Аладдин и Тайны Древних (джен)

Где-то в пустыне.

Ночь… Лишь дураки считают, что ночь в пустыне — блаженное и приятное время… Нет, разумеется, на фоне одуряющего дневного пекла, когда безжалостное солнце на небе, казалось, стремится превратить всех живых в сморщенные мумии, вытопив из тел влагу до последней капли, ночью было не столь плохо. Первые пару часов после заката. А потом, на смену блаженной прохладе приходил промозглый ветер, бросающий в лицо колючие, ещё хранящие следы дня, песчинки, стремящиеся забраться под одежду, забиться в глаза, скрипящие на зубах… И это будет ещё хорошей, тёплой ночью. Сегодня же…

На вершине одного из барханов было особенно неприятно, но именно здесь была назначена важная встреча. Джафар ибн Гаяз, Великий визирь города Аграба с мрачным и презрительным выражением на лице смотрел вдаль, на бескрайнее море дюн, простиравшееся до горизонта и далеко за него. Когда-то, тысячи лет назад, он верил в это, здесь простирался цветущий сад, море зелени и жизни, но теперь… Ему очень хотелось верить в то, что так всё и было, что пустыня, окружающая город, в котором он родился, когда-то была чем-то более дружелюбным. Хоть он и был достаточно стар и мудр, чтобы понимать, что сказки всегда остаются сказками, некоторые из них всё же привлекали внимание визиря в достаточной степени, чтобы рискнуть и проверить их правдивость. Именно поэтому он сейчас и торчал здесь, во многих километрах от стен Аграбы. Торчал вместо того, чтобы…

— Где этот сын шакала? — раздался недовольный и какой-то… странный голос с его плеча.

— Он придёт, Яго, — проворчал Джафар, не поворачивая головы — ему не было нужды смотреть, чтобы знать, что именно сейчас выражала морда его верного попугая Яго. Говорящего и вполне разумного попугая ара, отличавшегося особенно вредным и язвительным характером.

— Скорее бы уже… — нахохлился попугай. — Меня бесит этот песок! Опять перья после него до обеда чистить буду…

Джафар только хмыкнул на последнюю реплику, вернувшись к созерцанию навевающего тоску пейзажа. К счастью, по крайней мере, он надеялся, что это именно так и есть, в руки визиря попадало множество совершенно разнообразных книг, свитков и прочих хранилищ «мудрости поколений». И некоторые из них… внушали мужчине оптимистичный настрой. Хотя, чего греха таить, вызывали и множество вопросов. Рука Джафара невольным движением погладила ткань чёрного халата, напротив внутреннего кармана, пришитого к подкладке — именно там лежала главная причина его оптимизма и надежды на будущее, которого он так желал.

— Наконец-то… — дёрнул щекой визирь, заметив вдалеке пока ещё крошечную фигурку на верблюде, спорой рысью направлявшейся в его сторону.

— Слава Аллаху! — дёрнулся Яго, задев кончиком крыла щёку мужчины. — Он бы ещё до завтрашнего полудня добирался!

Фигурка быстро приближалась, увеличиваясь в размерах, пока, наконец, с остановившегося перед Джафаром верблюда грузно не спрыгнул низкорослый мужчина неопрятного вида. Таких чаще всего ожидаешь увидеть в захламлённых переулках самых неблагоприятных районов города, поджидающими очередную зазевавшуюся жертву, чтобы срезать у них кошелёк, но уж никак не на встрече со вторым лицом государства. Ночью. Посреди пустыни.

— Ты опоздал, Газим, — смерил его взглядом Джафар.

— Тысяча извинений, о терпеливейший! — почтительно, даже подобострастно склонился воришка.

— Оставь своё словоблудие продажым девкам, — скривился визирь. — Ты принёс то, за чем я тебя посылал?

— Да, о суровейший! — снова склонился мужчина, засовывая руку за пазуху. — Ты и не представляешь, скольких мне пришлось прирезать, чтобы достать его…

На руке вора тускло блеснул кусочек золотистого металла. Прищурившись, Джафар впился в него внимательным взглядом. Вещица походила на половину разрезанной посередине фигурки, изображающей стилизованного жука-скарабея. Сам визирь таких в окрестностях Аграбы не встречал, но читал, что когда-то, много лет назад, ещё до рождения его отца и даже отца его отца, тысячи таких можно было встретить повсюду.

— Яго… — коротко произнёс Джафар.

Попугай тут же снялся с плеча визиря, которое, по старой привычке, испоользовал в качестве насеста, и алой тенью скользнул по воздуху вперёд. Пальцы воришки, в последний миг понявшего, что задумал его наниматель, попытались стиснуть половинку скарабея, но ара был быстрее. Неуловимым движением, столь не вяжущимся с обычно ленивым и словно бы обрюзгшим видом пернатого, он выхватил фигурку из руки и, зажав ту в одной из лап, вернулся к хозяину, тут же уронив её в подставленную ладонью вверх руку.

— Эй! А как же мои сокровища?! — возмущённо воскликнул Газим.

— Поверь мне, мой… благоуханный друг, — предвкушающе улыбнулся Джафар, — ты получишь причитающееся сполна.

Вернувшийся на плечо Яго издал курлыкающий звук, больше похожий на язвительный смешок. Визирь провёл кончиками пальцев по поверхности скарабея, чувствуя, что тот, как и его вторая часть, только выглядел гладким и золотым — в реальности фигурка была куда тяжелее, чем должна была быть, окажись даже отлитой из чистого золота, а всю её поверхность покрывал сложный геометрический узор, как и ранее вызывающий у мужчины какие-то смутные воспоминания. Впрочем, как и прежде, не сумев вспомнить, где уже видел подобное, Джафар повёл бровью и выудил из-под халата вторую половинку жука. Точно такой же вес, точно такие же узоры, дополняющие рисунок на второй половине. Тонкая и мастерская работа — сейчас таких мастеров уже не осталось, даже во дворце султана, уж он-то это точно знал.

Взяв обе части жука в руки, визирь выставил их перед собой и осторожно начал сближать. В текстах, благодаря которым он и нашёл эту вещицу, было много мистической воды, как, впрочем, и в любом другом трактате о магии, но Джафар был достаточно сведущим в тайных искусствах, чтобы понять нужное и по кратким обмолвкам. Чтение между строк было важным навыком для любого политика и бюрократа, уж кому, как не Верховному визирю это знать… Ещё только начав сближать золотые половинки, мужчина почувствовал нарастающее притяжение между ними, словно скарабей сам хотел быть собранным воедино. И с каждым пройденным миллиметром жук начинал светиться.

Сперва еле заметно, что ещё можно было списать на неверный свет висевшей на небосводе луны, довольно яркой сегодня, но затем всё более явственно и ярко. Наконец, когда между золотыми половинками осталось уже меньше сантиметра, Джафар с удивлённым возгласом увидел, как воздух между ними прошили крошечные молнии, а затем пальцы визиря сами собой разжались, не сумев удержать сжимаемые части. С звонким, словно хрустальным, звоном жук собрался воедино и, сияя подобно полуденному солнцу, завис в воздухе перед мужчиной.

— Невероятно… — прошептали губы визиря.

Плавно повернувшись вокруг своей оси, словно красуясь перед всеми, золотой скарабей резко повернулся и метнулся куда-то вдаль, оставляя за собой яркий, постепенно тускнеющий светящийся след, словно сложенный из тысячи искр. Глаза визиря расширились, и он повелительно взмахнул рукой:

— Скорее! За ним!

Джафар запрыгнул в седло терпеливо стоявшего рядом жеребца и, пришпорив его, метнулся следом за улетевшим волшебным жуком. Воришке только и оставалось, что закатить глаза и, выругавшись себе под нос, забраться на своего дромадера, посылая верблюда следом за ускакавшим заказчиком — обещаные визирем сокровища были слишком лакомым кушем, чтобы так просто от них отказаться.

В ночи след от скарабея был отлично виден, и Джафару не составляло труда следовать за улетевшим жуком. Вернее, Ключом, ведь именно так его называл неизвестный автор прочитанного визирем текста — Ключом от Пещеры Чудес. Ноздри мужчины раздувались в предвкушении от столь близкой цели, ради которой он все эти годы терпел и недалёкого султана, и его взбаламошную дочь, отвергавшую из собственной прихоти всех женихов, которых он… он! был вынужден для неё подбирать! Шайтан побери эту семейку! Да Джафар был уверен, что султан даже не смотрел портреты и краткие характеристики претендентов, предоставленные ему визирем, отдав всё на откуп «любимой дочке». А ведь подбирал он их на совесть! Не так-то просто найти достаточно родовитого и, одновременно с тем, не страдающего от каких-то проблем со здоровьем претендента, который сумеет стать достойным наследником престола после смерти не молодеющего султана…

Да, вопросами красоты и личных предпочтений приходилось жертвовать, но покажите хотя бы одного правителя, женившегося по большой любви! Нет, такие случаи бывали, например, та же почившая несколько лет супруга нынешнего султана Аграбы как раз была его искренне любимой женой. Настолько любимой, что старик забросил собственный гарем куда раньше, чем этого стал требовать его возраст! Впрочем… Плод этой самой высокой любви, а заодно и результат сопутстввующего воспитания, сейчас и вызывал у Джафара нервный тик одним только воспоминанием о своём существовании.

Но предаваться воспоминаниям времени уже не осталось — золотой скарабей наконец добрался до своей цели. След из искр обогнул неприметный песчаный брахан, один из тысяч таких же, и с резким треском разделился на два отдельных. Половинки золотого жука словно нырнули под поверхность песка, несмотря на это продолжая светиться, а в следующий миг… Лошадь Джафара испуганно заржала, чуть не сбросив своего седока — песок под ногами с гулким звуком дрогнул, словно огромный ратянутый барабан. Потом ещё раз… И ещё… Пока, наконец, перед замершим в настороженном ожидании визирем из-под поверхности поверхности пустыни не начало подниматься… что-то.

— Что… Что это такое? — испуганно прошептал догнавший Джафара вор, во все глаза смотревший вперёд.

— Пещера Чудес…

Сам визирь невольно понизил голос, а перед его глазами разворачивалось настоящее волшебство — тысячи, мириады песчинок пришли в движение, стекаясь к бархану, увеличиваясь в объёме и формируя какое-то массивное… строение? Статую? Нет! Это была огромная, выполненная в абсолютно реалистичной манере, голова тигра. Тигра, глазами которого и выступали всё ещё испускавшие золотой свет половинки скарабея. Всего десяток ударов сердца потребовался для того, чтобы песок принял свою окончательную форму — каждая песчинка словно заняла строго определённое и предназначенное только для неё одной место. Они всё ещё выглядели простым песком, но Джафар всем своим Я чувствовал, что теперь это нечто куда большее, более сложное, более могущественное. Воздух вокруг пропитался странным запахом… Кажется, в книгах это называлось озоном, так пахло после сильных дождей, во время которых с неба ударяло множество молний, электрических разрядов огромной силы… Вокруг Аграбы такого никогда не случалось, но описание было более чем подробным и красочным, и Джафар мог поклясться, что запах был именно тем самым… А это значило, что он и в самом деле у цели! И значит, он должен…

— Кто пробудил меня? — раздавшийся гулкий голос заставил визиря вздрогнуть и перевести взгляд на источник звука — глаза песчаной статуи, словно это были настоящие глаза настоящего зверя, сфокусировались на фигуре Джафара, а огромная пасть, как и всё остальное, сложенная из бесчисленных песчинок, распахнулась, исторгая слова.

— Я Джафар, сын Гаяза! Верховный визирь города Аграба! Я потомок тех, кто создал Ключ, и его владелец по праву наследования! — на одном дыхании прокричал визирь, воскресив в памяти странные указания автора трактата.

Он не имел представления, что именно они означали, но, это было подчёркнуто особенно, их было необходимо произнести сразу же, иначе Хранитель Пещеры Чудес просто убьёт чужака, оказавшегося на его территории. Но просто назвать себя было недостаточно — глаза песчаного льва пристально смотрели на мужчину, явно ожидая продолжения, и Джафар, восстановив дыхание, сосредоточился, куда более медленно, стараясь не допустить ни малейшей ошибки даже в интонациях, произнёс финальные слова, написанные в прочитанном им тексте:

— Клаату барада никто!

Слова ничего не значили, по крайней мере, он не нашёл в них смысла ни в одном из известных ему языков, а Джафар по праву считал себя весьма образованным, но он также понимал, сам будучи чародеем, что заклинания, а ничем иным это быть и не могло, совершенно не обязаны быть записаны или произнесены на языках смертных. Даже в своём арсенале он имел несколько подобных, язык создателей которых канул в бездны времён вместе с народом, на нём говорившим. Но Хранитель явно услышал его и понял то, что ему сказали — выражение львиной морды неуловимо изменилось, став… более дружелюбным? Нет, не так… Просто теперь визирь чувствовал, хоть и не мог понять, каким образом, что смерть им больше не грозила. По крайней мере, неминуемая и внезапная…

— Приветствую тебя, Джафар, сын Гаяза! Вход открыт, но помни — лишь тому позволено войти сюда, чьи истинные достоинства скрыты в глубине!

Глаза льва вспыхнули особенно ярко, а его пасть распахнулась и замерла, формируя проход куда-то вниз. Визирь облегчённо выдохнул — автор текста записал и передал всё в точности… Золотой скарабей привёл его в нужное место, а сказанные слова открыли путь в Пещеру. Теперь же… Глаза Джафара сузились, а его взгляд нашёл всё ещё замершего в состоянии шока воришку.

— Чего ты ждёшь? Иди! Сокровища, которых ты заслуживаешь, лежат внутри! Но помни! Старая медная лампа принадлежит мне! Ты можешь забрать всё остальное, но лампа, лампа — моя!

— Д-да, о великий… Но… Это точно безопасно?

— Ты же слышал слова Хранителя — вход открыт! А что до достоинств… Кому, как не тебе знать про свои таланты, скрытые от взглядов прочих?

— Верно… — чуть заторможено кивнул мужчина.

— Так иди! Принеси мне лампу!

Бросив последний взгляд на пустыню вокруг, воришка сглотнул и, кивнув, медленно двинулся вперёд, к распахнутому входу-пасти. С каждым шагом его уверенность росла, пока, наконец, он не остановился перед рядом песчаных зубов зверя, заглядывая внутрь. Даже со своего места Джафар видел, что вместо глотки там располагалась каменная лестница, ступени которой уводили глубоко под землю. Помедлив ещё мгновение, вор Газим задержал дыхание и шагнул вперёд, поставив ногу на нижнюю губу льва. Он даже зажмурился от накатившего вдруг с новой силой страха, но, поняв, что неведомое пустынное чудовище его не проглотило, осмелел и сделал следующий шаг. И ещё один… И ещё, пока, наконец, не оказался на первой ступени лестницы, уводя…

Недовольный рык молчавшего до сих пор песчаного льва заставил Джафара вздрогнуть, а Газима — дёрнуться, резко разворачиваясь к выходу. Но вор не успел! Пол под его ногами дрогнул, а ступени поплыли, снова становясь песком. А в следующее мгновение, когда рык льва стал почти оглушительным, его пасть схлопнулась, погребая и вход, и неудачливого вора под песчаными дюнами. И что-то подсказывало Джафару, что пытаться откопать его будет просто бесполезно — Пещера Чудес не была простым отверстием в земле, это был вход в какое-то особое место, пространство, находящееся за пределами привычного мира вокруг него… Все его чувства буквально вопили об этом.

— Где ты нашёл такого остолопа? — недовольно произнёс молчавший всё это время Яго — на публике он чаще всего изображал из себя простого глупого попугая, лишь изредка повторяя случайные слова за кем-то из окружающих.

— Где-где… — морщась, словно от внезапного приступа зубной боли, Джафар спешился, подходя к тому месту, у которого заканчивалась цепочка следов вора на песке, и наклоняясь, чтобы подобрать две части золотого скарабея, лежавшие на поверхности бархана, — там же, где придётся искать снова… Чтоб этому сыну уличной девки и кривой собаки вечность икалось в посмертии! Не мог написать свой трактат без поэтической заумной мути?!

Визирь раздражённо пнул песок туфлей, пряча золотые половинки под халат и возвращаясь к лошади. «Скрытые в глубине достоинства»… И как прикажете ему искать их?! Где найти очередного идиота, готового за горсть золотых безделушек сунуться буквально в пасть льву и принести ему эту лампу, будь она проклята до конца времён?! Не самому же лезь внутрь! Упаси Аллах от такого — он прекрасно видел, что стало с Газимом, и уж точно он не собирался проверять, а есть ли эти самые «достоинства», которых требовал Хранитель, внутри него самого… Сплюнув на песок, Верховный визирь двинулся в обратный путь, в Аграбу. У него ещё был шанс вернуться во дворец до того, как пекло на улице станет невыносимым, а дурной султан захочет приказать ему очередную глупость…

Древний и величественный город Аграба. Дворец султана Хамеда Боболониуса II.

Стараясь сохранять одновременно каменное и почтительное выражение лица, Джафар стоял у стены обширного зала, одними глазами наблюдая, как низкорослый пухлый султан Хамед расхаживал вперёд-назад перед столом с детальным макетом Аграбы. Он только и успел вернуться во дворец, сменить пропылённую и пропахшую конским потом одежду на свежую да съесть горсть фиников, утоляя основной голод, как его вызвали… Пришлось вздыхать, согласно кивать одному из доверенных слуг и следовать в один из залов, в котором султан частенько коротал время, развлекаясь со своей коллекцией иностранных безделушек…

— Не знаю, в кого она такая пошла… — в который раз вздыхал Хамед, рассеянно проводя пальцами по крышам миниатюрных домиков. — Её мать, да смилостивится над ней Аллах, не была такой строптивой… Джафар, — тоскливо посмотрел на визиря мужчина, — я остро нуждаюсь в твоём мудром совете!

— Всегда готов служить вам, повелитель! — согнулся в поклоне визирь, прикладывая ладонь к груди. — Что тревожит вас?

— Жасмин! Такая беда с этими женихами — мы подобрали таких замечательных претендентов, а она… Она отвергла всех до единого! Даже последнего… принца… принца… Как его звали, Джафар?

— Полагаю, — вздохнул мужчина, выпрямляясь, — вы говорите о принце Ахмеде, повелитель? Он покинул дворец вчера вечером, насколько я знаю…

— Да-да! Именно Ахмед! Она натравиила на него Раджу! — Хамед всплеснул руками. — Я пытался поговорить с Жасмин сегодня утром, но она не захотела ничего слушать — глупышка не хочет выходить замуж ни за кого из тех, что мы подобрали! Я в растерянности!

Джафар задумался, оглаживая пальцами витую бородку — взгляд визиря скользил по окружению, а сам он перебирал доступные к исполнению варианты решения проблемы. При всём своём… хм… не самом тёплом отношении к правящей династии, он всё же не мог не признать, что султан прав — принцессе был нужен муж, кто-то, раз уж отец столь сильно не желает огорчать единственную дочь прямым приказом, как не преминул бы поступить любой… нормальный правитель, кто сумел бы найти подход к строптивице, кто-то… Взгляд визиря зацепился за крупный голубоватый кристалл, закреплённый в оправе перстня на одном из пальцев Хамеда. Семейная реликвия династии… Да, это может быть полезно!

В голове Джафара всплывало всё, что он когда-либо читал или слышал про этот бриллиант. Кристалл считался волшебным, хотя сам визирь и не слышал, чтобы его хоть раз использовали с подобными целями. Кольцо с камнем было очень древним, доставшимся пра-пра-пра-… и так далее деду Хамеда в каком-то военном походе, когда таковые ещё затевались, но происхождение его было полностью покрыто мраком времён. В любом случае, волшебная вещица, или нет, но она вполне могла быть полезна, причём, что было самым удачным совпадением, полезна не только в поисках очередного идио… кхм… жениха для взбаламошной девицы, которого, по правде говоря, могло не существовать и вовсе, но и самому Джафару! Потребуется освежить в памяти пару трактатов, найти кое-что в своей лаборатории, о чём он не вспоминал уже лет тридцать, столкнувшись с недостатком ресурсов, но… Да! Голубой бриллиант может помочь найти нужного человека! Если таковой вообще существует!

— Возможно, я смогу найти способ решить эту сложную проблему, повелитель, — улыбнулся визирь, делая шаг в сторону султана.

— Я никогда не сомневался в тебе, Джафар!

— Но есть… небольшая загвоздка…

— Загвоздка? Я не понимаю…

— В древних текстах, доставшихся от ваших предков, повелитель, — почтительно склонил голову визирь, — к которым вы великодушно дали мне доступ, есть упоминание одного волшебного ритуала… При помощи которого как раз и будет возможно найти подходящего, буквально идеального, кандидата для вашей дочери…

— Волшебство? — с некоторым сомнением переспросил Хамед. — А это не опасно?

— Для вас — не более чем прогулка по саду, повелитель, — снова склонил голову Джафар. — Всю работу сделаю с сам. Но…

— Но? Говори же! Что потребуется для этого… ритуала?

— Ваш перстень, — развёл руками визирь.

— Перстень? О… Но… — султан выставил перед собой руку, любуясь игрой света на голубых гранях. — Это ведь фамильная драгоценность… Нет ли другого выхода, Джафар?

— Это самый надёжный способ, ваше величество! Уверяю вас, — голос визиря стал более проникновенным и размеренным — в который раз за время службы ему пришлось прибегнуть к лёгкому гипнозу, чтобы чуть подтолкнуть нерешительного султана к принятию нужного решения. Это позволяло экономить просто бездну времени на уговоры, — мои действия направлены лишь на благо Аграбы и вашего рода. Вам не о чем беспокоиться!

— Да… Полагаю, что не о чем… — чуть заторможенно кивнул Хамед. — Что же, Джафар… Мой верный Джафар… Я верю тебе. И, раз ты говоришь, что камень, — султан улыбнулся, стягивая с пухлого пальца перстень, — поможет решить нашу проблему и найти для Жасмин мужа, значит так оно и есть. Но прошу тебя, будь с ним осторожен…

— Всенепременнейше, о повелитель! — глубоко склонился визирь, скрывая довольную улыбку и беря перстень с кристаллом пальцами. — Я сейчас же займусь подготовкой к ритуалу, и уже скоро, не позднее чем через два дня, мы увидим того единственного, идеального мужа для вашей дочери Жасмин!

— Я буду ждать добрых вестей от тебя!

Султан тепло улыбнулся визирю, отечески похлопав того по спине, что, с учётом их разницы в росте, выглядело довольно забавным образом. Вздохнув, Джафар низко поклонился, а затем развернулся и направился прочь из зала. Как он и сказал, ему было нужно подготовиться к ритуалу, о котором тот хоть и читал, но никогда не проводил самостоятельно. А в магии, это он давно и прочно усвоил, нельзя полагаться на удачу — только знания и точно выверенная подготовка.

Пройдя по длинному коридору, визирь свернул в неприметный закуток, украшенный какой-то безвкусной (на его взгляд) керамической вазой на постаменте, и, убедившись, что вокруг нет никого постороннего, вдавил узорчатую стенную панель. Часть стены с тихим щелчком ушла в сторону, открывая один из многочисленных тайных ходов, пронизывающих весь дворец. Эта часть строения выглядела куда старше и заброшеннее, чем все «чистовые» помещения и залы, но, к удивлению Джафара, о самом факте существования этих переходов знали всего два человека. Одним из которых был он сам, а вторым — выживший из ума старик, от которого визирь и узнал столь важные сведения. В самом начале своей службы султану. Впрочем, тот старый слуга давным-давно умер, а потому, теперь только сам Джафар и пользовался всеми благами тайного перемещения по огромному дворцу, оборудовав на одном из его обширных подземных уровней свою тайную лабораторию, в которой он занимался магическими исследованиями и, чего душой кривить, порой просто скрывался от назойливых приказов султана или его дочки.

Ноги сами несли Джафара выученным за годы использования маршуртом — лестницы, повороты и переходы, ему приходилось спускаться довольно глубоко, чтобы попасть с верхних ярусов дворца, где и располагались покои султана, в его тайное… убежище. Справедливости ради, даже он сам не знал всех переходов, а в некоторые ответвления, из которых доносились странные потрескивающие звуки, визирь старался даже не смотреть. На всякий случай… Единственное, что он знал досконально, часть из скрытых помещений, особенно те из них, которые уходили глубже под землю, глубже даже тюремных казематов дворца, явно были построены в куда более древние времена, чем сам дворец и, он подозревал, что даже вся Аграба.

Выщербленные за века каменные блоки верхних уровней сменялись такими же, но более ровными и, словно бы, новыми, хотя здравый смысл и говорил мужчине, что так не бывает. Те, в свою очередь, переходили и вовсе в странные гладкие стены, сложенные из огромных блоков неизвестного камня — явно пористого, но невероятно твёрдого и прочного. Как-то, из интереса, Джафар потратил почти полчаса на то, чтобы спуститься вниз, в самые глубины подземелий. О том путешествии он не мог вспоминать иначе, чем с содроганием, ведь, свернув на очередном перекрёстке коридоров, он буквально упёрся носом в массивную, источающую пронизывающий до костей холод, поверхность. Все чувства говорили ему, что здесь опасно, что ему следовало уйти, вернуться обратно, но любопытство всё же взяло верх, и он аккуратно коснулся голубоватой поверхности ладонью…

Пострадавшую кисть он лечил почти месяц… Шипя от боли и вспоминая всех известных ему демонов пустыни, видя слезающую пластами, почерневшую кожу. Впрочем, тогда ему повезло, целебного бальзама, рецепт которого он знал с детства, хватило, чтобы устранить все поверждения, но больше спускаться вниз ему как-то… не хотелось. Особенно, если вспомнить ещё и чувство изучающего, пристального взгляда, буравившего его спину, когда визирь возвращался наверх, прижимая к груди пострадавшую руку.

В любом случае, сегодня он не собирался тратить время на такую ерунду, как приключения — у него была важная цель, а султанский перстень с голубым кристаллом приятной тяжестью грел его душу. Толкнув массивную деревянную створку, Джафар вошёл в мрачное, несмотря на десяток освещавших его факелов, помещение, на мгновение задержавшись у резного насеста, на который не преминул перепрыгнуть Яго, освобождая его плечо. Пройдя к оборудованному в углу рабочему месту, мужчина вынул из кармана султанский перстень и положил его на небольшую медную подставку. Его время ещё придёт, а пока… Пока нужно вспомнить, в какой из книг описывался нужный ему ритуал.

— Как меня достал этот напыщенный индюк-султан, — ворчливо произнёс Яго, перебирая лапами по насесту. — Хвала Аллаху, что сегодня он, о чудо из чудес, не пытался запихать в меня своё чёрствое печенье… Терепеть его не могу!

— Не ворчи, Яго, — привычно-рассеянно отмахнулся визирь, перебирая разложенные на столе свитки и древние фолианты, открывая их на отмеченных закладками местах и бегло пробегая текст глазами. — Султан, конечно, далеко не светоч мудрости и интеллекта, но он всё равно султан. С единственным ребёнком… Пусть и дочерью.

— Да-да… султан это… султан то… Джафар… — ара осёкся, задумавшись. — Слушай, Джафар! А давай ты станешь султаном? Женись на принцессе, и дело в тюрбане!

— Что? — удивлённо посмотрел на советника визирь.

— Ну смотри! Ты обещал султану найти идеального мужа для этой девчонки, так? И этот остолоп в тюрбане поверит всему, что ты ему скажешь! Вот и скажи, что ритуал показал на тебя!

— Ты перегрелся на солнце? — вскинул бровь Джафар. — Опуская тот момент, что Жасмин никогда не выйдет за меня замуж, ты представляешь, как это воспримут жители Аграбы? Я молчу про то, что мне придётся взвалить на свои плечи все государственные дела, я и так это делаю… Но разгребать ещё и бунты? Нет уж, упаси Аллах! — мужчина поморщился. — Лучше идти уже намеченным путём… Найти этого… Избранного, который сможет войти в Пещеру, добыть лампу и… — он довольно ухмыльнулся, найдя, наконец, нужный текст. — Проблемы султана останутся проблемами одного только султана. А у нас будут куда более важные и интересные дела.

— Никто никогда не слушает мудрого ара… — демнстративно надулся попугай, разворачиваясь на насесте. — А я ведь из лучших побуждений… Всё для народа… кхм… Да… Ну и делай, как знаешь!

Хмыкнув, визирь перелистнул страницу книги, задумчиво просматривая описание ритуала. Это была старая магия, непривычная, но, как и всё, дошедшее до них из древних времён, на диво эффективная, хоть Джафар иногда и ловил себя на мысли, что описанное и магией-то назвать было можно лишь с натяжкой. Но… Оно работало, а значит, его всё устраивало. Достав чистый лист пергамента, мужчина принялся выписывать ключевые моменты, чтобы не листать в процессе весь талмуд. Взгляд визиря периодически скашивался на поблескивавший в подставке султанский перстень, с удовлетворением сравнивая его с короткими сносками в том же тексте и убеждаясь в подлинности.

Фактически, нужный ему ритуал был лишь уточнением к методу дальнего поиска и наблюдения, которым он не раз пользовался, чтобы заглянуть в далёкие от Аграбы места или для шпионажа за кем-то на улицах города. Обнаруженный им в этих же подземельях волшебный куб из полупрозрачного, пронизанного переплетением золотистых нитей стекла, позволял, при некоторых условиях, увидеть нужный объект или место, не выходя из лаборатории. Да, для этого было необходимо хотя бы примерно понимать, что именно ты ищешь, и где это «что» находится… Да, магия куда хуже показывала что-то в помещениях, сталкиваясь с непонятными визирю трудностями, но всё же, это было огромное подспорье в его… работе и личных амбициях! Именно так он сумел, пусть и приблизительно, опеределить район пустыни, в котором находилась Пещера Чудес, зная лишь о самом факте её существования и имея описание странных явлений, сопровождавших её частичное пробуждение!

— Так… с этим всё понятно… — закрыл он талмуд, закончив делать короткие заметки.

Оставалось только вынуть кристалл из перстня, постаравшись не повредить его в процессе (это в книге было отмечено особенно), и затем поместить его в небольшую выемку на верхней части куба, о предназначении которой он до недавнего времени не имел ни малейшего представления. Прищурившись, Джафар протянул руку в сторону, нашаривая на столе набор ювелирных инструментов, которые достались ему совершенно случайно, в качестве, смешно сказать, взятки от какого-то из иноземных торговцев на базаре, надеявшегося таким образом подмазать советника султана и впарить правителю одну из своих механических безделушек. Пф-ф-ф! Как будто Хамед сам не засыпал бы его золотом по самые ноздри, узнай об ассортименте товаров… Султан был на диво падок на произведения механического и ювелирного искусства.

Сняв перстень с подставки и переместив его в небольшие тиски, визирь закрепил украшение и принялся примеряться, чтобы вынуть камень. Только сейчас, при ближайшем рассмотрении, он с удивлением обнаружил, что внутри кристалла можно было заметить точно такие же золотистые переплетающиеся нити, как и в его кубе, словно… Словно этот камень когда-то являлся его неотъемлемой частью? Хотя, ерунда какая-то… Джафар задумчиво покосился в дальний угол лаборатории, где и стоял куб, сравнивая то, что видит. Нет… вряд ли… Но создавал их, наверняка, один и тот же древний чародей, уж слишком сильно бросалось в глаза сходство!

После недолгих усилий камень, наконец, поддался, и мужчина осторожно вынул его, держа в специальном зажиме и оглядывая со всех сторон. Сейчас, вне кольца, необычность Голубого бриллианта бросалась в глаза ещё сильнее — помимо нитей внутри, практически незаметных менее внимательному взгляду, нижняя часть кристалла имела странную, но весьма сложную форму огранки. Джафар никогда не видел подобного в ювелирном деле, в котором он, хоть и не был специалистом, разумеется, но был вынужден разбираться по долгу службы, чтобы недалё… кхм… слишком легко увлекающийся султан не спустил половину собственной казны на простые стекляшки.

— Ну, что там? — показательной «обиды» Яго хватило весьма ненадолго, и попугай перепорхнул на одну из полок над столом, с интересом наклонив голову вниз и уставившись на то, что делал его хозяин.

— Странный бриллиант, — задумчиво протянул Джафар. — Словно и не бриллиант вовсе. А эти золотые нити… В любом случае, — он дёрнул щекой, — всё совпадает с описанием в тексте, а значит, для наших целей сойдёт.

— Да… — ара повернул голову другим глазом к камню, изучая его. — Никогда не видел таких бриллиантов…

— Вот и я о том же.

Осмотрев кристалл со всех сторон ещё раз, Джафар кивнул и, прихватив с собой лист с заметками, осторожно понёс бриллиант к стеклянному кубу в углу лаборатории — ждать и откладывать можно было до бесконечности, но ничего нового он не узнает, пока не проведёт ритуал поиска. Сверившись с записями, мужчина бережно поместил камень на вершину артефакта, постаравшись совместить нижнюю часть его золотых нитей и с их узором на грани волшебного предмета, а затем, на мгновение прикрыв глаза и сосредоточившись, глубоко вздохнул, кладя пальцы на боковые стенки.

— О Всевидящее Око, открой моему взору сокрытое! Покажи мне того, кто достоин войти в Пещеру Чудес! Покажи мне того, чьи истинные достоинства скрыты в глубине! Покажи мне неогранённый алмаз!

Он произносил слова неспешно и размеренно, тщательно выговаривая каждый слог, а под подушечками его пальцев, плавно перемещавшихся по стенкам куба, зажигались и гасли полупрозрачные золотые знаки неизвестного ему языка. Джафар потратил почти год, чтобы разобраться, в каких именно точках нужно касаться этого артефакта и в каком именно порядке, чтобы заставить его работать, но теперь всё происходило почти на автомате — главное было не сбиться в словах и не перепутать похожие между собой символы.

Появившееся внутри артефакта с первыми произнесёнными словами туманное облачко рассеялось, образуя своеобразное окно в пространстве, и визирь подался вперёд, с пристальным вниманием вглядываясь в то, что ему показывали. Сначала это была бескрайняя пустыня, простиравшаяся на много миль во все стороны, в которой небольшими, более тёмными точками просматривалась Аграба и окружавшие её крупные города. Затем картинка сменилась, а его родной город занял почти всё поле зрения… Так происходило каждый раз, когда он использовал этот ритуал — он так и не смог понять, почему, лишь предполагая, что один из ангелов Аллаха смотрел на мир с небес, давая недостойному в его лице частицу своей силы прозревать необъятное. Ну, или это был один из пустынных шайтанов или джиннов, заточённый древним чародеем в этот куб и вынужденный использовать своё могущество для исполнения прихотей хозяина… В последнее верилось как-то проще, визирь никак не мог полагать, чтобы один из посланников Всевышнего снизошёл до недостойного смертного, обуреваемого жаждой власти…

Джафар даже пытался разговорить обитателя волшебной вещицы, сулил ему свободу, если тот поможет в достижении его целей, но куб остался глух и безразличен к его словам. То ли посчитав их ложью, то ли, что тоже было вероятно, будучи жёстко ограничен чарами в возможностях. Сотворить такое со всемогущим джинном было за гранью понимания Джафара, но, учитывая, что он не ощущал от предмета ни капли магии, создал его некто куда более могущественный, чем визирь мог даже мечтать когда-нибудь стать сам.

— Да! Вот он! Неогранённый алмаз!

Артефакт наконец показал Джафару то, что он искал — в облаке проступило видение какой-то улочки Аграбы, судя по общему виду домов, из самых бедных районов. И по этой самой улочке сейчас бежал… простой оборванец, каких визирь повидал за свою жизнь уже немало сотен. В дешёвой, множество раз залатанной, одежде, какой-то несуразной жилетке, явно сшитой им самим из обрезков ткани, босые ноги, растрёпанные волосы, казалось, никогда не знавшие мыла… Что же, мужчина и не ожидал, что Избранный Пещерой Чудес окажется кем-то знатным, но тем проще будет с ним работать — бедняку достаточно посулить сытный ужин и ночь на мягкой перине, чтобы тот был готов на всё ради своего благодетеля. Что уж говорить о сокровищах, сокрытых в песках…

— Э… Джафар? — раздался озадаченный голос Яго, продолжавшего смотреть в куб, пока человек отвлёкся на составление словесного описания юнца, чтобы передать его страже. — У меня плохо с глазами, или эта девка рядом с ним подозрительно похожа…

— Принцесса Жасмин?! — Джафар от удивления даже выронил перо, которым записывал приметы Избранного, уставившись в продолжавший транслировать видение куб. — Ради всех имён Аллаха! Что эта взбаламошная девчонка забыла за стенами дворца?! Куда смотрит стража?! Да шайтан с ними! Куда смотрел олух-султан?!

Теперь ему придётся решать ещё и эту проблему! Чувствуя поднимающуюся волну обжигающего раздражения, Джафар парой быстрых росчерков пера дописал приметы на пергаменте и, подхватив желтоватый лист, порывисто развернулся, направляясь прочь, к выходу из лаборатории — нужно передать всё страже, пока безродный босяк не совершил чего-нибудь неподобающего! На издавшего недовольный крик Яго, вынужденного догонять хозяина, вспархивая тому на плечо, Джафар только дёрнул щекой, не сбавляя шага. К счастью, в подземелья вело множество тайных проходов, и выйти обратно в обитаемую часть дворца он мог быстро.