Позволь любить тебя хотя бы мгновенье (гет)

Она была женой без права выбора, вынужденно преклонившей колени у алтаря и принёсшей клятвы пред ликом Старших богов — навязанный ей брак был их непостижимой волей во имя великой цели или извращённым желанием породить на свет сильнейших защитников Земного Царства из чрева смертной женщины от божественного семени. 

Она приняла снизошедшее до неё — всего лишь смертной из воинственного рода — благословение смиренно, склоняя голову и повинуясь судьбе. 

Кто же знал, что она будет так жестока?

Кассандра не рассчитывала на симпатию мужа, сразу давшего ей в ночь консумации брака понять, что она — всего лишь его долг, который он покорно исполняет. 

Ведь бог грома привык быть раболепным слугой Старших богов и действовать неукоснительно по их велению.

И ежели Рейден не искал внимания жены, то она, как и всякая эмоциональная женщина, страждущая по нежности, как и всякое живое существо, способное чувствовать, нуждалась в любви. 

Ей казалось, что это просто — любить. И Кассандра, к своему стыду, пыталась полюбить мужа, думая, что её безграничной и всепоглощающей любви хватило бы на них обоих, чтобы сделать их брак — их долг и обязанность — чуточку сноснее. 

Кассандра смущалась, когда приходило время возлежать с мужем, распускаясь лепестками теперь неувядаемой юности — песчинка бессмертия бога грома была дарована ей для поддержания вечной жизни. Проявляла к лорду заботу и готовила ему самолично чай или ужин, отбирая работу у многочисленных слуг Небесного Храма; охотно говорила с Рейденом на разные темы, пока он красноречиво молчал; садилась на пол и непринуждённо льнула к его мощным ногам, когда он восседал угрюмой тучкой в кресле у камина, и помогала ему снимать доспехи после кровавых битв, получая в ответ за свои заслуги лишь выгравированное на его грозном лице раздражение.

Рейдену не нравилась компания пышущей жизнью молодой жены, светилом озаряющей его мрачную серость бытия — он не пошёл к ней навстречу, отвергая щедро предложенную ею привязанность.

Она приняла как данность его отстранённость и отчуждение, и перестала бессмысленно стучаться в непробиваемую глухую стену. Тем более у неё появились новые обязанности.

Убийственной пиратской флотилией Рейден бесцеремонно вторгался — всего лишь трижды — в неглубокую, крошечную бухту жены. И только с третьего раза — и что значит трижды перетерпеть садняющую боль меж бёдер? Ведь таков был удел всех женщин ради зачатия — ей удалось понести дитя и исполнить предназначение жены и матери. 

С новой силой заходило ходуном под кожей желание близости — у Кассандры не было никого, кроме неё и растущего в чреве ребёнка. В груди разрасталась червоточина, порождённая безразличием мужа, не старавшегося проникнуться к ней чувствами; от безысходности слёзы градом обрушивались на веснушчатые щёки — целители Храма убеждали её, что это нормально в деликатности её положения, и она не спорила. 

В этом промёрзлом холоде того, что называлось священным браком, окоченевшая до костей, Кассандра внезапно ощутила прилив тепла, будто само солнце вышло из-за антрацита туч и протянуло к ней лучики-руки, захватывая её в согревающие объятия.

Он был единственным, проявившим к ней искреннюю доброту — храмовые слуги и целители лишь выполняли свою работу по отношению к леди. Он очаровывал приятной лестью, льющейся из его божественных уст, и пленял учтивостью и отзывчивостью. Будучи повелителем первозданной, разрушительной стихии, он — бессмертный бог — умел быть человечным. 

В этом и был весь лорд Фуджин, ставший её другом.

И как могли быть настолько разными два брата?

Кассандра сама не заметила, как после долгих прогулок по тенистым садам Небесного Храма, уединённых вечеров, когда Фуджин напоминал ей, что она умеет и хочет смеяться, и его ободряющих ухаживаний с заботой о будущем племяннике, она вдруг что-то почувствовала. Где-то под клеткой рёбер трепетало всякий раз при виде него: звук его голоса был лучшей мелодией, которую она когда-либо слышала от храмовых музыкантов; растекающаяся по губам обворожительная улыбка вкупе с аквамарином божественного света очей отпечаталась в сознании и стояла перед взором во тьме ночи, не желая растворяться в забытье сна. 

Тогда же её настигали несбыточные и неуместные мечты.

А что, если бы…? 

Всё было иначе. 

Если бы бог ветра был избран её мужем, а она его женой…

И Кассандра уверилась, что он бы смог её полюбить, в отличие от его старшего брата, чуждого к слабостям смертных.

Её мимолётной радости не было суждено продлиться долго: наверное, Рейден обнаружил, что жена слишком ярко блистала счастьем, и решил перерубить его на корню, пресекая даже возможность воплощения в реальность её долгих сосредоточенных дум. Ей вменялись запрещённые чувства — Кассандра поняла это, когда, очнувшись после тяжёлых родов, была прибита к постели всего одной новостью: Фуджин отослан лордом Рейденом из Небесного Храма. 

Ей казалось, что это конец.

Порванная и зашитая, с ноющей болью, которую не облегчали ни отвары целителей, ни их магия, Кассандра лежала на родильном ложе с горечью думая о том, что больше никогда не сможет быть счастливой. Ведь единственное счастье было отнято. Украдено. Выслано прочь. Из ревности — какая глупость — или других благородных побуждений.

Кассандра жалела, что не могла почить в муке родов, ведь тогда бы её пытка — брак — закончилась вместе с её жизнью. Она не знала, что скрывается за смертью — и никогда бы не узнала, — но смерть представлялась ей избавлением. 

А потом на её возложили кого-то маленького, беззащитного, с пушком русых волос на головушке и глядящими на неё небесными зеницами, наполненными божественным сиянием.

Полубог из плоти бога и смертной. 

Её мальчик.

Её сын.

Первый и не последний. 

Его тельце, на выходе к свободе проделавшее в ней значительных размеров дыру, устроилось с удобством: он успокоился на припухлой материнской груди, маленькие мальчики вцепились в наполняющиеся молоком округлости, ища поддержки и любви. Или пропитания. 

В унылости Храма, в гротескной сырой крепости, так и не ставшей ей домом, Кассандра больше не была одна. Она чувствовала себя менее одинокой, ведь у неё был сын, ведущий её сквозь печаль будней путеводной звездой. И она находила силы жить ради него.

Её муж — её бог, её мужчина, которого она должна была любить, — подвергся странным изменениям. Бегающие друг от друга по углам и закоулкам Небесного Храма, лишь бы случайно не столкнуться, супруги поневоле проводили время вместе, объединённые порождением их долга.

Ревностно отвадив всех предложенных ей кормилиц и побрезговав их помощью, Кассандра заявила, что будет лично кормить сына грудью. Она занималась им, баюкала, обнимала, дарила ему всю нерастраченную любовь, закупоренную глубоко в ней и теперь без стеснения выплёскивавшуюся наружу. А Рейден просто был рядом, заморачивался всё чаще сидеть подле жены, порой принимая облик немого зрителя, порой отваживаясь стать третьим, полноценным участником идиллии под названием «семья».

Кассандра пыталась понять мужа: возможно, он не был бессердечным созданием, каким казался на первый взгляд; возможно, маленький сын породил в его душе зачатки чувств, и бог, поражённый наплывом незнакомых доселе эмоций, отдавал их своему ребёнку.

Она могла только догадываться… 

А однажды, когда муж остался с ней наедине, он сделал жест, приведший её в замешательство. 

Кассандра готовилась ко сну, прежде выполнив все заботы по уходу за сладко сопящим сыном… Её взгляд был прикован к фигуре, всё никак не желавшей расстаться с её покоями. Муж какое-то время сидел на пуфике у кроватки младенца, погружённый в яд мыслей. И Кассандра с толикой любопытства наблюдала за Рейденом: за его непривычно сгорбленной широкой спиной и опущенным вниз лицом, спрятанным в спадающих наперёд седых локонах. 

Его думы — сплошная загадка, а Кассандра не была настроена её разгадывать. 

С тяжким усталым вздохом она подошла к постели, стянув с себя халат и оставшись в лёгкой сорочке. Ощутив интуитивно какое-то движение сзади, она обернулась и чуть не упала, столкнувшись с стоящим напротив неё Рейденом. 

Кассандра поглядела на него, а затем села на кровать, вытягивая — насколько позволяла неожиданная близость мужа, — носки и похрустывая костяшками пальцев.

Всё произошло молниеносно: величественный громовержец опустился перед смертной женой на колени и обхватил руками её лодыжку. Прикосновение было таким чуждым и интимным, что Кассандра потеряла дар речи и едва не задохнулась, забыв как дышать: отогнав зевоту и сонливость, она испуганно моргала, растерянно взирая на бога грома сверху вниз. Рейден молча, не поднимая головы, ослабил переплетающиеся на щиколотках ленты и освободил стопы жены из прюнелевых башмачков, а затем осторожно стянул шерстяные чулки. 

Повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине, да отдалёнными грозовыми раскатами.

Кассандра не решалась отнять свои ножки, которые лорд всё ещё удерживал, неосознанно проводя по коже подушечками пальцев; она пыталась унять растущую в груди тревогу и волнение вкупе с неловкостью и обуреваемым её стыдом по одной простой причине — муж никогда не касался её ног, — а Рейден как трус даже не удосужился подарить жене утешающий взгляд.

— Я думаю о тебе, когда я один… — признание покинуло его рот, заставая Кассандру врасплох, добралось до её ушей и взорвалось в них снопом оглушительных искр, после которых воцарилась звенящая тишь. Она недоумевала, какая напасть иль недуг заставили мужа произнести такое, но он продолжал: — Мне жаль, что я относился к тебе с пренебрежением. Я ошибался… Я не думал, что способен чувствовать… — Рейден исступлённо дёрнулся, очевидно разрываясь между желанием схватить жену покрепче и молить её о прощении и желанием выйти из её покоев и никогда не возвращаться. Он бы в любом случае напугал её — уже напугал, — и это была всецело его вина, давившая на его плечи. Рейден снова заговорил через несколько мгновений, его голос был пронизан отчаянием. — Уже слишком поздно? Чтобы изменить... исправить всё это? — наш сломанный брак — колебание немой истины на его устах. 

Лорд считал, что сможет это вынести с гордо расправленными плечами, как выносил прочие тяжбы судьбы, но он устал притворяться: его тяготил брак без любви. Увидев женщину, что так рьяно защищала их сына, он позволил лианам сентиментальности опутать его. Лорд привык к правлению разума, теперь же власть перенимал лихорадочно бьющийся кусок плоти. Один раз Рейден, увидев, как жена уснула с сыном на груди — обычное явление — хотел забрать его и уложить в кроватку, но пребывавшая в Царстве Морфея Кассандра не позволила отнять ребёнка: она попросту не отпустила его из объятий, а он проснулся и едва не захныкал, бросив на отца возмущённый взгляд, как будто всё понимал и не желал компании третьего лишнего, мешающего его гармонии, установившейся с матерью. И лорд ещё сильнее захотел стать частью этой семьи — быть причастным, а не сторонним наблюдателем. Рейден был старым, бессмертным богом, потерявшим вечность назад из виду то, что действительно имело значение, и ему понадобилась смертная женщина, чтобы вернуть его к реальности, от которой он стремительно убегал. Кассандра пробуждала в нём то, что уснуло навек мёртвым сном, уступая место бремени клятв. Взбудоражила желание быть рядом с ней, иметь ее всеми возможными способами, которыми мужчина может иметь женщину... Кассандра была его женой, его обязанностью и долгом, но не была его женщиной… 

Рейден говорил тихо, голос его, растеряв присущие ему громоподобные, властные нотки, был наполнен сожалением и мольбой: 

— Позволь мне… Любить тебя… И быть любимым тобой… 

Рейден так и не поднял взгляд, так и не узрел муку, разверзшуюся лавиной беззвучных слёз на лице жены. Привкус горечи застыл на её языке с невысказанными обидами и упрёками. Сожаление вонзало в плоть трепещущего сердца тупые лезвия, проворачивая их по часовой стрелке и обратно. Меж их душ, законно принадлежащих друг другу, что-то застыло, злорадно насмехаясь над происходящим.

Упущенная возможность — вот, что это было. 

Кассандра не помнила, какие неведомые силы вели её, какие размышления натолкнули на неслыханную дерзость, но в тот миг откровений её ладошка опустилась на седую макушку мужа. И Рейден, уткнувшись лицом в её колени, сминая ткань её сорочки, был вовсе не против прикосновений жены.

-ˋˏ ༻♥༺ ˎˊ-

Кассандра старалась ни о чём не просить мужа, хоть и видела, что он более благосклонен к ней. Рейден же намеревался искупить вину за свою гордость и равнодушие, пусть ему и понадобится для этого сотня-другая лет — у них с женой всё равно была вечность в запасе. 

Она медленно, но верно восстанавливалась после родов, и уже к шестому месяцу её тело окрепло и вернулось в прежнюю форму, исчезли растяжки и зажили раны, благодаря бдению целителей подле неё. 

И когда они сообщили ей, что она готова разделить ложе с мужем вновь, Кассандра испугалась: её била крупная дрожь, истерика накатывала волнами, вынуждая её припадать к первой попавшейся стене и держаться за неё, чтоб не упасть. Она бы отдала всё на свете, только бы не возлежать с мужем: не потому, что трижды он брал её грубостью и она страшилась снова ощутить жгучую боль, а потому что изнывающее от тоски сердце её всё ещё принадлежало другому.

Кассандра слонялась мертвенно-бледным призраком по закоулкам Храма в поисках выхода из этой ситуации. Лорду всё равно сообщат новость целители, и чем раньше она найдёт себе оправдание и скажет мужу, тем лучше. Проведя весь день в ожидании, она неряшливо разбила пару кружек, чуть не пролив на себя кипяток, и случайно узрела, как едва заметно в осуждении покачивали головами слуги, видимо, уставшие убирать беспорядок за ней.

А она не знала, что с собою поделать и куда себя деть — разве что провалиться под землю, но такой способностью она не обладала.

Заготовленные речи застряли в её горле, заскребли и захватили удушающе, когда Рейден вошёл в её покои. Он был мил и приятен — и это всё, что Кассандра могла о нём сказать. 

— Мой лорд, — она поклонилась в знак приветствия и уважения, а муж поморщился, до сих пор не ведая, как предложить ей перейти на неформальное общение. Он подошёл ближе.

— Кассандра, — его проникновенный голос раздался в тишине комнаты, и она окаменелой статуей замерла у камина. Ореол света очерчивал её фигуру, словно Кассандра была ангелом, спустившимся с небес и предлагавшим громовержцу рай. 

— Мой лорд, — она обратилась к мужу, стойко выдерживая его изнуряющий взгляд, который он теперь не стеснялся на ней подолгу задерживать. — Целители сказали, что я восстановилась, — он кивнул: конечно он уже был осведомлён, — и могу возлежать с вами, — секунды молчания, перетекающие в вечность, где она билась в предсмертных конвульсиях. — Позвольте мне пока не исполнять наш супружеский долг, мой лорд, — она осмелилась произнести это вслух и, встретив отразившееся на лице бога замешательство, поспешила робко, извиняющимся тоном добавить, оспаривая мнение целителей и заверяя мужа в обратном: — Я ещё слаба. И физически, и духовно… Я кормлю грудью и испытываю некоторые неудобства… Я не чувствую себя готовой к этой… — каторге, — Ответственности. 

Райден посмотрел на жену, выражение его лица было смесью беспокойства и понимания. Он знал, что Кассандра многое пережила, и его удручала мысль о том, чтобы навязывать ей вторую беременность так скоро после родов, когда она ещё не успела толком оправиться. Лорд протянул руку, взяв худенькую ладонь жены в свою и нежно сжав. Его кончики пальцев коснулись её, провели незримую линию по острым костяшкам, поглаживая мягкую кожу тыльной стороны ладошки. Бог не привык выражать привязанность или нежность, но для жены он старался.

— Не стесняйся говорить мне о своих нуждах. Я постараюсь сделать всё для тебя и для нашего дитя, — его взор сочувствующий, беспрестанно изучающий её окрашенный смущением веснушчатый лик. — Тебе нужно время. Отдыхай и восстанавливайся. Я подожду. Мы подождём.

— Спасибо, мой лорд, — прошептала Кассандра, благодарно склонив голову. Секундное колебание повисло в воздухе меж ними: она не решалась поднять щепетильную тему. Но безропотное согласие мужа в ответ на её просьбу омыло Кассандру облегчением, окрыляя и придавая сил. Она вдруг подумала, что сейчас, когда Рейден пытался быть хорошим мужем, она могла задать дрожащий на её устах вопрос. — Мой лорд… Я хотела спросить… Теперь… Ммм… Вы позволите когда-нибудь вашему брату вернуться в Храм? — она умолкла, поджимая губы, упрямо уставившись на соединение их рук. 

Ей же лучше, ибо в следующую секунду Рейден был неузнаваем: искажён гневной яростью, подавленной молниеносно и без промедлений, и спрятанной в самый отдалённый уголок его души. 

Младший брат. Громовержец знавал его вечность: добродушного к смертным людям бога, воображавшего, что он, как мудрый пастырь, может спасти всех заблудших овец. Фуджин воистину любил смертных, как, наверное — Рейден не ведал — и подобало хорошему божеству, по природе своей стоящему выше всякого живого создания на земле.

И этот брат — его родная плоть и кровь — позволил себе очаровать чужую жену и очаровался в ответ. Фуджин всегда был привлекателен для смертных дев, вдали от божественной Обители проводя уютные вечера в их объятиях, но прежде не посягал на принадлежавшее Рейдену. Бог грома лицезрел, как вдохновлялась Кассандра, расцветая подле его брата, и не мог допустить, чтобы жена обманулась напрасно. Он должен быть первым — превыше всего, стоящим перед Фуджином, а не после... 

И всё же Фуджин был её единственным другом. 

Рейден вёл молчаливую борьбу со скатывающимися в беспорядочный клубок сумбурными мыслями, с навязчивыми желаниями и вспыхивающими чувствами, нарочно погашенными проливным дождём успокоения. 

Его долг — заботиться о жене и уважать её потребности.

— Тебе нужен друг. Я не буду запрещать нечастые визиты моего брата в Храм. 

Что побудило её сделать этот жест, Кассандра не знала, но в ту же секунду прижалась к груди мужа, похоронив лицо в складках его божественных одеяний и часто-часто дыша. Её кожу обдало жаром и окрасило слоем румянца.

Руки Рейдена рефлекторно двигались: одна интуитивно прижалась к затылку жены, другая же невесомо упокоилась на её пояснице, поглаживая позвонки через приятную на ощупь ткань платья. Он не мог вспомнить, чтобы когда-либо видел Кассандру такой обнадёженной рядом с собою, чтобы она когда-либо обнимала его добровольно… Пожалуй, это были их первые объятия за все два года брака. Рейден понял, что это был важный шаг — момент доверия и уязвимости в их хлипком браке. Осознание, что у него есть возможность делать жену счастливой, и приятно поразило его, и напугало одновременно. Странное удовлетворение закралось в нём, и лорд позволил себе маленькую улыбку, скрытую от зрения Кассандры. Он участливо провёл ладонью по её распущенным волосам, запутываясь пальцами в золотых прядях. Аромат цитрусов окутал бога, забиваясь в его ноздри и поглощая прочие запахи. 

А он был не против.

-ˋˏ ༻♥༺ ˎˊ-

Последние дни пролетали как в тумане. Кассандра была в заметно приподнятом настроении, её сердце трепетало в предвкушении от предстоящей встречи с лордом Фуджином. Она изводилась в ожидании, но старалась сильно не выказывать своего нетерпения, хотя Рейден порою мог видеть блеск в её глазах при одном упоминании о боге ветра. 

Сначала лорда душила жалящая, беспощадная ревность, грозившая рассыпать в пух и прах мечты жены, затем его разросшееся до невообразимых размеров собственничество потребовало, чтобы он немедля пресёк это неподобающее свидание, добровольно организованное им. Пока Кассандра легко порхала воздушной бабочкой, Рейден едва ли мог сдвинуться с места под грузом обуреваемых его чувств.

И всё же накрывавшая негой мысль о том, чтобы преподнести жене радость, усмиряла его. Поэтому он молчал, позволяя ей с нетерпением ждать встречи с его братом.

И когда Кассандра дождалась нужного часа, узрев, как в безлюдной гостиной открылся портал и из него вышла статная фигура, весь мир её сузился до одного существа. 

— Лорд… Фуджин… — она незамедлительно поклонилась ему в знак уважения и приветствия.

— Кассандра, — Фуджин склонил голову в ответ. 

Его взгляд непрерывно бегал по розовощёкому личику: впивался в ореховые радужки, проникая в самую суть, замирал на губах, застенчиво подрагивающих в уголках. Всего на короткий миг в грациозных телодвижениях бога проскользнуло резкое колебание, в аквамарине очей мерцало мукой сожаление, замаскированное Фуджином добродушной улыбкой.

Кассандра проглотила встрявший поперёк горла ком. Видеть его спустя столько месяцев было сродни пытке. Она не могла на него наглядеться, запоминая каждую деталь его внешности: длинную серебристую косу, вальяжно перекинутую через плечо, светлые брови, игриво волнующиеся на высоком лбу, океаны притягательных зениц, приглашающих окунуться… 

Ей хотелось так много рассказать, но не хватило бы этого вечера, чтобы собрать все беспорядочные мысли воедино и вывалить их перед Фуджином деталями пазла, задорно предлагая его собрать.

Кассандра не отводила от него взгляд, пока они беседовали — она знала, что у них не так много времени, и обсуждала лишь самое важное. Они говорили о самочувствии Кассандры и её сыне — бог ветра с любовью интересовался племянником, и она обещала в следующий раз их познакомить. Она расспрашивала Фуджина о том, где он странствовал и как жил среди смертных — он болтал без умолку, с энтузиазмом рассказывая о своих приключениях, а она охотно слушала, убаюканная его нежным голосом и мягкостью кресла, в коем нашла пристанище. 

— Мне приятно знать, что ты счастлива, Кассандра, — в тоне его голоса проскочила горечь предстоящей разлуки, намёк на невысказанное — «Я хотел бы остаться с тобой».

Кассандра потускнела, озарявшее гостиную солнце ушло за горизонт, позволяя лишь пламени камина освещать тёмное помещение, в котором ещё не были зажжены шандалы. 

— Я… — Кассандра пыталась сказать, что здесь и сейчас с ним она была счастлива, но не осмелилась, ведь замужние женщины такое не говорят. — Фуджин… — почти задохнулась от переполнявших её недозволенных чувств. Вот-вот они готовы были хлынуть на волю, подавляемые священным долгом. — Ты дорог мне… — по-особенному, иначе, не как друг! — кричал кто-то вдогонку во внезапно опустевшей голове.

Сидящий в кресле напротив Фуджин замер, и только теперь заметил, как бледным призраком осунулась его собеседница, затравленно уставившись в пол.

— Ты тоже дорога мне, Кассандра, — впервые за вечность у него не получилось контролировать себя, и голос его предательски дрогнул.

— Мне так жаль… Что ты ушёл из-за меня…

— Не только из-за тебя, — он осёкся. 

Из-за несуществующих нас. 

Кассандра подняла недоумённый взгляд, недоверчиво всматриваясь в моложавые черты, оттенённые печалью. И всё вдруг встало на свои места. Вот же оно — её счастье, а она даже не надеялась. Она открыла было рот, чтобы произнести душещипательную речь, но Фуджин поднялся, чтобы уйти, и она следом, чтобы не отпустить. 

Кассандра настороженно оглядела пустую комнату, как будто проверяла, не подслушивает ли их кто… А затем в два шага подступила к богу ветра, в сопротивлении уже сложившего руки по бокам. 

— Хоть раз в жизни… — она больше не думала, все разумные доводы покинули её разум. — Я хотела бы узнать, какого это… Быть с тем, кого ты любишь… — бессмысленное, позорное признание слетело с её уст. Кара ей — грешной в помыслах, неверной жене своего мужа, страждущей по его брату. Кассандра воззрилась в глубины голубых озёр, ища в них отклика. Ведь ей не почудилось, его слова были трагичной, но неоспоримой истиной. Лорду Рейдену не было нужды отсылать брата, если бы он только не проникся к его жене… 

— Я не могу дать тебе то, чего ты жаждешь, Кассандра, — прохрипел Фуджин, сведя скулы и взывая к своей божественной силе терпения. Но единственной союзницей ему была беспомощность.

— Ты можешь… — Кассандра настойчиво кивнула, слёзы бесконтрольным цунами хлынули по её веснушчатым щекам, беззвучно прокладывая влажные дорожки по линии челюсти. Если бы только Фуджин мог исполнить её желание: вытереть слёзы, прижать близко, дать ей все, о чём она мечтала, и многое другое… Но он не мог. Она не была его. — Прошу тебя… Умоляю… Всего один поцелуй… Фуджин… Позволь мне любить тебя хотя бы мгновение…

Битва бушевала в Фуджине, снося смерчем его многовековые устои. Как сильно он её хотел — как ни одну женщину прежде. Как сильно он хотел дать ей то, о чём она просила... Всё перемешалось: уважение к старшему брату, к заветам Старших богов, к ней… Сомнения прогрызали его плоть, скреблись по внутренностям, разрывая их в клочья. Это была черта, которую он поклялся никогда не пересекать.

Но глядя на неё сейчас — на её заплаканное лицо, до краёв наполненные тоской глаза...

Фуджин ожил, обхватил ладонями пухлые щёки Кассандры — отчего мурашки табуном забегали по её коже — и ласково вытер прозрачные бусины слёз подушечками пальцев.

— Один поцелуй... Один момент любви... Это всё, что я могу тебе дать, Кассандра. Потому что это всё, что у нас может быть.

Кассандра прикрыла веки, безрассудно подаваясь к отчаянному столкновению губ — первому в её жизни, — и Фуджин встретил её на полпути. 

Их уста сомкнулись в отчаянном, неторопливо нежном поцелуе. И это было идеально — единение двух потерянных душ, обретших друг друга. Они стали одним целым хотя бы на краткий миг. 

Фуджин отстранился, дабы не наделать ещё больших глупостей. В горле першило, он слишком резко вдохнул витавший в воздухе соблазнительный аромат, и запах цитрусов забился ему в лёгкие, бесцеремонно распускаясь в замкнутом пространце бутонами белых цветов. Подняв лицо к потолку и сотрясаясь всем телом, Кассандра продолжала плакать, теперь уже не в силах совладать с эмоциями… Губы жгло, но больнее всего было под клеткой рёбер.

— Спасибо… Спасибо… — повторяла она как мантру, удерживаясь за растворившийся во времени момент. 

Фуджин чувствовал, что наконец-то нашёл то, что искал вечность, только чтобы понять, что находка была вне его досягаемости. 

Этого не должно было быть. Они не могли быть вместе, и теперь всё, что осталось у них, это память об этом украденном мгновенье чужой жизни. 

— Я... — начал Фуджин решительно.— Я должен идти.

— Я буду скучать по тебе… — не разлепляя век, прошептала Кассандра.

— Я тоже буду скучать по тебе, Кассандра, — искренне сказал он, улыбаясь ей на прощанье — хоть она этого и не узрела. 

И, взглянув в последний раз на Кассандру, Фуджин развернулся и исчез в порыве ветра.

-ˋˏ ༻♥༺ ˎˊ-

Кассандра не помнила, как добрела до своих покоев, как заискивающая служанка, изумлённая её видом, сделала чай и передала ей в руки. И обнаружила себя сидящей у камина на канапе, греющей ладошку о кипяток чашечки и задумчиво касающейся пальцем губ, сохранивших вкус запретного поцелуя. 

Её выгнал из пучины мыслей скрип петель и отворившаяся дверь. Но Кассандра даже не обернулась. 

— Вот ты где… — раздался голос вошедшего, и она смогла узнать в нём мужа. И вправду это был он, несущий хныкающего сына в руках. 

Кассандра заставила себя улыбнуться при виде малыша и без лишних слов отставила кружку на чайный столик, принимая сына в горячие материнские объятия и попутно ослабляя шнуровку платья, чтобы открыть грудь и дать ему желанного лакомства. Как только его рот сомкнулся на её соске, она испустила вздох облегчения. 

Райден устроился подле жены, молча наблюдая за интимным моментом единения матери и сына.

— Как ты себя чувствуешь? — заговорил он через несколько мгновений.

Кассандра нарочито медленно кивнула, благодаря мужа за то, что он спросил. Она неотрывно следила за тем, как жадно её сын насыщается молоком, а размышления уносили её в бескрайнюю даль — неизвестную и манящую.

— Сносно, мой лорд. Я немного устала.

Рейден не мог не заметить следы засохших дорожек слёз на припухлости веснушчатых щёк и заалевшие белки глаз. Кассандра была в подземельях собственных дум, потерянная в лабиринте переживаний, и лорд мог только догадываться, что её беспокоило.

— Как прошла твоя встреча с Фуджином? — он пытался сохранить тон нейтральным, без намёка на ревность. — Он хорошо к тебе относился? 

Кассандра ласково держала сына в колыбели рук и глядела на него, не видя его лица — перед взором стояла сплошная пелена слёз.

Она никогда не скажет об этом вслух. 

Она предала мужа, позволив себе быть счастливой на миг, променяв верность на секундную слабость… Кассандра не знала, что это было: сожаление о содеянном или о недоступном — о том, чего у неё никогда не будет… 

— Ваш брат был добр ко мне и учтив. Спасибо, что позволили нам встретиться, мой лорд, — Кассандра отозвалась тихо. Как догорающая свеча, она плавилась, плавилась, чтобы в конце концов потухнуть. 

Рейден не надоедал с десятком ненужных вопросов, доверившись ей. И осмелился осторожно приобнять жену, в утешении положить руку поверх её, переплетая их пальцы… Он наслаждался их связью, даже если она была только физической. 

Быть может, его любви хватило бы на них обоих?