Гномья прелесть (джен)

К своему стыду, Сэм почувствовал неладное не сразу.

Только когда Чудо, первым пролезший в дверь после вечерней прогулки, кубарем свалился с лестницы, поскуливая, умчался и разразился лаем где-то в недрах бункера. Сэм нагнал его на пороге кухни… и вляпался во что-то на полу. Серое, липкое — оно непонятными грязным мазками уходило дальше по коридору.

— Дин? — негромко позвал Сэм, заглянул на кухню и невольно вздрогнул.

Стеллаж был опрокинут, утварь беспорядочно разметалась, телефон Дина валялся в луже пролитого кофе. Пахло чужаком — кисло, удушливо. И повсюду — на полу, стенах, столе, холодильнике, раковине — багровели мелкие брызги.

Кто-то бился тут в приступе бешенства.

Сэм, чувствуя премерзкую дрожь в коленях, обошёл комнату.

Дина нигде не было. Ни живого, ни мёртвого.

Чудо жалобно тявкнул. Под ногами хрустнули осколки кружки. Сэм поёжился — посреди кровавого погрома и без оружия он резко почувствовал себя всё равно что голым. А в следующую секунду подлетел к столу, нагнулся и пошарил рукой под шершавой деревянной столешницей. Припрятанный Дином ствол — «Просто на всякий случай, Сэмми!» — был не тронут.

Дин не воспользовался им. Не успел. Не…

Сэм тряхнул головой, чтобы прогнать замешательство и мрачные мысли. Затем рывком содрал прилепленный на скотч ствол, подобрал телефон и вернулся в коридор, где невольно снова обратил внимание на серое месиво.

Он шепнул Чуду:

— Сидеть, — и пошёл по следу.

Идти очень долго не пришлось. Сначала — по коридору, без конца прислушиваясь, не выскочит ли незваный гость из-за этой или вон той двери. Потом — в полутьме подземелья, вяло радуясь, что месиво, чем бы оно ни было, виднелось в темноте слабым свечением.

Единорог нагадил, наверняка сказал бы Дин.

Следы, вдоволь попетляв по стылому и пустому подземному лабиринту, оборвались у глухой каменной стены. Словно тот, кто наследил, прошёл сквозь неё. На стене липкой серостью был намалёван символ: скособоченная заглавная буква «Т», заключённая в широкий круг. Сэму показалось, что он где-то его видел. То ли в книгах хранителей знаний, то ли в отцовском дневнике, то ли где-то ещё. Он не удержался и коснулся символа. Пальцы обожгло — и Сэм отдёрнул руку.

А в следующую секунду рванул прочь из подземелья.

Была уже ночь, когда Сэм позвонил Ровене.

По-хорошему, ему стоило сделать это ещё часа два назад, когда он только увидел чёртов непонятный символ в подземелье. Ведь ясно же было, что без магии — почернее да померзостнее — тут не обошлось.

А кто у нас злейшая ведьма и дока в таких делах, м?

Однако в Сэме взыграло что-то вроде упрямой самостоятельности — в конце концов, это его брат, его бункер, его проблема — и он впустую потерял время. Сначала обежал бункер сверху донизу, а затем трижды перелистал отцовский дневник.

Всё напрасно.

Ровена не заставила себя долго ждать. Явилась и с деловитым любопытством осмотрела «места преступления»: сначала кухню, потом подземелье. Поскребла наманикюренным ногтем кровавые капли, покатала в ладонях комья грязи, с недобрым каким-то прищуром коснулась едва-едва, лишь кончиками пальцев, символа — неторопливо, сосредоточенно и только фыркая на Сэма, что ходил за ней по пятам. И наконец сказала как будто самую капельку растерянно:

— Гномы.

— Гномы? — Сэм аж хрюкнул от неожиданности. — В смысле — гномы?

— Чем вы им насолили? — проигнорировала Ровена.

— Гномам?

— М-да, давненько их не встречала.

— Гномов?

— Да гномов, гномов, Сэмюэл! — вдруг вызверилась Ровена. — Я непонятно говорю?

— Ну, в общем, да… — пробормотал Сэм.

Только гномов не хватало.

Не то чтобы он о них ничего не знал. Знал, конечно, не дурак. О том, что они были вроде подвида фей, что любили золото и не очень-то жаловали людей, кроме, пожалуй, человеческих первенцев…

Поэтому Дин влип?

Сэм растерянно моргнул. Ровена смерила его снисходительным взглядом снизу вверх, уселась за замызганный кровью стол, и всего на миг Сэм увидел на её лице странное выражение — будто она… испугалась? Он нахмурился и с нехорошим предчувствием сел напротив:

— Что… что всё это значит?

— Понятия не имею, — призналась Ровена. — Но раз они пришли сюда, — она сделала странный жест руками, словно хотела что-то наколдовать, — через портал в подземелье, то…

— Портал? Эта… Этот символ — портал?

— Да, и…

— Ты можешь открыть его? — перебил Сэм и вскочил на ноги.

От мысли, что гномы — вероятно, злобной толпой ворвавшись в бункер — утащили Дина через портал, к себе в… гости, явно не ради дружеской беседы, по спине его пробежали премерзкие мурашки.

— Сядь, — велела Ровена. — И нет, не могу. Не всё так просто. Через гномий портал люди… и ведьмы, и демоны, и мёртвые… без жертвы могут пройти только под ручку с гномами. Понимаешь?

Сэм неопределённо дёрнул головой. Он ничего не понимал. Ни зачем гномы явились, ни зачем забрали Дина, ни что делать дальше, поэтому выпалил в порыве бессильной злости:

— Придумай что-нибудь!

Ровена фыркнула. С прищуром уставилась в одну точку. Постучала пальцами по столу. Беззвучно прошелестела что-то, едва размыкая губы, точно говорила сама с собой. Снова фыркнула. И наконец протянула задумчиво и глянув на чуть побледневшего Сэма:

— Ну-у, есть одна идея…

* * *

Идея Ровены привела Сэма на чёрный рынок в гетто Лаббока, штат Техас.

Кругом пованивало, от шума закладывало уши. Куда ни глянь — десятки торговых палаток прижимались друг к другу в тревожном предрассветном сумраке. На прилавках, кажется, можно было найти всё помаленьку: оружие, артефакты, книги, зелья, сверхъестественные штуки на любой вкус — были бы деньги. За прилавками хозяйничали продавцы. На первый взгляд — люди, а на самом деле — кто угодно.

Именно тут Ровена рассчитывала отыскать одного человека — «Да, Сэмюэл, он просто человек! По крайней мере, был человеком при нашей последней встрече. И он прожил с гномами год…» — и через него разузнать о гномах. Если они сунулись в бункер, то нужно нанести им ответный визит — только и всего. Так она рассуждала. Сэм не пришёл в восторг от идеи, но своих у него всё равно не водилось, и он, чёрт возьми, был готов на всё ради Дина.

Поэтому согласился — чёрный рынок так чёрный рынок.

Они шли уже минут пятнадцать. Ровена шагала уверенно и иногда улыбаясь то одному торгашу, то другому, будто бывала тут тысячу раз. Сэм брёл за ней, как щенок на поводке, помалкивал — хоть и не без труда! — ловил на себе любопытные взгляды, вертел головой и невольно прикидывал. Вот тот татуированный амбал, торгующий ножами, пожалуй, мог бы быть джинном. Тощий и бледный парень у прилавка с разноцветными эликсирами — вампиром. Женщина с густо подведёнными глазами и растрёпанными светлыми волосами возле него — ведьмой. А поджарый мужчина в чёрном с головы до ног, который стоял вполоборота у палатки с пёстрыми медальонами и амулетами и говорил с продавцом, подозрительно напоминал…

— Кетч? — вырвалось у Сэма еле слышно, придушенным таким шёпотом, и от неожиданности он даже запнулся.

Кетч, само собой, не услышал. И спустя мгновение Сэм решил, что оно к лучшему. В конце концов, он рассчитывал повстречать другого человека. А Кетч — да мало ли, что он здесь забыл.

— Чего замер? — окликнула его Ровена и сцапала за рукав.

— Кажется, это Кетч, — пробормотал Сэм.

— Кетч? — В голосе Ровены прорезался неподдельный интерес, и она с хищной улыбкой повертела головой: — Где?

Сэм хотел махнуть рукой, мол, да вот же, но… Кетча или кого-то похожего на него у палатки с амулетами уже не было. Был только продавец с очень-очень довольной физиономией.

— Исчез, — буркнул Сэм.

И Ровена, разочарованно вздохнув, повела его дальше сквозь шум, вонь и грязь чёрного рынка.

Прямо, налево, направо, прямо, налево — какое-то время Сэм пытался запомнить дорогу, но скоро плюнул. Это место словно нарочно потешалось над ним своими нескончаемыми лабиринтами.

Однако они всё-таки нашли того, кого искали.

Человек, который сидел под натянутым тентом одной из палаток, не то чтобы сильно бросался в глаза — но всё же привлекал внимание. Лет двадцати пяти, тощий, с длинными волнистыми чёрно-белыми волосами, в цветных татуировках, одетый в сильно растянутую белую майку с дырками — он качался на стуле, вертел что-то в руках и кивал, вероятно, в такт музыке, что играла из накладных наушников на голове.

Сэм не понял, кто кого заметил первым: он их или они его.

— Уго.

— Ровена.

Получилось удивительно синхронно. Сэм прямо-таки почувствовал себя лишним и смущённо уставился на товары. От Ровены он знал, что этот Уго торговал монетами. Обычными с виду — точно сувениры, а на деле, само собой, магическими. Вроде тех, что исполняют желания, приносят удачу или несчастья, или просто убивают. Сэм напомнил себе об этом, когда правая рука непроизвольно потянулась к одной — так заманчиво лежащей на краю прилавка.

— Придержи ручонки и познакомься, Сэмюэл, — через мгновение сказала Ровена.

— Наслышан о Винчестерах. Рад познакомиться лично. — Уго, который стоял рядом, деловито протянул руку.

Сэм послушно её пожал и заметил, что Уго был примерно одного с ним роста, а его светло-голубые джинсы оказались такими же дырявыми, как майка. Тёмные глаза Уго озорно блеснули. Он ловко подхватил с прилавка круглую золотую монету и заинтересованно протянул:

— Значит, гномы?

* * *

— Винчестер!

— Кетч!

Чёрный рынок снова свёл Сэма со старым приятелем у палатки с оружием. На этот раз он был без Ровены — потерял её на обратном пути. Должно быть, потому что тащился за ней, барахтаясь в своих мыслях и не особо обращая внимание на происходящее вокруг. А когда опомнился и посмотрел по сторонам, понял, что остался один. Дозвониться до Ровены Сэм не смог и запоздало вспомнил, как она предупреждала о том, что телефоны в этом месте работали как попало. То ли магия сотен сверхъестественных вещиц была тому виной, то ли что-то другое, вполне обыденное, вроде паршивой сотовой связи. Стоять на месте было глупо, поэтому Сэм решил поискать по-старинке — глазами. И, кажется, раза три обошёл добрую половину рынка, прежде чем вдруг повстречал Артура Кетча.

Они отошли в сторонку, где было потише да почище.

— Давно не виделись, — сказал Кетч и хитро ухмыльнулся. — Что ты тут делаешь? Мне казалось, вы с братом не любители… м-м-м… таких мест.

— Я… — Сэм не сразу нашёлся. — Мы с Ровеной…

— Ровена? Она тут? — Улыбка стала плотоядной, и Кетч огляделся.

— Да, но я её потерял, — признался Сэм.

— Так что вы вдвоём тут забыли?

— Ну-у-у…

Сэм вздохнул и призадумался, стараясь не обращать внимание на пристальный и холодный взгляд Кетча. Наверное, было бы неплохо рассказать ему обо всём, раз уж они встретились и заговорили. Возможно, он оказался бы полезным в деле, которое предстояло провернуть. Ведь это же был Кетч — чокнутый, непонятный, бесстрашный, надёжный и чертовски везучий.

— История долгая, — предупредил Сэм, решившись.

— Да я не спешу, — пожал плечами Кетч. — И умираю со скуки.

— Тогда слушай. И не отставай. Нужно найти Ровену.

Они побрели по рынку. Сэм, перекрикивая разноголосицу, рассказал о том, что приключилось с Дином, и о гномьем следе. А затем — про нового знакомого.

Уго оказался чуть старше, чем выглядел. Он был из семьи охотников и потому захотел помочь Сэму. «Просто так. Буду хвастать, что выручил Винчестера. Ну и на будущее, вдруг пригодишься…» Много-много лет назад его отец лишился родителей — их убили гули — и встал на кривую охотничью дорожку. Самого Уго не принуждали взять ствол и пойти мочить монстров направо и налево. Пожалуй, даже напротив — пытались найти ему, с ранних лет немножко чудному, иное применение. Не столь кроваво-опасное. И нашли, на свою голову — Уго до безумия полюбил магические артефакты, которых, благодаря отцу и другим охотникам, повидал немало. Вскоре после совершеннолетия он ушёл из дома, а ещё через некоторое время по собственной юношеской глупости угодил в плен к гномам — позарился на их сокровища — и потерял в гномьих пещерах целый год жизни. За этот год — беспросветный и горький — Уго узнал о них если не всё, то почти всё. В том числе как их отыскать. Гномы сами рассказали ему. Достаточно было войти в пещеру, чем страшнее и темнее, тем лучше, и заблудиться. Хорошенько так, всерьёз — до мурашек, до тошноты, до мерзкого холодка в сердце. Чтобы гномы почуяли…

— Как он удрал? — спросил Кетч.

— Сказал, что ему помогли, — объяснил Сэм.

— Кто?

— Гном, который удрал вместе с ним.

— Забавно, — хмыкнул Кетч. —- Вот так взяли и удрали?

Сэм пожал плечами. Рассказать о побеге ему было нечего — Уго утаил подробности, но ясно дал понять, что без помощи гнома ни за что не смог бы спастись, так и сгинул бы в гномьем логове, может, быстро, а может, лет через сто. А ещё сказал, что и в случае с Дином не лишним будет послушать гномьего совета, — и подкинул адресок того самого своего помощника.

— Так значит, нужно сунуться в какую-нибудь пещеру — и всё? — не поверил Кетч.

— Нет, не всё, — вздохнул Сэм. Есть… нюанс. И сначала нужно…

— Винчестер, чёрт тебя дери! — вдруг раздалось за их спинами не на шутку сердито, и оба, как по команде, круто развернулись. — Куда ты прова… О-о-о…

Это была Ровена, и увидев рядом с Сэмом Кетча, она растерянно приоткрыла рот — всего на пару мгновений — и кокетливо стрельнула глазками.

— Давно не виделись, Ровена, — расплылся в чеширской улыбке Кетч.

Сэм снова почувствовал себя лишним и уставился на небо. Уже во всю рассвело.

Дина разбудил холод.

И боль в теле. Такая, словно его вскрыли здоровенным ножом, а затем тяп-ляп заштопали обратно. Он вздрогнул, продрал глаза — и ничегошеньки не увидел. Прямо перед ним, слева и справа — всюду царила непроглядная темень. Сам он, кажется, лежал на земле и упирался ногами в стену.

А на его шее было что-то… жёсткое, удушливо-тесное, лишнее.

Дин с неожиданным усилием поднял руки, с нехорошим предчувствием ощупал это непослушными пальцами и глухо зарычал от накатившей злости.

На него нацепили ошейник! Эти. Уроды. Нацепили. Ошейник.

Дин медленно сел и попытался содрать с себя эту мерзость — тщетно, только пальцы ободрал о грубую жёсткую кожу. Тогда он слепо заозирался и неловко заёрзал, пытаясь расшевелить непослушное, занемевшее тело. Получалось плохо — руки и ноги гнулись еле-еле, голову точно набили ватой.

Но память была в порядке: Дин не забыл, что с ним произошло.

Всё случилось в бункере. Он сидел на кухне и пил кофе. К слову, очешуенно вкусный — Сэм откуда-то принёс на днях. Кружка была уже наполовину пуста, когда в комнату тихо, внезапно и уверенно, как к себе домой, вошли они.

Их было то ли четверо, то ли пятеро — крепких, коренастых, одетых в коричневые кафтаны коротышек с уродливыми, землистого цвета морщинистыми рожами, грязно-серыми бородами, длинными, загнутыми кверху носами и здоровенными ручищами.

Все они со странным прищуром вылупились на Дина из-под густых бровей, а он поперхнулся.

И выматерился.

И вскочил на ноги.

А в следующую секунду самый толстый из уродцев щёлкнул пальцами, и незримая сила отшвырнула Дина к ближайшей стене и со страшным хрустом впечатала его в шкаф с кухонной утварью. Дин рухнул на пол, и его накрыло добром, что годами пылилось на хлипких полках. Спину, голову и руки обожгло болью. Во рту стало солоно. От звона заложило уши. Стало тесно, будто его опутали крепкие верёвки.

Дин застонал сквозь зубы, уловил какое-то движение (не так-то было просто сфокусировать взгляд, лёжа в неестественной позе да ещё и чувствуя, как кровит хорошенько ушибленная голова) — и отключился.

А теперь он был… не пойми где. В ошейнике. Схваченный. Униженный.

Злость ударила в голову и придала сил. Дин до боли стиснул зубы и, пошатываясь, поднялся на ноги. В ту же секунду макушка больно стукнулась о… неровный потолок, и перед глазами у него заплясали звёзды. Когда боль поутихла, а глаза более-менее привыкли ко мраку, Дин сделал шаг, другой — и уткнулся в холодную сырую стену. Вяло метнулся в противоположную сторону — и снова влетел в камень. Пошарил руками, которые слушались уже лучше, вляпался во что-то склизкое и скоро понял, что очутился в каменном мешке — тесном, не больше трёх небольших шагов в каждую сторону, и низковатом, впритык для его роста. Три стены были абсолютно глухими: ни оконца, ни решётки, ни трещинки. А четвёртая — с широкой железной дверью.

— Чёрт, — прошипел Дин и треснул в дверь кулаками, так сильно, как только мог. — Эй, ублюдки! Что за хрень?!

Ответом ему стали боль в отбитых руках и лязг потревоженного металла. А затем — с той стороны что-то тяжело, шумно завозилось — шурх-шурх-шурх — и мощно ударило. Да так, что содрогнулась не только дверь, но и стены. Дин от неожиданности отпрянул прочь. Но на этом всё не закончилось. Когда громыханье стихло, его сменил чудовищный рёв, от которого у Дина замерло сердце и подогнулись колени.

Он сипло выдохнул и осел на пол, не шевелясь, не дыша, ничего не понимая.

И… нечто по ту сторону тоже затихло.

Так прошло время. Медленно, неохотно, еле-еле. Часа два или три. Точно Дин не знал: ни телефона, ни наручных часов у него при себе не было — не прихватил.

Кто же знал, что вечерний кофеёк обернётся… пленом?

Он сидел у стены и таращился на зыбкие очертания двери, которые то проглядывались в темноте, то исчезали. А по ту сторону ему мерещилось всякое — незримое, тревожное, враждебное. Шорохи, шипение, не по-человечески тяжёлые шаги — снова и снова. Пару раз Дин подавал голос, чувствуя, как невыносимо пересохло во рту, но никто ему не отвечал.

И в конце концов он сдался.

Повертел затёкшей из-за ошейника шеей, обессиленно схватился за голову, закрыл глаза, стал проваливаться куда-то — и вдруг стены спросили:

— Ты ещё здесь?

* * *

По спине пробежались мурашки, и Дин встрепенулся.

Было темно и тихо. Словно это ему приснилось. Но голос, мужской, какой-то неестественный и надтреснутый, словно почуяв его сомнения, послышался снова:

— Уснул, что ли?

— К-кто… — выдавил Дин, — это?

— А ты кто?

— Я…

Дин понял, что ему трудно дышать, и что слова — много слов, целая чёртова куча! — разбежались от него прочь. Он шумно выдохнул и попытался сообразить, из-за какой именно стены доносился голос. На четвереньках подполз к одной, другой, третьей — и проговорил:

— Я… первый спросил!

— А я первый заговорил, — не остался в долгу голос. — И сижу тут дольше. Прояви уважение.

Дин ухом припал к стене, той, что была слева от двери, и понял, что его собеседник был ровно за ней. Вероятно, в такой же темнице. Толку от этого не было, но на душе стало самую малость легче.

Вообще-то Дин не очень-то любил называться непонятно кому, тем более вот так — через стенку. Но всё же представился:

— Я Дин.

Реакции не последовало. Ни сразу, ни через минуту, ни даже через пять минут. Будто собеседник по ту сторону глубоко оскорбился от одного только имени.

А ведь это он ещё фамилии не слышал, нежный такой.

Дин стал злиться и подумал, что, наверное, нарвался на кого-то знакомого или того, кто наслушался странных, нелепых и откровенно абсурдных слухов о Винчестерах.

Ну… раз так, это были не его, Дина, проблемы.

— Чего молчишь? — буркнул он. — Знаешь меня, что ли?

Сам Дин голос не узнал. Впрочем, с кем только ни сводила его судьба. Может, это было лет сто назад, всё равно что в прошлой жизни. Всех и не упомнишь.

— Дин? — наконец снова раздался голос.

Он был по-прежнему надтреснутый, но теперь в нём прорезалось что-то новое. Удивление? Недоверие? Волнение?

— А фамилия?

— Ну… — Дин замялся и подумал было назваться Кэмпбеллом, тоже ведь своё, родное, не выдуманное, но…

За дверью сначала послышалось предупреждение — шурх-шурх-шурх. А сразу за ним — негромкий, но устрашающий рык.

И Дин нервно процедил, вжавшись в стену:

— Винчестер. Знаешь меня? Ну, говори уже, твою мать!

Рык стих, и Дин услышал смех. Тихий, неуместный, невменяемый — пожалуй, так мог бы смеяться приговорённый к казни перед кончиной.

— Дин Винчестер? — прокаркал голос.

— Ну, — подтвердил Дин. — Сам-то кто? И чего ржёшь?

— А ты угадай, кто я. Вместе посмеёмся, бельчонок.

* * *

Бельчонок.

Только один… нечеловек называл так Дина. И он абсолютно точно был мёртв. Дин сам видел, как тот покончил с собой.

А теперь — Бельчонок?

Но голос был другой.

И вообще…

— Кроули? — пробормотал Дин.

— Здорово, Дин, — сказал голос, и в нём едва-едва прорезалось что-то знакомое.

— Кроули, — повторил Дин.

Он недоумённо нахмурился и вспомнил тот день в сером и враждебном Мире Апокалипсиса. Они с Сэмом у разлома, который вот-вот закроется. Люцифер, уверенный в своём превосходстве. И Кроули, всадивший в себя ангельский клинок — потому что так было нужно.

— Ты же самоубился! — вырвалось у Дина.

— Я предпочитаю «героически погиб, пожертвовав собой ради ваших бессовестных неблагодарных задниц», — поправил его голос.

Дин нервно хмыкнул и помотал головой.

Нет, кто бы ни был за стеной — он лгал. Кроули умер. Давно. Точка.

— Бель…

— Заткнись, — процедил Дин. — И докажи, что ты Кроули.

На минуту-другую воцарилась тишина. Такая, что Дин умудрился расслышать сопение кого-то живого и большого за дверью. А затем голос коротко бросил:

— Покипси.

Дину стало не по себе — словно ему залезли в голову и добрались до сокровенного. Он зажмурился до рези в глазах и привалился к стене. Холод камня пробрал до костей, и Дин вздрогнул.

— Покипси, — повторил он. — Бросай всё…

— …и беги, — закончил за него Кроули.

Кажется, тот самый, настоящий, мёртвый — но живой.

Гномы жили в норах и пещерах, в лесах, горах и под землёй. Так Сэм думал. Но гном, о котором говорил Уго, жил совсем в другом месте.

В Чикаго.

Путь из Лаббока в Чикаго, благодаря Ровене, занял меньше минуты. Она щёлкнула пальцами — Сэм опомниться не успел, как ясное утро Техаса сменилось серой моросью Иллинойса и, не удержавшись на ногах, чуть не растянулся на мокром асфальте в самом сердце города.

На улице в ранний час было не так уж и людно. Однако ни один прохожий не обратил внимания на внезапно появившуюся троицу.

Идти до жилища гнома — имя его состояло из двадцати двух букв, поэтому Уго велел звать его просто Рэм — было недалеко. Он, к изумлению Сэма, обосновался не в тихом сонном пригороде поближе к озеру Мичиган, а в оживлённом и благополучном районе Бактаун.

— Видать, парень, бежав, прихватил с собой немного золотишка и… чем ещё богаты гномы? — усмехнулся Кетч, когда все трое добрались по адресу, что дал Уго.

Перед ними возвышалось четырёхэтажное здание из красного кирпича, в прошлом — промышленное, а ныне переделанное в многоквартирное. С обеих сторон стояли практически такие же отремонтированные дома, а также кафе, ресторан, бар, музыкальный и книжный магазины. Чуть дальше виднелась церковь, а за ней — небоскрёб.

Сэм окинул улицу растерянным взглядом и попытался представить гнома тут — в магазине, в кафе, на утренней пробежке в парке. Не смог — это было… неуместно.

— А он точно поможет? — усомнился Кетч.

— Хороший вопрос, — пробормотал Сэм.

И они оба посмотрели на Ровену, которая уверенно заявила:

— Раз Уго сказал, что поможет, значит, поможет. Он не может мне врать.

Прозвучало странновато и даже немного страшновато. Но Сэм не стал расспрашивать — не до того было.

— Нам на последний этаж, — сказал он, и все трое, обогнув припаркованные у тротуара машины, вошли в здание.

* * *

Дверь открылась сразу — не успели Сэм, Кетч и Ровена подойти.

Гном ждал на пороге. Увидев его, Сэм подумал, что поспешил с оценкой, потому что Рэм не походил на гнома. По крайней мере, на гнома, какими их было принято представлять. Он выглядел как человек с карликовостью: тело непропорциональное, руки и ноги короткие, голова большая и лысая, лицо морщинистое, но не старческое, с короткой рыжеватой бородой. Кутаясь в чёрный халат, из-под которого торчали того же цвета тапки, Рэм окинул гостей сонным взглядом и сделал рукой приглашающий жест.

Сэма частенько встречали в сто раз хуже. Он понадеялся, что всё пройдёт гладко, как обещал Уго, и перешагнул порог. В то же мгновение что-то задержало его, затормозило, словно не доверяя и сомневаясь, пускать ли, и Сэму пришлось сделать усилие, чтобы войти. Кетч и Ровена явно почувствовали то же, что он. На лице Кетча мелькнуло изумление. А Ровена и вовсе вздрогнула, побледнела и покачнулась. Сэм подал ей руку — она вцепилась в неё неожиданно сильно — и сурово посмотрел на гнома:

— Что это было?

— Небольшая проверка. Человек, человек и мёртвая ведьма, — сварливо сказал тот и вытаращился на него в ответ. — Уго предупредил о двоих. Один лишний.

Сэм подавил вздох и твёрдо процедил:

— Никто не лишний. И это неважно. Важно, поможете вы или нет.

А затем предостерегающе покосился на Кетча, мол, молчи. Впрочем, тот, кажется, и не собирался признаваться, что в глаза не видел Уго, а увязался чисто за компанию и от жгучего любопытства. Он, никогда не встречавший гномов, с интересом таращился на Рэма и явно был не прочь изучить его с головы до ног да ещё и изнутри.

— Я собирался выпить кофе, когда мне позвонил Уго, — сказал Рэм и подавил зевок. — Пойдёмте, налью вам тоже. И поболтаем о моём народце.

Не дожидаясь ответа, он пошлёпал куда-то вглубь квартиры, и гости пошли следом.

Кухня оказалась большой и сверху донизу в чёрном цвете: от пола до потолка, вплоть до мелочей вроде ножей и полотенец. Рэм пригласил устроиться за чёрным столом и достал из нижнего шкафчика четыре чёрные кофейные чашки с блюдцами.

— Любите чёрный цвет, — хмыкнул Кетч.

— Очень, — согласился Рэм и ловко разлил кофе из турки по чашкам. — Сливки, сахар?

Он выставил на стол и то, и другое, плеснул в свою чашку побольше сливок и наконец тоже уселся за стол. Несколько секунд было тихо, только звякали чашки, и Сэм не мог не признать, кофе был что надо. А затем Рэм нацепил на широкий нос изящные круглые очки и сказал:

— Так что произошло?

— Гномы явились в наш дом и забрали моего брата. Непонятно почему и непонятно куда, — ответил Сэм.

— Хм, — Рэм снял очки, покрутил в руках и снова надел. — Мой народ не любит показываться людям. Если пришли, значит, что-то понадобилось. Что-то чрезвычайно важное.

Чрезвычайно важное?

Сэм уставился на Рэма, пытаясь сообразить, о чём тот говорил. Он прежде не имел дел с гномами. Да и Дин — Сэм не сомневался — тоже. Разве что, возможно, насолил им чем-то много лет назад, сам того не подозревая. Однако это было так давно, всё равно что в прошлой жизни. Сэм посмотрел на Кетча и Ровену — они тоже явно были сбиты с толку.

— Я не понимаю, — признался он. — Мы с братом никогда не сталкивались с гномами…

— Винчестеры, верно? — перебил его Рэм.

— Да.

— Хранители знаний, если слухи не врут?

— Да. — Сэм пожал плечами.

Он привык к чёртовой известности. Терпеть не мог глупые байки и домыслы о себе и Дине. Но признавал, что в этом была и определённая доля пользы.

— Хм, — Рэм, кажется, о чём-то глубоко задумался, уставившись в одну точку.

Сэм переглянулся с Ровеной и Кетчем. Она была не такая бледная, как несколько минут назад, но какая-то пришибленная. А ему определённо не терпелось что-нибудь прикарманить. Сэм ясно видел это по бегающим глазам и не придумал ничего лучше, чем слегка пнуть Кетча под столом. Кетч вздрогнул и укоризненно вытаращился на него, мол, я сама добропорядочность. Сэм подавил вздох, в немом ожидании посмотрел на Рэма — и вдруг понял, что в нём что-то поменялось. Он проморгался и сообразил: кожа Рэма стала темнее, нос удлинился, а на левой щеке появился широкий белый шрам, — и ему точно не показалось.

— Что за чёрт… — вырвалось у Сэма.

— Всего лишь маскировка, — сказал Рэм. — С ней я больше похожу на человека, пусть и особенного. А без неё я… просто гном. Носатый, неуклюжий, почти слепой. В общем, так себе тип.

— Вы… сбросили маскировку? — не понял Сэм.

— Нет-нет, всего лишь не принял ежедневную обязательную дозу своего… лекарства. Обычно я пью его за завтраком, но сегодня пришли вы и спутали мои планы.

— Простите, — буркнул Сэм, почувствовав себя чуть-чуть виноватым.

— А для человека такого лекарства нет? — вдруг, совершенно неуместно, по мнению Сэма, полюбопытствовал Кетч. — Ну, чтобы оборачиваться гномом или ещё кем-то?

Сэм подумал, не пнуть ли его ещё разок, чтобы придержал язык. А Рэм вдруг скривил губы в улыбке и покачал головой:

— У меня нет, но ход мыслей мне нравится.

— А что у вас есть? — тут же сориентировался Кетч.

— Всякое, — туманно отозвался Рэм.

Ага, согласился про себя Сэм, Уго так и сказал: «Рэм торгует всяким». И, пока эти двое совсем не разговорились, напомнил о том, за чем пришёл:

— Так что с Дином?

— Да, точно, с Дином Винчестером, хранителем знаний, — кивнул Рэм. — Я слышал о хранителях знаний и догадываюсь, что произошло.

— Да? — Сэм невольно подался вперёд.

— Я тогда был не то чтобы мал, но и недостаточно взрослым для того, чтобы со мной считались, поэтому не знаю всех деталей. Однако суть помню. Однажды хранители знаний попросили старейшин моего народа о помощи. Шла война, и им нужно было оружие для борьбы с врагом, которого не брали пули. У нас было такое оружие. Меч, созданный… особым образом. И старейшины одолжили его, на время, разумеется. Вероятно, подошёл срок вернуть меч. Хранители знаний этого не сделали. Гномы явились туда, где свершилась сделка, и…

— Нарвались на Дина, — пробормотал Сэм.

Ему понадобилась всего минута, чтобы сообразить, о какой войне и каком враге говорил Рэм.

Вторая мировая. Нацисты-некроманты. Наверняка. Других вариантов не было.

— Хранители знаний погибли в пятьдесят восьмом, — сказал Сэм. — Все… почти все. Вы знали?

— Да, но не мой народ, что носа не высовывает из пещер без крайней нужды и не интересуется новостями. Живы те, кто просил о помощи, или нет, неважно. Срок вышел, и меч нужно вернуть. Это главное.

Сэм не сдержал злую усмешку. Логика гномов: повесить всех собак на первого встречного, кого в годы войны даже в проекте не было, — его убивала, и нестерпимо хотелось кому-нибудь врезать.

— Где он сейчас? — процедил он. — Что мне… нам делать?

— По-хорошему, вернуть меч… и совершить обмен, — сказал Рэм. — Да побыстрее, пока не стало слишком поздно.

Сэм снова усмехнулся сквозь зубы:

— Откуда мне знать, что Дин ещё жив?

— У нас не принято убивать пленников сразу, но и надолго они нам, как правило, ни к чему. Так что, скажем так, некоторое время у него и у вас есть.

Некоторое время?

Сэм от всей души понадеялся, что это правда. И что Дин, где бы он ни был, дождётся его живым.

— Меч не в бункере… у нас дома, — сказал он. — Иначе гномы нашли бы его, я прав?

— Определённо.

— Так где он?

— Понятия не имею. Вообще-то мы, если можно так выразиться, чуем своё оружие. Но этот меч — его как будто нигде нет.

Сэм нахмурился и кивнул. Ему было не впервой слышать подобное, и он знал пару-тройку способов спрятать магическую вещь так, чтобы никто не нашёл. Вероятно, знали и хранители.

— Какой он, этот меч? — спросил он.

— Неказистый снаружи, но вобравший всю мощь маленького народца, — ответил Рэм.

— Маловато вводных, — фыркнул Кетч. — Может, камень какой-нибудь на рукояти, символ или что-то типа того?

— Увидите — сразу узнаете, — упрямо настоял на своём Рэм.

— Ладно, — не стал спорить Сэм. — Допустим, найдём меч. А дальше?

Он вспомнил объяснения Уго: войти в пещеру, заблудиться, поверить, что гномы близко, — так он выразился. Вроде бы пустяк. Но была загвоздка. Уго предупредил, что нельзя даже помыслить обмануть их или обхитрить. Иначе — можно сгинуть в пещере. Не то чтобы Сэм всерьёз испугался, но от плана пробраться к гномам нахрапом отказался.

— Дом моего народа — пещеры. Загляните в любую — и вас встретят, если будете честны. Или заведут глубоко-глубоко, откуда человеку не выбраться, если вздумаете одурачить.

Сэм вздохнул. По всему выходило, что схитрить точно не выйдет. Придётся отыскать меч — и обменять его на Дина.

Больше вопросов у него не было, как и времени, рассиживаться в гостях бесконечно, и Сэм решил закругляться. Уже у двери, когда Кетч и Ровена вышли вон, он задержался и спросил:

— Почему вы бежали?

— Потому что мне не оставили другого выбора, — сказал Рэм.

Такой ответ не то чтобы устроил Сэма на все сто. Но в какой-то степени удовлетворил любопытство. В конце концов, подумал он, вопрос был слишком личный.

Ровену и Кетча Сэм нагнал уже на улице — куда более оживлённой, чем пару часов назад. Они отошли от дома Рэма, свернули за угол — и тут Ровена, пожалуй, впервые негромко подала голос:

— Отвернитесь, мальчики.

Сэм и Кетч недоумённо переглянулись — чего-чего? — а Ровена вдруг согнулась пополам, и её отнюдь не по-королевски стошнило возле фонарного столба. Сэм почувствовал, как брови поползли вверх, и запоздало исполнил её просьбу, как и смущённый Кетч. Ровену тошнило ещё целую минуту — и наконец она гораздо бодрее сказала:

— Поворачивайтесь обратно.

Сэм развернулся и постарался сделать вид, что ничего не произошло, но не смог — уж больно Ровена выглядела измочаленной и бледно-зелёной.

— Он что-то в кофе подмешал? — предположил Кетч, тоже глядя на неё и тщетно пытаясь скрыть жалость.

— Нет, — отрезала Ровена. — Но его дом насквозь провонял гномьей магией, абсолютно не такой, как моя. И, уж извините, мне надо прийти в себя, поэтому обратно в Канзас мы двинем по-старинке…

— На автобусе? — спросил Сэм.

— На машине… угнанной? — прищурился Кетч.

— На самолёте! — воскликнула Ровена. — В бизнес-классе со всеми удобствами. Тётушка Ровена всё оплатит!

Она взяла их обоих под руки и повела в одном только ей известном направлении.

Бункеры хранителей знаний по стране, а то и по всему миру.

Нора покойника Катберта Синклера.

Особняк чокнутых Стайнов-Франкенштейн.

Дно океана.

И ещё… чёрт-те сколько мест.

Гномий меч мог быть где угодно. Где. Угодно. Эта мысль нервировала, злила и чуть-чуть пугала, потому что времени на поиски у Сэма не было. Ему не терпелось начать хоть с чего-нибудь — но вместо этого он сидел в дорогущем чикагском ресторане и наблюдал, как Ровена баловалась бурбоном, а Кетч уплетал здоровенный кусок чикагской пиццы.

До аэропорта они так и не добрались: Ровена передумала на полпути и решила поправить здоровье в одном из любимых заведений. Сэму в общем-то было всё равно: ему просто хотелось хорошенько подумать. Неважно — в бизнес-классе, в ресторане или где-то ещё.

— Никогда не слышал об этом Синклере, — пробубнил Кетч, когда Сэм поделился соображениями. — И у него, значит, огромная коллекция сверхъестественных артефактов? Заманчиво…

— Ага, и полный дом монстров, — кивнул Сэм.

— Да ладно, — Кетч ухмыльнулся. — Как будто я монстров не видел.

Сэм не стал спорить. Но невольно вспомнил пустую поляну, магический портал, а по ту сторону — роскошный дом без окон и дверей, кишащий «зверями» Синклера: вампирами, оборотнями и прочей мерзостью. Он понятия не имел, что с ними стало после смерти ублюдка-хозяина. И не горел желанием узнать — однако положение обязывало заглянуть и проверить.

— А что Стайны? — полюбопытствовала Ровена.

— Знаешь о них что-нибудь? — спросил Сэм.

Один из Стайнов, рассказывая о себе, гордо обозвал свою семейку международной преступной группировкой с тысячелетней историей. Ухмыляясь и болтаясь на цепи в застенках бункера, похвастался, что на протяжении веков его семья не без помощи чёрной магии играючи вертела ключевыми событиями в мире. Стайны развязали Столетнюю войну, наколдовали чуму в четырнадцатом веке, сделали всё для начала Великой депрессии, поспособствовали становлению Гитлера, «арабской весне» и терактам одиннадцатого сентября.

Ровена, прожившая уже не одну сотню лет, просто не могла совсем ничего о них не знать.

— Так, слухи, — ответила она и поморщилась. — О европейских Стайнах, по крайней мере. Высокомерные, хитрые, уверенные в своей безнаказанности, богатые … — Ровена залпом осушила бокал. — Говнюки, одним словом.

Сэм не сдержал полуулыбки. Самоуверенная, изворотливая, падкая на деньги и роскошь, привыкшая с помощью магии творить что вздумается, убившая столько народу, что не сосчитать, — Ровена была такой же, как Стайны. Однако — всё-таки другой.

Поэтому они сейчас сидели за одним столом и думали, как спасти Дина.

— Разделимся? — предложил Кетч. — Я проверю дом Синклера, а вы Стайнов.

— Можно попробовать, — согласилась Ровена.

— А если и там и там пусто? — резонно возразил Сэм. — Только время потеряем…

— Ну тащи сюда карту, разожгу огонь, доведу до инфаркта вон того щупленького официантика, — фыркнула Ровена, — и всё равно ничего не найду.

Сэм прикусил губу и сдался. Ещё на улице он раз десять спросил у неё, нет ли какого-нибудь ритуала, с помощью которого можно отыскать спрятанный от магии меч. Простого, сложного, с парой ингредиентов или целой сотней. Любого. Лишь бы был толк. И Ровена тоже раз десять отвечала, что ритуала нет, иначе бы гномы наверняка отыскали бы свой драгоценный меч сами, а не устраивали беспредел.

— Ладно, — буркнул Сэм. — Значит мы в Луизиану, а ты, Кетч, в Миссури. Слушай, как попасть в дом…

* * *

Американских Стайнов не стало пять лет назад — Дин вырезал всех до единого прямо в их особняке. Сэм слабо представлял, во что тот превратился годы спустя. Может, другие Стайны, избежавшие резню, прознали о нём? А может, дом окончательно опустел, медленно ветшал — и только местные дети вспоминали о нём в Хэллоуин?

Перед «прыжком» из Чикаго в Шривпорт Сэм бегло просмотрел в Сети местные новости: жили ли в городе те или иные Стайны, не происходило ли хотя бы изредка что-то из ряда вон, по его части, — и не нашёл ничего подозрительного. Шривпорт был обыкновенным небольшим и тихим городом, коих в США хватало. По крайней мере, таким казался. А Стайны упоминались лишь в старых новостях, последний раз им была посвящена небольшая заметка:

«Зверская расправа. В своём доме были найдены убитыми Монро и Элай Стайны. Кроме того, погибли охрана и прислуга. Сыновья Стайна, Элдон и Сайрус, и племянник Роско, проживающие тут же, не найдены и предварительно объявлены без вести пропавшими. Убийц, предположительно, было несколько. Начато расследование».

И больше ни слова. Словно местные копы плевать хотели: убили — и ладно. Вероятно, так оно и было — Стайны много лет держали город в железном кулаке, и с их кончиной наконец гнёт пал.

— Как думаешь, там… в доме кто-то есть? — спросил Сэм, когда Ровена перенесла их в город. — Не хотелось бы сунуться и… попасть в засаду.

— Разведай обстановку, — посоветовала Ровена. — Ну, как обычно.

Как обычно?

Обычно в таких делах Сэма выручал маскарад: строгий костюм только что из химчистки и липовый жетон ФБР развязывали язык кому угодно — от бдительных домохозяек до всезнающих шерифов. Но в этот раз Сэм был в куртке, рубашке и джинсах, а жетон впопыхах не прихватил.

— Э-э-э, я похож на федерала в отпуске? — спросил Сэм.

— Честно? — хмыкнула Ровена, оценив его не-фбровский-прикид с головы до ног.

Сэм вздохнул и подумал, что, похоже, всё-таки придётся сунуться в пасть зверя наугад. Но тут Ровена распугала его невесёлые мысли:

— Есть одна идея, как нам узнать истинное положение дел. Давай сходим к шерифу, и я загляну к нему в голову…

— Вселишься? — возмутился Сэм. — Нет!

Это было не больно и в общем-то не опасно — если, конечно, демон не хотел всерьёз и надолго поселиться в тушке. Однако Сэм был против. Просто потому что это было… неправильно. Вот так взять, попользоваться и бросить. Но…

— Ладно, — легко согласилась Ровена. — Придумай что-нибудь другое. И не торопись. У нас ведь куча времени.

— Ровена, — процедил Сэм. — Не зли меня, и так тошно. — Он чертыхнулся, мотнул головой, и вдруг воскликнул: — Погоди, придумал!

Через четверть часа они стояли около особняка Стайнов в пригороде Шривпорта. Большого, тёмного, с виду немного запущенного, но не заброшенного. С неба капал дождь, было сыро и прохладно. Наверное, поэтому у Сэма по спине туда-сюда, снова и снова, бегали мурашки. А может, потому что Ровене предстояло задымить в дом и разведать обстановку, пока он, еле-еле скрытый усохшей живой изгородью, будет мокнуть снаружи в компании её бездыханного тела.

— Готова? — спросил Сэм.

— Всегда готова, — сказала Ровена.

Через мгновение она дёрнулась, выгнулась, запрокинула голову. Изо рта у неё повалил густой красный дым и замер в воздухе. Сэм подхватил опустевшее тело и осторожно уложил на землю. Дымовое облако колыхнулось, словно тронутое порывом ветра, и усвистало к дому. Сэм, прищурившись, проследил, как дым просочился в окно на втором этаже, и остался ждать.

На всё про всё ушло секунд пять.

Сэм невольно покосился на тело — мёртвое, как и положено. Он сам всадил в него нож. Нельзя было по-другому. Ровена велела. Стало неловко, и Сэм уставился на особняк — не мелькнёт ли в окнах демонический дым.

Минут через десять Сэм озяб и поёжился. Ещё через пять окончательно вымок.

И наконец красный дым, выскочив откуда-то сбоку, заплясал перед ним и вернулся в тело. Ровена шевельнулась и с тихим стоном открыла глаза, которые сперва вспыхнули красным, затем фиолетовым и наконец вернули привычный зелёный цвет.

— Ну как? — не выдержал Сэм и помог ей встать.

— Тихо, как на кладбище, — хрипловато проговорила Ровена. — Но… что-то там есть.

— Меч?

— Призрак.

Сэм растерянно уставился на Ровену, а потом — на особняк. Только призрака ему не хватало. То ли кого-то из Стайнов, то ли охраны, то ли их жертв. Одно утешало — призраки Сэма не пугали, поэтому он твёрдым шагом направился к дому.

Главная дверь, толстенная и высоченная, оказалась заперта. Видимо, кто-то за домом всё же следил, иначе он давно бы уже превратился в чёрт-те что. Сэм выудил из кармана связку отмычек, поковырялся — и сломал одну. Дверь не поддалась.

— Пр-р-роклятье, — прорычал Сэм.

— Отойди, Сэмюэл, — велела Ровена и неожиданно мощно для своей комплекции отпихнула его прочь. — Как же ты богу зад надрал?

Она коснулась замочной скважины пальцами, шепнула какую-то абракадабру на латыни — и размашисто распахнула дверь:

— Прошу!

— Спасибо, — буркнул Сэм и перешагнул порог.

Холл поприветствовал их тишиной и затхлостью.

Сэм тут никогда не был, поэтому понятия не имел, где искать наворованные ценности Стайнов. Он посмотрел на Ровену.

— На третьем этаже библиотека, — сказала она. — Там наверняка такие книги…

— Мы не за книгой пришли, — напомнил Сэм.

— Да-да, — кивнула Ровена. — В подвале кое-какое добро: зачарованные ларцы, амулеты, оружие.

Оружие.

Сэм сжал кулаки и предложил разделиться: она — наверх, он — вниз. И они разошлись.

В подвале было холодно и темно. Сэм нашёл на стене выключатель, пощёлкал — и ничего не добился. Пришлось воспользоваться фонариком в телефоне. Стало светлее, но всё равно поиски обещали затянуться. Потому что барахла кругом было полно. Потому что ничего не походило на меч. И потому что Сэма не оставляло ощущение, что он попал не туда.

Все эти вещи в шкафах, на стеллажах и стенах, пыльные и брошенные, однозначно что-то да стоили. Но…

Это было не то. Сэм нутром чуял.

Он внимательно проверил всё. Заметил пару амулетов, о каких ему доводилось читать. Снял со стены и осмотрел тонкую саблю с рунами на рукояти. Попытался понять, что хранилось в мутных пузатых склянках. Покрутил в руках несколько глухих запертых ларцов, внутри которых что-то болталось, и подумал, что это, должно быть, проклятые вещи вроде кроличьей лапки.

Лучше не трогать.

— Всё не то, — буркнул Сэм и отвернулся.

И в этот момент что-то коснулось его спины. Да так, что Сэма пробрало до костей. Он пошатнулся и заозирался, чувствуя, как дико заколотилось сердце.

Призрак.

Призрак не показался. То ли не хотел. То ли скрылся за завесу. Сэм стиснул зубы и потянулся за стволом под курткой. С ним стало спокойнее, и он ушёл, не оборачиваясь.

Ровену Сэм нашёл в библиотеке — большой, светлой, с высоким потолком. Она кружила то возле одного шкафа, то возле другого и перебирала книги.

— Здесь ничего нет, — сказала Ровена.

Сэм моргнул и непонимающе уставился на книги. Старые, дряхлые, некоторые порванные или запачканные чёрт знает чем — их, пожалуй, было меньше, чем в бункере, но всё равно уйма. Жизни не хватит, чтобы все прочесть.

— Э-э-э, — протянул он. — В каком смысле?

— Всё по-настоящему ценное отсюда унесли.

Ровена махнула рукой сначала в одну сторону, потом в другую, и Сэм заметил, что некоторые шкафы полупусты. Словно на самом деле кто-то выборочно забрал часть книг. Он подошёл к ближайшему шкафу и просмотрел корешки. Древние языки, человечество, ведьмы, архангелы — книги были всякие, но обычные, всё равно что классика или учебник математики в школьной библиотеке.

— Значит… — начал было Сэм и замолчал.

Резко похолодало. Кожу защекотали мурашки.

— Ты видишь моё дыхание? — пробормотал он.

— Да, — кивнула Ровена. — Призрак, он тут.

— И был в подвале.

Сэм напрягся — и в этот момент у него над головой что-то зашуршало. Он посмотрел вверх и обратил внимание на толстенную книгу в тёмной потрёпанной обложке.

Она сдвинулась с места.

Накренилась.

Соскользнула с полки.

И огрела Сэма по голове так, что он охнул, ослеп и отключился.

В себя Сэм пришёл от того, что Ровена активно тормошила его за плечи.

— Гхм, — простонал он и открыл глаза.

Книга, кажется, рассекла ему лоб. Было больно и влажно. В ушах шумело. Но Сэм услышал Ровену, вроде бы самую малость встревоженную:

— Очухался? Как ты себя чувствуешь?

— Гхм, — повторил Сэм.

Он чувствовал себя как человек, которого отправила в нокаут чёртова здоровенная книга. Перед его лицом появилась рука с растопыренными пальцами.

— Сколько пальцев видишь?

— Ч-четыре, — просипел Сэм.

— Эм, ну, три вообще-то. Но почти угадал, — капельку стушевалась Ровена и убрала руку. — Поднимайся.

Она помогла ему сесть. Сэм машинально стёр со лба кровь рукавом и, морщась от боли, подобрал книгу. Это оказался алхимический сборник с обожжённой чем-то обложкой. Сэм раздражённо откинул книгу прочь, повертел головой — где этот грёбаный призрак?! — охнул от резкой боли…

И вдруг его осенило.

— Ровена! — выпалил он. — Меча тут нет! Пошли отсюда!

— Куда на этот раз? — насторожилась она. — На Аляску?

— Н-нет. В Канзас, домой, в бункер. Есть идея.

Сэм уставился на неё и рывком встал. Голова заныла пуще прежнего, лоб закровил по-новой. Но он лишь отмахнулся от этого. Ровена смерила его подозрительным взглядом и пожала плечами:

— Ладно, не убейся только, Винчестер.

Дин намотал кругов пять или шесть по своей темнице, прежде чем наконец смирился: по ту сторону сидел Кроули.

Долбанный самоубившийся Кроули.

— Сидишь тут, пока… блин… все считают, что ты… — пробормотал Дин в замешательстве и пошёл на очередной круг, но вдруг остановился и задумался.

Тут — это вообще где?

— Кроули, — позвал он. — А мы где?

— В плену, — отозвался тот.

— Я понял! — вызверился Дин. — У кого и какого хрена?!

— У гномов, — спустя пару мгновений сказал Кроули. Я — потому что сглупил. А ты — понятия не имею.

Дин застыл с открытым ртом. Он ожидал всякого: ангелов, демонов, монстров всех мастей, но… не гномов. Потому что кому-кому, а им он дорогу не переходил — уж запомнил бы такое точно. И… гномы ведь были феями и не выносили железо — а дверь, вон она, вполне себе из железа.

— Шутишь?

— Никаких шуток.

В голосе послышалась такая тоска, что Дин вздрогнул. В животе шевельнулась паника — липкая, холодная, премерзкая. Он уставился в стену, за которой был Кроули, и выдавил:

— Я не понимаю.

— Что?

— Всё.

Кроули хмыкнул — незнакомо и придушено. На мгновение Дину даже почудилось, что там, за стенкой, был кто-то третий.

— Один вопрос, один ответ, — сказал Кроули. — Сыграем?

Дину сейчас меньше всего хотелось играть — хотелось отыскать в тёмном углу что-нибудь побольше да потяжелее и продолбить в стене дыру, чтобы выбраться. Но углы в этом чёртовом месте были пусты, оружия у него тоже не было, а о гномах он знал чуть больше, чем ничего — поэтому вздохнул и согласился:

— Ладно, Фергюс. Я первый. Почему ты жив?

— Ну, технически я мёртв…

— Не юли, Кроули, ты меня понял.

— Меня воскресили гномы. У нас был договор: я им услугу и они мне услугу.

— Так почему ты здесь?

— Сказал же — сглупил! — повысил голос Кроули. — Моя очередь. Какой сегодня день?

— Девятнадцатое октября с утра было, — сказал Дин. — Год две тысячи двадцатый.

В следующую секунду по ту сторону послышался странный звук, похожий на треск. Дин не понял, что это было. Но понял другое: Кроули торчал тут уже давно — может быть, прямо со дня своей смерти.

Три года.

Дину стало тошно и чуть-чуть страшно от того, что чёртов Кроули — хитрец, наглец, ублюдок, король паскудства — почему-то не мог выбраться: развести гномов на новую сделку, выторговать свободу, удрать в конце концов.

— Кроули, — позвал Дин. — Что произошло?

— Расскажи, что я пропустил, — попросил Кроули.

Дин чертыхнулся. Открыл рот — и не смог сходу решить, с чего начать. С ребёнка Люцифера, который родился, вырос и перевернул мир с ног на голову и обратно? С Чака, который спятил и чуть не уничтожил всё живое? С архангелов, которые поубивали друг друга? С Ровены, которая горевала по нему, Кроули, и стала королевой ада?

— М-м-м, — промычал Дин. — Чак спёкся. Козлом оказался. Пришлось отправить его в отставку…

— Бога — в отставку? — перебил его Кроули. — И вы, дурни, не подохли?

— Ну, нам помогли.

— Кто?

— Джек.

— Кто это?

— Он… — Дин замялся, пытаясь сообразить, как объяснить помягче. — Сын Люцифера. И новый бог. Вместо Чака. Ведь без бога никак нельзя.

Секунда, две, пять, десять — затянувшееся молчание по ту сторону показалось Дину затишьем перед бурей.

— Тот самый? — наконец глухо уточнил Кроули. — Тот самый выродок, которого нужно было прикончить ещё в утробе дуры-мамаши?

Дин шумно выдохнул — ну началось. Перед глазами пронеслись события тех безумных дней, в груди поселился холодок, и он выпалил:

— Да! Да, тот самый, другого ребёнка Люцифер не заделал! И знаешь что? Если ты представил себе розовощёкого младенца, вроде тех, что привык жрать на завтрак, забудь! Он родился, вымахал в пацана с тебя ростом, раскидал нас по углам и удрал! Мы с Сэмом нашли его просто каким-то долбанным чудом! И пытались убить! И сам Джек пытался себя убить! Но это оказалось ни хрена не просто! Невозможно! И мы…

Рёв за дверью заставил Дина резко замолчать.

— Кто это? — пробормотал он, когда всё стихло.

— Гномья зверушка. Шастает где захочет. Иногда ко мне подходит. Я зову её Зефиркой- — сказал Кроули.

— Ты шизанулся, что ли?

— Посиди тут с моё — поглядим, как далеко уедет твоя крыша, Бельчонок.

Дин вытаращился на дверь, что защищала его от загадочной Зефирки, и подумал, что Кроули, пожалуй, был прав: такое соседство кого угодно подкосит. Он вжался в угол — к чёрту гордость, всё равно никто не увидит! — и открыл рот. Хотел продолжить то, на чём остановился, но вырвалось другое:

— Почему Зефирка?

— А почему нет?

Точно чокнулся, подумал Дин и вернулся к прерванному разговору:

— Джек не похож на своего папашу. И на деда не похож. Он хороший парень. И новый бог. Так уж вышло. Согласись, глупо бодаться с богом?

Кроули отозвался тихим, но вполне одобрительным «угум» и Дин понял, что попал в точку. Возможно, Кроули самую малость был не в себе, но чувство самосохранения его не оставило, и он не собирался идти против бога. Даже если этому богу всего три года от роду.

— Так что стало со стариной Чаком? Люциферчонок убил его? — спросил Кроули.

— Не убил, — Дин помотал головой, чувствуя, как в ушах зашумело от злости. — Чак стал просто человеком. И надеюсь, уже сдох где-нибудь.

Он действительно не знал, куда подевался Чак. Может, утопился в озере, на берегу которого всё потерял. Может, ушёл скитаться — одинокий и никому не нужный. А может, уже умер от какой-нибудь ерунды вроде переохлаждения, голода или аппендицита.

Гори в аду, урод.

Ад вспомнился весьма кстати, и Дин сменил тему:

— Ровена рулит демонами. — Он решил не уточнять, что убил её ни кто иной как Сэм, ни к чему это, сейчас, по крайней мере, а то разорётся ещё. — Счастлива, прям светится вся.

— Повтори, — потребовал Кроули.

— Твоя мать умерла, попала в ад и уселась на трон, говорю, — громче и чуть-чуть наслаждаясь изумлением в голосе за стеной, отозвался Дин. — Порядок там навела. Наверх демонов почти не пускает. Только иногда, за хорошее поведение. Сделки на перекрёстках запретила…

— Чего-чего?

— Чего слышал, — кивнул Дин и нахмурился. — Не навсегда, конечно. Но пока — ни одной проданной душонки, прикинь?

Кроули не ответил — просто крякнул, и Дин невольно представил, как лицо его вытянулось, скривилось и в ужасе от новых порядков с треском впечаталось в стену. Он улыбнулся, на миг позабыв о своём положении. А в следующую секунду Кроули процедил, чеканя каждое слово:

— Моя. Мать. Мертва?

— Ну, как бы да… — Дин пожал плечами. — А когда она узнала, что мёртв ты, попыталась тебя вернуть. Прихлопнула парочку жнецов. Ну, чтобы до Смерти достучаться. Достучалась, чего уж. Но не получилось у неё ничего. Смерть сказала, тебя не вернуть. А ты, выходит, был уже жив?

Кроули не ответил. Наверное, пытался переварить услышанное. Особенно то, что стервозная маменька была всерьёз опечалена его героической кончиной.

— Мы точно об одной Ровене говорим? — наконец проговорил Кроули. — Ведьме и лживой гадине?

— Точно, — кивнул Дин, и голос по ту сторону показался ему чуточку растроганным.

Ох уж эта семейка.

— Фергюс, колись уже, что с тобой случилось?

— Ну-у-у, я… — Кроули за стеной шумно вздохнул. — Я просто честный и всегда соблюдаю условия сделки, а некоторые — нет.

— В каком это смысле? Давай-давай, я тебе всё рассказал, твоя очередь!

— Был у меня один демон перекрёстка, Скотти, редкостный недоумок, я его Джульетте скормил, когда вконец надоел. От него требовались всего лишь души. Людские души. Эти маленькие сгустки мощнейшей энергии. Ну, ты в курсе, Белка.

— Ага, знаю, чем промышляют демоны перекрёстков, не вчера родился. И? — не понял Дин.

— Так вот, Скотти. Этот дурень однажды приволок мне свежий контракт. Он, — Кроули хмыкнул, — подбил одного гнома продать душу.

— М-м-м, — Дин нахмурился. — У гномов есть душа?

— Есть. Не скажу, что она ценится больше человеческой, но в некоторых делах от неё есть толк.

Некоторых делах?

Дин почти не сомневался, что Кроули говорил о магии. Чёрной магии, в которой он был очень неплох.

— Я мог такое сотворить с его душой, — неожиданно кровожадно произнёс Кроули, чем подтвердил догадки Дина. — Да, мог. Но не стал. Я предложил гному новую сделку…

— Кто бы сомневался, — буркнул Дин.

— …ему — душу, мне — капельку гномьей магии. На всякий случай. В то время приключилась заварушка с Тьмой, ну, сам понимаешь, любая подстраховка была кстати.

— И эта магия тебя… ну, того… воскресила?

— Да.

— А дальше?

— Дальше я очутился здесь.

— Да почему, твою мать?! — воскликнул Дин, в упор не понимая логики.

— Ну, потому что речь шла о жизни, а не свободе.

— Зашибись, — прошипел Дин. — Тебя, короля сделок, облапошил какой-то уродец!

Прежний Кроули наверняка сказал бы что-нибудь ядовитое — но этот промолчал. Дин закатил глаза и подумал, что, наверное, он уже раз сто успел сожрать себя по этому поводу и просто выдохся.

— И ты торчишь тут три долбанных года? — уточнил Дин. — Просто. Торчишь. Тут.

— В моём положении ничего другого мне не остаётся, — уныло ответил Кроули.

Дин хотел спросить, как это понимать: его там что, на куски порубили и развесили на крюках, как коровьи туши в холодильнике? — но расслышал какой-то тихий лязг по ту сторону.

— Слышишь? — спросил Кроули сиплым шёпотом.

— Ты в цепях? — невольно прошептал Дин. — В демонской ловушке?

— Наконец-то дошло.

— Но как гномы смогли? Цепи, дверь — они железные…

— Гномы умные. Они научились работать с железом, несмотря на его… свойства.

— Ч-ч-чёрт, — сплюнул Дин. — Ладно. Допустим. Ты в ловушке. Но с тобой и раньше случалось всякое! Я сам ловил тебя раз сто! И ты всегда удирал!

Кроули не ответил. Ни через минуту, ни через пять. Вероятно, ему было нечего сказать. Дин понимал его и не понимал одновременно.

И отчаянно хотел на волю.

— Ладно, — повторил Дин и осёкся.

Потому что по ту сторону двери послышалось шарканье, лязгнул засов и повернулся ключ в замке. Дин попятился, чувствуя, как резко пересохло во рту. Дверь стала медленно, со скрипом открываться, черноту камеры рассёк тусклый свет — и он разглядел широкоплечую кряжистую фигуру.

— Удачи, Дин, — сказал Кроули.

Дин пробормотал сам не понял что. А в следующую секунду ему стало не до этого: ошейник сдавил шею так, будто хотел придушить. Дин судорожно вцепился в него, чтобы содрать к чёрту, попытался вдохнуть поглубже, но не смог. Вышел какой-то жалкий сиплый полувздох. Перед глазами замельтешили разноцветные пятна. Ноги подогнулись.

Дин упал, и снова кругом стало темным-темно.

Поговорить.

Поговорить с теми, кто почти восемьдесят лет назад попросил гномов о помощи, и узнать о судьбе меча.

Именно эта мысль пришла Сэму, когда шаловливый призрак огрел его книгой по голове. Она была настолько очевидна, что он удивлялся, почему не додумался раньше. Пусть прошло много лет, пусть все участники той авантюры давно умерли. Это было неважно, Сэм давно не считал смерть существенной преградой. Скорее так, небольшим препятствием.

— Спиритический сеанс? — Ровена, выслушав его, скептически изогнула брови. — Хм-м-м…

Сэму доводилось баловаться спиритизмом. Однажды он с помощью медиума и нехитрого ритуала достучался аж до Небес и поговорил с Бобби. А ещё раньше — заставил Дина, балансирующего на грани жизни и смерти, пообщаться. Было не то чтобы совсем просто, но и не чертовски сложно. Раз уж он справился, Ровена и подавно справится. Всего-то нужны имя покойника и какая-нибудь вещь, связанная с ним, в качестве проводника.

У Сэма на примете был человек, которого стоило призвать. Попытаться по крайней мере. И он надеялся, что разговор удастся.

Увлечённый этой затеей, Сэм не почувствовал толком, как Ровена перенесла их к бункеру. За дверью поджидал Чудо — не кормленный, не выгулянный и смирившийся с тем, что ему достались очень странные хозяева. Сэм потрепал его по голове, выпустил на улицу и прошёл на разгромленную кухню. Ровена не отставала — Сэм чувствовал её колючий взгляд.

— Сможешь? — выпалил он.

— Боюсь, ничего не выйдет.

Сэм опешил и просыпал собачий корм мимо миски.

— Почему?! Я как-то призвал Бобби, и всё получилось!

— Ворчливый дружок твоей мамы? — не поняла Ровена.

— Другой Бобби, из нашего мира. Он был нам с Дином как второй отец.

— М-м-м, понятно… Призвать близкого несложно. Чужой человек — совсем другое дело. Важно настроиться, сосредоточиться, искренне захотеть поговорить, а ты в раздрае…

Сэм хотел вернуть Дина — сильнее всего на свете. А до покойников, по правде говоря, ему не было дела — умерли и ладно, всех рано или поздно ждал один исход.

— Я в порядке, не слажаю, — процедил он сквозь зубы. — И человек, которого я хочу призвать, не чужой.

— Вот как? Кто же он? — полюбопытствовала Ровена.

— Генри Винчестер.

— Винчестер?

— Мой дед, хранитель знаний, который оставил нам всё это… как бы, — Сэм окинул взглядом комнату. — В годы войны ему было лет пятнадцать. И он, конечно, не имел отношения к сделке, но… он из семьи хранителей и мог что-то слышать от отца, деда, да кого угодно. Хранители, они же были как охотники — все друг друга так или иначе знали. Ну, надеюсь на это.

— Хм-м-м, допустим, — согласилась Ровена. — А проводник?

— Дневник моего отца. Когда-то это был дневник деда, но… кое-что случилось, и он ни разу им не воспользовался. В общем, долгая история. Сейчас, погоди…

Сэм пулей вылетел из кухни, пытаясь на ходу вспомнить, где в последний раз видел отцовский дневник. В комнате Дина? В комнате мамы? Нет, кажется, в Импале. Память не подвела — пухлый потрёпанный дневник в коричневой обложке обнаружился на заднем сидении Детки.

— Вот. — Сэм вернулся к Ровене и протянул ей дневник.

Она заинтригованно полистала его. А Сэм вспомнил безумный день, когда познакомился с дедом. Тот в прямом смысле слова вывалился к ним с Дином — из тысяча девятьсот пятьдесят восьмого в две тысячи тринадцатый — с демоном на хвосте. Потребовал отвести его к сыну Джону, который умер несколькими годами ранее. Рассказал, кто он такой, кем должны были стать отец и они сами, Сэм с Дином. Узнал, чем всё обернулось на самом деле. А потом погиб.

— Годится?

— Думаю, да, — кивнула Ровена. — Если не сработает, предлагаю план «Б».

— Какой? — насторожился Сэм.

— Да пустяки, Сэмюэль. Мне нужно будет имя, свежее человеческое сердце и чтобы ты не мешался под ногами — и я достану тебе любого покойника хоть снизу, хоть сверху.

Сэм замер с открытым ртом и понадеялся, что убивать никого не придётся.

* * *

— Amate spiritus obscure, te quaerimus. Te oramus, nobiscum colloquere, apud nos circita…

Сэм держал Ровену за руки и старался думать только о Генри. Но получалось так себе. В голову лезли посторонние мысли. О заклинании, что читала Ровена. О её руках, необычайно тёплых для мёртвой. О запахах свечей, ладана и корицы, что щекотали нос. Об отце, который, наверное, мог явиться вместо деда, дневник-то его. И о Дине, которого, возможно, уже убили.

— Сэмюэль, сосредоточься, — терпеливо велела Ровена с закрытыми глазами, словно прочитав его мысли о чём угодно, но не о Генри.

— Я стараюсь, — тихо отозвался Сэм и тряхнул головой.

Ровена снова заговорила на латыни, а он стиснул зубы и уставился на шесть зажжённых свечей.

Генри. Пожалуйста, появись. Позарез надо поговорить.

Сэм повторил это много раз — то ли десять, то ли двенадцать — в немом нетерпеливом ожидании глядя на огонь.

И вдруг свечи разом погасли.

Сэм хотел спросить, что это значит. Но Ровена открыла глаза и с таким мрачным видом посмотрела на тонкие струйки дыма, что он всё понял.

Ритуал не удался.

Сэм вскочил на ноги, чуть не опрокинув стул, и вышел из библиотеки.

Головой он понимал, что в провале никто не виноват. Магия была сложной штукой, а призраки — порой донельзя капризными. Но в глубине души чернела ярость — Генри наверняка не явился из-за него, потому что винил в своей смерти. И Сэм признавал, что действительно был виноват. Если бы тогда он повёл себя осмотрительнее, Генри, может быть, остался бы жив.

Но… это было неважно. Только не сейчас.

Сэм, пытаясь успокоиться, стал наворачивать круги по комнатам. Но злость не отпускала, а сердце билось так сильно, что хотелось его выключить.

— Ну прости, — в какой-то момент выдавил Сэм. — Прости меня, пожалуйста. И помоги спасти Дина. Без тебя я не справлюсь.

— Сэм?

Он резко обернулся на голос за спиной — и невольно отшатнулся.

Перед ним, возле лестницы, стоял Генри. Точно такой же, как в тот день, когда погиб. В белой рубашке — к счастью, без следов крови. Удивлённый и хмурый — явно чем-то недовольный. И… слегка просвечивающий.

— П-получилось, — выдохнул Сэм.

— Что происходит? — растерялся Генри и посмотрел по сторонам. — Это что, бункер? Тот самый?

— С кем ты разговариваешь, Сэмюэль? Оу…

Появившаяся со стороны библиотеки Ровена осеклась и изменилась в лице. Сэм глянул на неё — и что-то его как будто бы смутило, но он не понял, что именно. Завороженно посмотрел на Генри и пытался подобрать верные слова, но все они куда-то подевались — осталась лишь горечь.

А в следующий миг вспомнил, что время не бесконечно, и с трудом взял себя в руки.

— Мне нужна твоя помощь. Времени мало, поэтому прости — и к делу, — выпалил он. — Ты знаешь что-то о договоре хранителей и гномов?

Генри нахмурился ещё сильнее и задрожал, точно вот-вот испарится. А потом неуверенно сказал:

— Что-то знаю.

— Правда? — Сэм не поверил своей удаче.

— Знаю, что договор был, и всё… — Генри покосился на Ровену. — Зачем тебе это? Что произошло?

— М-м-м, — промычал Сэм. — Такое дело. Гномы похитили Дина. Им нужен меч. А мы без понятия, где его искать.

— Что?

Сэму показалось, что Генри не поверил ни единому слову. И сердце затопила паника. Он сделал шаг к нему и торопливо рассказал обо всём, что случилось с Дином. Вышло сумбурно и чуть-чуть безумно, на на полупрозрачном лице Генри мелькнуло понимание, и он стал выглядеть не таким пришибленным.

— Поверить не могу, — сокрушённо признался Генри.— Меч хотели увезти. В Британию…

— В Британию? — удивился Сэм. — Почему в Британию?

— Так решили старейшины.

— Почему? — упрямо повторил Сэм.

Генри пожал плечами — и исчез на несколько секунд. Сэм чуть не подпрыгнул от ужаса и облегчённо выдохнул, когда тот вновь появился.

— Это всё, что я знаю. Вернее, всё, что смог подслушать однажды…

Генри слабо улыбнулся — вероятно, своим воспоминаниям. Затем вдруг посмотрел на Ровену и хотел что-то сказать — но исчез. Растворился в воздухе, словно его и не было.

— Генри?..

Сэм с каким-то нечеловеческим усилием выждал несколько секунд — Генри больше не появился — и застонал от досады.

Этого было мало.

Сэм не успел сказать всё, что хотел. Вообще.

Пару очень долгих минут он разбито смотрел на место, где только что видел Генри, и пытался прийти в себя. Прогнать эмоции, собрать чёртовы мысли в кучку — и идти дальше. В какой-то момент ему наконец удалось. Сэм встрепенулся и понял, что будет делать. Ведь пусть Генри пробыл тут всего несколько минут и испарился так несправедливо быстро, подсказку он всё же дал.

Осталось ухватиться за неё и не отпускать.

* * *

Кетч не отвечал на звонки.

Если бы Сэм его не знал, решил бы, что «звери» Синклера оторвали ему голову и растерзали. Но Кетч был Кетчем — хитрым, пронырливым и с девятью жизнями, как у кошки, поэтому Сэм всерьёз допускал, что это он в логове Синклера устроил кровавую бойню и в разгар веселья просто не слышал звонка.

А ещё Кетч был британцем, и Сэму не терпелось с ним поговорить.

Бесполезные гудки действовали на нервы, поэтому надолго его не хватило — он отложил смартфон и принялся бродить туда-сюда, прислушиваясь, не скрипнет ли дверь.

В какой-то момент Сэм расслышал скрежет и вспомнил о Чуде, который, вероятно, нагулялся и теперь был не прочь подкрепиться. Он сходил за ним, впустил, убедился, что Кетч не объявился ни живой ни мёртвый, вернулся к Ровене — странно притихшей и задумчивой — и принялся рассуждать вслух:

— Допустим, меч до сих пор на Альбионе и под защитой, из-за которой гномы не могут найти его. Но где именно?

— В Букингемском дворце, — фыркнула Ровена.

Сэму не понравился её унылый тон, и он упрямо покачал головой:

— В бункере вроде этого? Сколько их может быть?

Сэм знал о пяти-шести базах хранителей в Америке и понятия не имел, сколько подобных понастроили в Британии. Может, меньше, а может, напротив, много больше. Чтобы утереть нос отделениям по всему миру. Это было вполне в духе британцев, и поиски обещали затянуться. А штурм гномьих пещер перестал казаться таким уж провальным решением.

— А что насчёт чего-то не такого… м-м-м… очевидного? — сам себя спросил Сэм. — Меч нужен был хранителям для борьбы с туле. А туле наверняка знали о существовании бункеров…

Ровена открыла рот, но так ничего и не сказала. А Сэм продолжил:

— … значит, могли вычислить их местоположение и попытаться проникнуть внутрь, чтобы уничтожить или украсть меч. Вряд ли бы им удалось прорваться через защиту. Вспомни, даже архангелу пришлось очень постараться, чтобы войти сюда без приглашения. Но хранители были обязаны предусмотреть худшее, верно? Подготовить запасной план. Они же те ещё перестраховщики.

Ровена поморщилась, будто одна только мысль об этом была ей отчего-то неприятна, и пожала плечами. Сэм расценил это как согласие.

— И запасным местом мог бы быть…

Он не закончил и зажмурился, пытаясь представить себе то самое значимое для хранителей место. Но на ум ничего нет пришло. Ни через минуту, ни через пять. Вероятно, потому что Сэм не так уж много знал о стране с гордым названием Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии.

— Надо глянуть в Интернете, — признал он наконец.

Кажется, Сэм, как всегда, увлёкся — одна ссылка, вторая, третья — и упустил момент, когда вернулся Кетч. Опомнился, только когда в воздухе запахло кровью и потом и Ровена витиевато выругалась. Он оторвался от ноутбука и вскрикнул:

— Кетч!

— Привет, — хмыкнул тот.

Он был в ссадинах, а одежда — тёмная куртка и брюки — в крови. Но вроде бы не ранен и, судя по сияющему лицу, очень доволен собой. Сэм покосился на застегнутую на молнию куртку и понадеялся, что не ошибся: кишки вот-вот не вывалятся из вспоротого брюха. Кетч проследил за его взглядом и сказал:

— Я в порядке. Но без меча. Ты звонил. Есть новости?

— Да, — Сэм кивнул. — У Стайнов пусто. Но есть зацепка.

Он хотел рассказать о Генри, но вдруг понял, что Кетч вернулся слишком быстро. Ровена забросила его в Миссури, прежде чем отправиться с Сэмом в Луизиану, но обратно он должен был добраться сам. В самолёт бы его в таком виде не пустили. Стало быть, на угнанной у какого-нибудь бедолаги машине — часа за два-три. И по расчётам Сэма, сейчас в лучшем случае должен был гнать где-то на полпути.

— Ты быстро вернулся, — сказал он прямо.

— Да-а-а, — протянул Кетч. — Нашёл у этого… отшельника одну штуку, вроде телепорта, и решил опробовать.

Сэм хотел возмутиться такой безрассудности, но вспомнил, кто перед ним, подумал, что наверняка «одной штукой» Кетч не ограничился — прихватил всё, что было не приколочено, — и лишь махнул рукой:

— Рад, что ты не порвался на сотню маленьких Кетчей. Ну, или что-то вроде того.

— Ага, было щекотно, — признался тот. — Так что с мечом?

— Один человек сказал, что меч увезли в Британию.

Сэм в общих чертах рассказал о спиритическом сеансе и захлопнул ноутбук, в котором не нашёл ничего полезного. Кетч вздёрнул брови и пробормотал:

— Занятно.

— Что?

— Ну, тут такое дело. Шарясь у Синклера, я тоже подумал о Британии. Об академии, если точнее. На занятиях нам рассказывали всякое об открытиях, свершениях, победах. Но об этом мече или о гномах — никогда. Хотя это такой повод для гордости и самолюбования. Если, конечно, план удался.

— Ты хочешь сказать…

— А что, если всё провалилось и меч оказался бесполезен?

— Тогда, — до Сэма наконец стало доходить, — уязвлённые неудачей хранители… должно быть, сунули его куда подальше.

— Или вообще уничтожили, — подхватила молчавшая до того Ровена. — Тот гном ведь не сказал, возможно это или нет.

Кетч кивнул.

Воцарилась тяжёлая неприятная тишина.

Сэм лихорадочно пытался сообразить, что делать, если хранителям действительно удалось избавиться от меча, и какое оружие использовать против гномов, чтобы не сгинуть в их пещерах. Ничего путного в голову не шло. Весь в своих мыслях он немного выпал из реальности — и опомнился, только когда Кетч вдруг сказал странно возбуждённым тоном:

— Так вот, Британия, Кендрикс. Я вспомнил кое-что…

— Что? — насторожился Сэм.

— Не то чтобы я уверен, но… — Кетч выдержал душераздирающую паузу, — в академии есть… назовём это музеем, а в нём — секция. Мы, ученики, звали её комнатой позора, потому что нас, бывало, отправляли туда в наказание и заставляли вылизывать дочиста полки со всяким хламом, полы…

— Эм, — Сэм смутился. — Вылизывать — в каком смысле?

— В переносном, — поспешил успокоить его Кетч.

Сэм облегчённо выдохнул. Он мало знал об академии, но кое-что слышал. Она находилась где-то в Лондоне или в пригороде и, не чураясь весьма жестоких методов, обучала будущих хранителей знаний. Кетч был её выпускником — одним из тех, кому удалось выжить.

— Погоди, — встрепенулся Сэм через пару мгновений. — Хлам? Меч там? Ты его видел и только сейчас об этом говоришь?! Я же спрашивал тебя!

— Ну-у-у, — Кетч почесал затылок рукой, испачканной засохшей кровью, и пробормотал: — Я же не вчера выпустился, подзабыл немного, и вообще… Те предметы, они были непохожи на что-то ценное, не подписаны, пылились в самой маленькой комнатке. И меча среди них не было.

Так был или нет?

Сэм запутался, и с лёгкой ненавистью зыркнул на Кетча. Тот явно почувствовал его взгляд и объяснился:

— Там было что-то… м-м-м… похожее на обломок меча. С рукоятью и таким… коротким покорёженным клинком.

Он торопливо изобразил руками нечто невообразимое. Сэм внимательно проследил за ним — и признал, что, несмотря на некоторую абсурдность, версия Кетча была не хуже других — вроде логова Синклера или особняка Стайнов. Британские хранители знаний, чтобы их чёрт побрал, вправду могли попытаться избавиться от меча, добиться… определённых успехов и положить то, что от него осталось, на полку — подальше да повыше, чтобы глаза не мозолило.

А поломанный меч сойдёт за целый?

— Значит, Кендрикс, — сказал Сэм. — Ровена, забросишь нас на Туманный Альбион?

— Да легко, — хмыкнула она. — А как вы двое собираетесь проникнуть в это милое учебное заведение?

В её голосе было столько скепсиса напополам с ядом, что Сэму стало неуютно. Он поёжился и вспомнил, как когда-то давно Мик Дэвис рассказывал о Кендриксе. Сначала его история смахивала на сказку о Гарри Поттере, а академия показалась копией Хогвартса. Но потом Мик упомянул о суровых правилах и о том, как его, одинокого запуганного мальчика, заставили убить единственного друга, чтобы доказать верность, и сказка обернулась кошмаром.

— Что скажешь? Какая она, эта твоя… академия?

— Представьте себе Букингемский дворец, — сказал Кетч. — Без сада и без королевы. Унылое место, по правде говоря. — Он отвёл взгляд. — Но самое безопасное в Британии, защищённое и скрытое от глаз… эм-м-м… непосвящённых тремя сотнями заклинаний.

— И как мы туда проникнем? — пробормотал Сэм с очень нехорошим предчувствием.

— Ну, защита безвредна для большинства людей, — объяснил Кетч. — А вот остальных… может расщепить на атомы.

Оба не сговариваясь посмотрели на Ровену. Она лишь закатила глаза:

— С радостью заброшу вас туда и вернусь домой. Уж постарайтесь как-нибудь справиться без тётушки Ровены.

Как-нибудь, да уж.

Сэма пробрал озноб.

Не то чтобы он был не в состоянии обойтись без Ровены, но капелька её магии была бы очень кстати. Однако — выходило, что ей в Кендрикс ходу нет.

— Так… какой план? — спросил Сэм, надеясь, что эта авантюра будет не напрасной.

Шевелиться не хотелось.

Дин долго пролежал на холодной земле, пока не замёрз до костей. И только потом еле-еле поднялся на ноги, чувствуя чудовищную слабость. Держась за стену, прошёлся туда-сюда в кромешной темноте. Споткнулся пару раз на ровном месте и, чтобы не грохнуться, затравленно забился в угол.

За дверью и за стеной было тихо.

Первому Дин порадовался, а второму — нет. Он негромко позвал:

— Кроули, — но из горла вырвалось жалкое кряхтение.

Дин откашлялся, чертыхнулся и попробовал снова — но ответа так и не дождался, будто Кроули по ту сторону больше не было. От этой мысли у Дина похолодели внутренности. Не то чтобы он трусил — однако остаться тут совсем одному ему абсолютно не хотелось.

Дин позвал ещё раз:

— Фергюс! Ты тут?! — и вдруг подумал, что, пожалуй, с Кроули могли сделать то же самое, что с ним.

Он прикрыл глаза и смутно припомнил, как упал. А затем…

Кто-то вошёл, коснулся его головы и ошейника. Стало больно — и только потом Дин отключился окончательно.

Его передёрнуло от омерзения, и он машинально ощупал шею — по-прежнему скованную ошейником — которая вдруг отозвалась ноющей болью.

Это было странно и напрягало.

— Кроули, — попробовал Дин снова, от безысходности и не рассчитывая на ответ.

— М-м-м, — внезапно раздалось знакомое мычание по ту сторону.

— Ч-чёрт, — прошипел Дин. — Отзывайся, когда я зову!

Кроули проворчал что-то невнятное и недовольное. Дин закатил глаза одновременно от злости и от облегчения. Ему по-прежнему было не по себе, но стало чуточку лучше, даже сил прибавилось. Он поднялся на ноги и осторожно приблизился к двери, за которой сторожила Зефирка. Прислушался и… ничего не услышал.

— Что это было? — спросил Дин. — Этот ошейник и всё остальное?

— Первый… этап, — сказал Кроули так тяжело и медленно, точно каждое слово приносило боль.

— Чего?

— Ма-а-ги-и-и-и, — еле-еле ворочая языком проговорил Кроули.

Объяснение было так себе, и Дин в недоумении скривил физиономию. Проходить какие-то этапы магии — как это вообще понимать? — ему не хотелось даже больше, чем торчать в темноте и тесноте.

— С тобой-то что? — пробормотал Дин. — Тоже этап и далеко не первый?

— Мгх-м, — сказал Кроули.

Дин расценил его мычание как «да» и вздохнул. Картина вырисовывалась скверная. Кроули был пленником уже давно и, судя по несвойственной ему покорности, его поломали. Дина, если он не выберется отсюда, ждала участь ничем не лучше. Пусть даже сейчас он не ощущал никаких последствий первого этапа.

Следовательно, ему нужно было спасаться.

И дурака этого прихватить.

— Кроули, ты же оклемаешься? — понадеялся Дин. — Ну, скоро, так ведь?

— М-м-м…

— И расскажешь мне, что с тобой сделали. И мы сбежим.

Дин услышал, как неуверенно прозвучали последние слова, и разозлился на себя. Не хватало ещё расклеиться. Рановато как-то. Пока не произошло ничего ужасного. Ему не оторвали руки. Не выкололи глаза. Не заколдовали. Всего лишь заперли в четырёх стенах — не впервой.

Пожалуй, выбраться отсюда будет труднее, чем из президентской тюрьмы, но уж точно не невозможно.

Кроули никак не отреагировал, и Дин не стал его дёргать. Снова устроился на земле и принялся ждать. Столько, сколько нужно. Или столько, сколько позволят те, кто притащил его сюда.

* * *

— Гномы-вампиры?

— Да нет же, идиот! Они не пьют кровь! Я же сказал, она им нужна для другого! Чем ты слушаешь?

Дин не сдержал зевок. Он устал и, похоже, упустил некоторые детали.

В ожидании, когда Кроули очухается и заговорит, Дин не сомкнул глаз. Сначала было попросту холодно и боязно, чтобы позволить себе такую роскошь. Затем нестерпимо зачесалась шея. Потом стали одолевать нехорошие мысли. Об этом месте, о гномах, о том, что им с Кроули не спастись. И, кажется, прошло лет сто, прежде чем за стеной послышалось движение, а следом — голос, уже бодрее и живее, чем прежде.

— Бельчонок, живой?

— Н-наконец-то, — клацнул зубами замёрзший, одеревеневший от долгого сидения без движения Дин и встрепенулся. — Что т-ты бормотал про маг-гию?

— А-а-а, я что-то говорил? — удивился Кроули. — Не помню.

— Я п-помню, говори д-давай!

Кроули не стал испытывать его терпение и рассказал о гномах такое, о чём Дин и не подозревал.

Гномы не любили ни людей, ни демонов, ни других существ, даже всё многообразие фей, хотя лепреконы, эльфы, гоблины и прочие вообще-то приходились им ближайшими родственниками. А ещё — обладали особой магией, тонкости которой держали в тайне. Старались, по крайней мере. Но Кроули, сидя в плену, кое-что выяснил. Их магия не создавалась из ничего — по щелчку пальцев. Одной из составляющих была кровь. Демонская, человеческая — всякая для чего-то да годилась.

— Ну, как у моей маменьки, понимаешь? — сказал Кроули. — Смешать то-сё, плюнуть, окропить кровью, сказать волшебное слово, и готово.

— Так они у тебя… и у меня качают кровь? — сообразил Дин и поскрёб задрожавшими пальцами ошейник.

— Молодец, дошло.

Дин помолчал, переваривая услышанное, и тут-то у него само-собой вырвалось о гномах-вампирах.

— Ладно, — буркнул он. — Ну, берут они кровь. У тебя, у меня. Ещё у кого-то. Магию свою творят. А потом?

— Потом, — Кроули очень по-человечески вздохнул. — они становятся сильнее, а мы — всё слабее, покорнее, безумнее. Вечно это продолжаться не может, и в какой-то момент мы, обескровленные, свихнувшиеся, бесполезные пленники, идём на корм Зефирке и таким, как она.

Дин вздрогнул и уставился на дверь — точнее, на темноту, что эту дверь скрывала. Желание поскорее удрать возросло раз в двести, и он велел себе думать.

— Что будет на втором… этапе?

— Они предложат жить с ними в мире и согласии.

— А? — не понял Дин.

— Ну, предложат переехать в более… комфортные условиях. Чтобы ты подольше послужил им.

Дин попытался представить, что значило «комфортные условия» по мнению гномов — и не преуспел. Но одно понял ясно — всё это была брехня. Плен — он и со всеми удобствами плен.

— Тебе тоже предложили? — спросил он.

— Угу.

— И ты отказался?

— Как видишь.

Дин рассчитывал на продолжение: как это было, — но Кроули замолчал. Тогда Дин спросил снова:

— А что будет, когда пошлю их нахрен?

— Пожалуй, из тебя выкачают столько кровушки, что ты отключишься на пару дней. Со мной было примерно так. Но я могу ошибаться. Я демон, ты человек, не одно и то же, сам понимаешь.

Дин невольно представил себя — иссушенного, измочаленного — в этой чёрной холодине, поёжился… и подумал, что лучше пусть будет так, чем он пойдёт на поводу у гномов.

— А третий этап? — спросил он.

— М-м-м, осмотр. Изучение. Вскрытие. От твоего поведения зависит.

— Чё?

— Гномы, чё, — меланхолично отозвался Кроули.

— Ну с тобой-то как было, расскажи! — потребовал Дин.

— Отвали, Бельчонок.

Дин в ярости чуть не врезал кулаком по стене. Передумал лишь в последний момент — пожалел руку, она ещё могла ему пригодиться целой и невредимой.

— Ну и молчи, — фыркнул он.

Дин и сам думал сыграть в молчанку — назло этому упрямцу, но надолго его не хватило: слишком сильно всё зудело внутри от напряжения.

— А когда он, этот третий этап? — спросил он. — И… не знаю, кормить-поить тут будут?

— Скоро. Тебя — точно будут, ты же человек, без кормёжки откинешься. Кровь мертвеца гномам, безусловно, тоже пригодится, но живой ты им нужнее.

— Утешил, — прошипел Дин и устроился на насиженном месте.

Время потянулось медленно-медленно.

В какой-то момент Дин задремал — и проснулся от скрипа двери. Свет резанул по глазам, и сквозь сон он услышал незнакомый низкий голос:

— Пойдём с нами.

* * *

Бежать.

Дин не мог думать ни о чём другом.

Двое гномов — приземистых, ему до пояса, рыжих, безбородых, в грубой коричневой одёжке и жёстких чёрных перчатках, с короткими руками и ногами — уже довольно долго упрямо вели его непонятно куда по светлому каменному коридору с высоченными сводами. Дин в их хватке чувствовал себя свиньёй, которую вот-вот зарежут.

Из темницы его выволокли так шустро, что он не успел ничего сообразить. Только торопливо зыркнул по сторонам — где эта тварюга Зефирка и откуда взялся свет? — и разглядел кругом одни лишь каменные стены да железные двери. Затем стало ещё светлее, словно тусклую лампочку заменили на яркую. Чуть погодя — темно и вновь светло. А потом — потянулся этот нескончаемый коридор.

Пару раз, изнывая от тревоги, Дин пытался заговорить — эти ублюдки ведь знали его язык. Но гномы хранили молчание и даже голов своих рыжих не подняли.

Скоты.

Злость ударила в голову, а вслед за ней пришла мысль о побеге и вытеснила всё прочее. Гномы не выглядели ловкими и быстрыми, поэтому, пожалуй, у Дина был неплохой шанс — толкнуть одного, второго, рвануть вперёд, а дальше… как пойдёт.

Он покорно сделал ещё с десяток шагов — и решился. Извернулся, не без труда вырвался из крепких рук и без оглядки побежал по коридору, чувствуя, как заплетаются ноги, стремительно кончается воздух в лёгких, а ошейник — чёрт бы его побрал! — всё сильнее и сильнее стискивает шею.

Гномы что-то крикнули ему вслед. Но Дин не понял ни слова.

Он просто бежал изо всех сил, пока ещё мог.

Академия Кендрик притаилась в пригороде Лондона, в самом сердце графства Суррей.

Кэб в сумерках домчал Сэма и Кетча до железнодорожной станции в городке Гилфорд со скоростью почти семьдесят миль в час. В другое время и при других обстоятельствах Сэм непременно по полной оценил бы этот городок, в котором гармонично соседствовали уют и престиж, но не сейчас. Темно было и не до того.

Когда кэб остановился, Сэм первым выбрался на улицу и огляделся, размышляя, сработает ли их слегка безумный план. Кетч вышел из машины с ленцой и словно прочитал его мысли:

— Всё будет как надо.

— Надеюсь, — пробормотал Сэм.

Они отошли в сторону, чтобы не мешать прохожим, и принялись ждать учеников академии, которые, по словам Кетча, постоянно паслись на вокзале: одни уезжали в Лондон, другие возвращались. Все им были ни к чему — всего двое. «Пропуска в академию», — так, ухмыляясь, назвал их Кетч. Сэм сомневался, получится ли выцепить в толпе тех самых — ведь никто в поездах в форме академии не разъезжал, — но Кетч заверил его, что у него-то глаз намётан, и «своих» он вычислит на раз-два.

Сэм тоже уставился на толпу и попытался приободрить себя. В конце концов, ему такое было не впервой.

Подумаешь, махнуться телами. Что же, поделать, раз других вариантов нет.

Сэм и Кетч были неправильными хранителями знаний. Их, строптивого американца и подлого предателя, даже на порог академии не пустили бы. Поэтому Кетч и предложил обзавестись «пропусками», а Ровена поддержала его и похвасталась, что знает одно простенькое зелье как раз на такой случай. Сэм оказался в меньшинстве и лишь тихо порадовался, что в этот раз его хотя бы поставили в известность о превращении. Не то что в прошлый раз: очнуться в теле очень умного, но безнадёжно тупого подростка — это было просто «превосходно».

Ровена сварила зелье за смешные полчаса, разлила золотистую жидкость по колбам, вручила Сэму и Кетчу, махом зашвырнула их в Лондон и обещала появиться чуть позже. Вообще-то должна была прямо сюда, на пригородную железнодорожную станцию, но немного промахнулась — и им пришлось поймать кэб.

Сейчас обе надёжно закупоренные колбы — а с ними по соседству пара снотворных ведьминых мешочков — ждали своего часа у Сэма в карманах.

Прошло больше часа, галдящего народу меньше не становилось, все куда-то настойчиво тянулись, спешили, и Сэма начала одолевать досада. Неожиданно Кетч оживился, дёрнул его за рукав — и кивнул на парочку юнцов совсем близко. Сэм прислушался. Мальчишка — лет пятнадцати, тощий, черноволосый, взлохмаченный, в ветровке, джинсах и кроссовках — громко и торопливо сказал своей подружке с рыжими кудрями примерно того же возраста и прикида:

— Ну давай живее, Кэлли, а то опоздаем! И Росс нам головы поотрывает!

— Да не драматизируй… — отмахнулась она. — Ещё целый час!

Сэм ничего не понял и уставился на Кетча.

— Росс… — прошипел тот. — Типа смотрителя академии. Вечно недовольный упырь. Не человек. Ему было лет сто, ещё когда я учился. Всё никак не помрёт.

— Ты уверен? — с сомнением пробормотал Сэм.

— Да, — отрезал Кетч.

Его, кажется, ничего не смущало — но не Сэма. Он хмуро проводил парочку взглядом и осторожно спросил:

— Ты предлагаешь… влезть в девчонку?

— Для дела же, — невозмутимо сказал Кетч.

Сэм опешил на пару мгновений, а затем кивнул:

— Ладно. Но пацан — мой.

И прежде чем Кетч опомнился, он сорвался с места. Кетч нагнал его через секунду, и они тенью побрели за парочкой.

То, что Сэм и Кетч собирались сотворить, было неправильно — и, пожалуй, повеселило бы Дина. Но времени на план получше у них не было, поэтому, нагнав мальчика и девочку, они сцапали их, зажали рты, чтобы не орали, и уволокли за угол — в безлюдное местечко.

Мальчик в хватке Сэма неистово дёргался, отчаянно мычал и слюнявил ему руку. Девочка пару раз безуспешно попыталась лягнуть Кетча кроссовком с массивной подошвой, а третьей попытки Кетч не дал — ловко сдавил шею, и через несколько секунд она обмякла. Мальчик, увидев это, зашевелился пуще прежнего. Сэм буквально швырнул его в освободившиеся руки Кетча — и скоро мальчик улёгся рядом с подружкой.

Сэм выдохнул, брезгливо вытер обслюнявленную ладонь об джинсы мальчика и вытащил одну колбу. А Кетч вынул из внутреннего кармана куртки маленький складной нож и протянул:

— Как-то не хочется… быть девчонкой.

— Для дела же, — передразнил его Сэм.

Кетч смерил свой «пропуск» недовольным взглядом и вздохнул. А в следующее мгновение… фщ-щ-щ-с — нож со свистом рассёк указательный палец. Капля крови упала в зелье, а вскоре к ней присоединилась кровь девочки. Сэм проделал то же самое с мальчиком. И оба одновременно, старательно закупорив, встряхнули свои колбы.

Жидкость из золотой стала буроватой.

Ровена обещала, что превращение пройдёт гладко — и не обманула. Сэм, морально готовый хлопнуться в в обморок, почувствовал лишь головокружение, проморгался и… оторопело уставился на своё собственное тело на земле.

— Получилось, — пробормотал он не своим, мальчишеским, ломающимся, голосом.

— Угу, — по-девчачьи пискнул Кетч. — Чувствую себя извращенцем.

Сэм покосился на него — ну девочка девочкой! — и напомнил себе, что это всё временно. Затем прошёлся туда-сюда, чтобы поскорее привыкнуть к новому телу. Оно оказалось неожиданно лёгким — как будто вот-вот упорхнёт, подхваченное ветром. А всё кругом вдруг резко увеличилось и вширь и ввысь.

— А если я навсегда останусь таким… — пробурчал Кетч рядом.

Сэм не сумел сдержать ехидной улыбки. Но тут же опомнился и перешёл к следующему этапу плана: наклонился к своему телу и достал из карманов куртки пару ведьминых мешочков. Прошептал короткое, но заковыристое заклинание, как научила Ровена, и один мешочек вернул туда, откуда взял, а второй — спрятал в кармане Кетча.

Внезапно за спиной послышался шорох, а следом — голос Ровены:

— Ну как вы тут?

Сэм вздрогнул, выпрямился и отчитался:

— Всё в порядке. С тебя — иллюзия, а мы пойдём. Да, Кетч?

— Угу, — буркнул тот.

— Хорошо выглядишь, Артур, но юбка пошла бы тебе больше, — хмыкнула Ровена.

Кетч открыл было девчонкин рот — наверняка чтобы остро отшутится — но Сэм не дал ему сказать ни слова. Просто толкнул в плечо и потянул прочь.

Времени было мало, а дел — много.

* * *

К территории академии Сэм и Кетч прикатили на велосипедах, коих в этом городке оказалось очень много. Кажется, по паре штук на каждого местного жителя. Было уже темным-темно, никакие фонари не спасали. Академия виднелась впереди густо-чёрной высокой и вытянутой глыбой со светящимися оконцами на каждом этаже — с первого по третий. Сэм окинул её тревожным взглядом и почувствовал, как похолодели пальцы. А затем вдруг нахлынуло ощущение, что впереди ждёт что-то плохое.

Но Сэм просто не имел права на ошибку.

И понадеялся, что это всего лишь защитные заклятия, о которых говорил Кетч, на него так премерзко повлияли.

Велосипеды они бросили в кустах на территории академии и, стараясь ничем себя не выдать — подумаешь, двое припозднившихся учеников-раздолбаев — побрели к главному входу, здоровенным деревянным дверям.

Ни на пороге, ни когда дверь с негромким хлопком захлопнулась за спиной Сэм не почувствовал ни капли магии — только тяжесть в животе, которую до одури хотелось вырезать ножом. Он выдохнул и завертел головой, осматриваясь в светлом холле с высокими потолками и большим гербом академии на паркетном полу: со львом, двумя перекрещенными ключами и звездой водолея.

— Не пялься, ты же тут уже лет семь-восемь штаны просиживаешь, помнишь? — шикнул на него Кетч. — Нам на треть… — он осёкся и злым, совсем не девчачьим, а вполне себе своим собственным взглядом вперился в кого-то в сторонке.

Сэм посмотрел туда же и нахмурился.

У дальней стены стояли четверо: трое мальчиков лет двенадцати в чёрных мантиях и лысый, немного сгорбленный старик, тоже в чёрном с головы до ног. Они понуро глядели в пол, а он жёстко, не стесняясь в выражениях и не скупясь на затрещины, отчитывал их за что-то.

— Росс? — догадался Сэм.

— Он самый, — с отвращением выплюнул Кетч и потянул его в длинный коридор с белыми стенами и огромными окнами почти от пола до потолка. — Нам сюда, а потом по лестнице.

— Эм-м, мы не слишком бросаемся в глаза? — тихо спросил Сэм, когда на лестнице чуть не столкнулся со спешащей куда-то девочкой лет десяти в форме академии, такой же чёрной и длинной, как у мальчиков, и гербом на груди слева.

— Нет, — Кетч мотнул головой, и рыжие кудри весело заплясали. — Сейчас… — он цапнул Сэма за тощую руку, на которой болтались умные часы, — почти восемь. Если что, скажем как есть: вернулись из города, идём к себе переодеваться.

— А мы вместе… живём? — растерялся Сэм. — Ну, мальчики и девочки — вместе?

— Ну, как сказать, — пожал плечами Кетч. — Вообще-то необязательно. Но если мальчики и девочки на одном уровне, тогда да.

Сэм не очень-то его понял, но уточнять не стал — по сути, это не имело особого значения. Он просто кивнул, и они преодолели ещё одну лестницу — на третий этаж, на котором была та самая комната, где Кетч когда-то давно видел меч. Он ускорился, и Сэм постарался не отставать, хотя чужое тело было таким лёгким, неловким, непослушным.

Пока им невиданно везло. На первом и втором этажах им попадались лишь ученики: совсем малыши лет семи-восьми, подростки вроде тех, кого отчитывал Росс, юноши и девушки, которые вот-вот выпустятся. И ни одного преподавателя. А на третьем этаже вообще было практически пусто. Кетч объяснил, что спален здесь нет, только учебные классы. А какие занятия вечером? Однако Сэма не отпускало ощущение, что вот-вот из какого-нибудь кабинета выскочит преподаватель — злой и вредный.

Вдруг Кетч замедлился, круто свернул в очередной коридор с белыми стенами — Сэм послушно сделал так же — и скоро остановился у двери, не такой, как другие, светлой, с искусной резьбой и с пафосной табличкой «Gloria victoribus».

Слава победителям.

Сэм закатил глаза. Кетч схватился за ручку, толкнул — и дверь мягко поддалась.

В этот момент у Сэма отлегло от сердца. Ещё в бункере Кетч сказал, что это место по вечерам практически всегда открыто: постоянно находились ученики, которых гнали сюда полночи отрабатывать наказание. Но Сэм всё равно опасался, не ткнутся ли они носами в наглухо запертую дверь и не придётся ли наскоро придумывать, где и как раздобыть чёртов ключ.

Они переступили порог и замерли. В большом, вытянутом и широком помещении, служившем музеем, горел свет. Два окна были задёрнутыми тяжёлыми бархатными шторами. Стены — обиты тканевыми панелями. На полу лежал ковёр с толстым ворсом. Места вроде бы было много — и одновременно мало из-за стеллажей и шкафов, заставленных всякой-всячиной: от книг и кубков до непонятных мелочей вроде медальонов. Пахло пылью, старьём и чем-то химическим.

Где-то в глубине помещения слышалось непонятное копошение.

Наказанные?

Сэм и Кетч переглянулись и осторожно пошли посмотреть. Ковёр заглушал их и без того очень тихие шаги. А забитые книгами стеллажи скрывали от любопытных глаз.

Сэм угадал.

В дальней части музея двое учеников лет десяти-одиннадцати не очень-то усердно вытирали пыль с экспонатов. Оба без мантий, в одних белых рубашках с засученными рукавами и мятых чёрных брюках — они сидели в разных углах, елозили тряпками и не разговаривали, не поглядывали друг на друга, не издавали ни звука. Вообще. Прямо не дети, а роботы. Сэм специально понаблюдал за ними с минуту, несмотря на то, что Кетч отчаянно дёргал его за руку. Мол, вон там дверь в «комнату позора», нам туда.

Не то чтобы Сэм рассчитывал подслушать глупую детскую болтовню, но… это было странно. Он вспомнил себя в их возрасте. Бывало, отец наказывал их с Дином за какую-то провинность или без особой причины, просто потому что день был не из лучших. И они, дуясь друг на друга, мыли машину, прибирались в очередном номере мотеля или делали что-то ещё в том же духе. Сначала — непременно молча, лишь обиженно пыхтя, но скоро — во всю болтая, споря, обливаясь водой, кидаясь тряпками или облаками пены.

Словом, совместный труд всегда мирил Винчестеров и развязывал языки.

А эти двое, судя по уставшему виду и мятой одежде, сидели тут уже давненько — и даже не думали скрасить наказание чем-то вроде приятельской трескотни. Напротив, между ними словно царил неприятный холодок.

Что же они такого натворили?

— Дружба тут не поощряется, да? — прошептал Сэм, когда Кетч наконец добился своего и буквально впихнул его в ту самую «комнату позора» — маленькую, неприметную, притаившуюся у шкафа с книгами. — Каждый сам по себе?

— Типа того, — буркнул тот и, покрутившись в темноте, махнул рукой в непонятном направлении. — Там!

Он двинулся чёрт-те куда, и послышался звук, с каким обычно выдвигаются ящики комода или стола. Сэм не осмелился поискать выключатель, только воспользовался фонариком в смартфоне своего «пропуска» — и чуть не вскрикнул. От удивления, от негодования, от разочарования. От всего разом, когда фонарик слабо осветил пространство, и Кетч ткнул пальцем в выдвинутый глубокий деревянный ящик громоздкого комода.

В ящике на мягкой тёмно-алой ткани лежал… недомеч. Бежевая рукоять, увенчанная парой мелких красных камушков. Золотистый клинок — острый, но короткий, обломанный. Таким разве что вышло бы перерубить дряблую верёвку, да и только.

Хотя…. выбирать не приходилось. И, в конце концов, получилось же однажды чем-то подобным прикончить дракона. Глядишь, и этот на что-нибудь да сгодится.

— Это он? — всё же очень недоверчиво и тихо спросил Сэм, скорее сам себя, чем Кетча. — Как там тот гном сказал?

— Увидите — узнаете. Вроде как-то так, — припомнил Кетч.

Сэм вгляделся в меч так пристально, что заслезились глаза, и не увидел ничего такого. Тогда он нетерпеливо вытащил меч — и тот, странно тяжёлый, необыкновенно покорно лёг в руку, будто только и ждал, когда Сэм за ним явится.

— Вы, блин, чего тут забыли? — пропищал детский голос, и зажёгся свет.

Сэм вздрогнул и машинально сжал рукоять меча покрепче. А Кетч уставился на растрёпанного мальчишку — одного их тех, кого они видели, — в дверях и умудрился кое-как сориентироваться:

— Нам… велели принести это, — надменным голосом сказал он и ткнул пальцем в меч. — Не мешай-ка нам, а? Или хочешь присоединиться?

Сэм с каменным лицом торопливо завернул недомеч в алую ткань и прижал к себе.

Мальчик выпучил глаза и попятился.

М-да, лупят их здесь, что ли, по любому поводу?

Кетч ухмыльнулся — по-своему, не по-девчачьи, и Сэм, опасаясь, как бы он не заигрался, схватил его за рукав и потянул за собой, прочь из этого проклятого музея.

Коридор и лестницу на второй этаж они миновали без приключений. Но вдруг оба услышали приближающиеся шаги. Тяжёлые, шаркающие, мужские. Они переглянулись и рванули вперёд по коридору — в противоположную сторону. Точнее, рванул Кетч и потянул Сэма за собой. А затем — буквально втолкнул его в тесную коморку с вёдрами, швабрами, тряпками и прочим хозяйственным хламом. Сэм, вцепившись в меч, не издал ни звука — только шарахнулся головой обо что-то жёсткое так, что в ушах зазвенело.

У пацана точно шишка будет.

А Кетч осторожно выглянул в коридор, вернулся и пробормотал:

— Росс. Обход перед отбоем. Я совсем забыл.

— Серьёзно?! — со злостью прошипел Сэм.

Кетч виновато пожал худыми плечами и смахнул упавшие на глаза кудри. Сэм подумал, что непременно врежет ему, когда они вернутся в свои тела. А ещё — что надо просто подождать. Ведь этот проклятый Росс не будет бродить поблизости вечно. Рано или поздно уйдёт по своим делам.

Но Кетч, кажется, думал иначе.

Сэм растерянно уставился на него, зачем-то вооружившегося старой деревянной шваброй.

— Кетч? — пробормотал он.

— Тяжёлая, — сказал Кетч, взвесив швабру в руках. — Знаешь, всегда мечтал дать этому ублюдку по башке.

— Что?.. Нет! Мы наделаем шуму! А девчонке, в которую ты залез, тут ещё учиться, помнишь? Представляешь, что с ней сделают за… такое?!

Бледноватое лицо девочки дрогнуло, и Кетч, замерев в нерешительности на несколько секунд, с явной неохотой вернул швабру на место.

— Ладно, — буркнул он.

Сэм выдохнул и прислушался. За дверью было тихо. Они подождали ещё минут пять и наконец — с виду безобидные, нескладные, хрупкие мальчик и девочка со странной ношей — вернулись в опустевший коридор. А оттуда — снова вниз, в холл, и…

Снова уткнулись в дверь. Запертую.

— Уже девять? — удивился Кетч, снова цапнув Сэма за мальчишескую руку и глянув на часы.

— Что… будем делать? — пробормотал Сэм.

— Ну… можно выйти через окно.

— Разбить?

— Да нет, — Кетч мотнул головой. — Открыть и… перелезть на дерево. А потом — аккуратненько спрыгнуть на землю.

Сэм уставился на Кетча в недоумении, мол, как это понимать? А тот повёл его куда-то и стал объяснять на ходу:

— Тут есть один кабинет на втором этаже. Возле окна — здоровенная ветка. По крайней мере, была, когда я был тут последний раз. Сейчас посмотрим.

Они шли долго — сначала петляли по одинаковым коридорам, потом поднимались по лестнице. И Сэм, как ни старался, не запомнил дорогу, потому что был слишком занят: волновался и постоянно оглядывался, не увязался ли за ними — двумя странными подростками — Росс или ещё кто-нибудь. Но никто им не повстречался — Кетч объяснил, что в это время все обычно сидели по своим комнатам или общим гостиным. Разве что один выскочивший из какого-то кабинета высокий старшекурсник с непонятной нашивкой на мантии вяло полюбопытствовал, почему они ещё не переоделись.

— Как раз идём! — отрезал Кетч и ускорился.

Наконец он остановился возле кабинета с цифрой «29» и потянул дверь. Та поддалась, и Кетч буквально впихнул Сэма внутрь.

Это был обычный учебный класс — с партами, досками, обычной и интерактивной, небольшим полупустым шкафом с книгами и какими-то папками.

Окон было два. А по ту сторону мрачным чёрным силуэтом в темноте высилось голое дерево, и действительно толстая ветка чуть-чуть задевала одно из них.

Открыть, залезть, не сорваться, спрыгнуть, рвать когти — и вот она, свобода.

Окно поддалось, открылось — пусть неохотно, с душераздирающим скрипом. Завёрнутый в ткань недомеч бесшумно полетел вниз. Кетч полез первым, и когда он прыгнул, Сэм невольно закрыл глаза. В конце концов, Кетч был не совсем Кетчем и мог не рассчитан девчоночьих сил. Однако — обошлось, ни Кетч, ни ветка не издали ни звука. Сэм выдохнул и невольно кивнул фигурке в оконном свете, неловко оседлавшей ветку. Затем полез сам — и чуть не выпал в окно, потому что колени вдруг предательски задрожали. Сэму понадобилась пара-тройка минут, чтобы вернуть контроль над чужим телом, еле-еле перебраться с узкого подоконника на влажную скользкую ветку и с бешено бьющимся сердцем усесться рядом с Кетчем.

— Я в норме, — пробормотал он. — Это всё тело…

— А я предлагал тебе стать девочкой, — хмыкнул Кетч ему прямо в ухо. — Она гибче.

Сэм вздрогнул и глянул на темноту под собой. Туда, где валялся сброшенный недомеч. Будь он самим собой, прыгнул бы в лёгкую. Но сейчас земля казалась какой-то… неблизкой и жёсткой. Сэм покосился на Кетча и не без удовольствия заметил, что его девичье личико тоже немного перекосилось.

Ни один не решился прыгнуть. Вместо этого они медленно и неуклюже поползли поближе к стволу, а оттуда, в темноте полуслепо цепляясь за ветки и выступы, ободрав руки до крови и обливаясь потом, наконец слезли с дерева.

Сэм кое-как нашёл недомеч и тихо выругался, стараясь не обращать внимания на усталость. Волосы прилипли ко лбу. Колени и ладони саднили. Он даже самую малость посочувствовал мальчишке — он-то совсем скоро станет собой, а этот бедолага наверняка очень удивится с утра. Как и его потрёпанная подружка.

Хотя… да пофиг.

Они переглянулись и помчались со всех ног — надеясь, что никто в академии не заметил в окно две шустро удаляющиеся в ночи фигуры.

Велосипеды нашлись там же, где Сэм и Кетч их оставили, — в мокрых после дождя кустах. Обратный путь до железнодорожной станции пролетел так стремительно, что Сэм толком и не запомнил. Ему всё чудилось, что вот-вот их догонят и схватят то ли люди из академии, то ли гномы, почуяв меч, и всё окажется напрасным. Но погони не было, и никто из случайных прохожих не обращал на них — гнавших куда-то подростков — ни малейшего внимания.

— Скучновато вышло, — хмыкнул Кетч, когда они добрались и бросили велосипеды на парковке.

— Да иди ты! — отмахнулся Сэм, с трудом ворочая языком.

Ровена поджидала их за туалетами — ровно там, где они бросили свои тела и переселились в чужие. Судя по тому, что никто не пытался её — арестовать, а тела — привести в чувство, чары иллюзий действовали как надо. Ни одна душа на станции не заметила, что в двух шагах творилась магия.

— Ну наконец-то! — воскликнула Ровена. — Такая тоска тут!

Сэм закатил глаза и продемонстрировал ей недомеч — мол, зато нам вон как весело было. Ровена, кажется, слегка разочаровалась: нахмурилась, прикусила губу, и Сэм не мог её винить. «Гномья прелесть» в намокшей ткани выглядела сильно так себе.

Но там, в музее, взяв меч, он почувствовал что-то такое… правильное.

— Переселяйтесь, и уходим, — велела Ровена, выдернув Сэма из раздумий.

Она протянула им две закупоренные колбы, на этот раз — с бесцветной, точно вода, жидкостью, и велела выпить залпом, ни о чём не думая, иначе — разорвёт на части. Сэм с Кетчем напряжённо переглянулись, послушно выпили до дна… и повалились на мокрый асфальт как подкошенные.

Последнее, что Сэм услышал перед тем, как отключился, было досадливое:

— Блин, про побочный эффект не сказала…

Побег был плохой идеей.

Дин понял это довольно скоро — когда каменные лабиринты пещер завели его чёрт-те куда, во тьму, а потом он оступился, полетел вниз, в черноту… и ушёл под воду.

Вода была холодной и солёной. Залила рот, нос, уши, глаза — так, что Дин чуть не захлебнулся и выплыл лишь на голом упрямстве: неистово заработав непослушными руками и ногами. Вынырнув, он жадно глотнул воздуха и поплыл практически вслепую, потому что глаза никак не открывались. А когда добрался до берега, распластался на камне, как рыба, выброшенная на сушу.

Дин лежал долго — чувствуя премерзкую соль во рту, отплёвываясь, трясясь в промокшей насквозь одежде и лязгая зубами. И, наверное, он бы пролежал так ещё дольше, если бы не вспомнил, что надо идти. Всё равно куда. Лишь бы не задерживаться на месте.

Дин не без труда открыл слезящиеся от соли глаза… и вздрогнул.

Кругом было светло. По крайней мере, светлее, чем где бы то ни было. Потому что в воздухе трепыхались мерцающие точки. Мелкие-мелкие, они были повсюду.

Дин зажмурился, открыл глаза — и увидел ровно то же самое.

Не глюки.

Он неуклюже поднялся на ноги, приблизился к стайке мерцающих точек на уровне своего роста и протянул руку. В конце концов, вряд ли бы это сильно подпортило его положение. Подрагивающие пальцы обдало приятным теплом, и тут же эти точки разлетелись в разные стороны, будто испугавшись.

Дин опешил, а затем огляделся, пытаясь понять, куда его занесло.

Это был зал пещеры — большой и холодный, без начала и конца. Озеро оказалось не единственное, чуть дальше поблескивало водной гладью еще одно, поменьше. Оно было точно таким же солёным — Дин зачерпнул воды в надежде напиться и с отвращением скривился. Тут и там громоздились каменюки разных форм и размеров. На стенах виднелись непонятные почеркушки: корявые черточки типа тех, что когда-то Дин выводил гвоздём на стене камеры в тюрьме, чтобы не потеряться в беготне одинаковых дней. А в тишине витало что-то подозрительное. Что-то такое, от чего хотелось спрятаться.

Но спрятаться тут было некуда. Разве что за камнями, и то ненадолго. Поэтому Дин заставил себя идти дальше — искать выход, ведь должен же он быть.

Кое-как отжав одежду и тщетно попытавшись содрать надоевший до одури ошейник, он побрел куда глаза глядят.

В какой-то момент Дин начал спотыкаться и остановился у развилки, чтобы отдышаться и решить, куда идти дальше. Стайка мерцающих точек закружила у него над головой, освещая каменные своды пещеры и широкие проходы впереди.

Дин уставился туда — не появятся ли гномы? — и никого не увидел. Они как будто вообще позабыли о нём. А может, только сделали вид, чтобы усыпить его бдительность. Он ничего не смыслил ни в пещерах, ни в гномах, но зато знал кое-что о пытках. И то, что с ним творилось, очень походило на чёртову изощрённую пытку.

Загнать жалкого человечишку до смерти, ага.

Дин вздрогнул и побрёл дальше.

Он старался держать себя в руках. Но эта пещера действовала ему на нервы, стены давили, тишина била по ушам, холод пробирал до костей. Дин даже допустил мысль, что никогда отсюда не выберется, умрёт и превратится в злобное привидение. А если и выберется, то лет через триста — и мир будет уже совсем другим, без близких и друзей.

Кстати, о мире…

До Дина вдруг дошло, что феи жили в ином измерении и эта пещера, возможно, стояла на их территории, а вовсе не на Земле. Тогда, даже если Дин найдёт выход, то… наверняка вновь попадёт прямо в лапы агрессивных фей.

Эта мысль заставила Дина резко остановиться.

Но он тут же возобновил шаг, потому что на ходу было не так холодно и тревожно.

Мерцающие точки не отставали и освещали путь.

Дин, пользуясь этим, без остановки вертел головой. Под ногами то чувствовался твёрдый камень, то похлюпывала грязь, слева и справа виднелись валуны, а сверху свисали сталактиты — одни тонкие и с виду совсем хрупкие, а другие — толстенные заострённые глыбы.

Впереди, прямо в центре прохода, перекрывая путь, лежал камень. Прямоугольный, не низкий и не высокий, похожий на алтарь, Дину чуть выше пояса. Обойти его было невозможно, оставалось только перелезть. Пожалуй, в другое время Дин справился бы одним махом. Но сейчас ему — уставшему и в потяжелевшей из-за влаги одежде — совсем этого не хотелось. Однако деваться было некуда, и он полез, фыркая и отдуваясь. А ещё надеясь, что впереди подобных препятствий больше не будет.

Мерцающие точки, чем бы они ни были, почему-то не стали его ждать и улетели далеко вперёд. Поэтому следующие несколько минут Дин шёл по узкому коридору в темноте, ощупывая каменные стены. А затем вдруг треснулся лбом обо что-то твёрдое, холодное и влажное. От неожиданности Дин вскрикнул и схватился за лоб. Почувствовал тёплое, влажное, липкое — и раздражённо утёр кровь рукавом.

Дальше он пошёл чуть пригнувшись, ещё медленнее и осторожнее, чем прежде.

Мерцающие точки, кажется, сжалились над ним и снова окружили. Стало светлее и даже теплее. Дин слабо порадовался, но ненадолго, потому что скоро он разглядел в каменных стенах какие круглые дыры с гладкими краями. Они были слишком маленькими для него, а для гномов — в самый раз. Но Дину почему-то показалось, что эти дыры не их рук дело. Их словно проделали гигантские черви — наверняка зубастые и шипастые.

Очешуенно, только червей не хватало.

Дин помотал головой и ускорился, чтобы убраться подальше от этих непонятных дыр. Да так резко, что мерцающие точки отстали и снова стало темно. Несколько секунд было тихо — даже шаги его были беззвучными. Но затем тишину разрезал шорох позади.

Сердце пропустило удар.

Черви?..

Дин обернулся и оступился. Мерцающие точки нагнали его и полезли прямо в глаза, из-за чего он растерялся ещё больше, пошатнулся, попятился, почувствовал резкий уклон… а потом под ногами стало пусто. На долгое мгновение Дин завис в воздухе — и наконец с воплем ужаса полетел вниз.

* * *

А если заблудимся и сгинем в чёртовой пещере?..

Если гномы не согласятся на обмен?..

Что станет с Дином?..

Страхи и сомнения одолели Сэма на пути в бункер. Затея с мечом изначально трещала по швам, а сейчас стала казаться абсолютно провальной.

Однако гномы явно были другого мнения. Искать их во мраке не пришлось. Они сами явились в бункер, словно почуяв меч.

Случилось это когда Ровена отошла на разгромленную кухню, сообразить кофейку, Кетч пробормотал что-то нелестное о пещерах, а Сэм — развернул ткань, в которую был завёрнут недомеч. В ту же секунду в глубине бункера раздался непонятный шум, а потом — шаркающие шаги, всё ближе и ближе. И в комнату ввалилась четвёрка гномов.

Они — приплюснутые лица, нездоровый и неестественный цвет кожи, длинные носы, маленькие глаза, грязно-серые бороды, коричневая грубая одежда — точно сошли со страниц старинной жутковатой сказки и замерли, глядя на Сэма и Кетча. Сэм резко убрал руки от меча и пробормотал:

— Спокойно…

— Да, спокойствие им не помешает, — почти беззвучно сказал Кетч.

И оба медленно попятились, косясь то на гномов, то на меч. Несколько донельзя напряжённых секунд было тихо и ничего не происходило. Сэм молился, чтобы Ровена оставалась на кухне. Кетч отчаянно пытался стереть с лица выражение отвращения, но тщетно. А гномы выглядели так, словно раздумывали, порвать их на кусочки сейчас или чуть позже.

Нужно было что-то делать — и Сэм решился. Он очень осторожно взял меч, чтобы его жест выглядел как подношение, а не как угроза и готовность сражаться, и протянул гномам. Мол, вот, возьмите, возвращаем. Гномы все как один прищурили глаза и что-то сказали. Голоса у них были низкие, булькающие, невнятные. И говорили они явно друг с другом, а не с Сэмом.

Он был готов отдать многое, чтобы понять хоть словечко.

Наконец они что-то решили. И гном, что стоял на полшага впереди, поднял левую руку с толстыми короткими пальцами и произнёс:

— Пойдём.

По крайней мере, Сэму так послышалось. Призыв идти непонятно куда и непонятно с кем ему совсем не понравился. Но там мог быть Дин, и он кивнул, пристально глядя на старшего гнома сверху вниз. А когда гномы — двое впереди и двое позади — повели их в подземелье, откуда, вероятно, пришли, точно как в первый раз, краем глаза заметил в стороне, в дверном проёме, Ровену. Она глядела встревоженно и явно хотела вмешаться. Сэм качнул головой.

Не лезь.

От того, что кто-то оставался тут, ему было чуточку спокойнее.

* * *

Приземление вышло жёстким. Воздух вышибло из лёгких. В голове что-то стукнуло и хрустнуло. Дин остался лежать, ошеломлённо таращась вверх. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, глубоко вздохнуть и подняться, оттолкнувшись ушибленными локтями. Ещё через минуту он осторожно задрал голову вверх — но не увидел обрыва, с которого сорвался. Тогда Дин, потирая затылок, огляделся вокруг.

Это был совсем крошечный зал — тёмный, холодный, с неровными камнями, торчащими отовсюду. Выход был всего один: в стене зияла дыра и, кажется, вела в туннель вроде тех, что Дин видел наверху. Вполне возможно, внутри его поджидал здоровенный червь. Однако за пределами туннеля было едва ли лучше, и помаявшись в нерешительности, Дин полез во тьму.

Туннель был таким тёмным, что Дин ни черта не видел — даже собственных ободранных и ушибленных рук, и таким узким, что неровные стены больно царапали плечи. Он отчаянно надеялся, не застрять тут намертво и упрямо полз, полз, полз, слушая раздражающий звук трения одежды о камень и продрогнув от сырости и холода… пока вдали не забрезжил свет. Дин не поверил глазам и ускорился, стараясь не обращать внимания на боль.

Прошло не меньше полусотни метров, прежде чем тоннель перестал стискивать плечи, и Дин со стоном облегчения практически вывалился в очередной зал. Большой и светлый, без гномов, червей и крутых обрывов — он внушал какой-никакой оптимизм. Но пару минут спустя, оглядевшись как следует, Дин вдруг понял, что уже был тут.

Мерцающие точки тут и там, два озера, побольше и поменьше, камни повсюду, исписанные чёрточками стены — это было невозможно, но Дин сделал круг.

Проклятая пещера. Проклятые гномы.

— Вашу мать! — взревел Дин и пнул подвернувшийся под ногу камень.

Он был так зол, что даже не почувствовал толком боли — разве что самую малость. Но нога онемела, и Дин рухнул на каменный пол, приложившись стёртыми до крови локтями и коленями.

Несколько секунд было слышно лишь его тяжёлое дыхание.

А затем появились гномы. Сначала Дин почувствовал, как шею сдавил ошейник, затем — они выбрались из-за камней, пятеро или шестеро, с перекошенными от гнева бородатыми рожами, вооружённые толстенными дубинками, готовые, кажется, забить его до смерти. Они окружили Дина тесным кольцом, и он, глядя снизу вверх, неохотно процедил:

— Сдаюсь, уроды.

* * *

Сэм ожидал всякого, но не кромешной темноты.

Она обрушилась на него вскоре после того, как гномы привели их с Кетчем в подземелье, и старший гном коснулся обеими руками стены. На стене вспыхнули какие-то символы — и Сэм ослеп. По крайней мере, ему так показалось в первое мгновение. Напрасно он напрягал и тёр глаза, вертел головой и пытался выяснить у молчаливых гномов, какого, собственно, чёрта произошло. Его лишь грубо пихнули в спину и заставили перешагнуть через что-то. Вероятно — сунуться в портал, откуда пришли гномы. Сэм был вынужден повиноваться — только ощутил странную тяжесть, а потом чуть-чуть щекотное и тёплое прикосновение. Мгновение спустя под ногами вновь появилась твёрдость, и его опять пихнули в спину.

И снова, снова, снова. Больно, жёстко, унизительно.

— Да иду я, иду! — в какой-то момент не выдержал Сэм.

Кажется, такое поведение гномам совсем не понравилось, потому что в ответ его так огрели по спине, что ему стало трудно дышать. Он покачнулся и чуть не упал. Гномы издали звук, подозрительно похожий на смех. А следом Сэм расслышал рык Кетча — вероятно, он рядом терпел то же самое.

Так, под гномьим конвоем и в полной темноте, они шли довольно долго. По началу Сэм пытался узнать хоть что-то о Дине, но гномы его игнорировали. Затем — запомнить их странный путь, но скоро сдался. Непроглядная чернота, тычки гномов и пугающая неизвестность вновь и вновь сбивали его с толку.

В какой-то момент к мраку добавился холод, и Сэм задрожал. А воображение невольно нарисовало перед глазами подземное обиталище гномов — каменное, студёное, сырое, без единого лучика солнца и под стражей свирепого дракона.

Когда вдруг где-то неподалёку раздался рёв, Сэм не сразу сообразил, что он прозвучал взаправду, а не в его разыгравшемся воображении. Он встал как вкопанный и слепо заозирался.

Дракон?!..

Гномы болезненно ткнули его в спину чем-то острым. Но это не помогло — ноги напрочь отказывались шагать туда, где нечто издавало такие звуки. Кетч тоже остановился — Сэм больше не слышал его шагов, зато слышал недовольное булькающее бурчание гномов.

Рёв повторился, но уже тише.

А следом послышался душераздирающий скрип давно несмазанных дверных петель. Сэм поморщился и попытался понять, что кругом творилось. Но с чёрной пеленой перед глазами, сколько он ни вертел головой, сколько ни прислушивался, яснее ничего не стало.

— Эй! — вдруг воскликнул Кетч.

— Что… — пробормотал было Сэм, но осёкся.

Потому что его сильно пихнули в спину и грубо втолкнули куда-то, громко захлопнув дверь за спиной. Звуки напрочь исчезли. Он больше ни слышал ни Кетча, ни гномов, ни рёва — только собственное бешеное сердцебиение.

* * *

Сэма втолкнули в тесную тёмную затхлую камеру. И в этом был лишь один плюс — он прозрел. Ровно в тот момент, когда дверь с грохотом захлопнулась, непроглядная чернота превратилась просто в густую темень. А когда глаза попривыкли, Сэм даже разглядел неровные каменные стены, широкую ручку на железной двери — железо у гномов? — и что-то типа койки почти у самой земли. Он сел на неё, узкую и холодную, и громко крикнул:

— Кетч! Ты тут?

Одна секунда, две, три…

— Тут! — раздался знакомый голос.

Стало легче. Сердце забилось тише. Мысли перестали метаться туда-сюда.

— Дин! — воскликнул Сэм.

Ответа не последовало. Не то чтобы он всерьёз рассчитывал услышать его вот так просто, но не попытаться не мог. На душе опять стало нехорошо. Не в силах просто сидеть на месте, Сэм вскочил и принялся ходить туда-сюда, а потом вовсе попытался побороться с чёртовой дверью. Но сколько он её ни щупал, ни толкал и ни пинал — она не поддалась и не издала ни звука.

Сэм выдохся и вернулся на койку.

Всё было неправильно. Ни обмена, ни переговоров, ни одного слова — и Сэм понятия не имел, что делать дальше. Ему оставалось лишь ждать, прислушиваться к тишине за дверью и не поддаваться панике, которая — дрянь такая! — подкрадывалась ближе и ближе.

Прошло, кажется, лет сто, прежде чем опостылевшую тишину разрезал какой-то звук. Не шаги, не голос, не поворот ключа в замке — а шипение.

Ш-ш-ш-ш-ш.

Сначала Сэм подумал, что ему мерещится. Но когда звук не исчез через минуту, он встрепенулся:

— Что за чёрт?

— Давай же, — проговорил Кетч за стеной и тут же выругался.

— Кетч?

— Погоди, не мешай.

Шипение стало громче — и вдруг стихло. Сэм напрягся сильнее прежнего. А Кетч больше ничего не сказал. Но за стеной — вероятно, в его камере — раздался скрип, словно дверь приоткрылась. Сэм еле-еле выждал несколько секунд — гномы? — и позвал:

— Кетч?

— Да тут я, — отозвался тот, но совсем не за стеной.

За дверью?..

Опять зашипело — долго, свистяще, близко. И запахло чем-то едко-химическим. Сэм растерянно уставился в темноту, в которой приглядывалась дверь, и испугался собственной догадки.

Кетч делал что-то с замком.

Когда дверь стала со скрипом открываться, Сэм подумал, что этот звук услышали все — и сейчас прибегут разбираться. Но в дверном проёме показалась не гномья приземистая фигура, а долговязый силуэт Кетча.

— Уходим, — сказал он.

Сэм понятия не имел, как Кетч это сделал, но его не нужно было просить дважды.

* * *

Дин не шёл — его волокли, крепко схватив с двух сторон, а он не сопротивлялся, потому что неудавшийся побег украл все силы, тело болело, ошейник душил. И главное — было до жути безразлично, что с ним станут делать дальше.

Хорошо бы, его вернули в темницу и оставили в покое.

На время. Надолго. Навсегда.

За дорогой Дин не следил — у него болели даже глаза, было темновато да и камень повсюду казался абсолютно одинаковым. Если на что-то он и обращал какое-никакое внимание, так это на звуки. Шарканье гномьих шагов. Их переговоры, похожие на коровье мычание. Какой-то стрёкот высоко над головой. И…

— Дин!

Сэм?

Дин встрепенулся в гномьей хватке. Он мог поклясться, что ему не показалось. Только что он услышал голос брата. Где-то далеко — но близко. Пытаясь понять, что это было, Дин повертел головой, и его чуть не стошнило на гнома, что волок его слева.

Кажется, падение аукнулось.

Крик не повторился, сколько бы Дин ни прислушивался. Даже кольнуло сомнение, а не почудилось ли ему? Ведь откуда Сэму было тут взяться? Пожалуй, он бы его, Дина, искал, но… здесь и прямо сейчас?

Немыслимо.

Впереди раздался топот — нечеловеческий, чудовищный. Словно какое-то огромное существо переступило с ноги на ногу. Дин вяло сообразил, что его, похоже, приволокли туда, откуда вывели некоторое время назад. Он удручённо вздохнул — Фергус, я вернулся, скучал? — и растерянно открыл рот, когда гномы пошли дальше, мимо спуска в темницу.

— Э-э-э, — протянул Дин. — А мы куда?..

Гномы не ответили, словно он был для них чем-то вроде мешка, а мешки не разговаривают. Дин попытался вырваться, но гномы так сильно стиснули его с двух сторон, точно хотели раздавить, что не то что трепыхаться — дышать выходило через раз. Дин застонал и затих. На него снова напала апатия. Голос Сэма показался жестокой шуткой собственного сознания. Тело сковала боль. Думать стало тяжело. Он обмяк в руках гномов и позволил себе чуть-чуть отключиться.

В себя Дин пришёл от того, что его грубо встряхнули.

Он продрал глаза, осоловело осмотрелся и понял, что положение его ни капельки не улучшилось.

Скорее наоборот — ухудшилось.

Света кругом как всегда не хватало. Дин стоял в центре большого зала с низким потолком, с которого свисали огромные каменные сосульки. Отовсюду на него глазели гномы. Много гномов — не меньше сотни. В тёмных одеждах, бородатые, лысые, худые, толстые, старые, молодые — всякие. А напротив, в нескольких метрах, стоял большой камень, в котором было грубовато высечено что-то вроде трона. Сперва Дину показалось, что трон пуст — хозяин отошёл и зачем-то оставил своё барахло: груду какого-то непонятного тряпья. Но тряпьё вдруг зашевелилось, и Дин разглядел, что это был гном. В длинном балахоне, лохматый и весь какой-то коричневый — он смотрел прямо на Дина и баюкал что-то в руках. А другие гномы косились на это что-то очень и очень странно.

Словно не верили своим глазам.

Откуда-то позади Дина вдруг появился шустрый молодой гном — совершенно безбородый и более-менее походивший на человека, — подбежал к трону и что-то сказал. Дин не расслышал ни слова, лишь заметил, как главный гном кивнул — и молодого как ветром сдуло.

Раздался скрип, и Дин запоздало понял, что это гном на троне что-то сказал. В тот же миг зал загудел множеством голосов — то ли гномам понравилось сказанное, то ли нет. Лично Дину не нравилось абсолютно ничего. Настолько, что ему отчаянно хотелось удрать. Однако выхода из зала он не нашёл, как ни вертел головой. Да и двое крепких гномов с дубинками сторожили его не хуже адских церберов.

Когда голоса утихли, гном на троне снова проскрипел что-то, точно старая сухая ветка на ветру. И вновь гномы бурно вторили ему. Так продолжалось довольно долго — скрип-галдёж, скрип-галдёж, скрип-галдёж. У Дина сильнее прежнего разболелась голова и зачесался язык. В конце концов, речь явно шла о нём, и ему хотелось вставить хоть слово. Но всякий раз, когда он просто открывал рот, гномы — справа и слева от него — больно били его своими дубинками. Мол, заткнись-ка, человечишка, тебя не спрашивали.

Это возмущало, и у Дина шумело в ушах от злости.

* * *

Сэму казалось, что их вот-вот поймают.

Вот уже несколько минут они тихо-тихо крались за троицей гномов.

Темница осталась далеко позади, как и пара лестниц да с десяток коридоров. Сначала они шли без плана — куда глаза глядят, просто подальше от места, где их держали взаперти. Сэм — снова и снова оглядываясь, а Кетч — болезненно морщась и потирая обожжённые руки. С замками он справился с помощью хитрого порошка, который прихватил в логове Синклера.

— Растворяет всё, — похвастался находкой Кетч, когда Сэм потребовал объяснений. — Но обжигает будь здоров.

— Что ж ты эту штуку не взял в Кендрикс?

— Эм-м-м, вообще-то взял, но… забыл в кармане.

Кетч виновато развёл руками. Сэм закатил глаза и подумал, что эта штука очень кстати — поможет освободить Дина, ведь он тоже наверняка где-то заперт. А дальше они как-нибудь выберутся.

Как всегда.

В первые минуты, на волне адреналина, план выглядел неплохо: обойти тут всё, найти Дина, освободить и бежать. Но чем дольше шли, тем сильнее Сэм понимал, что план — полная чушь. Дин мог быть где угодно, даже очень далеко. А бродить тут — только терять драгоценное время. Им — Сэму, по крайней мере, ведь это его брат, его дело, его проблема — придётся встретиться с гномами и убедить их решить всё по-хорошему.

Ведь меч нашли и вернули.

В какой-то момент позади послышался шум — и Сэм с Кетчем спрятались за большим камнем в форме головы дракона. Через несколько секунд до них долетели голоса — два или три. Слушая непонятную абракадабру на чужом языке Сэм решился на новый план.

Нужны гномы — значит, надо пойти за гномами.

Они дождались, когда троица гномов пройдёт вперёд, и увязались следом, надеясь, что гномы куда-нибудь да приведут их.

Ожидания оправдались. Гномы шли долго, сворачивая вновь и вновь — и наконец впереди, во тьме бесконечного коридора, послышалась многоголосица. Сэм с Кетчем напряжённо переглянулись. С одной стороны, Сэм был совсем не прочь пообщаться с местными. Но с другой, толпа ему была ни к чему. Одного-двух гномов хватило бы с лихвой.

Гномы резко свернули влево и пропали. Сэм сообразил, что они вошли в какой-то зал, где, судя по галдёжу, царило что-то вроде собрания. Догадаться о поводе было несложно — нынче у гномов хватало событий: Дин, меч, они с Кетчем. Сэму не терпелось пойти прямо за ними, ворваться, отыскать Дина и…

Кетч потянул его в укромный уголок буквально за мгновение до того, как мимо пронёсся очередной гном, молодой и тощий, и выпалил шёпотом:

— Ну, какой у нас план?

— Не сдохнуть? — неуверенно проговорил Сэм, припомнив присказку, которую иногда слышал от Дина.

— М-м-м, хотелось бы чего-нибудь… более конкретного.

— Ну извини.

Сэм упрямо выбрался из укрытия и поспешил к залу, где шумели гномы. Кетч тихо застонал и потащился следом. Они осторожно заглянули в зал — тёмный и полный гномов — и Сэма пробрала дрожь то ли от радости, то ли от облегчения, то ли от отчаяния.

Дин стоял спиной к нему. Под контролем пары гномов. А перед ним каменной глыбой виднелся трон. Пустой или нет — Сэм не разглядел. Если бы Кетч не удержал его, Сэм рванул бы к брату потеряв голову. Но хватка была крепка, он лишь дёрнулся и услышал шипение в самое ухо:

— Без глупостей.

— Там Дин и…

Сэм не закончил. Потому что кто-то третий встрял в их разговор сиплым кашлем прямо за ними. Они медленно обернулись и сверху вниз вытаращились на гнома. Он, старый, морщинистый, бородатый, в мешковатом балахоне непонятного цвета, вытаращился на них тоже.

А в следующее мгновение Сэма швырнуло в ближайшую стену, и он отключился.

* * *

— Сэм! Кетч! Кроули!

— Дин?

— А?

У Дина отлегло от сердца. Последние несколько минут — или целую вечность? — он метался в тёмной-тёмной камере и рвал глотку, пытаясь докричаться хоть до кого-нибудь. Но никто ему не отвечал. Даже проклятое нечто, которое Кроули звал Зефиркой.

Стоя в зале в окружении гномов, Дин был готов ко многому — вплоть до смерти. Однако когда они вдруг с пыхтением и ворчанием приволокли пару неподвижных — и очень знакомых! — тел, он обомлел и не поверил глазам. Это были Сэм и Кетч. Вроде живые, но без сознания. Значит, голос в коридоре ему не померещился.

Но какого чёрта, Сэмми?!

Само собой, объяснять Дину никто ничего не стал, сколько бы он ни требовал и ни упрашивал. Сначала гномы его попросту игнорировали, а затем отсыпали тумаков и вернули в уже знакомую камеру.

Молча и корча свои угрюмые рожи.

Единственное, что утешило Дина, — это отсутствие Зефирки и гномья возня за дверью. Кажется, Сэма и Кетча собирались посадить в соседние камеры, а не упрятать чёрт знает куда. За стеной было тихо — Кроули, похоже, снова отключился. Дин подождал, пока гномы уйдут, с треском захлопнув двери камер — сначала одну, потом другую — и подал голос:

— Сэм?

Тот не ответил. Что бы с ним ни сделали, досталось ему неплохо.

— Кетч? Кроули?

Они тоже не издали ни звука. Ни сразу, ни позже.

В затылке забилась паника, но Дин велел ей заткнуться — и принялся ходить туда-сюда. Голова трещала, тело не слушалось, тошнило, до смерти хотелось лечь, но Дин упрямо наматывал шаги.

Так ему было легче, несмотря на боль.

Через какое-то время Дин снова попытался докричаться до кого-нибудь. Тщетно. И лишь на третий раз небеса — или чёрт знает что другое — сжалились над ним. Друг за другом пленники ожили. Сначала Сэм, потом Кетч. Лишь Кроули по-прежнему не подавал признаков жизни.

— Какого хрена? — вызверился Дин, едва держась на ногах. — Сэм!

— Дин… — тупо повторил тот.

Дин глухо выматерился и смягчился: голос у Сэма был такой несчастный и тихий, что всерьёз злиться на него не получалось. По крайней мере, сейчас. Вот выберутся — и ему не сдобровать.

— Тебя спасали, — как-то непривычно обескураженно объяснился Кетч. — М-м-м, моя голова…

— Спасибо, спасли, — пробормотал Дин себе под нос. — Кроули, ты чего молчишь?

Ответа не было.

— Кроули? — удивился Сэм. — Дин, ты в порядке?

У Дина вырвался злой смешок.

В порядке, лучше всех, очешуенно просто.

Будь положение чуть-чуть повеселее, Дин непременно рассказал бы, откуда взялся Кроули, но на повестке дня были вопросы важнее. Он глубоко вдохнул, чтобы не стошнило, и медленно проговорил:

— Рассказывайте… давайте… спасатели… почему вы… тут.

С минуту было тихо. Дин даже испугался, не случилось ли ещё что-то дрянное с Сэмом и Кетчем. Но они всё же заговорили: сначала неуверенно и путано, потом всё слаженнее и громче. Выходила какая-то немыслимая бредятина — хранители, меч, Британия — будто Сэм и Кетч одновременно свихнулись, но такого просто не могло быть.

И Дин, переварив эту жуткую белиберду, вынужденно поверил каждому слову.

Потом они долго молчали. Затем Дин рассказал о том, как очнулся тут, по соседству с внезапно не мёртвым Кроули, и о том, что разузнал от него о гномах. Тот по-прежнему помалкивал. Точно его и не было больше за стеной.

Не помер же ты, Фергюс?

А потом ударил гром. Такой, что затряслись стены. Следом — ещё один. Дин покачнулся и в ужасе выпалил на одном дыхании:

— Что это было?

— Что-то… взорвалось? — неуверенно предположил Кетч.

Несколько минут они провели в тишине — трясясь то ли от холода, то ли от повисшей в воздухе липкой паники.

— Волшебный порошок не потерял? — вдруг невпопад спросил Сэм.

— Не-а.

— Волшебный порошок? Звучит как наркота, — пробормотал Дин. — Вы о чём вообще?

— Сейчас увидишь.

Но Кетч не успел ничего сделать, потому что за дверью послышались торопливые шаги, какой-то звон, а затем — мужской голос:

— Сэм, ты тут?!

— Уго? — отозвался Сэм. — Ты как здесь?

— Ровена, — бросил тот.

В тишине громко звякнули ключи. Не прошло и минуты, как все трое были освобождены. Дин, прихрамывая, выбрался из своей камеры последний и недоумённо уставился на парня, которого Сэм назвал Уго. Молодой, высокий, длинноволосый, весь какой-то пёстрый и цветной, со здоровенными железными ключами в правой руке — так вот он какой был, приятель Ровены.

— Бежим, — велел Уго. — Всё остальное — потом.

И они побежали.

* * *

Уго хорошо знал дорогу. Он шёл впереди — уверенно, быстро и молча. Сэм чувствовал себя так себе: встреча со стеной, кажется, закончилась для него сотрясением. Голова гудела, дышалось тяжело. Кетч, треснувшись о стену, рассёк лоб и расквасил нос. Кровь всё текла и текла. Но Дину было хуже. Он, в каком-то странном ошейнике, еле переставлял ноги, прихрамывая и постанывая сквозь зубы на каждом шагу. Глаза были мутными. На бледном лице и руках виднелась кровь. Одежда местами зияла дырами и темнела грязными разводами. Но что с ним произошло, Дин толком не объяснил.

«Упал», — так он сказал и ограничился этим.

Повсюду виднелись последствия взрыва. Каменные проходы были усеяны обломками сталактитов, поэтому Сэм время от времени смотрел вверх — не хватало ещё, чтобы их убили огромные каменюки. Гномы куда-то подевались. Вероятно, грохот их здорово напугал и заставил попрятаться.

В какой-то момент впереди снова хорошенько хлопнуло. Сверху посыпались мелкие камни, и всех четверых обдало пылью.

— Уго, что происходит? — пробормотал Сэм. — Где Ровена?

— Там, — Уго мотнул головой. — Ведёт… переговоры.

Сэм хотел было рвануть туда, но Уго схватил его за плечо и удержал на месте:

— Нам туда не надо. Ровена велела найти вас и вывести. Пошли.

— Но она…

— Разберётся.

Сэм сильно в этом сомневался. В гостях у Рэма Ровена выглядела так, словно вот-вот умрёт — снова. А тут гномы исчислялись сотнями и даже тысячами. Следовательно, помощь ей бы точно не помешала. Однако голос Уго был твёрд — и Ровена там, впереди, не молила о пощаде, поэтому Сэм нехотя послушался. К тому же ему резко стало не до того. Дин рядом с ним запнулся о камень и не рухнул, только потому что Сэм и Кетч успели поймать его с двух сторон.

Уго смерил их беспокойным взглядом и ускорил шаг.

Коридор, откуда раздавались звуки «переговоров» скоро остался позади. Затем пару-тройку раз свернул непонятно куда — и все четверо очутились в чёрной-чёрной нише, где еле-еле хватало места для всех.

Сэм понятия не имел, чего ради они забились сюда. А подумать хорошенько ему не дали. Потому что послышались приближающиеся шаги — тяжёлые, громкие, шаркающие. Это было совсем не похоже на гномов.

Ближе… ближе… ближе…

Сэм затаил дыхание и вжался в стену, потянув за собой Дина.

И вдруг в абсолютной темноте что-то сверкнуло. Последнее, что Сэм запомнил, был непонятный искристый огонёк, который всё ширился и ширился, согревая и ослепляя до слёз.

Потом был грохот, толчок — и Сэм, неосознанно вцепившись в Дина, куда-то полетел.

— Сэм?

Сэм вздрогнул и обернулся от окна к больничной койке.

Дин — с бинтом на голове, ссадинами по всему лицу и синяками под глазами — выглядел жалко. Но очнулся наконец-то, и Сэм выдохнул.

— Ты как?

— Вроде живой.

Дин неосторожно пожал плечами, потёр раскрасневшуюся шею — ошейник куда-то подевался сразу после возвращения в бункер — и поморщился. А Сэм подумал, что ему бы в ближайшее время вообще не шевелиться.

Огонёк, который ослепил Сэма, был порталом. Уго сотворил его по наказу Ровены и вернул всех в бункер. При приземлении Сэм здорово шарахнулся головой об пол и от этого очнулся. Дин так и не пришёл в себя, да и Кетч отчего-то вырубился, поэтому Сэм и Уго не придумали ничего лучше, чем поехать в больницу.

Импала не подвела — а в маленькой больнице Лебанона все, кажется, давно привыкли к тому, что Сэм и Дин, вместе и поодиночке, время от времени заглядывали подлечиться в таком виде, точно прямиком с поля боя. Вот и на этот раз не удивились: Дина на каталке увезли в одну сторону, Кетча с разбитым носом и назревшей шишкой на голове в другую, а Сэма, который чувствовал себя вполне сносно, в третью, несмотря на все его попытки отделаться — и не зря. Умные больничные аппараты показали, что у него лёгкое сотрясение мозга, ушибы тут и там и вообще полежать бы и отдохнуть. Но Сэм не мог лежать. Ему надо было узнать о Дине и Ровене.

С Дином всё оказалось не так страшно: сотрясение, чуть посерьезнее, чем у Сэма, поломанные рёбра, ушибы конечностей и переохлаждение, — за недельку обещали поставить на ноги.

Уго Сэм нашёл в больничном кафетерии. Он преспокойно сидел за белым столиком и пил кофе из пластикового стаканчика.

— Какого чёрта? — набросился на него Сэм, не справившись с эмоциями.

В груди ныло. Сердце стучало как бешеное. После темноты гномьих пещер свет резал глаза.

— Спокойно, — отозвался Уго.

И рассказал, что было после того, как Сэма и Кетча увели гномы. Сперва Ровена снова заявилась к Уго, а затем они уже вдвоём пошли к гному Рэму. Его пришлось хорошенько уболтать, прежде чем он наконец-то признался, что был один способ быстро попасть к гномам. Способ жестокий и лично ему и Уго совсем не по душе — но в стиле Ровены. Всего-то и надо было прикончить двенадцать человек и провести ритуал на их крови.

Кровь, кровь, опять кровь.

Уго заверил, что Ровена выбрала очень плохих людей. Но Сэм выматерился сквозь зубы и не очень-то ему поверил. Не то чтобы такой ход стал сюрпризом — он давно знал Ровену и правила игры, но… было паршиво.

Сражаться с гномами Ровена не собиралась. План был совсем другой — договориться по-хорошему. Кровавый портал перенёс их к гномам. Те не тронули их и даже отвели к своему правителю. Однако дальше всё пошло совсем не по плану, потому что правителя гномов Ровена и Уго застали за странным занятием. Он в окружении других гномов стоял возле дыбы, к которой был привязан человек. Грязный, тощий, замученный — он здорово походил на покойника. Покойника с широко открытыми глазами. Ровена вытаращилась на него, вскрикнула…

— Кажется, она назвала его по имени, Фергюс, — припомнил Уго.

— Кроули, — выдохнул Сэм.

…и, проговорив одно из своих любимых заклинаний, швырнула в кучку гномов ослепительно-белый сгусток, который разбросал их в разные стороны. Главному гному тоже досталось, однако даже в полёте он умудрился крикнуть что-то на своём, гномьем, и в Ровену с Уго полетела ответная сфера — чёрная и искрящаяся.

— Ну, в общем, Ровена, отбиваясь, велела мне найти вас и вернуть домой. А она разберётся с этими…

— А если не разберётся? — прошипел Сэм.

— Скоро узнаем, — пожал плечами Уго. — А кто этот Фергюс, ты его знаешь?

— Её сын.

— Что-о-о? — Уго громко усмехнулся, так, что к ним повернули головы другие посетители кафетерия и пара-тройка медсестёр.

— Долгая история. Я сам не до конца понял, но мы считали его погибшим, а он всё это время сидел у гномов в плену, — сказал Сэм.

— Хм, теперь понятно, почему тётушка Ровена вспыхнула и передумала торговаться с гномами.

— Торговаться?

Сэм удивлённо нахмурился, а Уго кивнул и рассказал, что вообще-то Ровена хотела поговорить с гномами на языке денег и выкупить Винчестеров и Кетча за энное количество демонов. Тысячу, сто тысяч, миллион — как пойдёт. И уж гномы точно нашли бы им применение.

Миллион?..

У Сэма спёрло дыхание. Это было немыслимо, безумно, абсолютно невероятно. Уго заметил, как он поменялся в лице, и снова усмехнулся.

— Но Ровена… как она там? Ей было не по себе даже рядом с одним гномом, — вяло припомнил Сэм.

— Так я не сказал, что сейчас ей там в кайф, — уже серьёзно заметил Уго. — Это ж магия. В любом случае, ты ей ничем не поможешь. Так что иди к брату и жди.

Сэм оторопело кивнул, пытаясь убедить себя, что Уго прав — если не во всём, то хоть в чём-то.

Дин был в палате — в бинтах, под капельницей. Просыпаться в ближайшее время он явно не собирался, и Сэм уселся ждать.

Всё равно ничего другого он сделать не мог.

В какой-то момент Сэм задремал и проснулся от того, что кто-то коснулся его плеча. Он вскинулся и увидел перед собой Ровену. Живую — ну как бы — измочаленную, с обожжёнными руками и лицом.

— Ровена! — выпалил Сэм. — Ты в порядке?

— Тихо, — шикнула она. — Как тут дела? Только не говори, что я зря рисковала шкурой ради вас, дураков.

Сэм посмотрел на Дина и хотел спросить, нельзя ли как-то подлечить его по-быстрому, зельем или заклинанием, но передумал. Вряд ли у Ровены были на то силы. Она и сама, кажется, была не прочь проглотить волшебную таблетку от всего сразу.

— Он поправится, — сказал Сэм. — А меч?

— Забудь о нём, пусть подавятся.

— Кро… Фергюс?

Ровена фыркнула:

— Спасён. Но отходняк у него будет жуткий.

— Что с ним приключилось?

Ровена пожала плечами. Сэм не настаивал. Кроули был последним, кто его волновал. Несколько секунд они молчали. Сэму хотелось спросить о многом, но в голове царил бардак — и нужно было время, чтобы прийти в себя. Да и Ровена вдруг куда-то засобиралась. Возможно, спешила выпороть внезапно найденного сыночка. И исчезла раньше, чем Сэм успел её остановить.

Он вздохнул и подумал, что ещё успеет к ней пристать.

Уже вовсю светало, когда Дин наконец очнулся и подал голос. Сэм присел рядом, помог ему выпить воды и не облиться, огрёб за неудачную операцию «спасти и не сдохнуть» и, согнувшись под тяжестью недоброго взгляда, рассказал всё, что услышал от Ровены и Уго.

— Интересно, кого она убила? — хрипло пробормотал Дин. — Маньяков? Педофилов? Любовников своих бывших?

— Не сказала, — буркнул Сэм.

Он посидел с Дином ещё немного — готов был столько, сколько нужно, — но тот скоро прогнал его, мол, вали спать, придурок, я не умираю. И Сэм вернулся, в бункер. Покормил пса. Надолго завис в душе, пока горячая вода не смыла под чистую усталость, разбитость и тревогу. И наконец завалился спать, до конца не веря, что всё закончилось хорошо.

Само собой, ему приснились гномы.

* * *

В баре было людно.

Дин огляделся и практически сразу выцепил в толпе ту самую спину — чуть ссутуленную, обтянутую в пиджак от Армани. Он подошёл к барной стойке и похлопал того, кого искал, по плечу:

— Здорово, Фергюс.

— Здорово, Бельчонок, — в тон ему отозвался Кроули.

Это была уже вторая их встреча. Первая случилась в аду, куда Дин заглянул дня через четыре после спасения, когда замучился отлёживать бока в больнице. Тогда Кроули, весь зашуганный и с жутко обвисшей кожей, точно влез в тушку не по размеру, откровенно плохо соображал. Дин лишь убедился, что он цел, и убрался восвояси.

Теперь Кроули хорошо выглядел. Ожил, посвежел, вернул голос. Вкусы не поменял: потягивал из пластиковой трубочки яркий коктейль с зонтиком. Да и в остальном стал походить на себя обычного — утомлённого несовершенством окружающего мира и населяющих его людей мизантропа.

Дин присел рядом и заказал пиво.

Они помолчали.

Кроули сдался первый.

— Я не буду говорить об этом.

— Да я просто хотел спросить, как дела, — сказал Дин.

Ему было до жути любопытно услышать всё, что Кроули держал в себе, но…

Нет так нет.

— Потом как-нибудь? — спросил Дин.

— Ага, на смертном одре.

Кроули не уточнил, на чьём именно, и Дин хмыкнул. Было немного досадно, но на месте Кроули он бы повёл себя точно так же или хуже. Даже Сэм не дождался бы от него откровений.

Кроули прикончил коктейль и заказал виски. Дин понаблюдал, как он пьёт, и пробормотал:

— Я рад, что ты вернулся.

— Лось, поди, в истерике бьётся и грозится меня обратно в плен отправить? — съязвил Кроули.

— Ну… — Дин вспомнил, как Сэм пару дней ходил к нему в больницу какой-то мрачноватый, о Кроули он не сказал ни слова, но догадаться было нетрудно. — Это же Сэм.

Кроули рассмеялся — негромко и холодно. Дин тоже усмехнулся. Кажется, скоро ему предстояло невозможное: если не подружить, то хотя бы примирить этих двоих.

Задачка со звёздочкой.

Впрочем, у него уже была дельная идея. Сэм рассказал ему, что в особняке Стайнов-Франкенштейн завёлся призрак, и им обоим не терпелось отправить его на тот свет окончательно. Пожалуй, Кроули тоже было бы интересно. Не из-за призрака, само собой, но из-за ценностей, что, возможно, пылились в разных углах дома. У него на такие сокровища был нюх похлеще собачьего.

Дин в двух словах описал затею — и не ошибся. Кроули не высказал бурного восторга, но глаза загорелись, и Дин широко улыбнулся.

— Завтра в десять утра в бункере, — сказал он. — Не опаздывай.

— Лося не забудь взять на короткий поводок, — усмехнулся Кроули.

И они ударили по рукам.