Страшила (гет)

Когда Страшила появилась в первый раз на пороге их класса, он заржал вместе со всеми.

— Ребята, прекратите, — сказала миссис Нортон. — Это неприлично. Позвольте представить вам нашу новую ученицу, Брианну Тарт.

Страшила, страшно красная, нескладная, высоченная, стояла у двери, сжимая потные ладони в здоровенные, как у канадского лесоруба, кулаки. Все ржали.

Конечно, над ней стали издеваться почти сразу. Особенно девчонки. Девчонки в большинстве своем злобные стервы, особенно его сестренка Серсея, самопровозглашенная королева школы.

Над Страшилой смеялись, лепили бумажки на спину, потрошили ее рюкзак, закрывали в раздевалке, резали ее куртки, говорили гадости в лицо и за спиной. Она молчала. Она ходила прямая, как жердь, вечно пунцовая, с растрепанными соломенными волосами, распадающимися на прямой рядок, который открывал розовую кожу ее большой круглой головы. У нее почти не было бровей и ресниц, были курносый нос и толстые губы, и прожигающий насквозь взгляд, как у блядского супермена.

Он смотрел на нее и думал, как ему повезло родиться Джейме Ланнистером, "красавчиком Джеем", капитаном футбольной команды, наследником огромного состояния, предметом воздыхания всех девчонок в округе, компанейским веселым парнем… Как же ему повезло. Страшила будто была создана для того, чтобы своим никчемным существованием и уродливым видом заставлять окружающих ценить то, что у них есть и чего порой не замечают, принимая за должное.

«Я ведь мог быть кем-то навроде Страшилы», — думал он, глядя как ее широкую спину обстреливают со всех сторон жеваной бумагой.

«Это же лютый пиздец. Я б повесился к херам», — он сделал этот простой вывод, когда увидел, как в столовой на ее голову будто невзначай опрокинули поднос со жратвой.

С ее волос стекала томатная подливка, напополам с горохом и картофельным пюре, но Страшила сидела как всегда прямо, не пытаясь снять это с головы, сидела и смотрела своим "я-вас-сейчас-всех-на-хуй-убью-но-непонятно-что-меня-останавливает" взглядом. Кругом стоял гогот гиеньей стаи. Джейме вдруг наткнулся, на него, на этот взгляд, как на стену и вздрогнул.

В тот день, по дороге домой он понял, наконец, чем его зацепила Страшила. Она смотрела так же, как Тирион. Будто извиняясь за себя. Ненавидя их всех, но с чувством собственной вины. «Вы все ужасные говнюки, но простите меня за то, что я такая» — вот что говорили ее глаза.

Тирион, его младший брат, учился в раскрутой частной математической школе на другом побережье. Отец аргументировал это тем, что Ти был самым умным из них, но Джейме казалось, что отец просто не хочет видеть карлика рядом со своей такой безупречной семьей. Со своими красивыми детьми, в своем красивом доме.

Может быть, Тирион напоминал ему об их матери, которая умерла, рожая его, и это было бы хоть каким-то оправданием для Тайвина Ланнистера, который очень любил покойную жену. Но порой Джейме сомневался, что отец вообще способен кого-то любить.

А он сам очень любил брата. Тот всегда заставлял его смеяться, доводил Серсею до белого каления и совсем не боялся отца. Джей всегда завидовал тому, каким свободным был его младший. Как просто и легко он говорил то, что думал, даже отцу, и тот порой не находил, что ответить.

Он часто вспоминал, как брал Ти с собой на вечеринки, катал его на велосипеде, как они упивались пивом под какую-нибудь идиотскую комедию и ржали до икоты. Как брат клеил девчонок, каким остроумным и веселым он был. Как они ночи напролет резались в приставку. Как Тирион советовал ему, как поступить, как помогал с учебой, и, хотя он был младше, бесстрашно выгораживал его перед отцом.

Но изредка он видел в глазах брата этот взгляд. Когда отец отправлял его наверх, перед тем, как должны были прийти важные гости. Когда какие-то уроды гнусно пошутили в очереди в Макдаке и Джей кинулся бить им морду. Когда Серсея приводила в дом подруг, и шептала им что-то на ухо, поглядывая на брата, такого маленького и жутко смущенного. Он ненавидел, когда Тирион так смотрел.

И еще он по нему скучал. Очень сильно.

Он заметил, что на физкультуре Страшила, в отличие от других девчонок, упахивалась как престарелый олимпиец перед своими последними играми. Девчонки щебетали разноцветными стайками, разбредаясь по стадиону, а Страшила, сжав бесцветные губы в тонкую полоску, носилась по дорожкам, пыхтя как паровоз.

Он ради интереса попытался бежать в ее темпе, но усрался уже на третьем круге.

«Ни хера себе, — подумал Джей. — У нее там аккумулятор в заднице что ли».

Он не любил, когда кто-то был в чем-то лучше него, особенно если это была девчонка. А Страшила, как ни крути, все же была девчонкой. У нее даже грудь проглядывалась сквозь футболку, крохотная, чуть очерченная.

Через пару дней он подкараулил ее, когда она чуть сбавила темп и засеменил рядом, искоса глядя на нее, но видел только кончик носа, с которого периодически срывались мутные капли пота.

— Хороший темп, — сказал он, задыхаясь.

Она промолчала.

— Ты занималась что ли чем-то?

Она повернула голову, посмотрела на него с каким-то испугом и вжарила что было дури. Он пытался держаться минут пять рядом, но предсказуемо сдох. Чуть не блеванул потом после такой пробежки.

Следующим днем он увидел, как Грейджой пристает к ней за школой. Он и его дружки перекидывали ее рюкзак над ее головой. Она выставляла длинные руки, пытаясь его поймать, но эти шустрые недоумки из баскетбольной команды были ловчее.

Он перехватил ее сумку и другой рукой сгреб Грейджоя за футболку.

— Джей, чего творишь? — возмутился было тот, но Джейме что есть силы встряхнул его.

— Отвали от нее, Теон, — строго сказал он.

— Тебе-то что?

— Я должен тебе что-то объяснять?

Он улыбнулся так, что Грейджой испуганно заморгал своими лупоглазыми блеклыми глазенками и примирительно поднял руки.

— Ладно-ладно. Отвалю.

— Навсегда.

— Навсегда. Как скажешь, Джей.

Теон сам был еще тем чмом, трусливым приживалой . Удивительно, что такие гнилые типы так любят срываться на других, тех, кто хоть в чем-то слабее, маскируя свои собственные прущие наружу комплексы.

Грейджой со своими лизоблюдами отправился восвояси, злобно перешептываясь.

— Держи, — он протянул Страшиле рюкзак. Она взяла, глядя на него вытаращенными глазами. Словно видела инопланетянина, призрака или еще что похуже. Джастина Бибера, например.

Он не ждал благодарности, просто потоптался рядом с минуту.

— Ну ладно, пока, — сказал он и направился к выходу из огороженного двора.

— Марафонский бег, — ее голос, такой же прямой и резкий как она сама, ударился об его спину. — Я занималась марафонским бегом.

Он обернулся с идиотской улыбкой. Но Страшила не сказала больше ни слова и протопала мимо.

Львиная доля всего этого дерьма, происходящего с Бриенной Тарт, шла направленным потоком от его сестрички Серсеи. Та любила развлекаться, натравливая свою блондинистую пергидрольную свиту на кого-нибудь, кто не угодил ее величеству. Или не так посмотрел. Или что-то сказал, что-то отличающееся от хвалебных восторженных речей.

А иногда травля происходила просто ради того, чтобы поржать. Как с жирдяем Сэмом Тарли, например.

Брианна Тарт не успела сделать ничего, что могло рассердить прекрасную Серсею Ланнистер. Она просто не вписывалась в их класс, в их престижную школу и угрожала испортить своей физиономией школьный альбом.

— Ты бы отстала от нее, — сказал он сестре за завтраком. Серсея подняла на него изумрудные глаза, оторвавшись от планшета.

— От кого?

— От Страшилы.

Она фыркнула, подавившись соком.

— Втюрился в нее что ли? — она вытерла брызги сока с экрана салфеткой, с выражением брезгливости на лице. У нее вообще часто бывало это выражение на ее холеной, надменной мордочке.

— Просто смотреть противно. Ты ведешь себя как злобное недоразвитое существо.

— Пошел на хуй, Джей.

— Она же ничего тебе не сделала. Даже слова не сказала.

— Какое тебе дело до нее? Ах, ну да, ты у нас прекрасный принц, защитник сирых и убогих. Надо же куда-то деть прущее из жопы благородство?

Он помолчал.

— Ладно. Отстану. Но ты мне будешь должен.

Быть обязанным Серсее было страшновато и неприятно, но он согласился. Жизнь Брианны Тарт значительно улучшилась. Наверное, она догадывалась, что он участвовал в этом, но никогда не показывала своей благодарности. Но он и не ждал. В конце концов, она его ни о чем не просила.

Они начали разговаривать, изредка, короткими фразами. Но больше и не нужно было.

Остальные перешептывались за его спиной, но он видел, что от Страшилы отстали.

Это не было дружбой, вовсе нет, и тем более не было откровенной симпатии или там флирта какого-нибудь. Просто рядом с ней не надо было притворяться, думать о том, что говоришь, заботиться о своей репутации. С ней было как с Тирионом. Только его чувством юмора она не обладала. Хотя иногда пыталась шутить, неловко, корявенько, Джей искренне смеялся.

Но потихоньку их короткие разговоры становились все откровеннее.

— Почему ты это терпела? — как-то спросил он, подсев к ней в столовой. — Ты же можешь их всех размазать одной левой.

— Я пробовала. Оказалась виноватой. Отец сказал, что я его позорю.

— А мама?

— Мама умерла.

— Моя тоже.

Они помолчали, поглядывая друг на друга.

— А отец у меня говнюк еще тот, — сказал он.

Она пожала широкими плечами.

— Не, я люблю отца. Просто он упертый. И не совсем понимает меня.

Проходящий мимо Грейджой с мерзкой ухмылкой посмотрел на нее.

— Хочешь сегодня сходить в кино?

Она приподняла белесые брови, а он улыбнулся.

— Нет, — неуверенно ответила она. — Не люблю кинотеатры.

И они пошли смотреть фильм к ней. У нее была уютная комната под крышей со скошенным потолком, вся в плакатах, с флагом Ямайки на стене, стендом с ее медалями и всякими статуэтками, и с большим теликом. Фильм был так себе, но потом они часа два играли в теккен, и он ни разу не победил. Но это его совсем не раздражало.

Он приходил на ее соревнования, она — на игры его команды. Изредка они вместе смотрели кино. Совсем редко — заходили куда-нибудь поесть.

Брианна любила блинчики с ореховым маслом.

— Почему у тебя нет девчонки?

Он засмеялся.

— Ну правда. Ты вроде популярный такой, спортсмен … и не урод.

Она покраснела. Впрочем, она всегда краснела по любому поводу, даже когда у нее развязывался шнурок.

— Не встретил ту единственную, — ответил Джей. — А если честно, надоели они. Отдыхаю пока.

Последняя его девушка, подруга Серсеи, трепала ему нервы полгода, пока, наконец, он не послал эту заносчивую тупую суку.

Брианна понимающе кивнула. Свет падал из окна кафе на ее светловолосую голову, над макушкой у нее словно светился нимб, а глаза были совершенно изумительного голубого цвета. И он подумал, что те, кто называют ее Страшилой, абсолютные слепцы.

И все было хорошо до тех пор, пока в апреле Джейме Ланнистер не попал под мусоровоз. Это же, блять, умудриться надо, попасть под помойку на колесах. Его подбросили поздно ночью прямо до дома после какой-то вечеринки, и ему надо было просто перейти дорогу, когда это херня выехала из-за поворота. Просто перейти гребаную дорогу.

Черт его дернул ринуться ее перебегать, не дождавшись, пока это вонючее чудовище проедет мимо. Разумеется, он споткнулся, не добежав и до середины дороги. Выставил вперед руки, инстинктивно откинул голову назад, ослепленный фарами, задохнувшись от ужаса, и грузовик, оглушительно сигналя, пронесся прямо перед его лицом, обдав его горячим воздухом с запахом бензина, масла и гниющего мусора. Сначала он ничего не почувствовал, подумал было, что пронесло, но потом посмотрел на свою раздробленную правую руку. Из бесформенного куска мяса торчали в разные стороны обломки белых костей. Потом пришла боль, с размаху ударила по всем нервам в его теле, и он заорал что было сил.

Раздавленную колесом кисть правой руки ему пришлось отнять. Больше на нем не было ни царапины.

Тайвин Ланнистер приходил в больницу два раза и оба раза был очень серьезен. Серсея стояла в дверях и рассматривала свои длинные ногти. Отец утешал его — без тени улыбки в глазах, без тепла в голосе.

— Сын, это не конец света. Современные протезы позволяют полноценно пользоваться…

— Пап! — почти крикнул он. — Пожалуйста.

— Джейме, я понимаю твое состояние… — отец хотел продолжить, он посмотрел на него так, что Тайвин Ланнистер замолчал.

— Теперь у тебя два неполноценных сына, прикинь, пап, — зло сказал он. — Целых два. Меня тоже куда-нибудь подальше отправишь?

— Было бы неплохо, — вставила Серсея.

— Злобная сука! — со слезами крикнул Джей.

Тайвин молча вышел, вытащив возмущенную дочь за локоть.

Он отвернулся к окну и тихо заплакал. На улице была яркая ранняя весна. Лучи бешеного солнца пробивались сквозь жалюзи, располосывая белый потолок.

Дверь снова скрипнула.

— Да пошли вы все на хер! — сквозь слезы крикнул он, не повернув головы. — Оставьте меня уже в покое.

— Сам пошел на хер, Джейме Ланнистер.

Он вытер слезы левой рукой и повернулся на ее голос.

У нее была такая острожная улыбка, как будто она входила в комнату ужасов. Вроде и веселая, но отчего то страшновато. Она села на краю кровати, перевесив набок матрас своей тяжестью.

— Привет.

— Привет.

— Болит? — дежурно спросила она, кивнув на забинтованную культю.

— А ты как думаешь? — зло спросил он, увидев тщательно скрываемую жалость в ее глазах.

Она промолчала. Он отвернулся к окну, закрыл глаза и услышал ее тихий голос.

— Джей, я утешать не умею, да и не нужно тебе это. Ты типа сейчас в шоке, все дела. Просто такое случается иногда с людьми и… надо как-то дальше жить.

Такие стандартные, изжеванные слова. Наверное, так всем говорят, инсультникам, инвалидам, раковым больным.

— Что ты об этом знаешь, а? — спросил он, не в силах сдержать эту глупую злость в груди. Она спокойно пожала плечами.

— Мне тоже в жизни досталось, знаешь, ли.

— Что-то я не вижу у тебя ампутированных конечностей, Страшила.

Она вздрогнула, как от удара, и почти мгновенно на ее светлых глазах появились слезы.

— Вы все ампутировали мне кое-что поважнее, Джей, — дрожащим голосом сказала она, медленно встала и пошла к двери, с опущенными плечами, какая-то перекошенная, будто с поломанным позвоночником.

— Бри, прости, — прошептал он. — Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста.

Ее пальцы обхватили ручку двери.

— Я дурак, Бри, — сказал он, не сдерживая слез. — Останься. Ну, пожалуйста.

Она приоткрыла дверь и замерла.

— А знаешь, ты теперь можешь быть как тот злобный пират из Питера Пена, — в голосе ее слышались слезы, но он чувствовал, что она улыбается.

— Капитан Крюк.

— Ага, точно.

На выписку за ним приехал отец и Серсея. Парни из команды тоже хотели прийти, но он пока не был готов видеть их. Надо было пережить еще возвращение в школу.

Они вышли на улицу, отец сказал водителю отнести сумки в машину, Серсея со скучающим лицом жевала жвачку.

Накрапывал мелкий дождь, но при этом ярко светило солнце. Он щурился от его теплых лучей, с наслаждением вдыхая весенний воздух, с запахом мокрой травы и земли.

— Рад видеть, что ты воспрял духом, сынок, — сказал отец, увидев его улыбку. Джей не ответил, только зашагал к знакомому силуэту, который заметил далеко впереди, у входа в парк.

Она пряталась за деревом, но он издали разглядел ее смущенное лицо. Он не слышал окрика отца и не видел, как Серсея закатила под лоб глаза.

— Эй, Бри! — позвал он, когда подошел совсем близко. Она все еще надеялась, что он не заметил ее?

— Чего? — она выглянула из-за ствола дерева, и он встретился взглядом с ее голубыми и честными глазами, и румянцем на все щеки.

— Ты пойдешь со мной на выпускной?