Долгий путь в Миртану. Книга первая (джен)

— Увези нас отсюда, капитан...

— Убрать трап! Якорь поднять! — рявкнул Торлоф. — Гирион, мракорис тебя дери, ты пока ещё не вернулся под крылышко лорда Хагена, а потому нечего прохлаждаться! К снастям, живо!

Не слишком профессиональная, но закалённая суровыми испытаниями команда бросилась к мачтам. Расправив паруса, старый, однако ещё вполне крепкий, галеон «Эсмеральда» начал медленно продвигаться к устью огромной пещеры со свисающими с потолка сталактитами. Эту гигантскую каменную полость острый на язык Диего окрестил Пастью Ирдората. Все последние дни и ночи, проходившие в напряжённом ожидании и коротких яростных схватках с орками, нависавшие над головой каменные клыки усиливали напряжение разношерстного экипажа.

Но, наконец, дело сделано. Человек, так и не назвавший своего имени, вернулся из глубин древнего храма Тьмы. Вернулся на этот раз не для того, чтобы запастись стрелами и проглотить очередную порцию эликсиров. Как всегда буднично, скупыми фразами он сообщил о победе над Драконом-Нежитью и неожиданном появлении Ксардаса, с кривоватой ухмылкой оглядывая осунувшиеся лица соратников.

Потом была лихорадочная работа по переноске на судно многочисленной добычи, захваченной в древнем храме. Если бы не магическая помощь Ватраса и Мильтена, этот труд мог оказаться непосильным для столь малочисленной команды. Но, наконец, и с погрузкой было покончено.

Только благодаря опыту Торлофа судно, ловя серыми полотнищами парусов мечущийся под сводами пещеры ветер, благополучно выскользнуло из Пасти Ирдората. Когда над головами вместо тяжёлого камня появилось хмурое, затянутое тучами небо, взгляды людей прояснились. Они заработали более размеренно. Перегруженный добычей галеон, слегка поскрипывая снастями, всё увереннее набирал ход и чуть кренился на борт, нацелив бушприт в открытое море. Небо быстро темнело.

— Как теперь твоя голова? — спросил Избранный у только что спустившегося с мачты Лестера. — Не болит больше?

Бывший почитатель Спящего не ответил. Он, закаменев татуированным лицом, во все глаза смотрел в сторону устья пещеры, к которому судно как раз поворачивалось левым бортом.

— Мать моя королева... — проговорил Лестер.

— Так ты не только наследник графа Бергмара, но ещё и королевских кровей?.. — деланно изумился Избранный. Обычное ехидство не покидало его, несмотря на крайнюю усталость израненного тела.

Но тут он заметил выражение глаз приятеля. Не договорив, быстрым, но очень мягким движением, так, что не звякнула ни одна пластинка тяжёлого доспеха паладина, победитель драконов развернулся в направлении взгляда Лестера. Его рука мгновенно оказалась на рукояти висящего у пояса Когтя Белиара.

В ту же секунду раздался гул и громкий всплеск от падения чего-то огромного. По всему судну послышались изумленные и испуганные голоса. Вслед за первым сталактитом с потолка пещеры рухнул второй. Затем каменные сосульки посыпались одна за другой вместе с кусками свода. Ирдорат задрожал. Старый галеон застонал всем корпусом, подброшенный накатившей волной.

Откуда-то налетел ветер и, как кулак загулявшего портового грузчика, ударил судно в крутую скулу. Из туч, ставших совсем чёрными, в венчающие остров скалы хлестнула молния. Затем вторая. И вот уже разряды били не переставая, свиваясь над Ирдоратом в ослепительный столб. Раскаты грома заглушали все звуки, кроме рёва вцепившегося в штурвал Торлофа, требующего, наконец, зарифить эти демоновы паруса. Горбатая вершина острова начала проседать вниз, будто несытое чудовище Чертогов Ирдората жадно глотало утёсы.

* * *

— Так, и куда ж это нас занесло? — задал самому себе вопрос Торлоф, стоящий с секстантом в руках на мостике «Эсмеральды». — Сдаётся, мы здорово отклонились на север.

— Мне показалось, что во время бури ветер дул с востока. А сейчас он западный. И довольно холодный, — заметил Избранный. Он сидел на приколоченной к палубе скамье неподалёку от Торлофа, кутаясь в проклёпанную куртку, когда-то подаренную ему одноглазым капитаном Грегом, и время от времени позёвывал. После блужданий по Чертогам Ирдората и многодневного шторма ему наконец-то удалось всласть отоспаться. Многочисленные раны быстро затянулись, но чесались немилосердно.

— Похоже, мы недалеко от побережья Нордмара. Но точнее определить не могу. Секстант позволяет вычислить широту, а о долготе остаётся лишь догадываться. Компас во время грозы просто взбесился — стрелка меняла направление чаще, чем Онарова дочка поклонников, — проворчал Торлоф. — Но за пределы акватории, обозначенной на твоей карте, мы, кажется, давно вышли.

— Ты же старый моряк. Не приходилось бывать в здешних водах?

— В море, знаешь ли, указатели не расставлены! Да и не забирался я так далеко на север. В молодости ходил на Южные острова. Бывал в Бакареше. Потом возил руду с Хориниса для королевских мастерских…

— Поди, не только руду и не одному Робару, э?

— Каждый настоящий моряк немного контрабандист и слегка пират. К тому же, я своё отсидел, хоть и совсем за иные прегрешения, — осклабился Торлоф.

— И куда мы теперь?

— Если ветер не усилится, постараемся доковылять до побережья материка. Но неплохо бы найти какой-нибудь островок, подлатать корпус — в трюме уже по колено воды. Всё ты со своим золотом!

— Не бросать же такую добычу! Даром, что ли, мы рисковали головами?

— Потонем вот, будет тебе добыча! Корпус того и гляди начнёт расползаться по всем швам. Да и паруса драные. Потрепало нас... Никогда не видел такой бури! В столь плачевном состоянии и с нашим развесёлым экипажем маневрировать при встречном ветре — сущее наказание.

— А чем тебе команда не нравится? — насмешливо прищурился Избранный.

— О, Аданос! И он ещё спрашивает, — закатил глаза Торлоф. — Кроме меня, в морском деле немного смыслит только Гирион. Но он, видите ли, паладин короля. И ему претит выполнять приказы бывшего каторжника, не оспорив непросвещённого мнения презренного простолюдина. (Стоявший у штурвала Гирион подозрительно оглянулся.) Ну, Ларс с Мартином[1] — ещё куда ни шло. Мильтен же чуть не полетел в воду, когда свесился через борт, чтобы отдать дань морской болезни. Горн, орочье отродье, своротил кабестан, а теперь храпит так, что переборки трещат! Диего до сих пор путает фок и грот мачты, пустынная крыса. Да и ты, по совести сказать, немногим лучше. Хорош зевать! Иди воду качай из трюма!

Прославленный победитель драконов, демонов и ещё Белиар знает кого, пожал плечами и направился к трапу. По пути к помпе, которую с противным скрипом раскачивали Диего и Ли, он зашёл в кубрик. Рядом с лежащим на койке Беннетом, тяжело раненым в последней схватке с ворвавшимися на палубу орками, сидел Ватрас. Маг держал руку кузнеца, нащупывая пульс. Похоже, громкий храп Горна, дрыхнувшего в противоположном углу, ему не мешал.

— Как ты, дружище? — спросил Избранный, с сочувствием глядя на бледное лицо Беннета.

— Ватрас говорит, что свой лучший меч я ещё скую.

— Непременно скуёшь, молодой человек, — подтвердил маг. Он наливал что-то из маленькой бутылочки красного стекла, шелестя тяжёлыми складками тёмно-синей мантии. — Но не слишком скоро и при условии, что будешь лежать спокойно и пить лекарства.

— Слушай, Ватрас, а почему ты его до сих пор не вылечил? Ты же меня несколько раз исцелял за пару минут, одним заклинанием.

— Это были не заклинания. Я призывал милость Аданоса. Он помогает мне исцелять раны...

— А теперь Аданос лишил тебя своей милости? Чего ж ты такого наворотил, старче?

Ватрас вздохнул. За долгую жизнь ему не раз приходилось растолковывать маловерным, нахватавшимся вершков магических знаний, самые простые вещи. Естественно, не всегда успешно. Но он был терпелив и старался, чтобы в душе царили мир и равновесие.

— Аданос справедлив. Он никогда не оставляет тех, кто искренне ему предан. (Как член Кольца Воды ты должен бы знать это, — прочёл Избранный в его взгляде.) Однако оружие, ранившее Беннета, было пропитано тёмной магией. От неё нелегко исцелить. К тому же, Беннет обычный человек, а не избранный богами.

— Понятно, — с глубокомысленным видом заявил Избранный. Хотя, по совести сказать, понял он немного. Ну не по нему все эти высокоумные рассуждения! Заклинание или руну там прочесть в критический момент ни разу не сбившись, помолиться у статуи Инноса в надежде получить немного силы или жизненной энергии в обмен на скромное пожертвование — это да, это пожалуйста. А понять, почему оно всё работает, — увольте. Помнится, Ксардас называл такой подход проявлением практического склада ума, мерзко при этом ухмыляясь.

«Странный человек, — глядя на него, думал меж тем Ватрас. — Валяет дурака в самых серьёзных ситуациях, насмехается над богами и их служителями, а потом лезет в пекло и совершает невозможное. Не отличается глубокими знаниями, но всегда мигом схватывает самую суть... Слава богам за то, что он с нами в это трудное время! Видно, не напрасно они выбрали именно его.»

В кубрик вошёл Лестер. В руках у него был кувшин с водой и чистые полоски ткани для перевязки.

— Питьевая вода заканчивается, — проворчал он. — А какая осталась, почти вся протухла.

На пару с Ватрасом они захлопотали вокруг Беннета. Кузнец ругался сквозь зубы, чтобы не стонать от боли. Горн перестал храпеть, приподнял голову. Вздохнул, глядя на мечущиеся по переборке длинные тени лекарей. Потом извлёк откуда-то початую бутыль вина, осушил её одним гулким глотком и снова улёгся. Койка жалобно заскрипела под этой горой мышц.

Избранный тряхнул собранной в хвост шевелюрой и отправился скрипеть помпой, спасая протекающий галеон от потопления.

* * *

Остров, вернее торчащую посреди волн пригоршню скал с нанесённой волнами песчаной отмелью, первым заметил Мильтен. Он старался больше времени проводить на носу судна, подставляя лицо свежему западному ветру. Морская болезнь временами ещё давала о себе знать. Всё-таки вода — не самая подходящая стихия для посвятившего себя Огню.

Галеон третьи сутки лавировал, меняя галсы, в надежде выиграть несколько лишних миль у свежеющего западного ветра. Торлофу приходилось самому часами стоять у руля, временами меняясь с Гирионом. Дело шло туго. Немногочисленная и плохо обученная команда не слишком расторопно тянула снасти. Вода в трюме понемногу прибывала, несмотря на то, что люди не отходили от помпы, постоянно смазывая скрипучий механизм салом кротокрыса. Вода с хлюпаньем выливалась за борт по деревянной трубе, но тут же возвращалась обратно сквозь невидимые щели в обшивке.

Пару дней назад, проделав вычисления, старый моряк понял, что «Эсмеральда» заметно дрейфует к югу, уже войдя в знакомые ему воды. Само по себе это было неплохо — благодатное побережье Миртаны предпочтительнее обветренных скал Нордмара. Однако сносить галеон на юг могло только морское течение. Холодное же течение, как хорошо было известно Торлофу, не раз пересекавшему Миртанское море, проходило недалеко от западного побережья Хориниса. Именно оно делало климат в районе порта более прохладным, чем в Минентале и на северо-востоке острова. Предположение капитана подтвердил и Ватрас, который ощущал морскую стихию чуткой душой водного мага. Означало это, кроме всего прочего, то, что ни Миртаны, ни даже Нордмара в ближайшее время спутникам Избранного увидеть не светило. Встречный ветер крепчал, а судно всё тяжелее переваливалось с галса на галс, уступая с таким трудом выигранное расстояние.

Размышления капитана были прерваны криком Мильтена: «Земля слева по носу!»

Торлоф поморщился, как будто отхлебнул прокисшего пива. «Слева по курсу, жук ты библиотечный», — подумал он и, закрепив тяжёлое рулевое колесо петлей каната, подошёл к левому борту. Разглядев торчащие из воды скалы, капитан окончательно убедился, что его опасения подтвердились: галеон сильно отнесло на восток. Замеченный Мильтеном островок он уже видел когда-то. Даже высаживался на него. К Хоринису этот потрёпанный волнами клочок суши располагался намного ближе, чем к материку.

Но нет худа без добра. Отмель находилась с южной стороны островка. А с севера имелась небольшая узкая бухточка, в которую можно будет ввести судно для ремонта. К тому же, в центре острова в скалах имелось нечто вроде большой каменной чаши, образованной в незапамятные времена прихотью ветров и волн. Дождевая вода скапливалась на её дне, образуя неглубокое озеро. Она вполне годилась для питья. А уж дождей в последние недели выпало больше, чем достаточно.

* * *

Вечерело. Подтянутая при помощи наскоро починенной лебёдки к обрывистому берегу, «Эсмеральда» уютно укрылась в скалистой щели, где её не тревожили волны и ветер. Отражаясь от каменистых стен, в бухте звучали весёлые голоса отважной команды, спускавшей трап с правого борта на покатый валун, лежащий у кромки воды. От камня начиналась протоптанная варанами и шныгами узкая каменистая тропинка, ведущая вглубь острова.

Неподалёку на палубе стоял Ли, скрестив на груди могучие руки, и мрачным взглядом обшаривал замшелые скалы.

— Что опечалился, мой генерал? — поинтересовался подошедший к нему Избранный.

— А я должен прыгать от счастья? Торлоф говорит, что от этой покрытой плесенью груды камней до Венгарда почти так же далеко, как от Миненталя! У меня перед глазами уже стояли рожи придворных лизоблюдов, перекошенные при виде блеска клинка...

— Перестань, Ли. Ты крепился и ждал все эти годы. Потерпи ещё немного. Подлатаем наше корыто. А там, глядишь, и ветер переменится... Я, пожалуй, составлю тебе компанию. Никогда не бывал на приёме у короля.

— Ты прав. Расклеился я что-то. Извини. Надеюсь, аудиенция скучной не будет.

— Да мы уж расстараемся!

Возле трапа, где собрались почти все члены экипажа, появился Торлоф.

— Ну что, парни, прогуляемся за водой сейчас или будем ждать утра? — спросил он у друзей.

— Чего тянуть-то? — ответил за всех Ларс. — Ты же сказал, что до озера рукой подать. До темна обернёмся. А с утра полезем в трюм затыкать дырки.

— Точно, пошли. Надоело хлебать тухлую воду, — поддержал его Горн.

Его реплика была встречена смехом. После бегства «Эсмеральды» из Пасти агонизирующего Ирдората темнокожий наёмник не пил ничего, кроме вина, чем приводил в отчаяние бережливого Мартина, добровольно принявшего на себя обязанности суперкарго.

— Ладно, разбирайте бочонки, — сказал Торлоф. — Только нужно оставить пару человек, чтобы приглядеть за судном и за Беннетом. Уважаемый Ватрас, вы останетесь?

— Я, пожалуй, прогуляюсь с вами. Разомну старые кости. А с Беннетом посидит Лестер. — ответил маг Воды.

— Так и быть, посторожу корабль, — сказал Избранный и пошёл в каюту за арбалетом. Меч и так всегда был при нём.

— А мне нужно подготовить инструменты и смолу для завтрашнего ремонта, — встрял Мартин, которому не улыбалось тащить по камням тяжёлый бочонок. Он никогда не испытывал особенной тяги к физическому труду, да и полученные на Ирдорате раны давали о себе знать.

Ли решительно подхватил деревянную посудину и первым направился к валуну. Остальные последовали за ним, растянувшись редкой цепочкой.

Что заставило Безымянного остаться на корабле, он и сам точно не мог сказать. Какая-то смутная тревога царапалась на самых задворках сознания. За время своих бурных и опасных приключений он научился доверять предчувствиям. Интуиция не раз спасала жизнь и ему, и другим людям. Но какая опасность могла угрожать сейчас, на этом всеми богами забытом клочке суши, затерявшемся в бескрайних просторах Миртанского моря? Посмеиваясь над собственными опасениями, Безымянный, тем не менее, зорко осматривал окрестные скалы и узкую горловину приютившей «Эсмеральду» бухты. Вдруг его энергичное лицо напряглось, и в нём прорезался хищный оттенок. Среди камней, в направлении, противоположном тому, куда ушли его спутники, сквозь свист ветра послышался стук камней. А потом на фоне закатного неба, чёрным по алому, прорезался чёткий силуэт орка. В глаза почему-то бросился смешно развевающийся хохолок на макушке мохнатого воина.

— Мартин, к оружию! — крикнул Избранный суперкарго, с ворчанием ковырявшемуся возле корабельной кузницы в ящике с инструментами. «Зря не надел тяжёлый доспех...» — мелькнула запоздалая мысль. Перед глазами между тем привычно высветились строчки магической формулы, а в руке возник сгусток пламени. Мощное заклинание из арсенала магии Огня превратило зловещую фигуру элитного бойца орков в факел. Но вой погибающего был заглушен рёвом десятков орочьих глоток. Несколько воинов Хаоса поднялись позади рухнувшего дымящейся грудой разведчика. Вот только не они представляли главную опасность. Избранный понял это слишком поздно.

Пока он метал огненные стрелы и более мощные заклятья, а потом добивал из арбалета последних орков, прорвавшихся к трапу, новая волна нападающих обрушилась сзади. Волосатые нелюди начали прыгать со скал, нависавших над левым бортом. Пролетев пару-тройку саженей, они с грохотом опускались на палубу. Впрочем, везло не всем. Некоторые с громким плеском падали в воду, иные ломали кости о планширь. Читать заклинания или натягивать арбалет было поздно. Свирепо взвизгнул, выскакивая из ножен, Коготь Белиара. В пропитанный морской солью настил палубы, у самых ног Избранного, врезался огненный шар. Он быстро поднял голову, на миг оторвав взгляд от бегущих к нему врагов. На гребне скалы воин заметил нескольких шаманов и, не дожидаясь следующего магического «подарка», рванулся вперёд. Самый прыткий из нападающих высоко замахнулся тяжёлым топором и тут же рухнул на доски, получив удар поперёк туловища.

Выскочившие из кормовой надстройки с мечами в руках Мартин и Лестер бросились к ближайшему орку. Пока враг пытался достать юркого суперкарго тяжёлым клинком, бывший послушник подкатился сбоку и полоснул врага по ногам. Мартин, не мешкая ни мгновения, ударил теряющего равновесие противника в грудь. Но на место выбывшего уже встали сразу три элитных бойца. Друзья приготовились дорого продать свои жизни. Однако в этот момент за спинами орков возник Избранный. Парой молниеносных ударов он свалил двух врагов, увернулся от очередного пущенного со скалы огненного шара и едва коснулся остриём Когтя плеча третьего нелюдя. Тот дёрнулся было отбить удар, но получил в темя фиолетовый искрящийся разряд и забился на палубе — это сработала магия древнего меча.

— Хватайте Беннета и быстро на берег! — крикнул через плечо Избранный, уже развернувшийся к новым врагам.

— А как же... — начал Лестер, но не успел договорить.

— Бегом! Я не смогу их долго удерживать! — ответ донёсся сквозь лязг стали и треск разрядов. Переглянувшись, Лестер и Мартин кинулись в кубрик.

Раненый кузнец не издавал ни звука, судорожно вцепившись в края плаща, на котором его бегом выносили на берег. Он только пытался вывернуть голову, чтобы взглянуть в сторону палубы, откуда доносились звуки боя.

Лестер, бежавший сзади, болезненно вскрикнул.

— Ты чего? — споткнулся Мартин.

— Магией шаманской задело. Пустяки. Не останавливайся. Донесём до той скалы и назад. Ему нужна помощь!

Избранный тем временем совершал невозможное. Он двигался как смерч сквозь толпу машущих железом орков. После него на тёмных досках палубы оставались тела врагов и огненные брызги боевых заклинаний шаманов, которые попросту не успевали попасть в столь быструю цель.

Отдавшись безумному танцу Когтя Белиара, воин не заметил, как на носовой надстройке галеона сверкнула голубая вспышка портала. Возникшая там тёмная фигура медленно распрямилась и откинула клобук чёрного плаща. На молодом, с правильными чертами, но мертвенно бледном лице выделялись большие сумрачные глаза. Если бы кто-то стоял рядом с местом появления мага, то он мог бы заметить тёмно-красные сполохи в его зрачках. Впрочем, были то отражения кипящей схватки, или глаза действительно светились, не смог бы с уверенностью утверждать даже самый внимательный наблюдатель.

Руки мага взметнулись вверх. Бескровные губы зашептали слова какого-то невыносимо жуткого заклинания. Шёпот быстро усилился и перешёл в рокочущий речитатив. И вот слова заглушили шум сражения. Орки и Избранный замерли на месте. Шаманы застыли на скалах нелепыми серыми изваяниями.

Меч в руках Избранного вдруг зашевелился помимо воли хозяина. Клинок стал наполняться тёмным огнём. Победитель драконов напрягал все силы, чтобы удержать взбунтовавшееся оружие. Стараясь укротить меч, он пятился назад, к трапу, у основания которого застыли, поражённые страшным зрелищем, Лестер и Мартин.

Чёрный маг закончил своё заклинание, и возникшее было оцепенение вдруг взорвалось шумом и движением. Орки вышли из неподвижности и торжествующе взвыли. Мартин и Лестер рванулись по трапу вверх. Меч в руках Избранного неожиданно превратился в чёрно-пунцовый вихрь. С оглушающим воем он вырос, охватил фигуру воина и закружил вокруг него смертельным водоворотом. Во все стороны полетели клочки и заклёпки от пиратской куртки. Орков и спешивших на помощь Избранному соратников разбросало в стороны.

Бледные губы тёмного мага скривила презрительная усмешка.

— Возомнил себя орудием богов, недоумок, — прошипел он. — Решил, что овладел мощью Белиара? Ты носил с собой свою погибель!

В следующий миг его мрачная фигура скрылась в мареве открытого небрежным движением ладоней портала.

* * *

— А потом наш приятель упал за борт, и вода в этом месте как будто вскипела, — закончил свой рассказ Лестер. — И мы полезли его вытаскивать.

Большая часть команды «Эсмеральды» во главе с Торлофом и Ли возвращалась к месту стоянки, нагруженная бочонками с водой. В нескольких сотнях шагов от цели до людей донеслись звуки сражения. Побросав бочонки, они побежали к бухте, перепрыгивая через валуны. А когда, задыхаясь, вырвались из каменистой расщелины на берег, их взглядам предстало удручающее зрелище. У самой кромки воды Лестер и Мартин пытались привести в чувство окровавленного Избранного, едва прикрытого обрывками одежды. А в сгущающихся сумерках медленно таяла корма «Эсмеральды»...

Пока стаскивали со скалы разъярённого и ещё хмельного Горна, который собрался прыгать вслед за похищенным орками галеоном, и отбирали у него топор, пока оказывали помощь Беннету, самостоятельно доползшему до берега, пока собирали в темноте обломки плавника и разводили костёр, Ватрас колдовал над Безымянным. Сине-зелёные вспышки его магии то и дело высвечивали корку лишайников на шершавых боках прибрежных утёсов.

Наконец старый маг тяжело поднялся и подошёл к костру, от которого на него выжидающе смотрели девять пар глаз.

— Я сделал всё, что в моих силах, — ответил он на невысказанный вопрос. — Ран много, однако все поверхностные. Крови он потерял изрядно, хотя ему приходилось проливать её и не в таких количествах. В себя не приходит. Что-то вроде магического транса, но глубже. Я почувствовал, как нечто пытается его изменить, сломать, а он сопротивляется. Нам остаётся только ждать.

* * *

А Безымянный видел Кошмар. Именно так: Кошмар[2]. С большой буквы. Настолько реальный и осязаемый, что отличить его от яви было невозможно. Он проснулся в капитанской каюте «Эсмеральды» и вышел на палубу. Голосов друзей слышно не было. Только свистел ветер в снастях и пищали копошащиеся во всех углах корабельные крысы. Около штурвала лежал капитан. Не нужно было подносить отполированное лезвие кинжала к его губам, чтобы убедиться в отсутствии дыхания. Человек, тем не менее, перевернул застывшее тело на спину. Это был не Торлоф, а тот парень из монастыря, как бишь его звали?.. А, Йорген!

Отбросив неожиданно слабой ногой вцепившуюся в сапог крысу, он подошёл к борту. Выглянул и отшатнулся, как будто получил удар заклинания «Кулак ветра». Судно висело в воздухе. Далеко внизу волны прибоя накатывали на бурые спины камней. Мимо, едва не задев хвостом дрожащие от ветра ванты, пролетел крупный морской скат...

* * *

— Как он? — спросил Ли у вышедшего из крохотной деревянной хижины Ватраса.

Светлые глаза старого мага утомлённо смотрели из-под седых косматых бровей. Он неопределённо пожал плечами.

— Временами лежит как труп. Дышит очень редко. Потом начинает бредить. Спорит с Ксардасом, зовёт какого-то Шепелявого, с кем-то дерётся...

— Как вы считаете, он выживет?

— Не знаю. Но надеюсь, что справится. Его дух, видимо, вытолкнули в особую реальность... — Ватрас замешкался, подбирая слова. — Я много слышал и читал о подобном, но никогда не видел сам. Это уже седьмой круг магии. Или выше, если такое возможно. Мне это не доступно. Могу сказать только, что любые события и действия, которые происходят в том мире, отражаются на нашей реальности. На иной грани бытия всё может выглядеть весьма причудливым и необычным, не имеющим отношения к нашему миру. Но, победив там, человек обеспечивает себе успех здесь. А если там его одолеют, то он проиграет тут или даже погибнет. Или переродится духовно. Хотя не всё так просто и однозначно. Вот, например, был такой древний маг Сундарион. Основываясь на личном опыте, он писал в своём трактате...

— Почтенный Ватрас, никто здесь не сомневается в вашей исключительной учёности, но нельзя ли ответить попроще. Чего нам ожидать?

— Не знаю. Мы должны уповать на милость Аданоса и редкостную силу духа нашего друга, — сказал маг, озирая обращённые к нему с надеждой лица.

— Чего вы там собрались в кучу у самого борта, а?! — раздался вдруг голос Гириона, который стоял у рулевого весла. — Плот хотите перевернуть?

— Мы раньше от жажды передохнем, чем опрокинем эту груду брёвен, — по привычке проворчал в ответ Торлоф. Но от края плота всё же отодвинулся.

Ларс и Диего переглянулись и, взяв самодельные удочки, предались одному из немногих доступных в их положении занятию. Остальные тоже разбрелись по разным углам.

Из-за тонкой дощатой стенки донёсся приглушённый голос Избранного. В бреду он обещал кому-то придти в полночь на площадку башни.

Плот, на удивление большой и крепкий, они построили из обломков орочьей галеры, обнаруженных у западного берега островка, и выброшенных прибоем древесных стволов. На всю работу ушло больше недели — материал приходилось доставлять вплавь или волоком через нагромождения камней. На плоту установили короткую мачту, рулевое весло и маленькую дощатую хижину, скорее — просто будку. Около этой импровизированной каюты закрепили бочонки с водой. В будку положили Избранного и Беннета. Последний, впрочем, к моменту отплытия уже пошёл на поправку и вскоре ночевал вместе со всеми на открытом воздухе.

Плавание оказалось более длительным, чем рассчитывали Торлоф и Гирион. Сначала плот сильно отнесло течением на юг. Потом, когда удалось вырваться из объятий холодной морской реки, внезапно стих западный ветер, до того медленно, но верно толкавший их к Хоринису. Несколько суток спустя он подул снова, но уже с юго-востока. Лавировать на неуклюжем плоту было почти невозможно, и путешественникам оставалось надеяться только на новую перемену погоды. Или на встречу с каким-нибудь судном. Хотя, надо сказать, в последние месяцы движения в Миртанском море почти не было — война сильно ударила по купечеству и проредила королевский военный флот. Запасы воды подходили к концу, а питаться вот уже который день приходилось сырой рыбой. Благо, хоть она ловилась неплохо.

Торлоф, сменивший у рулевого весла Гириона, сначала привычно боролся с ветром. Налегая на руль, он старался направлять грузное плавсредство к востоку. Задумавшись, капитан ощутил, что нагрузка на весло уменьшилась. Посмотрев на парус, сшитый из разномастных обрывков ткани и кожи, сверившись с верным компасом в корпусе из пожелтевшей кости, старый морской волк понял, что ветер меняется. Теперь он дул с юго-запада. Оглянувшись, Торлоф увидел тёмную полосу у горизонта. Зрелище ему сильно не понравилось.

— Эй, парни! — крикнул он. — Похоже, у нас неприятности. Закрепите хорошенько всё, что может снести волной.

* * *

Человек очнулся от холода и сырости. Наклонная поверхность, на которой лежало онемевшее тело, была ровной и твёрдой. Было темно. Лицо ощущало напор ветра. Вокруг раздавался монотонный шум. Сделав некоторое усилие, человек понял, что это шумит море. Он сел, опершись на что-то вроде невысокой стены, и постарался понять, где очутился. Через некоторое время, тщательно ощупав всё вокруг себя и едва не свалившись в воду, понял, что находится на корме полузатонувшего судна. А стенка под рукой — низкий фальшборт. Судя по скромным размерам, это было судёнышко для прибрежного плавания. Такими любили пользоваться торговцы средней руки и контрабандисты.

Упираясь босыми пятками в скользкий палубный настил, он дополз до кормового среза. Приподнявшись, стал вглядываться в темноту. В том направлении, где должна была находиться носовая часть, ничего видно не было. А вот со стороны правого борта человеку привиделись смутные пятна света. Зато когда он развернулся в направлении ахтерштевня, то увидел костёр. Рыжее пламя билось на ветру в какой-нибудь сотне саженей. Человек сполз вниз и скользнул в воду. Цепляясь за неровный край палубы, некогда переломленной страшным ударом, начал продвигаться к борту. Обогнув его, снова увидел огонь. Оттолкнувшись от пропитанного водой дерева, заработал ногами и сделал первый гребок рукой. Одежда из парусины плыть почти не мешала. Тело с каждым движением подчинялось всё охотнее, и вскоре он встал, нащупав под ногами покрытое галькой дно. Накатившая волна сбила с ног, и на берег пришлось выбираться на четвереньках.

До костра оставалось несколько шагов, когда послышались возбуждённые голоса. И вот уже в неровном красноватом свете он видел вокруг себя обрадованные лица друзей.

— Живой, зараза!

— Я же говорил, не мог он утонуть!

— Тащите его в пещеру.

— Где мы? И что, мракорис вас сожри, здесь происходит? — возмутился Избранный, вырываясь из сильных рук своих спутников.

— Ты что, ничего не помнишь?

— Мы на островке в бухте Хориниса, напротив порта.

Внезапно в голове прояснилось, и Избранный вспомнил Ирдорат, бурю, сражение в узкой скалистой бухте...

— Стойте, о какой пещере вы говорите?! — воскликнул он. — Там же ловушка! Стальные зубцы из пола!

— Спокойно, дружище, — ответил ему Диего, — я знал об этой западне. Да и Ларс тоже. Ли с Горном её мигом раскурочили.

— Все живы?

— Все. Когда плот швырнуло на камни, мы были снаружи. А ты лежал в каюте. Нас сбросило в воду, но до пляжа оставалось рукой подать. Повезло, никто даже не покалечился... Только Беннета чуть не смыло, он ещё очень слаб… Мы обшарили весь берег, искали тебя. Потом шторм стал утихать. Развели костёр. А тут ты выползаешь из моря!

— Хватит болтать, пошли в пещеру. Ему надо согреться.

Подхватив друга под руки, незадачливые мореплаватели направились к входу в пещеру, скрытому темнотой и разросшимся кустарником.

Утро выдалось почти безветренным, но прохладным и хмурым. Что, впрочем, не помешало Ли выгнать наёмников — Торлофа, Горна, а заодно и Ларса — под мелкий моросящий дождь и устроить им пробежку по пляжу, а потом отработку фехтовальных приёмов. Таким способом оклеветанный генерал пытался развеять досаду от новой отсрочки исполнения своей мести. В качестве незапланированного упражнения наёмникам пришлось выдержать бой с невесть откуда вылезшим вараном. Опытные бойцы расправились с бедолагой в два счёта и отправились купаться. Вскоре они уже с шумом плескались в холодной воде.

Безымянный, скрестив ноги, сидел в пещере на пёстром ковре, принесённом прежними хозяевами этого убежища не то контрабандистов, не то воровской гильдии. Он был очень огорчён потерей своей безразмерной магической сумки со всем её разнообразным содержимым. Этот замечательный предмет, служивший ему верой и правдой с самых первых дней в Минентале, постигла та же участь, что и пиратскую куртку. Их порезал в клочья взбесившийся Коготь Белиара. А дно в скалистой бухте у недоброй памяти острова было глубоким. Хорошо хоть, что Глаз Инноса и некоторые другие магические предметы Безымянный отдал на время плавания Ватрасу. Для изучения.

Старый маг сидел сейчас рядом с Избранным, облокотившись на сложенные штабелем ящики. Лестер валялся у другого края ковра и грезил с открытыми глазами. Накануне он обнаружил в одной из коробок тючок сушёного болотника и сразу же набил им кальян. С отвычки бывшего послушника разобрало так, что он до сих пор не пришёл в себя.

Со стороны входа раздавалось тихое бормотание Мильтена и Гириона, возносивших благодарственную молитву за спасение перед маленькой статуэткой Инноса.

Диего и Мартин ещё на рассвете пошептались с заговорщицким видом и удалились в неизвестном направлении.

Делом занимался только Беннет. По причине не до конца заживших ран Ли освободил его от военных манёвров, хотя даже хитрому Ларсу отвертеться не удалось. Теперь кузнец сидел неподалёку от входа в пещеру у небольшого костерка и пытался приготовить завтрак из найденных всё в тех же ящиках харчей, засохших и местами подпорченных.

—...И что тебе показалось там наиболее необычным? — задал Ватрас Избранному очередной наводящий вопрос.

— Да там вообще не было ничего «обычного», — с ленцой отвечал тот. — Галеон висит в воздухе, рыбы летают. В костёр наступишь — вспыхиваешь, будто тебя огненными шарами забросали. Вокруг гномы шастают, орки бродят — призрачные и обычные. И, что любопытно, разговорчивые такие. Распоряжения отдают, понимаешь: «Пойди туда, принеси то»... Ну, чисто Ксардас, когда на него особое вдохновение накатит. Он, кстати, там тоже был вполне в своём репертуаре, приказы раздавал... Кочевники какие-то с замотанными лицами, у которых женщины телосложением ни чуть не уступают мужчинам… Впрочем, это мелочи, главное, я, в конце концов, уделал этого бессмертного мага... Так там его звали? Тьфу, дери его тролль, забыл напрочь. Как в тумане всё.

— Лазат. Так ты называл его в бреду. А артефакты тебе необычные не встречались?

— А как же. Попадался всякий хлам. Руна какая-то дурацкая. На такой круглой штуке, вроде медного яйца. Заносила куда угодно, только не в нужное место... Слушай, да какая разница-то? Сон, бред, другая реальность — главное, я снова здесь, в этом мире. И парни все живы.

— Я же тебе объяснял...

— Да понял, понял. Всё, что было там, отражается на нашей грани бытия. Но я же победил? Победил! Значит, и здесь всё будет путём.

— Насчёт артефактов... Я не просто так спрашиваю. Помнишь те старые каменные таблички, которые мне таскали все, кому не лень?

— Ага, там ещё надписи с одной стороны на разговорном яркендарском. Про Радамеса и всё такое...

— А с другой стороны что? Не обращал внимания?

— Да Белиар знает, закорючки какие-то полустёршиеся! Похоже на сакральный язык, каким в Яркендаре жрецы пользовались. Но я ни слова не разобрал.

— Я бы на твоём месте поостерёгся столь вольно обращаться с именами богов. О чём это я... Так вот, надписи на табличках сделаны на наречии более архаичном, чем язык жрецов Яркендара. Но эти языки родственные. Мне удалось прочесть кое-что. Похоже, надписи касаются одного очень древнего артефакта, о котором до нас дошли лишь легенды. Это Весы Аданоса, — торжественно произнёс Ватрас и посмотрел на Избранного так, будто ожидал увидеть на его лице благоговейный восторг. Но вместо восторга на подвижной физиономии искателя приключений отразилась скептическая ухмылка.

— Я что, должен закатить глаза в молитвенном экстазе? — поинтересовался Безымянный. — Может, хоть объяснишь, для чего эти твои весы можно использовать?

— Легенды гласят, что Весы Аданоса позволяли древним магам очень точно определять соотношение Света и Тьмы в мире. Нам сейчас приходится делать это при помощи собственных ощущений, интуиции, в какой-то мере посредством несовершенных магических расчётов. На обучение хорошего мага уходят десятилетия. Даже наимудрейшим, посвятившим себя служению Аданосу без остатка, таким как Сатурас, например, удаётся увидеть лишь общую картину. А Весы позволяли узнать, в какой части мироздания и насколько нарушен баланс между Порядком и Хаосом. Наверное, именно благодаря этому мир в старину был лучше...

— Точно, — непочтительно перебил старика Безымянный, — небо было голубей, а вода куда как мокрее! Ну и горазд ты красно говорить, старче. Точь-в-точь как те дрозды над склепом подле Онаровой усадьбы. Я однажды так заслушался, что не заметил, когда нежить из-под плит полезла... Давай уже, выкладывай, чего ты от меня хочешь. Куда слазить надо, кого порешить?

— Я пока ни в чём не уверен. Вот если бы ты увидел Весы в своих потусторонних блужданиях, было бы ясно, на что нам надеяться. Нужно вернуться в город и поговорить с Миксиром, если он ещё там. Он сумел расшифровать яркендарскую письменность. Может, и этот древний язык сможет понять.

— А я, значит, должен быть под рукой на всякий случай. Ну-ну. За что я вас с Ксардасом люблю, так это за то, что вы не даёте мне заскучать и обрасти дурным жирком. Вообще-то у меня другие планы. За мной должок в Рудной долине...

В этот момент Беннет позвал всех завтракать. Шумной гурьбой ввалились разгорячённые разминкой наёмники. Даже Лестер вышел из прострации и, пробурчав что-то о вреде курения, покачиваясь, направился к котлу. Гирион, который имел замечательное свойство при необходимости напрочь забывать о дворянской спеси, уселся в кругу бывших каторжников и заработал челюстями.

— Беннет, якорь тебе в печёнку, ты нас отравить задумал? — проворчал Торлоф, отхлебнув варева. — Да за такую стряпню я однажды приказал протащить повара под килем, когда командовал коггом «Остер».

— Ага, значит, тебя не напрасно на каторгу упекли, — ухмыльнулся в бороду Беннет.

— Нет, вы его только послушайте!.. — начал заводиться моряк.

— Торлоф, а сколько тебе лет? — внезапно вступил в разговор Горн, с хрустом прожевав кусок жёсткой, как доска, вяленой рыбы.

— При чём тут мой возраст? — удивился столь резкой смене темы Торлоф.

— Притом, что ты бухтишь прямо как Сатурас. Но тому-то уже лет двести с гаком, а тебе, похоже, ещё и сорока нет.

— Сорок один. И учти, я ушёл в плавание юнгой, когда мне не было пятнадцати. А в море год можно считать за два.

В этот момент появились Мартин и Диего.

— Слышь, приятель, — обратился Мартин к Безымянному, — там тебя этот спрашивает... Как же его зовут-то? В общем, рыбак, который меня морепродуктами снабжал в обмен на покровительство. Ты же его мне и сосватал.

— Фарим?

— Точно, Фарим. В лодке тебя ждёт у берега.

Избранный бросил в костёр обглоданный рыбий хребет и вышел наружу. Он продрался сквозь мокрые кусты и пошёл к темнеющей у полосы прибоя лодке. Дождь уже кончился. Через рваные прорехи в тучах проглядывало голубое небо.

— Доброе утро, господин рыцарь, — приветствовал Безымянного Фарим. — Я уж не чаял вас снова встретить. Очень рад, что вы живы и здоровы!

— Привет, дружище! Как рыбалка?

— На улов грех жаловаться. Рыбы много, да и продать её сейчас легко. Людей в Хоринисе чуть не вдвое больше стало...

— И откуда же весь этот народ взялся?

— Далеко же вы, видно, скитались, раз не знаете. В порт снова стали приходить корабли. Там сейчас две королевские галеры стоят, длинные такие, с вёслами. А у торгового причала купеческий когг с Южных островов. Да ещё два судна ушли недавно.

— Ты смотри, какое оживление... А вообще у тебя как дела, ополченцы не обижают?

— Всё бы ничего, вот только Рен пропал[3].

— Что за Рен? Никогда о таком не слышал.

— Сынок друга моего, Вильяма. Ну, того рыбака, что бандиты похитили. Вы мне ещё о нём весть приносили...

— Как же, помню. Не знал, что у него сын был.

— Да откуда вам его знать! Рен молодой ещё совсем. Восемнадцатый годок пошёл. Может, в порту когда встречали, да там много всякого народа слоняется.

— И куда он делся?

— Боюсь, к пиратам подался. Всё о подвигах мечтал, о приключениях. Вместо того чтобы сети плести учиться. Может, встретите где — приведите тогда шалопая. Он же мне как родной... Да что мы всё о моих делах. Вы-то где пропадали больше трёх месяцев? Я, как господина Мартина на берегу увидел, сразу о вас спросил...

— Три месяца?! Неужели столько времени прошло? Да, тогда осень была. А сейчас вон листья молодые распустились. Недолгая зима на Хоринисе... Это, брат, длинная история. Потом как-нибудь расскажу. За кружкой пива... Ты на берег нас не отвезёшь? А то вода сегодня холодная...

— Да о чём речь! Собирайтесь, а я пока последнюю сеть проверю. Перед ненастьем снять не успел. Боюсь, порвало в бурю-то.

Избранный направился к пещере и наткнулся на всю дружную компанию, которая двигалась навстречу.

— Фарим отвезёт нас в порт. Все поедем? А Ватрас где?

— Телепортировался. Велел передать тебе вот эту сумку, — ответил Ларс, — и сказал, чтобы ты зашёл к нему на храмовую площадь, когда время будет. Сумка магическая. Не хуже прежней. Там твой амулет, чешуя дракона, пара заклинаний, эликсиров немного...

— Ясно. Собирайтесь. Скоро отчаливаем.

— Мы с Ларсом и Лестером готовы, — сказал Диего. — Мильтен тоже едет. Но остальные парни решили пока остаться тут. Им в городе светиться опасно.

— Ли?

— Ты же знаешь, паладины и ополченцы наёмников не жалуют, — ответил опальный военачальник. — Не хочется лишний раз нарываться на драку. Вы там разведайте, что и как, потом нам сообщите. Торлоф, Горн и Беннет остаются со мной.

— Только пожрать чего-нибудь пришлите, — вставил Горн.

Гирион подошёл к Безымянному и протянул тяжёлый, матово поблескивающий свёрток.

— Держи. Это мой доспех. Тебе пригодится. В Миненталь небось опять полезешь.

— А ты?

— А я, по совести сказать, и носить его теперь не достоин. Если в городе появлюсь, Хаген с меня голову снимет за потерю «Эсмеральды». Останусь пока здесь. Может быть, представится случай всё исправить. Орки наверняка погнали галеон к Хоринису. Позови, если что-нибудь выяснишь.

— Спасибо, дружище, — с чувством сказал Избранный, принимая броню.

— Это от меня, — произнёс Ли, протягивая отличной работы длинный одноручный меч. Избранный взвесил оружие в руке и поморщился: после знакомства с тёмной магией силы были не те. Однако прицепил подарок к поясу.

— А лук я тебе в городе дам, — встрял Диего, — У меня дома, в тайнике, такие экземпляры остались!

— Да что вы меня как на войну собираете?! — деланно возмутился Избранный.

— Ты же Избранный, — сказал Мартин. — Не думаю, что боги позволят тебе долго сидеть у Корагона и глушить пиво. На вот, возьми и от меня презент. Здесь три сотни золотых. Пригодятся.

— А ты разве не едешь с нами?

— Видишь ли, — замялся интендант, теперь уже бывший, — я же не думал, что придётся возвращаться на остров. А Хаген наверняка за это время ревизию учинил...

— Понятно, — хмыкнул Избранный. — Ну, бывайте. Скоро увидимся. — И направился вслед за Диего к лодке, у которой уже ждали Лестер, Ларс и Мильтен.

— Куда ж мы денемся... — проворчал вслед ему Торлоф.

* * *

— Что-то паладинов в порту не видно. А городские стражники расхаживают, как у себя дома... Куда направимся? — проговорил Ларс, когда друзья распрощались с Фаримом у песчаного пляжа.

— Не знаю, как кто, — ответил Диего, — а я пошёл к Бромору. Для начала велю ему наполнить лохань горячей водой...

— Идёмте вместе, — сказал Лестер. — Мильтен, ты с нами?

— Нет, я в монастырь. Нужно рассказать Пирокару о том, что произошло. И об этом твоём некроманте, — произнёс маг Огня, последнюю фразу адресуя Безымянному. — Кстати, ты говорил о портале к «Мёртвой гарпии». Тот, что в пещере за Восточными воротами. Он достаточно безопасен? Руну в монастырь так и не собрался сделать...

— Вполне. За всё время — ни одного сбоя, — ответил Избранный.

— Тогда до встречи.

Расставшись с Мильтеном, четверо путешественников ввалились в «Красный фонарь». Навстречу им вышел заспанный Бромор.

— Кого это несёт ни свет, ни заря, — проворчал он, пытаясь опознать вошедших, казавшихся чёрными силуэтами на фоне дверного проёма. Совсем девок замучили, кобели... А, это вы, ваша милость! — вскричал он, изображая на роже приветливую улыбку, — Давненько вы не заходили. О, и друзей привели!

— Как дела, Бромор?

— Дела идут отлично. От клиентов отбоя нет. Воины, моряки... Да, я же ещё двух девочек нанял. Анкела! Кондола! — внезапно заорал он. — Встречайте гостей! Вот, ваша милость, светленькая — Анкела. Миртанка. А коричневая — с Южных островов. Землячка Вании... Пивка с дороги не хотите? Или, может, за вином послать?.. А дела хороши, грех жаловаться…

— Это тебе Белиар помогает, не иначе.

— Слушай, дружище, — обратился Диего к Безымянному. — Чего это он перед тобой рассыпается? Со мной этот сын шныга и недоеденной вараном гоблинши таким приветливым никогда не был.

— К каждому человеку нужно уметь найти подход. Верно, Бромор?

— Точно так, ваша милость, — угодливо захихикал тот, невольно потирая челюсть.

* * *

Через пару часов, оставив друзей развлекаться дальше, Безымянный вышел из «Фонаря», намереваясь повидать Кардифа. Подивился многолюдству, отсутствию в порту паладинов, рыбачившим с причала мальчишкам — раньше дети в Хоринисе ему на глаза как-то не попадались. Полюбовался крутобоким купеческим коггом, в грузовой люк которого несколько рабочих опускали большой тюк при помощи портового крана, установленного на пирсе как раз напротив заведения Бромора. Рядом стоял, уперев руки в бока, невысокий плотный человек в богатой одежде и орал на грузчиков, заглушая скрежет заржавевшей от долгого бездействия лебёдки.

Неподалёку от места погрузки Безымянный заметил фигуру в одежде послушника монастыря Инноса, в которой с удивлением узнал Дариона.

— Чем это ты здесь занимаешься? — спросил он у бывшего заключённого, после падения Барьера поступившего в ученики к магам Огня. — Послали пожертвования с моряков собирать?

— О, привет!.. Нет, это я их послал орку в задницу. Во главе с Пирокаром. Представляешь, на днях сдал все испытания первого круга магии. Да и на второй бы прошёл, если бы позволили. А этот болван Пирокар вдруг заявляет, что я недостаточно долго был в послушниках! «Года через два-три, — говорит, — мы, может быть, и посвятим тебя в маги первого круга». И при этом раздувается от важности, как старый падальщик, который только что сожрал дохлого мракориса.

Ну, плюнул я на весь их Круг разом и ушёл. Договорился с господином Титусом Грошем, вот этим купцом, — указал Дарион на руководившего погрузкой человека, — что он меня возьмёт с собой на Южные острова, а оттуда в Венгард. Ему пригодится в пути боевой маг. Я на каторге хорошо понял, что почём в этой жизни. И пока разные маменькины сынки в монастыре дёргали сорняки на грядках и картинки с голыми девками втихаря разглядывали, сутками торчал в библиотеке. А после отрабатывал на практике боевые заклятья. К тому же, недавно имел возможность поупражняться неподалёку от «Мёртвой гарпии»...

— А когда этот Титус собирается отплыть? — прервал Безымянный монолог беглого послушника.

— Говорит, недели через две-три. Товар распродаст, набьёт трюм — и в море.

— Может, на судне найдётся место для нескольких неприхотливых парней?

— Это ты у него спроси.

Кивнув, Безымянный направился к купцу.

— Добрый день, почтенный. Не ты ли будешь Титус Грош? — спросил он у смуглого крепыша для завязки беседы.

— Точно, Грош — это моё прозвище, — ответил купец, цепко оглядывая мускулистую фигуру собеседника, так и не удосужившегося облачиться в рыцарский доспех. — Чем обязан?

— Слышал, ты собираешься на материк...

— Собираюсь. Но с заходом на Южные острова. Так что, если хочешь отправиться со мной, готовься к длительному плаванию. Пятьсот золотых за проезд и кормёжку из матросского котла, но при условии, что будешь охранять груз и помогать команде.

— Вот это хватка! Сразу вепря за бивни, да? Я пока не решил, поеду или нет. К тому же, со мной ещё несколько парней, которым до зарезу нужно на материк.

— Странно. В нынешние времена все, наоборот, бегут с материка на Хоринис. Как будто здешние орки лучше миртанских. Впрочем, это не моё дело... Я, конечно, могу взять дополнительно десяток-другой человек. Однако когг — не королевский неф. Так что особых удобств не обещаю. Я ведь путешествую с женой и служанкой. Мой корабль — мой дом. Поэтому ни в каютах, ни в кубрике места нет. Но на размер оплаты это никак не повлияет.

— Я посоветуюсь с парнями.

— Советуйся. Времени ещё много. У меня половина товаров не распродана. А других желающих ехать на материк или острова пока что-то не видно. Кроме того сумасшедшего молодого мага.

— А как там сейчас, на Южных островах?

— Междоусобица. Северо-западная часть архипелага, которую ещё отец нынешнего короля присоединил к Миртане, охвачена смутой. Правители отдельных островов объявили о независимости и начали грызться между собой. Робару сейчас не до них. Под шумок разные бандитские шайки повылазили, пираты совсем распоясались. Наёмникам — приволье, а простым крестьянам, рыбакам и купцам приходится туго. Со мной на Хоринис переселенцев человек двадцать напросились. Всю дорогу на палубе...

— Ты сказал, что взбунтовалась северо-западная часть островов. А юго-восток?

— А юго-восток королю никогда не подчинялся. Там и городов-то нет. Ни рыцарей, ни крестьян, ни ремесленников. Только дикари и разбойники. На большинство островов миртанцы не высаживались никогда. Хотя...

— Что?

— Перед самым нашим отплытием слухи ходили, будто рыбаки видели большой миртанский неф, — «Милость Инноса», кажется, — который направлялся к Лесмору, самому восточному из Южных островов. Не понимаю, что им там понадобилось.

— Может, налог решили собрать на вооружение армии?

— Ты что?!! Какой налог?! Ты хоть знаешь, что такое Лесмор? Это огромный остров, намного больше Хориниса. Он сплошь состоит из гор, покрытых непролазными джунглями. А всё население — несколько орочьих и людских племён, не считая зверья и разной нечисти. Причём люди там ещё более дикие, чем орки! На остров уже лет двадцать ни один купец не заплывал. Да что купцы, там даже пиратов нет!

— Да-а, — протянул Безымянный, — странная история. Ну, до встречи, достопочтенный Титус.

Купец его уже не слышал. Кто-то из дрягилей плохо закрепил груз на гаке крана, и очередной тюк упал на палубу. При этом он развязался, посыпались туго свёрнутые выделанные шкуры глорхов и мракорисов. Грош, размахивая кулаками, начал осыпать грузчиков отборной бранью на нескольких наречиях одновременно. Безымянный постоял немного, наслаждаясь его искусством, а потом отправился, наконец, в таверну «У одноногого разбойника».

* * *

Вместо покрытого шрамами полудурка Моэ (чаще его называли просто Мо), у входа в заведение обнаружился рослый светловолосый парень с холодными серыми глазами.

— У нас закрыто, — сказал он, загораживая дорогу широкой грудью, готовой прорвать потёртый камзол, — приходи вечером.

Безымянный очень не любил, когда кто-то запрещал ему идти в выбранном направлении. Препятствия его только раззадоривали и заставляли добиваться своего. Силой или хитростью — не важно. Он встал напротив вышибалы, который был выше на полголовы, и вперил взгляд в неробкие светлые глаза. Парень потянулся было к дубинке у пояса, но, вглядевшись в лицо победителя драконов, что-то сообразил и отодвинулся в сторону.

— Ты, наверное, по делу, — стушевавшись, пробормотал он.

— А ты не глуп, приятель, — тихо протянул Безымянный. — К твоему предшественнику боги были не столь милостивы: недоумок не догадался вовремя сойти с моей дороги.

Отвернувшись, он вошёл в таверну.

Кардиф, как обычно в это время дня, наводил чистоту в просторном помещении, сметая мусор в щели между рассохшимися половицами. Увлекшись любимым делом, он не сразу заметил вошедшего.

— Привет, Кардиф! Где ты раздобыл этого ледяного голема?

— Что?! Где? — уронив метлу, заозирался хозяин таверны, — Ну и шуточки у тебя, — облегчённо заулыбался он щербатым ртом, узнав Безымянного.

— Я о том верзиле у входа.

— А-а. Это Готард. Нордмарец. Недавно у меня. Приехал с купцами. Говорит, из клана его выперли.

— За что?

— А я когда-нибудь спрашивал, за какие подвиги тебя за Барьер упекли? Или кто Кассию паладинам сдал?

— Кассию я не сдавал. Я её сам пришиб. И этих двух её подручных тоже. Шутки со мной шутить вздумали... Ладно, держи полтинник, дай пива и закусить.

— Рыбки солёной? Ушица ещё есть, только остыла должно быть, — пряча золото, засуетился Кардиф.

— А сухопутной какой-нибудь жратвы нет? На рыбу уже смотреть не могу.

Сообразительный содержатель таверны мигом поставил на столик в углу, за которым любил сидеть Безымянный, кружку пива, миску холодной каши и изрядный кусок копчёной ветчины.

— Совсем другое дело! — обрадовался избранник богов. — Садись, сообщишь местные новости. В счёт сдачи.

— Новостей у нас здесь — море, — проговорил Кардиф, усаживаясь на деревянный табурет, — так сразу и не расскажешь. Вы ведь ещё осенью отчалили?

— Ну да, крестьяне как раз урожай убирать заканчивали и озимые сеяли.

— Не знаю, когда они там чего сеют, но после того, как вы ушли, лорд Хаген собрал паладинов, чтобы идти в Рудную долину выручать Гаронда.

При упоминании этого имени Безымянный, не в первый уже раз, ощутил острый укол совести. То, что именно он открыл ворота замка, через которые тут же ворвались орки, тяжким грузом лежало на душе. Слабым утешением было его участие в битве за замок в первых рядах защитников и спасение многих из них. Не успокаивал и тот факт, что предательство было единственным способом выманить Хагена из порта и убедить упрямого Торлофа взять «Эсмеральду» под свою команду, когда китобой Йорген в самый последний момент вдруг отказался стать капитаном.

— Значит, паладины отбили замок? — спросил он у собирающегося с мыслями Кардифа.

— Не знаю, — снова повторил старый жулик, — чего они там отбили, но в тот раз войско из города не ушло. Хаген всё выжидал, тянул, устраивал дурацкие учения. Говорил, что ждёт подкрепление от короля. Но когда появились две галеры, что стоят сейчас у военного причала, он по-прежнему не торопился. Галеры доставили воинов — в основном стрелков. Рыцарей на них было немного. Привезли даже несколько боевых коней. А Хаген всё не отправлялся. Народ в городе начал возмущаться. Людей втихаря подзуживали губернатор Лариус и судья, ведь наместник и Андрэ отстранили их от кормушки.

Так прошло недели три. А потом орки вырвались из Минентальского прохода и напали на ближайшие крестьянские усадьбы. Двор Бенгара сожгли дотла. Его самого вместе с крестьянами увёл в горы наёмник по кличке Волк. Там и отсиделись. Орки, видно, надеялись неожиданно захватить город, поэтому решили не скакать за мужиками по скалам. И возиться с усадьбой Онара они тоже долго не стали. Попытались взять её нахрапом, но у помещика была собственная армия наёмников, поэтому ему удалось отбиться. Орки отступили назад, к развалинам Бенгаровой фермы.

Хаген больше не мог медлить. В городе начался настоящий бунт. Ополченцы отказались подчиняться наместнику. Их возглавил Вульфгар, который раньше был начальником городской стражи. И наместник, наконец, вывел войско из Хориниса. В поход ушёл даже Андрэ. В порту остался только паладин Ингмар с несколькими людьми. Они охраняют галеры.

С орками войско столкнулось неподалёку от таверны «У мёртвой гарпии», на дороге к горному проходу. Орда не ожидала встретить такой сильный отряд, и паладинам конной атакой удалось внести смятение в их ряды. А потом в дело вступили стрелки и пешие мечники. С Хагеном были несколько магов Огня и пушка, поставленная на повозку. Они тоже внесли свою лепту. Главари орды погибли. Говорят, с орками было несколько людей-ящеров и чёрных магов.

— Ищущих? — невнятно спросил Безымянный, рот которого был набит ветчиной.

— Да, так их называют. Ещё ходили слухи, что среди них был Секоб. Он, якобы, стал служителем Белиара, и его убили вместе с остальными.

После сражения недорезанные орки разбежались по окрестным лесам. Часть их до сих пор наводит ужас на крестьян и путников... Королевскому воинству, разумеется, тоже досталось.

А на другой день произошло сильное землетрясение. Город не пострадал, но в отдалённых частях острова кое-где обрушились скалы. Должно быть, Белиар рассвирепел из-за гибели своих слуг.

Наместник Хаген, прежде чем идти в Рудную долину, решил усмирить, наконец, бунт Онара. Но класть своё воинство в бою с наёмниками он не желал. Их по сравнению с паладинами было не так много, но каждый стоил двоих. Тебе имена Корд и Калед о чём-нибудь говорят? То-то же...

В общем, Хаген простоял неподалёку от усадьбы весь остаток зимы. Он то грозил мятежному землевладельцу, то уговаривал. До нас постоянно доходили слухи, что Онар сдался и распустил наёмников, или что Хаген махнул рукой на упрямца и ушёл в Миненталь. Поэтому когда в городе стали рассказывать, что наместник захватил Онара во время переговоров и вздёрнул за измену короне, никто особенно не поверил. Но это известие оказалось правдивым.

— Хаген захватил Онара во время переговоров? А как же честь паладина?!!

— Наверное, он счёл, что правила чести на мятежников не распространяются. Откуда я знаю? Спроси его сам при встрече.

Ну, так вот. Несколько дней спустя в Хоринисе объявилась жена Онара Мария с дочкой Еленой и слугой по имени Василий. Они сейчас живут в гостинице, приторговывают на рынке провизией. Говорят, девчонка крутит хвостом перед каждым богатым торговцем и офицером ополчения.

— А что наёмники?

— Растворились в лесах. Некоторых вроде бы видели в Троллине...

— Где-где?

— Я уже говорил о землетрясении? Когда тряхнуло, обвалилась стена пещеры, расположенной у небольшого плато к северо-востоку отсюда. Рассказывают, что в ней было логово чёрного тролля, но я в эти сказки не верю. Неподалёку оказался охотник по имени Гримбольд, который иногда приносил в город шкуры и рога на продажу. Он увидел, что за пещерой открылся проход в какое-то ущелье, а там — заброшенная шахта. В Хоринисе к тому времени скопилась уйма народа — за зиму в порт пришли несколько торговых кораблей, и на каждом было полно беженцев с Южных островов, из Миртаны, Варанта... Корабли уходили назад, ведь для многих купцов война — время прибыльное, хоть и опасное. А беженцы оставались. Часть из них Лариус приспособил чинить стены и чистить рвы. Остальные же слонялись без дела в портовом квартале. И когда стало известно о старой шахте, многие устремились туда. Даже бездельник Мо сбежал искать счастья, глорхов корм!

Шахта оказалась огромной и очень древней. В ней нашли железо, золото и даже немного магической руды.

— В одной шахте? — удивился Безымянный. За время, проведённое в Минентале, он стал немного разбираться в горном деле.

— Да. Но только в разных пластах... Так, кажется, это называется? В общем, железо сверху, золото глубже, а магическая руда где-то в преддверии владений демонов Тьмы.

Когда шахту вновь начали разрабатывать, на месте лагеря Гримбольда быстро возник посёлок рудокопов и плавильщиков. Сейчас его обводят стеной с башнями, а вместо шалашей и палаток возводят настоящие дома. Гримбольд не растерялся — построил таверну и назвал её «У чёрного тролля».

Хаген, когда узнал об этих делах, попытался наложить на шахту лапу. Но Лариус не дал. Он назначил мэром Троллина торговца Лютеро и послал с ним отряд ополченцев. Лютеро договорился с наместником, что всю добытую магическую руду паладины будут брать в счёт налогов, часть железа — закупать для короля по твёрдой цене, а всё остальное достанется городу.

Да, чуть не забыл! Хаген своей властью наместника отдал землю Онара в лен лорду Андрэ. Он велел ему заново отстроить старинный замок на скале. Где-то возле усадьбы. Не знаешь, где это?

— Приходилось бывать, — ответил Безымянный, прихлёбывая из глиняной кружки.

— Так вот. Один из кораблей, заходивших в порт в начале весны, привёз жену лорда Андрэ, его слуг, вещи, бочки со старым вином, породистых овец и даже саженцы винограда в корзинах с землёй. Как уж новоявленный помещик сумел послать приказ об этом на материк, не спрашивай. Наверное, маги Огня помогли. Похоже, этот парень решил прочно осесть на Хоринисе...

Вообще, тут много судов побывало. И груз на некоторых был — пальчики оближешь! Представляешь, большой корабль, — откуда-то с севера, но не из Нордмара, с деревянной конской головой на носу, — привёз целый табун лошадей. Голов сорок! Не этих здоровенных боевых жеребцов, на которых разъезжают паладины, а небольших таких мохнатых лошадок. Их, несмотря на дороговизну, быстро раскупили торговцы и крестьяне. Ничего удивительного, коней на Хоринисе не было уже много лет, после какой-то лошадиной чумы. Я в то время совсем мальцом был... От неё ещё собаки тогда передохли и половина овец.

Я к чему это всё рассказываю? Будь наша Гильдия столь же сильной, как раньше, мы за эти месяцы могли бы озолотиться. Тут столько богатых ротозеев шлялось! Товары лежали грудами на причалах почти без охраны!

— А вы прямо таки растерялись?

— А кому было работать? Верхушку Воровской гильдии ты перебил. Аттилу тоже спровадил к предкам. Нет, я ничего не хочу сказать. Кассия, конечно, стерва та ещё была, но голова у неё варила. Да и Джаспер с Рамиресом ушлые были парни. А теперь что?! Я — глаза и уши Гильдии, поэтому сам не работаю. Ренгару судья приказал повесить, как только вернулся на свою должность после ухода Андрэ. Им с губернатором, видишь ли, нужно было задобрить торговцев, чтобы они поддержали их в борьбе с Хагеном. Политика, туды её в корень! Нагура тоже хотели вздёрнуть, но он, судя по всему, откупился. Ловкий мужик. Если бы своих не кидал и за нож не хватался по любому поводу, цены б ему не было. Нагур, кстати, очень на тебя зол.

— Где он сейчас?

— Тоже в Троллин подался. Словом, в Гильдии теперь полный разгром! А раньше, до прихода паладинов, знаешь, как было! Гильдию уважали. С губернатором у Кассии было что-то вроде молчаливого пакта. Стража делала вид, что ловит воров, но никак не может изловить. А наши ребята следили, чтобы приезжие купцы не заламывали цены. Как только какой-нибудь иноземец решит содрать с горожан три шкуры за свой товар, мы тут как тут. И через неделю этот самый товар появлялся на рынке за полцены. Местным торговцам хорошо, губернатор доволен и наш брат с прибылью. А теперь — полный упадок. Только Хальвор с Джо по паре кошельков срезали — вот и весь навар. Слушай, может, провернешь дельце нынешней ночью? Тут в порту когг стоит...

— Нет. Сейчас не до этого. Других дел много накопилось.

— Эх, какая возможность пропадает! И Джо, олуха такого, не пошлёшь — непременно в трюме крышку за собой захлопнет или в канатном ящике застрянет...

— Хватит стонать, с голода вы с Хальвором не пухните! Лучше скажи, достроил Гарвелл свой корабль? Я ещё не был у него на верфи.

— С Гарвеллом такая история произошла... К пиратам он, говорят, подался [2]. Всё боялся, что орки нагрянут. А корабль ему достраивать стало не на что. Ну и ушёл. Недели через две-три, как вы уплыли. С ним ещё несколько парней: Монти — лучший корабел на острове, двое плотников, которые с ними работали. Следом отправился малахольный племянник Торбена. Элврих его звать, что ли? Говорят, все Люсию забыть не мог, которая у Бромора в «Красном фонаре» трудилась. Что он в этой тощей пантере нашёл?.. Ещё Бриан — тот, что у кузнеца Харада в подмастерьях ходил. Сам давно не хуже учителя стал мастер, а своё дело открыть — золотишка не хватало. Да и Харад его прижимал. Привык, понимаешь, людей гнобить, пока был десятником в королевской пехоте. Вот Бриан и сбежал. Хотя некоторые говорят, что он не с Гарвеллом ушёл, а сам по себе. Но точно никто не знает... В общем, продал Гарвелл недостроенную посудину Кантару и ещё двум проходимцам из Верхнего квартала, да и поминай, как звали.

— А парнишка по имени Рен — не с ними? — спросил Безымянный.

— Сын покойного рыбака Вильяма который? Нет. Он вообще чудно исчез. А ведь я подумывал предложить ребятам принять его в Гильдию! Отчаянный малый, и голова на плечах... Вильям-то раньше, до того как порт пришёл в упадок, на погрузке работал, а сын ему помогал. Это они потом уж с Фаримом рыбачить стали. В прежние времена, бывало, звали Вилли чинить портовые краны и причалы. Рукастый был мужик! По молодости он со своим отцом — дедом Рена — лодки строил. Хорошие, скажу я тебе, получались лодки... — пустился в объяснения Кардиф.

— Не отвлекайся. Как, говоришь, пропал Рен?

— Это спустя несколько дней после ухода Гарвелла с дружками было. Стою я, рублю мясо для похлёбки...

— Крысятину?

— Почему сразу крысятину? Барток мне двух падальщиков притащил. Недорого. Так вот, рублю, стало быть. Вдруг слышу, шум какой-то. Ну, думаю, опять этот припадочный Мо драку устроил. Всех клиентов распугал. Утоплю гадёныша! Выбегаю, смотрю: Мо на месте. Вдоль причала бежит Рен. За ним несётся этот полоумный аль-хе-мик Игнац. Серпом, которым он траву для зелий режет, размахивает и орёт как пьяный гоблин. Рен до таверны добежал, остановился, свиток достал из-за пазухи, прочёл, руками взмахнул и был таков. Только облачко голубое вспыхнуло, и пепел от свитка закружился.

— Заклинание телепорта.

— Точно. А Игнац подбежал, остатки волосьев над ушами рвёт. Кричит: «Я для этого заклятья игриди»... Тьфу! Индигри...

— Ингредиенты.

— Вот-вот. Эти самые. «Два года, — вопит, — их собирал! Теперь мне вовек не повидать дивные земли за Драконьими скалами!» Насилу мы его успокоили, шнапсом отпоили...

— Карманы вывернули, — вставил Безымянный, — домой проводили и там все сундуки обчистили.

— Ну, дык! Мы ж профессионалы!

— Ты гляди, без запинки выговорил! Что ж, придётся, видно, при случае навестить старину Сатураса. Или уж сразу Грега. Может они что-нибудь знают об этом балбесе, — вслух подумал Безымянный. — Кардиф, продай-ка мне пяток отмычек, да я пойду.

Почтенный член Воровской гильдии извлёк из тайника за стойкой позвякивающий свёрток и ссыпал в мешочек очередную порцию золотых, полученную от Безымянного.

— До встречи, Кардиф.

— Пока! Молодец, что паладинские доспехи снял. Ополченцы теперь на королевских людей очень злы... Да, к Хараду загляни по пути. Полюбуйся, какого он себе подручного нашёл. Прямёхонько из легенд, какие моряки и рудокопы за кружкой пива любят рассказывать.

— Что за подручный?

— Сам посмотри. Не пожалеешь.

* * *

Прежде, чем идти в Нижний город, Избранный решил завернуть на пустырь, располагавшийся между старым складом и казармами ополчения. Это тихое место он счёл вполне подходящим, чтобы опробовать свои магические таланты. С момента выхода из полутранса-полуобморока Избранного не покидало чувство, что он многое утратил. Во всяком случае, его мана, кажется, заметно уменьшилась. Для пробы он решил использовать одно из двух заклинаний малого огненного шара, заботливо положенных кем-то из друзей в подаренную Ватрасом сумку.

Безымянный походя кивнул старому картографу Брахиму, сидевшему перед домом на лавочке. Сюда доносился стук молотков и визг пил от верфи. Судно, заложенное Гарвеллом и Монти, уже полностью покрылось набранной вгладь обшивкой. Теперь рабочие копошились сверху, настилая палубу. Безымянный не слишком хорошо разбирался в кораблях, но ему показалось, что посудина должна получиться лёгкой и надёжной.

Перед форштевнем стояли трое новых владельцев корабля. Все — старые знакомцы Безымянного.

— Ба, какие люди! — с глумливым весельем закричал бывший каторжник. — Для вас что, не нашлось подходящей виселицы, и вы решили утопиться? А сначала отплыть подальше, чтобы не отравлять воду около канализационной трубы?

Кантар, Фернандо и Гербрандт обратили к нему свои физиономии. Выражение на всех трёх было кислое.

— Опять ты? — процедил Кантар. — А я-то надеялся, что орки содрали с тебя шкуру и натянули на боевой барабан.

— Да, инструмент вышел бы славный! Это из твоей шелудивой оболочки даже коврик к порогу «Красного фонаря» не получится, — парировал Безымянный. — Фернандо, ты, видать, намылился на этой лоханке партию оружия оркам в Миненталь толкнуть? Молодец! Тебе не привыкать, а дельце выгодное!

— Я больше не занимаюсь грязными сделками. К этому меня вынудили обстоятельства. Но теперь положение изменилось, и я вернул своё законное место в обществе. Хотя по твоей милости многие на меня до сих пор смотрят косо, — чинно ответствовал Фернандо.

Безымянный расхохотался.

— Восхищает меня этот парень! Хоть головой в помои его окуни, он будет продолжать строить важную мину! Представляю, как смотрит на тебя, к примеру, Хакон, которого проданным тобой оружием бандиты едва не прирезали. Или ополченцы, терявшие друзей в схватках с этой шпаной. Вряд ли они считают тебя уважаемым членом общества.

Судя по закаменевшему лицу Фернандо, предположение попало в точку.

— Кстати, Кантар, не пора ли тебе вернуть мои пятьсот золотых, одолженные в качестве подъёмных после твоего выхода из тюрьмы?

— С какой это стати?!! То была плата за молчание! — взвился торговец.

— Видишь ли, о моём прошлом уже известно и лорду Хагену, и губернатору, и магам. Кого интересуют старые грешки человека, завалившего полдюжины драконов во славу Инноса? Так что можешь болтать обо мне хоть на каждом углу. Но так как твоё молчание теперь ничего не стоит, золото придётся вернуть.

— А если я не соглашусь? И позову ополченцев, которые только и мечтают приструнить обнаглевшего паладина? Ты, смотрю, со страху даже свою блестящую кольчужку спрятал.

— Зови. Уверен, Вульфгару и судье будет любопытно узнать, за какие такие заслуги Андрэ выпустил некоего Кантара из-за решётки... — Это был чистой воды блеф. Безымянный понятия не имел, как мерзавцу удалось выпутаться после истории с Сарой. Но нанесённый наугад укол неожиданно достиг своей цели. Кантар побледнел и нервно оглянулся на дружков.

— Как ты узнал? Андрэ, подонок, разболтал?

— Ты же знаешь, паладины обычно откровенны друг с другом. Боевое братство и всё такое...

— Так и быть, я отдам твоё золото.

— Ты не понял, Кантар. Моё золото ты и так вернёшь. Но тебе придётся заплатить ещё пятьсот монет. За молчание. Расценки ты ведь сам установил.

— Орк тебя дери!

— И советую поторопиться, — спокойно добавил Безымянный, сотворив маленький огненный шар и перекатывая его из ладони в ладонь. — А то невзначай упущу эту штуку из рук — сгорит кораблик, убытков не оберёшься...

— Эй, осторожно здесь с магической дрянью! — нервно подпрыгнул Гербрандт. Его смуглая бандитская рожа заметно побледнела.

— Мне кто-нибудь одолжит четыре сотни? — спросил Кантар, лихорадочно роясь в карманах. — Быстрее, парни! А то этот бродяга точно спалит здесь всё к гоблинской матери.

Взяв из трясущейся руки Кантара тяжеленный кожаный кошель, Безымянный выпустил огненный шар в море. Сгусток пламени врезался в волну и погас с коротким шипением. Гербрандт нервно перевёл дух.

Насмешливо сделав троице ручкой, Безымянный удалился. На пустырь теперь идти было незачем. Он уже убедился, к немалой своей досаде, что его магических способностей хватит не более чем на пару-тройку не очень мощных заклятий. О боевых рунах паладинов речи вообще не было. К тому же, во время любезной беседы с почтенными негоциантами он заметил у дверей старого склада пару до зубов вооружённых парней, с интересом посматривающих в их сторону. А рядом с пушкой, установленной у ограждающего пустырь парапета, виднелись фигуры в доспехах ополченцев. Кстати, такой же расчёт дежурил и около орудия возле бывшего склада паладинов. Того, которым некогда заведовал Мартин.

* * *

Стену, разделявшую Портовый квартал и Нижний город, основательно починили. Ещё недавно она могла лишь выполнять функции брандмауэра. А теперь привилегированные части города были со стороны моря прикрыты дополнительным оборонным сооружением. Над проходом в Нижний город выстроили каменную арку. Сверху на ней устроили боевую площадку для стрелков, а широкий проём закрыли крепкими воротами.

Впрочем, в этот час створки ворот были распахнуты настежь. В проёме стояли двое ополченцев с короткими мечами на бёдрах. Молодое лицо одного из них показалось Безымянному знакомым. Подойдя ближе, он убедился, что глаза его не обманули.

— Тилль, сынок, ты, никак, в воины подался? — рассматривая заметно возмужавшего парня, сказал он. Второй стражник только молча покосился.

— Я тебя знаю, — степенно отозвался сын Секоба. — Ты вывел нас с матерью с фермы. А до этого надавал пинков бездельнику Бронко. Мы очень тебе благодарны.

— Было дело. А как Рози поживает? — спросил Безымянный, которого с женой ныне покойного Секоба связывали отношения более чем дружеские.

— Мать вернулась на ферму, как только паладины разбили орков, — ответил Тилль. — Сейчас у нас с лордом Андрэ тяжба из-за поля. Он теперь владеет землёй Онара. Отец выкупил поле с каменным кругом у помещика в рассрочку. Только расписку об уплате последнего взноса мы так и не отыскали. Поэтому Андрэ не хочет признавать сделку законной. Судья на нашей стороне, но паладины не подчиняются городским властям. Они подсудны лишь королю и наместнику Хагену.

— Ты что же, отпустил мать одну в такое время?

— Нет, мы шли с артелью старателей, которые направлялись к какой-то старой шахте. Там теперь город Троллин. Назад же я вернулся совсем недавно. С наёмниками, провожавшими в Хоринис семью Онара. На всё это время Вульфгар дал мне отпуск. Знаешь, я записался в ополчение ещё при лорде Андрэ...

— Выходит, Рози сейчас совсем одна на ферме посреди леса?!

— Нет, что ты! Она там со своим новым мужем. С ними Бальтазар, ещё несколько крестьян и какой-то охотник. Да, мы недавно лошадь купили!

— Рози вышла замуж?

— Ну, не совсем вышла. Ты же понимаешь...

— Ага. И кто он такой?

— Не знаю точно. Судя по всему, беглый каторжник. В наколках весь, одет был чудно и сам странноватый какой-то. Но мужик не злой. К тому же, сильный и ловкий, как снеппер. Фехтовать меня учил. А чего это ты так разволновался?

— Ничего. Просто беспокоюсь за Рози... Да, чуть было не запамятовал! Не знаешь, когда Секоб отдал Онару последний взнос за землю?

— Примерно в то время, когда ты появился у нас впервые.

— А там не пятьдесят золотых было случайно?

— Отец не посвящал меня в свои дела. Но, судя по записям, которые мы нашли в его тайнике, когда вернулись, именно пятьдесят монет. Да какая разница! Будь там даже один золотой, Андрэ всё равно не хочет отдавать нам поле без предъявления расписки.

— Ясненько. Ну, бывай, служивый.

Миновав ворота, Безымянный остановился в немом удивлении. Главную улицу нижнего города, на которой располагались лавки и мастерские ремесленников, было не узнать. Он помнил её малолюдной и полусонной. Сейчас всё изменилось. На булыжной мостовой толкался народ. Со стороны узкой арки под башней, где располагалось жилище алхимика Константино, громыхая деревянными колёсами, выкатилась повозка торговца, влекомая низкорослой бурой лошадкой. Справа у стены, где раньше был огороженный кривым забором пустырь с ржавым якорем посередине, блестел свежевыбеленными стенами второго этажа высокий дом с узким фасадом — места на этом пятачке было мало. Слева раздавался задорный звон кузнечных молотов.

Безымянный обернулся на звук... и обомлел. Ему показалось, что он до сих пор пребывает в причудливой реальности, привидевшейся после страшного боя на палубе «Эсмеральды». Рядом с Харадом у наковальни помахивал молотом гном, едва достававший кузнецу до пояса.

Немного придя в себя, наш герой заметил, что этот гном отличается от виденных в кошмаре. Если те были просто уменьшенными копиями людей, то помощник Харада имел другие пропорции тела. Он обладал более широким торсом и крупной головой. Тёмная густая борода росла не только на подбородке, но и закрывала большую часть лица, начинаясь чуть ли не от глаз. Кожа его была смуглой, как у выходца с Южных островов, но слегка сероватого оттенка. Впрочем, это мог быть налёт копоти.

Кузнецы, перестали стучать по заготовке. Харад, подхватив железо клещами, поволок его в горн.

— Чего уставился? — опёрся на молот гном. — Призрак бабушки короля Робара увидел?

— Тебя что, совсем в детстве не кормили? — попытался сострить Безымянный. — Ты до наковальни едва достаёшь!

— Почему же? — оскалил крепкие зубы коротышка, который, похоже, привык к повышенному вниманию к своей персоне. — Лопал я за двоих — по пять мясных жуков и котлу грибов за один присест. У меня и сейчас аппетит хоть куда. Пригласи в кабак — убедишься! Только в нашем народе все такого роста. А что? Удобно. Притолоки лбом не сбиваешь, как некоторые, да и на одёжу сукна меньше надо.

— А где живёт твой народ?

— Да уж не за морем! А чего это ты такой любопытный? Если бы я задавал столько вопросов, до своих лет вряд ли дожил бы.

— Тарим, бездельник! — рявкнул хозяин кузницы, поставив длинные клещи и вытирая руки о закопчённый фартук. — Я тебе не за разговоры плачу! Меха кто раздувать будет?

— Привет, Харад! Ты где взял это чудо? — обратился к мастеру Безымянный.

— Здорово! Нигде не брал, сам пришёл, когда Бриан ноги сделал. Звал я тебя тогда в ученики! Почему не согласился?.. Конечно, по совести сказать, Тарим работать умеет. Железо будто душой чует. Но болтун! И гонору в нём — на двоих парней вроде тебя. Не гляди, что маленький!

— Я смотрю, жизнь тут у вас бьёт ключом.

— Точно. Народу много, заказов полно. А ты чего это в рыбацкой одежде разгуливаешь? Из паладинов выперли? — нахмурился кузнец, страсть как уважавший воинов Инноса.

— Нет. Просто доспехи снял. Ополченцы косятся. Пойду к лорду Хагену, тогда надену, — ответил Безымянный, знавший о слабости мастера к паладинам.

— Да-а, горожане совсем с ума посходили. Виданное ли дело: против королевских воинов, слуг Инноса, защитников наших — бунт поднять! А в Миненталь ты когда собираешься?

— Думаю завтра с утра двинуть.

— Эх, а меня в войско не взяли! Я уж так просился... Ты в битве около таверны «У мёртвой гарпии» участвовал?

— Не довелось. Я в другом месте выполнял волю Инноса. Там тоже жарко было.

— Где это?

— На Ирдорате. Не слышал?

— Так он же, вроде, того... в бездну канул? — заскрипел мозгами Харад.

— Теперь, может, и того... канул. А когда мы туда прибыли, был на месте. Со всей своей нелюдью, нежитью и нечистью.

— Ну, молодец! Я, когда тебя в первый раз увидел, сразу понял — далеко пойдёшь, — расчувствовался Харад. — Погоди-ка!

Кузнец пригласил Безымянного в дом и, порывшись в большом сундуке, извлёк оттуда тяжёлый топор с двойным лезвием на длинной удобной рукояти.

— Держи! Подарок. Тебе пригодится. Я его для себя ковал, когда в поход собирался. Да видишь — не пустили! Пусть хоть топор мой святому делу послужит.

— Спасибо. Ого, тяжеленный какой! Мне он сейчас не по силам. Я же ещё от ран не оправился.

— Ничего, бери. Силы восстановятся. Среди паладинов есть отличные учителя воинского дела. Поупражняешься, и моя игрушка тебе по руке будет.

— Эй, старый бездельник! — прокричал от горна Тарим. — Мы железо сейчас пережжём! А ещё меня пустобрёхом обзывал...

Затолкав топор в сумку и попрощавшись с кузнецами, Безымянный двинулся дальше. Выслушав сетования Торбена на очередное исчезновение непутёвого племянника и купив у Боспера три сотни стрел, он направился к лавке Маттео.

Если столяр и мастер-лучник просто взяли по ученику и были завалены заказами, то у хозяина «Всякой всячины» подъём в делах был поистине грандиозным. Руперт по-прежнему стоял на улице у прилавка и предлагал еду, вино, факелы, и даже одежду. А над лавкой вырос второй этаж, на крыше которого копошились трое кровельщиков. Наверху Маттео собирался отгородить несколько комнат для сдачи в наём богатым путешественникам — в гостинице перед казармами мест катастрофически не хватало. Позади лавки, на месте возвращённого ему после ухода паладинов склада, ловкий делец оборудовал конюшню. Там стояла его собственная лошадка, и имелись денники для коней будущих постояльцев. Для ухода за лошадьми был нанят конюх — тощий усатый варантец по имени Фаруш. Кроме него торговец взял ещё и служанку.

Восхитившись успехами Маттео и прикупив у него разных мелочей для похода (после беседы с Кантаром было, на что делать покупки!), Безымянный отправился на рынок. По дороге выяснил, что даже Константино и Корагон взяли по ученику. Алхимик получил от губернатора большой заказ на партию пороха. Но всё никак не мог его выполнить из-за нехватки ингредиентов. Угля, серы и селитры у него было сколько угодно, но не доставало самого главного — костей огненных ящеров и золы от перьев гарпий. А ведь каждому алхимику известно, что без этих важнейших компонентов порох выходит никуда не годным!

Рынок тоже поразил многолюдством и обилием разнообразных товаров. Потолкавшись между торговых рядов и перездоровавшись с многочисленными знакомыми, Безымянный купил немного еды для предстоящего похода. Приобрёл у Цуриса несколько бутылочек с зельями и свитков заклинаний, достаточно эффективных, но не требующих большого количества маны. Затем, взглянув на склонившееся к закату солнце — Око Инноса, отправился на Храмовую площадь.

Традиционная проповедь уже закончилась, и народ растекался с площади узкими ручейками. Самый «полноводный» из них с негромким журчанием голосов тёк в корчму Корагона, носившую странноватое название «У весёлой маски». На ступенях капеллы беседовали о чём-то Ватрас и Миксир.

— Добрый вечер, отцы! — приветствовал их Безымянный.

— Да воцарится Равновесие в твоей душе, — степенно ответил Миксир.

Ватрас не стал тратить времени и сразу перешёл к делу.

— Миксир немного посидел над табличками, и сумел кое-что прочесть. Немного, правда. Текст на некоторых из них сохранился очень плохо. Да и язык надписей гораздо древнее Яркендарского. Однако у нас есть все основания полагать, что Весы Аданоса — не просто легенда. Они действительно существовали. И искать их, скорее всего, нужно здесь, на Хоринисе.

— На одной из табличек упоминается Долина колдовских камней. Мы думаем, что речь идёт о Минентале. Возможно, Весы там, — вставил Миксир.

— Я излазил весь Миненталь вдоль и поперёк, — заявил Избранный. — Там много всяких старинных сооружений, но среди них нет ничего похожего на весы. Они, вообще, какой высоты? Сажень, две?

Маги недоумённо переглянулись. Ватрас покачал головой, а Миксир откровенно хохотнул.

— Этот артефакт можно спокойно засунуть в карман. Он должен быть похож на маленькие весы, на каких алхимики взвешивают ингредиенты для зелий. По преданию, они были сделаны из магического металла, после особой обработки приобретшего зеленоватый блеск и невиданную прочность. А по краям чаш Весов изображены были руны, кои не дано прочесть никому из смертных, — пояснил Ватрас, явно цитируя какой-то древний манускрипт. — С чего ты вообще взял, что они высотой в две сажени?

— Ну, вы так торжественно о них говорите, что у меня сразу сложилось впечатление о чём-то величественном, — смутился Избранный. А смущался он нечасто. Разозлившись на самого себя, быстро справился со столь непривычным ощущением и перешёл в атаку, которую всегда полагал наилучшим способом защиты. — Ты, старче, хоть раз видел Миненталь? Отдаёшь себе отчёт в том, сколько там всяких укромных мест, погребённых под завалами пещер, развалин? Сможешь перечислить все орды захватчиков и банды грабителей, которые прокатывались через долину? Ты всерьёз полагаешь, будто там можно отыскать крохотный кусок металла, утерянный невесть сколько тысячелетий назад?! Я что, должен пойти и перевернуть каждый камень, попутно отмахиваясь от отрядов орков и стай остеров? Может, тебя во время крушения доской по лысому лбу приложило, раз ты предлагаешь мне такую авантюру?!!

— Ты забываешься!.. — нахмурился было Миксир, но Ватрас остановил его мягким жестом.

— Успокойся, сын мой, — слегка улыбаясь, сказал он Избранному. — Никто не предлагает тебе искать Весы сейчас, когда нам не известно их точное местонахождение. Мы просто хотели просить тебя сообщать нам всё, что станет о них известно. А также о прочих древних вещах и постройках, которые могут встретиться на твоём пути. Ты ведь собираешься в Миненталь, не так ли?

— Да, я отправляюсь завтра утром. Гаронд и его парни погибли по моей вине. И раз я не мог их спасти, то должен хотя бы завершить начатое ими дело. Помочь Хагену захватить и доставить в порт эту проклятую руду.

— Достойное решение. Равновесие в нашем мире сильно нарушено в пользу Хаоса. А задуманное тобой деяние, в случае его успеха, могло бы немного поспособствовать восстановлению нормального соотношения сил. Кстати, тебя не затруднит по пути занести наше послание Пирокару.

— Монастырь лежит в стороне от дороги, а я не хочу терять время. Возможно, паладины уже бьются с орками. Но я могу отдать письмо Орлану — пусть немного промнётся.

— Можно и так, — кивнул старый маг.

— Слушай Ватрас, давно хотел тебя спросить, да всё как-то не получалось. Объясни, как это Белиару удалось столь кардинально нарушить мировой баланс? Почему на стороне Инноса осталась лишь горстка паладинов и магов Огня? И что орки поимеют с того, что в мире воцарятся Тьма и Хаос?

— Замечательно, что ты стал задумываться над такими вещами! Видишь ли, Порядок и Хаос имеют каждый свои достоинства и недостатки. Когда между ними царит равновесие, любая из этих сил приносит благо, делая мир живым и разнообразным.

— Хаос и благо?! Как-то не вяжется...

— Подумай сам, что произойдёт, если окончательно победит Порядок? Каждый человек станет делать только то, что обязан, но никогда то, чего ему хочется. Любое действие будет приводить к строго определённым последствиям. Ничего из однажды созданного не сможет быть разрушено. Значит, в скором времени отпадёт нужда в сотворении нового. Изменения перестанут происходить, время остановится и мир умрёт. Ведь всё сущее способно быть лишь во времени.

А если верх возьмёт Тьма, мир погибнет по другой причине. Каждый станет стремиться только к удовлетворению собственных желаний и прихотей. Об обязанностях и долге все забудут. Любой поступок и даже мысль будут приводить к совершенно непредсказуемым результатам. Законы мироздания перестанут действовать, и мир рухнет, разорванный на неисчислимое множество бесконечно малых частей. Не станет ни света, ни тьмы. Только однородная серая мгла без пространства и времени — Хаос.

— Я слышал об этом, но никогда не понимал так ясно, как сейчас... Но если мир погибнет, боги погибнут вместе с ним? Неужели Иннос и Белиар не понимают последствий своих деяний?

— Боги лишь отчасти принадлежат этому миру. По большей части они — вне его. Каждый из них одновременно существует во множестве миров и за пределами любого мира. Более того, на нашей грани бытия некогда были известны и другие боги, которые её покинули. Если наша Вселенная исчезнет, останутся иные слои Мироздания...

— А люди? Богам что, наплевать на нас?

— Инносу далеко не всё равно, что с нами будет. Он добр и милостив. Но Огнеокий никогда не станет спрашивать, чего хотим мы сами. Он вершит то, что считает нашим благом. А благо, по его мнению, — это Порядок. Белиар же просто использует людей и нелюдей для достижения своих целей. Он не повелевает следовать долгу, как Иннос. Он предлагает нечто в обмен на службу. Причем каждому именно то, чего он жаждет больше всего. Кому-то — свободу, другому — власть, третьему — богатство. Тому — славу и непобедимость, а иному — просто возможность выжить, несмотря на неумолимые законы природы или человеческого общества. Но, даруя одной рукой, другой дланью Повелитель Тьмы забирает больше, чем дал.

— Ага, как Ворону. Его место было на плахе, а он стремился стать властелином вопреки всему. И плохо кончил... А что же Аданос? У него разве нет сил, чтобы восстановить равновесие?

— Не всё так просто. Создав людей, орков, гномов, драконов и других разумных, Братья наделили их частью своих возможностей. Тем самым они ограничили своё влияние на мир. Любой из нас, поддавшись прихоти или прислушавшись к зову долга, сдвигает Равновесие в ту или иную сторону. Разумеется, каждый из богов бесконечно сильнее нас. Но если большинство наделённых рассудком и волей встанут на сторону одного из Братьев — он победит.

— Но почему это происходит именно сейчас.

— Белиар хитёр. И в запасе у него — вечность. Он долго выжидал. И дождался своего часа.

Король Робар I был искренне предан Порядку и Свету. Сила духа и власть его были таковы, что один он стоил тысяч иных смертных. Но правитель не знал меры в своей преданности. Иными словами — великий король был фанатиком. Движимый своим долгом, как он его понимал, Робар решил быстро, одним ударом, подчинить известную миртанцам часть мира Порядку. И начал для этого войну.

Но любое дело может быть прочным, лишь когда его вершат постепенно, не насилуя законы мироздания, учитывая желания и слабости окружающих. А торопливость приводит к разгулу тёмных страстей и рекам крови.

Король чувствовал, что срок его жизни подходит к концу, а заветная цель ещё бесконечно далека. Он видел, как великое дело постоянно встречает препятствия со стороны множества самых разных людей. Крестьяне и ремесленники возмущаются дополнительными налогами, установленными для снаряжения войск и строительства храмов. Воины больше думают о добыче, чем о подвигах во славу короля и Инноса. Знать грызётся между собой за близость к трону, вместо того, чтобы направить силы на общее дело. Купцы заботятся только о своей выгоде.

Тогда король начал прибегать к решительным мерам. Стал казнить придворных, уличённых в интригах. Посылал войска против жителей городов, отстаивавших свои вольности. Расправлялся с непокорным населением завоёванных земель. Иными словами, стремясь к торжеству Инноса, он сыграл на руку Белиару.

Когда король умер, юному наследнику престола досталась истощённая войной, раздираемая взаимной злобой граждан и ненавидимая всеми соседями Миртана. Робар II, воспитывать которого отцу было недосуг, рос среди интриг, зависти и наветов. Конечно, его наставники постарались привить будущему королю представление о долге и преданность Инносу. Но в таких условиях вырос он слабым, нерешительным, склонным постоянно менять своё мнение под влиянием недобросовестных советников. Из-за этого король часто поступает несправедливо и опрометчиво. Судьба его лучшего полководца — Ли — тому подтверждением.

В начале правления Робара II казалось, что он сумеет завершить дело своего отца. Миртана силой оружия подчинила Нордмар и Варант. Но вскоре всё, чего добился молодой король, развеялось, как туман.

Сейчас Робар совершает одну ошибку за другой. И выиграть войну у многочисленной и направляемой чёрными магами орочьей орды он вряд ли сумеет.

— А почему орки служат Белиару? Они мечтают, чтобы мир погрузился во Тьму?

— С чего ты взял? Орки издревле поклоняются огню и духам предков. Они просто хотят выжить. Так уж совпало (а может и это происки Хаоса?), что в гористых землях к северо-западу от Миртаны, где обитали многочисленные орочьи племена, более сотни лет назад стал ухудшаться климат. Зимы становились всё более суровыми. Съедобных растений и дичи становилось всё меньше. Постепенно жизнь в тех краях превратилась в ад. Между племенами чаще стали происходить столкновения. Они всё дальше отступали к югу, спасаясь от холода и голода.

Так племена волосатых дошли до границ миртанских владений. Голодные орки начали отнимать хлеб и скот у крестьян. Самих крестьян частенько убивали. А когда те пытались обороняться и звали на помощь помещиков, вспыхивали настоящие сражения.

Наконец, бесчинства орков привлекли внимание властей. Против них были высланы войска. Разрозненные кучки нелюдей не могли противостоять закованным в броню рыцарям, наступавшим под прикрытием стрелков и боевых магов. Орки гибли сотнями. Люди истребляли не только воинов и шаманов, но также их жён и детей, когда захватывали стойбища. Они теснили нелюдей на север. А там орков ждали стужа и голодная смерть.

Но около десятка лет назад среди волосатого народа появились слуги Белиара. В награду за службу он даёт им больше силы и власти, чем Иннос и Аданос своим магам. На путь Тьмы обычно встают люди, не способные ограничивать свои желания, одержимые завистью и гордыней. А из-за вражды и ненависти, посеянных начатыми Робаром I войнами, очень многие стали Ищущими — послушниками Тьмы.

Чёрные маги сумели сплотить племена орков. Они напомнили им, что горы Нордмара, благодатные равнины Миртаны, шахты Хориниса некогда принадлежали предкам волосатых. Они зажгли в сердцах орков пламя мести и направили его против людей. А ведь тёмные маги тоже были людьми!

Орки стали собираться даже из земель, не затронутых похолоданием. Например, Орочьих островов, что лежат на восток от Хориниса. Теперь мохнатому народу была указана его Великая цель. А ради такой цели можно всё.

Орды, собранные из воинов разных племён, с тех пор были сплочены и хорошо организованы. Они смогли не только наносить королевским войскам поражения в поле, но и захватывать города и замки. Сейчас война идёт с переменным успехом и полным напряжением сил обеих сторон. Король отчаянно ищет новые источники магической руды, необходимой для производства оружия и доспехов. А чёрные маги стараются увеличить численность орков. Для этого они стали даже превращать в элитных орочьих бойцов захваченных в плен людей.

— Как такое возможно?

— Так же, как возможно трупы превращать в неупокоенных или боевые скелеты. Но, сдаётся, слуги Тьмы просчитались. Орки ведь, в сущности, мало чем отличаются от нас. Я слышал, что в захваченных селениях они не стремятся истребить всех жителей, а лишь подчиняют их своей власти, облагают повинностями, налаживают торговлю. Орки, как и мы, хотят жить. Жить в мире и довольстве. Это нежити, созданной чёрной волшбой, — чем больше смертей и боли, тем лучше. Некроманты таким способом стараются приблизить торжество Белиара.

— А Ксардас? Он тоже служит Тьме. Зачем же тогда он помог мне разрушить Барьер и победить драконов?

— Ксардас, похоже, считает себя разведчиком Порядка в стане Хаоса, — усмехнулся в темноте Ватрас. — Он очень сильный человек, но, подобно прочим, способен угодить в ловушку своих страстей. Тебе следует быть с ним осторожнее.

— Ответь мне на последний вопрос. Почему боги именно меня выбрали для осуществления своих замыслов? Они могли бы подыскать кого-то более сильного и честного...

— Я много думал над этим. Мне кажется, они избрали тебя именно потому, что в твоей душе сильны и Порядок, и Хаос. При этом они находятся в Равновесии. Ты, к примеру, можешь спокойно обчистить карманы зазевавшегося торговца, а потом рискуешь жизнью ради совершенно незнакомого тебе человека. Видимо, Равновесие — это как раз то, что определяет твою сущность.

Слушая мага, Избранный хмыкнул. Только сегодня, встретив стражника Мику, назначенного десятником и поставленного охранять порядок на рынке, он избавил старого знакомого от увесистого мешочка с золотом, став богаче на две с лишним сотни монет.

— И что же мне делать?

— Да то же, что делал раньше! — рассмеялся служитель Аданоса. — Следуй за своим сердцем. Оно ведёт тебя по правильному пути. Хотя и весьма извилистой тропой... Заговорились мы что-то. Наверное, уже полночь. Вот, держи послание для Пирокара. Удачи тебе!

* * *

Встав на рассвете, Избранный отправился в путь. Ночевал он в доме Диего, который недавно занимал Гербрандт. Лёг, как только пришёл от Ватраса, отказавшись участвовать в пирушке развесёлой троицы — Диего, Ларса и Лестера, — только что явившейся из Портового квартала и продолжившей пьянствовать дома. Перед сном он, правда, стребовал с приятеля обещанный лук.

Утром, когда Избранный выходил из Верхнего квартала, к нему придралась стража. Злым с недосыпа воинам не понравились его рыцарские доспехи. Но до применения силы дело не дошло. Появился Пабло, недавно так же произведённый в десятники ополчения. Он привёл смену стражникам. Быстро разобравшись с недоразумением и попрощавшись со старым знакомым, наш герой лёгкой побежкой опытного хищника направился к Восточным воротам Хориниса.

-------

Примечания к части 1:

1) Знаю, что его там быть не должно. Ну, нужен мне был Мартин на судне, а Ангар — на берегу!

2) Мод «Кошмар» команды The Amateur Russian Team.

3) Мод «Жизнь пирата». Автор — Fizzban (при участии Фредди:)).

Город остался позади. Перед Избранным расстилалась каменистая дорога, скрывающаяся в пихтовом леске. Слева, пробиваясь сквозь предутреннюю полутьму, виделся свет далёкого маяка. Под сумрачными лапами деревьев происходила обычная жизнь — оттуда раздавались шорохи, писк и возня разных мелких существ. Какая-то ранняя птаха нарушила предрассветный покой звонким пением, дробно отразившимся от скалистых уступов, и сразу же замолкла, напуганная произведённым эффектом.

Бесшумно пробежав сотню шагов по дороге, Избранный свернул влево, нырнул под покрытые каплями росы душистые ветви пихты и начал подниматься по пологому склону. Судя по почти не потревоженной траве, в пещеру, к которой он направлялся, давно никто не заходил, если не считать Мильтена, которого он сам направил сюда накануне. И не мудрено. Большинство жителей Хориниса как огня боялись всяких магических устройств, особенно таких старинных и таинственных, как созданный древними зодчими портал. В отличие от гигантских крыс, не боявшихся, похоже, никого и ничего. Больше полудюжины этих зверушек облюбовали пещеру в качестве логова.

Заметив человека, крысы с противным писком стали бросаться на его ноги. Выругавшись сквозь зубы, он отбросил одну из тварей окованным носком ботинка и вытащил подаренный Ли меч. Попасть по юрким грызунам в неверном синеватом свете портала оказалось непросто, однако через минуту всё было кончено.

Хотя в бездонной магической сумке Избранного имелся дорожный запас провизии, он не поленился вырезать и тщательно упаковать окорока убитых животных, затратив на это около получаса. Весь его предыдущий опыт говорил, что мясом разбрасываться нельзя ни при каких обстоятельствах. Даже таким малосъедобным, как крысятина. В городе он мог насмехаться над блюдами из этого продукта, которыми Кардиф потчевал посетителей. Здесь же было начало дороги, уводившей в неизвестность, к опасностям и лишениям.

Запрыгнув на светящийся каменный круг, покрытый причудливыми знаками, человек ощутил привычное покалывание во всём теле. В следующий миг он обнаружил себя стоящим перед прочной, окованной железными полосами дверью. Она закрывала вход в узкую пещеру с очередным стационарным порталом. Ключ от этой двери он потерял там же, где и все остальные свои вещи. А ковыряться отмычкой в замке было бесполезно — маги Воды наложили на него защитное заклятье. Впрочем, этот портал Избранному был сейчас не нужен, так как путь его лежал к Минентальскому проходу, а не в подземелье у древней пирамиды. Но прежде следовало посетить таверну «У мёртвой гарпии» и передать Орлану письмо для настоятеля монастыря Инноса.

* * *

У стоящих возле стены таверны деревянных козел расположился Рукхар и усердно пилил дрова. Безымянный аж остановился от столь неожиданного зрелища.

— Рукхар, да ты, никак, работаешь?! Что это с тобой? Уж не отравился ли чем? — довольно натурально изобразил он озабоченность здоровьем старого пьяницы.

— А что делать, жрать-то охота, — в своей обычной брюзгливой манере ответил тот. Похоже, он был рад, что появился повод перевести дух. — Деньги я все спустил. Сначала вы с этим батраком меня развели. Потом демон дёрнул связаться с каким-то проходимцем с чёрной повязкой на глазу, который ошивался здесь несколько дней!

— Что, опять проиграл?

— Я заранее убедился, что мне снова не подменили самогон на воду. И подливал ему эту гадость в пиво, как только он отворачивался. Но всё равно я упал первым. А одноглазый негодяй, как мне потом рассказали, вышел наружу, поупражнялся там полчаса со своей кривой саблей, вернулся к стойке и потребовал у Орлана вина. У него, видишь ли, в глотке пересохло!

— Да-а, приятель, не повезло тебе. Чтобы перепить Грега, нужно иметь пасть как у огненного голема. Знал бы ты, каким пойлом угощает их с парнями тип по имени Сэмуэль! В этой отраве даже железо растворяется!

— Ух ты! А кто такой этот Сэмуэль?

— Лучше тебе этого не знать… Значит, после того случая ты решил завязать и заделаться честным тружеником?

— Не сразу. Меня ещё угораздило поспорить с одним королевским стрелком. Они здесь стояли после той драки с орками. Слыхал? Воина я, конечно, перепил. Он скис на второй дюжине кружек. Но когда утром пришёл требовать с него долг, они с дружками мне чуть кости не переломали. Отняли всё золото, что я успел накопить. А потом взяли мой сундук и выбросили в озеро. Орлан меня кормил из жалости, пока заживали синяки. А потом велел работать или убираться. Так что выбора у меня не было.

— Тогда трудись дальше. Отрабатывай харчи!

Свернув за угол, Безымянный наткнулся на двух животных и схватился за меч. Но тут же выпустил рукоять и перевёл дух. Не привык он ещё к лошадям. А они стояли себе возле повозок, похрустывали зерном и отгоняли мух хвостами. Обойдя, на всякий случай, малознакомых зверей сторонкой, он вошёл в таверну.

— Привет, Орлан! — поздоровался Безымянный с хозяином. — Твои коняги?

— Нет, моя за таверной пасётся, стреноженная. А эти — вон тех купцов. Из Троллина едут. Ночевали у меня, — кивнул он головой в сторону сидящих за дальним столиком двух торговцев и крепкого, вооружённого большим луком парня. По всей видимости, охранника. Кроме них, в зале, несмотря на ранний час, находились несколько крестьян, один из которых задумчиво тренькал на лютне.

— А тебе лошадь зачем?

— Как же, в город съездить за припасами, дров из леса привезти. Да мало ли что ещё! — замахал руками Орлан. — Давненько тебя не было, брат по Кольцу. По делу или просто решил навестить старого друга?

— И то, и другое.

— Значит, по делу, — вздохнул хозяин таверны. — Выкладывай, что там у тебя?

— Да вот, письмецо Пирокару нужно передать.

— Хорошо. Дальше.

— Что дальше?

— Не из-за этой же малости ты приволокся в такую даль. А тебя самого в монастырь больше не пускают? Стянул чего-нибудь? — подмигнул Орлан.

— Много чего стянул. Но если появлюсь там, маги всё равно меня на руках таскать будут. Только времени сейчас нет почести принимать. В Миненталь иду.

— Всё неймётся? Свернёшь ты себе шею.

— Тебе и здесь, говорят, недавно чуть башку не открутили.

— Было дело. Орки совсем рядом стояли. Я уже и добришко в лесу припрятал. А тут Хаген со своими вояками припылил. Ну и умеют же паладины мечами махать! Загляденье просто! Ты ведь тоже теперь паладин… Я сам одного орка завалил, между прочим. Он, гад, из общей свалки выскочил и сюда! Зенки выпучил, язык из пасти вывалился! Клыки — во! Должно быть, в глотке пересохло. Промочить решил. Ха-ха! Я, не будь дурак, арбалет хватаю. Вот этот самый, который ты мне тогда продал. И бац между глаз вражине! Меня потом паладин Альбрехт похвалил, по плечу похлопал. Лучше бы монет отсыпал. Обязан я что ли за них работу делать!.. Ты, кстати, есть не хочешь?

— Уж и не думал, что вспомнишь. И то верно, разве это дело для такого героя — разным бродягам еду подавать!

— Ну да, ты же, говорят, этих орков целую орду перебил. А я тут расхвастался… Садись! Я мигом.

Безымянный уже заканчивал завтрак, когда его внимание привлёк разговор сидевших за соседним столом крестьян.

— …А он ей прямо так и заявляет: «Чтоб послезавтра духа твоего не было на моей земле!»

— Это, стало быть, сегодня срок истекает?

— Ну так, а я о чём!

— Куда ж теперь вдове податься?

— Да у неё сынок, сказывают, в городе стражником. И мужика себе нашла — железный прут в узел вяжет!

— Так он, говорят беглый, с рудников. Его, поди, стража ищет…

— Эй, парни! — обратился Безымянный к собеседникам. — О ком это вы?

Мужики умолкли и угрюмо насупились, не зная, чего ожидать от человека в рыцарском облачении. Хорошего от королевских воинов они видели мало, хоть и были готовы простить многое за избавление от орков.

— Чего замолчали? Я же просто спросил.

— Да этот паладин ваш, лорд Андрэ, вдову Секоба с земли сгоняет, — набрался смелости один из крестьян. — А Секоб когда ещё договорился с Онаром поле то выкупить! Как раз сегодня после полудня Рози велено убираться, куда глаза глядят, если Онарову расписку не представит.

— Понятно, — проговорил Безымянный, допил молоко и, кивнув Орлану, направился к двери.

— Чего это он? — донёсся сзади голос одного из крестьян.

— Осерчал, видать, что об Андрэ непочтительно…

* * *

Подходя к усадьбе Секоба, Безымянный услышал стук молотка. Приблизившись, рассмотрел крепкую спину и выбритый смуглый затылок человека, поправлявшего притолоку сарая, стоящего напротив дома. Хотя Безымянный двигался бесшумно, человек почувствовал его приближение и стремительно развернулся всем корпусом, опустив молоток.

— Ого! Вот это встреча!

— Кор Ангар! Чем это ты здесь занимаешься?

— Сколько раз тебе повторять: просто Ангар! Живу я теперь здесь. Жениться вот решил.

— На Рози?

— Вы знакомы? — подозрительно прищурился Ангар.

— Лучше спроси, с кем я не знаком. А чего это ты ремонтом занялся? Беспокоишься, что Андрэ будет недоволен, когда придёт вступать во владение усадьбой?

— Да чтоб его глорхи сожрали! Только обзавёлся каким-никаким домом, жизнь начала налаживаться, и опять — проклятые паладины! Прости, ты ведь тоже теперь в их числе.

— Делать что думаешь?

— Да вышвырну этого недоноска, когда он заявится, и вся недолга!

— А потом что? В бега? Или снова на каторгу?

Ангар помрачнел. В этот момент из дома вышла встревоженная Рози, а откуда-то из-за дома появились трое крестьян с серпами и дубинками. Посмотрев на Ангара, они нерешительно затоптались на месте.

Рози быстро приблизилась к Безымянному и потупила глаза.

— Здравствуй, — сказала она. — А мы вот с Ангаром…

— Ну что ж, — пряча улыбку, прокашлялся победитель драконов, — Благословляю. Он парень надёжный. И по возрасту тебе ровня.

Ангар недоумённо переводил взгляд с Рози на Безымянного.

— Вы вот мне лучше скажите, — сменил тему тот, — что с Андрэ делать будем? Возможно, все ваши неприятности — из-за меня. Я, ещё когда хотел поступить в наёмники, собирал арендную плату для Онара. Однажды Торлоф велел стрясти пятьдесят золотых с Секоба. В подробности он не вдавался. Сказал, что за Секобом должок, и всё. А я, дурень, так расстарался, что твоему покойному муженьку, Рози, стало в тот момент не до расписок.

— Ты зря себя винишь. Если бы Секоб не был таким скрягой, он отнёс бы золото сам, когда наступил оговоренный срок. Но, наверное, в его душу уже тогда вселился демон жадности. Он трясся над каждой монетой и держал нас с Тиллем в чёрном теле, хотя денег у него было полно.

— Может быть, ты и права. Но всё же я чувствую себя виноватым. Пожалуй, пойду, поговорю с Андрэ… Лорд Хаген подождёт лишнюю пару часов. Ждал же он три месяца.

— Мне пойти с тобой? — спросил Ангар.

— Нет. Мы с Андрэ потолкуем, как рыцарь с рыцарем. Вспомним, как вместе изводили воров и контрабандистов в Хоринисе. Глядишь, до чего и договоримся. Он сейчас в Онаровой усадьбе живёт?

— Нет, в замке на горе. В усадьбе только охрана, крестьяне и управляющий.

— Хорошо. Тогда я пошёл. Если не успею ещё раз заглянуть, передам с кем-нибудь весть, — сказал Безымянный. Потом кивнул на прощание Рози:

— Не вешай нос!

— Береги себя, — ответила она своим низким тёплым голосом.

* * *

Солнце поднялось над вершинами гор и отразилось в бесчисленном множестве росинок, венчавших каждую травинку и листок. Дорога, разделявшая самые большие на Хоринисе поля, была плотно утоптана конскими копытами и ногами людей. Бежать по ней было легко. То поле, что лежало слева, зеленело густой щетиной всходов. Людей на нём не было.

А вот справа от дороги кипела бурная деятельность. Там беспрестанно сновали человеческие фигурки, раздавались голоса, время от времени посверкивали неяркие голубоватые вспышки. Само поле выглядело непривычно. Безымянный сначала не понял, что же изменилось. Но, присмотревшись внимательнее, заметил, что отсутствует большая часть деревьев, некогда окружавших кусок земли с продолговатой низкой скалой посередине. В этом каменном горбе, как отлично знал Безымянный, имелась неглубокая пещера, в которой раньше было логовище крупных полевых хищников. Когда-то наш герой помогал одному из наёмников по имени Фестер избавить крестьян от этой напасти.

Половина поля была тщательно взрыхлена. А другая часть уже покрылась ровными рядами высоких побегов с широкими листьями. Несколько человек рыли мотыгами округлые ямки, в которые тут же высаживали новую строчку саженцев, вытаскивая их из наполненных землёй корзин. Ещё двое подтаскивали деревянными вёдрами воду из стоявших на повозке бочек и выливали её под корни посаженных растений. Вслед за крестьянами неспешно двигался молодой маг в одеждах круга Воды. Он останавливался перед каждым кустиком и, чуть разведя поднятые вверх руки, изливал на побег поток бледно-голубого света.

Безымянный так увлёкся мирным зрелищем и расслабился, что обратил внимание на человека, стоящего напротив входа в бывшее логово полевых хищников, только когда тот его окликнул.

— Что? — переспросил он.

— Привет, говорю. Не узнаёшь старых друзей? Зазнался, герой!

Улыбающееся лицо крепкого парня, одетого в доспехи, похожие на форму городских ополченцев, но синего цвета, показалось Безымянному очень знакомым.

— Альрик! — наконец сообразил он. — Ты что здесь делаешь?

— Службу справляю. Зимой жить за складом в порту, знаешь ли, очень холодно. К тому же, горожанам стало не до схваток на спор — они собрались схлестнуться с паладинами всерьёз. Но до этого, к счастью, не дошло. А я подался снова проситься на службу. Хотя ещё прошлым летом клялся, что больше ноги моей в королевском войске не будет. Однако голод — не тётка…

— С кем же это ты здесь воюешь?

— Ты знаешь, не люблю я воевать. Поэтому, как только наместник отдал эту землю лорду Андрэ, я напросился к нему в охранники. И совсем не жалею.

Безымянный только сейчас заметил, что вход в пещеру, видневшийся за спиной Альрика, закрыт прочной кладкой из крупных, грубо обтёсанных камней. А посередине стены белеет свежеструганными досками крепкая дверь.

— А здесь что? — спросил Безымянный, кивнув в сторону входа.

— О! Это теперь одно из самых приятных мест на Хоринисе. Управляющий имением приспособил пещеру под винный погреб. А вина у Андрэ знаешь какие? Некоторые бутылки, говорят, помнят ещё прадедушку нынешнего короля! Жаль, ключи есть только у самого лорда Андрэ и Акселя.

— Акселя?

— Управляющего. Теперь и на острове будут делать хорошее вино. Куда там монастырскому! Виноградник вот закладывают. Кусты привезли из родового имения Андрэ. Погреб потом перенесут в замок. Там есть старые шахты. Но пока в них полно ползунов, да ещё нежить попадается.

— А это кто?

— Ты о маге спрашиваешь? Его зовут Акватис. Он недавно приехал с материка. Аксель нанял его, чтобы заклясть виноградник именем Аданоса. Лоза от магии вроде бы растёт намного лучше.

— Пойду, познакомлюсь, — с этими словами Безымянный направился к магу.

Служитель Аданоса оказался ещё моложе, чем виделось издали. Он обернул к подошедшему веснушчатое лицо и вопросительно приподнял белёсые брови.

— Да правит в твоей душе Равновесие! — приветствовал парня Безымянный, сверкнув аквамариновым перстнем.

— Рад видеть тебя, брат. Я Акватис. Не ожидал встретить в здешней глуши члена Кольца Воды. Как твоё имя? — проговорил молодой маг, стараясь сохранять на полудетском лице и в осанке приличествующую своему сану степенность.

— Имя столь ничтожного слуги Аданоса, как я, вряд ли достойно твоих ушей, отец мой, — тщательно скрывая иронию, ответствовал Безымянный. — Не соблаговолишь ли сообщить ничтожному, куда ты собираешься направить свои благословенные стопы по окончании сего богоугодного дела?

— Вообще-то, я надеялся найти мудрого Сатураса. Но, как только сошёл с корабля, мой попутчик, почтенный Аксель, любезно пригласил меня в это поместье. Вместе со своим достойным хозяином они окружили меня таким гостеприимством, что отказать им в скромной просьбе я, право, не мог, — лицо парня залил румянец. — Вот только о местонахождении Сатураса и других магов Воды так и не смог ничего выяснить.

— Но ты же был в Хоринисе. Разве не встретил там Миксира, проповедующего на Храмовой площади?

— Признаться, мне не довелось осмотреть город. Мы сразу же направились в поместье. К тому же, я не очень хорошо себя чувствовал, — ещё больше смутился маг.

— Неужели человека, посвятившего себя водной стихии, могло укачать во время морского путешествия? Впрочем, я слышал, что испарения от находящихся в трюме корабля винных бочек могут привести к самым неожиданным последствиям, — уже откровенно потешался Безымянный.

Парень опустил голову и густо покраснел.

— Ладно, не бери в голову! Как закончишь свои упражнения в виноградарстве, иди по этой дороге до таверны «У мёртвой гарпии». Её хозяина зовут Орлан. Он из нашего братства. Спроси ключ от пещеры с порталом. Надеюсь, у него есть запасной. Если начнёт строить из себя важную птицу, скажешь, что тебя послал человек, не назвавший своего имени. Хотя вряд ли он посмеет дерзить магу Воды… Первый портал ведет в подземелье. А следующий, расположенный в стене, доставит тебя прямо в отеческие объятья Сатураса. И будь уверен, что, оказавшись в них, ты начисто забудешь о разных глупостях. Ну, бывай.

Молодой маг смущённо улыбнулся, глядя вслед стремительно удаляющемуся победителю драконов.

Ещё недавно замка, как такового, не было. Плоская площадка на склоне горы, на которую вёл узкий каменный мост, была украшена двумя мощными, но начинающими разрушаться от времени башнями. Теперь по краю площадки возводилась стена. На её строительстве трудилось несколько десятков каменщиков и носильщиков. Отовсюду слышался деловитый перестук молотков.

В узкой расщелине под мостом, куда ещё не проникли солнечные лучи, клубился туман.

Охрана не посмела задержать одетого в рыцарские доспехи человека. Но один из облачённых в синее воинов быстро скрылся среди нагромождений серого тёсаного камня, чтобы доложить о госте.

Безымянный миновал недостроенную надвратную арку и огляделся. Посередине замкового двора, пока не замощённого булыжником, возвышался большой каменный дом. Он был уже полностью достроен. Рядом виднелись основания стен ещё нескольких сооружений. Деревянной хижины, некогда стоявшей неподалёку от обрыва, больше не было.

«Жаль, — подумал Безымянный, — более уютного жилища мне видеть не доводилось.»

Хозяин замка не заставил себя долго ждать, появившись на высоких ступенях. Вокруг его мощной фигуры вился слуга, торопливо поправляя застёжки брони, наскоро надетой на мощный торс господина.

— Доброе утро, лорд Андрэ! — приветствовал паладина Безымянный.

— Здравствуй, друг мой! Какими судьбами? После твоего поспешного отплытия я уж и не чаял свидеться вновь, — нахмурил брови ближайший помощник королевского наместника.

— Что значит, «какими судьбами»? — состроил постную мину пришедший. — Как старшему по званию в этой долине, я обязан засвидетельствовать тебе своё почтение и доложить об исходе моей миссии, совершённой во имя Инноса. Рад сообщить, что возглавляемый мною отряд благополучно прибыл на остров Ирдорат, проник в древний подземный храм, ставший гнездилищем злых сил, и нанёс врагу сокрушительное поражение. Уничтожен Дракон-Нежить, обычный живой дракон, а также бесчисленное количество разнообразной нежити, орков, людей-ящеров и тёмных магов. Потерь среди моих бойцов нет.

— Красиво звучит! А галеон, надеюсь, возвращён в порт? Хаген о нём очень беспокоился.

— К сожалению, судно мы потеряли. Но после настолько крупного успеха подобная мелочь не должна приниматься во внимание… Слушай, Андрэ, кончай кривляться. Лучше скажи, как тебе удалось так набить карманы золотом за столь короткое время? Твой замок растёт как гриб после доброго летнего дождя! Я тут по пути заглянул в Хоринис, так преступный мир Портового квартала просто воет от отчаяния. Ты же всех воров разорил, заодно с контрабандистами и честными негоциантами!

— Нет, таких наглецов я ещё не встречал! — широко ухмыльнулся Андрэ. — Как будто не ты помогал мне в этом. К тому же, как только один парнишка с сомнительным прошлым — говорят даже, что он беглый каторжник — появился в городе, у многих уважаемых горожан по ночам стали пропадать ценные вещи прямо из-под подушек. Кровавые чаши, например.

— Сами виноваты! Зачем же ценности держать в столь неподобающем месте? — в тон паладину ответил Безымянный.

— Хорошо. Кроме шуток. Ты действительно совершил всё, о чём рассказываешь?

— Конечно. Маги Ватрас и Мильтен подтвердят. В качестве дополнительного доказательства своих слов могу предъявить вот это, — Избранный извлёк из сумки несколько чешуек Дракона-Нежити.

Андрэ осторожно взял в руки полупрозрачные роговые пластинки и поднёс к глазам. Затем быстро вернул их владельцу.

— Да-а, подобное не подберёшь на свалке за мясной лавкой, — поражённо проговорил паладин. — Магический фон такой, что волосы встают дыбом. Похоже, ты говоришь правду. То-то орки через месяц после вашего ухода будто с цепи сорвались. Должно быть, жест отчаяния. Отличная работа!

— Я слышал, Хаген повёл своих людей в Миненталь…

— Да. Три дня назад. Мне приказал обеспечивать тыл. Вчера вечером прибежал гонец и потребовал доставить за перевал побольше продовольствия.

— Зачем? Они что, уже выбили орков из замка?

— Как же, жди! Ты что, Хагена не знаешь? Он будет тянуть до последнего. А когда станет безнадёжно поздно, снова будет тянуть. Мы с Ингмаром и Альбрехтом говорили ему, что нужно торопиться. Но этот… лорд Хаген, дождался, пока Онар сколотил целое войско, а орки вырвались из Миненталя. Сейчас наш доблестный полководец стоит с войском на какой-то горной дороге за перевалом и ждёт известий от своих разведчиков. И пусть меня порвут гарпии, если он двинется с места в ближайшую неделю. Так что, можешь особенно не торопиться. Если совсем неймётся, уйдёшь завтра с обозом. А сейчас пошли в дом.

— Ну, если так… — заколебался Избранный.

— Именно так! Кстати, как тебе нравится мой замок? Он, конечно, ещё не достроен. Нужно закончить стены, помещения для воинов и прислуги, устроить хранилище для воды. Но такими темпами к середине лета он станет самой надёжной твердыней Миртаны. Я решил назвать замок Утёсом Туманов. Звучит?

— Мой замок стоит на утёсе крутом

В далёких, туманных горах.

Его я воздвигнул во мраке ночном

С проклятьем на бледных губах.

В том замке высоком никто не живёт,

Лишь я его гордый король,

Да ночью спускается с диких высот

Жестокий, насмешливый тролль[4], — ответил Избранный.

— Ты чего это?! — побледнев, отшатнулся Андрэ.

— Так, навеяло… Любопытно, что это за баллада? Вроде и не слышал никогда. А тут вдруг всплыло… Да ты не пугайся, ясновидением я не страдаю. А замок действительно должен получиться отменный!

Они миновали просторный холл, пару каких-то переходов и оказались в помещении с узкими высокими окнами и длинным столом посередине.

— Сейчас прикажу подать завтрак. Будь моим гостем. А пока пойдём, снимем с себя это железо.

— Вообще-то я уже перекусил, но отказаться от приглашения старого друга было бы свинством… А помнишь, как стражники впервые приволокли меня к тебе на допрос?

— Это когда ты набил морду бездельнику Валентино? Или когда залез в башню, где хранилось оружие?.. О, Инегильда! — воскликнул Андрэ, поворачиваясь к тихо вошедшей в столовую высокой, богато одетой женщине. — Познакомься, дорогая. Это, э-э… Мой старый товарищ. С этим рыцарем мы вместе служили в Хоринисе. Он оказал несколько неоценимых услуг Ордену. Это моя супруга, Инегильда.

— Рад, знакомству, сударыня, — глядя в лукавые карие глаза, с неожиданным для самого себя изяществом расшаркался Безымянный.

— Взаимно, сударь, — склонилась в книксене жена паладина.

* * *

Через полчаса они впятером чинно восседали за столом, отведывая тонкие кушанья, и вели неторопливую беседу. Кроме Андрэ с супругой и Безымянного, присутствовали маг Акватис и управляющий имением Аксель.

Управляющий был склонным к полноте мужчиной средних лет с небольшими бледно-серыми глазами. Происходил он из не слишком знатного рода, имевшего скромные владения в Северной Миртане, близ границы с Нордмаром. Несколько лет назад те места подверглись нашествию орков. Имение было разорено дотла. Семья землевладельцев едва сумела спастись. Но старый отец Акселя не перенёс этого удара судьбы. Перед отпрыском разорённого рода встал выбор — вступить в королевскую армию или пойти в услужение к кому-нибудь из богатых и знатных дворян. Большинство молодых людей его круга в сходном положении выбирали первый вариант. Однако Аксель больше любил заниматься хозяйством, а не размахивать мечом. Он нанялся к лорду Андрэ и вскоре завоевал его безграничное доверие.

Безымянный вяло жевал сильно наперченный на варантский манер хвост шныга, тушёный с грибами и огненной травой. Запивал мясо отменным вином и думал, как бы перейти к делу, ради которого он, собственно, сюда и пришёл. Ему в этом неожиданно помог Аксель. Проследив взглядом направление падающего из окна солнечного луча, управляющий встрепенулся, и, деликатно прокашлявшись, произнёс:

— Смею заметить, лорд Андрэ, что скоро полдень…

— Ну и что? — удивился слегка осоловевший паладин.

— В полдень истекает срок, который вы изволили дать вдове этого ренегата Секоба.

— Демон с ней, — отмахнулся Андрэ, — подождёт до завтра! Куда она денется?

— Могу я узнать, о чём речь? — вмешался Безымянный, изображая непонимание.

— Пустяки, — ответил новоявленный землевладелец. — Вдова местного арендатора, переметнувшегося к оркам, уверяет, что одно из конфискованных у мятежника Онара полей принадлежит ей. Договор о покупке она мне действительно предъявила, а также расписки об уплате взносов. Всех, кроме последнего. Но, даже если бы её права на землю не вызывали сомнений, имущество изменников подлежит конфискации…

— Слушай, Андрэ! Давно тебя хотел спросить — ты Лемару не родственник?

— Какому Лемару?

— Всякий, кто бывал в Портовом квартале, знает Лемара.

— Что-о?! Ты сравниваешь меня, королевского паладина, с презренным ростовщиком?!! — вскочил, опрокинув стул, Андрэ. Инегильда успокаивающе положила ладонь на его сжатую в кулак руку. Акватис поперхнулся водой, которую попросил налить себе вместо вина, узрев за столом Безымянного.

— Неужели, обиделся? — состроил недоумённую мину победитель драконов. — А я хотел тебе польстить. Всегда восхищался твоей деловой хваткой.

— Ты вправду считаешь, что я веду себя, как ростовщик? — уже спокойнее спросил Андрэ. — Надеюсь, ты не хотел задеть мою честь?

— Что ты! И в мыслях не было! К тому же, ты ведь знаешь, что я незнатного рода. А по сему и дворянской чести особого урона нанести не могу, — смиренно ответствовал бывший каторжник.

— Да, но ты был посвящён в рыцари самим наместником. Более того, фактически являешься членом Ордена паладинов, хоть и не прошёл всех необходимых обрядов…

— В конце концов, чего ты хочешь?! Вызвать меня на поединок? Ты же знаешь, я не смогу поднять руку на своего друга! — слегка покривил душой Безымянный. Он бессовестно использовал давно подмеченное им противоречие в нраве паладина — сочетание акульей хватки завзятого барышника с искренними представлениями о чести и долге. Нехорошо, конечно. Но Ангар и Рози были ему гораздо дороже, чем весь Орден паладинов вместе с королём Робаром.

— Зачем же так?.. — смешался Андрэ.

— Нет! Я не смогу делать вид, будто ничего не случилось. Между нами не должно быть недомолвок и затаённой обиды! Предлагаю решить наш спор более разумным способом, нежели взаимное убийство на бессмысленной дуэли. Достопочтенный Аксель, — обратился Безымянный к управляющему, — я слышал, у вас какие-то трудности с шахтами, прорытыми в этой горе?

— Да, сударь, это так. Собственно, раньше шахт было две. Но после случившегося здесь недавно землетрясения они соединились за счёт естественной полости, стенки которой обрушились. Теперь в подземелье полно ползунов. А недавно каменотёсы видели пару ходячих скелетов! Мы закрыли оба выхода решётками, но долго так продолжаться не может…

— Отлично! Андрэ, я предлагаю уладить наши разногласия, и при этом уничтожить опасность, исходящую из шахты.

— Что ты задумал, мракорис тебя разорви?

— Всё просто. Мы возьмём оружие и войдём в подземелье с двух сторон. Если ты первым доберёшься до середины шахты, я извинюсь перед тобой, а потом лично схожу на ферму Секоба и пинками выгоню его вдову в лес. А если мне удастся пройти свою часть пути быстрее, то ты откажешься от своих притязаний на спорное поле и отдашь его женщине и её наследникам. Согласен? Нет, конечно, если ты опасаешься, что будешь ранен, и не сможешь исполнять приказы лорда Хагена…

— Ты намекаешь, что я могу испугаться?! Я, один из лучших мечей Миртаны? — снова взревел Андрэ. Безымянный и не думал, что паладин может так бесноваться. В Хоринисе он всегда был весьма сдержан.

— Дорогой, это же безумие! — вскричала Инегильда.

— Ничего подобного! Я давно собирался очистить проклятую шахту. Да всё как-то руки не доходили. Что ж, не будем откладывать дело в долгий ящик. К счастью, много выпить мы не успели и вполне способны помахать клинками, — заявил хозяин замка.

* * *

Акватис расположился на краю обрыва на равном расстоянии от обоих входов в шахту. Выждав условленное время, чтобы Безымянный и Андрэ успели занять позиции у решёток, запустил вверх сгусток яркого зелёного пламени. По этому сигналу рабочие взялись за рукояти лебёдок, поднимавших решётки, а стоявшие за их спинами воины из гарнизона замка подобрались и приготовили оружие.

Лорду Андрэ по жребию досталась штольня, выходившая в замковый двор. Когда заграждение бесшумно пошло вверх, паладин шёпотом призвал милость Инноса и, повесив над головой огонёк Святого света, вошёл под своды шахты. Пройдя всего лишь несколько шагов, он услышал справа, из короткого штрека, зловещее шипение. Воин стремительно развернулся, выхватывая двуручник. Ползун, потрясая поднятыми клешнями, прошипел в последний раз и устремился в атаку. Два бронированных бойца столкнулись в узком проходе. Каменные своды шахты отразили лязг и скрежет ударов хитина о сталь.

* * *

Избранный был не в лучшем состоянии после неудачного возвращения с Ирдората. Но, в отличие от Андрэ, он прекрасно разбирался в повадках ползунов и знал их слабые места. К тому же, он помнил расположение всех штреков обеих заброшенных шахт по своим прежним похождениям. Единственное, что вызывало беспокойство, — это природная каверна, соединившая шахты. Там он, естественно, никогда не был, так как во время обнажившего полость землетрясения находился на борту галеона далеко в море.

Однако двигался Избранный уверенно, забивая воинов-ползунов, называемых также краулерами, несколькими быстрыми ударами в сочленения панцирей. Простых шестиногих сборщиков пищи он пристреливал из лука. Их защита была не слишком надёжной, и двух-трёх стрел обычно хватало — ползуны падали, не успев добежать до врага. Правда, иногда твари нападали группами. Тогда приходилось туго. Он уже получил несколько ощутимых ран — ползуны тоже умели находить уязвимые места.

Пройдя до конца основного ствола шахты, и свалив очередного краулера, Избранный увидел в красноватом мерцании светящейся грибницы, растущей во многих подземельях острова, зияющий чернотой неровный зев провала, уводящего вправо.

Содрав с туши ползуна пару самых прочных хитиновых пластинок, из которых местные умельцы изготовляли неплохие доспехи, он присел за грудой камней, некогда составлявших перемычку между шахтой и пещерой. Прислушался. Кроме отдалённого скрежета щупалец ползуна, никаких настораживающих звуков до ушей не донеслось. Достал из сумки пару бутылочек с лечебным зельем. Выпил. Боль в ранах, ссадинах и помятых ударом клешни рёбрах утихла. Перестала сочиться кровь. Приготовив, на всякий случай, заклинания Огненного шара и Смерти нежити, двинулся вперёд.

* * *

Скрежет и шипение впереди предупредили Андрэ о большом скоплении ползунов там, где кончалась шахта и начиналась пещера. До середины пути ему оставалось пройти не очень много. Паладин давно уже был бы там, но он по ошибке свернул на развилке в левое ответвление, вместо того, чтобы идти прямо. Зарубив пять или шесть ползунов, он упёрся в тупик и был вынужден повернуть обратно. Ему несколько раз пришлось активировать руну Исцеления, но опасных ранений он пока не получил.

Сделав несколько шагов, Андрэ заметил в густом полумраке шевелящийся клубок. Лезть в эту кучу с мечом было бы безумием. Поэтому паладин достал руну Святой стрелы. Каменная плитка нагрелась, принимая ману, и с вытянутой ладони один за другим начали срываться сгустки голубого огня. Мрак вокруг как будто стал плотнее — это среагировали привыкшие к темноте зрачки (магический огонёк над головой давно погас, а засветить новый — не было времени). Мгновением позже голубое пламя растеклось по покрытым уродливыми наростами панцирям краулеров, освещая стены каверны.

Два монстра забились на каменном полу с противным визгом, когда остальные сообразили, откуда исходит опасность. Дробно постукивая когтями многочисленных конечностей, пять ползунов-воинов устремились к человеку. Добежать смогли лишь четверо. Отпрыгнув назад, Андрэ быстро спрятал руну и выхватил верный меч.

Избранный пытался ступать бесшумно, осторожно ощупывая дно пещеры носком бронированного ботинка. Несмотря на немалый охотничий и воровской опыт, совсем беззвучно двигаться не получалось — металл оковки обуви время от времени звякал о камни. Тогда Избранный замирал, сжимая в руке черен меча. Но до сих пор топот ползунов раздавался где-то в стороне. Правда, человек понимал, что ему придётся столкнуться с ними на выходе из погружённой во мрак пещеры во вторую шахту — большинство членистоногих воинов двигались в том направлении. Недавно ему послышался оттуда приглушенный шум, однако быстро стих.

Свиток с заклинанием магического огонька у Избранного был только один, а зажигать факел он не стал. Огонь непременно привлечёт внимание краулеров. А если во время схватки факел погаснет, то драться придётся в полной темноте.

Избранный продолжал двигаться, прижимаясь к правой стене пещеры. На каком расстоянии находилась левая, он не знал, и выяснять не стремился. Вдруг совсем рядом раздалось характерное пощёлкивание высохших суставов. Скелеты! Он накрепко запомнил этот звук, не раз слышанный в Минентале, пещерах близ Хориниса, в Яркендаре и на Ирдорате. Несмотря на полную темноту, нежить двигалась уверенно. Её привлекало тепло живой плоти, которое она чуяла на расстоянии в полтора десятка саженей.

Сражаться в полной темноте с таким опасным противником было безумием, и Избранный побежал, на каждом шагу рискуя споткнуться и упасть. Скелеты, а их было два, судя по звуку шагов, неслись следом. Несколько раз за спиной раздавалось шипение ржавого клинка, рассекавшего воздух в слепой жажде крови.

Наконец, впереди забрезжил свет.

Избранный перепрыгнул камень, слегка задев покрывавшей голову кольчужной сеткой потолок пещеры, и оказался в шахте. Первое, что он увидел — несколько мёртвых краулеров и полдюжины живых, собравшихся в бесформенную подвижную кучу на дне шахты. Останавливаться было нельзя: если бы скелеты имели лёгкие, он бы ощущал затылком их дыхание.

Оттолкнувшись ногами от стены, Избранный миновал ползунов и побежал дальше. Лишь через несколько шагов понял, что могло заставить тварей собраться в этом месте, и резко остановился.

Ползуны, сбившие Андрэ с ног и пытавшиеся выковырнуть его из панциря, пришли в ярость, когда их потревожили. Метнувшийся через их спины человек был уже далеко. Зато два оживших костяка лезли напролом.

Когда Избранный вернулся назад, он стал свидетелем схватки пары скелетов с шестью ползунами. Нежить рубилась, как всегда, слаженно и бесстрастно, не испытывая ни страха, ни ярости. Ползунов было больше, но ряды их быстро редели. Тем не менее, прежде чем погибнуть, они свалили одного из противников. Скелет рассыпался с сухим треском костей. Звякнул о камень старый двуручный меч.

Лапы последнего ползуна ещё дёргались в агонии, когда оставшийся «в живых» костяк повернулся к человеку. Но не успел ступить и шага, натолкнувшись на сгусток мутно-зелёного марева. Заклинание Смерть нежити укладывает на месте и более опасных исчадий Тьмы.

Андрэ был жив, и, как выяснилось при торопливом осмотре, даже не получил серьёзных ран. Но неглубоких кровоточащих порезов на лице, шее и других частях тела оказалось множество, а кости были, похоже, малость помяты.

Сделав глоток из заботливо поднесённой к губам бутылки, паладин пришёл в себя и недовольно сморщился.

— Больно? — спросил Безымянный.

— Где ты только взял такую кислятину? От этой гадости даже скулы сводит! — ответил Андрэ.

— У Корагона, где же ещё. Местное яблочное. Не нравится?

— Завтра напомни дать тебе в дорогу несколько бутылок из моего подвала, — с трудом вставая на ноги, проворчал паладин. Запив так возмутивший его напиток зельем, восстанавливающим ману, он задействовал на себя пару раз заклинание Исцеления.

— Ты появился очень вовремя. Теперь жить буду, раз не успели сожрать. Спасибо.

— Но наш спор ты проиграл. Признаёшь это?

— Я человек слова. Сейчас вылезем из этой дыры, и сяду писать отступную грамоту.

— Отлично! А то, грешным делом, узнав о том, как Онар закончил свою жизнь, я стал сомневаться в существовании чести паладина.

Даже в скудном свете было видно, как помрачнел Андрэ.

— Хаген и сам был не в восторге от такого решения, — помолчав, сказал он. — Но особого выбора не было. У него имелся приказ короля выжигать мятеж калёным железом. Да и оставить у себя в тылу бунтовщика с отрядом прекрасно вышколенных наёмников — значило погубить собственных людей. Его тоже мучит совесть, что пришлось поступить столь вероломно. Хоть он и не подаёт вида, но я хорошо его знаю…

— Ты в самом деле думаешь, что наёмники могли ударить вам в спину?

— Если бы Ли был с ними, то нам было бы нечего опасаться. Но он отправился с тобой. И, как нам удалось выяснить, не все из наёмников — люди Ли. А верить всякому сброду и мятежному помещику мы не могли. Он даже не принадлежал к дворянскому сословию! Его предки были торговцами и ростовщиками. Землю они не получили от короля в награду за службу, а приобрели путём разных махинаций.

— А генералу Ли вы с Хагеном, стало быть, верите?

— Ли — человек чести. И великий полководец. Возглавляй он нашу экспедицию, мы бы уже загрузили корабль рудой по самые люки. А Хаген, при всех его достоинствах, способен только выжидать, делая вид, что вынашивает великие стратегические планы.

— Ты называешь человеком чести того, кто осуждён за преступление против короны?

— Все, у кого есть голова на плечах, уверены в его невиновности. Не сомневаюсь, что его оклеветали мерзавцы, толпящиеся сейчас у трона. Ли всегда вызывал у них зависть и злобу. Они готовы погубить Миртану, лишь бы насытить собственную жадность и властолюбие! Но и примириться с Ли мы не можем: он приговорён к пожизненной каторге королевским судом. А так как он сбежал, то наш долг — схватить его и казнить на месте.

— Тебе будет спокойнее, если я скажу, что Ли действительно ни в чём не виновен?

— Ты точно знаешь?

— Я был с ним на каторге. Этот человек вообще не способен на подлость. Остаётся верен себе в любых обстоятельствах. Он глотки готов порвать подонкам, которые его подставили. А к королю испытывает только жалость.

— Монархи любят, чтобы ими восхищались, а не жалели. Но это так, к слову. Что же касается Ли, то ни Хаген, ни я не будем пытаться его схватить. Но и отменить приговор королевского трибунала мы не в праве. Поэтому пусть пока всё остаётся, как есть... Эй, что это ты делаешь?!

— Сдираю панцирные пластины. Они денег стоят. А содержимое желёз в жвалах можно использовать вместо эликсира чистой маны. Только от него живот потом пучит.

— В самом деле? Не знал. Заканчивай скорее, мне не терпится вновь увидеть солнце — сказал Андрэ, тяжело опираясь о стену.

— Соскучился по Оку Инноса? Тогда постараюсь шевелиться быстрее, а то оно, наверное, скоро уйдёт с неба... Ну и порубил ты его! Весь панцирь испортил, — проворчал Безымянный, с трудом переворачивая очередного ползуна.

* * *

На перевале ещё лежал снег. Лишь когда они спустились ниже, к подъёмнику, который раньше служил для доставки из-за Барьера руды, а обратно в Миненталь — еды и других товаров, снег исчез. Между камнями показались первые пучки зелени. Но деревья вдоль дороги выглядели черными скелетами, прижавшимися к скалистым склонам.

Лошадь тянулась к траве губами, натягивая поводья и дёргая повозку. Крестьянин-возница понукал животное, стараясь быстрее довезти груз до лагеря Хагена и покинуть эти негостеприимные места. Всё продовольствие, корм для боевых коней и другие припасы на повозку не поместились. Поэтому часть груза пришлось нести пятерым носильщикам. Кроме них, возницы и Безымянного в караване было ещё два воина из личной гвардии лорда Андрэ.

Из Утёса Туманов они вышли накануне утром, надеясь добраться до Рудной долины к ночи. Но повозка тащилась медленно, постоянно застревая среди камней. Идти пришлось через перевал, так как в прорубленный сквозь гору туннель с телегой можно было не соваться.

На перевал с темнотой опустился туман, который к рассвету начал оседать колючим серебристым инеем. Крестьяне всю ночь жались к маленькому костерку, разведённому из принесённых с собой дров. Мужики постоянно вздрагивали от воя ветра в утёсах и отдалённых криков неведомых животных, далеко разносимых горным эхом. Охранники по очереди стояли на посту. Лишь Безымянный, бросив на снег прихваченное в замке одеяло из волчьих шкур, безмятежно проспал до утра. На его усах и многодневной щетине оседали кристаллики льда. Снилось ему что-то приятное. Лицо победителя драконов улыбалось звёздам.

Бумагу, в которой Андрэ отказывался от поля с каменным кругом в пользу Рози и объявлял, что не будет преследовать её за грехи покойного мужа, Безымянный поручил отнести Альрику. У того как раз было свободное время после дежурства на виноградниках. Парень он был надёжный. А к Безымянному питал искреннее уважение после их упражнений за портовым складом и истории с мечом, выкупленным бывшим каторжником у торговца по имени Йора. Поэтому в путь наш герой тронулся с лёгким сердцем.

* * *

Лагеря паладинов они достигли после полудня. Разместилось воинство наместника на площадке, где Безымянный прошлым летом нашёл труп гонца, посланного Гарондом в Хоринис за подмогой. Сейчас на небольшом каменистом пятачке и прилегающем участке дороги было многолюдно и шумно. Горели костры, стояли палатки, сновали воины. Отряд Хагена состоял из девятерых паладинов, четверти сотни простых рыцарей, шести десятков мечников, стрелков и оруженосцев. При отряде состояли также семь рослых боевых коней, запряжённая простой мохнатой лошадкой повозка с установленной на ней корабельной пушкой, да два мага Огня в сопровождении трёх послушников, державшиеся особняком. За орудие отвечал старый канонир, которого все называли Скатом. Маги Мардук и Горакс были хорошо знакомы Безымянному по монастырю, который он неоднократно посещал по разным делам. Пирокар послал их в помощь воинам для огневой поддержки, исцеления ран и укрепления боевого духа.

Наскоро разгрузившись, присланный Андрэ караван отправился в обратный путь. А Безымянный предстал перед Хагеном.

— Не думал, что ты наберёшься наглости заявиться сюда после того, как угнал королевское судно, — набычившись, проговорил наместник. — Почему Гирион не с тобой?

— Он не вполне оправился от ран. К тому же опасается, что ты накажешь его за потерю корабля…

— Что?!! Вы… потеряли… судно?! — задохнулся лорд Хаген. — Да я!..

— Спокойно, паладин! — резко сказал возникший как из-под земли Горакс. — Этот человек — Избранный Инноса. Он и его спутники совершили нечто, стоящее всех кораблей короля. Нам стало известно, что они истребили посланника Белиара, скрывавшегося на Ирдорате. Именно благодаря их самоотверженности мы здесь имеем дело с обыкновенными орками и кучкой ищущих, а не с толпой матёрых некромантов, стаей драконов или чем-нибудь пострашнее.

— Это действительно так? — спросил багровый от гнева Хаген.

Избранный молча извлёк из сумки чешую Дракона-Нежити. Наместник с сомнением взял роговые пластинки в руки, но тут же глаза его расширились, а лицо побледнело.

— От них веет дыханием Хаоса, — проговорил он. — Я верю тебе. Но зачем, поглоти вас Тьма, вы украдкой угнали галеон?! И куда вы его дели?

— А ты бы доверил судно команде каторжников и капитану, который был правой рукой мятежника Ли? И самому Ли, кстати? Ты упрям, как баран, дорогой Хаген! Можешь меня повесить на этом вот дереве за такие слова, но это правда! И ты знаешь, что это правда! Из-за твоего тупого упрямства и самодовольства многие твои люди мертвы, а другие боятся показаться тебе на глаза! Миненталь до сих пор в руках орков, король не получил ни куска руды! Может, скажешь, что я не прав? — Избранный применил свою излюбленную тактику защиты. Но, на сей раз, это не было обдуманным действием. Он выплёскивал горькие слова в лицо наместнику под влиянием искреннего возмущения. — Вы, паладины, возложили на себя обязанность быть на переднем крае борьбы с Тьмой. Но вместо того, чтобы жертвовать своими жизнями ради Порядка и Света, отсиживаетесь в Хоринисе, оставив на погибель собственных товарищей, озлобляя горожан и разоряя земледельцев! А свои обязанности переложили на беглых каторжников, магов Воды и некроманта Ксардаса! Теперь я понимаю, почему Белиар берёт верх! Уж если лучшие из детей Инноса таковы, то чего ждать от прочих?!

Хаген то бледнел, то покрывался пунцовыми пятнами. Он беззвучно открывал и закрывал рот, как большая, закованная в стальную чешую рыба неведомой породы. Но когда Избранный замолчал, снова заговорил Горакс, не дав наместнику издать ни звука:

— Трижды подумай, Хаген, прежде чем произнести хоть слово. Устами этого человека говорят гнев и горечь потерь. Но во многом он прав. Наша нерешительность и самоупоение уже привели к катастрофе. И сейчас нужно объединиться, чтобы исправить положение, насколько это возможно, а не сводить мелочные счёты!

Хаген наконец овладел собой.

— Хорошо. Я принимаю ваши упрёки. Спасибо за честные слова, братья, — произнес он. — Забудем прошлое, и подумаем о будущем. Но прошу помнить, что королевскую волю вершу здесь я! А вы обязаны подчиняться. Поэтому я приказываю вам вернуться к своим обязанностям. Вечером соберёмся на совет. Мне нужно время, чтобы обдумать то, что вы сказали, и наши дальнейшие действия.

— А каковы мои обязанности, лорд Хаген? — спросил Избранный, поняв, что снова выиграл.

— Пока отдыхай. Позже нам понадобится твой опыт и знание Долины.

* * *

Время, отведённое на отдых, Избранный употребил на занятия с учителями. Некоторые люди имеют способность передавать часть своих знаний напрямую, за короткое время, а не путём долгого обучения, основанного на подражании и повторении. Поэтому когда Хаген приказал собираться на совет, победитель драконов снова стал гораздо увереннее обращаться с мечом и успел вдвое увеличить запас магической силы. Самым же ценным из приобретённых навыков стало умение бесшумно ползать в низкой траве. Избранный хорошо умел подкрадываться к врагу на цыпочках или перебегая от укрытия к укрытию. Но ползать так, чтобы не шуршали стебли, не поднимались над уровнем травы затылок и лопатки, он никогда не умел. Этому его сегодня научил за сотню золотых стрелок Уртар — бывший следопыт и охотник с запада Миртаны. Объясняя, как надо правильно распластываться по земле и тихо раздвигать траву, он влил свои навыки в голову и мышцы Избранного, так как был весьма талантливым учителем. Но после этого прилежному ученику пришлось практиковаться до самого вечера, ползая по каменистой обочине дороги и склонам скал под одобрительный смех и шутки воинов. Некоторые даже принялись ему подражать с большим или меньшим успехом.

* * *

Перед тем, как Избранный занялся своим образованием, произошло ещё одно событие, которое его несколько озадачило. Отойдя от палатки Хагена, он столкнулся возле поставленных пирамидкой длинных кавалерийских копий с группой из трёх рыцарей, один из которых показался ему знакомым. Собственно, узнал он его сразу, но долго не мог поверить, что это не обман зрения. Наконец Избранный решился приветствовать знакомца:

— Привет, Бильгот! Тебя посвятили в рыцари? Наверное, ты совершил какой-нибудь великий подвиг!

— Обращайтесь ко мне, пожалуйста, как подобает, сударь! — вдруг надул губы дезертир, когда-то выбравшийся из Рудной долины только благодаря помощи Избранного. — Граф Бильгот-Бергмар фон Миненталь, к вашим услугам!

— Граф чего? — не понял победитель драконов. — Бильгот, ты какой дряни нажрался, а?

— Следи за своим языком, любезный! — задрал нос новоявленный граф.

— Нет, крысиный корм, так просто ты от меня не отделаешься! А ну, выкладывай всё как есть!

Два бывших с Бильготом рыцаря, которые немного знали Избранного по Хоринису, отошли чуть в сторону и приготовились наслаждаться зрелищем.

— Сударь, я в последний раз…

— Вот и хорошо, что в последний! Мог бы вообще не начинать. Ты, Бильгот, когда молчишь или говоришь только то, что велят, нравишься мне гораздо больше. Я же отлично знаю, что никакой ты не граф, а обычный простолюдин и орком драный пехотинец, сбежавший от своего отряда, когда запахло жареным!

— Не забывайся!..

— А то что? Вызовешь меня на дуэль? А ну, смирно!!! Ты как стоишь перед королевским паладином, гоблинское отродье?! Р-распустились тут! Руки по швам! В глаза смотреть! Отвечать быстро и чётко, с какого ещё перепоя ты вдруг — граф?

Бильгот действительно вытянулся, как на параде, и не отрывал внезапно заслезившихся глаз от лица Избранного. Рефлексы, вдолбленные в него десятниками за годы муштры, быстро пересилили остатки храбрости.

— Когда мы уходили из Рудной долины… ну, ты помнишь… Я нашёл неподалёку от моста через Шныжью свиток. Думал, заклинание. Положил за пазуху. А когда пришёл на ферму Бенгара, прочитал. Оказалось, что это завещание графа Бергмара. На предъявителя, — зачастил Бильгот. — Потом показал наместнику. Он посвятил меня в рыцари и…

— А он знает, что ты дезертир?

— Это не так! Я был послан с известием к лорду Хагену.

— Да ну? А почему я этого не знал?

— Сообщение было секретным. Я не имел права о нём рассказывать.

— Я не верю ни одному твоему слову. Но раз тебе повезло, так и быть — живи пока. Однако если Лестер, который является настоящим наследником старого графа, так как вынес его завещание из развалин, кишевших нечистью, захочет восстановить свои права, то я охотно помогу ему.

Сказав всё это холодным, как лёд, голосом в лицо съёжившемуся Бильготу, Избранный развернулся на пятках и отправился по своим делам.

— Господа, уверяю вас, это какое-то чудовищное недоразумение! Я совершенно не знаком с этим сумасшедшим… — донёсся до него дрожащий голос Бильгота. Избранный нехорошо ухмыльнулся.

На совет собрались все бывшие в отряде паладины и маги. Они долго спорили, перебирая варианты предстоящих действий по освобождению Миненталя. Большинство склонялись к мысли, что сначала нужно дождаться двух стрелков, посланных на разведку рано утром, и до сей поры не вернувшихся. Фанатичный паладин Сергио предлагал перестать топтаться на месте, а, построившись и распевая гимны Инносу, атаковать орков. По его мнению, Свет просто обязан даровать им победу. Его поддержал Мардук. Остальные сочли подобную тактику самым тупым из известных способов самоубийства.

Избранный молчал на протяжении всего совета и заговорил только после того, как спорщики исчерпали свои аргументы.

— С каким заданием были отправлены разведчики? — спросил он Хагена.

— Они должны найти удобную переправу через реку Шныгов.

— Насколько я смог понять из вашего словоблудия, ушли они на рассвете. Это так?

Некоторые из паладинов недовольно заворчали, возмущённые наглостью выскочки. Но Хаген спокойно ответил:

— Перед самым восходом Ока Инноса.

— Если они до сих пор не вернулись, то не возвратятся уже никогда. До брода на реке можно добраться за полчаса, даже соблюдая крайнюю осторожность. Так что ждать их нет никакого смысла. Поэтому, как только окончательно стемнеет, я сам отправлюсь в Долину. Постараюсь отыскать заставы орков, определить местонахождение их главных сил и наиболее безопасные пути к замку. После охоты на драконов мне известен здесь каждый камень. Думаю, что смогу вернуться к утру.

После его речи некоторое время стояла тишина. Потом Хаген прокашлялся и сказал:

— Хорошо. Раз ты сам так решил, то иди. Мы будем ждать тебя до послезавтрашнего утра, а потом двинемся на врага. И да поможет нам Иннос!

Возражений со стороны других паладинов и магов не последовало.

Избранный пополнил запас стрел и лечебных снадобий, разжился у Горакса несколькими магическими свитками и, миновав передовой дозор паладинов, канул во тьму безлунной ночи.

* * *

Тёмная вода Шныжьей реки лишь слегка расступилась перед закованным в броню человеком. За спиной Избранного остались два убитых им орка, сидевших в засаде у самого начала горной дороги. Там же нашёлся и один из разведчиков Хагена — его тело, которое орки оттащили к нависающему над дорогой обрыву, Избранный обнаружил, только ненароком об него споткнувшись.

Отряд врагов, состоящий из восьми обычных и элитных бойцов волосатого народа и пары шаманов, укрывался в скалах чуть выше по течению реки. Дальше начинался лес. Подобравшись поближе, Избранный пересчитал врагов в тусклом свете угасающего костерка и вернулся к реке.

Когда ему впервые пришлось войти в воду в боевом облачении паладина, а случилось это в конце прошлого лета, Избранный был уверен, что камнем пойдёт ко дну. Но оказалось, что в тяжёлых стальных доспехах можно плавать! Магия Огня, щедро используемая при изготовлении брони для королевских воинов, чужеродна водной стихии, хотя и не враждебна ей. Вода выталкивает на поверхность человека в таком облачении, не принимая его в своё лоно. Даже не двигая руками и ногами, в доспехах можно держаться на поверхности. А чтобы нырнуть поглубже, требуется затратить немалые усилия.

Он выбрался на противоположный берег. Подождал, присев, пока вода стечёт между стальными кольцами и пластинками доспеха. Потом осторожно двинулся в сторону шатров, чёрные силуэты которых угадывались на фоне едва просвечивающих сквозь облачный покров звёзд. Костров возле орочьих палаток не было. Обойдя одну за другой три из них, Избранный не уловил ни звука. Шатры были пусты. Услышав сбоку рычание, он было подумал, что это варги. Но то была лишь троица волков в линяющих по весне шкурах. Они быстро убежали, почуяв человека.

Огонь он заметил, подобравшись к самому рву старого замка. Орки разожгли костёр напротив главных ворот, за остовом одной из сожжённых построек бывшего Старого лагеря. Врагов было около полудюжины. Они сбились в кучу и тихо бормотали что-то низкими хрипловатыми голосами.

Стараясь не потревожить даже самый крохотный камешек, Избранный стелющейся по земле тенью скользнул к воротам. Прижался спиной к шершавым камням старой замковой стены. Потихоньку заглянул сквозь открытые ворота во двор. Заметил отсветы огня и справа, и слева от проёма. Услышал негромкое орочье взрыкивание неподалёку. Затаился. Выждал, когда орк уйдёт обратно в глубь двора и, пантерой перетекая с места на место, пробрался в замок.

Костёр слева был разведён около кузни, помещавшейся за бывшей казармой стражи. Был он довольно ярок, и в его свете вырисовывались резкими оранжево-чёрными мазками фигуры не менее полутора дюжин орков. В тёмном проёме входа в здание слышалась какая-то возня. Должно быть, шумно чесался стоявший в дверях часовой. У проделанного орочьим тараном пролома в стене раздавалась во мраке приглушённая грызня варгов. Ветер, к счастью, дул со стороны реки и не мог донести до волкопсов человеческий запах.

Справа горели два костра. Они были дальше, в самом конце просторного двора. Сколько там было врагов, толком видно не было. Судя по всему, — порядка двух-трёх десятков.

Дом, где некогда жили рудные бароны, а потом размещалась штаб-квартира Гаронда был тих и тёмен. Прежде, чем пробовать подобраться к нему, Избранный решил сосчитать орков, коротавших ночь в правом углу двора. Он тихо крался вперёд, напряжённо вглядываясь в смутные силуэты, временами выхватываемые из тьмы неровным светом костров.

Где-то на краю сознания мелькала смутная мысль, которую он никак не мог поймать. Что-то во всём этом было не так...

Но додумать до конца Избранный не успел. Справа от него, там, где королевские воины в своё время устроили небольшой загон для овец, раздалось шумное сопение, и темнота сгустилась в плотную фигуру. Меч человек уже давно держал наготове. Едва не вскрикнув от неожиданности, он нанёс два страшных горизонтальных удара, наиболее эффективных против атакующего орка. Враг не успел понять, что, собственно, произошло. Он опоздал выхватить топор или зареветь, зовя подмогу. Только тихо застонал и тяжёлым мешком рухнул на покрытую засохшим овечьим помётом землю загона. Звук его падения был заглушён резким коротким треском где-то за пределами замка, странным свистом и чудовищным ударом. Большой камень, прилетевший с противоположной от ворот стороны, врезался в угол второго этажа дома баронов и разлетелся градом осколков. Несколько гранитных обломков ударились в землю и рикошетом зацепили броню Избранного со звонким металлическим лязгом. Однако звук этот потонул в общем шуме, грохоте и радостном рёве орков.

Повернув меч клинком вдоль предплечья, Избранный ласточкой перелетел низкий заборчик и приземлился между стеной и телом убитого им врага. Вжался в землю и притих, ожидая топота бегущих ног и звона оружия. Но всё осталось по-прежнему. Орки погомонили и снова затихли вокруг костров. Никто не бросался на него с мечом, не метал огненных шаров. Лишь издалека, в том направлении, откуда прилетел камень, раздавалось негромкое поскрипывание.

— Что здесь, мракорис вас всех сожри, такое творится? — проговорил про себя Избранный. И вдруг ухватил таки неуловимую мысль, которая преследовала его от самых ворот. Замок выглядел так, будто не был полностью захвачен орками. Враги вели себя как осаждающие, а не как гарнизон, готовящийся оборонять занятую твердыню. Неужели в баронском доме были оставшиеся в живых люди? Избранный начал было подниматься, но тут же вновь распластался на унавоженной земле. В ворота вошли несколько орков и, постояв немного, двинулись мимо затаившего дыхание человека к кострам.

Переждав опасность, Избранный короткими перебежками переместился к груде ящиков, лежавшей в центре двора, а затем к входу в жилище рудных баронов. Дверной проём оказался забаррикадированным крупными обломками камня и обугленными досками. Этот факт его уже не удивил. Он стал пробираться вдоль стены влево, в направлении бывшего обиталища магов Огня. Далеко в эту сторону забираться было опасно — варги могли почуять чужака. Нащупав рукой угол, свернул за него, сторожко прислушиваясь. Сделав ещё несколько шагов, нащупал наклонно стоящую у стены деревянную жердь. Некоторое время шарил по ней ладонью, стараясь понять, что это такое. Ощутив под пальцами поперечную перекладину, понял: лестница!

Избранный начал осторожно подниматься по шаткому сооружению. Теперь у него не осталось сомнений, что в доме находятся люди. Орки в силу большого веса и особенностей строения конечностей неспособны пользоваться столь хрупкими лестницами.

Наконец, наш герой нащупал рукой неровный край пролома в стене. Дыра располагалась под самой крышей и, кажется, была достаточно широкой, чтобы в неё мог пролезть крупный человек в тяжёлых доспехах. Не поднимая головы над краем пролома, он тихонько свистнул. Тотчас в камень ударил тяжёлый арбалетный болт.

— Эй, вы там, так ведь и убить можно! — громким шёпотом сказал Избранный.

— Кто это ещё? — хриплым голосом спросили изнутри.

— Меня послал наместник Хаген, — отвечал победитель драконов, — узнать, как вы тут. Не нужно ли чего…

— Тролль тебя дери! Ещё издевается. А ну, полезай сюда! И без глупостей!

— Да понял уже, не стреляй.

Перевалившись через край пролома, Избранный рухнул внутрь комнаты и встал на ноги, ловко извернувшись в падении. Он оказался в одной из просторных спален на втором этаже баронского дома. Было темно, почти как снаружи, лишь в небольшом камине у стены тлели угли. Но привыкшим к темноте глазам и этого света было достаточно. Один из находившихся в помещении людей, одетый в толстую шипастую броню и такой же шлем, целился в Избранного из мощного арбалета. Второй, на котором была простая кожаная куртка, стоял с топором в руках немного сбоку.

— Ну, и кто у нас здесь? — спросил арбалетчик.

Избранный наконец понял, кого он видит перед собой.

— Курган, дружище, — спокойно сказал он, — я тут тебе выпить принёс. В горле, небось, пересохло? Шнапса, правда, нет. Но могу угостить вином пятнадцатилетней выдержки. Думаю, сойдёт на худой конец…

— Ты?!! — изумился несостоявшийся охотник на драконов. — Не может быть! Где же ты пропадал так долго?

— Длинная история, а времени у нас мало. Кто это с тобой?

— Тикуш, рудокоп. Он отказался идти с паладинами в шахту, и его упрятали в замковую тюрьму. Спасся чудом.

— Я тебя помню, — сказал Тикуш, — ты сидел за Барьером, а потом приходил в камеру за этим мордоворотом Горном.

— Ага. У вас там ещё чокнутый один сидел, который бился в судорогах при слове «дракон». Где он теперь?

— Где и все. Орки убили. Я один спасся.

— А кто здесь ещё остался, кроме вас?

— Гаронд, Орик, Маркус — начал перечислять Курган, отхлебнув из поданной ему Избранным бутылки, — ещё двое рыцарей и оруженосец. Нас было больше, но дня три назад Удар пошёл на разведку, и с тех пор мы его не видели. А вчера одного оруженосца убило ядром, которыми орки стреляют из своего проклятого камнемёта. Повар Гаронда тоже жив. Из наших, охотников на драконов, только Род и Сейфер. А мои ребята все погибли, пока пробивались сюда. Вместе со мной получается одиннадцать человек.

— Ясно. Где Гаронд?

— Внизу, где ж ему быть. Тикуш, проводи.

* * *

На месте одного из окон в зале для приёмов зияла большая неровная дыра, кое-как забитая досками и старыми скамьями. Несколько факелов на стене отбрасывали пляшущие, причудливо искажённые тени от находившихся в пустом помещении людей. Гаронд сидел в кресле Гомеза. Он о чём-то тихо переговаривался с Ориком. Когда оба воина повернули лица в сторону вошедших, Избранный отметил, что они измождены и покрыты свежими рубцами. Некогда блестящие доспехи были покорёжены во многих местах, потускнели от каменной пыли, копоти и потёков крови. Узнав Избранного, паладины замерли с радостным недоверием в глазах.

— Вот, — сказал Тикуш, — пришёл снаружи.

— Слава Инносу! — воскликнул Орик.

— Где это демоново отродье — Хаген? — одновременно с ним спросил Гаронд.

— Хаген со своим отрядом стоит на дороге за Шныжьей рекой, — ответил Избранный, вновь испытывая мучительные угрызения совести. — Он был убеждён, что вы давно мертвы, поэтому не пришёл раньше. В Хоринисе вспыхнул бунт, и ему пришлось задержаться.

— Вы устраиваете междоусобицы, пока мы здесь несколько месяцев кряду дерёмся с орками?! — вскричал Гаронд. — Так значит, Хоринис залит кровью и вернуться назад мы не сможем?

— Не всё так плохо. Кровопролития не было. Хаген подавил мятеж Онара, просто повесив предводителя. А хоринисцев успокоил, вернув им их вольности. К тому же, перед этим наместник со своими парнями разгромил большую орочью орду на подступах к городу…

— А ты, выходит, был не с ними?

— Нет. Меня не было на острове. Я должен был окончательно разобраться с драконами. Но речь сейчас не об этом…

Избранный от неожиданности едва не прикусил язык, так как постройку сотряс мощный удар. С потолка посыпалась каменная крошка. Гаронд вскочил, а стоявший поодаль Тикуш обхватил голову руками.

— …А об этом, — закончил за Избранного Орик. — Они вторые сутки обстреливают нас из камнемёта. В стенах уже полно пробоин. Есть убитые.

— Как вам вообще удалось продержаться столько времени?

Как понял победитель драконов со слов паладинов, после того, как он помог защитникам замка отбить ночную атаку орков, которую сам же и спровоцировал, в живых оставалось около двух десятков человек. Избранный тогда не мог задерживаться и телепортировался к горному проходу, а потом, прихватив с собой Торлофа, Ли и Горна, помчался в порт.

Вначале люди Гаронда намеревались опустить решётку. Когда это не удалось, попытались завалить ворота ящиками и камнями. Но, едва они начали работу, как появился паладин Маркус в сопровождении посланных ему на помощь двух рыцарей, охотников на драконов Сейфера и Рода, а также четверых рудокопов, сбежавших из шахт в страхе перед орками. Маркус сумел доставить в замок два ящика магической руды, погрузив их на самодельные волокуши.

Едва успели порадоваться встрече, из предрассветной мглы появился новый отряд орков. Врагов было не очень много, и атаку удалось отбить. Хотя и не без потерь среди защитников. Оглядев своё поредевшее воинство, Гаронд понял, что такими силами замок не удержать. Он послал трёх человек, чтобы разведать пути к перевалу. Назад вернулся один Удар, возглавлявший лазутчиков. Он доложил, что весь левый берег Шныжьей запружен орками. Среди врагов были замечены маги в чёрных балахонах. Разведчики попытались подойти ближе, укрываясь за деревьями, но их почуяли варги. Удар спасся только благодаря умению быстро и без промаха стрелять из арбалета, но его воинам не повезло — их разорвали чёрные орочьи волкопсы.

Тогда Гаронд приказал укреплять самое прочное здание в замке — жилище рудных баронов. Туда перетаскали всю еду и оружие, которое удалось найти. Ящики с рудой поставили в оружейной комнате. Вход закрыли сколоченной из толстых брусьев дверью. Несколько дней орки не нападали, хотя их небольшие отряды постоянно крутились возле замка. В окружённую твердыню за это время смогли пробиться ещё несколько охотников на драконов и беглых рудокопов. Пришёл, хромая, даже один рыцарь из отряда Сильвестро. После нападения ползунов он пришёл в себя в какой-то щели между камнями и старой вагонеткой, весь израненный. С трудом выбравшись из шахты, долго прятался в горах, питаясь мясом убитого из последних сил варана. А когда смог идти, побрёл к замку.

После нескольких дней затишья орки вновь напали на людей Гаронда. Погибая от стрел и заклинаний паладинов, они разметали хлипкую баррикаду в воротах. Защитники отступили в дом рудных баронов. Эту позицию орки с наскока взять не смогли. Понеся новые потери, приступили к осаде. Несколько раз шли на штурм, выбили тараном дверь, но опять были отброшены. Гаронд велел завалить дверной проём камнями и мебелью. Орки начали бить завал тараном, а потом пробовали поджечь его, но это оказалось бесполезно. Пытались разбирать его руками, и гибли под стрелами и огненными шарами, которыми их осыпали из окон второго этажа.

Поняв, что штурмом взять дом не получится, орки решили выморить людей голодом и жаждой. Они расположились во дворе замка и снаружи, за стенами, спокойно ожидая, когда можно будет пойти и взять умирающих врагов голыми руками. Однако защитников осталось немного, запасы пищи были рассчитаны на большее количество людей. Конечно, пайки пришлось сильно урезать. Но бойцы не тратили силы на длинные переходы и рукопашные схватки, поэтому голод их не мучил. Хуже было с водой. На вторую неделю её запасы оказались исчерпаны. Тогда Курган предложил пробить выход на крышу и собирать дождевую влагу. Наступала зима, снег и дождь шли не переставая. Идею поддержали и сделали тот самый пролом, которым воспользовался Избранный, чтобы попасть в дом. В качестве топлива для приготовления пищи использовали куски мебели, ящиков и прочие деревянные предметы. Их было мало, и потому огонь зажигали редко. К тому же, нужно было иметь запас дерева для закрытия возможных проломов.

Так воины Инноса продержались три месяца, надеясь, и уже не веря, что помощь придёт. За это время многие погибли от огненных шаров шаманов и тяжёлых болтов, которыми орки иногда стреляли из неуклюжих, но мощных арбалетов. К счастью, стрелков у врага было очень мало. На них охотились, подолгу выжидая у оконных проёмов, чтобы выстрелить наверняка. Ведь болтов и стрел у защитников оставалось всё меньше, а ману истощённые паладины восстанавливали с трудом.

А несколько дней назад напротив наружной стены, стой стороны, где возвышался утёс с шатром убитого Избранным Хош-Пака, орки начали возводить странное сооружение из брусьев и брёвен. Древесные стволы приносили из леса, обтёсывали и под руководством шаманов собирали в конструкцию, напоминавшую непомерно высокий портовый кран с длинной стрелой, установленный на деревянной платформе. Один из рыцарей — пожилой, помнивший времена, когда пушки использовались реже, чем теперь, понял, что делают орки. Его предположение подтвердилось, когда на короткое плечо рычага подвесили на толстых ремнях из кожи остера громадный камень, а на длинное — большую кожаную сумку. Орки строили требюше — осадный камнемёт с противовесом.

Стрелять они начали не сразу. Вначале приделали к своей конструкции два больших деревянных колеса. Широкими орочьими лапами их не так легко было изготовить. Колёса были насажены на толстую ось и предназначались для подъёма груза. Вращая их, орки наматывали прочнейший канат толщиной с человеческую руку, сплетённый из кожаных ремней. Короткое плечо рычага с грузом медленно поднималось вверх, а сумка, закреплённая на длинном плече, опускалась на землю. В неё закатывали грубо обтёсанное каменное ядро размером с голову. Потом старый шаман дёргал за ремень, привязанный к массивному крюку на верхнем конце каната, освобождая камень-противовес. Базальтовая глыба падала на землю, увлекая за собой короткое плечо рычага, а длинное плечо взмывало к небу. В верхней точки траектории ядро освобождалось из сумки и летело в цель.

Впрочем, в цель снаряды стали попадать не сразу. Первое ядро свечой взлетело вверх и упало в нескольких шагах от камнемёта. Орки долго суетились, передвигая закреплявшую противовес петлю вдоль рычага. Потом снова зарядили и выпустили камень. На этот раз он улетел во двор, вызвав переполох среди расположившихся там элитных орочьих бойцов. Наконец, с шестой или седьмой попытки ядро ударило в стену дома, вызвав у осаждающих восторженное рычание. Но после четвёртого попадания, увеличившего один из оконных проёмов втрое, ядра у орков закончились. Они стали заряжать свою машину обломками камня разного размера и большими пнями. Камни имели неодинаковый вес и летели куда угодно, только не в цель. А один из пней упал на крышу, не причинив зданию никакого вреда. Зато Курган выбрался наружу и, откалывая от пня поленья, запасся дровами. При этом он орал своим хриплым голосом на весь Миненталь, осыпая бранью шаманов, пытавшихся достать его заклинаниями.

— Вчера вечером, — закончил рассказ Гаронд, — они натаскали из-за своей стены новых ядер и опять начали стрелять. И больше не промахиваются. Каменным осколком убило одного из наших людей. Если Хаген не поторопится, стены вскоре не выдержат и с нами всё будет кончено.

— А если вывести эту штуку из строя?

— У нас была такая мысль. Позапрошлой ночью Удар выбрался наружу, чтобы убить старого шамана. Похоже, только он умеет наводить камнемёт. Но рыцарь не вернулся, а обстрел продолжается.

— Тогда, может быть, я попробую? — предложил Избранный.

— Думаешь, у тебя выйдет лучше?

— Уверен.

— Но если ты погибнешь, кто подаст весть лорду Хагену?

— Он и без меня завтра будет здесь. А так у вас окажется больше шансов продержаться. Пожалуй, я пойду, пока не начало светать.

— Хорошо. Удачи тебе. На, возьми это. Последняя. Было две, но одну я отдал Удару, — Гаронд протянул Избранному глиняную бутылочку, выкрашенную в серо-голубой цвет.

— Напиток скорости! — обрадовался наш герой. — Да я теперь всю эту орду на рога поставлю!

Похлопав по плечам подошедшего Сейфера и сдержанно приветствовав Рода, Избранный направился к пролому под крышей и, выбравшись наружу, начал спускаться по шаткой лестнице.

* * *

Орки закончили крутить своё скрипучее колесо, и глыба-противовес повисла на фоне предрассветного неба. Канат, настолько толстый, что Избранный отчётливо видел его за несколько десятков саженей в едва начавшей рассеиваться тьме, был натянут, как тетива лука. Это навело лазутчика на новую мысль. Он ухмыльнулся и достал бутылку с напитком скорости…

…Из замка он выбрался благополучно, не потревожив врагов. Миновав шатры и отойдя на безопасное расстояние, побежал к лесу, тянувшемуся по правому берегу Шныжьей. В лесу царила полнейшая темнота. Избранный стал пробираться на ощупь вдоль опушки. Позиции требюше он достиг лишь перед самым рассветом. Лес здесь был реже, да притом часть деревьев орки вырубили для строительства камнемёта. Только благодаря этому он первым заметил дозор из трёх врагов. К счастью, это были обычные бойцы с тяжёлыми топорами, а не элитные головорезы.

Подобравшись как можно ближе, Избранный натянул лук. Стрела, коротко прошипев оперением в пахнущем старой гарью воздухе, с глухим звуком попала в цель. Но враг не упал. Все три орка выхватили топоры и побежали к дереву, за которым укрылся человек. Вместо того чтобы хвататься за меч, победитель драконов снова поднял лук. И ещё раз, выстрелив в раненного орка почти в упор. Лишь когда тот рухнул в папоротники, поднырнул под занесённый топор и бросился бежать. Рискуя на каждом шагу споткнуться о поваленный ствол или угодить ногой в яму, Избранный опередил врагов на несколько саженей. Остановился и, сменив лук на меч, приготовился защищаться.

Через миг орки, мешая друг другу в темноте, вдвоём насели на человека. Каждый из их ударов обладал сокрушительной силой, но ни один в полной мере не достиг цели. Избранный получил несколько серьёзных ушибов и незначительных ран. Рука с мечом, которым он блокировал атаки, онемела. Но он продолжал уклоняться, парируя удары практически наугад и контратакуя. Вскоре из двух врагов остался один. А затем и последний уткнулся клыкастой мордой в древесные корни. Однако перед тем как меч человека вонзился ему между рёбер, орк успел достать его топором. Доспехи смягчили удар и спасли воину жизнь, но левое предплечье и пара рёбер были перебиты.

Избранный, едва не теряя сознание от боли, на ощупь совместил концы сломанной кости, уложив руку на колено. Затем достал приготовленный ещё перед выходом флакончик с лечебным эликсиром и, вырвав зубами пробку, проглотил содержимое. Боль быстро утихла, рукой вскоре можно было двигать. Достав свиток Исцеления, он прочёл заклинание по памяти, вливая в него ману. Вспыхнул и погас бледный голубоватый свет, а листок с магическими рунами рассыпался в прах. Человек почувствовал, как внутри шевельнулись, вставая на место, перебитые рёбра. Сразу стало легче дышать.

Он посидел немного, откинувшись спиной на толстый древесный ствол, опалённый во время падения Барьера или налёта драконов. Потом встал, поправил застёжки доспеха и двинулся на скрип заряжаемого камнемёта. Похоже, на слабый магический всплеск от лечебного заклинания никто из шаманов внимания не обратил.

Два здоровенных орка поднесли каменное ядро к требюше и стали его укладывать в подвешенную к рычагу сумку. Избранный закончил читать заклинание Большого огненного шара и метнул сгусток пламени в сторону вражеской машины. Ослепительный клубок огня, шипя, врезался в натянутый канат, который тут же лопнул с громким треском. От падения тяжёлого противовеса вздрогнула земля. Длинный конец рычага рванулся вверх, увлекая за собой сумку с не уложенным толком ядром и зацепившегося рукой орка. Оба снаряда свечой взлетели в небо и быстро вернулись обратно. При этом орк, свалившись на голову напарнику, свернул ему шею. Хотя сам, как ни странно, остался жив. Каменное ядро упало на колесо подъёмного механизма камнемета, и часть его разбило в щепки.

Как только канат порвался, Избранный рванулся вперёд, выхватывая меч. Подскочив к старому шаману, руководившему стрельбой, он свалил его парой точных ударов и кинулся обратно в лес. Орки, а их поблизости было десятка полтора, с диким воем и рёвом бросились в погоню. Над головой прошелестели два огненных шара. Обгоняя воинов, за беглецом пустилась стая варгов. Но человек нёсся как стрела. Магическое зелье позволяло обогнать снеппера, а не только орков с их гончими волкопсами. И вскоре голоса преследователей остались далеко позади.

В лесу стало чуть светлее. Избранный мчался, легко перепрыгивая коряги и камни. Вылезший из ямы в корнях огромного дерева молодой мракорис, проснувшийся от топота ног и треска веток, отстал, не успев начать погоню. Спустившись с поросшего деревьями склона, человек оказался на берегу реки и побежал вверх по течению. Не останавливаясь, бросился в воду и, быстро преодолев Шныжью, выскочил на левый берег около обломков моста. Тут он нос к носу столкнулся с отрядом из десяти орков, виденным им ночью. Походя резанув мечом одного из стоявших на пути врагов, рванул сквозь толпу вверх по дороге. Орки, придя в себя от неожиданности, стали его преследовать. Большая часть, впрочем, быстро отстала. И лишь три противника добежали вслед за Избранным до передового дозора королевских воинов.

Дотянув до двух рыцарей и трёх стрелков, охранявших дорогу, на последних мгновениях действия ускоряющего зелья, разведчик остановился и повернулся лицом к преследователям. Один из орков рухнул сразу, пронзённый болтами. Второго Избранный и незнакомый рыцарь одновременно ударили с двух сторон, сбили с ног и прикончили. Третий успел ранить кого-то из стрелков, но тоже долго не продержался.

— Видите, парни, не такие уж они и страшные, — тяжело дыша, проговорил Избранный.

— Да знаем мы, — отозвался один из арбалетчиков, — бивали их уже при таверне «У мёртвой гарпии».

* * *

Выслушав доклад Избранного, Хаген, вопреки обыкновению, начал действовать очень быстро. Затрубил рог, зазвучали команды, лагерь пришёл в движение. Оруженосцы седлали коней паладинов и надевали на боевых скакунов кожаные, усеянные стальными бляхами доспехи. Пехотинцы укладывали в мешки походный скарб, проверяли оружие и становились в строй. Пушкари торопливо загоняли в оглобли упиравшуюся лошадёнку, которой не улыбалось тащить под гору тяжёлую телегу с орудием, норовящую переломать задние ноги. Палатки снимать не стали, чтобы не терять времени и не стеснять себя лишним грузом.

Наконец, паладины, разобрав тяжёлые копья, поднялись в сёдла. За ними пристроились пешие маги и рыцари, среди которых встал и наш герой, потом стрелки, и — позади всех — повозка пушкарей. Хаген пролаял очередной приказ, и войско двинулось вниз по дороге.

Миновав поворот, паладины заметили заставу орков и поскакали вниз, разгоняя коней для таранного удара. Огненные шары, выпущенные шаманами (других заклинаний они не знают, что ли?) бессильно расплескались о броню. А потом всадники врезались в нестройную толпу орков и проскакали мимо, осаживая коней перед покатыми скалами на краю леса.

Один из орков, отброшенный в сторону, кое-как встал и, прихрамывая, побежал прочь от реки, в сторону ущелья. Преследовать его никто не стал. Воины начали форсировать реку. Вышколенные кони паладинов, не артачась, вошли в воду. Трудности создала только повозка с пушкой. Малорослый конёк не хотел лезть в реку и упирался всеми четырьмя копытами. Когда его, наконец, затолкали в воду, воинам пришлось поддерживать тележку, буквально стоя на дне. Иначе порох мог промокнуть. Переведя дух на отмели, протянувшейся вдоль реки на несколько сотен саженей, тем же порядком преодолели второй рукав Шныжьей.

Когда выбрались на правый берег и двинулись вперёд, на холме у шатров замелькали фигурки орков, среди которых выделялись три человека в чёрных мантиях. Хаген быстро и чётко отдавал приказы, строя войско для сражения. В переднюю линию он поставил стрелков, а сразу за ними — мечников и пеших рыцарей. Позади строя разместили пушку. Снимать её с повозки времени не было, поэтому просто выпрягли лошадь, а тележку развернули задним бортом к врагу. Маги встали на флангах. Немногочисленную конницу Хаген отвёл чуть назад, ближе к реке.

Едва успели построиться, как орки, стянутые из замка и ближайших окрестностей, пошли в атаку. Находясь на холме, они имели некоторое преимущество. Но, не располагая ни конницей, ни достаточным количеством стрелков, использовать его в полной мере не могли. Поэтому, понадеявшись на свой численный перевес — против сотни людей было почти двести волосатых, трое ищущих и десятка полтора варгов — и превосходство в физической силе, орки нестройной толпой бросились на королевских воинов. Впереди бежал огромный элитный орк с длинным мечом в руках.

Навстречу мохнатой, дико ревущей лавине полетели стрелы и болты. Мардук и рыцари забрасывали врагов огненными шарами. Горакс стоял на правом фланге и преспокойно писал что-то на листке пергамента, шевеля губами. Бледный послушник за его плечом испуганно переминался с ноги на ногу и пытался заглянуть в лицо учителя. Окинув взглядом это зрелище, Избранный, находившийся неподалёку от Горакса, поднял лук и выпустил одну за другой несколько стрел.

Зазвучал рог, жидкая шеренга пехоты дрогнула и раздалась в стороны. Арбалетчики отступили за спины мечников. Через образовавшийся в строю промежуток оглушительно рявкнула пушка, заряженная обрубками стальных прутьев. Первые ряды в центре атакующей толпы просто смело. Куски стали, крутясь в полёте, пробивали доспехи, рвали плоть и дробили кости. Бежавшего первым орка разнесло в клочья. Воинственный рёв смешался с воем раненых врагов.

Вслед за картечью из-за спин пехотинцев вылетели всадники. Опустив копья, они столкнулись с ордой и нанесли ущерб не меньший, чем выстрел орудия. Но в следующее мгновение их натиск захлебнулся в рычащей волосатой массе. Паладины выпустили из рук копья и взялись за мечи. В этот момент фланги орды столкнулись с пехотой. Началась всеобщая свалка.

Избранный, свалив элитного бойца, вдруг заметил, как неподалёку под ударами двух орков на землю рухнул стрелок Уртар. Победитель драконов устремился на помощь своему недавнему учителю. Первого орка, уже едва стоявшего на ногах, он смахнул одним ударом. Со вторым обменялся серией выпадов, а потом, опустив меч, немного отступил назад.

— Иди сюда, гоблин-переросток! — прорычал Избранный.

Орк, взревев, высоко замахнулся топором, чтобы разом покончить с наглым противником. Но человек, пригнувшись и ловко обойдя волосатого сбоку, с разворота рубанул его по загривку. Потом, подхватив чуть дышащего Уртара, стал оттаскивать назад.

Волоча раненого стрелка, Избранный пятился спиной вперёд и зорко следил за тем, что происходит на поле боя. А происходило там вот что: передние ряды орков и почти все варги, столкнувшись с людьми, были истреблены, хотя и успели унести жизни более чем двух десятков королевских воинов и ранить половину оставшихся. Основная часть мохнатых немного отступила назад, подчиняясь гулкому рокоту боевых барабанов, и теперь собиралась в плотную массу для нового натиска. Учитывая численное превосходство врагов, дела людей становились плохи. В этот момент Горакс, так и не сдвинувшийся с места во время первой атаки, закончил изрисовывать закорючками свой пергамент. Подняв руки, он прочёл короткое заклинание и исчез в голубом облачке телепорта, параметры которого так старательно рассчитывал.

Не успел Избранный сообразить, куда это отправился маг в такое время, как тот возник рядом с густой толпой орков и снова раскинул руки. Небо над вражеской ордой внезапно потемнело, на волосатых и ищущих обрушился огненный дождь. А Горакс уже снова читал то же самое заклинание. Новые огненные струи пролились на визжащую от боли толпу орков. Но это было всё, что успел сделать в своей жизни отважный маг. Из корчащейся в огне массы врагов вырвались несколько элитных воинов и обрушили мечи на человека в красной мантии. Горакс сорвал из-за спины боевой посох, но закрыться от ударов не успел и рухнул на землю, обливаясь кровью.

Люди при виде такого зрелища на миг замерли, но тут же, взревев не хуже орков, бросились вперёд. Все пехотинцы, послушники, четверо ещё оставшихся в сёдлах паладинов помчались туда, где принял свой последний бой служитель Инноса. Выжившие орки попытались обороняться, но были смяты и рассеяны. Это была победа.

«Нечасто такое увидишь, — догоняя удирающего в сторону замка палёного орка, подумал Избранный, — обычно мы убегаем, а они преследуют». Настичь врага он не успел. Орк, почти добежавший до ворот, вдруг замер, содрогнулся всем телом и рухнул навзничь, захлебнувшись утробным рыком. Из его груди торчали три арбалетных болта. А в проёме ворот стояли несколько человек в рыцарской броне и шипастых доспехах охотников на драконов. Это Гаронд со своими людьми вышел навстречу Хагену.

Наместник расхаживал из угла в угол по главному залу дома рудных баронов. В помещении находились также Избранный, несколько паладинов и Мардук.

— Мы не должны медлить, — говорил Гаронд, — нужно как можно быстрее штурмовать стену орков. Их там осталось не более полусотни. И ещё несколько десятков бродят по долине. Если они проберутся к своим, мы не сможем одолеть их.

— А сейчас сможем?! — взвился Хаген. — Мы потеряли почти тридцать воинов. У нас осталось всего пять коней. И ты предлагаешь такими силами брать укрепление в три человеческих роста высотой, обороняемое полусотней орков? Да нас всех положат под этой стеной, а потом превратят в неупокоенных! Нужно послать за подмогой в монастырь. И в порт, к Ингмару. А тем временем укрепить замок.

— Пока подойдёт подкрепление, орки соберутся вместе. И к ним тоже могут прислать на помощь свежие силы. А на демонову стену вовсе не обязательно карабкаться по лестницам. Её можно пробить из пушки или поджечь.

— Мардук уже пытался её поджечь! И что вышло?

— Огонь не берёт стену. Шаманы или тёмные маги закляли дерево, из которого она построена, именем Белиара, — сказал Мардук.

— А вы что думаете? — спросил Хаген у паладинов.

— Мы согласны с Гарондом, — ответил за всех Альбрехт. — Твоя медлительность уже привела к большим бедам. Нужно сбросить орков в море как можно скорее. А стену разобьём из пушки — против чугунных ядер заклинания пока не выдумали.

— Раз вы все так думаете, мы будем штурмовать Забор. Но сначала починим ворота и заделаем пробоины в стенах замка. Нужно подготовить убежище на случай отступления…

* * *

На то, чтобы отремонтировать подъёмный механизм ворот и заложить самые крупные пробоины, ушло три дня. Работали все, даже королевские паладины. Только Избранный во главе отряда из пяти стрелков рыскал по окрестностям, выслеживая и истребляя мелкие группы орков, не давая им собраться вместе и вновь стать значительной силой. Наконец, замок худо-бедно был подготовлен к обороне.

Оставив за стенами три десятка человек, половина которых ещё не оправились от ран, Хаген вывел остальных в поле. Идти было недалеко. Обогнув руины Старого лагеря, миновав орочий камнемёт, грозивший небу задранным вверх рычагом, и лесную опушку, отряд в полсотни бойцов вышел к мосту через узкую реку, на противоположном берегу которой высилась неуклюжая, но прочная деревянная стена — Забор орков. Отсюда было отчётливо видно, как засуетились наблюдатели на вышках. Какой-то шаман даже метнул с высокого деревянного настила огненный шар, но сгусток пламени, не достигнув цели, бессильно рассеялся во влажном утреннем воздухе.

Пушкари быстро выпрягли лошадь из повозки с орудием. Орудие на землю снимать не стали. Как показал опыт прошлого сражения, с прочной телеги стрелять было удобнее. Отмерили заряд пороха, забили пыж, закатили ядро. Мастер-канонир по кличке Скат, два десятка лет прослуживший на королевском флоте, направил ствол на цель и ткнул факелом в запальное отверстие. У тех, кто стоял поблизости, заложило уши от грохота. Повозка подпрыгнула и окуталась облаком белого дыма. Ядро, просвистев над верхней кромкой стены у самой вышки, скрылось позади Забора.

— Слишком высоко взяли! — жизнерадостно прокричал Скат. Он был туговат на ухо, и говорил всегда громче, чем требовалось.

— Ты что, в такую огромную стену попасть не можешь? — напрягая горло, спросил у него Сергио.

— Я же в вышку метился! — ответил канонир.

— Ты стену для нас продырявь, а с вышками мы сами разберёмся!

Пушка рявкнула во второй раз, и один из грубо отёсанных брусьев, составлявших стену, лопнул с громким треском. Третье ядро угодило в полутора саженях от первого, не причинив заметного вреда укреплению. Четвёртый же выстрел сделать так и не удалось. В тот момент, когда пушкари засыпали очередной заряд пороха, рядом с ними из облачка портала материализовался орочий шаман и метнул комок пламени. Огненный шар угодил в стоявший рядом с повозкой бочонок с порохом. Яркая вспышка, нестерпимый грохот — и повозка вместе с орудием и расчётом взлетела на воздух. Люди вокруг попадали на землю. Шамана отбросило в воду. Он был сильно искалечен, но попытался перебраться на другой берег. Быстро пришедшие в себя воины воткнули в него не меньше дюжины стрел, и волны сомкнулись над головой волосатого храбреца, почти повторившего последний подвиг Горакса.

Несколько человек бросились к тому месту, где стояла пушка. От повозки остались только воронка и разбросанные вокруг щепки. Треснувший ствол валялся чуть поодаль, рядом с обломком лафета и исковерканным телом Ската. Два его помощника и один из стрелков тоже погибли. Несколько человек были ранены и контужены. Орки радостно прыгали на площадке вышки.

Попытка штурма орочьей стены бесславно провалилась.

* * *

Зал для приёмов в бывшем жилище рудных баронов выглядел теперь лучше, чем во время прошлого совета. Стена вокруг оконного проёма была восстановлена. Место ремонта выделялось более светлым камнем и менее ровной кладкой. За окном бушевала такая буря, что гнулись деревья, в день падения Барьера лишившиеся большей части крон. Небо закрывали густые тучи, поэтому было темно, как поздним вечером, хотя время было послеполуденное. Чтобы развеять сумрак, в зале зажгли факелы, вставленные в укреплённые на стенах железные держаки. Пламя беспрестанно трепетало от вездесущих сквозняков.

Пол и стены зала были отмыты дочиста. На одной из стен висело большое полотнище штандарта с красным миртанским гербом. Посередине помещения стоял длинный, грубо сколоченный стол, желтевший свежим деревом. Вокруг стола были расставлены деревянные же скамьи, на которых расположились оставшиеся в живых паладины и маг Мардук. Хаген, восседавший во главе стола, был хмур, но держался намного увереннее, чем в прошлый раз.

— Итак, господа, — произнёс наместник, — мы потерпели поражение. Я мог бы сказать, что предвидел такой исход с самого начала, так как наше выступление было совершенно неподготовленным. Даже если бы мы разрушили стену, победить такими силами было невозможно. Но теперь бессмысленно говорить о том, чего не вернёшь. Я прислушался к вашему мнению, как велит устав нашего Ордена. Итог известен. Отныне мы будем действовать в соответствии с моим планом.

— Похоже, ничего другого нам не остаётся, — проворчал Альбрехт. Он сильно пострадал при взрыве пушки, хотя находился от неё дальше, чем отделавшийся лёгкой контузией Сергио, и теперь сидел, тяжело опершись о крышку стола.

— Что ты предлагаешь? — спросил Гаронд. За последние дни он посвежел, отъелся, привёл в порядок одежду, оружие и доспехи. Словом, выглядел так же браво, как и прежде.

— Я уже посылал гонца к Ингмару с приказом собрать всех, кого только сможет, посадить на галеры и быть наготове. Нужно сообщить ему, чтобы через неделю отправлялся в Рудный залив и ударил оркам в тыл, когда мы окажемся за стеной. Также необходимо доставить новые пушки. Хотя бы две или три. Кажется, Андрэ поставил в своём замке несколько штук... Кроме того, я собираюсь объявить амнистию всем беглым каторжникам, готовым встать под королевское знамя.

— Но Хаген, — взвился Сергио, — это же безумие! Проклятые мерзавцы при первом удобном случае ударят нам в спину или просто разбегутся!

— С чего ты взял? Уверен, многие захотят воспользоваться такой возможностью, чтобы начать новую жизнь. В том, что эти люди способны проявить стойкость и мужество, вы можете убедиться на примере Сейфера, который был осуждён за торговлю болотником и тому подобной отравой. Он сейчас упражняется во дворе вместе с нашими рыцарями. Я уже издал указ о его прощении.

— Но пример одного человека ничего не доказывает… — снова начал Сергио.

— А если я приведу ещё несколько примеров, это убедит сомневающихся? Отлично! Тогда посмотрите на нашего соратника, которого Иннос избрал для осуществления своей воли.

Все взгляды тотчас обратились на Безымянного. Лишь немногие из паладинов знали или догадывались о его прошлом. Было это откровением и для Мардука.

— Что?! — вскипел он. — Мы передали священный амулет — Глаз Инноса — каторжнику? Да если бы я знал, кто он…

Безымянный, сидевший напротив мага, вскочил и, уперев сжатые кулаки в столешницу, навис над Мардуком.

— Тогда что? — вкрадчиво произнёс он тихим и спокойным голосом, от которого у многих закалённых годами войны бойцов побежали мурашки по спинам. — Испепелил бы меня на месте? Или вздёрнул на сук? А потом повесил бы Глаз Инноса на свою жирную шейку и пошёл убивать драконов? Ты их хоть видел когда-нибудь? Нет, вы только взгляните: настоятель монастыря Инноса, высший маг Огня Пирокар и королевский наместник лорд Хаген доверяют бывшему каторжнику, а маг четвёртого круга Мардук готов поставить под сомнение его надёжность! Он также собирается оспорить волю самого Инноса, которому поклялся служить до смерти и после неё!

— Но Пирокар не мог знать… — пролепетал внезапно растерявший всю свою уверенность маг.

— Конечно! Откуда же ему было знать? Ведь это не он передал со мной письмо для Корристо, когда вашего покорного слугу швырнули за Барьер! Наверное, это был достопочтенный Мардук! И, должно быть, именно сей храбрый маг отправился со мной на Ирдорат истреблять Посланца Белиара, а не беглые каторжники Ли, Горн, Торлоф, Лестер, Диего и Ларс!

На Мардука было жалко смотреть. Похоже, все его прежние представления об устройстве Мироздания рухнули в одночасье. Он опустил голову и растерянно шарил взглядом по неровно обструганной крышке стола.

— Но как же так… — пролепетал он.

Однако мага уже никто не слушал.

— Значит, уважаемый Хаген, — обратился Безымянный к наместнику, — ты готов объявить прощение Ли и его людям?

— Только не Ли, — опустил глаза Хаген. Но тут же снова вскинул подбородок. — Думаю, каждый, кто здесь находится, убеждён в невиновности генерала. Тем не менее, покушение на честь или жизнь члена августейшей семьи приравнивается к государственной измене. Даже если суд не был справедливым, мы не вправе оспаривать его решение. Поэтому Ли лучше не попадаться мне на глаза. Но его люди и другие заключённые могут записаться в войско, а после очищения Хориниса от орков считать себя свободными гражданами.

— Помнится, не далее как прошлым летом ты предлагал нечто прямо противоположное. Ты, кажется, собирался простить Ли, если он бросит своих людей. Может, ты хотел его выманить и повесить, как Онара? — уставился в лицо наместника Безымянный.

В воздухе повисло напряжение. Неподвижно сидевшие паладины затаили дыхание.

— Если бы это было единственным способом подавить бунт, то — да! — отрезал Хаген. — Но с тех пор многое изменилось. Ирдорат очищен от нечисти, а мы отбили замок в Минентале…

— Но можно ли верить твоему слову после предательского захвата Онара?

— Онару я обещал безопасность и прощение только в том случае, если он сдастся. Но он упёрся и стал готовиться к походу на город. А потом ко мне явился наёмник по имени Сентенза и предложил привести мятежника в мои руки под видом переговоров. Промедление грозило гибелью всему Хоринису, и я согласился. А моему слову ты и другие каторжники можете доверять. Я даже отпустил этого негодяя Сентензу и заплатил ему обещанные три тысячи золотых. Хотя у меня руки чесались вздёрнуть грязную крысу рядом с Онаром!

— Вот оно как… — задумчиво проговорил Безымянный. — Ну что ж, тогда я готов передать ребятам твоё предложение.

— Хорошо, — облегчённо вздохнул Хаген, — заодно занесёшь Андрэ приказ доставить пушки, а Ингмару — гнать галеры в Рудный залив. Я сегодня же напишу им послания.

— У меня тут возникла мысль… — сказал Гаронд.

— Говори!

— Тот камнемёт, при помощи которого орки нас чуть было не поубивали… Может быть, его удастся починить? Такие раньше, ещё до Робара I, применялись в королевской армии и на флоте. Их ставили на большие барки и использовали для обстрела прибрежных крепостей. Пушек тогда было мало. Неплохо бы найти кого-нибудь, кто разбирается в подобных машинах. Это быстрее, чем тащить сюда пушки. Да и бьёт проклятая штуковина очень метко, если её пристрелять и использовать одинаковые ядра.

— Разумная мысль. Кто-нибудь знает, где найти знатока камнемётов?

— Знавал я одного деда в Фаринге… — начал было Сергио.

— Сам его сюда привезёшь? — любезно поинтересовался Безымянный. — Я, конечно, поспрашиваю по дороге и в городе. Но обещать что-то определённое не берусь. Попробую узнать у магов. Ватрас и Пирокар, наверное, нянчили прабабушку старика Брахима. Может, они чего вспомнят?

Многие из сидевших за столом невольно улыбнулись. Хаген сохранил на лице невозмутимое выражение.

— Поспрашивай, — сказал он. — Но вначале передай приказы. А потом разыщи как можно больше беглых каторжников и объяви им об амнистии… Что за демон?!

Замок в этот миг ощутимо дрогнул. С потолка посыпалась каменная крошка, как от попадания орочьего ядра. Один из факелов выпал из держака и зашипел на полу, угасая.

— Землетрясение!

— Все во двор!!!

Паладины вскочили и организованно выбежали наружу. Во дворе уже столпились воины, послушники и охотники на драконов. Но толчки больше не повторились. Никто не пострадал, и особых разрушений в замке не было. Только рухнул один из украшавших самую высокую башню зубцов, похожих на длинные каменные бивни.

* * *

Над морем тихо угасал закат. Небо на западе отбрасывало лиловые блики на мелкие ленивые волны. Брахим знал, что этот закат — к шторму. Такое же небо было накануне бури, после которой в порту снова появился тот человек, так и не назвавший своего имени. Раньше они виделись с ним довольно часто — парень несколько раз покупал у Брахима карты. А иногда забегал просто поболтать со стариком.

Поясница тоже начинала ныть. Точно, завтра разразится шторм. А может быть и нынешней ночью. Брахим посидел ещё немного на лавочке, проводив взглядом плотников, завершивших дневную работу на верфи и отправившихся в таверну «У одноногого разбойника» наливаться дешёвым пойлом Кардифа и бить морды дрягилям. Сегодня они закончили настилать палубу и конопатить борта. Собираются с утра вытащить корпус наружу, чтобы приступить к осмолке. Хорошая посудина будет. Жаль, что таким проходимцам досталась… А осмолку, похоже, ребятам придётся отложить, пока не пройдёт непогода.

Пробежал парнишка в форме городского стражника. Он нёс в руках факел и зажигал масляные светильники, расставленные вдоль пирса на кованых столбах. Да, в порту теперь стало больше порядка. Притихла Воровская гильдия, не бесчинствовали бандитские шайки. Лариус навёл, наконец, порядок. Как будто раньше нельзя было…

В этот момент старику померещилась тёмная фигура, мелькнувшая справа в свете одного из фонарей. Он близоруко прищурил глаза, но напротив верфи по-прежнему было пусто. Зрение сдавать стало. Скоро уже и карты рисовать будет нельзя. Благо, что к старости поднакопил золотишка. И служанку вон нанял. Хорошая служанка, старательная и готовит неплохо. И сама ладная. Эх, где она, молодость? Сейчас разве что за бедро когда ущипнёшь… Ого, запахло чем-то вкусным! Видать, ужин готов.

Старик, кряхтя, поднялся и вошёл в дом.

* * *

Рабочие уже разошлись, но Кантар, Фернандо и Гербрандт всё ещё оставались в длинном и высоком сарае, где размещалась верфь. Склонившись над конторкой, на которой горела свеча, разложены были счета и свитки с чертежами, негоцианты высчитывали предстоящие расходы на оснастку.

— Паруса лучше купить кожаные, они дешевле, — уговаривал компаньонов Гербрандт.

— Балда! — пытался переубедить его Фернандо, — они же тяжёлые! Чтобы не снижать остойчивость, придётся мачту делать короче. А значит, скорость будет меньше. Ну, сэкономишь ты сейчас тысячу-другую золотых. А потом догонят тебя пираты и отберут их…

— Вместе с головой! — закончил его мысль Кантар.

— Не помешаю? — раздался вдруг сзади чей-то голос. Тихий, он, тем не менее, производил такое впечатление, что волосы вставали дыбом, а ноги отказывались подчиняться, как иногда случается в страшном сне.

Трое негоциантов медленно повернулись и упёрлись взглядами в бледное гладкое лицо, которое как будто плавало в темноте на уровне их макушек. В тусклом свете свечей туловище, прикрытое чёрным балахоном, они разглядели не сразу.

— Что же вы остолбенели и примолкли? Как некстати! А я как раз собирался поучаствовать в совещании…

— Ч-что вам угодно? — запинаясь, спросил Кантар — самый храбрый из троицы.

— Ничего особенного. Просто хотел вложиться в ваше предприятие. Десять тысяч вам не помешают, надеюсь? Вполне хватит на самые лучшие паруса, не находите?

— А что взамен? — обрёл дар речи Гербрандт.

— Сущие пустяки. Души мне ваши продадите? — ощерился незваный гость и тут же, глядя на вытянувшиеся физиономии негоциантов, зашёлся неприятным шипящим смехом. — Шутка! Парнишку одного надо угробить. А самому мне недосуг с ним возиться... Вы куда плыть-то на вашем буревестнике собираетесь?

— Н-на Ю-южные острова, — ответил Кантар.

— Вот и славненько! Что-то мне подсказывает, что когда вы соберётесь в плавание, нужному мне человечку захочется составить вам компанию. Да не переживайте так! Уверен, вы и сами не прочь свести с ним счёты.

— О ком речь-то? — перестал заикаться Кантар.

— Он высокого роста, примерно как я. У него светлые волосы, обычно собранные в хвост, и наглые глаза. Никто не знает его имени. Ещё, я слышал, он здесь кое-кого упрятал за решётку.

— Знаю этого подлеца! — воскликнул Фернандо.

— Очень, очень хорошо, достопочтенный! Значит, договорились. Теперь слушайте внимательно! Когда он снова появится, будьте с ним поласковей. Но не перестарайтесь! Это хитрая бестия. Сообщите ему, куда собираетесь плыть. Упомяните, между прочим, остров Лесмор. Запомните? Или выжечь кому-нибудь на лбу? Хе-хе! Так вот, когда отправитесь в плавание, возьмите его с собой. Поломайтесь для начала, денег побольше запросите, потом соглашайтесь. Когда будете недалеко от места назначения, предложите обмыть это дело… Ну, или за дружбу там… В его бокал вылейте содержимое вот этого пузырька. Тогда он ничего не сможет вам сделать, и вы сотворите с ним что угодно. Но он обязательно должен умереть! Понятно? Иначе своими жалкими душонками вы не отделаетесь! На, возьми флакон! Похоже, ты тут самый решительный, — передал он бутылочку Кантару. А потом выложил на верстак один за другим десять тяжеленных мешочков с монетами, извлекая их будто из воздуха.

— Да, напоследок — один маленький совет. Совершенно бесплатный. Когда будете вооружать судно, пушки не покупайте. Порох на Хоринисе нынче негодный пошёл — не желает взрываться, и всё тут! Тлеет только. Лучше закажите станковые арбалеты[5] или спрингалды[6]. Они надёжнее. На худой конец, магией какой обзаведитесь…

С этими словами незнакомец растворился во тьме так внезапно, что почтенные купцы решили было, что он им привиделся. Но горка кожаных мешочков на верстаке и маленькая бутылочка чёрного стекла в руке Кантара свидетельствовали об обратном.

---------

Примечания к части 2:

4) «Песня о певце и короле» Николая Гумилёва.

5) Имеются в виду так называемые «большие арбалеты» — мощные самострелы, установленные на деревянную станину. Взводились при помощи ворота или длинного винта. Применялись в нашем мире до конца XV века для защиты замков и на флоте.

6) Спрингалды — компактные метательные машины, в которых натяжение тетивы достигалось не за счёт упругости лука, а благодаря использованию торсионов — туго скрученных волосяных канатов. Применялись так же, как и большие арбалеты.

— Ты только взгляни, Полли, — малыш, кажется, приходит в себя! Хвала Аданосу!

Голос раздался над самым ухом. Лежащий должен был разлепить непослушные веки, чтобы рассмотреть его обладателя. В неярком свете лампы он увидел волевое горбоносое лицо с чёрной повязкой на правом глазу. Щеки и подбородок этой мужественной физиономии, обрамлённой тёмными с проседью волосами, скрывала густая раздвоенная борода.

— Ага! Он и глаза открыл! Привет, малыш! Ну и напугал ты нас, якорь тебе в глотку! Мы уж думали, что пришла пора зашить старину Рена в парусину и спустить по доске…

— Капитан Грег? — с трудом разомкнув губы, выговорил раненый. — Что со мной?

Он повёл глазами вокруг и с робким удивлением обнаружил, что лежит в капитанской каюте на койке самого Грега.

— Что, не помнишь, душу твою в три урагана?!! Чуть не свёл с ума капитана, и притворяется, что всё забыл! Вот оклемаешься, гадёныш, — возьму конец линя покрепче и всё-о-о напомню! В подробностях! Сразу в разум войдёшь. — Несмотря на грозные слова, в голосе матёрого пирата звучали ласковые нотки, совершенно ему не свойственные. — Ты, шныжий корм, за каким демоном удумал с морскими драконами в салки играть?

После этого вопроса и глотка поднесённого Грегом травяного настоя в голове Рена начало понемногу проясняться.

* * *

Неудача с поиском сокровищ Питхорма[7] почему-то не слишком расстроила капитана Грега, обычно весьма жадного до золота. Да и других пиратов, в общем, тоже. Остров, с его сверкающими на солнце песчаными пляжами и притаившимися в тени замшелых скал древними руинами, заросший упирающимися в облака вековыми деревьями, сам по себе был сокровищем. Кроме ощущения сопричастности к чему-то таинственному и до жути прекрасному, он ещё дарил редкое в буйной пиратской жизни чувство покоя и умиротворённости. Затерянный на окраине обширного Миртанского моря, Питхорм представлял собой отличное убежище. Лёжа вдалеке от обычных морских путей, он защищал своих обитателей от опасности быть обнаруженными королевскими военными судами или хищными орочьими галерами. На острове в изобилии водилась дичь, в лесу зрели дикие фрукты, из-под седых валунов пробивались кристальные родники. А в неглубоких, заплетённых плющом и диким виноградом ущельях можно было отыскать жилы рыже-красной, как кровь мракориса, железной руды.

Правда, как и у всего сущего в мире, озаряемом Оком Инноса, у этого великолепия имелись теневые стороны. Отдалённость и покинутость острова заставили попавших на него когда-то моряков — Тео, Фина, Джима и выжившего из ума Яроса — остаться здесь на долгие годы. Пираты капитана Грега были первыми людьми, которых отшельники увидели за два десятилетия. Древние таинственные развалины служили обиталищем разнообразной нежити. В богатом дичью лесу и на береговых обрывах встречались свирепые хищники и кровожадная нечисть, вроде гарпий или троллей.

Однако каждый моряк знает, что у всего должно быть две стороны — тёмная и светлая, которые уравновешивают друг друга. Ведь Равновесие — это то, на чём зиждется зыбкий и непрочный мир. Именно к поддержанию равновесия стремится великий Аданос, которому издревле поклоняются все, кто доверяет свою жизнь неверной морской стихии. Поэтому храм божества Воды старается посетить каждый мореход, ступивший на берег, прежде чем отправиться на торжище или в корчму.

Словом, на острове пираты чувствовали себя неплохо. Они не спеша возводили лагерь на берегу солнечной песчаной бухты. Деревянные, крытые листьями хижины одна за другой вырастали в прозрачной тени немногочисленных пальм. Фин, которому Рен помог стать членом экипажа, довольно быстро влился в команду и держался с большинством пиратов на короткой ноге.

Элврих не отходил от своей ненаглядной Люсии, наконец-то оценившей упорство молодого столяра. Неуклюжие ухаживания других пиратов она пресекала едкой шуткой, а то и точным, хорошо отработанным тычком в какое-нибудь чувствительное место. А однажды, когда к бывшей портовой шлюхе решил подкатиться Натаниэль, это заметил Элврих. По сравнению со здоровяком Натом парень казался малорослым и щуплым, но удар в челюсть, которым он наградил незадачливого ухажёра своей возлюбленной, сразу развеял эту иллюзию.

Оказавшийся поблизости Генри быстро пресёк начавшуюся было драку. А через пару часов Натаниэль уже добродушно посмеивался над своей неудачей, хвалил бывшего подмастерья за крепкий удар и смелость.

Вообще, робкого Элвриха стало не узнать. Всё свободное время он тратил на упражнения с оружием. Работал за двоих и, не моргнув глазом, дерзко отвечал на насмешки наиболее задиристых пиратов, раньше заставлявшие его испуганно втягивать голову в плечи.

Гарвелл был мрачен. Он, казалось, не мог понять, как очутился среди этих людей на забытом всеми богами клочке суши. Частенько сидел он в одиночестве на берегу бухты, задумчиво глядя вдаль.

Рену же было хорошо. После своих подвигов на Яркендарском побережье и на Питхорме, победы над неупокоенным магом Миннакхтом и расправы над Яросом, возомнившим себя бессмертным [7], он завоевал нешуточное уважение всех членов команды. А что ещё нужно парню неполных восемнадцати лет, жаждущему самоутверждения? Разве что подружку того же примерно возраста…

Особенно тепло к Рену относились Аллигатор Джек, Скип и Морган, которого он в своё время спас от неминуемой смерти, пожертвовав частью своей жизненной силы для приготовления целебного зелья. Но, что самое удивительное, суровый и жёсткий капитан Грег начал испытывать к сыну рыбака поистине отеческие чувства.

Большую часть времени Рен проводил, охотясь вместе с Аллигатором или Тео в лесу, вечерами слушая у костра рассказы пиратов о лихих абордажах, бешеных штормах и морских демонах. Днём он часто ловил рыбу со Скипом или в одиночку обшаривал старинные здания и шахты. Иногда там попадались занимательные вещицы: осколки каменных плиток и чаш с загадочными рунами, статуэтки, изображающие Аданоса или каких-то неведомых существ, древние золотые и серебряные монеты с полустёршимися профилями давно позабытых правителей, изъеденные временем обломки бронзовых клинков и много чего ещё. Выполнив немногочисленные поручения капитана или других авторитетных пиратов, вволю наползавшись по мрачным подземельям, Рен отправлялся купаться. Он часами торчал в воде, любил заплывать так далеко, что стоявший в гавани галеон казался не таким уж большим или вовсе скрывался из глаз за выступами обрывистого берега.

Так было и в тот злополучный полдень. Око Инноса гневно взирало с голубых небес на несовершенство грешной земли. Лениво шевелили широкими листьями пальмы. Люди попрятались в тень. Лишь Скип и Морган, обливаясь потом, медленно объезжали бухту на лодке. Они измеряли глубину по приказу капитана.

Рен, разбежавшись, прыгнул в воду. Вынырнув саженях в семи от кромки прибоя, он размашисто погрёб в море, забирая влево. Миновав остов разбитого много лет назад корабля, часть не до конца сгнивших досок которого пираты использовали для постройки хижин, перевернулся на спину. Покачиваясь на чуть заметных волнах, смотрел на матово поблескивающий неровными изломами каменистый обрыв, нависающий над головой подобно башням сказочного замка.

Засмотревшись, он отплыл довольно далеко от песчаного берега, на котором раскинулось становище морских разбойников. Переведя взгляд на лодку, с удивлением рассмотрел казавшиеся крохотными фигурки Моргана и Скипа, машущих руками и опасно раскачивающих неустойчивую посудину. Рену показалось, что они что-то кричат ему. Но слов было не разобрать. Он увидел, как Морган показывает рукой в его направлении. Что они там заметили? Перевернувшись на живот, парень взглянул в сторону открытого моря и чуть не нахлебался солёной воды. В сотне саженей, рассекая волны острым гребнем на спине, к нему приближалось какое-то чудовище.

Так быстро Рен никогда ещё не плавал. Он буквально летел над водой, выбрасывая далеко вперёд мускулистые руки и отчаянно работая ногами. Навстречу мчались двое друзей, налегая на вёсла так, что они готовы были треснуть. Но чудовище двигалось быстрее. Зубчатый гребень рассекал поверхность моря всё ближе. Рен, почувствовав близкую опасность, рванулся в сторону и услышал щёлканье сомкнувшейся за его спиной зубастой пасти. Лодка была уже совсем рядом. Скип бросил вёсла и натянул лук. Стрела задела оперением макушку Рена и с хрустом вонзилась во что-то позади него. В следующее мгновение он почувствовал, как мощные челюсти вцепились ему в бок. А потом на голову обрушилось нечто тяжёлое и твёрдое.

Он уже не видел, как Скип в упор всаживает в чешуйчатую тварь стрелу за стрелой. Как Морган, перевесившись через борт, исступлённо кромсает топором скользкую спину чудовища. Он не чувствовал, когда его, окровавленного и закатившего глаза, втаскивали в лодку. А потом пытались унять хлещущую из длинных ран кровь, разрывая трясущимися руками на неровные полосы потёртые рубахи.

В беспамятстве он пролежал больше недели. Капитан Грег велел перенести Рена в свою каюту. Всё это время жестокий пират почти не отходил от парня, подносил к потрескавшимся губам кружку с водой или целебным настоем, перевязывал раны. Просиживал ночи напролёт, временами задрёмывая или ведя долгие невразумительные беседы с ручным мясным жуком Полли. Когда-то, по прихоти вечно пьяного мага, уставшего наставлять на путь истинный невежественных жителей бедной рыбацкой деревушки, членистоногий компаньон Грега обрёл дар человеческой речи. Иногда жук говорил вполне разумно, но чаще производил впечатление тихо помешанного, одержимого мрачными демонами Тьмы.

Часто заходили другие пираты, а также Люсия, Джим и Тео, принося лечебные травы и полоски ткани для повязок. Кузнец Кендрик притащил отпоротый от куртки Рена магический камень, обладавший целебным действием, и прибинтовал его к руке раненого.

Правда, однажды капитану и его команде пришлось на время оставить товарища. Разразилась ужасная буря, и галеон нужно было отвести подальше от острова, чтобы волны не разбили его о скалы. В этот же день случилось сильное землетрясение, кое-где обрушившее берег и завалившее часть подземелий Питхорма.

Когда стихия угомонилась, галеон «Эсмеральда», недавно отбитый пиратами у орков, основательно отремонтированный под руководством искусного корабела Монти и переименованный в «Ветер удачи», снова бросил якорь в песчаной бухте.

* * *

Несмотря на тяжёлые раны, забота друзей возымела действие, и Рен, наконец, пришёл в себя. А спустя несколько дней он, прихрамывая, выбрался на палубу. Появление любимца команды было встречено одобрительными возгласами нескольких человек, оказавшихся поблизости.

Рен доковылял до корабельной кузницы и заглянул в глубокую лохань с водой, которую Кендрик использовал для закалки стальных поковок. Оттуда на него глядел человек, знакомый и незнакомый одновременно. Первое, что бросалось в глаза, был длинный багровый шрам, пересекавший левую половину исхудалого лица от щеки до скулы. «Почти как у Скипа», — усмехнулся молодой пират.

На верхней губе, ещё недавно покрытой мягким пухом, явственно обозначилась тёмная полоска усов. И вообще, отражавшийся в импровизированном зеркале человек был более взрослым и отвердевшим, что ли, чем тот Рен, каким он сам себя помнил. Близкое дыхание смерти изменило парня больше, чем многочисленные опасные переделки, в которые он постоянно попадал.

Вдоволь насмотревшись на своё отражение, Рен поднял голову и, наконец, оглядел окружавший судно пейзаж. Да, здорово же его отделал дракон, если он сразу не заметил, что судно стоит совсем не там, где раньше!

— Что, приятель, удивлён? — спросил остановившийся около него Ли. Тёзка известного миртанского полководца был корабельным плотником, работавшим на Гарвелла. Недавно он принёс клятву пирата и стал полноправным членом команды Грега.

— Какого демона?.. — никак не мог опомниться Рен.

— Пока ты лежал без сознания, у нас здесь много чего произошло. Был шторм, а потом землетрясение. Мы, конечно, отогнали судно подальше в море, поэтому не видели, как здесь всё рушилось. А Элврих оставался на берегу. Рассказывает, они с Люсией до смерти перепугались, когда задрожали скалы. Короче говоря, пирамида, в которую ты лазил за сокровищами, обрушилась в своё собственное нутро...

— Да, там было большое подземелье.

— Вот-вот. Туда всё и провалилось. Еще рухнула часть берегового обрыва. Получился удобный спуск к морю прямо напротив дома троих отшельников. А этот вот деревянный причал мы с ребятами сколотили уже после того, как Грег велел перегнать сюда корабль. Стоянка здесь намного удобнее — дно глубже и на берег не так далеко ездить.

— А что это за возня на крыше дома, в котором живут Джим и Тео?

— Жили. Они перебрались в наш лагерь возле пляжа. Там же остались Элврих с Люсией и Гарвелл. Похоже, они решили основать поселение. Представляешь, наши молодожёны даже огород вскопали рядом с лесной опушкой! А Гарвелл отыскал на берегу разбитую лодку, починил её, и теперь плетёт сети. Рыбаком решил стать. Не понять мне этих людей! Их приняли в самую лихую пиратскую шайку, которую только знало Миртанское море, а они променяли всё на выращивание репы и ловлю рыбы!

— Грег небось был в ярости?

— Он воспринял это на удивление спокойно. Капитан вообще в последнее время сам на себя не похож. Полдня торговался с Тео и Джимом из-за их дома. Они согласились оставить его нам и уйти на пляж, только когда Грег снабдил их оружием, едой, одеждой и выпивкой. А ведь парни говорят, что капитан всегда был не в меру прижимистым! Ещё несколько месяцев назад он просто порубил бы эту парочку на месте и забрал всё даром!

— Ты мне так и не объяснил, чем это парни занимаются на крыше дома.

— Ограждение из камней строят. Грег приказал поставить наверху несколько пушек, которые ржавели в трюме. В крыше дома пробили люк, через него можно подняться по лестнице. Так что теперь дом превратится в настоящую крепость.

— Мы здесь что, навсегда поселимся?

— Тут у нас будет база. Как раньше — в бухте за Драконьими скалами, куда нас привезли из Хориниса. Сюда уж точно не припрутся все эти маги, бандиты и прочий сброд. Будем совершать время от времени вылазки за добычей, а потом возвращаться на Питхорм. Далековато, конечно, от торговых путей, зато безопасно.

— Ясно…

— Кстати, во время бури о скалы на северном берегу разбило корабль. Купеческий когг, кажется. Хозяин утонул вместе со всем товаром, но большая часть команды спаслась. Парни говорят, что среди выживших есть женщины! Но с ними оказался маг Огня. Поэтому наши опасаются подходить к ним… — выдал ещё одну новость Ли.

В этот момент на палубу поднялся Скип. Увидев Рена, он разулыбался так, что вся его покрытая рубцами физиономия просто засияла.

— Рен, малыш, как я рад, что ты поднялся! Поехали на берег, там быстрее оклемаешься! А то здесь Дринкер Ли тебя насмерть замучает своей болтовнёй.

Ли, надув губы, удалился, задрав бороду и стараясь придать походке степенность.

— Почему Дринкер? — спросил Рен.

— Парни прозвали. После того, как Генри устроил ему сеанс лечения от пьянства. Взял у Сэмуэля самого жуткого пойла, какое наш кудесник только способен изготовить, и заставил Ли выпить полведра этой гадости. Бедняга чуть не помер. А когда оклемался, напрочь завязал с выпивкой. Представляешь? Ли бросил пить! Ну, почти бросил… А был таким пропойцей, что бывалым пиратам страшно становилось!

— Да, он меня, помнится, просил принести ему хмельного, когда Гарвелл ввёл сухой закон во время ремонта судна. Хотя, я и другим таскал…

— Гарвелл, конечно, перегнул палку. Он, ядро ему в глотку, запер всю выпивку и чуть было братву жаждой насмерть не заморил! Если бы не ты, они бы взбунтовались, Аданос свидетель!

— Брось, от этого никто ещё не умирал.

— Как сказать… Вот попиратствуешь с наше, запятнаешь совесть тёмными делишками, тогда по-другому запоёшь. Мне до сих пор те люди из Хориниса, которых я перевозил для Ворона, по ночам снятся. Монти с Люсией, правда, зла не держат. Но им повезло, а многие из бандитских шахт не вернулись. Я, конечно, тогда толком не понимал, что к чему. Думал, что они сами Ворону чем-то насолили, а может, в шайку к нему хотят поступить… Рен… А правда, что среди них был твой отец?

— Да.

— Багор мне в печень!!! Это ж надо быть таким поганым шныгом! Не знаю теперь, как быть… Ты меня, наверное, ненавидишь?

— Нет, Скип. Я не держу на тебя зла. И даже на Грега. Хотя это он всё затеял… Ну, согласился перевозить похищенных за бандитское золото… Понимаешь, когда я пришёл к вам, то ещё не знал, что отца перевёз к бандитам ты на своей лодке. Мне было известно, что он погиб как герой, сбежав от Ворона. И что бандитского главаря убил тот человек, который принёс Фариму, другу отца, его последнее письмо. Потом, когда Монти мне рассказал о ваших делах с людьми Ворона, я сначала не знал, как мне быть. Подумывал даже поджечь порох и взорвать всё к Белиару. Но не смог. Вы ведь так хорошо ко мне отнеслись. Дали возможность жить совсем другой жизнью… Что меня ждало в городе? Нищета и нудная работа до глубокой старости! В лучшем случае можно было вступить в Воровскую гильдию или ополчение. Но и там будешь на побегушках до седых волос… Не то я что-то говорю… Отца ведь всё равно не вернёшь. Его убил Ворон. Убийца умер. А нам надо жить дальше… Теперь вы с Морганом спасли мне жизнь… Демон! Что-то нехорошо…

Скип едва успел подхватить Рена, медленно оседавшего на палубу. Приподняв обмякшее тело, потащил в капитанскую каюту.

Грег спал, уронив голову на лежащие поверх стола руки. Треугольная шляпа капитана свалилась на пол. Но как только Скип внёс Рена, старый пират проснулся и встревожено вскочил на ноги.

— Что с ним?

— Сомлел. Не оправился ещё толком, видать, — ответил Скип, укладывая Рена на койку. — Да ещё меня, дурня, разобрало этот разговор затеять… О его отце…

Пираты пристально посмотрели друг другу в глаза. Потом Грег, кряхтя, нагнулся и, подняв шляпу, нахлобучил её на голову. В углу, в своём жилище, устроенном из старого черепа, что-то проскрипел Полли.

— Да-а, такие вот дела… — медленно произнёс капитан. — Не поверишь, Скип: меня, знаменитого пирата Грега, мучает совесть! Я же народу перебил больше, чем деревьев на этом острове! Я резал, топил в море, вешал моряков, купцов, воинов, даже пиратов, которые пытались перейти мне дорогу! А тут вдруг переживаю из-за нескольких рыбаков и крестьян, которых, к тому же, сам и пальцем не тронул! Старею, что ли?

— Нет, капитан, до старости нам пока ещё далеко. Просто этот парнишка, — кивнул Скип в сторону Рена, который уже начал приходить в себя, — заставил нас посмотреть немного по-другому на всю нашу жизнь. Да и встреча с тем, не назвавшим имени, не прошла даром. Мы, конечно, уже не встанем на праведный путь. Поздновато. Да и нет нам места среди честных людей. Но и прежними быть не сможем.

Грег удивлённо посмотрел на штурмана, ставшего вдруг таким красноречивым. А потом ответил:

— Наверное, ты прав, Скип. Нам не измениться. К тому же, среди этих «честных» людей есть разбойники почище нас с тобой. Наслушался я о делишках городского судьи и лорда Андрэ, пока был в Хоринисе! Когда мы берём судно на абордаж, моряки хотя бы могут защищаться и убить нас. И если остаются в живых, их считают героями. Судья же творит преступления, прикрываясь законом! Он может отпустить злодея за мзду, обобрать вдову, приговорить к каторге или смертной казни невиновного! А если человек попробует обороняться, то его сочтут ещё большим преступником, чем мы. На него ополчится весь мир. Нет уж! Лучше я останусь пиратом! По крайней мере, можно быть самим собой и не лицемерить.

— А что ты будешь делать, когда состаришься? — спросил вдруг очнувшийся Рен.

— Что-что… Пойду репу сеять на пару с Элврихом. А ты только попробуй у меня ещё раз вскочить раньше времени! На вот, лекарство выпей, — пробурчал в ответ кровожадный морской разбойник.

* * *

Рен легко поднялся по лестнице, большинством пиратов по привычке именуемой трапом, на крышу крепкого двухэтажного дома, в котором разместилась команда «Ветра удачи». Огляделся. Плоскую кровлю, сработанную древними зодчими из старательно обтёсанных и плотно подогнанных каменных плит, окружала стена в полтора человеческих роста. Её сложили из крупных каменных блоков, оставшихся после разрушения храма-пирамиды. Удивительно, но дом совершенно не пострадал во время недавнего землетрясения. Перед узкими бойницами, оставленными в стене, были установлены восемь пушек. Четыре орудия хищно щерились жерлами в сторону моря, два целились в лесную чащу, а два оставшихся смотрели влево и вправо вдоль берега. Сверху батарею прикрывала деревянная кровля из пропитанных морской солью старых корабельных досок.

Постройкой третьего этажа переделка здания не ограничивалась. Чтобы обезопасить батарею от случайных искр, пиратам пришлось удлинить дымоходы каминов и поднять их над дощатой крышей. Перед входом в дом устроили нечто вроде низкой башенки, из которой можно было при нужде отстреливаться из арбалетов. Внутри укреплённого жилища поставили дополнительные койки, столы и скамьи. Вместо трёх жильцов здесь теперь могли обитать не менее двух десятков человек. Просторный дом стал казаться не таким уж и большим. Но, тем не менее, он был достаточно удобен для неизбалованных комфортом морских бродяг и, что важнее, обеспечивал надёжную защиту от нападения с моря и суши.

Рен обследовал постройку снизу доверху, дивясь переменам. Двигался осторожно, чтобы не разбудить Родрика, Смита, Монти, Дженкинса и Бонеса, отсыпавшихся после ночной вахты. Поднявшись на батарею, он увидел там Лукаса и Билла, увлечённо резавшихся в кости. В воздухе витал запах болотника. Билл, бывший вор из Хориниса, ловко мухлевал. Лукас, само собой, злился и проклинал свою неудачливость. Бесшумно поднявшегося Рена они заметили, только когда парень, с любопытством озираясь, встал возле люка в полный рост. Оба игрока чуть не подпрыгнули с перепуга.

— Дракон, гром тебя разорви!!! Так ведь и заикой сделаться можно! Я подумал, что Генри пришёл посты проверять! — вскрикнул Билл.

— Выздоровел, видать. Подкрался, как пантера! — облегчённо заулыбался Лукас.

— Нечего в кости играть во время дежурства… Билл, а почему ты назвал меня драконом?

— А ты не знаешь? Парни тебя теперь иначе как Морской Дракон Рен и не величают. Так что поздравляю. Такую кличку редко кому удаётся заполучить! Джека вон хотя бы Аллигатором называют, а Лукаса — просто Молчуном. Но это что! Оуэна вообще прозвали Нытиком. Он постоянно стонет: «Если бы знал, что всё так будет, ни за что не стал бы пиратом…»

— А у тебя есть прозвище? — поинтересовался Рен.

Билл замялся.

— Шныжья Лапа! — радостно сообщил Лукас. — Все давно знают, что он не чист на руку. Может, поэтому тебе так в кости везёт? А, Билл?

— Ты что, хочешь со мной поссориться?! Хорошо, давай встретимся на опушке, когда нас сменят. Шпагу не забудь! И не думай, что если ты на десять лет старше, я побоюсь скрестить с тобой клинки! Разве что уважу твой преклонный возраст. Хе-хе…

— Смотри-ка, их в Воровской гильдии ещё и фехтованию обучают! Прям Орден паладинов, а не шайка карманников! Сиди уж, дуэлянт!

— Разговорился ты что-то, Молчун! Наверное, и впрямь стоит тебя проучить!

Лукас в ответ только ухмыльнулся. Драться с Биллом он, разумеется, и не думал. К немалому, кстати сказать, облегчению последнего. Оружием опытный пират владел куда лучше, чем вчерашний портовый воришка.

— Остынь, Билл! — миролюбиво произнёс Рен, — Если уж тебе так приспичило помахать шпагой, можем поупражняться вместе. Мне теперь приходится навёрстывать упущенное. Побывав в зубах дракона, я здорово ослаб и утратил былую ловкость.

— Только не вздумай подраться с ним всерьёз, — вставил Лукас, обращаясь к Биллу, — он хоть и раненый, но тебя отделает за два вздоха. С Реном после истории с неупокоенным магом даже Генри или Брэндон побоялись бы скрестить клинки.

— Ну уж… — заскромничал юный пират. — Пойду я, ребята. А вы тут не передеритесь!

— Да какая драка! — успокоил приятеля разговорчивый Молчун. — Так, оторву кое-кому его шныжью лапу, и вся недолга…

* * *

Скатившись по лестнице и выбежав из дома, Рен нос к носу столкнулся с капитаном Грегом.

— Где тебя носит? Полдня уже ищу!

— Сам? Послал бы кого-нибудь.

— Уж если я тебя поймать не могу, то эти олухи и подавно… И вообще, не дерзи капитану, юнга! Ты как, оправился немного?

— Более-менее. Правда, Шпагой мастера и более серьёзным оружием, требующим особых навыков, не скоро ещё смогу владеть, как раньше. Для меня сейчас и абордажный тесак тяжеловат.

— Ну, надеюсь, что дело, которое я хочу поручить тебе, не потребует участия в рукопашной. Тут нужно головой поработать и языком. А это у тебя неплохо получается даже в бессознательном состоянии.

— Что за дело? — подобрался Рен.

— Слушай сюда, Морской Дракон, — ухмыльнувшись в бороду, начал Грег. — О когге, разбившемся во время бури на севере острова тебе рассказывали?

— Конечно.

— Так вот. Ребята следят за теми, кто уцелел из его команды. Там четверо моряков, две женщины и маг Огня. Они обосновались в старой хижине на Северном пляже. Разговаривать с нами не желают, а стоит нашим орлам приблизиться, хватаются за оружие. Маг, крыса монастырская, чуть что, шары огненные швырять начинает.

— А кто к ним ходил?

— Аллигатор, Скип и Морган. Зря я их послал, конечно. На такие рожи глядя, кто угодно за меч схватится! Поэтому хочу поручить это дело тебе. Надеюсь, ты сумеешь вызвать у них доверие. Разузнай, кто они, откуда шли. Моряки на вид крепкие парни, а нам вскоре понадобится пополнение. Зря я ломался тогда в Яркендаре, когда к нам начали перебегать бандиты из шайки Ворона... Может, тебе удастся уговорить вступить в команду этих ребят с разбитого когга. Если они нам подойдут, разумеется. Мага заполучить было бы ещё лучше, но вряд ли служитель Инноса свяжется с морскими разбойниками. Для начала предложи им перебраться в наш лагерь возле пляжа. Спроси, не нужны ли еда, одежда и лекарства. Думаю, Гаретт найдёт всё необходимое.

— Когда я должен отправляться?

— Прямо сейчас. До полудня далеко. К вечеру обернётесь.

— Со мной пойдёт кто-то ещё?

— Да, Аллигатор, Фин и Том. Останутся сзади. Прикроют, если что… А вот и они!

— Мы готовы, капитан! — доложил подошедший Аллигатор Джек. — Привет, Морской Дракон. Ты уже собрался?

— Сейчас, только лук захвачу!

Рен стрелой метнулся в дом и тут же выскочил обратно, перекидывая через плечо оружие.

— Как пойдём? — спросил он у Джека.

— Обыкновенно — ногами, — ответил тот, повернув в сторону лесной опушки покрытое татуировками и шрамами лицо. Тем временем капитан, убедившись, что его приказ принят к сведению, величественно удалился в направлении причала.

— Так мы и до ночи не доберёмся, — возразил Аллигатору Фин, произнося слова со своим неподражаемым акцентом[8]. — Да и хищников в лесу полно. Давайте лучше порталом перенесёмся до круга камней, а оттуда — пешком вдоль берега.

— Точно! — поддержал его Том. — Там и пляж близко. У Гарвелла можно лодку одолжить. Так быстрее будет.

— Не люблю я этих ваших порталов, — заворчал Джек, — одни неприятности от проклятой магии…

— Брось, Аллигатор, — схватил его за рукав Рен, — нельзя быть таким суеверным!

— Ладно, — вздохнул старый пират, — что с вами делать. Пошли!

* * *

Спутники Рена остались в лодке, укрытой за выступающей в море скалой. А сам Морской Дракон сложил на банку оружие и осторожно спустился в воду, держась за борт. Затем потихоньку поплыл вдоль каменного обрыва в сторону Северного пляжа. Вскоре парень почувствовал под ногами песчаное дно и выбрался на берег. Заметили его, когда он выжимал мокрую одежду.

— Не двигайся! — раздался голос, тон которого не обещал ничего хорошего. Из-за покосившейся хижины, в которой Рен когда-то нашёл полуистлевший дневник погибшего на этом берегу пиратского капитана, вышел молодой темноволосый мужчина в одежде послушника монастыря Инноса.

— А я и не двигаюсь. Куртку вот ещё не отжал… — не поднимая головы, безмятежно ответил Рен.

Послушник, похоже, был несколько обескуражен подобным спокойствием.

— Ты откуда здесь взялся, паренёк? — спросил он.

— Не видишь что ли? Из воды вылез.

— А в воду как попал?

— Ты что, не знаешь, как люди в воду попадают?! — натягивая влажную куртку, спросил в свою очередь Рен и округлил глаза, изображая изумление.

— По-разному, — хмыкнул послушник. — Нас, к примеру, вышвырнуло в море, когда корабль врезался в скалу и стал разваливаться на куски. Но сегодня погода безветренная. Так что, вряд ли ты угодил в воду по той же причине.

— За что уважаю магов, так это за способность ясно мыслить! — заявил Рен. — Раз меня не забросило в воду ветром, стало быть, я вошёл в неё сам.

Начинающему магу, похоже, эта игра порядком надоела. Он нетерпеливо нахмурился. За его спиной показалось ещё несколько мужчин и две молодые женщины.

— Знаешь что, приятель, на твоём месте я бы перестал валять дурака! — проговорил послушник. — Насколько я понимаю, тебя подослали те головорезы, которые недавно пытались напасть на нас. Если это так, то ты не уйдёшь отсюда живым!

— Как это похоже на служителя Инноса! — ответил любимец капитана Грега. — Сначала спалить человека до костей, а потом уже разбираться, что к чему. Вас этому специально в монастыре учат?

— Эй, Дарион, не заводись! — положил послушнику руку на плечо один из моряков. — Дай ему объяснить толком, кто он и чего от нас хочет.

— Всё-таки здравомыслие простого морехода мне всегда было ближе, чем высокоумие мага! — заявил Рен с широкой улыбкой. — Приятно слышать, что кто-то здесь готов говорить разумно, а не корчить из себя, как некоторые, крутого боевого чародея. Ну что ж, приступим к делу! Меня называют Морским Драконом. Я — человек великого капитана Грега.

— Капитана Грега? — вздрогнул один из моряков. — Пирата Грега?!

— Именно.

Стоявшая за его спиной женщина тихо вскрикнула и закрыла лицо ладонями.

— Якорь мне в жабры!!! Вот это попали! — ужаснулся другой моряк.

— Не волнуйтесь вы так. Если бы капитан желал вам зла, — утешил собеседников Рен, — вы бы уже давно кормили крабов. Но он вовсе не такое чудовище, как о нём рассказывают. Конечно, Грег порой бывает жесток, но своё слово он всегда держит. Или, может быть, кто-то из вас хочет опровергнуть это утверждение?

Моряки призадумались. Потом старший из них проговорил:

— Что-то мне не приходилось слышать, чтобы капитан Грег нарушил данное кому-нибудь обещание. Впрочем, его жертвы обычно не успевают взять с него слово до того, как умрут!

— Но вы-то живы. Вам Грег обещает неприкосновенность и предлагает помощь. Наверное, вы нуждаетесь в пище и лекарствах?

— А зачем пирату помогать нам? — подозрительно спросил Дарион.

— Да из милосердия, разумеется, — преспокойно ответствовал Рен. — Грег может перебить команду судна, трюмы которого наполнены дорогими товарами. Но с вас-то что взять? Короче, надоело мне вас уговаривать. Хотите, отправляйтесь с нами в лагерь на пляже. Там есть свободная хижина. Если кто-то из вас пожелает, сможет присоединиться к нашей команде. А не захотите, тогда живите себе спокойно на берегу, добывайте пропитание охотой или ловите рыбу.

— А если мы решим остаться здесь? — спросил крепкий моряк со смуглым татуированным лицом.

— Да сколько угодно! Не пойму только, чего ради вам тут сидеть?

— Дождёмся проходящего корабля и отправимся восвояси, — не слишком уверенно ответил мужчина.

Рен в ответ весело рассмеялся.

— Ну, вы и мечтатели! Думаете, мимо Питхорма каждый день суда шастают? Да ваши предшественники проторчали на острове двадцать лет, прежде чем мы на них наткнулись!

— Остров Питхорм? — озадаченно спросил пожилой моряк с окладистой бородкой. — Никогда о таком не слышал.

— Так о нём уже несколько столетий никто не слышал. А может и больше, — махнул рукой Рен. — Ну да ладно! Не хотите идти к нам, воля ваша. Сидите тут, обрастайте водорослями. Проголодаетесь — приходите.

Сказав это, он повернулся и зашагал к воде. Дарион сделал движение, будто собрался сотворить заклинание, но моряки схватили его за руки.

— Ты что, погубить нас всех хочешь?! — выдохнул татуированный южанин. — Эй, парень, погоди!

— Что, надумали всё-таки? — остановился Рен.

— Подожди немного, нам нужно посоветоваться с госпожой.

— Советуйтесь быстрее, а то стемнеет скоро.

Мужчины сбились в кучу вокруг одной из женщин и стали оживлённо переговариваться и размахивать руками. Женщина, судя по всему, колебалась в выборе решения, глядя то на пожилого моряка, то на Дариона.

* * *

Всех потерпевших крушение разместить в лодке за один раз было невозможно. Поэтому пришлось делать два рейса. Последними переправляли женщин, послушника и пожилого моряка с бородкой. Когда их высаживали на пляже, была глубокая ночь. Моряк почтительно проводил хозяйку и её служанку в одну из хижин и направился в соседнее жилище, где расположились остальные моряки. Послушник со сноровкой бывалого человека расположился на ночлег под открытым небом.

Пока перевозили потерпевших крушение с северного берега на пляж, Рен осторожно выспрашивал их о судне, которое принесло их в это покинутое богами место, и об их хозяине, погибшем вместе со своим кораблём. Из расспросов выяснилось, что владельца судна звали Титус Грош. Он был купцом с Южных островов. Его одномачтовый когг назывался «Заатан», в честь родного острова торговца.

Свой последний вояж Титус совершил на Хоринис. Судно было нагружено разнообразными товарами — пряностями, коврами, оружием, благовонным маслом для светильников и много чем ещё. На самом восточном острове Миртаны торговец хотел закупить, разумеется, магической руды. Но её удалось добыть не более десятка кусков, каждый — величиной с кулак. Причём, по грабительской цене. Поэтому Грош стал закупать шкуры. Особенно большую партию он приобрёл у Боспера — скорняка и, по совместительству, владельца маленькой оружейной мастерской, в которой изготовлялись луки и арбалеты.

Титус собирался пробыть на Хоринисе ещё несколько недель. Почти половина товаров была не распродана, да и с надеждой разжиться рудой он ещё не распрощался. Как вдруг, подняв одной безлунной ночью команду, купец послал за послушником Дарионом, который собирался отправиться вместе с ним, и приказал готовиться к отплытию. Причём готовиться спешно и тайно. Перед рассветом «Заатан» вышел в море. Якорные цепи бесшумно были намотаны на обильно смазанные жиром брашпили, и сонная охрана на берегу заметила исчезновение когга только утром.

А на другой день разразилась сильнейшая буря. Когг отнесло далеко на восток и, в конце концов, разбило о скалы Питхорма. Из семерых матросов в живых осталось лишь четверо, погибли штурман и сам Титус Грош. Остальным, в том числе пассажирам, удалось спастись только благодаря тому, что избитый корпус «Заатана» застрял в камнях у самого берега. Люди с трудом, на каждом шагу рискуя оказаться смытыми волной со скользких валунов, выбрались на пляж северного берега. А судно, посопротивлявшись немного натиску разъярённой стихии, было сорвано с камней и отнесено от берега. В многочисленные пробоины хлынула вода, и когг затонул.

* * *

— Так я не понял, хотят они поступить ко мне на службу или нет? — раздражённо дёргая себя за бороду, спросил Грег.

— Спиро, самый старший из выживших, точно не хочет, — задумчиво морща лоб, отвечал Рен, — а остальные парни вроде не против. Рагдар, по моему, даже рад такой возможности.

— Неплохо. Можно будет пополнить команду. Конечно, если эти ребята не робкого десятка и достаточно надёжны.

— На трусов они не похожи. Но с первого взгляда можно и ошибиться.

— Значит, нужно им устроить испытание. Вот только какое? Ну, ничего, придумаю.

— Да уж, по части испытаний ты большой выдумщик…

— Цыц! Поговори мне ещё, салага!.. Ты полагаешь, я хоть на миг поверил, что твой приятель Фин действительно сам завалил того тролля? Как бы ни так!

— Да ладно тебе, капитан. Он весёлый парень и достаточно смелый. Они с Аллигатором недавно на пару остера одолели. При толпе свидетелей, между прочим. Трус бы этого не сумел. А на тролля и ты, прежде чем выходить, трижды подумаешь.

— Да что теперь об этом зря болтать, когда Фин уже произнёс клятву пирата! Сейчас надо сообразить, как бы понадёжнее проверить эту троицу.

Грег замолк и задумчиво уставился в огонь очага, возле которого он удобно расположился в самодельном кресле, обтянутом звериными шкурами. Снаружи приглушённо шелестел ливень. В соседней комнате несколько парней оценивали очередное творение Сэмуэля, изготовленное по рецепту, вычитанному на древней каменной плитке, которую Рен отыскал в каких-то развалинах. Переговаривались они уже слишком оживлённо и временами начинали невпопад смеяться. Видимо, старинный рецепт яркендарских алхимиков и впрямь был хорош.

— Что-то Генри говорил насчёт той старой каменоломни, из которой ты изгонял призраков, — проговорил наконец Грег. — Вроде бы там после землетрясения опять не чисто. Возьми-ка ты этих морячков и прогуляйся с ними в катакомбы, проверь, что там Генри примерещилось. Да внимательно смотри, как они там себя поведут. Бездельники и трусы нам в команде не нужны.

— А как же тогда ты Оуэна принял?

— Этот парень, конечно, не храбрец, но работает за двоих. Особенно если его почаще подгонять. Такие люди нам тоже нужны... Эй, куда помчался?! Подожди, пока ливень утихнет!.. И, Рен... будь там осторожнее. А то возись с тобой опять...

* * *

Ливень кончился только под утро. Рен, хорошенько вооружившись и прихватив провизии, вышел из дома на рассвете. Выспался он прекрасно, настроение было отличным. Впереди снова ждало приключение. А разве не ради приключений и подвигов он покинул Хоринис?

Ещё несколько месяцев назад жизнь представлялась Рену в мрачных тонах. Нищета, безнадёжность и однообразная работа — таким виделось ему будущее. Вся его живая и деятельная натура восставала против подобной перспективы. Чтобы скрасить тусклое существование жителя приходящего в упадок города, парень пускался во все тяжкие — дрался с портовой шпаной, воровал. Последнее он делал не из жажды наживы, а исключительно ради острого вкуса опасности. Риск, кстати, был немалым: уличённый в воровстве должен был заплатить солидный штраф. Если же у преступника не было достаточного количества золота, его ждала каторга в Минентале. Впрочем, с тех пор, как пал Барьер, и заключённые разбежались по всему острову, с ворами стали поступать проще. Пойманного с поличным держали некоторое время в темнице. И если никто из родных или друзей не вносил за него выкуп, наказание было одно — виселица.

Отец, пока его не похитили люди Ворона, ещё как-то держал сына в узде. Он воспитывал его один лет с десяти, с тех самых пор, когда болезнь унесла жену Вильяма. Идя на работу в порт, брал парня с собой. После того, как Рен достаточно окреп, он стал помогать отцу грузить руду и другие товары на приходившие с материка и Южных островов корабли. Со временем он начал получать плату лишь на треть меньшую, чем взрослые грузчики. В ту благодатную пору отец и сын смотрели в будущее с некоторой долей уверенности.

Но года два назад суда стали заходить в Хоринис всё реже, а в последние месяцы не было вообще ни одного корабля. Чтобы избежать голода, Вильям решил рыбачить вместе со своим приятелем Фаримом. Рена вначале обрадовала такая перемена, но вскоре он разочаровался в рыбацком деле. Выходить из бухты рыбаки боялись — небольшую лодку могли перевернуть внезапный шквал или морское чудовище, которых вокруг острова водилось немало. Несколько раз неподалёку от Хориниса видели орочьи галеры — длинные чёрные суда, ощетинившиеся рядами крепких вёсел. Попадись на их пути рыбачья лодка, участь находящихся в ней людей была бы незавидной.

Когда в городе появились паладины, лучше не стало. Королевские воины любили хорошо поесть, но не все из них спешили сполна платить за купленную рыбу. Всех людей в крепкой красивой броне, сошедших на причал с борта огромного галеона, жители называли паладинами. Но Рен вскоре узнал, что это звание могут носить лишь члены Ордена Света, присягнувшие лично королю и прошедшие соответствующие обряды под руководством магов Огня. В Орден принимают не только отпрысков знатных родов, но и простых людей, совершивших нечто важное во славу короля и для торжества дела Порядка.

Паладинов среди прибывших оказалось чуть более десятка. Они обычно следовали правилам чести и жителей города не обижали. Впрочем, воины Инноса редко снисходили до того, чтобы обращать внимание на простолюдинов. А остальные прибывшие с материка вояки были простыми рыцарями — дворянами, служившими за право владеть земельным наделом. Причём служили они обычно не лично королю, а кому-нибудь из паладинов или другим знатным господам. Простолюдинов эти типы привыкли презирать, а их трудом — пользоваться бесплатно. Отобрать у рыбаков улов, а у крестьян — овцу или изрядную часть урожая даром было для них обычным делом.

Потом к этим нахлебникам добавились ополченцы.

Раньше в Хоринисе была только стража, численность которой не превышала полутора десятков человек. А когда лорд Хаген издал указ о создании ополчения, к стражникам стали присоединяться все, кому не лень. В казармы ушла большая часть портовой рвани, а также многие рыбаки, каменщики, плотники и разорившиеся торговцы. Работать стало некому, но есть хотели все. Причём своё жалованье многие ополченцы сразу же пропивали, проигрывали в кости или спускали в заведении Бромора. Особенно тяжело стало после того, как Онар отказался признавать королевскую власть. Он прекратил поставлять в город продовольствие, предпочитая кормить собственную армию наёмников. Заработать на жизнь рыбакам стало ещё труднее. Каждый, у кого на поясе болтался меч, норовил забрать улов бесплатно. Торговец Хальвор, видя такое дело, предлагал за рыбу сущие гроши. Мол, всё равно даром возьмут, а так хоть что-то...

Когда Вильям исчез, Рен забросил рыбную ловлю и стал пробавляться случайными заработками, по большей части противозаконными. Фарим пытался его урезонивать, но мнение старого рыбака для парня мало что значило. А когда в городе в очередной раз появился человек, имени которого никто не слышал, но многие говорили, что он Избранный самого Инноса, Рен узнал о смерти отца. Тогда он твёрдо решил уйти из города. И единственным прибежищем, которое парень мог для себя выбрать, был пиратский лагерь. Об этом таинственном месте громким шёпотом рассказывали пьяные моряки в портовой таверне.

Попасть туда долго не удавалось. Но однажды сумасшедший алхимик Игнац, к которому Рен иногда забегал скуки ради, рассказал о заклинании телепорта, созданном им в надежде попасть на северо-восточное побережье острова...

* * *

Воспоминания Рена были бесцеремонно прерваны парой кусачей. Животные выскочили из зарослей, когда он шёл от портала, расположенного неподалёку от каменного круга, в лагерь на пляже. Стряхивая с кустов капли росы ударами гибких хвостов и утробно урча, хищные твари бросились к парню. Он проворно отскочил в сторону, выхватывая шпагу. Это было простое лёгкое оружие, предназначенное как для колющих, так и для рубящих ударов. Такое способен изготовить каждый мало-мальски обученный оружейник. Для того чтобы носить шпагу Мастера или другое напитанное магией оружие, Рен был сейчас недостаточно силён и ловок. А жаль! Ведь подобный клинок способен сам находить слабые места в защите противника и хищно впиваться в плоть. Но чтобы подчинить его своей воле, нужна особая сноровка и немалый опыт.

Уклонившись от первого кусача, он нанёс укол второму хищнику, целясь в шею. Клинок скользнул по пёстрой чешуе, не причинив твари вреда, но удар заставил её попятиться. Первый кусач тем временем попытался напасть сзади. Рен рубанул с разворота и перебил ему переднюю лапу. Тварь заверещала, из раны хлынула кровь. Однако для бегающего на двух задних ногах хищника такое повреждение не критично, оно не мешает ему продолжать атаку. Кусачи насели на парня одновременно. Один из них вцепился в его голень, второй ухватил зубами за полу куртки, но не смог порвать прочную, усиленную металлическими заклёпками кожу. Юный пират, вскрикнув от боли, поднял оружие, развернув его остриём вниз, и нанёс твари сильный удар сверху между лопаток. Прочная чешуя снова спасла кусача — она отклонила клинок, и он не задел жизненно важных частей тела, хотя на боку появилась длинная рана.

Рен перепрыгнул через валявшееся сбоку от него бревно, сбив на миг тварей с толку, и, слегка поскользнувшись на мокрых папоротниках, бросился бежать через лес. Боли в ноге он пока не чувствовал. Оказавшись под деревом, одна из ветвей которого росла на высоте чуть более сажени от земли, парень взял шпагу в зубы, подпрыгнул, подтянулся и втащил на сук раненую ногу. Кусач прыгнул следом, но торчащие из пасти клыки только впустую щёлкнули в воздухе.

Хищники забегали вокруг ствола, выискивая способ добраться до ускользнувшей жертвы. Рен прижался к шершавой коре, чтобы не упасть, убрал шпагу и бегло осмотрел рану. Кости и сухожилия были не задеты, иначе он не смог бы бежать. Но кровь хлестала вовсю. Обмотав голень полоской ткани, припасённой на такой случай, парень нащупал в сумке пучок лечебной травы, собранной вчера перед самым ливнем, и засунул несколько листьев за щёку. Тщательно прожевал и проглотил. Прислушался к тому, как медленно отступает боль, давшая о себе знать, стоило ему немного успокоиться.

Один из кусачей высоко прыгнул, срывая когтями куски коры. Его клыки скользнули по подошве кожаного ботинка. Вторая тварь, истекающая кровью, прыгать уже не могла. Но и она кружила вокруг дерева, жаждая мести и свежего мяса. Рен снял сплеча лук и, полусогнув ноги, чтобы не свалиться вниз, стал всаживать в пёстрые спины хищников стрелу за стрелой. Потом, когда твари перестали скрести когтями окровавленную траву, спустился вниз и вырезал окорока. Мясо кусачей ему очень нравилось и в жареном, и в копчёном виде.

— Ну что, зубастые, и кто теперь кого съест? — спросил Рен, завершив разделку. Кусачи, разумеется, не ответили. Поэтому парень перебросил сумку через плечо и, поудобнее пристроив лук, двинулся дальше. Несмотря на прокушенную ногу и то, что победа над двумя не слишком сильными хищниками отняла у него столько сил, Рен был полон решимости сегодня же обследовать катакомбы у берега. Хорошее настроение стремительно возвращалось.

Миновав тёмный прямоугольник взрыхлённой Элврихом земли, он прошёл сквозь проём в ограждавшем лагерь частоколе. Сделать ворота никто так и не удосужился. Впрочем, особой нужды в них не было — лесные звери не слишком любят выбираться на морской берег. Рен спустился по песчаной тропинке к хижинам.

Когда Грег решил основать на берегу свой лагерь, сначала были построены два жилища. Их завершили как раз после того, как Рен проник в подземелье под древней пирамидой в своей тщетной охоте за сокровищами. Позднее пираты возвели ещё три хижины. Их успели покрыть корой и пальмовыми листьями, снабдить очагами перед самым землетрясением. А после него лагерь на берегу стал команде Грега не нужен, и спустя несколько дней пираты перебрались на противоположную сторону острова. На пляже остались только Элврих, Люсия и Гарвелл. Позднее к ним присоединились Тео и Джим. Они заняли третью хижину. Оставшиеся жилища недели полторы назад были переданы остаткам команды погибшего судна купца Титуса Гроша и его вдове Гатане. Именно к одной из этих построек, на ходу поздоровавшись с недавно проснувшимся Элврихом, и направился в то утро юный пират Рен по прозвищу Морской Дракон.

На грубой скамье, стоявшей у стены скромного жилища, сидел Спиро, левая нога которого была обута в изрядно потрёпанный сапог, а правая — босая. Второй сапог старый моряк зажимал между коленями, пытаясь приладить на место отодравшуюся подошву. Он хмуро кивнул Рену и вновь сосредоточился на своей безнадёжной работе.

Перед входом в хижину горел костёр, над которым висел здоровенный закопчённый котёл. В посудине бурлила уха, распространяя вокруг сытный рыбный дух. Хло, молодая служанка Гатаны, помешивала варево длинной ложкой, время от времени оставляя это занятие, чтобы поправить горящие дрова. Увидев Рена, она приветливо улыбнулась и озорно стрельнула большими тёмными глазами из-под пушистых чёрных ресниц.

Рен, такой храбрый и находчивый во время схваток с диким зверьём и нежитью, рядом с этой девушкой чувствовал себя не слишком уверенно. Разговаривая с ней, он постоянно запинался и не знал, куда деть руки, становившиеся вдруг странно непослушными. Хло отлично замечала его неловкость и догадывалась о чувствах, её порождавших. Но делала вид, будто всё так и должно быть.

Хло была немного моложе Рена и происходила с Южных островов, как и большинство членов команды когга «Заатан». О её принадлежности к южанам свидетельствовали светло-коричневая кожа и затейливые татуировки на щеках, которые, как ни странно, совершенно не портили облик девушки. Нравом она обладала живым и непосредственным, но не развязным. Она преданно служила своей госпоже — Гатане, происходившей из знатного варантского рода, остатки которого некогда укрылись на Южных островах от ужасов войны.

Встреча Гатаны с богатым купцом Титусом, закончившаяся свадьбой, могла бы стать основой для баллады. Но, к сожалению, баллады трагической. Причём гибель Титуса в этой истории была не самым печальным моментом. Наиболее страшное для Гатаны время предшествовало её замужеству. В то время она, совсем ещё юная, но уже сиявшая знойной красотой дочери пустыни, способной в лучшие времена стать драгоценнейшим украшением дворцов Бакареша и Мора Сула, осталась совсем одна и без средств к существованию. Портовый город Заата, зажатый между берегом мелкого залива и душными дождевыми лесами, над которыми высились горы, неласково обошёлся с этим благородным отпрыском древнего рода. А красота девушки служила приманкой для разных негодяев, самым мерзким из которых оказался старый герцог Оттон.

Незадолго перед тем он отказался признавать власть короля Робара и объявил себя суверенным правителем. Хотя сам герцог был чистокровным миртанцем, долг перед отечеством его не заботил. Всё, к чему стремилась его мелкая душа — это личная власть и удовольствия. В своём замке, возвышавшимся над портом, Оттон устроил настоящий вертеп разврата. И это на глазах у супруги и юного сына, которого она подарила ему на склоне лет!

Единственным, что мешало герцогу наслаждаться жизнью, было упрямство барона Людвига, не желавшего изменять королю и признавать власть Оттона. Барон правил северной частью острова, гористой и отрезанной от побережья. Его дружина была немногочисленной, но храброй и отлично обученной. И хотя барон не мог захватить замок и порт, но и герцог не имел возможности выбить врага из его высокогорной твердыни. Стражники Оттона, более многочисленные и лучше вооружённые, чем баронские воины, больше любили пить вино и выбивать ренту из беззащитных крестьян, чем карабкаться по склонам ущелий и подставляться под стрелы. Поэтому между Оттоном и Людвигом годами тлела вялотекущая затяжная война. Баронские отряды время от времени устраивали дерзкие вылазки во владения герцога. А тот выставлял заставы на тропах, разорял лесные деревеньки, жители которых поддерживали барона, и безуспешно пытался подкупить кого-нибудь из людей Людвига.

Этими делами герцог Оттон Заатанский и был озабочен более всего, пока однажды, проезжая по городу, не заметил Гатану. Выяснив, кто она и где живёт, старый сластолюбец вознамерился сделать её своей наложницей. Девушке чудом удалось выскользнуть из его сморщенных цепких лап благодаря помощи ловкого купца Титуса и родственников Хло, недавно перебравшихся в Заату из затерянного в джунглях селения. Посодействовало её спасению и то, что герцог ещё немного прислушивался к магам Огня, трое из которых жили в его замке. Склонить изменника к возвращению под сень миртанского престола они даже и не пытались, чтобы не лишиться собственных голов. Но время от времени им удавалось удерживать Оттона от наиболее вопиющих из задуманных им злодейств.

В итоге этой драмы Гатана стала женой купца Титуса, к которому не испытывала никаких чувств, кроме, разве что, благодарности. Нельзя сказать, чтобы Грош, прозванный так за прижимистость, плохо с ней обращался. Но и душевной теплоты между супругами не было. Чтобы избежать мести со стороны герцога, Титус был вынужден больше года жить на своём когге вместе с женой, проводя всё время в плаваниях. На Заатан он заходил лишь изредка, чтобы совершить необходимые торговые сделки, повидать друзей и родных. Хло, искренне привязавшаяся к Гатане, не захотела с ней расставаться. Она, конечно, прекрасно понимала, что не ровня родовитой варантке по социальному положению. Какие бы несчастья не сваливались на прекрасную дочь пустыни, она оставалась представительницей одного из знатнейших родов своей страны. Поэтому Хло обрадовалась, когда Гатана уговорила Титуса нанять её в качестве служанки. Купец, несмотря на прижимистость, не смог отказать молодой жене. Тем более что жалование новая служанка запросила более чем скромное.

Все эти подробности Рен узнал не от Хло, а от моряков из команды «Заатана». За недолгое время, проведённое в пиратском лагере на берегу Питхорма, парни стали относиться к Морскому Дракону с большим доверием. Было у него такое свойство — располагать к себе людей.

— Что, так и будешь стоять, как истукан? — вывел Рена из краткой задумчивости голос Хло. — Ты что-то хотел сказать?

— Я? Нет... Ничего, — смешался молодой пират. — То есть, хотел спросить, где Рагдар, Удан и Сегорн...

— А почему ты ищешь их здесь? — вскинула брови девушка в притворном возмущении. — Они, как обычно, дрыхнут в своей хижине. Неужели ты думаешь, что госпожа решила поселить их у себя?

— Нет-нет... Что ты! С-спасибо... — покраснел Рен.

Развернувшись на пятках, он бросился к хижине моряков. Едва он успел сделать несколько торопливых шагов, навстречу, позёвывая, вышел из хижины Удан.

— О, Рен! Привет. Куда это ты в такую рань? — приветствовал он пирата.

— За вами. Вы ещё не передумали поступать под начало Грега?

— Он согласился нас взять? — возникла из-за плеча Удана голова Рагдара.

Оба этих парня были южане, как в Миртане обычно называли жителей Южных островов. Было им лет под тридцать. Крепкие смуглые торсы, жилистые руки и увесистые кулаки свидетельствовали о привычке к труду и драке. Рагдар происходил из какого-то островного племени. Лицо его украшала татуировка не менее затейливая, чем у Аллигатора Джека, а голова была гладко выбрита. Удан же был из числа «омиртанившихся» островитян. Узоров на его щеках не было, зато он носил короткую стрижку и маленькую бородку клинышком.

Пока Рен наслаждался созерцанием радостного изумления, изобразившегося на смуглых физиономиях будущих пиратов, из хижины выбрался Сегорн. Он раздвинул плечами приятелей, на ходу собирая в пучок на затылке длинные светлые волосы. Лицо его было хмурым и заспанным.

Внешне этот парень представлял собой полную противоположность двоим южанам. Кожа его была белой, глаза голубыми, а черты лица выдавали чистокровного нордмарца. Ростом он превосходил приятелей на полголовы. По годам они, судя по всему, были ровесниками, но выглядел Сегорн значительно моложе. Как он сам заявлял по этому поводу, северяне благодаря холоду лучше сохраняются. А он, как никак, большую часть жизни провёл в заснеженных горах своей суровой родины.

— Грег что, так просто возьмёт нас в свою шайку? Без всяких испытаний и прочих формальностей? — спросил Сегорн у Рена.

— Не в шайку, а в команду, — поправил северянина Морской Дракон. — А что касается формальностей... Капитан взял бы вас и так. Сразу видно, что вы не трусы и море вам — дом родной. Но другие парни не поймут. Им всем пришлось проходить испытания, доказывать свою храбрость и верность команде. К тому же, капитан частенько устраивает нам повторные проверки. Чтоб жизнь мёдом не казалась. Недавно даже Аллигатору Джеку экзамен на бдительность устроил — ворота заставил стеречь. Поэтому нам с вами придётся прогуляться в одно малоприятное местечко и выполнить задание Грега.

— Что за место?

— Видишь тот выступ скалы, справа от пляжа? Сразу за ним есть вход в старинные каменоломни...

— Видели мы этот вход, — вмешался Рагдар. — Жуткое место! Мы что, должны лезть туда?

— Если хотите наводить ужас на окрестные моря под началом капитана Грега, то да. А тем, кто падает в обморок при виде ходячего скелета или какого-нибудь завалящего призрака, в нашей команде не место.

— Вот демон! Придётся идти, — огорчился Удан. — Не хочется просидеть остаток жизни на этом острове.

— Когда отправляемся? — спокойно поинтересовался Сегорн.

— Вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам? — раздался вдруг чей-то голос за спиной Рена.

Молодой пират повернулся и оказался нос к носу с Дарионом. Послушник магов Огня подошёл совершенно неслышно.

— Присоединишься к нам в походе вглубь катакомб? — уточнил Рен, ни на миг не выведенный из равновесия неожиданным появлением Дариона.

— Именно. А потом — к команде капитана Грега, — невозмутимо ответил послушник.

— Разве магу Огня пристало заниматься морским разбоем?

— Магу, может быть, и не пристало. А беглому послушнику и бывшему заключённому из Миненталя — в самый раз.

— Ты был на каторге? — удивился Рен.

— Был. А до того учился кузнечному ремеслу в Монтере. Но это давно было...

— А на каторгу за что загремел? — спросил Удан.

— Да так, связался с нехорошими людьми... — уклончиво ответил Дарион.

— И что, маги Огня не знали, кого приняли в ученики? — вновь спросил Рен.

— Знали, конечно. Но решили дать мне возможность всё исправить верным служением Инносу.

— А ты возможностью не воспользовался...

— Я честно старался. Молился ночи напролёт, изучал боевую магию и, вообще, был идеальным послушником. Потом участвовал в битве против орков. Но моё прошлое продолжало висеть за плечами, как перебитые крылья! Меня постоянно зажимали в продвижении, хотя учеником я был одним из лучших. Некоторые маги отказывались делиться со мной знаниями. В конце концов, я бросил это безнадёжное занятие — пытаться оправдать доверие, которого ко мне никто не испытывал...

— Не знаю даже... — изобразил сомнение на лице Рен. — У Грега уже был в команде один беглый послушник. Но долго он не протянул. Полез в пещеру и начал устраивать там какие-то опыты. Когда я нашёл его скелет, на него смотреть было жутко — череп аж светился разноцветным огнём... Ну да ладно, я постараюсь уговорить капитана взять тебя в команду. Думаю, к моему мнению он должен прислушаться.

— А с чего это ваш капитан станет слушать юнгу? — прищурившись, спросил Дарион.

— Юнга я только по возрасту. А по заслугам — один из первых в команде! Капитан и Скип обучают меня навигации. Ты и седеть не успеешь начать, когда я стану старшим помощником.

— Ну-ну. Я тоже примерно так думал, когда поступал в монастырь...

— Мы пойдём в каменоломни, или будем трепаться здесь до вечера? — спросил Сегорн.

— А куда спешить? — беспечно ответил Рен. — Под землёй что день, что ночь — одинаково темно. Вы бы перекусили пока, собрались как следует. Кто знает, когда мы вернёмся назад...

— И вернёмся ли... — мрачно вставил Рагдар.

— А-а-атставить панику!!! — раздалась вдруг команда, отданная резким громким голосом. Все, включая Рена, подпрыгнули на месте.

— Уф... Брэндон, задери тебя шныг! Ты чего подкрадываешься, как тень? — узнал Рен одного из старших членов пиратской команды.

— А ты не теряй бдительность! Будешь спать на ходу, точно из пещер не вернёшься, — проворчал тот в ответ.

— Ты чего это — с нами решил пойти?

— Много чести. Сами в этих норах паутину собирайте. Я пришёл засвидетельствовать своё почтение госпоже Гатане.

— То-то смотрю: вырядился, как для королевского приёма...

Брэндон действительно выглядел импозантно. На нём была новая, сверкавшая многочисленными заклёпками куртка. Светлые с проседью волосы — чисто вымыты и собраны в тугой хвост на затылке. На расшитой золотой нитью широкой перевязи искрились драгоценными камнями рукояти метательных ножей и длинной шпаги. Голубые глаза уверенно и спокойно смотрели с обветренного лица.

— Ну, для Робара я вряд ли стал бы так стараться, — усмехнулся Брэндон. — Что ж, удачи вам!

— И тебе тоже! — подмигнув, ответил Рен.

Старый пират лишь слегка улыбнулся кончиками губ.

* * *

Не прошло и часа, когда пятеро искателей приключений приблизились к зияющему опасной чернотой входу в катакомбы. Зев старых каменоломен был обращён на запад, поэтому в утренние часы сюда не проникал ни один луч светила, называемого Оком Инноса. За спиной вкрадчиво шипели морские волны. Рен оглядел своих спутников и сделал шаг вперёд.

Перед походом парни вооружились, кто как смог. Удан повесил на пояс шпагу — наподобие той, что была у Рена. Кроме того, он прихватил солидный запас факелов. Рагдар вооружился охотничьим «волчьим» ножом и луком, усиленным костяными пластинками. Он недавно выменял это оружие у Джима на амулет, защищающий от дыхания огненных варанов. За пояс Сегорна был заткнут небольшой обоюдоострый топор, обращался с которым северянин, похоже, мастерски. Дарион взял боевой посох, полученный ещё в монастыре, руну малого огненного шара, украденную там же, и несколько магических свитков.

Едва вошли в штольню, ведущую в недра древних катакомб, Удан достал факел. Он был из старых запасов — изготовленным особым алхимическим способом. Поэтому стучать кресалом о кремень не пришлось — пламя вспыхнуло само, едва с факела сняли предохранительную полоску ткани, которой он был обмотан.

Рен уверенно двигался впереди цепочки людей по знакомому пути. Все чувства его обострились. Сейчас вряд ли кому-нибудь удалось бы застать его врасплох. Вот он остановился и, взяв из руки Удана факел, заглянул в короткое ответвление слева. Подставка для книги с каменными страницами, выполненная в виде статуи Аданоса, как его представляли древние яркендарцы, была на месте.

— Видели такое когда-нибудь? — тихо спросил Морской Дракон у спутников.

— А как же, — полушёпотом ответил Дарион. — Ходили как-то с магом Серпентесом к каменному кругу неподалёку от усадьбы Лобарта. Там идол вроде этого появился вдруг из ниоткуда. Ожил и бросился на людей. К счастью, поблизости оказались паладины, которые его враз успокоили. Но когда мы пришли освятить это место, обломки ещё лежали неподалёку. Ух, как злился Серпентес, что ему пришлось переться в такую даль из-за ерунды! Обматерил всех и телепортировался в монастырь, а мы...

— Здесь статуи не оживают, — прервал Рен бывшего послушника, на которого изредка нападали безудержные приступы словоохотливости. — Идём вперёд!

Рен вернул факел Удану и направился дальше в недра Питхорма. Когда миновали очередную развилку, сзади неожиданно раздался низкий вибрирующий звук. Все вздрогнули и обернулись. К людям, скривившись и припадая на левую ногу, приближалась призрачная фигура.

— Иннос, спаси нас!!! — вскрикнул суеверный Рагдар, срывая с плеча лук.

Шедший последним Сегорн быстро выхватил из-за пояса топор, привычным движением перехватил его поудобнее и нанёс мощный удар. Не встретив ожидаемого сопротивления, северянин едва не упал. По инерции он сделал несколько шагов в направлении, где только что находилась нежить. Призрак, как только его коснулось холодное железо топора, исчез с коротким противным воплем, вспыхнув напоследок бледным, мертвенно-белёсым светом.

Все оторопело замерли на месте. В ладони Дариона судорожно пульсировал и разбрасывал искры красный огненный шар. Из оцепенения их вывел негромкий смешок Рена.

— Испугались? Ха-ха! Может, сразу назад вернётесь и пойдёте рыбачить вместе с Гарвеллом? Тут эти призраки на каждом шагу попадаются! Они же безвредные совершенно. Коснёшься клинком — и рассеиваются. Я тоже поначалу боялся, пока не прочёл каменную книгу, которую держит та статуя...

— Предупредить нельзя было?! — выдохнул Удан.

— А может мне сбегать вперёд и путь для тебя расчистить? Кто здесь испытание проходит — вы или я?

— Он прав, — сказал Удану Дарион, пряча огненный шар в ладонь. — Пошли дальше!

На появление следующих двух привидений спутники Рена отреагировали уже достаточно спокойно. Вскоре они оказались в большом зале, где Рен некогда впервые встретил Яроса. Просторное помещение было погружено во тьму, которую лишь отчасти рассеивал свет факела. Эхо от человеческих шагов заполошно металось от стены к стене и гасло в проходах. В центре зала лежала груда серых камней, видимо рухнувших с потолка во время недавнего землетрясения. Удан, подняв факел, опасливо посмотрел вверх. Но свет скудного языка пламени не достигал каменных сводов, тонувших во мраке.

— Сюда! — сказал Рен, направляясь в следующий тоннель.

Древняя деревянная крепь, поддерживающая стены и потолок шахты, кое-где вспучилась под напором каменных масс, готовая лопнуть при малейшем толчке. Люди невольно ускорили шаг, чтобы быстрее миновать опасное место. Впереди снова возник призрак, которого Рен развеял небрежным взмахом клинка.

Наконец, путники достигли развилки. Ход, который уходил направо и раньше вёл в башню, одиноко возвышавшуюся на утёсе над пляжем, был полностью засыпан. Впрочем, пользы от него всё равно не было. Башню разрушил артиллерийский залп с борта «Ветра удачи». В итоге древнее сооружение стало могилой «бессмертного» Яроса.

Глыбы, завалившие тоннель, являли собой впечатляющее зрелище. Рен остановился, чтобы посмотреть, не обнажил ли обвал какое-нибудь захоронение, тайник или что-то подобное. Пока он осторожно светил факелом во все щели, из левого прохода, не пострадавшего от землетрясения, раздался частый стук костяшек по камню.

Тренькнула тетива. Один за другим во мрак ушли три огненных шара. Это Дарион встретил опасность во всеоружии. Вспышки высветили два гоблинских скелета, один из которых сразу же вспыхнул и рассыпался на отдельные кости. Второй успел добежать до людей, но рухнул под ударом топора Сегорна.

Рен подошёл к кучке костей, наклонился и поднял закопчённое ребро, в котором накрепко засела стрела с обгоревшим оперением. Повертев её в руках, парень проговорил:

— Да, ребята, с вами не пропадёшь! Вы, считай, готовая абордажная бригада. Думаю, у Грега не будет причин отказать вам в приёме в команду.

— Так может, дальше идти незачем? — с надеждой спросил Удан, засунув в ножны шпагу, которой так и не успел воспользоваться, и забирая факел у Рена.

— Ну уж нет! — возмутился Морской Дракон. — Самое интересное только начинается, а ты предлагаешь вернуться назад? К тому же, капитан приказал найти место, откуда полезла нечисть, и устранить опасность.

— Не знаю, как вам, а мне всё это начинает нравиться! — заявил вдруг Сегорн, усмехаясь в темноте. — Я не прочь взглянуть, что там дальше.

— Пошли вперёд, — поддержал его Рагдар, — я тоже начал входить во вкус.

Рен направился дальше вглубь каменоломен, держа ладонь на рукояти шпаги. Парни пошагали за ним. Они обследовали несколько боковых ответвлений и коротких штреков, но ничего подозрительного не обнаружили. Наконец достигли последней статуи с каменной книгой. Изваяние было опрокинуто и расколото. В том месте, где прежде находилось её основание, зиял узкий чёрный провал.

Исследователи подземелья осторожно приблизились к дыре в полу. Удан опустил факел в темноту. Несколько голов склонилось следом.

— Что там? — прошептал Рагдар, вытягивая шею через плечо Удана. Не удержав равновесия, татуированный южанин нечаянно толкнул приятеля. Тот, чтобы не упасть, вынужден был выпустить факел и опереться о края дыры руками. Факел упал вниз и ударился о твёрдую поверхность, рассыпая искры.

— Да здесь всего-то глубины сажени полторы. Самое большее — две, — сказал Рен. — Прыгаем?

— А назад как? — охладил его пыл рассудительный Дарион.

— Ну, может быть, там есть другой выход... Или на плечи друг другу встанем... — растерянно проговорил молодой пират.

— Ты что, всегда действуешь таким образом? Как же ты жив до сих пор? — удивился беглый послушник.

— Не знаю. До сих пор, куда бы я ни забирался, выход всегда находился. А если бы я каждый раз размышлял, что там дальше и какие могут быть последствия, мне пришлось бы до конца жизни прозябать в портовом квартале Хориниса!

— Тем не менее, если ты и впредь, входя куда-нибудь, не будешь думать, как потом выбраться назад, то до помощника капитана точно не доживёшь. Во всяком случае, на каторге ты бы долго не протянул. Костями храбрецов вроде тебя усеян весь Миненталь. Местами — в два слоя!

— Да о чём вы спорите? — спросил вдруг Удан, передав Сегорну второй факел, который он только что зажёг, и доставая из заплечного мешка верёвку с узлами, завязанными на расстоянии локтя друг от друга. — Сейчас привяжем конец к идолу, и спустимся вниз. А потом спокойно вернёмся назад.

— Молодец, Удан! — обрадовался Рен, — И как мне самому не пришло в голову захватить верёвку? С другой стороны, в этих катакомбах она мне никогда не требовалась...

Моряки проворно закрепили петлю на самом массивном из обломков статуи, и вскоре все пятеро исследователей стояли на неровном каменном полу, осматриваясь в плящущем свете пламени.

Подземелье, в котором они оказались, похоже, представляло собой естественную полость удлинённой формы. Но кое-где на стенах различались явственные следы кирок. Видимо, кто-то расширил природный проход. С одной стороны, всего в нескольких шагах от провала, тоннель заканчивался тупиком. Но в противоположном направлении он уходил во тьму.

* * *

— Ну всё, окончательно заблудились! — с досадой сказал Дарион после очередного поворота. Он прислонился спиной к стенке тоннеля и достал глиняную баклагу. — И вода закончилась... Мы, должно быть, уже больше суток тут бродим.

— Прошли, называется, испытание... — в тон ему проворчал Рагдар. — Теперь местная нежить точно примет нас в свою команду!

— Выберемся, — уверенно произнёс Рен, хотя на самом деле уверенности уже не испытывал.

Удан и Сегорн ничего не сказали. Первый доставал из котомки предпоследний факел. А второй перевязывал рану на руке, полученную в одной из многочисленных схваток со скелетами.

— Надо хорошенько подумать, — начал Дарион, — где мы повернули не в ту сторону...

— А какая из здешних сторон «та»? — поддел его Рен.

— Тихо! — прошептал Сегорн. — Похоже, у нас гости. Сейчас они нам покажут дорогу... В царство Белиара.

Все замерли и прислушались. Из глубин подземелья послышался негромкий звук шагов. Потом всё стихло. Удан притушил факел, и люди замерли в напряжённом молчании. Через некоторое время звук раздался снова. Вдруг в глубине прохода вспыхнул багровый свет.

— В сторону! — крикнул Рен, вжимаясь в камень.

В тот же миг магический шар, казавшийся особенно ярким в темноте подземелья, влетел в ответвление тоннеля, где остановились путешественники. Все метнулись в стороны, прижимаясь к стенам. Шар зацепил Дариона и врезался в камень позади него, рассыпав сноп искр. Беглый послушник зашипел от боли, но короткая мантия, усиленная поясом и амулетом, защитила его от серьёзных повреждений. Дарион тут же ответил невидимому врагу молнией. Яркая вспышка прорезала темноту, высветив фигуру в длинном чёрном балахоне.

Рен и Сегорн, не сговариваясь, разом бросились вперёд. Навстречу им, появившись из облачка тёмно-красного света, выскочил скелет. Удан тем временем вновь зажёг факел, а Дарион метнул вторую молнию, едва не зацепив своих спутников. Скелет отшатнулся от магического разряда и закрутился в узком проходе, пытаясь достать людей ржавым мечом. Получалось у него плохо — щербатый клинок постоянно задевал стены тоннеля, высекая искры. Несколько ударов — и нежить рассыпалась кучкой костей.

Фигура в балахоне, злобно прохрипев что-то неразборчивое, снова приготовила заклинание. Но, не успев выпустить его, пошатнулась от вонзившейся в грудь стрелы, пущенной Рагдаром. Он, оказывается, бежал следом за Сегорном и Реном с луком наготове.

Враг не смог больше воспользоваться магией. Рагдар вонзил в него ещё одну стрелу, а потом шпага и обоюдоострый топор поставили последнюю точку в схватке.

— Ищущий! — удивлённо воскликнул Дарион, склонившись к лежащей на скользком от крови полу фигуре. — Как он здесь оказался?

— А Белиар знает, — беспечно отозвался Рен. — Главное, что он указал нам нужное направление. Идём туда, откуда он появился!

— А если их там много таких? — с сомнением произнёс Рагдар.

— У нас всё равно нет выбора, — вздохнув, проговорил Удан. — Мы и без того долго здесь не протянем. Я постоянно чувствую, как своды давят на душу, сводя с ума!

— Или выберемся, или умрём. Чего здесь раздумывать? — припечатал Сегорн.

Исследователи катакомб осторожно двинулись вперёд, через каждые несколько десятков шагов останавливаясь и чутко прислушиваясь.

Ещё одного ищущего они заметили намного раньше, чем он заподозрил об их присутствии. Стены подземелья здесь оплетала светящаяся грибница, и Удан вновь погасил факел. В тусклом, но ровном свете вышедшая на развилку каменных ходов чёрная фигура была видна издалека. Прежде, чем ищущий заметил путников, его настигли стрелы Рена и Рагдара, а следом — заклинание Дариона. Он метнул в ответ малый огненный шар, который попал в Удана, вместе с Сегорном спешившего к врагу с обнажённым клинком.

После того, как с ищущим было покончено, Рену пришлось отдать обожжённому Удану одну из немногих оставшихся у него бутылочек с целебным экстрактом. Проглотив её содержимое в два глотка, южанин почувствовал облегчение. Дарион, обшарив мантию убитого врага, с удовлетворением отыскал сосуд с эссенцией маны.

Через несколько десятков саженей ход стал расширяться. За очередным поворотом обнаружился ряд грубо вытесанных из тёмно-красного песчаника колонн, выстроившихся вдоль правой стены. Слева шла кладка из крупных каменных блоков. В ржавых железных держаках, укреплённых между камнями, чадили факелы.

Из-за колонн появились два скелета, с которыми снова пришлось вступить в схватку.

— Ещё одной проклятой тварью стало меньше, — проворчал Сегорн, свалив последний ходячий костяк.

— Всё. Свитки кончились, — сказал Дарион. — Осталась только руна.

— У меня есть один свиток, — ответил Рен.

— Правда?! Какой?

— Ледяной шторм.

— Ого! Давай сюда.

— Ты же у магов Огня учился. А это заклинание призывает силы Аданоса. Так что, я смогу им воспользоваться не хуже.

— Как знаешь. Только держи его под рукой. Сдаётся мне, за той дверью нас ждут ба-а-альшие неприятности.

— Пойдём, взглянем! — кинул спутникам Рен.

Они осторожно просочились в узкую дверь, которой заканчивался коридор с колоннадой. Постояли, прижавшись к стенам, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

Высокая пещера, в которой оказались исследователи, освещалась только отблесками, падавшими из коридора. Светящейся грибницы или факелов здесь не было. Всю середину огромной каменной полости занимало озеро. Его гладь казалась совершенно чёрной, и люди не сразу поняли, что находится перед ними. А когда рассмотрели, то, забыв об осторожности, устремились к воде. Лишь напившись и заполнив все имевшиеся сосуды, вновь стали осматриваться.

— Глядите! — вдруг воскликнул Рагдар. — Там свет.

— Где?

— Да вон же, на другом берегу, проём в стене, кажется.

Поминутно спотыкаясь о невидимые в темноте камни, обогнули подземное озеро по узкому скользкому берегу. Приблизились к неровному проёму, из которого пробивался тусклый свет. Рен, держа оружие наготове, заглянул за угол. Он увидел короткий, узкий, уходящий влево коридор, выложенный всё теми же каменными блоками. Впереди никого не было. Свет, замеченный из пещеры, падал из-за поворота. Здесь он был намного ярче.

Рен шагнул в сторону, пропуская вперёд Сегорна. Тот крадучись приблизился к повороту, быстро выглянул и тут же отдёрнул голову назад.

— Там шестеро ищущих, — почти бесшумно прошептал северянин.

Рен сделал знак остальным спутникам оставаться на месте. Открыл висящую на поясе сумку и, порывшись там, извлёк стебель увядшей травы. Затолкал растение в рот, достал из-за пазухи магический свиток и стрелой бросился к повороту. Дарион только теперь догадался, что Рен сжевал траву глорха, дающую на короткое время огромную скорость. Бывший послушник шикнул на дёрнувшихся было вслед за молодым пиратом южан, приказав им оставаться на месте.

Морской Дракон стремглав преодолел поворот, перепрыгнул через три каменных ступеньки, ведущих вниз, и оказался в просторном прямоугольном зале, озарённом сиянием магических светильников. Вихрем промчался мимо ищущих, оторопело стоявших возле подставок для книг, расставленных вдоль стен. Через миг он уже оказался у противоположного торца помещения. Остановился и, подняв к глазам свиток, прочёл короткое заклинание, отдавая всю ману, какую только мог собрать.

Ищущие быстро оправились от неожиданности. Глухо лязгнули мечи нескольких призванных скелетов. В Рена полетели, рассыпая искры, огненные шары. Но заклинание уже сработало. Под высоким потолком заклубилась тёмно-синяя туча. Всё помещение крест накрест пересекли ярко голубые молнии. Сверху посыпались длинные ледяные сосульки, со звоном врезаясь в пол или с глухим звуком — в тела врагов.

Два огненных шара, брошенных учениками некромантов, попали в Рена. Глаза затянула пелена жгучей боли. Парень слишком поздно заметил скелета, оказавшегося совсем рядом. Рука метнулась к эфесу шпаги. Скелет уже замахивался длинным мечом, но тут в голый череп с сухим треском ударила длинная сосулька. Нежить безвредной горкой костей рухнула к ногам Рена.

Последние ледяные снаряды ещё падали с потолка, а в зал уже ворвались спутники Морского Дракона, добивая едва живых ищущих и чудом уцелевшую нежить. Вскоре всё было кончено. На выложенном гранитными плитами полу, среди костей и пятен крови, распростёрлись неподвижные тела шести несостоявшихся некромантов. Запоздало зазвенел упавший магический светильник. Воинственная четвёрка с оружием наготове замерла в напряжённых позах в центре помещения, вглядываясь в полумрак двух дверей, выходивших в противоположных направлениях. Рен, корчась от боли, доставал из сумки последние бутылочки с целебным зельем.

— Генри, нагель тебе в глотку! Долго ты ещё собираешься возиться? — рычал Грег. — Малыша там, наверное, уже в клочья порвали!

— Да иду я, иду! Парни, быстрее, шныг вас сожри!

Натаниэль, Бонес, Том, Билл, Фин, Скип, Брэндон, Морган и Аллигатор Джек еле поспевали за предводителями, спешившими к порталу возле разрушенной пирамиды. Вскоре вереница пиратов, человек за человеком, уже возникла у западного берега острова. До зубов вооружённые морские разбойники торопливым шагом направились к пляжу, возле которого раскинулся их бывший лагерь.

Беспокоиться о Рене Грег начал, когда тот не появился с наступлением темноты. Капитан позвал Аллигатора, велел ему сходить на пляж и выяснить, вернулся ли юнга из каменоломен. Джек, который целый день заготавливал мясо для камбуза, устал и не очень-то хотел тащиться в такую даль. Да и за Рена он не особенно волновался, зная, что парень не раз излазил катакомбы вдоль и поперёк ещё до своей встречи с морским драконом. Поэтому, широко ухмыльнувшись татуированным лицом, Аллигатор рассказал капитану, что юнга, похоже, положил глаз на служаночку купеческой вдовы. И, скорее всего, потаскав троих моряков по подземельям, увивается вокруг девчонки. Грег, хмыкнув, отменил приказ и завалился спать.

Рен не появился и утром. А потом, когда солнце уже поднялось высоко над горизонтом, и капитан снова вознамерился послать кого-нибудь на западный берег острова, появился Брэндон. Его щегольской костюм несколько потускнел, волосы были растрёпаны, а под покрасневшими глазами набрякли мешки. Накануне он полдня пробыл в лагере на пляже, стараясь свести более близкое знакомство с прекрасной Гатаной. Следует заметить, что эта женщина поразила матёрого пирата до самой глубины души. Ради неё, если потребуется, он готов был бросить своё ремесло и осесть где-нибудь в спокойном местечке, обзаведясь домом и занявшись торговлей. Благо, золота за два с лишним десятилетия пиратства он скопил достаточно. Его должно было хватить и на то, чтобы откупиться от преследования со стороны представителей закона. Об их продажности морской разбойник знал не понаслышке.

Несмотря на своё преступное занятие, Брэндон считал себя вполне достойным Гатаны. Во-первых, он происходил из знатной семьи. Во-вторых, даже занимаясь грабежом и разбоем, старался никогда не забывать о человечности и собственном кодексе чести. Довольно своеобразном, впрочем. Ну и награбленное золото, а также многочисленные победы в любви и сражениях придавали ему уверенности.

Однако успеха у Гатаны он в тот день не добился. Как и в предыдущие дни. На все его попытки завести светскую беседу красавица отвечала вежливо, но довольно холодно.

Протоптавшись почти полдня возле хижины дочери пустыни, злясь на себя, Брэндон отправился к Гарвеллу. Тот, как оказалось, недавно вытащил из воды увесистый ящик, заполненный тщательно переложенными стружкой бутылками с вином. Судя по тому, что ящик был обнаружен неподалёку от северного пляжа, раньше он составлял часть груза судна покойного Титуса Гроша. Каким образом он уцелел во время крушения, неизвестно, но разбитыми оказались лишь две или три бутылки. Как, а вернее, с кем употребить нежданную находку, Гарвелл пока не решил. И приход Брэндона оказался весьма кстати. Они расположились в тени пальм в обществе старого монастырского и нескольких ломтей засохшего сыра, предаваясь печали до заката. Потом им стало весело. Ещё через час они едва не подрались. Затем помирились. А поздно утром проснулись на полу в хижине Гарвелла с головной болью и опухшими физиономиями. Зато проблема остатков груза с когга «Заатан» была полностью решена.

Брэндон угрюмо поприветствовал встретившегося по дороге Спиро, который сказал, между прочим, что моряки и Рен до сих пор не вернулись из каменоломен, кивнул Люсии и покинул пределы лагеря, стараясь не попасться на глаза Гатане. Когда Брэндон, слегка проветрившись по дороге, приблизился к пиратскому форту, возле которого стоял галеон «Ветер удачи», первым, кого он увидел, оказался капитан Грег. Одноглазый пират нервно расхаживал перед входом в постройку. Неподалёку на травке расположились полусонные Мэтт и Лукас, завтракая после ночной вахты. Рядом, поблескивая лысиной, из-за которой виднелась рукоять огромного кривого меча, стоял Генри. Заметив Брэндона, капитан вцепился в него мёртвой хваткой. А потом, собрав чуть не половину команды, бросился к катакомбам — спасать своего любимца.

* * *

За правой дверью оказались несколько тёмных проходных комнат, позади которых обнаружился чулан или заброшенная лаборатория. Кроме нескольких крыс, пыли, костей и изъеденных червями обломков мебели, там почти ничего не было. Почти, потому что Рену удалось отыскать среди хлама несколько каменных плиток, исписанных замысловатыми закорючками. Он затолкал находки в сумку, чтобы разобраться с ними на досуге. Удан обнаружил в каком-то углу серебряный подсвечник, погнутый и почерневший от времени. Больше ничего полезного им не попалось. Поэтому они вернулись в зал, где нашли свою смерть шестеро ищущих, и направились в другую дверь.

Здесь было сравнительно чисто. В каждой из проходных комнат стояло по магическому светильнику, паре незатейливых коек и столу. На столах нашлось кое-что из еды и несколько бутылочек с зельями. В конце этой подземной анфилады обнаружилось широкое помещение, заставленное стеллажами с книгами. За стеллажами, в дальнем конце библиотеки, неярко светился камин, перед которым стояло большое кресло, обтянутое тёмно-красным бархатом.

Вначале вошедшим показалось, что в помещении никого нет. Но внезапно над спинкой кресла, на фоне тускло рдеющих поленьев, показалась чья-то голова и заострённые в виде коротких крыльев плечи. Вошедшие замерли, а фигура слабо пошевелила рукой и вновь рухнула в кресло. Все четверо спутников Рена медленно опустились на пол и замерли в неподвижности. Звонко ударился о каменный пол топор Сегорна.

Рен остался на ногах. Он недоумённо оглядел скорчившиеся на полу фигуры и прыгнул в сторону кресла. Быстро обогнув этот роскошный предмет мебели, парень приставил острие шпаги к горлу сидевшего там человека. И ужаснулся. В кресле, глядя на Морского Дракона бесцветными глазками, сидел старик. Настолько ветхого человека Рен не видел ни разу в жизни. Старик в чёрной с красным узором мантии, к плечам которой были пришиты заострённые крылышки, выглядел так, что призванные ищущими скелеты казались по сравнению с ним юными красавцами. Голова, лишённая волос и зубов, усохла настолько, что казалась крохотной. Но даже этот мумифицированный череп был слишком тяжёл для дряблой шеи. Высохшие руки напоминали конечности какого-то ночного насекомого.

— Ты кто такой?! — севшим голосом спросил Рен.

— Как... Почему заклинание не подействовало?.. — едва слышно просипел старик. — Ты должен, как остальные...

Вдруг его рука потянулась к тому месту на груди Рена, где в доспех был вшит целебный магический камень, когда-то найденный в подземельях Яркендара. Рен вздрогнул, едва не надавив на шпагу. Но рука старца уже бессильно упала на бархатный подлокотник.

— Древняя магия орков... защищает, — вновь прохрипела живая мумия. — Всё равно... придут ученики...

— Не придут твои ученики. Они мертвы. И ты сейчас умрёшь, если не ответишь на мои вопросы! В последний раз спрашиваю: кто ты такой?

Старик попытался засмеяться, но только сипло закашлялся.

— Не испугаешь... Я уже почти мёртв... Как ты справился... с ищущими? Всё равно... Моё имя Ширнашар... Я — слуга Белиара... Учитель...

— Понятно. Сколько же тебе лет, дедуля? И что ты сделал с моими парнями?

— Много вопросов... Они спят... скоро встанут... А я умру... Мой Господин ждёт меня в своих чертогах... Шестьсот лет... я служил ему...

— Шестьсот лет?!! Демон тебя дери! Столько не живут!

— Вы... людишки... не живёте... Кхе-кхе... Наш Господин дарует нам... долгую жизнь... много сил... знания...

— Никогда не мог понять, как можно поклоняться Тьме. Свет и Жизнь — вот чему должен служить человек!

— Кхе-кхе... Глупец... Щенок... Ты не понимаешь... Вы все марионетки... Ходите по колее... как вагонетка в шахте... Путь известен с самого начала... и до близкого конца... Причины и следствия опутывают вас... как цепи... Законы, установленные Инносом... Аданос... со своим Равновесием... Слабак! И маги его слабаки... — старик замолчал, выдохшись. Но вскоре заговорил вновь.

— Наш Господин... дарует свободу... Всё, чего жаждет душа... Он учит... разрывать цепь причин и следствий... Даёт власть... оживлять мёртвых... повелевать демонами... стихиями... выходить за грань этого мира...

— Ага, видел я этих «оживлённых»! Даже отправил сегодня к Белиару десяток-другой. Вот они — действительно марионетки.

— Кхе-кхе... щенок... кха-кха... ничего ты не видел... скелеты таких же глупцов... как ты... Мы можем... поворачивать время вспять... мёртвое делать живым... а живое — мёртвым... Даже ваш Избранный... ваших богов... кхе-кхе... был трупом... Ксардас его оживил... глупец... нельзя служить двум господам... Но мой лучший ученик... снова сделает его мёртвым...

— Ну, это вряд ли. Видел я этого парня. Такого убивать — запаришься!

— Сила... ваша сила... ничто... Она ограничена законами мироздания... Как ты не понимаешь... Если вы проиграли... то всё... окончательно... Это закон вашего Инноса... А мы можем начать снова... и снова...

— Ты это драконам расскажи, которых Избранный порубил в Рудной долине! Весь Хоринис гудел, как улей, когда об этом стало известно. Может, они тоже возродятся?

— Если Господин пожелает... возродятся... Не все они служат Ему... свободе... Драконы — как люди...

— Правда? Я думал, что все драконы — слуги Белиара. Неужели среди них есть те, кто чтит Инноса? Разве их вместе с орками создал не Белиар?

— Кха-кха... Драконы... орки... люди... всё равно... Кто служит... Господину... получает свободу и силу... Другие... глупцы... ходят на цепи... всю недолгую жизнь... Великий Белиар никого не создавал... Создавать — значит устанавливать законы... и подчиняться им... Он использует то, что создали другие... меняет, как хочет... без правил и ограничений... Кхе-кхе... Тот, кто создаёт... как ремесленник... привязан к своей мастерской... исполняет законы... правила гильдии... А Хаос — это отсутствие границ... оков...

— Врёшь ты всё, старый! Вот ты говоришь, что Белиар даёт вам всё, чего жаждет человек. Выходит, он может дать богатство, власть, роскошную жизнь, женщин, каких пожелаешь? Но почему тогда вы сидите в этой грязной дыре, спите на голых досках, питаетесь сухарями и ходите в потёртых, провонявших потом чёрных тряпках? Где ваши дворцы, роскошные одежды, толпы слуг, породистые скакуны и прекрасные наложницы? Нет ничего! А там наверху — дивный мир, созданный и освящённый Инносом, наполненный жизнью по воле Аданоса. Там зелёные деревья, пенье птиц, закаты на море... Ты чего смеёшься, как сумасшедший? Мозги вконец протухли за шесть веков?

— Кхе-кхе... кха-кха... дворцы... кхе-кхе... наложницы... Щенок!.. Птенец падальщика... голый... кхе-кхе... пупырчатый... Кхе-кхе... Ступая на путь, предначертанный Господином... быстро понимаешь... что это всё — не нужно... Это приманка... которую Иннос бросает глупцам... чтобы они не замечали своего рабства... Остаётся только власть... истинная власть... а не как у ваших жалких королей... Власть и свобода... поймёшь... Прощай, щенок... Господин ждёт... — сиплый голос старца становился всё глуше и, наконец, затих совсем.

Рен не убирал шпагу от груди мумии, ожидая подвоха. Но лицо старого некроманта замерло, а потом вдруг стало преображаться. Кожа, и без того тёмная, начала быстро чернеть, рваться и облазить рваными лоскутьями. Глазницы ввалились. Рен отшатнулся. Голова мёртвого Ширнашара вдруг отделилась от тонкой шеи и с глухим стуком упала на пол. Тело в чёрной мантии съёжилось, стало нелепо маленьким посреди огромного кресла, покрытого пыльным бархатом.

— Рен, что здесь такое творится? — раздался голос Дариона.

— Очнулся? Буди остальных, надо выбираться отсюда!

Пока беглый послушник приводил в чувство моряков, Рен обшаривал помещение на предмет ценных вещей. В числе таковых обнаружилось несколько свитков вызова скелетов, големов и прочей нечисти. Ещё какие-то заклинания, каменные скрижали, бутылочки с зельем. На столе, стоявшем сбоку от кресла лежала большая книга в чёрном кожаном переплёте. Но её Рен взять не отважился. Заметив на каминной полке какой-то предмет, парень потянулся за ним, опершись ладонью о камень, чуть выступавший из кладки, и едва не упал от неожиданности. Камин вдруг сдвинулся с места и отъехал в сторону.

Рен с сомнением рассматривал нишу, которая открылась за очагом. Там посверкивал мелкими голубыми искорками камень телепорта. В затылок молодому пирату взволнованно дышали его спутники. Все они уже пришли в себя.

— Рискнём? — спросил Дарион.

— А если занесёт в дыру почище этой? — неуверенно проговорил Рагдар, брезгливо косясь на тело мёртвого некроманта.

— Пешком в любом случае не выберемся, — сказал Сегорн. — Вперёд, Рен! Больше одного раза всё равно не умрём.

Рен взял у Удана последний факел и зажёг его на всякий случай. Затем, глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, ступил на плиту телепорта. Он ощутил обычное щекотное покалывание... и оказался в знакомом проходе, под провисшей после землетрясения крепью. Следом один за другим возникли четверо спутников.

— Хо! Выбрались! — закричал Удан.

— Не ори, свод обрушишь, — предостерёг его Рагдар.

Измученные путешественники двинулись вперёд. Вскоре они достигли каменного зала, от которого до выхода оставалось совсем недалеко. Когда оказались в середине пещеры, горка серых камней вдруг зашевелилась и с грохотом встала на дыбы, принимая очертания неуклюжей полуторосаженной фигуры.

— Бежим!!! — закричал Рен. Доставать свитки времени не было, а на рукопашную с таким мощным монстром не осталось сил. Все опрометью метнулись к проходу, ведущему наружу. Голем бежал следом, топая так, что со сводов падали осколки камня.

Преодолев последнюю сотню шагов, люди выскочили из штольни... и едва не столкнулись с кучкой пиратов во главе с Грегом. Из-за спин членов команды выглядывали Элврих, Гарвелл, Джим, Тео и даже Люсия.

— Рен, дери тебя шныг!.. — начал было одноглазый капитан.

— Осторожно! — крикнул Морской Дракон, — За нами погоня!

В этот момент голем, задев головой каменный свод, выбрался наружу и раскатисто заревел. В ответ дружно лязгнула дюжина клинков, покидая ножны...

Десяток ударов сердца спустя чудовище превратилось в кучу камней, лежащую в полосе прибоя. Несколько человек приводили в чувство Натаниэля, получившего в грудь удар могучего кулака. Морган изрыгал грязные ругательства пополам с перегаром, разглядывая иззубренное лезвие любимого боевого топора. Рагдар вдруг присел на пол грота, нависавшего над входом в каменоломни, потёр бритую голову и задумчиво проговорил:

— Я вот только одного не могу понять — куда у них там дым выходит?

Полтора десятка пар глаз недоумённо воззрились на него.

— Ну, я про камин, который у некромантов в подземелье... Куда из него дым-то идёт?

* * *

— Брось, Грег, что со мной может случиться? Я теперь вообще не должен выходить из кубрика? Уже и поохотиться нельзя? К тому же я не один собираюсь, со мной Аллигатор и Тео.

— Не они с тобой, а ты с ними! Чтоб от Джека ни на шаг не отходил, герой! И скажи этим двум островитянам, если с тобой что-нибудь случится, я на их лысых головах походный марш сыграю. Вымбовками! Понял, Морской, мать твою, Дракон?!!

— Да, капитан!

— То-то... Ну, ступай. Не сидеть же тебе, действительно, в кубрике всё время...

Рен выскочил на палубу, на ходу поправляя лук и котомку с охотничьими припасами. У трапа его ждали Скип и Аллигатор. Лёгкий ветерок трепал концы косынки, повязанной на голову штурмана.

— Отпустил?

— Ага. Прямо не капитан, а нянька какая-то...

Пираты дружно заржали. Скип хлопнул Рена по плечу, подталкивая его к верёвочному трапу, под которым покачивалась на ленивых волнах лодка.

--------

Причечания к части 3:

7) Всё тот же мод «Жизнь пирата» Автор — Fizzban (http://www.piratenleben.com/).

8) Акцент Фина можно оценить благодаря великолепной озвучке, сделанной Odin68 и командой «Могучий карлик».

Безымянный размеренно бежал вдоль лесной опушки, направляясь к броду через реку Шныгов. Хотя его уговаривали подождать до утра, он отправился в путь на ночь глядя, как только небо очистилось от туч. Его раздражало, что из-за бури и сменившего её ливня пришлось потерять целые сутки. Намереваясь выбраться из Рудной долины подземным ходом, а не через перевал, победитель драконов резонно рассудил, что в тоннеле темно и днём.

Идти к мосту он не решился, так как в лесу на левом берегу могли скрываться остатки орочьих отрядов. А на драки с ними время терять не хотелось. Да и опасное это дело в одиночку. Лучше уж преодолеть реку вброд, сразу оказавшись у начала горной дороги, ведущей к Проходу.

Прохладный вечерний воздух лился в лёгкие, тренированные мускулы неутомимо несли крепкое тело вперёд. За спиной ощущалась надёжная тяжесть подаренного Харадом двуручного топора и мощного арбалета, купленного у одного из стрелков. А глаза, готовые предупредить о малейшей опасности, цепко обшаривали окрестности. Впрочем, ставшее уже привычным состояние настороженности не мешало Безымянному отмечать изменения, которые произошли в Рудной долине с прошлой осени. Здешняя природа неутомимо зализывала раны, нанесённые падением Барьера, ураганами, землетрясениями и огнём драконов, выжигавших леса вместе с укрывавшимися там каторжниками. Деревья по большей части всё ещё стояли голые и почерневшие, но сквозь грубую опалённую кору тут и там пробивались свежие зелёные побеги. Папоротники буйно разрослись на щедро удобренной золой и кровью почве. К началу лета они, пожалуй, смогут скрыть с головой рослого человека. Под их сенью набирали силу целебные и магические растения — серафис, огненная крапива, ягоды гоблина, трава глорха и прочие удивительные дары миртанской природы. Птицы и мелкие зверьки с шумом и писком сновали в лесу, озабоченные воспитанием и защитой недавно появившегося потомства. В сырой траве суетились мясные жуки. Далеко в горах гулко ревел матёрый мракорис, вызывая на бой соперника. У древнего зверя гон приходился как раз на эту пору, а детёныши рождались зимой.

По прибрежному лугу, где недавно кипела битва между орками и людьми, расхаживала стая падальщиков, ковыряясь в мокрой земле кривыми клювами. Впрочем, путь Безымянного пролегал в стороне от глупых агрессивных птиц. В холодную реку лезть не хотелось, но раз уж решил идти этой дорогой... Вскоре человек поднимался в горы, почти не снижая скорости бега.

Сытый снеппер, стоявший на склоне, куда выбрался проводить солнце, лениво проследил взглядом за крохотной человеческой фигуркой далеко внизу. Вяло пошевелив хвостом, двуногий ящер подставил чешуйчатый бок рыжим лучам светила, приближавшегося к горным вершинам на западе.

* * *

Выбравшись из длинного тоннеля, пробитого неизвестно кем в незапамятные времена сквозь разделявшую Миненталь и долину Хориниса обрывистую горную гряду, Безымянный огляделся. Его окружал унылый пейзаж — жёлто-серые камни и с трудом пробивающиеся сквозь них чахлые полузасохшие кусты. Судя по всему, когда ливень бушевал над Миненталем, здесь не упало ни капли.

Ничего опасного поблизости видно не было. Слева стоял сундучок, видимо брошенный кем-то во время бегства из Рудной долины. Безымянный по привычке поднял потемневшую от непогоды и времени крышку, обитую поржавевшими полосами металла, и заглянул внутрь. Сундук, разумеется, был пуст. Наш герой взломал и обшарил его ещё в прошлом году, во время одного из своих походов за перевал.

Вздохнув, Безымянный закрыл сундук, постаравшись, чтобы петли не заскрипели, а крышка не хлопнула, извещая всю округу о его присутствии. Потом достал и вновь опробовал руну телепорта.

Камень с руной ему дал Альбрехт по приказу Хагена взамен того, что покоился сейчас на морском дне у скалистого островка где-то к северо-западу от Хориниса. Ни перед входом в тоннель со стороны Рудной долины, ни в глубине этой узкой каменной трубы портал не открылся. Было слишком далеко. Но в этот раз человек ощутил, как руна начала жадно пить ману, сплетая кружево магии переноса. Узор налился голубым светом, по телу забегали сотни невидимых муравьёв, окружающий мир начал расплываться. Но Безымянный резко прервал заклинание, вспомнив, что хотел навестить Волка, Гаана и Бенгара, если они ещё находятся в окрестностях сожжённой орками фермы. Да и к Андрэ лучше было завернуть сразу, не откладывая это дело на самый крайний срок. Поэтому он спрятал камень с заклинанием и затрусил к естественному мосту, пересекавшему Проход, стараясь не переломать ноги о булыжники, усеивавшие тропу.

До каменной арки, где раньше были деревянные ворота, запиравшие Минентальский проход, добрался без приключений. Если не причислять к таковым драку с пятёркой гоблинов. Нелюди устроили стоянку прямо перед входом в короткий тоннель, который вёл от каменного моста к выходу из Прохода. С низкорослыми лопоухими родственниками орков Безымянный разобрался быстро. За время боевых действий в Рудной долине он заметно окреп и вернул себе часть навыков владения оружием. Поэтому у гоблинов, посчитавших одинокого путника лёгкой добычей, шансов не было.

Миновав последние пару сотен сажен пути, усеянного костями людей, орков, обломками оружия и повозок, он оказался у выхода в долину Хориниса.

Пройти сквозь арку теперь можно было свободно, так как ворота отсутствовали. Одна из деревянных створок, изрубленная тяжёлыми орочьими топорами, валялась неподалёку. Слева, у костерка, пламя которого казалось почти бесцветным в лучах поднявшегося над вершинами деревьев солнца, сидели три человека — молодой рыцарь и два стрелка в красных доспехах. Заметив путника, они остались сидеть, но напряглись и потянулись к оружию.

— За короля! — рявкнул Безымянный, воздев вверх сжатый кулак, чтобы рассеять все сомнения в своей принадлежности к доблестным войскам Миртаны.

— За Инноса! — нестройным хором ответили охранники Прохода, потрудившись наконец встать на ноги.

— А что, братья, тихо здесь? Орки не показывались? — начальственным голосом спросил Безымянный.

— Всё тихо! — вытянулся в струнку рыцарёнок в новенькой блестящей кольчуге, решив, видно, что перед ним важная шишка.

В прошлый раз, когда победитель драконов направлялся в Миненталь с обозом из замка Андрэ, охрану возглавлял другой рыцарь — седоусый и покрытый шрамами. А этого парня он видел впервые.

— Это хорошо, что тихо. Наверное, и на ферме никого нет?

— Как же нет, — заулыбался паренёк, — Полно народа! Целыми днями молотками стучат. Скоро опять начнут...

— Отстраивают, что ли?

— Да. Дом уже поставили. Теперь ещё что-то городят.

— Прекрасно! Ну, бывайте. Смотрите в оба здесь! А то мало ли... — Безымянный уже было направился дальше, к щелястому расшатанному мостику через ручей, когда молодой рыцарь робко его окликнул:

— Господин...

— Да? — обернулся Безымянный.

— Простите. Вы ведь из Миненталя... Как там?

— Всё в порядке. Замок отбили, орков порубили уйму. Вражий Забор вот ещё возьмём и последних тварей в море утопим. Но вы тут всё равно не расслабляйтесь особенно!

— Есть!

— Вот и молодцы...

Перейдя ручей, Безымянный остановился, чтобы насладиться открывшимся зрелищем. Долина, где располагалась ферма Бенгара, и осенью являла собой очаровательное зрелище. Теперь же, в весеннюю пору, она просто завораживала. Солнечные лучи пробивались сквозь покрытые молодыми листьями ветви деревьев, зажигая яркие искры в каплях росы, усыпавших многочисленные цветы. Справа шумели два водопада, взбивая пену на поверхности небольшого озерца, из которого брал начало ручей. В воде, у самого берега, уже развернулись широкие листья лотосов, хотя ярко-розовых бутонов ещё не было. В воздухе разливался аромат свежей листвы, цветов и молодой пихтовой хвои. Птицы на разные голоса славили взошедшее Око Инноса. Их хор не портило даже приглушённое гудение кровяного шершня, раздававшееся откуда-то из-за деревьев.

Набрав в грудь свежего душистого воздуха, Безымянный направился к ферме. Пробежав через редколесье по размытой дождями дороге меньше мили, он увидел обновлённое Бенгарово хозяйство. Дом теперь стоял там, где раньше располагались хозяйственные постройки — над самым обрывом, внизу которого плескалось озеро. Если прежнее жилище арендатора здешних земель представляло собой обычную крестьянскую хибару, построенную из дерева и обмазанную глиной, то новое выглядело более основательно. Оно тоже было деревянным, но размещалось на высоком каменном фундаменте. К входу вели несколько широких деревянных ступеней, а сам он закрывался крепкой дубовой дверью, окованной железными полосами. Окна жилища были узкими и больше напоминали крепостные бойницы. Похоже, Бенгар учёл печальный опыт орочьего нашествия и решил обезопасить себя на будущее.

Когда Безымянный приблизился к дому, население фермы как раз закончило завтрак и расходилось по рабочим местам. Но, заметив вооружённого человека, крестьяне с неожиданной сноровкой собрались в нестройную шеренгу, ощетинившуюся дубинами и топорами. А по флангам расположились несколько лучников в кожаных охотничьих куртках.

— Привет, Бенгар! — жизнерадостно воскликнул Безымянный. — Ты что же это, со старым приятелем воевать собрался? Нехорошо...

— А, это ты! Вот так встреча! — убирая оружие, заулыбался хозяин фермы. Его худое лицо сразу же прорезали многочисленные мелкие морщинки, лучиками разбежавшиеся от глаз, и оно стало удивительно добродушным. Безымянный не выдержал и разулыбался в ответ.

Пришедшего тут же окружили крестьяне, большинство которых знали его в лицо. Пардос, которого наш герой в числе прочих некогда вывел из Яркендара, спасая из бандитского плена, долго тряс его руку. Со всех сторон сыпались вопросы о положении в Минентале. Особого пиетета при виде рыцарских доспехов победителя дракона здешние крестьяне не испытывали. Они были знакомы с ним ещё до того, как он поступил на королевскую службу. В те времена Безымянный подумывал наняться в домашнее войско Онара и частенько оказывал местным жителям услуги по защите от диких зверей и разбойников.

Из-за плеч мужиков показались две знакомые физиономии.

— Гаан! Гром! Вы живы! — раздвигая бронированными плечами крестьян, Безымянный устремился к старым знакомым.

— Да это же тот парень, который одним мечом завалил пару троллей! Помнишь, я тебе рассказывал? — протягивая крепкую ладонь Безымянному для рукопожатия, спрашивал у Гаана Гром.

— Думаешь, он только троллей одолел? Ты бы видел, как лихо этот герой расправился с остером, который распугивал мою дичь! — отвечал ему Гаан.

Наконец, суматоха, вызванная появлением нашего героя, улеглась. Бенгар разогнал работников по местам: кого — в поле, кого — на строительство хлева и овина. Вернувшись к Безымянному, стоявшему возле дома в обществе охотников, он стал делиться новостями. Мол, лорд Андрэ арендную плату брать обещал не такую большую, как покойный Онар. А за этот год вообще все долги простил, дал время на обустройство. И стражники его каждый вечер приходят из замка Утёс Туманов. (Ну и название Андрэ придумал, язви его в копыто!) Вежливые. Спрашивают, не обижает ли кто, не появлялись ли разбойники или орки. Даже от выпивки и жратвы иной раз отказываются! Благодать, словом.

Пепе и какой-то незнакомый парень выпустили из загона овец и погнали их к опушке. Оба они были вооружены топорами и короткими луками.

— А где Малак? — встревоженно спросил Безымянный у Бенгара. — И Волка я что-то не вижу...

— Волк ушёл вместе с Кордом и другими парнями. Куда — не спрашивай. Не знаю. После того, как лорд Хаген схватил Онара, прибежал наёмник Ярвис. Они пошептались о чём-то с Волком, потом быстро попрощались с нами и ушли. Жаль! Отличный парень этот Волк! Если бы не он, конец бы нам всем наступил... А тот мужик — охотник, которого ты тогда из Миненталя привёл, сгинул за несколько дней до нашествия волосатых. То ли орочьи разведчики поймали, то ли зверь задрал. Правда, кто-то из парней уверял, что видел его перед самым нападением орков на лесной опушке. И был он будто бы в чёрной мантии с клобуком...

— А Малак?

Бенгар помолчал, потерянно шаря глазами по усыпанной свежими стружками земле. Морщинки на его лице, только что напоминавшие лучики, стали похожи на сетку трещин, покрывающую обветренные скалистые уступы Минентальского перевала.

— Нет больше Малака, — произнёс он наконец. — Вместе с наёмниками остался прикрывать наше отступление... Всё переживал, что отпраздновал тогда труса. Ну, когда ты его с другими крестьянами из ущелья выводил... А тут сам вызвался орков задержать... Живыми из них только Волк и Гаан вернулись. В кровище все, доспехи клочьями... Малака же и тех двух наёмников, что с Волком были, волосатые порубили. Потом, когда мы их нашли, там и хоронить почти нечего было... На кладбище неподалёку от «Мёртвой гарпии» они лежат...

Безымянный опустил голову. На покрытых многодневной щетиной скулах заходили желваки. Но к потерям ему было не привыкать, а погибшие не входили в число его близких друзей. Поэтому воин быстро взял себя в руки и обернулся к примолкшим охотникам.

— А это что за парни с вами? — обратился он к Гаану, кивнув в сторону топтавшихся поодаль трёх молодых людей, одетых в охотничьи куртки.

— Из беженцев. Все трое с материка. В ученики напросились. Толковые ребята. Правда, дичь наша им первое время была в диковинку. У себя они всё больше на оленей охотились, а здесь, сам знаешь, какие твари обитают...

— Ты бы перекусил с дороги, — перебил зверобоя Бенгар.

— Да ел я уже... — начал было отнекиваться Безымянный. Но хозяин фермы отказа и слушать не захотел.

Вскоре смутно знакомая молодая женщина, темноволосая и черноглазая, принесла хлеб, молоко и сыр. Безымянный расположился за столом, установленным под деревом, которое росло рядом с домом. Заходить внутрь не хотелось — слишком хорошо было снаружи. Бенгар, Гаан и Гром составили ему компанию, хотя только что позавтракали.

— Где-то я эту барышню видел... — проводил взглядом женщину Безымянный.

— Конечно. Это ж Беата. Она у Марии, жены Онара, служанкой была. Бенгар давно к ней бегал! А когда Онара казнили, к себе забрал, — осклабился Гром.

Бенгар при этих словах повеселел и гордо приосанился.

— Не век же мне вдовцом ходить, — степенно сказал он. — Нас с Беатой ведь сам Мардук благословил, маг из монастыря Инноса. Они здесь неподалёку после битвы с орками стояли...

Вскоре, попрощавшись с гостеприимными хозяевами, Безымянный собрался уходить. Гаан вызвался проводить его до каменной лестницы. Миновали недостроенный хлев, возделанное поле, встретили пару крестьян, везших брёвна на лошадке, принадлежавшей всё к той же мохнатой заморской породе. По дороге они немного поговорили о делах Кольца воды и разошлись, крепко пожав друг другу руки.

* * *

Расставшись с Гааном, Безымянный направил стопы к замку Андрэ. Но взбираться на гору, где стояла твердыня, не пришлось. Хозяин во главе нескольких воинов лично осматривал владения и встретился победителю драконов на краю поля. Безымянный передал паладину письмо лорда Хагена, коротко сообщил новости и достал руну телепорта.

И вот он уже стоит в Верхнем квартале Хориниса посреди площади с фонтаном. Старая руна переносила в порт, а эту Альбрехт сделал прямо к городской ратуше. Чтобы далеко не ходить.

— Да здравствует современный транспорт! — пробурчал себе под нос Безымянный, оглядев озадаченных его появлением стражников и редких прохожих.

Потом, выпятив закованную в рыцарский доспех грудь, украшенную миртанским гербом, направился к дому Диего. На скамейке у входа обнаружилась знакомая широкоплечая фигура исполинского роста. Завидев Безымянного, великан выпрямился, но загородить ему дорогу не решился.

— Здорово, Готард! — поздоровался победитель драконов. — Вижу, у тебя хватило ума не совершать дважды одну ошибку — вставать у меня на пути. Ты что это здесь делаешь? Гляди, и приоделся неплохо... Наследство получил? Там, Кардиф, часом, не преставился?

Нордмарец всё никак не успевал вставить слово в этот поток вопросов. Одет он действительно был соответственно уровню Верхнего квартала. Вместо потрёпанного камзола на нём была куртка из тёмно-зелёной кожи, умело усиленная кольчужной сеткой и отороченная мехом варга. На наборном поясе висел неплохой меч.

— Э-э... Нет. С Кардифом всё в порядке. А здесь я с Ларсом. Он велел никого не впускать... — смог, наконец, заговорить Готард.

— Опять пьянствуют, бездельники?.. Запомни, парень, это ларсово “никого” на меня не распространяется. Так что, я пошёл. А ты сиди тут и никого не впускай!

С этими словами он вошёл в дом, оставив молодого гиганта озадаченно хлопать глазами.

На первом этаже никого не было, и Безымянный взбежал по лестнице наверх. Четыре человека, сидевшие за добротным деревянным столом, подняли на него взгляды.

— Привет, парни! Чего это вы собрались здесь в такую рань? Или ещё не расходились?

К своему удивлению, Безымянный заметил, что Диего, Ларс и Лестер, наконец сменивший своё причудливое одеяние на усиленную стальными пластинами кожаную куртку, совершенно трезвы. Не говоря уже о Мильтене, который, как и всякий истинный маг, был весьма воздержан в употреблении крепких напитков.

— А я думал, что вы опять пируете...

— Погуляли разок, и хватит, — ответил за всех Лестер.

— Та-а-ак. Стоило отлучиться на неделю, и произошло что-то неприятное. Я прав?

— Горн пропал, — ответил Диего, — Ли, Торлоф, Беннет, Гирион и Мартин — тоже.

— Когда?

— Вчера после полудня они ещё были в пещере, а сегодня на рассвете я повёз им еду, но никого не нашёл, — сказал Ларс. — Мы с Хальвором обшарили весь островок, заглянули за каждый камень. Я сразу помчался сюда, а по дороге встретил Мильтена.

— Ясно. Но не понятно... А почему ты был с Хальвором?

— У него есть лодка...

— Ты ведь ещё не знаешь, — перебил Ларса Лестер, — наш приятель теперь — глава Воровской гильдии.

— Ларс?

— Да. Она ж бесхозная была. А мне всё равно сейчас делать особенно нечего. Вот и прибрал к рукам эту шайку, — подтвердил бывший главный вор Нового лагеря.

— Быстро! Сразу видна Минентальская закалка, — одобрил Безымянный. — Но куда же могли деться парни? Может, ополчение нагрянуло? Или Ингмар? Он, кстати, всё ещё в порту?

— В порту. Но он, похоже, ни при чём. Его люди сейчас галеры в порядок приводят. Да и мало их — едва хватает за гребцами присматривать. К вёслам ведь каторжники прикованы и пленные орки, — ответил Ларс.

— А что касается ополченцев, — заговорил Диего, — то они во главе с Вульфгаром пару дней назад ушли в этот ваш Яркендар. Власть и закон там устанавливать. Губернатор подсуетился, пока Хаген в Рудной долине занят. В городе сейчас только десятка два-три стражников... Даже если всей толпой навалятся, наши парни их передавят, как тролль падальщиков.

— Точно, — поддержал Диего Ларс. — К тому же, следов борьбы или пятен крови мы не нашли. А ты можешь себе представить, чтобы Горн, Торлоф и Ли сдались без сопротивления? Там бы сейчас весь остров выглядел, как Свободная шахта после ваших с Горном “забав”!

— Так есть какие-нибудь мысли? — озабоченно спросил Безымянный.

— Пока нет. Мы решили, что Лестер сходит к Ватрасу и всё ему расскажет. Мои парни из гильдии в настоящее время ставят на уши весь Портовый квартал. А Мильтен собирается сплавать на островок, осмотреть всё на месте.

— Пожалуй, я составлю тебе компанию. Не возражаешь? — обратился Безымянный к Мильтену.

— Разумеется, нет. Идём скорее! — ответил молодой маг Огня.

У причала в лодке их ждал Фарим. Хальвор обшаривал вместе с остальными ворами порт и прилегающие улицы, поэтому отвезти Мильтена и Безымянного на остров попросили рыбака. Косой парус слегка надулся под напором лёгкого ветерка, и лодка, накренившись на левый борт, плавно побежала к близкому островку.

По дороге Мильтен поведал Безымяному, что кто-то пытался похитить из монастыря священные реликвии — щит и молот Инноса. Кража сорвалась благодаря бдительности магов, но вору удалось скрыться.

— Странно, кто бы это мог быть? — взволнованно сказал Мильтен. — Наверное, кто-то из слуг Тьмы!

— Кто это был — не столь важно. Гораздо любопытнее, на кого он работал, — задумчиво проговорил победитель драконов. Впрочем, одна мысль по этому поводу у него уже возникла.

* * *

Внутрь опустевшего убежища наёмников попасть удалось не сразу. Вход был перекрыт странной железной решёткой с круглыми отверстиями. Избранный не сразу сообразил, что эта пластина с дырками — часть бывшей ловушки, которую наёмники разобрали, чтобы самим не угодить на острые зубья, вырывавшиеся из пола. Обшарив стену вокруг входа, друзья обнаружили неприметную кнопку, умело скрытую на неровной поверхности камня. После её нажатия импровизированная решётка плавно отъехала в сторону.

— Всё-таки у Беннета руки растут из правильного места! — одобрительно заметил Избранный, с любопытством осматривая ладно сработанное устройство. Мильтен, не ответив, устремился внутрь.

В пещере до сих пор горел факел, вставленный в трещину стены. Ящики, бочки, ковёр на полу — всё было почти так, как прежде. Кальяны вместе с прочим хламом кто-то сгрёб в угол, чтобы не мешались под ногами. Одежды и оружия пропавших товарищей нигде не было, но обычно они их снимали, лишь когда шли купаться. А в остальное время носили на себе или держали под рукой. Годы, проведённые в Минентале — суровая школа. Нерадивых учеников она карала смертью или прозябанием в тёмном сыром забое. Поэтому её выпускники даже спать ложились в обнимку с оружием.

Маг обшарил пещеру взглядом и попросил Избранного посторониться.

— Что ты собрался делать? — спросил тот.

— Попробую один способ поиска остаточных следов магии, — ответил Мильтен. — Меня Корристо когда-то учил.

Удовлетворившись ответом, Избранный отступил назад, в узкий проход. Мильтен начал своё действо весьма своеобразно. Вместо того чтобы достать свиток или руну, а потом прочесть заклинание, насыщая его маной, он стал возносить хвалу Инносу. Говорил молодой маг плавным речитативом, почти нараспев.

Половину слов этой странной молитвы Избранный не разобрал, так как она была не на современном миртанском, а на его древнем предшественнике — языке Старой Империи, некогда пришедшей на смену яркендарской цивилизации. Эти подробности бывший каторжник узнал от магов Воды. Но изучением архаичного наречия не озаботился, так как не видел в этом никакой практической пользы. Вот язык древних зодчих, построивших Яркендар, — совсем другое дело! На нём написаны магические скрижали, позволяющие тому, кто сумеет их прочесть, усовершенствовать свои навыки, повысить жизненную силу или ману. Впрочем, обладая природными способностями к освоению языков, Избранный легко распознавал малознакомые наречия, если ему уже доводилось их слышать раз-другой. Именно этот дар помог ему понять, на каком языке Мильтен произносит сейчас свою необычную молитву.

Маг между тем выговаривал слова всё тише и тише. И, наконец, перешёл на неслышный шёпот. Затем он резко вскинул руки над головой, напрягся, и между его ладонями возник большой полупрозрачный шар, внутри которого сливались в причудливом танце языки пламени. Мильтен, преодолевая сопротивление призрачного огня, с видимым усилием свёл напряжённые ладони вместе.

— Помоги, Огнеокий! — воскликнул молодой маг.

Шар вспыхнул и брызнул в разные стороны тысячами ярких искр. Избранный непроизвольно прикрыл лицо закованным в сталь предплечьем. А когда убрал руку от глаз, сначала не заметил никаких изменений. Но, присмотревшись, увидел, что мантия Мильтена излучает мягкий красноватый свет. Подвешенный за его спиной магический посох тоже светился. Опустив глаза, Избранный увидел, что и его собственные доспехи испускают свечение, но менее яркое.

— Погаси факел, — попросил Мильтен.

Воин выдернул пропитанный хитрым алхимическим составом деревянный стержень из трещины в стене и, бросив на пол, придавил подошвой кованого ботинка. Теперь стало видно, что всё находящееся в пещере излучает призрачный свет, но одежда и оружие светятся намного ярче.

— Что это ты здесь учудил, приятель? — спросил Избранный.

— Перевёл магическое излучение в видимый спектр, — ответил Мильтен, дуя на обожжённые ладони. — Посмотри, все предметы, сделанные с применением магии, светятся более интенсивно.

— А это что такое? — указал победитель драконов на призрачное зеленовато-голубое кольцо, мерцавшее над краем ковра в паре ладоней от пола.

— С этого места телепортировался Ватрас, — ответил маг. — Это отпечаток его портала.

— Больше ничего странного не замечаешь?

— Нет. Пошли наружу. Видимо, парни исчезли без участия магии.

Друзья направились к выходу. Но едва они вошли в ту часть пещеры, где она расширялась, образуя просторный грот, отгороженный от внешнего мира Беннетовой решёткой, как оба замерли, разинув рты. По всей окружности помещения, на небольшой высоте от пола, висело тёмно-багровое кольцо. А в самой его середине, в шаге от обложенного камнями очага, использовавшегося наёмниками для приготовления пищи, а иногда и в качестве кузнечного горна, светилось нечто, напоминавшее горсть тлеющих углей. Мерцание было ясно видимым, несмотря на проникавший снаружи дневной свет.

Избранный длинно и витиевато выругался, помянув Белиара, некромантов, орков, гоблинов, а также интимные подробности их совместной жизни.

— Похоже на портал, но очень мощный и необычный... — проговорил Мильтен, входя в центр круга и наклоняясь над светящейся кучкой.

— А это ещё что? — воскликнул он, поднося к глазам несколько похожих на рдеющие угли предметов. — Каменная крошка какая-то... Без алхимического исследования не разберёшься. А магией от этих кусочков несёт! Как же мы ничего не заметили, когда входили? Необычная магия. Вроде той, что излучал храм, в котором Болотное братство поклонялось своему Спящему...

— А ты бывал в Братстве?

— Приходилось...

— Не помешаю? — раздался вдруг негромкий голос, а проём входа загородила высокая худая фигура в длинной мантии.

В руках Избранного мгновенно оказался тяжёлый топор, а в ладони Мильтена замерцал сгусток ярких колючих искр. Но до обоих уже дошло, кому принадлежал этот голос.

— Ватрас! — воскликнул победитель драконов. — Эдак ведь и топором можно огрести ненароком! Ты чего подкрадываешься?

— Ничего подобного, я шёл не скрываясь. Но ты здесь так заливался, что вы могли не услышать и стадо мракорисов, — усмехнулся старый маг, за плечом которого уже маячила бритая голова Лестера. — Это тебя Торлоф научил так виртуозно изъясняться?

— На каторге учителей много было...

— И я, кажется, уже просил тебя не использовать имена богов для расцвечивания речи. Родословную некромантов и их родство с гоблинами можешь живописать сколько угодно, но к богам следует относиться почтительно, о каком бы из них ни шла речь...

— Да осознал я уже, старче, осознал и проникся! Но ты только взгляни, что здесь творится!

— Если не ошибаюсь, это отпечаток старинного орочьего портала. Он предназначен для переноса нескольких объектов одновременно...

— Старинного? — не понял Мильтен.

— В том смысле, что создано заклинание очень давно. А вот использовали его не далее как вчера вечером или сегодня ночью. Кстати, кто тебя научил менять спектр магического излучения? Насколько мне известно, на Хоринисе сейчас ни один из магов не обладает этим искусством.

— Корристо научил. Он говорил, что у меня способности. И что вера моя достаточно глубока.

— Воистину так, юноша! Без искренней веры в таком деле никакие способности не помогут. Это не свиток прочесть...

— Кстати, Ксардас тоже умел изменять спектр, — добавил Мильтен.

— Думаю, с тех пор, как он сменил покровителя, этот дар стал ему не доступен.

— А маги Воды умеют так делать? — поинтересовался Избранный.

— Нет. Но мы можем увеличивать широту восприятия собственного зрения и видеть магические отпечатки без изменения спектра. Это требует меньших затрат энергии и не отражается на Равновесии. Но и для этого нужна чистая и беззаветная вера. Поэтому, тебе вряд ли удастся научиться одному из названных способов.

— Воистину так, старче! — скроив постную мину, нахально передразнил Ватраса Избранный. — Но, может быть, мы вернёмся к делу, вместо того, чтобы тратить драгоценное время на религиозные диспуты?

— Времени у нас предостаточно, — покачал головой маг Воды.

— Почему? — хором спросили Мильтен и Лестер.

— Потому, что толку нам с этого отпечатка, как с гарпии пуха, — уверенно произнёс Избранный. — Я прав?

— Увы, — подтвердил Ватрас. — Мы не сможем установить, куда вёл портал.

— Как же так? — возмутился Лестер. — Это каждый опытный маг умеет! Даже некоторые идолы в Братстве могли...

— Видишь ли, юноша, — спокойно ответил Ватрас, — установить, куда перенёс человека телепортационный свиток, сумеет даже Мильтен. Магия, используемая для подобных заклинаний, весьма примитивна и линейна. Я или другой маг моего уровня при наличии соответствующего оборудования, времени и некоторых других условий мог бы проследить рунный портал, хотя это сложнее. Но проследить-то направление портала можно по камню или иному носителю, на котором вырезана руна. А в данном случае носитель — вот он! Боюсь, определить, куда вёл этот телепорт, не смогли бы даже Сатурас или Ксардас.

— Так эти головешки — обломки рунного камня? — спросил Избранный.

— А ты что, до сих пор не понял? — удивился Мильтен. Потом вновь обратился к магу Воды. — Уважаемый Ватрас, неужели мы ничего не можем сделать? Может быть, вы что-то посоветуете?

— Не знаю... Скорее всего, магия здесь бессильна. Видимо, наших друзей, если они ещё живы, придётся искать обычными способами. А это уже по части Диего, Ларса и этого вот молодого наглеца, — кивнул маг в сторону Избранного.

— Плохо. Но я, пожалуй, всё же отнесу осколки рунного камня Пирокару, — сказал Мильтен.

— Дельная мысль! — одобрил Избранный решение друга. — Одна плешивая голова — хорошо, а две — лучше!

— Ты не мог бы прекратить издеваться над почтенными людьми? — нахмурился Мильтен.

— Не сердись на него, — добродушно усмехнулся старый маг. — У нашего юного героя таким своеобразным способом проявляется беспокойство за судьбу друзей. Или я ошибаюсь?

— Ты как всегда прав, Ватрас, — грустно проговорил Избранный.

* * *

На пирсе их уже ждали Ларс и Диего со смесью надежды и беспокойства во взглядах. Впрочем, когда они увидели выражение лиц прибывших, надежда в их глазах стала угасать. Подойдя к друзьям, Безымянный едва заметно покачал головой. Отвернувшись, он стал смотреть на море. А потом вдруг завертел головой и, наконец, спросил у Ларса, оторвав его от негромкой беседы с Мильтеном и Ватрасом:

— А где когг Титуса Гроша?

— Уплыл.

— Как? Он же не собирался.

— На днях к Ингмару прибежал гонец от лорда Хагена... Ты знал об этом?

— Конечно.

— Он, судя по всему, доставил послание, получив которое, Ингмар стал собираться в поход. Начал готовить галеры, закупил дополнительной провизии для гребцов. Попытался завербовать побольше воинов, без особого успеха, впрочем. Среди других мер он решил привлечь к участию в походе купца Титуса вместе с его коггом и командой. Но Грош, не будь дурень, среди ночи поднял якорь и по-тихому выскользнул из порта. Это случилось за день до шторма... Стража хватилась только утром. Ветер дул свежий, и догонять когг в открытом море на галерах было пустой затеей. Ингмар это понял и не стал даже пытаться.

— Дарион тоже ушёл с Титусом?

— Наверняка. Вечером он ещё сидел у Кардифа, а утром его нигде не было.

— Надеюсь, их не слишком сильно потрепало во время бури... Впрочем, это не наша забота. Нам нужно подумать, где искать ребят.

— В Портовом квартале их точно нет, мы каждую щель обшарили. К вечеру мне должны сообщить, не появлялись ли они в Троллине или на одной из близлежащих ферм. Диего воспользовался своими связями, и вскоре мы будем знать, не сидят ли наши парни в городской тюрьме. Это, конечно, маловероятно, но лучше проверить на всякий случай.

— Я постараюсь выяснить, что слышно в монастыре. Может быть, там кто-то знает, куда подевались наши друзья. Да и остатки орочьей руны нужно показать Пирокару, — добавил Мильтен.

Лестер вызвался пошарить в башне Ксардаса и окрестных ущельях, которые успел изучить как собственные карманы, когда скрывался в тех местах после освобождения с каторги.

— Что ж, — произнёс Безымянный, — мне нужно доставить пакет Ингмару, а после — я в вашем полном распоряжении.

— Думаю, тебе стоит побывать в Яркендаре, — вмешался Ватрас. — Не исключено, что следы наших друзей отыщутся там.

— Пожалуй... А если они в Минентале?

— Рудную долину я беру на себя.

— Ты собираешься идти туда сам?!

— Нет. Но есть же и другие способы, — ответил старый маг, переведя взгляд на аквамариновое кольцо, блестевшее на пальце Безымянного.

— Ага! — понял тот, — Тогда я спокоен.

— О чём это вы? — подозрительно спросил Диего.

— Магия, мой друг. Колдовство, — скорчил глубокомысленную мину победитель драконов.

— Да ну вас с вашим колдовством! — проворчал бывший «призрак», нервно дёргая себя за длинный чёрный ус. — Пойду лучше на рынке потолкаюсь. Может, там кто-нибудь чего сболтнёт.

— Слушайте, парни, — вспомнил вдруг Безымянный, — никто, часом, не знает, где мне найти знатока метательных машин? Камнемётов там всяких и прочего...

Его верные соратники дружно задумались, однако никто так и не вспомнил ни одного подходящего мастера.

Согласовав дальнейшие действия, друзья отправились претворять их в жизнь. Ватрас степенно направился к Храмовой площади. Мильтен телепортировался прямо с причала. Диего и Лестер затрусили вслед за старым магом Воды, чтобы сразу за воротами, ведущими в Нижний квартал, разойтись в разные стороны. Ларс, кивнув на прощанье Безымянному, пошёл в таверну «У одноногого разбойника», у дверей которой уже стоял верный Готард.

* * *

Ингмар долго вертел в руках письмо лорда Хагена, время от времени испытующе глядя на Избранного. Потом шумно вздохнул и поскрёб назатыльник шлема бронированной перчаткой, издав при этом скрежет, на который обернулись стрелки и грузчики, таскавшие на ближайшую галеру мешки и бочонки.

— И как Хаген это себе представляет? Мы должны войти в Рудный залив и ждать, пока он проломит орочий Забор и выйдет к побережью? Но если мы не хотим раньше времени попасться волосатым на глаза, нам придётся затаиться в скалах на приличном расстоянии от гавани. А как же тогда мы узнаем, что пора атаковать?

— Разве с тобой нет мага Огня? Он мог бы как-то связаться с Мардуком...

— А как же! Прислали мне молокососа из монастыря! «Маг»! Щенок он ещё, а не маг! Бабо, почтеннейший, пойди сюда, не сочти за труд!

На палубе одной из галер возникла нескладная тощая фигура в красной мантии. Неуверенно ступая по пружинящим сходням, Бабо спустился на пирс и приблизился к паладинам.

— Да, господин Ингмар?.. О-о! Это ты... вы... Рад вас видеть!

— Привет, Бабо! Тебя, выходит, в первый круг посвятили? И обращайся ко мне на «ты», пожалуйста. Не люблю я этих церемоний...

— Это уж точно, — вставил Ингмар. — Помню, заявляется прошлым летом к Хагену эдакое недокормленное чудо. Морда небритая, доспехи ополченца на нём — как шкура остера на кусаче. К тому же новые совсем доспехи, но уже порваны в нескольких местах. «Здорово, — говорит, — Хаген! А подай-ка мне, любезный, Глаз Инноса, да доложи, какого демона тебе на Хоринисе надо...»

— Не преувеличивай. К Хагену я обратился вполне почтительно.

— Ага. Он потом дня два на всех рычал и придирался к каждой мелочи. Андрэ отчитал, чтобы впредь не набирал в ополчение всякий сброд. Видно, твоя почтительность проняла его до глубины души... Ну да ладно. К делу! Скажи мне, уважаемый Бабо, сможем ли мы как-то связаться с Хагеном и Мардуком, если мы будем где-нибудь в Рудном заливе, а они — на правом берегу реки Шныгов?

— А где это?

— О, Иннос! На вот, смотри карту! Здесь — гавань. Но нам туда пока нельзя. Мы будем стоять дальше, за береговыми выступами. Вот, кстати, мыс подходящий... А это река. Не знаю точно, где наши станут штурмовать Забор — Хаген не пишет об этом, но предполагаю, что здесь или здесь...

— А какое между нами будет расстояние? — уточнил Бабо, довольно уверенно водя пальцем по извилистым линиям, вычерченным на куске тонкого пергамента.

— Мили две или три. Тут с масштабом не вполне понятно... А ты как считаешь? — спросил Ингмар у Избранного.

— Скорее две или две с половиной. Но это по прямой. Здесь горы. И довольно высокие.

— Значит, огненные шары, если их запустить вверх, не будут видны даже ночью, — задумался Бабо. — Некоторые из магов умеют управлять птицами... Но мне ещё очень далеко до столь сложного умения. Да и Мардуку это не доступно, насколько я знаю. Горакс, да пребудет он в Свете, — тот умел...

— Иннос, за что мне это наказание? — возвёл глаза Ингмар. — Пирокар, что, не мог прислать нам в помощь Ультара, Серпентеса, Парлана или ещё кого-нибудь того же уровня? Ну, или хоть Дарона. Он всё равно без толку в городе околачивается! Что можно в современной войне сделать без магической поддержки?!

— Если бы орки оказались единственными слугами Тьмы, угрожающими нашему миру, то и беспокоиться было бы не о чем, — серьёзно произнёс начинающий маг. — Но нам противостоят враги неизмеримо более могущественные. На борьбу с ними и уходят все силы высших магов Круга Огня.

— Ты совершенно прав, юноша, но нам-то что делать?

— Не знаю... — вздохнул Бабо, опустив покрытую короткой щетиной голову.

— Ты хочешь сказать, что или нам, или Хагену придётся остаться в одиночку против всех орков Миненталя? А если к ним за это время подошло подкрепление?

Бабо опустил голову ещё ниже. Но тут в разговор вновь вступил Избранный.

— А если сигнал будет подан с этих вот скал? — спросил он, ткнув пальцем в точку на карте севернее Рудной гавани.

— Этому чертежу уже больше двадцати лет, но не думаю, что за это время море и горы поменялись местами. Так что выпущенные отсюда огненные шары должны быть хорошо видны с галер. Но кто сможет оказаться на этих скалах сразу после штурма Забора?

— Похоже, кроме меня опять некому.

— Но ты же не успеешь! Или у тебя есть свиток телепорта?

— Нет.

— А как тогда ты туда перенесёшься?

— Ногами. Насколько я знаю Хагена, оказавшись с восточной стороны орочьей стены, он не станет пробиваться к гавани сломя голову. Вначале проведёт разведку, подтянет силы, закрепится на захваченном плацдарме. Мне этого времени с лихвой хватит, чтобы пробраться на береговые скалы и выпустить огненные шары.

— Не слишком всё это надёжно... — с сомнением произнёс Ингмар. — Но выбора у нас, похоже, нет. Будем надеяться на милость Инноса, который не может оставить своих верных воинов. В приказе написано, что я должен через пять дней выйти из порта Хориниса, обогнуть остров с севера, чтобы снизить вероятность встречи с орочьей эскадрой, и затаиться в северной части залива... Не скоро же лорд Хаген собирается начать штурм!

— Он никогда не торопится, ты же знаешь.

— Точно. Получив сигнал, я должен блокировать вход в гавань, обстрелять врага из пушек и при возможности высадить десант. Между прочим, у меня всего сорок воинов, из которых только три рыцаря и пятнадцать стрелков — настоящие бойцы, а остальные — необученный портовый сброд и бывшие охотники. Ну, и моряков ещё несколько человек... Рискованно всё это, но приказ есть приказ...

— А ты как хотел? Это война, приятель! Хаген сам изрядно рискует, собираясь штурмовать Забор при соотношении сил всего лишь два к одному. А если орки получили подкрепление, то при ещё более неблагоприятном раскладе. Между тем, если бы не подвиг Горакса, волосатые нас бы ещё перед Минентальским замком раскатали в лепёшку. Так что, без твоей помощи ему вообще не на что надеяться.

— Да зачем ты меня уговариваешь?!! — вспылил Ингмар. — Я что, сам не понимаю? Просто думаю, как сделать дело и людей не погубить. Бойцов у меня — сам видишь... И губернатор, изменник, помогать отказывается.

— Хм. Отказывается, говоришь? Побеседовать с ним, что ли?

— У тебя на него что-то есть или?..

— Или.

— Понятно. Опять надеешься на свою безмерную наглость. Что ж, попробуй. Хуже уже не будет.

— Кстати, Ингмар, в твои цепкие лапы в последнее время несколько беглых наёмников не попадали?

— Нет. А тебе зачем?

— Да понимаешь, Хаген объявил им амнистию, если они помогут выбить орков с острова.

— Мудрое решение. Этим бездельникам всё равно силы девать некуда. А так пользу принесут и получат возможность стать честными людьми. Видно, положение у Хагена действительно отчаянное, раз он решился переступить через свою спесь! Хорошо, когда встречу наёмников, сообщу им об амнистии. Если успею до того, как они схватятся за мечи...

— Бабо, — обратился Избранный к молодому магу, скромно стоявшему рядом, — а чего это ты вдруг волосы сбрил?

— Да это всё Игараз, сволочь! Наплёл накануне посвящения, что Пирокар велел всем соискателям сбрить волосы и усы, у кого есть. Сам кинжал заточил, повздыхал, и пошёл к озеру. Ну, некоторые парни и поверили. И я тоже...

Ингмар и Избранный заржали на весь порт.

— Игараза, значит, тоже посвятили?

— Нет, на испытании срезался. До сих пор в послушниках, — проворчал Бабо и отошёл в сторону с обиженным видом.

— Зато он волосы сохранил, — ехидно произнёс вслед ему Ингмар. Потом, заметив заинтересованный взгляд Избранного, направленный на суда, спросил:

— Что так смотришь? Галер никогда не видел? Ну, взгляни, на каких корытах нам воевать приходится. Галеонов-то уже не осталось. Ты последний угробил. И нефов всего несколько штук ещё на плаву...

Избранный не замедлил воспользоваться приглашением и, пропустив нескольких воинов, спускавшихся на пирс за очередной порцией груза, легко взбежал по трапу на борт ближайшей галеры. Поднявшись на невысокую носовую надстройку, он с любопытством огляделся.

Судно в длину было вдвое короче «Эсмеральды» и раза в три ниже. Мачта имелась всего одна. Корпус оказался длинным и узким. На нижней палубе были устроены два ряда банок для гребцов, между которыми оставался неширокий проход. Над проходом, от кормовой к носовой постройке, тянулся крепкий настил для стрелков с перилами, на которых висели щиты. Верхней палубой в полном смысле его назвать было трудно, так как до бортов он не доходил, оставляя над головами гребцов открытое пространство. Настил был уложен на поперечные балки — бимсы, упиравшиеся в бортовые стрингеры. В рубках на корме и носу располагались помещения для команды и воинов. Около них имелись грузовые люки, которые вели в тесный трюм. На носовой надстройке, под защитой высокого фальшборта, была установлена единственная пушка, направленная вперёд.

Вёсел Избранный насчитал двенадцать пар. Представляя устройство галеры по рассказам бывалых каторжников, он считал, что на каждом весле должны сидеть по три-четыре гребца. Но здесь было всего по одному гребцу на банке. Да и вёсла были гораздо тоньше и короче, чем он ожидал. Видимо, за последние годы миртанское судостроение пришло в полный упадок.

Рассмотрев галеру, Избранный обратил более пристальное внимание на гребцов, прикованных к вёслам толстыми цепями. Их число равнялось количеству вёсел и составляло двадцать четыре человека... и орка. Последних было всего шесть, их равномерно распределили по всей длине судна — по три на каждый борт. И люди, и нелюди выглядели весьма жалко: измождённые лица, торчащие рёбра, тяжёлый запах давно не мытых тел. Бритые, покрытые отросшей щетиной головы людей и свалявшаяся шерсть орков. Некоторые из гребцов равнодушно отвечали на пристальный взгляд Избранного. Другие его просто не замечали.

Вдруг внимание победителя драконов привлёк один из орков. Он был угрюмым и тощим. Бурая шерсть местами поседела и казалась серой из-за въевшейся грязи. Опустив голову и ссутулив плечи, нелюдь сидел, безучастно утупив взгляд в палубу.

Избранный быстро сбежал на нижнюю палубу и в несколько шагов оказался рядом с орком. Тот равнодушно поднял на него клыкастую морду, на которой застыло обречённое выражение. Для большинства людей все орки выглядят одинаково. Однако нашему герою достаточно часто приходилось с ними общаться, чтобы научиться различать хотя бы некоторых. Вот и этот волосатый показался ему смутно знакомым. Вглядевшись пристальнее, Избранный воскликнул:

— Таррок!

Орк вздрогнул, звякнув цепью. Взгляд его приобрёл более осмысленное выражение. Но огонёк узнавания в больших жёлтых глазах так и не вспыхнул.

— Моя смирно сидеть и хорошо работать. Человека не бить Таррок... — хрипло проговорил он.

Двое надсмотрщиков, топтавшихся на корме, пристально следили за странной беседой, но приближаться не стали.

— Ты что, не узнаёшь меня? Вспомни же, шахта в Минентале, где ты вращал ворот... Я отыскал для тебя потерянное лекарство, а ты научил меня, как сделать улу-мулу. Неужели забыл?

— Твоя — друг великий Урр-Шак! Моя помнит шахту в долине Спящего! Моя не забывать!

Волосатое лицо орка наконец-то покинула маска равнодушия.

— Таррок, как ты оказался на этой галере?

— Моя тихо сидеть в шахта. Люди не трогать. Потом — большой ба-бах! Я ходить наверх, смотреть. Огненный пузырь на небо нету. Камни стали падать, лес — гореть. Я бежать горы. Потом — море. Нашёл на дороге краш человеков... Как говорить?

— Топор?

— Да, краш-топор! Валил три дерева. Вязать их и бросать в море. Хотел на восток. Там — острова. Дом орка. Ветер неси много дней. Таррок устал. Воды нет, мяса нет, берег нет. Стал умирать. Глаза открыл — человека тащат Таррок на большой лодка. Много человека. Сажать орка деревянный пещера...

— В трюм?

— Так говорить, в трюм. Долго вези, вода и мясо давай. Плохой мясо. Тухлый. Но Таррок ел. Хотеть бежать. Острова, дом... Потом доставай орка на свет. Человеки много, оружие. Бежать нельзя! Сажай Таррок на цепь этот лодка. Хорошо греби — еда, плохо греби — плеть. Таррок совсем устал. Жить не могу...

— Ты мне это брось! Жить он не может! В шахте выжил, а тут... Пойду к Ингмару, спрошу, что он с тобой, доходягой таким, дальше делать собирается.

Разговор с Ингмаром о Тарроке, как и следовало ожидать, ничего не дал. Паладин, едва услышав просьбу Избранного продать ему «полудохлого орка», выпучил глаза от изумления. В его голове не укладывалось, что кто-то в здравом уме может хлопотать за «исчадие Тьмы». Чтобы не навлечь на себя подозрение в измене, победителю драконов пришлось заявить, что орк ему нужен для изучения языка волосатых, который необходимо знать в целях более эффективной разведки. После такого объяснения Ингмар слегка успокоился, но заявил, что орка не отдаст, так как гребцов у него и без того не хватает. Лишь на одной из галер все вёсла заняты каторжниками. На второй шестерых гребцов недостаёт, и на их места приходится поочерёдно сажать воинов, от чего те, разумеется, особого восторга не испытывают.

Поняв, что освобождения Таррока ему сейчас не добиться, Избранный решил отложить это мероприятие до более благоприятного времени. Он ещё раз забежал на гребную палубу, чтобы ободрить волосатого пленника и дать ему лечебный экстракт для поддержания сил и заживления воспалённых ссадин от кандалов.

На обратном пути Избранный умудрился забежать в носовую рубку, отвлечь стрелка, охранявшего бочонки и ящики с припасами, и разжиться двумя сотнями арбалетных болтов, а также несколькими лечебными эликсирами. Это была его маленькая месть упрямому паладину Ингмару.

Солнце уже стояло высоко в безоблачном голубом небе и заливало зноем Хоринис. С начала весны это был первый по настоящему жаркий день. Впрочем, лёгкий ветерок со стороны гавани вместе с запахом рыбы и водорослей приносил прохладу, не давая ожившему городу погрузиться в полуденную апатию. Поэтому, несмотря на палящее солнце, вдоль пирса деловито сновали прохожие, двое загорелых рыбаков выгружали из лодки на причал корзины с утренним уловом. Из переулка между «Красным фонарём» и лавкой Хальвора со смехом и визгом выкатилась кучка чумазых ребятишек, наряженных в живописные лохмотья. Над верфью поднимался чёрный густой дым — судостроители разогревали на огне смолу, чтобы покрыть ею борта нового корабля.

Безымянный не удержался и слегка отклонился от выбранного курса, чтобы издалека взглянуть на судёнышко. Деревянный корпус вытащили наружу, проложив стапели поперёк пирса, и теперь он был виден во всей красе. Похоже, прежде чем вновь исчезнуть, Монти внёс в конструкцию своего детища, едва не загубленного неумелыми работниками Гарвелла, порядочные изменения. Небольшой кораблик в носовой части стал заметно шире, чем у кормы, где была устроена невысокая рубка. А спереди торчал непомерной длины бушприт. Мачты и руль ещё не были установлены. Работники ползали под днищем, слой за слоем нанося горячую смолу.

— Любуешься? — спросил Готард, только что вышедший из таверны «У одноногого разбойника», возле которой стоял Безымянный.

— Что это за посудина такая?

— Гукор. Неужели никогда не видел?

— Целым нет. Только полузатопленные обломки...

* * *

Покинув порт и пробежавшись по знакомым торговцам, Безымянный распродал добычу, накопившуюся за время боевых действий в Минентале, прикупил снаряжения и магических свитков. А потом вновь задействовал руну переноса, оказавшись в Верхнем квартале.

У входа в ратушу стояли два крепких бойца, одетые в тяжёлые доспехи ополчения и увешанные оружием. Лица стражников показались нашему герою смутно знакомыми — видимо, приходилось вместе служить. Увидев приближающуюся фигуру в рыцарском облачении, они недоумённо переглянулись и дружно загородили вход.

— Ты куда это собрался, благородный паладин? — ехидно осведомился один из них — небритый коренастый детина с покрытой шрамами физиономией. — Не велено вашего брата пускать!

— Мне нужно поговорить с Лариусом, — ответил Безымянный.

— Ого! Ты видал, нужно ему... Сказано же: не велено пускать!

— Не велено — не впускай. Приказ нарушать нельзя! Просто позови сюда губернатора!

Стражники дружно заржали.

— А короля тебе не позвать?

— Слушайте, ребятишки, вы же меня знаете. Вместе в ополчении служили. Должны отлично понимать, что если мне очень нужно, я всё равно пройду!

— Служили-то мы вместе, но ты что-то больно быстро к паладинам переметнулся. Да и до того всё бегал куда-то, пока другие на перекрёстках торчали целыми днями! Нет, чтобы выпить с сослуживцами, поговорить по душам... Как же! У важного господина неотложные дела! Он иной раз и кивнуть забудет, прежде чем к Андрэ без доклада вломиться...

— Вот демон, судью Белиар несёт! — громко зашипел второй стражник. Оба охранника мгновенно вытянулись в струнку и замерли неподвижно, пожирая глазами пожилого крючконосого человека в высоком головном уборе.

Позади судьи чинно вышагивал стражник Вамбо — лентяй, взяточник, старый знакомый Безымянного и пособник в некоторых из его тёмных делишек.

— Так, что это за галдёж перед присутственным местом? — неприятным дребезжащим голосом спросил судья у охраны. Безымянного он старательно не замечал.

— Вот, господин судья, к губернатору Лариусу хочет попасть...

Судья повернулся к Безымянному и уставился ему в лицо, близоруко щурясь.

— К губернатору, значит... — проскрипел он. — Послушай, любезный, я нигде не мог тебя видеть раньше?

— Конечно. Я частенько являлся на доклад к лорду Хагену, когда он стоял здесь с другими паладинами...

— Нет. Ещё раньше?

— Не знаю. Может, на улице встречались, когда я работал на Боспера-лучника?

— Может быть, может быть. Так что тебе угодно? Губернатор не желает иметь никаких дел с людьми Хагена после того произвола, который вы творили в городе. Лишь после вашего изгнания Хоринис вновь начал процветать под благодетельным управлением законных властей...

— Послушай, судья, все эти сказки ты можешь рассказывать добропорядочным хоринисским домохозяйкам. Уверен, у них они будут пользоваться огромным успехом. Я-то знаю, что город ожил благодаря купцам, а также беженцам, которые спасаются от орков, зверствующих на материке. И если королевским паладинам не удастся остановить нелюдей, процветанию любезного твоему сердцу Хориниса вскоре наступит конец! Как и самому Хоринису!

— Как ты смеешь так со мной говорить?!

— Смею, судья, смею, — ухмыльнулся Безымянный. — Издержки воспитания, видишь ли. Не смогли привить мне почтения к чинам, что тут поделаешь! Оно ведь как: один не уважает представителей закона, а другой — сами законы и святыни. Например, священные предметы, вселяющие благоговейный трепет в сердце каждого, кто поклоняется Инносу.

— Что ты хочешь этим сказать? — нехорошо прищурился судья.

— Только то, что сказал. Ты слышал, что у магов Огня какой-то негодяй пытался украсть молот Инноса?

— Тебе известно, кто это был?

— Нет. Но я, кажется, знаю, кто его послал. Однако сообщить тебе это я могу лишь с глазу на глаз.

Судья беспокойно оглянулся на стражников, с любопытством слушавших эту странную беседу, и, приказав Вамбо оставаться на месте, направился к ограде сада, окружавшего ратушу.

— Ну? — требовательно произнёс судья, когда они остановились в том месте, где Гирион раньше тренировал молодых паладинов.

— Что «ну»? Это ты рассказывай, как докатился до такого святотатства! — нагло осклабившись в лицо вершителя правосудия, сказал Безымянный.

— У тебя нет доказательств! А я могу кликнуть стражников и отправить тебя на виселицу, чтобы не клеветал на представителей закона! Кстати, ты ведь хотел попасть к губернатору, чтобы его убить, правда? Как хорошо, что я подоспел вовремя и раскрыл твой коварный замысел...

— Чтобы схватить меня, нескольких разожравшихся ополченцев маловато. А доказательства у меня есть. Например, свидетельство одного наёмника, которого ты подбивал на это дело в прошлом году. К тому же, если я вдруг внезапно погибну — окажусь на виселице или получу нож в бок в портовом кабаке, — свитки с описаниями святотатственных деяний некоего судьи и именами его сообщников окажутся у Хагена, Пирокара и Лариуса. Так что этот почтенный представитель закона должен денно и нощно молить всех богов, чтобы они даровали мне здоровье и долгую счастливую жизнь!

— Демон! Чего ты хочешь? — злобно проскрежетал судья.

— Мне нужно увидеть губернатора. Я хочу, чтобы он выслушал меня и отнёсся с пониманием к моей просьбе.

— И это всё?

— А ты думал, что я потребую назначить меня секретарём Хоринисского городского суда? Мне надо закончить дела на этом проклятом острове и отбыть на материк! Как только это произойдёт, ты сможешь чувствовать себя в полной безопасности. Но мой тебе совет: выбрось из головы мысль о священных предметах магов Огня. Целее будешь.

— Хорошо. Я сделаю всё, что ты просишь. Но не пытайся меня надуть! Я найду способ достать тебя даже из Преисподней...

— На твоём месте я бы не стал тратить время на пустые угрозы, а уже во весь дух бежал к Лариусу!

Судья, ещё раз свирепо зыркнув маленькими глазками, зашагал к ратуше. Безымянный двинулся вслед за ним, довольный тем, что его отчаянный блеф в очередной раз возымел действие. Ему недолго пришлось ждать у двери, вскоре вышел Вамбо и сказал, что губернатор Лариус готов принять его.

Просторная приёмная, ещё недавно служившая кабинетом лорду Хагену, со времени его ухода из города заметно преобразилась. Вместо гор оружия, доспехов, карт Хориниса и Рудной долины, он был теперь украшен коврами и картинами, изображавшими легендарные события миртанской истории.

Среди полотен почётное место занимал портрет Робара I, выписанного в полный рост в обществе двух полуобнажённых знатных нордмарок, сидящих у его ног. Король пленил их во время захвата какого-то северного замка и превратил в наложниц, скрашивавших походную жизнь миртанского владыки. Это было одно из немногих послаблений, которые позволил себе Робар, слывший аскетом и подвижником. Рассказывают, что одна из женщин наложила на себя руки, когда старый король покинул этот мир, чтобы предстать перед Инносом. Об этом какой-то бард даже сочинил балладу, которую теперь распевали и в придорожных корчмах, и трапезных рыцарских замков. Бросив взгляд на очередную копию этой знаменитой картины, Безымянный отвёл глаза. Робар I чем-то поразительно напоминал покойного рудного барона Гомеза, которого наш герой в своё время собственноручно спровадил к предкам. Любопытно, кем был барон до того, как попал на каторгу?

Посреди приёмной стоял всё тот же широкий стол, на котором раскладывал свои бумаги Хаген. Он был выскоблен, заново покрыт коричневым лаком и отполирован. Между столом и камином, погашенным по случаю жаркой погоды, в роскошном кресле восседал губернатор Лариус. По правую руку от него расположился судья, а по левую и чуть позади в подобострастной позе стоял Вамбо. Слева от входа, в углу, за деревянной кафедрой скрипел пером секретарь — незнакомый Безымянному молодой парень с короткой тёмной бородкой.

— Итак, ты хотел меня видеть? — важно произнёс губернатор. — Постой-ка! Ты ведь тот рыцарь, который вывел на чистую воду мерзавца Корнелиуса, своим предательством бросившего тень на моё доброе имя?

— Да, это я.

— Ага. Помнится, ты ещё как-то без приглашения впёрся в мои покои и донимал меня бестактными вопросами! Впрочем, это дело прошлое... Так чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты помог нам выбить орков из Миненталя.

— Однако... Выходит, Хаген попал в серьёзный переплёт, раз просит помощи. Раньше господин наместник нас и за людей не держал!

— Это не Хаген, а я прошу твоей помощи.

— Ты? Но кто ты такой, чтобы я прислушивался к твоим словам? И что ты можешь предложить за мою поддержку?

— Дело не в том, что я могу тебе предложить. А в том, что ты можешь потерять, отказав мне!

— И что же?

— Всё!

—???

— Судьба Хориниса сейчас зависит от того, на чью сторону склонится военное счастье в Рудной долине. Пока между тобой и орочьими ордами стоит Хаген, ты можешь напускать на себя важный вид и набивать мошну золотом. Но если паладины не выстоят, орки придут сюда! Скажи, ты уверен, что ополчение сможет им противостоять на равных?

Лариус хотел было что-то сказать, но передумал. Подперев голову рукой, он глубоко задумался. Судья, наклонившись, зашептал губернатору на ухо. Тот, удивлённо взглянув на слугу закона, вновь погрузился в задумчивость. Безымянный уже начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, когда Лариус, наконец, поднял голову и произнёс:

— В твоих словах есть смысл. Если я пошлю помощь Хагену, то не только нанесу удар по оркам, но и получу возможность помириться с наместником. Вот только меня беспокоит двоевластие, порождаемое его присутствием на острове. Боюсь, что после победы он снова обоснуется в городе и станет вытворять здесь всё, что захочет, наплевав на наши вольности и право на самоуправление, пожалованные ещё прадедом нынешнего короля...

— Брось, Лариус! Хагену нужна только руда. А власть над городом требовалась лишь как орудие для достижения главной цели. К тому же, поддержав наместника, ты получишь возможность договориться с ним на более выгодных условиях.

— Пожалуй, я соглашусь с тобой. Но согласится ли сам Хаген?

— Куда он денется? Ему так отчаянно нужны воины, что он даже объявил амнистию беглым каторжникам, способным обращаться с оружием.

— Действительно? Я ничего не знал об этом!

Вместо ответа Безымянный извлёк один из свитков с указом о помиловании бывших заключённых и протянул его губернатору. Тот взял пергамент и быстро пробежал глазами. Судья привстал с кресла, чтобы тоже взглянуть на свиток.

— Да, это подпись и печать королевского наместника... В таком случае, я готов помочь лорду Хагену в его священной войне. В нашей войне! Правда, нужно ещё утвердить это решение на заседании городского совета. Но я уверен, что мы с господином судьёй сумеем убедить советников... Вот только имеется одна трудность. Наши основные силы во главе с Вульфгаром находятся сейчас в Яркендаре. Им приказано отбить золотую шахту у разбойников. Ты, наверное, уже слышал об этом?

— Разумеется.

— В городе остался только гарнизон. Его вполне достаточно для обороны, но для похода выделить некого.

— А когда они вернутся?

— Только после завершения своей миссии. В противном случае мы можем оказаться очень уязвимыми перед бандитскими шайками, способными перекрыть дороги по всему острову...

— Я как раз собирался в Яркендар. Думаю, что смогу помочь Вульфгару выполнить его задание.

— Каким образом?.. А, понимаю! Амнистия! Многие бандиты предпочтут воевать с орками, а не с ополченцами... Отлично!

— Но нужен приказ, обязывающий ополчение оказывать мне всяческое содействие.

— Договорились. Я подпишу такой приказ. Зайди через час. Но решение городского совета о посылке подкрепления Хагену будет готово не ранее, чем через два-три дня.

— Не важно. Хагену тоже нужно время на подготовку наступления... Я вернусь через час.

Крайне довольный собой, Безымянный вышел из ратуши, громовым голосом рявкнул на охранников и, посмеиваясь, зашагал к воротам, ведущим в Нижний квартал. По дороге завернул в дом Диего, чтобы узнать новости о поисках друзей, но никого там не застал. Спустившись по каменной лестнице, повернул направо и вскоре оказался на Храмовой площади.

Миксир проповедовал учение Аданоса немногочисленной толпе. Ватрас, обвешанный оружием Лестер и Ларс стояли в сторонке. К ним и подошёл Безымянный. Никаких обнадёживающих известий о пропавших не было. Лестер, коротко попрощавшись, направился к Южным воротам, от которых начиналась дорога к башне Ксардаса, заброшенной хозяином ещё прошлой осенью. Ларс умчался в порт. Ватрас и Безымянный остались одни.

— Ты знаешь, я вспомнил, кто мог бы помочь тебе с метательными машинами. Ты же знаком с Джеком — смотрителем маяка?

— Ещё бы!

— Он большую часть жизни был моряком. В молодости служил на судне, оборудованном камнемётами для обстрела береговых укреплений. Может быть, старик ещё помнит, как с ними управляться.

— Спасибо, Ватрас!

— Не за что. Когда ты собираешься в Яркендар?

— Через час. Дождусь, пока Лариус напишет приказ Вульфгару, чтобы он оказывал мне содействие, и сразу пойду.

— Тебе удалось заручиться его поддержкой?

— Не только. Губернатор обещал военную помощь Хагену.

— Отлично! Как ты сумел этого добиться?

— Не важно. Лучше скажи, нет ли у тебя послания для Сатураса?

— Конечно, — спохватился маг Воды. — Вот, возьми письмо. Передай лично в руки. Оно очень важное.

— Передам.

— Подожди! Миксиру удалось прочесть ещё несколько каменных табличек, где говорится о Весах Аданоса. Артефакт был утерян во время большого орочьего нашествия, за пару столетий до основания Яркендара.

— Давненько...

— Похоже, Весы были спрятаны в каком-то подземном святилище. Мы не смогли более точно установить место — часть надписей отколота. Там даже не вполне понятно, кто спрятал Весы — похитившие их орки или люди, чтобы уберечь святыню от захвата врагом. Но речь точно идёт о Хоринисе или каком-то из близлежащих островов.

— Каких ещё островов?

— Не знаю точно. Может — Орочьих? Ещё, насколько нам удалось понять, у яркендарцев была колония на каком-то острове к югу от Хориниса. Он назывался Питх или Питхо. Там тоже часть плитки отколота... Не исключено, что остров этот был известен и до основания Яркендара.

— Проще говоря, вы точно знаете, что вам ничего не известно. Где-то под землёй! Надёжное указание, нечего сказать! Ладно, если попадётся по пути какое-нибудь подземелье, непременно его обследую.

Обсудив с Ватрасом ещё несколько вопросов, Безымянный сбегал в ратушу за приказом для Вульфгара и покинул город через Восточные ворота. Когда он выходил, навстречу ему попался Валентино — прожигатель жизни из Верхнего квартала. Вид у него был не такой цветущий и самодовольный, как прежде. Да и одёт он был не слишком шикарно.

«Странно», — подумал наш герой, но не стал вступать в разговор с этим неприятным типом, а помчался к пещере с порталом.

Возникнув у кладбища неподалёку от «Мёртвой гарпии», Безымянный вспомнил, что ключа от двери, ведущей к следующему телепорту, у него нет. Значит, нужно было идти к Орлану.

Но прежде он завернул на кладбище и нашёл несколько свежих могил. Судя по надписям на камнях, скудно освещённым сквозь густые кроны деревьев лучами клонящегося к закату солнца, в них были похоронены стрелки и несколько рыцарей, погибших в битве с орками. Нашлись и надгробия пастуха Малака и двух наёмников, спасших Бенгара и его людей.

Спокойно попрощаться с этими достойными бойцами Безымянному не довелось. Сзади раздался характерный звук, какой издаёт полевой хищник, готовясь к нападению. Срывая со спины арбалет, воин обернулся. Одно из огромных членистоногих размахивало передними конечностями, издавая противный свист и скрежет. Позади него готовились к атаке ещё три твари.

Полевые хищники представляют опасность для крестьян и их овец. Хорошо вооружённому воину они не противники. Выпустив четыре болта, Безымянный отправился вырезать жвала, которые охотно покупают алхимики для своих зелий. Когда он наклонился над последним членистоногим, рухнувшим уже за пределами кладбища, то боковым зрением уловил какое-то движение справа за ближайшими деревьями. Быстро выпрямившись, схватил топор. Из-за лохматой пихты прямо на него вышел орк. Это был рослый элитный боец, покрытый густой чёрной шерстью. В правой руке (или лапе?) он сжимал длинный меч, который человеку вполне годится в качестве двуручника. Грудь и плечо его прикрывал доспех из кожи и воронёного металла, местами тронутого бурой ржавчиной.

— Ну, здорово, зверина! — приветствовал врага Безымянный, ловя взглядом каждое его движение.

Орк ничего не ответил. Коротко взревев, он быстро атаковал. Но человек уже был готов к такому повороту событий и, уйдя в сторону, перепрыгнул через кладбищенскую ограду. Орк, едва не свалив подгнившее ограждение, запнулся и на миг потерял равновесие. Безымянному этого времени хватило, чтобы нанести парный удар — сначала по рёбрам, разрубая крепкую кожу доспеха, а потом, возвратным движением, по толстому волосатому бедру. Враг взревел и контратаковал, свалив пару пролётов ветхой ограды, но его клинок столкнулся с тяжёлым лезвием топора. Теряя кровь и силы, он наседал на человека, который легко уходил из-под ударов, скользя между могильными плитами. Наконец, нанеся любимый орочий удар с верхним замахом, вновь не достигший цели, волосатый по инерции сделал несколько шагов и подставил спину. Безымянный рубанул с разворота, рассекая хребет. А когда орк, ткнувшись клыкастой мордой в могильную землю, затих, некоторое время стоял над ним, опершись на рукоять топора и размышляя о бессмысленности войны и бренности жизни.

В таверне «У мёртвой гарпии» в тот день было людно. Кроме завсегдатаев — крестьян и пары городских стражников, в обязанности которых входила охрана дороги на Троллин, за столиками оказались ещё несколько человек. В отличие от других посетителей, весело болтавших и наливавшихся пивом, они угрюмо жевали поданную Орланом еду и со страхом поглядывали на чучело гарпии, украшавшее подвешенную под потолком люстру, в качестве которой было приспособлено старое тележное колесо. Одежда на них была весьма потрёпанная и изрядно пропылённая, хотя когда-то она стоила явно дороже суконных крестьянских курток и платьев. Всего этих людей было пятеро — двое мужчин и три женщины, одна из которых была почти старухой.

Когда Безымянный остановился в дверях и окинул взглядом помещение, Орлан, как раз подававший очередную порцию закуски стражникам, приветливо кивнул ему, давая понять, что подойдёт, как только освободится. Крестьяне, оглянувшись на высокого человека в рыцарских доспехах, продолжили беседу, чуть приглушив голоса. Пятеро незнакомых путников уставились на вошедшего с угрюмой настороженностью.

Пока Безымянный высматривал свободное местечко, снаружи раздались лёгкие шаги, и в таверну вошёл ещё один посетитель. Повернувшись ему навстречу, наш герой нос к носу столкнулся с Ангаром.

— Ого! Какая встреча! — воскликнул тот, разулыбавшись всем своим украшенным татуировками лицом.

— Привет, Ангар! Какими судьбами?

— Да вот, решил горло промочить после трудового дня.

— Как у вас с Рози дела? Андрэ больше не обижает?

— Не знаю, как тебе это удалось, но от нашего поля он окончательно отступился. И грамоту о том написал. Ты даже не представляешь, как мы тебе благодарны!

— Пустое... Да чего мы стоим-то? Вон, кажется, столик свободный.

Приятели направились вглубь помещения и уселись между пятерыми притихшими странниками и двумя шумно общающимися стражниками.

— Так я про то и говорю, — вещал один из блюстителей порядка, — Вульфгар со своими молодцами теперь золота огребут столько, что им всем на безбедную старость хватит. А мы опять, как последние придурки, должны пыль собирать на дорогах!

— Ну не скажи! Мика с парнями в тот раз облаву на бандитов устраивал, так они неплохо монетами разжились...

— Да о чём ты вообще речь ведёшь! Сравнил жука с мракорисом! Тоже мне, добыча...

От дальнейшего знакомства с превратностями незавидной судьбы простого стражника Безымянного и Ангара отвлёк Орлан, ловко расставивший на столе миски и кубки. Доведя только что созданный натюрморт до полного совершенства при помощи нескольких зелёных яблок и кувшина вина, он осведомился:

— Монастырское пойдёт? Или тебе молока принести, как в прошлый раз?

— Пойдёт, — ответил Безымянный, к которому и был обращён последний вопрос. — Сегодня я уже дальше вряд ли двинусь.

— Наливай! — поддержал приятеля Ангар. — После Минентальского рисового шнапса монастырское вино — просто нектар! А молоко пусть вон Рукхар пьёт, ему здоровье поправлять надо!

Упомянутый субъект тем временем свалил около плиты, стоявшей рядом с дверью, охапку дров и направился к Орлану. По дороге он едва не упал, споткнувшись о ногу одного из крестьян, как будто случайно выставленную далеко в проход. Но, наконец, бедолаге удалось добраться до хозяина.

— Слышь, Орлан, коню зерно давать не пора ли?

— А ты до сих пор не дал? Ну и бестолочь! Ничего толком сделать не может, совсем мозги пропил!

— Ты что? У меня с зимы во рту капли не было!

— Сорок лет жрал, а теперь за полтора месяца просохнуть хочешь? А ну, бегом лошадь кормить! Да воды ей дать не забудь, бездельник!.. Видели, парни, с кем работать приходится? Слугу, что ли нанять, толкового?.. Да-да господа, уже бегу! — сорвался с места хозяин таверны, отозвавшись на зов новой группы посетителей.

— Весело тут у него стало, — ухмыльнулся Безымянный, а потом тихо, чтобы не услышали посторонние, стал рассказывать о войне с орками и исчезновении друзей. Ангар сделал рукой замысловатое движение, после чего голоса вокруг стали звучать глуше и как бы издалека, и стал внимательно слушать, изредка задавая уточняющие вопросы и подавая весьма дельные советы. Время от времени к ним подбегал Орлан и требовал повторить то, что пропустил из-за хлопот с посетителями, а потом снова возвращался за стойку.

Расстались за полночь. Бывший воитель из Болотного братства (после разочарования в Спящем он сам это сообщество иначе и не называл) посетовал, что не может составить Безымянному компанию в его поисках — Рози не переживёт, если Ангар влезет в какую-нибудь авантюру. Но любую помощь, какая потребуется, обещал оказать при первой надобности.

* * *

— Да где ж мне на вас всех ключей набраться?! — возмущался Орлан. — Мне Нефариус две штуки всего оставил. Один я тебе отдал, а второй — тому молокососу в мантии, которого ты прислал. У меня здесь что, кузница?

— Ладно, не заводись! — проворчал в ответ Безымянный. — Без тебя голова раскалывается!

— Ещё бы! Три кувшина вчера уговорили с Ангаром... На вот, еды тебе собрал в дорогу.

— Спасибо, брат по Кольцу, — буркнул Безымянный и направился к выходу, бесцеремонно отпихнув шатающегося стражника, который как раз пытался попасть в дверь с другой стороны.

Оказавшись снаружи, победитель драконов недоумённо воззрился на пятерых людей, робко топтавшихся у тюков сена, сложенных напротив таверны. Это были те путники, которых он заметил вечером, обратив внимание на их робкий и потрёпанный вид.

Наконец, оглянувшись на спутников, старший из мужчин вышел вперёд.

— Простите, сударь, что осмелились побеспокоить вас, — начал он. — Но хозяин таверны сказал, что нам, возможно, по пути...

— А куда вы собрались?

— Городок здесь, говорят, строится. Троллин, кажется. Вот туда и идём.

— Сами откуда?

— С материка, из Гельдерна. Работу ищем...

— Беженцы, значит. Когда на остров прибыли?

— Да с месяц назад. Вначале в Хоринисе на расчистке рвов работали, но там платят мало. Хотели к кому-нибудь из богатых крестьян наняться, да у них и без нас работников сейчас много...

— А с материка почему сбежали?

— Страшно там, сударь! Орки уже дважды к городу подступали. Некроманты шастают. Королевские люди лютуют, налоги что ни день растут. Разорили нас вконец! Да ещё разбойники распоясались. У Матильды вон мужа убили, — кивнул он в сторону одной из женщин, — Страшно...

— Понимаю. Только знаешь ли, приятель, здесь вообще-то тоже отнюдь не обитель Света. Орков с бандитами и на Хоринисе хватает!

— Мы знаем, сударь. Вы не подумайте, мы не законченные трусы. Если надо, то и за оружие взяться можем, — при этих словах мужчина погладил отполированную рукоять топора, заткнутого за пояс. — Но здесь жизнь чувствуется, пусть тяжёлая и непростая. А там совсем уже... жутко. Как будто в последние дни мира...

— Что ж. Раз перебрались сюда, значит причины у вас действительно были.

— Так вы нас проводите, сударь? До половины пути, хотя бы. Мы уж в долгу не останемся!

— Хорошо. Не отставайте!

С этими словами Безымянный припустил по дороге, ведущей от таверны к пирамиде, Кругу Солнца и бывшему логову чёрного тролля. Беженцы, даже пожилая женщина, уверенно держались следом.

Бежать было тяжко, каждый шаг отдавался в голове тупой болью, а спина под одеждой и доспехом сразу взмокла. Но Безымянный продолжал упрямо переставлять ноги, таким образом решив наказать себя за вчерашнюю невоздержанность и заодно избавиться от её последствий.

Миновали охотничий лагерь, где победитель драконов когда-то встретил Драгомира. Сейчас возле потрёпанных ветром старых палаток из шкур и давно остывшего кострища никого не было. Во время вчерашней беседы с Ангаром Безымянный узнал, что охотник после нашествия орков, во время которого отважно сражался с волосатыми, перебрался на ферму Секоба, стоявшую в ту пору пустой. Там уже обитал Ангар, покинувший угодья Бенгара за несколько дней до того, как войско нелюдей вырвалось из Прохода.

Бывший наставник стражей Братства Спящего и охотник, не имевший ничего, кроме свободы и верного арбалета, быстро нашли общий язык. Драгомир учил Ангара читать следы зверей и выделывать шкурки, а тот, в свою очередь, помог ему лучше овладеть мечом и другим оружием ближнего боя. Промышляя охотой, вместе отбиваясь от недорезанных орков, а то и от наёмников Онара, они продержались до возвращения законных хозяев фермы. Большинство орков к тому времени было перебито, бунт Онара подавлен, и жизнь стала более спокойной и безопасной.

После того, как благодаря Безымянному благополучно разрешилась тяжба Рози с лордом Андрэ, Драгомир, и до того сутками пропадавший в лесу, собрал немногочисленные пожитки и покинул ферму. Прощаясь с хозяевами, он сказал, что пришло ему время повидать Миненталь. Охота там, говорят, хорошая. А орков он и здесь насмотрелся немало. Чего их бояться? Арбалет у него теперь был другой, более мощный, взятый с тела убитого орками рыцаря... Обо всём этом Ангар рассказал Безымянному прошлой ночью, когда они опустошали второй по счёту кувшин.

За брошенным охотничьим лагерем начиналась практически необитаемая местность. Справа в низине шелестел листвой, ухал и рычал на разные голоса лес, тянувшийся отсюда за бывшую Онарову усадьбу, до подножия Утёса Туманов. Слева возвышался каменный обрыв. Здесь начинались горы, в которых стоял монастырь магов Огня. Этот невысокий лесистый кряж рассекла надвое река, вытекающая из озера у монастыря и теряющаяся в одном из многочисленных подземелий острова, которых в нём больше, чем дырок в сыре.

Под обрывом, в нескольких шагах у дороги, стоял алтарь со статуей Инноса. Такие же изваяния были расставлены по всему Хоринису. Безымянный замедлил бег и свернул к алтарю. Положив на холодный камень стопку монет, он погрузился в молитву. Беженцы к нему не присоединились — в отличие от господ, простой народ Миртаны с большим усердием чтил менее требовательного к своим слугам Аданоса, — но уважительно молчали за спиной.

Когда Безымянный, завершив молитву, поднял голову, ему показалось, что в чертах статуи, довольно схематично намеченных резцом изваявшего её каменотёса, промелькнуло осуждение. Но головная боль совершенно прошла, а тело вновь стало лёгким и послушным.

Выпрямившись и с удовольствием вдохнув прохладного утреннего воздуха, напоенного запахами весеннего леса, он махнул головой своим спутникам и побежал дальше. Неразлучная пятёрка последовала за ним. Но спокойно продолжить путь им не дали. У того места, где дорога выходила к реке и хранила следы давней расправы разбойников над купеческим обозом, навстречу людям вышла стая молодых волков.

Матёрые звери, обитавшие в лесах острова, в эту пору были заняты выращиванием волчат. Они старались не покидать надолго укромные логовища и в стаи не сбивались. Но молодые волки, по одному-два года отроду, бродили многочисленными, вечно голодными ватагами, невзирая на сезон. Стремясь утолить голод, они набрасывались на любую живность, которая была им по зубам. Именно такая стая, в которой насчитывалось не менее дюжины зверей, выбрала в качестве добычи Безымянного и его спутников.

Однако волки просчитались, решив, что им удастся поживиться. Безымянный успел выпустить несколько болтов прежде, чем они решились напасть. Промахнуться на таком расстоянии было невозможно. А потом он выхватил из-за спины топор и завертел им, разбивая головы незадачливым хищникам. Беженцы, достав топоры, дубинки и кинжалы, бросились ему помогать. Визг, рычание, звук ударов… Всё кончилось очень быстро.

Пока Безымянный сдирал волчьи шкуры, женщины хлопотали над самым молодым из двух сопровождавших их мужчин. Парню звери здорово разорвали ногу.

— Терпи, Ганс, скоро станет легче, — приговаривала Матильда — невысокая русоволосая женщина средних лет. — Сейчас вот перевяжем, и кровь остановится.

Второй беженец, стерев пучком травы волчью кровь со своего неказистого оружия, с уважением наблюдал, как быстро и сноровисто человек в рыцарском доспехе обдирает волчьи туши и прячет шкуры в магическую сумку, такую маленькую с виду.

— Зря вы это, — решился он подать голос. — Они как раз линяют, мех вовсе никуда не годный!

— Шерсть, конечно, облазит. Но кожа-то остаётся, — ответил победитель драконов, обдирая последнюю тушку. — А её тоже в дело пустить можно.

— Сударь, — подошла к Безымянному пожилая беженка, — вы уж простите, но дальше вам одному, видно, идти придётся. Гансу волки ногу сильно порвали — кровь никак не останавливается, и наступить на неё он толком не может.

— Эх, связался я с вами! Но и бросить теперь не могу. Вас же следующая стая всех перегрызёт. Берите его и тащите за мной!

С этими словами наш герой направился в сторону, откуда они только что пришли. Но через несколько десятков шагов он свернул в лес и начал спускаться по пологому склону, уводящему в лесную чащу.

— Сударь, куда это вы нас ведёте? — спросил старший из мужчин, поддерживая Ганса, готового, кажется, потерять сознание.

— К ведьме.

— Спаси нас, Аданос! Как же так? Мы вам доверились, а вы нас к служительнице Тьмы заманиваете! Что мы вам сделали?

Безымянный остановился, хмуро посмотрел в испуганные лица и ответил:

— Да не служит Сагитта Тьме. Лекарка она. У неё возле жилища алтарь Инноса стоит. Идёмте живее, у меня дел куча, а я тут вас уговаривать должен!

Непонятно было, поверили они ему до конца или нет, но дальше всё-таки пошли, поминутно озираясь и вздрагивая от каждого звука. Безымянный бесшумно двигался впереди, тихо раздвигая ветви, и настороженно всматривался в лесную чащу. Непривычные к ходьбе по лесу люди за его спиной, вынужденные к тому же поддерживать раненого, создавали шум, который мог привлечь хищников посерьёзнее молодых волков. Однако всё обошлось, и вскоре путники вошли в пещеру Сагитты.

На звук шагов и голосов из сумрака подземного жилища появилась женщина. Безымянный уже открыл было рот, чтобы приветствовать ведьму, когда понял, что перед ним не Сагитта.

— Привет... Текла, — чуть запнувшись, сказал он.

— Не обманывают ли меня глаза? Это же наш Победитель Драконов! — воскликнула бывшая кухарка помещика Онара. — Где же это ты пропадал столько времени? А я вот к Сагитте в подмастерья пошла на старости лет. Не в город же с Марией было идти...

— Потом, Текла! У нас здесь раненый.

— Ого, вся нога в крови! Ведите его сюда... Осторожнее! — засуетилась женщина.

Сагитта, возившаяся у алхимического стола, повернулась на шум и, сразу же сообразив, в чём дело, захлопотала над Гансом.

* * *

— Держитесь позади и не лезьте на рожон! — мрачно произнёс Безымянный. — Я из-за вашей храбрости и так уже два часа потерял.

Они вновь стояли на дороге, в том месте, где путь их был прерван нападением волков. Ободранные туши хищников валялись на обочинах. Над ними кружились мухи. Неподалёку раздавался клёкот падальщиков, привлечённых запахом крови. Оглядев это безобразие, победитель драконов (точнее — Победитель Драконов, ибо эти два слова впоследствии часто заменяли ему имя) развернулся на месте и побежал по дороге.

Дальнейший путь прошёл благополучно. Пришлось, правда, несколько раз отбиваться от стаек падальщиков и кровяных шершней, но никто из людей особенно не пострадал. Синяки и мелкие ссадины не всчёт. Навстречу им попались два мелких торговца и незнакомый молодой послушник, направлявшиеся из Троллина в монастырь, а потом в Хоринис.

Вскоре они миновали оба поворота к древней пирамиде, на которую спутники Безымянного косились с суеверным ужасом. Дорога пошла в гору и здесь наш герой остановился.

— Дальше одни пойдёте, теперь недалеко совсем осталось. Главное, с дороги не сходите.

— А зверья там нет ли?

— Вы же видели, нам люди навстречу шли. Значит, дорога безопасна. Заблудиться у вас тоже не получится — развилка там возле озера одна есть, но оба пути ведут в нужном вам направлении. Впрочем, я бы посоветовал свернуть налево. Так короче и безопасней.

— Пусть хранят вас боги, сударь. Возьмите, это вам в благодарность. Здесь пятьдесят золотых. Вы уж не обессудьте — больше у нас нет.

— О чём речь, приятель! Я что разбойник — до последнего вас обирать?

— Всё равно возьмите. А то будет за душу тянуть. Должниками вроде остались...

— Что ж, спасибо. Прощайте!

— Удачи вам, господин рыцарь.

С этими словами они разошлись по своим дорогам. Пятеро напуганных и усталых скитальцев отправились в строящийся городок рудокопов в погоне за счастьем и спокойной сытой жизнью, а Безымянный повернул назад, к пирамиде. Однако сворачивать к подножию древней постройки, где начиналось открытое магами Воды подземелье с порталом, он не спешил.

Когда они проходили мимо первого поворота к пирамиде, наш герой заметил странные следы, пересекавшие дорогу перед вертикально стоящим на обочине высоким камнем. Судя по следам, со стороны пирамиды в горы протащили нечто тяжёлое. Причём, это нечто прежде было живым. На такое предположение наталкивали капельки крови, кое-где окрасившие кончики травинок.

Заметив эти таинственные признаки, Безымянный решил не подавать вида, чтобы окончательно не доконать и без того перепуганных спутников. Но и равнодушно пройти мимо столь любопытных следов он не мог. Любопытство часто заставляло его лезть в самые опасные места. Во многих случаях оно навлекало на парня неприятности, но и выгоду порой приносило немалую — в развалинах и пещерах иной раз попадались ценные и полезные вещицы. Вот и теперь, махнув рукой на спешку, Безымянный решил разгадать загадку кровавого следа.

Добежав до стоячего камня, он оглянулся, чутко прислушиваясь к звукам леса, проверил арбалет и осторожно пошёл вверх по склону. След был свежим и читался очень легко. Подъём по пологому склону не требовал особых усилий. Нужно было лишь внимательно смотреть под ноги, чтобы не оступиться или не столкнуть какой-нибудь камень, создав ненужный шум. При этом надо было не забывать посматривать вперёд и по сторонам, чтобы не пропустить возможную опасность.

Следы вели по краю обрыва, под которым далеко внизу журчала река. Справа возвышались стройные колонны сосен, оседлавших поднимавшийся крутыми уступами склон. Используя в качестве укрытий каменные глыбы и деревья, Безымянный бесшумно продвигался вперёд. В напоенном ароматами смолы воздухе ему почудился едва уловимый запах дыма.

Ветер был слабый и дул навстречу. Временами он совсем затихал. После очередного порыва запах дыма стал совершенно отчётливым, к нему примешался аромат жарящегося мяса. Значит, впереди костёр. Безымянный тихо подобрался к поваленной пихте. Мимо неё некто, кого он сейчас выслеживал, протащил свою неведомую добычу, обогнув дерево со стороны вершины. След явственно говорил об этом. Впереди послышались до боли знакомые звуки.

Безымянный выглянул сквозь густые тёмно-зелёные лапы пихты и шагах в тридцати от себя, в небольшой ложбинке, увидел трёх гоблинов. Один из них был чёрным, два других — серыми. Правда, одинаковыми эта парочка не выглядела. Шерсть одного из гоблинов казалась слишком светлой, да и сам он был заметно крупнее двух других. Волосатые недомерки прыгали вокруг костра. На огне жарилась туша крупного кротокрыса, которую, судя по всему, они и тащили сюда, оставляя за собой примятую траву и капли крови. За спинами гоблинов возвышалась большая кожаная палатка.

Безымянный некоторое время рассматривал эту картину, удобно примостив взведённый арбалет на обломанный сук. То, что гоблины умеют разжигать огонь, жарить мясо и делать дубинки, он знал давно. Но вот палаток они на его памяти никогда не ставили, довольствуясь естественными укрытиями. Наконец, устав ломать голову над этой загадкой, Победитель Драконов решил, что гоблы убили какого-нибудь охотника или бродягу и завладели его палаткой. Придя к этой мысли, он прижал к плечу ложу арбалета и прицелился в одну из прыгающих с дубинами в лапах мишеней.

— Если ты выстрелишь, это будет последним преступлением в твоей жизни! — раздался вдруг за спиной Безымянного низкий спокойный голос.

Тот мгновенно развернулся всем телом, наведя арбалет на нового противника. Первое, на что Победитель Драконов обратил внимание, был второй арбалет, направленный на него самого. Оружие уверенно покоилось в руках крепкого рослого мужчины, одетого в такие же латы, что и Безымянный. Только темноволосая голова незнакомца не была покрыта кольчужной сеткой, да и доспех его был порван и покорёжен в нескольких местах.

— Да я тебя знаю! — удивлённо приподнял брови неизвестный воин. — Ты тот парень, что постоянно ошивался в порту, а потом увёл «Эсмеральду».

— Что-то я тебя не припомню, приятель, — произнёс Безымянный, готовый в любой миг нажать на спусковую скобу.

— Тем не менее, мы встречались. Помнишь рыцарей, под руководством паладинов тренировавшихся в порту и охранявших сложенные на причале припасы?

— Ты был одним из них?

— Точно!

— Я вас, признаться, особенно не разглядывал...

— Зато мы тебя хорошо рассмотрели. Что будем делать дальше?

— Может быть, уберём оружие и поговорим спокойно?

— Согласен. Арбалеты опускаем одновременно!

Глядя друг другу в глаза, они синхронно опустили оружие. Но в этот момент Безымянный услышал справа, со стороны вершины упавшей пихты, злобное урчание и быстро прицелился в направлении звука. Черный гоблин, ссутулившись, начал колотить дубинкой по земле, разъяряя себя перед нападением. За его спиной маячили ещё два недомерка. Причём в лапах самого крупного из них, того, что имел более светлую шерсть, вместо палки клубился сгусток зеленоватого тумана.

— Не стреляй! — выкрикнул рыцарь, вновь вскидывая арбалет. Потом он обратился... к гоблинам. — Чи, убери дубину! Шаншир, не вздумай колдовать! Это не враг!

Как ни странно, гоблины послушались. Недовольно урча, они отступили назад.

— А ты опусти арбалет, — обратился рыцарь к Безымянному, снова отводя от него своё оружие.

— Что, Белиар дери тебя и этих гоблинов, здесь происходит?! — не слишком любезно осведомился Победитель Драконов.

— Если ты успокоишься и перестанешь хвататься за оружие, я всё объясню. Не бойся, они больше не станут нападать на тебя.

— Бояться следует, скорее, вам, — хмыкнул Безымянный. — Мне приходилось справляться с врагами куда более опасными и многочисленными.

— Верю. Тем более у тебя нет причин для беспокойства. К тому же, мы тебе вовсе не враги.

— Ладно, — сказал Безымянный, ослабляя тетиву и закидывая оружие за спину. — Я слушаю.

— Идём к костру. Мясо уже, кажется, готово.

* * *

Они сидели у догорающего огня, уминая чуть жестковатое жаркое — кротокрыс был весьма пожилым и на редкость жилистым. Гоблины сгрудились с другой стороны костра, разрывая еду длинными острыми клыками. На Безымянного они посматривали не слишком дружелюбно. Человек отвечал им тем же.

Покосившись на сидящего рядом рыцаря, который уже, судя по всему, насытился, Безымянный порылся в сумке и извлёк последнюю из подаренных лордом Андрэ бутылку вина.

— Ты обещал объяснить, что всё это значит, — напомнил он, кивая в сторону урчащих от удовольствия гоблинов.

— Конечно, — ответил рыцарь. — Но прежде вам нужно познакомиться. Вот этого, чёрненького, зовут Чи. Седой — это Шаншир. Он шаман. А барышню с серой шёрсткой звать Шуша.

— Барышню?!!

— Ну да. Гоблины размножаются так же, как люди или орки. Следовательно, они делятся на мужчин и женщин.

— Скорее уж на самцов и самок!

— Оставь эти предрассудки, сделай милость! Гоблины — народ не менее разумный, чем мы.

— Что-то не замечал я за ними особого разума, — с сомнением произнёс Безымянный.

— Ты, скорее всего, сталкивался с шайками отщепенцев. Скажи, положа руку на сердце, сильно ли отличались их стоянки от лагерей разбойников, грабящих прохожих на дорогах?

— Вообще-то, не очень, — признал, задумчиво покачав головой, Победитель Драконов. — Кстати, тебя самого как зовут?

— Уго. А тебя?

— Моё имя слишком известно, чтобы называть его вслух, — невесело ухмыльнулся Безымянный.

— Не хочешь, не называй, — равнодушно пожал плечами Уго. — За глаза тебя давно уже величают Избранным или Победителем Драконов.

— Можно и так, я не обижусь... Может быть, расскажешь, наконец, где ты познакомился с этой вот, — осклабившись, Безымянный кивнул в сторону гоблинов, — Шушей?

— Да здесь и рассказывать особенно нечего. Зимой, когда в Хоринис пришли вести о вторжении орков из Миненталя, Хаген повёл нас навстречу их орде. Мы сошлись у таверны «Мёртвая гарпия». Было нас примерно поровну — вместе с прибывшим с материка подкреплением, магами и ополченцами, оставшимися верными присяге, набралось сотни полторы бойцов. Орков было почти столько же. Да ещё с ними явились эти выродки в чёрных мантиях, с десяток примерно.

Битва была недолгой. Как только маги Огня и стрелки перебили шаманов и ищущих, орки превратились в неуправляемую толпу. Наша конница разрезала орду на две части, а дружный натиск пехоты довершил дело — враги разбились на отдельные кучки, некоторые разбежались. Вскоре и нам пришлось нарушить строй, чтобы добить оставшихся. Потери были, конечно, и у нас, но не столь многочисленные.

Я с несколькими стрелками стал преследовать трёх орков, бежавших в горы. Потом враги разделились, и нам пришлось тоже разбиться на две группы. Мы с одним из стрелков погнались за парой орков, удиравших в лес. А остальные побежали к каменному мосту, под которым проходит одна из ведущих в город дорог.

Догнали мы орков уже далеко в глухой чаще. Расправились с ними быстро, но стрелок в схватке был тяжело ранен. Я помог ему наложить повязку, и мы стали пробираться к дороге. Неожиданно из леса выскочили ещё четыре орка. Причём два — здоровые такие, с чёрной шерстью.

— Элитные воины.

— Вот-вот. Мы, понятное дело, попытались сопротивляться, но шансов у нас не было, — покачал головой Уго. — Очнулся я ночью. Тьма была полной, звёзды закрывал густой слой туч, из которых сыпался не то холодный дождь, не то мокрый снег. Он-то и привёл меня в чувство. Шевелиться я почти не мог — несколько тяжёлых ран и потеря крови уже распахнули передо мной ворота в иной мир. Все мои зелья и руну исцеления забрали орки, помочь себе я не мог. Но умирать в неполных тридцать лет глупо и обидно. Поэтому я попытался ползти, надеясь добраться до дороги или ближайшей фермы.

Не знаю, сколько я там извивался, цепляясь за скользкие корни деревьев и мокрые пожухлые папоротники, но вряд ли продвинулся дальше, чем на несколько шагов.

Когда очнулся второй раз, близился полдень. Сквозь кроны деревьев пробивались яркие лучи, но было холодно. Помню, я удивился, что ещё жив. Боли я уже не чувствовал. Только холод и страшную слабость. И тут же услышал странное бормотание и урчание. Повернул голову и увидел гоблина. Это был Шаншир, но я тогда не знал об этом. Подивился только его крупным размерам и необычному окрасу шерсти. Попытался нашарить рукой оружие, но его не было...

— Орки забрали?

— Они. Не найдя ничего подходящего, я опять едва не лишился чувств — сил совсем не осталось. А седой прекратил бормотать и поднял вверх свою палку, суковатую такую, в наростах. Да вон она рядом с ним лежит, — кивнул Уго в сторону наевшихся и притихших гоблинов. — С палки хлынул поток зеленовато-жёлтого света, и я ощутил, как тело наливается теплом, прибывают силы, а раны затягиваются. Потом всё прекратилось. Я понял, что могу пошевелиться. Впрочем, как оказалось, возможности свои я переоценил. Слабость была ужасная, сильно кружилась голова. Но всё-таки я пополз. А Шаншир стал меня поддерживать и направлять в нужную сторону. Потом появились два чёрных гоблина, и дело пошло более споро.

— Ты не боялся? — спросил Безымянный.

— Мне было не до того — все силы уходили на движение. Да и голова была как деревянная... Вскоре мы добрались до расщелины в скалах. Там стояла палатка и горел костёр, вокруг которого я увидел с дюжину гоблинов разных мастей и размеров. Там были и чёрные, и серые, и пара гоблинов-воинов в рваных кольчугах с ржавыми мечами на поясе. Заметив нашу странную процессию, вся толпа пришла в возбуждение, принялась прыгать, рычать, визжать и размахивать дубинками. Но Шаншир проурчал что-то повелительным тоном, и они успокоились. Несколько гоблинов бросились помогать мне, и вскоре я оказался в старой палатке на охапке веток, накрытых волчьими шкурами.

Осмотревшись, я понял, что эту стоянку в своё время разбили люди, а не гоблины...

— Это место находится между старым охотничьим лагерем возле «Мёртвой гарпии» и бывшей фермой Секоба, неподалёку от кладбища?

— Да. Откуда ты знаешь?

— Это бандитская стоянка. Её прежних хозяев я отправил к Белиару ещё прошлым летом.

— Понятно. Значит, когда она опустела, это место облюбовали гоблины. И в этом лагере я пробыл больше месяца. Силы мои возвращались медленно. Основную часть времени я проводил в палатке или около костра, который гоблины постоянно поддерживали, собирая дрова в округе. Я с удивлением наблюдал за жизнью этих существ, которых раньше считал дикими животными. Оказалось, что у них есть язык, собственные обычаи, верования... Что ты сказал, Шаншир? — обратился вдруг Уго к седому гоблину, издавшему несколько щелчков, урчание и свист.

— Ты его понимаешь? — недоверчиво произнёс Безымянный.

— Конечно. Я быстро освоился с их языком. Он довольно близок к древнеорочьему, который я изучал в юности, намереваясь стать магом Огня. Хотя звуки гоблины произносят иначе, структура и словарный состав...

— А что он сказал-то?

— Что тебе трудно поверить в мой рассказ, ведь ты сталкивался лишь с кучками одичавших отщепенцев. Впрочем, мне тоже было нелегко принять разумность гоблинов...

— Он понимает, о чём мы говорим?!!

— Вполне. Удивлён? Он мог бы и сам принять участие в беседе, но ему трудно воспроизводить звуки нашего языка. Но в разумности этого древнего народа ты впредь можешь не сомневаться.

— Уговорил. Не буду. А где остальные твои друзья, здесь я вижу только троих?

— Остальные мертвы, — сразу помрачнел Уго. — Это случилось в самом начале весны. Однажды в лагерь прибежал один из молодых серых гоблинов. Он тяжело дышал и прижимал ладонь к рёбрам, а между пальцами у него текла кровь. Насколько мы поняли из его криков и всхлипов, его ранили люди в красной одежде. И они гонятся за ним!

Едва поняв, что враги идут по следу раненого и вот-вот будут здесь, мы схватились за оружие. У меня имелась только дубинка, остальные, кроме двух гоблинов-воинов, были вооружены не лучше. Шаншир не хотел напрасных смертей и приказал отступать в лес. Хотя некоторые из чёрных гоблинов требовали пойти и немедленно наказать обидчиков. Пока спорили, из леса вывалились больше десятка ополченцев и открыли стрельбу из арбалетов. Несколько гоблинов упали сразу, а остальные побежали в чащу. Я бросился следом. Ополченцы стали нас преследовать.

— А как эти бездельники вообще там оказались? — удивился Безымянный.

— Как я выяснил позднее у бродячих торговцев, они шли из Хориниса для охраны шахты, найденной после вызванного землетрясением обвала. Пока я залечивал раны, там собрались старатели со всего острова и начали добывать руду. Хаген хотел объявить шахту собственностью короны, но Лариус послал ополченцев, чтобы закрепить её за городом. По пути они, к несчастью, заметили гоблина, собиравшего прошлогодние грибы у дороги, ранили его стрелой и погнались, чтобы добить.

Лес ранней весной не так хорошо прячет от погони, как летом. И легко уйти нам не удалось. Ещё нескольких гоблинов подстрелили, а меня защитил доспех. Чтобы спасти остальных, мы с Шу и Учей, так звали гоблинов-воинов, решили задержать врагов. Ополченцы обучены плохо, они рассыпались по лесу, теряя друг друга из виду. Поэтому двоих мы свалить успели, а потом подоспели ещё несколько человек. Шу получил болт в горло, а Учу изрубили мечами. Мне пришлось уходить, отстреливаясь на бегу. Арбалет, меч и топор я взял с тел убитых ополченцев.

Наконец, враги отстали и вернулись к дороге. Я стал разыскивать выживших в лесу между усадьбами Секоба и Онара. Сначала наткнулся на Шушу. Она была легко ранена болтом. Потом мы нашли Шаншира и Чи, которые отбивались от стаи падальщиков за Онаровой усадьбой. Это были все, кто уцелел. Ещё два гоблина — серый и чёрный — выскочили к ферме Секоба, а там их встретили крестьяне во главе с лысым смуглым детиной и арбалетчиком в охотничьей куртке. Схватку мы видели издалека, помочь не успели — всё было кончено за два вздоха.

Ночью, со всяческими предосторожностями, мы пробрались в свой лагерь. Собрали всё, что осталось из еды, и свернули палатку. Это место — уже третье, где мы останавливаемся с тех пор. Но нигде не чувствуем себя в безопасности, — с горечью проговорил Уго.

— Что будешь делать дальше? — помолчав, спросил Безымянный.

— Не знаю. Среди людей мне места больше нет. А мои друзья не могут уйти в горы, с которых они спустились осенью. У них серьёзные разногласия с тамошними предводителями гоблинов. Шаншир не желает служить Белиару и убивать людей. Он убеждён, что всё живое создано Великим и имеет право на существование.

— Кто такой Великий? Иннос?

— Нет. Какой-то иной бог. Не из братьев. Некоторые из гоблинов верят, что он создал этот мир, а потом ушёл дальше — творить жизнь. И вот теперь, множество веков спустя, он возвращается. А остальные гоблины подпали под влияние чёрных магов и орков, которые, к слову, относятся к ним так же, как и люди. Считают животными, словом. Но они всё равно пошли на поводу у этих подонков!

— Ты не боишься, что я вас выдам? — спросил Безымянный, с новым интересом разглядывая троицу гоблинов.

— Мне кажется, что ты не станешь этого делать. Шаншир думает так же. Я много слышал о твоих делах, Победитель Драконов. Говорили, что ты не слишком-то уважаешь законы и святыни, но никто не считает тебя подлецом.

— Лестно такое слышать. Однако я всё-таки расскажу о тебе и твоих друзьях кое-кому, — вставая на ноги, ответил Безымянный. — Я имею в виду магов Воды. Возможно, они захотят помочь вам.

— Ты думаешь? — глядя на него снизу вверх, с сомнением спросил сидевший на корточках Уго.

— Не уверен, но попробовать стоит. Кстати, я, кажется, уже слышал об этом новом боге, дарующем жизнь.

— Неужели?! Где?

— На каторге в Минентале. Был там у нас один чудак. Нетбеком звали... Что ж, до встречи!

С этими словами наш герой поправил оружие, повернулся и зашагал по заросшему лесом склону, направляясь к подземельям у древней пирамиды.