Anamnesis (гет)

— Ты ведь тоже думал об этом, верно? — хрипло спросила она, крепко вцепившись в шерстяное одеяло.

Тело бросило в мелкую дрожь, а сердце, казалось, грозилось вырваться из истекающей кровью грудной клетки.

— Думал о чем?

Как ты можешь быть таким спокойным?

Рей нервно заправила выбившийся волос за ухо, встречаясь с ним взглядом. Она быстро прошлась языком по нижней губе, прикусывая бледную мякоть зубами.

— О том, что невозможно жить долго и счастливо и умереть в один день. Это было бы слишком легко. Ведь совершив однажды выбор, кому-то неизбежно придётся наблюдать за смертью того, с кем он решил связать свою жизнь, — она и не заметила, как от волнения повыдергивала из пледа цветные ворсинки и принялась перекатывать их между большим и указательным пальцами.

Бен безмолвно отвернул голову — темные волосы упали на лицо, будто отгораживаясь от нее. В полумраке его фигура выглядела еще более химерной. Бледный лунный свет падал на испещренную родинками кожу, делая ее еще более призрачной.

Почему ты не смотришь на меня?

Голос, пребывающий на грани слез, плетью хлестнул воздух.

— Мне невыносимо даже думать об этом. Но уверен, эта боль ничто по сравнению с тем счастьем, которое испытали люди, вверив друг другу жизни.

Дрожащий шёпот внезапно оборвался. Он закрыл лицо ладонями. Плечи подозрительно дрогнули.

Ты ведь понимаешь, что я говорю о нас?

Она потянулась к нему влажной от волнения рукой, аккуратно скользя кончиками пальцев по мраморной коже. Бен рвано выдохнул и, взяв ладонь, прижал ее к своему лицу.

— Это того стоит. Понимаешь?

Рей моргнула, боясь вздохнуть.

Ты мое всё.

— Понимаю, — тихо сказала она. Губы дрожали, будучи не в состоянии вымолвить ни слова более.

Рей перевела взгляд на его грустные глаза, теперь неотрывно следящие за каждой ее эмоцией. Нижняя губа дрогнула. Бен медленно высвободил ладонь и неуверенно потянулся к Рей, чтобы прижаться ближе. И никогда не отпускать. Наконец, из ее груди вырвался облегчённый вздох, и она с головой окунулась в тепло, излучаемое жаром его тела. Ледяные ноги переплелись с горячими.

— Не покидай меня, — едва слышно сказала она, умиротворенно прикрыв глаза.

— Ты же знаешь — никогда.

Засыпая, Рей осознала, что впервые за долгие годы она не ощущала той гнетущей душевной пустоты, горгульей нависающей над вечно холодной постелью. Она по-прежнему не знала, когда расскажет ему, что помнила все их совместные жизни — долгие и короткие, счастливые и горькие. В тех мирах он всегда покидал ее первым, оставляя за собой зияющую дыру, из которой навстречу ей тянула свои отвратительные руки зловонно-солёная смерть. И он никогда ее не помнил, проживая каждую жизнь заново, словно младенец, безмятежно купающийся в первых годах своей жизни. И сейчас Рей могла лишь надеяться на благосклонность Вселенной. Ведь не зря она постоянно сталкивает их вместе, заставляя их страдать вновь и вновь…

Будто ощутив кишащий клубок ее беспокойных мыслей, Бен глубоко вздохнул, и проведя рукой по изгибу спины, нежно поцеловал макушку. Баюкая ее.

— Знаешь, — начал он, нарушив долгое молчание, — я ведь так и не сказал тебе.

Сон как рукой сняло. Она чуть поерзала в его объятиях, устраиваясь поудобнее.

— М?

— Не вини себя. Ты ни в чем не виновата, — осторожно начал Бен, и она мгновенно замерла, боясь пошевелиться.

Рей подумала, что она сошла с ума. Или умерла. На этот раз первая.

— Что?

Я не могу дышать, мне плохо тебя слышно, повтори, прошу.

— Ты не виновата, что меня сейчас нет рядом. Это был несчастный случай. Понимаешь?

Боже, почему ты такой холодный? Куда ушло твоё тепло? Почему я не могу дотронуться до тебя?

— Подожди еще чуть-чуть, милая. Я приду за тобой, обещаю.

Влажно. Слизко. Чёрный. Холод.

Она проснулась в своей постели полностью покрытой потом. Подушка была скинута на пол, а одеяло и простыни — сбились у ног, частично опутывая раскиданные по матрацу ноги. Рот застыл в форме безмолвного крика, а сердце, казалось, перестало биться и вовсе.

Рей не могла пошевелиться. Нехотя разлепив глаза, она бездумно уставилась в потолок, освещённый первыми лучами зимнего солнца. Серость.

Это всего лишь сон.

Опять.

Этот мужчина снился ей уже вторую неделю подряд, оставляя за собой лишь горькое послевкусие искомканных воспоминаний. Кто он? И почему после каждого его ухода она будто теряет способность дышать?

Она поднялась с постели, морщась от попадающих на лицо редких солнечных бликов. В такой привычной для нее полутьме яркие предметы мгновенно выбивали комнату из привычного уровня восприятия. Старая кровать заскрипела, вторя каждому движению.

Почему мое тело ощущается таким тяжелым, как у столетней старухи?

Шаркая ногами по исполосованному царапинами паркету, она добралась до ванной, где быстро умылась и так же быстро почистила зубы. Или просто поелозила по зубам щёткой.

Ополоснувшись холодной водой, она подняла голову, ловля краем глаза в мутном зеркальном отражении свое лицо. Бледное и осунувшееся от зачастившей бессонницы, оно ничем не напоминало ту цветущую красоту, которую Рей ранее наблюдала в ясной зеркальной глади. Тонкие каштановые волосы, потеряв былой блеск, стали больше стали походить на угрюмые, слипшиеся сосульки.

Приди в себя, Рей, это просто сон.

Она тяжело вздохнула. Пора что-нибудь поесть. И на этот раз в ее рационе должен быть не только кофе. Иначе, с таким успехом она вскоре превратится в зомби. Или в тучу, которая в ближайшей перспективе изрыгнет на счастливых прохожих тонны своего кофейного дерьма.

Открыв холодильник, Рей издала раздраженный свист. Она снова забыла о продуктах. Боже, что происходит с ее памятью? Придя вчера вечером с работы, она лишь успела допить последнюю порцию не самого лучшего кофе, как сразу же рухнула в постель. В таком ритме Рей жила почти месяц, не понимая, откуда вообще берутся силы на ежедневный подъем. Легче всего не подниматься и вовсе. Не двигаться. Не дышать. Да. Именно так.

Звучно хлопнув дверцей маленького холодильника, Рей неподвижно стояла с минуту, сверля взглядом стену.

Эта трещина была тут и вчера?

Она очнулась только тогда, когда поняла, что не чувствует ног. Пол был слишком холодным. Или это не пол, а хроническое отсутствие тепла в ее бесполезном теле?

Решив, что нужно как-то все-таки решить проблему с продуктами, она, шатаясь, пошла назад комнату и остановилась у старого платяного шкафа, извитого причудливой резьбой. Он был самой красивой вещью, самым изящным предметом во всей ее ни в чем не примечательной квартире. Аккуратно потянув за скрипящие ручки, Рей открыла дверцы, заглядывая вовнутрь. Чернота.

И почему все жалуются, что у нее слишком однообразная цветовая гамма? Вернее, полное ее отсутствие. Чёрный тоже ничего. В нем была какая-то изюминка.

Она неспеша пробежалась пальцами по мягким тканям, изредка останавливаясь на излюбленной одежде. От чего-то в горле стал ком. Рука замерла над поношенным темным свитером, местами проеденным вездесущей молью.

Рей уже и не помнила, откуда он у нее. Может, это был чей-то удачный подарок, а может, она сама купила его на какой-то второсортной распродаже, и именно из-за того, что при прикосновении к тогда еще плотному материалу она ощутила тепло. Да. Именно так. Рей сразу поняла, что именно ему было предначертано согревать ее озябшее тело одинокими ночами. Будто объятия чего-то давно потерянного. Но такого родного.

Замешкав, она сняла с вешалки свитер, поглаживая большим пальцем небольшие дырочки. Рей еще раз вздохнула и принялась натягивать его, погружаясь в пахнущую старостью мягкость. Стащив с полки первые попавшиеся джинсы, она долго не могла попасть ногой в штанину.

Да что же такое.

Натянув их с горем полопал, Рей поплелась в коридор, попутно укутываясь в куртку, шарф и шапку. Она так и не смогла отыскать перчатки. Все равно замёрзну.

Наконец, выйдя из квартиры, она направилась в сторону парка, где смогла спокойно вдохнуть морозный воздух и ненадолго забыть о своих странных снах. Нужно развеяться и на этот раз не забыть прикупить немного продуктов. Рей ненавидела выбрасывать испортившуюся еду.

Быстро зашагав по запорошенной снегом аллее, она по-птичьему нахохлилась, зарываясь поглубже в массивный шарф, обвивающий шею на манер туземных бус. Мороз все равно нещадно кусал щеки и нос. Не прошло и десяти минут, а она уже чувствовала, как начали замерзать руки, превращаясь в негнущиеся костяшки. Рей терпеть не могла зиму.

Продрогшая и злая, она быстро забежала в магазин и направилась прямиком к полкам с продовольственными товарами. Яркие, броские упаковки раздражали восприятие, вызывая непреодолимое желание натянуть шапку прямо на глаза. Рей фыркнула. Спустя пару бесцельных минут хождения вдоль прилавков, она приостановилась, задумавшись. Зачем она вообще сюда пришла? Она вполне неплохо приспособилась к тому минимуму, который с благодарностью принимал организм. Спохватившись, она вернулась ко входу, чтобы взять тачку. Набрав все необходимое — все, что могло приготовиться и без ее особенного участия — и не оглядываясь по сторонам, направилась к кассе. Рей беспорядочно набросала покупки в пакет и, семеня чуточку отогревшимися ногами, направилась к выходу из магазина.

В лицо изо всех сил дунул мощный проток ветра. Началась буря. И если она не горела особым желанием потеряться в белом ненастье, ей нужно как можно скорее добраться до дома. Холодный ветер яростно свистел, поражая своей настырностью и лишая всякой ориентации. Мокрый снег собственнически облепил ее брови, ресницы и грозил прорваться под складки не такой уж и плотной куртки.

Вместо привычных десяти минут дорога от магазина до дома заняла целых тридцать. И это в лучшем случае — она могла с лёгкостью раствориться в агрессивной стене снега и потерять всякий ориентир. По-видимому, удача находилась на ее стороне, а потому Рей кое-как удалось выйти на верный путь, следуя, как за маячками, по дороге фонарей.

Она захлопнула за собой входную дверь, с облегчением выдохнула и привалилась спиной к поверхности темно-коричневого дерева.

На сегодня хватит.

Избавившись от теперь абсолютно мокрой обуви и сбросив с себя верхнюю одежду, Рей сгребла за ручки пакет и, кряхтя, направилась на свою маленькую кухню.

Ох, черт. Я же забыла о кофе.

Ругнувшись в сердцах, она сжала переносицу, пытаясь утихомирить пульсирующую в ушах кровь. Вдох, выдох. Чёртов кофе. Чёртовы сны.

Придя в себя, Рей заскользила бездумным взглядом по кухне. Во всей однородности пространства она сумела зацепиться лишь за небольшой горшочек с прорастающей в нем луковицей. Как она еще выжила в подобных условиях? Поразительно. Раньше у Рей было много цветов: ярких, сочных, благоухающих здоровьем и счастьем. Она так любила возиться в тёплой, пахнущей жизнью почве, зарываться в нее пальцами, высаживать семена и поливать их тёплой водой. Наблюдать за их ростом. Когда сквозь землю пробивались первые росточки, Рей подолгу с нежностью и трепетом наблюдала за их первыми шагами, подобно матери, неустанно следящей за первыми достижениями своего дитя. Но это все было до. До того, как ей стали сниться странные сны, до того, как, просыпаясь, она ощущала себя выжатым лимоном. До того, как весь окружающий мир стал серо-белым.

Сглотнув так некстати возникшую горечь, она крепко сжала губы и поплелась в занавешенный плотными шторами зал. Укутавшись гусеницей в колючий плед, она тихо вздохнула и устало прикрыла глаза.

Когда закончится боль?

Часы мерно тикали, постепенно заходясь в гипнотическом танце. Сквозь оконную створку завывал ветер, и его тонкий стон превратился в неразборчивый шёпот, заставляя веки тяжелеть. Поддавшись манящим чарам, Рей начала медленно опадать — конечности расслабились, ладошки разжали плед, голова склонилась на бок. Все затихло.

И, погружаясь в темные, глухие воды сна, она кожей ощутила лёгкий бриз и запах солёной воды. Ее тело — эфир. Ничто не сковывало движений, и она порывисто обернулась, следуя за звуком бурлящих волн. Прямо перед ней темно-синим полотном раскинулись бескрайние воды океана, поражая своей красотой. Покой. Безмятежность.

Подбежав к скалистому обрыву, Рей посмотрела вниз. С давно позабытым трепетом в груди она неотрывно наблюдала за синхронным колыханием мириады цветов. Казалось, они впитали в себя всю красоту мира. Она без страха прыгнула с обрыва, приземляясь в тесную копну орхидей. Удивительно.

Счастливо хохоча, она начала кружится вокруг своей оси, широко раскинув лучи-руки. Она задорно откинула голову и открыла глаза. Рей ахнула.

Увиденное ей небо было совсем не таким, как наяву. Цвета лилового заката, оно было усеяно невероятно большим количеством звезд, переплетающимися между собой в самые невероятные созвездия, вызывая внутренний трепет.

Я не хочу покидать это место.

— Рей.

Она замерла, резко повернувшись к источнику голоса.

— Я уже думал, что никогда тебя не найду.

И если бы у нее было физическое тело, то она бы без капли стеснения разрыдалась прямо тут, закрывая ладонями удушливые всхлипы. Потому что на расстоянии вытянутой руки стояла охваченная искрящимся пламенем фигура, и она, по всей видимости, протягивала ей свою руку.

— Бен?

Это и вправду ты?

И Рей приняла ее. По тому, что представляло ее оболочку, прошелся электрический ток. Вот так. Наконец-то.

Ступив ближе, Рей окунулась в давно позабытое ласковое тепло. Как же по нему скучала. Теперь она никогда не замёрзнет. Что-то невесомое с нежностью касалось спины.

— Ты… ты вспомнил? — свистящим шёпотом спросила она.

— Рей, в этот раз именно ты позабыла меня. Нас. Что-то произошло в этом вечном цикле перерождений. И я всячески пытался достучаться до тебя сквозь сны, но ты была такой упрямой, — его голос мягок, а слова — успокаивающие.

Она лишь сильнее вжалась в тепло, желая больше всего на свете не проснуться в такой важный для нее миг.

Не покидай меня.

— Я не хочу уходить, мы можем остаться здесь навсегда?

Бен издал тихий смешок и слегка отстранился от нее.

— Мы можем пойти куда только пожелаем. И на этот раз — вместе.

Рей разорвала объятия и отступила назад, все еще удерживая его за руку.

— Тогда чего мы ждём?

Он засмеялся — легко и чисто. А она, больше не оборачиваясь назад, задорно потянула его за собой, идя навстречу темным водам океана.

Ты был прав, это того стоило.

--

Я боюсь многого. Боюсь, что умру, так и не узнав свое предназначение. Боюсь узнать каково это, когда меня нет, и когда думаю об этом, я, кажется, схожу с ума. Боюсь когда-либо увидеть в глазах дорогих мне людей разочарование. Боюсь влюбляться. Но когда ты смотришь на меня такими глазами, целуешь волосы и говоришь, что никогда не отпустишь, я точно знаю, что могу преодолеть даже смерть.