Портовый квартал (джен)

Злые волны, украшенные шапками желтоватой пены, бились в камни пристани Хориниса. Мачты стоявших возле неё лодок раскачивались из стороны в сторону, будто грозя серым косматым тучам, которые низко плыли над тёмными крышами Портового квартала. Накрапывал мелкий холодный дождь.

Обычно такими ненастными вечерами в портовую таверну «У одноногого разбойника» набивался народ, спеша согреться чем-нибудь горячительным и развлечь навеянную унылой погодой скуку разговорами или хорошей дракой. Но сегодня в скудно освещённом помещении не было ни души, если не считать владельца этого славного заведения по имени Кардиф.

Угрюмый немолодой здоровяк с короткой неровно подстриженной бородой со злостью шмыгал метлой по тёмным доскам пола. Начинающая подгнивать древесина, пропитанная дешёвым пойлом, морской солью, кровью и Белиар знает чем ещё, всё никак не хотела становиться чистой. Но поскольку Кардифу всё равно было нечем больше заняться, он продолжал воевать с только ему видимыми соринками.

Вдруг хозяин таверны насторожился и прекратил своё занятие. Снаружи послышались шаги. Кто-то приближался к двери таверны, шлёпая по лужицам, что скопились между неровных камней старой брусчатки.

— Явились, падальщики... — недовольно проворчал Кардиф, оставляя метлу в сторону.

Кардиф повернулся к двери, уперев руки в бока и широко расставив ноги. В дверях возник чей-то силуэт. И, судя по удивлённому выражению, которое появилось на лице Кардифа, это оказался не тот, кого он ожидал увидеть.

— Добрый вечер, почтенный Кардиф! — проговорил вошедший, остановившись в проходе. — Кажется, я не вовремя...

— Старина Брахим! Проходи, не стой в дверях. Я всегда рад видеть доброго соседа, — заулыбался хозяин таверны.

— Что-то немноголюдно у тебя сегодня, — сказал Брахим, сделав несколько шагов вперёд и оглядевшись по сторонам.

— Так попрятались все по норам, что твои кротокрысы, — развёл руками Кардиф.

— Чего это вдруг? — удивился Брахим.

— Одна птичка принесла на хвосте весть, что к нам решил наведаться наш старый друг Вульфгар. Вместе с городскими стражниками, разумеется. Ты же знаешь, он к нам без целой толпы своих подручных в гости не ходит, — ухмыльнулся хозяин таверны. — Поэтому все, у кого нелады с законом, затаились по тёмным углам. Ну и остальные жители Портового квартала предпочитают сидеть дома. Так, на всякий случай.

— Ясно-ясно, — закивал головой Брахим. — То-то гляжу, Мо возле дверей не торчит, как обычно. Тоже прячется от стражи?

— Чего ему прятаться? Отпустил бездельника в «Красный фонарь», сегодня у меня для вышибалы работы нет. А преступлений за ним никаких не числится, кроме нескольких свёрнутых челюстей и разбитых носов. Но за такое в Портовом квартале не судят, как тебе известно. Иначе здесь ни одного человека не осталось бы, — хмыкнул Кардиф.

Брахим хихикнул в седоватую бородку и согласно закивал.

— А ты откуда путь держишь? Вон, вымок весь... — в свою очередь спросил Кардиф.

— Относил заказ в ратушу. Губернатору Лариусу зачем-то срочно потребовалось несколько копий плана нашего славного города. Мне больше по нраву рисовать морские карты, но властям отказывать не с руки, да и платит Лариус щедро. Так что я два дня корпел за столом, не отрываясь. Сегодня вот только заказ отнёс, а на обратном пути решил навестить соседа. Глазам отдых надо дать. Да и новых заказов пока не предвидится, — пояснил Брахим.

— Хороший картограф без работы не останется. Тем более, когда он один на весь город. А, может, и на весь остров, — сказал Кардиф.

— Я тоже думал, что один. Но как-то попала мне в руки карта Рудниковой долины. Совсем недавно нарисована, судя по свежей краске. И весьма искусно нарисована, скажу я тебе. Так что за магическим барьером есть по меньше мере один мой собрат по ремеслу, — ответил Брахим.

— А, кто-то из каторжников... Всё равно бедняга никогда не выберется из заключения, — вздохнул хозяин таверны, но тут же снова оживился. — Давай посидим с тобой как в старые добрые времена, приятель, — предложил он. — Всё равно сегодня никто уже не придёт. У Вульфгара в последнее время появилась скверная привычка устраивать облавы на ночь глядя, и об этом всем в Портовом квартале хорошо известно. Ума не приложу, чего они всполошились на этот раз? Опять ловят торговцев болотной травой?

— Это, наверно, из-за того, что кто-то забрался в дом к одному из богатых жителей Верхнего квартала. Я что-то такое слышал краем уха, когда ходил в ратушу, — припомнил картограф.

— Не знаешь, кого именно обнесли?

— Мне даже как-то не пришло в голову полюбопытствовать.

— Это ты зря, дружище Брахим. При нашей жизни стоит держать нос по ветру... Подсоби-ка!

Приятели пододвинули один из столов поближе к камину, куда Кардиф между делом подбросил несколько поленьев. Затем принялись расставлять кружки, тарелки с закуской и бутылки с вином. Его Кардиф припас как раз для такого случая, а теперь торжественно извлёк из погреба, неприметный лаз в который укрывался позади стойки. На ней красовались напитки попроще — ром, дешёвый яблочный джин и ячменный самогон, который гнал на продажу один крестьянин по кличке Вино и исправно поставлял контрабандой в Портовый квартал.

Не успели приятели расположиться за столом, как возле дверей раздалось чьё-то деликатное покашливание.

— Эй, кто там? — проворчал Кардиф и повыше поднял лампу, которую только что зажёг, чтобы не сидеть в темноте.

— Я это... — скромно произнёс вышедший на свет коренастый человек с растрёпанной каштановой бородкой, одетый в сильно потёртую одежду, которую местами украшали беловатые пятна засохшей морской соли. Весь его облик — от обветренного лица до широких мозолистых ладоней, в которые навечно въелась смола — выдавало в нём человека, который кормится от моря.

— А, Фарим... Чего тебе? — разочарованно произнёс Кардиф.

Брахим приветливо кивнул новому гостю.

— Да вот, долг тебе пришёл отдать. Ну и пропустить кружку-другую, — произнёс Фарим, звякнув мешочком с монетами. — Однако гляжу, не ко времени я...

— Ну что ты, дружище Фарим! Проходи, не стесняйся. Ты, я вижу, сегодня при деньгах? — сразу оживился Кардиф.

— Да, в кои-то веки, — отозвался тот.

— Удачный улов? — подал голос Брахим.

— Можно и так сказать, — хмыкнул в ответ рыбак.

— Проходи, садись! Втроём веселее, — пригласил его Кардиф, который уже пододвинул к столу ещё один табурет.

— Решил долг тебе сразу вернуть. А то, говорят, стражники сегодня ночью нагрянут, деньги найдут у меня — прикарманят, как пить дать, — пояснил Фарим, высыпая на стол горку монет.

— Сколько ты там мне задолжал? — спросил Кардиф и, не дожидаясь ответа, принялся ловко считать маленькие жёлтые кругляши. Отсчитал нужную сумму, а остальное пододвинул обратно Фариму.

— Возьми за сегодняшнюю выпивку, — предложил тот.

— Потом сочтёмся, — отмахнулся Кардиф. — Ты мой гость, а грабить своих гостей я не позволю даже стражникам Вульфгара.

Все трое уселись вокруг стола, опрокинули по кружке вина и принялись за закуски. Когда сотрапезники утолили первый голод, Брахим с одобрением окинул взглядом помещение. Теперь, благодаря дополнительной лампе и жарко полыхавшим в камине дровам, оно выглядело куда уютнее.

— Не зря я сюда сегодня зашёл, — сказал картограф. — А то сидел бы сейчас один в своей хижине.

— Почему один? Ты же молодую служанку нанял? — подмигнул ему Кардиф.

— Отпустил на неделю к родственникам на ферму, — скривился Брахим. — Очень просила. Не то помер у неё там кто-то, не то, наоборот, женится... Ей давным-давно пора было вернуться, а она всё не появляется!

Кардиф понимающе кивнул, отрезал несколько ломтей от копчёного окорока какого-то неведомого зверя и ловко разложил мясо по тарелкам приятелей.

— Фарим, ты чего молчишь? Рассказал бы чего-нибудь, — предложил он.

— Что рассказывать-то? — пожал плечами рыбак.

— А что обычно вызывает наибольшее любопытство у людей? Разумеется, личные дела соседей, — захихикал Брахим и подмигнул Кардифу: — Верно я говорю?

— В самую точку, — согласился тот.

— Ну, вы с Кардифом лучше меня знаете, что в Портовом квартале происходит. Я-то всё в море больше... — застеснялся Фарим.

— Тогда пусть боги решат, кому из нас первому держать речь, — предложил Кардиф, жестом фокусника извлёк откуда-то игральную кость и кинул в пустую кружку. — Загадывайте по паре чисел от одного до шести.

Фарим и Брахим по очереди назвали первые пришедшие на ум числа.

— Значит, мои — те, что остались, — кивнул хозяин таверны, потряс кружку и выкатил костяной кубик на стол.

— Давай, Брахим, расскажи что-нибудь про своих соседей. Только не про меня — а то скучно будет, про себя я уже и так всё знаю, — кинув взгляд на костяшку, засмеялся Кардиф.

— Про соседей, так про соседей... — пригладив бородку, степенно отозвался картограф. — Как вы знаете, одной стеной моя хижина выходит на заведение почтенного Кардифа, — кивнул он в сторону хозяина таверны, — а второй глядит на верфь, которой владеет наш общий знакомый Гарвелл. Человек он работящий, хотя излишне мнительный и склонный беспокоиться по самому ничтожному поводу. Однако недавно повод для волнений у него появился вполне весомый — Гарвелл занял крупную сумму у ростовщика Лемара...

— Эх, угораздило же! — сочувственно крякнул Фарим.

Кардиф промолчал. Он явно знал об этой истории куда больше, чем рыбак. Тем не менее, продолжал с интересом слушать рассказ картографа.

— Так вот, влез в долги к этой лысой болотной акуле Гарвелл не из прихоти. Ему срочно потребовались деньги на строительство нового корабля. Торговец Фернандо из гильдии Араксоса заказал судно для перевозки товаров. Наверно, той самой руды, которой недосчитывается король Робар, когда получает поставки с каторги в Рудниковой долине, — ухмыльнулся картограф. — Цену Фернандо назначил щедрую, часть стоимости будущего корабля выплатил вперёд, однако потребовал, чтобы посудина была готова к назначенному сроку. И срок этот с каждым днём приближался...

* * *

Над верфью стоял дробный стук молотков.

Гарвелл придирчиво осматривал каждую доску, которую работники самого крупного на острове землевладельца Онара сгружали с повозки и складывали возле стены.

— Не сомневайся, древесина самая лучшая и сушилась не один год, — заверил его Гром, опытный лесоруб, который за долю от выручки валил лес в угодьях Онара. — Ты ж меня давно знаешь.

— Знаю, Гром, знаю. Однако лучше всё равно самому проверить, — нервно потирая гладко выбритый подбородок, отозвался владелец верфи.

Лесоруб насмешливо тряхнул кудлатой головой и принялся помогать грузчикам.

Гарвелл вдруг обратил внимание, что стук молотков, доносившийся от корабельного остова, стал более редким, хотя до обеда времени оставалось много. Он, кинув подозрительный взгляд на тащившего сразу несколько толстых досок Грома, направился к строящемуся судну. Однако не успел сделать и нескольких шагов, как навстречу ему выскочил Монти — самый опытный корабельный плотник Хориниса.

— Гвозди кончаются! — хриплым голосом заявил он. — И скобы нужны. Где скобы?

— Скоро должны доставить. Я послал к Карлу одного из парней, — отозвался Гарвелл.

— А это не он возвращается? — кивнул Монти куда-то ему за спину.

Гарвелл обернулся и увидел запыхавшегося посыльного, который торопливо возвращался с небольшим ящиком в руках.

— Вот, — сообщил тот, ставя ящик к ногам владельца верфи.

На дощатом дне лежали десятка два больших корабельных гвоздей. Монти мигом схватил один из них, повертел в руках и удовлетворённо заворчал, явно довольный кузнечной работой Карла.

— Когда доставят остальные? — спросил Гарвелл у посыльного.

— А больше нет ничего, — отозвался тот.

— Что значит, нет? — не понял Гарвелл. — Карл мне должен был наковать гвоздей и скоб на всё судно. Деньги я ему вперёд отдал. Он до сих пор сделал только третью часть обещанного. А где остальное? Чем он там вообще занимается? У меня работа вот-вот встанет! — начал закипать он.

— Говорит, железа нет, — пожал плечами посыльный.

— Как это нет железа? О чём он думал, когда заказ брал?! — возмущённо закричал Гарвелл.

— А я откуда знаю? — завёлся в ответ посыльный. — Мне сказали — я передал. А вы сами разбирайтесь с ним. И нечего на меня орать!

Разъярённый Гарвелл набрал в грудь воздуха, чтобы обрушиться на посыльного, но не успел — его толкнул в бок Монти.

— Слышь, хозяин, ты бы сам к этому бездельнику сходил бы? Скажи, мол, скобы нужны! И гвозди! Это он чего прислал? Это нам гвоздей на пять досок только, — прохрипел плотник, закашлялся и смачно сплюнул в сторону.

— И схожу! — в тон ему отозвался Гарвелл. — Я схожу! Я ему задам!

— Только за доски расплатись сначала, — подал голос неслышно подошедший Гром.

Гарвелл повернул к нему гневное лицо, но под насмешливым взглядом лесоруба мгновенно остыл.

— Идём, — уже тоном ниже сказал он.

Они прошли в открытое морским ветрам просторное помещение, посередине которого высился частично одетый в обшивку остов небольшого торгового судна, и направились к большому сундуку, что стоял в дальнем углу. Гарвелл позвенел ключами, откинул окованную медными полосами крышку и выложил перед Громом несколько тяжёлых мешочков с монетами.

— Это за доски. А это — за смолу и пеньку. Когда сможешь привезти? — сказал он.

— Дня через три обернёмся, — чуть подумав, заверил его лесоруб.

— Вот и хорошо. Только не задерживайся!

— Сказал через три дня — значит, через три. Ты же меня не первый год знаешь, — проворчал в ответ Гром.

Гарвелл удовлетворённо кивнул, запер сундук, на дне которого остались последние два мешочка с золотом, отложенным на плату работникам, и торопливо вышел на пристань. Он миновал дом картографа Брахима и свернул налево сразу за таверной «У одноногого разбойника» и заспешил вверх по главной улице Портового квартала.

Вскоре Гарвелл оказался рядом с кузницей Карла. Она размещалась прямо под открытым небом возле каменной стены, которая отделяет Портовый квартал от Нижней четверти. Сам Карл сидел на брёвнышке возле потухшего горна с самым удручённым видом. Его подмастерье неподалёку возился с кузнечными инструментами, разложенными на куске старой шкуры какого-то ящера — шныга или варана.

— Как это понимать, Карл? — вместо приветствия начал Гарвелл. — Я тебе за какое количество скоб и гвоздей заплатил? А ты мне сколько прислал? У меня работа остановилась!

— Прости, Гарвелл, я не нарочно. Как назло, во всём Хоринисе пропало из продажи железо. Я уже заслал монет кому надо. Как только мне доставят металл, сразу же примусь за работу и... — принялся объясняться кузнец.

— Когда?!

— Не знаю. Не от меня зависит.

— Если завтра не будет гвоздей, пожалуюсь на тебя городскому судье... Нет, лучше Ночной гильдии, они быстрее дела решают! — запальчиво пригрозил владелец верфи. — Ты хоть представляешь, что будет, если я не дострою корабль к сроку? С меня Фернандо и Лемар три шкуры сдерут!

— Но послушай...

— И слушать ничего не желаю! Чтоб завтра гвозди были! — топнул ногой Гарвелл, развернулся и заспешил прочь.

Гвозди не доставили ни завтра, ни на следующий день. Работа встала. Гарвелл снова пошёл к Карлу, но на месте его не застал.

На третий день к Гарвеллу явился слуга торговца Фернандо и сказал, что хозяин вызывает его для отчёта. Разговор с заказчиком вышел не из тех, о которых потом хочется вспоминать.

Когда Гарвелл вернулся на верфь, там его ждали новые неприятности. Неприятностей было две, а именно ростовщик Лемар собственной персоной и его подручный Мельдор, в обязанности которого входило выколачивать долги.

Под левым глазом Мельдора красовался большой синяк — видно, на этот раз «клиент» ему попался чересчур строптивый и скорый на руку. Впрочем, в тех случаях, когда должник оказывался слишком боевитым или имел много друзей с крепкими кулаками и острыми клинками, Лемар не стеснялся подключать к делу других помощников — от городских стражников до Ночной гильдии. Об этом в Хоринисе знали все и чаще всего долги старались возвращать вовремя. Если было, чем возвращать, разумеется.

— Привет, Гарвелл! Мне срочно потребовались деньги. Ты не мог бы вернуть половину той суммы, что я тебе одолжил? — без лишних предисловий начал Лемар.

— Как это вернуть? У меня нет этих денег! Я нанял плотников, заплатил за дерево, смолу, пеньку. Карлу заплатил за гвозди, а он... — вновь начал заводиться Гарвелл, но осёкся под ледяным взглядом ростовщика. — Я верну. Всё верну. С процентами. Как только дострою корабль и получу плату за работу, — добавил он совсем другим тоном.

— А мне нужно сейчас, — спокойно ответил Лемар.

— Но мы так не договаривались!

— Как это не договаривались? Мельдор, малыш, где там наш договор?

Такой же лысый, как и его хозяин, здоровяк с сонным взглядом вечно мутных от болотной травы глаз, один из которых теперь ещё и заплыл, протянул Лемару мелко исписанный листок пергамента.

— Твоя подпись? — ткнул ростовщик на закорючку внизу листа.

— Моя, — вынужден был признать Гарвелл.

— Конечно, твоя. Тем более что второй экземпляр договора я отдал тебе, и там тоже стоят наши с тобой подписи, — кивнул Лемар. — А теперь прочитай пункт шестнадцатый.

— Заимодавец имеет право... потребовать возврата долга ранее оговорённого срока... по своему усмотрению с процентами за истекшие со дня займа дни... — запинаясь, вслух прочёл Гарвелл.

— Ну так что, договаривались или нет?

— Договаривались, — пробормотал владелец верфи упавшим голосом.

— А раз договаривались, то гони моё золото. Я даже не требую вернуть сразу всё и с процентами, пока только половину.

— Но у меня нет денег! Я их потратил на материалы для корабля!

— Печально, мой друг. Очень печально, — сокрушённо покачал головой Лемар. — Но, может быть, ты сможешь попросить нужную сумму у твоего заказчика?

— Ничего не выйдет, — втянул голову в плечи владелец верфи. — Фернандо мне ничего не даст. Я выбился из оговорённых сроков, потому что кончились гвозди, а проклятый Карл...

— Это плохо. Очень плохо.

— Что ты собираешься делать? Сдашь меня страже? Подошлёшь убийц? — со страхом глядя на ростовщика, спросил Гарвелл.

— Ну что ты, мой друг! Я вовсе не желаю тебе зла. К тому же, если ты умрёшь или отправишься за барьер, то я вовсе не получу своих денег. А они мне сейчас очень нужны, — ответил ростовщик. — Поэтому ты мне просто дашь расписку в том, что денег у тебя нет, и вернуть их по моему требованию не можешь.

— И... что? — нервно сглотнул Гарвелл.

— И всё. На этом твои неприятности кончатся. Можешь работать дальше.

— К-как это?

— А вот так. Мельдор, малыш, дай мне перо и чистый лист. Пиши, друг мой: «Я, Гарвелл из Хориниса, владелец верфи, не имею возможности вернуть золото, которое одолжил у Лемара...»

* * *

— И что дальше? — спросил Фарим, когда картограф умолк.

— И всё. Работа на верфи возобновилась в тот же день. Сейчас на судне уже настелили палубу, проконопатили и осмолили борта. Скоро спустят его со стапелей. Однако Гарвелл с тех пор ходит как в воду опущенный и едва услышит имя Карла, так сразу же начинает слать на его голову страшные проклятья, — ответил Брахим.

— Но Карл не виноват, он честный ремесленник... — пробормотал рыбак.

— Я слышал об этой истории, но некоторые подобности узнал только от тебя, Брахим. Очень любопытно получается, — сказал Кардиф. Он обвёл приятелей взглядом и спросил: — Ну что, кто рассказывает следующим? Кидаем костяшку ещё раз?

Они вновь загадали числа, и кость со стуком покатилась по столешнице.

— Шестёрка! Получается, сейчас твой черёд рассказывать, Кардиф, — хмыкнул Брахим, кинув взгляд на кость.

— Выходит, что так. Уговор есть уговор, — кивнул Кардиф.

— Про кого ты нам расскажешь? Тебе, наверно, известны делишки всех портовых жителей, — подал голос Фарим.

— Всех не всех, но о некоторых кое-что слышал. Вон, к примеру, есть у нас мясник Альвин. Его дом стоит неподалёку от портового склада, а возле городской стены он устроил загон, где держит предназначенных на убой овец, — начал свой рассказ хозяин таверны. — Вы наверно знаете, что Альвин — порядочный скупердяй и тратить деньги на выпивку не любит. Но недавно он заявился ко мне в таверну и принялся заказывать пиво кружку за кружкой, а время от времени заливал его шнапсом...

* * *

— Ещё! — бахнул Альвин опустевшей кружкой о барную стойку. Его уныло обвисшие светлые усы украшали хлопья пивной пены.

— Что-то ты сегодня разошёлся, приятель. Как бы Мо не пришлось выволакивать тебя наружу и окунать головой с причала в морскую водицу, чтобы опомнился, — внимательно глядя на клиента, проговорил Кардиф.

— А-а, к Белиару всё! Наливай! — выкрикнул мясник и швырнул на стойку несколько монет.

— Ну, как знаешь, — пожал плечами хозяин таверны, ловко сгрёб раскатившиеся по доскам золотые кругляши и пододвинул Альвину наполненную кружку. Тот схватил её и принялся пить крупными глотками.

Кардиф окинул таверну цепким взглядом. Всё было в порядке. В дальнем углу Нагур и ещё какие-то мутные типы обсуждали что-то, сдвинув головы над столом и поминутно зыркая по сторонам. Посреди зала размахивали руками и о чём-то увлечённо спорили двое портовых жителей неопределённого рода занятий. Ближе к двери усердно работали челюстями, запивая пивом простой, но обильный ужин, плотники с верфи. Никто не дрался, посуду не бил и не ломал мебель.

— Овца! — опустошив кружку, громко сказал Альвин и снова грохнул кружкой о стойку. — Наливай, држи... дружище Кардиф!

— А не хватит ли с тебя, братишка Альвин? — ухмыльнулся хозяин таверны.

— Лей ещё! Душа рыдает... понимаешь, душа! Чего ухмля... ухымляешься? Думаешь, у мясника не бывает души? — обиделся перепивший посетитель.

— Ну что ты! И в мыслях такого не было. Все мы дети Аданоса — и мясники, и рыбаки, и воры, и даже стражники... — пряча усмешку, проговорил Кардиф.

— И бабы? — уточнил Альвин.

— Насчёт баб точно не скажу, это тебе лучше спросить у Ватраса. Он у нас маг воды всё-таки.

— Не-е... Баб точно не Аданос создал и не Иннос, а сам Белиар! — направив в лицо Кардифа толстый кривоватый палец, заявил мясник.

— Не стану спорить, братишка. Тебе виднее. Похоже, одна из них крепко наступила тебе на хвост. А, может, и не одна?

— Овца! — согласился с хозяином таверны Альвин, пьяно замотав головой. — Вот ты меня понимаешь, дружище! Дай я тебя обниму! — с этими словами мясник навалился на стойку и потянулся к Кардифу, опрокидывая бутылки и кружки.

— Пожалуй, это лишнее, братишка! — спихнул его обратно Кардиф, поймал на лету скатившуюся бутылку и водрузил обратно на стойку. — Лучше расскажи толком, что у тебя произошло.

— Так я ж и говр-рю — овца! — возмутился его непонятливостью Альвин.

— Нет, так не пойдёт! Давай по порядку. А сначала пожуй немного, а то тебя совсем развезло, — Кардиф пододвинул мяснику блюдо с мелко нарезанным сыром, а потом отвлёкся на других посетителей, которые тоже потребовали выпивки. Затем он вновь обратился в Альвину.

— Так кто, говоришь, тебя обидел, братишка Альвин?

— Это всё Люси... Овца!

— Овца?

— Да, моя жена! Она совсем ко мне охладела. Ничего ей не надо! Только жрёт и толстеет, толстеет и жрёт!

С трудом ворочая языком, время от времени давясь сыром и сбиваясь, мясник поведал Кардифу свою печальную историю...

* * *

Альвин доставил торговцу Бальтраму очередную партию баранины и возвращался с рынка домой. Пояс оттягивал мешочек с монетами, и настроение у мясника было приподнятое. Он уже свернул вдоль городской стены в сторону своего дома, как вдруг ему показалось, что кто-то произнёс имя его жены Люси.

Мясник замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, прислушиваясь к разговору, который вели за углом ближайшей хижины местные кумушки.

—...точно тебе говорю!

— Это тот беглый королевский пехотинец, который поселился за складом?

— Да! И она к нему бегает, когда мужа нет дома! Представляешь?

— Не может быть!

— Клянусь Аданосом, всё так и есть!

— А что муж?

— Ни о чём не догадывается...

Увлечённо подслушивающий Альвин сделал шаг вперёд и неосторожно зацепился широкой штаниной за сложенные у стены дрова. Поленница с грохотом раскатилась. Голоса испуганно умолкли, затем послышался задавленный смешок и шаги двух торопливо удаляющихся пар ног.

Мясник выругался сквозь зубы и торопливо направился к своему дому. Хорошая выручка его больше не радовала. Душу терзали мрачные подозрения.

В своё неопрятное, провонявшее бараньими потрохами жилище Альвин ворвался как орк в проломленные ворота миртанского замка. Не хватало лишь топора наперевес и грозного боевого клича.

Люси в доме не было.

— Ага! — сказал мясник и, грозно раздувая ноздри, кинулся обратно.

Он выскочил наружу, свернул налево, в направлении портового склада, и тут же столкнулся с Люси. Она, что-то тихо напевая, полола грядку с репой, которую ещё весной разбила на крохотной полоске земли возле стены дома. Женщина вскинула на него испуганный взгляд, но, узнав мужа, тотчас же успокоилась.

— Альвин!

— Ты где была? — подступил к ней мясник.

— Как где? За водой к колодцу ходила. А потом здесь возилась, — ответила Люси, с недоумением глядя на мужа.

— Точно?

— Да что на тебя нашло? Ты сам не свой! На рынке обсчитали?

— Что? На рынке? А... нет, всё хорошо, — рассеянно ответил Альвин. Он внимательно оглядел окрестности, не заметил ничего подозрительного и, шаркая ногами, направился к загону с овцами.

Вид источника своего дохода неизменно приводил мясника в благодушное расположение духа. Но сегодня созерцание увлечённо жующих овец его не радовало. Подозрения в неверности жены продолжали терзать его душу. Досадливо плюнув, Альвин повернулся и направился к известному на весь Портовый квартал алхимику Игнацу.

Алхимик, по счастью, оказался дома. Он сидел за столом, подперев голову тощими, как лапы падальщика, ладонями, и негромко о чём-то разговаривал с висевшим на стене чучелом гарпии. Но, услышав шаги посетителя, сразу уже умолк и вскочил на ноги.

— Чего тебе? — обернувшись к Альвину, не слишком приветливо спросил он.

— Почтенный Игнац, мне бы это... зелье... — смущённо пробормотал тот.

— Зелье? Какое зелье? Говори толком!

— Зелье... в общем... Ну, ты понимаешь?

— Не понимаю. Не мямли, говори яснее! Живот, что ли, прихватило?

— Да нет же, не живот... Просто, говорят, моя жена Люси... Она... в общем, бегает там к одному... И вот мне бы зелье, чтобы...

— Так тебе нужно зелье силы мужского корня? — понимающе вскинул брови Игнац. — Тогда тебе не повезло. Я не могу приготовить такое зелье — у меня нет нужных ингредиентов.

— Да нет же! Мне нужно, чтобы Люси смотрела только на меня, а на других внимания не обращала, — разозлившись, вернул себе, наконец, дар членораздельной речи Альвин.

— А-а, так речь всего лишь о приворотном зелье! Так бы сразу и сказал.

Игнац взял с полки склянку с густой золотистой жидкостью и протянул мяснику;

— Держи! С тебя пятнадцать монет. Лучше всего давать, подмешав в вино. Но не больше десяти капель в день! Ты меня понял?

— Угу, — кивнул Альвин, расплатился и, ободрённый, заспешил домой.

Люси удивило, что к ужину её скуповатый супруг достал бутылку красного монастырского, которую приберегал для особого случая. Пока она нарезала хлеб, баранью колбасу и сыр, Альвин наполнил вином две кружки.

— Люси, а у нас зелени нет какой-нибудь к ужину? — спросил он, едва она собралась сесть за стол.

— Найдётся. Сейчас принесу.

Люси встала и направилась к своей грядке, а мясник, бросив ей вслед вороватый взгляд, достал купленную у Игнаца склянку и нацедил в её кружку десяток капель. Потом, вспомнив упитанную фигуру жены, шёпотом помянул Белиара и отсчитал ещё капель двадцать.

Едва он успел спрятать склянку, как вернулась Люси и водрузила на стол пучок свежей зелени. Альвин одобрительно улыбнулся.

— Ну что, выпьем за нашу любовь? — подняв кружку, спросил он.

* * *

— И что, подействовало зелье? — с интересом спросил Кардиф.

— Ага! Подействовало! — грохнул днищем кружки о стойку Альвин. — Эта овца завалилась в кровать и уснула как убитая! И пр-р... проспала до полудня!

— Проспала?

— Да! А потом просыпается и такая: «Ты зачем опоил меня снотворным, мерзавец?!» Мерзавец — это, значит, я. «Ты, говорит, по девкам бегал, пока я спала?»

Кардиф не удержался от ехидного смешка, но сразу же оборвал его под обиженным взглядом пьяного мясника.

— А ты что? — спросил он.

— А я что? Я — к Игнацу. «Ты что мне подсунул?» — спрашиваю. И склянку ему в нос! Он открыл, понюхал, принялся извиняться. Перепутал, говорит. Это, говорит, сонное зелье. Вот, мол, настоящее прирво... приворотное. И даёт мне другую склянку, с виду точно такую же. И знаешь, что? — перешёл Альвин на громкий шёпот.

— Что? — стараясь не морщиться от перегара, наклонился к нему Кардиф.

— Когда я уходил, Игнац меня окликнул! «Эй, говорит, Альвин, не знаешь, где достать яиц?» Я спрашиваю, каких ему надо яиц. Если яиц падальщика или шныга, то это у охотников лучше спросить. А если бараньих, то я могу продать, когда скот забивать стану. А он говорит: «Нет, не то. Мне крысиные яйца нужны». Представляешь?

— Зачем Игнацу крысиные яйца? — удивился хозяин таверны.

— Не знаю! — многозначительно округлил глаза Альвин.

— А зелье? Ты напоил Люси ещё и этой отравой?

— Хотел напоить, да... Не вышло! — с досадой махнул рукой мясник.

— Почему?

— Заметила! Выхватила у меня склянку — и на двор. Я за ней. А она к овечьей поилке и всё туда — бульк! И давай меня крыть последними словами. Мол, и подлец я, и отравитель, и развратник! А овцы тем временем к поилке — и ну хлебать воду с зельем!

— И как? Передохли, небось?

— Ты что! Живые... Глядят на меня влюблёнными глазами и блеют... Жалобно так... — едва не плача, пробормотал Альвин. — А я им не этот... Не какой-нибудь малолетний придурок вроде моего бывшего работника! Этого дурачка отправили на каторгу за... слишком тесную дружбу с овцами. А они, между прочим, презна... предназначались для губернаторского стола...

— Да, братишка... Вот так история! — покачал головой Кардиф.

— История? Да что история! Овцы! Как я теперь их забивать буду? Они же меня лю-ю-юбят! — не сдерживаясь больше, разрыдался мясник.

* * *

— И что Альвин стал делать дальше? — отсмеявшись, спросил Брахим.

— Отправился в «Красный фонарь». Сказал, мол, раз уж Люси всё равно считает его развратником, то пусть у неё для этого хотя бы будут основания, — ответил Кардиф.

Фарим и Брахим снова расхохотались.

— Ну что, пусть теперь Фарим рассказывает? Или опять бросим кость? — дождавшись окончания веселья, спросил хозяин таверны.

— Бросай!

Кубик покатился по столу и остановился, встав на одну из вершин.

— Кардиф, у твоей кости рёбра слишком сильно скруглены! — заметил Брахим. — Получается, выпали разом единица, тройка и шестёрка. Кто рассказывать будет?

Рыбак, не тратя слов понапрасну, дунул на кубик, и тот лёг вверх гранью, на которую были нанесены три точки.

— Фарим, это ведь ты тройку загадал? — засмеялся Кардиф. — Видно, от судьбы не уйдёшь. Начинай, мы тебя слушаем.

— Про что бы такое вам рассказать? Я ведь с людьми не часто вижусь, в Верхнем квартале так и вовсе не помню, когда бывал. Всё в море да в море... — почесал в затылке рыбак.

— Ну так расскажи про море, — предложил Брахим.

— Да чего там рассказывать. Каждый день всё одно и то же — то рыба не ловится, то штормит, то лодка протекает, то суставы ломит от сырости... Ещё, бывает, Хальвор обсчитает, когда улов ему принесёшь, или с приятелем моим Вильямом поругаемся.

— Что, вот прямо так беспросветно всё? — с сочувствием — то ли искренним, то ли показным — покачал головой Кардиф.

— Ну, не так чтобы совсем уж беспросветно, нечего Аданоса гневить. Бывают и удачные дни, и люди хорошие. Эдда вот, к примеру. Уж на что добрая душа — бесплатно для всех портовых бродяг уху варит... — отозвался рыбак. — А, кстати, расскажу вам об Эдде. Чудная история с ней приключилась...

— Ну-ка, ну-ка! — подбодрил его Кардиф.

— Так вот, зашёл я как-то к Эдде. Принёс несколько рыбин, а она налила мне миску горячей ухи. Очень она у неё вкусная выходит, — стал рассказывать Фарим. — Я гляжу — котёл у неё новый, вдвое больше прежнего и ещё закоптиться не успел. Спрашиваю, откуда, мол, обновка? «Да будь он неладен, котёл этот!» — в сердцах отвечает Эдда...

* * *

— Чего это ты? Гляжу, сама не своя! Добрый котёл же. Старый-то у тебя прогоревший весь был. Карл, поди, замаялся дырки в нём заклёпывать, — отставив опустевшую миску, вскинул голову Фарим и вгляделся в темнокожее лицо хозяйки. Та и в самом деле выглядела чем-то раздосадованной.

— Котёл-то хороший. Только достался он мне как-то странно. А статуэтка так и вовсе как пришла, так и ушла, — грустно вздохнула Эдда.

— Погоди, какая ещё статуэтка? — наморщил обветренный лоб рыбак.

— Изваяние Инноса. Не больше локтя высотой. Я его вместе с котлом на рынке купила, — ответила женщина.

— Ты что, наследство получила? Или сбережения всей жизни решила разом потратить? — удивился Фарим.

— Некому мне наследство оставить. Да и сбережений — со шныжьи слёзы, — отмахнулась Эдда.

— Тогда откуда столько денег? — продолжал любопытствовать простодушный рыбак.

— В рыбе нашла.

— В рыбе? Что же это за рыба такая, что в ней поместилась целая куча золота?

— Нет, обычная рыба. А внутри — колечко...

* * *

В тот день никто из рыбаков не поделился с Эддой частью своего улова. Видно, день у тружеников моря выдался неудачный. А между тем к её хижине, стоящей на краю Портового квартала, позади жилища алхимика Игнаца, с утра уже наведались несколько бродяг и чернорабочих. Они надеялись подкрепиться дармовой ухой, которую сердобольная женщина варила для всех желающих.

Оставить бедняг голодными Эдда не могла, а потому, отсчитав часть своих скромных сбережений, отправилась в рыбную лавку торговца Хальвора, которая расположена по соседству.

Вопреки обыкновению, хозяина на месте не оказалось. В лавке заправляла его жена Фения.

— Привет, Эдда! — увидев покупательницу, обрадовалась торговка. — Как поживаешь?

— Хвала Инносу, живу потихоньку, — отозвалась та.

— Ты по делу или просто поболтать зашла?

— По делу. Рыбы купить надо. Правда, улов у рыбаков сегодня хуже некуда, почти всё уже раскупили. Но кое-что ещё осталось. Вот, держи! — Фения выложила на прилавок пару некрупных рыбин.

— Больше нет? А то, сама знаешь, голодных ртов у меня — половина квартала, — окинув оценивающим взглядом худосочный товар, проговорила Эдда.

— Погоди, вроде тут где-то ещё одна была... — закрутила головой Фения, заглянула в одну корзину, другую и с торжествующим видом достала из неё рыбину, которая размером превышала первых двух вместе взятых.

— Вот теперь хватит! — отозвалась довольная Эдда, расплатилась и, забрав товар, поспешила восвояси.

Вернувшись домой, она разожгла очаг, устроенный прямо на улице, у самого подножия крепостной стены. Потом налила воды в котёл, с неудовольствием отметив, что он снова начал подтекать, и принялась чистить рыбу.

Когда Эдда вспорола брюхо самой крупной рыбине, острие ножа наткнулась на что-то твёрдое.

— Что это ты там такое проглотила, подруга? Устрицу, что ли... — пробормотала женщина.

Она запустила пальцы в рыбье брюхо и извлекла оттуда перстень. Он был тяжёлый, из густо-жёлтого металла, с крупным ярко-красным камнем.

— Ой! Откуда это в рыбе? — воскликнула Эдда, с радостным удивлением рассматривая находку. — Видно, Иннос решил вознаградить меня за труды, раз послал такой чудесный подарок! — вдоволь налюбовавшись, решила она.

Первым порывом женщины было оставить перстень себе. Однако он оказался ей велик — свободно болтался даже на большом пальце.

— Лучше продам его, — повертев украшение и так, и эдак, решила Эдда. — Давно пора купить новый котёл.

Времени до окончания торговли на рынке оставалось ещё много, и женщина решила не откладывать дело в долгий ящик. Она отмыла руки и драгоценную находку от рыбьей слизи, надела самое лучшее своё платье, заштопанное всего в двух или трёх местах, и направилась в Торговую четверть.

На рынке было немноголюдно. Между лотками торговцев лениво бродили немногочисленные покупатели. Эдда миновала торговца снедью и крепкой выпивкой Бальтрама, а затем в нерешительности остановилась.

Кому здесь можно предложить кольцо? Может, Кантару? Нет, этот пройдоха обдерёт несведущую в драгоценностях женщину как липку. Может быть, Йоре? Да ну, откуда у торговца всякой дешёвой мелочью достаточное количество золота?

Справа, возле лотка продавца алхимических зелий Зуриса, Эдда заметила богато одетого молодого мужчину и, чуть поколебавшись, направилась к нему.

— Господин, купите колечко... — осторожно подёргав его за расшитый рукав, робко произнесла женщина.

Мужчина прервал беседу о достоинствах различных зелий против похмелья, которую вёл с Зурисом, и обернулся к Эдде. Окинул оценивающим взглядом её чересчур костлявую фигуру, бедное платье, тёмное обветренное лицо и явно остался разочарован. И лишь после этого взглянул на перстень. Спесивое выражение на его холёном лице сменилось вялым интересом.

— Любопытная вещица... Сколько ты за неё хочешь? А, впрочем, дам полсотни золотых и довольно с тебя, — произнёс он неприятным, чересчур громким голосом.

Эдда была поражена незначительностью предложенной суммы. Видно, перстень только с виду был дорогим, а на деле оказался обычной безделушкой. Она уже была готова согласиться со столь невысокой ценой и распрощаться с мечтой о новом котле, но вмешался Зурис.

— Вот так да! — насмешливо вставил он. — А ты, милейший, оказывается, обычный скупердяй, хоть и строил из себя важного вельможу! Предложить такие гроши за столь редкую вещь! Ты посмотри, это же настоящий рубин. Притом крупный, яркого цвета и без единого порока. Вечером расскажу в таверне, что ты предложил за него бедной женщине жалкие пятьдесят монет. Смеху будет на весь Хоринис!

Человек, пристыжённый Зурисом, побагровел и бросил на старого торговца неприязненный взгляд. Затем, не говоря больше ни слова, снял с пояса и швырнул на прилавок кошель с золотом, где было явно в несколько раз больше обещанной полусотни. Забрал кольцо и, гордо задрав нос, направился прочь.

Зурис весело подмигнул оторопевшей от этой сцены Эдде и кивнул на золото:

— Бери, это твоё.

— Спасибо тебе! — едва не выронив оказавшийся неожиданно тяжёлым кошель, произнесла она.

— Не за что, — отозвался торговец. — Не желаешь ли купить зелий? У меня есть на все случаи жизни — омолаживающие, приворотные, повышающие магическую силу...

— Нет, не надо. Мне котёл нужен.

— А, котёл... — разочарованно протянул Зурис. — Тогда тебе к Кантару. Ещё Сара и Хакон разными железными штуками торгуют, но у них всё больше оружие...

Ещё раз поблагодарив торговца, Эдда направилась к Кантару.

Котёл у него и в самом деле имелся — стоял позади лотка, прислонённый к большому дереву. Размером он был вдвое больше старого котла Эдды, и она решила, что это как раз то, что ей нужно.

Приметив цепким взглядом тяжёлый кошель, который сжимала в руках женщина, Кантар заломил за котёл двойную цену. Правда, поторговавшись, Эдда уговорила его скостить десятую часть, но всё равно заплатила куда больше, чем рассчитывала. Однако золота в кошеле покупателя оказалось много, и у женщины ещё осталась изрядная сумма.

— А вот это продаётся? — указала она на позолоченную статуэтку, которая изображала Инноса, бога Порядка и Света, которого Эдда почитала превыше прочих божеств.

— Конечно, продаётся! — осклабил зубы в хищной усмешке Кантар.

Он назвал неприлично большую цену, и они вновь принялись яростно торговаться.

* * *

— Погоди, я так и не понял, в чём твоё горе? Вроде же всё удачно сложилось, — в недоумении произнёс Фарим, выслушав рассказ Эдды.

— Поначалу всё и впрямь было хорошо. Я вернулась с рынка, двое парней притащили котёл и даже платы не взяли, только попросили двойную порцию ухи, — ответила Эдда. — Но вечером заявился Хальвор и стал выпытывать, не находила ли я чего в рыбе, которую мне продала его жена. Я не стала скрывать и рассказала, как нашла и продала кольцо. Тогда Хальвор стал ругаться и требовать, чтобы я отдала деньги, которые за него выручила. А когда понял, что денег у меня тоже нет, весь побагровел, затрясся и начал орать, что меня ждут большие неприятности.

— Вот как? А ты что?

— А что я? Велела ему убираться и сказала, что негоже завидовать чужой удаче. Рыбу я купила честно, а вместе с ней всё, что было у неё внутри. Верно ведь?

— Справедливо, — кивнул головой Фарим.

— Я тоже так рассудила, а потому постаралась выбросить угрозы Хальвора из головы, — сказала Эдда. — Так вот. Следующие пару дней всё было спокойно, а потом ко мне заявилась эта нищенка...

— Нищенка?

— Да. Молодая, тощая, черноволосая, с очень бледным чумазым лицом, одетая в несусветные лохмотья, от которых несло плесенью, тухлой рыбой и крысиным дерьмом. Она сказала, что не ела три дня. Конечно же, я налила ей ухи. Бедняжка съела две порции и сказала, что не отказалась бы от третьей, но боится, что с голодухи станет худо, — принялась рассказывать Эдда. — Потом я отмыла котёл, согрела воды и заставила девчонку помыться. А после отдала ей своё старое платье. Оно тоже всё в дырах и заплатах, но хотя бы чистое. Представляешь, она расплакалась от благодарности! Мне было очень жаль бедняжку, и я оставила её ночевать.

— Добрая ты душа, Эдда...

— Люди должны помогать друг другу. Таков порядок, который установил Иннос, — отмахнулась от слов рыбака женщина. — Мы проболтали до полуночи. Нищенка рассказывала о своих злоключениях и расспрашивала меня о моей жизни. Особенно её заинтересовала история с кольцом. Всё выспрашивала, как оно выглядит, да кто его купил... Потом я уснула. А когда проснулась перед самым рассветом, нищенки уже не было.

— Решила не беспокоить тебя лишний раз?

— Я сначала тоже так подумала. А когда собралась помолиться Инносу и полезла в сундук за статуэткой, то её там не оказалось! — возмущённо воскликнула Эдда.

— Вот так дела! Думаешь, это она её украла? — спросил Фарим.

— А кто же ещё? Больше в ту ночь у меня никого не было, а нищенка видела, куда я положила статуэтку после вечерней молитвы, — вздохнула Эдда. — Сколько живу на свете, всё не устаю удивляться людской неблагодарности! Добавку будешь? — спросила она, кинув взгляд на пустую миску рыбака.

— Нет, спасибо, наелся, — отозвался тот. — Пойду, пожалуй.

* * *

— Молодая, бледная, с чёрными волосами... Кого-то мне напоминает описание этой нищенки, — задумчиво пробормотал Кардиф.

— А может... — начал что-то говорить Брахим, но был прерван самым грубым образом. У дверей раздался топот подкованных сапог и в таверну ввалились несколько городских стражников во главе с начальником — крепким подвижным мужчиной средних лет.

— Так, что тут у нас? Воровская сходка?! — рявкнул он.

— Не ори, Вульфгар, в ушах звенит, — с кислым видом ответил Кардиф.

— Ты мне рот не затыкай, бездельник! Думаешь, не знаю, что твоя таверна — настоящий бандитский притон? — нахмурился Вульфгар.

— Можно подумать, ваши казармы чем-то лучше... — пробормотал хозяин заведения.

Стражники заржали.

— Это верно! — вставил один из них. — Воров и бандитов у нас тоже хватает. Правда, мы их держим за решёткой.

— Угу. Кроме тех, которые щеголяют в стражницких доспехах...

— Поговори мне ещё! — снова прикрикнул Вульфгар и обернулся к подчинённым. — Так, ребята, обыщите тут всё хорошенько. Наверняка у этого пройдохи припрятана контрабанда или краденые вещи. А, может, и какой-нибудь беглый преступник прячется. Да и эти двое — тоже подозрительные типы...

— Постыдился бы, Вульфгар! Разве ты нас не признал? Это же рыбак Фарим, честный человек. А уж меня и подавно весь Хоринис знает, — возмутился Брахим.

А Кардиф тем временем лихорадочно раздумывал, предложить Вульфгару взятку, напоить его вместе со стражниками дармовым пивом или намекнуть на связи в Верхнем квартале и пригрозить неприятностями? Контрабанда у старого трактирщика и в самом деле была припрятана.

— Так себе местечко! — оглядев темницу, брезгливо фыркнул картограф.

— Ничего, жить можно, — отозвался рыбак. — Главное, чтобы завтра в Рудниковую долину не отправили.

— Не отправят. В таверне у меня они всё равно ничего не нашли. Просто Вульфгару приспичило свою власть показать. До утра подержат и отпустят, — проворчал Кардиф.

— Зря ты с ним так. Не с того конца зашёл. Надо же было придумать — уговаривать главного стражника не исполнять свои обязанности! Лучше бы денег ему предложил, мы бы потом скинулись. Или, на худой конец, можно было напомнить о твоих знакомствах в Верхнем квартале. Не сомневаюсь, что у тебя есть связи в окружении губернатора, — упрекнул его Брахим.

— Ну, не угадал. Бывает, — покосившись на него, буркнул хозяин таверны.

— Кажется, Вульфгар воспринял твои слова как оскорбление.

Кардиф лишь с досадой отмахнулся от брюзжания картографа.

Рыбак тем временем уже располагался во временном обиталище. Он сгрёб в кучу разбросанную по углам несвежую солому, уселся на неё и предложил товарищам по заключению присоединиться к нему. Те уселись рядом.

— Жратву нашу, небось, всю сгребли, падальщики! И выпивку тоже, — покосившись в сторону забранного крепкой железной решёткой выхода, вздохнул Кардиф.

— Да, с твоим угощением здесь веселее было бы, — согласился с ним Брахим.

— Скучно тут. Что делать будем? — спросил Фарим.

Кардиф хмыкнул и жестом фокусника извлёк откуда-то игральную кость.

— Прихватил с собой на всякий случай, — сообщил он.

— Две надо было брать. Сыграли бы, — сказал Брахим.

— У меня только одна. Под столом нашёл, когда полы подметал. Видно, кто-то из посетителей обронил, — отозвался хозяин таверны и предложил: — Ну что, определим, чья история следующая? Загадывайте цифры.

Рыбак и картограф назвали загаданные цифры, и Кардиф бросил кость.

— Четвёрка и шестёрка? Ну что, Фарим, опять тебе выпало. Порадуешь нас ещё одной байкой, или бросим кость заново? — спросил он рыбака, как только покатившаяся по полу костяшка замерла в углублении между краями досок пола, встав на ребро.

— Перебрасывать не годится, уговор есть уговор. Тем более, обе цифры мои — значит, боги явили свою волю дважды, — покачал головой рыбак. — Сейчас, только с мыслями соберусь...

Он на некоторое время умолк и прикрыл глаза. Брахим и Кардиф терпеливо ждали. У входа в темницу потрескивал факел. Снаружи, в помещении для охраны, о чём-то негромко переговаривались стражники.

— Ты, Брахим, рассказывал про неприятности, которые случились у Гарвелла из-за Карла. А я, так уж вышло, кое-что знаю об этой истории с другой стороны. Потому и сказал тогда, что Карл — человек честный и ни в чём не виноват, — начал Фарим.

— Любопытно... — навострил уши Брахим.

— Однажды зашли мы с Вильямом в лавку к Хальвору, чтобы продать утренний улов. Он рыбу у нас взял, расплатился — всё честь по чести. А потом спрашивает, не могли бы мы наловить для него крупных скатов. И такую цену предложил, что у Вильяма аж глаза загорелись. Да и я в азарт вошёл, чего уж там... Вернулись мы к своей лодке и стали думать, как нам тех скатов изловить. Сети-то у нас хлипкие, они рвут их как паутину. Решили, что на крючки с приманкой брать надо. Вот только таких больших и крепких крючков у нас не было, и тогда я пошёл к Карлу...

* * *

Вопреки обыкновению, весёлого перестука молота от кузницы Карла слышно не было. Сам кузнец с раздражённым видом расхаживал туда-сюда возле наковальни, а его подмастерье лениво следил взглядом за наставником, усевшись на обрубок бревна.

— Добрый день, почтенный Карл! — приветствовал кузнеца Фарим.

— И тебе не хворать! — буркнул в ответ тот.

— Я к тебе по делу. Мне бы крючки заказать, вот эдакие... — изобразил рыбак пальцами требуемые форму и размеры снастей. — Сможешь такие сделать?

— Такие? Смогу...

— Вот и славно!

— Но вот когда именно смогу — не знаю!

— Как так не знаешь? Ты же всё равно ничем не занят, а нам с Вильямом поскорее надо бы...

— Как это я не занят? Ещё как занят! — взвился Карл. Его высокий голос, казалось, разнёсся по всему Портовому кварталу. — У меня большой заказ от Гарвелла. И тоже куда как срочный! Так что иди лучше в «Горячую наковальню» к Хараду.

Кузница Харада стоит в самом конце Ремесленной улицы в Нижнем квартале, где размещаются куда более приличные лавки и мастерские, чем в порту. Цены на услуги тамошних ремесленников, соответственно, тоже не радуют рыбаков, которых богачами мог назвать только кто-то, одержимый демоном безумия.

— Карл, ну будь ты человеком! Харад, конечно, мастер знатный, но за работу берёт больно дорого, — взмолился Фарим.

— Да не могу ничем помочь! И рад бы, да не могу. Ни куска железа у меня нет! — с горечью выдохнул кузнец.

— Как так нет?

— Нет — и всё!

— Погоди, не кипятись. Объясни по порядку.

Карл, который, видно, и сам хотел выговориться, согнал подмастерье с бревна, уселся на него и похлопал по отполированной седалищами древесине, предлагая Фариму присоединиться. Тот присел рядом.

— Ты же понимаешь, дружище Фарим, что нашему брату упускать хороший заказ никак нельзя, на жизнь зарабатывать надо?

— Ещё бы не понимать, — ответил рыбак. — Нам крючки те как раз и нужны, чтобы заказ выполнить...

— Ну вот, значит, ты должен понять, как я обрадовался, когда Гарвелл заказал мне гвоздей, скоб и прочего добра на целый корабль. Это ж можно потом целый год о куске хлеба не беспокоится, — явно не желая вникать в проблемы Фарима, перебил его Карл. — Взял я часть золота в задаток, купил железные заготовки, какие были в продаже в городе, и заказал ещё. Ты ведь знаешь, откуда в Хоринис поступает железо?

— Так из этой... Рудниковой долины? — предположил рыбак.

— Верно, оттуда, — кивнул кузнец. — Каторжники добывают руду в шахтах, а потом обменивают её на еду, одежду и прочие нужные им вещи. Самую лучшую, отборную руду, которая напитана магической силой, грузят на корабли и отправляют на материк королевским оружейникам. Часть руды, что похуже, каторжане переплавляют сами и отливают заготовки. Королю такой металл без надобности, и его скупают местные торговцы, а потом доставляют нам или продают на другие острова. Хотя часть хорошей руды, конечно, попадает мимо королевских мастерских — её вывозят по-тихому, контрабандой, — понизив голос до громкого шёпота, сообщил Карл. — Говорят, этим промышляют Фернандо и Гербрандт из Верхнего квартала. Прежде такими делами заправлял другой человек, но его самого давно приговорили к каторге и бросили за магический барьер... Так вот, я переговорил с людьми этих торговцев, обещал цену чуть больше обычной, и мне обещали доставить нужное количество железа, как только прибудет очередной караван из горного прохода в Рудниковую долину.

— И что? До сих пор не доставили? Я же сам видел, как недавно из гавани вышел королевский рудовоз, — удивился Фарим.

— Верно. Караван прибыл несколько дней назад. Отборную руду нагрузили на корабль и отправили в Венгард. И выплавленные за барьером железные заготовки тоже привезли. Вот только мне их не доставили. Сказали, что нашёлся другой покупатель, который предложил более высокую цену. А перед этим, знаешь, что?

— Что?

— За пару дней до прибытия каравана ко мне заглянул Мельдор.

— Подручный ростовщика Лемара?

— Точно. И заявился он не просто так, а с предложением. Мол, Лемар просит повременить с выполнением заказа Гарвелла и готов за это щедро заплатить.

— Ничего не понял... Какое Лемару дело до заказа Гарвелла? — в недоумении закрутил головой Фарим.

— Ещё б я знал! Даже и спрашивать не стал. Послал этого Мельдора вместе с его хозяином прямо к Белиару. Мне моё доброе имя дороже, чем их подачки! — решительно махнул крепкой рукой кузнец.

— Ну и правильно! — одобрил его поступок рыбак. — Думают, если у них золота много, то им всё можно.

— Вот и я так же рассудил, — кивнул Карл. — Да только повременить с выполнением заказа Гарвелла мне всё равно пришлось. Не догадываешься, кто скупил всё железо?

— Лемар?

— Точно. Я уж что только не делал. Даже к Хараду ходил. Но у него металл качественный, дорогой. На гвозди его переводить глупо. Да и запас в «Горячей наковальне» невелик. А Хараду самому заказы выполнять надо — кому доспехи, кому меч... Сам знаешь, он на казармы, Верхний квартал и заезжих купцов работает.

Фарим знал, а потому согласно кивнул.

— Вот такие невесёлые дела, дружище Фарим...

* * *

— Не иначе, Лемар изобрёл новый способ набить мошну золотишком, — внимательно выслушав рассказ рыбака, предположил Брахим. — Какой-нибудь особо гнусный. Впрочем, они у него все такие.

— Вероятно, так и есть, но мы с Карлом так и не догадались, в чём выгода Лемара. Особенно нас озадачило новое появление его подручного Мельдора, — добавил Фарим.

— И чего он хотел? — спросил картограф.

— Не знаю. Я уже собирался уходить, как он пришёл вместе с несколькими работниками, которые тащили ящики с железными заготовками. Мельдор предложил Карлу купить их все. Кузнец решил, что Лемар хочет содрать с него за них тройную цену, но она оказалась обычной. Тогда Карл, недолго думая, купил всё железо, заплатив полученным от Гарвелла золотом, и Мельдор сразу же убрался. А наш кузнец очень обрадовался и сразу же приступил к выполнению заказа, — ответил рыбак.

— Мельдор что-нибудь объяснил?

— Сказал, что это не его дело. Мол, так Лемар велел, а он только исполнитель, — пожал плечами Фарим. — Правда, я заметил, что под глазом у него — здоровенный синяк. Я ещё подумал, что, может, Лемар зарвался, а серьёзные люди из Верхнего квартала объяснили ему и его помощнику, кто в Хоринисе главный?

— Нет, синяк у Мельдора появился совсем по другому случаю... — хмыкнул Брахим.

— А Лемар получил-таки свою выгоду и рассчитывает получить ещё больше в ближайшее время, — вступил в разговор Кардиф, который молчал всё это время.

Рыбак крутил головой, переводя любопытный взгляд с одного на другого.

— Расскажете? — спросил он.

— Да тут издалека надо начинать... — неопределённо протянул Брахим.

— Я бы рассказал, но как бы это не повредило моим делам. Всё-таки моё заведение слывёт надёжным местом для проведения переговоров по разного рода щекотливым вопросам...

— Ну, не хотите — не рассказывайте! — надулся Фарим.

Готовую перерасти в перепалку беседу прервали громкие шаги по ту сторону решётки.

— Эй, заключенные! — раздался голос стражника Больтана, который выполнял обязанности тюремщика.

— Чего тебе? — проворчал в ответ Кардиф.

— Время ужина. Жрать будете?

— Мы будем ужинать? — спросил хозяин таверны, обернувшись к приятелям.

— Я бы поел, — сказал Фарим. — Мы же только начали пировать, когда нас повязали.

— После твоего угощения на тюремные харчи особо не тянет, — обращаясь к Кардифу, подал голос Брахим. — Так что решай сам.

— Ладно, тащи свой ужин, — сказал Кардиф Больтану. — Не всё же мне для вас, бездельников, столы накрывать.

Больтан заржал и ушёл, но вскоре вернулся в сопровождении ещё одного стражника. Он без всякой опаски поднял решётку, вошёл внутрь и передал Кардифу щербатую глиняную миску с ужином. Его напарник внёс ещё две. После они притащили три кружки с водой.

— Посуду утром заберу, перед завтраком, — сказал стражник, опустив решётку обратно.

— Ну, надеюсь, завтракать нам тут не придётся, — ответил Кардиф.

— Почему это? До следующего каравана к Рудниковой долине времени ещё много. Не раз успеете и позавтракать, и пообедать, — со смехом заявил Больтан.

— Эй, ты так не шути! — одёрнул его Брахим.

— Да какие шутки? — откликнулся стражник.

— Мы же ничего не сделали! — возмутился Фарим.

— Судья разберётся, — отмахнулся от него тюремщик. — Может быть, и прикажет повесить кого-нибудь из вас. В назидательных целях.

Больтан и его напарник отправились за новыми порциями еды для заключённых, которые как выяснилось, содержались в одной из соседних темниц. Она располагалась под прямым углом к узилищу трёх друзей, и если подойти вплотную к решётке, то можно было увидеть вход.

Правда, постояльцев соседней темницы рассмотреть не получалось. Но, судя по поведению стражников, там держали настоящих головорезов. Решётку Больтан поднимать не стал, а с опаской просунул еду и две кружки сквозь железные прутья. Его напарник в это время стоял в паре шагов позади и чуть в стороне, держа в руках заряженный арбалет.

Подметив всё это, Кардиф понимающе хмыкнул и вернулся к приятелям. Фарим уплетал тюремный ужин за обе щёки, а Брахим задумчиво гонял ложкой кусок недоваренной репы по миске с жидкой ячменной кашей.

— Как думаешь, Больтан шутил насчёт Рудниковой долины и виселицы? — подняв взгляд на хозяина таверны, спросил он.

— Конечно, шутил, — без тени сомнения ответил Кардиф.

— А я бы не был так уверен, — покончив с едой, вставил Фарим. — Сейчас на каторгу отравляют кого попало и по любому поводу. Королю нужна магическая руда для войны с орками.

Брахим и Кардиф призадумались. Потом хозяин таверны снова достал игральную кость.

— Утром посмотрим, — проворчал он. — Ну что, загадали цифры?

Костяшка со стуком покатилась по полу и остановилась возле колена сидевшего со скрещенными «по-орочьи» ногами Фарима. Тот бросил взгляд на число точек, оказавшихся на верхней грани, и усмехнулся:

— Тебе выпало речь держать, Кардиф.

Хозяин таверны ненадолго задумался, потом потеребил бороду и сказал:

— Вот ты, Фарим, рассказывал о странной находке Эдды, а мне пришёл на память недавний случай с Хальваром. Бьюсь об заклад, эти события между собой крепко связаны.

— Что за случай? — с любопытством спросил рыбак.

— Вы же знаете, что люди чаще всего приходят в моё заведение, если у них большая радость или, наоборот, беда. Есть ещё, конечно, клиенты, которые пришли по делу, со скуки или просто перекусить. Таких много, до деньги они тратят неохотно. А вот когда человека обуревают сильные чувства, то золота он не считает... Если, конечно, оно у него есть, — начал очередной рассказ Кардиф. — Хальвора в отсутствии денег заподозрить трудно. Поэтому, когда он появился возле моей стойки с бледным лицом и трясущимися руками, я понял, что на этот раз без барыша не останусь...

* * *

— Налей чего-нибудь покрепче! — потребовал Хальвор.

Кардиф внимательно оглядел торговца рыбой, понимающе кивнул, поставил перед ним кружку и наполнил её рисовым шнапсом — самым дешёвым и гнусным пойлом из всех, что имелись в его запасах.

Хальвор жадно приник к кружке и опустошил в несколько глотков. Лицо его перекосилось и он, не в силах вздохнуть, отчаянно замахал руками, подавая какие-то знаки.

— Закусить? — с готовностью предложил хозяин таверны.

Торговец торопливо закивал, зарычал словно раненый орк, и перед ним возникло блюдо с крупно нарезанными сыром, хлебом и колбасой. Он схватил первый попавшийся кусок и затолкал в рот. Лишь лихорадочно прожевав и проглотив его, смог, наконец, отдышаться и вернуть себе дар человеческой речи.

— Есть что-нибудь такое же крепкое, но не настолько мерзкое? — просипел он.

— Может, белый ром? Только он дорогой...

— Белиар с ним! Наливай!

Кардиф извлёк из-под прилавка пузатую бутылку, оплетённую лозой, снова наполнил кружку торговца и осторожно спросил:

— Хальвор, у тебя беда какая случилась, что ли? Гляжу, бледный ты какой-то и невесёлый.

— Отстань, Кардиф, не твоё дело! — отмахнулся торговец и отхлебнул из кружки.

— Как знаешь, не хочешь — не рассказывай, — с напускным равнодушием пожал плечами тот и предложил: — Может, тебе за столом удобнее будет? Вон один свободный.

— Хорошо, тащи всё туда, — согласился Хальвор и, прихватив кружку, направился к столику.

Кардиф принёс ему закусок и бутылку с ромом, получил горсть монет и на некоторое время оставил огорчённого торговца в покое. Тем более что другие посетители тоже требовали внимания.

Некоторое время спустя хозяин таверны вернулся к Хальвору. Тот уже изрядно набрался и сидел с мрачным видом, что-то бормоча себе под нос.

— Д-дура... Зачем я на ней только женился? — расслышал Кардиф.

— Это ты о Фении? И чем она тебе не угодила? Хотя... бабы, что с них взять, — подпустив в голос нотку сочувствия, спросил хозяин таверны.

— Т-точно! Дуры они... — охотно согласился Хальвор. — Особенно моя... А Рамирез — грязная тварь!

Кардиф, услыхав это имя, заметно подобрался.

— Так она что, загуляла с этим Рамирезом? — задал наводящий вопрос он.

— Кто загуляла? Эдда? — резко подняв голову, уставился на него торговец.

— При чём тут Эдда? Ты же про Фению говорил...

— Ф-фению? Да кому она нужна? Дура!

— Тогда я ничего не понимаю. Что сделал этот... как его... Гонсалез?

— Рамирез! Только ты тс-с-с... Никому! П-понял? — перешёл на пьяный шёпот Хальвор.

— Я — могила! Ты же меня знаешь, — решительно отмёл все подозрения в неумении хранить тайны хозяин таверны. — Рому подлить?

— Давай!

— Так что там этот Рамирез?

— Ш-шныг он позорный, вот что! — сделав пару глотков, стукнул кружкой по столешнице торговец. — Приходит ко мне в лавку. Весь такой, зараза, таинственный... Вот, говорит, Хальвор тебе вещица. Придёт к тебе нужный ч-человек... ну, вроде как рыбы купить... Знак особый покажет. А ты ему вместе с рыбой вещицу-то и отдай...

— Что за вещица?

— Тс-с-с! Вещица! Тебе знать не п-положено! — замотал головой Хальвор.

— Ну, не положено, так не положено, — сразу же согласился Кардиф. — Главное, ты её отдал?

— Хотел! В рыбу запихал! Рыбу отдельно отложил... А тут приходит один... Мне, говорит, улов п-продать. Ну, я пошёл с ним к лодке — посмотреть, что он там наловил... Фении велел за лавкой приглядеть...

— И что?

— Что! И ничего! Вернулся с козлин... корзиной р-рыбы. С Фенией разложили её на прилавке... У-у, дура! Чтоб её Б-белиар забрал!

Из дальнейшего рассказа Хальвора, сбивчивого, то и дело переходящего в ругательства и невнятное бормотание, Кардиф кое-как сумел восставить следующие события. Пока мужа не было в лавке, Фения продала отложенную им рыбу Эдде. После, догадавшись, что проданная рыба была отложена для кого-то на заказ, она положила на её место другую, тех же размера и породы. Хальвор в это время копался в корзине с купленным уловом и ничего не заметил.

Вскоре пришёл незнакомец, особым образом кивнул головой, подавая знак, и Хальвор отдал ему отложенную рыбину. Тот бросил на прилавок несколько монет, забрал «покупку» и удалился.

* * *

Торговец рыбой уж было выкинул из головы эту историю и занялся своими делами, однако ближе к вечеру к нему заявился Рамирез. Убедившись, что поблизости никого нет, он схватил Хальвора за шкирку, оттащил за ближайший угол и прижал к стене.

— Шутки шутить с Ночной гильдией вздумал, паршивый гоблин?! Хочешь, чтобы тебя утром нашли возле причала с выпущенными кишками? — яростно зашипел он.

— Эй, ты чего?! Я всё сделал, как ты велел! — сделал вялую попытку вырваться Хальвор.

— Как я велел? Так это я тебе велел скрысить чужую вещь?!

— Ничего я не крысил! Положил в рыбу. Рыбу отдал тому мужику. Он ушёл. Всё! — выкрикнул торговец и согнулся, получив крепкий удар под рёбра.

— А почему тогда в рыбе ничего не оказалось, а?

— Н-не знаю! Всё сделал, как ты... Ай! Не бей, больно!

— Больно ему... Если до завтра не вернёшь то, что тебе не принадлежит, то вместо меня к тебе придёт Аттила. Вот тогда тебе станет по-настоящему больно! Понял?

— Понял-понял! Я всё сделаю, только не бей больше!

Рамирез отпустил свою жертву, презрительно сплюнул скорчившемуся у стены торговцу под ноги, поправил растрепавшиеся светлые волосы и удалился.

Хальвор кое-как отдышался и в самом недобром расположении духа вернулся в лавку, где его уже ждала отлучавшаяся куда-то перед появлением Рамиреза Фения.

— Ты! — рявкнул Хальвор, обвиняющим жестом наставив палец ей в лицо. — Ты зачем рыбу трогала, дура?!

— Хальвор, милый, ты чего? Какую рыбу? — в недоумении попятилась от разъярённого торговца жена.

— Ту самую! Которая вот здесь лежала!

— Вот здесь? Так я её... это... Эдде продала.

Хальвор задохнулся от негодования и не нашёл слов для достойного ответа, однако лицо торговца было красноречивее любых слов.

— Да что такого-то? Я вместо той рыбы другую положила — такую же, но посвежее...

— Посвежее?!! — взвыл Хальвор. — Посвежее! Да нам из-за тебя глотки перережут, дура!

— Ой! — испуганно прикрыла рот ладонью Фения. — Я же не знала... А ведь говорила — не доведут до добра твои тёмные делишки!

— Заткнись, дура! Кому, говоришь, продала рыбу? Эдде?

— Эдде.

Хальвор рванул в направлении жилища темнокожей поварихи, но, сделав два шага, вернулся обратно.

— Я с тобой потом поговорю! — зловеще пообещал он и умчался.

* * *

— А Эдда к-котёл новый купила! Радуется, дура! На огонь поставила, воды налила, н-напевает что-то... — жаловался Хальвор хозяину таверны. — Я, говорит, продала уже твою вещицу. А к-кому, говорит, не знаю! Может, говорит, З-зурис знает...

— Ай-ай, как нехорошо вышло... А ты что?

— А я что? Я — к З-зурису... А его нет нигде! Был, говорят, а потом делся куда-то... Вот! А утром Рамирез п-пришёл. Давай, говорит, что взял. Я ему всё рассказал про Эдду, Зуриса и... — Хальвор с безнадёжным видом махнул рукой, сбив со стола блюдо с закуской, и разрыдался.

— И что теперь? — вернув на стол блюдо, на которое украдкой сложил подобранные с пола куски колбасы, спросил Кардиф.

— Теперь — всё. Р-рамирез сказал, теперь Кассия будет решать, что со мной делать...

Он уронил голову на стол, пару раз хлюпнул распухшим носом и захрапел.

Кардиф убедился, что остальные посетителя заняты выпивкой, разговорами и на них внимания не обращают, украдкой снял с пояса торговца увесистый кошель, а затем повесил обратно, оставив внутри лишь две-три монеты.

— Мо! — крикнул он.

— Чего? — сунулся в дверь таверны здоровенный малый с грубым, изуродованным длинным шрамом лицом.

— Проводи почтенного Хальвора домой, — велел Кардиф. — И скажи его жене, что он задолжал мне ещё тридцать... нет, сорок монет.

— Сделаю, — кивнул Мо, подхватил вяло обвисшего торговца под мышки и под ехидные смешки посетителей поволок к выходу.

* * *

Выслушав рассказ Кардифа, который передал события, опустив лишь некоторые имена и детали, Брахим и Фарим призадумались.

— Судя по тому, что Хальвор жив-здоров и по-прежнему торгует в своей лавке, ему как-то удалось выкрутиться, — подал голос картограф.

— Ну, я замолвил за него словечко нужным людям... — нехотя признался хозяин таверны. — Правда, на Фению он до сих пор злится. К рыбной лавке её близко не подпускает.

— Видел. Она теперь возле «Красного фонаря», как раз напротив твоей таверны, снедь с лотка продаёт, — кивнул Брахим. — А твоё слово, видно, немало весит среди... нужных людей, раз ему долг простили.

— Простили или нет — этого я не знаю, — развёл руками Кардиф. — Просто шепнул кое-кому, что бедняга и в самом деле ни в чём не виноват.

— Отрабатывать заставили, наверно. Они всегда так делают, — вздохнул Фарим.

— Должно быть, так и есть, — согласно кивнул Кардиф. — Так как, кидаем кость ещё раз?

— Давай. До утра ещё далеко, — согласился Фарим.

Все трое загадали числа. Кубик вновь покатился по полу.

— Брахим, твоя очередь, — взглянув на выпавшее число, сказал Кардиф.

— Ну что ж, моя так моя, — кивнул картограф. — Вот ты, Кардиф, рассказывал, как Игнац перепутал зелья. И, знаешь, меня это вовсе не удивляет. Наш алхимик известен своей рассеянностью, он постоянно погружён в какие-то свои мысли. Верно, придумывает рецепты для новых эликсиров или ищет способ обращать глину в золото...

— Это точно, Игнац вечно никого не замечает и что-то бормочет на ходу. Малость не в себе, видать, — поддакнул Фарим.

— Так вот. Получил я тут как-то заказ на новые карты, но обнаружил, что чернила, которыми я их рисую, подошли к концу. А чернила в моём ремесле требуются разных цветов: синие для рек и морей, коричневые для гор, зелёные для лесов, а чёрные — чтобы делать надписи. Поэтому без помощи алхимика мне никак не обойтись, — начал свою историю Брахим. — Прихожу я к Игнацу чтобы заказать чернил, а он сидит за столом и негромко разговаривает о чём-то с чучелом гарпии, которое у него висит на стене...

— И как, гарпия ему отвечала? — хохотнул Кардиф.

— Я не слышал, но Игнацу, похоже, казалось, что отвечает, — ухмыльнулся картограф. — Мы не первый год с ним знакомы, поэтому на чудачества алхимика стараюсь внимания не обращать. Покашлял погромче, чтобы Игнац оторвался от беседы со своим чудовищем, и сказал, что мне нужны чернила...

* * *

— Чернила? Какие чернила? — почесал в затылке Игнац. — Ах чернила! Конечно, Брахим, я изготовлю для тебя чернила. Цена и сроки — как обычно.

— А нельзя ли поскорее? У меня заказ срочный. Я бы приплатил сверх обычной цены, — предложил картограф.

— Можно и поскорее. Только, понимаешь, я обдумываю один новый интересный состав, но мне для него нужна болотная трава. Не знаешь, где её можно достать? Лучше всего в сушёном виде, — спросил Игнац.

Брахим в растерянности покачал головой.

— Ты же знаешь, что продажа болотника в городе запрещена. За это и в темницу угодить можно, а там и до каторги недалеко... — осторожно проговорил он.

Алхимик беспечно отмахнулся от слов картографа.

— Весь Портовый квартал провонял болотником. Ведь где-то же его достают? Не сомневаюсь, что ты точно знаешь, где именно. — И добавил: — Если поможешь, я тебе чернила к завтрашнему утру. Бесплатно.

Предложение Игнаца звучало заманчиво, и Брахим, помявшись немного в нерешительности, всё же сказал:

— Сам не видел, но поговаривают, что Борка, вышибала из «Красного фонаря», приторговывает болотной травой.

— Отлично! Спасибо, Брахим! Чернила за мной, — обрадовался алхимик. — Вот только боюсь, если я просто подойду к этому Борке, то он со мной и разговаривать не станет. Похоже, ты его неплохо знаешь? Можешь свести меня с ним?

— Кхм... Свести-то можно, но как бы не влипнуть в историю... — заколебался Брахим.

— Да брось! Покупать болотник буду я, а не ты. И потом, мне для опытов, а не курить, — постарался развеять его нерешительность Игнац.

— Ну... ладно, — вздохнул картограф.

— Тогда я сейчас возьму деньги, и пойдём, — вскочил алхимик и бросился к сундуку, где хранились его скромные сбережения.

Брахим не рассчитывал, что идти на опасное дело придётся прямо сейчас. Однако согласие он уже дал, и отступать было некуда.

Они покинули дом алхимика, миновали кузницу Карла и свернули на главную улицу квартала, которая уходила вниз, к причалам, напротив которых расположены заведение Кардифа, «Красный фонарь» и лавка Хальвора. Погода стояла самая подходящая для тёмных делишек — ветер нагонял с моря тёмные косматые тучи, в любой миг готовые разразиться ливнем.

Когда Игнац и Брахим достигли конца улицы, навстречу им попался мясник Альвин. Вид он имел похмельный и растрёпанный. Втянув голову в плечи, он попытался прошмыгнуть мимо.

— Доброе утро, Альвин! Как у тебя дела? Помогло моё зелье?

— Да катись ты к Белиару! Шарлатан! — огрызнулся мясник и заспешил прочь.

— Чего это он? — удивился Брахим.

— Кто его знает. Вечно всем недоволен, — пожал плечами алхимик. Брань Альвина его, судя по всему, совершенно не задела. Увлекая за собой Брахима, который всё ещё пялился вслед мяснику, Игнац свернул налево, за угол большого деревянного здания.

Похоже, среди предков Борки затесался какой-то варантец, от которого рослый вышибала унаследовал хищное горбоносое лицо, очень подходящее для обоих его занятий — как официального, так и незаконного.

— О, почтенные господа решили посетить наше скромное заведение? Всего по полсотни монет с каждого, и девочки Бромора исполнят любые ваши желания! — едва завидев картографа и алхимика, закричал он. Видно, зазывать клиентов также входило в его обязанности.

— Привет, Борка! Нет, мы... кхм... не по этому делу. Вот ему, — Брахим указал на Игнаца, — болотник нужен.

— Болотник? Какой ещё болотник? Он же запрещён! — сделал изумлённое лицо Борка.

— Не притворяйся, все говорят, что ты им приторговываешь, — сказал картограф.

— Клевета! Кто мог такое про меня сказать? Назови имена этих «всех», и я забью эти слова обратно в их лживые глотки! — изобразил праведный гнев вышибала.

— Послушай, любезный, я не стражник и не шпион Лариуса. Ты же прекрасно знаешь, что я Игнац, алхимик. Если забыл — спроси у своего хозяина. Бромор недавно заказывал у меня настойку от боли в суставах. А болотник мне нужен для опытов, а не чего-то незаконного, — принялся увещевать его Игнац.

— Я отлично знаю, кто ты такой, почтенный алхимик. И отношусь к тебе со всем уважением. Но поверь, никаким болотником я не торгую, тебя обманули! — заюлил Борка.

Игнац тяжело вздохнул.

— Нет так нет, — сказал он. — Тогда придётся обратиться к самому Бромору. Думаю, к его словам ты прислушаешься, а мне он не откажет.

Игнац сделал шаг в сторону входа, но Борка немедленно его остановил.

— Погоди, почтенный...

— Ты что же, хочешь не пустить меня в «Красный фонарь»? — удивлённо вскинул седые брови алхимик. Словно разделяя с ним возмущение, в сумрачном небе сверкнула первая молния и зарокотал гром.

— Нет, нет, что ты! Вход в наше славное заведение открыт для всех жителей и гостей Хориниса! — громко ответил Борка, а потом воровато оглянулся на двери заведения и прошептал: — Просто Бромор... э-э... ну, в общем, хозяин не знает про траву. И будет лучше, если так всё и останется.

— Не знает или делает вид, что не знает? — ухмыльнулся алхимик.

— Да какая разница? Пока он не запрещает мне торговать и не требует свой доли, меня всё устраивает.

Вышибала отошёл в сторону и поманил за собой алхимика.

— Уверяю тебя, любезный, я забуду о тебе сразу же, как только получу небольшой тюк сухой болотной травы и уйду отсюда, — так же негромко отозвался Игнац.

— Ладно, тогда договорились. Золото у тебя есть? — сдался Борка.

Игнац снял с пояса мешочек и позвенел монетами. Их звон слился со звуком первых дождевых капель, застучавших по крышам.

— Хорошо, тут достаточно. Только, как ты понимаешь, болотник я при себе не держу. Давай сделаем так. Ты вернёшься домой, а через час к тебе зайдёт один надёжный человек и принесёт свёрток. Передашь ему золото и какое-нибудь недорогое зелье. Тогда даже если за ним проследят, то увидят, что он приходил к тебе за лекарством, — предложил Борка.

Но Игнац его не слушал. Оцепенев, он во все глаза смотрел на молодую женщину, которая как раз вышла из «Красного фонаря». Она явно была чем-то расстроена. Заметив пристальное внимание старого алхимика, она ответила ему долгим удивленным взглядом. Затем закуталась в плащ и поспешила по каким-то своим делам.

— Эй, почтенный! Ты меня вообще слушаешь? — дёрнул Борка за рукав Игнаца, который, не отрываясь, провожал взглядом уходившую прочь женщину.

— А? Что? Да-да, присылай своего человека, — рассеянно кивнул алхимик, а затем побрёл в направлении своего жилища.

— Что это с ним? Будто призрака увидел... — спросил Борка у Брахима, который на протяжении всей сцены хранил удивлённое молчание.

— Не знаю, — ответил тот и поспешил вслед за Игнацем.

Догнал он его уже за углом. Алхимик, в задумчивости опустив голову, брёл под дождём вверх по улице.

— Игнац! Погоди! — перекрикивая громовые раскаты, окликнул его картограф. — Ты, гляжу, мастер переговоров. Прекрасно мог обойтись и без моей помощи.

— Почему? Ты мне помог, и я тебе благодарен. Сегодня же примусь за изготовление чернил.

— А Надя? Почему ты на неё так уставился?

— Надя?

— Ну да. Это одна из девочек Бромора. Ты пялился на неё без отрыва...

— Пялился? Нет-нет, просто мне в голову пришла одна интересная идея... одного... зелья. Да, нового зелья. А эту... Надю я давно знаю. Она не раз приходила ко мне за лекарствами, — смущённо закрутил головой Игнац, и Брахим с удивлением заметил, что алхимик покраснел.

Картограф хотел спросить что-то ещё, но Игнац торопливо простился и заспешил прочь. Дождь превратился в настоящий ливень, и на Брахиме уже не осталось сухой нитки. Поэтому он выбросил чудачества алхимика из головы и заторопился домой — к горячему камину и сытному обеду.

* * *

— Да, странный случай, — покачал головой Кардиф, когда Брахим завершил свой рассказ. — Игнац, конечно, чудак, но тут действительно что-то необычное. Будь речь о ком-то другом, я бы подумал, что он влюбился.

— Да ну, в его-то годы! — усомнился Фарим.

— Пожалуй, староват наш алхимик для такого. Видно, тут какая-то тайна, — согласился с ним хозяин таверны.

— Кстати, о Наде...

— Тихо! — прервал их разговор Брахим. — Слышите?

Привлечённые странными звуками, трое узников устремились к решётке. Судя по всему, в одной из соседних темниц шла драка.

Больтан, который дремал на стуле, привалившись спиной к стенке, тоже услышал шум и встрепенулся. Стражник встал, зажёг от висевшей на стене лампы факел и приблизился к источнику звука, однако вплотную подходить не стал.

— Эй, что там у вас?! — спросил он темноту за решёткой.

В темнице раздался звук падения чего-то тяжёлого, а затем раздался испуганный крик.

— Нет! Что же я наделал!

— Да что происходит, демон вас забери?! — крикнул Больтан.

— Кажется, я его убил! Он не шевелится и мозги наружу! — с ноткой истерики в голосе ответили из темницы.

— Совсем с ума посходили? — прорычал Больтан и, наплевав на опасения, приблизился к решётке.

— Вон он лежит! Что же теперь будет?! Может, он живой ещё?

Больтан сделал ещё один шаг вперёд и поднял факел повыше.

В тот же миг из-за железных прутьев высунулась рука, ухватила стражника за перевязь и резко подтянула к решётке. Прошелестел клинок Больтана, покидая ножны, и в следующий миг острие оружия оказалось направлено в горло своего бывшего владельца.

Факел, рассыпая искры, покатился по каменным плитам пола.

— А теперь, дружок, открой решётку. А то нам изнутри никак не дотянуться до рычага, — с насмешкой произнёс кто-то из глубины темницы.

Кардиф, Брахим и Фарим наблюдали за этой сценой с всё возрастающим ужасом.

— Я открою, а вы меня прирежете! — просипел прижатый к решётке Больтан.

— Не прирежем. Слово чести!

— А если...

— Открывай, или умрёшь прямо сейчас!

Стражник протянул руку в сторону, нащупал торчащий из прорези в стене рычаг и потянул его вниз. В тот же миг он отлетел назад и растянулся на полу, а решётка поползла в сторону.

Как только проход оказался достаточно широким, в него протиснулся какой-то человек и ударил не успевшего подняться стражника рукоятью меча в лоб. Больтан рухнул обратно на пол и замер. Похоже, лишился чувств, а, может, и жизни.

Перед решёткой, перекрывавшей выход из темницы троих наших героев, остановился незнакомец — высокий, совершенно лысый, с изуродованным шрамами и татуировками очень смуглым лицом. Одежда и тёмная обветренная кожа выдавали в нём моряка.

За его спиной уже маячил его собрат по заключению. Кардифу сначала показалось, что голова у того действительно залита чем-то красным, но в следующее мгновение он рассмотрел, что это всего лишь косынка, небрежно повязанная на волосы.

— Ну что, висельники, выпустить вас? Или, якорь вам в жабры, вы предпочитаете окончить свои дни в Рудниковой долине? — спросил смуглый, убирая за пояс короткий меч стражника.

Кардиф растерянно оглянулся на товарищей.

— Лучше бы нам остаться здесь. Вероятно, утром нас всё равно выпустят... — неуверенно проговорил Брахим.

— Или отправят за магический барьер, — покачал головой Фарим.

— Я знавал немало славных парней, которые из-за своей беспечности и самоуверенности теперь гниют в шахтах Рудниковой долины, — сказал Кардиф. — Поэтому скорее предпочту стать бесприютным беглецом, чем вечным каторжником. Открывай! — обратился он к лысому, который нетерпеливо наблюдал за их совещанием.

Тот дёрнул отпирающий решётку рычаг и, не дожидаясь, когда трое друзей покинут темницу, направился к выходу.

Вскоре все пятеро оказались в следующем помещении, скудно освещённом масляной лампой. У его дальней стены высился шкаф, заполненный сборниками законов и архивом стражи, возле которого стояла конторка, за которой в этот час никого не было. Вдоль других стен громоздились столы и сундуки. Лысый внимательно их оглядел.

— Скип, ты заметил, куда это акулье отродье спрятало наши вещи?

— Кажется, туда, — указал человек в красной косынке на один из сундуков.

— Проследи, чтобы никто не вошёл, — велел лысый, передавая ему меч Больтана.

Его товарищ встал у двери, знаком приказав Кардифу, Брахиму и Фариму оставаться позади и не лезть под руку. Лысый между тем присел возле сундука, извлёк откуда-то отмычку, видимо не найденную стражниками при обыске, и принялся ковыряться в замке.

Снаружи послышались чьи-то шаги, и следом в двери возник тёмный силуэт. Войдя внутрь помещения, человек, оказавшийся ещё одним стражником, сразу видел лысого и потянулся за оружием.

— Да как ты сюда... — начал он, но был грубо прерван Скипом. Тот бесшумно вышагнул из тени и приложил стражника рукоятью меча по затылку. Глухо звякнуло упавшее на пол оружие, а его владельца, не успевшего осесть рядом, нападавший ловко подхватил и оттащил в сторону.

— Аллигатор, ты скоро там? — прошептал Скип.

— Уже, — отозвался лысый. Замок щёлкнул, поддавшись его усилиям, и взломщик откинул крышку. — Ага! — удовлётворённо проворчал он. — Скип, забирай свои вещи!

Они быстро распределили между собой содержимое сундука. Помимо небольших мешков, большого позолоченного компаса и ещё каких-то предметов, там оказалось оружие — тяжёлые кривые сабли и перевязи с метательными ножами. Также лысый, названный Аллигатором, перекинул за спину большой лук и колчан со стрелами.

Увешанные оружием беглецы вид обрели совершенно пиратский (хотя у троицы друзей уже и так не оставалось сомнений в их роде занятий), а настроение их заметно улучшилось.

— Держитесь позади нас, почтенные! — негромко велел им Аллигатор и выскользнул наружу, во двор, погружённый в едва рассеиваемый парой светильников мрак. Скип последовал за ним. Хозяину таверны, рыбаку и картографу ничего не оставалось, как отправиться за ними, стараясь не производить лишнего шума.

Двор, со всех сторон окружённый тюрьмой, казармами стражников и арсеналов, имел два выхода. Один вёл на крепостную стену, второй — в город. Беглецы вознамерились было воспользоваться первым из них, но там замелькали факелы и раздались голоса. Видно, подошла пора смена караулов. Тогда двое пиратов, а за ними и трое почтенных горожан устремились ко второму выходу.

На примыкавшем к казармам участке стены оказался лишь один часовой. Да и тот, усевшись на какой-то ящик, откровенно клевал носом. Он едва успел встрепенуться, обнаружив возле себя чужаков, как тут же затих, получив удар по голове от Аллигатора.

— Скип, быстрее! — поторопил лысый своего товарища.

Тот достал из мешка моток верёвки, сноровисто закрепил его и сбросил конец со стены. Аллигатор ловко скользнул вниз.

— Спускайтесь, почтенные! — предложил Скип.

Фарим мгновенно оказался внизу, Кардиф, кряхтя, съехал следом, а Брахим замешкался и едва не упал, запутавшись в верёвке. Однако его поддержал рыбак. Как только картограф ощутил под ногами твёрдую землю, сверху мигом съехал Скип.

— Уходим!

Все пятеро бросились в начинавшиеся неподалёку от стены редкие заросли, слыша за спиной крики обнаружившей побег стражи.

— Туда! — крикнул Аллигатор, и беглецы свернули влево, в небольшое ущелье, начинавшееся прямо от городских стен как естественное продолжение неглубокого и оплывшего рва. Темнота и дождь, который всё ещё продолжал накрапывать, были им на руку.

Многие жители Хориниса знали, что в глубине ущелья находится пещера, но мало кто побывал в ней лично. Кардиф подумал, что они направляются именно туда. Так решили и преследователи.

— Мика, они в ущелье уходят! В пещере хотят спрятаться! — раздалось позади.

— За ними!

Однако план Аллигатора и Скипа оказался совсем иным. Не сговариваясь, они остановились и ловко вскарабкались на какой-то уступ.

— Сюда! Скорее! — громко прошипел Аллигатор.

Кардиф и Фарим не без труда влезли наверх, а затем, подхватив за руки, втянули за собой Брахима. Внизу послышался топот тяжёлых сапог, замелькали отсветы факелов, а беглецы распластались на уступе, стараясь не выдать себя ни единым звуком. Им помогли укрыться росшие в трещинах между камнями чахлые папоротники.

Кардиф лежал на холодной каменной поверхности и ощущал, как промокает одежда. Откуда-то тянуло падалью — видно, где-то неподалёку валялся труп падальщика или другого животного. Зато топот и громкое дыхание стражников всё отдалялись, эхом отражаясь от стен ущелья.

— Не заметили! — с облегчением выдохнул Скип.

— Уходим! — толкнул Кардифа в бок Аллигатор.

Они снова вскочили на ноги и бросились в обратном направлении. Через несколько шагов оказались на крутой, скользкой от дождя тропе, которая вела вдоль склона горы наверх, к Хоринисскому маяку, что возвышался на некотором расстоянии от города.

Когда оказались наверху, все пятеро изрядно запыхались. Особенно нелегко пришлось картографу, который был старше остальных. Брахим тяжело дышал и держался за бок. По пути он несколько раз оступался и лишь благодаря удаче да помощи друзей не свалился вниз.

— Ты как? Дальше идти сможешь? — с сочувствием спросил Кардиф.

— Смо... гу... — тяжело выдохнул картограф, и Фарим молча поддержал его за руку.

— Мы на маяк? — уточнил Кардиф у пиратов.

— Сдурел? — воскликнул Скип. — Старый Джек, смотритель, терпеть не может нашего брата. В особенности своего тёзку. — Кардиф скорее догадался, чем увидел, что пират указал на Аллигатора.

— Хватит болтать! — шикнул на них тот. — Пещера не слишком большая. Стражники уже наверняка поняли, что нас там нет. Так что нужно пошевеливаться.

Они направились в сторону от маяка, куда-то влево, и оказались у крутого обрыва. У его подножия, далеко внизу, шелестели морские волны.

— Так, где тут Белиаров тайник... — проворчал Скип. Потом стало слышно, что он на ощупь сдвинул какой-то камень. — Держи конец, Аллигатор! Перекинь вокруг дерева.

Вскоре беглецы один за другим спустились по длинному канату и оказались на небольшом пляже, со всех сторон окружённом скалами.

— Мы с Вильямом тут сети иногда сушим, — узнав место, сообщил Фарим. — Вон там у нас навес. Идёмте, там можно укрыться от дождя.

— Мы уходим. У нас неподалёку припрятана шлюпка. А вы что думаете делать дальше? — спросил Аллигатор Джек.

— Может быть, и нас с собой захватите? — без особой надежды спросил Кардиф.

— Извини, приятель. Там, куда мы направляемся, посторонним делать нечего, — покачал головой Аллигатор.

— Тогда зачем вы вообще потащили нас с собой?

— Мало ли как дело могло обернуться. При нужде вы могли бы отвлечь от нас стражников или стать нашими заложниками. Но, хвала Аданосу, этого не потребовалось.

— Ясно, — оценив откровенность пирата, кивнул Кардиф. — Тогда прощайте!

— Удачи! Может быть, как-нибудь доведётся бросить якорь в твоей таверне, — сказал Скип. Они с Аллигатором по очереди пожали руки трём почтенным горожанам, спихнули на воду лодку и скрылись в предрассветных сумерках.

А Кардиф, Брахим и Фарим устроились под дырявым рыбацким навесом с таким расчётом, чтобы, когда окончательно рассветёт, их не было заметно ни сверху, ни со стороны моря.

— И сколько мы сможем здесь скрываться? Нас найдут стражники или мы умрём от голода, — проворчал Брахим.

— С голода не умрём, — заверил его Фарим. Он поднял крышку старого ящика, стоявшего в углу навеса, извлёк оттуда пару бутылок с водой, несколько сухарей и вяленых рыбин. — Рано или поздно сюда явится мой приятель Вильям, и мы попросим привезти нам ещё еды. Правда, все деньги у нас отобрали стражники...

— Это не беда, — заверил рыбака Кардиф. — Пусть только Вильям появится здесь раньше стражников. А уж я передам с ним весточку кому надо. Нам помогут.

* * *

Вымотанные за ночь беглецы ещё какое-то время пытались поддерживать беседу, которая становилась всё более вялой. Но вскоре все трое повалились на песок, засунув под головы обрывки старых сетей, мотки канатов, и уснули под монотонный шорох дождевых капель.

Когда Кардиф проснулся, Фарим и Брахим уже не спали. Дождь кончился, небо прояснилось, лёгкий ветерок гнал по зеленоватой морской поверхности покатые волны. Море было пустынным. Стражники не гребли к пляжу на шлюпках и не лезли со скал, чтобы вязать беглецов, и хозяин таверны вздохнул с облегчением. Фарим протянул ему рыбину, пару сухарей и ополовиненную бутылку воды.

— Сегодня моя очередь вас угощать, — сказал он.

— Спасибо, дружище! Подкрепиться нам не помешает. Но над меню тебе стоит хорошенько поработать, — буркнул Кардиф и принялся вяло жевать угощение.

Время после позднего завтрака тянулось медленно. Когда Вильяму взбредёт в голову посетить рыбацкую стоянку, было неизвестно. Может, он вообще решил загулять на неделю, или его тоже схватили стражники? В любом случае беглецам оставалось только ждать. Однако ожидание оказалось очень скучным занятием.

— Скажи, Кардиф, — подал голос картограф. — Твоя игральная кость... Ты её не потерял?

— Как я мог? Это же единственная вещь, которую нам оставили подручные Вульфгара. Да и то лишь потому, что не нашли при обыске, — хмыкнул хозяин таверны. — Предлагаешь продолжить нашу игру и ещё немного посплетничать про соседей?

— Не самое худшее занятие. Время хоть скоротаем. Фарим, ты участвуешь?

— Конечно! — охотно откликнулся рыбак.

— Тогда бросаем!

Все трое загадали числа, Кардиф пересел поближе к ящику, который служил рыбакам хранилищем припасов, и кость со стуком покатилась по украшенной сеткой мелких трещин крышке.

— Тебе рассказывать выпало, Брахим, — сказал Кардиф, как только кость замерла на краю ящика.

Старый картограф подумал немного, почесал затылок, и начал:

— Вот Фарим в прошлый раз рассказывал о нищенке, которая пробралась в дом Эдды. И я вспомнил об истории, которая у меня тоже приключилась с одной нищенкой. Может быть, это была та же самая, а может, и другая. Впрочем, вряд ли в Хоринисе найдётся две молодых, худощавых и чернявых нищенки. Город наш не слишком многолюден в последнее время...

— Это уж точно. Разве что отыщется пара-тройка старых и страшных, как гарпии, — поддакнул Фарим. — Наверняка это та самая нищенка и была. Тебя тоже обокрала?

— Не перебивай! Пусть по порядку рассказывает, — одёрнул рыбака Кардиф.

— Произошло это на следующее утро после того, как я отпустил служанку к родственникам, — как ни в чём не бывало, продолжил картограф. — Проснулся, как обычно, на рассвете. Только успел одеться и продрать глаза, как эта мерзавка заявилась в мою хижину...

* * *

Едва проснувшись, Брахим отметил доносившиеся снаружи громкие голоса, которые свидетельствовали о необычном оживлении на пристани, и собрался посмотреть, что там происходит. И тут в дверь ящеркой проскользнула тощая девица, растрёпанная, наряженная латанное-перелатанное, однако совершенно чистое платье явно с чужого плеча.

— Тебе чего? — с недоумением рассматривая раннюю гостью, спросил Брахим.

— Ты ведь картограф? Я карты посмотреть хотела...

— Карты? Какие именно? — уточнил он, хотя на заслуживающую внимания покупательницу гостья не походила.

— Все, какие есть.

— Все? Ты хочешь купить все мои карты? — удивлённо вскинул седые брови Брахим.

— Нет. Только те, которые выберу, — нетерпеливо дёрнула угловатым плечом девица.

— А расплачиваться чем будешь?

— Не беспокойся, заплачу.

— Ну... ладно, — уступил её напору картограф. Он подвёл гостью к столу и стал разворачивать перед ней широкие свитки, изрисованные очертаниями берегов, извилистыми линиями рек, обозначениями лесов, гор и селений.

Снаружи опять раздались какие-то крики.

— Что там происходит? — пробормотал Брахим.

— Корабль с материка пришёл, — не отрывая взгляда от карты южной части острова Хоринис, отозвалась гостья.

— Корабль?! Пойду, взгляну. А ты осторожнее с картами, не изомни! — велел картограф и направился к выходу.

— Не переживай, всё будет в порядке, — стрельнув взглядом в его сторону, уверила девица.

Брахим вышел наружу и сразу же увидел корабль, пришвартованный у пристани. Это оказался небольшой двухмачтовый рудовоз, какие сновали между материком и Хоринисом. Грузчики скатывали с него по сходням большие бочки. Вокруг толпились зеваки, которым стражники, одетые в бело-красные бригандины или тех же цветов сюрко поверх кольчуг, не позволяли слишком уж напирать и загораживать дорогу. Возглавлял стражников Руга — один из ближайших помощников Вульфгара.

— Вино для рудных баронов сгружают, не иначе, — толкнув Брахима в плечо, чтобы привлечь внимание, поделился своими соображениями какой-то смутно знакомый горожанин. — Король им присылает всё, что они пожелают в обмен на руду. — Он обернулся к стоявшей по другую сторону женщине. — Может, мне тоже отправиться в Рудниковую долину? Вот сейчас пойду, дам в морду стражнику и...

— И сдохнешь в шахте с киркой в руках, дурень! Думаешь, если ты здесь всю жизнь был нищебродом, то на каторге сразу превратишься в рудного барона? — отозвалась женщина.

Брахим мысленно с ней согласился.

Толпа оживилась ещё больше — с корабля начали сводить на пристань закованных в цепи заключённых. Охранники, которые их сопровождали, отличались от городской стражи жёлтым цветом бригандин.

Будущие каторжники плелись сквозь толпу зевак, понуро опустив головы. Лишь один из заключённых — высокий, заметно истощённый парень с собранными в хвост грязными волосами — вёл себя иначе. Он шёл, гордо вскинув голову, будто не замечая ни зевак, ни погонявшую каторжников стражу. На какое-то мгновение они с Брахимом встретились взглядами. Глаза у заключённого оказались дерзкими и нахальными.

Рядом остановились Руга и какой-то важный стражник с корабля.

— Мы сразу поведём этих мерзавцев к горному проходу и пошвыряем за барьер. А как только заполним трюм рудой, то тот час же выйдем в море. Не хочу здесь надолго задерживаться, — говорил последний.

Руга понимающе кивал.

— Заберём всех, кроме вон того, с хвостом на голове. Кажется, у вашего судьи к нему есть ещё какие-то вопросы. Только заприте его понадёжнее, подлец уже дважды пытался сбежать!

— В подземелье посадим, оттуда не вырвется, — пообещал Руга.

— Ну, если упустите, это будет уже ваша головная боль... — сухо засмеялся стражник с корабля.

Разгрузка завершилась, и толпа стала мало-помалу разбредаться. На пристани остались стражники, поставленные охранять груду бочек и ящиков, привезённых с материка. Как знал Брахим по опыту, к вечеру груз стаскают в казармы, поближе к городским воротам. А на следующее утро с караваном отправят к магическому барьеру, чтобы обменять у каторжников на руду для королевских мастерских.

Вдруг картограф спохватился, вспомнив о гостье, которая оставалась в его скромном жилище. Он вернулся в дом и обнаружил, что девица всё так же сидит за столом, неторопливо изучая карты.

— Выбрала что-нибудь? — спросил Брахим.

— Пока нет, — отозвалась гостья.

Картограф позавтракал припасами, которые приготовила для него служанка перед уходом, сделал ещё пару мелких дел, а странная покупательница всё так же не спешила с выбором.

— Сдаётся, красавица, ты и не собираешься ничего покупать. Просто голову морочишь. Или плати и бери товар, или ступай, куда шла! — проворчал Брахим.

Незнакомка неторопливо встала, лениво потянулась, а в следующее мгновение оказалась вплотную к картографу. Он ощутил, что между его рёбер упёрлось что-то очень острое и холодное.

— Тихо! Не вздумай орать — не проживёшь и вздоха! — предупредила Брахима девица.

— Чего... тебе надо? — выдохнул потрясённый таким поворотом событий картограф.

— Всего лишь погостить у тебя до вечера. Ты ведь не выгонишь бедную девушку?

— Стражники! На пристани полно стражников, вот ты и... — догадался Брахим.

— Верно. Гляжу, ты неглупый человек. Так что, мы договоримся? Или я отправлюсь за барьер, а ты — во тьму к Белиару? — промурлыкала девица и посильнее надавила своей железякой ему на рёбра.

— Договоримся.

— Вот и отлично! — она отступила на шаг. — Вздумаешь всё же сделать глупость, прикончить я тебя успею. Но если поможешь мне избежать встречи со стражей — не пожалеешь. Понял меня?

Брахим кивнул. Старый картограф большую часть жизни прожил в Портовом квартале. Он понимал.

— Из дома не выходи, а то я начну волноваться, — спрятав кинжал, распорядилась незваная гостья. — У тебя есть чего-нибудь пожевать? А то сам нажрался, а гостью, похоже, решил уморить голодом.

— Да-да, я сейчас, — засуетился Брахим. Он притащил остатки пирога, испечённого служанкой, нарезал сыра и бараньей колбасы, достал припасённую для особого случая бутылку красного монастырского. Решил, что сегодня не тот день, когда стоит проявлять бережливость.

— О, вино! — обрадовалась девица. — Составишь мне компанию? Не хочу пить в одиночку.

— Как скажешь.

— Да расслабься ты! Я не желаю тебе зла. Просто попала в неприятности, и мне нужна была помощь. Извини, что пришлось применить силу, так оказалось проще всего, — улыбнулась гостья. — И запри дверь на всякий случай. Не думаю, что к тебе каждый день валом валят покупатели, но кто-нибудь может зайти не вовремя.

Брахим выполнил её распоряжение и, вернувшись к столу, стал разливать вино. Они выпили по бокалу и принялись жевать сыр. Атмосфера за столом постепенно становилась более непринуждённой.

— Это, конечно, не моё дело, но... — робко начал Брахим и умолк.

— Хочешь узнать, какого демона я тут делаю, и почему не хочу попадаться на глаза стражникам? — догадалась гостья.

Картограф кивнул, отдавая должное её проницательности.

— Это долгая история, и некоторых её подробностей тебе лучше не знать — спать будешь крепче. Но если коротко, то меня привело в эту часть нашего славного города дело чести. Ты ведь понимаешь, как важно платить долги?

— Конечно. Долги — оно такое... — вздохнул Брахим.

— Вот видишь! А как быть с человеком, если он заставил тебя нарушить слово и поставил под угрозу твою репутацию? — в упор взглянув на картографа, спросила странная девица.

Тон у неё был такой, что он невольно поёжился.

— Налей ещё, — кивнула гостья на опустевший бокал.

Брахим налил, девица отпила немного и вновь подняла на него пугающий взгляд тёмных глаз.

— Как ты верно подметил, картограф, спускать тем, кто тебя подставил, никак нельзя. Проявишь слабость раз, другой — и все решат, что твоя репутация и твои интересы гроша ломаного не стоят.

Брахим не помнил, чтобы такое говорил, но на всякий случай поспешил подтвердить слова гостьи очередным кивком.

— Когда тебе гадят осознанно, ради выгоды, из ненависти или чтобы занять твоё место, то здесь всё ясно. Главное успеть первым, оказаться более хитрым и беспощадным. Но как быть, если человек причинил вред, сам того не желая? Особенно если это хороший человек, который готов помочь в беде, поделиться с тобой последним?

Брахим не слишком-то понимал, о чём вообще говорит эта сумасшедшая, и потому просто пожал плечами.

— Вот и я не знаю. Поэтому пришлось пойти на полумеры, — вздохнула гостья. — Забрать кое-что ценное, но оставить жизнь и всё остальное. Чую, такое решение рано или поздно выйдет мне боком, но по-другому на этот раз не получилось. Просто не смогла.

— Ну, если человек хороший, то можно и простить... Если он не со зла... — пробормотал Брахим.

— Я тоже так рассудила. Но другие могут принять это за слабость и начать наглеть. Этого я не допущу! — тонкие белые пальцы незнакомки впились в покатые бока бокала.

Картограф с ужасом смотрел, как потемневшее от времени серебро с лёгкостью мнётся в такой нежной на вид девичьей ладони.

— Ой, прости! — спохватилась гостья. — Но я всё тебе возмещу! Придёт время...

* * *

— И что было дальше? — спросил рыбак, который, как заворожённый, слушал рассказ Брахима.

— Ничего. После вина нищенка разомлела и заснула. Видно, сказалась бессонная ночь. Я мог бы её связать или оглушить, мог бы позвать стражу... Но не стал, — ответил картограф. — К вечеру она проснулась. К тому времени груз убрали с пристани, охрану сняли, и моя гостья ушла. Так же неслышно выскользнула за дверь, как и появилась. А когда я вышел следом, её уже нигде не было.

— Точно, она... — негромко пробормотал Кардиф.

— Кто? — спросил Брахим.

— Неважно, — отмахнулся хозяин таверны. — Итак, кому достанется рассказывать следующую байку?

Кость вновь покатилась по крышке ящика.

— Ха, шесть! Кардиф, а история — с тебя, — воскликнул Фарим, взглянув на верхнюю грань костяного кубика.

— Мне выпало — мне и рассказывать. Уверен, мой рассказ вам понравится. Ведь он может пролить свет на то странное происшествие с Гарвеллом, Карлом, Лемаром и пропавшим железом, — заявил хозяин таверны.

— Ты же не хотел об этом рассказывать, — напомнил Фарим.

— Так этого когда было! С тех пор мы успели связаться с пиратами, сбежать из темницы... Теперь если нас вздёрнут, то всех троих разом. А потому нет смысла скрывать друг от друга чужие тайны, — со смехом сказал Кардиф.

Брахим зябко поёжился, хотя денёк наступил ясный и тёплый.

— Это уж точно. Вздёрнут, — пробормотал он.

— Не дрейфь, старина! Раньше смерти не помрём, — хлопнул его по спине Кардиф. — Лучше послушай, как было дело. Является ко мне как-то раз Мельдор с красивым синяком под глазом и говорит, что Лемар хочет снять мою таверну для важных переговоров. Деньги он предложил неплохие, поэтому я согласился и даже не стал спрашивать, почему бы Лемару не провести переговоры у себя дома, как он это обычно и делает. На следующий день в условленное время я выгнал из своего заведения ошивавшихся там забулдыг, велел Мо больше не впускать никого постороннего и стал накрывать на стол...

* * *

Лемар заявился в таверну «У одноногого разбойника» первым. Прибыл он не один, а в компании верного Мельдора и типа по имени Нагур. О последнем из них в порту ходили слухи, что ему перерезать глотку человеку проще, чем мясного жука раздавить. Из этого Кардиф заключил, что переговоры предстоят нешуточные, и на всякий случай припомнил, не засунул ли куда-нибудь тяжёлую дубинку, обычно припрятанную за стойкой. По всему выходило, что дубинка на месте, и он немного успокоился.

— Привет, Кардиф! — поздоровался с ним ростовщик. — Гляжу, у тебя уже всё готово. Не зря я выбрал именно твоё заведение для сегодняшней встречи.

— Да, всё готово, почтенный Лемар. Сейчас только жаркое принесу...

— Погоди. Вдруг мой... партнёр задержится, и всё остынет.

Однако опасения ростовщика оказались напрасными, потому что у дверей уже зазвучали голоса, и в таверну ввалилась ещё одна троица.

Кардиф только вскинул брови от удивления, потому что первым вошёл ни кто иной, как Фернандо — один из богатейших людей Хориниса, имевший роскошный особняк в Верхнем квартале. Все знали, что состояние он нажил в основном за счёт контрабанды оружия и магической руды, но прихватить его на горячем никто пока что не смог. Или не пытался.

Компанию высокому седому торговцу составлял Гербрандт — ещё один богатей из Верхнего квартала, который внешне больше напоминал разбойника с большой дороги, снявшего дорогую одежду с несчастной жертвы, нежели добропорядочного горожанина. О происхождении его богатства слухи ходили вовсе уж неприятные. Рассказывали, что он завладел имуществом близкого друга, которого сослали на каторгу по навету Гербрандта.

Третьим оказался городской стражник Вамбо. Невысокий тщедушный человечек с редкими зализанными на лоб волосами и бегающими глазками, он, казалось, едва переставлял ноги под тяжестью добротной бригандины. Но все, кому надо, знали, что этот парень цепок, крайне нечист на руку и имеет обширные связи в самых неожиданных кругах.

Поздоровавшись, все трое уселись напротив Лемара и его подручных. Кардиф, повинуясь кивку ростовщика, притащил жаркое и разлил по кубкам дорогое белое вино из Варанта. Затем отступил в тень и сделал вид, будто его здесь нет.

— Так о чём ты хотел поговорить со мной, Лемар? Надеюсь, оно того стоит, раз ты заставил меня притащиться в эту грязную дыру? — с брезгливым видом прожевав кусок нежнейшего жаркого, процедил Фернандо.

Кардиф скрипнул зубами от обиды. Его заведение, конечно, роскошью не блистало, стены местами подгнили от вечных морских туманов и водяных брызг, а среди завсегдатаев хватало всякого непотребного сброда, но уж за чистотой он следил. Каждое утро подметал после ночных пьянок и драк пол, выскабливал столы и до блеска отмывал посуду.

— Думаю, тебе понравится моё предложение, Фернандо, — отвечал между тем Лемар.

— И в чём же оно заключается?

— Слышал, что ты заказал постройку нового судна... — зашёл издалека ростовщик.

— Какое тебе дело до моего судна? — мигом окрысился Фернандо.

— Да, в общем, никакого, — пожал плечами Лемар. — Просто хотел предложить тебе снизить его стоимость, скажем, на пять процентов.

— Это действительно интересно... было бы. Если бы это были не пять, а пятнадцать процентов, — заявил торговец.

— Ещё не знаешь, о чём речь, а уже торгуешься? — засмеялся Лемар.

— Разумеется. Ведь это ты меня сюда позвал, а не я тебя. Значит, тебе что-то от меня нужно, а не наоборот. Поэтому имеет смысл запросить больше за то, что тебе нужно, — ухмыльнулся в ответ Фернандо. — Так что тебе нужно, Лемар?

— Золото. Всего лишь золото, — ответил ростовщик.

— Золото? Да ведь у тебя половина острова в должниках. Просто собери долги, и твои сундуки полопаются от монет. Зачем тебе я?

— Видишь ли, деньги мне нужны прямо сейчас. Причём довольно значительная сумма. Собрать её с должников, я, конечно, могу, но на это потребуется уйма времени. А его-то как раз у меня и нет, — напустив на себя самый виноватый вид, развёл руками Лемар.

— Ну, допустим... Так понимаю, ты хочешь, чтобы я выплатил тебе стоимость постройки судна за вычетом аванса, который предоставил Гарвеллу, и моих пятнадцати процентов?

— Всё верно. За исключением процентов, конечно. Я могу дать только пять. В крайнем случае, семь. Да и то лишь из моего глубочайшего к тебе уважения.

— А как ты заставишь Гарвелла построить судно за меньшую плату? Он ведь не какой-нибудь матрос или мелкий воришка, которого твои... помощники могут просто отметелить в подворотне. Что если он обидится и сделает так, что мой новый корабль пойдёт ко дну после встречи с первой же волной? Ни за что не поверю, что ты решил выплатить ему разницу из своего кармана.

— Это уж моё дело. Поверь, у меня много способов заставить Гарвелла выполнить работу за меньшую плату, но так же быстро и качественно, — веско проговорил Лемар. — Собственно, это уже сделано заранее. Мне пришлось выскрести всю оставшуюся наличность, чтобы провернуть всё быстро и чётко.

— Вот как? Тогда я, наверное, продешевил. Надо было запросить с тебя двадцать процентов, — важно выпятив губы, сказал Фернандо.

— Семь, Фернандо, семь процентов, не больше. Ты ведь по пути сюда заходил на верфь?

— Нет. Я так спешил на встречу с тобой, что направился прямо сюда. А на верфь заглянуть решил позже. Она ведь совсем рядом, да? Я плохо ориентируюсь в ваших трущобах...

— Она очень близко, Фернандо. Ближе, чем ты думаешь. Так близко, что ты должен был слышать стук молотков ещё возле входа в таверну. Ты его слышал?

Фернандо задумался, но припомнить так и не смог, и обернулся к своим спутникам с немым вопросом. Гербрандт наморщил лоб, а потом отрицательно покачал головой. А Вамбо ответил:

— Волны бились о пристань. Чайки орали. Какие-то две дуры ругались возле лотка торговки. Вывеска таверны раскачивалась и скрипела на ветру. Больше никаких громких звуков не было.

— Спасибо, Вамбо, — одобрительно кивнул стражнику Лемар и уставился в глаза Фернандо.

— Ты хочешь сказать, что работы на верфи остановлены? Это твоих рук дело? — нахмурился тот.

— Моих.

— Ах ты грязный шныг! Решил перебежать мне дорогу? Думаешь, я из тех, кто молча снесёт вымогательство?! — рявкнул торговец, вскакивая со стула.

Лемар замахал руками, напрочь отметая от себя столь ужасные подозрения.

— Почтенный Фернандо, у меня и в мыслях не было враждовать с тобой! Для этого я слишком дорожу своей жизнью и своими доходами. Я всего лишь хотел уменьшить твои расходы на постройку судна и принял для этого определённые меры. Клянусь Инносом, что как только мы договоримся, работы возобновятся с удвоенной скоростью! — воскликнул он.

— То-то же... — выдохнул Фернандо и уселся на место.

— Но пойми, если заплатить Гарвеллу меньше на целых пятнадцать процентов, то ему придётся выгадывать на стоимости материалов. В таком случае я не поручусь, что твой корабль действительно не потонет, едва выйдя из порта. Восемь процентов — это и в самом деле всё, что я могу предложить без ущерба для дела.

— Девять. И мы договорились, — буркнул Фернандо.

Лемар вздохнул, укоризненно покачал головой и согласился.

— Прекрасно. В таком случае золото тебе доставят сегодня же. Надеюсь, почтенный Вамбо не сочтёт за труд обеспечить охрану? — не дожидаясь согласия стражника, поднялся из-за стола Фернандо.

— Благодарю! С тобой приятно иметь дело, — бросился провожать его до дверей Лемар.

Вернувшись обратно, он плюхнулся на своё место и процедил сквозь зубы:

— Жадный варжий сын! Чтоб его Белиар забрал!

— Чего ты завёлся? Так понимаю, Гарвелл в любом случае получит за работу на пятнадцать процентов меньше? — подал голос Мельдор.

— Верно, малыш. Но из них я мог бы положить в свой сундук десять, а положу только шесть, — с болью в голосе ответил ростовщик и обернулся к хозяину таверны: — Кардиф, будь любезен, подай ещё вина. Мы с ребятами немного у тебя задержимся. Не пропадать же такому роскошному обеду. Как считаешь, Нагур?

— Не пришлось подраться, так хоть пожрём, — хмыкнул в ответ головорез.

* * *

— То-то Гарвелл так расстроился, — сочувственно покачал головой Брахим.

— Да уж, расстроишься тут! Хотел заработать, а останется, считай, при своих, — поддержал картографа Фарим. — И зачем это Лемару так срочно потребовалась целая куча золота?

— Чего не знаю, того не знаю. Но, получив деньги, Лемар развернул бурную деятельность. Собрал местных головорезов вроде Нагура, Аттилы и Альрика для охраны. Также нанял две дюжины простых жителей Портового квартала в качестве работников и носильщиков. Закупил топоров, кирок и прочих инструментов, а также канаты, палатки, факелы, целую стопу разнообразных магических свитков, провизию и прочие припасы и снаряжение. После чего покинул город, — ответил Кардиф.

— Я и гляжу, что народу в порту в последнее время поубавилось. И куда они направились? — спросил рыбак.

— Неизвестно. Однако один парень, который чинил подъёмный мост через городской ров, рассказал, что сразу за восточными воротами Лемар встретился с Гримбальдом. Это известный охотник и следопыт. Говорят, отчаянный смельчак — в одиночку забирается в самые глухие места. Он повёл ростовщика и его людей куда-то в горы, — сказал хозяин таверны.

— Кажется, я догадываюсь... — начал Брахим, но был прерван возгласом Фарима.

— Тихо! Я слышу скрип снастей! — пригнувшись, он выскользнул из их ненадёжного убежища, а Кардиф и Брахим прильнули к щелям между досками.

— Лодка! — прошептал картограф.

Некоторое время они напряжённо следили за судёнышком, которое споро приближалось к берегу. Затем Кардиф разглядел человека, управлявшего парусом, и с облегчением выдохнул:

— Это Вильям!

Они выбрались наружу и приблизились к лодке, которую Вильям, худощавый мужчина с каштановыми волосами и такой же бородкой, при помощи Фарима уже выволакивал на песок.

— Привет, Вильям! — окликнул вновь прибывшего Кардиф.

— Привет! Ну вы, ребята, и наделали дел! Хоринис гудит, как разворошённый улей. Только и разговоров, что о вашем побеге, — засмеялся приятель Фарима.

— Как ты нас нашёл?

— В городе болтают, что вы сбежали вместе с какими-то пиратами. А эта братия, как известно, от моря старается не удаляться. Вот я и решил пройтись вдоль берега. И что же? Наткнулся на вас в первой же бухте! — раскрыл ход своих мыслей Вильям. — А где пираты? Они с вами? — завертел он головой.

— Нет, ушли. Мы вообще не вместе. Просто так получилось, — ответил Фарим.

— Ну и Белиар с ними! Но вы, ребята, зря прячетесь так близко от города. Стражники тоже не полные придурки — не сегодня, так завтра догадаются, где вас искать.

— По правде сказать, особого выбора у нас не было... — пробормотал Брахим.

— Но теперь-то я здесь, а, значит, и выбор появился, — усмехнулся Вильям. — Могу отвезти вас в более надёжное место. Что скажете?

— Думаю, лучше всего нам будет укрыться вон на том островке напротив гавани Хориниса, — указал Кардиф в сторону нагромождения скал, что возвышалось над морскими волнами. — Что скажешь, Фарим?

— Хорошее место, там есть, где укрыться, — согласно кивнул рыбак. — Но слишком близко к городу с его стражниками...

— А что ты предлагаешь?

— Дальше на север есть пара бухт... Вильям, помнишь то место с обломками разбитого корабля?

— Конечно, помню. Но только что вы там будете делать, если я вас туда отвезу? Вглубь острова оттуда не уйдёшь, там отвесные скалы кругом. Будете сидеть среди гнилых обломков и отбиваться от ящеров? — возразил Вильям.

— Можно подумать, на островке ящеров нет, — проворчал Фарим, но спорить дальше не стал.

— А ты, Брахим? Что скажешь? Дальняя бухта или остров? — обратился Кардиф к картографу.

— Ну а что я? Мне приходится каждый день видеть этот островок с порога своей хижины. Много раз я изображал его на картах. Однако высаживаться там мне ещё ни разу не доводилось, — сказал Брахим.

— Значит, решено. Отправляемся туда, — подвёл итог Кардиф.

— Только лучше нам будет идти не прямо на остров, а обогнуть вон ту скалу слева и зайти со стороны моря. Не то стражники могут спустить пару лодок и перехватить нас по пути. Или увязаться следом и прочесать остров, — добавил Вильям.

— Толково, — кивнул Фарим. — Тогда не будем тянуть, отходим!

— Главное, чтобы стражники не догадались отправить кого-нибудь востроглазого на вершину маяка... — проворчал Кардиф.

Они столкнули лодку на воду, забрались внутрь и устроились там, распихав по сторонам свежевыловленную рыбу, почти полностью покрывавшую серебристыми телами доски днища. Фарим сел на руль, а Вильям развернул парус. Кардиф и Брахим старались не мешать опытным людям и сидели пригнувшись, чтобы их головы не торчали из-за бортов. Фарим тоже старался быть как можно менее заметным издали.

Сначала беглецы немного прошли вдоль берега на север, пока стена отвесных скал с пятнами песчаных пляжей у основания не начала изгибаться к востоку. Затем направились в открытое море, оставляя по левую руку скалу, которую морские волны обточили в форме высокой арки.

Кардиф между делом пересел поближе к Вильяму и принялся ему что-то негромко втолковывать.

Когда все решили, что удалились на достаточное расстояние от берега, Вильям переложил реёк, несущий треугольный парус, на другой галс, а Фарим приналёг на руль. Судёнышко по широкой дуге стало забирать влево. Скорость заметно упала, поскольку теперь приходилось идти круче к ветру. Но всё же вскоре лодка оказалась прикрыта каменистым берегом островка от любопытных глаз, которых всегда хватало в порту.

— Выпрыгивайте, ребята! Мне тут лучше долго не отсвечивать, чтобы не навести стражу на ваш след, — сказал Вильям.

Беглецы покинули шлюпку, оказавшись по грудь в воде. Вильям передал им бочонок с пресной водой, немного хлеба и корзину с рыбой.

— Может быть, как стемнеет, разведёте костёр и пожарите. Только смотрите, чтобы огонь не заметили с берега! — предупредил он.

— Да у нас и огнива нет, — ответил Фарим.

— Вот, держи! — протянул ему Вильям мешочек с кресалом, кремнём и сухим трутом. — И это вам тоже наверняка пригодится, — с этими словами он вытащил откуда-то топор на длинном топорище, какими пользуются лесорубы, и пару крепких дубинок.

— Спасибо, выручил!

Вильям махнул рукой на прощанье и стал отводить лодку от берега.

— Ты всё запомнил, о чём я тебя просил? — бросил ему вдогонку Кардиф. Рыбак кивнул и налёг на рулевое весло, выводя лодку из-под защиты прибрежных утёсов. Ветер наполнил парус, и судёнышко заскользило в направлении порта.

А беглецы побрели к берегу, стараясь не окунуть в воду свои скудные припасы. Оказавшись на узком галечном пляже, они вздохнули с облегчением.

— Кардиф, ты вроде покрепче нас с Брахимом и повыше ростом. Держи, — протянул Фарим топор хозяину таверны.

Сам он вооружился дубинкой, а вторую отдал картографу.

— Наверно, стоило попросить у пиратов мечи, которые они отобрали у стражников, — проговорил рыбак.

— Ты настолько умелый мечник? — с иронией вскинул брови Кардиф, который закончил пристраивать топор за спиной на перевязи из куска прихваченного из лодки каната.

— Нет, но... — смешался Фарим.

— Но если нас поймают и увидят оружие стражников, то от виселицы уж точно не отвертимся. А так шанс пока есть. Я принял кое-какие меры.

— Верно рассуждаешь, Кардиф, — поддержал хозяина таверны Брахим. Он деловито засунул дубинку за пояс, подхватил мешок с припасами и спросил: — Куда идём?

— Есть тут одно укромное местечко... — с некоторым сомнением протянул Кардиф. — Вообще-то я не должен был вам его показывать, но теперь уж всё равно. Пошли!

Хозяин таверны двинулся к полосе колючего кустарника, который разросся у основания скал, обрамляя пляж. Но не успел он углубиться в заросли, как впереди раздалось неприятное ворчание.

— Ящер! — первым догадался Фарим, которому не раз приходилось встречать опасных чешуйчатых хищников в отдалённых бухтах Хориниса. Он сбросил поклажу на гальку и вытащил дубинку. Кардиф тоже схватился за топор, отступив назад и опустив наземь бочонок.

— Осторожно! — крикнул он остальным.

— Мы тебе поможем! — ответил Фарим и встал рядом с Кардифом. С другой стороны пристроился Брахим.

Ящер со злобным шипением выскочил из зарослей и бросился на людей. Его встретил удар рыбацкой дубинки, но оказался неспособен повредить покрытой крепкой чешуёй твари. А Кардиф всё не мог замахнуться топором — мешали суетившиеся вокруг него приятели.

— В стороны! — крикнул он им.

Фарим ловко отскочил влево. Брахим попытался повторить его манёвр, отступив в противоположном направлении, но зацепился ногой за колючую ветку и упал на спину. Дубинка откатилась в сторону.

Ящер с радостным урчанием насел на картографа, тот отчаянно закричал. Бросившийся к нему Кардиф изо всех сил рубанул ящера по загривку раз, другой. Третий удар ему пришлось остановить, поскольку ящер выпустил Брахима и отскочил в сторону. Если бы хозяин таверны не успел изменить направление движение топора, оружие крепко зацепило бы беспомощного картографа.

Кардиф не сразу вернул себе равновесие. Этим воспользовался ящер, который успел хватануть его пастью за ногу. Хозяин таверны вскрикнул и обрушил удар на голову твари. А затем добил поверженного противника парой точных ударов.

— Брахим, ты как? — кинулся тем временем Фарим к распластанному на гальке картографу.

— Живой! Но это отродье Белиара порвало мне бок, — простонал Брахим.

Рыбак стащил с себя рубаху и стал рвать её на полосы. Вдвоём с Кардифом они перебинтовали рану картографа, которая оказалась болезненной, неприятной на вид, но не грозила немедленной смертью. Остатками рукава Кардиф замотал свою ногу, по которой тоже стекала кровь.

— Фарим, огниво у тебя?

— Да. — Рыбак протянул ему мешочек.

— Ждите здесь, — велел Кардиф и похромал сквозь заросли к скалам.

Некоторое время спустя он вернулся и сказал, что впереди безопасно. Он велел Фариму помочь Брахиму встать, а сам подобрал с земли бочонок с водой и сумку с припасами.

Пробираться сквозь кусты с грузом и раненым картографом оказалось непросто, но полоса зарослей была узкой, и мучение вскоре кончилось. Они оказались перед скрытым ветками входом в пещеру. Кардиф отодвинул зелёную завесу, и они вошли внутрь. Небольшое полукруглое помещение освещал закреплённый на стене факел. Должно быть, хозяин таверны зажёг его при первом посещении пещеры.

— Идём туда! — указал Кардиф на проход, уводивший влево. В конце его тоже что-то светилось.

Беглецы сделали несколько шагов, и каменный пол под их ногами сменился металлической плитой, усеянной круглыми отверстиями.

— Это ещё что такое? — удивился Фарим.

— Ловушка! Там шипы! — подал голос Брахим, и они с рыбаком отпрянули назад, едва не свалившись с ног.

— Не дёргайтесь, я её отключил, — нехотя проворчал Кардиф и похромал вперёд. Приятели с опаской двинулись следом.

Миновав проход, они оказались в очередном подземелье, большую часть которого занимали груди каких-то ящиков, сундуков и бочонков. На одном из них стояла масляная лампа, заливавшая пещеру тёплым светом. В её лучах можно было разглядеть несколько больших картин в потемневших рамах, что стояли прислонённые к стене, свёрнутые в рулоны ковры и пару кальянов из зелёного стекла.

— Что это за место? — удивился Фарим.

— Что-то вроде склада. Тут хранят свои припасы... очень серьёзные люди. Если хотите жить, ничего здесь не трогайте и не вздумайте никому рассказывать, что были в этой пещере, — предупредил приятелей Кардиф.

Тем ничего не оставалось, кроме как пообещать держать руки подальше от содержимого склада, а языки — за зубами.

Хозяин таверны выбрал самый никудышный на вид ковёр — блеклый, с вылезшим местами ворсом. Он расстелил его на полу, и все трое с облегчением на нём расселись. Фарим сразу же принялся стаскивать с ног обувь, которая промокла после высадки из лодки. Кардиф последовал его примеру. Брахим тоже было собрался переобуться и снять мокрую одежду, но схватился за бок, на котором сквозь повязку выступила кровь.

— Болит? — спросил Фарим.

— Болит. Здесь, случайно, нет какого-нибудь целебного зелья? У меня было с собой, но стражники забрали, — ответил картограф.

— Может, и есть. Но если я начну взламывать сундуки, то нам потом никакое лекарство не поможет, — угрюмо отозвался Кардиф.

— Видно, и в самом деле люди здесь обосновались вправду серьёзные... — оценил реакцию хозяина таверны Фарим.

— Да уж, неуважения они не прощают, — кивнул в ответ Кардиф.

— Долго нам тут прятаться? Чего дожидаться? Ты ведь дал какое-то поручение Вильяму, верно? — обратился к нему Брахим.

— Попросил шепнуть несколько слов парочке нужных людей, — пожал плечами хозяин таверны.

— И чем нам смогут помочь эти нужные люди? — продолжал допытываться картограф. Похоже, ему было всё равно, о чём говорить, лишь бы отвлечься от боли и тревожных мыслей.

— Замолвят за нас словечко перед другими людьми. А те смогут повлиять на городские власти, чтобы те оставили нас в покое. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться, — вздохнул Кардиф.

— Аданос милостив, он не оставит своих детей в беде, — заявил Фарим.

Картограф и хозяин таверны ответили ему весьма красноречивыми взглядами, в которых скепсис сочетался с восхищением — не каждый на Хоринисе и во всём Миртанском королевстве, кто сумел дожить до таких лет, сохраняет столь крепкую веру в милость богов. Как правило, жизненные обстоятельства мало тому способствуют.

— А если словечко твоих нужных людей нам не поможет? — не унимался Брахим.

— В таком случае нам придётся покинуть город. Вильям обещал отвезти нас на юг острова. Хотя в это время года мы запросто можем пойти ко дну, если попадём в шторм, но можем ведь и добраться благополучно...

Пещера погрузилась в тревожную тишину. Менять пусть непростую, но налаженную и устоявшуюся жизнь на неверную участь бродяг не хотелось никому.

— Может быть, снова бросим кость? — нарушил тишину Фарим. — За доброй беседой время идёт быстрее.

— И то верно. Загадывайте числа! — оживился Кардиф, и игральная кость покатилась по крышке ближайшего бочонка.

— Тройка. С тебя история, Фарим! — бросив взгляд на верхнюю грань кости, подмигнул рыбаку Кардиф.

— Да, раскрой нам ещё какую-нибудь тайну наших соседей, — хихикнул Брахим и тут же поморщился от боли в боку.

— Тайну, говоришь... — задумчиво потеребил бородку рыбак. — Уж не знаю, тайна это или нет, но пришёл мне тут на ум недавний случай с Надей...

— Девочкой из «Красного фонаря»? — уточнил Кардиф.

— А ты знаешь в Хоринисе ещё кого-нибудь с таким же именем? — хмыкнул рыбак.

— Вроде бы нет... — поскрёб в затылке хозяин таверны.

— И я не знаю. Так что это была та самая Надя, — кивнул Фарим. — Погодка в тот день выдалась ненастная, и в море мы с Вильямом выходить не рискнули. Он ушёл по каким-то своим делам, а я остался в хибаре на берегу. Вы, наверно, знаете — это навес вроде того, где мы прятались нынче ночью, только стоит он неподалёку от пристани, у подножия выдающейся в море скалы...

* * *

Волны с шипением накатывались на берег, а струи ливня громко хлестали по натянутой парусине навеса, словно вошедшие в раж орки по своим проклятым барабанам. Время от времени ветер заносил брызги в хлипкую постройку, и они попадали на спину Фарима, который никак не мог развести огонь в маленьком очаге, сложенном в углу из окатанных морем камней.

Наконец, языки пламени неохотно затрепетали над сучьями, и рыбак достал из сундучка сковороду. От вчерашнего улова у него осталась пара рыбин, и он решил перекусить.

Удар грома после особенно яркой вспышки молнии показался куда громче предыдущих. Фарим, отложив сковородку, выглянул наружу — не поразил ли гнев Инноса какое-нибудь портовое сооружение или одну из лодок у пристани? Однако рассмотреть что-то сквозь пелену ливня дальше пары десятка шагов оказалось невозможно. Видно было только мокрый бок скалы слева, бесконечные ряды волн впереди и полоску пляжа справа.

Рыбак уже собрался нырнуть обратно под навес, но заметил в стороне, на самой границе видимости, неясные очертания чьей-то тонкой фигуры. Похоже, это была женщина. Фарим удивился — кому это взбрело в голову бродить в такую непогоду?

Незнакомка тем временем отбросила в сторону какой-то тёмный предмет — кажется, плащ — и шагнула в воду. Накатившая волна толкнула женщину в грудь, и она едва не упала на спину, но упрямо шагнула вперёд.

— Куда это её несёт? Утонуть решила, что ли? — пробормотал Фарим и вдруг, будто подстёгнутый какой-то невидимой силой, бросился вперёд. — Стой! Не вздумай!

Когда он добежал до того места, где видел женщину, она уже скрылась в волнах. Без раздумий рыбак бросился в воду, преодолел очередной солёный гребень и неожиданно запутался пальцами правой руки в каких-то густых нитях. Он испуганно дёрнулся, но тут же догадался, что это волосы незнакомки, сжал их покрепче и рванулся к берегу.

Скатившаяся с пляжа волна попыталась утащить Фарима вместе с его добычей обратно в море, но рыбак оказался сильнее и выволок безвольное тело на мокрый песок. Он перевернул незнакомку на живот, приподнял и несколько раз осторожно ударил ладонью между лопаток. Женщина закашлялась, избавляясь от попавшей в горло морской воды, и слабо затрепыхалась в его руках.

— Живая! — с облегчением выдохнул Фарим. Он поднял спасённую и потащил её в рыбачью хибару. Ноша крепкому рыбаку тяжёлой не показалась.

Оказавшись под крышей, он усадил женщину на единственный, не считая хлипкого сундучка с припасами, предмет обстановки — самодельную койку из натянутой на деревянную раму старой парусины. Осторожно убрал с лица спасённой налипшие пряди волос и, наконец, узнал её:

— Надя?

В ответ женщина закашлялась.

— Ты чего это задумала, а? Зачем в море полезла? Утонуть решила? — снова похлопав её по спине, проворчал Фарим.

— Тебе какое дело? — отозвалась Надя.

— Что, значит, какое дело? Не для того нам Аданос дал жизнь, чтобы мы вот так с ней расставались!

— Лучше бы не давал!

Фарим нахмурился.

— Чтобы я больше таких разговоров не слышал!

Он открыл сундучок, достал из него старую рыбацкую рубашку — выцветшую и залатанную во многих местах, но зато чистую и сухую.

— Держи, переоденься. Мокрая вся, — проворчал он, протягивая одежду Наде. Тот факт, что сам он тоже вымок до нитки, рыбака нисколько не беспокоил — дело привычное.

Демонстративно повернувшись к спасённой спиной, Фарим подбросил в очаг несколько сучьев и принялся пристраивать над огнём сковороду. Выскреб из горшочка и бросил на всё более горячий с каждым мгновением металл остатки жира кротокрыса. А вскоре в сковороду легли избавленные от внутренностей рыбьи тушки. Хижину стал наполнять аппетитный запах.

— Переоделась? — обернулся рыбак к спасённой.

Надя сидела на парусиновой койке, поджав ноги и кутаясь в рубаху.

— Вот и славно! Сейчас рыба пожарится — поедим. А одежду твою над очагом повесим, пусть сохнет, — с одобрением проговорил Фарим. — Что у тебя за беда случилась? С чего в море кинулась?

— Какое тебе дело до моих бед?

— Значит, есть дело. Иначе не полез бы тебя вытаскивать.

— Как будто я просила! — усмехнулась Надя. — Вот сейчас пойду и снова прыгну! — добавила она с вызовом.

— Ну, ступай, раз уж жить вовсе невмоготу! — не стерпел рыбак. — Рубашку мою оставь только. Я-то помирать пока не собираюсь, так что она мне ещё пригодится. А тебе голой тонуть даже сподручнее будет — крабам не придётся из одежды выковыривать, когда протухнешь как следует.

Плечи Нади поникли, она закрыла лицо ладонями.

— Не смогу второй раз... Решимости не хватит, — упавшим голосом проговорила она.

— Ну и ладно. Раз топиться передумала, давай рыбу есть — пожарилась как раз.

Фарим снял сковороду с огня.

— Эх, миски у меня нет никакой. До Эдды добежать, что ли? У неё полно посуды, да и недалеко тут...

— Обойдёмся без посуды, — отозвалась Надя.

— И то верно, — согласился Фарим, которому не хотелось никуда бежать — одежда на рыбаке только-только начала подсыхать. Он чуть высунулся наружу, поднял валявшуюся возле входа створку крупной раковины и подставил её под стекавшую с крыши струю воды, чтобы смыть песок.

— Вот тебе и миска, — сказал рыбак, положив жареную рыбину на импровизированную тарелку и протягивая Наде.

— А ты как?

— А я прямо со сковородки. Всегда так ем.

На некоторое время оба замолчали, занятые рыбой. Тишину нарушали только шум стихии снаружи и потрескивание углей в очаге.

— Так что там у тебя стряслось? — невнятно проговорил Фарим, который ещё не дожевал свою порцию.

— Ничего. Надоело всё, — неохотно ответила гостья.

— Что надоело?

— Ты ведь знаешь, кто я.

— Ну, знаю...

— Думаешь, я хотела себе такой судьбы? Мечтала ублажать всяких грязных тварей, чтобы Бромор набивал сундук золотом? Поверь, в «Красный фонарь» не от хорошей жизни попадают, — с горечью проговорила Надя.

— Однако прежде ты в море не кидалась, — вставил Фарим.

— Не кидалась. Просто навалилось всё как-то разом... — опустила глаза женщина. — Альвина этого Белиар принёс на мою голову...

— Альвина?

— Это городской мясник. Разве ты его не знаешь? Заявился пьяный, вонючий и всего с тремя десятками монет. Борка и на порог его не хотел пускать, а Бромор как увидел, обрадовался, будто родному, под руки в «Фонарь» завёл и велел мне развлекать его как следует. И предупредил, что если дорогой гость останется недовольным или уйдёт раньше восхода солнца, то я об этом пожалею.

— А ты что?

— Что! Старалась, как могла. Хорошо хоть шнапса Альвин в себя влил, похоже, целую бочку и скоро уснул, — с отвращением проговорила Надя. — А под утро в комнату ворвался Бромор, злой как мракорис. Схватил за шкирку Альвина и выкинул вон. Тот спросонок едва не свалился с лестницы, когда пытался попасть ногой в штанину. А Бромор начал орать, что я дармоедка и хочу его разорения, иначе не тратила бы время на всяких оборванцев, у которых даже полусотни золотых не наберётся...

— Как так? Ты же сказала, что он сам велел, — удивился Фарим.

— Вот и я ему об этом напомнила. Тогда он разозлился ещё больше, и начал меня бить. Видишь? — Надя убрала в сторону тёмную прядь волос и показала багровый кровоподтёк на шее. — И вот здесь ещё, — задрала она рубашку, демонстрируя синяки на рёбрах.

— Вот подонок! — возмутился рыбак.

— Просто он не считает меня за человека. Они все не считают. Я для них вещь. Для Бромора — источник денег, вроде дойной коровы, а для клиентов — игрушка, за которую они заплатили... — всхлипнула Надя и закрыла лицо руками.

— Ну-ну, чего ты? Не все же к тебе так относятся. Вот я по-людски с тобой... И наверняка ещё кто-то есть, для кого ты такой же человек, как и все, — попытался утешить её Фарим, чувствуя при этом, что несёт какой-то бред.

Но Надя вдруг перестала всхлипывать, отняла от лица ладони и подняла на рыбака мокрые глаза.

— А знаешь, ведь и в самом деле есть такой человек! Он на меня каждый раз так смотрит странно... не так, как все остальные. И в «Фонарь» не приходил ни разу, хотя золота у него наверняка достаточно, — сказала она.

— Это кто ж такой? — спросил рыбак.

— Игнац.

— Игнац? Сумасшедший алхимик?

— Вовсе он и не сумасшедший. Немного странный, и только.

Фарим придерживался несколько иного мнения, но спорить не стал.

— Вот видишь! А ты говорила, что все тебя за человека не держат. А тут сам алхимик из Портового квартала глаз положил... — сказал он.

— Ну, ты и скажешь!

— Точно тебе говорю.

Надя рассмеялась.

— Глядишь, со временем отдам долги, уйду из «Красного фонаря» и стану женой алхимика, — проговорила она сквозь смех. — Будет старику хоть поговорить с кем. А то ученика его на каторгу сослали за что-то, он совсем один остался. Не всё же ему с гарпией беседовать.

— С какой гарпией?

— Ты разве не был у Игнаца дома? Он на стенку чучело гарпии повесил и разговаривает с ним. Я сама видела, когда меня Бромор за лекарством для Сони посылал, — пояснила женщина.

— В самом деле? Я-то у Игнаца давно не бывал, не помню никакой гарпии, — озадаченно пробормотал Фарим. — А за зельями к нему обычно Вильям ходит. Но он тоже ничего такого не рассказывал. Правда, говорит, в прошлый раз Игнац просил крысу ему поймать живую. Но Вильям отказался — он этих тварей терпеть не может. Ему в детстве какой-то бродячий маг напророчил, будто он станет рабом, но умрёт свободным, а его кости обгложут крысы...

— Ой, смотри, дождь кончился! — воскликнула Надя.

И верно, пока они разговаривали, дождевые капли перестали хлестать по парусиновой крыше рыбацкой хибары.

— Побегу, а то меня в «Фонаре» уже обыскались, наверно, — сказала женщина. — Одежда моя ещё не просохла?

— Нет, сырая совсем, — пощупав подол повешенного возле очага платья, ответил рыбак. — Иди в рубашке, потом отдашь как-нибудь.

— Спасибо тебе! Ты меня вернул к жизни. Даже не знаю, как тебя благодарить. Может быть?.. — Надя многозначительно взглянула на рыбака и потянула вверх подол рубахи.

— Нет-нет, не надо! — замотал головой тот. — Если что, я так приду, как все прочие. А сейчас... неправильно это как-то. Все мы дети Аданоса и должны друг друга выручать.

— Что ты всё «Аданос, Аданос»? Будто водный маг какой-нибудь! Наверно, ни одной проповеди Ватраса на Храмовой площади не пропускаешь?

— Да когда мне? Слушал как-то раз или два... Просто все, кто живёт морем, почитают Аданоса. Он бог воды, нам без него никак невозможно, — покачал головой Фарим, а потом спохватился. — Ты беги, а то скоро опять вольёт!

— Да, надо поторопиться, — вскочила с койки Надя, похватала развешанные для просушки вещи и скатала их в ком, чтобы удобнее было нести. — Спасибо тебе, рыбак! И... приходи как-нибудь, — обернулась она в дверях, а потом сделала ещё шаг и исчезла. Будто и не было никогда.

* * *

— Вот так история! — воскликнул Кардиф, когда рыбак умолк. — Вроде просто одна из девочек Бромора, а поди ж ты...

— А я думаю... — собрался что-то возразить Брахим, но был остановлен резким жестом Кардифа.

— Тихо! К нам, похоже, гости пожаловали!

— Давайте спрячемся на всякий случай, — предложил Брахим и заковылял к ближайшему штабелю ящиков.

Фариму и Кардифу эта идея по душе не пришлась, но, переглянувшись, они последовали примеру картографа. В подземном проходе уже раздавались чьи-то шаги, и погасить огонь беглецы уже не успевали.

— Так-так, кто это к нам забрался? Эй, выходите, я вижу, где вы прячетесь — вас тени выдают! — раздался мужской голос, гулко отражённый сводами пещеры, и в проходе появился широкоплечий человек среднего роста с очень бледным лицом и светлыми волосами.

Окинув взглядом троих друзей, которые со смущённым видом выбрались из-за ящиков, он обернулся назад и сказал со смехом:

— Кассия, иди сюда! Посмотри, кто тут у нас. Похоже, о нашей маленькой тайне и в самом деле пронюхали чужаки!

Рядом с ним появилась молодая женщина, одетая в дорогое чёрное с серебряным шитьём платье, которое очень шло к её волосам цвета воронова крыла и стройной фигуре. На поясе висела длинная узкая шпага.

— Привет, Кардиф! Что ты делал за этими ящиками? — поздоровалась она с поднявшимся навстречу хозяином таверны, который ответил ей каким-то особенным кивком головы. Затем незнакомка перевела взгляд на Брахима.

— Ты?! — выдохнул удивлённый картограф.

— Узнал? Даже без нищенских лохмотьев? — усмехнулась женщина. — В прошлый раз я гостила у тебя в доме, а теперь ты мой гость. Вернее, гость Ночной гильдии.

Брахим перевёл растерянный взгляд на Кардифа.

— Это Кассия — глава гильдии воров Хориниса, — вполголоса подтвердил хозяин таверны то, что Брахим и так уже понял.

Картограф, как и любой житель Портового квартала, конечно, был наслышан о неуловимой и безжалостной Кассии, но ему казалось, что она должна быть значительно старше. Эдакая полуседая карга с крючковатым носом, жёсткими складками на иссохшем лице и маленькими злыми глазками. Однако она оказалась очень молодой и даже в залатанном и слишком большом, не по размеру, старом платье Эдды была миловидной, а теперь выглядела настоящей красавицей.

— А это кто с вами? — кивнула Кассия в сторону Фарима, который предпочитал помалкивать.

— Его я знаю. Это рыбак Фарим, — протиснувшись мимо главы Ночной гильдии и её спутника, заявил ещё один мужчина — кряжистый и опасный даже на вид, о чьём присутствии трое незваных гостей воровской пещеры до этого момента не подозревали.

Фарим при виде его смуглого, с грубыми чертами лица испуганно втянул голову в плечи.

— Рыбак? А как ты считаешь, Аттила, ему можно доверять? — вопросительно изогнула тонкую бровь Кассия.

— Думаю, да. Он разумный человек и хозяин своего слова, — словно нехотя буркнул смуглолицый. Голос у него был неприятный — под стать внешности.

— А ты что скажешь? — перевела Кассия взгляд на Кардифа.

— Этот — не выдаст, — уверенно заявил хозяин таверны. — Давно его знаю.

— Хорошо. Раз вы за него ручаетесь, то пусть живёт, — согласилась воровка.

— Надеюсь, он понимает, что об этом месте лучше забыть сразу же после того, как вы его покинете? — подал голос светловолосый вор.

Рыбак торопливо закивал, хотя обращались не к нему, а к Кардифу.

— На самом деле я бы его прирезал. Просто на всякий случай... — не сводя мрачного взгляда с Фарима, облизнул тонкие губы Аттила. — И этого старика тоже, — указал он на Брахима. — А то наше тайное место превратилось в проходной двор...

— Нет! Брахим мне помог. А за рыбака сказал слово Кардиф, — лязгнул металлом голос Кассии, и здоровяк Аттила мигом стушевался.

— Мы с ними в темнице вместе сидели, а потом от стражников бегали. Надёжные люди, хоть и не из нашего круга, — вновь подал голос Кардиф.

— Бегали? Вот как раз о вашей беготне я и хотела поговорить. Вы зачем сбежали вообще? Теперь придётся потратить кучу золота и побеспокоить важных людей, чтобы ваша развесёлая троица не отправилась за барьер. Вас же в любом случае отпустили бы утром, у стражи на вас ничего нет... вернее, не было, — нахмурилась Кассия.

— Как знать... — виновато протянул Кардиф. — После побега пиратов они вполне могли отыграться на нас. А нам, видишь ли, не очень-то хочется в Рудниковую долину.

— Пожалуй, в твоих словах есть резон. Хотя и в этом случае выручить вас было бы дешевле, чем теперь, после побега, — задумчиво кивнула воровка. — Рамирез, как думаешь, не проще ли вывезти их с глаз долой в какое-нибудь тихое место? Может, в южную часть Хориниса или на Тирит? — обратилась она в к беловолосому.

— Даже не знаю, что сказать... Ещё полгода назад я бы смог это устроить, но теперь корабли заходят в порт всё реже, да и то в основном королевские, под завязку набитые охраной. А плыть на рыбацкой лодке слишком опасно. Сдаётся, что вернее и дешевле будет разобраться со всем этим на месте, — покачал головой вор, названный Рамирезом.

— Что ж, тогда так и поступим. Но здесь нам лучше надолго не задерживаться. Стражники могут обратить внимание, что вокруг этого островка сегодня слишком оживлённое движение, и наведаться с проверкой. Поэтому, как только стемнеет, отправимся на берег и спрячем наших друзей в более надёжном месте, — решила Кассия.

— Тогда, пожалуй, я понаблюдаю за морем. Не хватало ещё, чтобы стражники застали нас врасплох, — предложил Рамирез и, дождавшись одобрительного кивка воровки, покинул пещеру.

— Смотрю, вы ранены? — вновь обратилась Кассия к беглецам.

— Есть немного, — проворчал в ответ Кардиф. — С ящером берег не поделили...

— И наследили так, что место вашей схватки видно едва ли не с маяка. Мы столкнули тушу в море, а кровь и следы засыпали песком, — усмехнулась Кассия.

Глава Ночной гильдии расстегнула серебряную застёжку висевшей на поясе изящной сумки, запустила руку внутрь и подала беглецам несколько маленьких склянок с алхимическими зельями.

— Уф-ф, сразу болеть меньше стало, — приняв лекарство, с облегчением выдохнул Брахим. Кардиф тоже заметно приободрился.

— Это хорошие, дорогие зелья, действуют быстро. Так что пока окончательно стемнеет, снова будете как новые, — ободрила их Кассия.

— Может быть, рыбки пока пожарим? — подал голос хозяин таверны. — Нам Вильям оставил немного. Чего просто так сидеть?

— Неплохая мысль. Я с этим вашим побегом даже пообедать сегодня не успела, — одобрила его предложение Кассия. — Аттила, набери дров посуше и разведи костёр возле входа. Да смотри, чтобы дыма видно не было!

— А то я сам не знаю... — буркнул смуглолицый громила и нехотя вышел наружу.

Как только он удалился, тихо сидевший как кроткорыс в норе Фарим, с облегчением расправил плечи.

Они поговорили некоторое время о каких-то пустяках, а затем вернулся Аттила и сообщил, что костёр разгорелся и скоро можно будет жарить рыбу. Все направились к выходу, Кардиф ловко распотрошил рыбин, насадил их на вырезанные из хвороста колышки и пристроил над угольями. Некоторое время спустя пещеру заполнил аппетитный запах.

Как только хозяин таверны снял рыбу с огня, в пещере бесшумной тенью появился Рамирез.

— Всё спокойно, — ответил он на вопросительный взгляд Кассии, а потом обратился к Аттиле: — Теперь твоя очередь. Заберись повыше, спрячься среди камней и гляди в оба!

Тот что-то недовольно буркнул в ответ, прихватил свою порцию рыбы и покинул пещеру, за пределами которой уже начали сгущаться сумерки. Остальные приступили к ужину.

Покончив с едой и дождавшись полной темноты, беглецы и воры отправились на берег. Там к ним присоединился Аттила. Они с Рамирезом подогнали спрятанную между камней лодку, все шестеро погрузились в неё и, не поднимая паруса, на вёслах направились к берегу.

— Вам надо залечь на дно, пока мы всё не устроим. Как считаешь, где вас лучше всего спрятать? — обратилась Кассия к Кардифу.

— Думаю, безопаснее всего будет в вашем... убежище, — чуть поколебавшись, ответил хозяин таверны.

— Да, пожалуй... Но учти, если кто-то из вас проболтается, то... — Кардиф скорее догадался, чем рассмотрел в темноте, как Кассия провела ладонью по горлу.

— Могла бы и не говорить, и так понятно. Но в других местах у городских властей полно доносчиков.

Пристань приближалась, и говорить стало опасно. Кассия и Кардиф умолкли, придя к решению, которое хоть и не слишком нравилось им обоим, но, похоже, было единственно возможным.

— Гребите потише, нас могут услышать! — прошептал Рамирез сидевшим на вёслах Фариму и Аттиле, когда лодка оказалась вблизи пристани. Сам он уверенной рукой повернул руль и направил лодку куда-то влево — в ту сторону, где блеснул тусклый огонь.

Вскоре пристань закончилась, начались скалы, и лодка вошла в устье грота, скудно освещённого зажженным кем-то факелом. В его неверном свете беглецы увидели дверь, потемневшие доски которой охватывали покрытые ржавчиной петли.

— Нам сюда, — сказал сидевшая на носу Кассия и первая спрыгнула на залитые водой ступени. Следом высадились все остальные, кроме Аттилы.

— Спрячь лодку, а потом проследи, чтобы в таверне почтенного Кардифа всё было в порядке, — велел ему Рамирез.

— Там Мо, он ещё со вчерашнего вечера вернулся, — буркнул Аттила.

— Тогда просто не отсвечивай до завтра, — уточнил свой приказ беловолосый.

Лодка снова вышла в море, а высадившиеся с неё люди один за другим скользнули в дверь, которую открыл Рамирез, повернув в замочной скважине большой ключ.

Воры пришибли пару крупных крыс, которые кинулись им под ноги, а затем пошли по длинному коридору, облицованному грубо отёсанным камнем. Беловолосый освещал дорогу факелом, который снял со стены у входа. Кассия шествовала вслед за ним, а позади плелись беглецы.

Шаги людей разносились по подземелью гулким эхом. Где-то негромко журчала вода. Пахло плесенью, протухшей водой и крысами. Брахим и Фарим с любопытством и опаской озирались вокруг.

— Где это мы? — шепнул картограф.

— В старой канализации. Её в прежние времена построили, но давно не используют за ненадобностью, — не оборачиваясь, ответил Кардиф.

— Столько раз мимо этой двери проплывал, но не думал, что её можно открыть, — покачал головой Фарим.

Подземный коридор сделал поворот под прямым углом, и навстречу процессии шагнул какой-то человек.

— Джеспер! Как тут у нас, всё спокойно? — окликнул его Рамирез.

— Как в могиле, — отозвался тот. — Кто это с вами? Никак, наши беглые каторжане? И ты здесь! — воскликнул Джеспер, узнав Фарима.

Тот как-то сразу сделался меньше своего роста и отступил в тень.

— Устрой их в каком-нибудь сухом помещении. Кардиф, проследи, чтобы твои друзья не шастали, где не следует. А я пойду отдыхать — с ног валюсь от усталости, — раздав распоряжения, заявила Кассия и удалилась в сопровождении Рамиреза.

Джеспер повёл беглецов в другом направлении, освещая путь масляной лампой, которую извлёк из неприметной ниши в стене.

— Пованивает здесь... — потянув носом, пробормотал Брахим.

— Ничего, это поначалу, а потом быстро привыкаешь, — хохотнул в ответ Джеспер. — Это ещё скажи спасибо, что канализацию не используют по прямому назначению. Граждане Хориниса предпочитают опорожнять ночные горшки прямо на улицы нашего славного города — под ноги, а то и на головы прохожим. Правда, во время сильных дождей и сюда кое-что попадает, но большая часть отходов утекает в море прямо по брусчатке.

— Как сюда попадает дождевая вода? — спросил Брахим.

— А вон, по трубам, — ответил Джеспер и, подняв лампу, показал круглую дыру в стене, забранную остатками железной решётки. Между проржавевшими прутьями торчал какой-то мусор, среди которого к своему ужасу картограмм узнал пару оскаленных человеческих черепов и чью-то лишённую плоти руку. Остальные тоже увидели останки. Фарим от этого зрелища вздрогнул, но постарался сохранить внешнюю невозмутимость, а Кардиф равнодушно пожал плечами.

— А это... кто? — громко сглотнув, спросил Брахим.

— Типы, которые задавали слишком много ненужных вопросов, — зловеще ухмыльнулся Джеспер. — Скажи, Кардиф?

— Угу, — отозвался хозяин таверны.

Остаток пути прошёл в полном молчании. Затем они оказались в просторном помещении, в углу которого были навалены старые ящики.

— Располагайтесь, — предложил Джеспер. — Лампу оставлю вам. Вон в той бочке — свежая вода. И никуда не уходите. Когда будет нужно, за вами пришлют.

Он поставил лампу на один из ящиков и вышел в коридор. Видимо, темнота подземелья его ничуть не смущала.

— Что теперь? — спросил Брахим.

— Теперь нам остаётся только ждать, — вздохнул в ответ Кардиф. — Главное, никуда не ходите, не то за вашу жизнь я не дам и чёрствой корки. Да и мне может не поздоровиться.

— Вот уж не думал, что ты состоишь в Ночной гильдии, — с укором сказал ему Фарим.

— Не то чтобы состою, но кое-какие дела у меня с ними имеются... Ну, что там смотришь? Если бы не это, мы бы сейчас валялись где-нибудь с распоротыми глотками или в цепях плелись к горному проходу в Рудниковую долину!

На этих словах так и не начавшаяся перепалка стихла сама собой.

Беглецы, оглядевшись, составили из ящиков некое подобие стола и кресел, водрузили лампу посередине и не без комфорта расположились вокруг.

— Денёк нелёгкий выдался, а спать не хочется, — проговорил Брахим. — Может быть, снова кость бросим?

— Пожалуй. Ты как, Фарим? — ответил Кардиф и, не услышав возражений, добавил: — Вот и славно. Загадывайте числа!

Кость со стуком прокатилась по крышке ящика и замерла.

— Пятёрка! Фарим, тебе выпало речь держать, — как только игральная кость остановилась, заявил Кардиф.

— Опять? Я же в прошлый раз рассказывал, — попытался возразить рыбак.

— Так кость легла. Уговор есть уговор, — поддержал Кардифа картограф.

— Ну, ладно... Только мне что-то ничего на ум не приходит. О чём рассказывать-то? — пожал плечами Фарим.

— А расскажи-ка нам, дружище Фарим, где это ты успел познакомиться с Аттилой и Джеспером? Они, похоже, хорошо тебя знают... — прищурился хозяин таверны.

— Где-где... В гости они ко мне приходили, — понурился рыбак.

— Эти парни с пустыми руками в гости не ходят, обычно целый мешок неприятностей с собой тащат. Ума не приложу, как ты умудрился перебежать дорогу Ночной гильдии, раз их к тебе прислали?

— Я и не перебегал, — буркнул рыбак.

— Но не просто же так они к тебе заявились, — подал голос Брахим, у которого странное знакомство Фарима тоже вызвало любопытство.

Рыбак в ответ лишь тяжело вздохнул.

— Нам что, пытать тебя теперь? — хохотнул Кардиф. — Рассказывай уже!

— Хорошо, расскажу, хоть мне и мало радости в этом воспоминании, — сдался Фарим. — Заявились они ко мне через день после того, как Эдда нашла перстень в рыбе, ранним утром... Ну как утром — ещё и светать не начало толком.

* * *

Что именно снилось Фариму, он потом так и не вспомнил. Но точно знал, что это было нечто светлое и радостное. И тем более неприятным оказалось пробуждение.

— Вставай, Белиарово отродье! — получив крепкий пинок в бок, услышал рыбак.

Он скатился с койки и сжался на песчаном полу хижины, ничего не понимая спросонок и пытаясь понять, кто его разбудил. Правда, рассмотрел лишь два чёрных силуэта на фоне предрассветного неба.

— Ну что, очухался? А теперь рассказывай, кто тебя подослал! — зловеще проговорил один из них, обдав свежим перегаром.

Сердце Фарима бешено колотилось от внезапного испуга. Нависшие над ним фигуры казались огромными и зловещими. Как нарочно, рыбак был один, помочь ему или позвать помощь оказалось некому — Вильям на этот раз не остался ночевать в хижине, ушёл куда-то ещё с вечера, сославшись на срочные дела. Впрочем, такое случалось довольно часто.

— Я... я ни в чём не виноват... Ничего не знаю... — пробормотал Фарим. Трусом рыбак, в общем, не был — не раз ему приходилось бороться со штормом и морскими чудовищами. Однако перед злом, которое несли с собой люди, он терялся. Особенно если зло настигало его так внезапно, как сегодня.

Один из незваных гостей, услышав ответ рыбака, разочарованно хмыкнул.

— Аттила, раздуй жаровню и накали что-нибудь острое, — сказал он. — А я пока присмотрю, чтобы наш друг не вздумал нас покинуть.

Второй из пришельцев опустился на колени перед маленьким очагом и подул на угли, которые едва светились из-под пепла. Хмеля в его дыхании оказалось столько, что те немедленно занялись синеватым пламенем, которое радостно охватило подброшенные в очаг дрова и, наконец, сменило цвет на обычный — красновато рыжий.

Теперь Фарим смог увидеть двух людей, которые столь бесцеремонно прервали его сон. Один был средних лет, одет щеголевато, носил усы и бакенбарды. Второй был помоложе, но его грубая смуглая морда с набрякшими под глазами мешками несла на себе отпечатки всех возможных пороков, страстей и лишений. Вид обоих гостей, которые к тому оказались вооружены, рыбаку не понравился.

Смуглый, названный Аттилой, нашарил взглядом старый корабельный гвоздь, вбитый в стену и используемый в качестве вешалки. Без всякого напряжения выдернул его и принялся неспешно раскалять в очаге острый конец.

— Ч-чего вам надо? Я в-всё скажу! — не отрывая взгляда от зловещих приготовлений, выдохнул Фарим.

— Нам надо знать, кто тебя подослал к Хальвору, — склонившись над рыбаком, с расстановкой произнёс щёголь.

— К Хальвору? К какому Халь... то есть, никто меня к нему не подсылал!

— Ну вот, а я уж было решил, что между нами налаживается разумный диалог... Аттила, ты там скоро?

— Сейчас, ещё не раскалилось толком, — буркнул смуглый и сунул гвоздь поглубже в пламя.

Фарим рванулся к выходу, но тут же снова скорчился на полу, получив резкий удар под дых. Щёголь явно был начеку и не оплошал.

— У-у, да ты у нас совсем глупый...

— О, Аданос! Ну чего вам от меня надо? Меня никто никуда не подсылал. Хоть режьте, я всё равно ничего не знаю! — с трудом восстановив дыхание, простонал Фарим.

— Резать тоже будем, но потом. Сначала — целебное прижигание. Аттила?

— Погоди, Джеспер, дай нагреть как следует, — отмахнулся смуглый.

— Аттила у нас настоящий мастер своего дела. Настоящий художник, — вновь обернувшись к Фариму, пояснил названный Джеспером щёголь.

— Парни, ну чего вам от меня надо? Объясните толком, и разойдёмся по-хорошему... — проговорил рыбак.

Самообладание к нему постепенно возвращалось и он, стараясь не вызвать подозрений незваных гостей, соображал, что в хижине можно использовать в качестве оружия. Выходило, что дотянуться он успеет только до рыбацкого ножа, который лежал где-то на крышке сундука среди прочих вещей. Но против клинка Джеспера и снабжённой железными шипами дубинки Аттилы это был не слишком убедительный аргумент.

— Кто тебе велел отвлечь Хальвора?

— Отвлечь? От чего? Когда?

— Опять юлишь? Мы же знаем, что ты вчера пришёл в лавку Хальвора и отвёл его к берегу. А тем временем твоя подружка Эдда завладела тем, что ей не принадлежит. Это она тебя подговорила? Отвечай! — жёстко приказал Джеспер, а Аттила извлёк из огня гвоздь, кончик которого покраснел от жара, и повернулся к рыбаку.

— Эдда? Так это из-за того перстня, что ли? — дёрнулся в сторону Фарим.

— Ну вот, память проясняется. Уже неплохо! А если воткнуть тебе этот гвоздь в глаз, то ты, наверно, и всё остальное припомнишь? — наседал Джеспер.

— Я просто предложил Хальвору купить рыбу. Он её всегда у меня покупает, а потом втридорога продаёт в своей лавке! — быстро заговорил рыбак. — А рыбу с перстнем в брюхе Эдде жена его продала, она за прилавком оставалась! Никто меня не подговаривал, всё случайно вышло!

— Случайно? — пристально глядя ему в глаза, переспросил Джеспер.

— Да врёт он всё. Подержи его, сейчас вся расскажет! — вмешался Аттила.

— Не вру! — запротестовал Фарим. — Всё так и было!

— Погоди, Аттила. Похоже, наш друг говорит правду, — остановил смуглолицего Джеспер.

— Конечно, правду! Зачем мне врать? Я же от этой истории с перстнем никакой выгоды не получал.

— Что ж, звучит разумно. Но в любом случае ты наш должник.

— Почему это? — изумился рыбак.

— Ты же сам признал, что отвлёк Хальвора как раз в то время, когда он должен был находиться в лавке и ждать важного покупателя. Ведь так? А сделал ты это по чьему-то наущению или по своему почину — нам никакой разницы нет. Нам пропавший перстень нужен, а не отговорки, — пояснил Джеспер.

— Да где ж я его возьму?! — едва не взвыл Фарим.

— Ну, допустим, возьмём мы его и сами. Но ты должен выяснить, где он находится.

— Эдда говорила, что продала кому-то...

— Кому?

— Не знаю! Она покупателя впервые в жизни видела... Там ещё Зурис был! Может, он с ним знаком? Вы у него спросите!

— Нам лишний раз в городе светиться не с руки. Так что придётся тебе самому к этому Зурису сходить. А если потребуется, то и в других местах поспрашивать. Узнаешь, у кого перстень — и мы в расчёте. А нет — тогда и тебе, и Эдде конец. Договорились?

— Будто у меня есть выбор... — пробормотал Фарим.

— Верно, выбора у тебя нет. И времени мало. Сегодня к вечеру постарайся вернуться в порт. Мы сами тебя найдём. Если назовёшь имя покупателя перстня, то больше никогда нас не увидишь, — пообещал Джеспер.

— Хорошо, я всё сделаю!

— Вот Белиар, гвоздь остыл без всякого толка, — разочарованно пробормотал Аттила.

— Ничего, у тебя ещё будет возможность нагреть его заново и пустить в дело, если наш приятель не отыщет покупателя, — утешил его Джеспер.

Фарим поёжился.

* * *

— И что, ты узнал, кто купил перстень? — подался вперёд Брахим.

— Нет.

— И до сих пор жив?

— Как видишь, — пробормотал Фарим.

— Почему же они тебя не тронули? — не унимался картограф.

— Я и сам толком не понял. Сначала пошёл к Эдде и попросил подробнее описать покупателя перстня и всё, что могло бы мне помочь его отыскать. Но она не смогла рассказать больше, чем в первый раз. Только перепугалась, узнав, что меня могут из-за неё убить. За себя она не особенно обеспокоилась, — покачал головой рыбак. — Тогда я отправился на Рыночную площадь, чтобы поговорить с Зурисом...

* * *

Торговец зельями — маленький, сухощавый и не по годам подвижный — с прищуром оглядел рыбака.

— А зачем тебе знать, кто купил перстень у Эдды? — спросил он.

Фарим вздохнул.

— Оказалось, что у перстня есть хозяин. Он требует вернуть его имущество. Иначе у Эдды будут неприятности, — нехотя ответил рыбак.

— Так-так... Впрочем, этого следовало ожидать... — пробормотал Зурис. — А ты здесь при чём?

— Эдда не раз помогала мне, теперь я помогаю ей, — не стал вдаваться в лишние подробности рыбак.

— Ясно. Но, боюсь, я мало что могу тебе рассказать. Мне прежде приходилось пару раз видеть этого человека, но я не знаю, кто он. Вероятно, приезжий или какой-то богатей из Верхнего квартала. Как ты понимаешь, такие люди ко мне обычно не заходят, закупаются зельями у магов из монастыря или в лавке Саландрила. В крайнем случае, делают заказ у алхимика Константино, — развёл руками торговец зельями.

— Но Эдда говорила, что ты грозил рассказать всем о его скупости! Как же в таком случае ты не знаешь имени покупателя перстня? Про кого бы ты тогда стал рассказывать? — с недоумением спросил Фарим.

Зурис рассмеялся.

— Пригрозить рассказать и сделать это на самом деле — не одно и то же. Просто я немало повидал таких людей. Их всегда сильно волнует, что о них подумают такие же богатые бездельники, как они сами, — пояснил он.

Фарим разочарованно почесал в затылке.

— А ты не приметил, куда пошёл тот человек после того, как купил перстень?

— Туда, — указал Зурис куда-то вправо.

— В таверну Корагона или на Храмовую площадь? — уточнил рыбак.

— Не знаю, я не следил. Ко мне как раз пришёл крестьянин с фермы Лобарта, чтобы купить лечебных зелий.

— Понятно. Ну что ж, спасибо и на этом! — поблагодарил торговца зельями Фарим и отправился в таверну под названием «Весёлая маска».

Когда он вошёл в заведение Корагона, внутри оказалось немноголюдно. Кроме самого хозяина там обнаружилась кухарка, которая хлопотала у плиты, и пара прилично, но не особенно богато одетых горожан, которые что-то негромко обсуждали за одним из дальних столиков.

— Пиво? Джин? Ром? — едва завидев Фарима, спросил Корагон.

— Пива, — ответил рыбак, который прекрасно понимал, что если он не сделает заказа, никто на его вопросы отвечать не станет.

Корагон быстро наполнил и пододвинул рыбаку увенчанную пенной шапкой кружку. Фарим отхлебнул, удовлетворённо крякнул и стал прикидывать, хватит ли у него монет, чтобы расплатиться за такой замечательный напиток. Выходило, что хватит, но едва-едва.

— Что-нибудь ещё? — вежливо предложил Корагон.

— Нет, спасибо... Вот, разве что, сможешь рассказать об одном человеке...

— Каком ещё человеке? — насторожился владелец «Весёлой маски».

— Возможно, он заходил к тебе позавчера после полудня. Такой напыщенный, самодовольный, богато одетый...

— У меня всякие люди бывают. Хватает среди них и самодовольных богачей. Фернандо взять, к примеру. Или Валентино... А тебе зачем этот человек? Ограбить решил или убить заказали? — опершись могучими руками о прилавок, навис над рыбаком Корагон.

Фарим от такого предположения едва не опрокинул кружку с остатками пива.

— Что ты, что ты! Я честный человек! Просто... Просто этот богач оставил у одного торговца ценную вещь, и меня попросили узнать его имя, чтобы вернуть... — на ходу придумал убедительную отговорку Фарим. Не рассказывать же Корагону о неприятностях Эдды и о Ночной гильдии, в самом деле. Это же не Зурис, к которому половина Портового квартала за дешёвыми лекарствами бегает.

— Какую вещь? — заинтересовался Корагон.

— Мне почём знать? Может, кошелёк или... кольцо, к примеру.

— Кольцо? Кольца у нас обычно Валентино теряет, надутый падальщик! Но он в тот день ко мне не заходил. Зато прошлой ночью бражничал здесь до рассвета вместе с такими же бездельниками. Век бы не видеть ни его самого, ни его наглых дружков, ни его золота! — зло рассмеялся Корагон.

— А кто заходил позавчера?

— Никого из тех, кто подходил бы под твоё описание. Должно быть, нужный тебе человек сразу с рынка пошёл в Верхний квартал. Попробуй расспросить мага Ватраса на Храмовой площади.

Фарим в любом случае собирался навестить старого мага, поэтому воспользовался советом Корагона и направился к часовне, где обычно молился богам или проповедовал Ватрас. Маг оказался на месте, однако на вопрос рыбака только рассмеялся — послушать его проповеди каждый день приходит целая толпа народу, а через площадь по своим делам проходит ещё больше. Где уж тут всех упомнить!

Разочарованный рыбак сунулся было к воротам Верхнего квартала, но его отогнала стража. Расспросы в лавках Маттео и Боспера-лучника тоже ни к чему не привели.

Между тем время, назначенное Ночной гильдией, неумолимо приближалось. С тяжёлым сердцем Фарим поплёлся обратно в порт.

— И что? — с недоумением спросил Брахим, а Кардиф по-прежнему хранил молчание и едва заметно улыбался.

— И всё. Они пришли. Аттила сказал, что раз я не могу назвать имя покупателя, то мне конец. А Джеспер решил сначала выспросить, что мне удалось узнать. Ну, я и начал рассказывать. Как можно подробнее. Ведь пока говорю, меня никто не пытается убить. А потом Джеспер рассмеялся и сказал, что понял, кто купил перстень. Хлопнул меня по спине, и они с Аттилой ушли, — закончил свой рассказ Фарим.

— Так кто же купил кольцо? — спросил Брахим.

— Валентино, — уверенно заявил Кардиф. — Второй такой спесивой и самовлюблённой свиньи, как он, не найти во всём Хоринисе.

— Так уж и не найти! Вот, к примеру, наш судья тоже далеко не образец скромности и смирения, — засомневался картограф.

— Судья слишком скуп и осторожен, чтобы тратить золото на невесть откуда взявшиеся украшения. Ведь кольцо могло оказаться поддельным или краденым, — не согласился с ним Кардиф и обратился к рыбаку: — Джеспер понял, кто это был, по твоему описанию, дружище.

— Верно, это меня и спасло, — вздохнул Фарим.

— Хорошо, что всё так благополучно разрешилось, — зевнул Брахим. — Ну что, укладываемся спать?

— Что-то спать совсем не хочется. Видно, разволновался от этих воспоминаний... Может быть, ещё историю? — возразил рыбак.

— Да уж, уснёшь тут! — поддержал его Кардиф и подбросил на ладони кость, предлагая выбрать следующего рассказчика. Однако их прервали.

— Собирайтесь быстрее! — велел ворвавшийся в помещение Джеспер.

— Куда? — в один голос спросили Фарим и Брахим.

Кардиф лишь досадливо крякнул, спрятал костяшку и поднялся на ноги.

— Только что пришёл гонец от Вульфгара. Появился шанс разрешить ваше дело благополучно. Но нужно спешить — чем дольше вы будете числиться беглыми преступниками, тем труднее будет снять с вас обвинения, — пояснил вор.

— Я готов! — ответил Кардиф, который, прихватив лампу, направился к выходу. Рыбак и картограф, переглянувшись, потянулись следом.

Джеспер снова повёл их по мрачному сырому коридору, выложенному осклизлыми камнями. Но на этот раз идти пришлось не так далеко. Через пару поворотов вор остановился перед какой-то дверью и пропустил беглецов вперёд.

Войдя внутрь, они оказались в довольно просторном, хорошо освещённом и по-своему даже уютном помещении. Навстречу им шагнула Кассия. Её взлохмаченная причёска и заспанное лицо говорили о том, что предводительницу Ночной гильдии только что подняли с постели.

— Совсем я из-за вас с ног сбилась, почтенные. Даже отдохнуть некогда, — обратилась она к беглецам.

— Мы очень ценим твою заботу, Кассия, — с благодарностью склонил голову Кардиф. Фарим и Брахим виновато потупились.

— Сейчас Джеспер отведёт вас в город. Всем, кому надо, мы заслали весточку. А некоторым — кое-что более весомое. Так что вам не о чем волноваться. Ещё до полудня будете у себя дома.

— Спасибо! — вразнобой проговорили трое друзей.

Кассия благосклонно кивнула и махнула узкой ладонью куда-то в сторону — мол, ступайте, мне больше нечего сказать.

Но едва беглецы сделали несколько шагов, как к ним подступили Джеспер и Рамирез.

— Вы уж не обижайтесь, почтенные, но глаза вам придётся завязать. О некоторых тайнах нашей гильдии вам лучше не знать. Для вашей же пользы, — сказал светловолосый вор, и в его приветливом тоне послышалась нотка угрозы.

Джеспер подступил к Кардифу с полоской плотной ткани в руках. Тот, вздохнув, позволил завязать себе глаза. Картографу и рыбаку ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру.

— Идёмте! — потянул их за собой Джеспер. — Осторожнее, тут ступеньки!

Они долго поднимались по каким-то лестницам, время от времени оказываясь на узких площадках и меняя направление. Наконец, Кардиф ощутил под ногами ровную поверхность. Судя по приглушённым звукам и тёплому воздуху, их привели в некое помещение. Вероятно, это был дом или ещё какое-то из городских зданий. Но долго внутри они не оставались, Их поводырь вывел беглецов наружу — воздух стал прохладнее, а под ноги легли твёрдые и не слишком ровные камни брусчатки.

Некоторое время они куда-то шли, часто сворачивая то направо, то налево. Кардифу даже показалось, что вор водит их кругами. Но вот хозяин таверны почувствовал, как Джеспер дёрнул его за рукав, давая знак остановиться.

— Можете снять повязки, — сказал он.

Кардиф торопливо сорвал с глаз надоевшую тряпку и, не глядя, сунул Джесперу. Как выяснилось, они стояли неподалёку от казармы городской стражи. Город ещё был погружён в ночную дрёму, но восточный край усыпанного звёздами неба уже начал сереть — близился рассвет.

На лестнице, которая вела на огибавшую казармы боевую галерею, прошелестели чьи-то шаги, и перед беглецами появилась щуплая фигура. Основательности ей добавляли тяжёлые доспехи стражника.

— Привет, Вамбо! — негромко окликнул его Джеспер.

— Привет-привет! — отозвался стражник, выходя на тусклый свет уличного фонаря. — Всех привёл?

— Как видишь.

— Ну и заставили вы нас побегать, почтенные! — неприятно хохотнул Вамбо, обращаясь к трём друзьям. — Но хорошо всё, что хорошо кончается. Следуйте за мной!

Стражник развернулся и зашагал обратно к лестнице. Беглецы неохотно двинулись следом, а Джеспер сделал шаг в сторону и исчез, словно растворившись в предутреннем сумраке.

Вамбо, не оглядываясь, поднялся наверх и вошёл в арку ворот, на ходу кивнув молодому стражнику, который охранял вход. Тот с любопытством уставился на беглецов, и они поспешили поскорее прошмыгнуть мимо него.

— Сюда! — обернувшись, кивнул влево их провожатый и пропустил друзей вперёд. Они оказались в знакомом помещении, посреди которого за конторкой стоял начальник городской стражи Вульфгар. Кроме него здесь находился ещё один стражник, который, украдкой позёвывая, стоял в сторонке.

— А-а, явились! — проворчал начальник стражи, оторвав взгляд от свитка, в котором делал какие-то пометки, окуная в чернила остро заточенное перо гарпии. — Идите сюда, преступнички!

Беглецы приблизились к Вульфгару. Тот усмехнулся, подал какой-то знак, и из прохода, который вёл к темницам, выступили несколько стражников. Шум за спиной возвестил о том, что путь назад тоже перекрыт.

— Сдайте оружие! — строго глядя на растерявшуюся троицу, потребовал Вульфгар.

Оценив соотношение сил, Кардиф выругался и, вытащив топор, бросил его на пол. Рядом упало оружие его друзей.

— Ох, не нравится мне всё это... — едва слышно выдохнул Брахим.

— Да не дёргайтесь вы так, — ухмыльнулся Вульфгар. — Ничего с вами не случится. Посидите немного за решёткой. Потом придёт судья и освободит вас.

— А скоро он придёт? — робко спросил Фарим.

— Кто ж его знает? Просыпается господин судья обычно не раньше полудня. Пока оденется, пока позавтракает... — не без издёвки ответил начальник стражи.

— Слушай, Вульфгар, ну чего ты на нас взъелся, а? — спросил Кардиф.

— Взъелся? Ну ты и наглец! Сначала вы проявили непочтительность к городской страже. Потом связались с пиратами и, напав на охрану, бежали из темницы! — взорвался тот. — Вот куда вас понесло, старые вы идиоты? С пиратами всё понятно, им терять нечего — или виселица, или каторга. Но вы-то?! Не знай я вас много лет как добропорядочных горожан, первый бы потребовал отправить всех троих за барьер! — Вульфгар, похоже, разошёлся не на шутку. — Что скажете в своё оправдание? Молчите? Это правильно, потому что ещё одно слово — и я прикажу вас высечь! Эй, ребята, тащите их в темницу! Да заприте хорошенько. А то они у нас очень уж юркие, опять удрать могут.

Обескураженную вспышкой обычно сдержанного начальника стражи троицу тычками погнали к темницам.

— Чего он злой такой? — спросил Брахим у добродушного стражника по имени Пабло.

— От городского начальства нагоняй из-за вас получил, вот и злой, — ответил тот.

— Не разговаривать с заключёнными! — строго прикрикнул на него Руга.

Троих друзей втолкнули в знакомую темницу и опустили решётку. Затем большинство стражников удалились, остались только трое во главе с надзирателем Больтаном. Тот был вполне жив и здоров, только чернявую голову украшала повязка.

— Здорово тебе досталось? — приникнув к решётке, спросил у него Кардиф.

— Да уж изрядно... — проворчал тот.

— Ты на нас зла не держи. Мы понятия не имели, кто у вас там сидит, и что они замышляют, — проговорил хозяин таверны.

— Это и кротокрысу ясно, — отмахнулся Больтан. — Главное, ещё чего-нибудь не вздумайте выкинуть. Не то вам каторги точно не миновать.

Он отошёл от решётки и присоединился к остальным двум стражникам, которые уже устраивались за стоявшим возле стены столом.

Друзья тоже расселись на привычные места на полу камеры.

— Что-то окончательно весь сон прошёл... проворчал Фарим.

— И не говори, — поддержал его Брахим.

А Кардиф молча достал игральную кость и бросил на доски пола.

Кость подпрыгнула на тёмной половице, перевернулась несколько раз и замерла.

— Мне выпало, — отметил Кардиф.

— Какой байкой ты нас порадуешь на этот раз? — хмыкнул Брахим.

— Разных баек мне доводилось слышать немало, но, думаю, стоит немного прояснить ту историю с Альвином, Бромором и пострадавшей ни за что Надей, — сказал хозяин таверны.

— Ну-ка, ну-ка! — оживился Фарим.

— В тот ненастный день, когда ты, Фарим, не позволил Наде утопиться в море, а ты, Брахим, ходил вместе с Игнацем к Борке за болотником, ко мне в таверну заявился ни кто иной, как Бромор. Сначала хозяин «Красного фонаря» с мрачным видом глушил шнапс. А когда моё пойло ударило ему в голову, Бромора, как это часто бывает, потянуло на откровенность...

* * *

— Не везёт мне в любви, дружище Кардиф! Совсем не везёт... — подперев голову кулаком, пожаловался Бромор. Хоть он уже успел изрядно набраться, говорил чётко, почти не запинаясь.

— Тебе? Да ну, ни за что не поверю! На тебя же работает целая толпа красоток. Неужто они обделяют вниманием своего благодетеля? — с плохо скрытым ехидством подначил его Кардиф.

— Пф, красотки! Тощие шлюхи — вот они кто! А я люблю женщин... поосновательнее, — с этими словами Бромор широко развёл ладони.

— Да уж, тебе можно только посочувствовать. У нас в Хоринисе таких пышных красавиц днём с огнём не сыскать. Разве что в Верхнем квартале.

— Верно! Правда, есть одна...

— Это кто ж такая?

— Люси. Ну, знаешь, жена мясника Альвина... Только тс-с-с! — пьяно округлив глаза, поднёс палец к губам Бромор.

Кардиф с пониманием покивал.

— И что, ты решил за ней приударить?

— Решил! А что, не имею права? — нахмурился хозяин «Красного фонаря», уловивший таки насмешку в голосе Кардифа.

— Отчего же не имеешь? Имеешь. Правда, боюсь, её муж с этим бы не согласился.

— Пф-ф... Муж! Да что мне этот недоумок! Но вот сама Люси — очень порядочная женщина. Я к ней и так, и эдак, и с подарками... А она — ни в какую! Поначалу просто гнала прочь, но со временем всё же начала прислушиваться к моим словам...

— Ещё бы! Уж ты, дружище Бромор, умеешь найти подход к женщинам!

— Это точно! Будь у меня побольше времени, я бы давно её уломал. Но, как на зло, проклятый Альвин слишком редко отлучается из дома. А вчера вечером, как по заказу, заявляется он ко мне в «Фонарь» — пьяный в дым. Ну, я говорю себе: «Вот он — твой шанс, Бромор! Не упусти его!»

— Молодец! И что?

— Денег у Альвина с собой не было. Но мне-то не деньги его нужны были, а... Только тс-с-с! В общем, позвал я эту дурищу Надю и велел ей заняться клиентом. Да так, чтобы он до утра и не думал уходить. А сам, значит, прихватил вина, закусок разных и побежал к его дому... Закоулками, чтобы никто не видел, — громким шёпотом сообщил Бромор.

— Ох и хитёр ты! — почти искренне восхитился Кардиф.

— А то! Но только зря всё, ничего не вышло... — сник хозяин «Красного фонаря».

— Что ж так?

— Люси меня даже на порог не пустила. Я ей и вина предложил, и подарков пообещал. А она упёрлась, как... овца! Нет, говорит, Альвин меня любит. Вон даже зелий у алхимика накупил, чтобы наладить отношения... Тьфу! — с досадой сплюнул Бромор, вытер губу рукавом и продолжил: — Я разозлился и говорю: «Пока ты тут ломаешься, твой ненаглядный Альвин кувыркается с девочками в моём заведении». Она: «Врёшь ты всё!» Я ей: «Не веришь? Тогда пошли, сама убедишься».

— И что? Пошла?

— Куда там! Я, говорит, сама виновата, что довела мужа до такого. Погуляет, мол, и вернётся. Да и вообще, с пьяного Альвина никакого толку — уж она-то знает, — Бромор с досадой махнул рукой, зацепив локтем пустую кружку и сбив её на пол.

— Вот ведь... — пряча усмешку в бороду, хмыкнул Кардиф.

— Такого я не стерпел, послал упрямую бабу к Белиару и пошёл домой. Правда, уже совсем стемнело, и я не решился пробираться мимо склада. Сам знаешь, по ночам в этих закоулках и на воров нарваться недолго...

— Ещё бы мне не знать.

— Так вот. Пошёл я вдоль стены, мимо ворот в Нижний квартал, а там хотел свернуть на освещённую улицу, где дом Лемара. Но возле ворот ко мне прицепились стражники — кто такой, да откуда, да куда идёшь... А я злой был, как варг, ну и сказал этим крысам всё, что о них думаю, — Бромор уже почти кричал.

— Это ты зря, дружище Бромор...

— Да я и сам понимаю. Эти шныги позорные меня скрутили и отволокли в темницу. Ещё и тумаков надавали по дороге... Утром, конечно, пришёл Вульфгар, во всём разобрался, олухов своих отчитал, а меня отпустил, — продолжал делиться горестями Бромор. — Прихожу я, значит, в «Красный фонарь». Уже давно рассвело, и все гости разошлись по домам. Только в комнате Нади валяется эта свинья Альвин и храпит на всё заведение. Ну я им и показал! Альвина пинками за порог выгнал и велел Борке больше его не пускать. А потом и Наде всыпал...

— Ей-то за что?

— А чтоб не развлекалась за мои деньги со всякими нищебродами! — отрубил Бромор и, хрюкнув, уронил голову на столешницу.

* * *

Все трое заключённых расхохотались.

— Вот оно, значит, как дело было. А Надю всё же жалко, — справившись с приступом веселья, сказал Фарим.

— Эй, вы! Чего расшумелись? — раздался от входа голос Больтана. — Спите уже! Рассветёт скоро.

Пришлось друзьям укладываться на солому. Какой бы жёсткой ни была постель, усталость взяла своё, и вскоре один за другим они погрузились в сон.

— Эй, просыпайтесь! На выход! — раздался голос стражника, а вслед за тем заскрипела открываемая решётка.

Толком не очухавшихся заключённых выгнали из темницы и поставили перед судьёй. За левым его плечом маячил дюжий охранник, а с другой стороны стоял Вульфгар. Вид у начальника стражи был хмурый, судья же выглядел так, будто кутил ночь напролёт, а теперь мается с похмелья.

— Итак, — сверившись с бумагами, сказал судья. Голос у него был скрипучий и надтреснутый. — Вы, жители Хориниса Кардиф, Брахим и... э-э... Фарим, совершили дерзкий побег из городской темницы вместе с двумя опасными пиратами. Так?

Друзья испуганно переглянулись.

— За подобное преступление вам грозит пожизненное заключение в колонии Рудниковой долины. Что можете сказать в своё оправдание?

Трое «опасных преступников» переглянулись и по молчаливому соглашению предоставили слово Кардифу, как наиболее опытному в таких делах человеку.

— Почтенный судья, — начал хозяин таверны. — Мы понимаем, что на первый взгляд дело выглядит именно как дерзкий побег. Признаю, что когда стражники во главе с уважаемым Вульфгаром явились с проверкой ко мне в таверну, где мы мирно веселились с друзьями, я повёл себя несколько... развязно. Хмель в голову ударил. За это нас совершенно справедливо отправили до утра в темницу. Но в дальнейших событиях не было ни нашего злого умысла, ни вины. На самом деле мы — жертвы, а вовсе не преступники!

— Вот как? — с сомнением изогнул бровь судья, отчего его бледное крючконосое стало ещё более неприятным. — И чьими жертвами вы стали? Кто тогда злодеи, если не вы?

— Пираты, известные как Скип и Аллигатор Джек. Они напали на стражников, захватили оружие, а затем, угрожая убить нас, взяли в заложники! А как только мы стали им не нужны, пираты бросили нас на берегу отдалённой морской бухты. При первой же возможности мы вернулись в Хоринис и добровольно сдались страже, — твёрдо сказал Кардиф.

— Кто-нибудь может это подтвердить? — проскрипел судья.

— Я подтверждаю, — подал голос Вульфгар. — Они действительно вернулись сами прошлой ночью и сдались добровольно. Их привёз на своей лодке рыбак Вильям, который ставил сети в одной из небольших бухт к северу от города. Говорит, нашёл всех троих на берегу — испуганных и растерянных.

— Так-так... — пробормотал судья. — Однако не исключено, что они сначала напали на стражников и совершили побег, а затем испугались и решили вернуться. Могло такое быть?

— Нет, почтенный судья. Мои люди утверждают обратное. Больтан!

В помещение торопливо вошёл охранник с перевязанной головой и вежливо поклонился.

— Ты кто такой? — спросил судья.

— Меня зовут Больтан, я охраняю заключённых в городской тюрьме Хориниса, — представился стражник.

— Можешь что-нибудь сообщить об обстоятельствах побега этой троицы?

— Да, я как раз дежурил в ту ночь. Мой напарник вышел... по нужде. Пираты воспользовались этим и напали на меня. Ударили по голове и...

— Напали? А как они смогли покинуть темницу? Ведь решётка была заперта? — встрепенулся судья.

— Конечно, заперта. Но они... они накинули на рычаг верёвочную петлю, и решётка открылась...

— Вот как? А что ты делал, когда они действовали таким образом? Разве твои обязанности заключаются не в том, чтобы следить за посаженными в темницы преступниками? Да и вообще, вся эта история с петлёй крайне сомнительна. Я скорее поверю, что у пиратов был сообщник, который открыл решётку снаружи. Кто это был? Может, ты?

Больтан растерялся и испуганно замер, словно язык проглотил.

— Отвечай! — рявкнул судья.

— Он ужин нам принёс. А пираты как раз из темницы выбрались. Я заметил движение у Больтана за спиной и крикнул: «Берегись!». Но он только обернуться успел, когда они на него накинулись, — выручил стражника Кардиф. — А верёвку Скип из своей рубахи сплёл. Рукава разорвал и сплёл. Он сам потом хвастался...

— Разве я тебе задал вопрос? — с мрачным видом перебил его судья.

— Не мне, Больтану, — опустил голову Кардиф. — Только он ничего ответить не может, ему тогда по голове дали, и он лежал без чувств. Я уж подумал было, что мёртвый...

— Вот, значит, как... А вы что скажете? — перевёл судья взгляд на Фарима и Брахима.

— Всё так и было, — в один голос заявили те.

— Ну что ж, — с досадой произнёс судья. — Или вы все тут сговорились, или и в самом деле невиновны. Вульфгар, у тебя ещё есть вопросы к этой троице?

— Нет, почтенный судья. Они своё получили. Думаю, этот случай послужит для них уроком, — ответил начальник стражи, бросив хмурый взгляд в сторону подсудимых.

— Тогда гони их отсюда в шею! Нечего этим бездельникам жрать казённые харчи и отнимать моё время, — буркнул судья. — И выясните, наконец, где проклятые пираты устроили своё логово! Их выходки невозможно больше терпеть.

— Стараемся, — коротко ответил Вульфгар.

— Плохо стараетесь! — проворчал судья. — Также проследите, чтобы никто впредь не смог открывать темницы таким способом.

— Сегодня же приглашу мастера, чтобы внёс изменения в устройство рычагов.

Судья раздражённо фыркнул и направился к выходу. Кажется, все, кто находился в помещении, с облегчением перевели дух.

Вульфгар ещё раз пристально оглядел троих друзей.

— Повезло вам, олухи! Благодарите всех богов, что не отправились на каторгу, — подвигав тяжёлой челюстью, сказал он.

— Спасибо! Мы... — забормотал Брахим.

— Всё, проваливайте! Видеть вас больше не могу! — рявкнул начальник стражи.

Все трое поспешили прочь, провожаемые насмешливыми и сочувственными взглядами стражников.

* * *

В портовой таверне за время отсутствия хозяина никаких бед не случилось. Вышибала Мо проследил, чтобы никто не забрался внутрь. Кардиф похвалил старательного работника и пообещал повысить ему плату, а затем пригласил друзей внутрь.

— Вообще-то, я домой собирался... — принялся отнекиваться Брахим.

— Успеешь ещё домой. Давайте хоть позавтракаем по-человечески.

На столе всё оставалось в том виде, в каком было три дня назад, когда друзей увели стражники. Часть еды испортилась, и её пришлось выкинуть. Кардиф сноровисто добавил на стол свежих припасов, и друзья отдали должное окороку, сыру и пиву.

— За наше освобождение! — провозгласил Фарим, когда они со стуком сдвинули кружки.

— Ну что, кинем кость ещё разок? — хитро прищурившись, предложил Кардиф, когда е едой было покончено.

— А давай, — кивнул рыбак.

Брахим тоже заявил, что не прочь послушать ещё одну историю.

— Тогда загадывайте цифры.

— Хех! — крякнул Брахим, когда кость остановилась возле пустой тарелки. — Мне выпало.

— Это хорошо, твои истории особенно занимательные, — засмеялся Фарим.

— Давай, расскажи нам что-нибудь интересное, — поддержал его Кардиф.

Картограф задумчиво почесал в затылке и вдруг, вспомнив что-то, вскинул голову.

— А я ведь знаю, откуда у Мельдора тогда появился синяк под глазом, — сказал он.

— Откуда? — открыл рот Фарим.

— Случилось это незадолго до того, как на верфи Гарвелла обнаружился недостаток гвоздей...

* * *

Брахим в тот день проснулся рано. Его небольшой дом располагался рядом с верфью, откуда с самого рассвета доносился перестук молотков и визг пил. Эти звуки и разбудили картографа. Служанка ещё спала, он растолкал её и велел приготовить завтрак.

С тех пор, как забравшиеся в дом грабители убили его жену, Брахим жил один. Но возня по хозяйству отнимала слишком много времени, и он нанял девицу, которая пришла в город с какой-то фермы в поисках работы.

Не успел картограф позавтракать, как раздался громкий стук в дверь. Брахим решил, что явился первый за последние дни заказчик, которому потребовалась карта острова, Миртанского моря или план города, и поспешил к выходу, чтобы встретить гостя. Но на пороге появился вовсе не тот, кого он хотел бы видеть. Это оказался Мельдор — подручный ростовщика.

— Лемар передаёт тебе привет и просит зайти к нему. Прямо сейчас, — сообщил он.

— Я же ему всё вернул! — возмутился Брахим. — Думал, мы в расчёте.

Мельдор только пожал плечами.

— Ладно, скажи, что сейчас приду.

— Только не задерживайся. Сам знаешь, что Лемар ждать не любит.

Проводив незваного гостя, Брахим безо всякого аппетита принялся за завтрак. В голове ворочались неприятные мысли.

Что ещё могло потребоваться этому типу? Недавно картографу пришлось занять у него несколько сотен золотых. Большую часть долга он отдал, но заработки в последнее время стали плохими, и ему всё никак не удавалось наскрести оставшиеся монеты.

Тогда Брахим выбрал из своих запасов несколько старинных карт покрасивее, чтобы можно было повесить на стену в качестве украшения, и предложил их Лемару вместо золота. Тот поначалу кочевряжился, но затем смилостивился и простил старику остаток долга, взяв три самые красивые карты. Стоили они куда больше, чем Брахим должен был вернуть ростовщику, но картограф был рад, что хотя бы так избавился от Лемара. И вот опять!

Вздохнув, Брахим встал, оделся и вышел из дома. Идти было недалеко. Он обогнул таверну «У одноногого разбойника» и стал подниматься вверх по самой широкой улице Портового квартала. Вскоре показался дом ростовщика, возле которого топтался Мельдор. Заметив картографа, он дал ему знак пошевеливаться и молча указал на приоткрытую дверь.

Лемар с возбуждённым видом метался по дому. Он коротко поздоровался с гостем и, утерев испарину с гладко выбритой головы, пригасил его подойти к заваленному бумагами столу. Сверху Брахим увидел одну из своих карт — по виду очень старую, с изображением средней и северной частей острова Хоринис, каким он, наверное, был несколько столетий назад. На месте Портового квартала была изображена небольшая деревушка с причалом и одинокой башней. Там где теперь Верхний квартал, на карте виднелась одинокая ферма с мельницей, а остальную часть нынешнего города занимали поля.

— Знаешь, что это? — с трудом скрывая возбуждение, спросил ростовщик, ткнув в какое-то место на карте.

Брахим пригляделся и рассмотрел изображение неких каменных сооружений на севере острова, отмеченных непонятными символами.

— Понятия не имею. Карта, судя по виду, очень старая. Возможно, ей не одна сотня лет. Насколько мне известно, сейчас в этом месте нет ничего такого, только горы. А вот здесь, южнее, расположена долина Пирамид... — принялся объяснять картограф.

— Это я и без тебя знаю, не отвлекайся! — прервал его Лемар. — Ты про это место скажи. Что это могут быть за постройки?

— Мало ли что там какой-то старинный картограф нарисовал — может, просто для красоты, — пожал плечами Брахим.

— Поначалу я тоже так подумал. А потом увидел вот это, — ростовщик выложил поверх карты тёмно-серую каменную плитку, испещрённую какими-то знаками на непонятном языке. Потом перевернул этот странный предмет, и Брахим увидел те же символы, что и на карте возле неведомых построек.

— Что это за язык?

— Никто не знает. Такие знаки попадаются иногда на камнях в древних развалинах. Вероятно, это осталось от людей или даже орков, которые жили здесь до нас. Но я никогда не слышал, чтобы кто-то из ныне живущих умел читать на их языке, — степенно пояснил Брахим.

— Жаль, очень жаль... Говорят, в старинных руинах, оставленных этим народом, находят золото и ценные магические артефакты? — проговорил Лемар. Глаза его алчно блеснули.

— Да, я не раз слышал истории о подобных находках от моряков и охотников. Но никто из них ни разу не показал мне ничего ценного, разве что старый, никому не нужный хлам, — покачал головой картограф.

— А вот мне попадалась пара хороших вещиц, — веско сказал ростовщик.

— Понимаю. Если на севере действительно есть древние развалины, о которых никто не знает, то они...

— Никем не разграблены! Там наверняка найдётся что-нибудь ценное.

Брахим негромко рассмеялся. Он никогда не видел ростовщика таким взбудораженным и разговорчивым. Чаще всего тот выцеживал слова сквозь зубы с холодным равнодушием. Всё что его волновало в жизни — это золото. Видно, на этот раз он почуял большую добычу, потому так и завёлся.

— Решил заделаться кладоискателем, Лемар? Обычно ты добываешь монеты менее хлопотным и более надёжным способом, — сказал он.

— Верно. Но почему бы разок не рискнуть? — хмыкнул в ответ ростовщик. — Где ты взял эту карту, Брахим?

— Где взял? Погоди, дай-ка припомнить... Через мои руки проходит столько подобных документов, что... А, вспомнил! Мне её принёс капитан судна под названием «Гритта». Дескать, нашёл среди старых обломков потерпевшего крушение корабля. Я выкупил у него эту карту по дешёвке, сунул в сундук и забыл до того дня, когда пришёл возвращать тебе долг.

— Проклятье! «Гритта» давно не заходила в порт, и неизвестно, когда вернётся. Ходили даже слухи, что она пошла на дно где-то возле Южных островов, — с досадой махнул рукой Лемар.

— А табличка? Откуда она взялась? — полюбопытствовал Брахим.

В этот момент дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова Мельдора.

— Эрол пришёл, — сообщил он.

— Зови! — с нетерпением отозвался Лемар и вновь обернулся к Брахиму: — Вот сейчас и узнаем всё про этот кусок камня.

Дверь широко распахнулась, и внутрь шагнул Эрол — известный на острове бродячий торговец. Это был крупный широкоплечий человек с седыми волосами. Несмотря на далеко не юный возраст, двигался он легко, от его крепкой фигуры и спокойного лица веяло силой и уверенностью.

— Зачем звал, Лемар? Ты же знаешь, я не люблю без крайней нужды бывать в городе, — сказал Эрол.

— Дело у меня к тебе... — потирая руки от нетерпения, начал ростовщик.

— Какое ещё дело? — перебил его торговец. — Если ты о долге, то срок его уплаты ещё не наступил. А пункт о досрочном возврате я вычеркнул ещё при заключении договора — не такой простак, как другие.

— Нет-нет, речь не о долге! — вскинул ладони Лемар. — Я всего лишь хотел спросить, где ты взял эту табличку?

Эрол бросил короткий взгляд на стол, где поверх карты лежала испещрённая загадочными знаками плитка, и пожал могучими плечами.

— На севере, — коротко ответил он.

— Где именно? Что это за места? Есть там какие-то постройки или что-то вроде того? — засыпал его вопросами ростовщик.

— Не помню. И вообще, Лемар, ты кто такой, чтобы меня допрашивать? — нахмурился Эрол. — Если у тебя нет ко мне других дел, то я пойду.

— Эрол, погоди! — попытался задержать торговца Лемар, но тот уже направился к выходу. Возле двери он обернулся:

— Ту табличку и ещё несколько вещей я оставил тебе в залог. Не забыл? Береги их хорошенько, не потеряй! Я намерен вернуть тебе золото в срок и забрать своё добро обратно, — проговорил он.

— Эй, ты! Лемар тебя пока никуда не отпускал... — заступил дорогу торговцу заскочивший в дверь Мельдор.

Эрол удивлённо хмыкнул и нанёс единственный удар — короткий и точный. Здоровяк Мельдор вылетел на улицу, с треском распахнув перед ним дверь. Торговец как ни в чём не бывало зашагал прочь.

Лемар и Брахим, разинув рты, смотрели ему вслед, потом потрясённо переглянулись.

— Проклятый бродяга! — выдохнул ростовщик. — Ну, попробует он ещё хоть раз занять у меня денег!

— Силён! — только и смог произнести картограф.

Лемар взглянул на него и вдруг недобро сощурился.

— Хочу тебя предупредить, Брахим — не вздумай никому проболтаться обо всех этих делах. Я имею в виду карту, табличку и руины на севере. Хотя бы в ближайшие две-три недели никто больше не должен о них узнать. Договорились? — произнёс это Лемар своим обычным ледяным тоном.

— Не привык трепаться о тайнах клиентов, — с достоинством ответил картограф.

— Это правильно. Длинный язык сгубил очень многих, а молчание — золото. Вот, держи, — с этими словами Лемар протянул Брахиму мешочек с монетами.

— Зачем это? — нахмурился картограф.

— Бери-бери, это не в долг! За беспокойство и молчание.

Брахим пожал плечами и забрал мешочек. Судя по весу, внутри было не больше двух-трёх десятков монет, но и такая щедрость со стороны алчного ростовщика говорила о многом.

— Ох, моя голова! — простонал между тем очнувшийся Мельдор. Он кое-как поднялся на ноги и с виноватым видом посмотрел на Лемара. Глаз здоровяка уже начал заплывать.

Брахим проскользнул мимо него и заспешил прочь. Поодаль уже остановились трое зевак, а картограф не любил лишний раз привлекать к себе внимание. Его работа и весь образ жизни располагали к тишине и уединению.

* * *

— Да, занятная история... — протянул Фарим.

— И, самое любопытное, что она даёт ответ, кто послужил первопричиной неприятностей Гарвелла и Карла, — вставил хозяин таверны.

— И кто же? — озадачился Брахим.

— Ты, дружище Брахим, — заявил Кардиф.

— Почему я? — обиделся картограф. — Это же Лемар во всём виноват!

— Само собой, Лемар. Но если бы ты не приволок ему ту старую карту, то ничего бы не было, — вставил довольный своей сообразительностью Фарим.

— Верное. Лемар решил, что карта поможет ему найти сокровища, а для похода за ними ему срочно потребовались деньги. Взять их он решил у Фернандо, лишив Гарвелла большей части законного заработка на постройке корабля, — поддержал рыбака Кардиф.

— Кто же знал, что так будет... — сокрушённо развёл руками Брахим.

Фарим засмеялся.

— Ты тоже хорош, если подумать, — указал на него картограф.

— А я-то при чём? — удивился рыбак.

— Он ещё спрашивает! А кто отвлёк Хальвора, когда он должен был передать нужному человеку рыбу с перстнем внутри? Если бы ты не потащил его смотреть свой улов, то у Хальвора, Фении, Эдды и тебя самого не было бы проблем с гильдией воров, — заявил Брахим.

— Но тогда Эдда не обзавелась бы новым котлом, — парировал Фарим.

— Ха-ха, как он тебя срезал, Брахим?! — засмеялся хозяин таверны.

— А ты не спеши веселиться, Кардиф! У тебя тоже рыло в пуху, — прервал его картограф. — Даже если не брать в расчёт твои шашни с ворами, то твоё неуёмное желание продать как можно больше выпивки привело, по меньшей мере, к страданиям Нади. Если бы ты не напоил Альвина, он вряд ли попёрся бы в «Красный фонарь», и у Бромора не нашлось бы повода злиться на Надю.

— Ну, этот тип всегда найдёт к чему прицепиться. Да и вообще в той истории больше всех виноват Игнац, который перепутал зелья. Уж не знаю, что его отвлекло... — пожал плечами Кардиф. — Но во многом ты прав, дружище Брахим. Мы все трое за последнее время наделали немало такого, о чём стоило бы жалеть. Однако всё уже закончилось, никто не умер, и нас самих не отправили в Рудниковую долину. Так что давайте пропустим ещё по кружке и будем расходиться. Впереди у нас много дел.