Падаваны и выступления (джен)

Ян Дуку не собирался выступать в этом дурацком конкурсе самодеятельности. Он не видел в этом никакого смысла. Какая польза от всех этих глупых танцев, песенок и стишков? Только пустая трата времени. И поэтому вместо посещения сегодняшнего мероприятия Дуку собирался тихонько пойти в библиотеку и углубиться в изучение приемов Силы…

…Но мастер Йода, как обычно, решил всё за него.

И вот теперь Дуку стоит за кулисами, готовясь рассказывать стихотворение. К щекам от стыда прилила кровь, и Ян тщетно попытался хоть как-то прийти в чувство. Он — сын правителя Серенно! И ему рассказывать со сцены какой-то глупый стишок, как малолетке?!

Вот закончит с этим и стребует с Йоды несколько голокронов из личного хранилища магистра на изучение. За моральный ущерб.

Ян вышел на сцену, хваля выработанную годами общения с политиками выдержку и мечтая провалиться от стыда. Он начал выступление. Ровно, спокойно, с выражением. И всё было прекрасно…

…До тех пор, пока Дуку не заметил сидящего в зале Йоду, который с видом крайнего умиления снимал его выступление на голокамеру.

Впрочем, внешне смущение и злость никак не отразились, и ничто не помешало Яну завершить выступление. И даже уходя со сцены, он сдержал порыв перейти на бег и скрыться где-нибудь подальше.

От стресса едва подрагивали руки, и Ян поспешно скрыл их в длинных рукавах мантии.

Нет. Одними голокронами Йода не отделается. Ни за что не отделается.

* * *

Квай-Гон выступать на конкурсе самодеятельности не планировал. Поначалу.

А потом узнал, что в спектакле по сценарию планируется поцелуй принца и принцессы. А принцессу играет Талла.

Ради такого можно и поучаствовать.

Проблема была лишь в одном.

Актерского таланта у Джинна не было от слова совсем. И руководитель спектакля, дама преклонных лет, отказывалась давать роль принца, кому попало.

Однако Квай-Гон сдаваться не планировал.

— Мастер, а давайте сходим в театр? — спросил он Дуку одним вечером.

— А с чего вдруг такая тяга к прекрасному? — Ян посмотрел на Квай-Гона, недоуменно подняв бровь. Его ученик всегда скучал в театрах и на концертах…

— Да так… захотелось.

— Ты что-то натворил?

— Нет, что вы! Как вы могли такое подумать обо мне?!- возмутился Квай-Гон. — Меня, может, к культуре потянуло…

— Ну ладно, ладно… так уж и быть, — ответил Дуку, заказывая на датападе билеты.

Весь спектакль внимание Квай-Гона было приковано к актёрам. Он запоминал всё, любые мелочи, детали, диалоги…

И вот, на следующий день, Квай-Гон уже сам проходил пробы перед руководительницей спектакля.

— Ну, так уж и быть, я дам тебе роль, — устало сказала женщина.

А в день спектакля Дуку, сидевший в зале, всеми силами пытался скрыть своё веселье.

На сцене Квай-Гон изображал дерево. Очень высокое и недовольное дерево.

«Чтобы я… ещё хоть раз… пошёл на что-то ради девчонки…»- думал он, наблюдая за тем, как «принц» целует «принцессу» в щеку.

* * *

Когда Оби-Вану предложили выступить с его авторским рассказом, он согласился.

— Мастер… вы придёте на творческий вечер? — спросил он у Квай-Гона за день до выступления. Он знает, что на положительный ответ не стоит особо рассчитывать, что мастеру вряд ли есть до этого дело, но часть него на что-то надеется…

Джинн даже не оторвал взгляд от газеты.

— Не вижу в этом смысла.

— Оу. Ясно. Как скажете, учитель.

Оби-Ван ушёл в свою комнату. Ничего удивительного. Он обойдётся. В конце концов, это просто выступление…

Но на следующий день, стоя за кулисами и ожидая выхода на сцену, он ощутил укол в сердце. Ведь другие мастера из зала поддерживали своих учеников…

Он сделал глубокий вдох, вышел на сцену, бросил взгляд на зрителей.

В третьем ряду, неподалёку от выхода, сидел Квинлан. Заметив друга, он широко улыбнулся и помахал рукой. На первом ряду, обняв старенькую голокамеру, сидел Йода и готовился снимать. Возле него грандмастер Дуку мягко смотрел на Оби-Вана.

Глаза Кеноби загорелись.

Он не один. И пусть мастер Джинн не пришёл, зато у Оби-Вана есть другие люди, которым он дорог.

* * *

Энакин не хотел идти на конкурс.

Но ему очень нужна была хорошая оценка, а учительница в качестве дополнительного задания велела выступить со стихотворением на храмовом конкурсе.

Вздохнув и горестно подумав о своей недобитой тройке, Энакин отправился учить стихотворение.

Вот только именно в тот момент, когда он сел за стол и принялся готовиться к конкурсу, на датапад пришло уведомление о новой части его любимого сериала…

… О выступлении Энакин вспомнил только ночью перед назначенным днём.

И вот теперь они с Оби-Ваном сидят на кухне, оба невыспавшиеся и с кафом.

— Давай, ещё раз, с самого начала! — вздохнув, сказал Оби-Ван.

— Мастер, может, ну их всех? Не умру я от «неуда»! — устало воскликнул Энакин. — Пошли спать…

— Стоять! Никуда ты не пойдёшь! Ещё. Раз. С начала, — сурово возразил Кеноби.

— Ну, мастер…

— Давай, я внимательно слушаю!

Спустя три часа ссор, попыток и перерывов на каф, стихотворение всё же было выучено.

Выступление прошло идеально. Энакин ни разу не сбился и не запнулся, не перепутал слова и выдержал паузы.

Он занял первое место на конкурсе, и, довольный, уже предвкушал, как они с мастером будут отмечать заслуженную «три» в четверти, как…

— Ох, Энакин, ты был великолепен! Я тут подумала, что с твоим талантом ты просто обязан участвовать в следующем этапе! — преподавательница прямо светилась от восторга, глядя на Скайуокера.

И только тут Энакин понял, что он попал…

* * *

— Асока, это не юбка, а безобразие какое-то! — возмущался Энакин, глядя на ученицу.

— Мастер, ну я не виновата, что костюма моего размера не нашлось!

— Да как ты танцевать-то в этом будешь?!

Асока закатила глаза и вернулась к повторению хореографии. Шаг, поворот, прыжок, шаг, мах…

— Не отклоняйся от разговора! Я тебя так просто выступать не пущу!

— Ну а что я сделаю, мастер Скайуокер?! Другого костюма нет, да и выступление уже завтра! — сердито огрызнулась Асока.

Внезапно в голову Энакина пришла идея. Кажется, пришло время вспомнить детство и мамины уроки кройки и шитья…

— Ух ты… Учитель, спасибо, спасибо! — Асока крепко обняла Энакина и вновь повернулась к зеркалу, глядя на новый костюм.

Конечно, он был далек от идеала, и Энакин, пока шил, успел исколоть себе все пальцы, потратить кучу нервов и припомнить все хаттские ругательства, которые он когда-либо слышал.

Но у него получилось.

И получилось вполне симпатично, но прилично.

Да и Асоке всё нравится, а это главное.

Вечером Асока стоит за кулисами, готовясь выступать. Их с группой приглашают на сцену. Асока смотрит в зрительный зал, и её взгляд сразу же находит Энакина и Оби-Вана. Скайуокер улыбнулся ей, и Тано ощутила тепло в груди.

Мастер в неё верит.

И она знает, что всё будет замечательно.