Смерть Пендрагона (джен)

Король Пендрагон умирал. Битва еще не закончилась, и неизвестно было, кому из враждующих сторон достанется победа, но молодому королю было почти безразлично все на этом свете. Его глаза словно заволокла серая дымка, будто король не лежал на пропитанной его и чужой кровью холодной земле, а стоял на берегу любимого озера в тот час, когда солнце только-только готовится взойти над лесом и осветить своими лучами все вокруг. С озера веет ощутимой прохладой, даже холодом, заставляя человека поверить в то, что он полон жизни и чувств, потому что ощущает каждый миг своим телом. Чувствует, как ветер скользит по коже, охлаждая ее. Лицо перестает гореть от бега, а все члены расслабляются, чтобы ненадолго позабыть обо всем на свете, кроме картины, представившейся взору. Плеск озера ласкает слух. Этот звук известен с самого детства. Ведь с братьями Пендрагон часто покидал замок отца вопреки всем запретам. И никому из королевских детей не приходило в голову чего-то бояться. Разве только слишком громко ухала сова после того, как солнце уступало небосвод луне, да слишком странно шелестели листья на ветру, что пронизывал до костей.

Но что холодный ветер в сравнении с блестящей дорожкой на прекрасном озере? Дети короля любили смотреть, как волны играют с лунным отражением, то застывая на месте, то заставляя свет луны преломляться причудливым образом. И казалось детям, что сама Озерная дева подчиняет себе лунный свет. Побеждает в шутливой битве с холодным и гордым светилом, что не властно было над озерными водами.

А вот с солнцем не было столь прекрасной дружбы у короля Пендрагона, как с горделивой луной. Слишком жаркие лучи были у солнца; все чаще казалось молодому королю, что своим огнем оно хочет уничтожить людей. Обжигая до страшных ран их кожу, будто острым ножом до кости разрывая плоть. И даже Мерлин не в состоянии был обуздать злопамятное светило.

Солнце уничтожало посевы, не давало благодатному дождю пролиться на истощенную засухой землю. И оно же, солнце, помогало врагам нападать на подданных короля Пендрагона. Помогало лишать людей жизни беспощадным завоевателям, которые вспарывали животы, резали головы и пили кровь из черепов, с которых даже толком не сдирали кожу. Все видело солнце. И помогало завоевателям. И сейчас оно снова мстило королю Пендрагону: ослепило своими лучами и позволило безымянному саксу опустить свой топор на плечо короля, разрубая его тело и вгрызаясь в кость. От боли хотелось кричать, но пересохшее внезапно горло позволило лишь захрипеть. Но этот хрип услышал Утер, чье лицо моментально стало белым. Таким же белым, как снег на горах. О них рассказывал Мерлин. Только никак не удавалось вспомнить, когда именно.

Голова сакса, убийцы короля, почти слетела с плеч от мощного удара кого-то из рыцарей Утера. Но на землю не упала, повиснув на клочке кожи и рассматривая внезапно перевернувшийся вверх ногами окружающий мир вытаращенными мертвыми глазами. И тело его по-прежнему стояло, опираясь на чахлое дерево. Волосы сакса развевал все тот же холодный ветер. Кто-то из приближенных Утера схватил мертвую голову за волосы, но оторвать окончательно ее от тела так и не смог, пока не перерезал ножом упрямый лоскут кожи. Крик боли целого войска потряс воздух, когда рыцарь все же поднял мертвую голову над всеми на копье, вонзив его в глазницу. И через мгновение бросил мертвую голову под копыта лошадей, превративших ее в кровавое месиво, а саксы с новой силой набросились на войско короля Пендрагона. И вновь разгорелась битва.

Кровь текла из раны короля, не останавливаясь. Боль была повсюду. И с каждой ее каплей жизнь покидала короля Пендрагона, боровшегося за свое королевство. Сколько уже жертв пришлось принести, чтобы во владениях наступил мир, а несправедливость была исправлена. Но, видимо, Пендрагону не было суждено править в мирном королевстве. Да и добиться настоящего мира ему тоже было не дано. И даже если сегодня победят его войска, но уже под предводительством младшего брата Утера, Пендрагон все равно умрет. И что ему до победы брата. Ведь его жизнь закончится. И нельзя было сказать, что он много повидал в этой самой жизни. Слишком короткой. Слишком полной несправедливости и гибели любимых людей. И вечного предательства человека, которого после смерти отца уважал больше всех. И даже когда Вертижье погубил Муана и вынудил оставшихся в живых братьев бежать из собственного королевства, то и тогда не получалось забыть обо всем хорошем, чему учил Вертижье.

Но сейчас уже и это было неважным. Крики бившихся не на жизнь, а на смерть людей во имя полностью противоположных целей, раздавались все громче. А верные рыцари выносили умирающего Пендрагона из битвы, погибая сами, но спасая еще живого короля. Темные волосы Утера, вымазанные в крови врагов, блестели на солнце. Вот к младшему брату неразумное светило всегда благоволило. И любоваться на озеро Утер всегда ходил только чтобы не прослыть трусом. Чтобы не смеялись старшие братья. Но старался не подходить к озеру. И не любил смотреть на лунную дорожку. Зато восхищался солнцем. И все чаще выбегал во двор замка, чтобы погреть в свете солнца свое тело. В награду за преданность выкрашивало оно кожу брата в цвет, что был так похож на кору старых деревьев. И не сжигало до кровавых ран, как тело Пендрагона.

Шум битвы то стихал, то нарастал, словно волны любимого озера приносили его к ногам короля. Внезапно на единое мгновение тишина покрыла все вокруг. Только свои стоны, срывающиеся с растрескавшихся губ, и слышал Пендрагон. Все тело горело огнем. Король почувствовал, как его кладут на траву. Чудом не высохшая роса обмыла лицо короля, заставляя открыть глаза. С трудом повернувшись, король посмотрел на свою руку. Она словно лежала отдельно от тела, но глаза обманывали. Ведь стоило только захотеть и можно было заставить ладонь вновь сжать меч, который кто-то положил рядом. Но и меч окутывала та же серая предрассветная дымка, мешая толком рассмотреть его рукоять.

Боль вспыхнула в теле с новой силой, заставляя Пендрагона сжать зубы так сильно, что он услышал их скрежет. Ему показалось, что зубы ломаются, стираются в прах. И это внушало страх. Вместе с болью страх сковывал тело, заставлял дрожать его в ознобе, хотя беспощадное солнце все сильнее жгло рану. Солнце ослепляло. Убивало. Солнце помогало врагам Пендрагона и только им. Королю казалось, что он чувствует, как от его тела исходит запах жареного мяса. Утер любил насаживать куски дичи на палку и жарить до обугливания на костре. Вот и сейчас огонь обугливает почти мертвую плоть короля Пендрагона во славу, пусть и будущую, его брата Утера.

Все же солнце оказалось сильнее. И Утер вместе с ним. Лишь только смертельно ранили Пендрагона, как победа склонилась к его ногам. И казалось, что миновало не так уж и много времени с того момента, как топор сакса вонзился в тело Пендрагона.

— Ты победил, брат! — срывающийся голос Утера был слышен издалека, хотя он кричал во весь голос, а рыцари и войско подтверждали слова младшего брата Пендрагона стройным гулом. — Ты победил. Саксы разбиты. Тебе больше не о чем беспокоиться. Ты можешь спокойно править. Наше королевство отныне будет жить в мире. Ты слышишь меня, брат?

Король Пендрагон улыбнулся рассохшимися губами и через мгновение замер с приоткрытым ртом, так и не сказав, что волны озера уже прошептали ему о победе, а луна разрешила Озерной деве вновь поиграть со своим отражением, указывая путь к вечности умирающему королю. Утер встал на колено рядом с братом и, прощаясь с ним, опустил голову, чтобы столь любимое им солнце не увидело слез полного бессилия, льющихся из его глаз.