Отец и дочери (джен)

Император посмотрел на отчёты, представленные Ему за прошедшие полгода Крестового Похода. Потом сверился со Своими прогнозами. Потом снова посмотрел на отчёты.

— Почему здесь указано, что после уничтожения армии орков, Ультрамарины дружно отравились чем-то? — нахмурился Повелитель Человечества и посмотрел на Малкадора, будто тот знал ответ.

Регент Терры задумался и хмыкнул:

— Кажется, теперь я понимаю, почему они распевали «О Великий Суп наварили»…

Император вздохнул и снова уставился на отчёты, откладывая прочитанный в сторону и принимаясь за новый.

— …Сдались без боя? — Он поперхнулся рекафом.

— Ты ниже дополнения почитай в виде расшифровок записей, — посоветовал Малкадор. Повелитель Человечества так и сделал. А потом покраснел, побледнел, снова покраснел — за одну секунду.

Система, которая считалась мятежной и с которой могли возникнуть проблемы, сдалась без боя. Стоило Сангвинии сойти на планету, сжимая в руках копьё в ожидании боя, все мятежники тот час попадали на колени и закричали: «Накажите нас, госпожа!».

Кровавые Ангелы дрожали — от смеха, понял Император. Сангвиния ошарашенно стояла несколько минут.

Нет, разумеется, Ангел была самой красивой Его дочерью (хотя вслух всегда утверждали, что Фулгрима красивее всех, чтобы Феникс не убилась в истерике), но Император не ожидал, что мятежники сдадутся, стоит Его дочери сойти на землю!

Мысленно сделав себе пометку, Повелитель Человечества дочитал отчёты — уже без особых происшествий. И потом решил уточнить у Роберты, что вообще произошло с Ультрамаринами.

* * *

Покои Тринадцатой были настолько безукоризненно чисты, что можно было бы проводить операции на открытом сердце прямо на полу — здесь всё казалось таким стерильным. Каждая деталь была на своём месте.

Среди всего этого порядка сидела Роберта, читавшая что-то на датаслейте. Услышав шаги Императора, она подняла на Него взгляд.

— Отец? — Повелитель Человечества остановился. Жиллиман встала, отложив устройство на стол и поправив его там, а после подошла ближе к Отцу. — В чём дело?

— Я получил известия о твоём легионе, — сказал Он. — Они… отравились. Я думал, Астартес невосприимчивы к большинству ядов.

Глаз Роберты дёрнулся. Её эта тема явно задела.

— Ах, это… Это был… неудачный… м-м-м… эксперимент. — Она вздохнула и потёрла виски. Император, дав дочери время придумать конкретизирующий ответ, посмотрел на полку рядом с Ним и взял с неё небольшую деревянную фигурку в виде Астартес. Покрутив безделушку и осмотрев её со всех сторон, Он поставил её на место. Роберта тут же протянула руку и поправила безделушку. — Сикарий решил, что мы не должны терять время и возвращаться за пайками. И что они могут приготовить суп из того, что найдут.

— Полагаю, они нашли ядовитые растения?

— Они сварили орков, Отец. Суп из орков, — серьёзно ответила Жиллиман. Император удивлённо посмотрел на дочь.

Логика в этом… прослеживалась. Но всё равно было не понятно, почему самый собранный и воспитанный легион вдруг решил, что орки сойдут в пищу.

— И как проходит… лечение? — спросил Он. Роберта вздохнула.

— Апотекарии сказали, что все токсины выйдут самостоятельно при обильном питье и ускорении метаболизма тренировками. Поэтому, полагаю, наш флагман немного… задержится здесь, — нервно улыбнулась она.

Император предпочёл не уточнять подробности.

* * *

Раз Ультрамарины временно были выведены из строя, Император должен был найти им замену — на передовой требовалась огневая поддержка. Выбор пал на Детей Императора. Те с радостью соглашались поддержать другие легионы в боях, дабы прославлять Императора.

Повелитель Человечества пришёл в покои к Фулгриме и застал полную противоположность покоев Роберты.

Обстановка была захламлена различными мелочами: от диковинных статуэток из редких материалов и восхитительных картин, до украшений и косметики, раскиданных везде, где только можно (и нельзя). Кресла едва узнавались под грудами одежды, сам гардероб был распахнут и выпотрошен. На широкой кровати с балдахином среди всех этих цветных, блестящих, сверкающих и (о ужас!) прозрачных тряпок узнавалась фигура Фулгримы.

Девушка, одетая в шёлковый халатик, плакала, вытирая шёлковым платком щёки.

Император мысленно выругался. Кажется, Он подобрал не лучший момент. Но отступать некуда. Хотя бы из вежливости поинтересоваться самочувствием дочери было нужно.

— Дочь моя, в чём дело? — спросил Он, присев на край кровати, где ещё было свободное пространство, и незаметно подвинув гору одежды чуть подальше. Фулгрима всхлипнула и посмотрела на Отца.

— Эти наряды… они все меня полнят! — И зарыдала с новой силой. В приоткрытые двери заглянула стража покоев Примарха, но тут же скрылась, закрыв дверь. Кажется, они уже натерпелись истерик Феникса. Повелитель Человечества обнял дочь, позволив ей плакать на Своей груди, попутно размышляя, как же ей сказать, что надо бы собрать нервы в кулак и лететь на помощь сёстрам.

— Феникс, ты прекрасна во всех нарядах. Это глупости, что тебя что-то уродует, — попытался успокоить Он Примарха. Не помогло.

— Сангвиния красивее меня во всём! Ы-ыы!

Обычно царственная особа теперь на саму себя не походила. Опухшие красные глаза и нос, перекошенный рот и потёкшая тушь (Император мысленно сделал себе пометку сменить одежду сразу же, как выйдет отсюда) царственности не добавляли.

Фулгрима меж тем потянулась к горе одежды и извлекла оттуда пурпурного цвета расшитое золотом платье. Глаз Отца нервно дёрнулся. Он понял, что Его ожидает пара часов модного приговора, пока дочь не успокоится и не убедится в собственном совершенстве.

Феникс вытащила из этих тряпок ещё несколько платьев и с горой тряпья в руках утопала за ширму. Через несколько минут оттуда показалась её изящная наманикюренная ручка, сцапавшая одну из сотен косметичек, лежавшую рядом. Император сел поудобнее на кровати, понимая, что сбежать уже не выйдет.

Фулгрима вышла к Нему в элегантном платье, подчёркивавшем упругую грудь, осиную талию и круглые бёдра. Потёкший макияж уже был подправлен.

— Совершенство, — выдал Повелитель Человечества, надеясь, что этого достаточно.

Но Феникс надулась в ответ:

— Ты даже не рассмотрел!

— Я знаю, что каждый этот наряд, — махнул Он рукой на горы одежды, — идеально подходит тебе!

Но Фулгриму было не остановить. Она снова скрылась за ширмой, переоделась в другое, более пышное платье, и снова показалась Отцу.

К исходу первого часа Император твердил «совершенство» на каждый наряд, как заведённый. К исходу второго — думал, что никогда в жизни не видел столько оттенков пурпурного. На третьем часу Он уже смирился со Своей участью. На четвёртом — в дверях набилось несколько Астартес из Детей Императора и один Кустодий, которые решили посмотреть на этот показ мод.

— Хватит! — не выдержал Император и встал с кровати.

«Тайные» зрители от неожиданности запутались в собственных конечностях и отлипли от дверей грудой спутанных тел. Кто-то пропищал «Моя нога!», кого-то стукнули по шлему, а потом половина тел упала на пол и расползлась в стороны, пока вторая пыталась твёрдо устоять на ногах. Фулгрима, одетая уже настолько вычурно, что походила скорее на больной сон стилиста, замерла и уставилась на Отца.

— Заканчивай этот цирк с нарядами! — добавил Он, строго глядя на дочь. — Мне нужно, чтобы ты и твой легион оказали огневую поддержку на передовой!

Феникс тут же переменилась в лице, плюхнулась на заваленное одеждой кресло и заплакала:

— Ты отправишь меня туда, сражаться, когда я истекаю кровью?!

Повелитель Человечества опешил и уставился на дочь. Никаких ран Он не видел, да и Феникс слишком ловко для раненой скакала перед Ним в платьях.

— Ты не ранена и можешь сражаться, — воспротивился Он, но это лишь вызвало усиление истерики Фулгримы.

— У меня болит живот, я истекаю кровью, и вообще я хочу шоколад!

За дверью послышался поспешный удаляющийся топот ног.

Глаз Императора снова нервно дёрнулся.

Как Он мог забыть, что иногда к женщинам... нужен особый подход?

Он поспешно покинул покои дочери, надеясь, что она успокоится и без Его присутствия.

* * *

— Зря я тебя послушал, — проворчал Император, делая глоток амасека. — Сделал бы их мужчинами — сколько бы проблем это решило!

Малкадор сидел в кресле напротив, обдумывая свой ход в регициде. Регент Терры покачал головой:

— Но сам посуди! Женщинами они умудряются решать половину проблем словами, а ещё половину проблем — своей красотой! Думаешь, миры бы падали к ногам неотёсанных мужланов?

— Мне кажется, они не были бы неотёсанными мужланами, — фыркнул Он, наблюдая за ходом друга. — Но их красота создаёт много проблем… Фулгрима постоянно жалуется, что её полнит броня, одежда — вообще всё! И тут же ест столько шоколада, что я не удивлюсь, если она не влезет в свои доспехи!

— Зато как красиво они все говорят!

— Ты бы их послушал в обычной обстановке — уши бы завяли, — поморщился Император, вспомнив перепалку Леи и Леоны, которая чуть не переросла в драку, а дочери оскорбляли друг друга такими словами, что Повелитель Человечества удивился их существованию.

Малкадор покачал головой, сделал глоток амасека и подвинул свою фигуру на доске. Завершив свой ход, он посмотрел на друга:

— Я почему-то уверен, что будь они мужчинами — бед бы мы от них натерпелись… о-ой…

Император снова захотел привести неоспоримые доказательства, что лучше уж иметь сыновей, чем вечно сверяться с календарём, кого можно отправить в Крестовый Поход, а кого лучше оставить в покое, и что мужчины куда собраннее, а не мечтательно смотрят в потолок, как Рогала последние месяцы, как дверь в комнату открылась и в проёме показалась фигура любимой дочери Императора. Го́ра рыдала. Рыдала!

Она протопала к Нему и бухнулась у Его ног, обняв Отца и зарыдав ещё громче. Малкадор тут же сделал вид, что фигурки для регицида куда интереснее, позволяя Повелителю Человечества самостоятельно разобраться с образовавшейся проблемой.

Император растерянно поглаживал Гору по лысой голове. Сквозь всхлипы было слышно обрывки фраз, но столь бессмысленные, что Он ничего понять не мог.

— Что случилось, дочь моя?

— Эреб… — сквозь рыдания выдала Воительница, и Повелитель Человечества весь обратился в слух. Через пару минут Гора совладала со слезами и добавила: — Трогал. Меня.

Глаза Императора расширились от шока.

— Трогал… тебя? — пробормотал Он. Воительница снова взвыла и уткнулась в Отцовские коленки, сотрясаясь от рыданий. Малкадор меж тем подлил себе ещё амасека и почти залпом выпил. — Он приставал к тебе? — Гора кивнула.

— Он… ска-сказал… хнык! Что с Хаосом я могу получить силу… ы-ы-ы… а ещё что я красивая, но в чё-чёрном буду красивее, и с… хнык! С шипами на нагруднике! — Она снова уткнулась в колени Императора, завыв.

Повелитель Человечества и Регент Терры шокированно переглянулись.

— Я это так просто не оставлю, — прорычал Он, ласково похлопывая дочь по спине.

— Ты его накажешь? — Воительница тут же оживилась, подняв своё заплаканное лицо к Отцу. Он кивнул.

— Накажу? Я убью его! За то, что посмел такое говорить о тебе! И прикасаться!

Гора шмыгнула носом и полезла обниматься. Разъярённый Император, как только Воительница успокоилась окончательно (не без помощи амасека, заботливо поданного Малкадором), сорвался с места, карать отступника-еретика-ублюдка-пид… кхм. Слова, которыми Он называл Эреба, пока методично избивал его мечом, были непечатными.

* * *

— Возможно, действительно лучше, что я создал дочерей, — задумчиво пробормотал Император, глядя на парад в честь окончания Великого Крестового Похода. Все Примархи улыбались и стояли по линеечке, выстроившись в порядке возрастания номеров их легионов. Все сияли, понимая, что вот-вот настанут мирные времена, а потом…

Рогала, бледная и с синяками под глазами, согнулась пополам. Вулкан тут же всучила ей в руки вазу (кажется, эта ваза мгновение назад служила украшением), и Преторианец Терры издала совсем не царственный звук, пока её желудок освобождался от своего содержимого.

Возглавлявший Имперских Кулаков Сигизмунд сбился с шага, повернул голову в сторону Примархов, запутался в ногах и плаще, и марш космодесантников превратился в разрушающиеся ряды домино. Ещё несколько космодесантников запнулись друг о друга, другие попытались обойти упавших товарищей, делая вид, что всё проходит так, как и задумано.

А Император стоял, улыбался, и глаз его дёргался в такт барабанам.

«Ну Сигизмунд… убью!» — подумал Повелитель Человечества, а бледная Рогала уже не изображала из себя стоического Преторианца, сев на землю и обнимаясь с вазой.

* * *

— Я не против того, что имею дочерей. Даже если это несёт в себе определённые… проблемы. — Император вздохнул и сжал переносицу пальцами. — Знаешь, Малкадор, я счастлив, что додумался сделать женщинами только их. Не хватало мне Астартес, с которыми тоже пришлось бы согласовывать даты атак, и Кустодиев, которые устраивали бы истерики, чуть что не по ним.

Малкадор лишь кивал, пока они шли по коридорам Дворца. Наконец, Повелитель Человечества свернул к Своим покоям.

Регент Терры остановился у окна, задумчиво глядя на открывавшиеся из него виды. Стоявший рядом Кустодий посмотрел на него:

— Милорд, разве Он не знает?..

— Ему лучше оставаться в неведении, — покачал головой Малкадор. — А если что потом скажет — то ответим: "Они были всегда!".

Кустодий нервно хмыкнул, но согласилась.