Её кровь за его жизнь (гет)

Я нож рукой возьму дрожащей

В попытках каплю храбрости найти

И побороть тот страх пьянящий,

Что встал серьезной преградой на пути.

И сердце бьется будто птица,

Кровь стынет в жилах словно лёд.

Один лишь только взмах случится,

И жизнь моя к тебе рекою потечёт.

Каталина не успевала осознать, что происходило вокруг. Слова Николаса отбивали молотом в ушах девушки. Признание в том, что он и эта незнакомка в красном были причастны к гибели Петера Эстерхази, окатило её ледяной волной, заставив бедное девичье сердце разрываться от боли.

До этого Каталина поклялась, что отомстит виновным в смерти её отца. И вот она стояла перед ними: перед тем, кто отдал приказ, и той, кто его исполнил.

Девушка смотрела вампирам в глаза и чувствовала запутанный клубок из боли, отчаяния и совершенно нового чувства, которое она никогда не испытывала ранее. Это были первые искры ярости, что раздулись в полыхающий огонь её гнева и страстного желания возмездия.

Каталина прекрасно понимала, что, будучи обычным человеком, она ничего не сумела бы противопоставить вампирам. Но девушка, раздираемая болью, дала новое обещание под крышей замка Поенарь: она сделает всё, чтобы одолеть тех, кто причинил ей боль и сломал её жизнь.

Эмоции поглощали нутро юной мисс Эстерхази, от нервов накатило лёгкое чувство тошноты. В голове появилась странная дымка, но Каталина всеми силами прогоняла это наваждение.

Возможно, её мысли и были вовлечены во внутренние переживания, однако события вокруг не стояли на месте. Ситуация с каждым мгновением накалялась. Ночной воздух пропитался опасностью будто горючим — казалось, что достаточно одной искры, чтобы всё вспыхнуло в огне безумия.

Задушив в себе чувства, Каталина попыталась вернуть трезвость ума. Её пальцы мелко дрожали, и она сжала руки в кулаки, желая приобрести прежнюю твердость. Однако происходящее кружило голову, и Каталина поняла, что начала тонуть в собственном отчаянии. Тяжелая тьма медленно подступала к кромке её сознания, обморок мог стать делом нескольких мгновений.

— Ты не уйдешь отсюда.

Жёсткий, пропитанный ледяным гневом, бескомпромиссный голос барона Рифхогеля подействовал на Каталину отрезвляюще. Девушка бегло взглянула на своего опекуна — он резко прорычал, не сводя пристальный взор с ухмыляющегося Николаса.

Глаза Эриха засияли знакомым зелёным блеском, который Каталина уже видела в похоронном бюро. Его кожа стала мертвенно-бледной, а во рту появилась пара длинных острых клыков. Сердце Каталины резко замерло, сжавшись в нервный комок. Кровь словно похолодела, мгновенно сковывая девичье тело ужасом.

Она догадывалась, она знала, хоть и упорно убеждала себя в обратном. Каталина всю жизнь пыталась мыслить рационально, даже скептически. Слова, столь твёрдо произнесенные Ирвингом в похоронном бюро, не вызывали веры и казались злобной шуткой. Однако они сумели обойти все логичные доводы и посеять зёрна сомнения.

И вот, спустя столько времени это дало свои первые ростки.

Всё оказалось правдой. Барон Эрих фон Рифхогель, друг её отца, её опекун, был вампиром.

И Каталина только что это увидела собственными глазами.

Эрих утробно зарычал, глядя на Николаса. Юноша молча улыбался, словно разъярённый вампир перед ним был не страшнее дикого котёнка. Сверкнув жёлто-зелёными очами, барон накинулся на Николаса, который оставался абсолютно неподвижен. Каталина распахнула глаза, наблюдая за происходящим.

Тонкий, изящный молодой человек не выглядел достойным соперником высокому, широкоплечему мужчине. Однако случилось невиданное: Николас одной рукой, будто играючи, остановил Эриха. Его глаза мигом загорелись оранжевым огнём, а бледная кожа стала ещё белее.

Барон Рифхогель не сдержал удивленного вздоха. Он оказался ошеломленным, нисколько не ожидая такого исхода.

— Кто ты? — сдавленно спросил Эрих, сверля взглядом вампира перед собой.

— Я тот, кем ты никогда не станешь, — Николас широко улыбнулся, обнажая клыки. — Но тот, к кому ты сможешь приблизиться. Покорись, барон, склони голову перед силой, что тебе не подвластна.

В ответ Эрих лишь яростно сверкнул глазами. Каталина достаточно хорошо знала барона: он точно не сумел бы проглотить дерзость, брошенную в его сторону. Лицо Эриха приняло решительное выражение, и девушка ощутила, как её сердце стало нервно биться.

Каталина сразу поняла, что Николас был другим. Его глаза буйно сверкали оранжевым светом — совершенно иным, чем огонь, что горел в очах Эриха. Девушка невольно сжалась. Этот обаятельный юноша — настоящий волк в овечьей шкуре — отличался от мрачного барона.

То ли сказывались нервы, то ли причина была в другом, но мозг Каталины жадно впитывал все факты. Картинка выстраивалась молниеносно, словно кто-то складывал её по кусочкам подобно витражу. Тем не менее, Каталина сразу всё поняла.

Во-первых, Николас Хельмут Орфан, как и Эрих, был вампиром.

Во-вторых, Николас был вампиром другого толка.

Внешний вид юноши обманывал столь же искусно, как и он сам: несмотря на хрупкий облик, Николас оказался сильнее Эриха.

Это осознание подводило к следующей, наиболее устрашающей мысли. Николас, очевидно, был намного опаснее, однако Эрих являлся тем, кто так бы просто не отступил.

И поэтому вампиры отчаянно сцепились между собой.

Мужчины метались по пустынному залу замка, отбрасывая друг друга в стороны. В ночном воздухе запахло отчаянием и смертью. Это была не просто битва двух бессмертных существ: решалось, кто должен был остаться жив и встретить новый рассвет своей вечности.

Эриха мучило такое же чувство мести, как и саму Каталину. Только девушка, в отличие от барона, ничего не могла сделать и не была в силах помочь своему опекуну. Ей оставалось только вжаться в угол и наблюдать, как вампиры остервенело дрались между собой.

На улице вдруг послышались крики. Каталина сразу оживилась, сердце вновь застучало в убыстренном темпе.

— Благодарю, барон, за помощь, — Николас хищно улыбался, явно наслаждаясь ситуацией. — Ты привел охотников, а я так давно мечтал с ними поквитаться…

Эрих ничего не ответил. Он вновь атаковал своего противника — оба вампира пролетели буквально в метре от Каталины.

Где-то за пределами замка Поенарь охотники отбивались от нападавших, и, судя по воплям и ругани, они проигрывали.

Каталина нервно сглотнула, понимая, что их всех загнали в ловушку. Вероятность того, что эту ночь они не смогли бы пережить, оказалась слишком велика.

Внезапно в зал ворвались охотники: Марин прибежал одним из первых. Он своим цепким взглядом осмотрелся вокруг, оценивая обстановку, и тут его глаза зацепились за Эриха.

— Ты! — гневно воскликнул Марин, прекрасно видя истинную сущность барона. — Ты один из них! Ты привел нас в ловушку!

Каталина, увидев взгляд охотника, мгновенно поняла буквально всё. Отцепившись от стены, она подалась вперед, её глаза не покидали почерневшее от ярости лицо Марина.

— Нет! — девушка пыталась ему помешать. — Марин, нет!

Однако было поздно.

Охотник с присущим мастерством поднял арбалет и выстрелил прямо в Эриха. Барон в тот момент увернулся от удара Николаса.

Каталина могла поклясться, что видела всё буквально в замедлении. Острый серебряный болт, разрезая ночной воздух, достиг Рифхогеля и вонзился ему в грудь, прямо туда, где было сердце. Эрих сдавленно вздохнул. Жёлтый огонь в его глазах на миг зажёгся с новой силой и померк, возвращая радужке привычный льдисто-серый цвет. Острые клыки пропали, однако кожа осталась по-прежнему мертвенно-бледной.

Барон покачнулся, неверяще глядя на болт в груди, и упал на землю.

Паника моментально захлестнула Каталину. Страх, что сковывал её, обратился прахом под напором гнева. Ярость забурлила внутри, разбегаясь огнем по венам, и девушка, почувствовав прилив сил, бросилась к барону.

— Что ты наделал? Идиот! — озлобленно прошипела Каталина охотнику.

Глаза Марина слегка расширились, но мужчина ничего не успел сказать. Кто-то из охотников крикнул, приводя его в чувство, и теперь весь фокус был переключен на Николаса. Битва продолжилась.

Зал наполнила какофония из возгласов, ругательств и свиста пролетающих болтов. В этот момент Каталина даже нисколько не думала, что делала. Все её действия совершались на каком-то интуитивном уровне. Каталина была ведома чувствами и сердцем, которое трепыхалось так, что было готово разорваться на мелкие кусочки.

Николас, увидев, что барон больше не представлял для него хоть какую-то опасность, обратил внимание на уцелевших охотников. Плотоядно улыбаясь, молодой человек играл с ними, как кошка с мышкой, наслаждаясь их беспомощностью перед его силой.

Воздух потерял свежесть, в нём разливались кровь, отчаяние и страх. Охотники пытались подбить Николаса, но он был слишком быстр. Словно юркая змея, юноша ловко уходил от атак: болты пролетали мимо него буквально на ничтожно близком расстоянии, не причиняя вред.

Однако Николасу было мало. Холодно смеясь, он с точностью гроссмейстера просчитывал выстрелы охотников и подставлял их же под своё оружие. Мужчины ранили друг друга, случайно убивая товарищей, тела всё падали и падали на каменный пол.

Слышались звуки разрываемой плоти и предсмертные вопли: Николас, не изменяя собственной натуре, нападал на людей и вгрызался им в горло. Он не мог насладиться трапезой в полной мере, поэтому его укусы были грубыми, глотки — жадными, а смерть охотников — мучительной.

Отбросив очередную жертву, Николас выплюнул кусок оторванной кожи и злобно улыбнулся. Его губы, подбородок, шея и белоснежная рубашка были залиты свежей алой кровью. От очаровательного юноши не осталось ничего: был только монстр, готовый убить всех в этом замке.

Каталина не смотрела на ужасы, что творились вокруг неё. Она, сидя на полу, была около раненного барона. Руки сильно дрожали, но девушка заставила себя крепко схватить голову мужчины и положить её к себе на колени.

Эрих не выглядел живым. Из его груди торчал болт, а по одежде растекалась черная, вязкая кровь, нисколько не похожая на человеческую. Дыхание застряло в горле, и Каталина, борясь с паникой, провела холодной, влажной ладонью по бледному лбу мужчины, откидывая назад волосы. Её пальцы, несмотря на дрожь, нежно пробежались по тёмным локонам, и девушка невольно удивилась их мягкости.

Взгляд нехотя оторвался от посеревшего лица Эриха, и Каталина обратила внимание на рану. Она осторожно прикоснулась к груди мужчины. Вампирская кровь моментально испачкала ладонь и начала пропитывать рукав платья. Однако Каталина не ощутила ни раздражения, ни чувства брезгливости, ни какой-то странной злобы — нет, вся она была наполнена от макушки до пяток страхом за судьбу ненавистного барона.

Каталина напряженно смотрела на неподвижное лицо Эриха, на котором застыла маска безмолвной боли, и пыталась понять, жив ли он или нет. Девичья ладонь накрыла область сердца мужчины — там, внутри, под ребрами ощутился слабый толчок. Затем был ещё удар, и ещё, и ещё. Сердце обессиленно, но упрямо билось, едва вздымая широкую грудь.

Этих слабых толчков было достаточно, чтобы подарить Каталине надежду. Эрих находился на грани смерти, но в нём пока присутствовала жизнь — вампирская, вечная, но всё же находящаяся под угрозой.

Глядя на измученного Эриха, Каталина почувствовала, как её собственное сердце обливалось кровью. Мужчина казался таким ранимым, уязвимым, требующим внимания и заботы. Его текущий облик ярко контрастировал с тем бароном Рифхогелем, которого все знали.

Какая же ирония: Эрих — обычно властный, контролирующий, опекающий Каталину всеми доступными способами — нуждался сам в помощи.

Щёк неожиданно коснулась влага. Каталина не сразу поняла, как заплакала: настолько это случилось спонтанно. Возможно, сказывалось нервное напряжение, а, быть может, вид умирающего барона заставлял девушку самой умирать изнутри и разрываться на куски от невыносимой боли.

Каталина плакала и думала о том, что не могла допустить смерть Эриха. Она не хотела этого, несмотря на всю ту неприязнь, что испытывала к барону с первого дня их знакомства.

Пока одна её рука лежала в районе сердца, ощущая слабое биение внутри, вторая аккуратно ослабила красный галстук и расстегнула пару пуговиц на вороте рубашки. Затем девушка кончиками пальцев аккуратно коснулась лба мужчины, потом заботливо провела дорожку по вискам и острой скуле. Кожа Эриха была мягкой, но стремительно холодеющей.

— Барон, прошу… — взмолилась Каталина, испуганно глядя на него. — Барон… Эрих, ты же обещал. Обещал.

Она отчаянно его молила. Барон действительно обещал её оберегать, обещал быть хорошим опекуном на то время, пока это было необходимо. А теперь он находился на краю гибели, готовый оставить Каталину совершенно одну в этом жестоком мире.

— Я умоляю, — надрывно шептала она, гладя его ледяную щёку. — Ты нужен мне, прошу.

Мягкие девичьи руки ласкали измученное мужское лицо. Раньше Каталина сумела бы с трудом представить повод, что позволил бы ей так коснуться его. Однако сейчас, сидя на холодном полу заброшенного замка, с головой барона на своих коленях, девушка могла успокаивающее гладить холодную кожу с надеждой, что мужчина хоть что-то чувствовал.

Чем дольше Каталина взглядывалась в неживой облик Эриха, тем острее становился страх. Девушка ощутила, как на неё снова накатывала паника. Барон не мог умереть, не мог!

Они не были слишком долго знакомы — всего лишь несколько лет — и взаимодействовали из-за необходимости, а не из-за искреннего желания. Их сложные, колючие отношения имели мало чего приятного, хотя барон всеми силами старался быть вежливым с дочкой своего старого друга.

Однако Эрих фон Рифхогель был последней частью старой жизни Каталины Эстерхази. Барон подобно тонкой нити связывал девушку с теми годами, когда отец был жив, а она не знала ничего о вампирах, упырях, охотниках и прочих существ из страшных сказок. Тогда Каталина не представляла из себя никого существенного, лишь очередную благородную, избалованную леди, которая могла переживать из-за предстоящего бала или мучиться с выбором ткани для нового платья.

Но сейчас у Каталины началась другая, новая жизнь, когда она осталась совершенно одна. И, даже не будучи человеком, Эрих был по-своему дорог ей в этой новой, пугающей жизни.

Битва вокруг никак не заканчивалась. Охотники пытались устранить Николаса, но всё было безуспешно. Где-то в углу стояла безучастная дама в красном, которую никто не замечал, несмотря на яркость её образа. Женщина была погружена в свою личную печаль, но Каталина и думать не хотела о мыслях, что тревожили эту вампиршу.

Девушка чувствовала ничего, кроме безразличия по отношению к Николасу, к его спутнице, к Марину и охотникам. Всё, что по-настоящему волновало Каталину, был смертельно раненный вампир в её руках.

— Эрих, я спасу тебя, — внезапно произнесла Каталина больше для себя, чем для него.

Слова оказались очередным внезапным откровением. Действительно, никто не сумел бы помочь барону Рифхогелю, кроме неё самой. Забавно, но в этой новой, сумасшедшей жизни Эрих один остался у Каталины, когда у самого Эриха, вечно одинокого, закрытого, не было никого, кроме подопечной.

Стремление девушки отчасти было пропитано обычным эгоизмом: она понимала, что нуждалась в заботе Эриха и не могла позволить ему вот так умереть. Но отчасти подобная гибель была бы бесславной, на её взгляд. Каталине казалось невозможным, чтобы жизнь небезызвестного барона Рифхогеля оборвалась так просто, на полу старого замка, с серебряным болтом в груди.

Николас ярко-красным пятном накинулся на незадачливого охотника и жадно прижался к его шее. Мужчина пытался оттолкнуть вампира, но было поздно: смерть от острых клыков пришла быстрее. С довольным рычанием оторвавшись от шеи, Николас блаженно улыбнулся и отбросил тело в сторону. Каталина вздрогнула — мёртвый охотник оказался совсем недалеко от неё и Эриха. Взгляд невольно прыгнул на Николаса, который готовился к новой атаке. Облизывая окровавленные губы, юноша голодно смотрел на охотников, его оранжевые глаза загорелись ещё ярче.

И тут Каталина поняла.

Что было источником жизни для вампира? Кровь.

Сердце тяжело отбивало ритм внутри, а девушку бросило в жар. Единственным способом спасти жизнь Эриха была кровь.

Её кровь.

Однако как бы она поделилась ей с ним? Барон был без сознания, и очевидно, что он не сумел бы укусить её. Значит, ей требовалось пустить себе кровь самостоятельно. Но вот как?

Её взор лихорадочно блуждал по сторонам в поисках ответа, и вдруг Каталина увидела, как Николас вновь увернулся от серебряного болта. Воспоминание о нападении Марина в лесу всплыло моментально, а почти зажившее плечо дало подсказку. Каталина мгновенно просветлела. Ну, конечно же! Как она сразу до этого не додумалась?

Испытывая странное ощущение надежды и тревоги, девушка посмотрела на болт, что ранил барона. Живот скрутило от волнения, во рту мгновенно пересохло. Пульсация в висках стала настолько сильной, что перед глазами всё стало плыть. Однако Каталина не могла больше поддаваться страху в своей новой жизни, ей нужно было стать смелее.

Зажмурившись, она резко помотала головой. Гнетущее ощущение покорно отступило, забившись в угол, словно жалкое насекомое, бегущее от яркого света. Когда Каталина распахнула глаза, она почувствовала то, что у неё никогда не было в этой жизни: храбрость.

Осознание, что именно Эрих не позволял ей остаться совершенно одной, подняло в ней это непривычное чувство. Оно было схоже с тем, что Каталина ощутила в замке Бран, когда бросилась на нападавшего и вырвала себе свободу.

Это была решительность.

Это было бесстрашие.

Это было то, чего не было у Каталины Эстерхази годами, и то, что она стала медленно и упорно приобретать.

Сомнения вновь попробовали атаковать её, и на миг показалось, что они смогли бы достичь успеха. В голове в такт с сердцем пульсировала одна лишь мысль: нужно было действовать незамедлительно, пока не поздно.

И она решилась. Каталина уверенно схватилась за болт и, сделав глубокий вдох, резко дернула руку вверх. Глядя на него, девушка ощущала трепет, мысль о последующем её страшила. Но Каталина не могла больше бояться. Она должна была быть смелой, потому что иного теперь для неё не существовало.

Каталина глядела на болт и с досадой поняла, что он был не слишком остр, чтобы рассечь кожу. Морщина легла между бровей девушки — она принялась быстро искать другой выход.

Осматриваясь вокруг в поисках чего-то острого, Каталина зацепилась взором за мёртвого охотника неподалеку. В голове щёлкнула идея, и девушка поспешно подползла к бездыханному телу. Её руки быстро осматривали одежду охотника, и на поясе был найден нож. Каталина возликовала: она оказалась права в своей догадке.

Крепко сжимая деревянную рукоятку, девушка вернулась к Эриху и снова опустилась рядом с ним. Кровь продолжала течь из груди: рана, оставленная серебром, не затягивалась. Каталина поняла, что ей требовалось действовать быстрее, счёт велся буквально на мгновения. Тонкие девичьи пальцы взяли нож поудобнее, их хватка была уверенной и твердой, несмотря на клокочущую тревогу внутри.

Каталина глубоко и шумно вдохнула, смотря на неподвижного Эриха. Приподняв вторую руку, она перевела взгляд на изящное запястье и решительно провела по нему лезвием ножа.

Ледяной металл огнем опалил кожу, и через мгновение появилась тонкая красная полоска. Каталина зажмурилась, сдавленно шипя от боли, — она должна была это перетерпеть.

Кровь быстро побежала вниз, скрываясь под рукавом платья, и девушка немедленно прислонила запястье ко рту Эриха. Каталина надеялась, что её план сработает, и напряженно вглядывалась в лицо вампира в поисках малейших изменений. Тёплая кровь коснулась ледяных губ барона, медленно стекая между ними. Запястье горело от боли, но Каталина, сжимая зубы, продолжала прижимать раненную руку ко рту мужчины.

Каждое мгновение казалось вечностью, звуки борьбы Николаса и охотников были заглушены громким биением девичьего сердца. Кровь Каталины медленно текла из раны, даря часть её жизни Эриху, но барон по-прежнему был неподвижен.

Каталина не теряла надежды — нет, он не мог умереть, он должен был выжить!

А кровь всё текла и текла… И Эрих неожиданно распахнул свои глаза.

В них снова горел жёлто-зелёный огонь, и Каталина ощутила, как на неё накатила волна облегчения. Получилось, она сумела!

Что-то острое возникло под запястьем: это были вновь удлинившиеся клыки. Эрих посмотрел на Каталину, и его глаза шокированно округлились. Барон не мог поверить, что девушка поила его собственной кровью.

Сияющий взгляд вампира, полный боли, впивался в лицо Каталины, в нём застыл молчаливый вопрос. Девушка же ничего не говорила и просто смотрела ему в его жёлто-зелёные глаза. В этот момент казалось, что они прекрасно понимали друг друга без слов.

Кровь медленно лилась из пореза, и состояние Эриха стало заметно лучше. Барон начал дышать чуть глубже, не так надрывно, а бледная кожа потеряла мертвецкий сероватый оттенок.

Эрих жадно пил кровь Каталины, не сводя с неё пронизывающего взгляда. Несмотря на освободившуюся вампирскую сущность, барон не укусил девушку, а лишь присосался губами к тонкому запястью. Его прикосновение было мягким, острые клыки слегка щекотали нежную кожу. Каталина второй рукой как-то рассеянно гладила мужчину по голове, перебирая пальцами шелковистые локоны волос.

Её сердце билось быстро и отчаянно, будто маленькая птичка в силках. Однако в этом надрывном ритме не было ни страха, ни ужаса. Каталина чувствовала странную радость, что она смогла преодолеть сомнения и выцепить Эриха из цепких рук смерти.

А вампир, не моргая, вглядывался в девичье лицо, нависшее над ним. Его мысли были тайной — Каталине оставалось только гадать о том, о чём думал барон Рифхогель в этот момент. Злился ли он на неё за безрассудство? Или он, подгоняемой жаждой, видел в ней только источник пищи, как Николас, который намеревался высушить её до последней капли? А, быть может, он был благодарен, что она рискнула собой и пошла на столь отчаянную жертву?

Холодный смех, звуки выстрелов и вопли предсмертной агонии окружали их, но Каталина и Эрих не обращали на это внимание. Их взгляды были сцеплены, молча изучая друг друга. И между ними словно возникла какая-то нить, о которой они пока даже сами не могли догадываться. Это была связь, которую им только предстояло ещё изучить.

С каждым новым глотком вампира Каталина всё больше чувствовала слабость. Её руки стали холодеть, а сердце билось реже. Грудную клетку как будто пронзили ледяные иглы. Девушка стойко терпела боль, но её дыхание стало надрывнее, а взгляд терял ясность. Каталина упрямо не отстраняла своё запястье от Эриха: ей требовалось ему помочь восполнить силы.

Однако всему должен был наступить предел. И Каталина ощутила, как неожиданно тьма её потянула за собой, вырывая из страшной реальности.

Последним, что она сумела увидеть, стал ужас, застывший в жёлто-зелёных глазах Эриха. Дальше было только беспамятство, а затем — крепкие объятья мужских рук, успевших подхватить девушку до того, как она упала на ледяной пол.

Примечания:

кстати, у меня Каталина занимается таксидермией, так что нож держать умеет ?

мой канал, где пишу и страдаю по вампирам, выкладываю зарисовки по этим двум (и всем-всем-всем) и клепаю мемы: https://t.me/fabulousgodofmischief