Повесть "Кота" (джен)

Три… четыре… “Порт вызывает 21059 — Ответьте!”

Задувает холодный ветер, треск дров в костре, шелест травы, пустые разговоры местных барыг и охраны базы.

Местность возле Санатория "Белый" завораживает, но этот летящий душу гул из горной пещеры… Бр-р. Мурашки проходят по коже, когда думаешь о том, что же там, во тьме.

Возле горящей бочки стоял прожженный военный. На плечах маскировка "мочалка", на ногах затоптанные ботинки с высоким берцем, а на груди висел потёртый автомат Калашникова 109 модели. Он задумчиво смотрел в свой ПДА, иногда оглядываясь по сторонам и отмечая что-то в нем.

После он достал с десяток магазинов, они был разными: пара от пистолета Glock на 33 патрона, пара от НАТОвской винтовки, которая висела за спиной. В основном это были магазины от автомата Калашникова: обшарпанные, с кучей царапин и вмятинами.

Монотонным движениями мужчина начал заполнять магазины «рассыпухой", которую доставал прямо из кармана, как вдруг со стороны гор снова послышался гул. Военный вздрогнул, но тут же спохватился и глубоким вдохом заставил себя успокоиться.

После всех приготовлений мужчина натянул на лицо балаклаву, застегнул шлем и направился в сторону горы.

— Что, уже уходишь? — спросил странный тип, сидящий у костра. Странность его была в рванных шмотках: потертая кожаная курта, рваные ватные штаны, из-под куртки торчала грязная белуга, на голове старая ушанка с давно забытым гербом какой-то большой страны, наследие которой и по сей день оставляет впечатление былого величия.

— Не сидеть же мне на одном месте, как ты, — военный даже не взглянул в сторону говорящего. Он остановился, поделился от внезапно нахлынувшего холода и стал топтаться на одном месте, будто его держало желание что-то высказать старому оборванцу у костра, но взял себя в руки и взглянул на небо, моля всех богов, чтобы старый черт молчал.

— Снег? — прошептал военный, подняв руку, на которую легла пара снежинок. — Что за черт? Посреди лета.

Через пару секунд он опустил взгляд на горящую бочку. В свете огня можно было разглядеть собеседника: очень яркие черты лица, шрамы и морщины, различные неровности, как и у любого человека. Но больше всего выделяются серые помутненные глаза. Он начал тихо что-то шептать, будто в бреду.

Военный поднял взгляд на гору. Начало резко холодать. Гул усиливался, отдавал каким-то звенящим звуком прямо в голове. Этот звон будто бил по самым больным точкам. Виски пульсировали, глаза хотелось прищурить, а голову вжать в плечи, чтобы спрятать ее от боли. Если вслушиваться, то ощущения становились хуже, а боль сильнее. Можно было услышать скрежет, словно кто-то водит вилкой по тарелке. Только вместо тарелки — мозг. В итоге, рассудок покидает тебя и всё, что останется — только паника и желание кричать.

— Рано или поздно люди узнают о ней, и о том, что случилось. Что стало виной…

— Узнают, что случилось с вашей группой, — перебил старик военного. — Хочешь я тебе расскажу? Хотя и так всё понятно. Ты же сам понимаешь! Понимаешь же! Понимаешь, да? — старик начинает смеяться и повторять один и тот же вопрос, сопровождая его безумным смехом. Старик медленно повернул голову в сторону мужчины и шипящим голосом, как умалишенный, протягивает:

— Вы-ы-ы. Все-е-е. У-у-умерли. Сги-и-инули под тонной снега. Умерли! Умерли! Умерли! — бесконечно продолжал старик, но военный его уже не слышал. Только шум в ушах.

От боли в голове подкосились ноги, отчего военный упал на колени. Дрожащими руками он достал с подсумка инъектор и вколол себе в бедро. Гул затих. Старик замолчал тоже. Скрежет сменился шелестом листьев на деревьях. Мужчина повернулся к старику, но того и след простыл. Будто и не было никого. На инъекторе надпись “ЭДО-21059-2”. Слегка мутная жидкость в колбочке, наклейка с символикой “пси”.

Мужчина с облегчением вздохнул. На выдохе он увидел облачко пара, которое тут же испарилось. Теплые лучи солнца грели спину, а на термометре рюкзака отметка остановилась на 22 градусах по цельсию.

Военный сплюнул на землю и

двинулся к горе.

«Ты можешь сколько угодно и что угодно говорить, но я всё ещё жив. И я выжил не просто так, и не просто так погибли всё другие. Я завершу эту миссию. Люди должны узнать о том, что случилось на острове… на Новой Земле».

— Я жив, — вслух произнёс военный и улыбнулся, хоть этого и не было видно за балаклавой.

“База, рейс 21059 не отвечает. Жду Ваших указаний! Прием.”

“Порт, как слышите? Что на борту? Что перевозит это судно?”

“Мы не знаем, фонари выключены, никакого освещения. На сообщения не отвечают!”

«Приблизительное направление судна?»

«Не уверен… В сторону Новой Земли. На борту замечены люди в униформе ученых»

“Какого… Вызывай в подкрепление береговую охрану, Пусть разбираются!”

“Мы приближаемся. У нас все приборы сходят с ума! Тут какой-то шум… Гул.. Боже... Что за чертовщина?”

“Порт, что у вас происходит? Порт, ответьте!...”

— Ботинки… все в дерьме…

Когда речь заходит о тяжелой работе, многие, возможно, представляют себе стандартную шахту или операционную, возможно, водителя за рулем грузовика, который перевозит что-то с одного конца мира на другой. Но никто не задумывается о том, когда говорят "курьер".

Завоевать доверие на территории "зоны" не так уж просто. Часть цивилизации отвернулась от этого места, многие люди избегают его. Человечество рассматривает его как "язву на теле планеты". Прокляты те, кто посылал сигналы в бездну, ведь бездна ответила, и это только усугубило ситуацию. История возникновения аномалий началась еще в 90-х годах, когда СССР запускали спутники. Уже тогда было ясно, что никому не стоит вмешиваться туда, но люди — жадный народ, и просто так не упустят возможность что-то выудить, получить часть неизведанного и продать дорого.

Курьерская работа в этих местах специфическая, но благородная, позволяет надёжно держаться на плаву. Ну это если ты хороший человек, а если нет, то не сопротивляйся и плыви по течению, ни о чём не волнуйся, говно все равно не утонет.

Глупые, точнее не знающие люди, попадая сюда думают об одном и том же, место страшное, держись за ствол крепче, хочешь день, нужно воровать и убивать. А вот те кто хоть на четверть умнее Брутора, находят ту самую веточку на которой держатся на плаву, некоторые с этой веточки уже себе и плот соорудить смогли.

Одна из таких веточек, как раз таки и курьерские поручения, идеальная золотая жила, заработать денег, доверия, и информацию, информация в таких местах порой ценне собственной шкурки.

Монотонно размышлял о мировых проблемах «зоны» Кот пробираясь через густые заросли камыша на болотах. Курьер ему дал наводку, что барыгам нужен посыльный на болота, работа по сути не пыльная, идти меньше 10 километров, и платят хорошо, ничего же подозрительного нет в этом всём.

Кроме, одного, «НО».

— Болото, ебу**е болото! — стиснув зубы подумал Кот, да так уверено подумал, что камышь который шуршал от ветра, как будто начал шуршать с каким-то возмущением, как будто он был сам не в восторге от какого-то названного туриста грубияна.

Болото не большое, и даже не глубокое, это даже болотом не назвать, большая лужа, в километр, ну максимум полтора, и на окраине этой лужи была как раз цель доставки, небольшое поселение.

Закинув свой «ксюху» на сумку за спиной, Кот уверенно вступил в это болото.

— Бл**ь… — прошептал тихо он, и пробираясь через заросли гороха и камыша, пошёл прям напрямик.

Чтобы хоть как-то отвлечь себя от надоедливых мыслей о мокрой обуви, промыкших ногах и возможно лягушке в кармане, Кот думал а почему всю жизнь складывается такое понимание, что рогоз это камышь — а камышь это короз?

Мысли мыслями, но не нужно терять и бдительности, на пригорке, в тени было видно как спят местные обитатели этого заповедника, Верлиоки. Мерзкие твари, возможно какой-то жук или ящерица переросток, которая мутировала от воздействием химикатов и радиации, кто его знает. Тело покрыто толстым слоем хитина, что только бронебойные патроны могут пробить его, и то только на молодых особях, те кто постарше и хорошо питаются, там даже вольфрамовый наконечник не спасет ситуацию, и вариант бить только в одно единственное слабое место. А слабым местом являлся глаз, один и единственный, с узким зрачком, на буро-зеленом фоне, меткий выстрел в него, убивает с первого раза даже взрослую особь. Ходят они на задних лапах, хотя если будут бежать на тебя, то бегут на четвереньках, особи по старше заимели перепонки между туловищем и передними лапами, поэтому при сильном прыжке немного взлетают, но делают это неуверенно и плохо, а вот зрелые и достаточно опасные особи, такие как «красные» или же «жёлтые» полноценно способны летать. Пальцев или каких либо «манипуляторов» они не имеют, острые как шипы, передние и задние лапы, четыре «штыря» которыми они пронзают жертву и своими зелеными в несколько рядов зубами разгрызают плоть, игнорируя все возможную защиту.

— Ещё и спят стоя… — подумал про себя Кот, и тихо пробирался дальше, чтобы не потревожить покоя хозяев этого места.

Пройдя по мутной воде, тине и прочей жиже в которую превратилась местная вода, он вышел на остров, где встретил человека, одетого в спортивный костюм и какой-то старый потрёпанный бронежилет местного производства, лицо прикрывала вязаная балаклава с забавным отверстием в районе рта, на ногах на удивление были белые кроссовки, сто очень характерно для данного места, и старенький но надежный автомат Калашникова.

— Ты это такой, а? — хриплый голос дал четко понять, что забавные и острые шутки которыми Кот любит побаловаться будут тут не к месту, поэтому он просто спокойно ответил — я посыльный, от Штакета у меня посылка для Вашего главного.

«Загадочный» незнакомец сплюнул, что-то на землю, прохрустел шеей, и кивнул головой показывая направление в сторону наклонившегося старого деревянного сарая, где было видно какого-то мужчину который очень «эффектно» размахивал руками.

— Да, что б тебя… — сказал недовольно Кот, чем вызвал интерес местного «секьюрити» — Не понял ля…Эт ты шса чо сказал? — сказал тот и направил ствол в затылок.

Кот наклонив голову вниз разглядывал свою обувь, пытаясь вытереть её об траву.

— Ботинки… все в дерьме…

На смятом клочке бумаги карандашом был написан короткий список предметов: брезент, спички, гайки, автомобильная свеча, солидол.

— Пионерский набор для сборки водородной бомбы из подручных средств, — подумал Кот, тяжело вздохнув. Он смял бумажку и выбросил её в сторону.

Если такой хлам и можно найти, то только в пригороде: порыться в забытых вещах некогда живущих там людей, которые либо уехали, либо по другим понятным причинам больше не являются жильцами этих домов. Мародёры уже, казалось, вынесли всё, что только можно, но на самом деле это не так. Одна из местных "аномалий" заключается в том, что сколько ни выноси, всё равно что-то да останется. Местные поговаривают, что это место как временная петля, в которой всё возвращается на свои места.

Работа мальчика на побегушках заключается не в разгадке загадок этого Богом забытого места, а в выполнении поставленной задачи. Одной загадки с Кота хватило; теперь долго не очистит свою совесть.

Скинув автомат с плеча и сделав шаг вперёд, он оттолкнул старую скрипучую дверь, сделанную по всем стандартам роскоши УССР: мягкая обивка, латунные заклёпки и увесистая свинцовая рукоятка с вытертой гравировкой.

Луч света от фонаря освещал конец коридора, упираясь в старый стеллаж, который, по всей видимости, пытались вынести, но он застрял в проходе между двумя квартирами. Воздух внутри был тяжелым и затхлым. В свете фонарика было видно сотни, если не тысячи частиц пыли, из-за которых складывалось ощущение, что ты идёшь сквозь туман.

Первая квартира была открыта. На пороге стояли сапоги, а на полу лежал маленький коврик, будто хозяин дома просто забыл закрыть дверь. От глухой тишины в ушах раздавался шум и писк, а каждый шаг сопровождался треском, словно ты идёшь по свежевыпавшему снегу.

В прихожей на вешалке даже висел ватник с аккуратно подшитой заплаткой, а рядом серенький дождевик с широким капюшоном. Кот потрогал его, повертел и ловким, резким движением свободной руки снял с вешалки, после чего накинул себе на плечо.

Слева находилась небольшая кухня с типичной планировкой того времени и интерьером: белый стол с металлической окантовкой, белые кухонные тумбочки с ажурными узорами бирюзового цвета, газовая плита с четырьмя конфорками и духовкой, а также нишей для "чёрной" посуды. Возможно, у многих детей того времени остались воспоминания о славной порке за то, что они хотели помочь маме по кухне, и, когда никого не было дома, вычищали её до блеска, а на деле лишь сдирали какое-то покрытие.

Подойдя к окну, Кот поднял тонкую тюль и в углу увидел коробок спичек с рисунком красного мака.

— Классика, — тихо произнёс Кот. Тряхнув коробок и услышав лёгкое шуршание, он сунул его в карман.

Его внимание привлекла странная деталь: всё вокруг выглядело так, словно люди, которые здесь жили, просто в спешке бросили всё и ушли, но при этом вентиль на газовой трубе был перекрыт.

— Интересно...

Зона сама по себе интересная вещь. Брошенные дома со стороны кажутся живыми. Некоторые утверждают, что видят, как там бродят силуэты людей, или существ, человекоподобных, похожих на людей. Озолотиться в этих домах вряд ли получится; хоть и можно попытаться поддержать своё материальное состояние, но много ценных предметов не вынесешь. Старожилы у вокзала поговаривают о так называемом “золоте под ногами”, якобы сколько ни ходи по домам, всё будет убрано и возвращено на свои места. Но, увы, жадничать нельзя: неведомая сила оберегает как сам дом, так и имущество. Эта сила понимает, что хозяева не вернутся, и вещи никому уже, кроме местных, не нужны; она не позволит обчистить жильё до нуля.

Кот медленно и аккуратно прошёлся по всем комнатам оставшихся квартир, взял что-то по мелочи: тюбик клея, моток ниток, в старом медицинском саквояже, который нашёл у входа одной из квартир, обнаружил пачку бинтов и марганцовку, пару шайб и гайку. Но того самого и последнего из списка так и не удалось найти, и обыскивать каждый дом в округе ему не сильно хотелось, поэтому он был озадачен.

В посёлке жил механик, который вечно был занят разбором всякого хлама; может, у него что-то будет, — думал про себя Кот.

В одной из квартир он заметил старенькое кресло, сделанное в классическом стиле советского постмодерна. Красная хлощёная ткань, с узорами из жёлтых нитей, какие-то абстрактные цветы. Смотря на такое, вспоминаешь в детстве задорную игру фантазии, когда сидишь и, не зная, чем заняться, начинаешь искать начало и конец этих узоров, водя по ним пальцами. Подлокотники из лакированного прессованного дерева, местами лак уже начал отставать — это тоже порой было детской забавой: сидеть и снимать лаковую шелуху, получая нагоняй за то, что испортил кресло или другую мебель. Затем мама или бабушка с помощью лака для ногтей устраивали так называемую реставрацию домашней мебели.

Кот уселся в кресло и глубоко вздохнул. Небольшая усталость, головная боль и в целом обстановка вызывали некую тоску по чему-то спокойному и обыденному, хотя обыденным уже стало просыпаться на какой-то шконке или матрасе, находящемся не в самом лучшем месте, и уже обыденным стало радоваться тому, что ты проснулся в этом месте.

Удобство советского ортопедического чуда начало обволакивать уставшую от вечной беготни в броне и с автоматом спину Кота, мелкая дрожь проходила по всем суставам, сначала отдавая жаром, а потом приятным холодком. От небольшого релакса Кот выпрямил ноги и прохрустел суставами в коленях и ногах. Приятное ощущение хлынуло по всему телу; ноги становились не то чтобы тяжёлыми, а как будто неизвестная сила их накрывала. Под ещё один глубокий выдох Кот провалился в царство Морфея.