Призраки прошлого (джен)

Ещё даже не рассвет. Солнечные лучи едва пробивались сквозь густые леса, извещая о скором прибытии дневного светила. Над озером стоял густой туман, тьма властвовала над миром. Минерва тяжело поднялась с кровати. Её ночная рубаха была плотно скрыта за шерстяным халатом, серебристая коса, почти не растрепавшаяся во время сна, мирно лежала на плече. Женщина приблизилась к окну. Её ослабшие со временем глаза прошлись вдоль края Чёрного озера и остановились у кромки Запретного леса. Теперь, это её владения. Директриса Хогвартса. А ведь она была готова к этому наследию. Альбус часто напоминал, что после его ухода, она станет следующим хранителем замка. Вправду ли её дорогой друг всё спланировал? Или это было заслугой до неприличия большого количества удачи? Сейчас это не имело значения.

Тяжёлый вздох выскользнул из уст Макгонагалл. Она плотней закуталась в свою шотландку и направилась к высокому шкафу. Чёрный. Теперь это был её цвет. И плевать, что Министерство много раз обращалось к ней по этому поводу. Не им решать, что делать директрисе Хогвартса. Уж точно не после той ужасной войны. «О чём думает Кингсли, посылая к ней этих идиотов?» Минерва застегнула последние пуговицы у горла, подошла к зеркалу и осмотрела себя с ног до головы. Простое платье в пол с высоким горлом и широкими рукавами. Единственная цветная вещь в её наряде — изумрудная брошь в виде герба семейства Макгонагалл.

— Никогда не забывай об истоках, Минни. Волею Божьей нам дана память о своём начале.

Тихий голос отца пробрался сквозь пелену болезненных воспоминаний. Минерва лишь скривилась от внезапно нахлынувшей головной боли. Она привычно села за туалетный столик и принялась расплетать косу. Медленно, дюйм за дюймом она проходилась гребнем по своим волосам, с возрастом не потерявшим ни своей длины, ни густоты, они лишь выкрасились в множество оттенков серебра. Заколов волосы в слабый пучок, директриса забрала свою трость и вышла к рабочему кабинету.

Она прошла мимо особого аквариума, в котором ярко горел огонь, крошечная саламандра в ней проследила глазами за хозяйкой, и спустилась по винтовой лестнице. На столе ещё со вчерашнего дня лежала куча бумаг. Мелкие дела, не требовавшие её прямого вмешательства, Минерва передала Филиусу, всё оставшееся было её обязанностью. Женщина раздражённо закатила свои глаза, заметив очередное одобренное Министерством резюме учителя Защиты от Тёмных искусств.

— Стоит написать Кингсли, — сердито прошипела директриса, усевшись за стол.

— Ты в этом уверена, дорогая? — послышался знакомый до боли голос позади неё.

— Абсолютно.

— И о чём будет письмо? — усмехнулся второй, стоявший прямо у окна.

— Об ошибках прошлого Министра, — проворчала Макгонагалл и обмакнула перо в чернильницу.

* * *

Окна Хогвартса начали озаряться светом. Проснулся замок со всеми его обитателями, возник привычный шум в старых коридорах и залах. Топот ног, эхо разговоров — приятная рутина после стольких лет мёртвой тишины. Хогвартс вновь стал обителью детских мечт и желаний, света и волшебства. Минерва не могла не гордиться этим. Сидя здесь, в Большом зале, вновь заполненном радостными голосами стольких детей, она чувствовала себя так, будто вернулась в лучшие годы школы. Директриса позволила уголкам своих губ незаметно приподняться.

— Минерва, ты уже нашла нового профессора ЗоТи? Моему седьмому курсу не хочется терять занятий по этому предмету, — в утреннюю тишину ворвался голос Флитвика.

— Да, я... рассмотрела некоторых кандидатов. Боюсь, многие из них повторят судьбу своих предшественников.

— О чём ты? Проклятье снято.

Минерва крепче поджала губы. Конечно. Рядом нет Северуса, он смог бы оценить её шутку.

— Нет, ни о чём, — отмахнулась директриса. — Никто из одобренных Министерством не подходит Хогвартсу.

— Никто? — обречённо спросил её декан Когтеврана.

— Никто.

* * *

После завтрака Минерва оказалась у берега Чёрного озера. Ветер усилился ближе к полудню и у леса можно было попасть под великолепный листопад. Директриса частично признала буйство воздушной стихии, подняла рыжеватый лист с земли, что в её руке превратился в клетчатый плед, накинула его на плечи и продолжила любоваться красотой этого места. Несколько лет назад именно здесь её дорогой Эльфстоун в последний раз попросил её руки. Подумать только, сколько всего произошло с того времени. А она уже тогда считала себя старой. Печальный взгляд изумрудных глаз пал на кромку воды, усыпанной ковром из золота.

— Что вспоминаешь?

— Бурную молодость.

— Всё, я молчу.

Та повернула к нему голову, удивлённо приподняв брови.

— Слово «бурный», исходящее из твоих уст, заставляет меня чувствовать себя весьма неловко.

Минерве оставалось лишь оценить его слова и безбожно рассмеяться.

* * *

За обедом точно подняли бы вопрос о новом профессоре ЗоТи, поэтому Макгонагалл решила просто-напросто сбежать от этого разговора к своей давней подруге, мадам Помфри. Трансгрессировав из Хогсмида, она оказалась в небольшом переулке между домами, выложенными на старый лад из булыжника. Небольшое ирландское поселение встретило её звуками деревенской жизни. Скот мычал на ферме, разнопёрые птицы летали по небу, переговаривались соседи чрез хилый заборчик, перешёптывались женщины, собравшись у магазина. Дивное место Поппи выбрала для своей жизни на пенсии.

Никто и не заметил пожилую кошечку, ловко пересёкшую дальнюю улицу посёлка. Она подошла к двери, когда услышала причитания своей подруги, чётко доносившиеся из заднего двора. Полосатая кошка юркнула в щель между досками заборчика и направилась к саду. Там она обнаружила весьма забавную картину: Поппи в костюме заядлого садовода грозно отчитывала двух рыжеволосых девочек, у обеих малюток были расцарапаны коленки и руки до самых локтей. Неподалёку Минерва разглядела перемятые кусты роз. Ясно.

— Неудачное падение в кусты? — спросила директриса, появившись из-за угла.

— Минни! — теперь праведный гнев бывшей медсестры Хогвартса был направлен на неё. — Ты не писала мне четыре месяца, а сейчас вот так заявляешься предо мной?!

— Виновата, признаю, — поклонилась Макгонагалл и встала ближе к ним.

Одна из девочек, та, что была с двумя растрепавшимися косами, взглянула на прибывшую женщину с благодарностью.

— Блэр, Димфна, идите с миром, — махнула волшебница и, прежде чем войти в заднюю дверь своего коттеджа, пригрозила им пальцем: — Больше никаких игр с моими цветами! Ясно?

Девочки закивали головами и вскоре скрылись за соседним яблоневым садом.

— Чьи они? — спросила Минерва, последовав за подругой внутрь.

— Мои племянницы, — бросила Поппи, отправившись в ванную. — Доренн никак за ними не уследит.

— Доренн?

— Сестра Даллана, моего мужа.

— Ах да, совсем забыла.

Через минуту они устроились на кухне с двумя чашками дымящего чая. Хозяйка дома переоделась в светло-жёлтое платье и заколола посветлевшие волосы в низкий пучок.

— Как в Хогвартсе?

— Шумно, — выдохнула Минни, снимая свои перчатки.

— Дети редко бывают тихими.

— Раньше я этого не замечала.

— Раньше было легче, — тоскливо заметила Поппи.

— Может быть.

Колдуньи замолчали, разговор сам перетёк в неправильное русло. Минерва заметила, как рука Помфри, держащая чашку, начала подрагивать. Та раздражённо выдохнула и, отставив чай в сторону, твёрдо положила обе руки на стол: ждала, когда они перестанут дрожать.

— Принесу виски, — пробормотала Поппи после неудачной попытки усмирить свои нервы.

Макгонагалл мрачно кивнула.

Война оставила следы на всех. У некоторых они видны: ссадины и ожоги, царапины, трещины, у других раны были невидимыми, незаметными на первый взгляд: дрожь в руках и ногах, затуманенный разум, ночные кошмары, боль от сожалений и несказанных вовремя слов — всё это тревожило тысячи душ, уцелевших во время войны. И каждый справлялся с этой болью сам.

Минерва Макгонагалл страдала от бессонницы. К концу дня её глаза уже не могли различить ученика от статуи, кляксы от букв, призраков прошлого от живых людей, голова раскалывалась от разговоров, а тело молило об отдыхе.

— Поппи ушла? — осторожно спросил он, расположившись в кресле неподалёку.

— В поисках виски.

— Профессор Макгонагалл и мадам Помфри выпивают в загородном домишке, вот это зрелище, — сказал тот не без усмешки в голосе.

— Оставь её, Северус, иногда нам всем нужен хороший ирландский виски, — мечтательно произнёс пожилой мужчина, плюхнувшись во второе кресло.

— Я предпочитаю эльфийское вино, — фыркнул Снейп, закинув одну ногу на другую.

— Вы как ангел и демон на моих плечах, ей богу... — закатила глаза Минерва.

— Не вижу в этом ничего плохого, — добродушно улыбнулся Альбус, приманив к себе магией пару имбирных печенек.

— Конечно, ты многого не увидел.

— В каком это смысле, дорога-...

— Минни? — Помфри внезапно оказалась у дверного проёма.

— Да? — повернулась к ней Макгонагалл.

— С кем ты разговаривала? — нахмурилась бывшая медсестра, входя на кухню.

— Ни с кем, Поппи, просто мысли вслух, — пожала плечами директриса и, заметив бутылку в руках подруги, спросила: — За что пьём?

— За молодых!

— За молодых.

* * *

— Я, Минерва Изобель Макгонагалл, как нынешний директор Хогвартса, школы Чародейства и Волшебства, сим прошением заявляю… — она стояла в центре полупустого зала суда, будто осуждённая, — …что Северус Снейп, в прошлом преподаватель зельеварения в Хогвартсе, известный как бывший Пожиратель Смерти, с самого начала войны был верен Ордену Феникса и работал на Волан-де-Морта… — услышав его имя, многие из сидевших вздрогнули на своих местах. — … лишь в качестве двойного агента. Прошу рассмотреть моё предложение насчёт его полного освобождения от ранее вынесенных на его имя обвинений и удостоить его светлой памяти потомков.

— Прошу простить, многоуважаемая директриса Хогвартса, но как вы… — спросил нововведённый Верховный чародей Визенгамота. — Как вы собираетесь удостоить его светлой памяти потомков?

— Установить небольшой мемориал на территории Хогвартса, естественно, — Макгонагалл произнесла это так, будто ничего очевидней не могло быть сказано в зале заседаний сегодня вечером.

— Не считаете ли вы это… неуместным? — скривился мужчина за столом, будто в комнате внезапным образом запахло гнилью.

— С какой стати? — ледяной тон директрисы застал мужчину врасплох.

Тот нервно прочистил горло.

— Хогвартс является школой. В нём учатся дети. На его территории уже находится могила дорогого Дамблдора, да будет ему счастье в мире ином.

— На что вы намекаете?

— Я не н-намекаю, я говорю прямо: Хогвартс не должен омрачать ещё один памятник смерти.

— Желаете забыть о войне, как о страшном сне, — презрительно заметила Макгонагалл, с силой сжав рукоять трости.

— Министерство желает дать новому поколению возможность начать всё с чистого листа, так сказать, — улыбнулся судья в четной попытке разрядить обстановку.

— А Министерство не боится, что рисунок выйдет уж больно похожий на прошлый? — небрежно проронила директриса.

— Довольно! — Чародей возмутился. — Вы облачаете Хогвартс в траур!

— А что ещё остаётся?! Петь и танцевать?! — в ответ выкрикнула Минерва.

— Радоваться тому, что всё обошлось!

— Обошлось! — судорожно рассмеялась колдунья. — Ах, всё обошлось! Прошу меня простить, Верховный Чародей, но вас не было на той бойне! — черты её лица заострились, глаза зажглись прежним огнём, а голос зазвенел от стали. — Вы не видели всех этих окровавленных детских лиц, не слышали крики юных голосов! Вы за всю свою жизнь не увидите столько детских смертей, сколько я повидала в ту ночь! Не вам говорить, что всё обошлось, потому что… ничего не обошлось! — она чеканила каждое слово, каждый звук, лишь бы сидевшие пред нею маги, наконец, открыли глаза на произошедшее: война ушла, оставив голые развалины.

— В-Вы выразили свою точку зрения, заседание окончено, — испуганно прошелестел Верховный Чародей, несколько раз ударив молоточком по столу.

Минерва сжала челюсть и с гордо поднятой головой покинула зал суда.

* * *

Солнце стремительно плыло за горизонт, тени медленно нарастали, деревья и камни поблизости озарились болезненно-алым цветом. Минерва сидела в своём кресле с высокой резной спинкой и наблюдала за закатом.

Когда Минерва поселилась здесь, она заметила, как сильно директорские покои уменьшились в размерах. Теперь это была небольшая квадратная комната с шерстяным ковром в центре и множеством шкафов с книгами по сторонам. Как в её старых покоях, у окон были развешены тяжёлые полотна кроваво-красного оттенка, расшитые золотом. Большой камин стоял справа от входа, а слева — статуя рыцаря с щитом, уцелевшая во время «Битвы за Хогвартс», как прозвали газетчики ту кошмарную ночь. Макгонагалл убрала многие странные приборы Альбуса, что раздражающе гудели всякий раз, когда она пыталась уснуть. Их заменили молчаливые фолианты в кожаных переплётах, старые шкатулки и тяжёлые амулеты. Здесь стало тихо, как в склепе. Да и сама директриса, по мнению «Пророка», не сильно отличалась от мертвеца.

Ведьма подправила небольшую вазу со свежими лимонными дольками на своём столе и невесело усмехнулась, заметив очередную статью о цветах своего гардероба на первой полосе «Колдовских ведомостей». Будто им не о чем больше писать.

Макгонагалл встала и прошлась вдоль книжных полок. Она наполовину вынула фолиант, обтянутый бордовой обложкой, и привычным движением руки передвинула на два ряда другую ярко-зелёную книгу. Послышался характерный щелчок. Ряды полок отступились и из темноты выступила изящная чаша, обвитая всевозможными узорами. Омут памяти. Она ненавидела этот сосуд, и в то же время была чудовищно ему благодарна.

Несколько лет назад, в тот миг, когда Волан-де-Морт истлел на глазах её израненых учеников, когда тело Северуса остыло на развалинах лодочного домика, когда весь груз будущего обрушился на плечи Макгонагалл, перед горгульей, что охраняла вход в директорскую, возник хрустальный ларец. Там в аккуратных бутылочках были рассортированы воспоминания старого волшебника, моменты, где обсуждались планы Ордена, частички историй, в конце образовавших общую мысль.

Её надурили.

Директриса достала из своего виска несколько белоснежных ниток воспоминаний и опустила их в Омут. Её палочка стукнула о край чаши, когда она тяжело на него оперлась.

Старая дура.

А ведь Минерва тогда считала, будто помогала своим ученикам, своим львятам, укрывая их от нового директора. На самом деле, всё становилось лишь сложней. Для него, в большей степени. Она надеялась, что защищала Поттера, а оказалось всё наоборот. Помнится, она пыталась разузнать, куда подевался меч Гриффиндора после назначения Северуса директором. Великий Мерлин, ведь она тогда всю школу облазила. А в итоге? Снейп решил подсунуть Лестрейндж подделку, а сам спрятал оружие Годрика в реке. Там же Гарри его и нашёл несколько месяцев спустя. Поразительно. Просто поразительно, какое воистину олимпийское терпение он проявил, чтобы не дать ей приличной пощёчины со словами: «угомонись, кошка облезлая, я на светлой стороне!»

— И Альбус молодец. Говорил, что всё поменялось с Первой войны, что план готов, и всем остаётся лишь следовать ему, играть роли. Но лишь тебе, дорогой Северус, нельзя было фальшивить, — ближе к конце её голос сорвался и перешёл в шёпот.

— Брось, Минерва. Всё в прошлом.

Женщина покрепче вцепилась в края чаши.

— Мне не нужны ни слава, ни признание, ни мемориал на территории школы.

— Но это нужно мне, Северус… — костяшки пальцев побелели от того, с какой силой она сжимала Омут. — Мне нужно, чтобы тебя помнили, помнили, чем ты пожертвовал, помнили, ради чего ты пошёл на это. Ты спас весь Магический мир, взамен отдав всё, что тебе было дорого.

— Я доволен тем, что ты это понимаешь.

— Не будь глупцом.

— Когда это я им был?

— Я серьёзно.

Ведьма подняла голову. В мутном зеркале пред нею стояло её же отражение. Изумрудные глаза сверкали горечью. Прямо за нею одним чёрным пятном размывалась фигура зельевара.

— И только из-за своих до боли гриффиндорских убеждений ты продолжаешь терроризировать Визенгамот?

— Продолжаю и буду продолжать, — с тихим вызовом буркнула Макгонагалл.

До её острого слуха дошло снисходительное удовлетворённо-надменное фырканье. Минерва слышала его всякий раз, когда Долгопупс взрывал очередной котёл на Зельеварении. Дом Годрика ждал очередных снятых баллов, а она — разговора со Снейпом, где он с удовольствием вертел ею, как хотел, если можно так выразиться, чтобы Невилл мог продолжить своё обучение.

— Я старая, Северус, мне можно сходить с ума, — произнесла Минерва с довольно печальной улыбкой.

— Тебе далеко до Альбуса, — пожал тот плечами.

— Вот спасибо, — усмехнулась колдунья, развернувшись к собеседнику.

Тот стоял, закинув руки за спину, расправив плечи, наклонив голову с нескрываемым любопытством, сверкающим в недрах его глаз. На нём красовался неизменный сюртук, развевающаяся мантия… Стоял перед ней такой, каким она его и запомнила.

— Это факт. Не сочти за комплимент, — следом добавил он, заставив её хихикнуть.

— Не сочту, не волнуйся. Представь, как бы удивился Гарри, узнай как ты осыпаешь всех комплиментами!

— Он в возвращение Тёмного Лорда поверит охотнее, чем в тот бред, который вы описали, профессор Макгонагалл, — открестился зельевар.

Она предупреждающе зыркнула на него, зная, что его многослойные шутки до добра не доведут, и направилась обратно к своему столу, за которым вот уже час мирно посапывал Альбус. Директриса смерила грозным взглядом тот крохотный беспорядок, который он устроил, чтобы добыть свои лимонные мармеладки, но всё же тихо погрузилась в одно из гостевых кресел. Рядом с ней уже восседал его темнейшество Владыка и Ужас Подземелий.

— Партию в шахматы? — предложил он.

Она улыбнулась ему и поднялась на ноги. Снейп молча осмотрел комнату и встал. Она — за шахматами, он — за огневиски. Откупорив бутылочку и разлив янтарную жидкость в два стакана, профессора разложили на передвинутом кофейном столике шахматные фигуры.

— А мне не налили? — невзначай так приоткрыл глаза Дамблдор.

— Вот ведь старый лис, — проворчал Северус, доставая третий стакан из-под тумбы.

Тот лишь хитро блеснул синевой сквозь очки-половинки. Макгонагалл полюбила их посиделки в новой директорской ложе. Навевало воспоминания. Иногда она даже забывала обо всех кошмарах войны, сосредоточившись лишь на одном бою — шахматном.

* * *

Домовой эльф исчез, вновь появившись только в учительской. Там собрались все четыре декана. Они обеспокоенно перешёптывались, когда хлопок заставил их подпрыгнуть с насиженных мест.

— Фи́фан, как она? — тут же спохватилась профессор Харпер, возглавлявшая Пуффендуй с прошлого года.

Она искренне волновалась за свою бывшую учительницу.

— Госпожа профессор, господин профессор… — начал приветствовать собравшихся старый эльф.

— Фифан, не время для этого! Как Минерва Макгонагалл? — в обычное время Филиус был бы более терпелив к этому, однако сейчас обстоятельства вынуждают его быть более резким в своих действиях.

Невилл, являющийся деканом Гриффиндора на данный момент, нервно стучал ногой о пол, дожидаясь новостей.

Рядом с ним понуро сидел новоявленный декан Слизерина. Первый постоянный профессор Защиты от Тёмных искусств, как бы забавно это не звучало.

Все в комнате замерли, когда эльф задумчиво нахмурился.

— Госпожа директор в полном здравии. Она даже улыбаться. Даже смеяться! — с гордостью возвестил Фифан.

Все в комнате радостно вплеснули руками. Хвала Мерлину!

* * *

С концом войны, к всеобщему сожалению, не вернулось то светлое время, которое было до. Хогвартс ещё стоял во мраке нагрянувших событий.

Именно профессора помогали уцелевшим, хоронили погибших. И в каждом из них что-то сломалось при виде стольких безжизненных детских лиц. Ученики долгое время со страхом вспоминали, как школьная медсестра носилась вдоль рядов с расстеленными одеялами. Из глаз её струились нескончаемые ручьи, однако ни один всхлип не смел вырваться из уст. Дрожащими руками она поила зельями раненых, и теми же руками сразу за углом прикрывала глаза очередному мертвецу. Все вспоминали, как омрачились лица учителей, как они в один миг состарились на несколько столетий. И все помнили, как обратилась в камень Минерва Макгонагалл.

В день великой победы она ещё долгое время стояла у низины лестницы и смотрела в даль. Её лицо больше ничего не выражало, губы были сжаты до тонкой линии, а глаза утратили блеск. Весь её облик был остёр, угловат, будто статуя, грубо обтёсанная прямо из валуна. Что-то умерло в ней тогда. Что-то очень важное.

Со временем Хогвартс, конечно, восстановился. Профессора вернули ему величественный облик. Хогвартс засеял ярче прежнего, вернулись в величавые залы шум и гам, детское веселье и радостных смех, которого взрослые не слышали так давно. Всё влилось в прежнее русло. Кроме Минервы. Она будто вобрала в себя весь мрак тех страшных дней, погрузившись в вечный траур. Она забрала из души каждого страх и печаль, позволив Хогвартсу вновь стать... школой Чародейства и Волшебства.

С тех пор на её лице не видать было и тени улыбки. Многие за неё волновались, некоторые свыклись с тем её, что называется, отчуждённым выражением лица, другие пытались помочь ей, развеселить, расшевелить. Джордж, после войны перекрасивший волосы в чёрный, приходил к ней несколько раз, в надежде вытащить из неё хоть смешок. Приходили и другие её ученики: совсем юные, рано повзрослевшие и просто уже посетившие большой мир. Ничего. Всё то же отчуждённое выражение лица и просьба оставить её в покое, наедине со своими призраками прошлого.

И тогда уж все смирились. Ничто не могло вернуть Макгонагалл из мира мёртвых. Уже ничто.