Призрачный сезон (джен)

— Какой-то сезон у нас на привидения! — в сердцах стукнул по столу Тарас Петрович Смолокуров, когда за бледной девицей из гувернанток, что обычно служат в почтенных семействах, закрылась дверь. — Она какой по счету заявитель, что приходит с рассказом про нечистую силу в доме?

— Четвертая она, — Перетрухин быстро перекрестился. — Второй день уж ходят. Первым конюх из дома Волохниных пожаловался, что кони в конюшне ведут себя странно и все сбежать норовят. А ночью из той конюшни словно бы свет бьет, да девки сначала хохочут, а потом ревмя ревут. А ведь когда-то рядом с той конюшней двух девок в петле нашли. Больше сорока лет с того времени минуло. Оказалось, что в одного конюха влюбились, а он с ними погулял, да на третьей и женился. Правда, не принесла ему женитьба на купеческой дочке счастья. От жены гулять решил, да вот только братья ее такого не стерпели. Нашли потом утопленным в речке. А жена долго во вдовах не осталась. Вышла за своего же, купеческого звания. Хорошую жизнь прожила. Вот только бабка моя сказывала, что не братья гулящего этого порешили, а девки, что удавились.

— Так уж и девки, — усмехнулся Тарас Петрович. — Девки ж не утопились, а на дереве жизнь свою закончили. Так что и мучителя своего повесили бы.

— Да может, у них в подружках русалка была! — Перетрухин от возмущения аж не сразу выговорить сумел. — Кто там знает, какая на том свете нечисть и как она меж собой дружит.

— Тебе бы, Перетрухин, книжки писать или в журнале печататься. Ообо впечатлительные барышни будут читать, да в обмороки падать.

— Вот зря вы не верите! — Перетрухин потряс папкой с заявлением на домового, что веши переставляет, принесенного мадемуазелькой из книжного магазина. — Вот как вы объясните, что в лавке творится, если не обиженным домовым? Больше ж никто книжки путать не будет.

— Ты еще скажи, что смородину с кустов леший таскает! — расхохотался Смолокуров, вспомнив, как сторож из сада Парасевых клялся, что всю ночь с ружьем просидел, на каждый чих вскакивал, а ягод с двух кустов утром опять недосчитался.

— То не леший. То кикимора скорее, — Ухов, засыпающий над очередным стаканом с чаем, тряхнул головой. — Мне прабабка говорила, что леший сладкое любит. А в том саду смородина такая кислятина, что только кикиморе с болота понравиться и может.

— И откуда тебе известно, что кислая она, а? — Смолокуров хитро прищурился. — Уж не сам ли в кикимору переодевался да ягоды таскал?

— Сторож кулек насыпал, когда я на место преступления ходил! — Ухов обиженно засопел. — Там кусты те два у самого забора. Со двора незаметно да тихо до них и не добраться.

— А ты забор хорошо проверил? Все доски на местах своих?

— Нет, — Ухов удивленно уставился на Тараса Петровича. — На вид забор цельный. Крепкий забор. Добротный. Выше меня будет.

— Ну так пойди и проверь.

— Слушаюсь! — Ухов бегом выскочил из кабинета.

— А ты видел, что мамзель из книжного в очках новых? Стекла в них прозрачнее слезы, — обратился Смолокуров к Перетрухину. — Сбегай-ка к аптеку, узнай, когда новые очки для нее привезли, да когда она их в руки получила.

— Уже бегу! — Перетрухин выскочил прочь так быстро, что чуть не сбил с ног двух нарядных и веселых девушек, что аккурат входили в кабинет.

— Вы случаем не с привидениями или еще какой нечистью пожаловали?

— А вы откуда знаете? — одна из девиц, высокая, с черными косами и ярким румянцем, удивленно воззрилась на Смолокурова.

— Надя, да не путай ты его! — вторая красавица, явно из купеческих, шикнула на подругу. — Узнали мы тут, что Васька так перепугался, что аж до полиции добежать решился. Так вот — никаких-таких девиц призрачных в той конюшне никогда не было. Ну, по крайней мере в те три ночи, когда Васька запирался в своей комнатке и носа боялся высунуть.

— Мы это были! — Надя рассмеялась. — Будет теперь знать, как от меня к другой бегать!

— А другую вы тоже так пугали? — Смолокуров еле сдерживался, чтобы не расхохотаться, вспоминая, что в своем заявлении со всеми подробностями написал Васька, точнее, Прихвалов Василий Вавилович двадцати трех лет от роду.

— Так ко мне он бегал, — купеческая дочка улыбалась. — Вот только как узнали мы друг об дружке, так решили его проучить, чтобы неповадно было обманывать. Надолго запомнит он те три ночи! — жестко припечатала девушка.

— Ваське можно рассказать, какой он дурак? — Тарас Петрович лукаво посмотрел на Надю.

— Почему ж нет, — Надя тряхнула косами. — Все равно он никому из нас не нужен. Подружились мы с Акулиной. Решили, что никакие Васьки больше нам не нужны. Что мы — женихов достойных себе не найдем? Так и передайте Ваське. И чтоб даже не смел ко мне на порог являться. А то брату скажу и найдут его в той же речке, что и дядьку его много лет назад.

— Вы напишите все по порядку дома, что делали в конюшне, да пусть кто-то принесет. К делу подошью. А то не закрыть его. И будет Васька этот бегать ко мне.

— Он прибежит! — Надя снова расхохоталась. — Вот только сделать ничего не сможет.

— Нам пора, — Акулина деловито схватила подругу за руку. — Ярмарка на Невском открылась уже. Там театр будет. Не опоздать бы на представление.

— До свидания! — хором проговорили девушки.

Уже уходя, Надя развернулась:

— Завтра же наше объяснение у вас будет. И сходили бы тоже на ярмарку. Интереснее там, чем здесь.

— Ну, это как сказать, — проговорил Смолокуров и вчитался в четкий и даже не совсем женский, без завитушек всяких, почерк бледной гувернантки. Она жаловалась на то, что кто-то бродит по гостиной и скребется в дверь детской теми ночами, когда она остается в большом доме одна с детьми: семилетней Любочкой и трехлетним Александром. Перепуганная барыня в ответ на вопросы только рыдала да вспоминала про какую-то родственницу из прошлого, что погибла, катаяясь на лошади в парке. Так ничего и не добившись от хозяйки, Анна Петровна Ивнова сочла лучшим обратиться в полицию. В привидения мадемуазель Ивнова не верила, но об призраке погибшей несколько лет назад, о котором шепталась вся прислуга, рассказала среди прочих интересных вещей, творящихся в доме.

Смолокуров дочитал заявление, мгновение поразмышлял и вытащил из туго набитой папки список ограбленных за последние несколько месяцев домов в Петербурге. Все ограбления совершались ночами, когда в домах отсутствовали хозяева, а слуги, кроме присматривающей за детьми особы, чаще всего были отпущены. Что ж, мадемуазель оказалась девушкой умной и предусмотрительной. Вряд ли она не слышала об ограблениях, тем более, что в списке значился адрес ближайших соседей.

— Я проверил забор!

— Очки ей сегодня были выдадены!

Ухов и Перетрухин столкнулись в дверях и явно были готовы рассказать каждый о своем задании в подробностях.

— Позже! — проговорил Смолокуров. — Давайте, переодевайтесь и ждите меня. Надо съездить тут со всей осторожностью в один дом. Глядишь, кроме выдуманных призраков, удастся изловить и живых!