Безнадёга (гет)

— Нова, ты уверена, что это хорошее место?

— Конечно, Лерой, самое лучшее на свете.

— Может ну его, пойдём к бабуле Лукас? У меня есть деньги, снимем номер... — гном немного смутился.

В ответ шахтёр услышал звонкий смех феи. Как он обожал её смех, с той самой минуты, в шахте, когда малютка-фея буквально свалилась ему на голову. У всех есть счастье, теперь у него с Новой тоже будет частичка того светлого чувства, о котором он так часто слышал.

— Идём скорее, — девушка потянула мужчину за собой. — Ведь гномы ничего не боятся, правда?

— Абсолютно.

Лерой лгал. Он боялся тёмных шахт и бесконечных лабиринтов-галерей, что на сотни, если не тысячи миль уходили вниз под землю. Он гном по рождению, шахтёр по призванию, не должен страшиться ничего связанного с такими местами. Однако, Ворчун ломал все каноны, думая, отчего так тянет наверх — к солнцу, отчего здесь муторно, он как зверь на цепи, почему вместо радости от работы, он вечно испытывает один нескончаемый ужас.

— Нова, давай остановимся, — прошептал гном.

— Мой хороший, не бойся, я с тобой, — они на пару минут остановились, бывшая монахиня крепко сжала ладонь гнома. — Я подарю тебе блаженство... — поцелуй был первым, никто из них раньше не целовался, всё вышло само собой.

На грани безумия, между тьмой и светом, в чахлой темноте, где властвовал лютый холод, рождалось нечто необъяснимое — любовь. Лерой привлёк Нову к себе, почти не разбирая тоненький голосок, что кричал: "беги отсюда!", обнял девушку. Его тело подчиняясь хозяину, наполнилось теплом, он попытался передать его фее. Нова не сопротивлялась, впитывая каждое прикосновение, она ждала. Когда Лерой погрузившись в страсть, расслабился, когда его пальцы стали расстёгивать пуговицы на её блузке, а губы шахтёра неумело прокладывали дорожку из поцелуев на её шее, фея поняла — пора.

Страсть как огонь, оно мощное оружие в умелых руках. Нова странно улыбнулась своему любовнику, её изящная ладонь упёрлась ему в грудь. Разум девушки был затуманен, она как во сне потянулась второй рукой к ремню на его брюках. Лерой хотел было спросить фею: "уверена ли она в своём решении?", но не успел.

— Просто здесь и сейчас, мой хороший... — Нова припала к его шее губами.

Гном не почувствовал боли, скорее наслаждение, переходящее в эйфорию. Затем им овладело безразличие. Лерой понимал, с Новой что-то не так. Со всеми в Сторибруке творятся странные вещи. Вырваться не было сил, тело гнома обмякло в руках феи. Нова на удивление крепко держала гнома, не давая мужчине упасть. Последнее что видел Лерой, закрывая глаза — тени собравшиеся вокруг него и Новы.

* * *

Скоро самый непонятный праздник из всех, неуместный в их городке Хэллоуин. Прошлая осень и так принесла им не мало горя, теперь эта глупость. Переодевания в монстров, сладости, вечная кутерьма до рассвета. Лукас покачала головой. Им не нужны празднества, чтобы понять — зло существует. на своём веку она видела немало монстров, даже была одним из них. Лукас прихватила корзину с бельём. Наверное Август снова пропадает в монастыре. Бедный мальчик совсем голову потерял от Рул-Горм. Она говорила Марко, ему следует присматривать за сыном. Столяр только махал рукой: "мол сын сам разберётся в перипетиях любовных отношений". Волчица не могла осуждать мужчину, он боялся снова потерять сына, поэтому советы насчёт любви оставлял про запас. Дети так быстро растут.

Ей самой не удавалось справиться с Руби, как во время Проклятия, так и после. Особенно после. Девушка нашла себе парня, пусть не безгрешного и святого. Они с Виктором считали, у них много общего. Конечно, прошлое подбрасывало им один сюжет за другим, они разрывались надвое, пока не смогли зацепиться друг за друга. Вместе проще чем порознь. В Сторибруке было много таких страдальцев, что обрели память и прежнюю личность. Хозяйка кафе иногда приходила к выводу: им всем следует сказать спасибо Реджине и Тёмному за Проклятие. Они жили как люди, пусть не помнили прежних "я", но ведь жили, не существовали.

Лукас быстро прошла мимо номера Бута, свернула на лестницу. Номер тринадцать не занят, она давно его никому не сдавала, почему тогда... Лукас напрягла слух: тихие стоны, всхлипы, шёпот. А главное запах. Женщина оставила свою ношу у двери. Бесцеремонно ворваться к внучке и Виктору во время секса, для неё нет ничего проще. Накатила глухая ярость, захотелось сорвать дверь с петель. Она любит Руби, она за неё в ответе. Какие-то паршивые врачи не смеют лапать её девочку! Вдох. Выдох. Кровь оборотня слишком сильна даже в ней. Если так дальше пойдёт, к тридцать первому октября у них будут настоящие проблемы. Хоппер говорил, натура оборотня слишком сложна, чтобы ограничиться его консультациями.

— Давно здесь стоишь? — Руби приоткрыла дверь.

— Не успела заснуть.

— Прости за комнату, мы всё уберём, — внучка не стала открывать дверь шире. — Завтра.

— А сегодня развлекаетесь?

— Перестань, ты же приняла Виктора в стаю.

Старшей Лукас трудно давалось общение с теми, кто засматривался на её внучку. Руби могла оспаривать своё право быть как все: иметь мужчину, одеваться как ей вздумается. Сейчас вопрос был в другом: почему бабушка сердилась. Недобрый огонёк в глазах родственницы Лукас запомнила навечно.

В ту ночь к ним забрёл одинокий путник. Была метель, он заблудился, наткнулся на их дом в лесу. Камилла не прогнала прочь человека попавшего в беду. Знал бы он, его ждёт более тяжёлое испытание, чем взбесившаяся погода. Странником оказался молодой парень лет двадцати семи, попивая предложенный хозяйкой чай, он рассказывал о далёких странах, сам же посматривал на Руби. Девушке было тогда пятнадцать, она с любопытством слушала мужчину, не замечая его интереса. Ночью, когда Камилла заснула, чужак пробрался в сарай, где стояла единственная лошадь. Конь Берик, чёрный красавец с длинной гривой, выведенный в Андалусии, был особенным, за таких как он, в городе могли дать огромные деньги.

Незнакомец представившийся семейству Лукас Синистером, долго смотрел на коня. Он продаст его самому Королю Анволии. Ходят слухи, Генри любит породистых скакунов. Синистер замер, конь с характером, так просто к нему не подступиться.

— Синистер, я думала вы спите, — Руби почувствовала запах незнакомца очень давно, услышала его тихие шаги, она следила за ним. Непозволительно с её стороны в одиночку разговаривать с чужаком. Недаром они с бабушкой жили в чаще леса, вдали от крупных городов и деревень. — Берик не любит незнакомцев. Не спится?

— Что-то головная боль разыгралась, — молодой человек дружелюбно улыбнулся. — А ты Руби смышлённая девочка. Хочешь увидеть большие города? Я помогу тебе, — он достал из мешка, что держал в руках, небольшой кошель, раскрыл его. — Вот, они настоящие, мы будем жить как короли, — драгоценные камни казалось потеряли свой блеск.

— Я не могу оставить бабушку, у неё кроме меня никого нет, — девушка мигом поняла, к чему клонит Синистер.

— Солнышко, ты молодая, у тебя всё впереди, — он приближался.

— Не делайте этого, — Руби оступила назад.

— Чего? — молодой человек оказался проворнее. Он схватил девушку за руку, грубо притянул к себе. — Ты красивая, очень...

— Отпустите, вы делаете мне больно...

— Правда?

Чужак не успел опомниться, как непонятная сила отбросила его прямо под копыта Берика. Конь громко заржал. Синистер не мог пошевелиться, что-то тяжёлое не давало мужчине подняться. Он рассмотрел в свете факела оскалившуюся морду зверя. Волк — была последняя мысль Синистера перед смертью.

Камилла сбросила мёртвое тело в болото. Таких как Синистер не будут искать. Во-первых — он мог причинить вред Руби, во-вторых — рассказать всем, кто они на самом деле. Оборотни были гонимы властями. По приказу отца принца Генри, на них охотились, их убивали. На жестокость людей, оборотни отвечали не менее кровавыми убийствами. Этому не было ни конца ни края.

— Приняла, не отрицаю.

— Боишься, в Сторибруке появится ещё один оборотень? — они с Виктором предохранялись, но ведь бывают непредвиденные случаи.

— Брось, я вас не осуждаю, — Камилла напряглась. — Просто в следующий раз не прячьтесь.

— Привет, Камилла, — доктор давно прислушивался к их разговору.

— Почти вечер, — она насупилась.

— Мне пора, — Вейл поцеловал Руби в щёку, следовало не накалять обстановку. — Завтра увидимся, родная.

— Тебя проводить? — девушка собралась идти с Виктором.

— Большой мальчик, быстро доберусь, всего-то несколько кварталов, — врач улыбнулся. На Камиллу иногда находит, особенно в полнолуние. Он привык, теперь Руби и Камилла его семья. — До скорого. — Лукас поймала его на первом этаже. — Постой, ты не в духе, понимаю. Мы с Руби любим друг друга. Хочешь, я узаконю наши отношения? Спроси Руби, я не прячусь от отвественности, — он намекал на ребёнка. Если вдруг появится малыш, он не будет тянуть, признает ребёнка. — Просто не дави так на Руби...

— Виктор, я не об этом. Ты мне нравишься, Руби тебя любит... Не закрывайтесь от меня, знаешь, больше всего на свете боюсь потерять Руби... Она всё что у меня есть, Виктор.

— С Руби ничего не случится, обещаю, — Вейл обнял Камиллу. — Всем вокруг известно, ты замечательная.

Лукас долго наблюдала за Вейлом в окно. Он не оставит Руби, не предаст, она уверена. Женщина собралась уходить, что-то привлекло её внимание. Фигура человека, зрение оборотня подсказывало — женщины. Камилла пригляделась. Не может быть! Она призрак. Женщина вышла под свет фонаря.

— Ты скучала по мне, мама? — Анита оскалилась. — Мы встретимся, очень скоро.

* * *

Она нашла способ вернуть его. Румпель лгал, можно всё исправить. Тёмный ревновал, поэтому скрывал Даркхол. Реджина как заворожённая листала страницы, кровь с ножа медленно капала на пожелтевшую бумагу. Женщина казалось не чувствовала боли, ей доступны древние знания. Она обретёт утраченное.

В склепе давно не было сердец, Реджина многие вернула владельцам. Ей не нужна власть, чужая боль, прощение, слёзы и страх. Ей нужен тот, кто согреет, напомнит о хорошем, разорвёт оковы одиночества. Королева лихорадочно принялась чертить мелом пинтограмму на каменном полу. Стоит ошибиться, она ничего не получит. У всего есть цена. Ей не важно, сколько платить, она сказочно богата.

— Румпель, ты не заберёшь у меня право быть счастливой, — кровь на запястье засохла, боль не уходила. Легче мыслить, когда ты живой, такой как сейчас. — Я сама творец своего счастья, — Миллс бросила взгляд на Тёмного.

Он сидел в углу, скрестив руки на груди, насмешливо глядя на ученицу. Мгновение и, маг исчез, оставил её одну. Пусть убирается! Он ей не нужен, она справится сама.

— Призываю тебя! — королева воздела руки к потолку, словно прося чего-то у невидимых сил.

Чёрный туман появился из самой сердцевины пентограммы, заклубился, начал приобретать форму и размер. Миллс застыла на месте. Сработало. Он вернулся.

— Дорогая... — он обвил её талию руками. — Ты звала меня...

— Только не уходи... не оставляй меня одну... — Реджина отдалась во власть его ласкам.

* * *

— Всего на пару дней, потом я вернусь.

Они как старые знакомые, знают что ожидать друг от друга. Он испытывает сожаление, что не проведёт в доме Реджины вечность. Возвращаться в "семейное гнёздышко", словно в тюрьму. Маг обнимает жену, дежурный поцелуй в губы. Они закончили. Бэлль с тревогой смотрит на мужа.

— Может вместе поедем? Реджине совсем плохо, тридцать первого годовщина смерти Робина. Нельзя оставлять её одну.

— Не оставлю, родная, — он поправляет спортивную сумку на плече. — Если что позвоню, -хлопает дверью "кадиллака", рассеяно машет Фрэнч рукой.

— Не забудь позвонить, Румпель! — ветер кружит осенние листья, отдаёт запахом дешёвого бензина, тайн и опасений.

— Он поехал к ней не просто так, — женщина в красном поглаживает Бэлль по волосам.

— Он хочет Реджину. Ты же видела, как они смотрят друг на друга, — вторит вторая, в ярко-жёлтом платье.

— Бедняжка Бэлль, ты ему веришь, — женщина в чёрном платье обходит подруг, томно шепчет дочери цветочника: — Я видела их в постели, ты же помнишь. Она извивалась в его руках, стонала под ним, вечером на приёме нагло смотрела тебе в глаза. Твой Румпель нашёл другую, крошка.

Все втроём запричитали:

— Бэлль, поезжай к Реджине, или позвони. Или... таблетки лежат в ванной, ты давно не принимала их, дорогая.

Фрэнч подняла голову, крыша дома отвратительно красного цвета. Цвета крови, цвета измены, цвета падения. Бэлль зажал уши руками, эти голоса, они говорят правду. Есть способ избавиться от правды, от голосов, от Реджины. Фрэнч бросилась в дом. Она знает секрет, знает как заканчиваеются истории. Особенно две из них.

* * *

Красивый, опрятный домик на окраине Сторибрука, Румпель купил его им с Алисой в подарок. Рождение дочери, жизнь в городе, смерть Робина, отчаяние сестры. Зелина была не уверена, что справится одна. Ей повезло, рядом оказался Тёмный, он помогал и поддерживал, был предельно аккуратен, общителен, тактичен. Это не смотря на то, что она убила Бея.

Сын мага стал агнцем, ведьма тогда радовалась своей победе, но недолго. Румпель чуть не убил её, потом пощадил. Она гадала зачем. Ключ от камеры под подушкой, бегство в лес, волнения. Рано она торжествовала. В городке её ненавидели, значит, никто не мог помочь ей. Куда бежать, когда ты привязан к определённому месту и людям? Правильно — никуда. Зелина сбила все ноги в кровь, постоянно оглядываясь, не при следуют ли, бежала к Колодцу Желаний. Источник магии манил к себе, воды реки Ностос исцелят, дадут надежду.

Женщина снова и снова вспоминала лицо мага. Он приходил в участок, молча садился на стул и смотрел на неё. Свон оставляла их наедине, словно выражая тем самым солидарность с родственником. Полностью и всецело закон на их стороне, она ведьма, которую того гляди сожгут на костре. Миллс сперва отлично держалась, позже стала сдавать позиции. Ни одного слова, жеста, только тишина. Ежедневно видеть своего палача, знать, ты в опасной зоне, хуже нет наказания. Румпель на это рассчитывал, подарив ей призрачный шанс? Пытка заканчивалась, возвращалась шериф, Миллс провожала растерянным взглядом своего мучителя. Рано или поздно, магу надоест играть в кошки-мышки. Он свернёт ей шею или задушит. Вариантов много, ведь жизнь ведьмы не стоит ломаного гроша.

Совсем как в Зачарованном лесу, где знаком каждый кустик, тропинка. Она сворачивает в чащу, намеренно пробирается через кустарник, путает следы. Пусть руки все исцарапаны на лице места живого нет, лучше сейчас обойтись малой кровью, чем потом лить горючие слёзы. Колодец в нескольких шагах от неё. Зелина даёт выход эмоциям, приваливаясь к шершавому стволу дерева, закрывает лицо ладонями. Как она устала от всего. Разве нельзя иначе? Миллс тихо всхлипывая, шепчет что-то неразборчивое.

— Несдержанность — твоё уязвимое место, — Тёмный с видом победителя подходит к женщине совсем близко.

— Ещё шаг и ты покойник, Румпель, — Зелина как загнанный зверь готова броситься на мага. — Мне терять нечего.

— Уверена? — он с лёгкостью пробивая её защиту, гасит заклинание. — Запомни, дорогуша, всему что ты знаешь, научил тебя я, — пару секунд и ведьма оказывается в его крепких объятиях. — Колодец и воды реки Ностос не спасут тебя, — они повторяют тот поцелуй в доме Миллс, только сейчас у мага более выгодная позиция. — Ты в моих руках, помни об этом.

— Чего ты хочешь? — она погибла.

— Мести, — Голд кладёт ей ладонь на живот, наблюдая, как Зелина меняется в лице.

Страшная боль пронзает всё тело ведьмы, она буквально горит, её трясёт как в лихорадке. Хочется забыться вечным сном, лишь бы не чувствовать, как внутри будто невидимые осколки режут, колют, рвут. Дыхание становится затруднённым, пульс зашкаливает, головная боль накатывает с новой силой, ноги подгибаются. Зелина крепко вцепившись в лацканы его пиджака, с отвращением смотрит на Тёмного.

— Хочешь помогу? — маг любовно поглаживает её рыжие локоны. — Только попроси, дорогуша.

— Не дождёшься, — шепчет Миллс.

Ведьма Запада оседает в его руках. Нет возможности достойно ответить магу. Будь что будет. Тёмный подхватывает Миллс на руки и исчезает в фиолетовым облаке.

Больница, заботливый Вейл, изгнание, всё будет потом. На вопрос: "как она оказалась в больнице?", Зелине ответят, что потеряла сознание, сюда её доставил мистер Голд. Лёжа на больничной койке, ведьма будет проклинать мага. Уж лучше бы убил, чем так, быть игрушкой.

— Когда-нибудь ты спросишь, кем был твой папа, — Миллс с нежностью смотрит на дочь. — Я отвечу — самым храбрым и умным в мире.

Ей повезёт раз в жизни, она встретит Робина. Обман дело наживное, он будет любить не её, Мэриан. На время Зелина обзаведётся настоящей семьёй, неподдельной. Она станет матерью, женой, возлюбленной. Не важно, что сердце Робина не принадлежит ни ей, ни Мэриан. Зелина будет жить этими моментами, не думая, что потом. Ведьмой движет желание оставить после себя хоть что-то, на этой земле. Через год родится Алиса, правда Гуд не увидит дочь. К тому времени он будет мёртв. Лишь потому, что последовал зову сердца.

— Моя маленькая принцесса, — девочка обычно спокойная, сейчас капризничает, не хочет спать. — Закрывай глазки, — мать берёт дочь на руки. — У дяди Румпеля талант усыплять тебя, — маг имеет свой подход к детям. Она не спрашивает откуда, за вопросом потянутся воспоминания о Бэе. С некоторых пор Зелине не безразличны чувства Голда. Похоже на благодарность. — Хочешь спою? — у неё не такой хороший голос как у Реджины. — Спи моя радость усни, в доме погасли огни. Мышка за печкою спит, месяц в окошко глядит, — Зелина покачивает дочь, наблюдая за тенями скользящими по стенам и потолку. — Спи моя радость, усни... — малышка тянет ручку к матери, дотрагивается до кулона у неё на шее. — Он станет твоим, когда подрастёшь, — женщина целует дочь в щеку, с удовольствием отмечая, кроха уже закрыла глазки. — Завтра будет новый день, полный впечатлений.

Зелина укладывает дочь обратно в кроватку. Любимая каруселька Алисы над кроваткой, издаёт мелодичный звон. Магические силы у Алисы проявляются слишком рано. Румпель сказал, волноваться не стоит, у Реджины наблюдалось тоже самое. Зелина благодарна магу, они совместно растят Алису, вопреки всем трудностям. Наверное Бэлль дико ревнует мага. Какой жене понравится, что муж часами пропадает в доме другой женщины. Фрэнч считает, трудности закаляют характер. Но все вокруг знают, проблема в другом. Дочь цветочника никак не может забеременеть, что с каждым днём делает библиотекаршу всё несноснее.

Неделю назад Румпель ушёл из дома. Очередной скандал закончился плачевно. Фрэнч пригрозила мужу, не пустит его на порог дома, если он не извинится. В этом вся Бэлль, много шума из ничего. Маг поехал к Реджине, пробыл у неё целую ночь. Миллс похоже обрадовалась, в последние месяцы её мучали кошмары. Приезд бывшего учителя успокоил Королеву, она впервые спала без сновидений.

После смерти Гуда, душевное равновесие было нарушено. Реджина ходила сама не своя. Окружающие пытались помочь, кто как мог. Прекрасные звали в гости понянчиться с Нилом, выпить кофе, поговорить, бабуля Лукас устраивала целые пиршества, мотивируя что не справится сама, советовалась с Миллс насчёт приготовления блюд, сервировки стола. Зелина могла не уговаривать сестру остаться на ночь в её доме. Реджина любила проводить время с племянницей и сестрой. Когда она брала девочку на руки, ей становилось спокойно, словно не было всех бед и напастей.

На часах почти одиннадцать, засиделись они. Зелина выглянула в окно, подъездная дорожка пустует, он не приехал. Ничего страшного, она не в обиде. Нельзя требовать от Румпеля вечно быть с ними рядом. Тем более, в маге нуждалась её младшая сестра.

Она поудобнее устроилась на кровати, рассчитывая быстро заснуть. Стук в окно рассеял сон, пришлось посмотреть, что случилось. Ничего необычного — ветка задела стекло. У Миллс в саду росли яблони, достигнувшие второго этажа, они норовили при сильном ветре лишний раз ударить то по карнизу, то по оконной раме.

"Нужно будет немного обрезать ветки", — с такой мыслью Зелина снова закрыла глаза.

Стук повторился, теперь гораздо громче. Если так дальше пойдёт, шум разбудит Алису. Ведьма встала и тихо приоткрыла окно. Небольшое заклинание, шум исчезнет. Миллс протянула руку к ветке.

— Зелина.

Ей послышалось? Голос. Кто-то звал её по имени. Это явно не Румпель. Ведьма Запада не думала, что с ней шутят. Калитка скрипнула, взгляд ведьмы заметался по внутреннему двору. Она лично ставила заклинания от незваных гостей.

— Я здесь, внизу. — Женщина стояла под яблоней, беззаботно рассматривала сорванное с ветки яблоко. — Зелёный — цвет надежды. — Незнакомка надкусила плод. — Ароматные, как в моём детстве. Зелина, ты меня не узнаёшь?

— Кто вы?

— Кора Миллс, твоя мама. Ты меня не помнишь? — Кора стояла в тени. Фонарь возле клумбы замигал и погас. Кора оказалась почти под самыми окнами дома. — Впусти меня и мы поговорим, я расскажу тебе много интересного. Ну же, доченька.

Одетая в строгий костюм, улыбчивая женщина не могла быть их с Реджиной матерью. Кора Миллс, дочь мельника, умерла. Они собственными глазами видели, как её забрал свет. Она в лучшем из миров. Если Аид правил подобием Ада, то Кора раскаялась, вместе с мужем покинула Тар-тар.

— Кто ты? — Зелина прикоснулась к стене дома, зелёное защитное поле пошло рябью. — Моя мать умерла.

— Ты уверена, дочка? — Кора сделала пасс рукой, ближайшее дерево стало быстро сохнуть, листья опадать, плоды сморщиваться, превращаться в прах. — Ты меня недооцениваешь, девочка, — колдунья не смогла приблизиться к дому. — Весь Сторибрук скоро утонет в крови. Твоя сестричка, твой ненаглядный Румпель тоже. Твоя Алиса останется сиротой, — женщина пнула ногой остатки гнилого яблока. — Не прощаюсь.

Зелина заметила катафалк с тонированными стёклами, вероятно водитель ждал Кору. Колдунья села в автомобиль и уехала. Не к добру появление мёртвых в городе. Кора могла обмануть кого угодно, только не смерть. Знакомство с Аидом научило Зелину разбираться в таких делах. Сторибрук в опасности, "Кора" действует не одна.