Ну и вопросики у тебя, братец! (джен)

Примечания:

Крутанулась перед зеркалом: ткань красивого, но неудобного чёрного платья тихо зашуршала. Люба взмахнула рукой, почти сложив пальцы в магический пасс. Ударила ногой по воздуху, улыбнулась. Алтанай Юргэнович, её начальник, не хотел «опошлять девушку, прекрасную и без вычурных разрезов по самое не хочу на одежде» на светском приёме, но она настояла: так удобнее драться, если понадобится. Шпильки только… Ну, найдёт, куда их воткнуть неприятелю.

Алтанай каждый раз хмурился, снова и снова предлагая быть ей «просто помощницей, без риска». Вот ещё. Дедушка не зря, пока был жив, учил её защищаться и защищать. Такой человек, как Алтанай, слишком важен!

Дверь за спиной тихо скрипнула, впуская в комнату младшего брата Филимона: в миру Филю. Он хмурился, мялся… Никак опять придумал неудобный вопрос и хотел узнать мнение сестры.

— Ну спрашивай уж!

— Я тут подумал… Считаешь ли ты, что в глубине души способна на измену, если никто об этом не узнает?

— Как это никто? Я сама буду знать, но не хочу жить с этим знанием. Так что нет, не стану обесценивать собственный выбор. С самим собой лучше быть честным, Филь.

Честность лучше, даже если от неё больно. Люба вздохнула, вспомнив честность начальника. Алтанай Юргэнович ей нравился… очень. По глупости она много чего себе придумала, но однажды спросила напрямую, возможно ли между ними что-то большее. Поняла ответ уже по тому, как Алтанай вздохнул и потянулся за сигаретами. А слова запомнила навсегда.

«— Любовь, вы мне нравитесь, не буду скрывать. Но пользоваться вами и давать ложные надежды не желаю, а по-настоящему люблю другую женщину. Тоже невзаимно, если это вас утешит».

Не утешило, конечно, но была благодарна за честность.

«Мы выбираем, нас выбирают,

Как это часто не совпадает…

Я за тобою следую тенью,

Я привыкаю к несовпаденью».⁽¹⁾

— А ведь правда… — пробормотал Филя. — Люб, я надеюсь, парни с тобой тоже будут честными. Если нет, то я им врежу!

1) Из песни «Чёрное и белое» в исполнении Светланы Резановой.

Вернуться к тексту

Примечания:

300 слов.

Про первое вмешательство Святослава в судьбу Любы было в первой главе сборника "Страхи мальчика-мажора". Подробный разговор случился позже, но это за кадром уже.

Люба хмыкнула и склонила голову набок, увидев, как младший брат перед её зеркалом то рассматривает близко-близко лицо в анфас, то поворачивается в профиль слева и справа.

— Филь, ты чего?

— Да так, ничего. Ты офигеть красотка, но есть же и у тебя какие-то заморочки. Какую часть своего тела ты находишь странной или некрасивой?

Оу… Она всегда знала, что красива, и не брезговала этим пользоваться. Нет, никогда не играла чужими чувствами, но знала, как к себе расположить. Любила своё тело и ухаживала за ним, но не собиралась , как злословили некоторые, выставлять себя на аукцион «кто больше заплатит, перед тем и раздвинутся ноги».

Обиднее же всего, почему-то, была характеристика второй жены отца: «красивая кукла с пустыми глазами».

— За «офигеть красотку» спасибо. Мне не нравились глаза. Не цветом или формой, а… Казалось, что для других они пустые и глупые. — Брат развернулся к ней, вскинул брови. Она поспешила добавить: — Но один человек убедил меня, что это не так.

Да… Неофициальный союзник её начальника, Святослав Волошин. Помог во многом и, случайно узнав про её комплекс, не махнул рукой. Стал много говорить и ещё больше слушать. Не ожидала от него! Но рядом с ним было спокойно, почти как с дедушкой раньше. Святославу не нужно было её тело, он дал понять, что желающие увидят душу и личность, а не куклу с ценником. Кто не видит — это их проблемы.

Её собственный отец говорил о Святославе сквозь зубы, называя националистом и развратником. Не врал, но… Почему-то именно националист-развратник не дал продать её замуж по договорённости. Не отец и его жена, не тётушки с дядюшками, не уехавшая за границу мать.

Брат Филька вдруг побледнел, ойкнул.

— Это родители тебе про пустоту и глупость заявили? Ой, не, не отвечай, если не хочешь! Просто они… Как бы это… Невеликого ума, во! А ты умная и добрая, лучшая сестра в мире!

Они крепко обнялись.

Примечания:

300 слов.

Воспоминание Любы о повторяющемся сне — небольшая подсказка-намёк для тех, кто читал большую часть глав во впроцесснике "Танец ворона и совы". Кто не читал — просто не обращайте внимания.

Филя хитро улыбнулся:

— Когда ты остаёшься наедине с самой собой, чем ты занята?

— Не этим, Филь! — засмеялась Люба, наблюдая за краснеющими ушами брата. — Да брось ты, не смущайся. На самом деле, я почти не остаюсь совсем одна.

Уголёк поднялся с лежанки и радостно гавкнул в подтверждение того, что он почти всегда при хозяйке.

— Вот видишь? Когда остаюсь только с ним, то учу его командам или тренируюсь сама: физически и магически.

— Ну а без него что? Вот если я погуляю часок, на что ты потратишь это время? — допытывался брат.

— Ну… Я бы включила музыку и поплясала, подвывая в такт. Расслабляет, но могу так только тогда, когда вокруг вот вообще ни одной души, даже хвостатой. Не знаю почему.

Филя немного удивлённо приподнял брови, а потом подскочил и поманил пса.

— Уголёк, малыш, гулять! Во-о-от, хороший мальчик, побежали!

В дверях он подмигнул Любе и пожелал хорошо расслабиться под музыку. Филька — чудо, а не брат! Она любила его и Уголька, но так редко оставалась по-настоящему одна… Даже во сне!

В нём уже два месяца среди тёмного и холодного леса незнакомая измождённая женщина, чьё лицо и тело изуродовали шрамы и следы ожогов, тянула к ней руки, плакала и говорила: «Доченька, милая… Сбереги наш род, беги к хранителю! А я уже воздам сполна за отца и братьев твоих, за сестричку! Будут платить, да никогда-то не расплатятся!»

Люба мотнула головой. Она не прорицательница, это точно. Дедушка когда-то рассказывал, что и волшебникам других видов несколько раз в жизни могут присниться необычные сны, связанные с их родом. Но речь шла об относительно близком родстве. Женщина была ни капли не похожа на Любу, и она не нашла её в семейных архивах.

А, ладно, это усталость и нервы. Включила музыку и улыбнулась, пускаясь в пляс. У Святослава Волошина, кажется, племянник учился на хореографа… Может, увидеться с ним, взять несколько уроков какого-нибудь танца?

Примечания:

298 слов.

Отложила книгу про магические сновидения, когда брат заглянул с очередным вопросом.

— Какой самый ужасный поступок, который ты совершала?

Люба нахмурилась: ничего прямо ужасного, непоправимого и непростительного за двадцать один год она сделать не успела, к счастью. Хотя… Был один не сказать что ужасный, но плохой и несправедливый поступок. Пора бы перед братом извиниться нормально…

— Тебе тогда три года было, а я собиралась к однокласснице на день рождения. У меня было такое красивое платье, белые колготки и шляпка… Ты тогда рисовал, а чуть позже подбежал ко мне показать рисунок. Но споткнулся и упал, а листок выронил мне на ноги. Краска ещё не просохла, испачкала белые колготки и край платья. Я тогда так разозлилась, что скоро выходить, а мой красивый наряд испорчен! В общем… Накричала и даже…

Люба отвела взгляд, вздохнула. Было стыдно и противно от самой себя, хоть и прошло уже много лет.

— Филь, я дала тебе подзатыльник и назвала кривоногим дураком. Это было отвратительно, после много раз казалось, что я не заслужила, что у меня такой добрый и любящий брат, раз я на маленького вот так… А тогда ты заплакал, а я велела тебе замолчать и не сметь рассказывать родителям, ушла на тот дурацкий праздник. Когда же вернулась, тот рисунок так и валялся на полу.

Глаза защипало от вновь ожившего стыда и чувства вины.

— Подняла его, хотела порвать и выкинуть. А там ты меня нарисовал, дуру. В том платье и в шляпке… Я тогда с рёвом кинулась к тебе, извинялась. Но ты забыл об этом случае, а я вот помню. И… Хочу ещё раз извиниться. Я ведь понимала, что делаю, ещё и застращала тебя, чтобы меня не наказали. Филь, прости меня, я тогда поступила просто отвратительно. Я люблю тебя…

— Прощаю, конечно! Ну ты чего? Я ничего плохого про тебя не помню, ты для меня всегда была доброй, ну!

Примечания:

300 слов.

— У меня странный для нас двоих вопрос. Но сам об этом задумался и хочу узнать твоё мнение, — протянул Филя, нахмурившись. — Ты больше любишь маму или папу? Ну, я про твою родную маму, с моей всё… сложно.

Люба понимала, что брат хоть и осуждает родителей и их поведение, но всё-таки любит их. Не хотелось его обижать, но он всегда ждал от неё правды.

— Умеешь ты озадачить, а… Не знаю, Филь, сложно всё. Я к ним отношусь примерно одинаково. Они дали мне жизнь. Отец растил и содержал, мать… Ну, по крайней мере, пыталась и пытается не забывать, выходит на связь и спрашивает, как дела.

Мать уехала, когда Люба ещё даже в школу не ходила. Говорила, что занимается важными магическими исследованиями, но и отпуска предпочитала проводить не с дочерью, а где-то там. А Люба когда-то каждого редкого приезда ждала как праздника…

— Они не били, и не сказать, чтобы издевались, но эмоционально почти никак не поддерживали и не вникали, что меня волнует, о чём мечтаю. Я благодарна за то, что они позволили мне жить на свете и как-то выполняли прямые обязанности по содержанию ребёнка. Но холод, безразличие со стороны отца и вечная занятость матери с её разъездами незнамо где… Я им благодарна, но любить не люблю. Любила дедушку, он и научил меня многому, и всегда был готов выслушать и поддержать.

— Дед был классный… — вздохнул Филя. — И меня любил как родного внука, хотя я-то ему чужой был. А так… Люб, я, наверное, больше люблю отца. Потому что, мне кажется, ему всё-таки бывает стыдно перед тобой, хоть он и не умеет нормально извиняться. Он в итоге-то всё-таки прекратил сотрудничать с тем мужиком, Никитой Ромашёвым, который на тебя облизывался.

Лишь после того, как с отцом поговорил «по душам» Святослав — чужой человек, от которого Люба увидела больше поддержки, чем от отца. Но об этом она брату не сказала.

Примечания:

300 слов.

Пояснялка: Святослав говорит, что у никогда не будет дочери, потому что он бесплоден.

Когда Люба после праздника вернулась домой с недешёвым букетом и мягкой игрушкой-волком, брат хихикнул и спросил:

—  Ты в отношениях? Думаешь, они долго протянут?

— Филь, не придуривайся, — буркнула, снимая осточертевшие за день сапожки на высоком каблуке, которые в офисе и на сегодняшнем корпоративе менялись на не менее дурацкие шпильки. — Знаешь же, что я свободна как Кипелов в небесах. Вряд ли я бы нашла парня так быстро. Букет от начальника, он каждой сотруднице их дарит. Игрушка — от его делового партнёра. Они оба не из тех, кто станет что-то намекать.

— Ладно-ладно, не бухти. Хотя я думал, что мягкие игрушки дарят либо дочерям, либо своим девушкам. Иди в комнату, я сейчас припру тазик, сделаем тебе ванночку для ног, чтобы не подвывала.

— Спасибо…

Честно говоря, она раньше про игрушки думала так же, как Филя. В каком-то смысле да, ей подарили волка как ребёнку…

* * *

Она днём с одобрения начальника побежала в магазин, потому что заказанный чай не пришёл вовремя, а запасы в офисе кончились. Посреди супермаркета был островок, где продавали мягкие игрушки. Люба встала перед ним как вкопанная, увидев среди милых зверушек и неопознанных объектов его: лохматого, серого, почти лесного. Такой же, какого ей подарил дедушка в детстве. А потом родители без спросу то ли отдали, то ли выкинули (так и не признались) её игрушки.

Стояла и уговаривала себя, что ей не нужен этот волк, но всё-таки попросила продавца показать игрушку поближе. Да, такой же волчок, с каким она некогда спала в обнимку…

— Спасибо, но всё-таки не возьму.

— Я возьму, — послышался за спиной знакомый голос.

Люба и опомниться не успела, как Святослав Мирославович уже приложил карту к терминалу и протянул ей игрушку-волка.

— Зачем вы! Я же не ребёнок. Давайте верну вам деньги!

— Не нужно, это подарок, — отмахнулся Святослав.

— Но это неловко и…

— Перестаньте. Считайте, что мне захотелось порадовать дочь, которой у меня никогда не будет.

Примечания:

255 слов.

Люба чуть не поперхнулась какао, услышав новый вопрос брата:

— Я тут читал один срачик в сети, стало интересно… Если бы тебе предложили огромные деньги за одну ночь с тем, кто тебе физически противен, ты бы согласилась? Только чур не посылай меня!

— Как скажешь. — Она потянулась за лежавшими рядом с креслом тапками, Филя тут же спрятался за диван. Посмеялась, потом всё же решила ответить: — Я бы согласилась, если бы эти деньги были нужны позарез. Меня ужасает роль эдакой Сонечки Мармеладовой, но… Я ещё в школе, когда мы читали «Преступление и наказание», подумала: я бы тоже так смогла, если бы от этих денег зависела жизнь близких мне людей. Это мерзко, но и микрозаймы какие-нибудь вполне натурально трахают множество людей, только иначе.

Филька вылез из-за дивана, посмотрел на неё как-то растерянно — не готов был к такому ответу.

— Да чё это за близкие, которые такое позволят ради себя? Если только маленький ребёнок или что-то типа… Но блин! Нет, Люб, выкинь такое из головы! Если уж жизнь прижмёт однажды, ты скажи мне, договорились? Я и сейчас работаю, пусть и неполный день. А после восемнадцати найду вторую-третью-пятую работу, пойду дворником или там вагоны разгружать, если надо будет, но не допущу, чтобы тебе пришлось… Бр-р-р!

— Обещаю. И ты пообещай, что придёшь, если в чём-то нужна будет помощь. Вместе выгребем.

Филька закивал, но Люба всё же боялась, что ему гордость не позволит прийти к сестре, которая в случае чего может на… многое пойти. Другие бы, услышав ответ, могли назвать её ищущей благородные оправдания шлюхой, а он сразу начал свою помощь предлагать. Ох, Филька!

Примечания:

289 слов.

— Какое твоё самое грязное и постыдное желание? — хитро улыбнулся Филя.

Люба вздохнула, обняла игрушечного волка.

— Ну... Я бы пошла на многое «грязное и постыдное», ужасное и страшное и далее по списку, чтобы подобраться к одному мерзкому, циничному человеку, для которого все люди вообще — это фигуры на шахматной доске. Мне действительно стыдно, что я могу так сильно ненавидеть, чтобы фантазировать о том, как избавляюсь от человека.

Ей не было стыдно за желание, например, обезвредить тех, кто посмеет напасть на начальника. Всегда думала, что обезвредить можно и без убийства, если есть такая возможность. Будет кого допрашивать, если что. Но в этом случае… Алексей Сергиенко, «неравнодушный к политике бизнесмен», никогда не нападёт открыто, но столько жизней уже сломал… И связей у него выше крыши. Тут один выход, если таковой появится: убрать физически.

Дедушка воспитывал Любу с принципом, что жизнь — самое ценное, надо и к своей, и к чужой относиться бережно. Было стыдно, что не всегда выходит, но без Сергиенко действительно стало бы лучше многим. И Алтанай Юргэнович, её начальник, без давления этого типа вдохнул бы свободно и, может, перестал бы себя винить, что в чём-то возразил Сергиенко три года назад, а тот, кажется, наказал за это тем, что через третьи руки навредил ребёнку друзей Алтаная.

Доказательств не отыщешь, но терпеть и прощать такое нельзя! Да и прочие его выходки тоже. Задумавшись, Люба не сразу услышала, как брат зовёт её.

— А?..

— Люб, я говорю, не надо! Я не знаю, что за человек, да и ты вряд ли расскажешь, но это же опасно! Гандон — он, а накажут-то тебя… Он того не стоит!

— Ну это же просто желание, Филь, не переживай.

Нет, не просто, но… Она понятия не имела, как на деле поступит, решится ли… Впрочем, возможности воплотить желание в жизнь всё равно не предвиделось.

— А расскажи о своём первом поцелуе? — задумчиво и немного расстроено спросил Филя. — Интересно, как у тебя было.

— Слюняво и склизко, чуть солоновато, — поморщилась Люба. — Иногда вспоминаю про это, когда ем морепродукты, ха…

— Фу-у-у! А я думал, только я чего-то не понимаю, одноклассница рассказывала о каком-то блаженстве нереальном, а меня даже затошнило. Ну хоть я не одинок! А то мне сказали, что я парень, вот и не понимаю ничего в романтике, да и вообще надо сильно любить ту, с кем целуешься, и тогда всё ок. А по мне брехня!

— Ну, как видишь, дело не в том, что ты парень. Да и с любовью спорно, реакция на поцелуи — ну просто особенность, как и разные вкусы в еде, например.

— И то правда!

Да. Впрочем, Люба не любила того парня, но он убедил её, что он мастер поцелуев. Может, так и было, но она не оценила, о чём честно сказала. Парень, Илья, обиделся, но давить не стал особо. Только достал её пять лет назад сказками о предначертанной судьбе. Он вбил себе в голову, что раз вышло так, что его отец — избранный старейшинами хранитель земли, главный среди земных колдунов, то самому Илье обязательно надо закрутить с девушкой из потомков первого хранителя. Он почему-то решил, что магия земли не принимает избранных хранителей и благоволит лишь роду Любы.

В общем, ерунда какая-то, к тому же ничем не подтверждённая. Люба поспорила бы, что Илья не бредил бы этим, не будь она привлекательной для него. И она не собиралась изображать любовь, которой не было. Пусть Илья довольствуется её первым поцелуем и оставшимися в фантазиях бреднями про соулмейтов. Вообще-то… Ей за год до того нелепого поцелуя приснилось, как её целует (ласково и аккуратно, без языка) златовласый юноша, лица которого она не запомнила. Её тянуло в том сне к нему, очень. Но не бегала же в жизни за всеми длинноволосыми блондинами!

Филя после отмены всех массовых мероприятий в городе из-за террористической угрозы ходил как в воду опущенный: он не попал на желанный концерт. Люба потянула его хотя бы погулять в парке и слопать по несколько пирожков и слоек из ближайшей пекарни. Уголёк, верный пёс, шёл рядом и с надеждой поглядывал на пакет с выпечкой. Ох, до чего же он был падок на пирожки с мясом! Они шли мимо заснеженных деревьев, брат молча жевал пирожок. Потом вздохнул и задумчиво попросил:

— Расскажи о том, кто причинил тебе самую большую боль.

Внезапно… В голове пронеслись вереницей уход матери из семьи, желание отца выдать её замуж за неприятного типа, упрёки второй жены отца… Всё это было больно, заставило переживать и плакать. Но оно уже затянулось, оставив бледные шрамы. Уже не казалось «самым большим».

— Филь, я не знаю… Много кто меня чем-то обижал и больно задевал своими поступками. А деда вот просто не стало, но это тоже мне принесло огромную боль. А вообще ещё дед говорил, что многие люди нас чему-то учат. Кто-то — через боль. Мы не обязаны быть благодарными и подставлять вторую щёку, но должны извлечь урок и сделать выводы.

Брат неопределённо хмыкнул, но ответить не успел: Уголёк понёсся метить особенно запавшее ему в душу дерево, а Филя, кивнув Любе, на всякий случай пошёл за ним с пакетом для мусора.

Люба отвлеклась на них и не смотрела под ноги, а новые сапоги оказались слишком скользкими. Пошатнулась, уже собиралась сгруппироваться, чтобы правильно упасть. Но её вдруг подхватил проходивший мимо парень, поставил на ноги.

— Вы в порядке?

— А… Вроде. Оступилась просто.

Парень с заплетёнными в небрежную косу золотыми волосами кивнул, вынул из кармана блокнот и ручку.

— Я очень спешу, но вот вам мой номер. Если вдруг растянули связки, у меня есть знакомые, которые могут быстро помочь. Быстрее, чем само заживёт. Будьте осторожнее!

Они не спеша возвращались домой, Филя придерживал её за локоть, хотя в этом не было никакой необходимости. Глупо, но Люба с сожалением отметила, что у неё совсем ничего не болит и повода звонить или писать не давшему ей упасть парню вроде бы и нет… Нет, ну правда! Что он о ней подумает, если она свяжется с ним просто так? Пф-ф-ф! Что с ней такое? Никогда же раньше не стеснялась спросить напрямую у понравившегося парня, не хочет ли он продолжить знакомство. А тут с чего хвост поджала?

Филе быстро наскучило идти в тишине, он придумал новый вопрос:

— Люб? Что бы ты выбрала: обмануть лучшего друга или потерять всё, что имеешь?

— Обмануть, если речь не о жизни и смерти этого друга или его близких, —она пожала плечами. — Не всякая ложь — это чистое зло. Если брать обычные житейские ситуации, то в них вряд ли ложь причинила бы вред, сравнимый с потерей всего. Опять же. Если имеется ввиду всё материальное, тут есть о чём подумать. А если всё — это вообще всё и все? Ни один друг такого не стоит.

— Блин, сложно! Я как-то не думал под таким углом и думал, что ну вот я же честный и хороший. Но не, материальным пожертвовать можно, но не вообще всем в жизни!

— Во-во… Жизнь не чёрно-белая, бывает по-всякому.

Да, бывает. Люба ни в школе, ни в универе не нажила настолько друзей, чтобы вообще думать о чём-то подобном. Правда теперь были пусть не друзья, но люди, сделавшие для неё очень много хорошего. Она всегда была готова защитить от опасности своего замечательного начальника, Алтаная Юргэновича, например. Но своей и только своей жизнью при необходимости рисковать проще. К счастью, Алтанай Юргэнович понимал, что она защитит его от прямой опасности, но не факт, что сделает выбор в его пользу в более личном, неоднозначном. Увы, Люба всё же была неидеальным работником.

Примечания:

Внеконкурс, 457 слов, потому что мне захотелось вставить песенку. Святослав тут в целом в своём духе, а Алтанай решил, что в данном случае споры неуместны и бессмысленны.

Ура, я, по крайней мере, смогла дописать вопросики) Спасибо тем, кто прочёл сборник!

— Кто из окружающих спас тебя от самой себя, когда ты была на краю? — задумчиво спросил брат в тот момент, когда у Любы опять затупил телефон, никак не желая загружать найденный по номеру телефона того парня профиль в нэймбуке.

— Вот прямо на краю я не была, но до истерики и отчаяния меня пару раз доводили. Мои дальние родственники по материнской линии недавно выходили на связь и… В общем, полили говном и меня, и моего начальника, и страну… Когда-то миленько щебетали, а теперь пожалуйста: вата, Мордор и вот это всё…

— Охренели совсем?! — вскинул брови Филька. — Как будто ты или даже твой начальник влияете на отношения между странами и… Придурки, а не родня!

— Ну вот… Мне стало очень обидно, а в тот день Алтанай Юргэнович и один его союзник заметили, что я в растрёпанных чувствах. Расспросили и, чего я не ожидала, стали успокаивать и веселить. Это очень тронуло меня…

* * *

Выслушав, какими помоями родственники полили её и всех причастных, Алтанай Юргэнович протянул Любе кружку чая, и начал говорить что-то подбадривающее. В соседнем кресле Святослав Мирославович закатил глаза:

— Господи ты Боже мой! Откройте вашей родне страшную тайну: в мире существуют другие книги, необязательно циклиться на Мордоре с Волдемортом. А так… Увы, вы не единственная. Мой… друг, Глеб, тоже сталкивался с подобным от родни. Впрочем, его друзья детства оттуда же отреагировали адекватнее, даже приезжали к нам, когда… Вы, наверное, не ожидали это услышать от меня, но да: и среди, прости Господи, светлых эльфов есть несколько разные люди.

Люба смущённо кашлянула, кивнула. Тень презрения была в его голосе, но в целом…

— Да и мы, орки, тоже разные, — более весело добавил он и подмигнул.

Потом с выражением, театрально хмурясь и корча рожи, пропел:

— Вдруг из погреба на двор,

Взяв одной рукой топор,

А другой сжимая вилы,

Вышел старый Никанор,

Говорит: «Я Феанор,

Отдавайте сильмариллы!»

Алтанай засмеялся в голос и неловко подпел:

— Тут такое началось!

Разделился весь колхоз —

Кто за тёмных, кто за светлых.

Встало дыбом озерцо —

Там всевластия кольцо

Дружно ищут пионЭры.

Решено голосовать,

Чтоб переименовать

Наш колхоз в «Заветы Эру».

И уже вместе эти двое, взрослые мужчины с порой совершенно разными взглядами и в политике, и в жизни, с выражением и смешными гримасами пропели:

— Взяли Ленина портрет,

Подписали: «Элберет»

И давай ему молиться!

Беспокоит лишь вопрос:

Раз так вставило колхоз,

Что же в городе творится?⁽¹⁾

Люба не выдержала и засмеялась от песни и внезапности дуэта. Неожиданно, но так важно и ценно, что эти серьёзные мужчины решили утешить и отвлечь ничего не значащую для их дел девчонку…

* * *

Пока она вспоминала, профиль парня загрузился. Демьян Волошин? Так это же, значит, и есть племянник Святослава Мирославовича. Как тесен мир! Но... На улице в спешке Люба не заметила ничего, кроме золотых волос. А теперь вдруг поняла, что с фотографии на неё будто смотрел Алтанай Юргэнович, только намного моложе.

1) Ростислав Чебыкин "Колхоз"

Вернуться к тексту