↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Как сходил с ума Алекси — на словах не передать:
Начал, сам не замечая, ориентацию менять!
Всё краснел и запинался этот парень каждый раз,
Как увидит милу деву (а в неё влюблён и Кас).
Подбегал к ней наш Алекси, чтоб беседы начинать,
Чтоб у гада Кастиэля на века её отнять.
Ревность душу отравляла, и хандрил синеволосый,
Всё никак не отвечая на братишкины вопросы.
А Хистория Хартфила Алекса всё норовила
От себя отпихнуть. "Лун", ну, очень не любила.
Мягко говоря, конечно. Эта ненависть навечно.
И общаться с ним не станет мило, весело, беспечно!
Задолбать её "Лунатик" неожиданно решил;
Может, с ней искав всё встреч, Алексейка поспешил?
Перебарывал себя, чтоб шутить и чтоб смеяться...
Она тоже улыбнулась! Он готов был, блин, поклясться!
"Улыбнулась ты, признайся! Я смешно шучу, мартышка!
Ну, сходи со мной на шоппинг, — ты же всё же не "пустышка"!"
"Отвали ты, тупой голубь! Не зови меня мартышкой!
Я уж лучше без кроссовок похожу по острым шишкам!"
А Алекси не сдаётся — достаёт и достаёт:
То блокнот её отнимет, то линейку отберёт.
Кастиэль в тёмной сторонке нервно-нервно курит трубку -
Папирос уж не осталось; "Тресну его мясорубкой!"
Алексей пытался розы Хисте милой подарить,
А Хистория не может всё никак его отшить:
"Ну, чего тебе?!". "Ну, надо!" — ей в ответ он говорит,
"Надо — это не причина!" — Лекс на этот раз молчит.
"Ты затухнул? Наконец-то... " — не успев договорить,
Вдруг почувствовала дева... ей его не отцепить:
Прицепился к ней он, обнял и уткнулся ей в макушку.
"Он же лунатик... это точно! Или просто я кукушка..."
А наш милый-милый Алекс всю неделю уж не спал —
Без объятий, от сарказма он возлюбленной устал.
Он строчил стихи ей ночью — ночью прошлой. Напролёт.
Говоря себе при этом "Ты, Алекси, идиот!".
"Не лунатик я." — Серьёзно вдруг сказал парень Хартфиле.
"Ты с ума свела меня, мартышка... моё сердце покорила!"
"Ты свихнулся, дурень, что ли? Эй, чего ты там творишь?!" —
В карман задний джинсов девы запихнул записку. "Ишь!"
Вывел девушку из класса быстро Ал на школьный двор.
Она точно бы сбежала, перемахнув через забор.
Но держала Хисту крепко парня сильная рука.
Вывел быстро и позволил отдышаться ей слегка.
Вытащил он из кармана уж помятую записку,
Начал ей стихи читать. А она была так близко...
Лекс поэтом был — не очень. И поэтому стихи.
Разные четверостишья. Он сжимался весь внутри.
Не сдержавшись, прикоснулся нежно он к её щеке.
Она сразу отвернулась. Тепло осталось на руке...
Её будет добиваться бесконечно много раз...
А на дереве сидел злобный, ярый (ревность!) Кас.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|