Жизнь была прекрасна (джен)

Светка ненавидела этот город всей душой. Грязный, серый, мрачный — его не спасала даже новогодняя иллюминация на улицах. С середины ноября все эти ёлки, шары, олени, арки и прочие конструкции к концу года не только надоели, но и потеряли свой первоначальный лоск. И каждый раз, когда Светка ехала в автобусе, она подмечала каждую мелкую деталь, составлявшую общую удручающую картину: и перегоревшие лампочки в гирляндах, и оборвавшиеся где-нибудь на самом видном месте провода, и покрытые серой коркой пластиковые ветки искусственных елей, и грязные, несколько лет немытые стены с "заплатками" из краски неподходящего цвета, и бурую снежно-реагентную кашу под ногами пешеходов и колёсами автомобилей. В такой обстановке не было совершенно никакого желания встречать Новый год. Более того, Светка смотрела на всё это безобразие и искренне не понимала, что в этом красивого видят другие. Что тут вообще может нравиться? И это только внешний вид города, про содержание даже думать лишний раз не хотелось. Невыносимые условия для существования...

Вот только деваться было некуда, она как жила тут с рождения, так и продолжала жить. И, скорее всего, так и помрёт тут рано или поздно. Иногда даже становилось интересно, надолго ли её здоровья хватит терпеть такую жизнь. Но гораздо интереснее было сидеть дома, лишний раз не выходя в эту серую грязь. Глядя на мир через экран телевизора, можно было фантазировать на тему того, как всё на самом деле красиво и здорово, как все счастливы и веселы. Вот только вместо того, чтобы спрятаться от жизни под одеялом, Светке пришлось снова ехать на автобусе через полгорода — она на свою голову договорилась встретиться с подругой.

С Маринкой они не виделись лет пять, наверное. Или даже десять. Светка уже не очень помнила, время после окончания института слилось для неё в один сплошной поток — такой же серый, как и город вокруг. И вот теперь был небольшой, почти что мизерный шанс этот поток ненадолго прервать. Правда, гораздо выше была вероятность, что им с Маринкой просто не о чем будет разговаривать, и они разойдутся, толком не пообщавшись, а жизнь продолжит хлюпать вперёд по грязной снежной каше, набирая полные сапоги воды и крупинок соли.

Маринка выглядела хорошо: макияж, причёска, маникюр, дорогой костюм. Светке даже стыдно стало за свой жиденький хвостик, заделанные пломбами зубы, постриженные под ноль ногти. Даже свитер — самый лучший в её гардеробе — выглядел позорно простецки. Почему так вышло, что две подруги, две отличницы так по-разному устроились в жизни? У одной было всё, что только можно пожелать. У другой тоже, казалось бы, было всё, но при этом было стыдно — за то, что не смогла добиться хотя бы того же.

— Светик, привет! Я так рада тебя видеть! Отлично выглядишь! — Маринка сияла и вроде даже говорила искренне, но Светке показалось, что она издевается.

— Привет, Мариш. Давно не виделись, да. Как ты?

— Замечательно! Вот, держи, это тебе. С наступающим! — подруга протянула Светке красиво обернутую коробку, перевязанную бантом. И снова Свете стало стыдно, теперь уже за то, что подготовила Маринке только маленький пакетик с шоколадкой, ёлочной игрушкой и открыткой.

— И тебя тоже, — она протянула Маринке свой пакетик, стараясь не выглядеть при этом слишком уж поникшей.

Посидели они так около часа, болтая о разной ерунде, избегая спорных тем, которые могли бы испортить им вечер, а потом разошлись. Настроение у Светки, и без того паршивое, испортилось окончательно, и она даже задумалась о том, чтобы разобрать наряженную пару дней назад на эмоциях ёлку. Но к тому моменту, как она доехала домой, сил чем-то заниматься не осталось. Разве что она всё же решила посмотреть, что же такое ей подарила Маринка.

Бант поддался легко, было даже странно, что он сам не развязался по пути. Коробка же сама по себе оказалась нарядная, дополнительно ни во что обёрнута она не была. Светка подняла крышку коробки и тут же зажмурилась — внутри что-то светило так ярко, что рассмотреть содержимое не было никакой возможности. Светка сначала подождала немного в надежде, что сияние потухнет, но не дождалась, попыталась сунуть внутрь руку, но там было слишком жарко. Тогда она перевернула коробку и потрясла её, но ничего так и не выпало. Раздражённая, Светка закрыла обратно коробку и отодвинула подальше от себя. Ерунда какая-то. Радиоактивное как будто что-то. Пожалуй, стоило эту коробку выбросить, а Маринкин номер добавить в чёрный список. Впрочем, это можно было оставить и до утра, потому что сейчас Светке выходить из квартиры даже до мусоропровода не хотелось.

Посреди ночи Светка проснулась от какого-то тихого, но очень навязчивого звона. Оглядевшись, она заметила, что свет внутри коробки усилился и теперь просачивался из-под закрытой крышки. И звон, похоже, исходил тоже из коробки. Всё это как-то очень напрягало, и Светка даже поднялась с кровати, чтобы ещё раз посмотреть коробку и теперь-то уж точно её выбросить — хоть даже из окна. Но стоило ей подойти к столу, как звон прекратился, а свет погас, будто ничего и не было. Светка взяла коробку, покрутила её в руках, потрясла, но ничего не поменялось. Открывать её снова Светка так и не решилась и оставила всё это до утра, до которого оставалось совсем мало времени — буквально через три часа уже нужно было вставать на работу. Треклятые смены два через два... В то время, как вся страна уже отдыхает в последние перед Новым годом дни, спасибо переносу выходных, Светке надо выходить и работать с раннего утра и до позднего вечера.

* * *

Утром будильник не прозвонил.

Светка вскочила часа через два после начала её рабочего времени, в панике кинулась за одеждой, параллельно схватила телефон, намереваясь оправдываться и умолять простить её за опоздание, да так и замерла с ногой в одной штанине джинсов и мобильником в руке. Ни одного пропущенного вызова, ни одного сообщения с вопросами, где она и когда намерена явиться на работу. Более того, при ближайшем рассмотрении оказалось, что у Светки куда-то исчезли все рабочие чаты и номера телефонов коллег. Хуже всего в этом было то, что Светка наизусть ничьи телефоны не запоминала, и теперь даже не могла никому позвонить или написать, чтобы уточнить, что случилось.

Но, в чём бы там ни было дело, а при таком раскладе можно было уже не торопиться. Как минимум следовало подождать и посмотреть, будут ли какие-то звонки или сообщения с незнакомых номеров, вдруг про неё всё же кто-нибудь вспомнит. А с телефоном, вероятно, случился какой-нибудь сбой в системе... О том, что сбой затронул бы все чаты и номера телефонов, а не только рабочие, Светка предпочитала не думать. Разум отчаянно хотел найти произошедшему рациональное объяснение. И, пожалуй, в этом мог помочь чай.

Вот только ни спустя несколько минут, ни спустя час после нескольких выпитых чашек чая Светка так ничего и не понимала. Никто ей не звонил, не писал, никак иначе не искал её. Она проверила чёрный список в телефоне, но там было на удивление пусто, даже номера спамеров куда-то пропали. Она пролистала полностью список контактов, но не увидела там никого, кто имел бы отношение к её работе. И, чувствуя нарастающую тревожность, Светка решилась пойти на крайние меры — отправиться на работу и лично выяснить, что происходит. Про загадочную коробку и свои планы по её утилизации она благополучно забыла.

До кофейни, где она работала, Светка доехала за рекордно короткое время. Бодро заскочила внутрь, на ходу снимая шапку, громко со всеми поздоровалась, морально готовясь к разносу... Но разноса не случилось. С удивлением Светка обнаружила, что её никто из сотрудников не узнал. Катька, с которой они обычно всегда выходили на смену в паре, улыбнулась ей своей дежурной улыбкой и спросила, что она будет брать. А Женька, которая иногда Катьку подменяла, так и вовсе проигнорировала Светкино появление.

От такого приёма Светка на мгновение даже потеряла дар речи. Потом, немного взяв себя в руки, попросила чай — самое дешёвое, что было в ассортименте, — и уселась за столик в самом дальнем от входа углу. Была ещё небольшая надежда, что девочки просто при посетителях сделали вид, что её не знают, а как только все посторонние уйдут, выскажут ей всё, что думают о ней и её чувстве времени, позовут администратора, которая её пропесочит от души. Из зарплаты наверняка вычтут... Но время шло, а ничего из того, что Светка себе представляла, не происходило. Все посетители уже ушли, а девочки продолжали вести себя так, будто Светку знать не знают и вообще видят впервые в жизни. В итоге ей пришлось уйти, так ничего и не дождавшись.

Весь остаток дня Светка бродила по городу, почти не обращая внимания на раздражающую серость и грязь. В голове до сих пор не укладывалось, что же такое случилось с её работой — как будто она там и не работала никогда. Чудеса какие-то... И тут Светка вспомнила про загадочную коробку от Маринки. Может, там был какой-нибудь яд или наркотик? Она подышала этим, потеряла сознание, и теперь ей мерещится всякая ерунда? Но если это галлюцинации, то они какие-то слишком уж реалистичные. И ноги у неё в старых прохудившихся сапогах промокли вполне себе не иллюзорно. Нужно было всё же прояснить ситуацию, и Светка позвонила Маринке, но подруга ни на один вопрос ей не ответила, поспешила повесить трубку, сославшись на занятость. Пришлось возвращаться домой, так ни в чём и не разобравшись.

* * *

Вторую ночь с коробкой Светка проспала, как убитая — от мучивших её мыслей разболелась голова, пришлось пить таблетку, а потом ещё и снотворное, потому что тревожность никак не отпускала. А утро встретило её ярким солнечным светом, лившимся через окно, которое Светка забыла занавесить. Телефон по-прежнему молчал, никто ни на какую работу никого не ждал. Ну а поскольку делать всё равно было нечего, Светка позволила себе ещё поваляться в кровати и никуда не вставать. Правда, через час ей стало скучно, спать уже не хотелось, так что пришлось всё же вылезти из кровати. Погода была, похоже, отличная, и Светка из любопытства подошла к окну, да так и застыла, обомлев.

В первый момент ей показалось, что её во сне кто-то перевёз в другой город. Улица за окном выглядела совершенно не так, как накануне вечером. Не было ни намёка на грязный, подтаивающий снег, проезжая часть была чистой и сухой, как летом, дорожки от подъездов к дороге и тротуары лишь слегка припорошены снегом, зато по обочинам лежали белоснежные, мягкие на вид сугробы — свежие-свежие, как будто за ночь их насыпало, а дорожки все успели расчистить. Такой же мягкий, искрящийся снег лежал на ветках деревьев и кустов, на козырьках подъездов, на крышах машин... Светка в первый момент не до конца поняла даже, что ещё её смутило в окружающей обстановке, а потом, приглядевшись, увидела, что машины все чистые, как будто их только что помыли!

Всё это перепугало её даже сильнее, чем непонятная ситуация с работой. Ну не было никогда у них во дворе так чисто! Пока Светка стояла у окна и шокированно осматривала внезапно обновлённую территорию, она заметила ещё и то, что стены домов напротив стали светлее и чище, исчезли пятна краски других цветов в тех местах, где замазывали несмывающуюся грязь. Всё как будто решило обновиться перед Новым годом. Ничего не понимающая Светка кинулась в прихожую одеваться. Нужно было срочно поверить, только ли её двор так преобразился. Почему-то это казалось сейчас ужасно важным...

Город встретил Светку сверкающей чистотой и красотой. Всё то, что так раздражало, всё то, от чего так хотелось уехать, куда-то бесследно исчезло. Но почему-то все эти преобразования замечала только Светка, остальным же, видимо, казалось, будто так всегда и было. Впервые за последние годы она шла по улице и не испытывала злости на окружающий её мир. Вот только радости она тоже не испытывала — не получалось. Тревожность от непонимания происходящего захлёстывала Светку с головой. Всё это было слишком пугающе, слишком необъяснимо. И лучше всего в такой ситуации было вернуться домой. А в идеале — и вовсе к маме уехать. Там точно всё без изменений, особенно таких резких.

Домой Светка вернулась засветло, скинула сапоги с курткой в коридоре и поспешила в комнату. Там она забралась на диван с ногами, закуталась в плед и уставилась в пространство перед собой. Происходило что-то странное, и Светка пока не могла дать этому хоть какую-то оценку. На первый взгляд казалось, что изменения были к лучшему, но кто знает, какие подводные камни могли скрываться за этой красивой картинкой. О возможных подвохах думать было ещё страшнее, чем наблюдать необъяснимые изменения мира вокруг.

От размышлений Светку отвлёк звон — тихий, но очень навязчивый. Тот же, что разбудил её прошлой ночью, сразу после получения странного подарка от Маринки. Вздрогнув, Светка заозиралась, взгляд её упал на коробку... Из-под крышки снова шёл свет. Значит, в ту ночь ей не показалось и не приснилось. И свет, и звон были реальны — точно так же, как было внезапное исчезновение привычной работы из её жизни. Может, и прошлой ночью происходило то же самое, а она проспала из-за снотворного? Не мог же город просто так очиститься и посвежеть за ночь, тут явно было что-то мистическое, и в этом совершенно точно была замешана эта коробка.

Звон и свет прекратились точно так же внезапно, как и начались. А затем Светка услышала, как щёлкает замок входной двери. Но ключей ведь ни у кого, кроме неё, не было!

В панике Светка вскочила с дивана, чуть не упала, путаясь ногами в пледе, и побежала в коридор, до конца не понимая, что собирается делать. Наверняка это были грабители, и плевать, что у Светки даже взять было толком нечего, эти что-нибудь да найдут непременно. Да хоть телефон её старый! Им без разницы, что продавать. А она побежала их встречать, не взяв ничего, чтобы отбиваться. Что она может сделать? Ничего. Но почему-то побежала вместо того, чтобы затаиться и вызвать полицию.

Посреди коридора стояли, снимая шапки и куртки, Светкины мать и дети. Это при том, что они должны были быть в Н*ске. О том, что приедут, они не предупреждали, да и денег на это у них не было. Про то, что ключей от Светкиной квартиры у них не было тоже, и упоминать не стоило. И как это всё понимать?

Пока Светка стояла с открытым ртом и хлопала глазами, пытаясь хоть что-то понять, её мать уже повесила своё пальто на крючок и забрала куртку у Кристины, Светкиной дочери.

— Ну, ёлки сейчас совершенно не те, что раньше. Какие-то лазеры, видео вместо декораций. Но ребятам понравилось, — женщина покачала головой, вешая куртку Кристины рядом со своей.

— Ага... — только и смогла выдавить из себя Светка.

— Мама! Смотри, какие нам подарки дали! — Кристина тем временем скинула сапоги и подбежала к Светке хвастаться банкой с конфетами.

— Да обычные! — одёрнул сестру Гоша. — Мам, я есть хочу.

— Мы же только что с вами заходили поесть! — всплеснула руками бабушка.

— Да мы ещё после этого сколько домой ехали! Ма-а-ам, когда есть будем?

— Да попозже... Наверное... — ошарашенная Светка всё никак не могла прийти в себя, машинально обнимая Кристину, которая всё это время что-то рассказывала про ёлку, совершенно не обращая внимания, что говорит параллельно с остальными.

Всё это походило на какой-то странный сон. Сначала работа. Потом чистые улицы. Теперь вот мама и дети. И в этом совершенно точно была замешана коробка, по-другому и быть не могло. Она каким-то образом меняла всё вокруг так, чтобы Светке нравилось. Вот только... Возможно ли это? Может быть всё-таки это галлюцинации? Ну не бывает же вот так внезапно всё хорошо, как по волшебству. А даже если бывает, не придётся ли Светке потом за это расплачиваться?

* * *

Коробку от родных Светка на всякий случай спрятала на самую верхнюю полку шкафа за стопку с постельным бельём. Внезапному приезду матери и детей она была рада, вот только обстоятельства, сопутствующие этому, изрядно беспокоили. И ладно, фиг с ним, что не предупредили. Уже успели сходить на ёлку! И вообще вели себя так, будто приехали уже давно. А у неё даже есть было нечего — жила одна, питалась лишь бы чем... Ну или Светка так думала, что нечего. Припрятав коробку, она поспешила на кухню, чтобы посмотреть, не найдётся ли в холодильнике хоть что-нибудь, чем можно было бы накормить детей, и с удивлением обнаружила, что полки там ломятся от продуктов.

Подумать об этом ей не дали. Дети тут же придумали для неё тысячу разных дел, завалили её просьбами, вопросами... Светка и забыла за то время, что пыталась устроить свою жизнь, каково это — заниматься не бесконечной самокритикой, а чем-то для других. Когда она наконец относительно освободилась, был уже вечер, и Светка спохватилась, что спальных мест на всех нет. Маму, наверное, можно было уложить на диван, он был хоть и узким, но зато достаточно мягким, Светка и сама часто на нём спала. А вот детей, наверное, нужно было уложить к себе. Она, конечно, плохо себе представляла, как они поместятся на кровати втроём, но выбора не было.

Не было до тех пор, пока Светка не заметила в коридоре дверь, которой ещё утром совершенно точно не было. Мировая литература и кинематограф на этот счёт имели однозначное мнение — ничего хорошего за такими новыми дверями скрываться не может. И правильнее всего было похватать сейчас в охапку детей и документы и бежать, пока не стало поздно. Но вместо этого Светка в лучших традициях всех героинь ужастиков решила эту дверь открыть.

За дверью оказалась комната в нежных бежевых тонах с кроватью, креслом, шкафом и письменным столом. На столе были раскиданы учебники, а игрушки на кровати и полу не оставляли сомнений в том, что это была комната Кристины. По крайней мере плюшевый медведь, закопанный в подушки по самые уши, был совершенно точно дочкин. И Светка готова была спорить, что спрятанная в шкафу коробка снова звенела и светилась. Стало на секунду любопытно, не появилось ли ещё дверей — для мамы и сына, но в итоге проверять это Светка не стала. Слишком много событий, информации для обдумывания... Она уже слишком устала переживать и пытаться что-то понять.

* * *

Тридцать первого декабря Светку разбудило оповещение в телефоне. Это было уведомление от банка, и в первый момент ей показалось, что у неё спросонья плывёт в глазах. Ну не могла ей на счёт капнуть сумма с таким количеством нулей. Правда, списаться такая сумма тоже не могла, что радовало, но всё равно ничего не было понятно. Потерев ещё раз глаза, Светка нажала на уведомление, чтобы открыть приложение банка. И через несколько секунд, после завершения загрузки, она увидела, что не ошиблась в количестве нулей, а указанная сумма и правда поступила на счёт. В комментариях к переводу было указано: «Гонорар за книгу».

О какой книге шла речь, Светка не понимала. Когда-то давно, когда она только переехала в столицу, она была ещё полна фантазий и мечтаний, хотела написать роман, у неё даже получилось что-то, больше похожее по объёму на повесть, но в нескольких издательствах, куда она обращалась, ей отказали. С тех пор она больше не писала и не ходила в издательства, а черновики той истории на эмоциях выбросила. Больше в её жизни никакого творчества не было, а значит и гонорар ей получить было не за что. Закралась мысль, что это мошенники, которые сейчас начнут звонить и требовать перевести эти деньги обратно. Но вместо этого ей пришло сообщение от какого-то Александра, в котором он поздравлял её с удачной реализацией тиража.

Чтобы не показаться грубой, Светка написала мужчине в ответ «спасибо», после чего села в кровати, спустила ноги на пол, посидела немного в задумчивости, а затем пошлёпала на кухню. Дети ещё спали, мама была в ванной, так что у неё было ещё несколько минут, чтобы снова позвонить Маринке и вытребовать у неё объяснения. Трубку подруга сняла после четвёртого гудка.

— Марина, привет. Это опять я.

— А, привет, Светик. Прости, я в прошлый раз занята была, не смогли поговорить нормально. Как ты?

— Нормально. Марин, что это за коробка?

— Какая ещё коробка? — голос Маринки звучал удивлённо.

— Которую ты мне подарила на днях.

— Свет, ты чего? Какая коробка? Мы с тобой лет десять не виделись. У тебя всё в порядке?

— Да... Да, всё хорошо. Я попозже перезвоню, извини...

Светка поспешила прервать звонок, пока Маринка не решила, что общается с сумасшедшей. Правда, Светка уже давно сама не была уверена в собственной адекватности. Если подруга не понимает о чём речь, с кем же тогда она виделась перед праздниками? С кем созванивалась и договаривалась о встрече?

— Светуль, ты уже встала? Замечательно! — на кухню зашла её мама. — Давай-ка сейчас быстренько кашу сварим, чтобы малышей накормить, когда встанут, и надо салаты дорезать.

— Да, давай, — уныло отозвалась Светка, откладывая телефон. Когда-нибудь она точно всё выяснит и со всем разберётся. Но, наверное, уже после праздников.

— Папа звонил, пока ты спала. Он через час приезжает и сразу за ёлкой. Ребята как раз встанут, и можно будет поручить им нарядить, чтобы не мешались на кухне.

Светка только кивала в ответ, стараясь поменьше думать. Наверное, это просто затянувшийся сон. Может, она попала в какую-нибудь аварию и теперь лежит в реанимации в коме? Ну не может же это всё быть взаправду. Мир не может так меняться на глазах.

* * *

Уже глубокой ночью, когда и дети, и родители Светки легли спать, наевшись до отвала салатов, она полезла в шкаф, ещё раз посмотреть коробку. Свет внутри, конечно, был ярким, и внутрь совать руки было горячо, но можно было всё это потерпеть немного, чтобы всё же попытаться выяснить, что это за штука. Коробка стояла спокойно, не звенела и не светилась, и Светка осторожно открыла её, предварительно зажмурившись, чтобы не ослепнуть. Но... ничего не произошло. Приоткрыв один глаз, Светка обнаружила, что внутри больше ничего не сияет. Недоумённо она сунула в коробку руки и вытащила небольшую книжку. На обложке стояло её имя и название той самой истории, с которой у неё когда-то не сложилось. Внезапно пришло понимание — это за неё пришёл гонорар, а в руках Светка сейчас держит авторский экземпляр. Как это всё вышло? Но рассмотреть книгу со всех сторон Светка не успела — буквы на обложке вспыхнули так же ярко, как до этого светилась внутри коробка, раздался знакомый звон...

Первого января Светлана проснулась ближе к обеду, когда к ней в комнату прискакала Кристина прыгать по кровати и показывать подарки от Деда Мороза. Ни о какой коробке, таинственной встрече с кем-то, выдававшим себя за подругу, об удручающей работе в кофейне и невероятных переменах в жизни, Светлана не помнила. Она была начинающим, но успешным писателем, жила в самом лучшем городе в мире, в собственной квартире с любимыми детьми и пожилыми родителями, готовыми ей помочь со всеми возникающими трудностями.

Жизнь была прекрасна.