С Новым… мяу! (джен)

В подъезде опять орали.

С досады Аня слишком сильно захлопнула дверцу духовки. Глиняный горшочек с жарким аж подпрыгнул на решетке, зашипел плеснувший сок. Дымыч, не сводящий желтых глаз со светящегося прямоугольника, потянулся и прищурился, хотя тушеное мясо не любил — его новогоднее лакомство дожидалось своего часа в холодильнике.

— Ай, Дымыч, не крутись под ногами!

А что еще котам делать, когда хозяева готовят? Дымыч описал восьмерку вокруг Аниных ног, но вскоре понял, что не дождется ни ласки, ни подачки. Цокая по полу когтями, он умчался в единственную комнату, чтобы глядеть в окно на фейерверки — или тщетно пытаться достать-таки лапой золотистый шарик с елки.

Ложка в руке Ани на миг замерла, из салатника вывалились на стол пара картофельных и колбасных кубиков и две-три горошинки. Праздник праздником, а от тоски порой не сбежать. Даже если бы сегодня впрямь случилось настоящее новогоднее чудо, и мама, папа и Маша сюрпризом заявились бы в гости. «Где бы я вас всех разместила?» — хохотнула мысленно Аня, отправляя в рот беглый салат. Хотя нет, размещать не придется — никто не приедет. Так и сказали: что нам делать в твоей дыре, ни погулять негде, ни сходить некуда. А самой ей сломало планы проклятое дежурство на работе. Прежний директор Дома детского творчества, Евгений Николаевич, относился к коллегам с пониманием и всегда позволял самим выбирать, когда кому удобно дежурить. Но теперь он на пенсии. А новой директрисе взбрело в голову поставить Аню именно на первое января — мол, потому что семьи нет! Будто у нее одной.

«Все, хватит!» Аня размешала наконец оливье, отнесла салатник на стол, накрытый в комнате. В подъезде все еще орали, уже тише, из-за стены глухо доносилось: «Какая гадость эта ваша заливная рыба» и «Вагончик тронется, перрон останется». Дымыч умывался под елкой, а при виде Ани тотчас метнулся под ноги и, встав на задние лапы, потянулся к коленям.

— Ну ладно. — Аня взяла Дымыча на руки, почесала ему шею. — Хорошо, что я еще не переоделась.

Шерсть с Дымыча сыпалась — хоть в дом не заходи, как говорил когда-то Шарик из «Простоквашино». Да и характер был, так сказать, непростой: почти два года притираются, но без сюрпризов — обоюдных — никак не обходится. «А все же хороший он, ласковый, — думала Аня, пока Дымыч блаженно тяжелел у нее на руках, вибрируя, как тракторный мотор. — Ну и пусть я старая дева с котом — без кота было бы намного хуже. Простой же сибирский котейка — а сколько радости».

Аня перехватила Дымыча одной рукой, другой прибавила звук на колонке ноутбука. Любимая подборка «супер инструменталь» приглушила шум за стеной и заодно неприятные Анины мысли. Не так уж плохо все же вышло: окажись она сегодня в кругу семьи, только и разговоров было бы, как про тикающие часики. Но в этом вопросе Аня была непреклонна и, оставив позади тридцатник, продолжала жить по принципу: лучше совсем одна, чем с человеком, который не нужен. Нужные же ей отчего-то не попадались.

Почти задремавший Дымыч стек с рук и вспрыгнул на подоконник — во дворе громыхнули очередные салюты. Машинально глянув на пестрые вспышки за окном, Аня заставила себя встряхнуться: вот теперь точно хватит. Прочь хандру. Сейчас она закончит накрывать на стол, переоденется в новое платье, снимет со стены гитару и споет все любимые песни — ничего, соседи потерпят, если вообще расслышат за воплями из телеков. А там и двенадцать пробьет, и тогда можно за едой что-нибудь глянуть — только не «заливную рыбу» и не последние отечественные поделки-елки. И не забыть отправить родным и коллегам поздравления в ватсапе, картинки-то давно скачаны.

Из кухни тянуло ароматом готового мяса. Аня выключила духовку, закутала горшочек толстым полотенцем. И тут в подъезде опять заорали, да так, что поневоле прислушаешься. Нет, не обычное пьяное «С наступающим!» и не праздничные разборки. Как тут удержаться, чтобы не посмотреть: уж насколько сосед Сергей выдержанный человек — что же должно случиться, чтобы заставить его вопить на весь подъезд?

Аня глянула в глазок. На лестнице уже валялись мандариновые корки и смятая жестянка от пива, но в этом-то ничего удивительного. Зато под дверью соседки Татьяны Ивановны, любительницы «Иронии судьбы» и всевозможных ток-шоу, сидела пушистая светло-серая кошка. Вернее, не сидела — встала на задние лапы и отчаянно скреблась в обитую по старинке дерматином дверь.

Нахлынуло ощущение дежавю, заставив Аню прислониться к стене. Почти так же она познакомилась с Дымычем: подобрала в подъезде. Подобрала, пожалела, приютила, накормила — и решила оставить. И вот тебе очередной новогодний подарок судьбы.

Кошка явно приблудная: ни у кого в подъезде такой не было, а у Сергея, как знала Аня от его жены Любы, вообще адская аллергия на кошачью шерсть — видно, потому он и орал. И на уличную, как тот же Дымыч, кошка не похожа. Шерсть пушистая, хоть и слиплась от снега, мордочка приплюснутая — неужели перс? Хотя перс или нет, вряд ли Татьяна Ивановна ее услышит, а если услышит, то не впустит — разве что кинет куриную шкурку или косточку. Не думая о возможных выкрутасах Дымыча, Аня открыла дверь.

— Кис-кис! Иди сюда!

Кошка мигом шмыгнула между ног Ани, едва не снеся ее. Но тут же замерла — видно, почуяла дух возможного противника. А тот не замедлил явиться.

Дымыч замер на пороге комнаты, изогнув спину, глаза у него горели, как шары на елке, усы торчали. Кошка, недолго думая, зашипела, тоже выгнулась, отчего шерсть встала дыбом — будто ее током ударило. Аня, проклиная свою доброту, кинулась за половой щеткой — разнимать драчунов. Но драки не случилось. Дымыч медленно опустил стоящий трубой хвост, потянулся и исчез в комнате. А кошка осторожно последовала за ним.

«Елка! — ударило в голове Ани. — Или на стол залезет, кто ее знает? Вот и что теперь делать? Выгнать жалко, а оставить…» Все еще сжимая в руке щетку, она бросилась в комнату.

Елка и стол были целы, часы на стене показывали тридцать пять минут двенадцатого. А Дымыч и гостья вдвоем сидели на подоконнике и глядели на красно-золотые россыпи салюта.

— Кис-кис… — тихо позвала Аня.

Кошка даже не шелохнулась. А Дымыч дернул ухом и хвостом — мол, не мешай — и продолжил созерцать новогодние человечьи забавы.

— Да ну вас… — Аня отнесла щетку на место, вымыла руки и сняла с вешалки платье.

Платье оказалось из тех, которые удобны не только в магазине. Нигде не давило и не жало — в самый раз для Нового года. Салатики вышли отменными, как всегда, жаркое — еще лучше. После боя курантов и гимна Аня поставила на стол пустой фужер и потянулась было за гитарой. Но замерла при виде сидящих рядом Дымыча и Гостьи — уже с большой буквы. И сидели они теперь под елкой, глядя то на блестящие шарики, то друг на друга.

«А ведь кошка правда непростая, — задумалась Аня над первой в новом году мыслью. — Ухоженная, домашняя. Похоже, молоденькая, год или даже меньше. Наверное, потерялась. А может, кто-то решил кому-то напакостить». Она вздохнула: «Наверное, хозяева скучают. Я бы тоже скучала, если бы, не дай Бог, Дымыч пропал. Особенно под Новый год».

Аня играла на гитаре, наевшиеся коты тихо подпевали, свернувшись у ее ног. В том, как Дымыч недавно делился с Гостьей угощением — свежей рыбой, было что-то трогательное. Сама Аня подобного пока не знала. Зато знала, что сделает завтра… то есть уже сегодня.

Конечно, хозяева найдутся. Только Дымыча жаль. Похоже, он отыскал свое кошачье счастье.