Вечная битва (джен)

Замок короля Констана был заполнен людьми, ибо великое празднование собрало в нем и рыцарей, и вилланов, и чужеземцев, волею случая оказавшихся при дворе. А праздновал Констан рождение своего третьего сына, нареченного Утером. Мог не страшиться более славный король о будущем своего королевства. Три сына, три наследника отныне было у него, и любовался король своими старшими детьми, чьи яркие одежды легко было заметить среди приглашенных на пир рыцарей.

Совсем юный Пендрагон, набегавшись, остановился рядом с рыцарем из Нортумберленда и с любопытством, присущим крайней юности, рассматривал его доспехи и любовался двуручным мечом, но так и не решился до него дотронуться. А рыцарь с доброй усмешкой глядел на второго сына короля Констана, ожидая, что сделает или что скажет мальчик, чьи волосы отливали на ярком солнце медью. Несколько удивительным казался Пендрагон окружающим, ведь очень редко появлялась улыбка на его лице. И никто никогда не мог догадаться, о чем думает или о ком размышляет сын короля, когда остается один. Лишь в преданности отцу и брату никто не смел усомниться. И младший брат, новорожденный Утер, уже приобрел себе защитника, пусть и совсем юного, но приказания которого выполнялись незамедлительно. И редко кто мог уйти незамеченным от взгляда черных, словно ночь, глаз Пендрагона, что, казалось, мог читать мысли любого. Совсем как мать его, прекрасная жена Констана, чью внешность Пендрагон и унаследовал вместе с ее молчаливостью и строгостью.

Старший же сын короля — еще более задумчивый и любящий любоваться звездным небом и слушать гимны про древних богов, — Муан, уже давно остановился подле Вертижье, сенешаля короля Констана. Вертижье, храбрый и бесстрашный рыцарь, был вторым человеком королевства после своего короля, которому долгие годы служил честно и преданно. Был богат он, но никогда не ценил он блага, что приносило ему владение богатствами. Щедр был король Констан к лучшему своему рыцарю, ценя его преданность и верность. Но и земли, что получил мудрый Вертижье за свою службу, тоже не ценились им. Но любил он славу свою. Славу лучшего рыцаря при дворе своего короля. О храбрости его складывались легенды, о силе его передавались вести по селениям королевства, и не найти было никого, кто не воспевал бы его бесстрашие в сражениях с саксами. Любой враг без сомнения будет повержен, если позволит даже копыту своей лошади вступить на земли короля Констана, если защищать эти земли будет искусный в военном деле и военной хитрости неустрашимый Вертижье. Сам король проигрывал своему сенешалю в умении читать мысли врагов, но никогда не разрешил себе Вертижье хотя бы на мгновение усомниться в своей верности королю, которого ставил он превыше всех и кому единственному был предан. И если бы не одаривал всеми возможными благами его Констан, а был беднейшим из своих подданных, то и тогда был он тем человеком, рядом с которым Вертижье желал бы оставаться вечно.

Но не мог Вертижье заставить себя полюбить сыновей короля. Даже задумчивость старшего сына короля, Муана, столь схожего внешним видом со своим отцом, вызывала у сенешаля ярость. И не мог он долго скрывать ее, поэтому все чаще старался проводить время в собственном замке, с большой неохотой выезжая из него, чтобы предстать при дворе и видеть короля рядом с королевой, чьи черные глаза заставляли от злобы, поднимающейся откуда-то от сердца, замирать на месте. Взор холодных глаз прекрасной королевы, приехавшей когда-то из далекой страны, чтобы быть верной супругой короля Констана, порою не отрывался от храброго рыцаря, распаляя и без того огонь его гнева, пылающий глубоко внутри.

Уже давно храбрый Вертижье понял, что ничто и никто не сможет погасить его ненависть. Ему казалось, что он, призывая несчастья для супруги короля, возносил молитвы всем богам, даже тем, в кого не верили на землях короля Констана. Не было ни единого проклятия, что не смог бы произнести и произнес в сторону королевы Вертижье. Не гнушался сенешаль прибегать и к силе колдунов, но только не смогли они вернуть ему его короля и избавить королевство от его супруги, и возвратить все на свои места, как было до появления этой женщины при дворе короля Констана. Ведь с первого появления ненавистной соперницы не прекращается война между королевой и самым верным ее мужу рыцарем. Не прекращается странная битва, где враги так и не сказали друг другу ни единого слова.

Но королева победила, когда на свет появился Муан. Никогда не был настолько горд и радостен Констан, как в тот момент, благословенный богами, но проклятый Вертижье. Но если светлые волосы Муана и его серые глаза заставляли пусть изредка, но забывать, чьим сыном он был, то схожесть Пендрагона с его матерью заставляла сердце Вертижье биться стремительнее от злобы, что вновь поселилась в его теле. Не было ни одной частички кожи, ни одной капли крови, которая бы не была отравлена ненавистью к прекрасной королеве и ее сыновьям, третий из которых родился совсем недавно. И тем самым было нанесено окончательное поражение сенешалю, который был слишком робок когда-то, чтобы признаться своему королю не только в верности. Собственная слабость и собственная трусость, проявленная несколько лет назад, заставляла храброго рыцаря ненавидеть не только королеву, но и самого себя. И все чаще ненависть прорывалась наружу, и уже собственные слуги боялись подойти к своему господину, дабы не вызвать его гнева и заплатить порой слишком высокую цену за столь малый проступок. При дворе же своего короля Вертижье застывал холодной статуей на одном месте, не оглядываясь по сторонам, и лишь за королем порой следили его глаза.

Как сейчас, когда Констан с улыбкой появился во дворе замка и его волосы на мгновение блеснули золотом на солнце. Серые глаза короля выдавали его счастье, но этот счастливый взгляд заставил Вертижье отвернуться, чтобы не выдать королю, что действительно лежит у сенешаля на сердце. Когда-то храбрый рыцарь жил лишь дыханием своего короля и был счастлив уже этим. Вертижье научил юного Констана всему, что умел и чем в совершенстве владел он сам: боевому искусству, военной хитрости, умению владеть собственными чувствами, не давая им управлять разумом, что должен был всегда оставаться холодным.

Но сейчас Вертижье забыл собственные уроки, а сердце, в котором поселилась ненависть, не дает быть спокойным и рассудительным, как прежде, когда чувства не захлестывали еще с такой силой. И поэтому проигрывает постоянно Вертижье молчаливой королеве, ненавидящей его так же сильно, как и он ее.

Но слишком уверена в своей победе стала королева. Она позабыла, что не только точными ударами копья можно победить в тяжелом сражении. Их война еще не закончилась, и не следует королеве забывать о терпении сенешаля, уже давно вошедшего в легенду. Никому не известно, как перепутают древние боги жизни подвластных им во всем людей. И тот, кто празднует сегодня победу, завтра может потерять все.

Сенешаль вздрогнул, когда рука короля легла ему на плечо. Пока жив и счастлив король Констан, Вертижье всегда будет рядом с ним и никто не посмеет даже бросить свою тень на короля, и ни один заговор против него не увенчается успехом. Никто не причинит ему боль. Но кому, как не храброму рыцарю и сенешалю короля знать, как стремительно время и как разрушителен его бег, не щадящий никого, особенно самых любимых. Уже сейчас видно, что король не столь силен как прежде. Да и раны, полученные им в битвах и на турнирах, слишком часто заставляют его кожу покрываться бледностью, а тело дрожать от непереносимой боли. И лучшие целители, найденные Вертижье, все чаще опускают голову, когда сенешаль напрямую спрашивает их о короле. И сердце храброго сенешаля сжимается уже от боли, ведь его жизнь без Констана лишится света, освещавшего все вокруг, указывавшего верный путь и наполнявшего странными и столь притягательными чувствами и ощущениями все существо Вертижье.

Но пока король жив. И его самый верный рыцарь не упустит ни единой возможности продлить его жизнь. И не имеет значения, что придется для этого сделать. Но когда смерть отберет Констана и уведет его за собой, тогда и начнется последнее сражение между гордой королевой и храбрым Вертижье. И исход этой битвы не известен даже древним богам.