Традиция (джен)

В криминалистической лаборатории Полицейского Департамента Лас-Вегаса была традиция, которая одновременно пугала новичков, но при этом показывала сразу, чего от них можно ожидать. Или не ожидать, поскольку после нескольких минут рядом с лежащими на столах мертвыми телами, двух человек из холодильника морга вынесли вперед ногами. Правда, выносили живыми. Ну, почти. Однако вернуть их в число ощущающих, что мир — это не только склеп, было совсем не сложно, и чудеса обычно не требовались. Благо до прозекторской, в которой властвовал Альберт Роббинс, было рукой подать. А у него, как у всякого уважающего себя доктора, всегда находился нашатырь или еще какое-либо средство для приведения в чувство сентиментальных и чересчур впечатлительных человеческих особей. Иногда он даже жалел, что его основные пациенты не в состоянии вскочить от запаха ваты, подсунутой им под нос. Ведь в подобном случае доктору Роббинсу была бы обеспечена как минимум Нобелевская премия за создание эликсира бессмертия, зато его новому помощнику Свену — сердечный приступ. А так как хороший помощник ценился доктором всегда гораздо больше премии, придуманной во искупление своих грехов шведским инженером, то о разработке панацеи от смерти было забыто навсегда.

Однако рано или поздно выслушивание бормотания несчастливцев, уже не мечтающих работать в криминалистической лаборатории, о нападении зомби прямо в простынях, крики о конце света и воскрешении дяди Питера, почившего еще тогда, когда рыдающий грыз ненавистную соску, да и просто оскорбленные вопли о том, что нашатырь — величайший в мире аллерген, должны были надоесть кому угодно. И в особенности патологоанатому, привыкшему к тишине в собственных владениях, иногда нарушаемой лишь любимыми музыкальными композициями.

Но после того, как испытуемый, уже назначенный на должность криминалиста в лаборатории, попытался расстрелять из «Смит-энд-Вессона» ни в чем не повинную забальзамированную руку, которую откопали три дня назад на одной из заправок Лас-Вегаса, и упавшую ему на ногу, терпение доктора Роббинса лопнуло.

Причем лопнуло именно там, где он находился: в кабинете новоиспеченного и свеженазначенного супервайзора дневной смены Конрада Экли. Именно туда прибежал Свен с вещественными доказательствами в виде руки с пулевыми отверстиями и отобранным в неравной схватке «Смит-энд-Вессоном». Владелец же пистолета, уложенный мощным хуком соотечественника Альфреда Нобеля, приходил в себя на столе в прозекторской.

Послушать возмущенные крики лучшего патологоанатома в Лас-Вегасе, да и в штате Невада, сбежалась вся дневная смена и даже часть ночной. И многие впоследствии очень жалели, что никто не догадался захватить блокнот, потому что фразы, которыми доктор оперировал в своем монологе, заслуживали быть еще не раз процитированными. Но высказать до конца все претензии Элу Роббинсу помешал так и несостоявшийся криминалист дневной смены, который с диким воплем, отдаленно похожим на боевой клич Тарзана, пробежал по коридору. На вопрос доктора о том, что еще могло произойти, Свен пожал плечами и сообщил, что на соседнем столе в прозекторской лежала жертва из озера Мид, выловленная после того, как пробыла в воде не менее трех недель.

Воинственно взмахнув костылем, доктор Роббинс покинул кабинет Конрада Экли, на прощание еще раз повторив, что именно он сделает с супервайзором дневной смены, если еще один из будущих работников криминалистической лаборатории появится на его территории. Вслед за ним вышел и Свен, полностью согласный со своим непосредственным начальством.

А Конрад Экли еще долго вздрагивал, когда дверь его кабинета открывалась. И не понимал, почему он так и не сумел сказать патологоанатому, кто на самом деле виновен в возникновении традиции запирать в морге новичков, к которой лично он не имел никакого отношения. Вот только Джиму Брассу, супервайзору ночной смены и заклятому вечному врагу, придумавшему эту проверку, наверняка захочется посмотреть, как доктор выполнит свое обещание в отношении Экли. И ради этого зрелища, разумеется, он подберет на будущее самые подходящие кандидатуры для экскурсии в морг. Впервые в жизни Конрад Экли, вспоминая, как хорошо владеет костылем Альберт Роббинс, пожалел, что вообще когда-то узнал о свободной вакансии рядового сотрудника в криминалистической лаборатории Полицейского Департамента города Лас-Вегас.