Охотник желает знать (джен)

Сэм Винчестер не умел рисовать.

Он смыслил в охоте, оружии, нечисти, мифологии, языках, магии, а в рисовании — нисколько. И чужим творчеством интересовался крайне редко. Обычно — когда от этого зависела чья-то шкура. Простенький невзрачный альбом привлёк его внимание только потому, что на светло-серой обложке, в правом верхнем углу, были тонко нацарапаны до боли знакомые инициалы: Д.В.

Дин Винчестер. Вернее, кто угодно, но не Дин Винчестер.

Сэм наткнулся на альбом в архиве, когда по просьбе Чарли искал на полу её круглую серебряную серьгу. Накануне они вдвоём долго рылись на полках в поисках сведений об экзотических джиннах: не попадались ли они хранителям? — и Чарли была уверена, что потеряла серьгу именно там. Пропажа, сверкая серебряными боками, нашлась возле большой картонной коробки у дальнего стеллажа. А в коробке пылился он, альбом неизвестного Д.В.

Сердце ёкнуло, и Сэм быстро его пролистал. Тот оказался почти полностью заполнен потускневшими карандашными рисунками. Сэм озадаченно моргнул и не заметил между рисунками ничего однозначно общего. Объединяла их разве что твёрдая рука автора. Этого загадочного Д.В. Надеясь узнать о нём что-то, помимо инициалов, Сэм открыл первую страницу. Её почти полностью занимала нарисованная от руки шестиконечная Звезда Водолея — символ магии и герб хранителей знаний, который они изображали везде, где только можно. Выведенная ровно и уверенно, она явно была для Д.В. не просто подсмотренной где-то картинкой. А на обороте обложки, в левом углу, виднелись цифры: 1933.

Значит, Д.В. — хранитель знаний, который жил почти сто лет назад?

Альбом неожиданно заинтриговал, и скоро Сэм устроился за столом в библиотеке. Отстучал Чарли сообщение: «Нашёл. Приезжай, когда сможешь». А затем снова открыл альбом. На мгновение вдруг стало неловко, будто он собирался сунуть нос во что-то глубоко личное. Но неловкость мигом оттеснило любопытство. В конце концов, альбом с зарисовками — не дневник. И Сэм вообще не замышлял ничего дурного.

Он всего лишь хотел отвлечься от горестных мыслей о Дине и зудящей потребности вернуть его любой ценой.

Д.В. рисовал всякое.

Предметы. Клинок вроде ангельского, с длинной рукояткой и узким лезвием. Чаша на тонкой ножке с длинной неразборчивой вязью. Нечто идеально круглое и расписанное незнакомыми Сэму символами. Резной посох. Нечеловеческий, крупный и приплюснутый череп со странно вывернутой челюстью. Горка самоцветов.

Природу. Растение с тонким стеблем и жутковатыми длинными побегами-щупальцами. Толстоствольное дерево с чёткими бороздами когтей на бугристо-морщинистой коре. Цветок, похожий на мак. Пустое птичье гнездо с двух ракурсов — сбоку и сверху. Отпечаток остроносого ботинка, а рядом — огромный, больше раз в пять, след босой ноги с оттопыренными пальцами. Серые, покосившиеся, полуспрятанные за зарослями каких-то вьющихся растений домишки.

Существ. Двухголовая змея с замысловатым узором на коже. Чёрный, мохнатый паук — мёртвый, судя по искривлённым, переплетённым ногам и закрытым глазам. Ворона с пустыми глазницами. Странный пузатый, безрукий, пучеглазый коротышка с плоской макушкой, не очень-то похожий на человека. Ящерица с длиннющим хвостом. Чудовище в ореоле пузырей — с головой дракона, телом змеи и гребнем на спине.

Предпоследним рисунком Д.В. стала тощая тварь с глазами без зрачков и непропорционально длинными, когтистыми конечностями. А последним — сосуд вроде старинной бутылки. Приземистый, пузатый, с коротким горлом, чёрной пробкой и густо заштрихованным стеклом.

Больше он ничего не нарисовал, хотя было ещё с десяток пустых страниц. Надоело и забросил? Потерял альбом и завёл новый? Или с ним что-то произошло?

Звонкое и короткое тявканье отвлекло Сэма от разглядывания альбома и вялых размышлений. Он вздрогнул и понял намёк: гулять сейчас же.

Сгущались сумерки. Гудел свирепый ветер. Небо будто грозило рухнуть на землю. Чудо бегал за палкой, а Сэм ёжился и ругал себя за длинный любопытный нос. Раньше все его мысли занимал один покойник, теперь их стало двое. Если Дин наводил невыносимую тоску, то Д.В. внезапно разбудил жгучий азарт. Он — непонятно кто и откуда — был словно мудрёная головоломка, и Сэму хотелось его разгадать.

Он думал о Д.В. весь вечер. Его альбом выглядел занимательно и чуть-чуть тревожно. Он не написал о себе ни строчки, никак не пояснил свои работы, но Звезда Водолея сказала всё за него. Д.В. был хранителем знаний. И его рисунки выглядели двояко. Предметы походили на магические артефакты. Деревья, растения, следы и дома — на попытку запечатлеть детали какой-то местности. Существа казались монстрами, обитателями Земли или другого мира.

Сэма не отпускало ощущение, что он прав. Но вместе с тем он подозревал, что всё придумал и увидел то, чего на самом деле не было.

В конце концов, часу в первом ночи он выдохся, устал от компании Д.В. и отправился в постель. Какое-то время Сэм лежал смирно и пытался уснуть. Но сон ни в какую не шёл, а Д.В. незримым призраком витал неподалёку и шуршал своими рисунками. Потом темнота зашевелилась, расступилась — и появился Дин. Бледно-серый, не живой, он рухнул на Сэма как подкошенный и исчез, как только тот, резко сев в постели, понял, что всё же уснул.

Сэм взял смартфон с тумбочки и проверил, который час. Было почти четыре.

Дин тоже умер в четыре с небольшим и с тех пор снился с завидной регулярностью. Сны были разными и вместе с тем — одинаковыми. Иногда Дин являлся — молчаливый и мёртвый, чтобы тут же рассыпаться в пыль, бесшумно сгореть, как феникс, или раствориться в темноте ночи. Иногда Сэм оказывался в злосчастном амбаре с мёртвым телом в руках и не мог уговорить себя ни разжать пальцы, ни осознать, что Дин ушёл. Иногда всё там же он, дрожа в бессильном ступоре, снова и снова наблюдал со стороны их последний разговор и отчаянно пытался отвернуться.

Сны всегда обрывались внезапно. И Сэм просыпался пустым — точно как в первый день без Дина. Похоронив его, он вернулся в бункер и изо всех сил захотел умереть. Сердце не остановилось и не разорвалось, напротив — тяжело и обиженно застучало о рёбра. Тук, тук, тук — как всегда, словно ничего не произошло. На второй день, когда из всех щелей в бункере непрошено полезли воспоминания, Сэм одновременно захотел сжечь всё дотла, сбежать и не глядя выбросить ключ. На третий он захотел ясности, воззвал к ангелам — и ни один пернатый ублюдок не отозвался, будто начальство строго настрого запретило. Тогда Сэм пошёл от обратного, навестил Ровену и попросил пересчитать новоприбывших грешников. Дина среди них не оказалось — значит, попал на Небеса. Но покоя Сэм не почувствовал.

До сих пор его искал — тщетно, как брошенный щенок.

Сэм сделал глубокий вдох. Прикрыл глаза. Поёрзал, пытаясь устроиться поудобнее. Понял, что не уснёт, потому что Дин и Д.В. слишком рьяно перетягивали одеяло по имени Сэм Винчестер на себя, — и вдруг опомнился в кладовой. Среди шкафов с артефактами — редчайшими, магическими, опасными. Вообще-то он встал с постели, чтобы прогуляться до кухни и промочить горло. Но на глаза снова попался альбом, и Сэм круто свернул.

В этой комнатке, в пыли и холоде, лежали предметы из альбома Д.В. Или плесневели где-то на другом конце страны, в штате Мэн или Вашингтон, на Аляске или на Гавайях, в архивах давным давно законсервированного форпоста. Или существовали только на страницах альбома. Сэму в общем-то было всё равно, но всё же совсем капельку — любопытно. И он с одержимостью гончей, взявшей след, принялся вдоль и поперёк рыться в кладовой.

Только он, тишина и никаких посторонних навязчивых мыслей.

Остановился Сэм лишь в седьмом часу утра. Замер возле горы потревоженных артефактов с нещадно затёкшей спиной и добычей — чашей да бутылкой. Первую Сэм нашёл на верхней полке застеклённого шкафа. Вторую — в деревянном ящике. Д.В. никак не обозвал их в альбоме. Сэм дотошно рассмотрел обе находки и не увидел никаких пояснительных бумажек. Серые, ветхие, безымянные и забытые — они походили на музейные реликвии и не внушали ни особо интереса, ни опасения.

Почему Д.В. их нарисовал? Что в них особенного? Почему щепетильные до некуда хранители знаний их никак не подписали? Как они попали в бункер? Где остальное?

Рой вопросов рассеял требовательный лай Чуда, который явился напомнить, что пора гулять и завтракать. Сэм отвлёкся от рассматривания поблёкших, еле-еле заметных узоров на пузатых боках закупоренной бутылки и рассеянно поставил её на свободное место на ближайшей полке. Затем окинул взглядом учинённый бардак — потом как-нибудь вернёт всё на свои места — и вышел вслед за псом.

Возня с Чудом прошла как в тумане. Пока пёс нагуливал аппетит, а потом громко хрустел кормом, Сэм снова и снова спрашивал себя, что делать. Продолжить искать в бункере тень загадочного Д.В. или вернуться к дневникам Ровены, которые тоже неплохо гнали прочь мысли о воскрешении Дина любой ценой? А может, сбежать за океан, на край света? Туда, где не будет бункера, Импалы, Чуда, друзей, охоты, даже чёртовых мотелей, каждый из которых неизменно напоминал о Дине.

Идея о побеге понравилась Сэму, и он побрёл спать, прекрасно понимая, что никогда по-настоящему на него не решится.

Дин умер быстро.

Успел сказать Сэму несколько слов, понял, что чертовски устал, закрыл глаза живой — открыл уже покойник. И оказался всё в том же амбаре — разве что почище да посветлее, без Сэма и убитых вампиров. И без дыры в спине. Рядом в нерешительности топтался длинноволосый парень сильно моложе Дина, в чёрном костюме и пальто. Он таращился на него и выглядел озадаченным.

Жнец, догадался Дин и сказал:

— Расслабься, не убегу. Умер так умер. Куда дальше топать?

Жнец округлил глаза и удивлённо приоткрыл рот. Дин хмыкнул и пожал плечами: беднягу наверняка в его жнецовской школе не один семестр учили и пугали, что Винчестеры — та ещё заноза в заднице. Ни за что легко не умрут. Будут изворачиваться и сопротивляться. Могут и прикончить, если подойти слишком близко. А тут нате вам — никаких возражений.

— Давай же. Мне вечный покой, тебе — премия и звание лучшего сотрудника месяца, — поторопил Дин. — Или что там вам полагается?..

Жнец моргнул и наконец опомнился. Подошёл к нему и опасливо ухватил за локоть длинными пальцами. Дин внезапно потерял опору под ногами и через мгновение очутился прямо напротив хорошо знакомого заведения.

Глядя на придорожный бар Харвеллов, невредимый, словно не было страшного пожара, который оставил после себя головёшки и кучу трупов, Дин не удержался от улыбки.

Небеса ему определённо нравились.

Ноги сами понесли Дина к двери. Он ухватился за ручку, потянул — и ослепительное серебристо-белое сияние согнуло его пополам, повалило на колени, дезориентировало.

Нет, к чёрту такие Небеса.

Когда Дин открыл глаза, сияния уже не было. Он лежал ничком на белом полу, приподнял голову, огляделся и решил, что попал в коробку.

Огромную обувную коробку — прямоугольную, пустую, из белоснежного картона.

Очешуенно, подумал Дин и понадеялся, что это такая тупая шутка Джека или Каса. Сейчас они покажутся, материализуются буквально из ниоткуда, посмеются и вернут его в бар Харвеллов.

Дин подождал. Никто не явился. А он вдруг заметил что-то на полу на расстоянии вытянутой руки. Оказалось — небольшой светло-серый конверт. В детстве отец и Бобби учили его не трогать что попало. Он учил тому же Сэма. А сам частенько делал ровно наоборот. Вот и сейчас из любопытства Дин с хрустом вскрыл конверт.

Внутри лежал сложенный вдвое лист. Он развернул его и увидел короткое письмо, написанное очень красивым тонким почерком:

«Признаться, я не ожидал, что твой конец будет таков. Чак в прошлом, но ты по-прежнему важен. И твой брат тоже. Ему может потребоваться твоя помощь. Отправляйся назад сейчас же.

P.S. Заставить тебя я не могу. А ты можешь отказаться. Я пойму. Но ты не станешь, верно?»

Дин почувствовал странную слабость в ногах и присел прямо на пол. Самый чистый пол, который он когда-либо видел. Подумал о Сэме. Повертел письмо в руках. Ни приветствия, ни подписи — ничего.

— Бред какой-то, — пробормотал он и снова подумал о Сэме.

Дин помялся несколько секунд. Ему не очень-то хотелось воскресать. Но оставлять Сэма, которому якобы «может потребоваться помощь», не хотелось ещё больше. И было непонятно, как, собственно, это сделать. Инструкцию автор письма, кем бы он ни был, не приложил.

— Ну, я готов, — сказал Дин через минуту, чувствуя себя идиотом.

И провалился в дыру, что внезапно разверзлась под ногами.

* * *

Дин грохнулся на пол. Не больно. Не насмерть. Это — особенно последнее — показалось ему слегка подозрительным. Он ошалело уставился на высоченный потолок и понял, что провалился прямо в бункер.

В библиотеку. Тихую и пустую.

Дин вскочил, заторможенно ощупал себя и убедился, что цел. Он моргнул и подумал, что это странно — упасть с неба и не разбиться. Не то чтобы самое странное, что с ним бывало, но всё же — совсем не норма.

Вдруг послышался торопливый цокот когтей, и в Дина со всего маху врезался одурело скулящий Чудо. Он охнул, не удержался на ногах и в обнимку с псом растянулся на полу.

— Ну как ты, малыш? — пробормотал Дин и растерянно улыбнулся.

Чудо тявкнул и попытался лизнуть его в губы. Дин в последний момент успел увернуться от горячего языка. Он с неохотой отпустил ошейник и выпрямился. Чудо преданно прижался к его ногам и распелся на все лады: и скулил, и тявкал, и урчал, — будто пытался рассказать последние новости. Дин погладил его по лохматой голове и взволнованно заозирался.

Где Сэм? Что с ним?

Точно в ответ на его вопросы в лабиринтах коридоров раздались шаги, и Сэм прошёл мимо, через холл, в сторону кухни. Целый и невредимый, разве что взлохмаченный да давно не бритый — и… даже головы не повернул в сторону Дина.

Дин почувствовал, как внутри что-то оборвалось. В замешательстве он выскочил из библиотеки в холл, замер у стола, вытаращился Сэму в спину и всё понял. Сэм ослеп. Это и была проблема, из-за которой Дина вернули. Абсолютно точно, и никаких подводных камней. Версия ему понравилась, и он не сразу внял здравому смыслу, который посоветовал подумать ещё чуть-чуть, но в совершенно другом направлении. Что, если Сэм, его зрение, слух и всё остальное в полном порядке? Иначе он давно посшибал бы всё на своём пути. Что, если дело вовсе не в нём, а в самом Дине, который вдруг свалился с неба, не сломал ни одной кости и почему-то не привлёк внимание Сэма?

Дин похлопал глазами. Почесал затылок. Ущипнул себя. Вздрогнул, потому что ничего не почувствовал. Посмотрел на стол с картой мира и ткнул указательным пальцем в родные Штаты. Вздрогнул снова и отдёрнул руку, когда палец провалился сквозь стол, как будто так и надо. Приструнил эмоции — пёстрый хоровод изумления, возбуждения, ужаса и злости. Подумал, что это было бы смешно, если бы не было так странно, и чертовски неуверенно пробормотал:

— Я невид… грёбаный каспер? Но… Но ты-то меня видишь?

Чудо тихонько скульнул возле него.

Дин в бешенстве рванул на кухню. Сэма он нашёл за столом — тот с осоловелым видом смотрел на закипающий чайник. И без всякого сомнения в упор не видел Дина, который встал как вкопанный.

— Эй, я тут, — Дин помахал рукой, — прямо, блин, перед тобой…

За спиной у него щёлкнул чайник. Сэм зевнул, посмотрел сильно мимо Дина, встал и… прошёл сквозь него. Дин ощутил лёгкое покалывание — а Сэм сделал это снова и даже не поёжился. Как ни в чём не бывало плеснул кипятка в кружку и уселся за стол. Дин попытался пару раз поймать его взгляд, но хорошо знакомый хмурый изгиб бровей подсказал ему, что это бесполезно — Сэма перед ним не было, он барахтался где-то в своих мыслях и думал о чём угодно, но не о призраке перед собственным носом.

Дин скрипнул зубами и громко выругался. Легче не стало. Тогда он снова придирчиво себя осмотрел, облапал — и растерялся. Дин ясно видел своё тело — нормальное, а не призрачное. И чувствовал себя скорее живым, чем мёртвым. Но всё же был скорее мёртвым, чем живым. Иначе бы как минимум заработал пару синяков при падении. Иначе бы не превратился в абсолютно пустое место. Иначе бы Сэм его увидел.

Дин тихо застонал, уселся на свой стул и вытаращился на Сэма. Он походил на йети с грустными щенячьими глазами. Кажется, давно нормально не спал. Но вроде бы не нуждался ни в какой помощи, о которой шла речь в письме. Так какого чёрта и кто выдернул Дина с Небес да ещё и в виде беспомощного призрака?

— Узнаю — убью, — прорычал он и внезапно для самого себя рассказал о том, что с ним произошло.

Про жнеца, про бар Харвеллов, про сияние, про обувную коробку, про письмо. Слушатель из Сэма вышел так себе. Не плохой и не хороший. Никакой. Его рассеянный взгляд ни разу не задержался на Дине, и тому в какой-то момент стало жутко. Вдруг это очередная ангельская пакость, из которой ни за что не выпутаться? Вдруг это навсегда? Вдруг…

Сэм встал и сам того не ведая угомонил Диновы ошалевшие мысли. Сначала Дину резко полегчало, а потом — стало любопытно, чем Сэм займётся. Вернёт бороду тому, у кого её отобрал? Поищет интересное дело? И он вслед за ним выскользнул из кухни.

Сэм разочаровал. Не притронулся ни к бритве, ни к смартфону, ни к ноутбуку. Только растянулся на своей кровати и принялся высматривать что-то на абсолютно пустом и неинтересном потолке. Дин вздохнул. Умирая, он велел никогда себя не возвращать. Кажется, Сэм послушался — выбросил из головы все мысли о воскрешении. Иначе бы не лежал сейчас с убитым видом, а копался в книгах да записях хранителей знаний. Но это не пошло ему на пользу. Уныние, безделье, борода — Сэм явно скатился в депрессию. Интересно, как давно? В бункере не было ни окон, ни календарей, и Дин понятия не имел, как долго отсутствовал. Месяц? Полгода? На тумбочке у кровати чернел выключенным экраном смартфон, но разбудить его не вышло: рука снова и снова беспомощно хватала лишь пустоту.

В какой-то момент у Дина лопнуло терпение, и он ломанулся прочь прямо сквозь дверь.

Целую вечность он взвинчено бродил по бункеру и пытался сообразить, зачем вернулся. Перечитал письмо, которое шуршало во внутреннем кармане куртки, — и яснее всё равно не стало. Осмотрел каждый угол в поисках проклятой вещи или другой подобной дряни, что могла навредить Сэму, — и ничего не нашёл. Если причина возвращения и была где-то рядом, он её в упор не видел. Точно так же, как Сэм — его.

И Дин вернулся к нему ни с чем. А Сэм наконец належался и куда-то засобирался.

— Далеко? Охота? Ветеринар? Свиданка?

Сэм ожидаемо не ответил. Дин выругался и увязался с ним. Когда оба добрались до гаража, Дин напрочь забыл о Сэме, своём воскрешении и странном письме — засиял и бросился к любимой Импале:

— Здравствуй, Детка! Прости, что бросил! Скучала? О тебе тут заботятся?

Ни обнять её, ни погладить, ни смахнуть пылинки Дин не смог: руки в очередной раз ничего не почувствовали. И он неловко провалился в салон, прямиком на переднее пассажирское сидение, которое обычно занимал Сэм. Тот оказался рядом через пару мгновений и со скучающим видом завёл мотор. Дин прислушался к работе двигателя и кивнул — Импала была в норме. А вот Сэм не очень. И Дин поймал себя на мысли, что ему тяжело и больно на него смотреть. Он отвернулся к стеклу, по которому мелко заморосил снег, и пошевелился, только когда Сэм припарковался у супермаркета.

В магазине оказалось почти пусто. А прилавки, заставленные рождественской атрибутикой, жирно намекнули Дину, как долго он отсутствовал. Кажется, был разгар декабря, и он проморгал около двух месяцев. Не так уж и много. Он таскался за Сэмом, как привязанный, глазел на прилавки, считал дни, которые пропустил, и бесился от того, что его ни на что не тянуло. Ни на вяленый бекон с жгучими специями, ни на аппетитные сосиски, ни на пиццу, ни на чипсы, ни на пиво, ни даже на любимый яблочный пирог.

Было абсолютно всё равно.

Дин, в общем-то, уже бывал в шкуре призрака и знал, что еда им не нужна, но ничего не мог с собой поделать, изумлялся и злился.

— Всё, что ли, травоядное? — буркнул он, когда Сэм наконец отошёл от прилавка с зеленью да салатами и зашагал на кассу. — Ты бы лучше мяса пожевал, тощий, аж жутко!

Быстро расплатиться и уйти не получилось — платёжный терминал завис и отказался принимать кредитную карту. Парень-кассир и Сэм растерянно переглянулись, а Дин сообразил, что это, кажется, из-за него, и попятился. Через пару мгновений терминал ожил, и Дин решил впредь держаться подальше от техники — сломается ненароком. Или, напротив, стоит покружить возле ноутбука Сэма, чтобы наконец до него достучаться? Уж внезапная поломка любимой игрушки точно должна навести его на верные мысли.

Идея понравилась Дину. Он обдумывал её всю дорогу до бункера. А потом, пока Сэм раскладывал продукты по местам, пытался отыскать его ноутбук. Однако забыл о затее, когда чуть позже Сэм устроился в библиотеке с небольшим блокнотом в кроваво-красной обложке. Дин пристроился рядом, надеясь, что брат почувствует холод его присутствия, и из любопытства заглянул в блокнот. Мелкий почерк — сплошь острые буковки да подчёркивания — был ему незнаком. Однако догадаться об авторстве оказалось нетрудно.

Ровена. Один из её дневников.

Дин пригляделся и попробовал почитать, но не разобрал ни слова: строчки прыгали и разбегались. Может, у призраков садилось зрение? А может, хитрая Ровена наложила на свою писанину защиту? Одно Дин понял наверняка: она не травила байки о разъездах по свету и не вспоминала о папаше Кроули, Наполеоне, Аврааме Линкольне, Мике Джаггере, Фрэнсисе Таблти и прочих своих поклонниках.

Она писала о магии — мощной, чёрной и опасной. А Сэм читал. И только ли читал?

Дин не возражал, когда, ради благого дела, Сэм выучился нескольким заклинаниям. И когда унаследовал ведьмины пожитки — тоже. Тогда Дин был спокоен, потому что мог в любой момент дать ему по рукам. Теперь он был мёртв, а Сэм — один, сам по себе.

Дин забылся и в глухой ярости попытался отобрать блокнот. Но рука прошла насквозь, цапнула странно горячий воздух — и вдруг вспыхнула такой болью, будто угодила в кипяток. Дин взвыл, отдёрнул руку и неожиданно отключился.

Очнулся он там же, где упал. В библиотеке, у стола, в тишине и полумраке. Сэма рядом не оказалось, значит, ведьмовской нокаут он не заметил. Зато Дина преданно караулил Чудо и счастливо взвизгнул, когда он зашевелился.

Дин неловко погладил его левой рукой и недоумённо осмотрел правую, которая болела, как живая. На ладони чернел небольшой, с пивную крышку, ожог, а вокруг запеклась тёмная кровь. Эктоплазма, исправил себя Дин, чертыхнулся и пожелал Ровене навернуться с трона в Аду на глазах у черноглазых подданных.

Могла бы выдумать что-то менее… вырубающее.

Сэма Дин нашёл в спальне — спящим. Похоже, он отключился надолго. Была уже ночь. Дневник Ровены лежал на прикроватной тумбе. С виду — обычный блокнот, а тронешь — без руки останешься. А может, и без всех остальных частей тела: Ровена всегда была оригинальна и безжалостна.

Как бы втолковать это Сэму?

Дин раздумывал об этом полночи и параллельно пытался свыкнуться со своей новой сущностью. Сообразил, что темнота ему нипочём — видно было, как днём. Бродил повсюду, сквозь мебель и стены, как положено неупокоенному призраку. Пытался включить свет. Пытался открыть дверцу холодильника. Пытался сдвинуть с места стул, настольную лампу, книги. Пытался чисто из призрачной вредности сдёрнуть с Сэма одеяло. Но тщетно, тщетно, тщетно.

Неожиданная беспомощность здорово бесила.

К утру напряжённый до предела Дин уселся ждать Сэма на кухне. Тот, как всегда, проснулся в жуткую рань и притопал на кухню в полусне, босой, в одних штанах, с вороньим гнездом на голове. И снова его не увидел. Зато Дин заметил на шее незнакомый серебристый амулет с чёрным камушком в центре.

— Что это? — спросил он. — Ещё один подарок Рыжухи?

Сэм не ответил. Дин вскочил и рассерженно отвесил ему подзатыльник — за всё сразу. Рука лихо прошла сквозь шевелюру, да так, что ни один волосок не шевельнулся. А Сэм как ни в чем не бывало щёлкнул кнопкой чайника, потрепал Чудо по голове, развернулся и ушел.

— Шустрее давай, кое-кому тоже надо пописать! — крикнул Дин ему в спину.

Скоро все трое вышли на улицу. Сэм со скучающим видом ушёл в себя. Дин осмотрелся и с упорством умалишённого принялся привлекать внимание Сэма. То тыкал пальцем как в неведомую зверушку, то пытался схватить за плечо и хорошенько встряхнуть. Но руки не слушались, а Сэм не реагировал. Неподалёку Чудо с счастливым визгом бегал по снегу, что-то жевал, пристраивался с поднятой задней лапой у каждого второго дерева и иногда поглядывал на обоих своих хозяев.

Чуть позже, за завтраком, Дин наблюдал за Сэмом, который вяло ковырялся вилкой в омлете с овощами, и пытался стянуть кусочек помидора у него из-под носа. Чисто из вредности — еда его по-прежнему не интересовала, да и помидоры Дин уважал только в виде кетчупа. Ничего не выходило: пальцы лишь бестолково проходили сквозь тарелку. В какой-то момент Дину надоело, и он всерьёз решил, что непонятно кто, свергнувший его с Небес, явно понадеялся не на того. Ну какая от него польза? Даже помидорку ведь подвинуть не в состоянии.

После завтрака Сэм удивил. Засел в Дин-пещере и включил телевизор. Дин выругался и сел рядом. Помолчал, попыхтел от накатывающей волнами злости и не без труда взял себя в руки.

— Косички тебе заплести, что ли? — хмыкнул он, чтобы хоть как-то отвлечься.

Если Дин пытался цапнуть Сэма за волосы, тот вежливо огрызался, ерепенился или угрожал дать по морде — зависело от настроения. Всякий раз чёрт знает сколько лет. Поэтому Дина охватила тупая, бессильная ярость, когда призрачные пальцы в очередной раз ухватились за ничто и Сэм не прикрикнул что-то вроде: «Чувак, отвянь!»

Он был совсем близко и вместе с тем — невыносимо далеко.

— Да посмотри ты на меня! — взорвался Дин, срывая голос.

Сэм на целых три секунды задержал на нём взгляд. Дин замер в зыбком ожидании чуда — и разочарованно вздохнул, когда Сэм, поёжившись, снова уставился в телевизор. А тот вдруг затрещал, и экран резко выключился. Сэм нахмурился и почесал затылок. Дин чуть-чуть восторженно охнул и пробормотал:

— Это я, что ли, сделал, Сэмми?

Ответа он не дождался. А в следующую секунду оба отвлеклись на телефонную трель.

Оказалось, прилетело сообщение от Чарли. Дин краем глаза подсмотрел их переписку. Кажется, она что-то потеряла, он нашёл, и теперь Чарли спрашивала, можно ли приехать сегодня, часа через два. Сэм взялся что-то отвечать, а Дин присвистнул от радости. Он сто лет не видел Чарли, чертовски соскучился и понадеялся, что докричаться до неё будет проще, чем до родного брата.

В комнату вдруг влетел Чудо, звонко тявкнул и заплясал на месте, а потом удрал. Дин не очень разбирался в собаках, но намёк понял — срочно гулять. Сэм сообразил даже раньше и побежал следом.

На улице бушевал снег с дождём и враз окатил Сэма с Чудом. А Дин порадовался своему призрачному, совершенно бесчувственному состоянию. Но затем вспомнил, что случается с призраками, которые застряли на Земле, и вздрогнул. Нет, уж лучше продрогнуть под снегом, подумал он.

И тут мимо него с шипением пронеслась жуткая, тощая, белая фигура. Дин машинально отшатнулся. А тварь в два прыжка добралась до Сэма, который стоял и к ней, и Дину вполоборота, и напала. Оба рухнули на землю, и тварь вцепилась в него длинными конечностями.

— Сэм! — заорал Дин.

Он напрочь забыл о своей призрачной бесполезности и с лютой яростью кинулся на тварь, пытаясь схватить и отшвырнуть от неподвижного Сэма. Руки легко прошли сквозь костлявое тело. Дин ничего не почувствовал. Тварь же громко заверещала, содрогнулась, отпрыгнула прочь и тут же скрылась за стеной дождя. А Сэма вдруг заволокло густым, серым, чёрт знает откуда взявшимся дымом — и в ту же секунду он исчез.

Дин облажался.

Лужица крови на снегу — вот и всё, что осталось от Сэма. Он… умер? Об этом шла речь в письме?

Дин с трудом заставил себя отвести взгляд от крови и повертел головой. Тварь куда-то подевалась. Ушла насовсем или притаилась? На улице или, может, где-то в бункере? Откуда она вообще взялась?

Чудо тоже исчез. Дин позвал его — снова, снова и снова. Уже решил, что и он, бедняга, попался твари. Но Чудо наконец подбежал, поджавши хвост и жалобно поскуливая. Наверное, он всё видел или почувствовал — и перепугался до чёртиков. Дин неловко погладил его, мокрого и дрожащего, и повёл в бункер.

И наткнулся на закрытую дверь. Ему-то пройти не проблема, а Чуду — никак.

Чудо скульнул. Дин рыкнул и в глухой ярости заметался туда-сюда. Он потерял Сэма. Он не знал, с чем столкнулся. Он ничего не мог. Он был пустым местом.

Дин не успел толком рассмотреть Сэма. Он лежал без сознания, в разодранной окровавленной куртке. Жив или мёртв? А тварь — белую костлявую мерзость — Дин точно не встречал прежде. Однако, кажется, умудрился ей навредить. Верещала она так, словно он, беспомощный призрак, сделал ей больно.

Дин понадеялся, что тварь где-то неподалёку и вот-вот покажется. Он был очень не прочь вновь заставить её орать. Но она не выдала себя — зато в сторонке послышался приближающийся шум автомобиля.

Чарли!

Дин обернулся на звук и замер. Чарли выбралась из своей жёлтой машинки. Хлопнула дверца. Их взгляды встретились — тут же глаза Чарли округлились, а приветливое лицо побелело и перекосилось. Дин не сразу понял, что произошло. В другой ситуации он удивился бы и решил, что она заметила нечто страшное за ним. Но сейчас вздрогнул и тихо, даже чуть-чуть пугливо пробормотал:

— Ты меня видишь?

Чарли поёжилась и пискнула:

— Ох, чёрт…

От её голоса — тихого, нетвёрдого — нутро Дина сжалось неожиданно болезненно для мёртвого. И он осторожно сделал к ней шаг. К счастью, Чарли не отшатнулась и не удрала, как любой нормальный человек при виде призрака. Напротив, она будто отряхнулась от ступора и подошла ближе.

— Дин, — сказала Чарли чуть бодрее. — Ты….

— Привиденчик, ага. — Дин натянуто улыбнулся и подумал, что, похоже, разозлился так, что перестал быть невидимкой. — Привет, ваше величество. Я бы тебя обнял, но… вряд ли получится.

— Дин, — повторила Чарли. — Ты… это правда ты? Боже, почему ты призрак? Сэм… оживил тебя? Нет же, дурацкий вопрос…

Она резко замолчала, быстро-быстро заморгала и шмыгнула носом. Дин понял, что будет дальше, и помотал головой:

— Нет, только не это! Только не реви!

— Я не реву, — пробормотала Чарли и утёрла слёзы. — Оно само…

Дин неловко затоптался на месте. Он не очень-то умел обращаться с плачущими женщинами. Иногда срабатывало правило «обнять и гладить» — но в этот раз от него точно не было бы никакого толку. Ему лишь оставалось надеяться, что Чарли возьмёт себя в руки. И она не подвела. Всхлипнула, выдохнула, снова всхлипнула и спросила:

— Почему ты призрак? Сэм ведь похоронил тебя по всем правилам.

— Самому интересно, — признался Дин и вытащил из кармана письмо. — Меня вроде как вернули.

— Что это? — Чарли подошла ближе.

— Ты его тоже видишь?

Чарли кивнула и осторожно протянула руку, и Дин не мешкая отдал ей письмо. Где-то в глубине мёртвой души ему немного полегчало от того, что эта бумажка не оказалась всего лишь призрачной его частью. Чарли просмотрела короткий текст и встревоженно взглянула на Дина:

— Сэм…

Дин ощутил новую волну ярости и поделился последними новостями. Рассказал, как умер и встретил жнеца, как попал на Небеса, а потом — в коробку, как нашёл письмо, как шлёпнулся прямо в бункер, как Чудо его увидел, а Сэм — нет, как до него так и не вышло докричаться и как он исчез после нападения странного существа.

— Оно… он немного смахивал на Голлума, но крупнее и белее, — припомнил Дин. — Я вроде как коснулся его, и ему не понравилось. Но Сэму это не очень-то помогло.

Чарли вздрогнула и пробормотала:

— Жуть. Так он вылез из бункера? — Чарли покосилась на закрытую дверь.

— Или просто мимо пробегал? — хмыкнул Дин. — Без понятия. Но, думаю, он где-то здесь, поэтому держись-ка возле меня, ладно? И дверь открой, я не могу. — Он развёл руками.

Чарли с готовностью закивала, и скоро все трое были в бункере. Чудо забился под стол. Чарли, как и обещала, пристроилась поближе к Дину. Как бы она ни любила приключения и опасности, встретиться с неведомым монстром явно не рвалась. Дин про себя поблагодарил её за благоразумие. Но тут же сжал кулаки и почувствовал, что вот-вот взорвётся да разлетится жирными ошмётками эктоплазмы. Он абсолютно не знал, что случилось с Сэмом, и эта неизвестность сводила с ума. Поэтому он не сразу услышал вопрос:

— Что у тебя с рукой?

— Ровена, — рассеянно отозвался Дин, глядя на чёрный ожог. — Намекнула, чтобы я не трогал её барахло. Сэму можно, а мне нет.

— Блокнот в красной обложке? — догадалась Чарли.

— Да, её дневник. Откуда ты знаешь?

— Видела, как Сэм его читал. На днях, когда я приехала спросить о джиннах…

— О джиннах? Ты охотилась? Одна?

Чарли пробормотала что-то невнятное. Наверное, отругала себя за то, что сболтнула лишнего. Дин сжал кулаки и зыркнул на неё со всей суровостью, на какую только был способен. Обычно это работало. Сработало и сейчас. Чарли слегка зарделась, вздохнула, опустила глаза и буркнула:

— Всего лишь один синий задохлик и какой-то его дальний родственник.

— Ты обещала не охотиться одна после Стайнов!

— Ну, вообще-то, я обещала не охотиться без тебя, — резко возразила Чарли. — И вдруг случился форс-мажор, ты, мой лучший напарник, взял и умер, так что к чёрту обещания.

— Это… плохо кончится, — сказал Дин тихо, но твёрдо.

Чарли не ответила и прошла мимо. Дин вздохнул и нагнал её в библиотеке. Ему хотелось её образумить. Хотелось раз и навсегда вбить в её упрямую рыжую голову, что охотники долго не живут. Хотелось напомнить, как однажды она уже чуть не погибла, потому что оказалась один на один с недочеловеком-недомонстром. Хотелось наконец показать на себя, такого же самоуверенного идиота, призрачным пальцем.

Но Чарли распугала все его желания, когда кивнула на отложенный Сэмом дневник Ровены и спросила:

— А та тварь не могла… вылезти оттуда?

— Из дневника? Да нет, бред, — отмахнулся Дин.

Но тут же понял, что это, пожалуй, не бредовее, чем всё остальное, случившееся за последние сутки. Ровена была сильна и хитра. Жила сотни лет. Убивала и порабощала практически без усилий. Создавала заклинания. Запереть на страницах дневника какую-нибудь жуткую тварь для неё наверняка было так же просто, как Дину при жизни порубить гнездо вампиров. Но вряд ли она не предупредила бы об этом Сэма, своего любимчика. Да и зачем ей его смерть? Вдруг угодит в Ад и заставит её подвинуться на троне?

— Это не твоё? Тут твои инициалы. Д.В. М-м-м, нет, точно не твоё, тут год тысяча девятьсот тридцать третий…

— А?

Дин вынырнул из своих мыслей, и Чарли помахала перед ним квадратным блокнотом в серой обложке. Когда Сэм унаследовал пожитки Ровены, Дин помог ему перевезти всё в бункер. А потом они всю ночь рассматривали её вещицы. Дневники в красных, коричневых и чёрных обложках. Дряхлые книги и магические амулеты. Склянки с могильной землёй, кровью единорогов, комариными хоботками и прочей дичью в том же духе. И, кажется, серый блокнот, да ещё и с инициалами точь-в-точь как у Дина, им на глаза не попадался.

— Альбом с рисунками, — сказала Чарли.

— Я умею рисовать только енохианские символы кровью, — признался Дин и, забывшись, попытался взять альбом, чтобы посмотреть, но тот с шелестом пролетел сквозь ладони и шлёпнулся под ноги.

Чарли торопливо подобрала его. А Дина с головой накрыла очередная волна ярости, и ему захотелось кого-нибудь придушить. Хотя бы того гада, который вернул его в бункер в таком виде, или ту тварь, что выбила его из колеи. От убийственных мыслей Дина отвлекла Чарли:

— У него была… богатая фантазия.

— Или не фантазия, — возразил он, когда пристроился рядом и увидел первый рисунок: Звезду Водолея.

— Хранитель?

— Наверняка.

Д.В. рисовал чудные вещи: в основном разных существ, растения и предметы. И чем дальше Чарли листала страницы, тем сильнее Дин убеждался, что ни у одного хранителя не хватило бы воображения на такое и что в этих рисунках было что-то… смутно реальное.

— Почти все хранители были скучными придурками и ни за что бы ничего такого не выдумали, — озвучил он свои мысли.

— То есть ты думаешь, эти существа, — Чарли ткнула сначала на двухголовую змею, а потом на чёрного мохнатого паука, — могут быть наст…

— Стой! — велел Дин и во все глаза уставился на рисунок с существом, которое было очень похоже на ту тварью, что напала на Сэма.

Чарли сделала то же самое и ни о чём не спросила. Всё было ясно без слов.

* * *

За годы жизни в бункере Дин неплохо изучил хранителей знаний. Эти щепетильные, занудные, повёрнутые на своей великой миссии парни никогда ничего не делали просто так. Д.В. тоже был хранителем и вряд ли рисовал чисто для души, пока никто не видел. Его рисунки определённо что-то значили.

Может быть, в тридцать третьем году, не самом простом для Америки, у хранителей стало туго с фотоаппаратами, и они приняли в свои ряды художника, чтобы зарисовывал всё, что потребуется? Артефакты, монстров, оружие?

Дин покрутил эту мыслишку так и эдак и, не долго думая, влетел в кладовую прямо сквозь дверь. Царивший кругом бардак — вычищенные полки и пустые коробки, беспорядочно разложенные и расставленные артефакты — намекнули, что он на верном пути. Сэм, вероятно, размышлял в том же направлении и тут побывал. За спиной Дина скрипнула дверь. Вошла Чарли, встала рядом с ним, вздёрнула брови и не очень-то уверенно сказала:

— Ну, допустим, ты прав…

— Я прав. — Дин призрачным пальцем указал на чашу на тонкой ножке прямо перед собой, точь-в-точь такую, как в альбоме. — Вот же любопытный засранец…

Д.В. ничего не выдумывал. Он рисовал то, что видел своими глазами. В том числе ту тварь. Но всё же откуда она взялась? Случайно «активировалась» чёрт знает почему, как лесная нимфа миссис Баттерс? Дрыхла где-то в кладовой под слоем пыли, пока Сэм её не разбудил? Может, вон в той вычурной вазе или в деревянном ящике, что скучали на полу в сторонке?

— Дин, — позвала Чарли и указала на пол возле шкафа. — Тут что-то разбилось.

Пол был усеян мелким крошевом тёмно-зелёных осколков. Будто нечто не просто упало с полки, а лопнуло и разлетелось сотней зелёных искр.

И оттуда выбралась эта…

Внезапную мысль сбило тихое шипение. А потом — вскрик Чарли. Дин обернулся к ней — и тварь, выросшая в дверях, бросилась на Чарли, щёлкая челюстями.

— Нет! — заорал рассвирепевший Дин.

И вдруг — в шаге от застывшей Чарли — в тощую спину твари с хрустом вонзилась сабля, которая мгновением раньше покоилась на настенной подставке. Тварь выгнулась, завизжала и рухнула на пол. Чарли вышла из ступора и отскочила подальше. А Дин сообразил, что, кажется, фокус с саблей — его призрачных рук дело. Иначе с чего бы ей бросаться в бой?

— Сдох? — прошептала Чарли.

Развалившаяся на полу тварь не двигалась. Кажется, и правда сдохла. Дин поморщился. Не то чтобы она была нужна ему живой — вряд ли бы получилось её разговорить. Но кольнуло лёгкое разочарование. А Чарли пробормотала откуда-то из-за его плеча:

— Я… вроде как знаю, кто это.

* * *

После обнаружения в альбоме Д.В. рисунка твари, Чарли притихла и помрачнела. Дин заметил перемену, но не стал наседать. В конце концов, поводов для уныния хватало: он умер, Сэм пропал, поблизости рыскало чёрт знает что, да и в целом, охотничья жизнь была редкостным дерьмом.

Однако причина оказалась в другом.

— Дороти рассказывала мне о нём, когда мы попали в страну Оз, — сказала Чарли. — Гильфид? Или мильфид? Что-то такое, не помню точно… Он фея. Очень жуткая фея.

Дин скривил физиономию. Феи. Маленький народец. Эльфы, гномы, лепреконы, пикси, тролли, гоблины и прочие ублюдочные создания. Он с ними уже сталкивался, и знакомство не задалось.

— У фей есть свой загробный мир. И есть королева загробного мира. Такие, как эта жуть, подчиняются ей и охотятся на людей для неё. А в Авалоне с людьми напряжёнка. Почти все они служат Оберону, королю фей. Больше всего их в окрестностях его дворца, поэтому эти существа в основном ошиваются там. В страну Оз они суются редко. Им там просто нечего ловить. И вживую я их никогда не видела. Но Дороти предупреждала, если вдруг встречу — рвать когти. Или опомниться не успею, как загремлю в гости к королеве-кровопийце…

— Кровопийце? — не понял Дин.

— Королева укрепляет свои силы человеческой кровью. Ну, так говорят. Наверное, высасывает до капли.

— То есть… Сэм может быть у неё? — медленно проговорил Дин и содрогнулся.

Чарли растерянно пожала плечами. А он окончательно возненавидел фей и сообразил, что делать. Кажется, пришло время опять побывать в гостях у маленького народца.

— Лет сто назад у нас с Сэмом было дельце, — сказал он. — Исчезновение людей. Местные грешили на инопланетян…

Чарли охнула. А Дин мрачно усмехнулся, покачал головой, мол, всё брехня, и продолжил:

— Оказалось, феи. Похищали сыновей-первенцев. И меня заодно прихватили.

Он прикрыл глаза — и вспомнил всё, как будто это было вчера, а не десять лет назад. Яркий белый свет. Светящихся существ. Странную каменную комнату. Что-то вроде стола, куда они пытались его уложить. Но он им не дался — обезумел, стал стрелять и размахивать ножом. Наверное, никто прежде не делал этого. И в какой-то момент удивлённые феи вернули Дина туда, откуда забрали.

— Я надрал им зад и сбежал, — сказал он и опустил ненужные подробности. — То есть понимаешь, я был в их мире, ты была в их мире, а Сэм — нет, поэтому он не увидел и не услышал эту тварюгу. И я хочу повторить, раз Сэм может быть у них.

— Хочешь к феям?

— Не просто к феям, к Оберону. Он король и должен иметь власть над королевой, так?

— Н-наверное, — согласилась Чарли. — Но ты уверен, что Оберон станет помогать?

— О да, я уверен.

Дин никогда не видел Оберона, но знал, что предложить ему взамен на помощь. А вот чего он не знал, так это как взять и завалиться к феям в гости. В страну Оз, которая была частью Авалона, можно было попасть с помощью волшебного ключа, урагана, водоворота и бури. Но ключ валялся сломанным чёрт-те где, а на улице не пахло ни ураганом, ни бурей. Однако он был готов на всё — даже вывести мать-природу из себя, чтобы, озверев, она забросила его прямиком в Авалон.

Чарли открыла и закрыла рот. Одно за другим Дин рассмотрел на её побледневшем лице изумление, недоверие и сомнение. А потом вдруг — решительность.

— Отлично, я тоже хочу спасти Сэма и иду с тобой, — заявила она.

— Э-э-э, чего-чего?

Дин не боялся рискнуть своей шкурой. Он уже умер — хуже-то точно не будет. Но тащить за собой в неизвестность Чарли — ни за что.

— Притормози! — велел Дин. — Я пойду один, а ты приглядишь за Чудом, ладно?

— Не ладно, — фыркнула Чарли и вдруг швырнула в него маленькой книгой в чёрной обложке. Она пролетела сквозь него и с хлопком шлёпнулась на пол.

— Какого?!.. — возмутился Дин, но прикусил язык. — Хорошо-хорошо, намёк понял. Я бестолковый каспер. Но…

— Какой план, напарник? — перебила его Чарли. — Поищем в ближайшем лесочке заблудившуюся фею и уговорим нас похитить?

Дин вздохнул и витиевато выругался себе под нос. Он одновременно обожал и ненавидел эту занозу. И вдруг понял, как переместиться в мир фей.

— Мы действительно пойдём в лес, — сказал Дин, — и поколдуем там. Но сначала помоги кое-что найти.

Сэма разбудила боль.

Острая, раскалённая, вездесущая — она вырвала его из беспамятства, скрутила тело и опустошила голову. Внятные мысли испарились, остались только жалкие обрывки: больно… очень… темно… больно. Ни вдохнуть, ни пошевелиться он не мог. Только чуял сильный земляной запах, то открывал, то закрывал глаза, но ничего вокруг себя не видел.

Спустя вечность удалось дёрнуться. А потом — задержать взгляд на густом мраке. И Сэм медленно сообразил, что боль притихла, перестала беспорядочно метаться, засела в груди, где-то под рёбрами, и вернула телу какую-никакую подвижность. Он подумал, что надо встать, но смог только беспомощно ёрзнуть и цапнуть пальцами что-то твёрдое, холодное, влажное.

Земля?

Слева, справа, сзади — кажется, она была всюду. Ни корней, ни ямок, ни бугорков. А сверху — Сэм осторожно запрокинул голову — ни капельки света. Словно его бросили в эту… яму и закрыли крышкой.

Сэма прошиб озноб. И он вспомнил. Удар и боль. Нет, было что-то ещё. Сначала какой-то звук — шипение или щёлканье. А уже потом удар — будто волна свирепой энергии прошила насквозь и швырнула на землю. Из лёгких вышибло весь воздух. Что-то острое полоснуло по плечам, по груди, по животу. Нож? Когти? Мир бешено завращался, чтобы в конце концов превратиться в чёрно-белую смазанную картинку. И прежде чем всё окончательно почернело, где-то на периферии зыбко мелькнуло до боли знакомое лицо. Смазливая физиономия, перекошенная яростью.

Дин?..

Сэм с трудом прогнал эту болезненную мысль и тяжеленными, непослушными, перепачканными в земле руками пощупал себя. На затылке, кажется, назревала шишка. Амулет Ровены был на месте. Разодранные рубашка и куртка задубели от крови. На груди и животе саднили и кровоточили две, три, четыре — да сколько же? — длинные рваные раны. Скорее от когтей, чем от ножа. Кем бы ни был когтистый невидимка — он словно хотел выпустить Сэму кишки. Однако почему-то не довёл дело до конца.

Сэм неловко вытер руки о лохмотья и сел — резко, чтобы истерзанное тело не успело сообразить и заупрямиться. В голове громко и больно звякнуло, исполосованная грудь запоздало вспыхнула — и вдруг всё закончилось. Боль отступила так внезапно, словно её выдрали с корнем и выбросили. Сэм охнул и осторожно потрогал раны. Они не исчезли, но, кажется, больше не кровили.

— Что за?.. — пробормотал он не своим, тихим и сухим голосом.

И тут же понял. Правая рука метнулась к шее, затем чуть ниже — и сжала амулет на груди. Непривычно тёплый и потяжелевший, он говорил сам за себя. Боль ушла не просто так.

Ровена не слукавила. Она вручила Сэму амулет в тот день, когда он явился к ней спросить о Дине. Сказала, пригодится и поможет, когда будет действительно нужно, раз он остался один и больше некому его подстраховать. Сэм не понял, как именно он должен помочь. И ни помощь, ни жалость ему были не нужны, но отказаться не смог — не нашёл нужных слов. Лишь спросил с горькой усмешкой: «Ты… заботишься обо мне?» — а Ровена в ответ мрачновато улыбнулась.

С тех пор амулет болтался на шее на зачарованном — так сказала Ровена — шнурке: ни сорвать, ни потерять. С виду — обычная безделушка. И Сэм ни разу не почувствовал его магических свойств.

Только сейчас. Чёрт-те где, во мраке, холоде, земле и крови.

Он проверил карманы. В левом нашлись пара монет и маленький плоский прямоугольник — кредитка. В правом было пусто, смартфон пропал. В нагрудном лежал крошечный холодный квадрат — зажигалка. Сэм торопливо выудил её и щёлкнул. Огонёк вспыхнул со второго раза. Чернота неохотно расступилась и показала тесную земляную темницу. Сэм выдохнул сквозь зубы. Где он? Зачем? Как долго?

Стоя думалось плохо — в голове то звенело, то гудело, поэтому Сэм убрал зажигалку обратно в карман, забился в угол и поймал себя на непрошеной мысли: это место чем-то походило на Клетку. Одно из множества её воплощений. Не хватало только Люцифера: красных глаз-угольков во мраке и вездесущего бестелесного голоса, который медленно и изощрённо сводил с ума. Где-то в глубине души заворочалась паника, и Сэм напомнил себе, что Люцифер мёртв…

И вдруг точно наперекор ему раздался шипящий шёпот. Сэм встрепенулся и прислушался, надеясь, что ему померещилось. Может быть, просто где-то с шорохом осыпалась земля или под ногами прошуршали крошечными лапками жуки. С минуту было тихо. Но затем мрак снова тихо прошелестел о чём-то своём, совершенно непонятном.

И чья-то тяжёлая рука дёрнула Сэма за плечо.

Он обернулся.

И снова рухнул на жёсткое, сквозь выдавливающую глаза головную боль подумав, что спина теперь — большой кровавый синяк. Кругом царил мрак. Пахло сыростью и кровью. Он хотел подняться, но тело не послушалось. Получилось только неловко вытащить из кармана зажигалку. И тут же нечто хлёстким ударом выбило её из руки. Сэм окаменел и всмотрелся во мрак перед собой.

Мрак ответил тем же и вперился в него красными глазами.

Дин стоял в своей комнате.

Рядом с ним сидел Чудо. Кругом царил бардак — это Чарли по его просьбе перевернула всё в поисках серого круглого камня размером с мячик для гольфа. Поиски не прошли даром, и вот уже целую минуту она крутила находку в руках — опасливо и так осторожно, будто камень мог рассыпаться или покусать. А потом глянула на Дина и пробормотала:

— М-м-м, можно ещё разок, помедленнее? Это… змеиная слюна?

Дин кивнул и повторил то, что быстро, путано, на одном дыхании выпалил пять минут назад:

— Когда я был демоном, мы с Кроули бухали. И я растрепал ему, что меня как-то похищали феи. Он сказал, что они могут за мной вернуться, и что им пофиг, демон я или человек. И рассказал, что у него есть вещь, которой можно от них откупиться. Это окаменевшая слюна какого-то охренительно редкого драконоподобного змея. И для фей эта фигня то же самое, что для охотника — Кольт. Целое сокровище. За него они готовы… да на всё готовы! Вроде называется змеевик, но точно не помню. Да и в жопу название, камень и камень.

— И он… отдал его тебе? — усомнилась Чарли. — Кроули, демон, король Ада, взял и отдал?

— Ну, мы тогда… дружили, — сказал Дин.

И промолчал о том, что сперва ему пришлось поработать — убить нескольких должников Кроули. Убить кроваво, жестоко и с садистко-демоническим удовольствием. По крайней мере, так, ухмыляясь, рассказал сам Кроули, потому что Дин плохо запомнил те черноглазые дни.

— Это наш козырь, — заявил он преувеличенно бодрым тоном. — Обменяем змеиные сопли-слюни на Сэма и свалим.

— А Сэм в курсе?

— Нет. У него были натянутые отношения с Кроули. Я не хотел его лишний раз нервировать.

— Заботливый, — фыркнула Чарли. — И ты держал эту офигительно ценную штуку… в ящике под раритетным хентаем? — Она легонько постучала кулаком по столу. — Обожаю тебя.

— Ну, там бы точно никто искать не стал, — Дин кривовато улыбнулся и не признался, что просто умудрился крепко позабыть об этом чудо-камне.

— Ты ещё не сказал, как мы попадём к феям, — напомнила Чарли.

На мгновение на её лице мелькнуло странное выражение, будто она хотела сказать что-то ещё, но резко передумала. Дин выдержал паузу и перешёл ко второй части своего плана. В двух словах рассказал о миссис Баттерс. Мол, она дальняя родственница фей. Когда-то жила в бункере, но сейчас — в лесу, и надо к ней прогуляться. Может, у неё получится зашвырнуть их в Авалон. В ответ на него уставились две пары квадратных глаз, Чарли и Чуда, и она переспросила:

— Прикалываешься?

— В общем, бункер как-то забарахлил, — попробовал Дин ещё раз. — Я его перезагрузил. Нажал кнопку на компьютере. И случайно разбудил миссис Баттерс. Она… впала в спячку, когда хранители ушли и не вернулись в пятьдесят восьмом. Какое-то время всё было очешуенно. Она готовила, убиралась, починила телек, перемыла все машины в гараже. А потом… слегка рехнулась. Решила, что Джек опасен и нужно его убить. Ну, у них, у лесных нимф, такой инстинкт — яростно защищать семью и дом. Она посадила его под замок. И меня тоже, потому что я отказался его убивать. А Сэму оторвала…

— Что?! — ужаснулась Чарли.

— Ногти оторвала. Ну и… Короче, потом разобрались, она подлатала Сэма, долго извинялась, и мы отпустили её в лесок… от греха подальше. Но перед уходом она сказала, что всегда готова помочь и всё такое. И объяснила, как её вызвать. Всего-то надо пойти в любой лес и немного поколдовать!

— О, — сказала Чарли.

А Дин осознал, что понятия не имеет, как бы помягче сказать миссис Баттерс, что её любимчик исчез. И понадеялся, что в кладовке завалялась сушёная, а ещё лучше — толчёная драконова полынь. И что Чарли прольёт немного своей крови. Иначе — не видать им миссис Баттерс.

— А ты уверен, что сможешь попасть в другой мир? — усомнилась Чарли. — Ты же…

— Труп, да, помню. И да, уверен, — слукавил Дин.

Он помнил, что призраки, не привязанные к определённому месту или предмету, могли шастать где угодно в этом мире, то есть на Земле, а также за Завесой. О возможностях призраков в других измерениях Дин ничего не знал, но предпочёл об этом смолчать, чтобы лишний раз не нервировать ни себя, ни Чарли.

— Так что… нужно? — полюбопытствовала она.

— Порошок из листьев драконовой полыни. Пара капель крови. Похлопать — и готово! — отчеканил Дин.

— А, пустяки какие, — сыронизировала Чарли и взволнованно хмыкнула.

Порошок драконовой полыни нашёлся в кладовой, на верхней полке шаткого стеллажа, за баночками с чьими-то когтями и какой-то слизью. А круглая оловянная миска для смешивания всякой бурды — там же, на соседнем стеллаже. И скоро всё это добро оказалось на столе в библиотеке.

— Погнали? — спросил Дин в нетерпении.

— Эм, значит, пересыпаю порошок в миску, перемешиваю с кровью, беру в руки, — Чарли поморщилась, — хлопаю…

— И стряхиваешь всю эту муть на землю, — кивнул Дин. — Миссис Баттерс обещала, что появится указатель и приведёт к ней.

— Ладно, — после нескольких секунд тишины сказала Чарли и достала из кармана маленький складной нож. И вдруг выпалила: — Чудо!

Дин вздрогнул от неожиданности и зыркнул на пса. Тот не исчез, не умер и не взялся под шумок жрать ингредиенты.

— Что — Чудо? — немного взвинчено уточнил он.

— Если мы найдём миссис Баттерс, и она отправит нас к феям, он останется здесь один!

— Да он не заметит. Мы оставим ему кучу еды, воды, игрушек. Мигом метнёмся туда-обратно…

Чарли вздохнула и закатила глаза. Дин понял намёк и попытался исправиться:

— Думаешь, мы можем там застрять? Ладно, давай… возьмём его с собой.

— Он может погибнуть! — возразила Чарли и обняла пса так, что тот икнул.

— Тогда, может, дать ему сонный корень? Он всё проспит…

— А если мы переборщим, и он не проснётся?

Все мысли Дина очумело метались вокруг Сэма, миссис Баттерс и собственного состояния — и очень неохотно пускали в свой хоровод всё остальное, поэтому он в замешательстве пожал плечами и предложил самое очевидное, что пришло в голову:

— Попросим кого-нибудь за ним присмотреть? Джоди? Донну? Гарта?

— Да, кинем сообщение. Типа…

— Типа вы с Сэмом вдвоём умотали… на Аляску. А Чудо в машине укачивает, поэтому он остался дома. Так, надеюсь, обойдётся без вопросов. Вот вернём Сэма и придумаем железную отмазку, а пока…

— К чёрту подробности, — подхватила Чарли и с готовностью покрутила в пальцах нож.

* * *

Зимний лесок за городом оказался неожиданно чёрным — снег еле-еле рассеивал темноту. Дин и Чарли прошли чуть в глубь по извилистой тропке, мимо мрачных кривых деревьев и кустов, и замерли возле заснеженного пня. Дин повторил инструкцию: порошок и кровь в миску, эту бурду в руки — и хлопок.

— Чувствую себя… слегка дурой, — призналась Чарли сквозь зубы, когда пересыпала порошок из баночки в миску и рассекла ножом левую ладонь.

Дин не ответил. Только развёл бесполезными призрачными руками, внутри которых бурлила бесполезная эктоплазма, и не в первый раз за день проклял того, кто так над ним поглумился. А Чарли тем временем звонко хлопнула в ладоши и стряхнула порошково-кровавую жижу на припорошенную снегом землю. Жижа осыпалась комом — и тут же, превратившись в тонкую яркую нить, зазмеилась по тропинке всё дальше и дальше. Дин и Чарли переглянулись и рванули следом.

Нить петляла по лесу как безумная — то по тропе, то по свежим сугробам, то между деревьев, то мимо колючих кустов, — пока не замерла у толстого поваленного дерева и не исчезла. Ни капельки не уставший Дин тревожно огляделся. Маленькой, с виду безобидной, милой и тихой миссис Баттерс нигде не было. Успевшая запыхаться Чарли поправила рюкзак за плечами, с облегчением привалилась к дереву, перевела дух и пробормотала:

— По закону жанра твоя миссис Баттерс должна выскочить прямо…

— Дин, как я рада тебя видеть!

Чарли вскрикнула, подпрыгнула и спряталась за Дина.

— Миссис Би! — воскликнул Дин, расплылся в улыбке и тут же добавил, когда одетая в длинный светлый балахон миссис Баттерс в двух шагах от него резко помрачнела: — Я всё объясню.

— Ты призрак… Ты умер? — пробормотала она негромко и жалостливо.

Дин не стал отрицать очевидное и кивнул. А миссис Баттерс в ответ сделала худшее, что только могла, — сдавленно заплакала. Пожалуй, даже безутешнее, чем по своим любимым хранителям знаний, которые погибли в далёком пятьдесят восьмом. Всё мёртвое нутро Дина вспыхнуло и неожиданно болезненно свернулось. Он попытался подобрать правильные слова, чтобы её утешить и рассказать о Сэме, но из горла не вырвалось ни звука.

Сэм исчез. Может быть, Сэм тоже умер.

Дин понял, что ни в какую не сможет произнести это вслух.

— Кто это с тобой? — спустя, кажется, целую вечность, с грустью спросила миссис Баттерс и промокнула глаза платком. — Ну же, познакомь нас.

— Это Чарли, — сказал Дин. — Она моя… Она тоже охотница и хранительница знаний. И у нас к вам дело. Э-э-э… можете для начала подлечить ей руку?

Чарли выглянула из-за Дина. Миссис Баттерс приветливо улыбнулась ей. И Чарли, помешкав, подошла к ней, вытянув левую руку ладонью вверх. Миссис Баттерс коснулась раны кончиками пальцев. В тот же миг порез затянулся без следа. Чарли ахнула, а Дин сходу перешёл к главному:

— Нам нужно в Авалон. Вы рассказывали, что феи — ваша родня. Сможете нас к ним забросить?

Миссис Баттер кивнула:

— Могу, это несложно.

— Прямо к Оберону можете?

— Нет, — миссис Баттерс покачала головой. — Чары Оберона ослабляют и искривляют чужую магию. Но, думаю, у меня получится перенести вас… не слишком далеко от него. Только зачем вам это?

Дин открыл рот, чтобы соврать и сказать какую-нибудь правдоподобную ересь. Но вместо этого пробормотал:

— Сэм там.

— У Оберона? — побледнев, прошептала миссис Баттерс. — Но ведь его всегда интересовали только первенцы…

— На него напало существо из мира фей, такое белое, костлявое, жуткое, и он исчез, — сказала Чарли. — Мы думаем, что он попал в загробный мир фей, к королеве. И вытащить его оттуда сможет только Оберон.

Миссис Баттерс в ужасе приоткрыла рот и уставилась на них круглыми глазами. Дину поплохело. Внутри что-то очень больно шевельнулось. Сэм давно может быть мёртв, подумал он и понадеялся, что миссис Баттерс не подтвердит его страшные опасения.

— Чернь, — прошептала она. — Так зовётся место, куда отправляются феи, если умирают.

— Как его найти? — спросили Дин и Чарли почти одновременно.

Миссис Баттерс ответила не сразу — долго смотрела на них, будто что-то обдумывая, и наконец пожала плечами:

— Оберон наверняка знает, как попасть в Чернь. Но вряд ли с кем-то делится. Что до простых фей… Считается, что где-то в Авалоне растёт древнее чёрное дерево, корни которого уходят в загробный мир. Но никто не знает наверняка, где оно. Как вы понимаете, в Авалоне хватает больших чёрных деревьев. И время от времени то одно, то другое пытаются выдать за то самое, но бестолку. Вход в Чернь пока не найден. Да и не очень-то феи стремятся его отыскать. Мысль о смерти многих очень пугает, и они предпочитают о ней не думать.

— А какое оно, это место? — спросила Чарли.

— Говорят, там царят ночь и тишина. И феи, которым не повезло жить вечно, просто погружаются в очень крепкий сон.

Дин вспомнил Пустоту. Чёрное и гнетущее место, где положено спать беспробудным сном ангелам, демонам, жнецам, некоторым другим умершим сверхъестественным существам и видеть кошмары. И вспомнил хозяйку Пустоты — Тень, которая была ей под стать.

— Что скажете о королеве? — нетерпеливо и жёстко спросил Дин.

— О королеве известно мало. Слухи и домыслы. Считается, когда-то очень давно она была феей и совершила что-то страшное. В наказание её прокляли и заперли в Черни.

— Нахрена? Нахрена она вообще нужна? Колыбельные петь, чтобы феи не проснулись?

Миссис Баттерс терпеть не могла, когда Дин не следил за языком, и зыркнула на него с укоризной. Но затем кивнула:

— Ты прав, дорогой. Её не просто заперли. Её обязали стеречь сон фей, как делали её предшественники. Вот уже не одну тысячу лет лет она выполняет свои обязанности, однако это непросто, ей нужны силы. И черпает она их из человеческой крови, похищая у Оберона людей. Так было всегда. И большинство фей вполне устраивает такое положение вещей, потому что…

— Если не будет людей, королева может слететь с катушек и переключиться на них, — угадал Дин.

— Не исключено, — кивнула миссис Баттерс.

— Ничего себе сказочка на ночь, — пискнула Чарли. — То есть мёртвые феи могут проснуться? И что тогда будет? Они станут… зомби? Боже, феи-зомби…

— Боюсь, никто не знает, что именно случится, если феи проснутся. Но ничем хорошим это не обернётся, — сказала миссис Баттерс и покачала головой. — Поэтому, должно быть, даже Оберон мирится с положением вещей.

Дин хмыкнул. У него хватало вопросов. Кем именно была королева-кровопийца прежде? Что она сделала? Кто её проклял и запер? Куда подевались её предшественники? Но задал он всего один:

— Как убить королеву?

— Нельзя этого делать. Кто-то должен сторожить фей. Не будет королевы, её место займёт другой, и всё повторится.

Дин зыркнул на миссис Баттерс, прислушался — и то ли её горький тон, то ли сникший вид подсказали ему, что она не соврала. Он выдохнул и напомнил себе, что она была всего лишь дальней родственницей фей и что, возможно, в Авалоне удастся узнать больше. Миссис Баттерс словно прочитала его мысли и встревоженно сказала:

— Я очень не хочу отправлять тебя, вас обоих, в Авалон. Там прекрасно, но опасно. Однако очень хочу, чтобы вы нашли Сэма. Он ещё может быть жив. Говорят, королева убивает не сразу. — Она вздохнула. — Если готовы, уже через минуту окажетесь там. Будет совершенно не страшно и небольно, обещаю.

Дин и Чарли уставились друг на друга. Он понадеялся, что собственная физиономия не выдаст его волнения, и машинально взял её за руку. Чарли дёрнулась. Дину на секунду показалось, что их пальцы переплелись.

Они одновременно кивнули. А потом лес расплылся — и стало очень светло.

* * *

Дин открыл глаза и подумал, что попал в зелёное желе — кругом всё зеленело и покачивалось.

— Дин! — послышался рядом, где-то сверху, голос Чарли, и она прошлась по нему нетвёрдым шагом, так, что один её ботинок утонул у него в животе, а другой — в левом плече.

— Я под тобой, — простонал Дин с досадой.

— Ох, прости! — воскликнула Чарли и шлёпнулась рядом с ним. — Только что ты был невидимым.

— А сейчас опять видимый? — уточнил Дин, который не почувствовал за собой никаких изменений.

Чарли кивнула. Дин поднялся с травы и подумал, что призрак из него получился странный. Бобби в своё время отрубился на неделю, слегка передвинув бутылку пива.

Кевин тоже смог выглянуть из-за Завесы далеко не сразу. А он всего за один день сжёг телевизор, появился перед Чарли, всадил саблю в тушку твари и ни разу, не считая фокуса Ровены, не рухнул от переутомления.

Он что, получился крайне одарённым призраком?

— Где это мы? — пробормотал Дин и отмахнулся от своих бестолковых вопросов без ответов.

— Думаю, в лесу Аркмора, — не вполне уверенно отозвалась Чарли. — Местечко вроде… не опасное и даже милое. Ну, мне так рассказывали.

Дин пожал плечами. А Чарли потянулась к рюкзаку, вытащила и развернула сложенный вчетверо лист бумаги — своеобразную, простейшую и кривоватую карту Авалона. Лист был поделён на неравные области, поменьше и побольше, и каждая из них была подписана. Область чуть левее центра — «Оберон». С ней граничили «страна великанов», «болота» и «озёра». Области по углам листа — «горы», «лес», «пустыня» и «Оз».

— Мы тут, — Чарли ткнула в область под названием «лес» и прошипела: — Только попробуй постебаться над моими художественными способностями! Я хакер, а не художник, усёк?

— Угу, — хмыкнул Дин и замолчал, хотя ему и правда очень хотелось слегка её подколоть.

— Дороти рассказывала, что отсюда до страны Оз несколько дней пути…

— Но нам нужно сюда, — Дин ткнул и провалился пальцем в область, подписанную как «Оберон». — Вроде недалеко. День-два? И надо пройти через великанов…

— Нет уж, лучше через болота! — возразила Чарли.

— Ты когда-нибудь была на болоте?

— Нет, но если уж выбирать, лучше утонуть, чем стать чьим-то обедом. Тебе-то, может, и всё равно, а я ещё вкусная…

Чарли убрала карту в рюкзак. А Дин кивнул и понадеялся, что их затея сработает. Кроули хоть и был невыносимым болтуном, всё же не преувеличил и не приврал, рассказывая про камень. Он действительно был ценен для фей. По крайней мере, Дину так показалось. И он надеялся, что сделка состоится.

Иначе Сэму конец, если уже не было поздно.

Сэм моргнул — и красные глаза погасли.

Снова воцарился непроглядный мрак напополам с неестественной тишиной. Сэму померещилось, что его сердце — и то перестало стучать. Он туго сглотнул и повертел головой, которую рвало на части. Красные глаза не мелькнули ни справа, ни слева. Но он чувствовал — они были рядом, притаились, чтобы…

Убить?

Сэм передёрнулся от ужаса. Затем медленно сел и пошарил руками. Холодный камень, сырой камень, неровный камень — он был всюду. Пещера? Темница? Подземелье? Клетка?

Спину прошиб озноб, и Сэм вздрогнул. Ситуация обязывала вскочить и драть когти, но мрак пригвоздил к месту и непрошено напомнил, что из Клетки не сбежать.

Но это была не Клетка.

Сэм попытался себя в этом убедить. И вроде бы получилось. Но липкий страх всё равно сжал сердце. Если не Клетка, что это за место? Если не Люцифера, чьи те красные глаза? Что произошло? Что будет дальше?

Сэм вытаращился во мрак и заставил себя вспомнить, что он делал, прежде чем случилось то, что случилось. Впрочем, особо вспоминать не пришлось. Все дни в последние недели были точно близнецы. Он тух от тоски, заботился о Чуде, читал дневники Ровены, бездельничал и без конца думал о Дине. И посреди этой серости — день или два назад? — ему попался дневник Д.В. А потом Сэм побывал в кладовой и облапал там всё, напрочь позабыв об осторожности и горьком опыте.

А много ли ещё надо, чтобы вляпаться в неприятности?

Странно только, что всё произошло не сразу. Кажется, целые сутки Сэм жил как жил.

А может, он ошибся? Невидимка набросился на него на улице, а не в бункере. Впрочем, Сэм обдумал эту мысль и посчитал, что глупо искать причину на стороне, когда под носом целое хранилище сверхъестественных знаний и жути. Невидимка наверняка вылез оттуда.

Оставалось понять, что это было. И главное, как выбраться.

По-прежнему глядя во мрак и мучаясь неизвестностью, Сэм попытался вычислить врага по описанию. Невидимый, когтистый, красноглазый, утаскивающий чёрт-те куда — он таких не встречал. А хранители знаний, если и встречали, не додумались оставить записку с предупреждением или что-то типа того.

Идиоты. И он тоже идиот. Любопытный и неосторожный идиот.

Сэм разозлился на себя, уставился во мрак и встал на ноги, чтобы подойти, потрогать, заглянуть в него. Сделать хоть что-то, лишь бы не сидеть на месте. Тело отозвалось ноющей болью, но послушалась, и он неуверенно шагнул — прямо туда, где мелькнули красные глаза. Сердце забилось чаще. А лицо вдруг обожгло огнём. Сэм с задушенным вскриком схватился за порванную левую щёку, повалился на влажный камень и свернулся жалким комом. Боль ослепила. Нос защипало от острого запаха крови. Сэм стиснул зубы и расслышал скулёж — свой собственный, тихий, сиплый…

…оборвавшийся, когда что-то острое вонзилось в горло.

Дин всегда считал, что призраков никогда не тошнит.

Но его тошнило — да ещё как. От того, что под ногами жизнерадостно зеленела трава. От того, что над головой без умолку чирикали птицы. И от того, что он, мёртвый и потерявший брата, никак не вписывался в эту сказочную идиллию.

Дин не захлебнулся в унынии только потому, что рядом шла Чарли и рассказывала о мире фей: о том, что в своё время узнала от Дороти и жителей страны Оз. И чем больше она говорила, тем сильнее Дин изумлялся. Он знал, что феи — это малявки вроде Динь-Динь, эльфов и гномов. Однако не подозревал, что по соседству с ними жили огромные великаны и морские чудовища. И они так или иначе тоже звались феями.

— Но тут, — Чарли обвела рукой безмятежный лес, — чудовищ нет. — Только гномы, эльфы и другая мелочь. Не то чтобы они совсем безобидные, но сожрать точно не смогут.

— Уверена? — уточнил Дин.

— Ну… Процентов на девяно…

Чарли перебил далёкий, но громкий рёв какого-то крупного зверя. Она вздрогнула, птицы смолкли, а Дин заозирался и выпалил:

— Что за хрень?!

— Дракон…

— Тут есть драконы?!

— Всего парочка видов. Они живут в горах. Ну, мне так рассказывали. И они как бы… тоже феи.

Дин не нашёлся, что сказать. Только зыркнул на неё в тихом гневе. Если бы знал, что в Авалоне водились драконы, ни за что бы её с собой не взял. Чарли будто поняла, о чём он думал, — наверное, перекосившаяся физиономия выдала, — и попыталась оправдаться:

— Они тихонько сидят в своих пещерах… — Рёв повторился. — Ну, в смысле, просто сидят в пещерах и над лесом летают очень редко.

— Дай угадаю, это тебе тоже в стране Оз сказали? — рыкнул Дин.

— Затухни, — буркнула Чарли и ускорила шаг.

Дин процедил сквозь зубы пару ругательств. Представил, как лёгким движением руки хватает Чарли за шкирку и забрасывает в чудом открывшийся портал домой, и побрёл следом.

Некоторое время они шли молча. Чарли пыхтела обиженно, Дин — разъярённо. А потом им наперерез из-за деревьев вышел лысеющий бородатый карлик, одетый в коричневый мешок и потёртые башмаки. Он едва дотягивал им обоим до колен и нёс в руках большую охапку мелких веток. Они, вероятно, закрывали ему обзор, поэтому он никого не заметил. По крайней мере, не замедлил шаг и не остановился. Зато его увидел Дин и, вытаращив глаза, пробормотал:

— Святые грабли…

Карлик замер, повернул к нему голову — и, побросав свою ношу, с диким низеньким воплем удрал туда, откуда пришёл. Всё произошло буквально за три секунды но Дин успел разглядеть серую кожу, крупный приплюснутый нос, мохнатые брови — карлик был довольно уродливым.

— Это кто? — спросил Дин, когда вопль стих затерялся вдалеке.

— Не узнал? Гном. Они безобидные, но пугливые ребята.

— Угу, оно и видно.

Дин досадливо почесал затылок. Фей он не любил и не ждал от них ничего хорошего. Однако был не прочь поболтать с местными жителями о Черни, Обероне, да и просто уточнить, как долго им ещё топать. Он вздохнул, понадеялся, что им повстречается кто-то ещё — не с такой тонкой душевной организацией, — и спросил:

— Мы точно правильно идём? Когда этот лес кончится?

Чарли остановилась и заозиралась, будто её тоже волновали эти вопросы, и вдруг воскликнула:

— Сливки!

— Проголодалась? — не понял Дин. — Ладно, давай сделаем привал.

— Да нет! Феи же любят сливки! Давай попробуем кого-нибудь приманить и спросить? Ну, знаешь, как осёл в «Шреке» клюнул на вафельки?

Дин растерянно поморгал и развёл руками. «Шрека» он смотрел лет двадцать назад, поэтому мало что запомнил. Чарли чуть не задохнулась от возмущения:

— Серьёзно? Чувак, это классика!

— «Лед Зеппелин», «Неприкасаемые» и «Скуби-Ду» — классика, — возразил Дин, — а твой «Шрек»…

— Ещё слово, и я сыпану в тебя солью! — пригрозила Чарли.

Дин знал, что она прихватила и соль, и сливки, и ещё что-то, поэтому примирительно выставил руки и на всякий случай отошёл от неё на пару шагов. А Чарли порылась в рюкзаке и достала маленькую пластиковую бутылку со сливками и одноразовый стаканчик. Через пару минут приманка — наполненный до краёв стакан на одиноком пеньке — была готова, и Дин с Чарли притаились за пышными кустами неподалёку.

Долго ждать не пришлось.

Уже минут через пятнадцать буквально из ниоткуда вынырнула целая стайка остроухих крылатых существ в зелёном рванье вместо одежды. Они были такими маленькими, что Дин, разинув рот, засомневался, смогут ли поднять стаканчик и не облиться. Переживал он зря: четыре крохи проворно вскарабкались на пенёк и присосались к стаканчику с разных сторон. Несколько секунд Дин и Чарли, затаив дыхание, слушали причмокивание, а потом всё стихло, и все четверо, опьянев, попадали на траву.

— Нализались, — практически беззвучно шепнул Дин. — Кто это?

— Пикси, — ещё тише отозвалась Чарли. — В общем-то безобидные, но иногда, очень редко, могут заиграться… и убить.

— Эти ушлёпки — убить? — удивился Дин и выбрался из-за кустов.

Чарли скользнула следом, и они подобрались к пеньку, чтобы рассмотреть пикси получше. Все четверо спали. Помимо острых ушек и крыльев, у них были короткие белые волосы, узкие глазки и широкие рты. Нормальную одежду и башмаки они явно не уважали: предпочитали тряпки, которые еле-еле прикрывали тощее тело, и ходили босиком.

— Эй, доброе утро, — Дин потыкал одного пикси пальцем в живот и не дождался никакой реакции. — А, ну да, я же каспер, — вспомнил он. — Чарли, попробуй ты.

Чарли сделала то же самое. Пикси заворочался, медленно разлепил глаза — и заверещал громче пожарной сирены. Через мгновение к нему присоединились товарищи, и у Дина нещадно зазвенело в ушах. Наверное, поэтому, а может, и потому, что его мёртвый мозг имел полное право иногда тормозить, он не сразу заметил, как пикси бросились врассыпную. Зато заметила Чарли, потому что была живее всех живых и наблюдательна, и рванула вдогонку. Один пикси прыгнул в кусты. Другой лихо затерялся в траве. Третий запетлял между деревьев. А четвёртый несколько секунд проворно удирал от Чарли, не переставая вопить, но в какой-то момент его подвели ноги. Запутались, подогнулись — и он влетел головой в пень. В тот же миг Чарли схватила его за шкирку и подняла над головой как охотничий трофей.

— Очешуеть, — выдохнул Дин, но вряд ли Чарли услышала его скромную похвалу: пикси продолжал орать во всё горло.

Чарли поморщилась, закрыла ему рот рукой и закричала сама — он цапнул её острыми зубками.

— Гадина, — прошипела она и со злостью встряхнула хищную малявку.

Однако и это не помогло — пикси не замолк ни на секунду.

— Нихрена себе лёгкие, — восхитился Дин и, вспомнив о маленькой слабости всех фей, проорал: — Если ты щас же не заткнёшься, она, — он ткнул в Чарли пальцем, — рассыплет тут рис, и ты будешь считать его до старости, усёк?!

Пикси резко замолчал. Чарли вздохнула с облегчением. По удивлённым глазам-щёлочкам Дин понял, что пикси знать не знал, что такое рис, но, вероятно, сообразил, что нечто очень-очень мелкое. Пользуясь тишиной, он сказал:

— У нас к тебе всего парочка вопросов. Ответишь и свободен, понял?

Пикси шустро кивнул. Дин было задумался, почему пикси знал английский, но вспомнил, что практически все монстры: от банальных вампиров до чокнутых богинь из параллельных миров, — прекрасно на нём изъяснялись, и перешёл к делу.

— Как попасть в Чернь?

Пикси страшно округлил глаза и забрыкался. Чарли пришлось прихватить его покрепче, чтобы он не вырвался и не удрал.

— Не знаю! — надрывно вякнул пикси. — Только король знает! Но не говорит! Никому не говорит!

Дин и Чарли переглянулись. Слова миссис Баттерс подтвердились. А пикси захныкал:

— Отпустите. У меня детишки…

Дин фыркнул и сказал:

— Нам как раз нужен твой король-всезнайка. Мы правильно идём?

— Да, — пискнул пикси дрожащим голосом.

— Далеко ещё?

Пикси нахмурил тоненькие белёсые брови. То ли не понял вопроса, то ли пытался сосчитать, сколько Дину и Чарли, гигантам на его фоне, осталось идти.

— Рис, — рыкнул Дин, когда пауза затянулась.

— Вечер. Послезавтра, — наконец разродился пикси. — Можно быстро. Но опасно.

Дин выругался про себя. Послезавтра — это так долго! В другой ситуации он бы даже не задумался и рванул короткой дорогой. Что при жизни, что мёртвый. Но с ним была Чарли, рисковать ею он не собирался и сказал:

— Послезавтра так…

— Как ускориться? — перебила его Чарли и пристально посмотрела на пикси.

* * *

Пикси завёл Дина и Чарли в глубь леса и оставил в зеленоватом полумраке вокруг высоченных деревьев вроде сосен. И напоследок велел идти по тропинке, которая выведет их к болоту, а потом доведёт до замка Оберона. Главное, не сворачивать, а в случае чего немедленно прятаться от великанов, что частенько захаживали в эту часть леса, сотрясая землю.

— Разве им не положено сидеть в своей великаньей стране? — не понял Дин, когда пикси исчез.

— Попробуй запретить великану гулять, где ему вздумается, — резонно заметила Чарли.

Они постояли немного, прислушиваясь к тревожной тишине, и побрели по тропе — заросшей и такой узкой, будто её протоптали сами пикси. Скоро Чарли исцарапалась — корявые сухие ветки и колючие кустарники по обе стороны тропы цеплялись к ней, как к родной. Дину они были нипочём, и донимало его совсем другое — собственная призрачная никчёмность.

Он даже не мог отобрать у Чарли рюкзак и понести его сам. А где-то впереди наверняка шастал великан, который с радостью порвал бы Чарли на части на глазах у бесполезного Дина. Эта маленькая, чисто теоретическая вероятность выкручивала ему нервы.

— Я не видела, но говорят, великаны частенько бывают с пятиэтажный дом, и у них плохое зрение, — вдруг сказала Чарли.

— Это ты к чему? — рассеянно отозвался Дин, стараясь прогнать прочь с глаз кровавые картинки с ней в главной роли.

— К тому, чтобы ты перестал психовать. Мне тоже стрёмно, но, может, мы никого не встретим, или великан нас не заметит.

— Я не псих…

— У тебя всё на лице написано. И… фу… эктоплазма пошла из носа. Значит, ты определённо психуешь. Успокойся сейчас же! Не хватало ещё, чтобы ты слетел с катушек!

Дин торопливо вытер нос рукавом и с отвращением уставился на жирное чёрное пятно. Он хотел отшутиться, чтобы смягчить небезосновательный гнев Чарли, но все остроты как назло повылетали из головы. Осталась только злость. На себя, на неё, на всё. Но и она вдруг поутихла, потому что резко затряслась земля — да так, что ощутил даже Дин.

Кажется, неподалёку и правда был великан. То ли приближался, то ли отдалялся.

Дин и Чарли заозирались. Деревья вокруг них были целы: не вырваны с корнем и не поломаны, как зубочистки. Огромных следов тоже нигде не было. И Дин сделал смелый вывод:

— Не очень-то похоже, что великаны тут пикники устраивают. Наверное, он где-то там, — он неопределённо махнул рукой. — Просто… топает.

— Ага, в догонялки играет с друзьями, — сказала Чарли, судя по голосу, балансируя между паникой и сарказмом. — Пошли! — Она перепуганно зыркнула на Дина и ускорилась.

— Но Чарли!.. — воскликнул ей в спину Дин, и перед глазами у него опять заплясали кровавые картинки.

— Пикси. Велел. Не сходить. С тропы, — отрывисто, вздрагивая в унисон с землёй, отчеканила Чарли.

Дин прекрасно запомнил каждое писклявое словечко пикси и не особо ему поверил. Может быть, он специально завёл их чёрт-те куда. Может быть, у него плохо с ориентированием на местности, и он указал не в ту сторону. Может быть, он соврал, просто потому что был мерзкой феей.

Дину хотелось послать на хрен и пикси, и великана, и тропу. Но он лишь чертыхнулся и поплёлся за Чарли.

Они шли уже минут десять. Земля под ногами всё дрожала, а великан не показывался ни за деревьями, ни над ними. И Дин знать не знал, радоваться ему или ждать очередной подлянки от судьбы. Чарли, кажется, тоже была в растерянности, вздрагивала от каждого шороха и треска под ногами, постоянно оглядывалась, будто великан мог подкрасться к ней тихо-тихо, как мышка, и спотыкалась. Дин подумал, что она наверняка устала, и обещал себе сделать привал, как только станет… потише.

В какой-то момент дрожь земли усилилась. Резко обрушились сумерки. Дин покосился на беззвёздное небо и задумался, были ли вообще в Авалоне звёзды. А лес вдруг поредел, тропа вильнула, вывела Дина и Чарли на поляну и побежала дальше, напрямик. Но они встали как вкопанные. Потому что земля под ними стонала и гудела. Потому что из темноты буквально в шагах десяти-пятнадцати доносился ли ли рёв, то ли рык. Потому что на поляне, совсем близко, помимо них, был великан.

Круглая лысая лобастая голова, огромное тело в бесформенном сером тряпье, толстые конечности, здоровенные коричневые башмаки — великан лежал на боку лицом к Дину и Чарли, подогнув ноги и подложив ручищу под заросшую щетиной щёку. Он спал, ёрзал и прихрапывал. Дину показалось, стоит им шевельнуться, и великан услышит. А ещё подумал, что Чарли не соврала. Может, пяти этажей в нём не было, но четыре — точно. Он с трудом оторвался от зрелища, посмотрел на Чарли — и понял, что она крепко оцепенела и, кажется, с ужасом разглядела лишь очертания чего-то большого и громкого.

Ведь она не была мертва и не видела в темноте, как призраки.

Дину хотелось, чтобы Чарли оставалась жива-здорова как можно дольше. Поэтому он решил форсировать события, пока не случилась катастрофа. Очень тихо подобрался к ней вплотную и шепнул прямо в ухо:

— Повернись ко мне спиной и иди прямо. Быстро. Не оглядывайся. Я сразу за тобой.

Чарли вздрогнула, кивнула и сделала, как Дин велел: неуверенно, полуслепо, но шустро пошла по тропе. И скоро и поляна, и её огромный обитатель остались позади, но земля по-прежнему подрагивала, а эхо великаньего храпа ещё минут пять подгоняло Дина и Чарли в спины. Шаг они сбавили, только когда кругом снова вырос лес и наконец-то стало совсем тихо. Чарли с ошалелым видом привалилась к дереву. Дин осмотрелся и сказал:

— Притормозим.

Дин смотрел на костерок.

А у Чарли сдали нервы. Она лежала в спальном мешке и жалким голоском перечисляла свои злоключения:

— Меня чуть не съели левиафаны. Призрак сломал руку. Джинн запер в ужасной видеоигре. Ведьма убила. Волшебник раздвоил. Недочеловек чуть не порезал на куски. И теперь я видела живого великана…

Дин очень хотел её подбодрить: пошутить, погладить по голове. Но верно расценил свои возможности и просто сказал:

— А я Гитлера убил.

Чарли знала не обо всех авантюрах Винчестеров и обожала слушать о них из первых уст. А Дин не очень-то любил их вспоминать, однако иногда поддавался и рассказывал нестрашные, забавные и безумные случаи. О кроличьей лапке. О своей призрачной болезни. О путешествиях во времени. О женитьбе Сэма. О попадании в «Скуби-Ду».

Чарли вытаращилась на Дина с приоткрытым ртом и, кажется, напрочь забыла о великанах. Дин усмехнулся — именно на такой эффект он рассчитывал — и рассказал, как было дело:

— Помнишь, как-то болтали о Туле, нацистах-некромантах? — Чарли кивнула. — Ну вот, несколько особо отбитых пытались воскресить Гитлера. Нашли его прапра… короче, какую-то его дальнюю родственницу. Взяли её кровь, перелили в нацика — и Гитлер возродился в его тушке. А потом, через полчасика от силы, я его грохнул. Вот и сказочке конец.

— Ух ты! — восхищённо выдохнула Чарли.

Дин улыбнулся. Мысль о том, что ему довелось пристрелить фюрера, всегда его подбадривала. А Чарли вдруг прошептала:

— А ты бы хотел воскреснуть?

Настроение, встрепенувшись, снова рухнуло на самое дно. Дин вспомнил свою смерть и своё возвращение, и то и другое — абсурднее некуда. И буркнул, не зная, что ещё сказать:

— Спи давай.

Несколько минут он слушал, как она ворочалась и выразительно сопела. А потом всё стихло, и Дин остался один на один с мыслью, которую гнал от себя весь день, отгородившись тревогами о Чарли.

Сэм может быть мёртв.

Он снова попытался отделаться от неё, но тщетно. Чем бы Дин ни занимался — бродил вокруг костра, всматривался в беззвёздное небо, прислушивался к тишине, считал до ста и до тысячи, про себя напевал любимые песни — легче не становилось. И время ползло так медленно, что хотелось дать ему пинка.

В конце концов, у Дина тоже сдали нервы, и он сунул руку в костёр. Зыбкие языки пламени лениво лизнули его ладонь — ту самую, на которой чернел ожог от дневника Ровены, — и Дин еле-еле почувствовал слабое тепло. Почему-то оно его успокоило, и на мгновение даже почудилось, что он скорее жив, чем мёртв. Дин посидел так немного, убрал руку и устроился под деревом недалеко от Чарли — смотреть в оба, чтобы её не утащили кровожадные феи, и думать о плохом.

Рассвет наступил так же резко, как пришла ночь.

Дин опомнился, когда над головой зачирикали птицы, и сообразил, что время в Авалоне шло как-то странно, то медленно, то быстро. Или дело было в нём самом? Он проморгался… и с ужасом заметил, что Чарли исчезла. Спальный мешок и рюкзак были на месте, а она — нет.

— Чарли! — воскликнул Дин испуганно и нервно. — Чарли!

— Да тут я, не ори, — ответил ему голосом Чарли куст в шагах двадцати правее.

Дин чертыхнулся, а она показалась через минуту и съехидничала:

— Прости, что не оставила записку.

— Прости, что не оставила записку, — передразнил Дин и уселся ждать, пока Чарли утрётся влажными салфетками и позавтракает тем, что завалялось в рюкзаке.

— Ты вроде спал, и я не стала тебя будить, — попыталась оправдаться Чарли, жуя чипсы. — Кстати, не знала, что призраки спят. Это так мило.

Она хитро улыбнулась, прикрыла глаза и сделала вид, что спит. Дин фыркнул и пожалел, что не может легонько щёлкнуть её по лбу.

И скоро они продолжили путь.

Их ночная стоянка осталась далеко позади, когда Чарли вдруг сморщила нос и заозиралась. Дин понял, что она что-то почуяла, но сам ничего не почувствовал, и посмотрел на неё вопросительно.

— Болотом пахнет, — объяснила Чарли. — Такой мерзкий запашок.

— Пикси не соврал, — признал Дин, и внутри у него зашевелилось облегчение: ещё чуть-чуть, и они доберутся до Оберона, и пусть он только попробует не помочь.

Дин и Чарли, не сговариваясь, ускорились, но прошли недалеко. Она остановилась и посмотрела на него с таким видом, будто что-то натворила. Дин напрягся в ожидании плохого и спросил:

— Что?

— Ты… ты хотел бы воскреснуть? Ну, если бы появилась такая возможность?

— Ты опять? — в замешательстве проворчал Дин. — Ну какая возможность!..

Все его мысли вертелись вокруг Сэма и Чарли. Для него самого — и живого, и мёртвого — просто не осталось места. И лишь тихое шуршание письма в кармане куртки время от времени напоминало, в кого он превратился и что с этим надо бы разобраться. Позже, когда Сэм найдётся и они втроем вернутся домой.

Чарли моргнула в ожидании ответа и потопталась на месте. Дин уставился на неё в упор и вдруг понял:

— Мы поэтому пошли не через великанов, а через болото, да? Там… что-то есть?

— Нет, — Чарли помотала головой. — То есть, да, то есть не совсем… Блин! Через болото правда проще. И там растёт штука, которую можно съесть, чтобы воскреснуть. Ну, мне так рассказывали. Я хотела тебе сказать, но не было удобного момента… И ночью ты не ответил, поэтому… Ты хочешь воскреснуть, Дин, или тебе нравится быть таким?

Хочешь, не хочешь… Дин хотел наорать на Чарли. За то, что не призналась сразу о том, что на уме, и об этой «штуке». А призналась только сейчас, когда до болота было всего ничего и когда призрачная бестолковость поимела ему все нервы. Нарочно она, что ли, ждала? Ну точно же нарочно!

— Давай тебя вернём, я больше не могу смотреть на тебя такого! — горячо воскликнула Чарли. — И не хочу ждать, пока у тебя поедет крыша!

Дин яростно пнул подвернувшуюся под ноги ветку — и, ничего не почувствовав, разозлился ещё сильнее. Шумно выдохнул, зыркнул на раскрасневшуюся Чарли безумными глазами — и сообразил, что сделал бы так же. Будь рядом с ним призрак Чарли или Сэма, он бы тоже молчал до последнего. Тоже тупо поставил бы перед фактом, мол, вон там твоё спасение, иди и возьми. А если бы вздумали упираться — погнал бы силком, подгоняя железной кочергой. Но всё равно взорвался:

— Чарли! Какого хрена?!

— Не ори на меня! — рявкнула она в ответ.

— Никогда. Больше. Так. Не. Делай.

— Не умирай больше, и не буду! Так ты хочешь жить или нет?!

— Хочу!

Они испепелили друг друга свирепым взглядом и зашагали дальше.

* * *

Вернуть Дина к жизни могли ягоды цветка аэда — невысокого зелёного растения с длинными колючими беспорядочно переплетёнными листьями и чёрными круглыми плодами. О нём Чарли узнала от фей в стране Оз. Они заверили её, что ягоды воскресят любого. Оставалось лишь найти цветок, а для этого — глядеть в оба. Пока Чарли рассказывала о цветке, начались заболоченные земли, и Дин больше таращился на неё, чем по сторонам в поисках цветка. А когда почва под ботинками Чарли пару раз тихонько сказала «хлюп-хлюп», строго и всё ещё немного злясь на неё велел взять вон ту длинную палку и не зевать.

Серо-жёлто-зелёное болото оказалось окутано зыбким туманом. Повлажневшая тропа пересекала его как попало — то бежала прямо, то извивалась, огибая маленькие редкие лужицы, чахлые деревья, траву, коряги и заросшие мхом кочки. Если бы Дин был один, пошёл бы вперёд, не раздумывая, — как ныряют в холодную воду. Но с ним была Чарли, поэтому он окинул критическим взглядом ковёр из густой растительности — много мха, мало лужиц, кустарников нет — болото выглядело относительно проходимым, по крайней мере, по земным меркам. Дин понадеялся, что, если идти без спешки, обойдётся без приключений. Раньше же им везло и с пикси, который знал английский, и с великаном, который их не заметил. Впрочем, кто сказал, что запас удачи был бездонный?

От кочки к кочке, от дерева к дереву — медленно и осторожно они прошли довольно далеко, когда Чарли, которая шла на шаг впереди, резко остановилась и спросила:

— Ты видел?

Дин много чего видел. Поросль мха повсюду. Кочки и коряги на каждом шагу. Что-то вроде болотного озера вдалеке справа — оттуда слышалось нестройное стрекотание. Деревья, похожие на сосны, тут и там. Пузыри на поверхности лужиц.

— Что именно? — спросил он.

— М-м-м, что-то… тёмное и большое там, — Чарли махнула рукой налево, где росли деревья и куда Дин не очень-то посматривал.

Он глянул туда, но сколько не таращил глаза, заметил лишь скучные толстые и тонкие стволы да густую растительность. Однако Дин рассудил, что вряд ли Чарли просто показалось, и напряжённо повертел головой. Может, это «тёмное и большое» переметнулось в другую сторону?

— Это было существо или дым? — уточнил он.

— Вроде существо, — неуверенно кивнула Чарли. — Вроде в плаще или накидке, или мантии. Короче, вроде в чём-то длинном.

— Многовато «вроде»…

— Ну извини, оно быстро мелькнуло и исчезло.

Дин снова заозирался и передёрнул плечами. Перспектива вот-вот нарваться на чёрт знает что нисколько не обрадовала. Он посмотрел на Чарли, надеясь, что физиономия не выдаст его тревогу с головой, и они продолжили путь в немом напряжении.

Не прошло и пяти минут, как кое-что случилось. Дин замер и уставился на растение с зелёными листьями и чёрными ягодами чуть в стороне от тропы — справа, за мелкой кочкой и корягой.

— Чарли, — позвал он.

Она вздрогнула, посмотрела на него, а потом туда, куда он указал рукой.

— О, — сказала она. — Это он! Съешь пару ягод. Ну же, быстрее!

— К-как? — заикнулся Дин. — Я же призрак.

— Не знаю, попробуй как всегда. Должно получиться!

Голос Чарли звучал нервно и нетерпеливо. Дину же вдруг стало до одури страшно. Вдруг не получится? Вдруг это чушь? Вдруг феи наврали? Вдруг он оживёт только временно, вернётся домой и опять умрёт?

— Дин, где-то рядом бродит фиг знает какая тварь, — напомнила Чарли. — И мне будет гораздо спокойнее, если ты оживёшь.

— Да, точно, — кивнул Дин и в два прыжка добрался до цветка.

Он присел на корточки, протянул к цветку дрожащую руку. И длинный лепесток, точно потревоженная змея, метнувшись к ладони, вцепился в палец чем-то острым. Шипами, колючками, а может, даже зубками. Крепко и больно. Дин выругался от неожиданности и отдёрнул руку. А за спиной у него закричала Чарли. Он резко обернулся — и на мгновение забыл обо всём.

Чарли одеревенело пятилась. А к ней медленно плыло большое бесформенное существо. Его туша и голова поросли чёрно-зелёным мхом и длинными, до самой земли, водорослями — так, что не разглядеть ни конечностей, ни лица. С него во все стороны с мерзким хлюпаньем летели ошмётки слизи. Но оно словно не замечало — лишь тихо выло на одной низкой ноте. Дин никогда прежде не видел ничего подобного. Впрочем, как и тварь у бункера, гномов, пикси, великанов. Страх, изумление, непонимание и злость сплелись в крепкий узел и погнали его вперёд.

Дин хотел обогнуть Чарли и наброситься на существо, но что-то пошло не так. Его повело, он влетел в Чарли — и не вылетел. Понадобилось всего мгновение, чтобы Дин сообразил, что застрял. А потом на него навалились запахи, ощущения и эмоции. Болото воняло, но существо воняло ещё сильнее. Стало тесно и тепло, до жути не по себе и при этом необыкновенно. Дин растерянно пошевелился — и Чарли пошевелилась тоже. Он посмотрел на существо её глазами — оно показалось крупнее, чем прежде — и рукой Чарли стремительно подобрал с земли её палку. Но сделать ничего не успел. Откуда-то из-под водорослей высунулась жутко длинная склизкая трёхпалая ручища, схватила Чарли за запястье и швырнула на землю. Она вскрикнула и полетела в одну сторону, рюкзак, — в другую, а палка — в третью. Дина тряхнуло. Спину, голову и правую руку от кисти до плеча пронзила боль, и он рыкнул сквозь зубы.

Кем бы ни было это существо, с ним пора было кончать.

Дин посмотрел на мир глазами Чарли. Он немного покачивался. Существо виднелось где-то выше и правее, палки — вообще не видать. Под руку подвернулась только небольшая коряга, похожая на рог оленя. Дин схватил её и, ослеплённый яростью, бросился на существо. Три секунды спустя и коряга, и руки Чарли легко, как в желе, и с премерзким чавканьем вошли в водорослево-мховую тушу существа. Туда, где у людей и большинства монстров — брюхо. Существо дёрнулось и взвыло — на сей раз истошно. Коряга что-то с хрустом разорвала там, внутри. Пальцы запутались в длинном, липком, вязком. Может, в водорослях, а может, в кишках. Дин скривился и явственно почувствовал, как Чарли замутило — ему и самому остро захотелось проблеваться.

Но позже, всё позже, а пока…

Дин нащупал внутри что-то крупное и округлое, собрался с духом и намертво стиснул окоченевшими от ужаса и отвращения пальцами Чарли.

Жал, жал, жал — пока оно не лопнуло с глухим влажным хлюпаньем.

Существо колыхнулось, обмякло, брызнуло слизью и повалилось на землю. Чарли едва успела выдернуть руки и отскочить.

На несколько долгих секунд на болоте воцарилась абсолютная тишина. Дин, забывшись, уставился на существо сверху вниз. Дрожащий голос Чарли достучался до него не сразу, хотя он, казалось, звучал отовсюду:

— Дин, выйди из меня. Э-э-э, пожалуйста.

— Д-да, конечно, — пробормотал он её губами.

Дину уже доводилось превращаться в призрака, но в людей он прежде не вселялся, поэтому понятия не имел, как из них выбраться. Однако всё оказалось проще простого: Дин лишь задумался о том, что пора бы оставить Чарли в покое, и в следующую секунду неведомая сила вышвырнула его прочь. Он охнул и приземлился на живот прямиком возле цветка аэда.

— Ч-что это б-было? — пролепетала Чарли и брезгливо вскинула руки по локоть в слизи и тёмных ошмётках чёрт знает чего.

— Ты про меня или про него? — уточнил Дин и перекатился на спину.

— Про всё!

Дин покачал головой. У него не было ответа ни для того, ни для другого. И жутко, прямо как живая, гудела голова. Он поморщился и посмотрел на Чарли:

— Ты как? Мне как будто по башке дали.

— Я… — Чарли открыла и закрыла рот и мотнула головой. То ли чтобы не стошнило, то ли чтобы не потерять самообладание.

Выглядела она ужасно: будто её хорошенько пожевали, помяли, ослюнявили и выплюнули. Ободранные руки и куртка лоснились от слизи. На лбу и скуле краснели ссадины. Волосы растрепались и перепачкались. Джинсы изгваздались в болотной грязи.

— Прости, — выдохнул Дин.

Он не собирался в неё вселяться, тем более, без предупреждения. Однако вселился и её руками, мерзко и жутко, убил болотного монстра. Сотвори кто-то что-то подобное с его телом без спросу — прикончил бы без разговоров. Впрочем, если бы это сделала именно Чарли…

— Ешь давай, — Чарли одной фразой вернула Дина на болото и кивнула на хищный цветок.

— Он кусается, — буркнул он.

— Чувак! — Чарли возмущённо развела руками, разбрызгивая слизь. — Ты, конечно, мёртвый и всё такое, но сейчас я пострадавшая сторона! Так что жуй ягоды и оживай уже скорее! И пойдём искать, где помыться!

Дин хмыкнул — Чарли как всегда была права — и попробовал сорвать ягоду-другую. Но лепестки, теперь уже втроём, снова цапнули его за пальцы с тихим хищным шипением. Дин выругался и, не сдержавшись, просто резко выдрал растение с корнем. Один лепесток успел куснуть его, но тут же разжал хватку, словно остался без сил или издох.

— Надеюсь, ягоды все ещё волшебные, — пробормотал Дин, сорвал одну, быстро и просто, как при жизни, и сунул в рот.

Ягода оказалась сочной и кисло-сладкой. Однако живым себя Дин не почувствовал. Всё было по-прежнему.

— Попробуй ещё одну, — посоветовала Чарли.

Дин послушно съел не одну, а три ягоды — всё, что было. Хотел ощупать себя, чтобы услышать стук сердца. Хотел попросить Чарли прикоснуться. Но вдруг, поперхнувшись, понял, что что-то не так. Горло обожгло, дышать стало невмоготу. Перед глазами резко почернело. Он услышал далёкий голос Чарли и отключился.

— Дин?!

Дин открыл глаза. Над ним склонилась Чарли. Шмыгала носом, жалобно звала, трогала щёки и гладила волосы липкими руками, тормошила за куртку. Он не только видел и слышал — ещё и чувствовал. Как все нормальные живые люди.

— Чарли, — просипел Дин и пошевелился. — Проклятье, как тут воняет! Как ты это терпишь?

Чарли всхлипнула, бросилась ему на шею и обняла так, что Дин охнул. Она была тёплой, мокрой и грязной, от волос пахло тиной. Он пришёл от этого в ненормальный восторг и обнял её в ответ.

Разорванное горло не убило Сэма.

Вспыхнувший жаром амулет ошпарил кожу на груди и привёл его в чувство. Он резко сел, судорожно вдохнул пропахший кровью воздух, закашлялся, задыхаясь, и ощупал лицо и шею. Ран не было — были только жёсткие кровавые корки.

Вроде неплохо, но так неестественно, странно, страшно.

Сэм надолго застрял на этой мысли, неосознанно сжав амулет в кулаке и вытаращившись во мрак. Тот не шевельнулся и не вспыхнул красными глазами-угольками, не набросился и не заговорил. Будто там, за непроглядной чернотой, никого не было.

Но ведь на самом деле ещё как было?

По спине пробежались мурашки, и Сэм вздрогнул, чувствуя, как весь окоченел — то ли от холода, то ли от головной боли, то ли от оглушающей тишины, то ли от тупого замешательства. Где-то внутри, совсем рядом с колотящимся сердцем, шевельнулась паника. Сэм еле-еле убаюкал её ворохом шальных мыслей.

Встать и сделать шаг? Ага, и снова схлопотать. Заговорить? Враждебный мрак вряд ли поддержит разговор. И в горле сухо — не вытолкнуть ни слова. Замереть, лечь, умереть? Хорошо бы, да только амулет спасёт. Спасёт же?

Сэм сжал его крепче и велел себе встать, но тело не послушалось. Потому что и щека, и шея хоть и обросли свежей кожей — запомнили острые, режущие по живому когти мрака. И потому что всё его существо не забыло Клетку, в которой чернота и боль шли, взявшись за руки, под чутким руководством Люцифера в его истинном обличие.

И вроде бы умом Сэм осознал уже не раз и не два, что тут было другое, не Ад, не Клетка, не Люцифер и даже не его призрак. Но сердце всё равно трепетало, а тело каменело — раз мрак, значит, будет и боль.

И до одури хотелось сбежать. Но было абсолютно непонятно, в каком направлении.

Первую книгу о сверхъестественном Сэм прочитал в девять, когда только-только узнал, чем на самом деле занимался отец, подолгу пропадая чёрт-те где. Это был сборник японских мифов и фольклора из библиотеки Бобби. Не симпатичная, на манер сказочной, книжка с картинками, а толстенный кирпич с потрёпанными страницами и пометками на полях. Он напугал Сэма до мурашек и вместе с тем разжёг недетское любопытство. Потом были другие книги — о монстрах, о легендах на грани реальности и вымысла, о латыни, о ритуалах, о сверхъестественном оружии. И ни в одной Сэм не встречал упоминаний о том, куда попал. А если и встречал, напрочь забыл.

Амулет снова ошпарил раздражённую кожу. Сэм вздрогнул от боли и машинально вскинул руку, чтобы сорвать его с шеи. Но не успел — большой сгусток мрака с тихим шипением налетел на него, хлестнув холодным дыханием по лицу, и вдавил в камень. От неожиданности Сэм не смог даже вскрикнуть — только глухо застонал от боли, когда угловатые каменные неровности впились в лопатки и поперёк позвоночника. Острые костлявые пальцы мрака сцапали его за подбородок и стиснули до хруста, словно пытаясь вывернуть челюсти наизнанку.

По лицу прошлась жаркая боль. Уши заложило. Зубы заскрипели и заныли, точно вот-вот рассыпятся. Дышать стало тяжело. Сэм судорожно дёрнулся. Пальцы вдруг разжались и ударили, порвав губы. А затем, метнувшись к груди, вскрыли одним уверенным движением, сверху донизу.

И Сэм заорал.

* * *

Сэм усвоил правила игры.

Мрак его калечил, амулет — лечил, а ему самому, почти обездвиженному, иногда позволялось провалиться в безболезненное полузабытьё на грани обморока. Снова, снова и снова, без конца. А говорить не позволялось — мрак этого не выносил.

В очередной раз, четвёртый или, может быть, пятый, Сэм отключился после влажного хруста и острой, сильнее, чем прежде, боли в левой руке. А очнулся — от тошнотворного головокружения.

Он истекал кровью: тёплые струйки бежали по лицу, шее, рукам, груди, животу. Сэм медленно открыл глаза и тут же затрясся. Тело давно стало одной большой раной — глубокие кровавые борозды саднили то остро, то глухо. Лохмотья одежды намертво прилипли к ободранной плоти. Лицо горело — не дотронуться. Руки от кончиков изломанных пальцев до опухших запястий превратились в непослушные обрубки.

Сэм дёрнул головой и приглушённо скульнул. Мрак не отреагировал — не тронул костлявыми пальцами, не ковырнул старую кровавую рану и не наделал новых. Наигрался, застыл — и Сэм измученно выдохнул, чувствуя, как боль медленно утихает благодаря амулету, который еле-еле поспевал латать увечья одно за другим.

И только из-за него он ещё дышал. Но Сэм уже не вполне понимал, хорошо это или плохо.

Мрак истязал его уже целую вечность. Обдирал, рвал и ломал. Обдирал, рвал и ломал. Обдирал, рвал и ломал. Тихо, больно и почему-то не насмерть, всегда оставляя лазейку для выживания — иначе амулет Ровены вряд ли бы справился. Почему мрак не убил сразу? Не выпотрошил, не выцарапал глаза, не вгрызся в горло? Ему нравился вид ободранной кожи? Хруст костей? Запах крови? И то, и другое, и третье? А может, мрак хотел сначала вдоволь помучить? Или ждал, пока Сэм сам снимет с себя эту штуку, к которой костлявые пальцы ни разу не притронулись, будто брезговали?

У Сэма не было ответов. Не было сил как следует подумать. И не было возможности сорвать с шеи амулет — изломанные пальцы ему больше не принадлежали.

Он мог только дышать и ждать.

* * *

Сэм открыл глаза и тут же зажмурился.

С тех пор, как он отключился, потому что острые пальцы разворотили левое плечо до кости, ничегошеньки не изменилось. В воздухе по-прежнему витал кровавый смрад. Беспомощная слепота по-прежнему выдавливала глаза. Измученное тело по-прежнему била дрожь. Сердце по-прежнему упрямо колотилось о переломанные и свежесросшиеся рёбра.

Впрочем, кое-что всё-таки изменилось. Мрак придержал острые пальцы при себе — не тронул, как обычно.

Сэм выждал несколько секунд, ёрзнул — и выдохнул, когда тело отозвалось не привычной резкой болью, а остаточной, глухой, совсем не настоящей. Вероятно, он забылся надолго, и амулет успел сделать своё дело. Подлатал и плечо, и сломанное запястье, и изодранное правое подреберье, и прочее, прочее, прочее.

Магия ещё не выдохлась. Но Сэм — ещё как.

Руки неохотно слушались. Пальцы еле-еле гнулись. Сорвать амулет с шеи, чтобы всё наконец закончилось, было трудно, но не невозможно. Однако Сэм держался. Держался из глухого упрямства. Потому что не хотел подыхать так — не спасая, не помогая, не сражаясь, не глядя в глаза убийце, а бездарно и абсурдно.

Даже хуже, чем насмерть напороться на штырь.

Штырь. Амбар. Дин.

Горло вдруг стиснул дурацкий, отчаянный смех, и Сэм, корчась от боли в недолеченных рёбрах, представил, как вот-вот умрёт, попадёт на Небеса, увидит брата, и тот непременно спросит, что произошло. А он… виновато опустит глаза и скажет: «Попал хрен знает куда и умер хрен знает от чего».

Здорово или, как сказал бы Дин, очешуенно.

Смех оборвался, когда мрак, оживившись, влепил очередную кровавую пощёчину. Голова безвольно дёрнулась. Перед глазами на мгновение вспыхнула краснота. Чудовищная тяжесть вдавила Сэма в камень и расползлась по телу горячей, уничтожающей болью.

Сэму почудилось, что его вот-вот расплющит. Нет, пожалуй, сперва вывернет наизнанку, а потом — расплющит. Он попытался набрать в лёгкие побольше воздуха, но не смог — и и непрошеная паника затопила сознание.

Всё? Нет, только не так!..

Сэм судорожно забился под неподъёмной тяжестью мрака — в ужасе таращась в никуда, пытаясь вдохнуть и отдёрнуться, бездумно царапая каменный пол отбитыми в кровь пальцами — и наткнулся на что-то.

Маленькое, жёсткое, слишком плоское для камня.

Еле-еле гнущиеся пальцы болезненно и непослушно сгребли находку в кулак. И Сэм ошалело сообразил — зажигалка. Его зажигалка. Та самая, что выскользнула из пальцев и улетела во мрак вечность назад. Непременный атрибут охотника, наряду с пистолетом, мачете, железом и солью — и хлам в борьбе с бестелесным мраком.

Или… не хлам?

Почти все сверхъестественные сущности боялись огня. Те, кто жил во мраке, боялись ещё и света. А Сэм боялся умереть скулящим от боли комом — и торопливо щёлкнул зажигалкой. Рука дрогнула, истерзанную ладонь обдал жар, пальцы пронзила боль. В нос ударила вонь — серы напополам с гарью.

И молчавший, лишь изредка шипевший прежде мрак, отпрянув, разразился истошным воем.

Сэм выпустил зажигалку из обожжённых пальцев, жадно вдохнул — и голова взорвалась ослепляющей болью.

Дин вернулся.

Он снова оставлял за собой следы. Снова чуял запахи — мерзкие, сладкие, свежие, волшебные. Снова, отобрав у Чарли рюкзак, чувствовал его приятную тяжесть. Снова мог испачкаться, споткнуться, пораниться, подобрать и повертеть в руках буквально что угодно. Снова испытывал боль — ожог и покусанные пальцы немного саднили.

И всё это слегка сводило с ума. Зверский голод — тоже. Поэтому, когда болото осталось позади и тропа снова побежала по зелёному лесу, Дин вытер руки о штаны и прямо на ходу полез в рюкзак за едой. Он был уверен, что съест всё подчистую. Однако проглотил пару шоколадок да пачку чипсов — и понял, что наелся. Даже для кислых жевательных конфет места не осталось, и Дин убрал их в карман, к камню, который решил держать при себе, а не в рюкзаке, на всякий случай.

— Как-то… быстро, — слегка разочаровался он.

— Волшебство, — пожала плечами Чарли и поморщилась.

Дин вспомнил, как правую руку от кисти до плеча прошила боль и тут же ушла. Ведь он был мёртв, а тело — не его. Чарли повезло меньше. Правое запястье покраснело и припухло. Выглядела она по-прежнему очень неважно. И как назло им пока не повстречалось ни озерца, ни ручейка — ничего. Словно феи не любили водные процедуры. Впрочем, может, так оно и было? А вода и салфетки из рюкзака не особенно спасли. Но Чарли не жаловалась, и Дину оставалось лишь гадать, насколько сильно ей досталось на самом деле.

— Сэм меня убьёт, когда увидит, — вслух подумал он. — Я бы на его месте убил.

— О, братские тёрки, — протянула Чарли с улыбкой. — Обожаю!

Дин невесело усмехнулся. Вообще-то он не хотел об этом говорить. Само вырвалось — наверное, чтобы нарушить неуютную тишину. Чарли посерьёзнела:

— Не драматизируй. Сэм не такой свирепый, как ты. Максимум даст по морде. А потом очень обрадуется.

— М-м-м… — отозвался Дин.

На большее просто не нашлось слов. После воскрешения все чувства обострились. Дину всё больше казалось, что он опоздал. И отделаться от этой мысли было невозможно — прицепилась намертво.

— Он жив. Вот увидишь, — сказала Чарли, но голос её тоже дрогнул, будто сильно в этом сомневаясь.

Какое-то время они шли молча. А потом резко зарядил ливень. Лес кругом помрачнел, посуровел, зашелестел промокшей насквозь листвой. В общем-то не очень громко зашелестел. Однако Дин не услышал, как кто-то подкрался к нему сзади и огрел чем-то по затылку. Только запоздало почуял мерзкий запах пота и сырости, рухнул на землю и зашипел от боли. Через мгновение рядом растянулась побледневшая Чарли. А над головами у них раздался громкий недовольный рык. Затем ещё один, и ещё.

У Дина сжались внутренности. Чьи-то руки грубо подняли, встряхнули, развернули — и он увидел перед собой три уродливые волосатые рожи то ли людей, то ли обезьян, то ли монстров. Маленькие мутные злые глаза. Большие приплюснутые носы. Жёлто-коричневые выпирающие зубы. Квадратные бородавчатые подбородки.

Кажется, это были тролли.

* * *

Дин открыл глаза и понял, что ещё жив.

Голова гудела, но держалась на плечах. А могла и отвалиться. Здоровенный жирный тролль отвесил ему такую затрещину, что полушарии мозга как будто поменялись местами — и Дин провалился в ночь.

Как надолго он вырубился и куда попал?

Дин не очень-то смыслил в троллях. Так, нахватался кое-чего из легенд. Знал, что их не бывает, что они туповаты, что живут в пещерах, что стерегут сокровища, что жрут людей и что особенно любят девушек.

Внутри всё похолодело.

— Чарли! — позвал Дин.

Ответа не последовало. Даже не зашуршало ничего в непроглядной темноте, как бы намекая, что он не один. Дин торопливо измерил шагами да ощупал чёрное пространство вокруг себя. Жуткий холод… Теснота… Земляной пол… Сырые каменные стены… Тролли приволокли его в свою пещеру? Одного? Где Чарли? Дин растерянно моргнул… и вздрогнул от вездесущего, густого, скорее мужского, чем женского, голоса:

— Что у тебя в кармане?

Дин почувствовал, как в горле резко пересохло, и машинально нащупал в кармане то, что могло спасти его, Сэма и Чарли. Он сжал камень покрепче, заозирался — и никого не увидел. Словно с ним заговорил огромный невидимка или сама темнота. Кто бы это ни был, он уже знал о камне. Читал мысли или видел насквозь? Заставив голос не дрожать, Дин спросил:

— Кто это?

— А сам как думаешь, беглец?

Беглец? С чего вдруг? Дин не убегал. Разве что попытался вырваться из лап тролля в лесу, когда один его приятель схватил Чарли так, что она взвизгнула, а другой с аппетитом сожрал рюкзак. Освободиться не вышло — только схлопотал от тролля и потерял сознание.

— Я не убегал, — сказал Дин.

— Убежал, — убеждённо произнёс голос. — Не сегодня, нет. В прошлый раз. Вспоминаешь?

Дин нахмурился, сложил два и два — и ужаснулся. Громогласный голос… Побег… Прошлый раз… Всё, кажется, указывало на то, что он говорил с тем, кого искал. С королём фей.

— Кхм… Оберон? — уточнил Дин слегка недоверчиво: мало ли что мог выдумать его ошалевший после воскрешения и оплеухи тролля мозг.

— Оберон, — подтвердил тот и хохотнул. — Вернулся, чтобы откупиться от меня, Дин Винчестер?

Дин поморщился. Во-первых, ему совсем не нравилось, что король фей знал его имя. А во-вторых, каждый раз, когда Оберон открывал рот, ему хотелось убавить звук, чтобы не так невыносимо сильно било по ушам. Хотелось поддаться трепыхавшейся где-то в груди животной панике и забиться в угол. Хотелось схватить Сэма и Чарли в охапку и вернуться наконец домой, подальше от этого абсурдного Авалона с его феями.

— Вернулся, чтобы обменяться, — сказал Дин так уверенно, как только мог. — Мой брат в Черни. Ты вытащишь его оттуда и отпустишь девушку, которая была со мной, а я отдам тебе камень. Как он там зовётся?..

Воцарилась тишина. Она показалась Дину тяжеленной и враждебной. И здравый смысл подсказал, что Оберон, вероятно, не скажет ничего хорошего. Только что-нибудь ужасное: Сэм и Чарли мертвы, никакой слюнявый камушек никому не нужен, Дин останется тут навечно, потому что убежать от короля фей нельзя. И наконец Оберон подал голос:

— Хм, да, я понял, о ком ты. Но тебе нужны двое, а камень, змеевик, только один…

Дин напрягся. Оберон не сказал «нет». Не сказал, что он опоздал. Но что-то задумал.

— Не очень-то честный обмен, не замечаешь? — лениво протянул Оберон. — Предлагаю пересмотреть и уравнять сделку.

Дин проглотил ругательство. Они говорили от силы пару минут, но главный фей, чёртов математик, ему уже крепко не нравился. Пожалуй, он был ещё мерзопакостнее остальных. И даже рожи своей показать не пожелал. В любой другой ситуации Дин послал бы его лесом, но сейчас было никак нельзя. Он отвечал не только за себя, но и за Сэма с Чарли, поэтому не очень-то почтительно прорычал сквозь зубы:

— Чего надо?

* * *

Оберона предали и обокрали. Гоблин Красный Колпак выкрал из дворца самое дорогое. Семейную реликвию. Древнее магическое ожерелье.

— Нахрена гоблину твои цацки? — не понял Дин.

— Это. Не. Цацки, — оскорблённо процедил Оберон. — И не твоё дело.

— Вот как? — хмыкнул Дин. — Так найди его сам, ты же король и всё такое…

— Не могу! — рявкнул Оберон так громко, что у Дина задребезжали внутренности. — Ожерелье! Оно блокирует любую поисковую магию! Понимаешь ты, мелкий глупый человечишка?!

— А я-то что могу сделать?! — взорвался Дин в ответ. — Может, он уже далеко!

— Он не может уйти из леса. Он изголодался в бегах. Он клюнет на тебя… или как это у вас говорится? Почует тебя, свежего, незнакомого, не пропахшего ещё королевским духом. И нападёт. Такова его сущность.

— И?

— И тебе останется всего-то размозжить ему череп.

— Как?!

— Его же дубинкой, дубина! — взревел Оберон. — Убить его можно только ею! Отберёшь, убьёшь и вернёшь мне ожерелье! Иначе сделки не будет!

План показался Дину идиотским и непродуманным. Впрочем, его планы частенько оказывались точно такими же: главное, не сдохнуть, а дальше видно будет. Двое троллей отвели его туда, где подобрали, и оставили одного — безоружного и растерянного.

Дин шатался по лесу уже часа три или все пять, по мере сил изображая заблудившегося Бэмби и взвинчено размышляя, не соврал ли Оберон, когда вдруг прямо перед глазами у него мелькнуло движение — стремительное, размытое и… красное. Словно недоневидимка колыхнул воздух. А в следующую секунду Дин почувствовал страшную боль в правом колене — оно точно разлетелось на куски — и с воем рухнул на землю.

За первым ударом последовали другие, ещё, ещё и ещё. По руке, по ноге, по рёбрам, в живот. Через полминуты очумевший от боли и злости Дин сполна почувствовал себя мешком с «Лего». И проклял Оберона, который забыл упомянуть, что Красный Колпак быстр, как пуля: не кровожадная фея, а сплошные смазанные красноватые очертания.

Как отобрать дубинку? Как убить? Как встать? Как просто уклониться?

Дубинка в очередной раз просвистела в опасной близости от подбородка и треснула по рёбрам. Дин задохнулся от боли, застонал, разозлился на себя — и сделал, что мог: бешеным усилием вцепился в дубинку отбитыми руками и вывернулся из-под ударов. Что-то хрустнуло — вероятно, его же кости. Изувеченное тело прошили боль напополам с облегчением. Перед глазами, как по волшебному щелчку, резко прояснилось. И Дин наконец разглядел неуловимого гоблина.

Красный Колпак стоял в шаге от него, тяжело дышал, щурил кошачьи глаза и щерился. Если не присматриваться, он напоминал безобидного одичавшего карлика-бродягу в обносках, а не кровожадную тварь. Ростом был с ребёнка лет шести-семи, смуглой сморщенной рожей походил на древнего старика, которому давно пора в землю. Одет был в красную шапку и нечто грязно-коричневое, похожее на длинный, по колено, поношенный свитер, на ногах носил короткие остроносые сапоги. А на тощей шее болталось вычурное королевское ожерелье. И, пожалуй, только острые когти на костлявых пальцах выдавали его истинную сущность.

Дин почувствовал всю его свирепость на себе. Поэтому оказался готов, когда Красный Колпак бросился на него. То ли чтобы отобрать дубинку, то ли чтобы расцарапать глаза, то ли чтобы вспороть горло. Дин в последнюю секунду ушёл от атаки и, сжав дубинку, обрушил её на гоблинову голову — так, что вязаная шапка сползла набекрень и показалось острое ухо. На мгновение налитые кровью глаза остекленели. Но тут же Красный Колпак размытым движением — раз, и готово — кривым когтем оцарапал Дину щёку. Неглубоко и осторожно, точно потешаясь. Брызнула кровь. Гоблин потянул крючковатым носом и ухмыльнулся. С его глазами снова что-то произошло — запах и вид крови словно заворожили его. Дин воспользовался заминкой и врезал ему дубинкой по колену.

Душераздирающий вопль и хруст коленной чашечки слились в одно целое. Красный Колпак побагровел и рухнул как подкошенный. Но сразу же заёрзал и быстро-быстро, как ящерица, пополз к Дину, цепляясь когтями за землю и не обращая внимания на изуродованную ногу. Словно из неё не торчали обломки кости, а всего лишь вызревал пустяшный синяк. Дин опешил от такой упрямой живучести и не очень-то послушной рукой попытался ударить вновь. Но Красный Колпак юрко улизнул из-под дубинки — раз, второй, третий.

Дин вытаращил глаза… и вспомнил.

Левой рукой, такой же одеревеневшей, как правая, он достал из кармана пачку мелких конфет, разорвал зубами и высыпал на землю, глядя гоблину в глаза:

— Посчитаешь?

Красный Колпак замер на месте, зашипел, завопил и с бессильной яростью стал перебирать конфеты. Дин выдохнул сквозь боль в груди и вновь ударил по развороченному колену. Красный Колпак захлебнулся в мучительном крике и содрогнулся всем телом. Дин не стал дожидаться, пока он замолчит, замахнулся и проломил голову в красной шапке.

Дальнейшие события запомнились ему смутно. Их словно подтёрли ластиком, оставив лишь серые очертания. Он вроде забрал ожерелье, вроде отошёл от свежего трупа, вроде нарвался на троллей-близняшек. А потом раз — и очнулся в темноте один на один с голосом Оберона. Целый, невредимый и с камнем в кармане.

— Могли бы отобрать, — заметил Дин удивлённо.

— Я не могу так просто коснуться его, дубина, — хохотнул Оберон. — И другие не могут.

— А-а-а. Так что дальше? Где Сэм и Чарли?

— Положи камень на землю.

Дин по-прежнему ненавидел фей и приготовился к какому-нибудь гнусному фокусу со стороны Оберона, поэтому очень неохотно сделал, что велено. Камень тут же потерялся в темноте. Дин весь сжался от напряжения и затаил дыхание. Раздался звонкий щелчок, а следом — голос Оберона:

— Сделка есть сделка. Не попадайся мне больше, не отпущу.

И всё кончилось.

Дин упал на живот и клюнул носом… снег.

Разве в Авалоне водился снег?

Он вскочил на ноги и застыл. С неба валили крупные хлопья. Где-то гавкала собака. Вдалеке виднелся город. В сторонке, припорошенная снегом, скучала машинка Чарли. А прямо перед глазами возвышалась электростанция.

Оберон вернул Дина домой.

Он поскользнулся на снегу и бросился в бункер. Со скрежетом распахнул одну дверь, вторую, расслышал голос Чарли, влетел на балкон — и обмяк от облегчения, когда снизу вверх на него уставились две пары глаз. По-прежнему разбитая и помятая Чарли умолкла на полуслове и робко улыбнулась. Изодранный и окровавленный с головы до ног Сэм окаменел. Дин почувствовал, как воздух кругом затрещал одновременно от радости и ярости, и замер в нерешительности.

Пристальный и злой взгляд Сэма жирно намекнул, что тёплого приёма не будет. Что бы Дин ни сказал в своё оправдание, как только приблизится — получит в челюсть. За то, что умер, велел отпустить и вернулся. За то, что так нельзя. За то, что такие фокусы — это слишком даже для него. Дину до боли хотелось выкрикнуть, что он не просился назад и вернулся не ради себя, а ради придурка, которого нельзя на пару месяцев оставить одного. Оправдания так и не сорвались с языка — притихли до лучших времён. До завтра, до послезавтра, до следующей недели или до следующего месяца — до того часа, когда Сэм остынет и снова научится соображать. Это было не срочно. Но Дину прямо сейчас требовалось убедиться, что кровь на нём — это всего лишь кровь и ничего страшного. Поэтому он спросил так нейтрально, как только мог:

— Ты в порядке, Сэм?

Сэм вздрогнул и не ответил. Дин не ожидал другого. Он медленно, ступень за ступенью, спустился с лестницы. Подошёл ближе, протянул руку и кончиками пальцев коснулся лохмотьев рубашки на груди — там, где кровавое месиво особенно бросалось в глаза. Сэм отпрянул от него, как от прокажённого. Немигающий взгляд враз потемнел — и удар в лицо сбил Дина с ног.

Он не отключился. Только на секунду-другую прикрыл глаза. Когда снова открыл, Сэм исчез. Остались только жгучая боль где-то между левой скулой и челюстью и Чарли, которая смотрела с жалостью. Она помогла ему сесть, и он пробормотал:

— Не так уж и больно. Вполсилы, любя, моя школа.

— Ага, — поддакнула Чарли. — Я же говорила, даст по морде и обрадуется.

Они переглянулись и обменялись последними новостями. Чарли рассказала, что очутилась в темнице под стражей страшного косого тролля. Просидела там целую вечность. А потом как по волшебству, без объяснений и извинений, перенеслась к бункеру. Через минуту из ниоткуда возник Сэм с безумными глазами, белый и изодранный в мясо, словно его и кромсали, и поджигали, и били молотками.

— Сейчас уже ничего. А вот тогда он выглядел… ужасно. И пока мы говорили о тебе и о феях, ему… прямо на глазах стало лучше, — вспомнила Чарли. — Потом появился ты.

Дин поёжился. Метаморфозы Сэма ему не понравились. Но он решил подумать о них чуть позже и рассказал свою историю. О том, как очнулся в темноте, поговорил с Обероном, убил гоблина, совершил сделку и, точно так же, как Чарли, вернулся домой.

— Что-то ты чистенький, не похоже, что с кем-то дрался, — фыркнула она.

— Оберон. Мог бы и вас подлатать, не сломался бы, — рыкнул Дин и махнул рукой. — А что Сэм? Что с ним было?

— Он не сказал. — Чарли пожала плечами и поморщилась. — Я заикнулась о тебе, что ты жив и всё такое, и он… офигел. Ну, ты сам видел, — она улыбнулась.

Дин хмыкнул, и скулу прошила боль. А Чарли посерьёзнела:

— Всё ведь было не зря, да?

— Мы вернули Сэма, — кивнул Дин.

— Я не о нём.

Дин уставился в пол. В каком-то кармане послышался тихий шорох мятого и порванного письма. Он подумал, что надо его сжечь, а вслух сказал:

— Я всё ещё жив и постараюсь больше не умирать.

— Да уж, постарайся. Без тебя будет…. пусто.

Дину стало чуть-чуть неловко. Он криво улыбнулся. А затем подался вперёд и поцеловал Чарли в лоб.

* * *

Сэм стоял в душе и дрожал.

Ещё недавно он очнулся в тихом мраке — обессиленный и сломанный. Вдыхал воздух с привкусом крови и серы. Выкашливал сухие рвотные спазмы. Судорожно дёргаясь, вглядывался в опустевшую черноту. Чувствовал, как амулет делал свою работу, как горели обожжённые пальцы, как невыносимо трещала голова, как внутри разливалось тревожное тепло. Чувствовал снова и снова, бесконечно долго, не в состоянии подняться и попытаться спастись.

А потом что-то случилось. Мрак сменился светом, и Сэм опомнился на заснеженной земле. Возле бункера, возле Чарли — дома. Уничтоженный, но живой. Он успел изумиться и неловко подняться на ноги — и больше ничего. Потому что Чарли, странно встрёпанная, побитая, бледная, вцепилась мёртвой хваткой, что-то спросила и вытолкнула короткую невозможную фразу:

«Дин жив».

Дальше Сэм запомнил урывками.

Чарли заговорила — быстро, ошалело, сбиваясь и перепрыгивая с одной темы на другую. Мёртвые и живые феи, короли и королевы, письма и магические ягоды свалились в одну кучу, и сверху на неё, как вишенка на торт, уселся Дин.

Дин, которого просто не могло быть.

Сэм честно попытался вникнуть — но тщетно. А Чарли добила. Сказала, что видела Дина в последний раз, когда здоровенный тролль дал ему в лоб, и что понятия не имеет, что с ним сейчас. Но, вероятно, его план по спасению сработал, иначе бы Сэм и Чарли сейчас не стояли друг перед другом. Она сидела бы в клетке под стражей вонючего тролля, а он сгинул бы в Черни.

История Чарли попахивала лютым бредом. Если бы Сэм её не знал, решил бы, что она слегка тронулась умом на фоне тоски по Дину или, возможно, случайно перекусила увеселительными таблетками. Но Сэм знал Чарли, знал себя, знал Дина, знал их общую идиотскую тягу смачно вляпываться во всякую дичайшую муть — и поверил каждому слову.

Сэм поверил, что Дин воскрес. Обрадовался — и тут же затрясся от ярости. Кажется, Чарли заметила. Кажется, попросила не психовать. Кажется, взяла за руку. Кажется, это было немного больно. А потом появился Дин — живой, дёрганный, с квадратными глазами. Кажется, и он что-то сказал. А потом подошёл, коснулся — и острая боль прошила руку: пальцы, костяшки, ладонь, запястье, — словно мрак опять явился поиграться. Сэм сообразил, что никакой это не мрак, а он сам, только когда Дин неуклюже растянулся на полу, схватившись за лицо.

И, пошатываясь, ушёл.

Сэм выкрутил горячий кран до предела, но всё равно дрожал — от зверского холода, от боли, всякий раз когда капли жалили незажившие раны, и от ярости, которая вроде бы была совсем не к месту. Он же сам во всём виноват. Он же сам отчаянно хотел вернуть Дина. Дин же его спас. Теперь же всё хорошо.

Хорошо. Так почему взвилась ярость?

Не оттого ли, что Дин предпочёл умереть и передумал? Но ведь это его жизнь, его право, его дело. А Сэм рядом — если что, снова похоронит и Чарли позовёт, и всех остальных, чтобы тоже видели. Это же такая ерунда, всё равно что пива выпить или зубы почистить с утра. И от этой ерунды Сэму хотелось выть. Он сцепил зубы и не издал ни звука только потому, что точно знал: Дин караулил под дверью.

* * *

Была глубокая ночь, когда Дин вошёл в свою комнату, с тихим стоном упал на кровать — и резко сел. Потому что на тумбочке, возле лампы и фотографии мамы, лежал конверт.

Опять письмо?..

Дин схватил его со злым любопытством, вскрыл, развернул лист, вгляделся в красивый ровный почерк, крошечное жирное пятно — и не поверил глазам. Автор снова обошёлся без подписи, однако Дин узнал его и… испугался:

«Здравствуй, Дин.

Наша последняя встреча завершилась для меня весьма скверно. Более того, я всё ещё не вернулся в прежнюю форму, представляешь? Так что не особенно хочу к тебе приближаться и снова обойдусь письмом.

Прости за призрачную оплошность. Это вышло не нарочно. Наверное, от того, что ты очень озадачил меня своей смертью. Согласись, призрак из тебя вышел занятный.

Несмотря на своё незавидное положение, ты справился. Сэм должен был уцелеть и уцелел только благодаря тебе. Дай угадаю, тебе интересно, почему я сам не вмешался? На самом деле, я ещё как вмешался, твоими руками. Ведь присматривать за братом и вовремя бить его по рукам за излишнее любопытство — это твоя обязанность. Не забыл?

Что касается тебя самого, признаться, понятия не имею, что с тобой теперь делать. Ты умер немного не к месту и не ко времени. И раз уж ты умудрился воскреснуть, предлагаю всё так и оставить. Впрочем, если ты хочешь на Небеса, дай знать. Передавай привет Сэму.

P.S. Не трясись. Я простил тебя за твою выходку. Но буду приятно удивлён, если ты попросишь прощения. Только без резких движений, пожалуйста».

Это было письмо от Смерти. Того самого, что любил фастфуд и умер от руки Дина. Жирное пятно, «скверно завершившаяся встреча» и липкий страх, тронувший сердце, были тому подтверждением. Он вернулся.

Как? Почему?

Живот свело от напряжения, в горле пересохло, по телу прошлась дрожь, и письмо упорхнуло на пол. Дин нервно усмехнулся и попытался успокоиться. В конце концов, Смерть, кажется, не держал на него зла. Однако ничего не получилось, напротив, стало только хуже. Мысль о том, что где-то рядом притаилось древнее первобытное существо, напрочь вытеснила всё остальное.

К утру Дину не полегчало. Смерть по-прежнему крепко поселился в голове и в печёнках — и это чертовски пугало. Лишь в десятом часу, нервный и помятый, он сунулся на кухню и наткнулся на стервозный взгляд Сэма, почти, за исключением нескольких ссадин на руках, невредимого. Он словно сбросил старую кожу и натянул новую.

Магия да и только.

* * *

Сэм спал плохо — ему без конца мерещилось, что стоит закрыть глаза, и он вернётся в место, которое Чарли назвала Чернью. В девятом часу лежать в тревожном полусне надоело, и Сэм притащился на кухню. Включил чайник, уселся ждать и поймал себя на мысли, что вчерашняя чёрная ярость исчезла, а взамен пришло стойкое и тупое раздражение. И на себя, и на Дина, и на ситуацию в целом.

Горячий кофе слегка прояснил одуревшие мозги. А душ окончательно разбудил. Когда Сэм опять устроился за столом со второй кружкой кофе, появился Дин — вошёл тихо и робко, тараща стеклянные глаза. Кажется, ночью ему тоже спалось так себе, потому что выглядел он бледноватым и странно испуганным. Сэма накрыла волна исступления. Он попытался сделать вид, что ему всё равно, но не удержался — Дин крайне редко чего-то пугался — и буркнул:

— Что с тобой?

Дин вздрогнул, уставился на него, резко опустил глаза и вдруг выпалил на одном дыхании:

— Это всё Смерть, Сэм. Тот, первый, который тащится с чипсов и порнухи. Это он меня вернул. А его, наверное, вернул Джек. Не знаю, на кой хрен. Ну, он босс, ему виднее. Работу-то свою Смерть всегда делал хорошо. И, наверное, мне надо перед ним извиниться… на всякий случай.

Смерть? Смерть, которого Дин убил его же косой?

Сэм недоумённо вздёрнул брови:

— Что ты несёшь?

Дин судорожно выдохнул, достал из кармана и швырнул на стол два смятых-перемятых письма. Сэма охватило любопытство. Он посмотрел одно письмо, другое — и растерялся.

«не ожидал, что твой конец будет таков… ты по-прежнему важен… твой брат тоже…. может потребоваться твоя помощь… должен был уцелеть и уцелел… умер немного не к месту и не ко времени… предлагаю всё так и оставить… хочешь на Небеса… если ты попросишь прощения…»

Подписи не было. Однако написать их и правда могло только одно существо. Единственное, кого Дин по-настоящему боялся. И вроде бы Смерть не сказал ничего… такого, но Сэму на какой-то миг стало не по себе. Он покосился на Дина, и его ошалелый взгляд ему совсем не понравился. Дин словно задумал какую-то отчаянную ерунду.

Уж не собрался ли он действительно извиняться перед Смертью? Он что, сдурел?

— Так что мы будем делать? — спросил Сэм, чтобы прощупать почву.

— Мы? — переспросил Дин.

Нетвёрдый голос и округлившиеся глаза выдали его с головой. Дин воспринял письма Смерти всерьёз и решил идти к нему на поклон. Может, и правда извиняться. Может, просто узнать, как это у него вышло вернуться. А может, попроситься обратно на Небеса.

И он хотел сделать это один. Оставив Сэма стоять в сторонке. Опять.

Сэм медленно поднялся со стула, вытаращился на Дина в приступе бешенства, зло хмыкнул и процедил:

— Ты идиот или прикидываешься?! Серьёзно считаешь, что я отпущу тебя к Смерти… да и не только к нему… одного? После того, что ты сделал? После того, как сдался? Чтобы что? Ты снова умер? Умер и стал призраком? Умер и воскрес?!

Дин отшатнулся, моргнул, а в следующую секунду заорал, срывая голос:

— Я не знаю! Я не знаю, почему тогда решил умереть! Не знаю, почему запретил возвращать! Знаю, это было неправильно! Я не должен был! Но дело сделано! Всё в прошлом! И я жив! Хочешь, врежь мне ещё раз! Только не смотри так!

— Как — так?!

— Как будто я…

Дин осекся, а Сэм прошил его взбешённым взглядом:

— Ну, договаривай!

— Как будто я умер!

— А ты не умер?!

— Хватит!

Дин вдруг оказался очень близко. Саданул наотмашь, попав в глаз, схватил за плечи, встряхнул, обнял — всего за какой-то жалкий миг. Сэм дёрнулся, но не вывернулся из его рук. Потому что под правым глазом вспыхнула дикая боль и обездвижила на несколько секунд. Потому что Дин обнимал слишком крепко, до хруста в рёбрах. Потому что Сэму чётко, словно своё собственное, померещилось биение его сердца. Оно колотилось точно безумное. И ему казалось, стоит только отпрянуть, и всё кончится. Живой Дин превратится в ничто и исчезнет, как много раз случалось во сне.

Сэм затаил дыхание и медленно обнял в ответ, оставив всё недосказанное на потом.

* * *

— Ну ты расскажешь мне, Сэмми?

Дин подкрался так тихо и неожиданно, что Сэм поперхнулся и закашлялся. Рука дрогнула, горячий кофе расплескался, кружка выскользнула из обожжённых пальцев и не улетела на пол только потому, что Дин вовремя её подхватил и осторожно поставил на стол.

— Семь утра, — заметил Сэм хрипло. — Чего вскочил?

— Не соскакивай с темы, — велел Дин. — Я тебе всё рассказал. Даже про призрачные будни, а это было ужасно. Теперь твоя очередь. Чернь.

По хребту пробежались мурашки, и Сэм вздрогнул. Они вернулись две недели назад. По его подсчётам, он провёл в Черни два дня по-авалонскому времени и шесть — по-земному. Дин и Чарли — чуть меньше. О своих приключениях они рассказали почти сразу, охотно и перекрикивая друг друга. Случилось это в кладовой, куда все трое заглянули прибрать останки жуткой феи и подумать, откуда всё-таки она взялась. Разбитая вдребезги бутылка из альбома Д.В., которую Сэм помнил целой и невредимой, жирно намекнула, что тварь вылезла из неё. А затрещина Дина оказалась красноречивее всяких слов: забыть об альбоме, Д.В. и никогда больше ничего не трогать — прошлому место в прошлом и нечего ворошить тайны хранителей.

Сэм не стал возражать, но так же увлечённо рассказать свою историю не смог. Язык не повернулся. В ней не было ни чудных призраков, ни фей, ни ярких впечатлений — только боль. Пожалуй, не такая страшная и невыносимая, как в Клетке, но тем не менее говорить о Черни не хотелось. И Сэм обошёлся без подробностей. Рассказал, что было темно и очень-очень не по себе. Рассказал, что королева или чёрт знает кто вроде как не хотела его убивать, а хотела то ли помучить, то ли крови. Рассказал про амулет и про зажигалку, огонь из которой ранил или спугнул королеву. Рассказал, что всё началось и кончилось крайне странно и внезапно.

Дину этого оказалось мало, и каждый день он требовал подробностей. А Сэм совершенно не хотел скулить у него на плече, вспоминая себя — жалкого и изодранного, — в роли кровавой игрушки, об которую так приятно поточить когти. По крайней мере, не хотел, пока внутри кипел остаточный страх и руки иногда саднили почти по-настоящему.

— Там было темно и мерзко. Я не видел эту вашу королеву. И не знаю, чего она хотела, смерти моей, крови или ещё чего-то, — в очередной раз отчеканил Сэм. — Она испугалась огня. Я вернулся. Ты же сам сказал, королеву не убить. Так зачем о ней говорить? Всё нормально. Ну и забудь уже!

— Угу, — угрюмо кивнул Дин. — Нормально только из-за этого. — Он потянул за шнурок на шее. — Очешуенная штука, у Ровены есть ещё?

Сэм тихо хмыкнул. Дин носил амулет уже несколько дней. Первое время — тревожно морщась. Но после того, как эта штука без следа залечила подбитую физиономию и крайне болезненный ожог ладони — нечего было как попало хватать чайник! — с чистым восхищением.

— Ладно, — вдруг сдался Дин. — Не хочешь — не говори, но я всё равно не отстану. А вообще-то я не просто так встал с утра пораньше. Угадай, что я нашёл?

Сэм настороженно уставился на него — и ужаснулся. В глазах Дина сверкнул азарт охотника.

— Нет!

— Да, Сэмми, — бодро кивнул Дин. — Совсем недалеко. Две недели безвылазно тухнем в бункере, как старушенции в доме престарелых. Не надоело?

— Кто? — буркнул Сэм.

— Похоже, вампиры.

Сэм вытаращил глаза. А Дин рассмеялся и снова дёрнул шнурок амулета:

— Я теперь круче Бэтмена. Погнали, а? Ну пожа-а-алуйста!

— Никаких амбаров, — после очень долгой и тяжёлой паузы процедил Сэм.

— Замётано, — усмехнулся Дин и умчался собираться.

Сэм вздохнул, глотнул остывший кофе и медленно побрёл следом, размышляя, что второй амулет точно не помешает.