Следы на песке (гет)

Уходят стареть года и вода,

Но я посмотреть спешу как всегда

На розово-рыжий закат на реке,

На волны, что лижут следы на песке.

© Рустэм Султанов

* * *

Яркий свет. Настолько яркий, обжигающий, что ослепляет. Он вокруг, он внутри, он всеобъемлющий, яростный. Он разрастается, пока не поглощает всё на свете, включая её саму.

Первый вопрос: «Где я?»

Знакомая кушетка, лампа на столе, окно с наклеенным на него пластырем в виде буквы «Х».

Ну конечно же, она в квартире Малдера! А где же он сам? Лампа бросает отблеск на стекло, делая знак «Х» зловещим предвестником приближающегося зла.

В коридоре слышатся шаги. Не один человек, а группа людей. Ловушка! Для них обоих.

— Малдер! — размыкаются губы. Крик утопает в тысячи голосов.

* * *

— Скалли…

— Малдер, где ты?

— Я здесь, рядом с тобой.

— Почему так темно? Зажги лампу, — она тянется к прикроватной тумбочке. Но пальцы ловят лишь пустоту.

— Тихо, Скалли, всё в порядке, — она чувствует прикосновения. Ласковые, нежные, осторожные.

— Малдер, они хотят тебя забрать у меня, — она сдерживает всхлип (хотя с ним наедине, не стоит прятаться).

— Не бойся, это сон… плохой сон… — голос слегка севший, натруженный кашлем.

— Скиннер говорил, что видел ИХ… — она переводит дух, напрягая глаза, смотря сквозь непроглядную тьму. — Они… не могут…

— Они и не смогли, Скалли…

— Малдер? — она думает, что сойдёт с ума, если перестанет слышать его голос.

— Они отпустили меня…

— Я хочу тебя увидеть… — в её голосе звучит мольба. — Позволь мне…

— Эй, Старбак, не плачь…

— Малдер, тебя ищут! — вдруг спохватилась она. — Наш подвал… Агент Джон Доггетт…

— Я знаю… всё знаю… — тьма расступается. — — Ты им ничего не сказала, знаю… — лицо появившееся из темноты принадлежит не Малдеру, а его точной копии. Постаревшей лет на двадцать, с огромным шрамом прочерчивающим зигзаг от лба до шеи, страшным ожогом на левой щеке. Он смотрит на Скалли со смесью грусти и жалости. — Я любил тебя, Дана…

— Что они с тобой сделали, Малдер? — она тянется к его лицу. Ноги не ощущают опоры под собой. Пусть внизу пустота, пусть её подвергнут любым пыткам, но она должна дотронуться до него, понять, что он жив, здоров, понять, что он всё ещё любит её. — Прости меня, Малдер… — она делает шаг и срывается в бездну.

— Ты предала меня, Скалли… — слышится как упрёк.

И снова тьма.

* * *

— Мама…

Она еле-еле разлепляет глаза. Откуда-то пахнет формальдегидом и спиртовым раствором.

— Мамочка…

— Эмми? — связки болят, из-за чего вместо привычного голоса вырывается хрип. — Где… я?

— Мы зовём это домом, — девочка сидит на стуле и болтает ножками. — Я говорила ИМ, что ты придёшь и спасёшь всех нас.

— Ты… не одна? — Скалли с трудом удаётся встать на ноги. А осознав, где она находится, ей хочется кричать от ужаса.

Огромная комната со стеллажами. Заставленные банками с заспиртованными в них эмбрионами детей, они тянутся вверх к потолку. По углам расположены капсулы, в них более взрослые особи. Именно — особи, ведь они не люди. Существа, вероятно результат скрещивания человека и пришельца. Скалли почему-то уверена, что это совсем ещё подростки. Мутное содержимое скрывает лица «детей».

Скалли вздрагивает, когда один из «детей» открывает глаза. Его взгляд осмысленный, он словно пытается разговаривать с ней. Дана пытается уйти от этого взгляда.

«Спаси нас!» — послание от потерявшего надежду.

— Я не могу… не знаю, как… — твердит она.

— Мама, тебе пора… ОН идёт…

— Кто «он»? — Скалли растерянно смотрит на дочь.

— Человек с сигаретой. Мы — его рабы. Тебе пора, — девочка на прощание посылает Скалли воздушный поцелуй. — Не забывай нас…

Темнота накрывает женщину, забирая Скалли с собой.

* * *

Пустота, только ветер. Широкая равнина без конца и края. Солнце зависло где-то на горизонте, упорно не желая садиться. Этот мир не похож на предыдущие.

— А может это бред и там, за горами ничего нет?

— Кто здесь? — под ногами скрипит песок. Ей становится жарко. Она прикрывает глаза рукой, защищаясь от света.

— Агент Скалли… Дана… — силуэт направляется к ней. — Мы знали, что вы придёте. Малдер жив, не бойтесь, он найдёт вас, — низенький человек дотрагивается до её ладони.

— Что это? — она раскрывает ладонь. Часть инопланетного корабля, кусочек внеземной цивилизации, с огромной силой внутри.

— Это вам, Дана… — Фрохики (а это именно он), грустно улыбается. — Он поможет вам вернуться назад.

— Куда? Я не понимаю. Мэлвин, постойте! — она касается его плеча. Кожа Стрелка абсолютно холодная.

— Меня ждут друзья, Дана, — он разворачивается и собирается уходить.

— Объясните же, что происходит! — голос разносится многократным эхо.

— Мы уйдём… скоро… — он стирает с лица одинокую слезу. — А вам, рано… Вы останетесь, чтобы жить. Вы мне нравитесь, Дана… — Стрелок постепенно превращается в песок, который уносит ветер.

На месте, где только что стоял человек, Скалли видит три камня с именами: Мэлвин Фрохики, Ринго Лэнгли, Джон Байерс.

— Это всё не настоящее… — Дана отказывается верить в происходящее.

Темнота и здесь настигает её.

* * *

Ветер с силой бросает ей в лицо пригоршню пепла. Скалли видит разрушенный город, дым от пожаров, тела людей.

— Это Вашингтон… — узнать город довольно трудно, он изменился.

— Мать предателя! — кто-то ударяет её в спину. Она падает, пытаясь хоть как-то сдержать падение. — Это его рук дело! Любуйся!

Дана блокирует следующий удар, сбивая с ног нападающего.

— Я сожалею, что так произошло… — Скалли поднимается, рассматривая лежащую на земле женщину. — Но я не имею к этому никакого отношения…

— Правда? Ты виновата в этом! Ты дала ему жизнь! — женщина с ненавистью сверлит взглядом Скалли. — Он убил Джона…

— Минутку… Джона Доггетта? — попадание в такой ситуации маловероятно, однако, она делает попытку.

— Да. А говоришь, что не причастна… — женщина поднимается с колен, отряхивая старенькую полевую форму. — Он погиб одним из первых… Джон думал, что мальчик его послушает. Ведь он знал его с детства… — горечь сквозит в голосе. — Напрасно. Он уничтожил его, без сожаления. Просто использовал свою силу…

— О ком ты говоришь?

— О нём! — женщина указывает на плакат на столбе. — — Твой сын! — она с отвращением произносит имя. — Уильям!

— Этого не может быть… — Дана опускает руку на живот. Её мальчик, её ещё не родившееся дитя. Он не мог такое сотворить. Он же добрый. Чувства матери не обмануть. — Он не мог… Нет… — ноги подкашиваются, сердце останавливается. — Как вас зовут? — Скалли приваливается к стене.

— Моника, — нехотя отвечает женщина. — Моника Рейс.

— А Уолтер Скиннер? Вы знаете его?

— Он был моим начальником… До всего этого…

— Он жив? — в надеждой в голосе спрашивает Скалли.

— Нет. Он возглавлял восстание против пришельцев…

— Как же это, Уолтер… — Дана была готова отдать свою жизнь, лишь бы друзья были живы, лишь бы происходящее оказалось просто страшным сном. — Я сочувствую вашей потере, Моника… будь у в моих силах изменить всё…

Моника отвернулась:

— Бегите, здесь вам не рады… Если выжившие узнают, кто вы… Пощады не ждите.

— А как же вы?

— Меня они не тронут. Бегите!

— Без вас я не уйду! — Скалли протянула руку.

— Вы всё поймёте, агент Скалли… — голос Моники показался таким далёким.

* * *

— Агент Скалли… Дана… — кто-то нежно гладил её по волосам, стараясь успокоить.

— Малдер… Не надо… — простонала женщина.

— Дана… — деликатное покашливание и тихое: — Это не Малдер… Это Уолтер…

— Они забрали его… — Скалли открыла глаза, ожидая чего угодно.

— Всё хорошо… Мы найдём его, Дана… — замдиректора ощущал неловкость, словно прочёл все интимные тайны своей подчинённой. — Это был сон, плохой сон… — он не решался оставить её одну.

— Они и до вас добрались… — что она видела: будущее или вымысел? — Мне рассказала та женщина, Моника Рейс… Наверное, мне снился кошмар…

— Рейс? — Скиннеру показалось знакомым имя.

— Да, она говорила, что знает Джона Доггетта.

— Его прислали расследовать исчезновение Малдера, — Скиннер нашёл за что зацепиться. — Может вам взять сегодня выходной? Я прикрою вас, — он отстранился, освободив Дану от своих объятий.

— Нет-нет, — запротестовала она. — Я в порядке, немного выбита из колеи, но… — она прилегла на кровать, по привычке засунув руку под подушку. Пальцы наткнулись на что-то холодное. — Я знаю, что мы будем делать.