Сквозь пламя | Trial by Fire (гет)

Люциус едва удержался, чтобы не рявкнуть на аврора напротив, делающего пометки в небольшом блокноте. Вместо этого медленно потянул воздух носом. Он ничем не сможет помочь Гермионе, если потеряет голову, а имя Маттео Ромеро запомнилось ему за годы невыносимо долгих разговоров Драко и Пэнси о том, как бы ей обратить на себя внимание мальчишки Лонгботтома. Он работал в паре с Маттео, прежде чем предпочёл профессорское место в Хогвартсе.

— Нет, заместитель министра Грейнджер не применяла ко мне магию. — Аврор недоверчиво выгнул бровь, и Люциус поспешил уточнить: — Не считая военных действий и санкционированных случаев. Ничего за последние восемнадцать месяцев, с тех пор как мы возобновили общение. Она ни разу на моей памяти не использовала Непростительное заклятие. Я готов подтвердить под Веритасерумом, если потребуется.

Аврор коротко взглянул на него.

— В этом нет необходимости, мистер Малфой.

— Тогда что ещё от меня нужно? Я очевидно не под Империо, и против Гермионы нет никаких улик.

Ромеро вздохнул, отложив блокнот, и тихо ругнулся на испанском.

— Мистер Малфой, позвольте побыть откровенным с вами.

Люциус снова подавил волну нетерпения и жестом попросил продолжить.

— Я уже несколько лет работаю с замминистра Грейнджер. И даже если бы я не работал, её репутация говорит сама за себя. Главный аврор Поттер постоянно поёт ей оды, и это даже несмотря на то, что он запал на Нотта.

Люциус позволил себе едва заметно дёрнуть уголком губ. В конце концов, он знал это из первых рук.

— Послушайте. Она бы не уснула в вашем кабинете, если бы не доверяла. — Ромеро оглянулся на дверь, отделяющую их от остальной части Отдела магического правопорядка, и понизил голос. — Заместитель министра Олгиви, как и мы с вами, прекрасно понимает, что у него нет никаких доказательств. Но он пытается пошатнуть её уверенность.

— Он её недооценивает, — практически одними губами припечатал Люциус, понимая, к чему всё идёт.

— Благодарю за ваше время, мистер Малфой, — уже нормальным тоном закончил Ромеро и поднялся. Люциус последовал его примеру, скрывая эмоции за привычной маской.

— Если позволите, я вас провожу.

Люциус не стал напоминать, что прекрасно знает отдел и мог бы найти выход с закрытыми глазами. Вместо этого он вышел вслед за аврором и оказался в холле, в углу которого на грани слышимости спорили Северус и Поттер.

Северус поднял взгляд, на мгновение устанавливая зрительный контакт с Люциусом, прежде чем продолжить что-то втолковывать Поттеру. Наедине они поговорят позже. Что ставило Люциуса перед не самым лёгким выбором: вернуться в мэнор и дождаться их с Гермионой там… или остаться и, возможно, устроить ненужный скандал. Его колебания прервала открывшаяся настежь дверь, через которую в помещение влетела разъярённая фурия.

— Маттео Ромеро! — возопила Пэнси Лонгботтом, в девичестве Паркинсон. — Не заставляй меня звать сюда Марианну!..

Вслед за ней в комнату просочился высокий мужчина, но Люциус оказался ближе. Он шагнул впёрёд и обхватил Пэнси руками, не давая вцепиться в аврора. Она всегда была чересчур вспыльчивой, даже в более раннем возрасте.

— Пэнси, тише.

Та лишь дёрнулась в путах. Отстающий лишь на шаг Невилл в попытке догнать жену неловко толкнул их, и все трое с кошмарным грохотом повалились на пол. У Люциуса потемнело перед глазами.

Кто-то громко выругался; перед глазами всё ещё плыло, он застонал, пытаясь прийти в себя. Попробовал перевернуться, но плащ чем-то прижало; вокруг суетились люди. Люциуса потянуло вверх, и только благодаря поддержке Северуса он смог устоять на ногах. Поттер помогал подняться Лонгботтому, Ромеро — Пэнси. На отдалении топталось, бросая тревожные взгляды, несколько авроров, но никто не рискнул подойти ближе.

— О чём ты только думал?! — зашипела Пэнси на своего горе-помощника. — Это же Гермиона, мать её, Грейнджер!

— Цветочек мой, он просто делает свою работу, — с трудом выдавил Лонгботтом, как и Люциус, до сих пор не до конца оправившийся от падения. Лонгботтом зато хотя бы мог стоять на своих двоих, а не висеть на Поттере, как делал это сейчас с Северусом Люциус.

— А она — единственная женщина в этой грёбаной стране, которую уважают едва ли не больше, чем блядскую королеву! — сквозь зубы ответила Пэнси.

— Откуда вы вообще… — Поттера хватало только на то, чтобы в недоумении переводить взгляд от Лонгботтома к его жене. Эти метания прервал аврор, вошедший вместе с Драко через ту же дверь, в которую влетела Пэнси немногим ранее.

Драко взглянул на Люциуса, всё ещё цепляющегося за руку Северуса, затем на остальных: незатыкающуюся Пэнси и Лонботтома, совершенно неспособного привести её в чувство. Тяжело вздохнул.

— Поттер, если ты рассчитывал, чтобы мы подождали окончания твоего рабочего дня, едва ли требовалось разводить тут балаган. — Драко нарочито капризно скрестил руки на груди. — И втягивать в это отца и Северуса уж точно не обязательно.

— Я не!..

— Что ты…

— Драко, я клянусь…

— Молчать! — громыхнул Северус, обрывая перебивающих друг друга волшебников яростным взглядом. Тишина, правда, позволила расслабиться только Лонгботтому. — Драко, это не какой-то гребаный розыгрыш и не имеет ничего общего с твоим вечерним междусобойчиком — один флоббер-червяк по имени замминистра Олгиви пытается дискредитировать Гермиону. Если ты не собираешься помогать, убирайся.

Люциус практически почувствовал, как вымерз воздух вокруг Северуса, и несколько авроров — наверняка его бывшие ученики — испарились из рекреации.

Драко поморгал и переключился на Поттера.

— Какого чёрта тогда ты здесь делаешь? Почему ты не позвал Тео?..

— Да я только пришёл! — махнул рукой на висящие за спиной часы Поттер. — Был у министра…

— Драко. — Люциусу без труда удался тот резкий тон, что мгновенно заставлял сына замолчать. — Северус разберётся. Если тебя вызвали для дачи показаний, дай их и уходи.

Драко эта манера разговора явно взбесила, но спорить он не решился.

Люциус выпустил локоть Северуса и небрежным жестом оправил мантию. Дышать глубоко всё ещё было несколько больно, но демонстрировать это не хотелось ни капли.

— Пэнси, я не сомневаюсь, что всё это в благих целях, но будь добра, держи себя в руках.

Лонгботтом оскалился, но ничего не сказал; Пэнси фыркнула, встала ровно и бросила уничтожающий взгляд на аврора Ромеро, как будто он оскорбил её одним своим присутствием.

— Северус, прошу, оповести меня, если существует хоть что-то, чем я мог бы помочь делу мисс Грейнджер. — Люциус бросил упреждающий взгляд на сына, слегка покрасневшего от осознания, что чуть не сдал их всему ОМП. — А теперь прошу меня извинить.

Он приложил все усилия, чтобы не глядя проследовать мимо, но краем глаза зацепил выражение поттеровского лица и потому не удивился, когда тот догнал у лифтов. Люциус не удостоил Поттера взглядом и продолжил следить за увеличивающимися на панели цифрами, по мере того как кабина спускалась.

— Почему вы ей помогаете? — Люциус мог бы оскорбиться, но показать это? Нет. То, что Гермиону арестовали сразу после того, как разбудили в его личном кабинете, было и так довольно паршиво.

Он вдохнул, преодолевая боль в рёбрах после столкновения с мраморным полом.

— Гермиона стала всем для Северуса, а он остаётся одним из немногих моих друзей. Она не сделала мне ничего дурного, хоть я и не заслужил подобной благосклонности.

И в целом это было правдой, пусть Люциус и опустил основную причину, по которой он защищал бы Гермиону даже ценой собственной жизни.

Он любил эту ведьму. Любил её — и будь он проклят, если позволит какому-то слизняку вроде Саймона Олгиви использовать себя ей во вред. Если уж им предстоит пройти испытание огнём, Люциус костьми ляжет, но не позволит Гермионе обжечься.

Поттер смерил его глазами, но отступил, когда лифт прибыл.

— Спасибо, мистер Малфой. Я сделаю всё, что смогу.

Двери закрылись, но Люциус всё ещё чувствовал на себе выжигающий душу взгляд.

К тому моменту как он ступил на порог своего кабинета, гнев и фрустрация уже клокотали в его груди подобно крещендо. Он не мог унять дрожь в руках, пока наливал в стакан лучший огденский и падал на то самое место, где ещё несколько часов назад спала Гермиона. Люциус опустошил стакан залпом и вдавил основания ладоней в глазницы.

Если мыслить трезво, становилось очевидно, что на её защиту встанет всё магическое сообщество, и не только такие герои, как Поттер, Уизли и Лонгботтом. Не говоря уже о влиянии Северуса. Гермиона не нуждалась ни в нём, ни в тех скудных возможностях, что он мог бы использовать, чтобы её защитить. Он мог бы купить ей лучшего, самого дорогого адвоката, но, если уж быть честным с самим собой, таковым считался Теодор Нотт, и он вмешался бы скорее по просьбе Поттера, а не Люциуса. Запугивание этого червяка Олгиви могло бы провалиться тысячей различных способов и только ухудшить и без того паршивую ситуацию. Шантаж, таким образом, исключался.

Если бы Гермиона только посвятила друзей в тайну их отношений… Поттер знал, что она доверяет Люциусу, но какой от этого прок, если все вокруг уверены, что любит она Северуса? Аврор Ромеро несомненно догадался, и Люциус был ему благодарен за сдержанные попытки успокоить.

Дело шло к ночи, но позднее летнее солнце ещё держалось на небосклоне, бросая лучи сквозь панорамные окна перед рабочим столом. Быть может, Люциусу следовало занять себя чем-то полезным, вместо того чтобы сидеть тут и сходить с ума, но он не мог заставить себя подняться никакими усилиями. Манящие чары, принёсшие бутылку огденского, стали лишь уроком смирения, и к моменту, когда тёмная фигура Северуса возникла в дверях, она опустела, а Люциус наконец почувствовал блаженное оцепенение.

— Ты напился.

Он не спрашивал и даже не обвинял. Обычное утверждение, которому Люциус отсалютовал практически пустой бутылкой. Северус забрал её, обхватил губами горлышко и, прикончив остатки, кинул в пустующее кресло, а затем приземлился на диван подле Люциуса.

— Её отпустили? — Люциус давным-давно освоил искусство связной речи после лошадиной дозы алкоголя и теперь не мог понять, зачем использует его при Северусе.

Тот тяжело вздохнул — с той же тяжестью, что вышибала из Люциуса дух.

— Да. Было до боли очевидно, что обвинения не имеют под собой никаких оснований.

— Но она не вернулась домой, — снова не вопрос и не обвинение.

— Нет.

— Поттер?

— Как ни странно, Лонгботтом. Даже при наличии злющей Паркинсон.

— Никто из них уже не работает на Министерство.

Северус откинул голову на спинку дивана и обшарил взглядом потолок, будто в попытке поймать за хвост какую-то ускользающую фразу.

— Нет, не работают. Я не подумал об этом.

— А ещё Лонгботтом скорее вышибет тебя в Австралию, чем пустит в свой дом.

Северус, ублюдок, фыркнул.

— Скорее всего, хотя вот об этом я как раз подумал.

— Уже пытался?

— Конечно нет. Несмотря на прошлые события, я так и не написал завещание.

«Из-за Гермионы» так и осталось непроизнесенным, но Люциус практически чувствовал эти слова повисшими в воздухе.

— Думаешь, в этот раз она вернётся? — Люциус тоже откинул голову, наблюдая за круговертью лепнины на потолке.

Ответом ему стал вздох.

— Надеюсь на это.

В какой-то момент, когда уже совсем стемнело, Северус заставил Люциуса подняться на ноги второй раз за вечер, но теперь — чтобы проводить до кровати. Он хотел просить Северуса остаться, но не мог вытолкнуть из себя ни слова даже тогда, когда тот растворился в тенях, бросив в постели одного впервые за многие месяцы.

Люциус проснулся с рассветом, несмотря на ночные возлияния. Он недолго валялся в кровати, собирая мысли в кучу, а затем всё же поднялся.

И ни на мгновение не задумался, что это было дурной идеей, пока не стало слишком поздно: за дверью послышались шаги, раз гавкнула собака. Затем последовали приглушённые ругательства, и дверь наконец открылась, являя заспанного и голого по пояс Невилла Лонгботтома, держащего рыжего кавалер кинг чарльз спаниеля под мышкой.

На его лице удивление быстро сменилось раздражением, а затем смирением.

— Гермиона…

— Я здесь, чтобы поговорить с вашей женой, — перебил его Люциус, опасаясь, что если Лонгботтом продолжит, то он потеряет остатки контроля над всё ещё полупьяными эмоциями.

— Сейчас грёбаные четыре утра, — выругался Лонгботтом, но всё же отошёл в сторону. — Если она проклянёт вас, я не виноват, и не говорите потом, что я не предупреждал.

Люциус вошёл в дом. На стене висела огромная акварель, должно быть, принадлежающая руке Пэнси. Лонгботтом жестом указал на мягкую на вид софу около неё и исчез на лестнице.

Несколько долгих минут спустя пришла Пэнси. Её обычно гладкие чернильно-чёрные волосы пребывали в беспорядке, а руки цеплялись за подол одной из, по-видимому, лонгботтомовских рубашек.

— Какого хера вы делаете здесь в четыре утра в субботу, Люциус?

Он подавил в себе желание обратить её внимание на лексику — Пэнси больше не была той маленькой девочкой, что устраивала шум и гам с Драко в консерватории.

— Прошу прощения, я не смотрел на часы, — осторожно соврал он, и, судя по взгляду, которым одарила его Пэнси, она не купилась ни на минуту. — Но у меня есть некоторое деликатное дело, с которым ты могла бы помочь…

— Ближе к делу. Мы знаем, что вы спите с Гермионой и началось это примерно в то время, когда она сошлась с Северусом. Драко едва не хватил инфаркт. Если вы хотите поговорить с ней, хватит ходить на цыпочках вокруг да около и излагайте прямо. — Пэнси сверлила его взглядом, и Люциус позволил себе расслабиться.

— Просто передайте ей это, — он протянул запечатанный конверт, но ведьма лишь продолжила игру в гляделки.

— Вы же не разбудили нас с Невиллом в чёртовы четыре утра, чтобы я поработала почтовой совой.

Люциус медленно опустил конверт, осторожно пристроив его на подлокотник ближайшего кресла.

— Если вы хотите что-то сказать, просто скажите.

Люциус крутанулся вокруг себя. Вместе с ним закружилась и комната, подстёгиваемая остатками алкоголя в крови. Гермиона стояла в дверном проёме, держа на руках щенка, с которым встретил Люциуса Лонгботтом.

— Гермиона, я…

Он остановился, заметив круги, чернеющие у неё под глазами, ещё более тёмные из-за потёкшей туши. Он ненавидел быть свидетелем её слёз, а Гермиона не вернулась домой, чтобы они с Северусом могли о ней позаботиться.

— Вы?.. — переспросила она, оставаясь на месте и поглаживая морду настойчиво ищущей ласки собаки.

— Олгиви пытается пошатнуть твою уверенность. Подорвать репутацию. У него ничего нет, но если ты чувствуешь, что сейчас нужно выдержать дистанцию…

— Блядский боже. Я знала, что у Драко от вас эта непрошибаемая тупость, но, пожалуйста, давайте сначала вы узнаете контекст, прежде чем сделать настоящую глупость? — фыркнула Пэнси, всё ещё держа руки скрещёнными на груди поверх той огромной рубашки. — Гермиона думала, что вы будете злиться на неё, потому что вас привлекли в качестве обвиняемого, Люциус.

Гермиона потупилась, и Люциусу пришлось несколько раз моргнуть в попытке осмыслить то, что вывалила на него Пэнси.

— Пэнси, — шикнул Лонгботтом откуда-то из-за спины Гермионы, но та даже не моргнула.

Щенок завозился у Гермионы в руках, поскуливая, и ей пришлось мягко опустить его на пол. Тот мгновенно направился к Люциусу, заинтересованно обнюхивая полы мантии, и он опустился на колено, позволяя обнюхать и ладонь.

— Иви! — Теперь Лонгботтом виднелся из-за головы Гермионы.

— Она в порядке, — отмахнулась от мужа Пэнси.

Собака, Иви, ткнулась мокрым носом Люциусу в ладонь. Привстав на задние лапы и поставив передние на его колено, она благодарно приняла почёсывания.

— Хорошая девочка, — похвалил он негромко и взглянул на Гермиону, но его внимание привлекло полное изумления выражение лица Лонгботтома. Всё ещё поглаживая мягкую шерсть Иви, Люциус отвёл глаза. Он прекрасно знал, какого мнения о нём Лонгботтом, но тот был другом Гермионы и, очевидно, тем, кто сумел добиться Пэнси.

Гермиона приблизилась, замерев там, где её розового педикюра почти касался хвост Иви.

— Мне так жаль, — шепнула она надтреснуто.

Всё ещё оставаясь коленопреклонённым, Люциус поднял голову, замечая, как Пэнси выпихивает Лонгботтома из комнаты. Он потянулся к руке Гермионы… и она не оттолкнула. Её прохладные пальцы казались такими родными, и Люциус их осторожно сжал в своих.

— Тебе не о чем сожалеть, принцесса.

Её губы дрогнули, и в карих глазах блеснули слёзы.

— Я не хотела…

— Я знаю. — Люциус поднялся; колени горели. Иви немедленно завертелась у них в ногах, обнюхивая и тыкаясь мордочкой. — Это не твоя вина и я никогда бы не стал тебя винить. Если бы мне потребовалось вернуться туда и повторить с каждым чёртовым аврором, я бы это сделал. И я говорю серьёзно: если ты считаешь, что будет лучше выдержать дистанцию…

— Я не хочу этого! — пылко возразила Гермиона и стиснула его руку почти до боли.

— Тогда возвращайся домой. Возвращайся домой и мы подумаем, как быть дальше.

Люциус притянул её ближе, прижал к груди, заставляя обнять себя одной рукой и неудобно стискивая сцепленные ладони между ними. Он вдыхал запах её волос и чувствовал, как расслабляются мышцы спины и шеи — Гермионины изгибы вплавились в его.

Туда, где им было самое место.