Взгляд со стороны других (джен)

На коленях перед ним стояли двое мужчин, пришедших через Чапаай из забытого всеми мира. В какой-то момент Ра показалось, что он уже когда-то с ними встречался. Или они просто внешне были похожи на лидеров людей, восставших там, тысячи лет назад, на родине Таури? Или просто их необычные выражения лиц вводят его в заблуждение? Ведь это просто не могут быть те же самые...

Ра привык видеть отчаяние, страх, униженную мольбу о пощаде, а эти двое просто в упор смотрели на него. Нет, конечно, этот парень со странными стеклянными кругляшами на глазах напуган, но внешне старается выглядеть спокойно. А второй насторожен, будто ожидает подходящего момента для удара.

Этот проклятый мир... Каково было ему, главе Системных Лордов, тогда признать, что эти дикие, неразвитые существа прогнали его из мира, который он считал своим? Но сейчас он отомстит им сполна. Они узнают, что такое гнев богов. В зареве взрыва, который превратит материк вокруг Чапаай в пепелище. А затем он вернётся туда, чтобы уничтожить тех, кто остался. Чтобы как прежде тысячелетиями говорили шёпотом о мире, восставшем против богов-гоа΄улдов, так теперь будут говорит о мире, превращённом богами в пустыню. Это отобьёт надолго желание бунтовать у людей, устрашит презренных Токра и джаффа Содана...

Они освоили технологии, которых не знали во времена его владычества, поставили атом себе на службу. Что ж, он обратит их достижения против них самих.

В этот момент Ра ещё не знал, что спустя несколько часов пламя восстания охватит покорный доселе Эбидос, что близка его собственная смерть от ядерной бомбы, усиленной наквадахом, которую принесли с собой земляне, а модифицировал он сам... А через девять лет эти двое, стоящие сейчас перед ним, приговорённое им мысленно к казни, отправятся в прошлое, в Древний Египет, и возглавят назревающее восстание.

Когда в эбидосском небе на несколько мгновений вспыхнуло второе солнце, взрыва никто не услышал. И ни жители Эбидоса, чествовавшие своих героев-освободителей, ни сами герои, возвращавшиеся в свой родной мир через Звёздные Врата, ни другие гоа΄улды в своих мирах не знали, что эхо этого взрыва разнесется на несколько галактик, что настало начало конца. Конца эпохи гоа΄улдов. Начнётся скоро новая эпоха, в которой люди и джаффа сами будут решат, каким богам молиться. И никто, ни змееподобные паразиты, ни бесплотные существа, состоящие из чистой энергии, не будут править этой галактикой.

Только один альтеранин, Янус, знающий прошлое и будущее, наблюдая за происходящим со стороны, вспоминал слова одной давней знакомой: «Мы беспечно открыли Врата, не зная, что самим фактом своего существования объявляем войну гоа΄улдам». Она сейчас спит в затерянном городе, и волны катятся над нею...

«Здесь лежит Эгерия, предатель гоа΄улдов. Да продлятся вечно ее страдания».

Такова надпись на камере стазиса, в которой ее похоронил гоа΄улд Шак΄ран. Ее, восставшую против своего вида. Убежденную, что гоа΄улды не должны порабощать людей и джаффа. Стала родоначальницей собственного народа, Ток΄ра, повела их против тех, кто провозгласил себя богами. И потерпела поражение. Провела века в камере стазиса. Пока не нашли ее эти люди. Пангарцы. Но для них не была ни богиней, ни даже равноправным существом. Жестокая ирония судьбы: Эгерия стала рабыней тех, за чью свободу боролась. Теперь она — объект исследования, источник третонина...

Не жила — существовала. В камере с питательной средой. Рожала новых детей и видела, как люди уничтожают их ради третонина. А ведь они могли бы стать вторым поколением Ток΄ра... Захватить кого-нибудь, подчинить себе его сознание, выбраться из этого мирка, попытаться найти свой народ? Но ведь сама учила их уважению к людям. Как после этого придет она к ним в краденом теле с порабощенным сознанием носителя? Да и полно, живы ли ее первые дети? Скорее всего, Ра давно уничтожил их.

Повредила геном своих нынешних потомков в надежде, что люди откажутся от бракованного «эликсира здоровья и молодости». «Испорченный» третонин вызывал привыкание организма. Не отказались. И продолжали методично выращивать на забой все новые и новые поколения. Вначале было больно за них. Потом смирилась. Впереди ни малейшей надежды. Будь что будет. Все равно она недолго проживет без носителя. Только потомству своему не давала ни сознания, ни воспоминаний, ни разума. К чему? Пусть лучше живут, не зная себя, и умрут, не осознав. Разум принесет им лишь боль и страдания.

Но однажды пришли они. Незнакомцы. Двое людей. Один джаффа. Четвертая была когда-то носительницей симбионта. Следы наквадаха, оставшиеся в крови, ясно ощущались в ней. А потом появилась еще одна. Ощутив ее присутствие, Эгерия внутренне сжалась. В теле женщины был симбионт. Гоа΄улд? Или все же... Слабой искрой — надежда: Ток΄ра? Симбионт покинул тело носительницы. Выскользнул из ее рта, упал на пол, извиваясь в предсмертных муках. Вскоре замер. Женщина присела, коснулась мертвой змейки, словно прощаясь с кем-то дорогим. А затем решительно открыла камеру, вынула извивающуюся Эгерию из питательного раствора и позволила занять ей свою тело. Едва слияние произошло, потоком нахлынули воспоминания того существа, что лежало сейчас на полу, отдав ей своего носителя. Келмаа, Ток΄ра, один из ее потомков, пожертвовал собой ради прародительницы, оставив свои воспоминания в человеческом мозгу. Века борьбы с гоа΄улдами. Жизнь в тайных подземных тоннелях. Короткие стычки. И недавний союз с молодой, но столь многообещающей человеческой цивилизацией Та΄ури. И Эгерия поняла: дело ее жизни не забыто, и падение гоаулдов — отныне вопрос времени.

Но слишком поздно пришла помощь. Эгерия умирала, хоть и сама носительница отдавала ей свои силы, чтобы продлить их существование. Ради нескольких минут разговора прародительницы с другими Токра, слов о том, как гордится их достижениями королева. Наверно, пангарцы никогда и не оценят жертвы Келмаа, но Ток΄ра и Та΄ури ее поймут. Теперь, после того, что Эгерия узнала, вся горечь последних десятилетий ее существования словно испарилась. Ее дети живы и продолжают борьбу — это самое главное. По сравнению с этим унижения, пережитые от пагарцев, казались сущим пустяком. Эгерия прощала людей, по невежеству своему не понимавших, что они натворили. Из оставшихся сил впрыснула в кровь носительницы исправленный вариант третонина. Она была бы счастлива в свои последние минуты, если б не горечь осознания, что не быть ей рядом с Ток΄ра в день их триумфа. Конечно, без нее они обречены на медленное вымирание, но сначала, хотела верить Эгерия, они довершат начатое ею...

...Селмак вместе с другими Ток΄ра уносил через врата тело своей матери. Сэм Картер, дочь его носителя, вместе с отрядом ЗВ-1 смотрела им вслед. Когда союзники исчезли в синеве червоточины, Саманта решилась заговорить:

— Врагу не пожелала б оказаться на их месте.

— В конце концов, они встретили свою прародительницу, которую считали то ли погибшей, то ли пропавшей без вести, — заметил Джонас Квин.

— Чтобы потерять во второй раз и теперь уже навсегда?

Никто ничего не ответил.

У каждого врача есть свое маленькое кладбище...

__________________________________________________________

Выстрелы, один за другим, обжигали тело девушки. И по мере того, как слабела плоть, сознание возвращалось к ней. Купол зеленой листвы закружился вверху, сквозь него осколками разбилось небо. Она хотела стать человеком. Просто очень хотела. Темнеет. Ночь? Да, для нее — вечная ночь. Слышен голос одного из атлантийцев: «Она не пойдет с нами». Да, она уже никуда не пойдет. Воспоминания наплывают одно за другим — сцены из ее короткой жизни.

... Вот она совсем малой девчушкой бежит по коридору. Вбегает в зал. На троне ее мать. Вокруг советники и командиры. Подбежала. Ткнулась головой в подол ее платья. «Мама, зачем ты гонишь меня?» — «Так надо, дочь моя. Я приму этот вызов. Но ты должна быть на крейсере, вдали от поля боя, в безопасности». И атакованный крейсер падал на планету, и стены ходили ходуном, и пол содрогался под ногами. Детский разум не удержал подробностей тех событий. А потом была пещера, и человеческий мужчина, склонившийся над ней. Первые недели звала мать по ментальной связи. Снова и снова. Безрезультатно.

И стала забывать ту, которая дала ей жизнь в первый раз, зато узнала чисто человеческое слово «отец». Так звала того, кому была обязана жизнью — вторым рождением, кто спрятал ее от людей, добивавших остальных выживших рейфов. Этот спаситель стал не просто отцом — стал семьей, другом, заменил всех ее родных и детей почитателей, с которыми дружила. Всех, кого она потеряла. Любила его. По-настоящему любила. Страшилась причинить боль. И физическую, и моральную. Поэтому когда повзрослела, скрыла, что лекарство не действует, что голод заставляет ее снова и снова охотиться на его односельчан.

Ненавидела себя. Свою природу. И когда появились атлантийцы с их ретровирусом, ухватилась за эту идею, как утопающий за соломинку. Слышала, что средство недоработанное, но в тот момент про риск даже думать не хотелось. Пошла на поводу эмоций и чувств, украдкой ввела себе препарат. Слишком поздно поняла, что происходит.

По мере того, как ретровирус удалял из ее клеток человеческую ДНК, первобытные инстинкты жука-иратуса заслоняли разум. Изо всех сил боролась с этим наваждением, ощущая, как постепенно исчезает ее личность, растворяясь в ком-то новом, голодном и диком. Этот кто-то управлял ее телом, оставляя саму девушку пассивной наблюдательницей. Да, случались проблески, и тогда она спасала атлантийских ученых от своего собрата или отбрасывала прочь отца, неимоверным усилием воли подавляя желание покормиться ими. А потом ее разум и вовсе отключился, и она напала на командира атлантийцев.

А сейчас лежала, глядя, как вокруг сгущается тьма. Люди верят в жизнь сознания после смерти — если они правы, ей скоро предстоит объясняться с мамой...

На лесной поляне безвестной планеты лежал труп юной рейфийки, изуродованной до неузнаваемости воздействием ретровируса. Сквозь просветы листвы виднелось небо. Птицы, распуганные было пальбой Ронона, вновь завели свои трели. Ни на маленькой планете, ни в огромной галактике никому не было дела до еще одной могилки, только что появившейся на маленьком кладбище доктора Карсона Беккета.

Разве многого она хотела? Быть счастливой рядом с любимым — разве не об этом мечтает каждая женщина? Но для одних эта мечта сбывается так скоро и легко, что они даже не понимают своего счастья, ей же выпала совсем иная участь.

Он был старше, намного старше. Женат. Потом овдовел. А она к тому времени оказалась прикована к инвалидной коляске на всю оставшуюся жизнь. Стала невольницей собственного тела, заключенная в кандалы, которые нельзя ни снять, ни разбить. А любимый — на другом краю Вселенной. И только тогда поняла, что небезразлична ему. Почему бы еще он так часто обращался к ней за помощью? Ведь есть на Земле и другие специалисты, не хуже. Чего стоят только Саманта Картер, Родни МакКей, Радек Зеленка! Но Николас Раш снова и снова настаивал, чтобы в помощницы ему прислали с Земли именно Аманду Перри.

Технология обмена сознаний Древних подарила ей то, на что уже и надеяться не смела: ходить, чувствовать вкус пищи, ощущать и осязать мир вокруг себя. А еще помогать Николасу, делить с ним успехи и неудачи. И слышать слова любви, сказанные украдкой. Она была почти счастлива в такие минуты. Почти, потому что по-прежнему была пленницей — теперь уже тел женщин, с которыми менялась местами. Мечтала постоянно жить на Судьбе, не расставаясь с Николасом. Втайне надеялась, что кто-нибудь из участниц экспедиции согласится остаться на Земле на ее месте. Но каждый раз, когда Судьба выходила или сходила со сверхсветовой, связь разрывалась, и Аманда вновь оказывалась в своем искалеченном теле на Земле.

И, вот, казалось, ее мечта сбылась. Нежданно и непредвиденно. Да, она теперь была лишь программой в компьютере Судьбы, голографический призрак которой мог являться экипажу. Но ее сознание продолжало жить. «Вот она — я!», хотелось крикнуть всем. «Я жива, вопреки всему!» И существовала иная, виртуальная реальность, в которой Николас и Аманда были мужем и женой. Ее мечта сбылась, почти сбылась. И нестерпимо больно было осознавать, что она сама все разрушила своим нежеланием отпустить любимого. Должна была найти в себе силы принять, что место Николаса — в настоящей реальности, а не рядом с ней в виртуальной. Потом он бы вернулся к ней. Не нашла. Глупый женский страх перед расставанием уничтожил даже этот хрупкий суррогат мечты. И добилась лишь того, что оказалась запертой в карантине вместе с Гинн, лусианской девушкой, своей подругой по несчастью. Опять невольница, вечная узница. Видела все, что происходит на Судьбе, и могла только наблюдать, не имея возможности вмешиваться. И проклинать, в сотый и тысячный раз проклинать себя, Илая, Янга и остальных. Почему ее сочли опасной? Ведь она хотела быть счастливой, только и всего. А самое страшное — Николас согласился с ними.

Но даже сейчас она не переставала надеяться. Илай найдет способ починить камеру стазиса, на Земле сумеют наладить связь с Судьбой через врата. Ей и Гинн создадут новые тела, как это делали асгарды. И тогда ее девичьи мечты воплотятся. Она надеялась — ведь это все, что ей осталось.

Зал. Астропортал, консоли управления. Центральная лестница. Уже не надеялась когда-нибудь вновь все это увидеть. Ее родной Город, ее родной дом. В ангаре уровнем выше они в детстве играли в прятки. В этом дверном проеме она стояла, провожая взглядом уходящих в очередную рутинную миссию родителей. Они ушли и не вернулись: рейфы уже контролировали тот мир. А здесь, на этом балконе, она впервые целовала того, кто позже стал отцом ее детей. А спустя годы они тоже однажды покинули Город и не вернулись.

Эти люди с Терры... Зачем они здесь? Что забыли? Она смотрела на них, расхаживающих по коридорам Города... ее Города, и не видела. Вот их руководитель экспедиции о чем-то спорит с этим мужчиной... кажется, МакКеем. А она видит на их месте главу Совета, препирающегося с Янусом из-за машины времени. Этот Город — город призраков. Он видел тысячи поколений ее предков, которые родились, возмужали и сошли в тень среди этих стен. А эти... Они просто пришли на все готовое. Три года назад. И до сих пор даже не изучили весь Город. Разве могут понять эти люди, что означает он для нее? Да, конечно, она благодарна им за то, что помогли вернуться ее команде в Город, но видеть их здесь было превыше ее сил.

Поэтому настояла на их уходе. Ловила на себе их непонимающе-обиженные взгляды, чувствовала их эмоции: досаду, раздражение. Но настояла. Не могла видеть их здесь, где идешь по коридору и кажется, что вот-вот из-за угла появится твоя старшая сестра, погибшая на Авроре...

В угрозу репликаторов поверила не сразу. Ведь машинам запрещено нападать на создателей! А вскоре выяснилось: уже нет. Ученый с Терры постарался, сам того не зная. И вот репликаторы обстреливают Город с орбиты, ожидая, когда упадут щиты, чтобы ворваться сюда. И через астропортал не уйти — разумные машины берут пример с рейфов, активируя еще один на орбите...

Это должно было произойти. Рано или поздно. МНТ исчерпан, щитов больше нет. Каждый взрыв дрона оставляет рану на теле Города. Сидя в кресле управления, она ощущает разрушения как физическую боль в собственном теле. Вот и кресло отключилось. Спинка поднялась, синие кристаллы нейронного интерфейса погасли, но она не вставала с бесполезного теперь устройства. Ее команда проиграла. Репликаторы, — худшая ошибка их народа, — уже здесь, в городских стенах. Благодаря своим сверхспособностям, приближавшим ее к вознесению, чувствовала, как один за другим уходят из жизни ее братья и сестры. Точно рвались нити, протянувшиеся из ее сердца. И когда оборвалась последняя, альтеранка поняла, что осталась одна.

Двери скользнули в стороны, и в комнату вошел человек. Не человек — машина. Оберот, он так себя называет. Она продолжала сидеть, не шелохнувшись, величественная и спокойная. Такими безмятежно-гордыми люди Терры представляли себе своих богов в древности.

— Ты — последняя из своего народа, — произнес репликатор, подходя к ней. — И ты заплатишь за все, что мы пережили по вашей вине.

Не промолвила в ответ ни слова, не издала ни стона, ни крика, когда превратившаяся в кинжал рука асуранца пронзила ее грудь. Только смотрела на своего убийцу. Но внезапно расширившимся восприятием видела весь Город, точно стены его вдруг стали прозрачными. Видела каждый коридор, каждую дверь. Видела безжизненные тела своей команды, лежащие в зале управления и двух представителей людей Терры, генерала О’Нилла и доктора Вулси, спрятавшихся на время атаки на нижних уровнях. «Вот и все», промелькнула лишь мысль, «а люди Терры выживут». Знала это точно, ведь иногда могла предвидеть будущее... А потом перед глазами все стало тускнеть, покрываясь темною пеленою. И вот она уже плывет по безбрежной темной реке, и вода чуть покачивает ее тело. И вдали слышны голоса — голоса ее родителей.

Оберот наблюдал, как текла кровь альтеранки, пятная кресло и пол рядом. И как вместе с кровью из нее вытекала жизнь. Альтеранка угасала. Очень скоро последняя из народа их создателей и губителей прекратит свое существование. И ее смерть станет началом конца для всех рас, которых ее предки создали. Людей. Рейфов. А потом придет очередь обитателей Млечного Пути. Репликаторы в полной мере отмстят Альтеранам за ту попытку уничтожения. Он убил последнюю из них, он уничтожит всякое напоминание об этой расе.

Еще мгновение, и глаза женщины закрылись. Оберот развернулся, чтобы уйти, когда почувствовал непонятный всплеск энергии, заполонившей комнату. Обернулся и увидел, что мгновение назад умершая женщина стоит рядом с ним. И впервые за все время она заговорила:

— Тебе не уничтожить тех, кого мы создали.

Оберот не мог понять, что происходит. Впрочем, через мгновение он нашел ответ в своей базе данных. Вознесение. Она улыбнулась, точно узнав о его мыслях:

— Да, смерть для меня стала только началом. Толчком к переходу на уровень существования, которого подобным тебе никогда не понять.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга. А затем альтеранка преобразилась, превращаясь в облако света. Медленно скользнула к дверям и исчезла. Теперь она нескоро покинет свой Город.

Доктор Фрейзер размышляет над своей работой.

__________________________________________________

Черная ночь, пересыпанная серебристыми звездными искрами. Крохи от света других солнц, века и тысячелетия мчавшиеся сквозь пространство, легко касаются земли — и ее обитателей.

Пассажирский самолет рассекает ночь. Доктор Джанет Фрейзер откинулась на спинку сидения и устало прикрыла глаза. Поспать бы — с прошлого вечера на ногах: сначала проверяла остаточное влияние симбионта на человеческий организм. На лучшей подруге — Сэм Картер.

Потом — очередная порция бумажной тягомотины: разрешение на выезд в Австралию для участия в международном симпозиуме оказалось получить непривычно трудно. Впрочем, когда почти на всех твоих исследованиях стоит гриф «Совершенно секретно», в этом нет ничего удивительного… Еще бы — начальство никак не может придумать правдоподобную причину, по которой медик высочайшего класса работает на провинциальной базе, занимающейся телеметрией далекого космоса. И, кстати, почему-то этой базой — что носит официальное название «Комплекса Шайен» — заведует ВВС США.

А еще периодически командующему «Комплекса Шайен» приходится отправлять аккуратные официальные письма — на имя родителей его подчиненных. Неброские и немногословные послания — а вместе с ними в разные уголки страны присылаются цинковые гробы. А иногда — и не присылаются: тела членов отряда Генри Бойда и вовсе оказалось невозможно вернуть. Они просто неудачно отправились наблюдать черную дыру, и все, что осталось людям Земли — это несколько кадров, на которых ЗВ-10 отчаянно мчатся к Вратам. Секунды, растянутые в вечность…

И все же человеческая психика делает странный, немыслимый кульбит — и в какой-то момент ты — нет, не перестаешь скорбеть о тех, кого больше нет рядом, — но абстрагируешься от мыслей о них и смотришь в будущее. Беда лишь в том, что так приходится делать слишком часто.

Ты делаешь то, что должно.

И сейчас ты выступаешь — перед огромным залом, где половина собравшихся с жадностью ловят каждое твое слово (как же, прорыв в медицине!), а половина — при этом недоумевает, как ты, молодой по меркам ученого мира специалист, сумела достичь таких результатов — причем в самых, казалось бы, независимых областях. Нейрофизиология в твоем исследовании — основа для выводов в иммунологии; а новые открытия в регенерации напрямую связаны с радиационной медициной.

И никому не скажешь, что каждая строчка доклада оплачена чьей-то жизнью.

Нейрофизиологические выводы были сделаны после того, как из мозга лейтенанта Ковальски попытались (и неудачно) извлечь инопланетного симбионта.

Все, что касается иммунитета — проверено на другом симбионте, без которого не способен жить Тил’к — член отряда ЗВ-1 и первый союзник землян среди народа джаффа.

И так со всеми открытиями.

И вместо торжества открытия — боль и горечь от того, что с людьми своей родной планеты ты делишься лишь крошечными осколками данных из тех, что доступных тебе. Все остальное -знания, способные спасти тысячи жизней, по-прежнему остаются под грифом «совершенно секретно» в Командовании Звездных Врат, Зоне 51 и Пентагоне.

Это неправильно — по всем законам человеческим и небесным.

Но ты сама прекрасно понимаешь причину.

Люди трусливы.

Они не любят перемен и неизвестности.

Они всегда стремятся избежать опасности.

И не любят принимать решения — сами.

Увы.

Лишь немногие способны идти вперед, навстречу неизведанным мирам, не останавливаясь ни перед риском, ни перед болью.

Очень, очень немногие.

Почти всех их ты знаешь лично.

Поэтому — гриф «совершенно секретно».

Поэтому — Звездные Врата спрятаны в глубине горы Шайен.

И будут спрятаны еще много лет.