Rycerz i uczennica czarownicy // Рыцарь и ведьмина выученица \\ Лицар та учениця відьми (гет)

* * *

В комнате было темно, и лунный свет почти не проникал сквозь плотную занавеску. Было тихо.

Наконец раздался стук, как будто чьи-то босые ноги ударились о деревянный подоконник. Занавеска была решительно отодвинута, и теперь лунный свет освещал три фигуры и обстановку комнаты. Три фигуры видели лишь небольшое зеркало, висевшее на стене прямо напротив окна.

— Это то самое зеркало? — спросила самая высокая фигура девичьим голосом.

Они тихо слезли с подоконника.

— Да, Аня, — ответила другая. Голос ее был чуть ниже, чем голос Ани. — Это и есть волшебное зеркало тетушки Гертруды, чрез которое она может видеть все-все-все, что происходит на свете. Наташа, возьми зеркало.

— А если я его уроню? — запротестовала третья, Наташа. Голос ее был выше других.

Вторая фигура только прищелкнула языком.

— Тогда я сама, — сказала она. — Чур я первая.

— А почему это ты, Олька? — спросила Наташа.

— По праву старшей, — отрезала Ольга и что-то забормотала.

Зеркало вспыхнуло белым светом, осветив круглое лицо Ольги, светлые волосы Анны и испуганные темные глаза Натальи, а потом показало комнату, имевшую довольно-таки спартанский вид. В комнате была узкая кровать, шкаф с книгами, стол, заваленный какими-то бумагами, и кресло, широкое кресло, обитое бархатом и потому выделявшееся на фоне всей обстановки.

В комнате было двое мальчишек. Один, темноволосый и зеленоглазый, сидел в кресле, поджав свои длинные ноги. Другой, светловолосый и так же зеленоглазый, развалился на кровати.

"Кого из них первым по имени назовут, тот и есть мой суженный", — загадала Ольга.

— Эх, скорее бы вырасти! — сказал светловолосый. — У нас ведь все время война. То кочевники на нас идут из своих степей, то еще кто! А на войне можно такую славу снискать, что умрешь ты, пройдет несколько веков, а все равно будут помнить тебя!

— Ох, Михал! — покачал головой темноволосый.

— Дай и мне, — попросила Анна, и Ольга передала ей зеркало. — Зеркало-зеркало, покажи мне моего суженного!

Зеркало снова засветилось белым светом и показало спящего паренька с взъерошенными белыми волосами. Анна улыбнулась.

Наташа уже протянула свои тоненькие руки к зеркалу, когда из-за дверей раздался слабый скрип.

— Это тетушка! Бежим! — шепотом скомандовала Оля и кинулась к окну. — Эржабет, веревка!

Откуда-то сверху спустилась веревка с крупным узлом.

— Аня, Наташка, быстрее! — поторопила девочек Ольга.

Аня быстро подбежала к окну, вскочила на подоконник, уцепилась за узел на веревке ногами и была такова. Ольга высунула голову в окно и посмотрела наверх. Из окна наверху ей весело сверкнула зелеными глазами Эржабет. Ольга благодарно улыбнулась ей.

А Наташа замерла на полпути, прижимая к себе зеркало. Ольга схватила ее за руки и потащила к окну.

— Олька, отпусти! — яростно шептала Наташа. — Да отпусти же меня! Я тоже хочу увидеть суженного!

— Если тебя поймают, то накажут!

— Все равно!

— А мне нет! Пошли! — воскликнула Ольга, не сдержавшись.

Наташа зло посмотрела на нее, но все же отдала зеркало, вскочила на подоконник и вцепилась в веревку.

— Эржабет, тяни! — прошептала Ольга. Она повесила зеркало, подбежала к окну, практически взлетела на подоконник и последней исчезла в ночи. Вскоре после этого дверь распахнулась и на пороге появилась полная пожилая женщина. Огонек свечи слабо освещал ее лицо, сморщенное, как печеное яблоко. То была тетушка Гертруда.

— Вот негодницы, — проворчала она.

* * *

По лесной тропке ехали двое. Один из них, ехавший на коне серой масти, был высок, его темные волосы выбивались из-под шляпы, а зеленые, словно еловые иголки, глаза ласково смотрели на окружающий его мир. Его спутник, под которым был гнедой конь, был на полголовы ниже, светлые волосы, казавшиеся чистым шелком, рассыпались по плечам, а с угловатого, почти девичьего лица весело и насмешливо смотрели глаза цвета свежей травы.

— Готов поспорить, что мы заблудились! — заявил светловолосый. — Уж вечереет, Торис, а поблизости нет не то что постоялого двора — ни одной хаты!

— Ничего, — улыбнулся темноволосый, Торис, — разве твой дорогой батюшка не брал нас в походы с четырнадцати лет? Разве мы не спали на земле, привязав коней к деревьям? Разве не стояли в дозоре наравне со взрослыми, Михалек?

— Ты, конечно, прав, мой дорогой друг, — отозвался Михал. — Но мы одни и устали. Ни один из нас не выстоит ночь, а никто не поручится, что в этом лесу не водятся волки.

— Не будь пессимистом, Михал, ты ведь никогда не был им! — посоветовал Торис.

Они проехали еще немного, когда увидели каменную стену, за которой возвышалась старая высокая башня.

— Давай поищем ворота! Узнаем, есть ли здесь люди и попросимся переночевать! — воскликнул Михал. Торис поскакал следом за ним.

У ворот они остановились. Михал сложил руки рупором и крикнул:

— Эй, люди! Есть кто живой? Отворите, Бога ради!

Ворота заскрипелии отворились. Невысокая светловолосая девушка в голубом платье смотрела на них.

— Слава Богу! — произнесли Михал и Торис, спрыгивая с коней.

— На веки веков! — ответила она. — Войдите в нашу маленькую крепость. Коней вы можете оставить вон там, на конюшне, — указала она влево. — Закройте ворота, господа путники, и ждите. Я сбегаю за тетушкой Гертрудой.

Они склонили головы.

Через несколько мгновений из башни вы́сыпали девушки и девочки, а после них вышла кряжистая женщина, которая, очевидно, и была той самой тетушкой Гертрудой.

— Вот так так! — воскликнула тетушка. — Два рыцаря к нам пожаловали! Как же вас по имени?

— Торис Лоринайтис, — поклонился Торис.

— Михал Лукашевич, — склонил голову Михал.

— Ну, а я — тетушка Гертруда, а это мои воспитанницы.

Светловолосая девушка, открывшая Михалу и Торису ворота, приблизилась к ним и протянула руку.

— Меня зовут Ольга Черненко, — она запнулась, когда Михал поцеловал ее руку, — позвольте представить моих подруг, Эржабет Хедервари, — (к ним подошла русоволосая и зеленоглазая девушка и пожала Михалу руку, ввергая его в изумление), — и Эрику Вогель.

Михал и Торис синхронно склонили головы перед невыской светловолосой девушкой.

— И моих названных сестер: Анну и Наталью.

Торис поцеловал Наташину руку. Девушка зарделась.

— Я рад знакомству, — тихо сказал Торис.

— Я тоже, — еще тише ответила Наталья. Повисло молчание. Оля покусала губу и наконец сказала преувеличенно бодро:

— Какая интересная масть у вашего коня, господин Лоринайтис!

— А это и не масть, — быстро отозвался Торис. — Это ранняя седина. Жеребенком он был вороным.

— Вот как! — удивилась Ольга уже взаправду. — Никогда такого не видела.

— А много ли вы видели, госпожа Черненко? — спросил Михал. Оля вспыхнула, обожгла его злым взглядом и гордо отвернулась.

— Пойдемте в дом! — сказала тетушка Гертруда.

За ужином Оля не сводила глаз с господина Лукашевича.

Бестактный, надменный. Неужели он предназначен мне?

Она вспомнила, как впервые увидела Михала в зеркале тетушки Гертруды. Тогда он, мечтающий о бранной славе, как и многие юноши его сословия, показался ей милым. Она не влюбилась, но в сердце ее жила готовность полюбить.

А теперь он приехал, и Оля увидела надменность, также свойственную представителям его сословия, в его глазах. Она не знала, о чем говорить с ним, потому что считала, что он может высмеять все что угодно.

Михал же не замечал ее взгляда. Он ел, пил и много шутил. Улыбалась тетушка Гертруда, смеялись Эржабет и Эрика. Ольга молчала. Торис и Наталья тихо переговаривались между собой.

Потом, уже в девичьих комнатах, Наташа сказала:

— Вы знаете, господин Лоринайтис такой умный и милый!

Анна отвлеклась от взбивания подушки:

— Вот как?

Наташа улыбнулась.

— Он рассказывал мне о звездах. Стихи читал...

Лицо ее приобрело нежно-мечтательное выражение. Ольга была серьезна.

— Только, умоляю тебя, не влюбляйся, — попросила она. — Они ведь завтра уже уедут. А у нас все будет по-прежнему.

— Я знаю, — тихо сказала Наташа. — Я не влюблюсь.

Но почему-то Ольга ей не поверила.

На следующее утро Михал и Торис вежливо поблагодарили тетушку Гертруду за гостеприимство, простились с девушками и уехали.

Вновь потянулись обычные дни. Снова Ольга и Эржабет фехтовали и скакали верхом, распугивая всех обитателей окрестного леса, снова вышивала, по своему обыкновению сидя на подоконнике, Эрика, снова играла в шахматы с Рудитой Анна... Только Наташа начала писать стихи.

Но однажды, нарушив серые будни, во двор въехала телега. Девушки вы́сыпали во двор.

Телега была накрыта промасленной тканью. Наташа откинула полог и вскрикнула от изумления — в телеге лежали книги.

— Что это за явление? — спросила Ольга у одного из всадников, сопровождавших телегу.

— Господин Лоринайтис, начальствующий над нами, гостил здесь несколько месяцев назад и попросил нас привезти эти книги в подарок одной из вас.

— Наталье, — выдохнула Ольга.

А Наташа только счастливо улыбалась.

* * *

Стоял конец ноября, уже земля покрывалась снегом. В большом мире опять начиналась война — Эржабет и Ольга видели, как мимо их башни шло войско и везли обозы. Тетушка Гертруда сделала башню невидимой и запретила воспитанницам выходить за стены. Это было две недели назад.

Ольга медленно шла по крепостной стене. Она смотрела как падает снег, когда увидела людей, столпившихся у ворот.

— Отворите, Бога ради! — раздался знакомый голос. Потом через некоторое время Михал закричал снова: — Эй, люди! Есть кто живой?

— Господин Лукашевич, вы? — крикнула Ольга. — Что случилось?

— Это я! День добрый! Мы дрались тут неподалеку! Ториса тяжело ранили! Я боюсь за него! Прошу помощи!

— Учтите, господин Лукашевич, что вы отвечаете и за себя, и за своих людей!

— Это люди Ториса, и нет людей честнее! — отозвался Михал.

— Скажи Торису, что ему придется потерпеть еще немного!

Ольга подобрала полы шубы и побежала к тетушке Гертруде.

Через некоторое время ворота отворили и во двор въехали всадники. К двум коням было привязано подобие люльки, в которой лежал мертвенно-бледный Торис. Наташа вскрикнула и кинулась к раненому.

— Ему нужна помощь, — сказала тетушка Гертруда. — Мы позаботимся о его выздоровлении. Если вы можете, погостите у нас, потом вместе отправитесь туда, куда вам нужно.

Люди Ториса отказались, объяснив это тем, что им нужно преследовать врага. А Михал согласился.

— Наталья, — снова заговорила тетушка Гертруда, — покажи, куда отнести господина Лоринайтиса. Будешь лечить его.

— Я? — переспросила Наташа.

— Да, ты. У тебя хорошо получается лечить.

* * *

Торис шел на поправку и много о чем разговаривал с Наташей. Она улыбалась и не сводила с него глаз.

Война в большом мире подошла к концу, и Михал и Ольга все чаще выбирались за пределы стен. Они сдружились и перешли на "ты".

Михал и Ольга часто скакали по окрестному лесу наперегонки, но еще чаще упражнялись в фехтовании(тогда Михал одалживал у Ториса его саблю и отдавал ее Ольге).

— Давай! Я обороняюсь! — кричала Ольга в боевом азарте.

— Изволь! — смеялся Михал и пытался выбить саблю у своей визави. Со временем это у него стало получаться все реже.

В один из таких поединков Ольга споткнулась и начала падать навзничь. У Михала все оборвалась внутри, он забыл, что это всего лишь тренировочный поединок. Он отбросил саблю и бросился к своей визави. Поймал, взглянул Ольге в глаза, да так и замер.

— Ставь меня уже, рыцарь, — со смехом сказала Ольга.

— Ну чего ты.., — пробормотал донельзя смущенный Михал.

Кажется, он только что заметил в Ольге женщину. Его это пугало.

Торис шел на поправку, но про Михала этого сказать было нельзя. Он осознал, что влюбился.

С Ольгой тоже происходило что-то не то. Она часто думала о Михале, вспоминала его лицо, его зеленые-зеленые глаза, его голос, его шутки... Она полюбила.

Торис стал практически здоров, но Наташа все больше и больше времени проводила с ним. В комнату она теперь возвращалась с мечтательной улыбкой на лице. Анна и Эржабет посмеивались, Ольга молчала. В последнее время она постоянно находила в своих укромных местах букеты лунника, переливающиеся перламутром.

* * *

До Рождества оставалось две недели. Торис был уж совсем здоров, и скоро гости должны были покинуть башню. Наташа погрустнела, зная, что больше никогда не увидит своего возлюбленного.

И Наташа, и Торис отказались от конной прогулки, предложенной Михалом, поэтому вместе с ним поехала только Ольга.

Они медленно ехали по лесу.

— Ты особенно красива сегодня, — сказал Михал.

— А что, вчера я была некрасива? — усмехнулась Ольга, поворотясь к нему.

Михал смутился.

— Ты красива всегда, Ольга. А даже если бы ты была некрасива, я все равно любил бы тебя без памяти.

— Я тоже люблю тебя, Михал, — тихо сказала Ольга.

— А замуж за меня пойдешь?

— Пойду! — отозвалась она и пустила лошадь вкачь.

Когда они вернулись, то во дворе их встречали счастливые Торис и Наталья.

— А мы идем к тетушке Гертруде, благословения просить! — выпалила Наталья.

— А мы тоже! — ответила Ольга, соскочив с коня.

Она заметила, как погрустнела стоявшая у окна башни и, конечно, все слышавшая Эржабет, и подумала: Не хочет одна оставаться. Ну ничего, еще вернется ее Родерих!

* * *

Они венчались в деревенской церкви.

— Жаль, что люди Ториса нас не дождались. А то венчал бы нас наш капеллан отец Александер, — говорил Михал.

— Ничего, — улыбалась Ольга. — Здесь хорошо.

Вскоре они отправились на родину Михала и Ториса.

Потянулись долгие зимние дни. Потом началась новая война, и Ольга и Наталья остались ждать своих мужей, терзаясь за них беспокойством.

А вскоре после окончания войны умер старый король, и избрали Михала, за многие битвы покрывшего себя неувядаемой славой.

Ольга, теперь уже, королева, очень радовалась за мужа и с головой погрузилась в новую жизнь.

Торис и Наталья теперь вращались при дворе, но не возгордились близостью к королю и королеве, ибо те для них были не коронованные особы, но друзья. У них родилась дочь, названная Валентиной, и Ольга с радостью стала ей крестной матерью.

Они были счастливы.