Один билет до чуда (гет)

День начался неудачно. Анна выглянула в окно и увидела, что двор превратился в ледяное царство. Снег валил всю ночь, и её машину замело до такой степени, что под плотным слоем остались видны только очертания. Анна попробовала очистить её, но снег не поддавался. Мело, всё сильнее. "Прекрасно", — со злостью подумала она. — "Сегодня на машине точно далеко не уедешь".

Пришлось вызывать такси, которое опоздало на добрых пятнадцать минут, а потом ещё долго плелось по заторам. Глядя на заснеженные улицы, Анна хмурилась. Она терпеть не могла холод, зиму и снег. Красивый только из окна, он превращал всё вокруг в хаос. Люди спешили, ругались, пытались успеть купить подарки в последний момент, транспорт стоял в пробках. Анна только вздыхала, мысленно проклиная погоду.

Наконец она добралась до своей любимой кофейни недалеко от работы. Там было умиротворяюще тихо, несмотря на утренний час пик. Насыщенный запах свежеобжаренного кофе смешивался с ароматом ванильных булочек, а за стойкой бариста тщательно протирала чашки. Свет через окна падал мягко, приглушённый тяжелыми облаками, обещающими скорое продолжение снегопад.

Анна стояла в очереди, машинально проверяя сообщения на телефоне. Всё те же напоминания: квартальный отчёт, подтверждение встречи с клиентом, список покупок, который не менялся неделями. В верхнем правом углу светилось число — тридцать первое декабря, — но оно уже не вызывало ничего, кроме чувства лёгкой усталости. Новый год… Очередной день такой же, как и все остальные.

Она подняла голову, когда услышала тихий звук: сначала перезвон колокольчика, а затем скрип открывающейся дверей. В кофейню вошёл он. Мужчина с чуть растрёпанными тёмными волосами, в пальто и толстом вязанном шарфе. Анна грустно вздохнула. Он всегда приходил в одно то же время — ровно в 8:37 — и неизменно заказывал горячий шоколад. Да-да, горячий шоколад.

"Какой взрослый мужчина пьёт горячий шоколад по утрам?" — озадаченный, но уже давно привычный вопрос снова мелькнул у неё в голове. Но затем Анна просто мысленно пожала плечами: разве это важно? Главное — он был самым живым и светлым, что происходило с ней за день. Она прекрасно понимала, что её тайное любование граничит с нелепостью или даже одержимостью, но ничего не могла с собой поделать.

Мужчина занял место у стойки, и Анна поймала себя на том, что уже гадает, какой шарф на нём сегодня. Каждое утро тот был разным, порой неброским и обыденным, а порой до несуразности ярким. Она не знала, от чего зависит выбор. От настроения? На этот раз шарф был серым, с едва заметной клеткой. Такой же простой, как и сам мужчина, но в этом и таилось его особое очарование. А ещё… он был человеком из другого мира.

Не её.

Очередь двигалась быстро, и вот уже Анна стояла перед бариста.

— Ваш латте на миндальном молоке, — девушка с улыбкой протянула картонный стаканчик.

Анна автоматически пробормотала "спасибо", но взгляд её снова вернулся к этому мужчине. Он уже держал в руках свой заказ и, чуть задержавшись, словно что-то обдумывал, направился к выходу.

Когда за ним закрылась дверь, она сделала глоток обжигающе горячего кофе, но вкуса не почувствовала. "Всё как всегда", — подумала Анна и вздохнула, выходя на улицу.

Город утопал в предпраздничной мишуре и суете. Улицы сияли разноцветными гирляндами, витрины магазинов пестрели украшениями, а из кафе доносились ароматы корицы, ванили и какао. Прохожие спешили с пакетами, украшенными подарочными лентами, переговаривались на ходу, смеялись, будто в воздухе витала особая магия.

Анна торопливо шла по улице, кутаясь в пальто. Эта навязчивая, почти искусственная в своей оживлённости атмосфера её раздражал. Казалось, весь мир наперебой стремился показать, как важно радоваться, как необходимо вдохновляться духом праздника, как нужно жить. Но внутри неё царило совсем другое настроение.

Ёлочные базары, ярмарки игрушек, дети, наперебой обсуждающие письма Деду Морозу, даже непрекращающиеся поздравления — всё это не вызывало в Анне ничего, кроме легкой досады. Она твердила себе, что суета вокруг — не для неё. Она давно выросла, её заботы куда более серьёзны, чем гирлянды и шарики.

Но в глубине души, там, куда боялась заглянуть, Анна знала: она что-то упускает. Что-то, что она давно перестала замечать. Она заглушала это чувство работой, привычной усталостью и уговорами, что главное — это эффективность и результаты. И всё же отдалённое, почти неуловимое ощущение одиночества угнетало, а новогодний блеск, вместо того чтобы осветить жизнь, лишь подчёркивал её пустоту.

Остановившись на светофоре, Анна невольно взглянула на ёлку, установленную на площади. Она была высокая, яркая, увенчанная золотой звездой. Люди у подножия улыбались, фотографировались, смеялись. Анна отвернулась, быстро перейдя дорогу, словно это зрелище вызывало в ней раздражение, с причиной которого она не желала разбираться. Через десять минут она уже будет в офисе, где ждут проекты, отчёты и монотонные голоса коллег. Новый год, горячий шоколад, мечты… Всё это давно перестало быть частью её жизни.

Рабочий день начался предсказуемо. Анна прошла к своему столу, едва заметно кивнув коллеге по пути.

— Привет, Ань, — машинально ответила Ирина, не отрываясь от экрана. — Ты видела новые правки от клиента? Сроки, как обычно, "вчера".

— Видела, — отозвалась Анна, открывая на компьютере нужную папку. — Ничего неожиданного.

Ирина вздохнула и покачала головой:

— А у меня уже сил нет. Думаю, после Нового Года сразу напишу заявление. Хочется чего-то другого, понимаешь? Хотя бы немного отдохнуть.

— Это ты зря, — вмешался Вадим, их коллега из смежного отдела. — После праздников обещают премию. Будет обидно отпахать целый год и уйти ни с чем.

— Призрачная надежда получить лишних три копейки — отличный повод остаться, — фыркнула Ирина. — Нет уж, хватит. Вот Людмила Ивановна едет на дачу с семьёй, Витька — в Питер к друзьям. Даже ты, Вадик, на шашлыки собирался. А я что? Всё работа да работа.

Анна машинально кивнула, но ничего не сказала. Её пальцы застучали по клавишам. Она не любила такие темы: не хотелось думать о переменах. У неё ведь всё "как надо". Многие мечтают о такой жизни, как у неё.

К обеду офис начал пустеть. Люди прощались, обменивались пожеланиями и поздравлениями и уходили. Анна только покачала головой, слушая, как кто-то рассказывал о запланированном застолье и фейерверке. Она чувствовала, как чужие планы отзываются странным эхом где-то внутри, словно напоминанием, что у неё ничего подобного не предвидится. В очередной раз

День был сокращённым, но Анна продолжала работать. Ей некуда было спешить. Она всё откладывала отправку последнего отчёта. "Подожду правки от клиента", — размышляла она. И, конечно, правки не заставили себя ждать.

Клиент позвонил ближе к двум часам, и разговор получился чуть более оживлённым, чем обычно.

— Анна, мы посмотрели расчёты, но нам хотелось бы увидеть больше вариантов. Вы же понимаете, нам нужно решение, которое… ну, вы знаете.

— Конечно, мы проработаем всё ещё раз. Завтра утром пришлём обновлённую версию.

— Завтра? Первого января? — удивлённо переспросил голос на том конце.

— Да, разумеется, — спокойно ответила Анна. — Для нас очень важен ваш проект.

— Ну что ж, тогда спасибо. И с Наступающим вас! — в голосе клиента звучала растерянность, смешанная с лёгким уважением.

Когда звонок завершился, Анна посмотрела на экран. Офис уже был безлюден. Стук клавиатур замолк, мониторы коллег потухли. Она осталась одна. Время словно застыло. "Тихо. Пусто. Как обычно", — мелькнуло у неё в голове, но она лишь отмахнулась.

Анна щёлкнула выключателем, гася свет в кабинете, и заперла дверь. В коридоре царил таинственный полумрак, а во всём здании стояла гулкая тишина. Каблуки стучали по плитке, будто напоминая, что Анна опять последняя.

На первом этаже охранник сидел в своём небольшом закутке, откинувшись на скрипучем стуле. Монитор перед ним отбрасывал голубоватые блики на круглое обветренное лицо. На фоне слышался звук радиоприёмника, передающего приглушённый голос диктора.

— Добрый вечер, — произнесла Анна сдержанно, кладя ключи на стол.

Охранник выпрямился, лениво отрываясь от газеты.

— А, это вы. Что же так засиживаетесь? Даже перед праздниками, — он неодобрительно покачал головой.

— Работу никто не отменял. Даже перед праздниками, — отозвалась она с лёгким раздражением.

— Не понимаю, как вы так выдерживаете. Все уже давно дома, к ужину готовятся. Неужели это того стоит?

Анна промолчала, только губы поджала. Ей никогда не нравилось, если кто-то начинал её поучать, как правильно жить.

— Ну, смотрите, чтобы вас совсем не замучили. Год всё-таки новый, — продолжил охранник и неожиданно подмигнул.

— Новый год начинается завтра, — равнодушно отозвалась Анна, застёгивая пальто. — И единственное, что он принесёт, — это новые отчёты.

Она уже собралась уходить, когда услышала красивую мелодию, доносившуюся из радиоприёмника.

— Что-то знакомое, — пробормотала Анна, задержавшись на мгновение.

— Ага, кажется, "Римские каникулы", — не слишком уверено предположил охранник, подкручивая ручку тумблера, чтобы прибавить звук. — Люблю старое кино. Оно какое-то особенное. Теперь так не снимают.

Анна ничего не ответила, но на миг её блуждающий взгляд остановился на уже видавшем виды радио. Сердце почему-то защемило.

— До свидания, — наконец попрощалась она.

— С Наступающим! Хоть завтра отдохните немного.

— Посмотрим, — она неопределённо махнула рукой. — И вас с праздником.

Анна шагнула в зимний морозный

воздух, чувствуя, как холод пронизывает до костей. За спиной раздался глухой

звук захлопывающейся двери.

Снег пошёл ближе к вечеру. Анна взглянула на часы: 19:15. На улицах темнело, крупные хлопья падали всё быстрее и гуще. Вместо праздничного уюта её встретил пронизывающий ветер. Колючий снег бил по лицу, так и норовил засыпаться за воротник. Она направлялась к метро, утопая в сугробах по колено и тихо ругаясь про себя: "Ненавижу! Кто, вообще, в здравом уме может любить зиму? Идти неудобно, транспорт стоит. Кошмар!". Анна вцепилась озябшими руками в пальто, плотнее прижимая его к груди.

Уставшая и замёрзшая, она всё-таки решила заглянуть в кофейню перед поездкой домой. Её мысли ненадолго отвлеклись, когда она увидела знакомую фигуру. Тот самый мужчина стоял у стойки и о чём-то увлечённо беседовал с бариста. Анна остановилась на мгновение, будто не решаясь подойти ближе. Внутри что-то чуть дрогнуло. Было жутко любопытно, что же он заказал сейчас. Утром это всегда был шоколад. А вечером? Но вместо того чтобы встать в очередь, она сделала шаг назад и развернулась к выходу. "Зачем? Это сущая глупость", — подумала она, чувствуя, как на щеках от морозного воздуха проступает румянец.

Пальто едва защищало от промозглого ветра, и Анна огляделась, сама не понимая, что ищет. Она заметила вывеску — старый кинотеатр, словно затерявшийся среди современных зданий, стоял на углу. Массивные деревянные двери, украшенные искусной резьбой, были покрыты инеем, афиши за стеклом поблекли, но внутри брезжил свет.

"Кинотеатр? Он ещё работает?" — удивилась Анна, но ноги уже сами понесли её ко входу. Снегопад усилился, превращаясь уже практически в метель, а холодный ветер безжалостно трепал подол. Ей не оставалось ничего другого, как укрыться там, где хотя бы не дуло.

Когда она вошла, ей показалось, что попала в другое время. Холл был просторным, но пустым, с лёгким налётом запустения. На стенах за потемневшим стеклом висели постеры ретро-фильмов. Тусклый свет лампочек бросал резко очерченные тени, которые двигались от малейшего сквозняка, словно живые. В воздухе витал запах пыли, полироли и лака. А где-то далеко слышался шорох — то ли шагов, то ли скрип кресел.

— Закрыто? Или нет? — прошептала она, делая пару неуверенных шагов внутрь здания. Но там никого не было.

Анна уже собиралась развернуться и уйти, как вдруг кто-то окликнул её:

— Добрый вечер, вы пришли укрыться от снега или заблудились? — голос был слегка хрипловатым, но приветливым. И очень неожиданным. Анна вздрогнула и обернулась, заметив пожилого мужчину в старомодном клетчатом жилете и белой рубашке с закатанными рукавами. Он стоял в дверях, ведущих в кинозал, и улыбался ей, словно старому другу, которого давно не видел.

Анна растерянно замерла, не зная, что ответить. В голосе мужчины звучала доброта и тёплая усмешка, и это показалось ей, мягко говоря, необычным. Она бросила короткий взгляд на свои ботинки, сплошь покрытые налипшим снегом, и снова подняла голову.

— Добрый вечер. Да, я... — растерянно ответила Анна, рассеяно отряхивая пальто. — думала укрыться.

А незнакомец, будто не заметив её смущения, задумчиво покивал, продолжая говорить:

— Снег нынче коварный. То ли праздник нам несёт, то ли неудобства. Но это уж как посмотреть, верно? — он заговорщицки подмигнул. — В любом случае, вы пришли по адресу, — мужчина протянул руку, указывая вглубь холла. — Здесь куда теплее, чем снаружи. Кстати, вы можете называть меня Виктор Петрович. Добро пожаловать в наш скромный кинотеатр.

Он выглядел странно, почти как персонаж из старого фильма: аккуратная седая борода, чуть вальяжная, но элегантная осанка, одежда, словно из другого времени. Анна почувствовала лёгкий укол сомнения. Её внутренний голос твердил, что она зря здесь задерживается, но что-то в выражении его лица заставляло остаться.

— Позволите узнать ваше имя, юная леди? — поинтересовался Виктор Петрович, и она осознала, что молчит уже довольно долго, поэтому поспешила представиться.

— Анна, — растерянно и даже, наверное, чуть робко пробормотала она.

— Что ж, Анна, проходите-проходите.

— Спасибо, но я ненадолго, просто переждать, — она запнулась, не зная, как лучше объяснить своё внезапное появление. — Даже не знала, что этот кинотеатр ещё работает.

— А как же! Работает. В основном для таких, как вы, — он сделал многозначительную паузу. — Для тех, кто забредает в него случайно.

Анна прищурилась, не зная, считать ли это подшучиванием или обычной манерой общения чудаковато старика. Внутри всё ещё бурлили остатки раздражения из-за долгой прогулки по нерасчищенным дорогам на промозглом ветру, но этот необычный человек с каким-то старомодным обаянием начал её понемногу отвлекать.

— Ну же, не стойте тут в дверях. Пол холодный, да и сквозит, — уже более настойчиво пригласил он и добавил мягче:

— Переждать, как же. Зачем просто прятаться, когда можно немного приобщиться к прекрасному? — Виктор Петрович улыбнулся чуть шире и обвёл рукой пространство холла. — У нас тут не слишком людно в последнее время. Зато история… Её хоть отбавляй. Но вам это, наверное, не близко. Молодёжь нынче всё больше по стримингам да гаджетам.

Анна бросила взгляд на стены с потемневшими от времени афишами. В них было что-то необычайно притягательное. Ретро-шрифты, яркие цвета, фигуры актёров, о которых она ничего не знала, но они словно жили своей жизнью за стеклом.

— Вы давно тут работаете? — не удержалась она от вопроса.

— Можно сказать, всегда. Кажется, я уже стал частью этого здания, — ответил Виктор Петрович с лукавой улыбкой.

Анна хмыкнула, не зная, как реагировать на такую странную фразу. Но он, казалось, и не ожидал ответа. Лишь жестом пригласил следовать за собой.

— Ладно, пойдёмте, барышня, я вам кое-что покажу. Уверен, вам понравится. Нельзя же просто так оставить гостью в дверях, — добавил он.

Виктор Петрович повернулся и направился в сторону лестницы. Анна хотела возразить, но что-то в его размеренном, но оживлённом тоне, одновременно успокаивало и почти увлекало. Она сделала шаг вперёд, потом ещё один, следуя за своим удивительным проводником, не до конца понимая, почему вообще согласилась, и совершенно не замечая, как снег на пальто начал таять.

Анна чувствовала, как внутри, практически против её воли, пробуждается любопытство. Что-то в атмосфере кинотеатра — тёплые жёлтые лампочки, мягкий скрип половиц под ногами, запах пыли и отполированного дерева — казалось почти волшебным. Всё здесь дышало историей, будто кто-то нажал на паузу, остановив неумолимый бег времени.

— Сюда давно никого не заходил, правда? — спросила Анна, внимательнее разглядывая постеры, развешенные вдоль стен. Один из них, с датой "1957", изображал пару в вечерних костюмах на фоне новогодней ёлки. Она не узнавала ни актёров, ни сам фильм, но что-то в этой паре было неуловимо знакомым, словно они ей кого-то напоминали.

— Как сказать, как сказать. Но сегодня вам, юная леди, выпал редкий шанс, — Виктор Петрович хитро прищурился. — Это место любит праздники, знаете ли. Они наполняют его особой магией.

Анна не сдержала лёгкий смешок.

— Место? — повторила она. — Вы говорите о нём, как о живом.

— А разве я не прав? Скажу честно, порой кинотеатр живее, чем те, кто в него заходят.

Анна широко улыбнулась и покачала головой в притворном изумлении:

— А вы не слишком суровы к своим посетителям?

— Посетителям? — он оглянулся через плечо. — Да где они, эти посетители? Раз в год кто-то по ошибке сюда забредёт, прямо как вы. И что я вижу? Телефон в руках, скучающий взгляд, а потом: "Ой, тут что, кино показывают?". Ха, "кино показывают"! Словно это само собой разумеется! Нет, барышня! Но вы уж простите старика за ворчание. Привычка.

Он замолчал на мгновение, а затем добавил:

— Но зато иногда приходят такие, как вы. Интересные. Вот тогда я готов и свет включить, и экскурсию провести, и пленку запустить. Кинотеатр, юная леди, хранит не меньше, а, возможно, и больше историй, чем любой дом. Он видел смех и слёзы, первые свидания и поцелуи, радостные объятия и даже расставания. И сегодня он согласился поделиться некоторыми из этих историй вам.

Они поднялись по короткой парадной лестнице и оказались в широком холле. Виктор Петрович шёл слегка сутулясь, но бодро и уверено, словно знал каждый сантиметр этого старого здания. Его голос звучал слегка недовольно, но тепло, будто он беседовал с давним другом.

— Вот тут, с левой стороны, раньше стоял огромный открытый гардероб для пальто, — объяснял он, указывая на пустое пространство возле двери. — Настоящий колосс, массивный, дубовый. Шуму всегда было! Кто-то пальто потеряет, кто-то перчатки или шарф… А сейчас — шкафчики для вещей с отдельными вешалками. Прогресс и функциональность, понимаете ли.

Анна улыбнулась краешком губ, глядя на голую стену с кое-где облупившейся краской.

— А тут, — продолжал он, указывая на витрину, — развешивали афиши ручной работы. Вот, смотрите.

Он провёл рукой по тусклому стеклу, стирая толстый слой пыли, за которым скрывались старые плакаты с пожелтевшими краями. Одни были почти профессиональными, другие — простенькими, с грубоватыми, но весьма очаровательными изображениями, выполненными явно от руки.

— Впечатляет, не правда ли? — спросил он, обернувшись. — Раньше такие только делали. И каждый раз — новое полотно. Художник был тут свой, местный, ему даже прозвище дали: Мастер Кисть.

Анна подошла ближе, разглядывая детали. На одной из афиш была нарисована красивая женщина в ярко-красном платье на фоне блёклого, практически лишённого цвета города. От картины веяло какой-то неясной ностальгической меланхолией.

— Это… восхитительно, — пробормотала она.

Виктор Петрович одобрительно хмыкнул:

— Вижу, начинаете проникаться. Даже быстрее, чем я предполагал. Что ж, тогда продолжим.

Они повернули за угол и прошли в длинный и узкий коридор, где по одной стороне были развешаны черно-белые фотографии в простых рамаках. Анна огляделась. Пространство было очень тихим: обитые тканью стены и толстый ковёр на полу складывали все звуки, даже стук её каблуков и слегка шаркающие шаги Виктор Петрович, идущего чуть впереди.

— Смотрите сюда. Это наши первые зрители.

Анна остановилась у снимков. На одном была молодая пара, девушка с короткой стрижкой в стиле 50-х годов и мужчина в элегантном костюме. Они смеялись, обнимаясь на фоне открытых дверей этого самого кинотеатра, и смотрели друг на друга с такой нежностью, что сердце защемило.

— Эта моя любимая, — вдруг сказал Виктор Петрович, проследив направление взгляда Анны. — Они познакомились здесь, представляете? Говорили, что это был фильм про любовь. Потом они ещё часто возвращались.

— И что с ними стало? — прошептала она.

— Этого я не знаю, — он слегка пожал плечами. — Но предпочитаю думать, что они были счастливы. Вроде как, у каждого, кто сюда приходит, есть шанс найти нечто для себя.

Анна вцепилась пальцами в край шарфа. Она не знала почему, но её внезапно охватило странное и невероятно сильное ощущение потери.

— А вот, — продолжал Виктор Петрович, не замечая её состояния и указывая на следующую фотографию, — это наши первые работники. Видите? Это мой отец.

Анна удивлённо повернулась к нему.

— Ваш отец?

— Да, он работал здесь киномехаником, а я за ним следом. Практически семейная традиция.

Он ненадолго замолчал, а затем добавил с улыбкой:

— Говорил мне, что кино — это не просто мелькающие картинки. Это мост между реальностями. Тогда я смеялся, а сейчас... наверное, даже и верю.

Анна скользнула глазами дальше. Остановившись на фотографии, на которой была запечатлена группа детей. Мальчики и девочки сидели на полу с огромными коробками попкорна в руках, их круглые личики буквально светились от счастья.

— А это? — спросила она, указывая на снимок.

Виктор Петрович улыбнулся.

— Детские сеансы. Раньше каждые выходные обязательно показывали мультфильмы. Целый зал малышни, представляете? Шум, смех… — его голос вдруг стал тише. — Хорошее было время.

Анна задумалась, глядя на фото. В детстве мама водила её в похожий кинотеатр. Тогда, обнимая пакет с попкорном, она впервые увидела большой экран, и решила, что попала в сказку. Воспоминания, возникшие словно ниоткуда, окутали её теплом и уютом.

— Дальше ещё интереснее, — пообещал Виктор Петрович, открывая тяжёлую дверь в боковую комнату. — Вы уж извините за беспорядок. Руки всё никак не доходят разобрать всё тут. Но, знаете, есть в хаосе своё очарование.

Анна вошла следом и замерла, ошеломлённая открывшимся зрелищем. Маленькое помещение было забито различными предметами. На стеллажах громоздились плёнки в металлических коробках, потёртые буклеты и журналы, кинокамеры из прошлых лет. На столе, заваленном стопками фотографий и билетов, стоял старый проектор. В углу примостилась деревянная вешалка, на которой висели два пальто, какие уже давно никто не носит.

На стенах опять же висели афиши и плакаты. Их цвета потускнели, а на некоторых бумага была порвана по краям, словно само время пыталось стереть следы прожитых дней. Одно из изображений показалось Анне знакомым. На нём актёры кружились в танце, подсвеченные золотистым светом прожекторов. Вдруг перед глазами встала сцена из прошлого: она с мамой сидит в зале, вцепившись в её руку от волнения. Этот фильм они смотрели вместе, а потом долго обсуждали его за ужином.

— Что это такое? — спросила она, проводя пальцем по пыльному ободку коробки с киноплёнкой.

— А это наш склад вещей, — заявил Виктор Петрович с мягкой усмешкой. — Люди столько всего оставляют, когда заходят сюда! Кто-то забыл, кто-то подарил, — он вытащил пожелтевший от времени постер. — Вот, проходила у нас премьера какого-то фильма. Даже не вспомню, какого года. Видите, здесь автограф актрисы.

Присмотревшись, Анна заметила выцветшую надпись, сделанную узким изящным почерком: "Будьте счастливы!" — и неразборчивая подпись. Что-то кольнуло, как будто слова были обращены к ней лично. Анна дёрнула плечом, отгоняя глупую идею.

— Это настоящие артефакты, — продолжал Виктор Петрович, пододвигая к ней стопку использованных немного измятых билетов с показов. — Тут столько историй. Люди ведь раньше не просто смотрели фильмы, они жили ими. Вот, к примеру, — он вытащил один, — после этого фильма зрители очень долго не расходились. Они даже хлопали. Можете представить такое, юная леди?

Анна растерянно покачала головой и осторожно прикоснулась к бумаге, ощущая её хрупкую шероховатость. Это было странное, почти осязаемое прикосновение к прошлому.

— А это? — спросила она, показывая на коробку с потёртыми открытками и письмами.

— Ах, пожелания от зрителей! Мы когда-то проводили конкурсы, просили оставлять отзывы. Иногда такие вещи писали… Только послушайте, — он развернул один из листов. — "Этот фильм напомнил мне о том, как важно уметь мечтать". Трогательно, вы не находите?

Анна лишь молча кивнула. Она вспомнила, как в юности сама писала что-то подобное в анкетах школьных подружек. У неё тоже было любимое кино, которое вдохновляло грезить о большем… Но что это был за фильм? Она не могла вспомнить.

— Или вот… — Виктор Петрович показал маленького плюшевого медведя с оторванным ухом. — Он валялся в зале лет десять. Наверное, чей-то любимый друг. Или…

Он достал перчатку и передал её Анне.

— Дамская, судя по всему. Кино всегда привлекало романтиков. Может, какая-то мечтательная особа специально оставила, чтобы прийти вновь. Но нет, не вернулась.

Анна протянула руку и взяла перчатку. Её пальцы скользнули по мягкой пыльной коже.

— Люди теряют вещи, — вдумчиво заметил Виктор Петрович, — как и многое другое. Иногда совсем мелочи, иногда что-то ценное. И вроде всё хотят забрать, но так и не находят возможности. Но наш кинотеатр всё бережёт: предметы, лица, звуки — вот и копятся нерассказанные рассказы, неразгаданные загадки, непрожитые жизни. У каждой вещи — своя.

На мгновение Анну захлестнуло какое-то странное чувство, нечто среднее между тоской и томлением. Совершенно непонятное, выбивающее почву из-под ног.

— В этом месте есть что-то особенное, — признала она, сама не ожидая от себя этих слов.

— Разумеется, — отозвался Виктор Петрович, хитро прищурившись. — Кинотеатр — это не только стены. Это люди. Истории. Это смех и слёзы. Здесь время не просто идёт. Оно оставляет следы.

Анна в замешательстве посмотрела на него. Слова будто проникали под кожу. Она хотела ещё что-то спросить, но тут внимание привлёк свет, льющийся сквозь небольшое окошко. Тот самый тусклый, молочно-белый свет, который она заметила, когда входила.

— Что это? — Анна указала в его направлении.

— О, а это главное. Наш зал, — откликнулся Виктор Петрович с лёгкой таинственностью. — Хотите увидеть кино, какое ещё никто не видел?

— Как это — "никто не видел"? — она слегка нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду.

— Это наша особенность, — ответил он с лёгкой улыбкой. — Здесь показывают фильмы, которые уже давно исчезли из проката. Или которые так и не вышли. Или те, что существуют только в чьих-то фантазиях. В общем, кино для избранных. Ну, или для тех, кто забрёл к нам из-за непогоды.

— Вы шутите? — Анна недоверчиво нахмурилась, чувства её метались от скептицизма к любопытству.

— Ни капли. О, вот же он! — вдруг оживился Виктор Петрович, вытаскивая большую катушку плёнки. — Так что, барышня, желаете сами убедиться? Этот фильм вам понравится, уж доверьтесь старику.

Он подмигнул и жестом

пригласил её следовать за ним. Тяжёлая дверь мягко и абсолютно беззвучно распахнулась, как будто

сама по себе. Анна сделала шаг внутрь и застыла.

Кинозал был удивительно просторным, гораздо больше, нежели Анна ожидала, глядя на внешние размеры здания. Он встретил Анну приглушённым светом антикварных бра, украшенных потемневшими металлическими вставками. Потолок был высоким, с лепниной, давно поблекшей от времени, но всё ещё сохранившей отголоски былого великолепия, а вдоль стен тянулись золотистые, но теперь потускневшие узоры, отливающие в полумраке мягким блеском. Пол устилал потрескавшийся паркет, на котором угадывались следы от великого множества шагов. Ряды кресел, обитых тёмно-бордовым бархатом, выглядели потрёпанными, но сохранившими достоинство. Они уходили вниз к экрану, который чётко выделялся молочно-белым свечением. Анна машинально провела пальцем по ближайшему подлокотнику, ощущая гладкость отполированного десятилетиями дерева.

— Ух ты… — непроизвольно выдохнула она.

— Ага, именно так все и реагируют, — довольно хмыкнул Виктор Петрович, заходя следом. — Думаете, всё это декорации? Антураж? Нет, это нечто большее. Этот зал — место, где воплощаются в жизнь мечты.

Анна усмехнулась, но ничего не сказала. Слова механика звучали слишком пафосно, чтобы воспринимать их всерьёз, и в то же время слишком искренне, чтобы к ним не прислушаться.

Виктор Петрович принялся возиться с проектором, что-то бормоча себе под нос, а Анна устроилась на необычайно удобном сиденье. Кресла во всём зале протяжно заскрипели, словно невидимые зрители занимали свои местах. По коже пробежали мурашки, и Анна поспешила возобновить беседу, чтобы развеять жутковатое впечатление.

— А вы любите кино? — вдруг спросила она.

— Люблю?! — изумился Виктор Петрович. — Да я им живу, юная леди. Вот только, знаете, интересно смотреть не только на экран. Самое увлекательное — видеть, как люди меняются, пока идёт показ. Как они выходят из зала другими. Какой-то один фильм, одна сцена — и раз, жизнь перевернулась.

У Анны сложилось странное впечатление, что Виктор Петрович говорит о ней. Но она поспешила отбросить нелепую мысль тем более, что за её спиной раздался резкий щелчок: вероятно, Виктор Петрович запустил проектор. Сначала было тихо, затем послышался мягкий, почти неразличимый шорох — звук старой плёнки, пропущенной через механизм. Спустя мгновение экран ожил, залив стены неярким светом.

Анна откинулась на мягкую спинку, наблюдая за первыми кадрами. Это был чёрно-белый фильм, снятый в духе середины прошлого века. Камера показала маленький городок, заснеженные улицы и одинокую девушку, сидящую в кафе. В её движениях было нечто неуловимо знакомое.

Это было не просто старое кино. Оно казалось странно близким. Девушка на экране…

Анна не могла отвести от неё взгляда. Она видела, как героиня задерживается на безлюдной улице, где горит только один фонарь. Видела её силуэт сквозь панорамное стекло кафе. В её движениях, в лёгком наклоне головы или в том, как она обводила по кругу ободок чашки, Анна узнавала себя. Не точь-в-точь, но достаточно, чтобы сердце сжалось.

На экране девушка подносила чашку к губам, задумчиво глядя в окно. В её глазах читалась усталость, смешанная с тоской. Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она точно знала этот взгляд, пустой, отстранённый, словно отражение её собственного.

В какой-то момент кадры стали сменяться быстрее. Вот героиня фильма в тёплой компании друзей. Анна почувствовала, как внутри неё всё скручивается. Она, разумеется, никогда не знала этих людей, но была безусловно уверена, что и в её жизни были подобные моменты.

Вот героиня смеётся, глядя в глаза мужчине, лицо которого оставалось за кадром. Девушка, протягивающая ей бокал вина в тесной кухне.

Анна с трудом перевела дыхание. Это были не её воспоминаниями, но такие знакомые… такие близкие.

Героиня брела по заснеженной улице, уткнувшись в шарф, вдоль витрин, отражавших мерцающие огоньки. Анна могла поклясться, что когда-то проходила мимо этого места. Это не могло быть совпадением.

Экран погас, зал погрузился в тишину. Лицо Анны побледнело, а сердце учащённо билось.

— Почему? — еле слышно прошептала она. — Почему вы это показали мне?

— Потому что вы зашли, — просто ответил Виктор Петрович, присаживаясь на край соседнего кресла. — Иногда фильмы показывают нам больше, чем мы ожидаем. Кинотеатр видит вас. Он знает, что вам нужно.

Анна с трудом сдерживала слёзы. Она вспомнила, как собиралась стать архитектором, как пыталась писать стихи, — правда, довольно плохие, — как однажды решилась признаться в чувствах своей первой любви… Всё это было так давно, что стало тенью. Её рука машинально сжалась на подлокотнике кресла.

— Как будто это всё я. Но этого не может быть!

В темноте, освещённой лишь остаточным сиянием экрана, всё вокруг казалось каким-то мистическим. Но вместо тяжести или подавленности Анна чувствовала удивительную лёгкость. Воспоминания, которые вызвал фильм, не тянули вниз, как раньше, а будто пробуждали смутную надежду.

— Вот что я скажу, — нарушил молчание Виктор Петрович. — Завтра у нас вечерний сеанс. Специальный. Кино, меняющее жизнь.

Он достал из кармана старый, но аккуратно сложенный билет.

— Берите.

— Ну, не знаю… — Анна смотрела с сомнением, — у меня много работы, да и вообще другие планы.

— Работы у вас, юная леди, всегда будет много, — перебил он с лёгкой усмешкой. — А вот такой шанс выпадает раз в жизни. Поверьте старику.

Анна отрывисто мотнула головой, сама не понимая, почему упрямится, решительно встала и направилась к выходу.

— Разве вам не хочется почувствовать что-то другое? — настаивал Виктор Петрович. — Немного магии?

Анна повернулась, запахивая пальто на груди.

— Магии? — с лёгкой насмешкой переспросила она. — Виктор Петрович, мне завтра рано вставать. У меня работа, проекты, отчёты. Какое тут кино?

— А знаете, что я заметил за свои годы? — он подался вперёд, словно собирался раскрыть тайну. — Когда люди говорят, что у них нет времени, это всегда неправда. Желания у них нет, а не времени.

— Это не так, — Анна нахмурилась, понимая, как лёгкий укор задевает её. — У меня всё расписано.

— Всё расписано, говорите? — он хмыкнул и покачал головой. — А вы не обращали внимания, что жизнь — это тот же фильм? Можно прожить её строго по сценарию: скучно и обыденно. А можно, как хорошее кино. Где есть место для импровизации и неожиданности. Для чуда.

— Чуда? — Анна недоверчиво уставилась на него. — Вы это серьёзно?

— Абсолютно, — заявил он уверено, глядя ей прямо в глаза.

Анна молчала, разрываясь между намерением уйти и непреодолимым желанием согласиться.

— Вот, — Виктор Петрович вновь протянул ей билет.

Теперь Анна лучше его разглядела. Он был необычно хорошо сохранившимся: плотная бумага, старомодный шрифт, декоративные вензеля по углам.

— Покупайте.

— Я думала, вы его мне дарите…

— Нет-нет, — Виктор Петрович назидательно поднял палец. — Чудо не работает просто так. Только если вы готовы рискнуть и вложить хоть что-то. Пусть только несколько сотен, — он по-мальчишески озорно ухмыльнулся.

— А если я пожалею? — спросила Анна, неуверенно крутя билет в руке.

— Тогда вернётесь ко мне с претензией, — он рассмеялся. — Но, не сомневайтесь, ещё никто не жалел.

С тихим вздохом Анна потянулась к кошельку. Она передала деньги и спрятала билет. Виктор Петрович широко и довольно улыбнулся.

— Так-то лучше, барышня. Не пристало спорить с тем, кто годится вам в дедушки. Что ж, увидимся завтра.

Всю ночь Анна спала нервно, урывками. Её мысли никак не могли успокоиться, блуждая по коридорам старого кинотеатра. Ей снились толстые катушки плёнки, тихие звуки работающего кинопроектора, приглушенные голоса, нашёптывающие истории из прошлого и мягкий молочно-белый свет, струящийся с широкого экрана. Несколько раз за ночь она тянулась к телефону, чтобы узнать время.

Окончательно Анна проснулась ранним утром от глухого стука в окно: ветер гнал снежную крупу, которая билась о стекло, мерно и настойчиво. Некоторое время она лежала в кровати, разглядывая выбеленный потолок. Его ровная гладкая поверхность напоминала чистый лист бумаги. Абсолютно пустой. Сатиновое постельное бельё было свежим, даже пахло кондиционером, но сейчас оно казалось грубым на её коже, будто принадлежало не Анне.

Спальня была обставлена со вкусом, по индивидуальному дизайнерскому проекту: минималистичные полки с одинаковыми коробками для хранения, безукоризненно подобранные под нейтральный цвет стен, модные комод и платяной шкаф, идеально подходящие по высоте. Но в этой чётко продуманной функциональности не оставалось места ни для чего личного: ни фотографий, ни памятных мелочей, ни случайных вещей, которые могли бы что-то рассказать о своей хозяйке. Только в углу сиротливо приютился цветок в горшке — единственная попытка Анны разнообразить обиход.

Давящая тишина наполняла пространство. Квартира, всегда ощущавшаяся комфортной и удобной, теперь казалась чужой и безликой. Она больше походила на снимок из каталога недвижимости, нежели на чей-то обжитой дом.

На кухне царил безупречный порядок: ни случайно забытой кружки, ни оставленных записок. На чистом столе лежала лишь аккуратно свёрнутая газета, которую Анна даже не читала. Декоративная чаша пустовала — одна только идея о том, чтобы держать её наполненной и следить за свежестью фруктов в ней, утомляла. В холодильнике строгими рядами выстроились контейнеры с едой на неделю. Каждая вещь на своём месте, будто здесь никто не жил.

Прежде это казалось практичным и правильным, но теперь угнетало своей стерильностью.

Пока вода закипала, взгляд Анны упал на календарь. Первое января. Ещё один день. Самый обычный. Никаких планов, никаких гостей, никаких торжеств. Словно Новый год обошёл её стороной. Впервые Анна чувствовала себя такой потерянной.

Она неторопливо приготовила капучино. Кофейня сегодня была закрыта. Вытащила из шкафа привычную белую кружку, одну из десятка подобных — ни узоров, ни орнаментов. Минувший вечер опять всплыл в памяти: приятный полумрак, потрёпанные, но уютные кресла, шуршание киноплёнки, и голос Виктора Петровича, вкрадчивый, но убедительный, луч проектора прорезающий темноту и создающий действие и движение там, где их раньше не было. А здесь даже солнечные блики, падающий на гранитную столешницу, казались лишённым тепла.

Рассеянный свет зимнего утра, пробивающийся сквозь тяжёлые серые тучи и пушистые снежинки, который всё ещё кружились за окном, будто продлевали вчерашнюю сказку. Волшебное великолепие завьюженного города больше не раздражало и не подавляло, а скорее притягивало и манило к чему-то совершенно иному, новому и тайно желанному.

* * *

На этот раз до офиса Анна добралась без происшествий, даже вопреки плохо расчищенным дорогам. Кабинет встретил её неприветливо. Стандартные лампы дневного освещения ещё не были включены, и помещение тонуло в мягком полумраке. Лишь на нескольких столах мониторы отбрасывали голубые блики — видимо, кто-то из коллег случайно оставил компьютеры включёнными на ночь.

Анна медленно сняла пальто, встряхнула с него снег и пристроила на вешалке. Её каблуки слегка цокали по ламинату, нарушая абсолютную тишину.

"Ни души," — подумала она, обводя взглядом пустые рабочие места. Обычно в это время в офисе было оживлённо: кто-то гремел кружками на кухне, коллеги громко обсуждали планы на день. А сейчас… только она.

Анна прошла к своему столу, запустила компьютер и на мгновение замерла. Её взгляд упал на экран, где светился привычный ярлык таблицы Excel.

"Отчеты", — пронеслось в голове, — "опять отчеты"

Пальцы автоматически набрали пароль, открывая доступ к файлам, но мысли упорно возвращались к вчерашнему вечеру. Фильм, кинозал, Виктор Петрович — чудаковатый, но обаятельный старик, который так неожиданно стал для неё почти близким другом. Размеренный голос, рассказывающий завораживающие истории, лукавая улыбка, мудрый взгляд, словно он знает много больше, чем говорит. А главное, его слова — такие настойчивые, такие уверенные. Заставляющие поверить в невозможное. Уютный, словно дышащий историей кинозал. И фильм, который она смотрела с замирающим сердцем и комом в горле. Странный, почти пугающий.

Анна откинулась на спинку кресла, массируя виски подрагивающими пальцами.

"Ты ведь не ребёнок," — уговаривала она себя. — "Просто случайная встреча. Просто совпадение. Ничего больше. Возвращайся к работе."

Но словно по заказу, из кармана выскользнул билет. Он медленно и плавно, словно в замедленной съёмке, падал на пол. Анна не могла отвести от него глаз. И она вновь ощутила себя героиней немого кино, одинокой и потерянной.

Она наклонилась, подняла билет и ещё раз посмотрела на замысловатый шрифт. Тот самый билет, стилизованный под старину, который она купила у Виктора Петровича. Теперь он казался ей почти нереальным, как и всё, что случилось с ней вчера.

"Это была какая-то шутка, глупый розыгрыш. Скучающий старик хотел повеселиться за мой счёт. А я повелась, как дура!" — упрямо повторила она, но сердце протестовало.

Анна усилием воли заставила себя приняться за работу, стараясь сосредоточиться на отчёте. Однако мысли то и дело ускользали. Она вспоминала, как на большом киноэкране снежинки кружились в воздухе, как героиня, так похожая на неё, улыбалась мужчине, сидящему напротив с дымящейся чашкой в руках, а он улыбался в ответ.

Спустя несколько часов здание, в котором находился её офис, постепенно начало оживать. Анна оказалась не единственным трудоголиком в городе. Подтянулись другие служащие, послышались привычные звуки: печатающий принтер за стеной, звон кружек на общей кухне, шаги по коридору. Кто-то даже крикнул: "с Новым годом!", проходя мимо открытой двери её кабинета, но Анна чувствовала себя словно за стеклянной стеной.

Дневная рутина шла по привычному кругу: отчёты, цифры, формы. Но теперь всё это казалось ей, как ни странно, несущественным. Работа продвигалась медленно. Каждое действие требовало усилий. Анна была непривычно рассеянной и невнимательной: цифры и формулы приходилось перепроверять по несколько раз.

Билет, который лежал перед ней, словно звал в другой, волшебный мир, в котором мечты сбывались, стоило лишь в них по-настоящему поверить.

К обеду она поймала себя на том, что раз за разом отвлекается, то и дело искоса поглядывая на манящий кусочек бумаги. А потом взгляд сам по себе устремлялся за окном, где снежинки оседали на подоконник пушистым одеялом.

"Что я теряю?" — внезапно подумала она.

Мысль, заставляя Анну встрепенуться, разожгла искру надежды. Но тут же на смену ей пришли сомнения.

"Что ты рассчитываешь найти в пыльном кинотеатре? — насмехался внутренний голос. — Сказку? Чудо? Фильм, меняющий жизнь? Серьёзно? Ты взрослая женщина. Тебе без малого тридцать лет. Выбрось из головы всякие глупости!"

Анна энергично растёрла лицо руками, словно пытаясь пробудиться ото сна, и вернулась к проекту.

Но как бы она себя не уговаривала, идея, однажды пришедшая на ум, больше не отпускала. Словно прошлый волшебный вечер и необычный разговор что-то пробудили в её душе. Возможно, это была пресловутая, не поддающаяся логике вера в чудо

Анна тяжело вздохнула, признавая поражение, сохранила незаконченный отчёт и выключила компьютер.

На улице снег всё ещё падал редкими хлопьями, ложась ей на плечи. Анна посмотрела на часы и вдруг поняла: если поторопиться, то она как раз успевает на сеанс.

На мгновение она замерла, стоя в сгущающихся сумерках.

"В конце концов, вчера я не пожалела", — Анна решительно тряхнула головой.

С лёгкой улыбкой она

направилась к кинотеатру пружинистой уверенной походкой.

Завернув за угол, Анна споткнулась на полушаге: старинное здание выглядело совершенно иначе, чем она его помнила. Вместо обветшалого фасада перед ней предстала современная, перемигивающаяся яркими неоновыми огнями постройка со стеклянными раздвижными дверями. Новенькие афиши сверкали свежими красками, словно только что напечатанные. А просторный холл утопал в ослепительном свете мощных ламп, и казалось, что вчерашний вечер Анне только привиделся.

У дверей кинозала её встретил билетёр — высокий, немного сутулый молодой человек в худи. Длинная чёлка падала ему на глаза, и он то и дело раздражённо откидывал её назад. Он лениво жевал жвачку, но, увидев билет, который протянула Анна, удивлённо приподнял бровь.

— Эй, где вы это достали? — спросил он, рассматривая билет на свет.

Анна растерянно пожала плечами:

— Купила вчера.

Парень недоверчиво фыркнул:

— Ну вы даёте. Это старый образец. У нас такие уже лет тридцать не продают. Он что, коллекционный?

— А вы-то его тогда как узнали, если такие перестали использовать уже несколько десятков лет? — с иронией поинтересовалась Анна.

— Справедливо, — весело и заразительно рассмеялся парень. — Но ваш экземпляр в некотором роде легендарный. Рассказывают, что похожие выдавали на закрытые показы.

— Закрытые?

— Да. Их устраивал наш киномеханик. Да вот же он, — парень неопределённо махнул рукой куда-то на лево. — Но это было так давно.

Анна повернулась в указанном направлении, и её взгляд выхватил стенд, на котором были выставлены архивные фотографии. Среди множества чёрно-белых снимков она вдруг увидела Виктора Петровича. На изображении он был много моложе, но его мудрые глаза и открытая улыбка оставались легко узнаваемыми. Под фото была подпись: "Скоков Виктор Петрович, киномеханик с 1950 по 1995 годы".

— Это какая-то шутка? — пробормотала Анна, чувствуя, как у неё подкашиваются ноги.

— Что?

— Всё нормально, — поспешно ответила она, беря себя в руки. — Так я могу пройти?

— Конечно. Видите, здесь указаны только число и месяц, так что он вполне действителен. Я и корешок отрывать не буду — жаль портить раритет. Кстати, у вас и место особенное, раз билет необычный, — парень вернул его Анне и продержался для неё дверь.

Пройдя в кинозал, она обратила внимание на просторные кожаные сиденья, мягкий свет, приглушённую музыку. Огромный современный экран занимал почти всю стену, а вокруг него приглушенно горели лампочки. Это место выглядело совсем по-другому, но при этом было наполнено той же магией, что и вчера.

Её кресло оказалось ровно в центре. Анна устроилась поудобнее, сняла пальто и положила его на соседнее. Всё внутри замерло в тревожном ожидании, а сердце колотилось как сумасшедшее.

Вскоре свет погас, и появились первые кадры каких-то рекламных роликов. Анне они были не слишком интересны, поэтому, когда спустя пару минут она услышала мягкие шаги и почувствовала движение рядом, она с любопытством обернулась. И замерла.

Мерцающий изменчивый свет делал черты лица острее, а тени глубже, но это несомненно был Он.

Тот самый мужчина из кофейни, любитель горячего шоколада, стоял перед соседним креслом. Его глаза, чуть шире распахнулись от удивления и, как Анна надеялась, узнавания.

— Извините, — он улыбнулся чуть застенчиво, — но, кажется, это моё место.

Дыхание перехватило, и Анна громко сглотнула, машинально убирая пальто.

— Конечно, пожалуйста.

Несколько мгновений они молчали. Но молчание было приятно будоражащим, радостно напряжённым, словно на пороге волшебства.

— Забавно, — вдруг тихо сказал он, наклоняясь ближе. — Вчера я подумал, что хотел бы встретить вас снова. И вот.

Анна ощутила, как щёки заливает румянцем.

— Правда? — робко переспросила она.

— Разумеется, — он посмотрел ей прямо в глаза. — Кстати, я Игорь. А вы часто сюда ходите?

— Аня. И нет. Это второй раз, — она проказливо улыбнулась, — зато подряд. А вы?

— Тоже редко. Честно говоря, сам не до конца понимаю, почему сегодня решил зайти. Наверное, надоело сидеть дома одному.

— Значит, вечер будет особенным, — тихо рассмеялась Анна. — Раз уж мы оба совершенно случайно оказались в одном кинотеатре.

Фильм начался, и магия завладела залом, но Анна не могла сосредоточиться. Она чувствовала, как тепло его присутствия заполняет небольшое пространство между ними. Его дыхание, его мягкий голос заставляли её забыть о времени.

Они несколько раз перешёптывались. Игорь делал остроумные замечания по ходу развития сюжета, которые заставляли Анну хихикать, как легкомысленную девчонку. В какой-то момент их руки случайно соприкоснулись на общем подлокотнике, и никто из них не отстранился. Это было едва заметное прикосновение, но оно отозвалось дрожью во всём теле.

Анна чуть развернула кисть, переплетая пальцы с его. Игорь ответил пожатием, лёгким, но очень надёжным.

Вдруг в голове голосом Виктора Петровича зазвучали слова: "Чудо, барышня, не работает бесплатно. Только если вы готовы рискнуть и вложить хоть что-то".

Анна стремительно поднялась, схватив пальто.

— Простите... Я скоро.

Игорь в недоумении и растерянности посмотрел на неё, но ничего не успел сказать. Анна быстро вышла из зала, стараясь не тревожить других зрителей. Она обессилено привалилась спиной к двери, чтобы перевести дыхание и успокоить колотящееся сердце, которое стучало так громко, что казалось, его было слышно в пустом холле.

Билетёр в ярко-синем худи лениво пролистывал что-то на смартфоне. Услышав шаги, он поднял голову, удивлённо взглянув на неё.

— Уже уходите? — спросил он, откладывая телефон в сторону. — Фильм ведь ещё не закончился.

— Да. Мне срочно нужно кое-что сделать, — ответила Анна, стараясь держать голос ровным, хотя эмоции грозили захлестнуть её с головой.

— Вам не понравилось? — казалось, парень искренне расстроился.

— Нет, — твёрдо заявила она. — Очень понравилось.

Билетёр заинтересованно приподнял бровь, но не стал задавать лишних вопросов. Только взглянул ей вслед, когда Анна, уверенная в своём решении, направилась к выходу.

* * *

Фильм закончился, люди начали расходиться по домам, в основном парами или группа, но встречались и одиночки. Анна стояла чуть в стороне, у небольшой наряженной ёлки и смотрела на них с чувством, которое сама не могла понять. Оно не было неприятным или тягостны, но сдавливало грудь стальным обручем, душило непролитыми слезами.

— Аня?! — голос Игоря прозвучал за спиной изумлённо и очень радостно.

Она торопливо вытерла глаза рукавом, обернулась на долгожданный оклик, счастливо улыбаясь. И протянула подошедшему Игорю один из двух стаканчиков, которые держала в руках.

— Что?.. — начал было он, но тут почуял аромат, исходящий от дымящегося напитка, и громко расхохотался. — Горячий шоколад.

Он принял картонный стакан, недоверчиво качая головой, и посмотрел на Анну с притворным укором и неподдельной нежность. Так, словно ничего в мире больше не существовало.

— Ты меня напугала. Скажи, — он сделал маленький, осторожный глоток, — ты всегда исчезаешь так внезапно и на самом интересном месте?

— Бывает, — её глаза озорно блестели в разноцветных отсветах перемигивающихся гирлянд. — Но не сегодня. Эту историю я бы хотела досмотреть до конца.

На улице шёл снег, кружась в свете фонарей. Анна подняла лицо к небу. Ей было очень тепло и уютно, несмотря на морозную и ветреную погоду.

Теперь ей было ясно: жизнь — это не только отчёты и планы. Это ещё и маленькие, заметные не всем, волшебные моменты, которые нужно лишь не пропустить. А ещё лучше стараться создавать самой.

Год спустя

Тридцать первое декабря вновь выдалось снежным и холодным. За окном кружились лёгкие хлопья, а солнце, пробиваясь сквозь серые облака, окрашивало город нежным золотисто-розовым цветом. Офис был украшен гирляндами и маленькими ёлками, на кухне стояла вазочка с конфетами в пёстрых шуршащих обёртках и спелыми тёмно-оранжевыми мандаринами. В воздухе витал аромат корицы и кофе, смешиваясь с радостным настроением и всеобщим предвкушением праздника.

Анна сидела за своим столом, лениво перелистывая бумаги и временами что-то печатая на компьютере. На её лице больше не было усталого напряжения — глаза сияли, а на губах играла лёгкая улыбка. Рабочий день был сокращённым, а атмосфера в коллективе перед долгожданными выходными, мягко говоря, приподнятой.

Рядом со столом, облокотившись на спинку стула, стояла Ирина, её подруга и коллега. Они оживлённо болтали, хихикая над тем, что обсуждали минутой раньше.

— Слушай, так вы действительно ещё и на каток собираетесь? — спросила Ира с неподдельным любопытством.

— Конечно, — кивнула Анна. — Мы целый план составили: сначала горячий шоколад, к вечеру на каток и, возможно, если останутся силы, запустим небольшой фейерверк на заднем дворе. И, разумеется, романтический ужин дома при свечах.

— Здорово! Вы с Игорем молодцы. — протянула Ирина, с лёгкой меланхолией в голосе.

— Да. Лишь бы времени на всё хватило, — хохотнула Анна. — А ты? На этот раз не надумала увольняться? — пошутила она, припоминая подруге её прошлогоднюю затею.

— Нет, — рассмеялась та, — в этом году меня не так уж сильно заездили. Хотя хорошую премию мы, определённо, все заслужили.

— А если серьёзно, как собираетесь отмечать?

— Дома. Дети будут недовольны, — скривилась Ирина в притворном раздражении. — Пришлось в последний момент купить им каждому ещё по одному, особенному, подарку. Очень надеюсь, что подкуп сработает. Зато муж просто на седьмом небе от счастья. Знаешь же, какой он у меня увалень.

Её глаза сияли, а губы растягивались в улыбке, противореча словам, и Анна подалась чуть вперёд, будто разделяя её тихую радость.

— Это же замечательно. Новый год — он ведь для того, чтобы провести его с теми, кто важен.

— Говорит мне женщина, которая год назад даже ёлку дома не ставила! — не осталась в долгу Ирина, покачивая головой.

— Раньше я думала, что конец года — это катастрофа, а не праздник. Теперь знаю, что катастрофы — только у нас в голове, — серьёзно отозвалась Анна и уже легче добавила:

— Время всё расставляет по своим местам.

Вадим, их сослуживец, заглянувший в кабинет за документами, подхватил разговор:

— Ань, я всё жду, когда ты напишешь книгу типа "Как научиться наслаждаться жизнью в условиях вечного цейтнота". Или хотя бы мастер-класс проведёшь.

— А ты бы записался? — подмигнула она ему, не отрываясь от экрана компьютера.

— Первый в очереди, — хмыкнул он. — Но, вообще-то, я по делу. У Тани, нашего маркетолога, свадьба сразу после праздников. Вот общественность и отрядила меня собрать дань с коллектива.

Анна потянулась за кошельком и из него неожиданно выпал маленький, пожелтевший от времени, но по-прежнему удивительно хорошо сохранившийся билет. Он упал на пол, прямо под ноги Вадиму.

— Эй, Ань, у тебя тут… — начал он, наклоняясь, но запнулся рассмотрев старомодный дизайн и замысловатый шрифт, словно выведенный от руки. — Это что, киношный билет? Выглядит странно.

Анна перевела взгляд на, казалось бы, неприметный прямоугольник бумаги и нежно улыбнулась, в её глазах мелькнуло нечто тёплое, почти нежное.

— Да, можно сказать, это не просто билет, а история, — сказала она, забирая его и аккуратно пряча обратно.

— История? — Ирина тоже явно заинтересовалась беседой. — Думала, ты не особо любишь кино. Откуда у тебя вообще этот раритет?

— Долгая, очень долгая история, — Анна покачала головой. — А если коротко, купила год назад. И с ним связано очень многое.

— Тогда зачем таскаешь его с собой? — Вадим насмешливо ухмыльнулся. — Вдруг потеряешь?

— Мне он важен воспоминаниями, с ним связанными. Дорогими для меня, очень дорогими. Но это лишь воспоминания, но не больше. А, возможно, кто-то именно сейчас нуждается в этом билете так же сильно, как я в прошлом году.

— Никогда бы не подумал, что ты такая… — Вадим замялся, подбирая слово.

— Романтична? — подсказала Анна, слегка иронично.

Он молча согласился и продолжил, как ни в чём не бывало:

— Если он кому и необходим, то только какому-нибудь спятившему коллекционеру. Не удивлюсь даже, если его можно умудриться загнать за солидную кучку денег. Конечно, если хорошо постараться

— Иногда ценность вещей измеряется не тем, сколько они стоят, — тихо ответила Анна, чувствуя, как её голос дрогнул, — а тем, что они значат.

Лицо Вадима на мгновение вытянулось от неожиданности, но он быстро с совладал с собой.

— Тебе виднее, — он передёрнул плечами. — Ладно, девчонки, бывайте. С наступающим!

Когда он ушёл, Анна снова сосредоточилась на работе. Она с лёгкостью заполнила таблицы, отправила пару писем, но уже не погружалась в процесс с головой, как раньше. В этот момент зазвонил рабочий телефон. На экране высветилось имя клиента.

— Добрый день. Слушаю вас.

Ирина подвинулась поближе, но слов разобрать не смогла. Только поняла, что на том конце провода заговорили быстро и требовательно. Анна молча выслушала, а потом ответила, уверено и твёрдо:

— Извините, но завтра у нас выходной. Мы вышлем вам проект одиннадцатого января, как договаривались.

Голос в трубке стал настойчивее и громче.

— Да, несомненно, мы придаём большое значение сотрудничеству между нашими фирмами, но, к сожалению, ничего нельзя поделать. Праздники.

Анна помолчала ещё несколько секунд, затем вежливо попрощалась и положила трубку.

— Ого, — присвистнула Ирина.

— Учусь ценить своё время, — просто ответила Анна. — Мы с Игорем завтра едем на прогулку в лес. Обещают небольшой снег. Идеально для зимнего пикника и, разумеется, горячего шоколада. Это ведь не просто первое января, но и наша первая с Игорем годовщина.

Стрелки часов неумолимо ползли к цифрам, обозначающим окончание последнего трудового дня в этом году. Ирина начала собираться: застегнула пальто, обмотала шею шарфом и принялась суетливо разыскивать варежки в ящиках стола.

— Ты уверена, что не хочешь с нами в бар? — спросила она, уже стоя на пороге.

Анна покачала головой.

— Нет, Ира, я домой. Но спасибо, что позвала. Возможно, в другой раз.

— Ну тогда хорошего вам праздника! — отозвалась та и, махнув рукой на прощание, вышла за дверь.

Буквально через пятнадцать минут Анна выключила компьютер и последовала примеру подруги.

* * *

Анна отперла ключом замок и вошла в свою квартиру. Её встретил мягкий свет гирлянд, которые были развешаны вдоль стены и на окнах. Они отбрасывали весёлые разноцветные отблески, играя тенями на снежинках, вырезанных из бумаги и аккуратно прикреплённых к стеклам. В углу гостиной сверкала огнями небольшая, но густая ёлка, украшенная деревянными игрушками, серебристыми и синими шарами и красными бантами из хлопковых лент, а на верхушке сияла звезда. От веток исходил густой смолистый аромат хвои, который смешивался с запахами ванили, имбиря и корицы, доносившимися из кухни, где на столе остывал свежевыпеченный пирог.

На полу у ёлки разместилось несколько свёртков и небольших коробок, аккуратно упакованных в пёструю подарочную бумагу и перетянутых зелёно-бордовой тесьмой, а на диване был разложен шерстяной клетчатый плед. Анна улыбнулась, отряхнув шапку и пальто от снега, прежде чем спрятать их в гардероб.

— Привет, — крикнула Анна, — я дома.

— Ты вовремя, — послышался из кухни родной голос.

Игорь стоял у плиты, одетый в тёмно-зелёный вязаный свитер. В руке он держал деревянную ложку, помешивая что-то в кастрюле. Рядом на столе лежала пачка маршмеллоу и банка с какао порошком.

— Почти готово, — добавил он, кивая на чашки, которые стояли рядом, ожидая своей очереди.

Анна сняла шарф и подошла ближе, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать в щёку своего любимого мужчину. Её глаза задержались на ёлке, видневшейся в дверном проёме.

— Как ты только успел всё это? — спросила она, бросив на Игоря взгляд, полный признательности и восхищения.

Он ухмыльнулся, слегка пожав плечами.

— Я обещал тебе настоящий праздник, помнишь? К тому же у меня-то сегодня был выходной, в отличии от некоторых, — шутливо пожурил он.

Анна засмеялась, прижимаясь к нему ещё теснее.

— Не будь таким строгим. Я только учусь.

Игорь протянул руку к её волосам, убирая выбившуюся прядь за ухо.

— И я невероятно горжусь тобой, — его тон был ласковым, но удивительно серьёзным.

Анна спрятала лицо у него на груди, внезапно смутившись.

Игорь усмехнулся, выключил огонь и отставил кастрюлю. Он разлил тягучий, ароматный шоколад по кружкам, сверху добавив разноцветный зефир, который сразу же начали таять. Они переместились в гостиную, удобно устроившись на диване и укрывшись одним пледом.

— Для тебя — только лучшее, — улыбнулся Игорь, передавая тёмно-синюю кружку с белым орнаментом.

— Спасибо. Теперь Новый год можно считать официально начавшимся, — пошутил Анна, поджимая под себя ноги.

Они сидели рядом, молча наслаждаясь уютным теплом, одуряющим запахом шоколада и волшебной атмосферой вокруг. Анна любовалась переливающейся разноцветными огнями ёлкой, кружащимися за окном снежинками и, разумеется, им. Тем единственным, с кем её жизнь стала полной. Она глубоко и счастливо вздохнула.

— Помню, как год назад я возвращалась домой в это же время: всё вокруг было каким-то… тусклым, — Анна чуть нахмурилась, рассеянно крутя чашку в руках. — И я не сомневалась, что так будет всегда. Даже больше, что это нормально.

Игорь в жесте утешения и поддержки приобнял её за плечи.

— Надеюсь, теперь ты так не считаешь?

Она задумалась, взгляд её стал мягким, почти мечтательным. Анна посмотрела на него и улыбнулась.

— Нет, определённо, нет. Я вспомнила, что жизнь — это не только отчёты и дедлайны. Что счастье, на самом деле, всегда рядом с нами. Только надо набраться смелости и позволить себе его заметить. Что волшебство можно найти даже в повседневных мелочах. И порой чудо — это просто стоять под снегопадом с тем, кто держит тебя за руку.

Игорь поднял кружку, слегка чокнувшись с её.

— За то, что ты разрешила себе мечтать.

Анна рассмеялась, лёгко подтолкнув его плечом.

— Ты такой… — она не закончила, только покачала головой, посмотрев на него с нежностью.

— Какой? — с любопытством переспросил он.

— Именно такой, как мне нужно, — её голос звучал тихо, но уверенно.

Он подался вперед, их взгляды встретились. Свет гирлянд отражался в её глазах почти мистическим блеском, а огонь свечей ложился на лицо таинственными тенями, скрадывая черты.

— Я люблю тебя, — прошептал Игорь, прежде чем нежно коснуться её губ своими.

Поцелуй был мягким, как белый покров во дворе, но таким жарким, что даже свечи на полке, казалось, разгорелись ярче.

Когда они отстранились, Анна нежно коснулась его руки.

— У меня есть идея, — сказала она, лукаво прищурившись.

— И какая же? — уточнил Игорь, сдерживая улыбку.

Она встала, держа чашку в одной руке, и подошла к окну, любуясь на снежинки, размеренно кружащиеся за стеклом в плавном танце.

— Давай поднимемся на крышу и посмотрим, как город заметает.

Игорь рассмеялся, проворно вскакивая с дивана.

— Только если плед несёшь ты.

Анна в очередной раз за сегодняшний вечер ощутила, какой по-настоящему полной стала её жизнь. Игорь ещё раз быстро чмокнул её в губы и сжал ладонь. А за окном действительно шёл снег, укрывая мир своим сказочным одеялом и молчаливо обещая, что будущий год станет ещё более счастливым.