Пока не стопчешь ты железных башмаков (джен)

По традиции рода Волошиных брат назначил свадьбу с этой несчастной девушкой на тридцать первое декабря. Да, почему бы не испоганить сразу два праздника? Свят хмурился, поправляя рукава чёрной рубашки. Зараза… Волна за волной накатывали стыд и сожаление: он не сумел помочь Агапе Сычёвой, не хватило влияния.

В юности в пылу максимализма и амбициозности думал, что к нынешнему возрасту сможет всё. Три ха-ха. В двадцать семь он добился слишком малого, чтобы его слово имело вес в колдовском сообществе страны. Кто он такой с его увещеваниями, что браки по договорённости семей (по принуждению!), когда уж 2003 год кончается — это полный мрак даже для волшебников с их приверженностью традициям?

Отец же и слушать не стал. Волошиным нужны наследники, а раз Свят бесплоден, то он ничего не стоит. Бесполезная пустышка, которой лучше заткнуться и покорно молиться на яйца брата. М-да… Отец сказал не такими словами, но с таким смыслом. Пустой, дрянной сынок, все амбиции которого продиктованы комплексами — не тот, кого стоит слушать.

Тихо фыркнул, мотнул головой. Глупо по-мальчишески думать про обиды, когда надо помогать девчонке. Его полноценный, здоровый старший братец до сих пор не обзавёлся потомством, женился в третий раз. Первую жену свёл в могилу, когда Святу было семнадцать, вторую вынудил сбежать за границу, когда Святу было двадцать два. Второй всё-таки получилось хоть немного помочь, когда та оказалась почти на краю, а вот первая… Раз за разом прокручивал в голове, мог ли на что-то повлиять. По всему выходило, что нет, но убедить себя в этом не получалось.

Из зала донеслась музыка: время для праздничной традиции, когда всем гостям раздают заговорённые предсказателями свечи, которые либо показывают фрагменты прошлого, либо дают подсказки для будущего. По идее, предсказатели стараются, чтобы свечи показывали что-то хорошее.

Свят вернулся в зал, в котором как раз погасили свет. Тихая музыка, взволнованный шёпот многочисленных гостей, где-то поодаль хриплый, пьяный смешок братца Влада… И прислужники с подносами, полными мерцающих свечей. Они крутили эти подносы, показывая трюки. Внеплановую проверочку пожарной инспекции бы сюда, был бы отличный подарок брату на свадьбу.

Когда в руках оказалась волшебная свеча, в голове загремел чужой голос: «Владислав Волошин — славный продолжатель дела Синей Бороды. Он похоронит третью жену вместе с её малышом-первенцем, громко сокрушаясь из-за «несчастного случая».

Вздрогнул, свеча в руках погасла. «Вместе с её первенцем»? Ребёнок будет не от Влада? Он не вправе проверять отцовство, таков договор между семьями. Но и не проверяя, может при подозрении отомстить жене. Ему не первый раз срывало башню от вседозволенности и… Нет. Перетопчется, сука. Там ребёнок будет! Какая разница, от Влада ли? Братец брал жён силой и обходился по-скотски, так что… Влад смелый лишь до поры, он боится наказания, боится, что люди узнают.

Свят достал из кармана блокнот и быстро начеркал записку о том, что свеча ему напророчила суд над Владом. «Берегись, брат! Будь осторожен, хорошо? Нашему роду разбирательства точно не нужны». Какая разница, что это не свеча предсказала?

Музыка смолкла, вспыхнул свет. Ну а Свят пошёл к новоиспечённым супругам: менять будущее и выполнять следующую традицию.

* * *

Пожалуй, Святослав пугал её даже больше, чем муж. Пугал неизвестностью, непредсказуемостью и всей своей странностью. Злопамятный хитрец себе на уме. Агапе ещё сегодня утром принесли большую коробку — свадебный подарок от него. Внутри были три пары железных башмаков, три железных посоха и три затвердевших как камень буханки хлеба. Поверх всего этого роскошества лежало письмо, запечатанное магией так, чтобы распечатать и прочесть его смогла только Агапа:

«Думаю, ты знаешь эту сказку. Пожалуй, пройдёт много лет до той поры, пока ты сможешь быть с кем-то по-настоящему любимым. Брак с моим братом — это надолго, увы! Но по статистике женщины живут дольше мужчин. Нужно только договориться с теми, кто, в случае чего, сможет на эту статистику повлиять.

С Новым годом, дорогая невестка!»

Ну вот и как это прикажете понимать? Сказочник, вот ещё! Прислал коробку не то сувениров, не то металлолома, приправил это туманным посланием… Хотел сказать, что он на её стороне? Да что-то не верилось! У неё не было ни друзей, ни по-настоящему любящих родственников. Её продали Волошиным, вот и всё… А этот ещё посмеяться вздумал со своими железными башмаками!

Теперь стало особенно горько от острого взгляда холодных глаз нового родственничка. Казалось, об этот взгляд можно порезаться. И к этому ровная осанка, скучающее выражение лица и общая чопорность.

— Агапа, я приглашаю тебя на традиционный танец.

Протянул ей руку, застыв ледяной статуей. Конечно… У Волошиных по странному обычаю младший брат мужа, если такой имелся, танцевал на свадьбе с молодой женой. Ей чудилась в его показательной вежливости какая-то издёвка, но вместе с тем вновь пришло на ум странное предсказание свечи — отрывок из некой песни:

«Не проклинай тех, кто завтра подставит плечо.

Где много страсти и жара, кровь потечёт.

Не всё пожар смертоносный, что горячо:

В руках постигшего грозы он станет свечой»⁽¹⁾.

В любом случае, отказать Агапа не могла, а потому тихо выдохнула и положила свою руку в его — мягкую и тёплую вопреки внешней холодности. Если муж сжимал её пальцы так, что их сводило от боли, то его брат был аккуратен.

Зазвучала музыка, написанная некогда как раз для классического вальса. Они закружились по залу. Агапа вдруг с удивлением услышала бой часов и то, как гости считают вслух, как идёт последняя минута до Нового года.

— Что ж ты дрожишь? — усмехнулся Святослав. — Ты не превратишься в тыкву после полуночи, ха! И я не превращусь в чудовище. Не так быстро, по крайней мере…

Сколько необъяснимой горечи было в этом «не так быстро»! Он что же, считает… Музыка смолкла за секунду до последнего удара часов, со всех сторон громыхнуло разноголосое:

— С Новым годом!

— С Новым годом, дорогая невестка, — с улыбкой повторил Святослав. — Считай, ты уже начала стаптывать первую пару железных башмаков.

— С Новым годом, дорогой деверь, — негромко отозвалась Агапа. — Что ж, тогда я буду чаще танцевать.

* * *

Полтора года спустя.

Агапу до сих пор поражала эта разница между братьями Волошиными. Влад брезгливо морщился, когда трёхмесячный Дёма — вот это сюрприз! — писался и какался. А стоило малышу заплакать, как муженёк вопил громче него: «Да заткни ты его уже, дура!»

Святослав, которого она теперь всё чаще называла просто Святом, вёл себя совершенно иначе. Вот и сейчас без всякого отвращения закатал рукава классической чёрной рубашки и поменял племяннику памперс, не забывая что-то ласково бормотать. А ведь знал, что Демьян ему по сути никакой не племянник, но, кажется, полюбил сына Агапы сразу, как тот родился, а может и раньше.

— Свят… А всё-таки. Почему ты помогаешь мне?

— Потому что тебе нужна помощь. — Взял на руки Дёму, совершенно счастливо улыбнулся. — И потому что ты — мать моего племянника.

Она не нашлась с ответом, зато нашёлся Дёма: он улыбнулся дяде в ответ.

1) ZAVARKA «Мёд или плеть»

Вернуться к тексту