Лишённые отцов (джен)

Шаги гулко отдавались в каменных стенах подземелья. Лира спускалась всё ниже, держа факел перед собой. Запах сырости и плесени становился сильнее с каждым шагом. Башня Бдения — великая крепость — хранила множество секретов, и сейчас один из них ждал её в тюремной камере.

Девушка сразу поняла, кто перед ней, не нужно было даже представляться. Высокий, жилистый, он держался с той особой горделивой осанкой, которая была присуща всем Хоу. Тёмные длинные волосы падали на лицо, но не могли скрыть характерный орлиный профиль — такой же острый, как у его отца. Те же резкие черты лица, те же высокие скулы и слегка крючковатый нос. Серые глаза, как грозовое небо, смотрели прямо и твёрдо, без той хитрой увёртливости, что всегда таилась во взгляде его отца — Рендона Хоу.

Даже в пыльной, изорванной одежде, даже за решёткой темницы он умудрялся выглядеть так, словно это не его заперли в камере, а он сам снизошёл до того, чтобы здесь находиться. Эта надменность была фамильной. Лира помнила, как точно так же вскидывал подбородок его отец, когда считал себя правым.

На осунувшемся от недель скитаний лице пролегли тени. Этот мужчина весь был как натянутая тетива — собранный, напряжённый, готовый в любой момент перейти к действию. Что-то в линии его губ, в том, как он до побелевших костяшек сжимал кулаки, выдавало в нём не хладнокровного убийцу, а человека, который пытается удержать под контролем бурю эмоций.

«Это не Томас. Значит, старший. Натаниэль Хоу. Сын человека, разрушившего мою жизнь», — подумала Лира.

— Смотрите-ка, кто тут! Великий воитель, победивший Мор и всё зло на свете, — в голосе пленника сквозила неприкрытая издёвка. — Я думал, в тебе десять футов роста. И молнии из глаз сыплются.

Натаниэль невольно подался вперёд. Он столько слышал о Героине Ферелдена, последней из Кусландов... Память внезапно подкинула давний разговор с Томасом. Младший брат, вернувшись однажды из замка Кусландов, без умолку болтал о дочери тэйрна.

«Она совсем как леди Элеанора, — восхищался Томас, — те же черты лица, те же глаза и волосы. Только держится как тэйрн Брайс».

Натаниэль тогда лишь отмахнулся от восторгов брата. Теперь он видел, что Томас не преувеличивал. В её облике действительно угадывалось удивительное сходство с леди Элеанорой. Но стояла она совсем как тэйрн Брайс: прямая спина, расправленные плечи, привычка чуть склонять голову, оценивая собеседника.

Закованная в тяжёлые доспехи, с мечом за спиной — настоящий воин. Пепельные волосы спадали ниже плеч, зелёные глаза смотрели холодно и цепко. Тэйрн Брайс всегда говорил, что благородство — это не титул, а образ жизни. И его дочь, даже став Серым Стражем, не растеряла той особой стати, что отличала дом Кусландов. Каждое её движение было исполнено достоинства и внутренней силы, что не имела ничего общего с грубостью и деспотичностью.

На бледном лице выделялись тёмные губы, сжатые в жёсткую линию. Она обладала ещё и суровой красотой, что приходит не от природы, а от характера и пережитых испытаний. И, глядя на неё, Натаниэль вдруг понял, почему именно эта женщина смогла остановить Мор. В ней чувствовалась несгибаемая воля, стальной стержень, который не сломали ни предательство, ни потеря семьи, ни война.

Она была его врагом. Убийцей его отца. Но даже сквозь горечь и ненависть он не мог не признать её силу.

— Зачем ты пришёл сюда, Хоу? — спросила она наконец.

— Я хотел забрать некоторые семейные реликвии. То, что принадлежало моей семье по праву, — он выпрямился, глядя ей в глаза. — А потом я планировал убить тебя.

Она невесело усмехнулась.

— За что? За то, что я казнила убийцу?

— Он был моим отцом! — в голосе Натаниэля прорвалась боль. — Великим человеком, героем!

— Героем? — Лира почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Твой отец предал моего отца. Убил его. Убил мою мать. Всех, кого я любила!

Повисла тяжёлая тишина. Только капли воды мерно падали где-то в темноте.

Хоу лежал на жёсткой кровати в своей камере, глядя в потолок. Лира приказала держать его там до момента, пока всё не будет готово к посвящению. Натаниэль хохотнул, всё ещё ожидая, что сейчас она ворвётся и изрежет его кинжалом до неузнаваемости. Он не знал, что было бы лучше. О Стражах он только слышал, но никогда не представлял, что с ними бывает во время посвящения и после него. Неизвестность угнетала. Нужно было отвлечься. И тут помогали воспоминания: они накатывали волнами, яркие и красивые, а некоторые болезненные, как свежие раны.

...Ветер свистел в ушах, и семилетний Натаниэль заливисто смеялся, крепко держась за отцовский камзол. Рендон Хоу легко управлял могучим жеребцом, и мальчику казалось, что они летят над землёй.

— Держись крепче, сын! Однажды и ты станешь таким же искусным наездником!

Голос отца, уверенный и тёплый, эхом отдавался в памяти. Мать всегда говорила, что Натаниэль унаследовал от отца практически всё. А отец в такие моменты только улыбался и приобнимал её за талию. И отцу, и сыну было приятно такое слышать.

Большой обеденный зал был залит тёплым светом свечей. Мать, такая красивая в синем бархатном платье, с любовью смотрела на отца. Её волосы отливали золотом в свете канделябров. Делайла пыталась незаметно скормить свою порцию овощей собаке под столом. А Томас, совсем ещё малыш, дремал у матери на коленях.

— Рендон, милый, расскажи детям о приёме у короля, — голос Элианы был мягким, как шёлк.

Отец улыбнулся — той особенной улыбкой, которая предназначалась только для неё.

— Что ж, раз моя дорогая жена просит...

Он рассказывал о том, как король Мэрик лично вручил ему награду за заслуги перед короной. О том, как они с Брайсом Кусландом плечом к плечу сражались против орлесианцев. Как защищали эту землю, свои семьи, свою честь.

После ужина родители часто сидели у камина. Отец читал, мать вышивала. Иногда она начинала тихонько напевать старую ферелденскую балладу, и отец откладывал книгу, просто чтобы послушать её голос. В такие моменты его лицо становилось удивительно мягким, словно спадала вечная маска строгости.

— Элиана, душа моя, — говорил он тихо, — что бы я делал без тебя?

Но эти тёплые вечера у камина бывали всё реже. Натаниэль помнил, как менялась атмосфера в доме. Отец всё чаще задерживался в своём кабинете, погружённый в политические интриги. Мать больше не пела по вечерам.

— Рендон, может хватит на сегодня бумаг? — голос Элианы звучал устало.

— Не сейчас, — отвечал отец, не поднимая головы от документов.

Иногда отец кричал о несправедливости, но Натаниэль не понимал, о чём речь. Тэйрн — куда более высокое звание, чем просто эрл. Тэйрн Кусланд и эрл Хоу — словно были на разных ступеньках. И ступенька Рендона очень ему не нравилась.

— Рендон, может хватит на сегодня бумаг?

— Иди к чёрту, женщина! Не мешай мне! Вон, вон отсюда!

Натаниэль научился находить убежище в зале трофеев Башни. Там, среди старых гербов и оружия, он мог спрятаться от тяжёлого молчания за обеденным столом, от раздражённых взглядов отца, от грустных глаз матери, от криков. Элиана иногда находила его там, сидящего в углу с книгой.

— Прости, милый, — шептала она, гладя его по голове. — Твой отец... он просто слишком погружён в свои дела. Так будет не всегда.

Её влияние на мужа постепенно угасало. После её смерти отец окончательно закрылся в своём мире амбиций и политических игр. Он больше не интересовался успехами детей, не рассказывал истории о славном прошлом. Только власть, только вечная погоня за влиянием...

Натаниэль резко открыл глаза, прогоняя видения. Нет, нет, его память врёт и подводит. Нет. Всё было не так! Но перед мысленным взором встало совсем другое лицо — изможденное лицо старого конюха семьи Хоу, встреченного по пути в Башню.

— После смерти миледи Элианы эрл изменился, — шептал старик. — Приказывал пороть слуг за малейшую провинность. А когда началась резня в замке Кусландов... Создатель, я никогда не забуду крики...

— Ложь, — прошептал Натаниэль в темноту камеры. — Всё ложь. Она могла наплести королю что угодно. Эта... Кусланд. Теперь королева, чтоб её. Дай денег — и люди поверят во что угодно. Повиляла бёдрами перед королём, поморгала красивыми глазками. И всё! Красивая история для народа — благородная дева мстит за убитую семью.

Перед глазами вставало лицо матери, её нежная улыбка, её любовь к отцу. Что сказала бы она, узнав о том, какие слухи ходили? Натаниэль горько усмехнулся. Какому служению научил его отец в итоге? Предательству? Убийству детей? Что случилось с тем человеком, который когда-то так нежно смотрел на свою жену, так гордился своими детьми?

— Нет! — он резко сел на кровати. — Она лжёт. Должна лгать. Иначе... иначе всё, во что я верил...

Он не закончил мысль. В тишине камеры эхом отдавались слова старого конюха: «Милорд совсем потерял себя...»

Натаниэль закрыл лицо руками. Шумно выдохнул. Образ героического отца из детства рассыпался, как карточный домик, оставляя после себя лишь горький привкус предательства. Не только Кусландов. Но и предательства всего, чему они с матерью когда-то учили его самого.

Боль накатывала волнами. Натаниэль лежал на жёсткой кровати в одной из комнат Башни Бдения, и ему казалось, что по венам течёт жидкий огонь. Скверна. Его била дрожь — то бросало в жар, то в холод. А может, это лихорадка? Или смерть всё-таки пришла за ним, просто немного опоздала после ритуала?

— Выпей, — голос Гаррвела прозвучал непривычно мягко для капитана стражи.

Натаниэль с трудом повернул голову — тот протягивал кубок с водой. В другой руке капитан держал влажную ткань. Сквозь пелену жара Натаниэль вглядывался в знакомое лицо. Гаррвел — он помнил его. Капитан служил их семье. Служил его отцу. А теперь...

— Не заставляй меня вливать это силой, — проворчал Гаррвел. — Командор приказала проследить, чтобы у тебя было всё необходимое.

Натаниэль сделал глоток.

— Она... могла бы прислать кого-то другого, — каждое слово давалось с великим трудом. — Кого-то, кто не служил моему отцу.

Гаррвел положил холодную ткань ему на лоб. Его движения были точными, уверенными — видимо, не в первый раз ухаживал за новообращённым Стражем.

— Я служил не твоему отцу, мальчик. Я служил Башне Бдения. И продолжаю служить, — он помолчал, меняя ткань. — Как и ты теперь.

Новая волна боли прошила тело, и вместе с ней пришло что-то ещё. Странное ощущение, словно далёкий шёпот на грани слышимости. Натаниэль дёрнулся.

— А, скоро начнётся, — Гаррвел кивнул каким-то своим мыслям. — Командор предупреждала. Говорила, ты начнёшь их чувствовать.

— Порождений тьмы? — Натаниэль стиснул зубы от новой волны боли.

— Их самых. Полезный навык для Стража. Хотя цена за него... — капитан покачал головой. — Знаешь, когда командор сказала, что хочет провести посвящение... многие были против.

— Я бы... тоже был против, — попытка усмехнуться вышла жалкой. — На её месте.

— Она не на твоём месте. И не на месте твоего отца, — в голосе Гаррвела появилась сталь. — Она командор Серых Стражей. И если она считает, что ты достоин носить этот титул...

Он не закончил фразу, да и не нужно было. Натаниэль понял. Это не просто шанс. Это доверие. От человека, который имеет все причины его ненавидеть.

— Почему ты здесь? — спросил он, когда новый приступ боли немного отступил.

— Потому что я помню мальчишку, который хотел стать героем, — ответил Гаррвел. — Который часами тренировался с луком, чтобы защищать эти земли. То, что сделал твой отец... это не должно определять твой путь.

Натаниэль закрыл глаза. Воспоминания накатили волной — такой же обжигающей, как скверна в крови. Тренировочный двор. Его первый лук. Гаррвел, поправляющий его стойку...

—Отдыхай, — капитан встал. — Скоро принесут еду. Ты почувствуешь голод — такой, какого раньше не знал. И... Натаниэль?

—Да?

—Добро пожаловать домой.

Когда дверь закрылась, Натаниэль уставился в потолок. В голове туманилось от жара, но слова Гаррвела эхом отдавались в сознании. Домой. Но где теперь его дом? Башня Бдения? Орден Серых Стражей?

Новый приступ боли накрыл его, и вместе с ним пришёл первый кошмар. Натаниэль застонал скручиваясь. Пот катился по лицу, рубашка промокла насквозь. Но где-то на краю сознания билась неотвязная мысль: он выжил. И он будет жить дальше.

Тренировочный двор наполнялся звоном учебных клинков. Андерс лениво пускал безобидные искры в сторону Огрена, который, ругаясь, пытался до него добраться. Сигрун отрабатывала приёмы с двумя кинжалами.

— Хоу! — голос Лиры разрезал утренний воздух. — Ты следующий.

Натаниэль поднял тренировочный лук, но она покачала головой:

— Нет. Ближний бой. Бери меч.

Он стиснул зубы, но подчинился. Деревянный меч казался непривычно тяжёлым в руке. Они начали кружить друг напротив друга. Удар, блок, выпад. Лира двигалась с отточенной грацией опытного воина. Натаниэль же был менее искусен с клинком.

— Слишком медленно, — она парировала его атаку. — Враг уже вспорол бы тебе живот.

— Как ты моему отцу? — вырвалось у Хоу.

Лира замерла на долю секунды. Этого хватило — Натаниэль пробил её защиту, деревянный клинок чиркнул по рёбрам.

— Мой отец перед смертью, — её голос стал ледяным, — смотрел в глаза своему убийце — твоему папаше.

Следующий удар был совсем не тренировочным. Натаниэль едва успел блокировать, но сила атаки заставила его отступить.

— А что, может, было за что, может, Брайс Кусланд был не таким уж хорошим?

— Да что ты можешь знать о хорошем, сын подонка?

Ярость затопила сознание. Он отбросил деревянный меч и бросился на неё. Они покатились по земле, обмениваясь ударами. Все притворства рухнули — это была уже не тренировка, а настоящая драка.

— ХВАТИТ!

Мощный поток магии раскидал их в стороны. Андерс стоял с поднятыми руками, его кот распушился и шипел. Огрен держал Лиру, которая всё ещё рвалась вперёд. Сигрун повисла на руке Натаниэля.

— Что здесь происходит?! — голос капитана Гаррвела прозвучал как удар хлыста.

— Тренировка вышла из-под контроля, сэр, — быстро ответил Андерс.

Капитан увёл Натаниэля в свой кабинет.

— Я разочарован, — Гаррвел мерил шагами комнату. — Что за поведение? Натаниэль, ты понимаешь, что она дала тебе шанс? Что могла казнить на месте?

— Может, так и стоило сделать?

— Прекрати себя жалеть! — рявкнул капитан.

— Либо что? Казните?

Капитан нервно махнул в его сторону, покачав головой. Натаниэль молчал, глядя в окно. Внизу Андерс помогал Лире обработать ссадины, что-то говоря — наверняка отпуская свои обычные шуточки. Она коротко кивала, всё ещё напряжённая.

— Я не могу изменить прошлое, — наконец произнёс он.

— Так измени настоящее, Хоу.

Первые недели в Башне Бдения были наполнены напряжённым молчанием. Натаниэль, теперь уже Серый Страж, держался особняком, а Лира старалась не встречаться с ним взглядом. Она приняла сложное решение, ни разу в нём не усомнилась. Но это совсем не значило, что ей было приятно находиться рядом с Натаниэлем.

Но постепенно рутина совместной жизни начала брать своё. Столовая Башни Бдения понемногу наполнялась людьми. Огрен, как всегда, громко рассказывал очередную историю о своих похождениях, Андерс подкармливал своего кота под столом, а гномка Сигрун с любопытством изучала человеческие столовые приборы.

— А вилке-то зачем столько зубцов? — недоумевала она.

Веланна — долийская эльфийка — налила себе воды с кувшина. Дух Справедливости, занявший тело погибшего Стража, никогда не ел с остальными, лишь здоровался в начале трапезы и уходил.

Лира заняла своё место во главе стола, когда вошёл Натаниэль.

— О, наш молчаливый лучник соизволил присоединиться к простым смертным, — хмыкнул Андерс.

— Просто решил проследить, чтобы ты не отдал весь ужин своему коту, — парировал Натаниэль. — Как его там зовут?

— Сэр Ланселап. Уже стоило бы запомнить.

— Ну-ну. Слишком много чести.

Лира заметила, как уголки губ Натаниэля дрогнули в едва заметной улыбке.

— Командор, — обратился он к ней, и в его голосе всё ещё слышалась лёгкая насмешка, — я думал, Серые Стражи едят больше. Или это только страшные сказки?

— Не провоцируй её, — фыркнул Огрен. — Ты не видел, как она расправляется с запасами сыра.

Лира подавилась вином.

— Эй! Это всё влияние Алистера!

Все засмеялись.

В один из спокойных дней они нашли старую библиотеку. Время приводить крепость в порядок, ремонтировать после налёта Порождений тьмы не проходило никогда. Дел было навалом. Лира любила перебирать разные старые вещи, вот и натыкалась на подобные комнаты. Натаниэль застыл на пороге, глядя на пыльные книжные полки.

— О, здесь я учился читать, — произнёс он. — Отец заставлял меня часами сидеть над книгами. А вон там, — он указал на потёртое кресло у камина, — мама читала мне сказки.

Лира молча наблюдала, как он подходит к старому секретеру. Его пальцы осторожно коснулись резной поверхности.

— Вот, — он достал маленькую шкатулку. — Здесь хранились мамины украшения. А это... — он замолчал, достав потрёпанный дневник.

— Что там?

— Записи отца.

Лира провела рукой по корешкам книг на ближайшей полке.

— Орен тоже любил библиотеку. И сказки.

— Орен?

— Да, Орен. Мой племянник. Сын Фергюса, — её голос дрогнул. — Ориана, его мать, была из Антивы. Привезла с собой книги со сказками. Читала их Орену на ночь — на родном антиванском и на общем. Он так любил эти истории... Особенно про морских пиратов.

Натаниэль замер.

— Ему было всего восемь, — тихо продолжила Лира. — В то последнее утро он показывал мне новый деревянный меч. Хотел стать великим воином, как его отец. И просил меня его потренировать. Его мама была против. Ориана... Бедняжка была так далеко от дома. От своей семьи. Доверилась нам... А мы не смогли её защитить. Их зарезали, несмотря ни на что.

Они стояли в тишине библиотеки, в памяти Лиры маленький Орен Кусланд мечтал о подвигах, не зная, что никогда не вырастет, чтобы их совершить; Ориана читала сыну истории на певучем антиванском, не подозревая, что так далеко от дома встретит свою смерть.

Натаниэль провёл пальцами по кожаной обложке дневника, словно пытаясь почувствовать в ней ответы на что-то важное и терзающее сердце. Потом решительно положил его обратно в секретер.

— Я... не уверен, что хочу это читать.

Стражи почувствовали приближение порождений тьмы одновременно — то особое ощущение, которое любой Серый Страж узнает безошибочно. Лира выхватила меч за мгновение до того, как из-за поворота тоннеля показались первые генлоки.

— Сзади! — крикнул Натаниэль, и его стрела просвистела у самого уха Лиры, поражая гарлока, подкравшегося сзади.

Тварь рухнула с утробным воем.

— Неплохой выстрел, — выдохнула она, разворачиваясь для удара.

— Учись у лучших, — он перекатился, уходя от атаки, и выпустил ещё две стрелы.

Лира краем глаза отметила, как чётко он двигается — ни одного лишнего движения. Стрелы летели одна за другой, находя цели в полумраке подземелья.

Визг генлока вырвал её из размышлений — тварь бросилась вперёд, размахивая ржавым мечом. Лира парировала удар, развернулась и одним слитным движением снесла порождению тьмы голову. Горячая кровь брызнула на доспех.

— Командор, пригнись!

Она рефлекторно упала на одно колено, и над головой просвистела стрела, поразившая эмиссара, который готовил заклинание. Натаниэль уже доставал следующую стрелу, когда новая волна порождений хлынула из темноты.

— Их слишком много! — крикнул он, отступая к стене.

— Держи позицию! — Лира встала перед ним, прикрывая щитом.

Она сдерживала натиск в ближнем бою, он расстреливал врагов из-за её спины. Удар, блок, разворот. Стрела, ещё стрела. Они двигались в каком-то жутком танце, где каждое неверное движение могло стоить жизни. Лязг металла смешивался с воем порождений тьмы и свистом стрел.

— У тебя кровь, — заметил Натаниэль, когда последний генлок упал.

— Не страшно, я уже привыкла, — Лира вытерла лоб. — Ты тоже не слишком чистый.

Он посмотрел на свой доспех, заляпанный чёрной кровью порождений тьмы, и неожиданно усмехнулся:

— Я мечтал о героических битвах. Почему-то представлял их... чище.

— Разочарован? — она принялась вытирать меч.

— Нет, — он покачал головой, проверяя оставшиеся стрелы. — Просто... всё оказалось иначе, чем в историях. Более... настоящим.

Позже, когда они перевязывали раны, Натаниэль сказал:

— Ты действительно хороший командир.

— Это что, похвала от самого Натаниэля Хоу?

— Не зазнавайся, королева-консорт. Просто... приятно знать, что если придётся умереть в этих тоннелях, то хотя бы под командованием того, кто знает своё дело.

— Никто не умрёт, — она затянула повязку на его руке чуть сильнее, чем требовалось. — Не для того я тратила Архидемонову кровь на твоё посвящение.

Они помолчали, прислушиваясь к звукам подземелья. Где-то вдалеке капала вода, но больше ничего не нарушало тишину. Порождения тьмы отступили... пока.

— Нам пора двигаться, — Лира поднялась, протягивая ему руку. — Ещё успеем набить пару десятков генлоков перед ужином.

— Только пару десятков? А как же твоя репутация героини?

— Не испытывай удачу, Хоу. Я всё ещё могу отправить тебя патрулировать болота.

— Ты не посмеешь. Кто тогда будет прикрывать твою спину?

— О, так теперь это называется «прикрывать спину»? А я думала, ты просто промахиваешься.

Они двинулись дальше по тоннелю, пикируясь и переругиваясь. Со стороны могло показаться странным — командор Серых Стражей и сын предателя, обменивающиеся шутками после битвы. Но здесь, в темноте Глубинных троп, имели значение только две вещи: умение сражаться и готовность спасти товарища. А с этим у них обоих было всё в порядке.

Огрен нашёл Лиру поздно вечером в полупустой таверне города Амарантайн. Лира сидела одна, задумчиво глядя в кружку.

— Эй, командор, — прогудел гном, плюхаясь на соседний стул. — Что-то ты невесёлая.

— Думаю, — отозвалась она.

— О парнишке Хоу?

Лира кивнула. Огрен хмыкнул и отхлебнул из своей фляги.

— Я может и пьяница, но не слепой. Вижу, как ты ждёшь подвоха.

— Он сын человека, который...

— Который убил твою семью. Да, тяжело… Дело такое, ужасное, — перебил её Огрен. — Но парень-то тут при чём? Его ж вообще не было в Ферелдене, пока его непутёвый папаня делал то, что делал. Я вот что скажу — он хороший воин. Честный. Когда мы были на вылазке неделю назад, он прикрыл меня. Мог бы и не прикрывать, кто бы узнал в той заварушке? Но прикрыл.

Лира молчала, и Огрен продолжил:

— В Орзаммаре, знаешь, как говорят те, кто на поверхность хочет? Кровь — это не судьба. Каждый сам выбирает свой путь. И парень... он выбрал. Не ставь его рядом с отцом, командор. Он этого не заслужил.

По возвращении в Башню Лира решила отвлечься, занялась уборкой и разбором разных вещей. И нашла в одной из дальних комнат старый длинный лук, завёрнутый в потускневшую ткань. Резьба на древке почти истёрлась, но фамильный герб Хоу всё ещё можно было различить.

— Капитан, — позвала она Гаррвела. — Что это за лук?

Капитан стражи осторожно взял оружие в руки, его пальцы благоговейно коснулись потемневшего дерева.

— Это длинный лук Падрика, миледи. Реликвия семьи Хоу. Говорят, из него стрелял ещё прадед Натаниэля. Рендон хранил его, как символ семьи, сам предпочитал меч.

Лира провела пальцем по старой резьбе. Падрик Хоу — Серый Страж, о котором Натаниэль как-то рассказывал ей.

«Я не первый Страж в семье Хоу», — вспомнила она его слова.

Она нашла Натаниэля на тренировочном дворе. Он отрабатывал стрельбу по мишеням — методично, чётко, словно пытался в этой монотонной работе найти какое-то успокоение.

— У меня есть кое-что для тебя, — она протянула завёрнутый лук. — Думаю, твой прадед хотел бы, чтобы он вернулся к другому Стражу из семьи Хоу.

Натаниэль опустил своё оружие, недоуменно глядя на свёрток. Когда он развернул ткань, его руки дрогнули.

— Лук Падрика... — выдохнул он, благоговейно касаясь старого дерева. — Я думал, он потерян навсегда.

— Он принадлежит твоей семье.

— Принадлежал, — горько поправил он. — Как и всё в этой крепости.

— Нет, — Лира покачала головой. — Принадлежит. Я возвращаю его законному владельцу.

Его пальцы скользнули по старому дереву, словно узнавая каждую царапину, каждую выщербину. Сколько раз в детстве он мечтал подержать этот лук? Сколько историй слышал о нём и о своём прадеде-Страже?

— Спасибо, — просто сказал он. И в этом слове было больше, чем простая благодарность за возвращённую вещь.

Лира кивнула и повернулась уходить, но его голос остановил её:

— Командор... Лира. Я буду использовать его во благо. Клянусь.

— Я знаю, — она слегка улыбнулась. — Иначе бы не отдала его тебе.

Оставив Натаниэля наедине с его наследием, Лира поднялась на крепостную стену. Оттуда она видела, как он осторожно натягивает тетиву старого лука, как примеряется к нему, словно встречая старого друга. В руках Натаниэля древнее оружие словно ожило — первая выпущенная стрела точно поразила центр мишени. Как будто сам Падрик Хоу благословил возвращение семейной реликвии в руки достойного наследника

Они дрались с порождениями тьмы уже не в первый раз. Всегда вместе, всегда рядом. И всегда — до победного. И вдруг что-то изменилось. Она взглянула на Натаниэля, но не увидела его. В выражении лица Хоу было что-то особенно яростное, злобное и нечеловеческое. Также смотрел на неё Рендон Хоу при последнем поединке. Без тени раскаяния. Факел в руке погас, и на мгновение Лире показалось, что она снова в коридорах Хайевера.

Крики. Звон стали. Запах горящего дерева...

— Беги, доченька! — голос матери, отчаянный и решительный.

Отец в луже собственной крови, не способный даже пошевелиться, не то, что встать. Тот момент, когда наставник Серых Стражей Данкан потянул её к выходу, а она не могла вдохнуть, что-то выбило весь воздух из лёгких, как от резкого удара. Она начала задыхаться и буквально выкашливала жалкое: «Мама… Папа…».

— Лира, я тебя люблю, мой волчонок! Выживи вопреки всему, выживи, прошу тебя, — прохрипел в спину отец.

Лира не дралась, а скорее махала мечом навскидку. Воспоминания застилали глаза, и призраки прошлого вышагивали рядом. Она слушала, как Данкан соболезнует ей, но наставляет сосредоточиться на грядущем посвящении в Стражи. Она чувствовала, как Алистер неловко сжимает её ладонь, ещё не осознавая, что влюбился, и извиняется за свой эгоизм — он так был занят гибелью наставника и своим горем, что совсем не спрашивал, что случилось у Лиры, а когда услышал её историю, почувствовал жуткий стыд. Её затрясло от воспоминаний о том, с каким высокомерием Рендон издевался над ней, как он обещал убить её, очистить мир от Кусландов, словно они были какой-то болезнью, грязью, а не людьми.

Удар пришёлся по виску. И это было вовсе не воспоминание. Мир покачнулся, и последнее, что Лира увидела — испуганное лицо Натаниэля, так похожее на лицо его отца.

...Очнулась она в лазарете Башни. Голова раскалывалась, к горлу подступала тошнота. Она давно не получала сильных ранений, ощущения неприятно сковали всё тело. Рядом были трое, но Лира пока не могла разглядеть, кто конкретно. В кресле у кровати дремал Натаниэль. В полумраке, с этими резкими чертами лица... Рендон!

Она действовала инстинктивно. Нож для фруктов, оставленный на прикроватном столике Веланной, оказался у его горла прежде, чем Лира осознала, что делает.

— Ты не заберёшь у меня больше никого, — прошипела она сквозь зубы. — Тебе конец, слышишь? Конец!

— Командор! — испуганный голос Сигрун прорезал туман в голове. — Это же Нат!

Веланна осторожно забрала нож из её дрожащих пальцев.

— Так-так, королева, спокойно. Здесь все свои. Ты в безопасности. Мы с тобой, чтобы тебе стало лучше. Слышишь?

Лира несколько раз моргнула, реальность медленно возвращалась.

— Я... я думала... — прошептала она, не глядя на Натаниэля.

— Я знаю, —ответил он. — Я знаю, кого ты видела.

Он поднялся, одёргивая камзол. На шее виднелась тонкая царапина. Никому не нужно было объяснять, почему он уходит.

— Лира, — добавил он уже у двери, — я тоже его вижу. Иногда. В зеркале.

Лира откинулась на подушки, прикрывая глаза. Головная боль пульсировала в такт со старыми воспоминаниями, которые она так старательно пыталась похоронить. В этих воспоминаниях не было Натаниэля, но почему-то именно он стал их катализатором. Сигрун сидела, выпучив глаза, для неё такие разговоры были непонятны. Веланна поглаживала Лиру по руке и медленно качала головой.

Натаниэль попросил об услуге. От бывшего слуги семьи Хоу он узнал, что сестра жива. После поисков и встречи в городе Делайла настояла, чтобы брат пришёл к ним на чай.

«Хватит уже хмуриться и изображать из себя неприступного Стража, — сказала она тогда. — Ты всё ещё мой старший брат, и я хочу с тобой общаться».

Натаниэль был рад найти младшую сестру. Он не был уверен, жива ли она, а тут раз — словно гора с плеч. Она рассказала, что вышла замуж за простого человека и счастлива. А также она сказала, что их отец действительно словно сошёл с ума в какой-то момент, и от образа героя в голове Натаниэля почти ничего не осталось.

Маленький домик утопал в зелени огорода. Старший Хоу помедлил у калитки, увидев незнакомого крепкого мужчину, работающего в саду. Тот поднял голову, и на его открытом лице появилась приветливая улыбка.

— Вы, должно быть, Натаниэль, — мужчина вытер руки о штаны и шагнул навстречу. — Я Альберт. Делайла столько о Вас рассказывала.

Натаниэль пожал протянутую мозолистую ладонь, отметив крепкое, уверенное рукопожатие. Значит, это и есть человек, которого его сестра предпочла всем знатным женихам.

— Нат! — Делайла выпрямилась от грядки, вытирая руки о передник.

На щеке размазана земля, волосы небрежно собраны, глаза сияли таким счастьем, какого он не видел у сестры даже в лучшие дни в Башне Бдения.

Внутри домик встретил их уютом: чистые занавески на окнах, пучки сушёных трав под потолком, начищенная до блеска медная посуда. На столе уже дымился чайник и красовался свежеиспечённый пирог.

— Яблочный, — улыбнулась Делайла. — Ты всё ещё любишь яблочный?

— Всё ещё, — он принял чашку из её рук. — Как и ты всё ещё помнишь все мои слабости.

— Конечно, помню. Как и то, что ты терпеть не можешь морковь, обожаешь дождь и считаешь, что лучший способ провести вечер — это начистить свой лук.

— Эй, я изменился!

— Да? — она лукаво прищурилась. — И что, теперь любишь морковь?

— Нет, — он рассмеялся. — Но теперь я чищу не только свой лук, но и меч.

— О, какие перемены! — Делайла картинно всплеснула руками, и все рассмеялись. — А знаешь, — она вдруг стала серьёзной, — я бы хотела познакомиться с твоим командиром. С леди Кусланд. Или она уже Тейрин, да?

Натаниэль едва не поперхнулся чаем.

— Она дала моему упрямому старшему брату шанс.

— Делайла...

— Не спорь.

И он не стал спорить. Родственники разговорились о другом, разном, что трогало сердца, что лежало грузом, что радовало и расстраивало. Их разговор прервал шум с улицы. Громкий стук в дверь сопровождался не менее громкими голосами:

— Эй, Хоу! Вылезай из своего цветника!

— Натаниэль, там это... эти... порождения тьмы! Да, точно они!

— Огрен, они не поверят.

— А что такого? Могли и забрести. А ты зануда, маг!

Делайла прыснула в кулак, глядя на закатившего глаза брата.

— Твои друзья? — спросил Альберт с улыбкой.

— Боевые товарищи, — вздохнул Натаниэль. — Хотя порой я в этом сомневаюсь.

— НАТАНИЭЛЬ! Командор велела тащить тебя обратно! За шкирку, если придётся!

— Да-да, она так и сказала. И ещё добавила, что если опоздаешь на тренировку новобранцев, будешь неделю чистить конюшни!

— Мне пора, — Натаниэль поднялся. — Спасибо за пирог.

— Подожди, — Делайла метнулась к буфету и достала большой свёрток. — Это для твоего командира. И передай ей, что я очень хочу с ней познакомиться. Понял? Никаких возражений. И приходи ещё, — она обняла его. — Мне не хватало тебя, старший братец.

Выйдя за калитку, Натаниэль встретил ухмыляющиеся физиономии Огрена и Андерса.

— Ну что, налюбовался на помидорчики? — гном хохотнул.

— Вы могли просто постучать в дверь, — Натаниэль покачал головой.

— И упустить возможность покричать на всю улицу? Не-е-ет, — Андерс широко улыбнулся. — К тому же, ты должен нам за спасение от гнева командора.

— Она правда угрожала конюшнями?

— Нет, но идея хорошая! — маг подмигнул. — О, а это что, пирог? Поделишься с друзьями?

— Это для командора.

— Да ладно! А нам?

— А вам — в следующий раз, — усмехнулся Натаниэль.

По дороге в Башню Бдения он думал о том, как странно всё сложилось. У него теперь есть сестра, которая печёт пироги в своём огороде. Командор, которая даёт шансы сыновьям предателей. И эти два идиота, которые готовы пройти полгорода, чтобы вытащить его с семейного чаепития.

Письмо от Алистера пришло тёплым весенним утром. Лира читала его в саду, улыбаясь каждой строчке.

«Милая моя супруга, любимая Лира, — начиналось оно, — надеюсь, ты не слишком занята спасением мира, чтобы вспомнить о своём бедном муже. Ферелден всё ещё стоит, хотя некоторые дворяне, кажется, считают мои шутки оскорбительными. Представляешь? Я ужасно скучаю по твоему смеху... Ты так искренне смеёшься над моими шутками. Правда ведь? Искренне?».

Лира не дочитала и обернулась. Через её плечо в письмо заглядывал Натаниэль. Он сильно смутился и опустил глаза.

— Прости, — голос Натаниэля заставил её вздрогнуть. — Я не хотел подглядывать, но... Соблазн слишком велик. Это же сам новый король Ферелдена! Не Кайлан, не Логэйн… А кто-то совершенно мне незнакомый. Король правда такой, как о нём говорят? Бывший конюх?

— А ещё он бывший храмовник, Серый страж, мой возлюбленный, обожатель сыра, шутник…

— Так, понял, великий человек.

Лира усмехнулась. Она кратко рассказала о том, как познакомилась с Алистером, когда сама проходила посвящение в Серые стражи. Как её и Алистера подставил Логэйн, бросив предыдущего короля на верную гибель. Как они сблизились на фоне Мора и постоянных гражданских войн. Она не пыталась хвастаться, просто говорила, как есть.

— Ого, и не подумал бы, что так многое вас связывает. Про короля ходят разные слухи, знай народ хотя бы малую крупицу того, что ты мне рассказала, они бы поменяли своё мнение.

— А смысл? Всем не угодишь. Кайлан тоже не всех устраивал.

Натаниэль немного помолчал. А потом набрался смелости:

— Вы оба прошли посвящение. Скверна меняет Стражей. Многое становится проблематично...

Лира шумно выдохнула.

— Ты хочешь спросить про детей?

— Да.

— Шанс завести ребёнка у нас очень низкий, даже ниже, чем у Стража и не-Стража. Но мы будем пытаться. Хотя я уже подготовила себя к тому, что мы можем остаться без наследников. Это не так сильно пугает меня, как могло бы напугать раньше.

— Это… сильно. Я думал, для женщин это очень важно.

— Поверь мне, есть ещё много важных вещей для женщин, будет на будущее полезно. Хах.

— Ох, спасибо. Как будто я собирался создавать семью. Ну так… Король хорош, да?

— Он лучший человек, которого я знаю, — твёрдо ответила Лира. — И да, он любит сыр и ужасные шутки. И что с того?

Натаниэль поднял руки в примирительном жесте.

— Ничего. Просто... я рад, что ты счастлива.

Глубинные тропы встретили их привычной темнотой и эхом капающей воды. Они разбили лагерь в относительно безопасном месте и теперь сидели у костра.

— Когда мне было семь, я сбежал из дома. Решил, что стану великим героем, как в легендах. Ушёл в лес с игрушечным луком и половиной пирога, — неожиданно начал Натаниэль, глядя в огонь.

Лира невольно улыбнулась.

— И долго ты геройствовал?

— Три часа. Потом начался дождь, и я испугался грома. Пытался развести костёр, но ничерта не вышло. Вот смотрю на наш огонь, вспомнил всё это, да уж… Отец нашёл меня под старым дубом, насквозь промокшего и ревущего. Я думал, он будет злиться... а он просто укутал меня в свой плащ и отнёс домой.

Он замолчал, потом добавил тихо:

— Иногда я скучаю по тому отцу. По тому, каким он был тогда.

— Я понимаю, — сказала Лира. — Мой отец учил меня фехтовать. Мама была против, но он говорил, что его дочь должна уметь постоять за себя. Вернуть бы то время хотя бы на часок.

Они помолчали, глядя на огонь. Где-то в темноте капала вода, но здесь, в круге света от костра, было тепло и почти уютно.

— Твой отец одно время активно пытался устроить мой брак с Томасом, — неожиданно произнесла Лира, разглядывая свой кубок с вином.

Натаниэль едва не поперхнулся:

— Что?

— Томас часто бывал в Хайевере. Твой отец постоянно намекал моим родителям, что такой союз укрепил бы связи между нашими семьями.

— А ты бы согласилась?

— Не знаю.

Повисла тишина. Где-то внизу Огрен затянул очередную гномью песню, а сэр Ланселап гонялся за листьями во дворе.

— Интересно, — тихо продолжила Лира, — если бы я вышла за Томаса... если бы была частью семьи Хоу... пощадил бы твой отец меня в ту ночь? Или я всё равно была бы просто... помехой?

Натаниэль стиснул кулаки до побелевших костяшек:

— Не знаю. Я больше ни в чём не уверен, когда речь идёт о нём.

— Мой младший брат заслуживал лучшей судьбы, я даже не знаю, где и как он погиб, — глухо произнёс Натаниэль.

— Все они заслуживали лучшей судьбы. И твой брат, и мои родители, и Ориана с Ореном…

Рендона Хоу в этот список Лира не внесла.

Лира положила сумку на лошадь, проверила поводья. Огрен стоял рядом неописуемо гордый и довольный.

— Смотри мне, Огрен, не смей спаивать весь отряд, пока меня нет. Я вернусь через несколько дней.

Гном захохотал.

— Я выпивкой не делюсь. К королю намылилась? Наластиться захотелось?

Лира вздёрнула брови.

— Извращенец. Не всем хочется сношаться так часто, как тебе. Я к брату.

— А-а-а, ну передавай тэйрну Кусланду привет. Прихвати бухла с вашего фамильного замка.

— Посмотрим, как ты проявишь себя в качестве начальника.

Лира двинулась в путь. В одиночку расстояния преодолевались быстрее. Фергюс встретил сестру в дверях замка Хайевер. Он изменился: война и потери оставили следы на его лице, легли морщинами и шрамами, но улыбка осталась прежней. Он очень напоминал отца, отрастил усы и бороду, что-то подобное носил и Брайс Кусланд.

— Сестрёнка! Какими судьбами?

— Привет, Фергюс. Я сбежала от своих прямых обязанностей. Надеюсь, король не узнает.

— Ага, а то накажет же.

— Ох, не говори.

— Да ладно тебе, Лира, все знают, что Алистер никогда тебя не накажет. Он даже голос на тебя повысить не может.

— В этом секрет нашего брака, если что.

За обедом они говорили о простых вещах — урожае, погоде, новых торговых путях. Лира вертела в руках кубок, собираясь с духом.

— Фергюс... помнишь, что ты говорил о старшем сыне Хоу?

Брат замер.

— Что духу не хватит людям показаться? Помню. А что?

— Он пришёл в Башню Бдения. Хотел убить меня. Получается, уделал тебя, духу-то хватило.

Кубок с вином грохнулся на стол. Фергюс вскочил отряхиваясь.

— И ты?..

Лира очень тяжело вздохнула.

— Я сделала его Серым Стражем. Он прошёл посвящение и выжил.

Тишина звенела, как натянутая тетива.

— Вот, значит, как…

Лира знала, что он сейчас взорвётся.

— ДА ТЫ В СВОЁМ УМЕ, СЕСТРА?..

Она молчала, а он кричал так громко, что сбежались все слуги. Брат закашлялся, развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

Лира нашла утешение у семейных могил. Свежие цветы — брат не забывал. Один букет с королевской лентой, значит, Алистер тоже помнил. Она опустилась на колени перед надгробием родителей.

— Я убила его, папа, — прошептала она. — Убила Рендона Хоу. В честном бою. Он всё надеялся меня одолеть, а я била, била так сильно, что даже могла не услышать, молит ли он о пощаде или снова поддевает меня… Я думала об Орене. О его маленьком деревянном мече... Думала о вас всех. И очнулась уже тогда, когда Хоу захлебнулся собственной кровью. Я вся была в ней, в крови, которая бежит по венам его отпрысков. Я была в ярости, это был триумфальный момент. Но… — слёзы капали на землю. — Я так устала ненавидеть, мама. Так устала...

Она не помнила, как уснула. Очнулась уже в своей старой комнате — Фергюс, видимо, взял её на руки и перенёс.

Утром брат ждал её с завтраком.

— Прости, что накричал, — сказал он. — Буду честен. Я не согласен с твоим решением. Но... это твоё решение. И я его уважаю. И не буду перечить. Ну, постараюсь.

Он помолчал, намазывая масло на хлеб.

— Фергюс, он не знал, что планировал отец. Натаниэля не было в Ферелдене.

Старший брат кивнул каким-то своим мыслям.

— Передай Натаниэлю, что я помню его. Мы играли вместе в детстве, знаешь? А теперь... если встречу — разобью его нос. Слишком похож на отцовский. А так, может, хоть выровняю. Ну или закручу посильнее.

— Только Делайле досталась красота леди Элианы, — улыбнулась Лира.

— Хвала Создателю! — рассмеялся Фергюс. — А то представь, если бы её сватали мне, мол, на, Фергюс, женись на девушке с носом Рендона, мать его, Хоу! Фу.

Они громко рассмеялись, и на миг показалось, что время повернулось вспять — будто снова детство, будто ничего не случилось. Но шрамы остались. Просто теперь они учились жить с ними.

Лира заметила это случайно. То, как Натаниэль замирал, когда Веланна проходила мимо. Как его взгляд следовал за долийской чародейкой, когда та практиковала свою магию в саду. Как он начинал терять нить повествования, пытаясь сказать ей что-то умное или приятное.

— Ты так и будешь стоять столбом каждый раз? — не выдержала однажды Лира, когда Натаниэль в очередной раз промолчал, глядя вслед уходящей эльфийке, хотя явно хотел заговорить.

Он вздрогнул.

— Я не...

— Стоишь. И пялишься. Как олень на охотника.

Натаниэль провёл рукой по лицу.

— Это настолько очевидно?

— Только для тех, у кого есть глаза, — усмехнулась Лира. — Ты мог бы просто поговорить с ней.

— О чём? О том, как прекрасны её файерболы?

— Например, о том, как ты восхищаешься её знанием природы. Или спросить о долийских традициях. Или, — Лира задумалась, — предложить показать ей старые эльфийские руины недалеко от Башни. Ты же знаешь эти места.

Натаниэль вздёрнул подбородок, ничего не ответив. Лира с улыбкой покачала головой и ушла.

Дела любовные, конечно, были интересны, но подготовка ко встрече с гостями была актуальнее. Делайла решила наведаться к брату в Башню вместе с мужем. Лира не ожидала, что семейный ужин с сестрой Натаниэля может быть таким шумным. Делайла и Альберт привезли целую корзину домашней снеди: пироги, соленья, даже бутылку яблочной наливки собственного приготовления. А ещё изящную шкатулку, расписанную традиционными ферелденскими узорами.

— Это Вам, командор, — Делайла протянула шкатулку с лёгкой улыбкой. — Натаниэль сказал, что Вы храните письма от короля. Подумала, они заслуживают достойного места.

Сам Натаниэль тоже приготовил подарок — набор изысканных антиванских стрел с серебряным оперением.

— Они напомнили мне о твоей невестке, — сказал он. — Ориана ведь была из Антивы.

Лира на мгновение замерла, но потом мягко улыбнулась:

— Спасибо. Это очень трогательный подарок.

За столом Огрен уже разливал эль, громогласно требуя тостов. Андерс пытался незаметно скормить кусок пирога сэру Ланселапу, а Веланна с интересом расспрашивала Делайлу о её саде.

— У вас правда растут эльфийские травы? — в голосе чародейки звучало неприкрытое любопытство.

— Да, я выменяла семена у проходящего долийского клана, — кивнула Делайла. — Правда, половину названий не могу выговорить.

Лира отметила, как Натаниэль украдкой поглядывает на Веланну, когда та увлечённо рассказывает что-то о целебных свойствах трав. Глаза Делайлы лукаво блеснули, от её внимания такое тоже не ускользнуло.

— Брат, а ты не хочешь как-нибудь зайти к нам... поговорить о травах? — невинно спросила она. — Можешь и друзей привести. Веланна, Вам было бы интересно взглянуть на наш сад?

Огрен подавился элем от смеха:

— Ха! Наш молчаливый лучник внезапно заинтересовался садоводством! И совершенно случайно...

— Огрен, — предупреждающе произнесла Лира, но её глаза смеялись. — Не тебе говорить о внезапных интересах. Как там Фельзи? Всё ещё ждёт, когда папаша её ребёнка наконец соизволит навестить их?

Гном поперхнулся:

— Эй! Это удар ниже пояса, командор!

— И какой точный, — хмыкнул Андерс.

— Ну всё, маг, ты следующий! Расскажи-ка нам про ту хорошенькую травницу из...

— А по-моему, — громко перебила Делайла, — самое время попробовать наливку. Натаниэль, будь добр, помоги разлить.

Её брат с явным облегчением вскочил из-за стола, радуясь возможности прекратить смущающие разговоры. Веланна как будто заинтересовалась узором на своей тарелке, а Огрен с Андерсом обменялись понимающими ухмылками.

У Натаниэля дрожали руки, когда он заправлял прядь светлых волос за острое ухо Веланны. Она замерла, глядя на него своими невероятными зелёными глазами, в которых плясали отблески свечей.

— Ты дрожишь, — в её голосе слышалась насмешка, но пальцы, вцепившиеся в его рубашку, выдавали волнение. Или возбуждение?

— Я просто не хочу сделать что-то не так.

— О, так благородный лорд Хоу боится разгневать дикарку-долийку?

Вместо ответа он наконец поцеловал её. Веланна издала удивлённый возглас, но тут же ответила — пылко, жадно, как делала всё в своей жизни. Её пальцы блуждали в его распущенных волосах, и Натаниэль подумал, что никогда ещё не чувствовал себя таким желанным и счастливым.

— Создатель, как же долго я этого хотел... — его шёпот прервался, когда она прикусила его ухо.

— Меньше слов, — выдохнула Веланна. — Больше дела.

Прошло немного времени. Где-то в коридоре послышались шаги и приглушённые голоса.

— ...и представляешь, Сигрун, он говорит: «Это не я спёр сыр». Ага, а кто тогда? Ну некому кроме него, — голос Лиры оборвался, когда из-за двери донёсся особенно громкий стон.

Лира и Сигрун задержались перед отбоем разговорившись. Через комнату Натаниэля шёл путь к кладовке, где они и пробыли большую часть вечера, подъедая закуски и потягивая вино.

— Создатели! Там кого-то убивают?! — Сигрун схватилась за кинжалы. — Командор, нужно...

— Нет! — Лира поспешно схватила гномку за плечо. — Там точно никого не убивают.

— Но эти крики...

Новый стон заставил Лиру практически волочь Сигрун прочь от двери.

— Я не понимаю, — недоумевала гномка. — Если их не убивают, то почему...

— Потом объясню!

— А, так это как в книжках Варрика Тетраса? О-о-о! — глаза Сигрун расширились. — Погоди, а разве это не комната Натаниэля? И голос похож на...

— Бегом! Сейчас же!

Наутро Натаниэль не мог понять, почему Лира старательно отводит глаза при встрече, а Сигрун подмигивает и показывает большой палец. И лишь услышав, как Огрен интересуется у Андерса о том, «правда ли, что долийки в постели горячие, как...», он понял, что их с Веланной ночь уже стала достоянием общественности.

Что ж, по крайней мере, теперь ему не пришлось бы никому ничего объяснять. И, судя по довольной ухмылке Веланны за завтраком, ему ещё можно было собой погордиться.

Улицы Амарантайна были пустынны. Делайла и Натаниэль шли медленно, говоря о прошлом.

— Мне повезло, — сказала Делайла. — Я встретила Альберта до того, как всё... изменилось. Отец был против, конечно. Всё твердил о подходящей партии, о статусе семьи. Но я сбежала.

Натаниэль слабо улыбнулся:

— Всегда была упрямой.

— Не упрямей тебя, брат, — она остановилась, взяв его за руку. — Нат... есть что-то, что ты должен знать. О том, что случилось с Кусландами. Я уже говорила тебе, но мы не касались этого напрямую. О таком лучше говорить наедине, поэтому я не стала обсуждать при Альберте.

— Делайла...

— Нет, послушай, Натаниэль. Отец... он давно это планировал. Я слышала его разговоры. Как он злился на тэйрна Брайса, как завидовал его близости к короне. Всё пытался доказать, что он не хуже — новые доспехи, дорогие подарки ко двору...

Колени Натаниэля подкосились. Он осел на ближайшую скамью.

— Он говорил... что Кусланды не достойны своего положения. Что Брайс — выскочка, что его сын — хвастун, а дочь... Кхм… — Делайла замолчала, глядя на брата.

Натаниэль закрыл лицо руками. Перед глазами пронеслась вся жизнь: вот отец учит его держать меч, читает с ним книги у камина... А вот отправляет его в Вольную Марку, к сэру Родольфу Верли.

— Я не хотел уезжать, — прошептал он. — Хотел быть, как Томас — рядом с ним. Писал письма каждую неделю...

— Знаю, — Делайла обняла его за плечи. — Я отвечала чаще, чем он.

Горячие слёзы потекли по щекам. Он вспомнил, как мечтал вернуться героем, заслужить отцовскую похвалу. Как представлял их встречу...

— Он всегда... предпочитал Томаса, — голос дрожал. — А я всё равно хотел... хотел, чтобы он гордился...

Делайла крепче обняла брата, когда тот разрыдался.

— Я вспоминаю его шутки о Кусландах, — сквозь слёзы продолжал Натаниэль. — Как он говорил... с какой злостью... А я не понимал. Они же были друзьями, мне казалось, это всё не по-настоящему, просто шутки. Создатель, я же должен был понять!

В голове вспыхнуло новое видение — как отец, ЕГО отец, хладнокровно приказывает убить ребёнка и его мать. Натаниэля затрясло.

— Это был не он, — прошептал он. — Не тот человек, который учил меня чести. Это был... кто-то другой. Должен был быть кто-то другой...

— Ты не виноват, тебя не было столько лет. Даже не знаю, повлиял бы ты на него… Или бы он отравил тебя так же, как себя? Не знаю, если честно, мне кажется, хорошо, что ты был так далеко от него. Я знаю, что ты скучал и страдал. Наш отец любил нас всех, но в какой-то момент он совсем забыл, что такое любовь.

Хоу с силой сжал запястье сестры. Она поморщилась, но ничего не сказала.

— Какого чёрта? Какого чёрта, Делайла… Нашего отца убила Лира Кусланд!.. И… Он это заслужил?

— Не знаю, Нат. И не хочу знать. Теперь всё так, как есть. И я живу с этим. То, что говорят, правда. Но это не значит, что я или ты стали хуже, чем мы есть.

Он закрыл глаза и вдруг представил, как его отец перерезает ему горло за одно неверное движение, за одно неправильно слово. Стало нестерпимо больно, настолько, что Натаниэля согнуло напополам.

Они сидели на скамье, брат и сестра, пока последние лучи солнца окрашивали улицы Амарантайна в кровавые тона. Делайла гладила его по голове, как в детстве, когда он прибегал к ней с разбитыми коленками. Только теперь боль была куда глубже любой раны.

Вечером Лира стояла на крепостной стене, глядя на закат. Внизу, в саду, она видела, как Натаниэль что-то рассказывал Веланне, держа в руках старую книгу. Эльфийка слушала с интересом, и на её обычно строгом лице играла лёгкая улыбка. Лира не заметила, как погрузилась в свои мысли.

Сколько бы времени ни проходило — ей всё ещё было больно.

— Пап, мам… я скучаю.

— Лира, ужинать идём?

Это был Натаниэль. Лире было совсем не до ужина. Она смахнула слёзы с глаз.

— Папа... — тихо произнесла Лира. — Он мне снится каждую чёртову ночь. И я снова обнимаю его, снова говорю с ним. А потом просыпаюсь в слезах. Рядом мой муж — Алистер. Но я словно одна. Папы нет. И мамы больше нет. И всё из-за твоего отца.

— Чёрт... я со своим в таких близких отношениях не был. Мне не понять, — Натаниэль стоял, опершись на каменный парапет.

Лира не обернулась, продолжая смотреть на закат.

— Интересно, что сказал бы отец, если бы узнал, что я сделала тебя Серым Стражем?

— И что же?

— Думаю, он бы понял. Он всегда говорил, что честь не в том, чтобы мстить, а в том, чтобы поступать правильно. Даже когда это сложно. И кажется невозможным.

Натаниэль подошёл ближе, встав рядом с ней.

— Мой отец говорил, что Кусланды слишком мягкотелы. Что они не понимают, как устроен настоящий мир. А в итоге именно его собственные поступки привели к падению нашей семьи.

— А ты восстанавливаешь её честь, — сказала Лира. — Каждый день. Каждым своим поступком. Мне больно, да. Порой меня бесит твоё лицо, потому что оно напоминает мне Рендона Хоу. Но я не хочу навешивать на тебя обязательства и вину, ты не виноват. Тот, кто был виноват, мёртв. И за эту смерть ты вполне имеешь право меня ненавидеть.

Они стояли плечом к плечу, глядя, как последние лучи солнца окрашивают небо в багровый цвет. Два человека, связанные трагедией прошлого, но нашедшие в себе силы двигаться дальше. Медленно, день за днём, учась понимать не только друг друга, но и самих себя.

— Мне тоже больно. Ты убила моего отца — это факт. Из-за тебя я больше не увижу его, не услышу его голоса. Но тот отец, которого я помню, и так был мёртв — он остался только в моих воспоминаниях. Ребёнок любит любого родителя, без родителя он — никто, погибнет, пропадёт. А как я взрослый к нему отношусь теперь — не знаю. Изменившегося отца я и не знал толком. Так что я не хочу тебя ненавидеть.

Где-то внизу раздался смех — это Веланна что-то рассказывала Сигрун, активно жестикулируя. Огрен громко спорил с Андерсом о достоинствах гномского эля, а кот мага лениво наблюдал за происходящим, свернувшись клубком на нагретых за день камнях. Дух Справедливости тренировал занятое тело, не утруждаясь слушать смертные разговоры.

— Странная у нас получилась команда, — заметил Натаниэль.

— Да уж, — улыбнулась Лира. — Но знаешь что? Мне кажется, именно такая и нужна Башне Бдения.

Начиналась новая ночь в древней крепости. И, может быть, впервые за долгое время страхи и обиды прошлого отступили перед настоящим.