Дурные зна́мения (джен)

Раннее утро… Как же я не люблю вставать по утрам. Куда приятнее поспать до обеда, а может, и где-то там, далеко за двенадцать, с трудом заставить себя подняться с уютной постели.

Мой сонный взгляд недовольно упал на часы.

Боже, сейчас только десять! И кто, позвольте спросить, настолько бестактный и невоспитанный, смеет стучаться прямо в окно?!

Нет. Нет. И ещё раз нет. Сегодня единственный выходной, вся семья отдыхает, и я в том числе сегодня не бегаю, судорожно взбалтывая яйца и молоко!

Я попыталась следовать совету буддистов: закрыла глаза, представила небо, зелёный лужайник, какие-то птички, коровы… Стоп, какие коровы? А-а-а, ну так, наверное, те, которые нагло стучат незнакомцам в окно!

Советы буддистов, конечно, не помогли. Я скинула махровенький плед и со злостью в груди метнулась к окну, скрытому за плотной коричневой занавеской, которая легонько вздымалась из-за кондиционера.

Я гневно отдёрнула штору. И, к моему безмерному удивлению, в стекло всё это время стучала… сова? Да-да, коричневая сипуха уставилась на меня блестящими глазками и держала на лапке какой-то конверт.

Мои ноги от этого, конечно, слегка подкосились, ну а живот, как и всегда, тоже куда-то упал.

Что ж это… Лето? Воскресенье? Сова? Письмо? Чья-то нелепая шутка? Хогвартс? Да не может быть!

Боги мои! Не прошло и тридцати пяти лет, семи книг и восьми фильмов про Гарри Поттера. За это время я успела выучиться на юриста, проработать восемь лет адвокатом, удачно найти себе мужа, даже родить целого человека! И тут, считаю, следует прояснить: до этого самого дня магией я считала способность создать новую жизнь, а настоящими ведьмами — всех наших мам, бабушек и прабабушек, в общем, всех женщин этой планеты. И разве есть в этом мире хоть что-нибудь более волшебное и загадочное? Разве может хоть что-то сравниться с тем, что в какой-то момент в твоём организме просто начинает расти человек? От маленького головастика всё дальше и дальше. Сначала он просто какая-то клетка, потом уже вырос в размерах до кабачка, потом до арбуза, а потом не успеешь глазами моргнуть, как корячишься где-то в роддоме, плачешь, кричишь, проходишь через нечто такое, через что даже Волдеморт не проходил в своих загадочных странствиях. И вот когда уже прошла через посланные то ли Богом, то ли самим Дьяволом испытания в виде то тошноты, то давления, то отёков и всплесков гормонов, а ещё постоянных истерик, десятков ненужных жировых складок, не говоря уж о схваточных муках и потугах — ведь ради магии всегда приходится чем-то жертвовать, — получаешь, наконец, это самое чудо — новую прекрасную жизнь.

И, позвольте, разве может хоть что-то сравниться с таким поистине невиданным волшебством?

Может ли хоть один колдун на планете познать силу материнских страданий? Силу материнских лишений? Силу материнской заботы? Силу материнской любви? Ох, Волдеморту явно стоило быть слегка осмотрительней.

Но да к чёрту безносого деда. Сегодня я открываю новую страницу в истории. Сегодня я открываю заветный конверт.

Я села прямо на пол, а бумага зашелестела в унисон с крыльями недовольной сипухи, которая выпорхнула, так и не дождавшись своего угощения. Буквы мигом сложились в слова:

«Уважаемая Дарья Владимировна, мы рады проинформировать Вас, что Вашей дочери, Михайловой Евгении Юрьевне, предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.С уважением, заместитель директора…»

Ох… После такого так и хотелось упомянуть эти знаменитые Мерлиновы кальсоны!

Довольное солнце светило в открытую форточку, ну а я уже десятый раз подряд глазами бегала по жёлтой бумаге. А потом вытирала вспотевшие руки о майку с котятами.

Да, хоть я и мать, но когда-то ведь тоже была ребёнком. И когда-то во мне тоже плескалось беззаботное волшебство. И пусть даже я не зачислена в школу, но это письмо на раз пробудило во мне нечто забытое; то, что все взрослые прячут с годами куда-то поглубже.

Одинокая слезинка появилась в глазу то ли от осознания того, что я уже выросла и никогда при всём желании не смогла бы учиться в Хогвартсе; то ли от того, что я оказалась магглой в отличие от моей дочери; а может, она вылезла оттого, что я радовалась за своего ребёнка; или даже от всего этого разом; но эта слезинка стремительно пронеслась по щеке и упала на пергаментную бумагу, а потом словно сама по себе обогнула чернильные буквы.

Что ж. По праву сегодняшний день вполне себе может соперничать с магией материнства. И теперь я надеюсь — точнее, я верю, — что моя дочь станет настоящим героем этой истории, ведь я её мать, какая мать не верит в ребёнка? И, конечно же, мою дочь будут ждать настоящие приключения, ведь она-то и есть сама магия. Настоящая. Чистая. И никем ещё не обузданная.

Жди её, магический мир, она скоро придёт. Вернее, приедет. И конечно же, на «Хогвартс-Экспрессе».

Снова выходной, снова утро, только в этот раз я уже была не в кровати и спать не хотелось от слова совсем. Всю ночь я, взрослая женщина, адвокат, мама одиннадцатилетки, жена мужчины, который большую часть своей жизни пробыл на работе, провела в объятиях бессонницы, маясь мыслями о том, какие сувениры я привезу себе из мира магии. И поэтому в семь утра я уже сидела на топливе из тревоги с чашкой крепкого чёрного кофе.

Да, сегодня тот самый день. День, которого я ждала с тех самых пор, когда впервые узнала про мальчика, который, гад такой, посмел всё-таки выжить.

Сегодня мы едем в Косой переулок. Только не спрашивайте меня, как мы вообще это сделаем. Где Россия, где Лондон. Но министры магии ведь совсем не глупцы, у них давно уж всё схвачено. На самом деле всё слишком просто: межконтинентальный ключик-портал. Да, он лежал в заветном конверте, хотя поначалу я его вообще не заметила.

У-у! Страшно ли мне использовать телепорты? Признаюсь честно — до жути! Но и от этого столь захватывающе! Ну как можно не сунуть руку в клетку с опасным животным, когда там для самых умных висит табличка «нельзя»? Вот и я считаю, что если нельзя, значит всё-таки можно. Да и, честно сказать, когда-то давно, лет так тридцать назад, я мечтала хотя бы разок полетать в облаках. Ну и что, что я представляла это вовсе не так? Ведь мне выдался шанс, как я могу им теперь не воспользоваться?

Поэтому я всё-таки отдалась на откуп судьбе и покрепче сжала ладонь своей дочери, которая в назначенный час покрутила в руке серебряный ключик.

Ох, эта магия… Так и манит скорее создать волшебство. А послушаешь остальных, так и хочется кинуть вопросы: какие целители, какие спасатели? Может, я слишком злая, но попади в мои руки волшебная палочка, я бы сразу подпрыгнула в облака. Да, да. Лежала бы в них и мечтала. Раскидывала эту перину в разные стороны, падала с облака на облако, а потом ввысь и обратно. И не было б в мире счастливей ребёнка, чем тот, что исполнил все детские прихоти.

Кому-то хотелось конфет, кому-то побольше игрушек. Ну а мне, наверное, больше всего хотелось свободы. Летать там под звёздами и ни о чём больше не думать.

Хотелось быть маленькой и беспечной.

Хотелось всего лишь чего-то хотеть.

Воронка, которая по рассказам из книг засасывала куда-то в трубу, а потом нагло откидывала людей в разные стороны, оказалась то ли глупой фантазией, то ли просто плохо зачарованным телепортом. Потому что ключик министров аккуратно, словно на облачке, приземлил нас туда, куда нужно.

И Лондон совсем не похож был на серое нечто. Здесь так же ясно светило солнце, шумели машины где-то вдали, ну а мы, немного смущённые и растрёпанные, стояли посреди старого бара. Летающая посуда, какие-то люди, которым на нас было всё равно. Всё выглядело точь-в-точь как из фильма. И ничего здесь как будто не поменялось. Если только не считать того, что я уже слишком выросла.

Старый бар «Дырявый котёл», честно сказать, встретил нас не очень приятно. Хоть я и взрослая женщина, давно ставшая матерью, где-то в душе мне хотелось внимания. Такого… уютного. А может, и капельку жадного. Чтобы все тыкали пальцем, восторженно охали и суетливо пытались узнать, в чём же, собственно, дело.

Но в «Дырявом котле» никто даже от мисок с похлёбкой не оторвался.

Да-а, бывает же так. Мне, конечно, не привыкать, я совсем не избалована излишним вниманием. Дали поесть — уже хорошо. Глянули парни — вообще замечательно. И нельзя ведь сказать, что в жизни у меня всё наперекосяк — скорее даже наоборот. Но всё же хотелось разок почувствовать себя центром вселенной; узнать, каково это — быть для кого-то особенным человеком.

Мы с дочкой одновременно громко вздохнули, а потом переглянулись и обе тихонько хихикнули. Наверное, думали об одном. А может, были магически связаны. Да и кто теперь разберёт? Ведь время не ждёт, потому мы предоставили ключ-телепорт хозяину заведения, а он несколько раздражённо ленивой походкой отвёл нас к стене.

Знакомые кирпичики забавно затанцевали, а мы с дочкой поспешно затаили дыхание. А когда кладка сложилась в проход, мы словно оцепенели. Слегка растерялись среди каких-то огней, зданий с покатыми крышами, витрин магазинов, летающих сов и десятков людей.

Дочь потянула меня за рукав:

— В-а-ау! Ой, мама, пригнись!

Послышался выстрел, и прямо над нами пронеслись взбешённые канарейки.

— Эй! Осторожнее, — хихикнула рядом девчонка и стукнула высокого парня куда-то в плечо.

— Извините, — кивнул он и поспешил отвернуться.

Странно, здесь все говорят на одном языке. Действительно магия.

Мы с дочкой удивлённо переглянулись и за руки двинулись по каменной мостовой. Белый булыжник блестел в лучах солнца, а я только и успевала осматриваться по сторонам. И хоть сейчас было десятое августа, переулок уже оправился после летней жары и вовсю встречал посетителей.

Витрины пестрели ароматными булками, стекляшками зелий, какими-то банками и котлами; повсюду летали бумажные самолётики, а на вывеске с надписью «Animals» сидели сразу семь сов.

— Мама! — вертела Евгения головой. — Давай зайдём вот сюда! — ткнула пальцем в какой-то ларёк. — Ой, а можно туда! — указала совсем на другой. — Ой, а что это там…

И посадив янтарную сумочку на плечо, Женька умчалась куда-то в толпу.

Ну вот, начинается…

— Женя! Постой! — закричала ей вслед, но она, как и всегда, уже меня даже не слышала. — Ну сколько же можно!

Нагнала я её у зачуханного ларька, пока она пялилась сквозь стекло на какие-то старые, потрёпанные газеты.

«MASS BREAKOUT FROM AZKABAN»

Зиял заголовок с живой фотографией бешеной женщины на цепях. Она безмолвно кричала и дёргалась в кандалах.

Господь всемогущий! Это же ведьма Лестрейндж! Только куда пострашнее, чем нам показывал фильм… Взгляд ненормальный, пропитан безумием, не зря, видать, была истинной спутницей Волдеморта. Какое-то чувство пробралось за шиворот, и я как-то вся чуть-чуть передёрнулась.

Одно дело — читать эти книжки. Всего лишь злодей, как будто бы слишком карикатурный. Другое дело — опасный преступник, который в самом деле пытал всех подряд и в итоге съехал с катушек. А Беллатриса Лестрейндж вообще выглядела даже хуже него.

Ох, пожалуй, сегодня Евгения наконец-то набрела на крутой магазин. Юридический дух во мне требовал сесть и порыться в истории.

— Мам, да это всё хлам, — конечно же, скривилась Евгения, которая любила всякую девчачью фигню, и хотела уйти, но не тут-то и было.

— Э-э, нет, мадам, сначала сюда.

Евгения цокнула, нагло закатила глаза и дерзко открыла дверь магазина.

Мы не успели даже пригнуться, как в нас прилетела какая-то вспышка. Я отлетела назад, а Евгения только закрыла лицо. Злобный хихик прозвучал изнутри. А следом за ним озлобленный крик:

— Мерзкие твари! Быстро вернули!

Я проехалась поясницей по белым камням и как-то слегка ушибла плечо. Линза из глаза упала на землю, а я с трудом пыталась подняться. Люди вокруг озирались по сторонам, что-то шептали и просто шли мимо.

— Хи-хи-хи! — снова послышался смех, и в меня полетела повторная вспышка.

— Мама! Беги!

Куда там. Я только успела пригнуться к земле.

Послышался треск, и посыпались стёкла, а следом раздался отчаянный визг.

— Женя! — вскипел во мне страх, и я на коленях метнулась вперёд. Мгновенно поднялась и прыгнула вбок.

— Мама! — кричала мне дочь. — Я боюсь высоты!

Я живо осмотрелась вокруг. Ох! Злобные пикси несли её за косу!

Я бросилась к ним и схватила одну. Сжала в руке и швырнула о стенку.

— А ну верни мою палочку, дрянь! — опять вскричал мужик и с голым пузищем протиснулся в дверь.

Некогда медлить. Я прыгнула вверх. Ухватила за ногу, но сланец упал. Я прыгнула снова. Свалился второй. Чёртовы крысы! Я прыгнула выше, ещё раз схватилась за ногу, сильней потянула, и мы с Женей упали назад.

Но мелкие гадины и не думали отступать. Они яростно бросились вниз и стали щипать нас и дёргать за волосы.

— Уйди! Отстань! — визжала Женя, пытаясь отцепить этих фей от себя.

Меня тоже кто-то схватил, и я в панике пыталась отбиться. Размахивала рюкзаком. Пиналась вокруг наугад.

— Ах ты, дрянь, я тебе покажу! Это моё! — пробасил мужик.

Какой-то другой попытался схватить мой рюкзак. Бессовестный вор! Нет бы помочь!

— Иммобилус! — снова гаркнул мужик, и пикси разом угомонились.

Я пнула вора ногой, удерживая рюкзак. Он чертыхнулся и бросился прочь. А я помогла подняться Евгении. Одёрнула ей жёлтое платье, а потом крепко прижала к себе, опять оглядываясь по сторонам.

Злобные феи висели в воздухе ещё несколько секунд, пока мужик не швырнул их куда-то взмахом волшебной палочки. Потом поправил штаны и, даже не оборачиваясь, зашёл к себе в магазин. Хлопнула дверь, а мы остались на мостовой. Женя нагнулась, подняла разбитый смартфон, а я заприметила маленькую серьгу.

Вот тебе и волшебный приветливый мир. Ведьмы и колдуны в одних лишь чёрных нарядах всё так же затравленно озирались по сторонам, а мужчина из магазина брезгливо глянул в окно, а потом стремительно опустил чёрную штору.

И тут-то я поняла, что каким-то образом попали мы в Лютный проулок. Гадкое место. Опасная улица.

— Пойдём-ка отсюда… — испуганно схватила меня за руку Женя, и я в этот раз была с ней абсолютно согласна.

Ни на секунду не выпуская опасность из поля зрения, я снова взглянула на магазин, где этот мужик опять быстро скрылся за занавеской.

«Блин. Ну и жуть. Скорее бы отсюда куда-то уйти», — подумала я и ускорила шаг.

Быть в мире магии человеком без магии, как оказалось, не слишком приятно. Ведь если в том магазине творились дела пострашнее любой контрабанды запрещённых вещей и каким-то образом затаились оставшиеся Пожиратели смерти… Одна эта мысль сильнее заставляла меня бежать со всех ног. На себе испробовать геноцид я как-то не сильно хотела. А этот мужик ведь прознал, что я маггла. Поэтому здесь оставаться опасно. На город стремительно ползла ночь, и кто его знает, какая опасность таилась за стеклом неприметного магазина. Хотя одно я знала наверняка: пикси — самая меньшая из опасностей, с которой можно столкнуться в магическом мире.

— Поэтому, Женя, надо быть начеку, — тихо сказала я, крепко держа её за руку. — Многие ли скажут наверняка, сколько на самом деле крестражей создал Тот-Кого-Нельзя-Называть?..

И хоть я не ведьма, но интуиции своей доверяла всегда. И никогда она меня раньше не подводила. А теперь у меня защемило внутри от мерзкого взгляда хозяина магазина, и что-то кричало в моей голове, что это совсем ещё не конец.

Вот… Опять зазвонил этот гадостный колокольчик. Десятый раз за последние сорок минут. Песочные часы на соседнем шкафу были перевёрнуты уже дважды.

В этом году мне пока что везёт. Не появился ещё тот ребёнок, которому бы меня пихнул старый волшебник.

«О-о… Попробуйте эту! Сосновая ветка с сердечной жилой дракона! Крепкая, как раз для вашей твёрдой руки! Та-а-к… Аккуратно! О нет, эта спутница не для вас!»

Лежать бы в коробке ещё триста лет. Кому это надо? Колдовать… Свыкаться с ребёнком… Пропускать эту магию через себя… Что-то такое ленивое состояние. Может, я заболел популярной депрессией? Современные люди только о ней и болтают. Нет сил жить, нет сил думать, нет сил строить какие-то планы. Только жалкое бичевание.

О-ой, ну опять начинается… Бесконечный монолог для себя самого. И кому это надо? Но нет же, как только близится школьное время, так нас само волшебство поднимает из спячки. И мы должны выбрать себе человека. И даже если и так, то выбирать я точно сегодня не стану. Нет. Я одиночка навеки. Буду пылиться в коробке, пока она не исчезнет, а моя старая древесина не прохудится и не сгниёт. Красивая смерть. Никаких мне не надо привязанностей, любви, никаких глупых чувств к своему человеку. Не нужны мне питомцы. Не хо-чу.

— Добрый вечер! Проходите, мисс…?

— Женя, я Женя. А это моя мама. Мама-то совсем не волшебница, а я каким-то образом ею стала. Мам, дай-ка список покупок.

Хм-м-м… Какая-то Джейня. Девчонка по голосу. Припёрлась за палочкой… Тоже мне! Джейня! Иди учись в Колдовстворце! Понаедут сюда…

— Так-с, встаньте ровно, вытяните ваши руки. Угу, хорошо, — бубнил старый дед. — Теперь измерим объём головы.

— Мам, какой же это кринж! — засмеялась девчонка.

Простите, что? Кринж? Не успеешь тут выучить психиатрические диагнозы, как уже снова надо что-то учить. Сначала была истерия при Фрейде, но ладно, с этим мы справились без блуждающей матки, прости меня Господи. Потом появились невротики, биполярники, бордерлайнеры. Следом нарциссы и психопаты. А теперь этот кринж?

— Попробуйте эту, твёрдая, десять дюймов. Калина и перо дикого ворона.

Ой, ну кому ж ты даёшь этого старого демона! Он же в лучшем случае разнесёт полмагазина…

Послышался взрыв. Коробки с соседнего шкафа попрыгали на пол. Песочные часы просто лопнули.

Боже… Это же ворон! Каждый год раз за разом он делает всякие пакости: то кого-то укусит, то другого отправит в полёт. Сейчас бы какой-то девчонке доверять этого психбольного. Да она умрёт в первую же неделю, он просто её заавадит.

Вроде создатель палочек, а никакого ума, никакого ума…

— Женя, сконцентрируйся, — ласково сказала её мама.

— Мам, да они все какие-то странные!

Вот! Это правильно! Это ты, девочка, абсолютно точно зришь в корень! Здесь не просто все странные, здесь вообще все отбитые извращенцы! Вон, на десятой полке, в сорок восьмой коробке лежит истеричка — каждый раз просто орёт во всю глотку, что аж уши закладывает. В десятом шкафу, на самом верху есть двухсотый — ох, этот маньяк доведёт даже маленьких девочек. Да куда ни метнись, тут повсюду придурки. Можжевельник, жасмин, кипарис, старый дуб. Один просто другого лучше! Это я тебе говорю! Плотный сосновый сук!

— Женя. Вы можете походить, побродить, приглядеться к коробкам. Никуда не спешите, палочки сами почувствуют вашу магию.

Давай… Давай, заходи в мой ряд, я тебе обо всех обитателях всё расскажу!

Её шаги были близко, а меня уже совсем распирало кого-то пообсуждать. И нечего на меня так смотреть, чёрт из пятой коробки напротив! Даже не думай прыгнуть вперёд! Я сегодня рассказываю истории! Сиди и не рыпайся, это мой слушатель, мой человек!

— Ой! — вскрикнула девочка, когда на неё со звуком упала коробка. А следом упала ещё одна. — Да они на меня все напали! А ну, брысь! — она схватила коробку и швырнула её в мою сторону.

Да! Так его, этот можжевельник! Ух! А девочка-то активная, боевая!

— Женя!

— Нет! Стойте! Они должны её выбрать.

Когда очередь дошла до меня, я уже готов был сам вывалиться ей на голову! Стольких она покидала вокруг, что даже было не перечесть. Странная девочка… Сама выбирает…

— Эта некрасивая, не хочу, — и снова швырнула коробку на пол. — Да мне никто не подходит, мам! Всё, не хочу я уже быть волшебницей, хочу в школу, к друзьям, — недовольно заныла девчонка, когда уже подошла совсем близко. — Зачем мне всё это надо… Лежала бы дома, играла в «Геншин»… Тупая коробка! — она пнула ногой маньяка-двухсотника.

А в чём-то мы с девочкой даже похожи… Я тоже постоянно так думаю. Зачем оно надо? Пялиться на уродов с десятой. Терпеть присутствие двадцать восьмого карликового куста где-то под боком. Пнуть бы их под стеллаж, чтобы никогда оттуда не вылезали.

— Дурацкая палка! — закричала Женя, когда тридцать восьмой напустил на неё лёгкий сглаз.

Нет, я всё понимаю, но даже я никогда не опускался до таких низостей!

И всё-таки в этот раз я двинул собственную коробку.

Честно сказать, так далеко никогда в моей жизни не заходило. Я вдруг даже притих. Может, я это зря? Может, с этой девчонкой нам всё-таки не по пути?

— Да она щипается!

Но ответ для меня пришёл сам по себе. Хватит мучить моего человека! Я двинул коробку, и она сразу полетела Джейне на голову.

— Опять! Отстань! — она схватила мой дом и швырнула на пол.

Да открой же глаза! Я нормальный, нормальный!

Я снова прыгнул вперёд и врезался коробкой прямо в живот. Она меня оттолкнула. Ах ты, гадкая девка! Я же выбрал тебя, наконец!

Я уже не стерпел и вылетел вверх. А потом всё-таки стукнул Женю по лбу. И остался парить возле самого носа.

Она недовольно нахмурилась и прищурила тёмненькие глаза. Я слегка завибрировал в воздухе, чтобы уж точно ей показать, что нам с ней вдвоём по пути.

— Ах… Это ты? — протянула она и вдруг схватила меня в маленькую ладонь, а потом резко вскинула вверх.

Да! Какая реакция! Какие движения!

Я завибрировал в полную мощность, собрал её магию и уже со всей своей дури выплеснул радугу, которая пронеслась по всему магазину, взлохматила волосы и подкинула девочку вверх. Да! Это я! Я!

— Я летаю, мам! Я боюсь высоты!

И я сразу аккуратно опустил вниз своего человека. Ведь со мной тебе, Джейня, точно бояться не стоит.

— Интересно… — пробурчал дед. — Старый сосновый пройдоха наконец-то на что-то решился! Что ж… палочка крепкая, немного бунтует, обладает абсолютно завышенным самомнением. — Я едва не закатил воображаемые глаза. — Но при этом, я думаю, вернее этой палочки здесь вам, мисс Женя, никакой не найти.

Она снова покрутила меня в руке и легко пожала плечами. Её мама смотрела на всё с блеском в глазах, не решаясь что-то сказать, просто залезла в рюкзак и достала оттуда маггловские купюры.

— Что вы! Не стоит! Эту палочку я отдам за бесплатно! Слишком уж долго она пылилась в коробке, — отмахнулся волшебник и легко подмигнул.

— Спасибо! Это было прикольно! — бросила девочка на прощание и открыла дверь моего магазина.

Я завёлся уже до предела и готов был снова поднять Джейню в воздух. А потом не удержался и дёрнулся — коробки со стеллажей попадали одна за другой.

— Не хулигань, — шикнула Джейня, но сама не сдержалась, легко взмахнула рукой, и ещё с десяток коробок метнулись на пол.

Да! Вот так! Пока, неудачники! Оставайтесь здесь пялиться друг на друга, гнить в старых коробках и сыпаться рухлядью! Мы с моим человеком ещё всем покажем! Точно покажем! Кринжа! Всем кринжа за наш счёт!

Обязательно к прослушиванию во время первой половины этой главы. Прямо обязательно!Bad Omens — THE DEATH OF PEACE OF MIND

* * *

1958 год

Колокол зазвонил. Вечерняя служба окончена. Закатный солнечный луч слабо скользнул по мозаичным стенам, безмолвно пал ниц перед Господом и постдыдливо скрылся за красочным витражом.

Божий лик меня всегда успокаивал. Распятый евреями на кресте, прошедший через страшные адовы муки, Он всё равно остался всепрощающим Господом нашим и миловал каждого негодяя.

Он был лучше меня — тот разбойник по правую руку. Он каялся, он молился о милости Божьей, он искал вечной жизни с Христом.

Ну а я же хочу вечной смерти. Мы ведь с ним оба прокляты. Он был проклят с рождения, ну а я лишь по прихоти.

Я засиживалась каждый день допоздна. Молила Господа дать ещё самую малость терпения, крохотных сил, больше веры в Него, ведь каждый мой вздох служил лишь напоминанием о том, что я давно должна быть мертва. Мне ведь незачем жить. Даже боли во мне уже не осталось — одна лишь бездонная пустота. И в ней прячется тьма, настоящая тьма. Кто такой Люцифер по сравнению с ним? А может, сам он и есть Люцифер? Дьявол? Чудовище? Как мне жить с этим грузом внутри? Знать, что он меня осквернил? Моё тело и дух? Недостойная Господа, недостойная даже дышать. Недостойная сидеть на этой скамье и молить Бога очистить меня, даровать мне возможность уйти, разрешить мне самой выбирать.

Я сжала в ладони серебряный крестик.

Двадцать лет, долгих лет в каждом прохожем видеть его. В детях — ребёнка. Во взрослых — мужчину. Он всегда был таким, всегда был особенным, выше всех на земле, возомнил себя Богом. Я его даже как будто любила. Страшной любовью, уродливой и бездушной. Он всегда говорил, что мы связаны. А я ему словно бы верила. Раз за разом я пыталась принять его мрак, пыталась найти в себе силы терпеть, хотела его изменить. А на деле мне просто хотелось забыть, обмануть свою память, стереть нас навек.

Холод каменного пола пробрался под подошвы старых сапог.

— Мисс, служба давно окончена, может, вас проводить?

Я дёрнулась, как от хлыста. Сжала кисти в кулак, занервничала и оглянулась — всего лишь старый священник.

Я покачала головой, поднялась, поправила платье и плотнее запахнула драповое пальто.

— Мисс, вы в порядке? Вам нужна помощь?

Я снова отрицательно покачала головой и уставилась в пол. Если даже сам Господь не слышит мои молитвы, то как мне поможет обычный священник? Может, только если скинет меня вниз с колокольни.

Объясняться я не могла, потому быстро пошла к выходу, надеясь миновать близости с посторонним лицом.

Скрипнула дверь старой церкви, морозный воздух защипал нос, а я вздёрнула голову в тёмное небо.

«Господи, дай мне сил, дай мне капельку сил…»

Одинокая снежинка коснулась щеки, а я побрела по тропинке вперёд. Снег противно хрустел под ногами, а руки уже слишком замёрзли. Шаг, десять, сто или двести. Я как будто забылась. Унеслась в пустоту, не смотрела по сторонам и, возможно, поэтому не заметила движение за спиной.

— Молодым женщинам не стоит в ночи гулять по заброшенным паркам. Каких только нет на свете маньяков, тебе ли не знать.

Я резко остановилась и с болью сжала костяшки. Кровь в моих пальцах словно застыла, как застыла и я. Не только на этой снежной тропе. Нет. Я застыла тогда, в этой тёмной пещере. А потом я пыталась оттаять каждое лето и каждое лето только сильней застывала.

Снег опять захрустел от тяжёлых шагов. Зашуршало пальто. Я двинулась с места и ускорила шаг.

Но это ведь шанс, почему я боюсь? Возможно, Господь наконец-то услышал меня?

Но тело даже тогда меня вовсе не слушало. Всегда подчинялось, всегда возбуждалось… Я впилась ногтями в ладони, пытаясь причинить себе боль.

— Эмилия, что же ты молчишь? — тихо спросил мужчина, продолжая идти за мной по пятам. Хруст снега никак не заглушал его голос, он был как будто повсюду.

Повсюду.

Моё сердце бешено застучало. Страх разбавил собой пустоту. Я попробовала бежать, споткнулась, запуталась в юбках, упала, поднялась.

— Эми, мы связаны, помнишь? Я всегда знал, где ты.

Я схватилась за дряхлое дерево. Оцарапала руку. Обернулась и сразу прижалась к стволу.

Мне бежать было некуда. Мои губы безмолвно раскрылись, словно мне хотелось кричать. Но я давно уже не могла говорить.

Лунный свет очертил его силуэт и слабо заиграл на лице. Он как будто бы изменился. Стал совсем взрослым мужчиной. Кожа лица его износилась, потрескалась и словно воском куда-то стекла. Он не был похож на себя, но это «себя» тогда было красивой обёрткой, которую он просто удобно использовал. Но с возрастом обёртка эта порвалась, и его истинное лицо показалось наружу. Поэтому я даже не удивилась.

— Том… — почти беззвучно произнесла первое слово за последние двадцать лет.

Он улыбнулся. И даже красиво. Грубо прикоснулся к моей щеке. Подхватил подбородок и сжал его пальцами. Рукав его пальто приподнялся, и я невольно задержала дыхание — мой браслет, мой старый детский браслет из каких-то верёвок…

«Дай свой браслет! — приказал Том во мраке пещеры, после всего дёргая меня за руку. — Хочу его себе».

— Наш секрет на двоих, его никто никогда не узнает… — шепнул он и прижался лбом к моему лбу. Я опять затаила дыхание, чувствуя, как он придавил меня к дереву. — Ты сейчас мне нужна. Мы связаны, помнишь? Авада Кедавра.

* * *

2023 год

Пять минут до отправления поезда! Мы всегда опаздываем, постоянно опаздываем!

— Мам, ну быстрее! — возмущалась Евгения, оборачиваясь.

— Да иду я, иду!

Я катила противную старую тележку, доверху нагруженную школьной фигнёй. Ох, там и котлы, и учебники, куча юбок, рубашки, свитера, мантии, даже какие-то модные джинсы туда уместились; а ещё наушники, разные склянки, платья, кроссовки, какие-то сумочки и брелоки. Бог мой, мы словно скупили весь Лондон. А ещё в переноске сидел серый кот. Куда ж без котов? Вот и мы так подумали.

Знакомый алый паровоз недовольно гудел и вовсю испускал клубы дыма.

— Женя, рыбка, подожди! — я едва не въехала тележкой в какого-то высокого человека. — Простите, ради Бога!

— Что вы, не стоит, — безразлично бросил он и лениво отошёл в сторону. И его я тоже понимала. Возможно, чары действуют даже на вокзале. Наверное, никогда к этому не привыкну.

— Мам, я не успею, мам! Всё, пока! Я позвоню, ой напишу, приеду домой на каникулах, как-нибудь доберусь!

Она подбежала, чмокнула меня в щёку, а вещи из тележки взлетели и унеслись в неизвестном направлении. Ох, эта магия. Как всё удобно продумано. Никаких тебе проверочных лент, никакой очереди и толкучки.

Женя заскочила в вагон, и через пару минут паровоз тронулся с места. Дочь высунулась в окно и помахала мне.

— Боже, Женя, залезь обратно! — заорала я и побежала за паровозом. — Береги кота! Корми его нормальной едой! Не гуляй допоздна! Хорошо кушай!

Кошмар, я стала миссис Уизли!

Хотя наплевать.

— Я люблю тебя!

— И я тебя, мам!

Паровоз набрал скорость, и скоро Женька скрылась где-то вдали.

Родители потихоньку стали аппарировать прямо с платформы, ну а такие же магглы, как и я, тоже растерянно осматривались по сторонам.

— Ах, эти дети. Наши сокровища.

Я оглянулась на голос и увидела мужчину, в которого чуть не врезалась тележкой. Он величественно стоял боком, закинув руки за спину. Чёрная мантия развивалась за его спиной от лёгкого ветерка. Колыхались волнистые волосы. Статный мужчина, высокий, на вид лет тридцати пяти. Я даже как-то немного смутилась.

А потом он обернулся, и я резко отпрянула в сторону. Расплывшееся лицо, словно жуткая маска.

Он улыбнулся, на щеках заиграли ямочки, но улыбка эта была вся насквозь фальшивой, с пустыми глаза, я много раз видела такие у подзащитных.

Я быстро окинула взглядом платформу — там и здесь стояли несколько человек. Остальные давно уже разбежались. Я осторожно сделала шаг назад.

— За детьми нужен глаз да глаз, кто знает, что может случиться, вы согласны со мной? — спросил он и немного склонил голову набок.

У меня какой-то комок встал посреди горла. Я сделала ещё шаг назад.

— Ну что вы боитесь? — ласково сказал он, не меняясь в лице. — Я просто учитель. Учитель по защите от тёмных искусств. Выход с вокзала для магглов прямо и налево, — небрежно указал он рукой.

И вдруг резко взмыл вверх безо всякой метлы.

— Женя…

Я побежала прямо, свернула налево, наткнулась на табличку «выход для магглов». Достала смартфон, нажала на кнопку быстрого доступа. Гудок. Ещё гудок.

— Алло…

— Алло, Женя!

— Алло, мам, тут не слышно! Пиши в телегу.

Что-то зашипело, и связь резко оборвалась.

«Женя!»«В Хогсмиде не выходи и просто поезжай на поезде назад!»

Но сообщения так и остались непрочитанными. А ведь в Хогвартсе уже техника не работает. Может быть, в поезде тоже?..

Холодок пробежал по спине, подмышки мигом вспотели, и я плюхнулась на какую-то лавочку.

— Ну не могло же это в самом деле случиться! — закричала я. — Не могло!

Но я ведь чувствовала, что что-то не так, доверяла своей интуиции, но всё равно отправила туда собственного ребёнка. Мечта детства затмила мне мозг, сделала из хорошего адвоката какую-то старую дуру!

Но надо признать его гениальность. Он всё до деталей продумал, обвёл всех вокруг пальца, оказался настоящим слизеринцем. Старый свихнувшийся дед просто качественно всеми сманипулировал. Не таким уж он оказался свихнувшимся.

Но не будет же он убивать детей в стенах школы сейчас? Ему ведь нужно время? Нужно всё подготовить? Что он собирается делать? А вдруг он уже подготовил? Сколько он уже в школе? Год? Пять лет? Десять? Чёрт! Срочно нужно попасть в Министерство и забрать из школы ребёнка! А вдруг мне никто не поверит? Да наплевать, главное — просто забрать! Женя… Прости меня, Женя! Мне стало действительно дурно.

— Мисс, вам плохо? Хотите воды? День сегодня тяжёлый, да и в мире случается всякое, никогда не угадаешь, что уготовано нам сегодня.

Я дёрнулась, опять испугавшись, но это оказался всего лишь дедуля. Он был одет нелепо и старомодно, но это типично для стариков: какой-то фиолетовый потёртый пиджак, рубашка в горошек, оранжевый галстук.

— Это как с конфетами «Берти Боттс»: однажды мне даже попалась со вкусом ушной серы.

Он вдруг лукаво подмигнул и медленно растворился у меня на глазах.

— Да не может этого быть… — прошептала я и сразу вскочила. Огляделась по сторонам. Сердце забилось сильнее. На мгновение я почувствовала надежду, а потом и слезинку где-то в уголке глаза.

Ах, ты ж старый негодник-манипулятор! Ну каков! Ну каков!