неделю напрягаться, поднимать тяжести и влезать в опасные ситуации. Понемногу я осваивался в Сэнкчуари, как и остальные поселенцы. Даже Цзюнь пришел в себя и принялся помогать Марси работать «на ферме», верней — на довольно обширном участке земли между домами и рекой, огибающей городок.

Я взялся за патрулирование окрестностей. Полагаться только на автоматику было нельзя — однажды это едва не стоило мне жизни. Ахеза, узнав об этом, лишь неопределенно пожала плечами — мол, если тебе надо, то ходи с ружьем наперевес, только не мешай. Сама она пропадала целыми днями за своими чертежами и верстаком. Судя по тому, что из импровизированной мастерской воняло всякой химией так, что я уже начал подумывать о том, чтобы ночевать на улице — она явно делала что-то грандиозное. Что именно — я узнать не стремился. А зря.

В одном из заброшенных домов мне попалась любительская рация. Похожую я видел у Ахезы, но не просил «поиграться» вполне справедливо полагая, что не даст. Да и зачем мне теперь рация? Несмотря на то, что рация была не нужна, что-то глубоко внутри заставило включить приемник и проверенными движениями настроиться на нужную волну. В тот момент, когда я поймал сигнал, ожила отчаянная надежда, что сейчас я узнаю, что произошедшее в Квинси — еще не конец. Что есть и другие минитмены, по прежнему действующие на территории Содружества. Что не все предали и сбежали, не все кинулись спасать свои шкуры…

Надежда разбилась на осколки, как только я понял — на частоте минитменов звучат не наши передачи, а просьбы о помощи. Как просил о помощи Квинси, так теперь безрезультатно запрашивал ее поселок Тенпайнс-Блафф. Сообщалось о нападении банды рейдеров. Ничего нового.

Выключив рацию, я задумался. Всерьез и надолго. Казалось бы, банда рейдеров — это как раз то, что мне нужно в моем-то нынешнем состоянии. Другое дело, что я внушу другим людям напрасную надежду. А это уже сделали мои бывшие товарищи по оружию. Предавать доверие… Нет, этого делать не стоит. Просить о помощи? Но кого? Ахеза… При всем моем уважении к ней, девочка ни при каких обстоятельствах не тянет на альтруиста. Хотя нам она в итоге помогла и…

— Добрый вечер, Престон, — раздался за моей спиной деланно-скрипучий старушечий голос. Резко обернувшись и тут же охнув от боли, я прислонился к стене, сверля взглядом матушку Мерфи.

— Нельзя так…

— Не буду, — снова произнесла старая женщина. — А тебе не помешает вспомнить то, чему учили тебя и что часто говорил ты сам относительно некоторых людей.

Относительно… Некоторых людей? Первое, что пришло в голову «судить не по словам, а по делам». Ахеза… Циничная, где-то жестокая, слова доброго от нее уж точно не дождешься, да и судя по тому, что мне рассказали люди из нашей группы… Но она помогла нам. В Конкорде. И потом… Сможет ли она…

«Ты будешь просить о помощи девочку. Ту самую девочку, которую знаешь несколько дней и которой уже по гроб жизни обязан. Я тебя поздравляю — ниже падать просто некуда».

Да. Просить ее о помощи — верный риск нарваться на отказ. Это вопрос… Гордости, пожалуй. Но разве моя гордость стоит больше нескольких человеческих жизней? Может быть, получится уговорить ее помочь. Хотя бы сделать попытку…

На поиски Ахезы я отправился сразу же, при этом оставив рацию на старом месте. Найти девочку в Сэнкчуари было несложно — достаточно было поймать пролетающего по улице Кодсворта и уже у него узнать, что «мисс Ахеза в мастерской». Я мог бы и не уточнять…

Мне раньше доводилось здесь бывать. Именно через мастерскую, которая раньше совмещала в себе гостиную и кухню, я проходил, чтобы оказаться в коридоре, ведущем в комнату. И раньше не занимался разглядыванием всех приспособлений, который располагались вдоль стен. А ведь было, на что посмотреть. Оружейная, верстак для подгонки брони, химлаборатория… В самом темном углу стояла памятная силовая броня, один вид которой вызвал усиление боли в груди.

— Зачем ты пришел? — тихо спросила у меня она. Девушка стояла спиной ко мне, положив руки на один из верстаков. От ее фигуры сейчас веяло чем-то таким… Странным. На самом деле, я все чаще, вспоминая наши приключения рядом с Музеем Свободы ловлю себя на мысле, что немного ее… побаиваюсь? Также, как и побаивался «дара» Матушки Мерфи. Но Мерфи — это полбеды, Мерфи не может, например, пробежать по отвесной стене, или же вдруг начать двигаться с такой скоростью, что за ней глазом не уследишь, а вот Ахеза… Да еще и то, как она порой отвечает на вопросы, которые ей не были заданы… Бр-р-р-р!

— Ты боишься меня, но все равно смеешь заявляться с просьбами о помощи. Забавно, — темноволосая усмехнулась и повернулась ко мне, складывая руки на груди.

— Я нашел рацию в одном из заброшенных домов и поймал сигнал, где одно поселение просит о помощи, — начал было я, но девушка протестующе подняла руку вверх.

— Нет.

— Что — нет?

— Нет — я не пойду на помощь неизвестным людям. И тебе не позволю — если помнишь, то ты еще не боец как минимум неделю. И если ты до сих пор не забыл — несешь ответственность за «фантастическую четверку». Всем не поможешь, Гарви. А если пытаться откусить больше, чем сможешь прожевать, то можешь в итоге закончить как остальные. Признаться, я разочарована — прошлые ошибки твоих предшественников ничему тебя не научили.

— По-твоему, чему они должны были меня научить? Ты хоть понимаешь, какая это идея была — объединить все Содружество под едиными знаменами, создать новое государство и новый мир, в котором можно было бы существовать без страха перед всякой мразью из заброшенных руин, дикими животными…

— Каким образом? — тихо уточнила у меня Ахеза. — Каким образом собиралась создать что-то подобное организация, в которой не было единства? Организация, у которой практически не было ресурсов и, что самое важное — людей? Идея приходить на помощь поселениям сама по себе хороша, но в нашем мире не думать о собственной выгоде — это надо быть полным идиотом. Вот, допустим, смотри: есть Сэнкчуари, так? И есть ферма к югу отсюда, меньше дня пути. Взаимоотношения у нас сложились хорошие: ферма мне продукты по сходной цене, я ферме — турели сбацать, запчасти притащить и прочую работу выполнить, для которой фермеры не приспособлены. А как у минитменов было налажено взаимодействие с поселениями? А никак. В итоге так получилось, что вы всем обязаны и должны, а вам никто и ничего. Почему поддержку Квинси не оказали окрестные населенные пункты? Почему вам пришлось месяц уходить на запад, теряя людей, не имея приличного оружия и нормальной пищи, и вас при этом ни одно окрестное поселение не пожелало подбирать?

Я растерянно развел руками. Признаться, какие-то вопросы она задавать стала… Абсолютно странные. Конечно, рациональное зерно в ее словах было, но бросать других людей на произвол судьбы было как минимум мерзко.

— Всем не поможешь, — тихо произнесла Ахеза. — А ты пока что нужен ЗДЕСЬ. Надо наладить электроснабжение, протестировать оборонные системы и довести их до ума, разобраться с обустройством тех людей, которых, между прочим, ТЫ притащил в мой город. И только разобравшись со своими проблемами можно помогать кому-то другому. В противном случае — Сэнкчуари постигнет участь Квинси. И, кстати — еще надо подумать, на каких именно условиях помогать, чтобы не получилось в итоге того, что случилось с твоей организацией.

— О чем ты?

— Дай человеку рыбу — он будет сыт один день. Научи человека ловить рыбу… — произнесла Ахеза, не завершив окончания фразы. И, кажется, я понял, что она имела в виду.

— Если поселения не смогут обороняться сами, то…

— Вот именно, — Ахеза подняла руку вверх. — Прежде всего, понадобится обучать людей, монтировать защитные системы. Потребуются строители, медики, торговцы, ученые… Нет, ну а что, если возрождать жизнь, то уже возрождать…

— Выходит, ты мне поможешь?

Ядовитый смех был мне ответом.

— Нет. Не пытайся меня на это подписать, Престон. Все эти «люди должны помогать друг другу» и прочая ахинея, что я слышала от всяких парагонисто-паладдинистых персонажей, она… не про меня.

— Но ты сама человек!

— Ты в этом так уверен? Можешь ручаться, что узнав о том, ЧТО я такое и ЧТО могу, не дернешь пальцы к спусковому крючку? И можешь поручиться за всех и каждого в окрестностях? Черта с два. Меня никто не торопился защищать, а значит — и я не буду.

— Я буду тебя защищать! — рявкнул я.

Желтые глаза неожиданно приняли абсолютно круглую форму, а потом девушка вдруг повалилась на колени, хватаясь руками за голову.

— Ахеза! — я метнулся вперед, подхватывая ее прежде, чем та упала.

— Все нормально, — тихо произнесла она, с моей помощью вставая и тут же садясь на стул. — Второй раз уже такое… Ты мне скажи — мы с тобой незнакомы? То есть, ты можешь быть в этом уверен на все сто?

— Такие желтые глаза я бы точно запомнил. Необычно, знаешь ли, выглядят… Думаю, что если бы ты при разговоре демонстрировала мне свои способности, то я бы это тоже запомнил.

— Но если бы я, например, была в очках, или просто стерла тебе память после разговора, то ты бы меня не вспомнил потом, верно?

— Полагаю, что да. Подожди, ты ведь не хочешь сказать, что…

— Я тебя знаю. Тебя, или кого-то, кто похож на тебя… Все эти слова, жесты, вся эта твоя парагонистая натура «сам подохну, но других спасу»… Мне это все что-то напоминает. Что-то важное. Я должна что-то вспомнить, — внезапно произнесла девушка, после чего с растерянностью уставилась на свои руки.

— Подожди… — я обвел взглядом помещение, где мы находились. Все эти верстаки сюда перенесены недавно — только сейчас я это понимаю. Только сейчас я понимаю, что и Ахеза, судя по всему, в этом городе вот только-только пару недель назад поселилась. Не зря же вокруг в заброшенных домах столько хлама! Уверен — живи она тут всю жизнь и все окрестные здания были бы разобраны до фундамента… — Ты хочешь сказать, что…

— Я о себе ничего не помню, — тихо произнесла девушка. — Даже имя мне вроде как Кодсворт дал. Ну, то есть, он спросил, как меня зовут, я сказала «а хэ зэ», после чего он называл меня Ахезой. А так… Кто я? Хэ зэ. Откуда я вот это все умею? — Ахеза махнула рукой на пистолет десятого калибра, который как раз в разобранном состоянии находился на столе. — А хэ зэ! Кто меня научил всем тем трюкам, почему я могу делать всякие… Непонятные вещи… Мне ничего неизвестно. А тут еще налетают всякие с окрестностей, помогай им… Самой бы кто помог.

— Я тебе помогу, — произнес я. В груди ныло из-за того, что я поднял довольно тяжелую, хоть и легкую в целом девушку пару минут назад. Но решимости это не убавляло. — Мы можем отправиться в Даймонд-Сити. Это самый крупный город в округе. Он не может быть незнаком тебе, если ты местная. Кроме того — есть большой шанс, что тебя там кто-то узнает…

— Лучше бы не надо. Что, если меня узнает кто-то, кто по отношению ко мне совсем не дружелюбен?

— Тогда остается надеяться, что ты кого-то узнаешь, или вспомнишь. Я читал о подобном в старых книгах. Если человек оказывается в знакомых местах или делает какую-то знакомую работу, то к нему возвращаются воспоминания, по крайней мере — какая-то их часть.

— По-твоему, я похожа на человека, который защищал кого-то? Первое… Ну, вроде как знакомое что-то, мелькнуло в тот момент, когда тебя едва Коготь не прикончил.

— Ты меня защитила тогда, — тихо произнес я. — Почему тогда не хочешь помочь другим людям?

— Потому что одно дело — помочь человеку, который понравился, а совсем другое — помочь каким-то левым дятлам, которые еще, возможно, даже сраного спасибо не скажут! — рявкнула Ахеза. — Ты вон людям помогал и каковы результаты?

— Я не жалею о том, что делал. И если бы даже у меня был шанс поступить иначе — я все бы сделал также.

Воздух неожиданно закончился и я наклонился вперед, упираясь руками в вовремя подвернувшийся стол.

— Престон? — кто-то подхватил подмышки и аккуратно провел на пару шагов в сторону, усаживая на мягкое сиденье. Наклонившись вперед, я ощутил под руками твердую поверхность. Стол, подоконник, какой-то очередной верстак — неважно. Уронив голову на руки, медленно восстанавливаю дыхание.

— И он собрался еще кому-то помогать. Вылечись сам сначала нормально. И давай разберемся окончательно с состоянием Сэнкчуари. Кстати, защита не помешает еще одному поселению — той самой ферме, которая обеспечивает нас едой. И, кстати, эта ферма наверняка ближе твоего Тенпайнс-Блаффа и, вдобавок, уже является дружественным, что называется, поселением. Разбираться надо с тем, что у нас под носом, а не лезть вперед батьки в пекло. Пойми уже — сейчас, когда у нас всей мощности робот, девчонка, да не оправившийся от ранения минитмен, двигаться куда-то — это просто самоубийство. А я не из этих, знаешь ли…

— Я тебя понял, — тихо произнес я, чуть улыбнувшись. Она все-таки согласилась мне помочь. Хотя и сделала это весьма своеобразным образом. Вдобавок — заставила с собой считаться, высказав доводы… Права девочка, как ни крути. Стратег, что называется. Нам бы такого в Квинси. Нет, я не буду думать об этом, не буду!

Вечерние посиделки задались. После памятного разговора, в котором я подписалась помочь Престону, мы немного побродили по городу. Первый раз мужчина увидел дорогу, по которой, собственно, мы сюда пришли. Его внимание сразу привлек памятник на въезде в город. Он сказал, что это то место, где прозвучали первые выстрелы, провозгласившие начало американской борьбе за независимость. То, с каким воодушевлением говорил он о тех минитменах, как о вдохновителях нынешнего движения, показало, что культурному воспитанию на послевоенной пустоши, к сожалению, уделено было немного больше внимания, чем стратегии, тактике, боевой подготовке и прочим вещам, важным для выживания куда больше, чем знание истории государства, от которого к этому времени остались одни только воспоминания.

— Только не начинай высказываться о том, что нахождение этого памятника рядом с нашим поселением — символ грядущего возрождений твоей организации, — фыркнула я, когда Престон перевел дыхание и взял паузу.

— А разве это не так?

— Может, и так, но на символизме далеко не уедешь, — я обошла памятник по кругу и приметила подходящее место для установки ловушки. — А вот так уже можно говорить о символичности, — на высоте своей груди я закрепила лазерный датчик. Теперь о том, что кто-то пытается пройти мимо памятника, мы узнаем даже раньше, чем включатся турели.

К тому моменту, как рейдеры добегут до моста, мы уже будем во всеоружии. Кто-то спрячется, кто-то займет выгодную позицию для стрельбы, а кто-то ударит под прикрытием турелей.

Теперь надо было определиться, кто же чем займется в случае нападения. А для этого надо было разобраться с уровнем боевой подготовки тех четверых, кто сейчас находился в Сэнкчуари.

Стурджеса в бой пускать нельзя. Механик и врач в одном лице — слишком важная фигура, чтобы выставлять его на баррикады. Вероятно, сам Стурджес будет против, но делать нечего — это мой поселок и мои правила, а значит — остальным придется с ними смириться. А вот Марси и Цзюнь… фермер и торговец в прошлом, а ныне — такой же фермер. Была еще так называемая «матушка Мерфи», которая только прикидывалась немощной старушкой, а на деле наверняка обладала большим боевым опытом, чем сладкая парочка вечно недовольных жизнью.

Общий сбор я назначила на послеобеденное время следующего дня. Собирались, естественно, на улице перед домами. Вру, не общий — Престона отправила отсыпаться под присмотром Кодсворта. Нефиг ему напрягаться, погулял — и будет.

— Поскольку за прошедшую неделю все успели разобраться с частью проблем первостепенной важности, я решила выделить время для решения вопросов безопасности поселения, — начала я без лишних предисловий, когда Стурджес, Марси и Цзюнь встали полукольцом напротив меня. Мне самой стоять было лень, поэтому я сидела на потрескавшемся бордюре, подставив лицо «ласковым» солнечным лучам. Кодсворт пробовал натянуть на меня панамку, но потерпел полное фиаско. Верней, я панамку сняла, как только зашла за угол, и теперь она болталась у меня на спине. — И если для конфигурации защитных систем вполне достаточно меня и механика, то вопрос физической подготовки населения и организации вооруженного сопротивления решать придется всем вместе. Возражения не принимаются по двум причинам. Первая — у нас всего населения шесть человек и робот, то есть в случае нападения банды из двух-трех десятков противников более-менее что-то противопоставить можно только всем вместе. Вторая — разделение населения на «бойцов» и «гражданских» в итоге может невыгодно сказаться на выживаемости последних, начиная от «очумел, побежал не туда, попал под огонь своих же» заканчивая «убит в спину прокравшимся в тыл врагом».

— Когда мы жили в Квинси… — начал было Цзюнь.

— Когда вы жили в Квинси, две трети населения расстреляли практически в упор прежде, чем кто-то что-то успел сообразить. И дело не в некомпетентности охраны поселения, а, прежде всего, в неумении гражданских постоять за себя. Если бы каждый из вас прикладывал усилия для защиты, то вы бы не потеряли Квинси и не потеряли бы три четверти отряда за время пути до Конкорда. Молчу уже про тот факт, что сваливать на чью-то голову решение всех проблем, как будто тот человек не человек вовсе, а сверхразум и супермен в одном флаконе — верх свинства. Хотите повторения Квинси? Пожалуйста, возражать не буду. Если же задолбало трястись за свою шкуру и терять близких, то идите за мной, — я без всяких усилий приняла вертикальное положение, после чего первой пошла в сторону небольшого пустыря за фермой. На то, чтобы обустроить приличное стрельбище, ушло около двадцати минут, не больше. Раздав трофейное оружие и учебные патроны, я принялась учить использованию всего этого добра двоих поселенцев буквально с азов. Механик, в отличие от них, порадовал меня и знанием механизма, и более приемлемым уровнем владения оружием, а вот Марси и Цзюнь… Мда. Через полчаса после начала тренировки они едва-едва попадали в половину мишеней. Еще не движущихся мишеней. Что будет в случае нападения — догадаться несложно.

Со стрельбы переключились на физическую подготовку. Стрелковые навыки рейдеров оставляли желать лучшего, да и оружие у них было не ахти, так что при перестрелке, в принципе, при доле везения и знания местности, можно было бы уцелеть. А вот в рукопашной атаке эти твари были явно сильней моих подопечных. Поэтому пришлось нагрузить дополнительной физподготовкой, начиная от элементарного наращивания мышечной массы, которой в них после месяца скитаний практически не было, и заканчивая освоением простейших приемов вроде «как заблокировать удар свинцовой трубы, летящий тебе в голову». В итоге, после трех часов пыхтений и потений, я отпустила группу по домам, при этом сообщив о том, что расслабляться не позволю и произошедшее сегодня будет повторяться ежедневно. Добро пожаловать в Спарту, как говорится.

Распустив группу «Здоровье», я принялась за домашние дела. Их накопилось большое количество, но в последнее время руки до них не доходили. Собственно, это были даже не дела, а так — делишки: починить комод, притащить из других домов еще всякую-разную мебель, которую можно приспособить под хранилища вещей, установить все это дело в лаборатории и «моей» спальне, двести раз проверить, чтобы ничего не скрипело и не шаталось, собрать из двух-трех шкафов один, но соответствующий названию по эксплуатационным характеристикам.

Лазая по пустым домам, я нашла кучу потайных сейфов. И даже сама не поняла, как это сделала. Вроде как чувствую всякие пустоты в стенах и полах, или что-то в этом роде.

Когда мы с роботом попытались разместить всю найденную мебель в доме, выяснилось, что там тупо закончилось место. Было решено огородить парковочный навес рядом с домом и выставить туда химическую лабораторию, как самую вонючую часть интерьера, и портативный кузнечный верстак, поскольку от горна во время работы шел сильный жар, а у нас и так жара. Деревянные и металлические стены клепались тут же из горы хлама. Выглядело это дело не ахти, но держалось прилично, от дождя и ветра должно было защищать, а ничего другого и не нужно. Соответственно, выехали «на террасу» и все химические реагенты, плюс кой-какой хлам, который я планировала переплавить на досуге, плюс силовая броня. Починить ее у меня за последние несколько дней получилось просто на «отлично», теперь настала очередь капитального апгрейда. В будущем надо еще будет подогнать под того, кому доведется эту жесть носить. Ну и отполировать нормально ту часть корпуса, которую пришлось заменить, то есть почти весь корпус. Ремонт застрял только потому, что мне не хватало многих важных деталей. Честно — Карлу я уже просто дождаться не могу. Если она притаранит все то, что нужно мне, то есть сумеет это все найти в Даймонд-Сити, Содружестве, у других караванщиков или где там еще, то счастью не будет предела.

Само собой, что с возведением «укреплений» мы бы с Кодсвортом за один день не справились, но выручило то, что технология уже была отработана, а металлические «стены» были приготовлены заранее, поскольку я знала, что они понадобятся. И даже с учетом всех заблаговременных приготовлений работу я завершила только когда было около двух часов ночи.

Кстати, вот еще один пункт в копилку всех моих странностей: могу не спать чуть ли не сутками, при этом не испытывая какой-либо усталости. Нет, конечно, я укладывалась каждую ночь в кровать в своей комнате (а попробовала бы не уложиться, учитывая, что ко мне приставился робот-нянька, у которого не шибко режим понарушаешь), но дрыхла от силы два часа, а остальное темное время суток просто валялась и пялилась в потолок, или играла в игру на своем пип-бое. Иногда занималась важными расчетами и вспоминала (или придумывала?) какие-то оружейные схемы.

Вот и в этот раз, тихо лежа в своей кровати, я чертила в графическом редакторе пип-боя схему правильного размещения проводов в рукаве силовой брони. И сама не заметила, если честно, когда именно заснула, но разбудило странное ощущение сродни… как будто меня кто-то звал за дверью дома.

Только выскочив за порог в одной майке и шортах я поняла, что там идет дождь. Равно и как и поняла, что ни о каком зове не могло быть и речи, ведь в такую погоду, да еще и ночью, спят все, кроме Кодсворта, а тот, если понадоблюсь, прямо в комнату зайдет и разбудит, а не снаружи будет орать.

— Ахеза? — за спиной раздался обеспокоенный голос Престона. Повернувшись, я увидела, что мужчина замер в дверном проеме. Тусклого света одной единственной лампы, горящей под потолком, гостиной-мастерской, явно было недостаточно для того, чтобы он мог что-то рассмотреть, поскольку он щурился и часто моргал спросонья.

— Что случилось? — я подошла ближе к порогу, чтобы меня было видно.

— Ты рехнулась? Вода, радиация… — начал было он перечислять.

Я лишь махнула головой. Запасы антирадина позволяли не беспокоиться о такой мелочи. И, хотя веской причины выскакивать под дождь у меня не было, но…

— Мне показалось, что там, снаружи, кто-то есть. И что этот кто-то меня зовет. Сейчас понимаю, что это глупость какая-то, но… Забей, — я сделала последний шаг, отделяющий меня от теплого помещения и закрыла за собой дверь. — Почему ты не спишь?

— Не спится, — лаконично ответил минитмен, опускаясь на продавленный диван. Потерев грудь, он поморщился и прикрыв глаза, постарался устроиться поудобней.

— Беспокоит? — тихо спросила я, снимая со спинки старый плед и протягивая его Гарви.

— Что? Нет, то есть… Ноет немного. С ранами всегда так при такой погоде. Еще и духота эта... Кто тебя звал? Если тебе снилось что-то, то может, получится вспомнить, если сосредоточишься?

— Я… Не уверена, — вздохнула я. — Верней, я уверена, но… Этот дождь — он какой-то… Он очень странный. И гроза, и молнии. Это все будто…

— Будто… живое? — тихо спросил у меня Престон.

— Да, точно, — я осеклась и настороженно посмотрела на него.

— Я не буду смеяться, — тихо произнес он. Завозился на диване, накрываясь пледом. После чего посмотрел на меня. — Если ты не переоденешься, то простынешь. Я уже молчу про радиацию.

И этот меня опекать взялся! Ну что за время такое…

— Я сейчас, — вздохнула я. После чего направилась к себе в комнату и, выбрав из груды довоенного барахла чистое длинное платье, когда-то бывшее ярко-красным, облачилась в него. Я… Люблю красный цвет. Странно. Впервые об этом задумываюсь. То ли Престон так влияет на меня, то ли дело еще в чем-то.

— Ты не удивился, когда я сказала о том, что эта гроза…

— Этот мир не видел нормального дождя со времен войны. И довоенные гули рассказывали, и те из старых людей, кто прожил достаточно долго, чтобы помнить, что осадки здесь — явление не просто редкое, а не встречающееся. Нет, иногда что-то моросило, была роса с утра и вечером, но… этот край словно пустыня. Первый дождь, настоящий дождь, пошел только десять лет назад. И то, что произошло в тот день… — Престон вздохнул и снова потер грудь. Рванул ворот рубашки и, прикусив губу, принялся возиться на диване, устраиваясь поудобней. Предложив ему воспользоваться обезболивающими, я услышала ответ: — Не надо, еще не хватало на эту наркоту подсесть.

И тут же, естественно, начала спорить.

— С одной стороны ты прав, но…

— Не надо, — повторил он уверенно. — Ноет терпимо, просто как ни сядешь, все равно неудобно, вот и непривычно.

— Чай будешь? — задала риторический вопрос я, включая плитку.

— А вот это неплохая идея, — минитмен наконец-то принял более менее удобное для себя положение и, расслабившись, продолжил говорить. — Так о чем я… Точно, дождь. Десять лет назад, когда он пошел впервые, произошло много очень странных вещей. Во-первых, на севере была крупная база работорговцев. Те, кто туда ходил, потом сказали, что там камня на камне не осталось, а ведь постройка древняя, довоенная, плюс металла там было минимум, а рядом куча объектов повыше, в которые молния и должна была бы бить по всем законам физики. При этом сгорело все, кроме рабских бараков, а сами рабы живы и невредимы. Ну, кто-то может дымом немного надышался. Ситуация вышла — нарочно не придумаешь, а придумаешь — на смех поднимут за неумение врать.

— Да уж. Похоже, что гроза не любит работорговцев, — дождавшись, пока чайник закипит, я разлила кипяток по чашкам и, долив из заварника настоявшегося травяного натоя, протянула одну из чашек Престону. А сама присела на кресло напротив дивана.

— Если бы только это… Дальше смотри. Юго-запад Содружества. Три поселения, страдающие от постоянных атак рейдеров отрезаны от остальных людей и испытывают дефицит боеприпасов. Потом — гроза. Разрушается одно из довоенных зданий, а под ним оказывается секретный бункер, в котором и патроны, и оружие… Заметь, ящики не сдетонировали во время обвала, не оказались погребены под тонной мусора и при этом обнаружил их какой-то поселенец, которому эта вся ситуация чуть ли не во сне приснилась.

— Короче, несколько чудес в один день, вот народ и начал воду мутить. Ну а ты сам почему в это веришь? Ведь живя на пустошах таких баек наслушаешься. Вот, про тот же Институт вспомнить. Вроде как он есть, и вроде как его нет, слухи ходят, но ты в них не шибко веришь и байками называешь.

— Я тогда был на задании на окраине Бостона. Отстал от группы, естественно — супермутанты довольно быстро прижали в углу. А потом на меня несется урод с взрывчаткой в руке, а что-то проламывает перекрытия подо мной. Потом… Был какой-то силуэт, я за ним шел и… Все, провал. В себя пришел уже на базе. Наши сказали, что умудрился непонятно как пройти сквозь район, кишащий супермутантами.

— Ну, — я хмыкнула. — Вот это чудо я тебе даже без всяких там научных знаний и с полной амнезией объясню. У момент опасности у человека в кровь выделяются разные вещества, которые действуют сродни наркотическим, и под их действием можно вытворить вещи, которые в обычном состоянии недоступны. Вон, рейдеры под винтом как быстро дергались, помнишь? А если такой «винт» в кровь мозгом выбрасывается, то результат может быть и посильней.

— Мы потом прошлись по тому коридору, по которому провели меня. Завалы — со времен войны. Ради интереса разобрали один, а за ним участок коридора, в котором нашли мою кровь, обрывок моей формы и мой нож, который я потерял, пока выбирался.

— Ты что, получается, через стену прошел? — странно, но мое сознание допускает возможность подобного действия.

— Ага, как же. Понимаешь, Ахеза, если бы такое творилось со мной постоянно, то я бы еще поверил в собственную паранормальность. Но, думаю, в Конкорде ты видела, в чем разница между нами. Я не могу бегать по отвесным стенам. Я не могу видеть в темноте. И я не могу проходить сквозь стены. И то, что произошло со мной тогда… Это просто не поддается каким-то объяснениям. После того дня ничего аномального не происходило ни со мной, ни с кем-либо еще, но люди говорили, что та, первая гроза была одновременно и божьим чудом и божьей карой недостойным. Не сказать, чтобы я верил в богов или другие сверхъестественные силы, но то, что происходило тогда и то, что происходит сейчас нельзя сбрасывать со счетов.

— А что происходит сейчас?

— Дождь никогда не уничтожает посевы. Никогда. Людей к земле прибивает, если из дома высунутся в неудачное время, а кукуруза стоит целая и невредимая. Это как?

— Мда… Это действительно странно. И это не объясняет, почему я словно зов какой-то слышала. Верней даже не слышала, а чувствовала или как-то так.

Разговор увял сам собой. Престон отхлебнул еще один глоток подостывшего напитка и принялся читать какую-то книжку, иногда выдавая «кхм» и чуть улыбаясь. Его реакция меня заинтересовала. Тихонько заглянув через плечо, я увидела печатную страницу с текстом. Информация из этого текста меня заставила тоже посмеяться…

«Жрать хочется всем. Вполне естественно, что более-менее сносную еду вы сможете найти в довоенных супермаркетах. К сожалению для вас, подобный вывод может прийти в голову и рейдерам, у которых только одна извилина, но и ее достаточно для столь элементарных выводов. Вероятней всего, эти гады уже заняли облюбованный вами супермаркет и ждут именно вас для того, чтобы устроить настоящий праздник. Так что лучшим вариантом в этом случае будет либо захватить друзей, либо прокачать собственный скилл владения легким (или тяжелым) оружием. Обращайте внимание на фасад зданий: клетка с остатками человечины или полусгнивший труп, подвешенный за руки и ноги на уровне чуть выше вашего лица, могут стать для вас достаточным источником следующей информации: туда лезть НЕ НАДО (исключение составляют особи с прокачанным скиллом владения оружием). На случай, если вы владеете азами взлома терминалов или же у вас есть технологии подобные «Андер77», нелишним будет напомнить: практически в каждом супермаркете до войны были мистеры-помощники. Эти роботы-убийцы могут выпрыгнуть из торта на ваших врагов в самый неподходящий для них момент. Имейте в виду: если вы не перепрограммировали терминал с помощью своих навыков или специального ПО, то робот сочтет, что его подарок — именно вы».

— Что это? — тихо спросила я, против воли сама улыбаясь. Что-то было такое в этом тексте. Что-то… Знакомое?

— Руководство по выживанию на Пустошах. Забавная книга. Я ее нашел пару лет назад во время вылазки, а читать толком нечего, сама понимаешь… Кроме того, тут есть и довольно полезная информация, но она больше во второй и третьей части. Первая глава, она… Для новичков, или как-то так, из интересных сведений только информация о конструкции мин и способе их обезвреживания.

— Можно? — я бережно взяла из рук Престона книгу и принялась быстро листать страницы. Как ни странно, но вся информация мгновенно отпечатывалась в сознании и… Я знаю этот слог. Я знаю человека, который говорит так. Я знаю… Автора книги? Кстати, а кто у нас тут автор? Мойра Браун из Мегатонны. Исследователи и соавторы — Кэтрин Андерсон и Мэтью Коннор. Иллюстратор — Кэтрин Андерсон. Рисует она, правда, на уровне третьеклассника, но даже в этих рисунках прослеживается что-то… Знакомое?

— Странно. Я как будто видела где-то уже эту книгу, — тихо произнесла я, отдавая ее обратно Престону.

— Новые книги можно пересчитать по пальцам. Старые, кстати, тоже. Естественно, что ты ее видела, если темой интересуешься.

Допив остывший за время нашего разговора чай, я приземлилась в кресло и, выключив свет, включила пип-бой, запуская тетрис. Спать окончательно расхотелось, а заниматься чем-либо не было никакого желания, так что остаток ночи я планировала скоротать за игрой. Если только Кодсворт не заметит и не отправит меня спать.

Оставшееся время до рассвета тишину в этом доме нарушал только храп минитмена. Интересно, это все минитмены так храпят, или мне довелось свести знакомство с уникальным экземпляром? По-моему, от его храпа шума больше, чем от Кодсворта в боевом режиме, когда робот производит максимум звуков.

От тетриса отвлек очередной увлекательный кошмар понятно кому принадлежащий. Нет, мне ничего дурного от созерцания оторванных голов и трупов разной степени давности не будет, даже наоборот — мой внутренний садист получает нескрываемое удовольствие от подобных зрелищ. Проблема в том, что субъект, которому снятся сии содержательные и кровавые кошмары, только-только передумал отправляться на тот свет раньше срока. И то передумал как бы не до конца. А тут еще такие «милые» по своему содержанию сновидения.

Поэтому я, недолго думая, тряхнула минитмена за плечо, тут же за это самое плечо придержав, чтобы не вскочил и не потревожил свои боевые ранения.

— Доброе утро, — фыркаю со всем возможным добродушием. — Если есть желание заняться делом, то после завтрака предлагаю прогуляться вдвоем в Убежище. Мне нужны некоторые детали, которые можно добыть там, и при этом — может понадобится вторая пара рук, чтобы эти детали быстрей выкручивать из других деталей.

Престон лишь кивнул, соглашаясь. За завтраком и во время последующего пути к Убежищу 111 минитмен не проронил ни единого слова. То ли не до конца проснулся, то ли еще что. Впрочем, мне он не показался особо разговорчивым.

А вот во время спуска Гарви неожиданно подал голос.

— Неприятное место. У меня от него мурашки по коже.

— Ну, трупы с Кодсвортом уже убрали, а вообще да — это даже не Убежище, это проект «Саркофаг» какой-то.

— Саркофаг?

— Ну, саркофаг — это разновидность гробницы древних народов. У тех же египтян был популярен культ поиска вечной жизни. Самых знатных и значимых из них — фараонов, их приближенных, хоронили с помощью специального обряда, который, по мнению жрецов, должен был обеспечить им последующее воскрешение. Ничего не напоминает? Группа избранных людей, получивших место в заветном бункере, надеется жить после апокалипсиса. Но в итоге все получилось не так, как они планировали.

— Да уж, в чувстве юмора тебе не откажешь, — Престон передернулся и снова замолчал.

— Ну уж извините, принцесса — шучу, как умею, — фыркнула я, осматриваясь по сторонам и припоминая, где именно видела нужные мне приборы.

— Да шути-шути, только по сторонам смотри, а то оба дошутимся.

— Три радтаракана на восемь часов. Будут рядом с нами через три минуты. Если никуда не свернут, конечно, — отрапортовала я.

— Ну-ну, — минитмен усмехнулся, правда — пистолет на всякий случай проверил. Или ему просто нравится вертеть в руках новую игрушку? А еще в Сэнкчуари говорил, что, дескать, верный мушкет ни на что не променяет. А какой, нафиг, мушкет, с его-то отдачей и с только-только зажившими сломанными ребрами? Вот и я о том, что пусть пока что с пистолетом ходит, благо, что у меня есть нехилый запас оружия с апгрейдом, который я делала чисто со скуки последние несколько дней. Верней, не только со скуки, но еще и на продажу, но это уже маловажно.

Лишь две минуты спустя, когда мы открыли дверь в одной из складских помещений, оружие пришлось применить по назначению.

— Три радтаракана, — ошеломленно произнес Престон. — Как ты это сделала?

— Я ничего не делала — это одно из…

Стоп… Он что, до сих пор ничего не понял? Маловероятно, ведь во время нашего первого разговора в Конкорде я дала понять, кем или чем являюсь. Или… Или он не понимает прямых намеков.

— Выдели одну мысль. Четко, от всего остального сумбура, что обычно творится в твоей голове.

— В моей… Голове? — лицо минитмена посерело.

— Она что, читает мои мысли? Нет, этого не может быть. Я не хочу, чтобы она знала про Квинси, про то, что я собирался сделать вскоре после того, как они не будут нуждаться во мне. Я не хочу, чтобы… — начала машинально повторять я. Чувствуя, как захлестывают чужие эмоции, до этого прячущиеся где-то в глубине души. Тоска, странное отчаяние, понимание, что он теперь совсем один и что физически и морально не способен ни на что. Это он так считает, по крайней мере.

Резкий обрыв мыслей. Попытка закрыть свое сознание от меня простым шумом.

— Ля-ля-ля-ля-ля, я ни о чем не думаю, ля-ля-ля-ля-ля, надо просто ни о чем не думать, тогда она ничего не увидит… Это не срабатывает. Против телепатов моего уровня не помогают даже сложные ментальные щиты. Я все равно вижу то, что ты думаешь. И что чувствуешь, — тихо произнесла я. Мои слова эхом отдались от стен и разнеслись по всем коридорам в странной тишине, вдруг наступившей в комнате. Я медленно сжала руку в кулак. Готовлюсь… К чему?

Слово «телепат» все-таки было произнесено. То, как боялась я себя обозначить до этого с самого начала еще с того момента, как поняла, что читаю мысли других людей и разумных существ наподобие Кодсворта, как открытую книгу.

— Я… Понял.

Неожиданно после этих слов я почувствовала что-то странное. То, что происходило с минитменом в этот момент. Я ожидала какой-угодно реакции: страха, попыток пристрелить меня за мою сущность… Но вместо этого из мыслей другого человека вдруг полностью исчез тот сторонний шум, которым он пытался от меня отгородиться. И в мыслях… Странно, но агрессии в мой адрес там не было. Чисто инстинктивный, подсознательный страх — да, присутствовал, но вот желания прибить меня или сбежать куда-то не возникло.

— Ты говорила, что тебе нужно помочь с какими-то там деталями? — минитмен все с таким же серым лицом сел за первый подвернувшийся стол.

— Да, — с готовностью перевела тему я, после чего достала один из переходников «пип-боя», подключила его к стоящему на столе терминалу и принялась выводить на экран перед Престоном свои, так сказать, «небольшие идеи». Верней — список тех деталей, которые надо будет выкрутить из местного барахла живыми и невредимыми.

Полчаса спустя мы принялись за работу. И, судя по объему этих самых работ, в Сэнкчуари мы вернемся поздно вечером.

Стараясь не поднимать головы, я медленно выковыривал мелкую электронную плату из старого то ли приемника, то ли передатчика. Горка подобных ему лежала на столе передо мной. Еще одна горка — перед сидящей за соседним столом Ахезой.

Телепат. Человек, способный прочитать мысли окружающих. Внушить им новые, или избавить от оных. Это можно было понять еще в Конкорде. Кажется, Ахеза считала, что я это понял еще тогда. А я не понял.

Ну да, она порой знала, что я собираюсь сказать, или же понимала, что хочу сделать. Но все это можно было списать на проницательность, знание всяких там психологических заморочек, и тому подобную хоть и хрень, но вполне объяснимую. А просто знать мысли и чувства людей вокруг… бр-р-р…

Я потихоньку перебирал устройства передо мной и прокручивал в голове все, о чем думал с момента нашего знакомства в Конкорде. Квинси, собственное нежелание жить после случившегося — это было личным. Если она влезла в это, то по идее, должно быть стыдно ей, а не мне. А вот за мысли о самой Ахезе стыдно было уже мне. Ну, то есть, когда видишь голые женские ноги или то, как обладательница этих ног наклоняется за чем-то, упавшим на пол, при этом находясь к тебе спиной и сами понимаете, что оказывается перед глазами… Да, да, это для Кодсворта она ребенок по каким-то там довоенным стандартам, а у нас такие «детишки» уже снимались на ночь без всяких дополнительных вопросов. И за ребенка считать здоровую, хоть и худую для своих лет, девушку, никому бы и в голову не пришло. И когда я вижу со стороны красивую женскую жопу, то у меня сразу в голове возникает мысль «вот это жопа» и еще цепочка мыслей о том, что с этой жопой можно сделать. И, разумеется, что на взаимоотношениях высказывание таких мыслей в лучшую сторону не отражается. Нет, правда…

Тихий смешок врывается в череду моих размышлений. Подняв голову, смотрю на Ахезу.

— Знаешь, на самом деле вот эти вот мысли физиологического характера, присутствует у девяноста из ста людей. По крайней мере, на первичном мыслительном плане. Другое дело, что нормальные люди умеют держать рамку, а всякий сброд начинает натурально лезть. Ну, то есть, пока кто-то там думает, что у меня красивая попа, или грудь, или какая-то другая часть тела, или представляет мысленно меня с собой в одной постели — это не такая уж и проблема. Когда человек хлопает меня рукой по заднице и отвешивает сомнительного качества комплименты, а тем более, если он после этого пытается перейти к более решительным действиям — вот это уже проблема. Правда, его. Не моя.

— Ясно. По поводу моих мыслей… — рукоятка отвертки вздрогнула в моих пальцах. Я рефлекторно постарался отвернуться от Ахезы. Почему-то казалось, что если я не буду ей смотреть в глаза, то это будет хоть какая-то защита.

— Почему тебе должно быть стыдно за свои мысли?

— Что?

— Ты хочешь поговорить со мной о тех мыслях, что были у тебя в голове после Квинси и частично остаются сейчас. Я не понимаю. Почему за них ты испытываешь даже больший стыд, чем за банальное проявление физиологии на первых двух уровнях?

— Нас учили, что так поступают…

— Как поступают?

— Что самоубийство совершают только слабаки.

— Чушь. Инстинкт самосохранения первичен для всего живого. Любое преступление через этот инстинкт требует определенного уровня моральной готовности. Готовности сделать выбор — медленно умирать от боли при смертельном заболевании, или самому поставить точку, не цепляясь за то подобие жизни, что будет продолжаться еще несколько месяцев. Готовности умереть, чтобы спасти чью-то жизнь. Готовности признать свое неумение и неспособность справиться с имеющимися проблемами. Правда, в третьем случаи люди часто не понимают: если у них хватило решимости действовать против своих инстинктов, то у них хватит сил и на то, чтобы справиться с ситуацией. Отдельный пункт — патологии психики. Но у тебя я не замечаю чего-либо подобного. Есть определенные сдвиги, присущие всем людям, которые чуть ли не с рождения в мясорубках, но их уровень не соответствует понятию «невменяемость».

— Идти по пути наименьшего сопротивления — это тоже инстинкт, — странно, но ее слова меня… Словно успокоили. Черт, чем я занимаюсь? Сижу в подземном убежище, мирно раскурочиваю старые запчасти и обсуждаю тему самоубийства.

— Не соглашусь. Чтобы идти по пути наименьшего сопротивления, надо обладать достаточным уровнем разума для сравнительной оценки. Если уровень разума недостаточен — останутся одни только инстинкты. — Ахеза замолчала на пару минут, после чего произнесла. — Понимаю твое удивление. Почему-то каждый раз в подобных ситуациях люди ждут, что я начну читать нотации, отговаривать, аппелировать к теме «если ты так сделаешь, я перестану тебя уважать» и прочая. Вот только это не в моих правилах. Чужая жизнь — это чужая собственность. И не мне принимать решения, как другому человеку своей собственностью распоряжаться.

— То есть, если я скажу сейчас, что собираюсь вернуться к своему первоначальному плану, ты…

— Тебе интересно, что я почувствую, да? Что же, мне будет жаль потраченных усилий в первую очередь. И своих, и механика. Мне, знаешь ли, пришлось подсобить ему кое-какими своими умениями, чтобы он смог разобраться с твоими ранами в полевых условиях. Во-вторых, меня будут раздражать реплики окружающих, которые сто процентов начнут искать виноватых, и быстро найдут девочку, которая не отговорила тебя от подобного. Пожалуй, на этом все. Что же насчет уважения… Нет, думаю, подобный поступок не изменит моего отношения к тебе. Чтобы это произошло, тебе нужно либо сделать попытку навредить мне, либо совершить поступок, который… будет противоположным тем качествам, за которые я тебя уважаю.

— И за что ты меня уважаешь?

— Ух, какие вопросики. Знаешь, Престон, обычно «ты меня уважаешь» начинается за бутылкой водки. Поскольку у нас вместо бухла старые запчасти, я предпочту оставить свой ответ при себе.

— Как скажешь, — я чуть ухмыльнулся.

Мы вернулись к разбору электросхем, вывинчиваю крепежных элементов и прочей рутинной работе. Пару часов спустя спина начала неприятно ныть. То ли Ахеза прочла мои мысли, то ли заметила, как я украдкой шевелю плечами, но тишину нарушил ее голос. Такой обманчиво тихий и мягкий-мягкий, словно его обладательница — не та самая девчушка, которая устроила в Конкорде резню и в одиночку завалила когтя смерти.

— Иди приляг, что ты мучаешься? Кости только-только срастаться начали, мышцы едва зажили. Понятно же, что больно, и долго напряжения не выдерживаешь.

Метнув на нее угрюмый взгляд, демонстративно отставляю деталь в сторону и, недолго думая, укладываюсь спиной на стол, свесив вниз ноги и голову.

— Во. И плечи расслабь. Совсем другое дело будет.

Действительно, другое. Можно подумать, я этого раньше не знал. Беру в руки деталь и невозмутимо продолжаю работу на весу. Дело идет медленней, чем когда сидел за столом, но полностью игнорировать работу я уже не могу. Сказывается несколько дней безделья, теперь я от скуки и ничегонеделанья уже готов выть на луну.

— Ахеза, как ты с этим живешь? — на секунду я представляю, каково это — быть телепатом. — Ведь если ты знаешь, что творится в головах окружающих тебя людей, то это делает тебя… богом? Или же абсолютно несчастным человеком, который видит всю подноготную других людей?

— Живу… Знаешь, абсолютно нормально. Я ничего не помню, но судя по тому, что память других читаю инстинктивно — такая я уже давно, может быть даже с рождения. Это… Удобно. Ты знаешь, что ждать от окружающих, как к тебе относятся. Тебе практически нельзя соврать, или прикрыть свои истинные цели псевдогероической красноречивой тирадой. Ты по определению владеешь большим количеством информации, чем другие люди, а ведь кто владеет информацией, тот владеет миром. У тебя есть та черта, которая несвойственна другим людям, Престон — ты видишь не красивую картинку, а сразу все достоинства и недостатки определенного… навыка. Да, мне сложно. Если другим девушкам неприятно ловить на себе похотливые взгляды мужиков, то я не только взгляды ловлю, но еще и мысли читаю, и эмоции срисовываю. Как и любая работа, чтение мыслей порой утомляет и, естественно, что я и больше жру, и порой сильней устаю, и могу в некоторых случаях нахвататься чужих эмоций, спутав их со своими собственными. У меня выше, чем у обычного человека, шанс поехать крышей, полагаю, что за сам факт наличия этой силы за мной с радостью откроют охоту сильные и не очень мира сего. Стоят ли достоинства того, чтобы терпеть недостатки? Я не знаю. Если честно — я практически не задумываюсь о таких вещах. Все люди такие, какие есть. И я такая, какая есть.

— Но думаю, что будь у тебя выбор, остаться телепатом или же стать обычным человеком, ты бы не выбрала второе, — я усмехаюсь.

— Ты прав. Не выбрала бы, — легко признает Ахеза.

Деталь выскальзывает у меня из рук и летит на пол. Ожидаемого стука не слышу — вместо этого наполовину раскуроченная запчасть поднимается в воздух и зависает возле моих рук.

— Спасибо, — пытаюсь схватить, но не успеваю это сделать — деталь сдвигается чуть в сторону. — Ахеза!

Девушка смеется, а деталь возвращается ко мне в руки. Не знаю, почему, но мне тоже весело. Пусть подколка и немного нестандартна, но она напоминает мне о тех днях, когда все было хорошо и мы с друзьями точно так же подшучивали друг над другом. Может быть, еще получится все… вернуть?

— Я разве похожа на кого-то из тех людей, кого ты знал?

От этой реплики Ахезы почему-то остается неприятный осадок. Уже потом, когда мы идем в сторону поселка, я понимаю: подобное было необходимо. Мне не нужно возвращать прошлое. Пусть там и было много хорошего, но и ошибок совершено немало, в том числе и мною. И да — ошибочно считать Ахезу кем-то вроде нас. Она более… прагматичная? Жесткая? Циничная? Я даже не знаю, как это назвать.

Вернувшись в Сэнкчуари, я отправляюсь спать. Верней, меня отправляет Ахеза, а я почему-то не спорю. Наверное, устал. Странно, но в этот раз мне не снятся кошмары, а проснувшись глубокой ночью в выделенной мне комнате я впервые за последние пару месяцев чувствую себя отдохнувшим.

Встав с кровати, осторожно разминаюсь. При некоторых движениях спина все еще отзывается болью. Это было ожидаемо, но чувствовать себя развалиной уже надоело. Вздохнув, тихо выхожу в мастерскую-гостиную. Комната Ахезы находится напротив моей, так что стараюсь двигаться максимально тихо, чтобы не потревожить спящую девушку.

Уже пройдя коридор понимаю, что мои ухищрения не имели смысла — луна освещает сидящий у окна силуэт, склонившийся над какой-то схемой или чертежом.

— Доброй ночи, — девушка не отрывалась от своего занятия. И не предложила мне включить свет — значит, машинально мониторила мои мысли и знала о нежелании это делать.

— Неверный ответ. Я сама не особо нуждаюсь в освещении, поэтому порой забываю о том, что другим людям ночью надо включать лампочку.

— Но мысли ты мониторила.

— Естественно.

Губы поневоле сложились в подобие усмешки.

— А со сном тоже твоя работа? Обычно мне редко удается спокойно выспаться.

— Обычно — это последний месяц? Или подобное было вообще всегда? — желтые глаза, казалось, чуть светились в темноте. Раз Ахеза подняла голову, оторвавшись от своей писанины — определенно, ее заинтересовала тема разговора.

Она ведь знает, что всегда, так какого черта спрашивает, словно специально заставляя все произнести вслух? А может, все-таки не копалась в мыслях до такого уровня.

— Не всегда. Но и не последний месяц. Не думаю, что кому-то из нас в принципе могут сниться хорошие сны.

— Сны — одна из форм выражения реальности. Сигналы от подсознания о том, что происходит что-то не то.

— Если ты заметила, то у нас всю жизнь происходит что-то не то.

— Проблема не в том, что происходит, проблема в том и только в том, как ты все воспринимаешь. Кошмары прекращаются только из-за того, что до тебя наконец-то доходит. Квинси — не твоя вина. Упадок минитменов — не твоя вина. Твой отряд делал все, чтобы этого избежать. И не твоя вина, что у тебя не было возможностей переть в рукопашку против танка.

— А сейчас, значит, есть? — я грустно улыбаюсь и прохожу в комнату. Сажусь на кресло и привычно тяну на плечи валяющийся чуть поодаль плед. Невольно засматриваюсь на вид за окном, хотя смотреть не на что — лишь мутные силуэты домов и безграничная пустота над ними.

— Больше, чем было раньше. Кофе?

— Давай.

Не знаю, стоит ли соглашаться с ее утверждением про увеличенное число возможностей. Может быть, их действительно больше, чем месяц назад. Но больше ли, чем было до этого? Навряд ли. В любом случае, мне сейчас лучше сосредоточиться на настоящем. Прошлое, каким бы оно не было, значения не имеет.

— Ты в этом так уверен? — она снова отвечает на мои мысли.

— А разве не этого ты добиваешься своими разговорами со мной?

Телепатка садится рядом, вкладывая мне в руки кружку с еще горячим напитком. Не кипяток, пить можно… Похоже, не я один ночами поглощаю кофе в неограниченных количествах. Хотя, как бы иначе она работала в таких условиях…

— Не этого. Мне нужно, чтобы ты извлек из произошедшего опыт, который можно пустить на пользу в будущем, а также не позволил эмоциям от пережитого утянуть тебя куда-то не туда. Пойми правильно — я не имею ничего против ебанутых напарников, поскольку сама тот еще затейник. Но напарник с поехавшей крышей, опасный для себя и окружающих, в мои планы не входит.

Я лишь вздыхаю. Черт подери, а может, стоит довериться ей в этом вопросе? Конечно, я ее совсем не знаю, но почему-то мне после Квинси и Конкорда впервые не хотелось сдохнуть именно после разговоров с ней. В конце концов, телепат лучше всяких довоенных психоаналитиков должен знать, что у меня в башке творится и как с подобным другие люди справляются…

— Практические советы будут? — криво ухмыляюсь.

— Будут. Прекрати считать себя центром мира. Даже если ты руководишь группой, ситуация зависит от тебя максимум на тридцать процентов. Учитывая произошедшее в Квинси — от тебя не зависело вообще ничего, а ты умудрился не только сам живым уйти, но и вывести четыре рыла. Замечу — абсолютно небоеспособных рыла. По моим расчетам, учитывая всю ситуацию в целом, вы должны были сдохнуть еще на подходах к Джанека-Плейн. Так что в этой ситуации ты совершил невозможное. Вытащить четверть раздолбанного отряда, в котором куча народу изначально не имела понятия о дисциплине, субординации, методах действия на поле боя — это… За гранью моего понимания. Так скажем, я бы на таком задании изначально поставила бы крест и не стала бы браться.

— У меня не было выбора.

— Был. Ты мог сдаться «Стрелкам» и умереть без лишних трепыханий. Мог пустить себе пулю в лоб на первой же стоянке. Мог присоединиться к наемникам, как наверняка поступила часть твоих бывших товарищей. Мог сбежать в одиночку — успех мероприятия явно был бы выше, чем побег с «обременением». Но ты выбрал другую дорогу. Далекую от пути наименьшего сопротивления. И если ты собираешься идти по ней дальше — придется смириться с тем, что Квинси будет не первым поражением на твоем пути.

— О чем ты?

— Ты не ошибешься только тогда, когда перестанешь что-либо делать. Я помогу тебе. По крайней мере, пока что. Но даже мне подвластно не все. Я не могу спрогнозировать поведение человека на ближайшие несколько лет. Не могу гарантировать, что кто-то из тех, кто окружает нас, не решит впоследствии тебя предать. Я не могу знать, что кто-то во время боя растеряется, несмотря на тренировки, и подставится под удар. Мы не боги, Престон, а всего лишь люди. Да и будь мы богами — всегда найдутся те, кто в итоге окажется сильней. Напоследок дам только один совет. Запомни, что отчитывать тебя за ошибку имеет право только тот человек, который бы на твоем месте действительно справился лучше. Марси я благополучно заткнула, но в дальнейшем тебе надо будет научить других людей уважать себя. Или бояться — выбор за тобой.

— Я не хочу, чтобы меня боялись, — вздыхаю я.

— Знаю. Я всего лишь перечислила доступные варианты. А, Престон, еще кое-что… То поселение, на которое ты нацелился, до сих пор подает сигнал о помощи. А здесь уже достаточно защиты, чтобы за время нашего отсутствия твоих друзей не разорвали на части заглянувшие на огонек кротокрысы.

Волна жара прошлась по телу. Кровь закипела, в ушах застучало, а ощущение близкой заварушки заставило глубоко вдохнуть и надолго задержаться с выдохом. Это будет первое масштабное дело после Квинси. Или путь, чтобы все закончить. Не знаю. Пока что не знаю.

— Когда отправляемся? — уточняю я.

— Как твои раны?

— Я в порядке, — заверяю девушку я. Мы оба отлично знаем, что болеть будет еще долго, особенно в плохую погоду. Но я уже рвался в бой. И, кажется, напарница не возражала.

* * *

— Поселение? Ты ЭТО называешь поселением? Серьезно? — Ахеза заржала, осматривая с пригорка то, что называлось Тенпайнс-Баффом.

Я пристально присмотрелся к двум баракам и огороду, загону с брамином и пяти фигурам внизу.

— Что-то не так?

— Надо полагать, у вас тут любая ферма — уже поселение. Что же за место-то такое, а?

— А сколько, по-твоему, должно было быть людей? Сто? Тысяча?

— Ну, хотя бы так.

— Такую концентрацию населения ты сможешь встретить разве что в Даймонд-Сити. Ну, или в Добрососедстве. Спускаемся и идем знакомиться? — уточнил я, вставая в полный рост. Силовая броня даже не скрипнула, и я с удивлением снова заметил, что в подогнанном виде носить ее было значительно проще.

— Ну… Мы ведь за этим сюда пришли, разве нет? — девчонка поправила на лице бандану и на всякий случай положила руку на пистолет. Я при виде этого жеста криво усмехнулся. Как-то слишком часто у жителей послевоенных Пустошей слова «познакомиться» и «пригрозить пушкой» воспринимались как синонимы.

Я принялся спускаться первым, стараясь все время находиться между Ахезой и поселенцами. Если это какая-то ловушка, то лучше подставить под удар силовую броню, а не девчонку. Ту, судя по всему, ситуация устраивала, поскольку она держалась за моей спиной.

Нас заметили, когда мы были на полпути к ферме. Демонстративно подняв руки, подхожу к людям и пытаюсь оценить ситуацию. Впрочем, что там оценивать. Семь оборванцев с самодельными ружьями из труб в дрожащих руках.

— Кто вы такие? Не двигаться, а то пристрелю! — руководит этими поселенцами женщина. Интуитивно чувствую угрозу людям со стороны Ахезы и крепко сжимаю руку девчонки своей, мешая ей выйти вперед.

— Успокойтесь. Я пришел помочь и не собираюсь на вас нападать.

На месте поселенцев я бы тоже перепугался, если честно. В этой силовой броне я производил впечатление устрашающее. Изначально у меня была мысль выпнуть на роль парламентера Ахезу, но вспомнив мстительность девочки я решил с этим делом обождать.

— Кто ты такой?

— Мы из минитменов, — произношу я. — Я поймал ваш сигнал по нашим частотам, вот и решил прийти на помощь.

— Минитмены? Вы, ребята, после Квинси здорово себе репутацию подмочили.

— Ты немного не в том положении, чтобы читать нам нотации, так что советую заткнуться. Или это местная традиция — просить о помощи, перед этим облив потенциального спасителя дерьмом? Ну так с таким подходом вы еще долго будете ждать, кто же за вас разберется с проблемами, — огрызнулась Ахеза, не высовываясь вперед.

— А что, мне прикажешь в ножки тебе поклониться?

— А у тебя, дамочка, я смотрю нет понятия о золотой середине. Либо жопу лизать тому, кто способен уебать, либо кидаться на тех, кто уебать не может или не хочет?

Я готов был поспорить, что воздух вокруг девчонки немного сгустился. И готов был поспорить, что на меня это как-то повлияло. Уходить на самом деле я не собирался, конечно, но этих огрызающихся людей хотелось проучить. Минитмены — организация, специализирующаяся на бескорыстной помощи. Но, кажется, Ахеза была права, когда говорила о том, что халява развращает и народ, получая желаемое безвозмездно, начинает наглеть.

— Хватит, Хез. Раз у них силы есть тыкать мне в лицо произошедшим в Квинси, не зная реальной картины событий, значит — и с рейдерами как-нибудь разберутся. В конце концов, до сих пор их не убили, а значит — не так все и плохо.

Разворачиваюсь спиной, готовясь снова подняться на холм, откуда мы пришли, но в спину останавливает окрик от другого поселенца.

— Стойте! Ладно, к черту… мы не хотели никого оскорблять. Просто от всей этой ситуации нервы на взводе.

— Впредь думай, что и кому говоришь, — Ахеза складывает руки на груди и хмурится, снова разворачиваясь лицом к поселенцам.

— Так что там с рейдерами? — уточняю я. Силовая броня кажется более легкой, чем в Конкорде. Может быть, я тогда был слишком уставшим, или сказалась подгонка, сделанная Ахезой. Но я все равно чувствую себя уставшим из-за пройденного пути. Наверное, девчонка была права, когда заставила меня остаться в Сэнкчуари, не позволила сразу кинуться в бой.

— Они поселились на заводе «Корвега». Нас они не трогают — только еду отбирают.

— Не всю, конечно, — хмыкает Ахеза. В голове что-то едва слышно щелкает, а потом ее голос мне поясняет:

«Мне уже доводилось сталкиваться с бандой, которая действовала точно так же. Правда, торчали они на станции «Оливия». Кхм… Престон, а ведь «Оливия» досюда по-любому ближе, чем «Корвега. Что думаешь?»

«Обычная история. Банды делят между собой сферы влияния. Технически-то сюда от «Оливии» ближе, но там какой-то заброшенный карьер на пути, плюс дороги толком нет. Это нам налегке пройти — раз плюнуть, а банде с нагрузкой проще отсюда на «Корвегу» идти. А от твоей фермы… Да, прямиком на «Оливию», — сверился я с картой на новеньком «Пип-бое». Машину эту мне сегодня настроила Ахеза. И должен признать — это было удобней, чем привычный планшет с записями. Да и голодиски просматривать, если что, можно сразу, а не искать ближайший терминал по пустошам.

Только высказавшись, я понял, что сейчас было. Понял и невольно передернулся. Конечно, я уже более-менее свыкся с мыслью о том, что она шерудит в моих мозгах, как у себя дома. И не особо-то стремится это скрыть. Но вот эта вот телепатическая связь…

— Это проблема? — уточняет девушка вслух.

— Это… Удобно. Иногда.

«Но я бы предпочел вербальное взаимодействие. Исключение — внештатная ситуация, или необходимость переговорить без свидетелей».

В ответ на мое мысленное послание Ахеза кивает. После этого поворачивается к поселенцам и смотрит на меня.

— И что дальше? — спрашивает она женщину, которая вела переговоры.

— Что значит «дальше»?

— Ну вот, мы вам поможем. Разгоним рейдеров, праздник, хлопушки, фейерверки… Может быть, вы нам даже заплатите хоть что-то, хотя я сомневаюсь в вашем благосостоянии, глядя на эти хибары из говна и палок да ваш потасканный видок. ВЫ же не собираетесь дергать нас постоянно на свои разборки?

— Мы можем отдавать вам часть урожая.

— И зачем тогда вам с рейдерами разбираться? Шило на мыло менять?

Последнюю фразу я плохо понимаю, но интуитивно догадываюсь, что речь идет о чем-то вроде «одно что-то меняем на похожее». Хотя чем похожи шило и мыло — не особо понятно.

— Я понимаю. Ты хочешь, чтобы мы присоединились к вам. Мы не солдаты.

— Люди в Квинси тоже не были солдатами. И к ним приходили не солдаты, — Ахеза кивает на меня.

— В Квинси… — начинает было женщина, но почему-то обрывает фразу, поймав взгляд Ахезы.

— Что случилось в Квинси? Ты там была? — тихо спрашивает девушка.

— Нет, но все знают…

— Кто — «все»? Население Квинси перебито. Картина событий после опроса выживших в один паззл не складывается. Кто-то винит минитменов, кто-то — напавших на город «Стрелков». Неизвестны причины, по которым никто не откликнулся на сигнал о помощи. Неизвестны причины, по которым налет завершился успехом. Мне хорошо известно только одно — погибло много людей и почему-то в этом обвинили минитменов. Хотя они пытались как-то изменить ситуацию.

— А это тебе откуда известно?

— Потому что прогуливаясь по улочкам Конкорда я наткнулась на группу выживших из Квинси. И минитмены почему-то пытались их защитить. Хотя, на мой взгляд, было бы логично сбросить сомнительной ценности балласт вроде вас. Потому что когда ради защиты кучки гражданских гибнет вооруженный отряд — это называется «неравноценный обмен». Может быть, минитменам не стоило защищать вас? Тогда они были бы живы. Конечно, благодарностей не услышали бы, но вы и так недолго добро помните. Типичная человеческая природа, — последнее Ахеза практически выплюнула. — Я разберусь с этими рейдерами. У меня небольшие планы, связанные с их местом обитания, радуйтесь, что мне по пути. Что же насчет всего остального… Можем поговорить, когда я вернусь. Одно могу пообещать точно — той халявы, что давали вам они, больше не будет. Все равно не оцените.

Прощаться и вежливо заканчивать разговор явно было не в стиле Ахезы. Она просто развернулась спиной к поселенцам и пошла в сторону нашего предыдущего спуска. В два шага нагнав ее, я потопал следом. Мне многое хотелось с ней обсудить, но практика показывала — не стоит показывать оставшимся за спиной поселенцам, что мы не во всем друг с другом согласны. Кто же будет слушаться лидера, который не может совладать со своим подчиненным?

— Ты не мой подчиненный. А я не твой, — хмыкает девушка, когда мы отходим на достаточное расстояние. — Впрочем, это не мешает нам работать над общим делом. И да — я в курсе, о чем ты хочешь со мной поговорить. Снова будешь пытаться втирать о силе дружбы, любви и взаимопомощи. О ценности человеческой жизни. Брось. Оставь это. Ты ведь знаешь, что я не верю во все это.

— Во что же ты веришь?

— В разумный эгоцентризм. В логику и здравый смысл. В необходимости подчинять им все имеющиеся эмоции.

— Выходит, эти поселенцы все-таки вызвали у тебя какие-то эмоции?

— В момент, когда на меня направили пушку, мне захотелось кое-что сделать.

— Что именно?

— Убить их. Убить их всех.

Что-то взрывается справа от меня. Слева. Позади. Позади Ахезы. Только сейчас я понимаю, что мы за разговором дошли до недавно встреченной свалки и взрываются контейнеры с остатками каких-то отходов. Ахеза едва заметно улыбается, сжимая кулаки и позволяя чему-то темному отделиться от своей фигуры и по сумраку проползти к очередной канистре.

— Как видишь, я сдержалась. В этот раз. Хочу напомнить, что сделала это ради тебя и твоих… типа амбиций или чего-то так. Цени, пока я рядом. И не читай мне нотации. Семнадцать лет — возраст, в котором очень сложно перевоспитать человека и навязать ему иные жизненные ценности.

«Но не невозможно», — мысленно фыркнул я. Ахеза сарказм не оценила. Совсем.

— Зачем? Чтобы тебе было удобней? Чтобы тебе было более приемлемо осознавать наше сотрудничество? Ведь «я взялся за трудного подростка и перевоспитал его» звучит куда милей, чем «я вынужденно сотрудничаю с циником, эгоистом и той еще тварью, но поделать ничего не могу». Напоминает о твоем уязвимом положении и невозможности выбора, не так ли?

Резко выдыхаю. Вот это неприятная черта телепатки. Она мои же собственные мысли выворачивает так, что остается только хлопнуть себя ладонью по лбу и сказать что-то вроде «да, ты права, все так и есть». Потому что будь она более миролюбивой, все бы стало… Идеально. Да, каюсь, всегда хочется большего. Хочется рядом человека с такими же идеалами, как у меня самого. Верного товарища, на которого можно было бы положиться, как те люди, которых я потерял в Квинси…

Квинси! Опять Квинси… Черт подери, черт подери, черт подери…

Вмазав кулаком силовой брони по ближайшему валуну, я понял, что легче не становится. Ну да, обычно я бы разбил костяшки пальцев. Сейчас же силовая броня надежно защищала от попыток саморазрушения…

— Выходит, чтобы быть друзьями, обязательно надо… Во всем совпадать? Я впервые слышу о таком. То есть, я не помню нихрена, конечно, но мне почему-то кажется, что общие идеалы — это далеко не всегда такая уж хорошая идея. Иногда нужен кто-то с прямо противоположной точкой зрения просто чтобы не вылетать в полный отрыв от реальности. Молчу уже о том, что при сопоставлении разных точек зрения есть шанс найти оптимальное решение, чтобы избежать… — Ахеза не договорила фразу, тряхнув волосами и уставившись куда-то вверх.

Сглатываю ком в горле. Что же, по крайней мере, она не произнесла «того, что случилось в Квинси». Но мы оба знаем, что это подразумевалось. В памяти всплывают обрывки всего произошедшего за этот месяц. Как закричал кто-то из гражданских во время попытки тихого отхода из Квинси. Группу обнаружили, на нас напали. Как Джош и Эмма отправились выручать отстающих в Лексингтоне, а потом пропали. Как Энтони закрыл от удара гуля Марси, а сам…

Они были моими друзьями. Они умирали на моих глазах. Умирали ради людей, которые были нам едва знакомы. Которые повесили на нас всех собак сразу после того, как по Содружеству разнеслась весть о Квинси.

А так ли не права Ахеза? В конце концов, ее суждения о ценности определенных людей и меньшей ценности других явно были основаны не на прочитанной литературе, изученных книгах и прочем теоретическом дерьме. Может быть… Позволила бы она погибнуть моей группе, чтобы спасти в итоге четырех человек? Или, руководствуясь своей логикой и здравым смыслом заменила Марси на Энтони, а Цзюня и Мерфи на Джона и Эмму? Тогда бы мы не оказались в Конкорде в таком плачевном положении. Тогда бы не пришлось…

Нет, так нельзя. Так тоже нельзя. Мне известны примеры государств, где все было основано только на логике, простом расчете и рациональных суждениях. Таких государств полно по всему Содружеству. Минитмены в этом случае не дали бы ничего нового. Не дали бы той надежды, что объединила все Содружество… Хотя… Что осталось от той надежды сейчас, когда нас уничтожили.

— Почему ты назвала нас так сейчас? — просто чтобы перевести тему, спросил я.

— Как?

— Друзьями?

— А почему ты называешь нас напарниками?

— У тебя разве нет выбора? — вырвалось у меня. Я тут же прикусил язык, но было поздно. Впрочем, я все время забываю, что имею дело с телепатом.

— Есть. Я могу быть с одним только Кодсвортом, а то и вовсе в одиночестве. Просто с тобой интересней. Я уже говорила, что мне нравятся люди вроде тебя? Во-первых, в твоем случае расхождение между мыслями и речью минимально. Во-вторых… Напоминаешь ты мне кого-то этой своей верой в лучшее.

— Сомневаюсь, что от моей веры в лучшее что-то осталось, — вздыхаю я. — Скажи, а это нормально?

— Что именно?

— Ты хочешь действовать вместе из-за симпатий ко мне лично. Я действую вместе с тобой, потому что у меня выбора нет, а ты — лучшее из того, что в принципе можно найти на пустошах. У тебя не возникает ощущения, что я тебя… использую? — всеми силами стараюсь задавить ассоциации, возникающие на слово «использовать» по отношению к девушкам. Потому что у нас отношения не того формата, конечно, но все равно выходит, что я словно пользуюсь расположением другого человека ко мне, чтобы добиться своих целей. Но взаимностью не отвечаю.

— Гарви, можно вопрос. Ты всегда такой идиот, или прикидываешься тапочком от случая к случаю? Если я все еще здесь, значит — меня устраивает сложившийся расклад. Что же насчет всех этих «взаимность чувств» и прочего дерьма… Оставь это кому-то, кто не может видеть мысли окружающих и их истинные мотивы. Потому что открою тебе секрет: в большинстве случаев чувства людей при взаимодействии друг с другом не совпадают. И мне насрать на твои мотивы, эмоции и прочую дурь. Главное — чтобы ты мне нож в спину не воткнул.

— Я не воткну, — обещаю я.

— Я знаю.

Хмыкаю. Сейчас, наверное, должно было прозвучать что-то вроде «не успеешь», но Ахеза не произносит очевидных вещей.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, когда сверяюсь с картой. Сначала я думал, что Ахеза ведет меня на «Оливию». Но сейчас мы явно отклонились на восток.

— К карьеру «Тикет». Есть у меня одна идейка. Кстати, меня удивляет, что до сих пор ты не спросил меня о том, что думали те поселенцы.

— А ты знаешь, о чем они думали?

— Ну, всех одновременно я не считала, знаешь ли, но вот та дамочка, что целилась в меня пушкой, явно была не против отблагодарить тебя за спасение с помощью древнейшей валюты мироздания.

— Это чем же? — не сразу въехал я, чем дал повод для шутки над собой.

— Натурой. Но я тебе этого не рекомендую. Десять минут удовольствия не стоят месяцев лечения полового герпеса. А чесалку для фаберже я в броню тебе не поставлю из вредности.

— Да иди ты… — меня прорывает на смех. Горький, немного неуместный в этой всей ситуации. Возникла на мгновение та атмосфера, которая была до того, как все пошло прахом. Все эти шутки ниже пояса, посиделки у костра, верные товарищи рядом… Наверное, я никогда не перестану сравнивать «до» и «после». Вот только прошлого мне это не вернет. Я существую здесь. И сейчас. Нужно просто переварить все это и жить дальше. С учетом помощи Ахезы мне, наверное, вообще грех жаловаться на судьбу. Но все же… Когда я вообще на нее не жаловался? Всегда чего-то не хватало. Всегда было недостаточно хорошо. Глядя на Ахезу, которая что-то мурлычет себе под нос, я ловлю себя на мысли, что завидую ей. Не на что жаловаться. Не с чем сравнивать. Только смутные ассоциации и нечеловеческие способности в качестве бонуса для выживания в этом жестоком мире. Интересно, а у нее в памяти есть вещи, о которых она жалеет?

— Не надо думать, что их нет, — фыркает Хез. — Как ты меня назвал? Это уже второй раз.

— Хез. Я не знаю, как еще сократить твое имя. С учетом того, что это и не имя-то вовсе.

— Мне оно нравится, — пожала плечами девушка. — И я не против, чтобы меня так называли. Что еще нужно для имени? Выбрать подходящее и все на том. Против «Хез» я тоже ничего не имею. Буду тебя Пресом звать. Или уже Прессом надо тогда?

— Свои зовут меня по имени. Гарви. Престон — это фамилия, если что. Ты не знала?

— Какой идиот сначала называет фамилию, а потом имя? — вырывается у девушки. Она выглядит обескураженной. А у меня появляется повод для сарказма. — Да, я не обращаю внимания на такие вещи в именах других людей. Гарви так Гарви, мне фиолетово, если честно. И не вздумай меня сейчас подъебнуть.

— Даже и не планировал, — поспешил нагло соврать я. Только ради завершения диалога, поскольку мы вышли на пригорог, с которого открывался замечательный вид на искомый карьер. Не знаю, зачем он понадобился Ахезе, но она явно что-то задумала. Просто так она бы сюда не притащилась, уж в этом я уверен.

Шум силовых сервоприводов раздражает. Верней даже не раздражает, а заставляет думать о той демаскировке, что производится громоздкой силовухой. Альтернативы, конечно, нет пока что — отпускать Престона гулять вообще без какой-либо защиты после всего пережитого идейка на редкость дерьмовая. Но с шумом что-то делать надо. Потому что он палит не только самого Престона, которого роль ходячего танка устраивает, но и меня. А я вот как-то не особо люблю прямые столкновения. Не потому, что не могу за себя постоять — я-то как раз могу. Просто тихо пристрелить противника из пистолета с глушителем или зарезать его спящим намного проще, чем идти лоб в лоб.

Тем более, что у нас по численности в любом случае выходит не «стенка на стенку», а «один к десяти». И даже с моей паранормальщиной и неслабыми боевыми навыками минитмена ввязываться в такой бой… Нет уж, увольте, я лучше с ножиком и глушителем, как привыкла по старинке.

Карьер встретил меня запахом какого-то варева от костра. У самого костра и сидел нужный мне человек. Верней как сказать нужный… Мне-то он не нужен и даже более того — при иных обстоятельствах я бы ему глотку-то вскрыла прямо сейчас, но если он реализует свою идею, то… короче говоря, прирезать или пристрелить его еще успеется.

— О, что-то зачастил народ в эти края. То стрельба на спутниковой станции, то мистер силовая броня на огонек заглянет… — мужчина не спешит хвататься за ствол, с интересом рассматривая находящегося за моей спиной Престона. Минитмен предпочитает не реагировать на подколку, давая мне вести диалог. Это хорошо, потому что с мужиком можно и поболтать. Пока что. Мысли у него практичные — считает, что если бы мы хотели открыть стрельбу, то сделали бы это не подходя на «разговорную» дистанцию.

— Ну так огонек бы потушил, мы бы и не подошли, — отвечаю ему я, складывая руки на груди и подходя ближе.

— А если я хотел, чтобы кто-то подошел? — мужик машинально «отзеркалил» этот жест и, прищурившись, посмотрел на меня. — Подошел и помог мне разобраться с одним делом. Не бесплатно, естественно.

— Даже не бесплатно… Странно, я уже думала, что в этом замечательном краю в принципе не принято за что-то платить. И что делать придется?

Сукин ты сын… Ну правильно — упаковка антирадина стоит крышек сто, у тебя запасов нет. А если отправить в радиацию кого-то другого, то заплатить ему можно крышек пятьдесят, а отравление будет уже его проблемами. Тем более, если в водоеме водится что-то не особо дружелюбное. Расчетливый товарищ.

— Видишь ли, я пытаюсь откачать воду из карьера. Но трубы перекрыты, а вентили находятся где-то там, под водой. Можно было бы плыть, ориентируясь на пузыри воздуха, но… Кто-нибудь умеет плавать?

Ну, ты умеешь. Но ведь не признаешься, сученыш.

— Я Салли, кстати. Так что, кто-нибудь из вас может мне помочь? Подкину пятьдесят крышек, работенка-то непыльная.

Ага, непыльная. Только дохера радиоактивная. Впрочем, можно сюда отправить Кодсворта. Или наплевать и влезть самой, тем более что присутствия чего-то враждебного я не чувствую, а запасов антирадина у меня выше крыши.

— Накинь еще крышек пятьдесят, и я подумаю над твоим предложением, — в мыслях Престона мелькнуло неодобрение. Ах, да, смею требовать награды у несчастного, который нуждается в помощи. Гарви-Гарви, тебя ничему не учит бескорыстное прошлое…

— Заметано, — слишком быстро произнес Салли. — Скажи мне, как разберешься с этим делом.

Договорив, мужчина снова принялся мешать в котелке ужин. Я лишь хмыкнула и направилась к мутной воде. Глубина приличная, по-другому в карьерах не бывает.

«Обычно в таких ситуациях я говорю что-то вроде «Стой! Откуда ты знаешь, что у этого парня на уме и что тебя ждет под водой?». Но в твоем случае вопрос бессмысленный. Так может, меня посвятишь в свои планы?».

«Да пожалуйста, — глубоко вздохнув, ныряю. Откуда знаю, что умею плавать? А хз, просто знаю — и все тут. Это как со стрельбой и телепатией. — Не смотри на внешнюю безобидность парня — это главарь довольно серьезной банды рейдеров. Они собираются использовать это место в качестве базы. Ну, знаешь, рядом караванная тропа, а в затопленных пещерах после их осушения можно не только жить, но и пользоваться разным интересным оборудованием. Логика у товарища работает».

«Ты хочешь сказать, что мы теперь рейдерам помогаем?»

«А почему нет? — почувствовав волну негодования, фыркаю. Как раз подплываю к первому вентилю и начинаю его закручивать, по пути поясняя Престону. — Сейчас эти ребятишки тут обоснуются, разгребут немного бардак, а потом мы темной ночкой придем на все готовое. Заодно и с банды поимеем какое-никакое снаряжение и пушки, а это хоть и скромный, но взнос в ваш минитменский фонд. В смысле, даже если эти пушки себе оставить и ими наших вооружить, то это будет считаться уставным капиталом организации, что есть нам большой плюс».

«А если эта банда кого-то успеет ограбить?»

«А ты думаешь, сейчас эта банда сидит на жопе ровно, или вон, в церкви Конкорда грехи замаливает? Или, что если мы грохнем этого мужика, то они возьмут — и завяжут с преступной жизнью? Тоже будут грабить, вот только мы не будем знать, где, и взять за жабры их не сможем».

«Ты не любишь рейдеров», — фыркает Гарви. Я тем временем доплываю до второго вентиля.

«Первого знакомства хватило, чтобы определиться с чувствами к ним. В смысле, знаешь, я не очень люблю, когда надо мной издеваются или лезут ко мне в трусы. И, в отличие от большинства, у меня есть возможности и смелость устроить такую ответочку, что небу жарко станет».

«Я уже заметил, что ты девочка мстительная».

«Это плохо?»

Третий вентиль.

«Это понятно. Непонятно, что ты слишком… Ну не знаю… Честная, что ли. Обычно ведь люди стараются показать себя лучше, чем они есть на самом деле. Даже к нам присоединялись чаще не потому, что готовы служить и защищать, а просто потому, что вместе не так страшно и опасно, а идти в банду не позволяют хоть какие-то моральные принципы. А с тобой все как-то…»

Вентиль не поддается. Матернувшись про себя, прилагаю чуть больше усилий. Главное — не сломать, а это с меня станется.

«Гарви, а скажи мне, пожалуйста одну вещь. Зачем я должна пытаться показаться лучше, чем есть на самом деле? Это вам, обычным людям, надо как-то выруливать в этих ваших общественных взаимоотношениях, социальной политике и так далее, а мне-то это нахер сдалось? В смысле, дело даже не в способностях моих, а… В характере, что ли? Ну и в способностях тоже. Мне, знаешь ли, не по нраву быть среди толпы обычных людей, у которых на словах одно, а в мыслях другое. В итоге, я так или иначе остаюсь в одиночестве. А одиночкам на социальные нормы всегда было срать с высокой колокольни».

«Ты не одинока».

«Но я не заинтересована в том, чтобы удерживать рядом с собой кого бы то ни было. Ты понимаешь, о чем я».

«Понимаю. Кстати, четыре минуты».

«Что?»

«Ты под водой уже четыре минуты? Тебе там подышать еще не охота?»

«Я и так дышу».

«ЧТО?!»

«Да что слышал. В воде тоже есть кислород. Судя по всему, мои легкие способны его синтезировать».

Странно, все те нецензурные слова, которые мелькнули в мыслях Престона, я уже знала. Даже парочку новых минитмену подкинула, для более точного обозначения степени глубокого ахуя от ситуации. Главное, чтобы он Кодсворту меня не сдал, а то робот-помощник, в моем присутствии переквалифицирующийся в няньку, резко не одобряет обсценную лексику.

Хотя как по мне — это он зря. Маты неплохо психоэмоциональную нагрузку сбрасывают. Да и вообще… Имея доступ к чужим мыслям, я могу, ни разу не выругавшись, скомбинировать самые обычные и вроде бы никем и никогда не запрещаемые слова так, что человек с собой покончит. Или поведется на провокацию, полезет на рожон и станет «жертвой несчастного случая». Почему-то мне кажется, что не всегда даже для подобного нужна телепатия. По крайней мере то, что я сказала Престону… Это было что-то знакомое и явно услышанное мною от не-телепата. Свобода выбора. Свобода воли. Свобода от чужого мнения… Мне кто-то говорил все эти слова. Слишком часто говорил, и вроде бы даже не так давно…

Поверхность. Фыркнув, выбираюсь из воды и отряхиваюсь, как мокрая собака.

— Возможно, тебе стоит переодеться, — фыркает Престон, оглядывая мою фигуру.

— Само высохнет.

— А радиация?

— Ой, да что я там нахватаю, пять-десять радов?

— Ну, знаешь, двадцать раз по пять-десять радов — и жизнь уже будешь не рада. Но настаивать не буду. Хочешь учиться на своих ошибках — пожалуйста.

— Спасибо, ты так великодушен, — ехидничаю я и иду «сдавать квест» Салли. Немного усложняет все парочка болотников, которых спугнул шум включенного рейдером насоса, но проблемой это ни для меня, ни для Престона не стала. Ему вообще эти болотники что могут сделать? Броню клешнями поцарапать?

Получив свои законные крышки, вежливо прощаюсь с этим мутным типом и отправляюсь в сторону ближайшего леса. Оставаться с поблизости от карьера нет никакого желания, да и не нужны нам в важных делах соглядатаи.

— Ты там осматривайся по сторонам, авось со своей высоты первым разглядишь подходящее место для ночевки, — предлагаю Престону я.

— Почему-то мне кажется, что ты его обнаружишь быстрей своей телепатией.

— Чтобы обнаружить что-то телепатией надо, чтобы поблизости был источник информации, то есть чья-то башка. А здесь у нас, смотрю, демографическая ситуация радует — можно весь день бродить по пустошам и не встретить никого, кроме диких зверей и заброшенных развалин.

— Какая ситуация?

— Демографическая. Ну, населения что-то нет нихуя. Хотя, если тут после войны так толком ничего и не восстановилось, то нынешняя жизнь проходит жесткий отбор по теории незабвенного дедули Дарвина.

— Кого? Хез, ты либо ясней выражайся, либо давай объясняй. А то что-то у тебя какая-то странная амнезия: ни имени своего, ни жизни прошлой не помнишь, зато каких-то Дарвинов вспоминаешь, про которых я и в жизни не слышал.

— Не мог не слышать, если в школе учился — почему-то в моей памяти теория происхождения видов была заявлена, как основная часть учебной программы. То есть, надо было уметь читать, писать, считать, оказывать первую помощь, драться, овладеть имеющимися паранормальными навыками хотя бы до уровня «никого случайно не прибью», а еще — знать мало-мальски основные принципы физики, химии, астрономии и биологии. В особенности биологии. Углубленное изучение математики у меня тоже было, хотя в «обязательном» списке дисциплин заявлено не было, но вот чтобы человек в три десятка лет или сколько там ему Дарвина не знал, которого даже я знаю, верней, помню — это отстой тема. — Так, стоп, подожди… А ты читать вообще умеешь?

— Конечно! Знаю все буквы своего имени, и еще парочку. А еще читаю надписи на старых банках и… Да шучу я! — из-под шлема брони раздался гулкий хохот. Который эхо тут же разнесло по лесу, при этом звук впереди показался мне каким-то другим. Поэтому я и направилась в том направлении, ориентируясь на свою эхолокацию, ну, а Престон невольно шел за мной следом. — Видела бы ты свое лицо сейчас. Читать я умею. Писать, умножать-делить-вычитать-складывать тоже. Таблицу умножения знаю. Могу починить примитивные поломки генераторов или сделать разводку электропроводки в стиле «поставить столб, прикрепить провод, заизолировать, нажать рубильник. Текущая починка оружия вообще не проблема, если есть такой же ствол для разбора на недостающие запчасти. Патронными верстаками пользоваться еще лет в двенадцать научился. Могу по звездам дорогу домой найти, да и вообще не заблужусь ни в лесу, ни в городе — выйду к точке, откуда начал путь, без дополнительных сложностей.

— А книги ты какие-нибудь читал? Кроме комиксов, я имею в виду.

— В детстве читал, когда время было. Что-то на словах пересказывали старшие, что-то приносили, что-то сам находил в развалинах. Научная литература мне не попадалась — наверное, ее сразу после войны оценили и растащили, а нам ничего не досталось. Историю хорошо знаю, по крайней мере, все, что касается войны за Независимость и происхождения минитменов.

— Ладно, слушай, если вкратце. По теории дедушки Дарвина все вот эти зверюшки-тварюшки постепенно за миллионы лет развились чуть ли не из одноклеточных форм жизни. В смысле, не так, что у белки носорог родился, а вот как крабы в болотников превратились, или обычные крысы — в кротокрысов.

— Или как коровы двухголовыми стали, это я понял.

— Ага, точно. И по теории того же дедушки Дарвина выходило, что в естественных условиях выживают те особи и те виды, которые лучше к условиям приспособятся. То есть либо самые умные и хитрожопые, либо сильные да здоровые, либо и то и другое вместе. Но никак не те, у кого ни ума особо, ни здоровья. Ну, правда у людей еще человеческий фактор играет — есть среди них такие личности, которые спасают не свои жизни и даже не свое потомство, что еще хоть как-то вписывается в логику выживания, а вообще левых хуев, которые, вдобавок, по характеристикам существенно им уступают, ну да это уже человеческий фактор. В то же время, до войны вопили о перенаселении планеты, а сейчас тут недонаселение. Но в силу работы естественного отбора сейчас та же ситуация, что и в средние века была — из десяти детей до взрослого возраста доживают двое-трое. Ну и срок жизни у людей не шибко большой. В итоге выходит, что население не шибко увеличивается и людей вокруг нет почти. Хотя, знаешь, может оно и к лучшему. Без людишек окружающий мир выглядит очень даже ничего. Еще и восстанавливается потихоньку после того, что с ним устроили. Вон, глянь, листочки зеленые на деревьях.

— Этим зеленым листочкам тоже лет десять. И траве, кстати, тоже. Климат меняется. В лучшую сторону, причем. Знаешь, нам в детстве взрослые никак не могли объяснить, что это такое — снег, дождь, лед… А десять лет назад как произошла та вакханалия, про которую я тебе рассказывал уже — так все и началось.

— Рассказывать-то рассказывал, но я так и не поняла, что тогда произошло, если честно.

— Знаешь, а никто не понял. Поговаривали, что источник всего этого где-то в руинах Вашингтона был. Что там какие-то ученые мутили то ли очистительную установку, то ли еще какую-то мощную штуковину, которая должна была все изменить.

— Большой адронный коллайдер, что ли? — привычно отшучиваюсь я.

— Наверное, — шутка не срабатывает, потому что Гарви не понимает, что именно я говорю. — Ну и вроде бы как что-то у них получилось и все произошедшие изменения — дело той установки.

— А то, что у всего происходящего явно какая-то паранормальная природа, никого не напрягает? — между делом уточняю я.

— Честно? Меня — не напрягает. Кто бы ни был тот человек, если это вообще был человек, который вывел меня из руин тогда и помог куче другого народу — то, что сделал он, явно лучше, чем то, что случилось бы, если бы он не вмешался. Ты извини, что я так путано объясняю, просто… А, подожди. Ты не об этом же спрашиваешь. Ты про паранормальщину и отношение к ней.

— Именно. Насколько тут высока концентрация паранормального по отношению к обычному в массах?

— Концентрацию не измерял, но примеров достаточно. Матушку Мерфи знаю лично. Ходили слухи о Создателе. Из-за которого появились супермутанты. Но это давно было, полторы сотни лет назад. А двадцать лет назад в Вашингтоне опять творились странные вещи. Еще когда я только учился, рассказывали про парня, который мог… Ну, взгляд отводить, что ли. Или как там это называется, когда ты под носом у врага проходишь, а он тебя не видит. Еще некоторые в темноте видят, а кто-то может влезть в радиацию и никаких последствий не подхватить. Поговаривают, что это все — и супермутанты, и ненормальные люди, — появилось из-за вируса, который перед войной разработали. И что гули из-за него же возникли. Но это неточно.

Разговор пришлось прекратить, потому что мы вышли к небольшому лесному… Наверное, это было бы можно назвать «поселением» по логике местных. На деле это была просто заброшенная лесная хижина, которая идеально годилась для ночлега. Ну, это с учетом того, что каких-либо альтернатив не предлагалось в принципе.

— Приехали, вылезай, — стукнув кулаком по силовухе, первой захожу в хижину. Всей мебели — двухъярусные нары без матрасов, ну да это и хорошо. Потому что спать на заплесневевшем или сгнившем матрасе даже в спальнике — то еще удовольствие. Уж лучше на голой земле. А еще лучше — на деревянные нары бросить свой спальник.

— Чего принюхиваешься? — поддеваю Престона я. Минитмен отодвигает от лица спальник и произносит.

— Он «Абраксо» пахнет.

— А, ну это Кодсворт постарался, робо-нянька наш.

— Я думал, он просто паром все обрабатывает.

— Видимо, он решил, что для спальника, который хер знает сколько лет валялся хер знает где, просто пара недостаточно. Ну, знаешь там, бактерии всякие, грибки… Невидимая угроза, короче.

— Зато последствия от нее видимые. Как и от радиации, — минитмен пристально смотрит на меня. На всякий случай оборачиваюсь — мало ли, вдруг за спиной что-то спряталось, но нет — это именно меня он сейчас сверлит взглядом. Ну понятно, что ему не дает покоя мое купание в карьере, но возиться сейчас с антирадом не было желания.

— Слушай, да успокойся ты, я набрала всего… — хочу сказать, что всего двадцать-тридцать радов максимум, потому что именно столько по моим прикидкам можно было получить за несколько минут плавания в не очень чистой воде. Но счетчик гейгера, встроенный в пип-бой, показывает нулевой уровень радиации. — О, видишь, всего ноль рад! Вопрос антирадина снимается с повестки дня сам собой.

— Быть не может, — Престон активирует счетчик уже на своем пип-бое и сканирует меня с его помощью. — Так, Хез, либо ты что-то сделала со счетчиками, либо…

Мысль «либо ты не воспринимаешь радиацию» не кажется ему невероятной. Он сам не так давно в разговоре упомянул, что встречаются люди, которым радиация — что слону дробина. Верней, что есть люди, которые могут влезть в радиацию и никаких последствий не подхватить.

— Не выглядишь особо удивленным, — подначиваю напарника я.

— Вот знаешь, когда я понял, что ты видишь в темноте — это вызывало удивление. Когда стало ясно, что твоя реакция и скорость выше средней человеческой — это тоже удивило. Когда оказалось, что ты можешь читать мысли — это шокировало и даже немного напугало. Но после всего этого на телекинез реакция уже была… Не такой сильной. Когда странности становятся чем-то обыденным, ты перестаешь считать их странностями и начинаешь воспринимать, вон, как деревья. Стоит очередное дерево — и стоит себе, что, бурный восторг надо по его поводу испытывать?

— Такая эмоциональность и экспрессивность твоей речи свидетельствует о том, что тебя все-таки кое-что задело.

— Да, задело. Но дело не в тебе. В твоих способностях, ну верней… Не знаю. В том, как ты ими распоряжаешься. Да и не в этом даже, наверное, а…

— Продолжай, — хмыкнула я, доставая из рюкзака вяленое мясо кротокрыса и воду. Мысль развести костер мелькнула, но тут же была отогнана: тепло, еду греть не надо, а на возню с нежеланными визитерами отвлекаться не хотелось.

— Если бы у кого-то из нас была твоя реакция — из Джамека-Плейн ушло бы больше людей. Видь кто-то из нас в темноте, как ты — и мы бы спасли больше людей в Квинси. Если бы пара человек обладали сопротивляемостью радиации — они бы не погибли по пути сюда. Знай мы о нападении рейдеров заранее, умей общаться так, как ты, беззвучно, и будь хоть кто-то способен уронить противнику кирпич на голову… Я не знаю. Все могло бы быть иначе, будь с нами кто-то вроде тебя тогда. Хорошо, что сейчас ты на нашей стороне.

«Я не на чьей стороне», — хочу сказать, но почему-то не говорю. Потому что его мысли, поведение и отношение ко мне сейчас…

— Веди себя хорошо — буду на твоей стороне и дальше.

«Если нет — пожалеешь», — это не произношу, потому что и так очевидно.

Протягиваю минитмену одну из бутылок с водой и полоски мяса. Кодсворт перед сушкой обвалял их в каких-то специях, так что получилось даже не приемлемо, а очень вкусно. А после еды и мысли мрачные куда-то уходят. По крайней мере, у меня так. Насчет минитмена не уверена.

— Так что дальше? Отправимся сразу на «Корвегу», или сначала вернемся в Сэнкчуари? — спрашивает у меня напарник.

— Опять предлагаешь мне решать все за всех?

— У тебя неплохо получается, — пожимает он плечами.

— Тогда с утра двигаем в сторону «Корвеги». Заодно осмотрим местность вокруг. У наших есть рации, причем у Кодсворта вообще встроенная, если вдруг что — свяжутся. А пока отбой. Тебя это в первую очередь касается.

Едва заметно улыбнувшись, минитмен вытягивается поверх спальника и почти сразу проваливается в сон. Я же мониторю обстановку и параллельно прохожу уровень в игрушке. Надо бы еще их найти. В Конкорде мне попался журнал «Веселье с Робко», к нему и прилагалась одна из игр, а вторую я нашла в убежище. Может, где-то еще есть журналы с «подарками от фирмы»? Было бы неплохо…

Отвлекает ненадолго, буквально на пару секунд, появление парочки кротокрысов. Два щелчка из пистолета с глушителем — и они перестают быть проблемой. Проблема в другом: за те два щелчка и десять секунд отвлечения внимания от экрана я успела продуть уровень. И теперь придется начинать все сначала. Грррр! Гребаные кротокрысы!

Сон на жестких нарах в походном спальнике оказался неожиданно… приятным. Даже кошмары не снились. Непонятно, то ли я так сильно устал, что заснул мертвым сном, то ли Ахеза телепатически что-то сделала с кошмарами… Хотя последнее маловероятно. Я уже заметил, что она не вмешивается в сны и мысли. Разговором воздействовать — да, может. И не сказать, чтобы прямо лезет мозги исправлять, но что-то после общения с ней меняется. Может быть, тоже телепатическое влияние? Хотя нет — скажи мне что-то такое же, как и она, другой человек, я бы отреагировал так же. Потому что девчушка говорит, в общем-то, правильные вещи.

Выбираюсь из спальника и осторожно потягиваюсь. Привычка за прошедшие дни выработалась, чтобы не тревожить спину. Сейчас, наверное, в ней уже смысла нет. Потому что все, что было порвано-разрезано, в моем теле уже срослось. Периодически ныло еще, конечно, но это не было какой-то проблемой.

— Ну что, выдвигаемся? — спрашивает Хез, не отвлекаясь от щелканья кнопок на пип-бое.

— Если в твои планы не входит сон — пошли. Если входит — ложись, я подежурю, — предлагаю я. Потому что заранее мы график дежурств не оговаривали и было непонятно, будем мы спать ночь через ночь, или же каким-то образом делить ночь пополам. Впрочем, если девчонке был нужен второй вариант, она меня разбудить могла.

— Не входит, погнали. Как раз к вечеру дойдем к Лексингтону. Ну, это если по пути ни во что не ввяжемся, — поправляется она.

— Что маловероятно, — дополняю я. И уже привычно залезаю в силовую броню. Из которой меня выдергивает словно за шиворот рукой неизвестная сила. — Что?

— Проверка. Ты забыл проверить состояние своего транспорта. Забыл проверить, не фонит ли ядерный блок. Про сканирование на предмет взрывных устройств промолчим — просто предположим, что я ни на что не отвлекалась, пока ты спал и сюда действительно никто не мог подойти.

— А ты отвлекалась и сюда кто-то мог подойти?

— А ты настолько доверяешь, что и предположить не можешь банального распиздяйства? Наивный ты человек, Гарви, — издевательски фыркает девушка и завязывает на лице бандану.

— Я не пользовался силовой броней, — сконфуженно признаюсь я. — Верней пользовался, но это было достаточно редко.

Если говорить совсем честно — мне как-то довелось пару часов погулять в трофейной броне, которую захватил во время набега на рейдеров один из старших офицеров в бытность мою зеленым юнцом на побегушках. С того времени осталась только память о том, как в броню залезать, и о том, что особых навыков для обращения с ней ни мне, ни кому-либо другому не требовалось — система все делала за нас.

— Дело не в том, пользовался ты чем-либо, или нет, а в том, что проверку в таких случаях нужно так же довести до автоматизма. Как проверяешь, застегнул ли ты штаны после туалета и в порядке ли твое оружие. Ты же не ждешь, что тебе кто-то другой скажет, что надо поесть, застегнуть штаны, проверить оружие. Почему в других вопросах, которые являются не менее важными, ты предпочитаешь полагаться на меня или кого-то еще из окружающих?

— Я не…

— Напоминания о лекарствах, сейчас — проверка брони. В первом случае Стурджес, во-втором — я. Хочешь, чтобы что-то было сделано на совесть — делай это сам. Особенно когда от этого зависит твоя жизнь.

Я лишь скрипнул зубами. Можно было, конечно, и вызвериться на девчонку за ее поучения и нравоучения. Но мешали этому две причины. Первая — она права. Вторая — я знал, что так будет. По ее поведению можно было понять, что тыкать людей носом в их ошибки, как описавшихся щенков, было у Ахезы чем-то вроде хобби. А верить, что здоровая деваха вдруг возьмет — и изменится в угоду кому бы то ни было… Слабо очень мне в это верилось. Верней сказать — не верилось вовсе.

Поэтому возникать с претензиями я не стал, вместо этого проверив-таки состояние силовой брони с помощью пип-боя. Ядерный блок не фонил. Одежда Ахезы — тоже. Ее я проверил машинально и нет… Не в пику ей даже. Просто когда-то давно нас учили, что надо смотреть не только за собой, но и за напарниками. Ноль радов… Стоп… Она же в этой же одежде была вчера в воде на том карьере, разве нет? Впрочем, я уже мог бы и не удивляться.

Громыхая железным костюмом, иду по заданному курсу. Стоит выйти из негустого леса — видны трубы, уходящие ввысь. Стало быть, вот она, «Корвега». И Лексингтон, верней — то, что от него осталось за двести лет с момента великой войны

— Мы побывали здесь до того, как направились в Конкорд. Все заполонили гули. На окраинах, ближе к Корвеге, рейдеры их выбивают, но в остальном городе настоящий ад.

— Но на Корвеге, получается, ни гулей, ни радиации, так? — хмыкает Хез, бодро перебирая ногами рядом со мной. Инстинктивно стараюсь первое время идти медленней, но уже полчаса спустя доходит, что этого не нужно.

— Наверное. Я не уверен. Знаешь, рейдерам чаще всего наплевать на радиацию. Да и счетчики есть разве что у главарей. В самом Лексингтоне фон явно шкалит, потому что кругом гули и эти светящиеся грибы.

— Да и у тебя рад-отравление было неслабое, ну это так, к слову.

— Я догадываюсь, — пожимаю плечами. — Знаешь, и счетчика не нужно, чтобы знать: в города лучше по-возможности не заглядывать. Конечно, мелкие населенные пункты во время той войны не бомбили, но даже тех бомб, что в море падали, хватило, чтобы и через двести лет на развалинах можно было найти дозу за пару часов. Молчу уже о том, что здесь и военные хранилища, и заброшенные химические склады — приключений немерено на головы тех, кто их ищет.

— А искать приключения со счетчиком гейгера наперевес никто не додумался, да? Как и в банальном респираторе? Рейдеры вот, кстати, умные ребята — видела у некоторых и самоделки типа мешка с трубками, и старые противогазы.

— Сейчас я бы додумался, но у меня тут в машине такой респиратор, что никаких тряпок и резины не надо. А вот когда мы бежали через все Содружество после Квинси — как-то не было времени, знаешь, хоть с трупа противогаз стянуть, хоть что-то самим сделать. Платки завязывали от пыли, ну и все на том.

— Ну хоть до платков додумались. Так, и что у нас тут… — Девушка цепким взглядом окидывает окна ближайших домов.

— Можно обойти по подлеску, — предлагаю я. Конечно, редкие деревья не давали защиты от чужого взгляда, но вот попасть по нам будет трудней. А если идти сейчас по прямой — даже снайпер-недоучка любого снимет с первого раза.

— Так и сделаем. Хотя я бы вообще предпочла переждать и зайти в город, когда стемнеет. Днем отсидеться в развалинах каких-то, а уже ночью тащиться на завод по прямой.

— Но, — произношу я.

— Что?

— За твоей фразой должно следовать «но мы так не сделаем по такой вот причине».

— Мы этого не сделаем по той причине, что можем нарваться на неизвестно что. И не факт, что это неизвестно что нас не загонит в зону повышенной радиационной опасности. А в зону повышенной радиационной опасности нам лучше не засовывать тебя даже в силовой броне, потому что за очередную дозу антирадина тебе организм «спасибо» не скажет, а ты и так еле оклемался. Поэтому заходим сейчас на окраину и залезаем вон в тот дом, который ближе всех к нам стоит. А ночью в обход идем к «Корвеге», благо что ни нормального освещения, ни особо внимательных часовых я на горизонте не наблюдаю.

— Все местные знают, что Лексингтон — территория рейдеров и гулей. Это мы вляпаться умудрились на незнакомой местности, а большинство людей эти края стороной обходит.

— Хочешь сказать, у нас тут практически неразграбленные развалины?

— Как и большинство развалин в пустошах. Людей осталось слишком мало, знаешь ли. А в больших городах можно выжить только слаженной группой. В Бостоне есть две таких — Даймонд-Сити и Добрососедство. Второе не группа даже скорей, а группировка, но… Там много людей. Там есть нормальные лидеры. Все остальные поселения и группировки — они намного мельче. И по развалинам их обитатели не шастают. Заходят на окраины городов, но к центральным улицам и площадям не суются никогда. Потому что радиация, гули, супермутанты… Даже рейдеры большую часть таких мест стороной обходят. Эти на «Корвеге» закрепились вообще непонятно каким образом. И непонятно, какой ценой, — последнее произношу совсем тихо. На Ахезу снижение тона впечатления не производит.

— Только не говори, что ты еще и рейдеров жалеть взялся.

— Не жалеть. Просто многие считают, что если и бандиты не смогли где-либо выжить, то и простые люди не сумеют. У этих хотя бы оружие есть и навыки какие-никакие.

— Ясно, — произносит Ахеза, после чего первой двигается в сторону намеченного дома. — Давай за мной, пока чисто.

Киваю и устремляюсь следом за девчонкой, честно стараясь не шуметь. Хотя силовая броня сама по себе не особо-то и подходит для бесшумного перемещения по улицам мертвого города.

Гулей не было. Рейдеров — тоже. Можно сказать, что это был почти курорт, если бы не понимание, что это место я уже где-то видел. Точно. Парковка, что видна через обрушенную стену. Супермаркет, где мы потеряли Эмму и Джоша и… И многих других. Их тела, наверное, все еще там. То, что от них осталось, если гули… Черт. Дерьмо.

Больше всего я хочу сейчас вернуться туда. В супермаркет. К их телам. Они заслужили нормальных похорон. Молчу уже о том, что гули заслужили как минимум по одной пуле в лоб каждый. И рейдеры. Но я права не имею. Мы пообещали живым спасти их. И что-то обсуждать можно будет уже после выполнения этой работы. После возвращения на базу.

— Твои мысли идут в правильном направлении, рада это слышать, — практически мурлыкает Ахеза. — Приятно знать, что ты способен на логическое мышление и понимание очевидных вещей.

— Замолчи, — совсем тихо произношу я. Сейчас совсем тошно от этого места. И от разговоров девчонки становится еще более тошно. Она хвалит меня, да. За то, что собираюсь не рвануть в супермаркет прямо сейчас, а включаю рациональную часть разума. Знаю, что поступаю правильно, как командир. Но в то же время...

— Ты сам хотел бы, чтобы после твоей смерти кто-то так рвался вытащить из руин твое тело, что рисковал бы своей жизнью и, возможно даже — просрал ее за этим занятием?

— Замолчи, — это получается даже без агрессии в голосе. Потому что злости нет. И ничего нет. Потому что в этот раз Ахеза говорит то, что мне нужно услышать. Да, я бы не хотел, чтобы мой труп вытаскивали, рискуя при этом своей жизнью. Уж предпочел бы дальше в руинах гнить, как, кстати, многие другие куда более достойные люди, чьих тел так и не было обнаружено.

— Знаешь, здесь проблема не в мертвых, а в живых. Мы чувствуем себя виноватыми перед ними и накладываем свои заморочки на предположения о том, что там, после смерти, что-нибудь да будет.

— А ты считаешь, что там ничего нет? — сам я никогда не задумывался над этим вопросом. А сейчас просто задал его для того, чтобы что-нибудь сказать.

— Пока что, как видишь, я вполне себе живая, значит теорию о существовании жизни после смерти на практике не проверяла. А о вещах, которые не видела сама лично, лучше не рассказывать. А то придумают еще какой-нибудь очередной психанутый культ, как будто нам остатков религий старого мира мало. Кстати, как с этим-то тут дела обстоят?

— С чем именно? Со старыми религиями, или с новыми культами? — уцепился за новую тему я. Лишь бы увести разговор и собственные мысли с произошедшего в Лексингтоне, а за этим разговором — скоротать время до темноты.

— Давай и о старом, и о новом. Как говорится, врага надо знать в лицо.

— Почему сразу врага? Некоторые вполне безобидны. Например, в Даймонд-Сити есть церковь всех богов. Вполне нормальное место. Без фанатизма и мракобесия. Хотя, если говорить о «детях Атома» — тут твоя фраза о врагах вполне оправдывает себя.

— А еще?

— А нет «еще». В Добрососедстве ребятам не до религии, да и не те там люди собрались, чтобы во что-то верить.

— А ты сам?

— Я? Не знаю, Хез. Ты задаешь слишком сложные вопросы, — странно, раньше меня не пробивало на подобную откровенность. Но эта странная девочка чем-то располагала к себе. Не знаю даже, чем именно. Вроде как ее поведение сильно отличается от того, что может мне понравится. И в то же время — почему-то именно ей я решил, что называется, открыть душу. Может быть, дело в том, что все, что я скажу ей сейчас, для нее секретом уже не будет. — Мне кажется, что людям просто нужно верить во что-то. Во что-то хорошее. Что где-то есть некая высшая сила, которая в самый трудный момент придет на помощь. Проблема в том, что мы не знаем… алгоритмов, которыми такие силы руководствуются. И если начать копать — то придем к тому, что все произошедшее и со мной, и с другими людьми — цепь случайностей. Вот взять тот случай десять лет назад. Почему именно тот день? Почему именно эти люди? Что это был за человек, который провел меня сквозь руины? Или взять Конкорд. Если предположить, что тебя послали какие-то высшие силы, то… Почему только тогда? Среди нас еще со времен Квинси умерло много людей, которые были достойны спасения.

— И спаслись те, которых ты бы предпочел заменить на своих погибших товарищей.

— Я стараюсь не зацикливаться на этих мыслях. Знаю, что те, кто погибли, такого обмена бы не допустили. И меня бы за него возненавидели.

— Свобода воли, свобода выбора, — со смешком произнесла Хез. — Так ты в это веришь в итоге?

— Наверное, — пожимаю плечами. — Слушай, я вообще ни с кем раньше не разговаривал о таких вещах. Тебя вот постоянно на какую-то философию пробивает, вопросы задаешь, а я следом начинаю над ними думать и ответов не получаю. Не по мне это, понимаешь? Да и не по кому-то еще. Люди здесь привыкли жить, не задумываясь о всяких высших материях. Не до этого нам.

— Ну сейчас вот, время свободное есть. Можно и подумать.

— А ты?

— Что я?

— Во что ты веришь?

— Не «в кого», а «во что»… Занятная формулировка, Гарви. В себя. Чуть меньше — в Кодсворта и тебя. Больше мне верить не в кого, сам понимаешь: что Блейк с его компанией, что твои Лоны при первой же опасности либо сдриснут, либо сдохнут. И на какую-либо помощь с их стороны и в первом и во втором случае можно не рассчитывать.

Даже не удивляет меня этот ответ. Потому что он легко просматривался и в поведении Ахезы, и в ее отношении к другим людям.

— То есть, если вера не дает реальных гарантий, то и смысла в ней ты не видишь.

— Все верно, — девушка потянулась и, запрокинув руки за голову, завалилась на старые доски. — А смысл верить, если из этого нельзя извлечь выгоду?

— Людям нужно во что-то верить. К тому же, нельзя все происходящее рассматривать с точки зрения выгоды.

— Это почему же? Мы так или иначе все рассматриваем с точки зрения выгоды, — фыркает девчонка.

— А люди, которые спасают других людей? Просто так, не требуя ничего взамен и не рассчитывая на какие-либо привилегии?

— Ты хочешь сказать — люди, которые нуждаются в неком предназначении с целью оправдать в своих глазах сам факт собственного существования?

— Что…

— То. Тебе ведь НУЖНО кого-то защищать, Гарви. Нужно быть частью чего-то великого, светлого и всего в таком духе, не так ли?

— В точку. В мире должно быть что-то хорошее, Хез, понимаешь? Кто-то, к кому можно обратиться за помощью и получить ее тогда, когда самому с проблемами не справиться.

Разговор увял сам собой. Мы сидели и ждали, пока на «Корвеге» загорятся прожектора, ощупывающие пространство вокруг завода. Сидели и ждали, пока силуэты полуразрушенных домов окончательно скроет темнота. Незамеченными мы выбрались из дома и двинулись к заводу. Когда до него оставался один переулок, девушка повернулась ко мне и предложила хоть и рисковую, но в наших реалиях вполне осуществимую идею.

— Только имей в виду — башка после этого будет болеть просто зверски.

— Как с похмелья, когда пьешь сомнительного качества бухло? Или как с того похмелья, когда этим самым бухлом запиваешь таблетки от радиации, потому что воды нет совсем, а запить чем-то надо? — со смешком уточнил я. Девчонка пожала плечами, а потом… Потом я пошел к парадному входу на завод один. Откуда-то из темноты за моей спиной раздалось несколько выстрелов, за считанные секунды выведших из строя все прожекторы по эту сторону улицы. Свет полностью погас. А я отчетливо увидел все, что находилось передо мной в абсолютной темноте. Растерявшихся рейдеров, которые палили в направлении «примерно туда», надеясь зацепить меня. Хаотичное мерцание фонарей, чьей мощности не хватало выхватить из мрака впереди даже мою довольно массивную фигуру. Сбивавшие с толку выстрелы тут и там, которые не могли принадлежать рейдерам, судя по их локализации, но были произведены из рейдерского оружия. Ахеза действовала по своей привычной методике. Убивая из тени, сбивая противников с толку, прячась в тенях и не показываясь на глаза до тех пор, пока не станет слишком поздно. Я же… Что же, если говорить совсем честно, то я стал приманкой, которая призвана была отвлечь внимание от девчонки и дать ей пробраться на завод. Она сказала, что достаточно будет семи минут, но мне стоит убраться уже через полторы. Убираться предполагалось в сточные воды, которых хватит, чтобы скрыть броню и меня в ней подальше от людских глаз. Хез сказала, что кислорода мне хватит на десять минут с лихвой. А этого времени будет достаточно, чтобы пройти к канализационному люку, ведущему на «Корвегу» снизу. Вот так с двух сторон и начался самый странный штурм в моей жизни.

Странный, потому что сорок минут спустя мы сидели вдвоем в ответвелении канализационной системы и, молча переглядываясь, дожидались момента, когда рейдеры в очередной раз разделятся, чтобы прочесать район. Дальше следовало перестрелять их из оружия с глушителями и, бросив хотя бы один труп на видном месте, бежать и прятаться в следующий цех или офис. На подонков падали прицепленные под потолком машины и запчасти, рядом с ними взрывались огнетушители, то и дело они наворачивались с нереально скользких лестниц (на которые просто одна девчушка разлила «самую капельку» машинного масла). Я все это время помогал, чем мог, в основном — провоцировал рейдеров бежать в нужную нам сторону, изредка им показываясь. Ну и выполняя тяжелую работу, с которой нельзя было разобраться при помощи того же телекинеза. Должен сказать…

— Это было сложно, — когда мы покидали «Корвегу», над руинами Содружества вставало мутно-красное солнце. Меня ощутимо потряхивало, к спине, казалось, лип не только плащ, но и корпус силовой брони, а голова… Голова начала болеть как с жесточайшего похмелья. Солнечный свет только усилил реакцию. Больше всего хотелось отдохнуть прямо там, на заводе, но этого явно делать не стоило. Ведь вполне возможно, что мы добили не всю банду и даже двое-трое уцелевших рейдеров могут доставить проблем. Я уже молчу о том, что сточные тоннели, по которым мы в итоге и пробрались на завод, известны не только нам, но и рейдерам, засевшим где-то в Лексингтоне. А еще — диким гулям, которых наверняка привлечет аромат свеженькой мертвечины с завода.

— Это не могло быть просто. Нас двое, их — пятьдесят семь живых и восемь железных. Ты же не думал, что штурм будет действительно штурмом? При лобовой атаке мы оба прожили бы… Ну, минуты три, учитывая, что до тебя надо было бы через броню добираться, а по мне еще поди попади.

— Что верно, то верно. Просто, знаешь… Это было непривычно. И, думаю, ты уже заметила, что я под такой вид боя не особо подхожу.

— Зато ты очень хорошо подходишь под дуболома в силовой броне, который одновременно туп и самоуверен и поэтому рискнул сунуться на завод, полный рейдеров. Более того — ребятки, которых мы сейчас перестреляли, явно рассчитывали именно на такого противника, а не на маленькую девочку с глушителем и ножом, которая будет знать план их базы и всех укреплений, а поэтому — легко перережет всех со спины по одному, пока они отвлекутся на тебя.

— Ты могла бы просто пробраться на завод одна с тем же успехом.

— Не с тем же. Они ждали нападения. Эта группа знает, что случилось с другой бандой на «Оливии». И также они знают, что все, кто отправился в Конкорд следом за вами, мертвы. Поэтому в массе своей ребята были на измене и ждали кого-то серьезного, сильного и до зубов вооруженного, кто явится по их жопы с минуты на минуту. Я им такого человека дала. А за тобой они меня не заметили. Когда прямо перед тобой огромное тело в силовухе, как-то не будешь оглядываться по сторонам в поисках кого помельче с пистолетом. Это еще не самая сложная тактика боя из тех, что я знаю.

— Ничего не помнишь, но все знаешь, — я криво усмехнулся и шмыгнул носом. Кровь пошла, или показалось? Не показалось, судя по металлическому запаху, который заполнил все пространство внутри шлема брони. Снять бы ее… — Нам долго еще идти?

— Вижу впереди старый склад. Судя по всему, там был или какой-то магазин, или заправка с забегаловкой…

— Неважно, — наверное, если бы не броня, я бы уже упал и отключился. Но пока какую-то часть нагрузки с тела берет на себя этот каркас, я еще могу двигаться. — Что это было? Зрение в темноте, я имею в виду.

— Грубо говоря — я передала тебе часть своих способностей. С механиком я уже однажды так сделала, когда мы тебя вытаскивали в Конкорде.

— А почему нельзя было сделать так, чтобы я смог бегать по стенам и читать мысли других людей, как ты? — со смешком уточнил я. Ответ ее был абсолютно серьезным.

— Потому что если я это сделаю, то несколько секунд спустя ты умрешь. Не спрашивай, откуда я это знаю — все равно не помню. Могу наглядно потом как-нибудь продемонстрировать на рейдерах.

— Спасибо, обойдусь, — я передернулся.

Дверь на склад Ахеза взломала шпильками. Уже заходя внутрь я заметил, что перевалило за полдень. Это что получается, мы от Лексингтона сюда пять-шесть часов шли? Что стало с моей скоростью…

— Нервное истощение, впрочем — легко устранимое, — хмыкнул над моей головой голос Хез. Стыдно признаться, но выбирался из брони и добирался до продавленного дивана я тоже с ее помощью. А после — провалился в сон даже не успев предложить хоть какое-то время отдохнуть ей. А вообще-то она, получается, уже третьи сутки на ногах. И какой бы сверхсильной не была…

Додумать мысль я не успел, провалившись в черноту. Странно, но кошмары мне не снились и в этот раз. Хотя возможностей для их появления было предостаточно учитывая, что пребывание в Лексингтоне заставило снова в деталях вспомнить все события и все потери, которые обрушились тогда на наши головы. Сначала — супермаркет, куда мы забрели по дурости. Потом — отрезанные от нас Эмма и Джош. Потом… Потом нас заметили рейдеры с «Корвеги» и отправили следом своих громил. И нас загнали в угол в Конкорде. Если бы не Ахеза и Кодсворт… Со всеми ее способностями…

— Даже со всеми своими способностями я — всего лишь один человек. Нет, Престон, даже со мной в компании вы бы не спасли Квинси. И не смогли бы спасти всех на пути в Сэнкчуари.

— И нас бы все равно уничтожили, — хмыкаю я, не открывая глаз. Пробуждение произошло незаметно. Вот только я спал — и уже лежу, кручу в голове нерадостные мысли.

— Кого «вас»?

— Минитменов, — хмыкаю я. Очевидно же, особенно для телепата.

— А разве их уничтожили? Уничтожили Эмму, Джоша, всех тех ребят, которых вы потеряли в Квинси. Но вот уже ты в Сэнкчуари с остатками выживших строишь идеи о возрождении организации и хоть и откровенно сырые и недальновидные, но все же планы. Скажи, а что, если бы не было тебя? Ты ПРАВДА считаешь, что никому в голову пусть и некоторое время спустя не пришла бы идея, что надо создать некую организацию, которая будет кошмарить рейдеров, супермутантов и прочую хрень, защищая от них мирных жителей? Ты ПРАВДА забыл о том, что все начиналось с идеи, которая попала в руки талантливому руководителю?

— Проблема в том, что после эту идею пустили под откос те же люди, которые… — я осекся. Пусть и не сразу, но до меня дошел смысл сказанного девчонкой.

— Ага. Пустили под откос. А потом будут снова и снова пускать под откос. Вот только идея никуда не денется. Добровольцы для ее осуществления никуда не денутся. Ты вот думаешь о том, что рейдеры постоянно словно регенерируются после зачисток, так они — это ведь тоже не люди, а прежде всего идея. Идея о том, что в уничтоженном апокалипсисом мире можно делать все, что захочется, отбирать у других что-либо по праву сильного, убивать ради развлечения и все в таком духе.

— А ты?

— В смысле?

— Ты — это тоже идея? Эдакий сверхчеловек, который может что-то, что другим неподвластно, и который свои умения пускает на службу добру или злу в зависимости от собственных предпочтений?

— В принципе, да. Только давай не будем сейчас про детсадовские понятия «добро» и «зло» распространяться. И если ты закончил спать — пиздуй нахер с дивана и дай покемарить мне хотя бы пару часов.

— Да, конечно, прости… — каюсь, я вскочил слишком резко. И сразу же схватился за спинку дивана, стараясь устоять на ногах. Голова неприятно ныла, напоминая о ночных приключениях, да еще и эта дезориентация… Черт.

— Ладно, можешь сидеть на краю. Ну а я займу твои колени, — фыркнула девчонка.

Каюсь, я тут же почему-то представил ее лежащей головой у меня на коленях и, кажется, покраснел. Правда, произошло это в тот момент, когда девчонка уже растянулась на диване, забросив мне на колени свои ноги в пыльных ботинках. Ну вот так всегда — только решишь удариться мыслями в романтику, как жизнь подсовывает тебе облом.

— Хоть бы обувь сняла, — укоризненно произнес я.

— Гарви, я в одних портянках третий день. Заставлять меня снимать ботинки — очень, очень плохая идея, потому что эти самые портянки сейчас наверняка превратились в химическое оружие массового поражения.

— Ага, то есть на «Корвеге» мы могли просто разуться — и дело было бы сделано? — в тон ее шутке ответил я. Судя по тихому смешку — ответ мой она оценила. А потом заснула окончательно, оставив меня сторожить ее сон, а заодно — изумляться тому факту, что ее ступня оказалась по размеру меньше моей руки. Впрочем, учитывая ее рост и комплекцию — это было неудивительно. Странно другое — как она при таком телосложении может обладать силой, явно превышающей мою в несколько раз при условии, что я человек тренированный и неслабый? Впрочем… Может быть это тоже часть комплекта тех странных способностей. После телепатии и телекинеза уже можно и не удивляться… Другой вопрос возникает, правда, нерадостный. Кто-то умудрился дать этому созданию по голове и лишить ее памяти. И если этот «кто-то» находится в Содружестве… Нет, пожалуй постараюсь я об этом лучше не думать. Займемся первоочередными делами — дать отдохнуть Ахезе и либо выдвинуться обратно к поселенцам сообщить о том, что рейдеры их больше не побеспокоят, либо… Либо же все-таки остановиться более подробно на изучении Лексингтона. Но это если Ахеза все-таки согласится исследовать город со всеми его опасностями.