Тайны Корнуолла (гет)

При дворе короля Корнуолла Марка было спокойно. В том краю, каким уже который год уверенной рукой управлял строгий, но справедливый правитель, время только обманывало, показывая всем свой неспешный ход. На самом же деле события порой заменялись одно другим настолько быстро, что мало кто мог уследить за всем, что происходило вокруг них. Только король, казалось, не упускал ни единого слова, произнесенного рядом с ним, ни единого недовольного жеста, ни единого веселого взгляда.

Корнуолл был краем старых и мрачных богов. Никто не знал, когда они пришли сюда, но каждый житель королевства знал, как опасно было не почитать их. Жестокие кары могли пасть на голову того, кто не воздавал им должного почтения. И мало кого они одаривали своим покровительством. Но сверх меры любили древние божества короля Марка. И помогали ему во всем, неся смерть его недругам и радость его друзьям.

Между тем правитель Корнуолла всегда казался своим подданным слишком угрюмым. Ведь были еще живы те, кто помнил его отца — весельчака и балагура, любящего пиры и турниры и с уважением относившегося к древним традициям, но не упускающего из виду и новые веяния, приходящие с рыцарями других королевств. Баловня древних богов и благоразумной судьбы, которая не давала ему впадать в уныние из-за обилия дел, что необходимо было решать. Верен был король Андрэт и своей королеве, даже после ее смерти. И растил сына — Марка, столь похожего на свою мать. Но не интересны были Марку пиры и охота, более всего предпочитал он говорить с магами да бродить по берегу моря, наслаждаясь холодным пронизывающим ветром. И молчанием своим часто приводил отца в замешательство. Не привык Андрэт к мрачному молчанию своего сына, не хватало ему его смеха, который исчез, как только умерла его мать.

Никто не мог зачастую понять, что скрывает за своим молчанием наследник Андрэта. Лишь только придворные маги с удовольствием слушали тишину, сидя рядом с Марком подле древних алтарей, воздвигнутых неведомым народом, жившим когда-то в Корнуолле. Странными письменами и знаками были покрыты древние святилища в самых глубоких чащах. Скрывали высокие травы, так любящие колыхаться на холодном ветру, тропинки к зачарованным старыми волшебниками и толкователями воли древних богов священным местам. Никого из тех волшебников уже не было в живых, но их знание передавалось избранным. И именно с ними любил бродить юный Марк, не вспоминая об отце и своих обязанностях. С сожалением вырывался из зачарованных мест сын короля, когда разыскивали его посланные Андрэтом, призывая вернуться в замок.

Какие тайны поверяли Марку маги, не знал и его отец. Пугало его порой поведение сына, не стремившегося занять трон после его смерти. Только с сестрой своей всегда охотно общался Марк, ведь была Бланшефлор близка к брату так, как никогда не был близок к ним отец. Не любила Бланшефлор гулять по полям и холмам в одиночестве, но нельзя было удержать ее, если брат протягивал ей руку, предлагая уйти из замка отца. И не любила молчать Бланшефлор. А ее смех часто раздавался под сводами королевского замка. Слыша его, оживлялся король.

И улыбался Марк. Бежал к сестре, и вместе королевские дети поднимались в самую высокую башню, и смотрели на солнце, небосвод или дождь. Не пугали их раскаты грома и блиставшие в черном небе молнии. Радовалась Бланшефлор, глядя из окна замка на гнев богов, насылаемый ими за проступки людей. И широко раскрывала глаза цвета морской волны, когда заставлял Марк луну показаться на небе днем. А по ночам звезды будто полюбили освещать своим светом яркие кудри Бланшефлор.

Гуляли по берегу моря брат и сестра, позволяя волнам омывать им ноги. Освежал ветер их разгоряченные тела. Блестели на солнце светлые волосы дочери короля, загадочно мерцали темные волосы сына короля.

И раздавался смех Бланшефлор, и слушали волны голос Марка. Будто единым целым становились дети короля Андрэта. С уверенностью думал о будущем Марк, поскольку верил, что никогда ничего не изменится. Потому что никогда сестра его не покинет. Никогда не исчезнет из его жизни. Всегда будет поверять ему самые страшные тайны, опуская голову ему на плечо. Никогда не забудет, какой вкус был у его губ, когда она прикасалась к ним своими. Всегда будет ощущать Марк, насколько мягка и нежна была ее кожа. И стоны, порожденные их любовью друг к другу, никогда не перестанут звучать в тиши Корнуолла, последнего прибежища древних и мрачных богов. Доверяли свои тайны королевские дети богам, волнам и звездам. Мягко шуршали волны, смывая с их тел следы любовных ласк. И никак не могли они насмотреться друг на друга.

Но не могут даже дети короля выступать против воли своего отца вечно. Желал Андрэт закончить ссору свою с королем Лоонуа. И однажды, собрав в большом зале тех своих подданных, что могли вместить его каменные стены, объявил о грядущей свадьбе своей дочери Бланшефлор с Риваленом, сыном поссорившегося с ним когда-то короля Лоонуа. Радостные крики приглашенных не позволил увидеть гордому Андрэту, как полились слезы из потемневших от злости глаз Бланшефлор и как исчезла улыбка с тонких губ Марка. Лишь старый маг, что служил при дворе с незапамятных времен, понуро опустил голову, ведь давно видел он в озере, как закончится жизнь короля Андрэта, которого никогда не простит его родной сын.

Слишком скоро уехала возненавидевшая отца Бланшефлор ко двору своего будущего мужа. Так скоро, что не успели королевские дети попрощаться у моря, что бросало отныне свои волны на берег с неукротимой яростью. И такая же ярость теперь жила в глубинах мрачной души Марка, не желающего более мириться с волей отца.

Когда-то давно мать научила Марка принимать волю Андрэта за единственно верную, и никогда не допускать даже тени сомнения при ее исполнении. Ведь король не мог принять неверного решения, даже если все вокруг думали иначе. Королевская воля — это то, с чем обязаны мириться все его подданные. Но особенно его собственная семья. Семья короля всегда должна была подавать пример всем вокруг, не думая о том, что возможно не подчиниться, покрывая себя навеки позором, что не изгладится из памяти грядущих поколений. Быть королем означало служить не только себе, но и своему королевству. И неважно, что собственное счастье может быть принесено в жертву интересам королевства. Что означало личное счастье по сравнению с горем целого народа? Король должен был с рождения понимать, что он не принадлежит себе. И может остаться один. Тяжела королевская власть. И слабым лучше сразу уйти. Ведь нет ничего тяжелее для подданных, чем слабость их правителя. И следует мириться со всем, что приносит горе.

Но помутился от горя и злобы разум королевского сына. Не считал он более нужным хранить верность отцу, который предал своих детей, разлучив их, разбил родственную и любовную связь, отобрал брата у сестры. Одним движением руки с кубком, полным хмельного напитка, уничтожил король все мечтания своих детей. Разбил их хрупкое счастье, благословенное суровыми корнуолльскими божествами. Заставил вернуться в несправедливый и жестокий мир, в котором ничего не значат настоящие чувства. Не знал король Андрэт, что так просто будет ему стать врагом родным детям, в чьих сердцах так необдуманно он заменил любовь на злобу и ненависть.

И прошептала, прощаясь, Бланшефлор о ненависти к собственному отцу своему брату, зная, что любой ее приказ исполнит Марк. Исчезла вдруг красота с лица королевской дочери, что склонилась в последнем поклоне перед Андрэтом. И не узнали благородные рыцари Лоонуа в мрачной деве с отрезанными светлыми волосами красавицу Бланшефлор, чьей прелестью любовались они еще недавно. Ощущали ненависть дочери Андрэта рыцари чужой страны, но не знали, что не радость везли они влюбленному Ривалену, а горе и несчастье всей стране Лоонуа.

А Корнуолл оплакивал своего добродушного и славного короля уже через несколько недель. Окрасилась луна в красный цвет, возвещая несчастье сразу после отъезда красавицы Бланшефлор. Гремел гром и текли реки от дождливых капель, что нескончаемым потоком лились на королевский замок. Затапливались посевы, сгнивали золотые колосья, дичь сбежала в глубокие чащи, не даваясь охотникам. Со страхом ждали жители голод, который угрожал им всем, если не закончатся бесконечные ливни. Но молчали маги, когда люди обращались к ним за помощью. Словно кто-то запретил им, посулив страшные кары. Лишь напоминали о гневе древних богов, которых прогневил сам король. Но те рыцари, что находили в себе смелость прийти к королю с просьбами помолиться богам, чтобы открыли они тайну своего гнева, в ужасе бежали прочь, стоило только им увидеть Андрэта.

Странный и страшный недуг поразил короля. Ложе его было в крови, даже дерево пропиталось ею, неся в себе сладковатый запах. И страшные боли дробили кости и заставляли кожу рваться, как будто кто-то со злостью раздирал ее острыми когтями. Кости были видны сквозь раны короля. Сквозь растрескавшуюся кожу выходили они наружу, когда терзала королевское тело невыносимая боль. Крики короля были слышны в любом, даже самом заброшенном, зале королевского замка. Зажимали уши королевские слуги, а лекари ничем не могли ему помочь. Крики Андрэта заставляли всех слышащих их взывать к богам, что единственные могли помочь ему преодолеть неведомую напасть. Одновременно верили и не верили подданные Андрэта в гнев древних божеств. Ведь ни разу в своей жизни не посмел король Корнуолла их обидеть или не посчитаться с их желаниями. Придворные маги никогда не давали понять, что слишком мало почестей им оказывал король.

Но чей гнев заставлял травы пригибаться под сильными порывами пронизывающего ледяного ветра? Чья воля выворачивала с корнями деревья? Кто заставлял древние святилища освещаться молниями? Кто имел столько власти, что обрекал народ целого королевства на голод и смерть?

Вопрошал об этом в редкие мгновения, когда боль покидала его тело, король Андрэт. Кровавые слезы текли из его глаз. Ничего, кроме собственной крови, уже давно не принимало его тело. Глотал король кровь, но вода, которую пытались влить ему в рот преданные слуги, лишь выплескивалась обратно, стекая с уголка губ на пропитавшееся кровью покрывало. И снова хриплые крики боли эхом отдавались по всему королевскому замку, вынуждая слуг вновь и вновь безуспешно возносить молитвы молчаливым и гордым божествам.

И только королевского сына не трогали крики боли его отца. Не покидал Марк своих покоев, полностью погрузившись в собственные мысли. Или уходил он в глухие святилища. А слуги шептали, что там, где шел королевский сын, прекращался ветер. И расступались перед Марком травы, указывая путь, сверкали молнии, а дождевые капли обходили его стороной, словно под ярким солнцем продолжал свой путь к древним алтарям сын короля. Но лишь насмешек удостаивались подобные рассказы от королевских рыцарей, особенно тех, кто был более дальновиден, чем другие. Ведь страшная напасть, что поразила короля Андрэта, могла в любой момент его убить. А сомневаться в своем будущем короле, приписывая ему знания, о которых не знали даже старые волшебники, никто из них не смел. Да и как мог в столь юном возрасте королевский сын обрести знания, не дающиеся без долгого и вдумчивого изучения?

А более честолюбивые рыцари, кто никогда не был предан Андрэту по-настоящему, молча смотрели в огонь очага и видели в молодости Марка прекрасную возможность самим возвыситься над остальными. И если боги разгневались на короля, то как просто уверить подданных, что и его сын не избежал подобного. И видели в огне благородные рыцари, как им поклоняется народ, когда-то ловивший каждое слово короля Андрэта. И молнии, что сверкали за стенами крепкого каменного убежища, каким являлся королевский замок, словно подтверждали мечты, которые могли стать реальностью, освещали насмешливые улыбки честолюбцев.

Но не рыцарям служили молнии. Указывали они королевскому сыну Марку тех, кто не радовался его будущему восшествию на трон отца. И как только раздался последний крик Андрэта, завершившийся хриплым смертным стоном, так остановились сердца всех тех, кто посмел даже подумать стать выше королевского наследника.

И только испустил последний вздох король Андрэт, как яркий шар солнца показался из-за туч, высушивая все последствия многодневных дождей. Зазолотились вновь колосья, деревья перестали клониться к земле, в воздухе запахло скошенной травой, а морские волны без ярости набегали на берег, по песку которого совсем недавно ступали ноги красавицы Бланшефлор.

Подданные приветствовали своего нового короля в его замке Тинтагель, где в честь восшествия на престол Марка были устроены турниры и пиры. При свете солнца и факелов пировали рыцари и простые люди, не замечая, с какой тоской смотрят на морские волны темные глаза короля Марка. И только старый маг знал, что ничего не желает так сильно король Марк, как возвращения своей сестры Бланшефлор.

И не умирала ненависть сына к отцу, даже к мертвому. И перестраивался замок Тинтагель, приобретая совершенно иной вид, словно стирал сын все воспоминания о своем отце из собственной памяти и памяти своего народа. Запрещено было в замке даже произносить его имя, а покои Андрэта были навсегда замурованы. Но словно морок упал на людские умы и никому не казались странными действия короля Марка. Лишь о веселом нраве и любви к охоте и помнили жители королевства Корнуолл.

А когда пришли злые вести из Лоонуа, то за притворной скорбью блестели от радости глаза Марка. И слушал он захлебывающегося собственными рыданиями молодого оруженосца Ривалена, повествующего о гибели короля Лоонуа и его наследника в битве с гордыми ирландцами. Лишь юная королева Бланшефлор осталась в живых из королевской семьи. И именно ее рыцари, привезенные из Корнуолла, смогли повернуть ход кровавой битвы и разбить врага, принеся ей на копье головы убийцы ее мужа. В горе осталась королева. Но объявила она, что трон Лоонуа не будет пустовать, потому что растет в ее чреве наследник, чья кровь благороднее всех в этом королевстве. Криками радости ответили подданные прекрасной королевы. С гордостью взирали они на нее — бесстрашную и справедливую. Не покорившуюся обстоятельствам и принесшую надежду для королевства, победив захватчиков, что разоряли дома и убивали детей Лоонуа.

Гордость засияла в глазах Марка, когда передали ему слова его сестры. Значит, она исполнила свой долг перед братом и не подпустила к себе своего мужа. Ведь именно о том, что покидала она родной дом не одна, шептала брату сестра перед самым отъездом. И призывала свою ненависть объединиться с ненавистью брата, чтобы преодолеть все преграды для своего возвращения.

И отныне не существовало ни одной из них. Мертв король Андрэт, несправедливый отец. Мертв Ривален, которому уже никогда не стать королем Лоонуа. Мертв и его отец, проницательный взгляд которого никогда не нравился молодой королеве. Слишком внимательно следил он всегда за дочерью короля Андрэта, словно не доверял ее чувствам к родному сыну. И был он единственным человеком в новом доме дочери и сестры королей Корнуолла, кто подозревал, что ни разу не прикоснулся к своей юной супруге Ривален. Но не знал он, что именно она виновна во всех несчастиях его королевства.

С ненавистью в сердце приехала Бланшефлор из Корнуолла. С болью в сердце, в котором злой отец выжег все другие чувства, кроме ярости. Но холодной была та ярость. С улыбкой на губах встречала жена королевского сына всех тех, кто желал ей и ее супругу счастья и любви, со злобой в сердце втайне встречалась она с враждебными ее новому дому ирландцами. С радушием встречала друзей и верных рыцарей Ривалена. Со спокойствием предавала их всех. С желанием на лице входила Бланшефлор на супружеское ложе, но не давала ни единой возможности прикоснуться к своему телу, вливая сонный напиток в кубок своего мужа каждую ночь. Напиток, рецепт которого дал ей брат, посылал Ривалену яркие сны. В них королевский сын ласкал свою жену, целовал ее кожу, с наслаждением оставлял в ее теле свое семя, чтобы однажды в ее чреве зародилась новая жизнь. С насмешкой взирала юная королева на извивающегося от плотских желаний мужа, отодвигаясь к краю ложа, чтобы даже случайно не прикоснуться к ненавистному супругу, чья жизнь с каждым мгновением все быстрее приближалась к своему завершению. Потому что все ближе были ирландские корабли. Все ближе была смерть королей Лоонуа. Все ближе была свобода Бланшефлор.

Несколько дней продолжались пиры в Тинтагеле. Праздновал король Марк доблесть своей сестры. Радовался ее скорому возвращению. Радовался, что снова не один будет гулять по холмам родного королевства, любоваться улыбкой Бланшефлор при свете луны, видеть, как ласковые морские волны стирают ее следы на мокром песке и слышать ее радостный смех. Ведь тогда закончится ее заточение в ненавистном Лоонуа. И властителем какого королевства быть ее сыну, решать будет сестра. А расширить территории Корнуолла было совсем не сложно. Ради своего наследника король Марк был согласен на любые войны. Готов был бросить все к ногам своей сестры — драгоценные металлы или головы любого, на кого укажет Бланшефлор. Лишь старый маг поспешно ушел из Тинтагеля, узнав вперед своего короля о том, что вскоре все веселые пиры уступят место траурным одеяниям.

Дожди и ветры обрушились на Корнуолл, когда пришла в него весть о смерти Бланшефлор. И слишком рано началась зима. Холод проникал везде, и нигде от него не было спасения.

Пустовал замок Тинтагель, откуда Марк в ярости выгнал всех слуг. Благородные рыцари передавали друг другу те вести из королевского замка, которые принесли выгнанные слуги: король Марк заперся в покоях своей сестры и убил лекаря, который попытался облегчить ему душевную боль отваром из лечебных трав. Но никто не смел забрать мертвое тело, потому что боялись гнева короля. И даже запах разлагающегося мертвеца не заставил короля отменить свой приказ и разрешить кому-то войти в замок. И никакие мольбы не трогали короля, погруженного в свое горе. Но однажды Марк покинул свой замок и несколько недель его никто не видел. Лишь самые любопытные слуги рассказывали потом, как король направлялся в сторону моря.

Страх охватил рыцарей королевства. Все пребывали в сомнениях. Некоторые из них все же смогли произнести вслух то, что каждый думал: короля Марка больше не было среди живых.

Король был не женат. О его детях вне брака говорить не приходилось: ни одна из прекрасных придворных дам не могла похвастаться тем, что привлекла короля на свое ложе.

И меж самыми благородными рыцарями отныне не было мира. Каждый из них стремился стать выше остальных, чтобы занять так внезапно опустевший престол Корнуолла. И гордыня рыцарей не уступала их стремлению уничтожить своих соперников: кровь окрасила холмы и камни Корнуоллского королевства. Редкий день обходился без смерти. Редкое мгновение — без ссоры. И только мудрые волшебники приносили жертвы на алтарях старых святилищ, зная, что все помыслы рыцарей о власти тщетны. Ведь наступало время возвращения истинного короля мрачного Корнуолла.

А рыцари забывали про родственные связи и уже не желали ничего, кроме власти. Вместо рек от дождей по холмам текла кровь сыновей и отцов, с закрытым забралом выступающих друг против друга.

Но когда слуги вновь зажгли огни в королевских покоях Тинтагеля, стало ясно, что тщетны были все усилия рыцарей, зря поселивших смерть в своих замках. И еще более укрепилось понимание этого, когда в Тинтагеле впервые за долгое время раздался детский плач.

А маги и волшебники с радостью принесли сыну Бланшефлор свои дары. Отныне у короля Корнуолла был наследник. И назван он был Тристаном. Его имя напоминало всем, с какими горькими событиями было связано его рождение.

Никто так никогда и не узнал, почему младенца отдали королю Марку. Ведь был Тристан единственным наследником Лоонуа. Но страшное известие о гибели всего цвета рыцарства этого королевства в морской буре заставило подданных короля Марка в который раз воздать почести древним богам, сохранившим жизнь сына королевы Лоонуа. И почтили желание богов направить горюющего короля Марка спасти своего племянника от страшной участи быть погубленным морской пучиной.

И вновь стал править король Марк своей страной. Снова древние боги благоволили Корнуоллу. Не было ни голода, ни мора. В Тинтагеле вновь проводили турниры,и благородные рыцари вновь сражались за право быть названным сильнейшим и выбрать самую прекрасную даму.

Слугам же все чаще казалось, что время повернуло вспять. Вновь раздавался звонкий смех среди каменных стен замка, уже не казавшегося мрачной крепостью на голой скале. И казалось, что Бланшефлор вернулась домой. Темной ночью легко было увидеть свет в самой высокой башне королевского замка. А стоило слугам заглянуть в комнату с горящим факелом, как их ослеплял цвет волос юного Тристана, унаследовавшего его от своей красавицы-матери. Казалось, что король Марк перенес всю силу своей любви к сестре на ее сына. И никто не мог представить, что будь у короля свой сын, ему бы не было отдано столько любви.

С каждым днем все мудрее правил своей страной Марк. А его племянник вместе с лучшими советниками короля учился быть достойным своей участи: стать однажды королем Корнуолла. Тристана, как было принято, при королевском дворе обучали конному и пешему бою. Никто не мог облачиться в доспехи быстрее, чем племянник короля. И во всем остальном ему тоже не было равных. Также Тристан с самого детства овладел искусством убеждать своего собеседника подчиниться ему, подчас даже незаметно для него. Никто не умел сопротивляться взгляду глаз цвета морской волны, что могли захватывать в плен даже самых неустрашимых рыцарей и прекраснейших дам. Особенно когда сам Тристан желал покорить их сердца, как будто проверяя свою силу на окружающих. Словно камешками на берегу, играл он людскими сердцами.

Ведь не интересны были ему чувства его будущих подданных. Смеялся он в ответ на пылкие признания дев. И уходил в одиночестве в дальние святилища, о которых ему рассказывал король. Верил он кострам, что жгли волшебники и маги. Не верил людям, потому что уже успел узнать, что не верность часто правит ими, а зависть к чужому счастью, которое пытаются всеми силами разрушить.

О многом рассказывал ему король Марк, когда вместе они бродили по холмам Корнуолла. О его матери, которой пришлось покинуть родной дом ради неведомых мечтаний их отца. О короле Андрэте, что не любил своих детей столь сильно, что разлучил против их воли. О Бланшефлор, которая так стремилась вернуться домой, но злая судьба ей этого не позволила. Но спасли древние боги Тристана. И за это им следует неустанно возносить хвалу.

Любопытен был Тристан. Столь любопытен, сколь и равнодушен к людям. Желал он славы, но для того, чтобы гордился им король Марк. Единственный человек, которому Тристан был предан. И верил сын Бланшефлор, что однажды ему удастся сделать так, чтобы никто не посмел более считать, что кто-то еще достоин трона Корнуолла, кроме Тристана из Лоонуа. Молился он древним богам об этом.

И осадили Тинтагель ирландцы. С улыбкой смотрел на них из башни король Марк. И лились нескончаемые дожди на головы вражеских воинов. И ветер, холодный и пронизывающий, сбивал их с ног. А на следующее утро палящее солнце сжигало их кожу, высушивали рты и не оставляло ни капли влаги для утоления жажды. И пили они морскую воду, которая раздирала их изнутри. Молили ирландцы своих богов об окончании бедствий и ниспослании им удачи, но неведомая им сила одерживала каждый раз над ними победу.

Лишь одна надежда оставалась у ирландских воинов: рыцарь Морольт, чья сила была известна всем. Прибыл он позже остальных воинов, насмешливо глядел на ирландских рыцарей и вызывал рыцарей короля Марка на бой. И лишь прозвучал его клич, как беспощадное солнце ушло за тучу, легкий морской ветерок освежил иссушенные лица осаждающих, а с неба пролился небольшой благодатный дождь, утоляя их жажду.

И раскрылись ворота Тинтагела, потому что был принят вызов Морольта рыцарем короля Марка. Глаза цвета морской волны сосредоточенно глядели на противника из-под открытого забрала, золотые волосы выбивались из-под шлема. Одна рука в железной перчатке крепко держала копье, а вторая лежала на рукояти меча. Насмешливо скривились губы Морольта, увидевшего подобного противника, уступавшего ему и в росте, и в силе, и в умении.

Но рано приписал себе победу ирландский рыцарь. Отбросив копье и спешившись, заставил принять его свои правила боя племянник короля Марка. И с легкостью одолел ирландского рыцаря. Лишь один удар понадобился Тристану, чтобы оставить Морольта без головы. Скинул железные перчатки Тристан и двумя руками поднял над своей головой голову поверженного противника. Кровь Морольта лилась по шлему Тристана, но скинул его племянник короля Марка. И уже его светлые волосы выпачкались в темной ирландской крови. И смеялся Тристан. Ведь никто с этого момента не мог сказать, что существует в Корнуолле более достойный рыцарь. Смотрел Тристан в мертвые глаза Морольта и улыбался, видя в них только удивление и страх смерти.

И по взмаху руки Тристана вырвались из замка рыцари Корнуолла, неся смерть в ряды своих врагов. Не осталось ни одного живого ирландца на земле Корнуолла. Их мертвые тела сбрасывали в море. Их корабли были разбиты и потоплены. И многие короли устрашились, зная, что нет такой силы, что победит короля Марка. И не существует рыцаря, который способен нанести поражение его племяннику Тристану.

А в королевском замке Марка еще долго пировали рыцари, считая себя победителями. И не думали они, отчего так изменчивы природные силы, всегда выступающие на их стороне с тех самых пор, как с престола Корнуолла стал править король Марк. И возносили рыцари-победители хвалу древним божествам, что были к ним столь милостливы. И просили не покидать земли их родного королевства. Любые жертвы были готовы принести богам рыцари, только бы никогда более не терпеть поражения. И добродушно слушал их излияния старый маг, глядя в огонь очага, и видя в нем счастье короля Марка.

Но не было за пиршественным столом короля Марка, что когда-то поверил древним божествам и их служителям больше, чем верил своему отцу. И не было его племянника Тристана, который никого не любил сильнее короля Марка.

Морские волны омывали их ноги, а луна своим светом заставляла блестеть светлые кудри сына королевы и мерцать темные волосы короля. И освобождалась от мрака душа короля Корнуолла, простившего в это мгновение сестре ее смерть. Ведь взамен себя Бланшефлор оставила брату своего сына Тристана. И никто на свете не сможет их отныне разлучить.