Потомки Солнца и Реки (гет)

На картине, висевшей на стене рядом со столом, был весенний пейзаж ― сливовые деревья в цвету и горы вдали, укрытые еще не до конца сошедшими снегами. Светло-розовое на белом ― а на переднем плане ало-золотая лавовая река, стекающая по склону. И человек на ее берегу в бело-алом одеянии ― если присмотреться, видно, что пальцы рук сложены в печати, удерживающей защитные заслоны. Отблеск опасности, которой все же приятно любоваться.

Картина была красивая, и взгляд на ней отдыхал.

А вот на молодой женщине, распластавшейся ниц, ― не очень.

― Служанка Линцзяо. ― Долгая пауза заставляет нервничать любого. ― Или я ошибаюсь, обращаясь к тебе так?

― Эта ничтожная служанка Цзяо внимает словам Владыки, ― тихо проговорила та, не поднимая головы. Испугалась вызова к главе ордена? Или того, что ее конвоировал Вэнь Чжулю?

― Странно… Мне недавно стало известно, что тебя стоит называть первой госпожой Вэнь. Признаться, меня это весьма удивило. Не помню, чтобы ты совершала три поклона со мной. Или меня уже преследует старческая забывчивость?

Вот теперь легкий испуг сменился ужасом.

― Владыка! Умоляю! Пощадите! Это клевета, не иначе!

Попытка Ван Линцзяо подползти и ухватиться за подол была пресечена шагом назад.

― Клевета? ― хмыкнул Вэнь Жохань, отступив от любовницы сына ― теперь уже точно бывшей. Словно не желал замараться. ― Несколько адептов, в чьей честности я не сомневаюсь, слышали твои слова, сказанные управляющему. «Не смейте противоречить, потому что скоро будете чествовать меня как первую госпожу Вэнь и хозяйку этого дворца».

― Вэнь Чжулю. ― До этого застывший у дверей хранитель старшей семьи шевельнулся. ― В Огненный дворец ее.

― Исполняю приказ главы ордена, ― коротко поклонился тот, быстро подхватил провинившуюся и вывел вон.

«Теперь надо выяснять, что всё случившееся означает. И молить небожителей, чтобы в итоге все это оказалось лишь глупостью зарвавшейся служанки, возомнившей о себе слишком много…».

А не очередным заговором старейшин ордена против него, в который втянут младший сын, к примеру.

Тихо, из-за занавеси, в покои шагнул старший.

― Все слышал, Сюй-эр?

― Да, отец. ― Наследник явно о чем-то собирался сказать, но замер в ожидании разрешения. Дождавшись знака, продолжил: ― Не прогневается глава ордена на дерзость, но этот ничтожный сын просит не карать моего младшего брата.

― Как… интересно. За эту женщину ты не просишь?

― Признаться, она мне была противна с самого начала, ― чуть свободнее ответил Вэнь Сюй, все еще не поднимая головы. ― К сожалению, сама Ван Линцзяо так и не поняла моего отношения. И,сейчас как оказалось, продолжала питать некие иллюзии.

― Уверен в этом, Сюй-эр? ― внезапно остро заметил его отец. И, встретив непонимающий взгляд сына, продолжил: ― Ее слова «стать хозяйкой Знойного дворца» можно понять и по-другому. Например, как намерение А-Чао отнять твои права наследника… так или иначе.

― Этот сын полагает: его младший брат не способен на такой поступок. А-Чао никогда не жаждал власти, и…

― Все, что у тебя есть ― одни предположения, ― отрезал Вэнь Жохань.

Больше всего ему хотелось, чтобы сын оказался прав. Но в семьях глав орденов случается… всякое.

В том числе и в их роду.

― А ведь в свое время я надеялся, что она сумеет вернуть тебе интерес к женскому обществу. Но ты предпочел уступить ее А-Чао, едва взглянув.

― Отец, ― Вэнь Сюй слабо вздохнул, ― как увидев дракона невозможно восхищаться черепахой, так Ван Линзцяо представлялась мне жалким убожеством по сравнению с моей А-Янь. Дурно воспитанная, слишком настырная, безвкусно одетая, злобная по отношению к низшим… Коснуться ее мне казалось осквернением памяти той, что носила под сердцем мое дитя…

― А-Янь погибла, Сюй-эр, ― резко прервал его Вэнь Жохань. ― Вот уже скоро семь лет, как ее нет с нами. Ты подобающе почтил ее память, но нельзя наследнику ордена всю жизнь скорбеть по одной женщине.

Вэнь Сюй молчал. Но на лице его застыло упрямое выражение.

― Я мог бы приказать тебе жениться вновь; и наверно, так бы и стоило поступить. Впрочем… Недавно я призывал душу твоей жены.

― Призывали?! ― Вэнь Сюй вскинул голову с потрясенным видом. ― Но как?

― Ланьским Расспросом вызвал, ― отозвался Вэнь Жохань. ― Что за вопросы, сын! Зажег Свечи в темноте, конечно.

― Мне не удавалось с ней поговорить уже два года, ― тихо отозвался тот.

― Потому что ― веришь ли? ― А-Янь хотела бы того же, о чем я тебе твержу. Она рассказала: все, что удерживает сейчас ее душу за гранью, не позволяя родиться для новой жизни в этом мире ― это твоя скорбь и твой зов. И более того, ― не позволяя сыну вставить слово, продолжил Вэнь Жохань, ― ей было обещано новое рождение первой же дочерью в следующем поколении нашей семьи. А теперь думай сам, Сюй-эр, как поступить.

Отправив старшего сына, Вэнь Жохань задумался.

«Яогуай бы пожрали эту Линцзяо и ее сообщников!».

Если какие-то мрази и впрямь втянули Вэнь Чао в заговор против отца и старшего брата, все планы с лагерем перевоспитания необходимо было менять. «Гули знают, что там могут натворить заговорщики руками А-Чао. Да хоть перетравить всех воспитанников, чтобы подставить старшую семью и самим занять мое место, опираясь на поддержку остальных Великих орденов».

От одной мысли, что его младшего ― неумелого и бахвалистого, но все же любимого сына ― могли сделать орудием против него, от золотого ядра волной поднималось яростное пламя.

«Выясню, кто ― собственноручно сожгу! На медленном огне. Или прикажу применить «тысячу порезов»…

Но нельзя оставлять лагерь на попечение А-Чао. И убирать его оттуда совсем тоже нельзя ― всем будет ясно, что он в чем-то провинился, и тем самым я могу спугнуть заговорщиков…».

Взгляд его упал на письмо, лежавшее рядом с тушечницей. Даже издалека, в подступающих сумерках было видно четкий и мелкий девичий почерк. Прочтенное вчера вспоминалось точно месяц назад. В этом письме Вэнь Цин просила за своего младшего брата: отправить Вэнь Нина в тренировочный лагерь вместе с учениками других орденов, с которыми он незнаком. Племянница надеялась, что в таком случае брату будет проще проявить себя.

Решение пришло само собой:

«Отправлю Цин-Цин приглядывать за лагерем ― первым целителем. Заодно пусть за обоими братьями присмотрит ― негласно. И предупредить надо будет: могут быть разные… неожиданности».

От пестроты одежд рябило в глазах. Увы, все они принадлежали воспитанникам других орденов и кланов ― бело-алое можно было увидеть лишь на возвышении, где собралось руководство лагеря. Там же была и сестра ― как раз говорила со старшим распорядителем. И вот-вот должен был появиться второй молодой господин.

Здесь же, среди приглашенных учеников, Вэнь Нин ощущал себя совершенно неуместно, и их настороженные взгляды служили тому доказательством. Нет, понятное дело, сестра и дядя хотели, как лучше. А получилось ― как всегда, и само его присутствие здесь, вместе с наследниками других кланов ― это почетно, но… Все худшие ожидания Вэнь Нина сбывались на глазах, и тренировочный лагерь обещал стать кошмаром. От того, что насмехаться над ним будут не свои, а парни из других орденов, жизнь приятнее не станет.

Впрочем, пока что к Вэнь Нину никто не лез и не пытался задирать, и поэтому можно было встать где-нибудь в сторонке и просто наблюдать за происходящим.

И наблюдения вырисовывались… Странные.

Например, когда второй молодой господин, появившись перед юношами, первым делом приказал сдать мечи, те возмутились. Вэнь Чао ответил им в своей привычной манере, нахально и высокомерно, делая упор на превосходство Цишань Вэнь над другими орденами. Вслух больше никто не высказывался, но смотрели хмуро и напряженно.

А Вэнь Нин оторопело хлопал глазами, искренне не понимая, чем недовольны ученики других орденов. Всем цишаньским детям, обучавшимся заклинательству, с юных лет вбивали в головы: меч для заклинателя важен, но это еще не все. Умение биться, используя лишь талисманы или ручные печати ценилось не ниже, а то и выше хорошего фехтования. А особым шиком считалось сражаться, собственной волей направляя в схватке потоки пламени безо всяких приспособлений. На это были способны только кровные потомки Вэнь Мао, да и то не все. Вот дяде Жоханю оружие вообще не нужно: удар чужого духовного клинка он умеет остановить раскрытой ладонью… Вэнь Нин невольно вспомнил, как в детстве они с сестрой и вторым братом пробирались потихоньку к тренировочным полигонам и смотрели за поединками главы ордена, раскрыв рты от восхищения.

Впрочем, долго предаваться воспоминаниям не пришлось: церемония сдачи оружия завершилась, и будущие заклинатели начали расходиться. Негромкий гул их голосов походил на жужжание шершней. Очень раздосадованных и злых шершней. Вэнь Нин вздохнул, и, надеясь остаться незамеченным, потихоньку направился в сторону павильона целителей: у сестры наверняка найдется для него работа.

Увы, кратчайшая тропка к нему проходила мимо павильонов, отведенных воспитанникам. Она вилась между несколькими высокими скалами, окаймлявшими центральное поле лагеря, и вскоре Вэнь Нин уже был не рад, что зашел сюда. Позади раздались голоса; обернувшись, он увидел нескольких парней в золотых одеждах с вышитыми пионами. У одного, высокого и плотно сложенного, вышивка была особенно богатой ― не наследник, но кто-то из ближайшей родни.

Подавив порыв шарахнуться с тропинки за скалу (все-таки не к лицу такое племяннику главы Вэнь в лагере перевоспитания, организованном с целью показать слабость и ничтожество других орденов и кланов!), Вэнь Нин учтиво поклонился Цзиням. Ответный поклон те едва обозначили, да и потом, проходя мимо, высокий парень словно бы случайно задел его плечом, двинув так, что Вэнь Нин оступился и упал с тропки в мокрые после дождя траву и кусты шиповника. Лицо полоснуло резкой болью.

Среди цзиньских адептов раздались смешки.

«Лучше б я от них спрятался! И то меньше позор был бы…».

― Вам помочь встать, молодой господин Вэнь? ― Насмешки в тоне Цзиня было хоть отбавляй.

― Н-н-не… ― Вэнь Нин так и не смог завершить фразу. Его вздернули за шиворот, поставили на ноги внутри круга молодых парней, глядевших с каким-то нехорошим любопытством.

― Интересно, что Вэнь делает с нами в лагере? ― Задумчиво уточнил высокий. ― Должно быть, его семья сильно провинилась перед главой ордена, раз его на перевоспитание отправили.

«Вот окажись на моем месте Вэнь Чао, заявил бы высокомерно: «Да как ты, ничтожество, смеешь дерзить мне, сыну главы?!», что все мигом бы шарахнулись в стороны». Но у Вэнь Нина в жизни бы не получилось говорить с подобным видом. Все, что он смог ― лишь поднять голову и прямо взглянуть в глаза нахалу.

― Не иначе, братец Цзысюнь, ― заметил кто-то другой.

Вэнь Нин вспомнил: Цзинь Цзысюнь приходился племянником главе ордена Ланьлин Цзинь. Да, все правильно: не наследник, но близок старшей семье…

«Не отводить глаза. Не показывать слабость».

― Ладно, пусть идет пока, ― приказал Цзинь Цзысюнь, и компания удалилась. Кто-то напоследок наградил Вэнь Нина ощутимым тычком в спину. Глядя им вслед, он подумал, что был прав: тренировочный лагерь и впрямь будет ужасен.

Кое-как собравшись с силами, Вэнь Нин все-таки направился к павильону целителей. К счастью, сестра еще не вернулась ― или куда-то отлучилась. Отмахнувшись от расспросов младших адептов (и чувствуя на себе их не то сожалеющие, не то насмешливые взгляды), он добрался до своей комнаты. Умылся, переоделся (верхние одежды были измазаны серо-зеленым: «Еще б чуть побольше извалялся ― и можно в Не записываться!») и собрался было взяться за учебные свитки, когда услышал резкий свист под окном.

На улице крутился один из юньмэнцев. Сверху, из окна второго этажа, особенно был виден его растрепанный хвост, перевязанный алой лентой. Заметив Вэнь Нина, он быстро поклонился:

― Молодой господин Вэнь узнает этого ученика Юньмэн Цзян?

Вэй Усянь!

До боли ярко перед глазами встал день состязания лучников. И дерзкий первый ученик Юньмэн Цзян, заступившийся за него перед всеми собравшимися именитыми заклинателями.

Одним движением Вэнь Нин перемахнул через подоконник и спрыгнул вниз. Приземлившись, почтительно поклонился:

― М-молодой господин Вэй… Ваше обращение ― честь для этого скромного ученика…

― Эй, давай без церемоний! ― Вэй Усянь хлопнул его по плечу. ― Раз уж мы оказались вместе в вашем лагере, можешь называть меня Вэй-сюн. Договорились, Вэнь-сюн?

Вэнь Нин горячо закивал, опасаясь, что голос в очередной раз его подведет. Неужели ему все-таки удастся с кем-то подружиться в этом злосчастном лагере?

― Вот и хорошо! ― Вэй Усянь весело и открыто улыбнулся. ― А теперь скажи-ка мне, Вэнь-сюн: пока у нас свободное время, мы сможем, к примеру, прогуляться по окрестностям? Стража нас пропустит? И когда надо будет вернуться?

― Наверно, сможем, ― задумался Вэнь Нин. Но сестра рассказывала, что их отпускали за пределы лагеря спокойно, только отмечаться у охраны надо. Хотя, возможно, для воспитанников других орденов будет иначе? ― Скажем просто стражникам, куда мы идем и на сколько. А куда ты хочешь пойти, Вэй-сюн?

― Мы когда летели сюда, я ниже по склону деревню заметил, ― сообщил тот. ― Там трактир есть какой, чтоб вино купить?

― Должен быть. ― Не то чтобы Вэнь Нин любил ходить по деревенским трактирам, но ради нового друга готов был на все.

― А у нас вино не отберут, если принесем?

― Нет, конечно, ― Вэнь Нин уже устал удивляться вопросам приятеля. ― Разве что, если проспим утренний подъем, могут заставить бегать вокруг лагеря или что-то еще в этом роде.

― Отлично! ― обрадовался Вэй Усянь. ― Не знаю, чему тут нас будут учить и как перевоспитывать, но хоть не будет так скучно, как в Гусу!

― А что было в Облачных Глубинах? ― заинтересовался Вэнь Нин, уже направившись к выходу с территории лагеря. Адепты, дежурившие у ворот, записали их имена, примерное время возвращения, куда они собрались, и пропустили: «Хорошей прогулки молодым господам!»

― О, в Облачных Глубинах!..

За следующие полчаса, пока они спускались к деревне, Вэнь Нин узнал про обычаи ордена Гусу Лань больше, чем за все годы обучения до этого. Правда, речи Вэй Усяня по большей части состояли из жалоб на строгие порядки «этих святош в белом» и рассказов о всевозможных шутках и проделках, за которыми следовали наказания ― слишком суровые, по его мнению.

«Интересно, если я расскажу молодому господину Вэю, что Сюй-гэ на днях разорил и сжег Облачные Глубины, это его обрадует или не очень?». Впрочем, вставить хотя бы слово в разглагольствования Вэй Усяня Вэнь Нин не сумел бы при всем желании.

― … А вот еще случай был! Лань Сичэнь привез нескольких лютых мертвецов в резиденцию для учебной охоты, а они возьми да разбегись по окрестностям. Представь себе, Вэнь-сюн: я спокойно прогуливаюсь вечером по роще за основными павильонами, никого не трогаю, и тут на меня вылетают трое лютых, причем озлобленных ― до жути! А я ж не ночную охоту шел, меч с собой не взял, эх…

Слушая в подробностях, как Вэй Усянь улепетывал от тройки лютых мертвецов, прыгая по ветвям деревьев, Вэнь Нин только изумлялся про себя: «Дядя Жохань совершенно прав: с обучением в других орденах какая-то ерунда творится! Не суметь отбиться от двух-трех лютых только потому, что под рукой нет меча, это… э… даже не знаю, как назвать… Надо будет написать дяде об этом!».

― … так что мне теперь интересно: как мы будем здесь ходить на ночную охоту? ― завершил свой рассказ Вэй Усянь. ― Или ее здесь не предвидится и мы будем только высказывания Вэнь Мао заучивать?

«Кажется, надо срочно объяснить молодому господину Вэю правила наших лагерей. А то он что-то явно сегодня неверно понял».

― В-вэй-сюн, ― собравшись с мыслями, принялся рассказывать Вэнь Нин, ― видишь ли, такие тренировочные лагеря у нас каждые полтора-два года организовывают. И первым делом будущие заклинатели должны показать, что умеют уничтожать нечисть, пользуясь только ручными печатями, талисманами, либо вообще управляя потоками ци…

Открытие лагеря перевоспитания можно было считать состоявшимся.

«Так, мечи у них забрали, книги основателя ордена выдали...» ― Вэнь Чао про себя отмечал выполненные пункты указаний, полученные от отца. Скреблась неотвязчивая мысль о том, что он забыл что-то важное (как обычно!), отчего Вэнь Чжимин, бессменный распорядитель лагерей на протяжении десяти лет (он, помнится, еще старшего брата и троюродную сестрицу гонял в свое время), поглядывал крайне неодобрительно.

«И все-таки, что же я упустил? А, точно! Объяснить воспитанникам правила и требования лагеря. Ничего, до завтра подождет».

Вечерело, и последние солнечные лучи еще озаряли дальние вершины, но в долине, где находился лагерь, уже совсем стемнело. На мгновение Вэнь Чао вспомнил, что в это время еще неделю назад его в спальне уже дожидалась разряженная и разукрашенная Цзяо-Цзяо, но тут же отбросил эти мысли.

«К гуям! Эта никчемная девка так подставила меня перед отцом, а я еще ее вспоминаю?!».

Увы, без Ван Линцзяо, нынче находившейся в Огненном дворце (или, возможно, уже отправившейся на перерождение ― узнавать подробности о судьбе бывшей любовницы Вэнь Чао не решался), вечер обещал быть долгим, одиноким и тоскливым. Конечно, в лагере много миловидных юных учениц, и завтра можно будет приударить за любой, но сегодня придется скучать в одиночестве.

«К целителям заглянуть, что ли?» ― И с этой мыслью Вэнь Чао решительно развернулся и зашагал по дорожке к лекарскому павильону. Позади безмолвной тенью скользнул Вэнь Чжулю.

Однако в павильоне оказались только несколько адептов низшего ранга, которые при виде второго молодого господина Вэнь тут же упали в земном поклоне.

― А где госпожа главная целительница и ее брат?

Кое-как от оробевших адептов удалось выяснить, что сестра отправилась в горы собирать какие-то травы, а младшего брата видели в компании юньмэнских учеников. Больше здесь делать было нечего, и Вэнь Чао отправился восвояси.

― И зачем А-Нину понадобилось лезть к юньмэнцам? ― задался он вопросом, глядя в ночь.

― Если второй молодой господин Вэнь позволит, ― внезапно негромко откликнулся Вэнь Чжулю, ― стоило бы проверить, где находится молодой господин Вэнь Нин. Не все адепты Великих орденов были сегодня благожелательно к нам настроены.

Замечание телохранителя застало Вэнь Чао врасплох:

― Полагаешь, они так обозлились из-за мечей, что могут взять моего младшего брата в заложники?! Но ведь это же обычное дело!

― Молодым господам неизвестны наши традиции. Хочется надеяться на их благоразумие, но проверить стоило бы.

Ну да, Вэнь Чао же сам забыл объяснить требования лагеря.

― Так чего мы стоим? Пошли! ― и решительно направился к жилым павильонам для воспитанников.

До покоев, где поселили юношей из Пристани Лотоса, они добрались быстро; и оказалось, что вечер был тоскливым и скучным отнюдь не для всех. Вместо того, чтобы изучать премудрости основателя ордена Цишань Вэнь, в юньмэнском крыле уже закатили гулянку (где только выпивку взяли!). Через окна далеко разносились громкие голоса, смех и песни. Заглянув в ближайшее освещенное окно, Вэнь Чао заметил среди сине-лиловых одежд бело-алое ханьфу младшего брата и направился к дверям ― выяснять, что А-Нин забыл среди приглашенных учеников.

В коридоре павильона никого не было, и Вэнь Чао решительно распахнул двери в комнату, где собралась веселая компания. Впрочем, его появление осталось незамеченным: всеобщее внимание было приковано к юноше с красной лентой в полурастрепанных волосах, в котором Вэнь Чао с немалым неудовольствием узнал победителя прошлогоднего состязания лучников. Парень явно кого-то нарочито передразнивал ― и почти каждое движение сопровождалось дружным хохотом собравшихся.

― …а потом я вот так оборачиваюсь и вижу прямо перед собой второго молодого господина… ― с этими словами заводила повернулся к двери ― как раз чтобы столкнуться лицом к лицу с Вэнь Чао: ― …ой. Кажется, не Ланя.

― Старший брат! ― сдавленно пискнул Вэнь Нин. Он уже успел где-то разодрать щеку и лоб до крови.

«Опять упал? Или Чжулю всё-таки прав?».

Теплая компания как-то резко притихла и погрустнела. Впрочем, заводила как раз смутился меньше всех и легко поклонился, делая вид, что так и задумано:

― Вэй Усянь, старший ученик ордена Юньмэн Цзян, приветствует второго молодого господина Вэнь. ― Остальные юньмэнцы тоже поклонились, но как-то дергано и нервно. ― Прошу присоединиться к нашему скромному застолью в честь начала обучения в ордене Цишань Вэнь… ― На этой фразе кто-то тихонько хихикнул.

Наверно, Вэнь Чао стоило бы немедленно наказать наглеца за столь дерзкое и бесцеремонное обращение к господину из правящей семьи. Но тут его взгляд зацепился за Вэнь Нина, беспокойно поглядывавшего то на юньмэнского весельчака, то на своего старшего брата. Причем испугался он явно самого Вэнь Чао: еще несколько мгновений назад братец смеялся вместе с остальными. А вот это уже было почти обидно.

С одной стороны ― хорошо: вопреки опасениям Вэнь Чжулю, мелкого тут явно никто не собирался обижать. С другой ― Вэнь Чао хотелось их всех разогнать: чтоб не веселились так нахально, когда ему самому так паршиво и скучно! Но сначала…

Посреди комнаты был импровизированный стол, составленный из лежанок; Вэнь Чао оттер в сторону кого-то из рядовых юньмэнцев и устроился на его месте.

― Премного благодарен за приглашение! ― заявил он нахально, с интересом ожидая реакции остальных, в особенности наследника. Тот не разочаровал: нахмурился и явно что-то хотел сказать, да не решился.

Зато Вэй Усянь и не задумался:

― Ха-ха, молодому господину Вэнь так не терпелось присоединиться к нашему празднику, что господин даже не дождался, пока мы обустроим для него место? ― И тут же поднес ему вина.

― «Роза снегов»? ― удивился Вэнь Чао. ― А-Нин, ты, что ли, выбирал?

― Д-да, старший брат, ― пробормотал тот, втянув голову в плечи. ― Молодой господин Вэй пожелал отведать лучшее вино Цишаня…

― Так вот, на чем это я остановился? ― прищелкнул пальцами Вэй Усянь.

― На том, что ты успел в первый же день учебы в Гусу нарушить несколько правил, ― хмуро хмыкнул Цзян Ваньинь. ― Было бы чем гордиться! ― И с этими словами он залпом выпил свою чашу.

― Цзян Чэн, Цзян Чэн! ― наигранно возмутился тот. ― Вечно ты умеешь испортить одной фразой хороший рассказ! Ну тогда моя очередь крутить кувшин!

С этими словами Вэй Усянь ловко раскрутил на столе пустой кувшин из-под вина.

― Что это значит? ― поинтересовался Вэнь Чао у младшего.

― Это игра, старший брат. На кого укажет горлышко цилиндра, должен будет рассказать историю, тему которой загадывает тот, кто крутил…

Отпущенный Вэй Усянем кувшин крутанулся еще пару раз и остановился, указав на кого-то из младших юньмэнцев.

― Хм, шестой шиди, ― он сделал вид, что задумался: ― а расскажи-ка о том, как ты поцеловался с гулем вместо девушки!

Вэнь Чао чуть не подавился вином от неожиданности:

― С гулем?!! Обычаи у вас в Юньмэне!

Однако оказалось, что девушка была заклинательницей и нарочно устроила подвох не угодившему ухажеру. Посмеялись; но в следующий раз кувшин снова указал на Вэй Усяня. Тот таки дорассказал, как сбегал из Облачных Глубин за вином. Потом рассказы об учебе надоели и пришел черед шуток, а вскоре и песен. К тому времени под окном уже оказалось с десяток пустых кувшинов.

Улучив момент, когда юньмэнцы отвлеклись на очередную шутку Вэй Усяня, Вэнь Чао поймал за руку младшего брата:

― Что у тебя с лицом, мелкий?

― Этот младший неудачно упал. Не стоит беспокойства старшего брата.

Потом кто-то рядом с Вэнь Чао: «Наследник Цзян, что ли?» ― принялся жаловаться на жизнь вообще и на старшего соученика, которого так любит отец: «А сам я ― просто ненужное дополнение к великолепному шисюну! Он же лучше всех понимает девиз ордена. И на ночной охоте лучший, и вообще…». Тема оказалась животрепещущей: Вэнь Чао сам мог немало рассказать каково живется, если у тебя есть идеальный старший брат, столь любимый отцом… Кажется, он и рассказал.

* * *

А потом наступило утро.

Добрым его Вэнь Чао не смог бы назвать даже под угрозой оказаться в Огненном дворце.

Голова раскалывалась, желудок просился наружу, правая рука не чувствовалась вообще, а в уши ввинчивался очень знакомый резкий женский голос:

― …конечно они отравились! Причем исключительно на добровольной основе: не поверю, что кто-то насильно заливал им в глотки вино. А поэтому и лечение должно быть соответствующее! Искупайте их в ручье, и дело с концом!

― Цин-цзе, ― простонал Вэнь Чао, с трудом открывая глаза и пытаясь понять, с каких пор у него подушка сине-лилового цвета. ― Не кричи так…

― Что Цин-цзе? Я второму молодому господину уже восемнадцать лет, как Цин-цзе!

«А нет, ― осознал Вэнь Чао, ― это не подушка. Это… как его? Какой-то там шиди юньмэнцев». Полный паренек безмятежно спал, не подозревая, какую побудку уготовила ему суровая госпожа главная целительница.

Впрочем, при попытке пошевелиться Вэнь Чао обнаружил, что сам послужил в качестве подушки А-Нину, уютно устроившемуся на затекшей руке. С ним в обнимку лежал Вэй Усянь ― и вот он-то как раз не спал: как только заметил, что Вэнь Чао на него смотрит, сразу подмигнул и прошептал еле слышно:

― Чао-сюн, у вас в Цишане все девушки такие пылкие, как твоя цзецзе?

― Как ты смеешь со мной так говорить? ― Вэнь Чао хотел бы прикрикнуть на наглого юньмэнца, но… слишком уж болела голова.

― Забыли, второй молодой господин? Вчера, после шестого кувшина, вы сами предложили к вам так обращаться…

― Быть такого не может! ― попытался он возмутиться, но их уже заметила Вэнь Цин.

― Проснулись, молодой господин? Прекрасно! До ручья сами дойдете.

Тот сразу вскочил на ноги, чуть покачнулся, но довольно четко поклонился:

― Благодарю прекрасную госпожу за заботу! ― Правда, под конец Вэй Усяня ощутимо повело, и он едва не свалился обратно. Впрочем, тут же восстановил равновесие, сунулся куда-то в сторону, вытянул кого-то из просыпающих юньмэнцев и со словами «Давай, давай, Цзян Чэн, пора вставать» потащил его прочь из комнаты.

Вообще по сравнению со всеми остальными Вэй Усянь выглядел возмутительно бодрым. И это при том, что пил вчера точно больше всех! Однако дальнейшие выводы Вэнь Чао сделать не успел: сестра указала на них с А-Нином как раз подошедшему Вэнь Чжулю, и телохранитель, ловко перехватив их обоих, потащил… по счастью, не к ручью (вот уж был бы скандал!), а в сторону павильона целителей.

У входа в палату их догнала Вэнь Цин. Вэнь Чжулю, уложив молодых господ на койки, исчез, а вот сестра взялась за них всерьез. Первым делом она отжала несколько акупунктурных точек, подавая короткие импульсы ци. Вэнь Чао наконец отпустила головная боль, и мир перестал противно качаться перед глазами. А-Нин же завозился на кушетке и попытался встать, хоть и безуспешно. Потом последовали какие-то настойки и отвары, которые Вэнь Цин заставила их выпить.

― Вот и все. ― Наконец заключила она. ― Теперь посидите тихо с полпалочки времени, а потом идите отсюда. И на будущее: вам обоим стоило бы знать свою норму выпивки.

Вэнь Чао, устроившись у резного окна, пытался рассмотреть поле, на котором собирались воспитанники. Сейчас он к ним выйдет… или не совсем сейчас… или не выйдет вообще. Ничего, пусть постоят подождут ― небось не рассыпятся.

Откуда-то сбоку, со стороны ручья, выбралась кучка мокрых и взъерошенных юньмэнцев во главе со своим первым учеником. Все они, болтая и не спеша, направлялись к полю, и Вэнь Чао прислушался.

― Надо будет рассказать остальным молодым господам, какие жестокие у Вэней целители! ― Заметил один из учеников. ― Вместо того, чтобы помочь ― сразу топят в горном ручье, а там же вода ледяная!

― Даже не вздумай! ― оборвал его Вэй Усянь. Он вообще выглядел необычно хмурым.

― Ты чего, шисюн? Это же правда!

― Мозги включите. ― А это уже вмешался наследник Цзян. ― Случись что на ночной охоте ― и к кому за помощью обращаться придется? Или, может быть, многие из вас без мечей с тварями справятся?

Парни заметно смутились, а Вэнь Чао изумился: то есть, их-таки не учили драться без мечей, на одних талисманах и печатях?! Совсем-совсем не учили?

«Папа совершенно прав: обучение в других орденах ни к гуям!».

Но следующая фраза стала полной неожиданностью:

― А для Вэней драться без мечей ― обычное дело, между прочим. ― Заявил Вэй Усянь. ― Потому что у них много пещерной нежити или той, что среди скал живет. Помните, как госпожа Юй объясняла: в узком проходе, достав меч, скорее себе что-нибудь оттяпаешь, нежели противнику? Из-за этого в Мэйшане часто используют кнуты или кинжалы, но у Вэней стиль боя другой. Поэтому нам стоило бы у них поучиться по-настоящему, без дураков. Да, и кстати! Предупреждаю: если я дурное услышу о госпоже первой целительнице от вас или кого другого ― буду бить, и крепко. И к Вэнь Нину тоже с глупыми шутками не соваться. Усекли?

― Мы все поняли, шисюн! ― хором подтвердили юньмэнские ученики.

― Тогда идите на общий сбор, я скоро буду. Если кто спросит, чего мокрые, скажете, что это такой наш обычай ― начинать утро с купания.

― Вэй Усянь, ― заговорил наследник Цзян, когда их шиди удалились. ― Ты, что, запал на эту вэньскую целительницу? Раз готов драться из-за нее, прямо как из-за сестры?

― А хоть бы и так? ― отозвался тот. ― Ты просто не видел деву Вэнь, продрых все утро. ― С этими словами Вэй Усянь взглянул на павильон целителей, встретился взглядом с Вэнь Чао и разочарованно отвернулся. ― Ладно, пошли отсюда.

― Надо же! ― хмыкнул Вэнь Чао, развернувшись к сестре, возившейся в глубине комнаты с какими-то снадобьями. ― Ученики Юньмэн Цзян, никак, уразумели, чего они стоят по сравнению с заклинателями нашего ордена! Даже их шисюн, победитель состязания лучников, признал, что уступает нам.

― Старший брат, ― запинаясь, тихо пробормотал Вэнь Нин, ― это просто я…

― Что ты? ― поторопила его сестра.

― Я ра-рассказал м-молодому господину Вэю о наших обычаях. Когда мы с ним за вином в деревню ходили.

― А, ― хмыкнул Вэнь Чао. ― Рассказал ― и хорошо.

«Значит, о правилах лагеря говорить уже не надо».

О том, что кроме Вэй Усяня и его юньмэнских соучеников, есть еще воспитанники других орденов, Вэнь Чао так и не задумался.

Примечания:

«Вкусная еда, сама пришла!» — подумала Черепаха-Губительница и принялась охотиться на молодых заклинателей, явившихся к ней в пещеру. «Хорошая добыча, сама вылезла!» — объявил Вэй Усянь и принялся составлять план действий.

Итак, Вэй Усянь и молодые Вэни сталкиваются с Черепахой-Губительницей, но не собираются бежать от нее.

---

Странное, еле заметное движение чуть в стороне Вэнь Цин уловила привычно обостренными чувствами совершенствующейся. Подождала, пока нечто приблизилось к ней. И резко выбросила руку, ухватив…

Бумажного человечка.

Чего хотелось больше — рассмеяться или рассердиться, Вэнь Цин не сразу и поняла. Только раскрыла ладонь. Бумажный человечек тут же расправил руки-ноги, встал и с поклоном протянул ей на сомкнутых «ладонях» небольшой клочок. Развернув подношение, Вэнь Цин обнаружила, что на нем несколькими крошечными, но четкими штрихами был набросан ее собственный портрет — улыбающейся и с цветком в волосах. С другой стороны вилась надпись: «Сегодня, за час до полуночи, у тренировочной площадки».

Тихо рассмеявшись, Вэнь Цин быстро начертала пару иероглифов на каком-то клочке и отдала его человечку. Тот мило поклонился, принимая записку, и быстро вылетел в окно. Выглянув, Вэнь Цин заметила в отдалении компанию юньмэнцев во главе с их первым учеником. Вэй Усянь о чем-то весело болтал с приятелями, но время от времени словно случайно оглядывался на окна павильона целителей.

Вэнь Цин вздохнула: несмотря на почти ежедневные охоты на нежить (в тренировочном лагере скучать некогда!), Вэй Усянь умудрялся еще находить время… ухаживать за ней, что ли? Нет, во время таких встреч они обсуждали то ритуалы лекарей, то создание артефактов… Как оказалось, Вэй Усянь вполне разделял ее страсть к изобретательству.

Но вот внешне…

Внешне все выглядело так, словно юньмэнец добивается внимания будущей невесты. И на их встречи кое-кто из старших лагеря начал поглядывать искоса. И перешептываться: дескать, племянница главы и этот безродный мальчишка, даже не из старшей семьи своего ордена, сын слуги, приглашенный адепт…

Но все неловкости присутствия Вэй Усяня среди воспитанников лагеря с лихвой искупались его дружбой с А-Нином. Ее застенчивый младший брат наконец-то начал более-менее свободно общаться хоть с кем-то, да и на последней охоте себя проявил неплохо. Вместе с Вэй Усянем они загнали кабана-яо, переродившегося в чудовище из-за темной энергии, а Вэнь Чао, обыкновенно добивавший добычу остальных воспитанников, на этот раз приказал нанести последний удар младшему брату. Потом А-Нин, робко улыбаясь, уточнял, можно ли отправить клыки кабана родителям в дар.

Да и сам Вэнь Чао, по-видимому, потихоньку попадал под влияние обаятельного юньмэнца. По крайней мере, в последний раз они сбежали на поиски приключений в близлежащий городок вдвоем (точнее, им так казалось, тогда как Вэнь Чжулю подстраховывал, оставшись незамеченным).

Приключения нашли их на обратной дороге из цветочного дома — некие личности сочли, что молодые господа выглядят достаточно неплохо, чтобы заплатить за проход по ночной улице. Обыкновенно с заклинателями такие типы связываться не спешат, но на прогулку юноши отправились не в орденском. И, естественно, без мечей.

В общем, по словам Вэнь Чжулю, драться на одних талисманах Вэй Усянь таки научился, и неплохо. Правда, стоило лишь Вэнь Чао зажечь пламя на ладони, как городские храбрецы сочли, что добыча попалась слишком непростая, и бросились наутек. Далеко не убежали: Вэнь Цин как раз перед этим показала Вэй Усяню обездвиживающие талисманы.

Вот только эти двое молодых балбесов своими… приключениями вздумали хвалиться перед А-Нином. А тот и рад развесить уши: в момент, когда в комнату вошла Вэнь Цин, Вэнь Чао как раз живописал прелести ивовых девиц:

— … груди как дыньки. А кожа у нее — белая-белая, как молоко…

Увидев сестру, он запнулся на полуслове, Вэнь Нин покраснел до ушей, а Вэй Усянь преувеличенно бодро подхватил:

— Как у любого лютого мертвеца! И тут я его приложил талисманом темного пламени…

— Кого-кого ты приложил? — невольно поинтересовалась Вэнь Цин.

— Так мертвяка же! Мы с Чао-сюном вчера по пути в город двух лютых встретили! Верно, Чао-сюн?

— В… Верно, — с заминкой отозвался тот.

— Лютых. Встретили. — Вэнь Цин хотелось то ли влепить ему подзатыльник, то ли рассмеяться. — На всякий случай предупреждаю: если вас придется лечить от срамной болезни, то я напишу об этом дяде Жоханю и главе Цзян. Ясно вам?

— Цин-цзе, не надо!

* * *

А на следующий день, в то же время, наблюдая за тем, как бодро Вэй Усянь помчался разыскивать нечисть, Вэнь Цин не могла отделаться от ощущения, что из всех собравшихся здесь самые здравомыслящие — все-таки она и Вэнь Чжулю.

Воспитанники лагеря рассыпались по пещере. Это можно было счесть разведкой местности… с натяжкой. Потому что большинство из них просто хотели убраться подальше от братца Чао, немало раздражавшего воспитанников всех орденов. Наследник Цзян присел рядом с водой, едва прикасаясь к ее поверхности, и Вэнь Цин отчаянно хотелось надеяться, что именно он занят разведкой в прямом смысле — насколько она знала, клановые техники Цзянов позволяют “слушать воду”.

А его неугомонный шисюн уже взобрался на холм посреди озера и заорал:

— О, какой отсюда обзор шикарный, нечисть сразу видно будет!

Разумеется, Вэнь Чао не удержался — как же, понаблюдать за нечистью с безопасного расстояния! — и полетел туда же. Вэнь Чжулю привычно последовал за ним.

Вэнь Цин вздохнула. Желание присоединиться к ним хотя бы затем, чтобы дать Вэй Усяню подзатыльник и объяснить, что в горах и пещерах орать нельзя, было почти непреодолимым.

Троюродный брат что-то сказал юньмэнцу, тот ответил — но хотя бы уже негромко. С полпалочки времени они топтались по вершине холма, то ли высматривая нечисть, то ли изучая обстановку. Потом о чем-то снова заговорили, и Вэнь Цин, напрягая и без того обостренный слух заклинательницы, расслышала фразу брата:

— …надо пустить кому-то кровь и выманить нежить!

— Так за чем же дело стало? — хмыкнул Вэй Усянь и, прежде, чем Вэнь Цин успела хоть что-то сделать, резанул ладонь о меч Вэнь Чао, который тот еще не спрятал в ножны. И тут же протянул руку в сторону, позволяя стечь крови.

А дальше все произошло одновременно — задрожала темная ци, которой была заполнена пещера, откуда-то сбоку раздался крик: “Вэй Усянь, убирайся оттуда!” — и пошевелился холм под ногами трех заклинателей.

Надо отдать должное первому ученику Юньмэн Цзян, сориентировался он быстро: пока Вэнь Чао непонимающе оглядывался, Вэй Усянь выхватил у него из руки меч, бросил на воздух и едва ли не за рукав потянул: летим, мол! Вэнь Чжулю взлетел за ними следом.

Вэнь Цин еще успела подумать, что на такую непочтительность Вэнь Чао обидится… А потом мыслей почти не осталось: из-под воды вынырнула громадная пасть на длинной шее, не то змеиная, не то черепашья, и стремительным движением метнулась к двоим юношам на мече.

Кто-то кричал — то ли охрана, то ли воспитанники, а раскрытая пасть приближалась к Вэнь Чао и Вэй Усяню. Быстро, слишком быстро, чтобы хоть что-то сделать... кажется, все же кто-то из них успел дернуть меч, вильнуть чуть в сторону… и в следующее мгновение пасть захлопнулась.

Собственный вопль она услышала словно со стороны. Упала коленями на острые камни и закричала — отчаянно, как подбитая птица. Не видела уже и не замечала никого — ни младшего брата, ни других воспитанников…

* * *

Удар о поверхность ожег кожу словно огнем, и затем еще сильнее охватило холодом. Ледяная вода забила дыхание, мокрая одежда, сделавшаяся отчаянно тяжелой, тянула вниз. А вокруг сплеталась тьма: нашептывала шелестом тысячи голосов, пробиралась под кожу леденящим холодом… “Иди к нам, оставайся с нами...” Зов мертвых казался все сильнее, все притягательнее…

И все же что-то мешало отдаться ему полностью. Что-то зудело рядом — не то звало, не то тянулось. Вэй Усянь рывком перевернулся в воде и резкими гребками принялся всплывать.

Кажется, дразнить нечисть кровью было той еще глупостью… И, кстати, что это вообще за чудище было? Вэнь Чао удалось увести меч в сторону — тварь не сумела проглотить их, только задела слегка. Но даже так обоих швырнуло вниз — хорошо еще, что летели невысоко. Иначе от удара о воду можно и сознание потерять. А при таком количестве темной энергии вокруг беспамятство чревато тем, что на берег выйдешь уже не ты, а гуль в твоем теле. Вэй Усянь невольно хихикнул про себя, представив на своем месте гуля — и на следующем рывке оказался на поверхности.

Огляделся. Холм, на котором они с Вэнь Чао только что крутились, осматривая пещеру, оказался гигантским панцирем твари. Теперь чудовище наполовину выбралось из воды и перебралось ближе к берегу, пытаясь выловить кого-то из воспитанников. Те вроде успели попрятаться в узких расщелинах между камнями, но… Резко прервавшийся отчаянный зов о помощи — и чудовище подняло голову, удерживая жертву в зубах. На мгновение мелькнули светлые одежды — не разобрать, Лань ли, Вэнь или кто-то из мелких кланов? — и человек исчез в огромной пасти. Живое воображение Вэй Усяня мгновенно нарисовало ему судьбу, которой только что удалось избежать ему и Вэнь Чао… «Кстати, а где он?»

Неподалеку вынырнул Вэнь Чжулю — видимо, его тоже задела тварь. Или бросился следом за подопечным? А на берегу… кажется, Вэнь Нин пытался успокоить сестру? Неужели суровая госпожа первая целительница может так переживать?

А вот Вэнь Чао нигде не было видно. Ни на берегу, ни в воде, ни рядом с хранителем. Не выплыл, что ли? Оно немудрено, конечно: упасть в воду можно очень по-разному, может не повезти даже Цзяну, да так, что самому не выбраться. Удариться о камень, например, неудачно, да мало ли что!

Значит, надо нырять. Вэй Усянь несколько раз глубоко вдохнул, готовясь к погружению. Его окликнул Вэнь Чжулю:

— Что со вторым молодым господином Вэнь?

— Отвечаю господину Вэнь, — говоря, Вэй Усянь одновременно пытался нащупать вокруг себя в воде отблески той необычно яркой, огненной ци, которая свойственна всем урожденным Вэням: — чудовище задело нас краем морды и сбросило в воду. Этот ученик пришел в себя на глубине один. Рядом никого не было.

— Ныряем, ищем, — коротко скомандовал Вэнь Чжулю, и Вэй Усянь только кивнул, прежде чем стремительно скользнуть в холодную темную глубину.

И снова на краю сознания послышался шепот-шелест застрявших душ, зовущий к себе. «Не слушать, не слушать!» Усилием воли от него удалось отгородиться, хотя и не сразу.

Поначалу Вэй Усянь вглядывался в темную мутную толщу: не мелькнет ли где бело-алое, но вскоре бросил это занятие — даже на расстоянии вытянутой руки видимость была плохой. Оставалось лишь вслушиваться в течение ци, пытаясь среди густой завесы темной энергии выловить проблеск светлого огня. И стараться не отвлекаться на присутствие Вэнь Чжулю где-то рядом.

Вэй Усянь скользил рывками: гребок, другой — замереть, вслушаться в ци. Снова рывок. Воздуха пока хватало — все ученики Юньмэн Цзян под водой могли находиться довольно долго. Дольше обычных людей и большинства заклинателей — тот же Вэнь Чжулю уже поднимался к поверхности. Вокруг них сплетались, словно оживая, тени, тянулся холод: от воды — по коже, от темной энергии — к сердцу и золотому ядру.

Сколько он уже проплыл под водой? Да, расстояния здесь скрадывались, но Вэй Усянь уже сделал несколько десятков гребков, плавая по кругу. Вэнь Чао просто не могло отбросить намного дальше — падали-то они вместе. А значит, надо расширять круг поиска…

На очередном гребке ладонь задела что-то — и Вэй Усянь ухватил предмет, чтобы рассмотреть. Поднес поближе — на него уставились пустые глазницы человеческого черепа.

«Ожидаемо. Если здесь столько злости неупокоенных душ, то где-то должны быть и останки их тел. Не пожирает же эта тварь все без остатка».

Гребок за гребком у дна — и перед Вэй Усянем возникали все новые и новые останки тех, кто нашел свой конец в этой пещере. Человеческие кости — целые и поломанные — покрывали дно. Трупы тут не вставали гулями — их явно съедало чудовище.

«Как-то не хотелось бы к ним присоединяться».

Отблеск янской ци он уловил в стороне, отплывая чуть дальше. Слабый, еле заметный. То ли темная энергия застила восприятие, то ли истекало время, отпущенное Вэнь Чао. Раздумывать было некогда.

«Наконец-то!»

Добраться в три гребка, ухватить под руки бесчувственного Вэнь Чао — и вверх, вверх… В какой-то момент двигаться стало легче — рядом оказался Вэнь Чжулю, подхвативший подопечного.

А вынырнув — увидеть, как тварь снова разворачивается в их сторону.

* * *

— Они выплыли! Цин-цзе, смотри! — Вэнь Нин бросился к старшей сестре, указывая на середину озера.

— Хвала предкам, — выдохнула Вэнь Цин. Всмотрелась: да, теперь двое заклинателей направлялись к берегу, удерживая ее брата. — Счастье, что господин Вэнь и Вэй Усянь умеют плавать…

А в следующий миг похолодела, видя, как чудовище оставило попрятавшихся воспитанников и снова развернулось, нацеливаясь на плывущих. «Теперь они — легкая добыча, в воде не увернуться же…»

— Отвлеките тварь на нас и готовьтесь ставить щиты! — Крикнула Вэнь Цин сопровождавшим их стражникам из тренировочного лагеря. Первым среагировал младший брат: выхватил лук из бездонного рукава, поджег клановым пламенем наложенную стрелу и спустил тетиву. Рядом полетели несколько талисманов.

Стрела лишь чиркнула по голове чудовища, не причиняя вреда, талисманы тоже ничего не дали; но чудище ощутило вложенную в них янскую ци и медленно развернулось, поднимаясь для броска.

— Щиты!

Заклинатели сомкнули ряд огненных печатей-щитов — и тварь, разогнавшаяся для атаки, врезалась в них мордой так, что по пещере пошел гул.

— Держите щиты и отвлекайте чудовище, если надо. Я должна помочь второму молодому господину.

С этими словами Вэнь Цин скользнула под край печатей и бросилась бегом по берегу озера. Справа от них линия воды круто изгибалась и участок берега, ближайший к упавшим в воду, был довольно далеко от их отряда, не меньше двух полетов стрелы. Стать на меч не рискнула — еще не хватало самой привлечь внимание твари…

Она подбежала как раз в тот момент, когда Вэй Усянь и Вэнь Чжулю, удерживавший на плече подопечного, выбрались на берег. Метнулась к ним, перехватила руку Вэнь Чао. Сердцебиение ощущалось совсем слабо, и даже в полутьме пещеры было видно, как его кожа отдает синевой.

— В укрытие, — коротко скомандовал Вэнь Чжулю, оглядываясь на тварь.

К счастью, тут же, у воды валялись крупные острые глыбы, и в щелях между ними можно было спрятаться от возможной атаки чудища — огромная голова просто не поместилась бы. Втиснувшись в одну из расщелин, она принялась приводить в чувство троюродного брата. Заставить откашлять воду из легких, несколькими короткими прикосновениями пробудить к сознанию… Рядом крутился Вэй Усянь, явно сгорая от нетерпения и любопытства, но, видимо, сообразил, что не стоит болтать под руку целительнице, занятой делом.

Наконец Вэнь Чао пришел в себя. Обвел их мутноватым взглядом, попытался оглянуться:

— Что… что произошло?

— Нас с тобой сожрать пытались, второй молодой господин Вэнь! — бодро и почти весело отозвался Вэй Усянь. — Вот только кто именно нами решил полакомиться, я так и не понял... Эй, осторожней!

Вэнь Чао попытался встать — не слишком удачно. Пошатнулся и судорожно вцепился в подхватившего его Вэнь Чжулю. С другой стороны его тут же ухватил Вэй Усянь, не прекращавший болтать:

— … и оно нас ударило и сбросило в воду с меча! И второй молодой господин Вэнь утонул, а мы с господином Вэнь за ним ныряли. Кстати, Чао-сюн, а почему ты не выплыл? Оно тебя так сильно двинуло? Или просто плавать не умеешь?

— Вэй Усянь! — Вэнь Чао аж перекосило от злости. — Кто тебе сказал, что я плавать не умею?

— Да ладно тебе, Чао-сюн! Никто мне не говорил. А ты что, серьезно не умеешь?! Вот тебе и на!

Вэнь Чао резко остановился и повернулся в сторону Вэй Усяня:

— Если ты кому-то проболтаешься об этом, я велю тебя казнить, так и знай!

— Ладно-ладно, я промолчу, — быстро отозвался тот.

С этими словами они выбрались к краю расщелины, и Вэнь Чао замер на месте:

— Да это же сама Сюань У, Черепаха-Губительница!

— Точно, — выдохнула Вэнь Цин. До сих пор, переволновавшись за младшего брата, она не задумывалась о сущности твари. Но сейчас, вспоминая рисунки в старых книгах, понимала, что двух мнений тут быть не может: они и впрямь пробудили древний ужас цишаньских земель.

— А что это за Черепаха? — тут же заинтересовался Вэй Усянь. Выслушав короткий рассказ Вэнь Цин о том, как столетия тому назад Губительница едва не уничтожила Безночный город, он только присвистнул: — Ничего себе! Интересно, кому мы обязаны такой, хм, интересной ночной охотой?

— Молодой господин Вэй умеет задавать точные вопросы, — внезапно негромко заметил Вэнь Чжулю.

«А ведь и правда, кому?» — Вэнь Цин пробрал озноб, причем совсем не из-за темной энергии, заполонившей пещеру. Ведь предупреждал же ее дядя, отправляя в лагерь перевоспитания, что возможны… Разные происшествия. «Как я могла быть такой неосмотрительной! Так расслабиться в мнимом покое!»

— Так второй помощник распорядителя сказал, что под горой Муси что-то интересное… — Вэнь Чао заметил, как переглянулись хранитель и сестра. — Погодите... Вы решили, что нас кто-то сюда нарочно отправил? Чтоб нас тут Черепаха-Губительница сожрала?!

— Чао-ди, — голос Вэнь Цин звенел от напряжения: — скажи, что кто-то еще, кроме того помощника, знает, где мы. Ведь знает? И поход сюда был внесен в план лагеря заранее? Или нет?

— Я думаю… — запнулся Вэнь Чао. — Наверно, знает… Но я больше ни с кем не говорил… — Он умолк, растерянно глядя то на Черепаху-Губительницу, снова опустившуюся в воду, то в сторону остальных Вэней, уже убравших щиты и тоже скрывшихся между скалами.

— В исходном плане лагеря не было охоты на горе Муси, — вмешался Вэнь Чжулю.

— Да это все неважно! — сорвался Вэнь Чао. — Улетим отсюда, а там будем разбираться — было, не было!

— Ха-ха, второй молодой господин Вэнь, — отозвался Вэй Усянь. — Мы с тобой уже полетали. Вот только приземлились не очень удачно!

— Как будто я собираюсь лететь вместе с тобой! — фыркнул Вэнь Чао. — Или ты что иное предлагаешь?

Вэй Усянь весело фыркнул. Вышел из расщелины, всмотрелся в улегшуюся Черепаху. Крутанулся к ним, подмигнул и заявил:

— Второй молодой господин Вэнь пришел сюда на ночную охоту, верно? Так давайте поохотимся!

* * *

— В-вэй-сюн, а-а т-ты с-сейчас всерьез…

— Вэй Усянь, ты вконец рехнулся!

Именно так было встречено Вэнь Нином и Цзян Чэном предложение уничтожить Черепаху-Губительницу.

На первый взгляд, они были правы.

На второй — тоже.

То ли Черепаха сочла забравшуюся к ней пещеру пищу слишком юркой и не питательной, то ли просто притаилась, но из воды она не показывалась уже с четверть стражи. За это время Вэнь Чао и трое его товарищей по несчастью пробрались к остальным адептам Цишань Вэнь. Рядом тут же оказался наследник Цзян — как заметил Вэнь Чжулю, единственный, кто мог хоть малость обуздывать устремления своего шисюна.

Чем, собственно, и был сейчас занят. Но Вэй Усянь напирал:

— Цзян Чэн, ее все равно ни стрелы, ни мечи не возьмут! Даже если бы те мечи были при нас, — тут он выразительно покосился на Вэнь Чао, но продолжать не стал. — А если использовать талисманы, может и получиться. Помните, что третьего дня было?

Вэнь Чжулю припомнил события третьего дня и едва слышно вздохнул.

* * *

…Ночная охота тогда выдалась именно ночной — и в лагерь удалось вернуться, когда солнце уже было высоко над горами. Вымотавшихся воспитанников отпустили на отдых до часа Обезьяны. Вэнь Чао тоже отправился почивать, и Вэнь Чжулю, проверив еще раз жилые павильоны и перепоручив охрану второго молодого господина дежурным адептам, едва успел задремать сам.

Ровно в этот момент по долине раскатился грохот.

Конечно, за родными цишаньскими горами в ордене Вэнь следили тщательно: время от времени пробуждали вулканы, не позволяя огненным духам накапливать в подземельях слишком много разрушительной мощи. Сбивали лавины и камнепады с сомнительных участков склонов. Иногда удавалось даже улавливать напряжения каменных недр и управлять ими, вызывая несколько слабых землетрясений вместо одного мощного. Но случалось всякое; и первое, что в лагере постарались вбить в головы воспитанников — при странных звуках или явлениях следует прежде всего покинуть здание и выбежать на открытое место.

«Что ж, по крайней мере, действия при угрозе стихий молодые господа усвоили», — заключил Вэнь Чжулю, оглядев взъерошенных юношей и девушек, встревоженно переговаривавшихся между собой. Затем взгляд его скользнул по склонам окрестных гор: то, что вызвало такой грохот, должно было проявиться и иначе. Потоком ли бушующей воды, движением ли камнепада или стремительным скольжением снежного урагана — но должно было.

Не проявлялось.

Обрамлявшие долину темно-зеленые, с вкраплениями алого и золотого, горы безмятежно спали, укрытые снеговыми шапками.

Тут как раз Вэнь Чао, отойдя от первого испуга, вспомнил, что он главный в лагере:

— Немедленно выясните, что происходит! — приказал он распорядителю.

— Пусть второй молодой господин не изволит беспокоиться, — ответил Вэнь Чжимин, уже отправлявший стражников осматривать территорию: — все будет сделано в наилучшем виде! А вам всем, — тут он во всеуслышание обратился к воспитанникам, уже явно начавшим беспокоиться, — никуда не расходиться до иного приказа! И не паниковать! Чтобы ни случилось в горах, для ордена Цишань Вэнь оно не представляет сложностей!

Как и обычно на общих сборах, юноши и девы старались держаться рядом со своими. Вот только среди юньмэнцев не было видно их первого ученика.

«Впрочем, этот Вэй уж точно не пропадет», — мелькнула мысль у Вэнь Чжулю. И тут же он отвлекся на гневный возглас распорядителя, обращенный к подчиненным:

— Что значит вы не знаете, где госпожа главная целительница? А случись и впрямь землетрясение или сель, кто будет помогать раненым?

— Это о деве Вэнь речь идет? — на брань обратил внимание и Вэнь Чао. — Она вроде вчера упоминала, что собирается что-то испытать… Талисман новый, кажется. Или артефакт…

Вэнь Чжимин ощутимо напрягся, услышав слова Вэнь Чао.

— Этот старик глубоко благодарен второму молодому господину за уточнение. Вы, двое! — указал он двоим младшим адептам из целителей: — на тренировочную площадку, не медля!

В свое время тренировочный полигон постарались вынести подальше от жилых павильонов, на самый край территории лагеря. Дорожка к нему петляла среди скальной россыпи, где самые большие камни были в два-три человеческих роста.

Первым предвестником неприятностей стал ходячий мертвец, неспешно пробиравшийся им навстречу.

— Не иначе, из сарая для тренировочной нежити сбежал, — заметил Вэнь Чжимин, припечатав тварь обездвиживающим талисманом, и прибавил шагу.

До сегодняшнего дня полигон представлял собой разровненную площадку длиной и шириной в половину ли, окруженную земляным валом в человеческий рост, по которому шел периметр защитных магических полей и барьеров. За ним был сооружен крепкий сарай, еще в два слоя закрытый печатями — для нежити, предназначенной для тренировок адептов и воспитанников.

Сейчас же их встретили повисшая на одной петле дверь и разбредающиеся мертвяки. Верх вала был выщерблен в нескольких местах, печати осыпались и погасли безвозвратно, а сам полигон был изборожден рытвинами и небольшими канавами. Посреди всего этого хаоса суетился паренек в бело-алом ханьфу.

— Цин-цзе, тебе лучше? Голова не кружится? Вэй-сюн, потерпите, — негромко приговаривал он, помогая полулежащим в стороне Вэй Усяню и Вэнь Цин. — Ой! Приветствую второго молодого господина и господина распорядителя! — Увидев пришедших, Вэнь Цюнлинь заполошно поклонился. И тут же поймал за рукав попытавшегося обернуться Вэй Усяня: — Вэй-сюну пока нельзя резко двигаться!

— Да что здесь произошло?! — вопросил Вэнь Чао с немалым возмущением. — Цин-цзе, если этот юньмэнец тебя пытался убить, ты только скажи!

— Отвечаю второму молодому господину Вэнь, — первая целительница попыталась встать и изобразить почтительный поклон, но пошатнулась и была подхвачена под локоть Вэнь Цюнлинем. — Эту целительницу никто не убивал, она лишь испытывала новый талисман, придуманный вместе с первым учеником Юньмэн Цзян…

— Позвольте уточнить, госпожа первая целительница, — вмешался Вэнь Чжимин. — Сколько именно было этих талисманов?

— Один! — все-таки влез в разговор Вэй Усянь. — Но несколько разновидностей… штук девять… или одиннадцать? Да, молодая госпожа Вэнь?

— И вы их одновременно активировали?!

— Я начертила еще двенадцатый. Тот, что мы смотрели сначала… — пояснила Вэнь Цин в ответ на замечание Вэй Усяня. — Но одновременное срабатывание было случайностью, — решительно заявила она, взглянув прямо и твердо. — Мы не намеревались никого тревожить.

— Прямо как в прошлый раз, четыре года назад, — тяжело вздохнул Вэнь Чжимин. — Молодая госпожа Вэнь, отправляйтесь уже… в свой павильон. Идти-то хоть сами сможете?

И получив утвердительный ответ, принялся отдавать распоряжения по приведению площадки в надлежащий вид. Вэнь Цин же и Вэй Усянь, поддерживаемые Вэнь Цюнлинем, направились прочь. Когда они проходили мимо, Вэнь Чжулю услышал, как юньмэнец допытывался:

— …А что, что было четыре года назад?

— Я сама тогда была еще воспитанницей этого же лагеря, — отозвалась Вэнь Цин. — Решила на досуге проверить работу одного артефакта…

— И что случилось-то?

— Почти ничего, только три дня расчищали от камнепада главную дорогу…

* * *

А сейчас Вэй Усянь горячо доказывал, что именно эта, не до конца продуманная версия талисмана-рассекателя может быть оружием против чудовищной Черепахи.

— …Видел я их! В ладонь глубиной та борозда, не более! — заявил Цзян Ваньинь, выслушав предложение своего шисюна. — Ты только слегка оцарапаешь да разозлишь чудовище, и все!

— Цзян Чэн, Цзян Чэн! Если начертить несколько талисманов и расположить вот так, — Вэй Усянь быстро принялся черкать осколком камня в толстом слое пыли, покрывавшем пол пещеры, — то линия удара каждого их них будет совпадать с остальными.

В пыли остался ровный ряд прямоугольничков, изображавших талисманы.

— А воздействие, — Вэнь Цин задумалась, глядя на схему — при одновременном срабатывании воздействие будет умножаться… Один талисман оставлял в земле борозду в ладонь глубиной. Если же взять с десяток, удар если не перерубит шею Черепахе, то хребет сломает точно.

— А можно и полтора, для уверенности! — объявил Вэй Усянь. — Так, чтобы уже точно истребить.

— Так, чтобы уже точно нас похоронить, — хмыкнул Вэнь Чао. И, когда Вэй Усянь обернулся, добавил: — Забыли, где мы? Ваши талисманы хорошо рванули третьего дня — а тут на нас вся гора Муси сложится! — И ехидно добавил: — Полагаю, некоторым, живущим среди рек, неизвестно, что в горах лавина или обвал могут быть вызваны даже громким шумом.

Воцарилось молчание. Вэнь Цюнлинь тихонько переминался с ноги на ногу рядом с сестрой, задумавшийся Вэй Усянь что-то неосознанно черкал в пыли.

— А взрыватели ваши можно было бы прикрыть щитовыми, — внезапно заметил наследник Цзян. — Обыкновенно ими закрываются от атаки снаружи, но — помнишь, Вэй Усянь? Ты же их выворачивал?

— Еще б не помнить! — тут же повеселел старший юньмэнец. — И тогда вся сила взрыва пойдет вниз, на Черепаху, а не вовне. И удар сильнее окажется, опять-таки. Вот! А все еще удивлялись, зачем оборачивать щитовые талисманы!

— А вы подумали о том, как их закрепить? Она, — Вэнь Цин указала на затаившуюся Черепаху-Губительницу, — слишком далеко…

Спор разгорелся с новой силой. Однако план, казавшийся чистым безумием на первый взгляд, становился все ближе и ближе к действительности.

Вскоре от слов перешли к делу: из бездонных рукавов были извлечены и стопки чистой бумаги, и кисти с тушечницами. Найти плоский обломок скалы с более-менее ровной поверхностью тоже оказалось делом нехитрым, и вскоре четверо молодых господ вместе с первой целительницей уже принялись рисовать первые образцы.

— …вот здесь надо удвоить эти завитки — они же отвечают за приклеивание к предмету! Удвоим — и он со стрелы соскользнет на поверхность…

— …нет! Чтобы обратить действие, надо добавить эти три черты, но основной контур не трогать…

— Ты совсем глуп, наверно! Эти черты пригодны только для замыкания контура. Тут надо иначе: контур не трогаем, а поток ци вывернуть…

Вскоре дело дошло и до проверки новосозданных талисманов. Исписанные листки бумаги легко приклеились к древкам, но едва Вэй Усянь спустил тетиву, как стрела вспыхнула и обратилась в пепел, не долетев даже до намеченной стены.

— Это первый вариант был, неудачный, — заметила Вэнь Цин.

Следующий талисман до стены долетел, но остался на стреле. Третий отклеился в полете, четвертый взорвался — тоже в воздухе. Наконец, после очередного выстрела на скале остался висеть листок, чуть светящийся от ци.

— Удалось! — довольно воскликнул Вэй Усянь.

— Проверь еще вот эту заготовку для барьерного. — С этими словами Вэнь Цин сунула ему еще одну стрелу.

И спустя мгновение скала украсилась еще одним наклеенным листком.

— Молодая госпожа Вэнь готова? — уточнил Вэй Усянь.

— Давай, — кивнула Вэнь Цин.

Вэй Усянь первым направил в талисман поток ци — и над скалой возникла небольшая полусфера, переливающаяся лиловым свечением. А в следующий миг Вэнь Цин активировала свою заготовку. Что-то мягко ухнуло на грани слышимости, края одежд взметнуло резким порывом воздуха. На скале же осталась борозда глубиной в полладони.

— Есть! — радостно воскликнул Вэй Усянь. — Все, испытания закончились. Молодые господа Вэнь будут ли столь любезны, чтобы начертать рассекатели? Вот окончательные образцы. — С этими словами он сунул в руки Вэнь Чао и Вэнь Нина по листку. — А мы с Цзян Чэном займемся барьерами…

И в это мгновение со стороны озера послышались плеск и шорох — это поднималась Сюань У, учуявшая всплеск янской ци. Заметив неладное, Вэнь Чжулю толкнул в расщелину Вэнь Чао и Вэнь Цин, загораживая их собой. Рядом между камнями уже прятались остальные — и молодые господа из Юньмэн Цзян, и адепты Цишань Вэнь.

Огромный желтый глаз, похожий на змеиный, уставился на них. На несколько мгновений тварь замерла, примеряясь, а затем рывком метнулась, целясь в кого-то из младших учеников Цзянов. По пещере пошел гул от удара о скалы, но когда она отстранилась, стало ясно, что юноши спрятались достаточно глубоко в расселину, чтобы не стать ее добычей.

Черепаха-Губительница чуть отодвинулась, оглядывая загнанных в скалы заклинателей. Примерилась снова — и сунулась к Вэнь Чжулю. За спиной испуганно вскрикнула Вэнь Цин — а тварь, упершись мордой в камень поменьше, почти в человеческий рост, скрывавший их убежище, принялась мало-помалу отодвигать его в сторону.

— Она нас достанет! — голос Вэнь Чао дрожал, едва не срываясь на крик. Он с ужасом смотрел, как неотвратимо сдвигалась каменная глыба под усилиями Черепахи.

Позже Вэнь Чжулю не мог не признать: в тот момент у второго молодого господина Вэнь все-таки сдали нервы: «Опять же, не всякий и взрослый заклинатель совладал бы в подобной ситуации с собой». Сам Вэнь Чжулю приготовился ударить тварь искаженным пламенем — но не успел. Потому что в руках у Вэнь Чао все еще был талисман — тот самый, экспериментальный образец; и когда к ним приблизился огромный глаз, жадно разглядывающий будущую добычу, к нему устремился небольшой листок, исчерканный кистью Вэнь Цин.

На сей раз барьера не было; от хлопка взрыва заложило уши. Вэнь Чжулю еще успел заметить, как борозда пролегла наискось, поперек узкого зрачка, и захлопнулось гигантское веко. А в следующее мгновение тварь с жутким ревом взметнулась вверх, выбросив длиннющую шею едва не до потолка пещеры. И забилась из стороны в сторону, задевая свисающие каменные наплывы, сокрушая их и разбрасывая осколки.

— Сомкнуть защитные печати! — кто именно отдал команду, Вэнь Чжулю так и не понял — его в этот момент буквально втащили в расселину.

Над скалами, где прятались Вэни и Цзяны, развернулся щит, закрывший их от падающих обломков. Оставалось верить, что воспитанники других орденов окажутся не менее расторопны и сообразительны.

Ревела Черепаха-Губительница, и ей вторил грохот и гул камнепада. Уже не разобрать было, что происходит за щитовыми печатями: все окутало непроглядное облако пыли и брызг.

Заметно побледневшие юноши кто сосредоточенно удерживал потоки ци, кто тихо ругался сквозь зубы. «Хоть никто не ударился в панику, и то хорошо», — подумал Вэнь Чжулю, оглядывая юньмэнских ребят и своих соратников. Отметил, что Вэнь Цюнлинь и Вэй Усянь со своим шиди удерживали печати не хуже взрослых заклинателей.

А в следующее мгновение очередная, особенно крупная каменная глыба, снесенная ударом чудовища, врезалась в щиты, проламывая их и обрушиваясь на юношей. Вэнь Чжулю метнулся к Вэнь Чао, закрывая его собой; рядом бросились в стороны ученики Цзянов. Резко оборвался чей-то вопль.

— Держите щиты! — яростно выкрикнул… Вэй Усянь?

Кое-как защитный купол восстановили — юноши рассредоточились так, чтобы перекрыть все пространство. И сразу стало ясно, что увернуться от камней повезло не всем. У одного из учеников Цзянов падавший сверху острый камень почти отрубил руку, и полный юноша с каким-то детским непониманием смотрел на текущую толчками кровь и торчащие из раны белые осколки кости. К раненому уже пробралась Вэнь Цин и быстро отжимала акупунктурные точки, останавливая кровь, успев, впрочем, в первую очередь обездвижить его иглой. Впрочем, ему еще повезло: заклинателю рядом проломило череп и переломало все тело, превратив его в жуткое месиво. А одежды — алое на алом, со стороны не различить, где вышивка, а где кровь.

Мало-помалу грохот снаружи утихал; Черепаха-Губительница, рыкнув напоследок, тоже умолкла. Повисла тишина, которая сейчас казалась едва ли не оглушительней прежнего гула. Хотя вскоре снаружи послышались чьи-то голоса, потом раздался сдавленный то ли стон, то ли крик.

— Опустите щиты, — приказал Вэнь Чжулю.

Но когда над их головами угасло огненно-золотое узорное сияние, наступила темнота. Кромешная темнота, через которую теперь не пробивалось ни луча света.

А ведь до сих пор пещера освещалась — кое-как, пусть и очень слабо, через тот узкий лаз, по которому они сюда забрались.

— К-кажется, нас завалило, — тихо сказал Вэнь Цюнлинь.

— Завалило?! — воскликнул Вэнь Чао. — Но как же… — голос подвел его, — как мы теперь выберемся отсюда?

Он огляделся. Младший брат уже успел зажечь осветительный талисман, как и другие адепты. Кромешная темнота чуть расступилась — но лишь для того, чтобы бесповоротней стало ясно: они здесь похоронены. Заживо. В пещере с древним чудовищем. Не страх — ужас охватил Вэнь Чао. От мысли о том, что их кто-то нарочно сюда отправил на смерть, хотелось кричать во весь голос.

Кто-то резко, до боли, впился в его ладонь — и он, оглянувшись, встретил жесткий взгляд сестры.

— Прошу, Чао-ди, держи себя в руках, — прошептала Вэнь Цин. — На тебя сейчас смотрят наши адепты. Сорвешься в панику — они тоже не выдержат. И тогда точно пропадем.

— Мы же погибнем здесь, — он сумел не сорваться в крик — только в свистящий шепот.

— Нет, если не дадим Сюань У себя съесть.

— А… а выход?!

— Нас будут искать. Глава Вэнь, отправляя меня сюда, приказал слать ему ежедневный отчет. Не получив моего письма, он отправится в лагерь, а там выяснит, что произошло, и вытащит нас отсюда, — уверенный голос старшей сестры прогонял панику и страх.

Вэнь Чао перевел дыхание: «Отец… отец нас обязательно будет искать. И найдет…» Даже мысль, что для присмотра глава Вэнь приставил к нему троюродную сестру, скользнула где-то по краю сознания. Отец был разгневан на Вэнь Чао из-за этой дуры Линцзяо, но ведь не счел же, что младший сын и впрямь затевал переворот?

Ведь не счел?

А значит, отец придет за ним. И разыщет обязательно, и вытащит отсюда, и Черепаху-Губительницу уничтожит, если план Вэй Усяня не увенчается успехом. Иначе и быть не может: ведь глава Вэнь — сильнейший из живущих ныне заклинателей…

Несколько успокоившись этими размышлениями, Вэнь Чао приободрился и оглянулся на юньмэнцев. Чуть поодаль Цзян Ваньинь ругался со своим шисюном: «Опять из-за тебя, Вэй Усянь!» — «Я-то тут при чем?»

* * *

Оставив чуть успокоившегося троюродного брата, Вэнь Цин снова направилась к раненому шиди юньмэнцев. Опасное кровотечение ей удалось остановить еще раньше, перекрыв разорванные сосуды с помощью ци, но это было лишь временной мерой.

Беда была в другом.

Осмотрев пострадавшего, Вэнь Цин обнаружила, что кость у плеча раздроблена в осколки, разорваны мышцы. Рука повисла лишь на полоске кожи да паре сухожилий — и на первый взгляд, оставалось лишь отсечь ее окончательно.

— Я останусь калекой, да? — с явственным ужасом спросил паренек, глядя на Вэнь Цин. Даже при слабом свете талисманов было заметно, что зрачки у него — почти во всю радужку.

Целительница помедлила и все же решилась:

— Не обязательно. Мой отец излечивал подобные раны.

Даже оторванную руку еще можно пришить — и добиться впоследствии почти полного исцеления. Однажды отцу Вэнь Цин самому пришлось провести подобную операцию, помогая одному из дальних родственников, попавшему под удар тигра-оборотня на ночной охоте. Она хорошо помнила: залогом успеха он счел то, что пострадавшего успели доставить к поместью целителей меньше, чем за три стражи: «Промедли они хоть до заката, ничего бы не вышло, а попытка соединить отмирающую плоть с живой привела бы к гангрене и смерти». Это она и объяснила тут же оказавшимся рядом наследнику и первому ученику Юньмэн Цзян.

— Неизвестно еще, когда мы отсюда выберемся, — заметил Вэй Усянь.

По всему выходило, что до рассвета их не хватятся ни в лагере, ни в Безночном. Потом еще уйдет время на поиски обваленного входа в пещеру, его расчистку…

— При самом лучшем стечении обстоятельств нас найдут не раньше завтрашнего вечера, — ответила Вэнь Цин. — Здесь я не смогу оперировать, а за сутки обескровленная плоть омертвеет и начнет разлагаться.

И это при условии, что их с Вэнь Чжулю подозрения ошибочны, и все происходящее — не заговор с целью извести юное поколение заклинателей всех орденов, а нелепая случайность.

Рядом что-то зашевелилось — и оглянувшись, Вэнь Цин увидела, как пытается встать погибший: туловище его переламывалось, из раны торчали обломки позвонков и ребер, а проломленная голова свисала на остатках кожи чуть ли не ниже плеча. Кто-то из младших юньмэнцев, охнув, отодвигался подальше. Но Вэнь Нин уже метнул обездвиживающий талисман, и труп снова повалился на землю.

— Н-надо будет потом призвать его дух и узнать его желания, — сказал он. — Почему-то же он встал…

— Здесь столько темной энергии, — заметил Вэй Усянь, — что встанет даже безмятежный Лань, над которым проводили сотню успокаивающих душу ритуалов… Вот, к примеру, второй молодой господин Вэнь запросто бы в гуля обратился, если б господин Вэнь не вытянул его из воды! — добавил он почти весело и тут же получил пинок от Цзян Чэна: «Помолчал бы!»

— Оставь свои дурацкие шутки, Вэй Усянь, — обиженно отозвался Вэнь Чао. — Вон, подумай лучше, как твоему шиди быть!

Все взоры снова обратились к раненому. Вэнь Цин вздохнула, проклиная себя за то, что вообще подала юношам бесплодную надежду: «Уж лучше бы сразу сказала, что придется отрезать руку, право слово!»

— Вэй-сюн, — внезапно подал голос пятый шиди из Юньмэн Цзян, — а помнишь, когда мы в последний раз охотились в заводях на фазанов и заночевать пришлось, ты добычу в мешочек цянькунь сложил, чтоб не протухла?

— Точно же! — поддержал его наследник Цзян. — В цянькуне замирает время, и ничего не меняется. Но… — тут он критически окинул взглядом своего шиди, — ты целиком туда вряд ли поместишься…

— Не надо! — в ужасе вскричал раненый. — Цзян-сюн, а если я там задохнусь?

Но тут отмер задумавшийся было Вэй Усянь:

— Погодите! Нам же только руку надо спрятать, верно? И зачем именно цянькунь, если есть бездонные рукава?

Сказано — сделано: мгновенно кто-то из юньмэнцев достал запасное шеньи и примерился надеть на товарища. Сложность оказалось в ином: при попытке переодеться шестой шиди взвыл от боли и забился в руках поддерживавших его юньмэнцев — кто-то неловко зацепил рану. Хуже того, опять открылось кровотечение, и Вэнь Цин, отругав неловких помощников, быстро метнула иглу, целясь между бровями. Юноша мгновенно обмяк, без чувств оседая на руки соучеников. Те общими усилиями его переодели и спрятали-таки полуоторванную руку в скрытое пространство бездонного рукава.

— Долго он так будет? — уточнил наследник Цзян.

— Пока иглу не вынуть, — ответила Вэнь Цин. И оглянувшись на братьев, дернула их: — Чао-ди, А-Нин, что стоите и смотрите? Черепаху-Губительницу уничтожать собираетесь или как? — Указала на разбросанные заготовки: — Талисманы сами себя не напишут!

— А чем же намерена заняться Цин-цзе? — тут же поинтересовался Вэнь Чао.

— Своими непосредственными обязанностями! — отрезала она.

Оставив братьев с юньмэнцами рисовать талисманы, Вэнь Цин быстро шла по берегу подземного озера. Со стороны могло бы показаться, что она движется наощупь — ни фонаря, ни осветительного талисмана. Но привычно обостренное восприятие позволяло ей легко и без опаски ступать по камням в темноте, едва-едва подсвеченной позади: разумеется, рисовать без света даже Вэй Усянь не сумел бы.

Воспитанники из других орденов старались держаться от Вэней подальше — впрочем, как и всегда. Сейчас это могло сыграть им на руку: среди оказавшихся достаточно далеко от взбесившейся Черепахи-Губительницы пострадавших могло и не быть. Пока ее соратники держали щиты, слуха Вэнь Цин не раз достигали доносившиеся издалека крики. Но она не поручилась бы, что их причиной послужила именно боль, а не простой испуг. Один раз ей показалось, что издалека доносились звуки гуциня — кто-то из Ланей пытался усмирить Черепаху, что ли?

И все же — на то она и назначена первой целительницей лагеря, чтобы проверить. И расширив восприятие ци, она всмотрелась в темноту — в поисках огоньков, по которым можно было ощутить живых. Это было непросто — слишком сильно давила на восприятие энергия злобы, заполонившая все пространство.

И все же она ощутила множество вспышек янской ци дальше по берегу. Одни ощущались ярче, другие — куда слабее. Девушки? Раненые? И не показалось ли Вэнь Цин, что воспитанников стало несколько меньше, чем при спуске в пещеру?

Она перехватила ножны и покрепче сжала рукоять меча, в любой миг готовая ударить. Сейчас где люди — там и трупы. А где трупы — там жди лютых или хотя бы ходячих мертвецов. Вэй Усянь прав: у всех умиротворяющих ритуалов есть свой предел, и заклинатели тоже могут обратиться в нежить. И совсем не факт, что у воспитанников других орденов достанет воли и умения упокоить своих же вчерашних соучеников.

В иной ситуации стоило бы окликнуть, созвать молодых заклинателей, отправить их разыскивать раненых и приказать доставлять всех к ней — в конце концов, прежде чем приниматься за помощь, следовало бы оценить количество пострадавших и их состояние.

Но кричать здесь и сейчас? Чтобы обвалилось то, что еще не упало?

И потому Вэнь Цин обходила озеро сама. Нашла полузасыпанную камнями девчонку из какого-то мелкого клана — название вспомнить не удалось. Не иначе, к ней благоволили семь богов счастья: отделалась царапинами да ушибами. Едва Вэнь Цин откатила пару камней, как та уже оказалась на ногах и низко поклонилась:

— Эта скромная дева Ло благодарит госпожу первую целительницу за заботу, но не смеет отнимать ее время: здесь могут бы те, кому помощь необходима. А у этой Ло есть снадобье от ран, она тоже может помочь!

Мазь у девчонки оказалось на удивление неплохая.

— Ты из целителей? Сможешь остановить кровь, перевязать?

— Эта Ло в своем клане обучалась искусству врачевания. Для нее будет честью оказаться полезной прославленной деве Вэнь…

Дальше они пробирались вместе. Краем глаза все время приходилось поглядывать на Черепаху-Губительницу: не намеревается ли тварь поохотиться опять? Сейчас девушки, не сговариваясь, старались держаться поближе к скалам — им вдвоем щиты точно не удержать.

Когда ощущение присутствия многих живых оказалось за десяток-другой шагов, Вэнь Цин решилась их окликнуть. Ей ответили, и вскоре вокруг появились несколько юношей в белом и золотом.

— Раненые есть? — сразу приступила к делу Вэнь Цин, не тратя времени зря.

— Да, мой двоюродный брат! — резко сказал, почти выкрикнул один из Цзиней. Наследник Цзинь, точнее — узнала она, присмотревшись. — Идемте, госпожа целительница!

Через несколько шагов сапог чуть скользнул на мокром полу — неудивительно, в конце концов, здесь везде было немало воды — вот только тяжелый запах крови и ощущение чьей-то угасающей ци поблизости уже не позволяли обмануться. Вэнь Цин метнулась вперед, присела рядом с раненым. Неловко лежавший ничком полный юноша еще дышал — слабо, едва слышно, но все же.

— Что с ним случилось? — уточнила Вэнь Цин, откладывая в сторону свой меч, и вынимая из рукава иглы познания. В сиянии осветительного талисмана его ханьфу было красным, не золотым.

— Младший брат неудачно споткнулся и упал, когда мы пытались спрятаться, — напряженно отозвался Цзинь Цзысюань. — А потом на него обрушился камень. Мы убрали, но…

Что «но…», Вэнь Цин видела и сама. Юношу, ровесника ее брата, буквально поломало в пояснице: в ране виднелся раздробленный в осколки позвоночник, изорванные внутренности. Из раны текла кровь — толчками, в такт пульса, слабо мерцали гаснущей ци меридианы.

— Пытались останавливать кровь? — зачем-то уточнила Вэнь Цин, обведя взглядом собравшихся вокруг адептов Ланьлин Цзинь. Среди них было и несколько юношей в белом. Лани? Или другой клан?

— Мелодия Замирания, — коротко уточнил один из Ланей. Лань Ванцзи, не сразу припомнила его имя целительница. — Не помогло.

«На самом деле — помогло, — подумала про себя Вэнь Цин, — иначе бы кровь из крупных сосудов фонтанировала бы вверх, а этот Цзинь умер бы намного раньше. Но…»

Она поднялась, твердо глянула в глаза Цзинь Цзысюаню:

— Вашему брату помочь уже нельзя. Простите.

— Но… — он растерянно переводил взгляд с Вэнь Цин то на раненого, то на стоявших вокруг своих шиди: — вы — ведь та самая знаменитая целительница Вэней! О которой идет слава во всех орденах…

— Я целительница, а не всесильная небожительница, — резче, чем следовало бы, ответила Вэнь Цин. — Того, кто обречен умереть, спасти не смогу.

— Не сможете или не захотите?! — вскинулся Цзинь Цзысюань.

— Не задавайте глупых вопросов, наследник! Помогать воспитанникам лагеря — моя обязанность. Но вашему двоюродному брату при таком ранении не смогли бы помочь и боги…

Повисло тяжелое молчание. Вэнь Цин снова присела возле раненного, всмотрелась в слабо дрожавшую ци. Дыхание уже почти исчезло; и вскоре тело умирающего Цзиня охватила короткая дрожь, откликнувшаяся и в меридианах.

— Вот же, Цзысюнь шевелится! — воскликнул его брат и осекся, увидев, как разом замерла ци, почти сразу начав рассеиваться в пространство.

— Предсмертные судороги, — тихо прошептала Вэнь Цин. Но Цзинь Цзысюань услышал: глянул на нее с нескрываемой яростью, бросился сам к телу брата. Звал его, теребил — а потом рывком развернулся к целительнице:

— Вы! Это все из-за вас! Из-за вас, проклятых Вэней!

— Держите себя в руках, наследник Цзинь, — резко бросила она, поднявшись на ноги. — Скорбь ваша об умершем понятна и простительна, но…

Попытку Цзинь Цзысюаня броситься на нее пресек Лань Ванцзи, перехвативший того за руку:

— Наследник Цзинь в горе и ярости может сделать только хуже для всех.

— Вы всех нас извести решили! — яростно крикнул тот. — Но ничего у вас не выйдет!

Вэнь Цин тяжело перевела дыхание. Больше здесь ей делать нечего: других раненых среди Цзиней и Ланей явно нет, а вот пройти дальше по пещере не мешало бы. Но сделав шаг назад, она замерла. И ощутила, как шеи коснулось холодное острие.

— Молодая госпожа Вэнь, поднимите ладони и не делайте резких движений, — послышалось из-за спины. И целительница похолодела, осознав, что под горлом у нее оказался собственный меч, упущенный из виду во время перепалки с наследником Цзинь.

— Вы с ума сошли — мне угрожать! — высокомерно бросила она. Чуть обернувшись, она увидела юношу в белом ханьфу, сжимавшего ее клинок.

— Не думаю, — негромко отозвался он.

— Су Миншань, — коротко бросил Лань Ванцзи.

— Что, Ванцзи-сюн? — ответил тот. — Она — наша возможность выбраться отсюда. Спастись. Цзинь-сюн прав: иначе нас в этом лагере изведут.

Возвращаться с собственным мечом под горлом было даже не страшно — безумно стыдно.

«Знала же, что воспитанники лагеря к нам недоброжелательны — и так глупо подставилась!»

Освещенный талисманами круг, в котором ее братья вместе с двумя старшими юньмэнцами рисовали талисманы, как-то слишком быстро оказался рядом. Вэнь Цин невольно опустила взгляд: встретить страх и злость братьев или молчаливый упрек Вэнь Чжулю было бы не в ее силах.

Впрочем, довольно и услышанного.

Первым их приближение заметил Сжигающий ядра — напрягся, шагнул вперед. Уже на его движение вскинулся Вэнь Чао, за ним — остальные.

— Вы что делаете?! — Вэй Усянь метнулся, да и застыл. Вэнь Цин ощутила, как лезвие меча прижалось плотнее, а по коже потекла кровь. Мелькнула мысль, что на запах может среагировать Черепаха-Губительница. Как будто мало крови пролилось прежде.

— Если увижу, что кто-то из вас достает меч, она будет убита, — пригрозил Су Миншань.

— Ты, по фамилии Цзинь, что творишь?! — вскричал Вэнь Чао. — Ты затеял мятеж против ордена Цишань Вэнь! Пусть этот… — он кивнул на Су Шэ, явно не сумев вспомнить его имя, — немедленно отпустит мою сестру — и, может быть, вы избегнете медленной и мучительной смерти!

— Это неправильно! — воскликнул и Вэй Усянь. Прежде, чем кто-то успел отреагировать на происходящее, он стремительно шагнул вперед. — Даже если вас так раздосадовало происходящее, не дева Вэнь тому причиной. Цзинь Цзысюань, Вэнь Цин намеревалась помочь твоим раненым шиди, — и так ты отплатил ей?

— Хватит! — Цзинь Цзысюань был разъярен, и Вэй Усянь поймал себя на мысли, что ни разу еще не видел его в подобном состоянии. — Раненым помочь, говоришь? И я за это еще благодарен должен быть? Моему младшему двоюродному брату уже ничем не помочь! Цзысюнь из-за вас погиб, а вы говорите о помощи? А ты, Вэй Усянь, помолчал бы и вовсе! Думаешь, мы все не заметили, кто разбудил это чудище? Кто устроил иллюминацию из талисманов — как нарочно раздразнили тварь!

— Мы собираемся упокоить тварь! — возмутился Вэй Усянь. — Испытывали талисманы…

Но Цзинь Цзысюань не обратил внимания на его слова:

— Это все ты! Ты и эта вэньская девка! Если бы вы, Вэни, не притащили нас сюда, мой брат остался бы в живых! — Он замолк ненадолго, но лишь для того, чтобы перейти от ярости к мрачной, злой решимости… — Поэтому сейчас я сделаю все, чтобы выбраться отсюда. Если для этого мне придется убить кого-то из Вэней — так тому и быть.

— Интересно, как ты собираешься выбраться, отсюда, Цзинь! — презрительно хмыкнул Вэнь Чао, пряча испуг за надменной гримасой. — Единственный выход из этой пещеры завален камнями. И только глава Вэнь сумеет нас здесь разыскать и освободить. Когда мой отец узнает, что ты угрожал его любимой племяннице, он живьем с тебя снимет кожу, так и знай!

Но в ответ ему досталась лишь злая усмешка наследника Цзинь:

— Не будет ли столь любезен Ванцзи-сюн, чтобы просветить второго молодого господина Вэнь? — обратился он к их давнему соученику.

Все взгляды скрестились на Лань Ванцзи; тот же, храня привычное отстраненно-холодное выражение, ровным голосом отозвался:

— Листья. — Указал на воду, где и впрямь светлыми точками кружились несколько красно-оранжевых кленовых листьев. — Кленов нет у входа в пещеру, зато они растут вдоль ручья ниже по склону. — И умолк, сказав едва ли не больше желаемого.

— Слышали? — с торжеством заметил Цзинь Цзысюань. — Раз до сих пор этого выхода мы не нашли, он должен быть под водой озера. И мы все сможем выбраться отсюда.

— Не все! — возмущенно воскликнул Вэй Усянь. — Воды озера полны темной энергии, а наш шестой шиди тяжело ранен, заплыва может не выдержать. И, кроме того… — Оглянулся на Вэнь Чао; тот в ответ скроил зверскую рожу. Вэй Усянь запнулся, но тут же объявил: — Мы не намерены упокаивать гуля, в которого он может переродиться!

Но тут сорвался и сам второй молодой господин Вэнь:

— Вы! Вы все! — он обвел взглядом воспитанников Ланьлин Цзинь, Гусу Лань и других орденов. — Только попробуйте сбежать отсюда — я расскажу отцу, что вы затеяли мятеж против ордена Цишань Вэнь!

— Бунт — так бунт, мы вам на верность не присягали! — крикнул Цзинь Цзысюань. — А ты, Вэй Усянь, хочешь оставаться здесь — оставайся! — крикнул Цзинь Цзысюань. — Надейся на вэньскую милость, раз уж ты так с ними дружен! Цзян Ваньинь, ты найдешь подводный выход?

Хмуро молчавший до сих пор Цзян Чэн только пожал плечами:

— С какой стати мне помогать тебе, Цзинь Цзысюань? Ты пренебрег моей цзецзе, неуважительно отзываясь о ней…

Наследник Цзинь задумался на мгновение. Переглянулся с кем-то из своих. Но первым заговорил сам Су Миншань:

— Только что вы сами сказали: один из шиди Юньмэн Цзян ведь тяжело ранен, ему может потребоваться помощь целителя. Разве нет? А целитель здесь один, — добавил, чуть сильнее прижимая меч к шее Вэнь Цин.

— Ты! — забывшись в ярости, Цзян Чэн бросился вперед. Его едва успел перехватить Вэнь Чжулю:

— Наследник Цзян, гнев сейчас — дурной советник. — Дождавшись, когда тот малость успокоился, добавил, оглянувшись и на Вэй Усяня: — Полагаю, молодым господам из Юньмэн Цзян стоит все же разыскать подводный выход.

Услышав слова телохранителя, Вэнь Чао только зло хмыкнул. Цзян Чэн, пробормотав что-то утвердительное, переглянулся со своим шисюном. И оба юньмэнца направились к воде.

* * *

«Ты — мужчина, А-Нин. Будущий заклинатель. Воин».

Так не раз и не два говорил отец. Ему вторил и дядя.

И сейчас, крошечными шагами отступая назад, Вэнь Нин как никогда ясно слышал их голоса:

«Твоя обязанность — защищать сестру. Пусть она старше; но ты — будущий воин. Придет время, и ты станешь главой младшей ветви семьи. Твой долг — оберегать своих родных».

Шаг, еще полшага. Назад — и в сторону, за скалу. На него никто не смотрит — в отличие и от старшего брата, и Вэнь Чжулю, и Вэй Усяня. Его привыкли не замечать, не принимать в расчет — даже здесь, в лагере, к нему относились с презрением. Дело ли в той неудаче на состязании лучников полгода назад, в его ли застенчивости и стеснительности… Как бы там ни было, нынче это лишь на руку. Вэнь Чао грозил Цзиням всевозможными мучениями, Вэй Усянь сначала надеялся решить все миром, но уже оставил бесплодные попытки, и только с затаенной яростью следил за каждым движением того заклинателя в белом, что удерживал сейчас Вэнь Цин. Остальные адепты Цишань Вэнь были вынуждены лишь наблюдать за происходящим, опасаясь вмешаться.

Еще шаг — за скалу. Вэнь Нин замер, переводя дыхание. Вот сейчас, если кто-то из Цзиней или Ланей заметили его движение…

Но нет. Никто не окликнул его, никто не вспомнил: «Где этот Вэнь Цюнлинь?» Не потребовал выйти, держа руки на виду. На него не обращали внимания — как всегда.

Вот только сейчас Вэнь Нин впервые был этим искренне доволен.

Его собственный лук, из которого Вэй Усянь стрелял, испытывая талисманы, был брошен совсем рядом. Вэнь Нин присел, осторожно потянулся из-за скалы, ухватил за конец дуги и коротко шевельнул ци, открывая бездонный рукав. Лук исчез внутри.

Он снова застыл, обмирая от страха. Всплеск ци, даже небольшой, могли заметить. Исчезновение лежащего на земле лука — тоже. Но опять ничего не происходило.

Выждав еще немного, Вэнь Нин стремительно бросился между скалами. Легко перепрыгивал с камня на камень, привычно слегка касаясь их ци, чтобы не потревожить мелкий щебень. Беззвучными, но быстрыми шагами пробирался между каменными остриями, стремясь найти наилучшее место. И наконец достиг цели — зашел сбоку так, что открылся хороший обзор на схватившего сестру мятежника.

Узкая щель между скалами напоминала бойницу, через которую Вэнь Нин хорошо видел в профиль и старшую сестру, и паренька из Цзиней, своего ровесника, удерживающего ее одной рукой за пояс. Еще один юноша, в белом: «Кто-то из Ланей, что ли?» — судорожно сжимал рукоять меча Вэнь Цин. Видимо, духовное оружие не слишком-то просто было развернуть против владелицы!

Тем временем наконец вернулся Цзян Ваньинь. Вынырнул из воды, кивнул в ответ на вопрос Цзинь Цзысюаня о найденном проходе.

— Уходим! — скомандовал Цзинь Цзысюань, и его соученики вместе с адептами других, мелких орденов, стали заходить в воду, быстро скрываясь в глубине. Опасаясь чьего-то случайного взгляда, Вэнь Нин попятился обратно за скалу.

— Отпустите деву Вэнь, — раздался ровный голос Вэнь Чжулю.

— Нет уж! Отпустим, когда окажемся снаружи.

На это никто не ответил — а что было отвечать? Признаться, что Вэнь Цин вряд ли сумеет не дышать достаточно времени под водой? Раскрыть перед ними слабость многих Вэней?

Довольно сомневаться.

У него лишь одна попытка. И нет права промахнуться. И времени целиться тоже нет.

Просто скользнуть из-за скалы и сразу выстрелить — иначе его могут заметить.

Вэнь Нин потянулся за луком и колчаном в бездонный рукав. Быстро, но внимательно осмотрев стрелы, выбрал одну с лучшим оперением. Такая не заберет в сторону при полете. Наложил стрелу и медленно потянул тетиву, моля предков, чтобы та не скрипнула и не зашуршала. Поднял стрелу на уровень глаз…

Выдохнул и стремительно шагнул в щель между скалами, одновременно спуская тетиву. На стреле уже почти само собой вспыхнуло пламя, созданное его взвихрившейся ци.

Короткий, меньше удара сердца, свист — и звон упавшего меча, выбитого стрелой. Вопль ужаса и боли — пламя с древка мгновенно перекинулось на одежды адепта, удерживавшего Вэнь Цин. А та, едва освободившись, стремительным вихрем метнулась прочь — прямо к младшему брату, появившемуся из-за скал.

— Цин-цзе! — Вэнь Нин схватил ее в объятия, отчаянно сжал. — Ты ранена, нет?

Не покидая кольца его рук, она отрицательно замотала головой, одновременно призывая свой меч. Где-то рядом метнулся в озеро Цзинь Цзысюань, затаскивая туда же горящего Су Шэ, яростно ругался Вэнь Чао, обещая страшные кары сбежавшим адептам. Но брат с сестрой всего этого уже не замечали.

— А-Нин, защитник мой…

— Для неумелого младшего это был не очень сложный выстрел, Цин-цзе, — ответил он тоже шепотом. — Куда проще, чем то, что этот младший показывал позавчера шутки ради…

* * *

Узкие стены каменного лаза исчезли, непроглядная темнота вокруг посветлела, и Вэй Усянь, наконец вынырнув, жадно вдохнул чистый воздух, наполненный мельчайшими водяными брызгами. Как же безумно хорошо было снаружи! Заходящее солнце еще подсвечивало алым вершины гор, но в долине уже стемнело, и только блики плясали на поверхности воды. Негромко шумел ветер в кленовой листве, пенился невысокий водопад у расщелины. А главное — наконец-то исчезло давление темной энергии, которой была пропитана вся пещера Черепахи-Губительницы. От этого было необычайно легко, и Вэй Усянь, одним прыжком выбравшись на берег ручья, поймал себя на отчаянном нежелании возвращаться. Но тут же ему вспомнился и раненый шиди, и потупившая взгляд Вэнь Цин с собственным мечом под горлом, и Вэнь Нин, с котором они всегда полагались друг на друга на ночных охотах: «Они ведь не смогут выбраться сами».

Почти сразу следом за Вэй Усянем вынырнул и вышел на берег хмурый Цзян Чэн. Ему отчаянно не нравилось все происходящее:

— Вроде и Цзинь Цзысюаня понимаю. Этот Вэнь Чао иной раз заносчив до невозможности, — тихо заговорил он, наблюдая, как один за другим выныривают следовавшие за ними ученики других кланов. — Но все это добром не кончится, так и знай.

Тем временем юноши и девушки, выйдя на берег, собирались группами по берегам ручья, весело и радостно болтали, помогали друг другу с талисманами, очищающими и высушивающими одежду. Многие из них просто и бесхитростно радовались внезапно свалившейся на них свободе и спасению от чудовища. Не слишком веселы были только адепты Ланьлин Цзинь.

Последними из расщелины появились Лань Ванцзи и Цзинь Цзысюань, тащивший за собой Су Миншаня. Тот неловко прижимал к себе правую руку, висевшую плетью и кое-как поправлял полусгоревшее расползавшееся ханьфу. Поймав удивленные взгляды юньмэнцев, Цзинь Цзысюань крикнул:

— Смотри, Вэй Усянь, что натворил твой вэньский приятель, этот Вэнь Нин! Он едва не застрелил Су Миншаня!

— Вы угрожали его сестре, чему удивляетесь теперь?! — выкрикнул в ответ Вэй Усянь.

«Но что с Вэнь Цин? Что, если раненый Су Миншань сумел задеть ее?» От этой мысли пробирало ознобом.

Все вокруг притихли, наблюдая за перепалкой. И молодой господин Цзинь не заставил долго дожидаться ответа:

— Это только ты, Вэй Усянь, все время лез к Вэням со своей дружбой. За их целительницей увивался. Даже не замечаешь, что все мы здесь оказались как заложники, и отнюдь этому не рады!

Неизвестно, чем бы закончилось их препирательство — возможно, что и кулаками, как и в прошлый раз — но вмешался случай. Кто-то из младших учеников Гусу Лань указал на небо; его жест заметили еще несколько человек — и спорщики отвлеклись тоже. Там, на фоне закатных гор показались несколько летящих заклинателей. Отсюда их фигуры казались крошечными и темными в закатном небе — цвета одежд не различить — но и этого оказалось достаточно, чтобы все вспомнили, что вообще-то собирались бежать.

— Расходимся, и скорее! — Крикнул Цзинь Цзысюань. Юноши и девушки быстро перебрались под кроны деревьев, рассыпались в зарослях. Очень быстро на берегу ручья остались только двое юньмэнцев да Лань Ванцзи, почему-то не спешивший уходить даже, когда его шиди уже скрылись.

— Подадим им сигнал бедствия, — предложил Цзян Чэн и полез в рукав за сигнальным фейеверком. — В конце концов, никто не ждет, что ученики будут сами побеждать древних чудовищ…

— Погоди, Цзян Чэн, — Вэй Усянь быстро перехватил его руку. — Ты прав насчет древних чудовищ. Никто из Вэней, спустившихся с нами, не знал, что здесь Черепаха-Губительница; а вот за оставшихся в лагере поручиться невозможно.

А еще в глубине души Вэй Усяню все же и новые талисманы хотелось испытать в деле. Да и возможность извести такое чудовище, как Сюань У, не каждый день выпадает. Но сказать об этом прямо не рискнул — чего доброго, сумасшедшим сочтут!

— Черепашьи дети! — от души выругался Цзян Чэн. И хмуро уточнил: — Это тебе Вэнь Чао сказал?

— Нет, Вэнь Цин предположила. Рассказывала, что ночные охоты в таких лагерях, как наш, у Вэней планируются заранее.

Цзян Чэн снова глухо выругался. Потоптался на месте, спрятал фейерверк:

— Вот же свезло, еще в чужой заговор вляпались. Ладно, поплыли обратно. Попытаемся добить эту тварь.

— Ага! — радостно согласился Вэй Усянь. И уже войдя в воду, обернулся: — Лань Чжань, а хочешь с нами? Черепаху-Губительницу истреблять будем! У меня план есть, должно сработать.

— Вэй Ин, — Лань Ванцзи умолк

— Что? Скажешь, план мой — убожество? Но ты же его еще не знаешь!

— Вернемся со мной в Гусу.

Несколько мгновений Вэй Усянь непонимающе смотрел на собеседника:

— Так меня ж выгнали из Гусу! И я был только рад, честно! Не обижайся, но эти ваши правила — это прямо ежедневная аскеза, правда…

— Хватит болтать, Вэй Усянь, — вмешался Цзян Чэн. — Пошли, а то, чего доброго, Сюань У еще кого-то из наших шиди сожрет или покалечит, пока ты тут стоишь. Ты будешь виноват, учти!

С этими словами он ухватил своего шисюна за ворот и втолкнул в расщелину — тот едва вдохнуть успел. Плывя обратно, Вэй Усянь то размышлял, как же Лань Ванцзи будет добираться в Облачные Глубины, с его-то хромотой, то беспокоился за Вэнь Цин: «Что, если ее задели?»

А потом все мысли из головы вымело мгновенно: едва они добрались до подземного озера, оказалось, что Черепаха уже отлежалась и снова попыталась добыть себе пищи, вытащив из скал кого-нибудь из заклинателей. Даже под водой стало заметно сияние щитов, под которыми скрылись их шиди и вэньская охрана.

* * *

Выбравшись потихоньку на берег, Цзян Чэн и Вэй Усянь пробрались под щиты. И первым делом наткнулись на шестого шиди, все еще лежащего без чувств с иглой в переносице. А рядом у плоского камня расположились молодые Вэни из старшей семьи, вовсю чертившие талисманы.

Первым их заметил Вэнь Нин:

— Вэй-сюн! Вы вернулись!

Что-то добавил и Вэнь Чао, и к его привычному высокомерию явственно примешивались и удивление, и радость; что-то отвечал ему Цзян Чэн; а Вэй Усянь во все глаза смотрел на Вэнь Цин. Живую и радостную, отложившую кисть и шагнувшую навстречу. Ее шея была перевязана, хотя и не слишком плотно.

— Негодный адепт Молин Су поранил молодую госпожу Вэнь?

— Всего лишь царапина, — а она улыбалась, явно радуясь его возвращению.

Вэй Усянь не сразу осознал, что оказался непозволительно близко — почти вплотную! — к госпоже первой целительнице. А Вэнь Цин, ничуть не колеблясь, лишь положила ладони ему на плечи. Тело обдало теплом, почти жаром — удивительно приятным после ледяной воды. Она снова помогала высушить промокшее ханьфу — вот только сейчас они смотрели друг на друга. Глаза в глаза.

«Как там действовали в таких случаях люди из книжек Не Хуайсана? — принялся вспоминать Вэй Усянь. — Кажется, надо взять ее за руку… Или обнять… И поцеловать можно…»

Обернуться его заставил оклик Цзян Чэна.

— …Вэй Усянь!

Оказалось, что Черепаха-Губительница уже убралась в озеро, защитный купол погасили. А на них сейчас как-то странно поглядывали и младшие братья Вэнь Цин, и Вэнь Чжулю с остальной охраной, и юньмэнские ученики.

— Что ты там в щитовых талисманах вывернул? Надо же дочертить!

— … Итого, достаточно будет двух или трех лучников. Один крепит взрыватели в ряд поперек черепашьей шеи, другой — щитовые в два ряда так, чтобы их поля действия слились, — указывал Вэй Усянь, одновременно черкая схему на листке. — Расстояние между взрывателями не больше двух ладоней, и размещать надо точно в ряд, иначе эффект будет не тот… Затем по сигналу, на счет три все подаем ци сначала в щитовые, потом, на пять, — во взрыватели.

Рядом лежали колчаны со стрелами — к каждой из них был прикреплен талисман.

— В ряд, говоришь? — хмыкнул Вэнь Чао. — Невелика сложность! — И потянулся было к колчану, но тут вскинулась Вэнь Цин:

— Даже не вздумай, Чао-ди! Ты стражу назад едва не утонул; в таком случае полагается лежать в покое, а не летать под скалами с луком! Активируешь талисманы вместе со всеми нами — но большее я тебе как целитель запрещаю!

Немного поворчав, Вэнь Чао смирился с приказом сестры. А Вэй Усянь, подхватив колчан, весело усмехнулся:

— Мы с Вэнь Нин-сюном не подведем!

Вскоре они пробирались среди скал, держа наготове луки и колчаны. Даже здесь, среди узких зазоров и высоких камней, ощущался голодный следящий взгляд Черепахи-Губительницы. Вот и сейчас, еще не успокоившись после попытки поймать их во время испытаний талисманов, чудовище следило за юношами, дожидаясь, когда они выйдут из расщелин.

Подобравшись к краю скалистой россыпи, Вэй Усянь осторожно выглянул из-за очередного камня. Поначалу казалось, что все в порядке — и лишь чуть высунувшись дальше, он обнаружил прямо перед собой огромный желтый глаз с вертикальным зрачком, окруженный столь же гигантской чешуей. Он отступил назад, отодвигая подавшегося было вперед Вэнь Нина, и оба юноши замерли под камнем, дожидаясь, пока Черепаха-Губительница отвлечется хоть на что-то.

Шло время, отсчитываемое лишь частыми ударами сердца; они еле слышно перешептывались, пытаясь понять, как же быть дальше.

— … Вернуться и попросить господина Вэнь Чжулю ее отвлечь? — предложил было Вэнь Нин.

— Проку-то? — отозвался Вэй Усянь. — И довольно уже остальных под удар подставлять.

И все же пора было действовать. Внимательно оглядывая скалы, Вэй Усянь заметил высоко на стенах пещеры несколько удобных выступов. Оттуда вся туша Черепахи была бы внизу как на ладони — лучшей позиции для лучника не придумать. Вот только до них еще надо было добраться.

— Меча у тебя нет? — на всякий случай уточнил Вэй Усянь.

— Нет, Вэй-сюн! Правила же лагеря… — А узнав о задумке друга, решительно заявил: — Поднимемся и так!

Взбираться по скалам оказалось не так уж сложно. Где цепляясь на едва заметные трещины и неровности, где — перебрасывая тело длинными прыжками, на которые способны лишь заклинатели, где помогая друг другу дотянуться наверх…

Наконец оба юноши забрались на выступ — небольшой, шириной в ступню. Отсюда, с большой высоты, взгляд охватывал всю пещеру: оставшимся внизу снова пришлось поднять барьеры. Фигуры людей отсюда казались размером в локоть, не больше. Зато Черепаха-Губительница была как раз под ними — и даже слабый золотисто-лиловый отблеск от защитных печатей давал достаточно света, чтобы ее разглядеть. Панцирь размером с небольшой холм, чешуйки в локоть, длинная, точно змеиная шея в пару человеческих ростов толщиной.

— Ох, Вэй-сюн, справимся ли? — тихо прошептал Вэнь Нин. — Что, если ее наши талисманы не возьмут?

— Тогда я придумаю что-то еще! — бодро заявил Вэй Усянь. — Что именно, не знаю, но придумаю. А сейчас… Смотри, стрелять надо поближе к голове.

— Не к панцирю? — уточнил его друг с сомнением.

— А если она спрячет ту часть шеи? К голове.

Вэй Усянь наложил стрелу, натянул тетиву. Невольно вспомнилось состязание лучников полгода назад. Сейчас все было совсем иначе — единичный промах был не так уж страшен, стрел хватало, талисманов тоже нарисовали с запасом. Но тогда их жизни ничего не угрожало, самым страшным казалось выбыть из состязания из-за промаха…

Тогда все было игрой.

Сейчас игры закончились.

Рядом стоял Вэнь Нин — не перепуганный, не смущенный — непривычно спокойно сосредоточенный. Теперь он не оглядывался ни на родных, ни на Вэй Усяня — не отрывая взгляд, смотрел на загривок Черепахи-Губительницы. Так, словно весь мир сжался до узкой полосы на чешуе твари, куда должны были лечь талисманы. И раз за разом листки бумаги с начерченными знаками приклеивались точно в нужном месте.

«Мой отец, обучая лучников, не раз говорил: хороший стрелок видит глаз птицы, но не видит ее саму. Ничего, кроме цели, для тебя в мире не должно существовать» — вспомнил Вэй Усянь слова своего наставника Мали* — бродячего заклинателя из дальних земель, который несколько лет назад пришел в орден Юньмэн Цзян и вызвался учить юношей искусству стрельбы из лука.

«А не он ли обучал и Вэнь Нина?» — мелькнула мысль. И тут же пропала: наставник Мали точно не покидал Юньмэн последние несколько лет.

Отбросив лишние мысли, Вэй Усянь сосредоточился на стрельбе, и для него остался лишь звон тетивы да свист стрел; благо пока что Черепаха-Губительница не спешила вновь прятаться, удобно подставляя загривок — так что надо было ловить миг удачи!

И лишь когда поперек загривка чудовища легло три линии талисманов — одна почти сплошная посредине и две куда более редкие по бокам, юноши позволили себе перевести дыхание. Именно сейчас Сюань У снова вздумалось развернуться — теперь уже в сторону двоих стрелков на скальном уступе. Вэй Усянь похолодел: им прятаться здесь было негде.

— Цзян Чэн! — отчаянно крикнул он в надежде, что шиди его услышит. — Пора! Начинаем!

«Услышал, нет?» — Вэй Усянь до боли в глазах вглядывался в фигуры своих шиди внизу, надеясь не пропустить знак.

И дождался.

Вперед шагнула Вэнь Цин, и почти сразу в ее ладонях вспыхнуло ослепительно-белое пламя. Вспыхнуло и погасло — раз, другой… На третий Вэй Усянь подал поток ци в начерченные им талисманы — и видимо, Цзян Чэн там, внизу, сделал то же самое. Потому что над загривком Сюань У возник продолговатый купол, переливающийся лиловым. А разинутая пасть уже устремилась к Вэй Усяню и Вэнь Нину.

Сигнальное пламя вспыхнуло еще дважды, указывая на очередь Вэней — и в следующий миг гора содрогнулась. Грохота взрыва не было — все-таки щитовые талисманы сработали! — но все же мгновенно уплотнившийся воздух впечатал юношей спинами в стену. На мгновение у Вэй Усяня потемнело в глазах, а грудь сжало так, словно на него наступил огромный слон из южных земель. Но страшное ощущение схлынуло столь же резко. Осталась лишь боль: ноющая — в ушибленной спине, острая, колючая — в ребрах, на каждом вдохе. А еще — пустота под ногами да вывернутая вверх и сжатая кем-то рука.

Вэй Усянь проморгался. Скальный уступ, на котором они стояли, исчез; Вэнь Нин висел на скале, ухватившись одной рукой за выступ, а другой удерживал за руку Вэй Усяня, повисшего рядом.

А ниже... ниже лежала Черепаха-Губительница. Точнее, черепашья туша — огромная голова, отделенная от шеи, валялась в стороне, распахнув пасть в последнем оскале. Из отрубленной шеи что-то хлестало — не то кровь, не то темная энергия…

— Нам удалось! Удалось! — радостно воскликнул Вэй Усянь. — А как мы отсюда спустимся?

— Не знаю, Вэй-сюн, — напряженно ответил Вэнь Нин. — Под нами обрушило кусок скалы, я не вижу подходящих выступов…

Впрочем, ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать: от к ним уже бежали остальные заклинатели. А спустя пару мгновений рядом скользнул клинок, посланный кем-то в полет.

— Цин-цзе, спасибо! — крикнул Вэнь Нин, спрыгивая на меч. Вэй Усянь вскочил рядом.

И спустя несколько мгновений обоих юношей сжала в объятиях Вэнь Цин. Затем резко отстранилась:

— Как вы?

— Все хорошо, сестра! — выдохнул Вэнь Нин.

И тут же им обоим прилетело по оплеухе.

— Ай! За что?

— Вы двое! Почему сразу не спустились оттуда?! До активации талисманов?

— Да ладно тебе, Цин-цзе, оставь их, — объявил уже оказавшийся рядом Вэнь Чао. — Все ж удалось как нельзя лучше! Представляешь, как нас будут чествовать дома?

— Нам еще предстоит добраться домой, второй молодой господин Вэнь, — заметил Вэнь Чжулю.

* * *

— Мне это все не нравится, — резко заявила Вэнь Цин. — У нас всех здесь уже отравление темной энергией. По-хорошему, выбравшись отсюда, надо не лететь на мече сотни ли, а тихо лежать в покоях целителей.

— Эй! Госпожа первая целительница сомневается в моих способностях? — тут же наигранно возмутился Вэй Усянь. — Да я хоть сейчас запросто слетаю до Безночного города и обратно, дня не пройдет!

— Цин-цзе, словно ты можешь предложить иное, — резко возразил Вэнь Чао.

— Старшая сестра, — подал голос и Вэнь Нин, — из нас всех только Вэй Усянь сможет и выплыть подземным ходом, и затем долететь до столицы.

— А господин Вэнь Чжулю?

— Мой долг — быть неотлучно при втором молодом господине Вэнь…

Этот спор шел уже по третьему кругу, пока Вэнь Чао писал донесение обо всем случившемся под горой Муси.

Альтернативой полету Вэй Усяня с этим донесением в столицу было сидеть в пещере рядом с дохлой Черепахой и дожидаться, когда их разыщут. Однако, если подозрения Вэнь Чжулю и Вэнь Цин были справедливы, и под горой Муси молодые заклинатели оказались не по небрежности разведчиков, а вследствие чьего-то злого умысла, то искать их будут долго. Спешная проверка мешочков цянькунь и бездонных рукавов обнаружила, что съестного у них хватит на пару недель — в конце концов, самосовершенствование тела позволяло заклинателям при необходимости питаться куда реже, чем обычным людям; но вот воды оставалось на два дня. На выразительные взгляды в сторону черепашьего озера Цзян Чэн посоветовал выбрать более быстрый способ самоубийства, нежели пить воду, полную темной энергии и трупных ядов: «Даже я не смогу ее очистить!»

И Вэнь Цин сдалась. Положила свой меч на камень, вокруг которого все они сидели, достала из рукава рубиновый диск:

— Это мой личный пропуск в Знойный дворец. Покажешь городской страже и охране дворца — они пропустят тебя. Обратишься к ним с просьбой провести тебя к главе Вэнь. Хотя нет, глава ордена сейчас гостит в поместье целителей, у моего отца — последний раз я писала туда…

— К Сюй-гэ обратись, — тут же заявил Вэнь Чао. — Старший брат заправляет всеми делами ордена, пока отец в отлучке. Держи послание.

Вэй Усянь спрятал пропуск и письмо в бездонный рукав, принял с поклоном меч из рук Вэнь Цин:

— Этот ученик не подведет молодую госпожу Вэнь, — выпрямляясь, поймал ее взгляд, — и молодых господ…

* * *

Снаружи едва-едва занимался рассвет. Серело небо, в ало-желтое окрасились вершины гор, хотя в долине было по-прежнему темно. Вэй Усянь бросил меч на воздух и легко вскочил на лезвие. Переступил пару раз, чуть качнулся — держит ли его клинок, не сбросит ли вниз? В конце концов, меч у Вэнь Цин был непростой — а сильное духовное оружие не всякому заклинателю подчинится. И сейчас казалось, что клинок недовольно подрагивал: еще бы, его сегодня и так слишком многие хватали!

— Я твоей хозяйке не враг, — твердо сказал Вэй Усянь, присев и коснувшись ладонью рукояти. — Наоборот, намерен привести ей помощь. И молодая госпожа Вэнь мне тебя сама отдала. На время.

Показалось ли ему, или меч и впрямь перестал опасно вздрагивать под ногами? Вэй Усянь осторожно направил ци в клинок, командуя ему двигаться вперед — сразу подниматься вверх он не решился. И только миновав перевал и убедившись, что меч подчиняется ему, скользнул над обрывом в пропасть. Ветер хлестнул в лицо, бросил в глаза конец ленты от хвоста, заставив отмахиваться…

Как же за эти несколько месяцев Вэй Усянь соскучился по полетам! По земле, стремительно проваливающейся вниз, по бьющему в лицо ветру и свободе… Интересно, а то, что он сейчас летит на мече, засчитают за нарушение правил лагеря перевоспитания или нет? Не должны: в конце концов, он же выполняет приказ Вэнь Цин — оказывается, настоящая начальница лагеря она, а вовсе не Вэнь Чао! Раз уж именно ей глава Вэнь поручил контролировать происходящее. Вэй Усянь невольно хихикнул, представив себе, как второй раз вернется досрочно в Пристань Лотоса. Ух, и разозлится же госпожа Юй!

Лететь среди гор было необычно: внизу от склонов кое-где поднимался пар, а в одной долине прямо лежало облако, словно комок белой ткани. За очередным поворотом Вэй Усянь и сам оказался внутри плотного белого тумана — и, помня советы Вэней, рванул вверх. Там его встретил резкий порыв ветра, бросивший в сторону и заставивший переступить на клинке, ловя равновесие. Но сам воздух на этой высоте был необычно холодным, словно зимой, и каким-то странным, словно слишком редким.

«Да, в полете над горами свои особенности!» Не то чтобы это оказалось полной неожиданностью, но последняя поездка в Мэйшань к родичам Цзян Чэна по матери была пару лет назад, еще до учебы в Гусу Лань, и многие сложности горной жизни уже успели подзабыться.

Путь оказался долгим. И хотя обычно Вэй Усянь мог запросто лететь на мече целый день почти без остановок, сейчас сказывались и бессонная ночь, и неоднократное купание в озере, полном темной ци, и непростая охота. Уже к полудню стала накатывать усталость, от которой больше всего хотелось упасть и уснуть — хоть на несколько часов. Уже дважды он спускался, сходил с меча и устраивался медитировать. Но короткого отдыха не хватало для полного восстановления ци, и удерживать меч в воздухе становилось все трудней. Взгляд сам собой высматривал очередные ориентиры, о которых рассказала Вэнь Цин; к вечеру Вэй Усянь обрадовался, заметив под собой узкую ленту реки, низвергающуюся с необычно плоской скалы. Это место он узнал: полгода назад именно здесь, неподалеку, происходило памятное соревнование лучников.

«Надо подбить все-таки Вэнь Нина на состязание! А то так и не выяснили, кто из нас лучший в мире лучник».

Отсюда до Безночного города было рукой подать. Помедитировав еще немного перед последним рывком и искренне надеясь, что ему все-таки хватит ци и сил долететь до вэньской столицы и не свалиться без чувств где-то у городских стен или на улице, Вэй Усянь снова поднялся в воздух. Теперь меч ощутимо дрожал и вихлял под ногами; подниматься выше человеческого роста было даже опасно, и ему оставалось только злиться на медленность полета.

«Только бы дотянуть до города…»

И когда, миновав очередной перевал, Вэй Усянь оказался над узкой долиной с возвышавшимся вулканом, то смог чуть перевести дух. По склону вулкана рассыпалось множество домов — от подножия и почти до вершины.

До города он долетел, уже едва удерживая меч. Ци утекала из меридианов, словно вода из треснувшего кувшина, все явственнее наваливалась усталость. По правилам хорошего тона, следовало бы сойти с меча за городской стеной и войти через ворота; но Вэй Усянь был совершенно не уверен, что потом сможет подняться вверх по склону. И оттого пролетел почти по прямой, снизился над большой площадью перед дворцом. Как ни старался, сойти твердо с меча не удалось — его явственно повело в сторону.

И почти сразу пришлось убедиться, что вэньская стража недаром ест свой хлеб: свалившегося им на головы Вэй Усяня еще в воздухе встретили полдесятка заклинателей, поначалу державшихся в стороне, но плотно обступивших на земле.

— Просим молодого господина представиться и назвать свой орден, равно как и причину прибытия в Безночный Город, — произнес один из заклинателей тоном, не подразумевавшим отказа. Вэй Усянь невольно обратил внимание на сложную защитную вышивку ханьфу — в лагере такая была у распорядителя. А Вэнь Нин еще объяснил, что она указывает на принадлежность не просто к ордену — к прямым потомкам Вэнь Мао.

Пришлось представиться, стараясь совсем уж позорно не свалиться от усталости при поклоне, и продемонстрировать пропуск:

— … Этому скромному ученику приказано доставить послание для главы ордена Цишань Вэнь от второго молодого господина Вэнь и молодой госпожи Вэнь Цин.

* * *

Вернуться из поместья целителей пришлось несколькими днями раньше планируемого. После очередной проверки одной из горных тренировочных баз Вэнь Жохань возвращался на закате. С ним были охрана и двоюродный брат — люди крайне прагматичные (а брат так и вовсе циничный, как почти все целители) и видеть в каждом шелесте ветра пришельца из иных планов совершенно не склонные. Но когда закатное солнце, весь день скрытое густыми облаками, вдруг вспыхнуло нестерпимо яркой алой вспышкой, которая спустя миг сменилась изумрудной зеленью, словно светящиеся глаза какой-то темной твари заняли место светила, тревога охватила бы любого из Вэней. Закатные знамения и вовсе считались дурными (хуже разве что затмение солнца посреди дня), а уж если небесное светило вспыхивало темным мертвяцким пламенем… В общем, Вэнь Жохань сорвался в столицу вопреки всем планам, да и брата позвал с собою.

В Безночном они были к утру; застали там искренне удивленного прибытием отца Вэнь Сюя, который все еще проверял причастность Ван Линцзяо к возможному заговору против правящей семьи. В самом городе и окрестностях было тихо — ни странных происшествий, ни необычных тварей. Пересмотрев доклады с окраин и также не обнаружив ничего тревожного, Вэнь Жохань уточнил про лагерь перевоспитания. Но ни от младшего сына, ни от племянницы не было вестей. Вэнь Сюй предположил, что причиной их молчания могла стать затянувшаяся ночная охота; но глава ордена лишь отмахнулся.

Если уж сам божественный первопредок их семьи посылает знамения своим потомкам, значит, что-то где-то пошло не так. Или пойдет в ближайшее время.

Поэтому когда практически на городскую площадь свалился первый ученик Юньмэн Цзян в полуобморочном состоянии из-за усталости и отравления темной энергией, глава Вэнь вздохнул почти с облегчением: любые сведения были лучше неизвестности. Под ногами у парня был меч племянницы, в руках — ее же пропуск в Знойный дворец, а из рукава он достал послание, написанное рукой Вэнь Чао. Мальчишку Вэнь Жохань узнал, едва увидев, хоть стража и подозревала неладное: именно этот юный нахал полгода назад неожиданно для всех победил на состязании лучников. Сейчас, впрочем, наглости у него было куда меньше: хватило лишь на то, чтобы с интересом разглядывать главу чужого ордена, пока первый целитель ставил ему иглы, вытягивающие темную энергию.

Прочтя первые же столбцы знаков в письме сына, Вэнь Жохань медленно отвел взгляд от листа. Перевел дыхание, подождал, когда развеется дымок, завившийся от бумаги и успокоится взвихрившаяся ци. От мысли, что младший сын, заклинатель не из сильных, оказался заперт в пещере с древним чудовищем, с которым в свое время не смогли справиться их предки, золотое ядро взметнуло пламя по меридианам. Дочитал полностью и молча отдал письмо сыну, вовремя оказавшемуся рядом.

Это могло быть правдой. Или очередной ловушкой. Или… Тем и другим одновременно. Если бы это письмо получил не он сам…

— Да позволит глава ордена сказать этому сыну, — сдержанно заговорил Вэнь Сюй, дочитав послание. — Его долг — проверить гору Муси…

«Вот и оно. Если бы я остался в поместье целителей до послезавтра, как собирался изначально, Сюй-эр, получив письмо от младшего брата, сам бросился бы на помощь А-Чао и племянникам. И что его там ждет? Древнее чудовище из легенд или банальная засада? И неужели А-Чао сумел уничтожить Черепаху-Губительницу?»

Последнее было самым странным. Поверить, что чудовище Сюань У побеждено Вэнь Чао, было непросто; еще сложнее было представить, что младший сын лжет нарочно, выдавая желаемое за действительное.

Вэнь Жохань окинул взглядом первого ученика ордена Юньмэн Цзян. Юноша явно пришел в себя и уже с интересом всматривался в защитные орнаменты над дверями павильона, в котором они сидели.

«Все зависит от того, правда ли здесь изложена. И замешан ли в заговоре этот Вэй Усянь, или его использовали втемную. В конце концов, есть умельцы, способные неотличимо подделать почерк; но меч и пропуск Цин-Цин? Она не отдала бы их просто так; жива ли она?»

Вэнь Жохань жестом прервал речь сына:

— Пусть наследник Вэнь проверит лагерь перевоспитания. На гору Муси отправлюсь я сам.

«В любом случае, мое появление там будет неожиданностью».

В иное время стоило бы допросить как следует этого Вэй Усяня; но если все же письмо правдиво, рисковать жизнями младшего сына и племянников Вэнь Жохань не хотел.

— Младший брат, полетишь со мной. Возьми с собой первого ученика Юньмэн Цзян.

Лететь обратно на мече какого-то именитого Вэня (насколько Вэй Усянь понял, это был кто-то из влиятельных целителей, может, даже отец Вэнь Цин и Вэнь Нина?) было куда легче и приятнее. Во-первых, какими-то хитрыми накопителями он почти очистил меридианы Вэй Усяня от темной энергии, во-вторых, поделился с ним ци.

Они мчались сквозь наползающую ночь: Вэнь Жохань, целитель и еще несколько воинов из охраны. Едва мир в глазах Вэй Усяня перестал пытаться уползти куда-то в сторону, глава Вэнь подлетел ближе и принялся его расспрашивать о событиях под горой Муси. Выпытывал все до мельчайших подробностей, гневался — так, что ци взвихрялась огненной волной — но продолжал расспрашивать.

А затем они резко снизились над какой-то из гор и медленно полетели вокруг склона.

— Теперь покажи, где был вход в пещеру, — приказал Вэнь Жохань.

Но искать долго не пришлось: вместо узкого отвесного лаза обнаружился огромный провал просевшего грунта, из-под которого виднелись огромные глыбы. Вэй Усянь чуть не застонал:

— Да тут месяц разбирать!

— Все назад, — коротко приказал Вэнь Жохань. Охрана и Вэнь-целитель быстро отступили подальше, лишь Вэй Усянь замешкался. Глава Вэнь собирается прямо в одиночку завал разбирать?

— Первый ученик ордена Юньмэн Цзян выведывает клановые техники ордена Цишань Вэнь? — как-то почти ласково поинтересовался Вэнь Жохань, вот только от этого тона и напряженного взгляда по спине побежали мурашки.

— Этот скромный ученик не задумывал ничего подобного! — быстро уверил он.

— Смотри, если хочешь, — хмыкнул глава Вэнь. — Но если заденет — не обессудь.

Больше на цзянского нахала Вэнь Жохань обращать внимание не стал: все равно же повторить не сумеет. Прогнал волну ци от золотого ядра по меридианам, заставляя ее всю собраться в огромный невидимый пока еще шар. Чуть повернул ладони, формируя воронку смерча и продолжая одновременно накачивать в нее энергию. А затем двинул ее вперед, к провалу. Вместе с ци в ней закручивался и воздух, увлекая за собой и поднимая вверх мелкие камни.

И спустя несколько мгновений над провалом взметнулся огромный вихрь, высасывающий все, что оказывалось рядом. Сначала полетели вверх земля и мелкие камушки, затем настал черед обломков покрупнее. Смерч свистел и гудел, вытягивая за собой завал, вставая выше и выше, а Вэнь Жохань по-прежнему продолжал нагнетать ци в воронку, расширяя ее и убыстряя вращение. Вот теперь юньмэнец шарахнулся в сторону — но далеко все равно не отошел, глядя широко раскрытыми глазами на происходящее. И даже спросить осмелился:

— А глава Вэнь так все камни и поднимет?

— Помолчи, — отозвался Вэнь Жохань. Контроль воронки требовал все больших усилий, но до конца было далеко.

Шевельнулся один из огромных валунов на дне провала. Дрогнул раз-другой. Вэнь Жохань снова усилил поток ци — и каменная глыба медленно, нехотя оторвалась от земли, всплывая вверх. За ней неспешно последовал следующий валун, потом еще один. Смерч раскручивался куда-то в небеса, а держать технику становилось все сложней. Когда вверх всплыл последний камень, перекрывавший вход, Вэнь Жохань, разом повернувшись в сторону, сдвинул огромный вихрь, заставляя его уйти вниз по склону и гася поток ци.

От камнепада содрогнулась земля и грохот раскатился по горам, подхваченный эхом. Его затихающие отзвуки еще повторялись вдали, а Вэнь Жохань снова вскочил на меч, быстро спускаясь в пещеру.

Из привычной картины заклинателей, встречающих главу своего ордена земным поклоном, его взгляд первым делом выхватил сына и племянников. Рядом с Вэнь Чао привычно оказался Чжулю, и Вэнь Жохань незаметно перевел дыхание.

Живы. И даже почти невредимы. Разве что повязка на шее у племянницы.

Но ордену Ланьлин Цзинь они еще успеют предъявить счет. Сейчас это не главное.

— Этот второй сын докладывает главе Ордена, — почтительно заговорил Вэнь Чао, но как-то резко сбился на середине — радость и желание похвалиться были куда сильней: — Я Черепаху-Губительницу Сюань У уничтожил! Вон там…

— Сам уничтожил? — коротко уточнил Вэнь Жохань.

— Эээ… — Вэнь Чао запнулся. Оглянулся на дядю, уже спустившегося с Вэй Усянем, на троюродного брата с сестрой и добавил: — Мне помогли Цин-цзе, Нин-ди и воспитанники из Юньмэна…

— Потери?

— Одного из стражников лагеря завалило камнями насмерть. И юньмэнского ученика задело, — отчитался младший сын. — И кого-то из Цзиней.

«Значит, все-таки нет никакого подвоха. А-Чао и впрямь одолел чудовище, некогда едва не разрушившее до основания столицу. Непонятно только, почему вообще они сюда направились…»

Насчет последнего Вэнь Жохань мысленно сделал пометку, что Вэнь Сюю надо будет проверить распорядителя лагеря перевоспитания и его подчиненных. А сейчас… Сейчас он перевел взгляд на огромный панцирь, холмом возвышавшийся из воды и принял решение.

— Столь успешную ночную охоту, вне сомнений, должно отметить большим праздником в честь победителей чудовища. Доставим панцирь Черепахи-Губительницы в Безночный город, и пусть весь орден узнает о сегодняшней знаменательной победе!

— Благодарим главу ордена! — разом поклонились и сын, и племянники, радостно поглядывая друг на дружку.

— Что же касается тебя, А-Нин, и вас двоих, — Вэнь Жохань обернулся к юньмэнцам — Вэй Усянь уже что-то тихо рассказывал наследнику Цзян, тот быстро ткнул его локтем, после чего оба обернулись, — то по нашим правилам, если воспитанники тренировочного лагеря, одолели необычную или особо опасную нежить, то их обучение считается завершенным досрочно. Вэнь Цюнлинь, отныне ты — полноправный заклинатель. Вэй Усянь и наследник Цзян, с этого дня вы — гости ордена Цишань Вэнь и можете отправиться вместе с нами в Безночный город.

— Да простит меня глава ордена за дерзкие слова, но последнее совершенно невозможно, — вмешался отец Вэнь Цин, только что переговоривший о чем-то с дочерью. — Всех, кто оказался заперт в этой пещере, следует проверить на отравление темной энергией и возможные последствия. В особенности беспокойство вызывает состояние моего племянника и Вэй Усяня из Юньмэн Цзян…

— Дядя! Почему?! — в голосе Вэнь Чао было все разочарование мира. — А как же праздник в честь победы?

— Подождет праздник, — отрезал первый целитель ордена. — Ты чуть не утонул и нахлебался отравленной воды, Вэй Усянь в ней дольше всех плавал — мне объяснять, чем это чревато?

Услышав эти слова, Вэнь Жохань весело рассмеялся. Ну конечно! Брат оправдывал давнюю славу целителей Цишань Вэнь, с которыми нередко опасались спорить и главы ордена. Как всегда.

— Младший брат, они в твоем распоряжении. Действуй.

* * *

Где-то наверху царила суета: переговаривались заклинатели, оцеплявшие горный склон, работали целители, осматривая пострадавших. В пещере все старались не задерживаться, и Вэнь Жохань сейчас остался внизу один.

Когда-то давно, столетия тому, Черепаха-Губительница опустошила немало поселений в Цишане и угрожала столице; ее удалось подранить и отогнать, но цену за это орден заплатил немалую. В летописях упоминалось, что река, текущая в долине под Безночным, была красной от крови, а простые люди до сих пор говорили, что ручьи, сбегающие в Долине Пяти ключей — это слезы вдов и матерей, которые до сих пор не могут забыть своих родных.

Сейчас единственным погибшим был парень, неудачно попавший под обвал.

«И чем было то знамение зеленого солнца? Предвестием беды или знаком нашей удачи?» — размышлял он, глядя на гигантскую пасть, разинутую в последнем оскале.

На шаги позади не оглянулся — ровное сияние ци младшего брата не позволяло ошибиться. Тот подошел ближе, стал рядом.

— Праздник придется отложить, — заявил сходу первый целитель. — С А-Чао ничего особо страшного не случилось, но несколько дней стоит отлежаться.

Вэнь Жохань кивнул, соглашаясь.

Они помолчали. Мертвый глаз Черепахи-Губительницы продолжал пялиться щелевидным зрачком.

— Кажется, наш союз с Ланьлином подошел к концу.

— Старший брат полагает, что Гуаншань потребует платы за кровь? Но смерть того Цзиня — самый настоящий несчастный случай. Так погиб и наш адепт.

— Не потребует, это не в его стиле. Но запомнит. И подведет при первой возможности. Знаешь, брат, плохим я буду главой, если спущу им с рук угрозу Цин-Цин. Но Ланьлин — снабжение рисом. Сам понимаешь, с ним в наших горах плохо.

— Понимаю.

Повисло тяжелое молчание.

— Можно было бы пригласить старших Цзянов на праздник.

— Да, в конце концов, их сын и воспитанник неплохо проявили себя.

Снова наступила тишина.

— Гору Муси будет непросто очистить. Слишком много злой ци тут скопилось.

Вэнь Жохань лишь пожал плечами:

— Разбужу подземный огонь — он здесь не так далеко от поверхности. Постоянного вулкана не будет, но сжечь тут все хватит.

Из беседки было видно аллею и стены дворца, богато украшенные яркими полотнищами и гирляндами накануне праздника. Обыкновенно подобное убранство можно было увидеть лишь на Новый год да на день основания Ордена, но глава Вэнь распорядился достойно отметить уничтожение Черепахи-Губительницы ― кошмара минувших столетий. А уж праздновать с размахом в Цишане любили и умели.

Вот уже дней пять младший брат (после того, как его отпустили из целительского поместья) ходил прямо-таки с сияющим видом и делился подробностями своих приключений с каждым, кто попадался во дворце. Сам Вэнь Сюй выслушал о событиях на горе Муси раза три, если не больше, и количество использованных печатей и талисманов увеличивалось с каждым разом.

Брата можно было понять. Никчемыш, заморыш, бездарь, трус… В отличие от робкого и безответного А-Нина, над которым смеялись в лицо, обидчивому Вэнь Чао такое говорить прямо побаивались ― особенно после того, как отец приставил к нему Вэнь Чжулю. Но оттого лишь ядовитей были шепотки за спиной. О том, что в старшей семье в их поколении лишь двое достойных заклинателей, да и из них одна ― дева, не сплетничал только ленивый да немой. Слыша «сочувствующие» намеки на бездарность младших братьев, Вэнь Сюй всякий раз разрывался между желаниями отправить собеседника в Огненный дворец и попросить отца ввести в Ордене особым указом парочку гусуланьских правил ― из тех, что запрещали обсуждать людей в их отсутствие. Разумеется, Вэнь Чао знал о таком отношении и немало стыдился, что уступает в самосовершенствовании не только своим родным, но и многим рядовым заклинателям. От того, что свои чувства он скрывал за показной наглостью и спесью, лучше не становилось.

Вэнь Сюю сложно было представить, каково пришлось брату в пещере Черепахи, но так или иначе, младший сумел одолеть легендарное чудовище. То, что он сражался не в одиночку, ничуть не преуменьшало его заслуг: столетия тому назад всеми силами ордена Цишань Вэнь монстра удалось лишь прогнать. Нынешняя же победа четверых юных заклинателей была и вовсе чем-то невероятным, так что осуждать Вэнь Чао за похвальбу ни у кого язык не поворачивался.

Впрочем, Вэй Усянь, шатавшийся целыми днями по столице в компании наследника Цзян, занимался примерно тем же ― и в его рассказах уже фигурировала не только Черепаха, но еще и то ли древний меч, то ли обломок некоего артефакта, полные темной энергии (версии событий разнились от одного дня к другому). В последнем рассказе, переданном Вэнь Сюю одним из воинов его отряда, были уже и меч, и некое темное железо одновременно.

От размышлений наследника отвлекли шаги снаружи беседки. Легкие, еле слышные ― и отголосок незнакомой ци. Женской. Излишне любопытной служанке пришло в голову пробраться в часть сада, где обыкновенно отдыхали члены правящей семьи?

Но лиловые одежды девушки, оказавшейся перед ним, были слишком богато украшены для служанки. Она лишь ахнула ― видимо, не ожидала его появления и чуть подалась назад. Впрочем, тут же овладела собой и вежливо поклонилась:

― Эта неосторожная дева приносит свои извинения господину Вэнь за потревоженный отдых.

― Этот Вэнь должен сам извиниться: молодой госпоже… ― Наверно, гостья просто ошиблась дорожкой? ― …Цзян, должно быть, неожиданна встреча с ним. Если молодая госпожа позволит, он будет счастлив проводить ее к гостевому павильону.

― О, эта дева не заблудилась. ― А улыбалась она красиво: весь ее облик, довольно заурядный, как-то преображался и словно озарялся изнутри, хотя потоки ци не менялись совершенно. ― Она лишь разыскивала своих младших братьев, чтобы позвать их к ужину. И господину Вэнь незачем беспокоиться о ней, оставляя свои заботы.

― Первый ученик и наследник ордена Юньмэн Цзян, еще, должно быть, не вернулись из города, ― усмехнулся Вэнь Сюй. Встреча становилась интересной. ― Юноши в их возрасте часто увлекаются и бывают забывчивы.

― И особенно часто любят забывать о том, что им не по нраву, ― заметила она.

Странной и легкой оказалась их беседа ― даром, что прежде они были незнакомы. Слово за слово, и вот уже Цзян Яньли со смехом вспоминала шалости и проказы младших братьев, а Вэнь Сюй рассказывал о каких-то мелочах из жизни своей семьи. Он показал рисунок, начатый недавно: родной город в горной долине, вечер и зажигающиеся огни, ― дева Цзян заметила о необычных красках заката над вулканом. Они беседовали обо всем и ни о чем одновременно, и алые краски вечера успели заняться на небе и погаснуть. Стемнело, и Вэнь Сюй зажег пламя прямо на ладони, разгоняя темноту.

― И вас не обжигает? ― изумилась Цзян Яньли. ― Хотя да, о чем это я…

― Старшая семья управляет пламенем, ― ответил он. ― И если пожелать, огонь не обожжет. Хотите проверить?

Любая бы на ее месте побоялась. Должна была испугаться. Отказаться прямо или сделать вид, что стесняется. В конце концов, в нынешней грозной славе ордена Вэнь немалой была и его заслуга.

Но Цзян Яньли, глядя наследнику в глаза, спокойно вложила свою ладонь в его, объятую огнем. Вэнь Сюй едва успел сменить технику ― чтобы пламя и впрямь не обожгло девушку. И сжал узкую ладошку.

И она не попыталась вырваться. Смотрела только ― смело и испытующе.

Время словно замерло. Вокруг было необычно тихо ― как будто кто-то использовал заглушающий талисман.

«Храбрая девочка, как и многие наши. И все же не похожа на наших женщин совершенно».

Вэньские женщины горды; в иных землях их считали слишком дерзкими. Смелые и сильные ― иным не подчинится пламя!

Такие, как троюродная сестра.

Или как супруга Вэнь Сюя. Храбрая и умелая заклинательница, не пропускавшая ни одной ночной охоты в окрестностях Цишаня даже тогда, когда под сердцем у нее уже шевелилось дитя. Смеялась: «Что такого в моем положении? Обычные женщины в моем положении целый день в поле или по дому трудятся, не разгибаясь, а я ― заклинательница!». Он гордился и восхищался женой ― ровно до того дня, пока ее не принесли в Знойный дворец, растерзанную тварью на очередной охоте. Она умерла почти мгновенно ― хотя бы в этом повезло… Позже, разжигая Свечи в темноте, позволяющие обратиться к тому, кто ушел из мира живущих, Вэнь Сюй ловил себя на страшном желании шагнуть вслед за ней.

Эта дева была иной. Мягкая и скромная, милая и смиренная… но за этой мягкостью ощущался стальной стержень. Вэнь Сюй потратил немало часов, изучая доклады разведчиков о семьях глав других Великих Орденов. Во всех отчетах, посвященных Цзянам, дочь главы ордена описывали, как безвольную дурочку, не способную ни к самосовершенствованию, ни к политике.

«Гуя с два она безвольная», ― размышлял Вэнь Сюй, вглядываясь в девушку, прислушиваясь к биению ци под ее кожей. ― «Разогнать надо к демонам едва ли всю юньмэнскую агентуру! Да она при необходимости и братьев, и Орден в руки возьмет ― и так, что никто не поймет, что происходит. Даром, что не сильна, как заклинательница. Цзяны ведь ― вода, ожившая вода. Обманчивая в своей податливости, прокладывающая нужный путь через любую запруду. Нельзя об этом забывать».

Вспомнилась недавняя беседа с отцом: они обсуждали, что Юньмэн не выйдет подчинить силой, как Гусу и мелкие кланы: «Сама земля их скроет ― заводи и болота. Как когда-то на заре нашей истории первых Вэней скрывали ущелья и пещеры. Или выжечь ― полностью, дотла, истребить до последнего человека. Или… договориться? Заключить союз?».

И окончательное решение тогда так и не было принято.

Мир словно замер вокруг, чтобы спустя… мгновение ли? час ли?.. взорваться чьими-то шагами снаружи и громким возгласом:

― Шицзе! Вот ты где! А мы с Цзян Чэном тебя обыскались…

Который оборвался, стоило Вэй Усяню переступить порог беседки.

― Шицзе? Э-э-э… Господин Вэнь?! ― Сложно сказать, что пришло в бедовую голову юньмэнцу, но о правилах вежливости он вспомнил явно с трудом. Поклонился кое-как и застыл на пороге. Похоже, не мог решить: то ли сестру хватать в охапку и уволакивать в безопасное место, то ли наследника Вэнь на поединок вызывать… ― Что происходит?!

― Со мной все в порядке, А-Сянь, ― вмешалась дева Цзян, и Вэнь Сюй не мог не отметить, насколько… привычно она это сделала. Словно не впервые ей было утихомиривать брата. ― Господин Вэнь просто беседовал со мной о живописи.

― Сестру дядя Цзян и госпожа Юй ищут. Уже полночь скоро, а ты пропала.

Дева Цзян только ахнула, и, наскоро проговорив подобающие извинения и прощания, быстро покинула беседку вместе с братом. Вэнь Сюй вышел вслед. Несколько мгновений он молча смотрел на быстро удаляющихся юньмэнцев:

«Истребление? Союз? Решать надо сейчас, пока глава Цзян с женой и детьми в Безночном».

Он умел при необходимости мгновенно принимать решения ― как в бою.

― Дева Цзян! ― окликнул он. И когда они оглянулись, продолжил: ― Я буду просить отца прислать сватов в Юньмэн.

Вэй Усянь дернулся, явно желая что-то сказать, сестра ухватила его за рукав. Не дожидаясь их ответа, Вэнь Сюй бросил меч на воздух и стремительно взлетел в ночное небо.

Осталось самое интересное: объяснить свое решение отцу. В конце концов, хотя планы на Юньмэн у главы Вэнь были другие, но… почему бы и нет?

* * *

Мало-помалу серое марево отступало. Когда оно немного расеялось, Вэнь Сюй увидел над собой беззвездное ночное небо, затянутое хмарью. В воздухе висела холодная, зябкая сырость. Странно, вроде вчера погода была неплохой… или не вчера?

При попытке пошевелиться тело пронзило болью сразу в нескольких местах. Тот удар Не Минцзюэ его достал ― и кажется, не один. Или кто-то решил добить раненого, да остановился на полпути?

― О, господин наследник пришел в себя, ― раздался рядом чей-то веселый голос. Он показался знакомым: Вэнь Сюй точно хорошо знал его обладателя, но сейчас, как ни силился, вспомнить имя не мог. Попытка же повернуть голову отозвалась страшной болью в плече.

Человек приблизился так, что в поле зрения раненого оказался черно-серый подол одежд, но лица его Вэнь Сюю разглядеть не удавалось: черты его смазывались и плыли перед глазами.

Заметно усилился и холод, пронизывающий тело.

― Хорошо, что господин наследник Вэнь передумал отправляться на перерождение, ― по-прежнему весело заявил его спаситель. ― А то я, зря что ли, несский отряд прогонял? Моей шицзе рано еще становиться вдовой! Да и племяннику нечего безотцовщиной расти. Так что вы потерпите, пока к своим доставлю…

Шицзе… так к его жене обращался только один человек.

― Вэй… Усянь, ― боль в груди мешала говорить. ― Как…

«Как ты здесь оказался?».

«Как тебе удалось отбить меня от бойцов Не?».

Но тот, видимо, угадал не заданные вопросы:

― Я же говорил вам всем, что еще вернусь. И заклинателем снова стану. Вот и сдержал слово. ― Короткий смешок. ― Правда, путь самосовершенствования теперь у меня… не столько путь, сколько кривая дорожка, да… Так что вряд ли мне теперь обрадуются… хоть в Юньмэне, хоть в Цишане. Госпожа Юй вон точно даже на порог не пустит, чтоб дурной пример ученикам не подавал…

---

Примечания:

Квэнта покойной жены Вэнь Сюя ― это отсылка к роману, в котором была героиня с очень похожей судьбой. В свое время он весьма впечатлил этого автора, поэтому отгадавшему ― море сердец ;)

― А потом я ее вот так стрелой с талисманом приложил! Прямо в основание шеи! И кричу нашим: «На счет три ― барьеры, на пять ― взрыватели!». А она как разинула пасть ― и прямо на меня нацелилась! А я же на той каменной уступке и без меча! ― Юный рассказчик отхлебнул вина.

― И что дальше? Дальше-то что? ― Заинтересованно стали допытываться слушатели. Среди них были как отроки-ученики, так и взрослые заклинатели. Но внимали все с любопытством: не каждый день четверо юношей из тренировочного лагеря уничтожают чудовище, о котором столетиями слагались ужасающие легенды.

― А что дальше? ― Усмехнулся рассказчик. ― Сиганул я куда подальше в сторону, лишь бы мимо пасти пролететь. У нее зубы-то ― во! ― и показал рукой выше своего роста.

― Зубы ― у черепахи? ― Усомнился кто-то.

― Так это же Черепаха-Губительница! У нее зубы ― как у дракона, ― хмыкнул приятель рассказчика, почти все время сидевший молча рядом и попивавший вино.

― Во, Цзян Чэн не даст соврать! Так вот, ныряю я в озеро. А там темной энергии ― как на самой Луаньцзан…

― Скажете тоже, молодой господин ― на Луаньцзан! Можно подумать, вы там были.

― Еще б я там не был, если я там жил!

― Прямо-таки жили? Ну право слово, это уже вы уже лишку хватили, молодой господин!

― Да я ребенком в Илине беспризорничал! ― Теперь Вэй Усянь ― а это оказался именно он ― явно возмутился. ― А там от городской стены до Могильных холмов как отсюда до Знойного дворца ― рукой подать.

― Эй, а как же с Черепахой-то все закончилось?

Первый ученик ордена Юньмэн Цзян обладал удивительным талантом ― становиться душой любой, самой неожиданной компании. Вот и сейчас, когда в трактире собралось десятка два молодых заклинателей и учеников Цишань Вэнь, всеобщее внимание было приковано именно к нему. Даром, что рядом сидели наследник Цзян и третий молодой господин Вэнь ― еще двое непосредственных участников уничтожения Черепахи-Губительницы.

«Впрочем, это заслуженно».

Из дальнего полутемного закутка зал трактира был хорошо виден; но на сидевшего там человека никто не обращал внимания. А если бы и обратил… Заклинатель, не заклинатель ― сразу не поймешь. С виду немолодой, одежда проста ― не бело-алая форма, волосы небрежно собраны на затылке. Однако выправка и движения выдавали в нем если не совершенствующегося, то опытного воина. А цепкий, внимательный взгляд, которым он быстро окидывал зал, скорее мог принадлежать телохранителю или разведчику.

Впрочем, по счастью на него никто не обращал внимания, и это его вполне устраивало. Просто потому, что приди в голову кому-то присмотреться к «горожанину», устроившемуся в сторонке, его почти наверняка узнали бы даже в обычной одежде. Уж слишком особая и недобрая была слава у того, чье прикосновение грозило навсегда разрушить жизнь любого заклинателя. Сжигающий ядра ― одно это прозвание звучало худшим кошмаром для многих.

Впрочем, сейчас Вэнь Чжулю просто наблюдал за собравшейся в трактире компанией: от наследника Вэнь дворцовая охрана получила негласное указание по очереди присматривать за молодыми господами из Юньмэна. В конце концов, стоит избегать неприятных происшествий сейчас, когда в Цишане гостит глава Цзян с семьей, приехавшие на праздник по случаю победы над Черепахой-Губительницей.

Собственно, за последние несколько дней подобное времяпрепровождение стало для юношей привычным, но сегодня… Случайно, нет ли, но сейчас в трактире одним из самых внимательных слушателей Вэй Усяня оказался Вэнь Кэ, сын пятого старейшины Вэнь, вместе с десятком адептов и слуг, подчиняющихся именно его отцу.

«Не слишком подходящее общество для молодых господ из ордена Юньмэн Цзян», ― именно эта мысль удерживала Вэнь Чжулю от того, чтобы уйти восвояси.

Тем временем Вэй Усянь уже закончил свой рассказ, и Вэнь Кэ почти сразу заговорил:

― Позвольте угостить добрым вином доблестных истребителей чудовища Сюань У!

― О, ― Вэй Усянь резко оживился. ― Здешнее вино очень приятно! Не хуже «Улыбки Императора» из Гусу…

«Кажется, молодые господа из Юньмэн Цзян здорово поиздержались», ― подумал Вэнь Чжулю, наблюдая как сын пятого старейшины угощает своих новых знакомых: «Впрочем, неудивительно ― за неделю-то кутежей…».

Но за распитием кувшина Вэнь Кэ заговорил не о качестве напитка:

― Как жаль, что действительность бывает столь несправедлива к достойнейшим из достойных…

― Любую несправедливость следует разрешать! ― горячо согласился Вэй Усянь. Цзян Чэн рядом согласно покивал.

― Увы, иногда это бывает непросто, ― вздохнул собеседник. ― Вот взять хотя бы вас, молодой господин Вэй, и ту несправедливость, которую вам пришлось терпеть…

― В смысле? ― удивился Вэй Усянь.

― Молодой господин ― храбрый и умелый заклинатель, ― сочувственно улыбнулся Вэнь Кэ, ― придумавший необыкновенные талисманы, которыми была уничтожена Черепаха-Губительница. Вы же и прикрепили эти талисманы на ее панцирь, и благодаря вашему удару ныне мы можем созерцать останки чудовища на главной площади. Разве справедливо, что слава ее уничтожения принадлежит другому, чей вклад в само истребление был, скажем так, сомнителен?

Вэнь Чжулю напрягся. Провокация была удивительно топорна, в особенности для пятого старейшины, но если хорошо подвыпивший юньмэнец на нее поведется…

― Так, стоп, я сейчас не понял, ― Вэй Усянь крепко приложил стаканом об стол. ― Молодой господин высказывает сомнения в том, что Вэнь Чао участвовал в уничтожении Черепахи? ― И не успел Вэнь Чжулю мысленно похвалить его за избежание ловушки, как он продолжил, резко встав из-за стола и нависнув над собеседником: ― Хотите сказать, что я врал, когда рассказывал о том, как Вэнь Чао активировал талисманы-взрыватели, разворотившие тварь?! Или когда говорил о том, как Вэнь Цюнлинь прикрепил их стрелами к ее панцирю? Да и талисманы-то те я вместе с девой Вэнь Цин придумывал!

― Ни в коем случае, молодой господин Вэй, ― почти испуганно отозвался сын пятого старейшины. ― Но иногда простым заклинателям приходится уступать заслуженную славу молодым господам из главной семьи, чей талант, скажем так, не столь велик, как солнце на небе. Особенно, если не так давно мы все могли видеть их в деле на состязании лучников…

При этих словах сидевший рядом Вэнь Цюнлинь покраснел и сжался в комок. А Вэй Усянь усмехнулся:

― То есть, по-твоему, я лгу, чтобы выслужиться перед орденом Цишань Вэнь, так? ― И с этими словами он коротко, почти без замаха, двинул Вэнь Кэ по лицу. От удара тот с воплем повалился на пол.

― Охрана! ― почти сразу поднял крик адепт, сидевший по соседству. ― Нападение на сына старейшины!

А в следующее мгновение добрый десяток адептов, сопровождавших сына пятого старейшины, бросились на юньмэнцев. Те, впрочем, не растерялись и, быстро развернувшись спинами друг к другу, принялись отбиваться от нападавших. Трактир мгновенно наполнился криками и звоном мечей.

«Проклятие!».

Вэй Усянь попал-таки в ловушку. Совершенно не так, как планировал, должно быть, пятый старейшина. Скорее всего, подсылая сына, тот ожидал, что подвыпивший юньмэнец начнет хвалиться, как в одиночку одолел чудовище, тем самым обвинив во лжи Вэнь Чао.

Для простого заклинателя такое обвинение могло навлечь смертный приговор, для воспитанника главы иного ордена ― почти что повод для объявления войны.

Но нападение на адепта Цишань Вэнь ― это повод еще более весомый.

«Надо вмешиваться. Знать бы ещё, чей замысел стоит за всем этим. Если пятый старейшина сам решил ускорить события ― это одно дело. А если нет…».

И Вэнь Чжулю, метнувшись к дерущимся, первым делом выхватил за руку Вэнь Нина, сжавшегося в стороне под стенкой. Тот лишь охнул, уставившись широко раскрытыми глазами:

― Господин…

― Тихо! ― шикнул на него Вэнь Чжулю. Парень умолк, испуганно поглядывая то на дерущихся, то на хранителя старшей семьи. ― Молодой господин все слышал, что здесь говорилось?

Вэнь Нин горячо закивал.

― Тогда, если вам дорога дружба с молодыми господами из Юньмэна, немедленно разыщите главу Вэнь и расскажите ему о случившемся. Слово в слово! ― подчеркнул Вэнь Чжулю.

Парень понятливо кивнул, и быстро исчез за дверью трактира. Как раз вовремя: на пороге появился уже сам пятый старейшина вместе с отрядом городской стражи.

― Что здесь происходит? ― Рык командира стражников был грозен, но его легко перекрыл веселый вопль Вэй Усяня «А вот так не хочешь?!» и грохот ломающегося дерева.

Вэнь Чжулю вздохнул и нырнул к дерущимся. Двинул плечом одного из слуг пятого старейшины, оттолкнул другого ― и быстро ухватил за ворот Вэй Усяня, одной рукой выдергивая его из драки и позволяя своему искаженному пламени зажечься на другой.

Его узнали почти мгновенно, несмотря на простую одежду; по толпе мгновенно пролетел шепот «Сжигающий ядра!», и драка прекратилась сама собой. Вэй Усянь попытался вырваться, крутанулся в захвате и замер, когда перед лицом у него оказалось искрящееся алое пламя. Рядом с ужасом на них уставился наследник Цзян, да и прочие заклинатели сразу постарались оказаться как можно дальше.

Впрочем, к пятому старейшине это не относилось:

― Вэнь Чжулю, вижу, ты уже схватил негодяя, осмелившегося напасть на заклинателя из клана Вэнь!

Сам упомянутый заклинатель тут же оказался рядом, держась за правый глаз:

― Отец, этот преступник избил и искалечил меня! Должно быть, я ослепну, не иначе!

― Эй, хорош врать! ― заорал Вэй Усянь. ― Я только синяк тебе поставил! От этого не слепнут!

― Немедленно бросьте негодяя в камеру, ― распорядился пятый старейшина. Двое стражников, по знаку командира, приблизились к Вэй Усяню и остановились: подходить к Вэнь Чжулю им явно не хотелось. ― Я лично позабочусь о том, чтобы он понес заслуженную кару.

«Даже не сомневаюсь».

― При всем уважении, ― внезапно вмешался наследник Цзян, ― этот недостойный обязан уведомить почтенного господина, что дерзкий юноша ― воспитанник его отца, главы Юньмэн Цзян, и оттого лишь глава ордена властен над его судьбой…

«Лучше бы ты промолчал, парень».

― Вот как? ― Старейшина развернулся к Цзян Ваньиню, словно заметив его только сейчас. ― Пусть глава Юньмэн Цзян распоряжается у себя в Пристани Лотоса, пока еще может; а у нас в Цишане свои законы! И того, кто поднимает руку на адепта клана Вэнь, ждет казнь, равно как и его подельников. Схватите его!

Стражники развернулись и слаженно шагнули к наследнику Цзян.

― Цзян Чэн! ― Вэй Усянь резко дернулся, но Вэнь Чжулю удержал его, хоть и не без труда. Тем временем стража уже скрутила молодого господина Цзян и потащила к выходу.

И тогда Вэнь Чжулю заговорил, боковым зрением отслеживая перемещения окружающих:

― При всем уважении, пятый старейшина Вэнь, ― его голос был привычно ровен и спокоен, ― по обычаям, судьбу адепта, нарушившего законы другого ордена на его земле, могут решить лишь главы обоих орденов по договоренности.

«Не помню, чтобы вы возглавляли наш орден», ― повисло в воздухе недосказанное продолжение фразы. Вэнь Чжулю чуть-чуть повернулся ― так, чтобы следить за командиром городской стражи, замершим в нерешительности.

Сам пятый старейшина дернулся, но промолчал.

― Поэтому юношей из Юньмэн Цзян следует отправить в Огненный дворец. Я лично займусь этим.

Погасив пламя, Вэнь Чжулю решительно направился в выходу. Сейчас главное ― не дать им опомниться и усомниться.

― За мной, ― легко бросил он, проходя мимо стражников, схвативших наследника Цзян, и те повиновались. Да, устрашающая репутация сейчас была полезна как никогда: Вэнь Чжулю формально подчинялась лишь стража дворца, но не города.

Зато Вэй Усянь взвыл и задергался:

― За что-о-о?! Я ж ему всего лишь синяк поставил!

― Вэй Усянь! Помолчи уже, ― хмуро бросил наследник Цзян. ― Ты и так навлек на нас беду!

Однако увещевание не помогло: всю дорогу до дворцового квартала Вэй Усянь то пытался вывернуться из хватки Вэнь Чжулю, то начинал ныть и уговаривать, чтобы его отпустили. Увы, в отличие от дворцовой охраны, подчинявшейся непосредственно хранителю старшей семьи, городская стража была под началом пятого старейшины Вэнь. Сейчас, когда рядом, шли двое заклинателей из числа стражников и вели наследника Цзян, Вэнь Чжулю не рискнул бы сказать и лишнего слова. Не говоря уж о том, чтобы убедить юньмэнцев, что никто их немедленно пытать и казнить не собирается. Благо, все в ордене давно привыкли к его молчаливости, и скорее уж удивились, если бы он попытался с кем-то поболтать о пустяках.

Но Вэй Усянь, старательно повторявший все городские сплетни об Огненном дворце, начинал раздражать по-настоящему.

«Я бы и отпустил, парень, но тогда вы можете не дожить до вечера. А это уже точно будет поводом для объявления войны. Причем не Цишанем».

Когда наконец они достигли ворот Огненного дворца, Вэнь Чжулю передал арестованных с рук на руки уже своим людям, отблагодарив стражников за службу. Последние, едва поклонившись, исчезли так быстро, что впору было заподозрить применение талисманов перемещения.

― Запереть в камере на втором этаже до особого распоряжения. Обращаться уважительно и без рукоприкладства, ― распорядился Вэнь Чжулю охране. Затем, придержав за плечо Цзян Ваньиня, негромко добавил: ― Первому молодому господину Цзян стоило бы узнать, что его шисюн сцепился с сыном пятого старейшины Вэнь, уже два года более всех прочих ратующего за войну с Юньмэном.

Судя по тому, как дернулся и широко раскрыл глаза наследник Цзян, что-то все-таки до него дошло. Искренне понадеявшись, что родители хоть немного объясняли парню о неявных течениях в политике Великих Орденов и он сумеет сложить два и два, а так же объяснить результат своему шисюну, Вэнь Чжулю, тяжело вздохнув, направился в Знойный дворец. Шансов доложить о произошедшем Владыке до того, как к нему примчится пятый старейшина, было исчезающе мало, но в этом он рассчитывал на Вэнь Цюнлиня ― тот должен был успеть раньше.

«И еще придется объясняться с главой Цзян и его супругой», ― подумал Вэнь Чжулю, заметив адепта в сине-лиловом, метнувшегося на мече куда-то в сторону павильона, где разместили юньмэнскую делегацию.

Остаток дня обещал быть… насыщенным.

* * *

Конечно же опередить пятого старейшину Вэнь Чжулю не успел.

Впрочем, и тот его ― тоже. Сейчас они оба дожидались в зале собраний, потому что, как сообщил первый писарь, «бессмертный Владыка изволит принимать второго молодого господина». Пятый старейшина был безмятежен и почти доволен, его сын охал и прижимал мокрую тряпку к подбитому глазу, Вэнь Чжулю привычно невозмутим ― хотя только внешне. Писарь столь же привычно занимался какими-то бумагами, показательно ничего и никого не замечая.

Впрочем, покой продлился недолго.

Снаружи, от главного входа, послышался очень характерный треск, похожий на грозовой разряд, и в зал почти что ворвалась госпожа Юй с искрящимся на руке Цзыдянем. За ней, чуть отставая, но не менее решительно шагал глава Цзян.

― Где мой сын? ― с порога заявила Юй Цзыюань.

«Главе чужого ордена все же следовало поклониться, а не столь небрежно изображать поклон, как пятый старейшина», ― отметил Вэнь Чжулю. «Или он надеется, что Владыка объявит войну Юньмэну вот прямо сейчас и начнет ее с казни гостей ордена?»

― Госпожа Юй, ― тем временем начал пятый старейшина Вэнь, ― ваш сын и первый ученик ордена подняли мятеж против Цишань Вэнь.

― Мятеж?! Какой еще мятеж? ― Взвилась та, и Цзыдянь в ее руках мгновенно развернулся в плеть. ― С чего бы моему сыну бунтовать? Идите ищите мятежников среди Цзиней или Ланей ― я слышала, они все разбежались из вашего тренировочного лагеря!

― Моя госпожа! ― окликнул жену глава Цзян.

― Что? ― Юй Цзыюань гневно, словно тигрица, у которой отняли добычу, обернулась к мужу. ― Снова будете защищать этого негодника Вэй Усяня? Посмотрите, во что он втравил вашего сына! Их вели от трактира! Трактира! Мало ему было драки в Гусу, после которой вы разорвали помолвку А-Ли! Так и в Цишане он начинает тоже самое! Вэй Усянь все время накликает на нас беду и несчастья!

― Моя госпожа, прошу вас успокоиться, ― вот теперь в голосе главы Цзян отчетливо прозвучала сталь, и его бешеная супруга, хоть и хмыкнула, но подчинилась.

Снова потянулось ожидание, уже, увы, не столь мирное. Госпожа Юй подчеркнуто крутила на пальце искрящийся Цзыдянь, и Вэнь Чжулю невольно прикидывал, сумеет ли перехватить кнут, если она решит атаковать старейшину. По всему выходило, что нет, и нельзя сказать, чтобы это его сильно огорчало.

К счастью, повисшее в зале напряжение продлилось недолго. Из дверей внутренних покоев появился Вэнь Чао еще более надменный, чем всегда. За ним выскользнул привычно сжавшийся Вэнь Цюнлинь и испуганно замер при виде госпожи Юй.

Зато Вэнь Чао, едва поклонившись главе Цзян и старейшине, сразу оживился:

― Чжулю! Ты-то мне и нужен! Скажи, где молодые господа из Юньмэна?

«При словах об Огненном дворце Юй Цзыюань точно возьмется за Цзыдянь, и ее никто не удержит».

От необходимости придумывать отговорку Вэнь Чжулю избавил глашатай, объявивший о приходе главы Вэнь. Но не успел хранитель подняться из поклона, как раздался голос госпожи Юй:

― Эта мать просит у главы Вэнь объяснений, ― несмотря на более-менее учтивую фразу, голос ее искрил яростью не хуже Цзыдяня, ― за какую вину был заключен под стражу ее сын и наследник ордена Цзян?

― О, прошу главу Цзян и госпожу Юй забыть об этом небольшом недоразумении, ― почти весело отозвался Вэнь Жохань. ― Мои люди несколько погорячились и приняли поспешное решение. Молодые господа из Юньмэн Цзян немного повздорили с адептами ордена Цишань Вэнь, но все мы были молоды, и можем понять вспыльчивость и категоричность этих лет. Завтра праздник ― и не хотелось бы омрачать торжество наших орденов суровой карой из-за неосторожной фразы кого-то из юношей. Не так ли, достопочтенный пятый старейшина? ― С этими словами Вэнь Жохань пристально взглянул на того.

― Глава ордена безмерно велик в своем милосердии! ― Пятый старейшина низко поклонился Владыке и незаметно ткнул своего сына, уже открывшего было рот.

Рядом хмыкнул и приосанился Вэнь Чао, переглядываясь с Вэнь Нином.

― Благодарю главу Вэнь за снисходительность, ― поклонился и глава Цзян. ― Смею скромно надеяться, что сегодняшнее происшествие не нарушит мир между нашими орденами.

― Вэнь Чжулю, распорядись доставить сюда молодых господ из ордена Цзян, ― приказал Вэнь Жохань.

* * *

На сей раз юньмэнцы молчали почти всю дорогу ― видимо, пища для размышлений пришлась весьма кстати. Когда Вэнь Чжулю привел в зал собраний обоих юнцов, пятого старейшины с семьей уже не было, а глава Вэнь и глава Цзян обсуждали сложности с пограничными землями.

― …после того, как мы выставили барьеры вокруг Луаньцзан, нежити на нашей части илинских земель стало заметно меньше, ― как раз договорил Владыка.

― Выходит, с этой напастью можно бороться, ― согласился Цзян Фэнмянь. ― Но...

Он осекся на полуслове, повернувшись к сыну и воспитаннику, но госпожа Юй уже успела метнуться к юношам, едва те поклонились главам орденов. Осмотрела обоих, тут же дала подзатыльник Вэй Усяню: «Сколько можно втягивать моего сына в свои проделки, а?».

Впрочем, вскоре Цзян Фэнмянь с семьей удалился; и глава Вэнь, отправив молодых господ, сам направился к кабинету, коротким даже не жестом ― всплеском ци ― приказав Вэнь Чжулю следовать за ним.

― Объяснись, Чжулю, ― коротко бросил Вэнь Жохань, едва звуконепроницаемые плетения на дверях кабинета вспыхнули на мгновение, активируясь. ― Что это сегодня было?

Сейчас, насколько Вэнь Чжулю понимал своего Владыку, тот не скрывал недовольства и зарождающегося гнева. И Вэнь Чжулю не был уверен, что чувства эти направлены не на него самого.

По мере доклада Вэнь Жохань сердился все сильнее.

― Почему ты отправил юньмэнцев в Огненный дворец?

― Отвечаю главе ордена: я сомневался, действует ли пятый старейшина по собственной воле или по вашему приказу. Поэтому поступил так, чтобы вывести учеников ордена Юньмэн Цзян из-под возможного удара с стороны старейшины. Этот хранитель просит о наказании, если он ошибся в своем поступке, ― и с этими словами Вэнь Чжулю склонился в земном поклоне.

― Поднимись. ― На плечо ему легла ладонь Вэнь Жоханя. Несколько мгновений глава ордена молчал; его гнев клубился вокруг облаком жгуче-огненной ци, впрочем, не задевая самого Вэнь Чжулю.

― В разговоре с Чао-эром и А-Нином я упомянул, что мне было интересно проверить их новых приятелей не только на ночной охоте, ― спокойно и почти весело наконец заговорил Вэнь Жохань, вот только веселье это было сродни искрам над вершиной вулкана. ― И разрешил рассказать об этом юньмэнцам. Пусть Цзян Фэнмянь завтра на переговорах будет упрямее из-за обиды и недоверия, чем сочтет, что глава ордена Цишань Вэнь не контролирует своих подданных.

― Мне следует навестить пятого старейшину? Или его сына? ― уточнил Вэнь Чжулю, чуть успокоившись. Значит, он все-таки не ошибся ― и всю ситуацию понял верно.

― Их навестят… другие.

Повисло молчание. Вэнь Жохань о чем-то размышлял, и мало-помалу его ярость, взвихрившая ци, улеглась. Наконец он заговорил ― уже совершенно об ином.

― Ты был в пещере Черепахи-Губительницы. Говоришь, мой сын, племянники и первый ученик Юньмэн Цзян действовали слаженно, как боевой отряд? И настоящим командиром этой четверки был именно воспитанник Фэнмяня, а не Чао-эр?

― В одном осмелюсь исправить Владыку: пятеро. Наследник Цзян тоже участвовал в истреблении Черепахи-Губительницы.

Вэнь Жохань лишь отмахнулся:

― Наследнику Цзян Фэнмянь рисковать не позволит, нечего и говорить. А вот оставшиеся четверо… Если все происходившее на горе Муси не было лишь удачей и благоволением небожителей, то Чао-эр с моими племянниками и этим Вэй Усянем могут стать неплохим отрядом на ночной охоте. Полагаю, их стоит проверить в деле, но мы ничего не теряем в любом случае.

«А в благоприятном ― такой отряд станет шагом к союзу с Юньмэном». Эти слова остались не прозвучавшими, но ордена Ланьлин Цзинь, Гусу Лань и Цинхэ Не до сих пор не озаботились должными извинениями за своих учеников, сбежавших из лагеря перевоспитания. Такое молчание уже граничило с вызовом, брошенным влиянию ордена Цишань Вэнь, и то, что Цзинь Гуаншань, ранее намекавший на союз с Безночным, теперь поступает едва ли не по примеру Не Минцзюэ, заставляло задумываться о других возможностях.

В ножнах не хочет дремать острие,

Гордость командует: "Драться!":

Молодость верит в бессмертье свое

И не приемлет нотаций.

Из рок-оперы "Легенда о принце" ("Барраяр")

Каждого из целителей учат: если пострадавших много, а времени мало, то помогать в первую очередь следует тем, кто еще может выжить.

Потому что если слишком долго провозиться с умирающим, потеряешь и того, кого еще можно было спасти.

Потом, разумеется, вступают в дело и другие суждения: заклинателю своего ордена помогут прежде, чем займутся чужаком, равно и члену старшей семьи клана ― раньше, чем рядовому адепту; но первое правило именно такое.

Не умножать без необходимости число погибших.

Вэнь Цин впервые столкнулась с этим, когда отец еще девчонкой взял ее с собой на подмогу. Сошедшая неудачно лавина накрыла деревеньку. Рядовые адепты разыскивали под снегом выживших, расчищали завалы, а она ― двенадцатилетка, едва сформировавшая ядро, ― помогала старшим целителям. Возилась с перевязками, подавала настойки, передавала ци раненым… И навсегда запомнила, как отец отвел ее от молодого паренька, лежавшего в стороне: «Его уже не спасти, А-Цин. Но если из-за него ты доведешь себя до истощения ци, не сумеешь помочь вот тому дядюшке. А он сможет выжить, если дождется операции…».

Каждого из целителей учат распознавать: выживет раненый или нет.

И остается только молить предков, чтобы никогда не пришлось применять эти знания по отношению к родным…

* * *

Тишина и пустота.

Одиночество.

Это все, что теперь осталось Вэнь Цин.

* * *

И я сама в этом виновата.

То есть, конечно, не только я. Весь надзирательный пункт ― да что там пункт ― весь Илин! ― должно быть, слышал, как я орала на младших братьев.

Совсем не так, как должна поступать благовоспитанная дева высокого рода, добродетельная жена и так далее. Тем более, по отношению к сыну главы ордена. Наверно, добродетельная жена должна была бы опустить взгляд, вздохнуть… что-то там еще? Не знаю. Я орала, пока хватало голоса ― а потом рыдала, уже молча.

Но нас учили быть честными ― прежде всего с самими собой. И я буду последней дурой, если и сейчас буду лгать.

Я тоже виновата ― не меньше.

Виновата в том, что едва не осталась вдовой. В том, что мое дитя едва не осиротело еще до рождения.

В том, что мой супруг больше не способен к заклинательству.

Он ушел ― и я его понимаю. Потому что шепотки за спиной… и чужая жалость, хуже удара меча, и собственная слабость ― когда еще недавно (полгода ли назад? Вечность ли?) тебя славили, как одного из победителей древнего чудовища…

Но я! Я должна была предвидеть! Должна была знать…

… как посмеивались у нас прежде над Чао-ди и А-Нином…

… как кружит голову легкая победа…

… как не верили все: «должно быть, это просто так объявили, будто Черепаху-Губительницу одолел на охоте второй молодой господин, а на самом деле…»

… как яростно мои братья стремились доказать: они ― не хуже прочих заклинателей! Главе Вэнь, старейшинам, всему свету… Самим себе.

«Неизвестная нежить? Ха! Подумаешь!» ― «Да мы Черепаху одолели ― что нам та нежить!» ― «Разведка? Право слово, зачем?» ― «Как говорит Сюй-гэ, устроим разведку боем!».

И наша «Четверка солнца и лотоса» лезла в самый ад.

Куда не рисковали соваться другие заклинатели. Даже опытные, даже отрядами ― мы забирались вчетвером. Без помощи, без охраны… Лишь бы никто не посмел больше сказать, что за нас добычу загоняли другие адепты!

Бездонный омут, гнезда гулей, стая яогуай, разорявшая дальние пастбища… Мы лезли куда угодно ― лишь бы только потом зажечь над зачищенными логовами нежити фейерверки солнца и лотоса. Лишь бы только, возвращаясь в Цишань или Юньмэн (куда ближе!), видеть гордость глав орденов ― за нас.

Мы ― лучшие. Мы ― сильнейшие. Истребители чудовищ. И плевать, что не на первых местах в списках молодых господ, и плевать, что не наследники орденов… Ха! Мы ведь видели, как те наследники нам завидовали ― им-то кто позволит так рисковать?!

Цзян Ваньинь, по крайней мере, точно завидовал.

Вэнь Сюй… не знаю. Хотя нет, вряд ли: старший брат охоте предпочитает войну. И не раз, когда Вэй Усянь и Чао-ди наперебой рассказывали об уничтожении очередной твари, я замечала легкую усмешку на его лице. Нет, он не завидовал ― но понимал нас:

― По-настоящему живешь лишь в бою, ступая по грани, ― как-то раз бросил он Вэй Усяню, и я видела, как тот удивился ― впрочем, лишь на миг.

Тогда мы поняли: старший брат не хуже нас знал, как это ― заглядывать смерти в лицо, скользя по лезвию клинка, танцевать с мечом, удерживаясь на краю. И уходить живым, усмехнувшись: «Не сегодня!». Только в нас смерть целилась клыками и когтями тварей, а в него ― мечами и стрелами врагов ордена; но, в сущности, какая разница?

Где-то там, вдали от нас, на обороте дней, продолжалась обычная жизнь: отгуляли бракосочетание Сюй-гэ и девы Цзян (заодно ― и союз орденов), объявили нашу с Вэй Усянем помолвку… Свадьбу, впрочем, отложили: то ли даты благоприятной дожидались, то ли дядя Жохань не мог прийти к согласию с главой Цзян, к какому ордену мы должны будем принадлежать. Дядя не хотел отпускать меня из Цишаня и стремился заполучить Вэй Усяня приглашенным адептом, госпожа Юй была рада его отдать, еще и с доплатой, а Цзян Фэнмянь упорно торговался и с главой Вэнь, и с собственной женой, добиваясь, чтобы меня выдали замуж в Пристань Лотоса. Одновременно еще решались вопросы пошлин, речной торговли, скидок на поставки риса в Цишань и артефактного нефрита в Юньмэн, деления угодий для ночной охоты и контроля над илинскими землями. Последние глава Вэнь и глава Цзян с готовностью уступали друг другу, наперебой расхваливая тамошнюю ночную охоту вблизи Луаньцзан, и, подозреваю, с удовольствием сбагрили бы Ланям или Не, если бы только Илин не лежал ровнехонько на пограничье между нашими землями.

Все это проходило мимо нашей четверки. Мы то упоенно гоняли нежить, не обращая внимания на границы…

― … Это, что, уже земли Гусу?

― И что с того? Пусть только посмеют возразить! Мы ― лучи солнца Цишань Вэнь!

То не менее упоенно мы вдвоем с Вэй Усянем придумывали новые артефакты и талисманы:

― … Цин-цзе, сущая глупость ― использовать ту яшму! Здесь нужна бирюза! И второе заклятие надо изменить, иначе оно конфликтует с уже наложенным!

― Делай по-своему, посмотрим кто прав!

Чао-ди с А-Нином посмеивались, наблюдая за нами.

― Чего смеетесь? Кто будет завтра Цин-Цин на охоте просить: сестра, меня змей-измеритель зацепил, дай заживляющий талисман!

― Кто просил? Я что ли просил?

― Ну не я же! ― Вэй Усянь демонстративно грозит моим братьям и тут же смеется сам: ― А я прикажу Цин-Цин, чтоб не помогала!

― С чего это я тебя должна слушаться, Вэй Усянь?

― Жена должна слушаться мужа!

― Что-то не помню, чтобы мы с тобой совершили три поклона.

― Зато во всем остальном ― ты моя жена!..

Да, на ночных охотах случалось всякое. И холодные ночи в ледяных ущельях, и отравления темной энергией, и истощение ци… Конечно, есть артефакты и талисманы, но они обладают подлым свойством заканчиваться в самый неподходящий момент. Наше пламя может согреть замерзшего и выжечь темную энергию, но Вэй Усянь ― не Вэнь по крови. И бывали ночи, когда я согревала его своим дыханием и передавала ци… и не только. И тогда мы делили ложе, как муж с женой. Сначала потому, что именно так было быстрее всего передать ци при истощении или отравлении темной энергией. Потом… потом уже просто так.

Мои братья старались не нарушать наше уединение, оставляя нас и возвращаясь позже, как ни в чем не бывало:

― Смотри, Цин-цзе, какого я зайца подстрелил! Зажарим? Или в суп? ― А-Нин, невинно хлопая глазами, протягивал мне тушку и отводил взгляд, когда я украдкой поправляла сбившийся пояс. Рядом, усмехаясь, нахально пялился братец Чао, и в такие моменты мне хотелось съездить его тушкой этого самого зайца.

А вокруг сверкали под восходящим солнцем горные снега, и весь мир расстилался под нами… И мы сидели вчетвером, обнявшись, на краю ледника, болтая ногами в пропасти, на дне которой скользили облака. Вэнь Чао, не жмурясь, смотрел на солнце, а Вэй Усянь внезапно заявил:

― Давайте пообещаем друг другу: что бы не случилось, мы всегда и во всем будем заодно. Идет?

― А с чего бы нам не быть заодно? ― удивился Чао-ди. ― Женишься на Цин-цзе, и мы станем одной семьей. Как может быть иначе?

Да, действительно, как иначе? Нам такой вопрос и в голову не приходил.

То, что у некоторых способов целительства могут быть… отдаленные последствия, я не задумывалась. Точнее, я была уверена, что не сегодня-завтра главы наших орденов договорятся окончательно, и тогда все это уже не будет иметь значения.

На следующий день мы вернулись в Безночный. Привычно получили очередную стопку донесений о подозрительной активности нежити от советников.

Мы как раз стояли вокруг подробной карты земель Цишаня, и Вэй Усянь размышлял вслух, куда лучше отправиться на следующую ночную охоту, когда к нам зашел дядя Жохань:

― Планы охоты составляете? Продолжайте.

Выслушал рассуждения Вэй Усяня, изредка добавляя те или иные замечания, а потом сказал:

― Во-первых, Цин-Цин с вами больше не будет.

Надо было видеть, как Вэй Усянь подавился воздухом:

― Но, глава…

― Непраздной женщине нечего делать на ночной охоте, ― сказал, как отрезал.

Братья и Вэй Усянь уставились на меня, а мне… мне лишь осталось отвести взгляд.

Ну да, по прибытии в Безночный я посетила павильоны целителей. Легла в магические поля ― убедиться, что недавно полученный перелом плеча зажил нормально. Но лекарские поля показывают и общее состояние заклинателя. Рядом были младшие адепты ― разумеется, они видели сигналы печатей и сообщили главе ордена, что его племянница в тягости.

― А, во-вторых, как вы, должно быть, знаете, ордену Цишань Вэнь объявили войну ордена Цинхэ Не, Гусу Лань и Ланьлин Цзинь.

Мы не знали. Откуда? Дней восемь, не меньше, провели высоко в горах.

― Поэтому забудьте про диковинную нечисть. Сюй-эр сейчас с армией на севере. Чао-эр, ты примешь командование илинским надзирательным пунктом. Если его захватят, будет прервано сообщение с Юньмэном, а оттуда сейчас идет основное снабжение рисом. Цин-Цин и А-Нин отправятся вместе с тобой ― племянница там управлялась прежде, введет тебя в курс дел.

― Подчиняемся главе ордена! ― Мы все трое поклонились.

― Что касается тебя, первый ученик Пристани Лотоса… Глава Цзян не поддержал мятеж остальных орденов, и, насколько мне докладывали, госпожа Юй едва ли не Цзыдянем прогнала их посланников, когда те попытались поставить ультиматум. Ты говорил, хорошо знаешь Илин… Насколько хорошо?

― Отвечаю главе Вэнь, ― голос Вэй Усяня звенел от напряжения. ― Этот ученик ордена Цзян до обучения несколько лет бродяжничал по Илину и хорошо помнит и сам город, и окрестности…

В общем, Вэй Усянь отправился с нами.

И там, в Илине, все сломалось.

* * *

Вэй Усяню и молодым господам Вэнь было не просто тоскливо ― безумно скучно. Нет, конечно, тренировки с адептами и управление надзирательным пунктом никуда не девались. Впрочем, второе на себя взяла Вэнь Цин; а Вэнь Чао и не возражал: пока рядовые заклинатели относились к нему, как к командиру, он был ничуть не против, что вопросами снабжения, планированием обороны и прочими скучными делами занята старшая сестра.

Прошел месяц, другой, а шедшая где-то там, далеко на севере, война так и не затрагивала Илин. «Хоть бы шпион какой завалящий попался!» ― возмущался Вэй Усянь. И вскоре он с Вэнь Чао и Вэнь Нином снова начал выбираться на ночные охоты: чего-чего, а нежити в окрестностях Луаньцзан всегда было предостаточно. И по-прежнему они были беспечны и самоуверенны.

Нет, иногда Вэнь Цин пыталась их убедить быть осмотрительней, осторожней ― в конце концов, мало ли, что может обнаружиться здесь, у проклятой горы ― Вэй Усянь лишь смеялся, отмахиваясь от предостережений, а молодые Вэни следовали его примеру.

И однажды Вэнь Цин просто запретила им идти на очередную охоту без разведки ― слишком уж странными были рассказы переживших встречу с какой-то неизвестной нежитью. Вэй Усянь тогда весело улыбнулся ей ― и легко коснулся ее лба.

Позже Вэнь Нин тысячу раз просил прощения за то, что показал приятелю тайные приемы целителей. Позже Вэнь Чао, неловко отводя взгляд, бормотал: «Сестра, ну это просто шутка глупая получилась. Твой брат испугался, что сестра проснется и примется нас искать… а Сюй-гэ обещал прибить этого брата, если ты окажешься на ночной охоте…».

«Мальчишки! Молодые идиоты! Не придумали ничего лучше, как запереть меня в подвале?!» ― Вэнь Цин хотелось не то ругаться последними словами, которых не должна знать благовоспитанная дева, не то звать на помощь.

И пока ее хватился Вэнь Чжулю, едва вернувшийся из Безночного города, пока нашли слугу, видевшего, как Вэнь Чао и Вэй Усянь относили ее вниз… Пока выяснили, куда именно отправились на охоту эти трое «молодых идиотов» (Вэнь Цин уже еле сдерживалась, чтоб не ругаться при младших адептах), пока разыскивали их по склонам гор едва ли не всю ночь… В общем, к моменту прибытия отряда из Илина на ногах и в сознании оставался только Вэнь Нин, едва удерживавший щит, вокруг которого извивались, стремясь добраться до живой плоти и янской ци, длинные существа, более всего похожие на ожившие нити темной энергии.

Клановое пламя легко испепеляло их, даже не обязателен был страшный талант Вэнь Чжулю; и два десятка заклинателей Цишань Вэнь справились за полпалочки времени. Но ее брат, продержавшийся всю ночь в одиночку, прикрывая раненых соратников от тварей, заработал истощение ци.

Там, где эти существа присасывались к плоти, они повреждали меридианы и высасывали ци. Троим в отряде не повезло ― впрочем, этих… червей? пиявок? ― оказалось легко уничтожить, лишь разбудив пламя и пропустив его по меридианам. Если пострадавший был в сознании, конечно.

А Вэнь Чао и Вэй Усянь лежали рядом с А-Нином ― без чувств.

― Старший брат сунулся в их скопление, молодой господин Вэй его оттолкнул ― но задело обоих, ― поведал ей А-Нин прежде, чем уснуть под иглой.

И Вэнь Цин сидела на земле, держа за руку то троюродного брата, то жениха. Вслушивалась в пульс, в биение ци в изорванных меридианах ― и понимала, что выбор за ней.

Вернее, выбора не было.

Потому, что если она сейчас приведет в сознание брата, он еще сможет призвать пламя и уничтожить тварей, вгрызшихся в энергосистему тела. Потом предстоит лечить поврежденные меридианы ― да, тяжело и долго, но осуществимо.

А Вэй Усянь пламя не призовет ― он ведь не Вэнь по крови. И изгонять из его тела тварей-паразитов придется иначе ― и еще неизвестно как…

И Вэнь Цин приняла решение.

Лишь спустя полчаса, выслушав от приведенного в чувство Вэнь Чао поток жалоб, стонов, охов и вздохов («Да, больно призывать пламя с поврежденными-то меридианами! А чем ты слушал, братец, когда на неизвестную нежить полез?»), сообразила, как помочь Вэй Усяню.

Остановить биение сердца и ци, чтобы паразиты сочли его мертвым. Выманить их близостью огненной вэньской ци, до которой так охочи темные создания. И сжечь клановым пламенем прежде, чем они успеют вцепиться в кого-то еще. Затем снова запустить сердцебиение. Вэнь Чжулю, выслушав план, отправил ее подальше: «В вашем положение, молодая госпожа, нельзя подвергать себя опасности, становясь приманкой для тварей. Сами справимся».

Ее план сработал; и позже, составляя трактат о новой, прежде неизученной нежити, Вэнь Цин привела оба способа ее истребления. Но там… там, в предрассветном сумраке у отрогов Луаньцзан, когда Вэнь Чжулю наконец разрешил ей приблизиться к Вэй Усяню, ей оставалось лишь с ужасом осознать свою беспомощность, как когда-то в детстве. Потому что проверяя пульс Вэй Ина, ощутила в течении его ци ту же пустоту, что и у заклинателей, у которых по приговору главы ордена Вэнь Чжулю выжег золотое ядро.

Тогда Вэнь Цин сумела удержать лицо: не разрыдаться, не упасть в обморок. Как и позже, неделю спустя, когда немного оклемавшийся Вэй Усянь пришел к ней ― прощаться.

― Не уходи.

― Я теперь ― лишь обуза для всех, моя госпожа.

Он впервые обращался к ней, как к супруге, хотя пожениться они так и не успели.

― Ты ― не обуза. Ты спас второго сына главы. Орден Вэнь в долгу перед тобой.

― Я спасал друга и твоего брата. За это плату не берут. Да и как теперь мы с тобой будем придумывать новые ритуалы и талисманы, если я не могу заклинать? Зачем тебе такой муж, а? Эй, ― Вэй Ин подмигнул ей и усмехнулся. ― Пусть моя госпожа не рассчитывает так просто избавиться от меня. Разыщу Баошань-санжэнь, наставницу моей матери. Она умеет мертвых возвращать к жизни, что ей моя травма?

― Я придумала, как пересадить золотое ядро.

― И чье ядро ты отнимешь ради меня? Не стоит, моя госпожа. Поверь, не пройдет и года, как я вернусь к тебе ― заклинателем вернусь. ― Вэй Ин направился было прочь, но на пороге обернулся. ― А не вернусь, так знай, что меня нет в этом мире.

Наверно, Вэй Усяня можно было бы остановить. Но Вэнь Цин ― урожденная Вэнь ― всегда была гордой. И понимала его гордость.

― Иди. И возвращайся. Я дождусь тебя, обещаю. Никому другому женой не стану. В следующей жизни, если придется ― но дождусь.

* * *

День миновал за днем, месяц ― за месяцем.

Вэнь Цин перевели на север ― сейчас там не хватало целителей. В Илине остался Вэнь Чао ― глава Вэнь счел, что сыну пора уже управляться самому.

А война лишь набирала обороты.

И странные слухи ползли по миру: о войске мертвых, ведомых темным заклинателем. Никто не знал, на чьей он стороне; никто его и вблизи не видел; но слышали, что поднимает он мертвецов и управляет ими игрой на флейте.

Вэнь Цин отмахивалась от слухов ― мало ли, что болтают люди! Языки-то у всех без костей. Увидели какого-то кукловода с парой-тройкой мертвецов и раздули вдесятеро больше, как водится. Мало ли отступников и авантюристов в нынешнее смутное время…

Отмахивалась ― ровно до того дня, как под стеной небольшой крепости, отданной под госпиталь, не увидела сама однажды утром… Не войско, конечно, ― но отряд в два десятка мертвецов, стоявших под их стенами. И их повелителя, устроившегося на камне чуть в стороне и крутившего в руке черную флейту.

― Молодая госпожа Вэнь еще не забыла меня?

Позже она не могла вспомнить, как слетела со стены, как на глазах у многих чужих людей бросилась к нему. И замерла, ощущая темную энергию, волнами расходящуюся от человеческого тела.

― Вижу, что не забыла, ― рассмеялся Вэй Усянь. ― Эй, Вэнь Цин, отомри! Я тут твоего троюродного старшего брата из боя вытащил ― ему твоя помощь сейчас нужнее, чем мне…

Пропасть ― где-то там, под ногами, под мечом ― была черной. И бездонной. Казалось: оступишься ― будешь лететь вниз вечность, погружаясь в черные облака.

Скопления темной ци.

Темнота голодна. И ждет.

Он ведь уже видел это место. И летел над ним на мече. Когда?

Провал. Пустота вместо памяти.

Рядом с ним ― собратья по ордену. Здесь, на высоте, ветер безжалостен. Он рвет и треплет бело-алые одежды, и говорить невозможно ― уносит слова. Разве что кричать. Но зачем?

И так все ясно.

Даже когда второй молодой господин сталкивает пленника с меча, и тот падает ― долго, слишком долго! ― в эту темноту.

И он падает вместе с обреченным. Нет, не вместе ― вместо.

Темнота.

* * *

Лиловая вспышка бьет по глазам, разрывая темноту. Молодой воин с сверкающим кнутом в руках усмехается ему в лицо ― зло и жестоко. Рядом ― падавший пленник. Ласковая усмешка. Полубезумный взгляд алых глаз. Вокруг сплетаются потоки темной энергии.

В стороне ― задушенный мертвец в бело-алом. В углу скорчился человек… точнее то, что от него осталось. Еще живой, впрочем; но он знал ― ненадолго.

Бывший пленник, а ныне ― темный заклинатель, ― подносит к губам черную флейту. Ее резкие трели терзают слух.

Из углов комнаты приближаются ведомые темным заклинателем мертвецы. Ему подчиненные. Они набрасываются на раненого и рвут на части…

Его самого.

Темнота.

* * *

― … а орден Цишань Вэнь творил зло и беззаконие, подчиняя кланы заклинателей один за другим…

Здесь нет темноты.

Свет пронизывает учебную комнату, сияющим маревом окутывает белые одежды учеников.

― … но после того, как нынешний глава ордена Ланьлин Цзинь избавил мир от безумного Вэнь Жоханя…

Занятие у учителя Ланя идет своим чередом. Сейчас ― речь о событиях недавнего прошлого. Впрочем, для Лань Сычжуя и его товарищей они как раз давние. Потому что произошли до их рождения.

Он внимательно слушает. Все, что говорит наставник, ученикам должно знать как можно лучше.

― … расскажет Лань Сычжуй.

― Этот ученик с радостью подчиняется. ― Привычные, заученные слова кажутся… странными?

И ощущение ― словно на мече летишь через туман. Зыбкое светлое марево вокруг. Привычные слова о бесчинствах ордена Вэнь звучат отдельно от него, будто уста их произносят сами по себе, без участия разума.

А вокруг дрожит мир, словно летний воздух, напоенный солнечным жаром…

И тонкая дымка не-действительности затягивает мысли.

Вместо обычных заученных фраз приходят… иные.

Из жара, в котором тонет все вокруг.

― Что с тобой, ученик Сычжуй? ― вопрошает учитель Лань, приблизившись к нему.

С ним ли?

И что это за имя странное?

Стены и лица тают в солнечном мареве.

― Что с тобой… ― доносится издалека голос. ― А-Юань?

И свет меркнет.

Темнота.

* * *

― … слышишь меня?

Он распахнул глаза ― чтобы увидеть темноту, лишь слегка озаренную светом талисмана.

Бешено колотится сердце.

Где он?

Нет. Не тот вопрос.

Кто он?

Лань Сычжуй, всплывает имя. Воспитанник второго господина Лань, Хангуан-цзюня. Лань Юань. А-Юань.

Под ладонями ― чьи-то одежды. Белые. Лицом он уткнулся в кого-то взрослого. Выше его и старше.

― Племяш, да что с тобой? ― Его берут за плечи, отстраняют.

Человек, сидящий рядом на кровати, ему знаком. Точно знаком.

Хотя Лань Сычжую его знать неоткуда.

Но Вэнь Юань его знает. Очень хорошо знает.

― Дядя… ― Голос срывается. Он глубоко вдыхает, чтобы успокоиться. И чуть оглянувшись, наталкивается взглядом на четыре пары детских глаз. Настороженных, испуганных, обеспокоенных.

А-Лин, младший братик, А-Фань и А-Лу, двоюродные младшие брат и сестричка, дети дяди Чао, и А-Янь, еще одна дальняя сестричка, дочка тети Цин, смотрят на своего старшего брата.

― Этот глупый племянник, ― Мальчик наконец овладевает голосом, ― просит наказания у старшего за свое недостойное поведение.

― Обождет наказание, ― отвечает тот. ― Что произошло, Юань-эр? А-Лу прибежала ко мне посреди ночи с криком, что тебя мучают призраки.

Вэнь Юань смог только помотать головой. Непочтительно в разговоре со старшим, но сейчас он не был уверен, что сумеет вымолвить хоть пару слов. Слишком настоящим казался сон… Это ведь был сон, верно?

Впрочем, положение спасла дальняя сестренка.

― Лу-мэй, ты зря так испугалась! ― провозгласила она. ― Мы ― в илинском надзирательном пункте. Здесь везде очень хорошая и надежная защита из талисманов самого Старейшины Илина!

Нет, это мог быть только сон, и не иначе!

― Янь-цзе, ― тут заинтересовался мальчонка. ― А, может, это какая-то неведомая доселе тварь пришла? Что пробралась через талисманы? Старший брат так стонал и метался во сне…

― Что ты, Фань-диди! ― важно заявила А-Янь. ― Сюда никакая тварь не зайдет, потому что надзирательным пунктом командует мой папа. А мой папа ― самая крутая темная тварь во всей Поднебесной… Ай! За что, дядя Чао?!

Подзатыльник оказался весьма крепок: сестричка ткнулась носом в кровать Вэнь Юаня.

― Не стоит так непочтительно говорить об отце, племянница, ― поучительно заметил дядя.

― Да ладно тебе, Чао-сюн! ― Шорох открываемой двери заставил А-Юаня вскинуться ― чтобы увидеть вошедшего второго дядю. ― Я и сам себя так нередко называю. Скажешь, неправда?

― Дядя Усянь!

― Папа!

Все четверо детишек мгновенно повисли на Вэй Усяне, стоило тому лишь переступить порог. В другое время А-Юань и сам бросился бы к нему, но сейчас хотелось сидеть рядом с первым дядей. Живым и здоровым, в отличие от того видения из кошмара.

― Эй, ― Дядя Усянь тем временем подхватил на руки малую А-Лу и усадил ее прямо на плечо. ― Кто хочет лютого мертвеца посмотреть?

― Настоящего?! ― от восхищения и предвкушения Лин-диди аж разинул рот.

А вот Янь-мэй только хмыкнула:

― Ха, подумаешь! Я таких каждую неделю вижу.

― Таких не видела, дочка, ― весело отозвался дядя Усянь. ― Этот особенно злобный, с самой Луаньцзан. Только что старшие ученики притащили ― для опытов.

― Хотим! Хотим посмотреть! ― тут же запищали мелкие. Правда, братец Фань оглянулся: ― Если только папа разрешает.

― Папа разрешает, ― серьезно кивнул дядя Чао. ― Будущие заклинатели ордена Вэнь должны хорошо знать, как выглядит нежить, и не бояться ее.

― Ну-ка, А-Янь, ― тут же распорядился Вэй Усянь. ― Бери младших братьев с сестрой и отведи их в павильон, где твоя мама обычно опыты проводит. Маме скажи, я позже подойду. И сдерживающие талисманы трогать на вздумайте!

Дождавшись, когда младшие с восторженным писком вылетели за дверь, и топот детских ног утих вдали, дядя Усянь сел рядом с Вэнь Юанем.

― Рассказывай, А-Юань, что за переполох я здесь застаю, едва вернувшись с ночной охоты?

Говорить… облекать в слова увиденный во сне ужас А-Юаню отчаянно не хочется. Где-то в глубине души поднимается страх: если назвать увиденное, оно станет… отчасти настоящим. А этого ни в коем случае нельзя допустить.

Хочется как можно скорее забыть этот кошмар, но от этого только ярче и четче вспоминается каждая сцена. И черный туман, смыкающийся над падающим дядей Усянем, и кровавые ошметки, на которые мертвецы рвут дядю Чао.

Холодный свет Облачных Глубин.

Лекции наставника ― о Низвержении Солнца (проклятье, он даже название запомнил!), об осаде горы Луаньцзан и уничтожении Старейшины Илина, злого темного заклинателя.

Вэнь Юань только мотает головой:

― Этому неразумному просто приснился дурной сон.

― Ага, и я тебя полпалочки времени разбудить не мог, ― хмыкнул Вэнь Чао. ― Может, тебя к тете Цин отвести? Пусть посмотрит, вдруг ты заболел? А то у меня всегда был такой храбрый племянник, а тут сна перепугался.

С другой стороны, на него вопросительно и как-то понимающе смотрит второй дядя:

― Если расскажешь ― станет легче. Вот увидишь.

Вэнь Юань до боли сжимает в руках край тонкой ночной рубашки. И глядя в пол, не поднимая глаз, начинает говорить. Медленным, ровным голосом. Опасаясь поднять глаза на взрослых ― не подобает молодому заклинателю двенадцати лет от роду, сыну наследника главы ордена срываться в плач и истерику из-за какого-то дурного сна.

Он говорит и говорит; и ― странное дело ― жуткие картины впрямь угасают и смазываются в памяти. Мало-помалу становится легче; и, завершив свой рассказ, Вэнь Юань находит в себе силы поднять глаза на взрослых.

― Это ведь… просто сон такой противный, верно? ― тихо шепчет он. ― Я не хочу, чтобы вы… убивали друг друга…

― Еще чего! ― легко отзывается дядя Усянь. ― Конечно, нет. Да и тебя никаким Ланям отдавать не собираемся. ― И, весело прищурившись, добавляет: ― Если только не вздумаешь снова таскать за хвост собак дяди Ваньиня, когда прилетим в Пристань Лотоса. Хотя… пожалуй, и тогда ты просто отхватишь от моего шиди Цзыдянем по спине!

― Дядя Усянь! ― Вэнь Юаню хочется то ли плакать, то ли смеяться: ― Сколько времени вы мне будете припоминать тот случай?

― До скончания времен! Готовься, племянник, ― Вэй Усянь серьезен, слишком демонстративно серьезен, и А-Юаня уже невольно разбирает смех, прогоняя последние воспоминания о кошмаре. ― А теперь ложись спать.

― А можно… не ложиться? Не хочется… ― От мысли о сне снова становится страшно.

― Ну тогда завтра сонный ты поедешь на руках Чао-сюна, а на твоем мече полетит А-Фань или А-Янь. Согласен?

― Нет! ― вырвалось у А-Юаня. Сегодня днем он летел всю дорогу сам почти наравне со взрослыми заклинателями! Ну ладно, только под вечер перешел на меч к дяде Чао. Но он уже не маленький, чтобы летать у кого-то на руках!

― Спи, Юань-эр. ― С этими словами дядя Усянь как-то особенно касается его лба, и Вэнь Юань проваливается в сон. Уже без всяких сновидений.

* * *

Когда А-Юань засыпает, Вэнь Чао ловит себя на мысли о том, что перед завтрашней дорогой ему самому не мешает выспаться или помедитировать ― но здесь и сейчас больше всего хочется напиться.

― Надеюсь, у шиди найдется вино?

― Что? ― Мысли Вэй Усяня явно где-то далеко. ― А, вино… Есть, конечно.

Первые два кувшина были распиты в молчании. Краем разума Вэнь Чао лишь отметил, что Вэй Усянь тоже был не против именно напиться, возможно даже до отключки. Но если они надерутся и проспят до полудня, вылет из Илина придется отложить на день, а оставаться лишнюю ночь подле проклятой горы совершенно не хотелось.

На третьем кувшине он не сдержался. Какого гуя… Это ж Вэй Усянь! Они знакомы вот уже… лет четырнадцать, не меньше. И вытаскивали друг друга из таких передряг, что чудом живы остались. И ночевали в одном шатре. И… да мало ли всего было за эти годы!

― Думал, мне одному здесь подобная дрянь снится.

― Что, и тебе тоже, Чао-сюн? ― усмехнулся тот.

― Ты на что намекаешь?

― Первые годы мы с женой здесь ночевать не могли, старались с наступлением темноты оставаться в городе, на постоялых дворах. ― Вэй Усянь проглотил очередную чашку вина едва ли не в пару глотков. ― Потом привыкли.

― И ужасающий Старейшина Илина оказался бессилен перед ночными кошмарами? ― не удержался Вэнь Чао. ― Налей еще.

― Представь себе.

Они выпили снова. Молча.

― Здесь странное место, ― заговорил снова Вэй Усянь, отставив опустевший кувшин в сторону. ― Гора эта… Думаешь, там просто слишком много темной энергии? Нет, Чао-сюн, не в ней дело. Вернее, не только в ней.

Хмель всегда развязывал Вэй Усяню язык, и он становился болтлив ― еще больше, чем обычно. Впрочем, те, кто пытались расспросить его о чем-то, оставались ни с чем. Он просто начинал беседу о другом ― и говорил, говорил, говорил о том, что хотел. Вопреки мнению и желанию собеседника.

Впрочем, сейчас они совпадали.

― Здесь словно… мир истончается, понимаешь? И приходит в снах ― то, чего нет и не было. Появляется… откуда-то. Гуй его ведает, из других миров, может. Или из несбывшегося будущего… Не знаю. Я пытался как-то закрыться ― не вышло. Впрочем, большинству людей ничего такого особенно и не снится. Мы с тобой, Цин-Цин, А-Юань вот теперь… Цзян Чэн, кстати, тоже ― если и останавливается в Илине, то старается здесь не ночевать. Остальные ничего не замечают, и это к лучшему, наверное.

― Может, ты прав насчет несбывшегося. ― Говорить было неприятно, и все же необходимо. ― Знаешь, отец как-то недавно обмолвился, что изначально собирался подчинить Юньмэн силой. Но потом случился лагерь перевоспитания, и Черепаха-Губительница, и праздник в нашу честь…

― А на празднике познакомились наследник Вэнь и моя шицзе, ― подхватил Вэй Усянь.

― И старший брат до сих пор вспоминает, что именно тебе обязан счастливой семьей.

― Скорее уж, Черепахе. Хотя, если бы я тогда в Гусу не поколотил наследника Цзинь, и дядя Цзян не разорвал бы помолвку…