Песню Творения нам не доверили (джен)

Примечания:

Незадолго по меркам Айнур до Дагор Браголлах Том Бомбадил был отправлен Йаванной в Средиземье, чтобы увести Энтов из обречённого Белерианда.

Айда, на восток!

Старый ясень и росток!

А имена?

Что имена?

Сегодня ученик ты кроткий,

А завтра — вдруг уплыл на лодке.

Вчера ты звался столяром,

А ныне сжёг родимый дом.

И как же звать тебя отныне?

Ты был добряк — погряз в гордыне.

Был скромным — возжелал сокровищ.

Любил котят — создал чудовищ.

Примечания:

Еле отбившись от Унголиант, Мелькор решает подчинить Сильмарили, но единственное, что удалось сделать — корону-символ своего могущества и власти, которая, упс, из искажённого металла и камни в ней краденные. Вот такой символ власти. Под стать королю.

Красота — до абсурда и уродства,

Гармония — до отвращения.

Страдалец над болью чужой посмеётся,

Ведь истина — есть Искажение.

Всё в Арде подчинится мне,

Ничто не исключение.

Свет навязали Изначальной Тьме,

Всё новое — вот Искажение.

Пусть Эа — бесконечность, дух Творца,

И мне нельзя иметь в ней безграничной власти,

Для Арды буду я вместо отца

И матери всему и всем. Вот оно — счастье!

Едино всё: начало с продолжением,

Рождённое и данное извне.

Вы, Сильмарили — дети Искажения,

Вы против воли подчинитесь мне.

Вы, Сильмарили, созданы гордыней,

Стремленьем к власти, жаждой славы, тьмой!

В вас нет любви, не стать вам и святыней,

Вам суждено сиять, но только лишь со мной.

Нам диктовали Песнь,

И я диктую волю.

Вы — те, кто вы есть,

Но я меняю роли.

Красота — до абсурда и уродства.

Гармония — до отвращения.

Из бездны свободным потоком прольётся

Единство Создания и Разрушения.

Примечания:

Тут надо пояснить контекст. Когда Третий Дом Нолдор, точнее, его часть, пришла в Дориат, Финдарато не слишком дипломатично дал понять Тинголу, что Нолдор — это цветочки-розочки, красивые и благоухающие, на что Элу ответил примерно следующее: в яблоневом саду роза — сорняк. Всё это пошло в народ и в итоге отразилось в стихах Нимродель (1) и Аклариквета (2)

Неважно, роза ты или берёза,

Тебе средь яблонь места нет.

Ты — острый шип, в руке заноза.

А здесь — плод сладок, нежен цвет.

И пусть красив опасный куст,

Светла пусть утренняя роща,

Чтоб не услышать веток хруст,

Не суй в сады кривую рожу.

* * *

Ветер меняет своё направление.

Что здесь? Поверить глазам не могу!

День зимний украсился дивным цветением —

Белые розы на белом снегу.

Цветущее древо на лютом морозе,

И лепестки облетают на снег.

Предвестник плодов эти дивные розы,

И бурь не страшится здесь юный побег.

Мой сад пышных яблонь я вырастил песней,

Наполненной силой любви и мечтой

Об Арде без боли, об Арде чудесной,

Где роза и яблоня — древо одно.

Примечания:

Это стихи эпизодического персонажа о его несчастной любви, но на самом деле намёк на Аэгнор/Андрет

Мир твой создан иными творцами.

И, свою жизнь, как книгу листая,

Я увидел лишь бездну меж нами:

Я — зима, а ты — осень златая.

Мне исчезнуть пора наступает,

А тебе — продолжать путь средь света.

Звёзды, солнце, луна ли сияет?

Ты мелькнёшь ярким отблеском где-то.

Холод выпал на долю мне, видно.

Мёртвый снег, обжигающий руки.

Твой мир создан творцами иными,

Вечно полнят его арфы звуки.

Примечания:

Песня ваньярского нонейма, написанная в период создания первого боевого оружия в Валиноре

Песня Творения, сталью звенящая,

Здесь не звучит, и не нам то решать:

Нота фальшивая иль настоящая

Скована молотом Нолдор опять.

Песни Создания нити волшебные

Золотом светятся и серебром.

Капли росы и соцветья священные

Полнятся истиной, светом, добром.

Аман прекрасен, здесь нет места горестям,

Землю нам дали для счастья, любви.

Так неужели сейчас, вместо почестей,

Мы принесём Валар братьев в крови?

Песню Творения нам не доверили.

Скажешь, нечестно? Взгляни же вокруг!

Нолдор ударами молота меряют

Правду и ложь, кто им враг, а кто друг.

Если позволить коснуться Создания,

Каждому Эльда, что будет потом?

Сталь зазвенит громче Песни Познания,

Сила и злость воцарят над добром.

Песня о стали — в ней ноты железные,

Искры летят, и пылает огонь.

Звук отдаётся в ушах столь болезненно,

Что невозможно сдержать тяжкий стон.

Аман священен, здесь нет места страшному.

Так для чего же искать в этом зло?

Песня Добра — да, она настоящая,

Пусть же в сердцах вечно будет светло.

С туманом мы играем в прятки,

Скрываясь в белой пелене.

Беги быстрее без оглядки

И замирай в притворном сне!

Ты можешь поиграть словами,

И эхо гор их повторит.

Здесь нет секретов между нами,

Здесь каждый правду говорит.

Туман вокруг, а под ногами —

Ковёр из шёлковых вьюнов.

Туман и эхо! Поиграем?

Закрыв глаза, не молвя слов.

Всё — пелена и отраженье

От гор звучанья голосов.

Где явь? И где здесь наважденье?

Понять здесь кто-нибудь готов?

Примечания:

Это песня неизвестного менестреля из рода людей. Почему именно он не прославился, можно лишь догадываться: недостаточно талантлив, недостаточно упорен, быстро умер после ночи с роковой женщиной. Надеюсь, в тексте понятно, что имела место попытка объяснить происхождение легенд про роковых женщин, одна ночь с которыми стоит жизни. Речь идёт о шлюхах, которые заражают смертельными болезнями, но к ним, вопреки логике и здравому смыслу, всё равно не зарастает народная тропа.

Ты, словно Валиэ, прекрасна!

Но орков Моргота опасней

Прикосновение к тебе.

Подаришь ты любви мгновенье,

Что сотен лет и зим ценнее.

И покоряюсь я судьбе.

Пусть жизнью заплатить придётся

За краткий миг, что, как луч солнца,

Лишь проскользнёт во тьме.

Любовь, что ты дарить готова,

Нельзя познать уж будет снова,

Смерть закуёт меня в оковы,

Но…

Не жаль нисколько мне.

Примечания:

Песенка про доставшего людей Элендила и доброго Эсуила.

Играют на арфах и лирах

Вам Эльдар баллады свои.

Но песнь моя не о любви!

О добром и злом командирах.

Оба они хранят крепость,

Оба владык своих чтут,

Только один — нравом крут,

Ценит в себе лишь свирепость.

Добрый хранитель поймёт,

Выслушает, обогреет.

Злой же — дубиной огреет

Так, что башку внутрь прогнёт.

Добрый всегда вам поможет,

Последний отдаст мириан!

А злобный — залезет в карман,

Да что там! Отнять душу сможет!

Поверье придумали люди:

Мол, в Арде без Моргота вдруг

Останется лишь Эльда-друг,

А гоблина рядом не будет.

Эй, зверёк, давай играть!

Бегать, весело скакать!

Отплачу тебе добром —

Золотом и серебром!

Горностайка-горностай!

Моргота куси, давай!

Сильмарилку защищай,

Войско орков расшугай!

Горностайка-горностайка!

Чёрно-белый хвостик.

Ну-ка Мелько покусай-ка,

Чтоб хрустели кости!

Горностайка-горностай!

Ты со мною поиграй,

За руки ты не кусай,

Лучше шкурку мне отдай!

Дуракам закон не писан,

Если писан — не прочитан.

А прочитан — то не понят.

Если ж понят, то не так.

Бате хрен рисую в письмах,

Как же плохо я воспитан!

Но меня ведь не изгонят,

Потому что я — дурак.

А дуракам закон не писан…

* * *

Дуракам закон не писан!

Не прочитан и пролистан,

И совсем-совсем не понят,

Словно орком сочинён.

Тот закон сожрали крысы

И бродячие актрисы,

Доклевал всё старый ворон,

Толку мало было в нём.

Что сказитель — искаженец,

То вина Моргота, дети.

От него нигде не деться,

В землях северных лишь мрак.

Нет оттуда возвращенья,

Не ходите в земли эти!

Лучше… Помогите мне переночевать, одеться и наесться,

Ведь сказитель ваш — дурак.

Пел я про пёсиков,

Пел и про котиков,

Пел я про ёжиков

И о любви.

Но те, кто послушали,

Похлопали ушками

И мне почему-то говорили,

Что у Галхира песни лучше.

Это же не так на самом деле.

Примечания:

Стихи неизвестного ОМП

На кораблях белоснежных приплыл

Тот вьюн, с виду робкий, покорный.

Он семя своё с жарким ветром пустил

На Эндорэ берег чёрный.

Сгорели цветы с флотом птиц-лебедей,

Но жизнь возродилась под звёздами.

Оплёл хитрый вьюн сетью гибких ветвей

Надгробия-скалы грозные.

В Арде единство есть неразделимое,

Звёзды на шёлке зажегшее яркие —

Рыжее пламя и пламя незримое,

Но одинаково нежное, жаркое.

Дверь открывается,

Пламя врывается.

Жар очага отступает пред ним.

Пламя игривое,

Блеск переливами,

Локоны рыжие — медь и топаз.

Вихри горячие,

Речи звенящие,

Воли лишаешь ты взглядом одним.

Сердцем восторженным

Песнь моя сложена.

Рыжее пламя — услада для глаз.

Большего нет для меня наслаждения,

Чем любоваться огнём несгорающим.

Только одна ты — моё вдохновение,

Нежное, жаркое и настоящее.

Примечания:

Это изначальная версия, которая добавлена в первую главу. Дальше эта песня видоизменяется в зависимости от сюжета.

Капля за каплей,

Росток за ростком

Поднимутся Древа в сиянии.

Слёзы — росой:

Золотом, серебром,

Мудростью, благом, познанием.

Капля за каплей —

Листок и бутон,

Раскроются чудо-соцветия.

День воссияет,

Мрак будет сражён,

Навеки… На тысячелетия.

Как луч проникает сквозь тьму и туман,

Так в Аман ручьи Созидания

Прольются к зелёным подножьям холма,

Даря мудрость, тягу к познанию.

Свет в Арде священен, его благодать

В сердцах и глазах воссияет.

Не рушить он призван был, но создавать,

Одаривать всех, кто желает.

Капля по капле,

Тьме вопреки,

Рост и цветенье воспрянули.

Золотом и серебром лепестки.

Жизнь сохранить — вот что главное.

Распустились цветами дивными

В пустоту сотни сказанных слов.

Ночь из камня безумно длинная —

От огня скрылась здесь любовь.

Прахом пало Внезапное Пламя,

Смолкла Битва Бессчётных Слёз.

В грязь втоптали синее знамя,

Флаги алые ветер унёс.

Безопасны пещеры стены,

Сталактитовые сады.

Только в сердце ростки измены

Поднялись, как весной цветы.

Увядают гордость, величие —

Душит их сталь оков раба.

Жизнь привычная — непривычна!

Неужели душа слаба?

Камень стен — это вновь темница?

Тьма вокруг. Где же мост на свет?

Как чужие, родные лица!

Стёрлась память счастливых лет.

Вновь борьба — не за жизнь и славу,

Но за смерть без позорных слёз.

Пляшет пламя средь стен из камня,

А цветок-солнца блик — меж берёз.

Тьма пощады, увы, не знает,

Режет сердце звук рваных струн,

И древесный ствол обвивает

Увядающий дивный вьюн.

В глазах драконицы нет брода —

Огонь сияет янтарём.

Взгляд, устремлённый к небосводу,

Грустит о воине одном.

Тот Эльда яростен в сраженьях

И, как владыка, он богат.

И, облачаясь в оперенье,

Взлетит, где лишь орлы парят.

Лишь этот Эльда не страшится

Взглянуть в драконицы глаза.

Его удар — скала крошится,

Но гибок стан, будто лоза.

Его лишь меч пронзить способен

Любой драконицы броню.

Прекрасен Эльда, бесподобен!

Лишь одного его люблю!

Ты и я: мы — зверьё,

Любо тело мне твоё.

Так давай пойдём в кусты,

Подолбёмся — я и ты!

Эта плоть — наш король,

Дырку подставлять изволь!

Нарожаем детей

Больше, чем в саду ветвей!

Примечания:

Началась Битва Внезапного Пламени, вспомнилось прошлое

Свет правил умами, цвели ивы, вербы,

По-разному ветви их были ласковы.

Но розы, как пламя, и розы, как небо,

Кололи одинаково.

Во тьме, средь метели и льда, на морозе

Цветы стали шёлком, отличия знаками.

Живые ж бутоны и пышные розы

Увяли одинаково.

Смешались оттенки: свои где? Чужие?

Любовь не честна, чувства — лишь на словах,

Забылось, кому и зачем мы служили,

Забыли о символах, скрытых в цветах.

Тьму видим, но больше не чуем угрозы.

Мы знаем: оплачено всё и оплакано.

Но чёрная роза и белая роза

Сгорают одинаково.

Примечания:

Песня из дор-ломинского борделя, где переиначили историю о сожжении телерийского флота, сделав из неё песню про потерю невинности

Пепел горячий не снежными хлопьями —

Белыми перьями лебедей

Падает с неба памятью скорбною —

Памятью чёрных дней.

Белые лебеди стали алыми,

Пламя безжалостно было к ним.

Как же игриво оно танцевало!

Сделав сокровище прахом одним.

* * *

Белое тело невинностью сковано,

В пламени ласки не хочет гореть,

Только стеснение в клочья разорвано,

Пухом и перьями страху лететь.

Жаркая ночь: стон, укус, губы страстные,

Лебедь сгорает в огне роковом.

Белые простыни стали красными,

Перья и пух — хлопья в небе ночном.

Примечания:

Попытка Варды усидеть сразу на всех стульях Арды: и Мелькора уговорить Сильмарили вернуть, и перед мужем достоинство не уронить, и эльфам честь оказать.

Нам всем нет в чём-то равных,

Да, стало больше целей,

Но ты забыл о главных —

О тех, что в Хоре спели.

Мы сотворили много.

Одно — лишь для потехи,

В расход пускать — другое,

А третье — нам, как дети.

Нам в Арде всё подвластно,

Но каждому — лишь нота.

Ты мнишь себя напрасно

Одним из первой сотни.

Ты завышаешь ценность

Бессмыслицы раздора.

Знай: главным стать на сцене

Не сможет певчий хора.

Ты думал, искаженье

Меняет суть и смыслы,

И каждое явленье

Твоей подвластно мысли.

Отчасти, это правда.

Любовь убийцей стала,

Ученье — ложью, смрадом.

Но Слава — это слава.

Боль причинять — искусство,

Ты в нём, допустим, первый!

Но мне важнее чувства

Восторга, восхищенья.

Смогли бы сделать вместе

Прекрасней Арды лето?

Нет, в пустоте есть место

Лишь ветру. Только ветру.

Примечания:

Планируется как часть Нолдолантэ.

Терзаясь ненавистью, страхом,

Стирали слёзы мы с лица,

Но молвил брат: «Мы возродим из праха

Знамёна памяти отца!»

Он не простил нам малодушья —

Я это видел по глазам.

Сон прошлого навек разрушен,

И не простил себя я сам.

Мы ненавидели друг друга

За слабость собственных сердец,

Бесчестью стали мы прислугой,

И нас презрел бы наш отец.

Мы потеряли, что имели,

Вновь не желая обретать.

Дни жизни в пропасть полетели,

И не старались мы взлетать.

Но молвил брат: «Довольно страха,

Откроем доблести сердца

И вместе возродим из праха

Знамёна памяти отца.

Довольно нам бояться мести,

Даст корни сломанная ветвь.

Корона ныне — знак бесчестья.

Лишь трус не ценит наших жертв».

И мы воспряли духом снова,

Хоть изнутри всех стыд сжигал.

Мы были к худшему готовы,

Но Нельяфинвэ гнев унял.

«Что ж, братья, — молвил он спокойно,

— корона — это лишь металл.

Носить — не значит быть достойным.

Я без венца слабей не стал.

Мы власть и большую отвергли,

Когда от Валар отреклись.

И наши звёзды не померкли,

Лишь выше к небу вознеслись».

Мы слушали, едва не плача,

Не поднимая головы.

Молчанье милости не значит,

И кару заслужили мы.

Но брат сказал: «Нолдоран — просто слово,

А Валар эльфам — не родители.

Мы, Нолдор, глас эпохи новой!

Историю напишут победители!»

Зачем открываю забытую книгу?

Века пролежала на полке она.

Писал её я, когда все были живы,

И боль осознанья терзает меня.

Друзья и соседи, невеста чужая,

Пушистый зверёк, охранявший покой…

Мы шли, шаг за шагом беду познавая,

Надежду теряя на лучший исход.

Под строками дата — тогда день не значил

Совсем ничего для меня и других.

Теперь я смотрю на те числа иначе —

Все живы ещё на страницах моих.

Не лучший из всех и не первый из многих —

Такие слова твой талант заслужил.

Ты — склон, не крутой и не слишком пологий,

Его не заметил, кто мимо ходил.

Цветы там растут, но такие, как рядом,

Узор из камней не изящней других.

Здесь сможет спуститься, кому это надо,

Но вновь не вернётся маршрут повторить.

Всегда и во всём ты такой, как иные,

Не лучше, не хуже, ты просто средь них,

Как сон между снов, цвет, где блики цветные,

Для всех незаметно исчез и возник.

Примечания:

Финдарато уверен, что битва в топях Серех проиграна, и всем конец

Одной лишь звездой на земле стало меньше,

Но больше ещё на одну в небесах.

Уже не смеюсь, улыбаюсь всё реже,

Заметней воронка в песочных часах.

Что значило время средь ценности ложной?

Что значили жизнь и мой путь для меня?

Всё стало неважным, но нужным до дрожи

В ушедшее утро последнего дня.

Последнее утро? Не верю! Не в силах

Принять эту новую истину я.

Но руки трясутся, и кровь стынет в жилах,

Не стать мне героем последнего дня.

Бессмысленным всё оказалось, что прежде

Толкало вперёд, вызывало раздор,

Улыбку дарило, вселяло надежды,

В унынье вгоняло… А ныне всё вздор.

И сделать уже ничего невозможно,

Наверное, должен принять это я.

Мы все заплутали средь ценностей ложных,

И вот оно — утро последнего дня.

Самое важное вечно хранится

В сердце и памяти, мудрость даря.

Как расцветали улыбки на лицах,

Как из ночных стали светлыми птицы,

Как вдалеке воссияла заря.

Тьму ты отринула, новые радости

В душу впустила и свет обрела.

Жизнь украшая нам светом и благостью,

Ты опьянила нектарною сладостью,

Мудрость твоя всех пышней расцвела…

Примечания:

Макалаурэ про Артанис

Ты мир не создавала, но правишь им охотно.

И волшебство чужое ты сделала своим.

Поют марионетки безропотно по нотам,

Но чьими голосами? Известно это им?

О, если бы все куклы моим запели голосом,

Они б стихи слагали о ниточках своих.

Какие незаметные, тончайшие, как волосы!

И как же замечательно поддаться воле их!

Порхают птахи робко, им это позволяешь.

Но крылышки поднимут лишь ближние к тебе.

А ты огромной птицей себя изображаешь,

Пугаешь больше зрителей, чем куколок-теней.

Я бы орков есть не стал.

Почему? Отвечу:

Орку котелок мой мал,

И приправить нечем.

А ещё он мой язык

Не поймёт, и что же?

Я ему: «Тебе кирдык!»

А он — на по роже!

Я ему: «Полезь в котёл!»

А он срать садится.

Я: «Ты б задницу протёр!»

Он: «Дай жрать-напится!»

В общем, братья, орка есть —

Лучше удавиться,

Чтоб он смог в котёл залезть,

Не договориться.

Примечания:

Ауриэль пытается узнать о судьбе сына. Вариация на тему песни «Где цветы?»

«Куда ушли цветы?

И где теперь растут?»

«Сама всё знаешь ты,

А вести лишь соврут».

«Где воины теперь?

Защитники земель».

«Ты сердцу только верь, —

Ответит птичья трель. —

Когда огонь вокруг,

Взгляд застилает страх,

Удержишь силы дух

Лишь в собственных руках».

«Придёт ли вновь весна?

Распустится ль цветы?

Потеря ль суждена?..»

«Ответы знаешь ты».

О жёлтых цветах и цветах золотых,

Что корни пустили на землях одних,

Моя будет сложена песня,

Нектар, аромат, всё похоже у них,

Но смог ли достойным стать жёлтый жених

Своей золотистой невесты?

Цветы — не плоды, не насытят в обед,

Ни яда, ни сока целебного нет,

Зато красотой вдохновляют.

Стремятся в едином порыве на свет,

Но стебли их хрупки, шипов на них нет,

И каждый, кто хочет, срывает.

Венки и букеты, подарок любимой,

Награда за подвиг иль прихоть дитя,

Все сорваны будут: сперва золотые,

А после и жёлтые, тоже шутя.

И что же потом расцветёт на их месте?

А, может, не вырастет даже трава.

И вспомнит ли кто золотую невесту

И жёлтенького, без шипов жениха?

Кто я? Эльфийка или Майэ?

Зачем позволил Эру жить?

Пусть истину я не узнаю,

Не буду по теченью плыть.

Да, за свою никто не примет —

Не ровня или мне, иль я.

Зато свободу не отнимет

Ни королевство, ни семья.

Кто я? Хотела бы стать частью

Народа эльфов иль иных?

Хотела бы. Но нет мне власти

Убить одну из душ своих.

Эльфийка я? А, может, Майэ?

Что значит это для меня?

Бездействовать, о бедах зная?

Владея силой, мир менять?

Нет, плоть слабей, чем украшенье,

Что Валар выбрали себе.

Не ровня Айнур я решеньем,

Понятным лишь одной судьбе.

Но звуки мне слышны Творенья,

А эльфам это не дано.

Кто я? Ошибки воплощенье?

Пускай мне станет всё равно!

Пусть будет вечно безразлична

Мне двойственность души моей.

Судьба Творца всегда трагична,

Хранителя — ещё мрачней.

Мне не нужны чужие судьбы

И души, мысли ни к чему.

Хочу дышать лишь полной грудью,

Отбросив «Кто?» и «Почему?»

Свобода есть игра без правил,

Но и в неволе правил нет.

Тиран, что всех страдать заставил,

Сам раб — таков ему ответ.

А мне указ не два народа,

Никто из них не господин.

Моя звучит вне темы нота,

Их вечно две, но звук один.

Примечания:

Решение о разделении Энтов по принципу озлобленности

Кто нужен живым,

Сохранит ценность мёртвым.

А тот, кто любим,

Из сердца не будет стёртым.

Но ценен дарящий

Лишь щедрым на подарки,

И факел горящий

Не нужен свечи огарком.

Ты можешь идти,

Не замечая ровной тропки,

Но встанешь в пути

В плену трясины топкой.

Цени без оглядки,

Цени, не считая,

Пока речи сладки,

Пока в небе стая.

Кто нужен живым,

Из памяти будет стёртым,

Как только дары

Понесут только мёртвым.

Примечания:

Это черновик по сути, просто мне он показался забавным. Возможно, где-то используется

Огненный червь в чешуе золотой —

Морготов монстр из-за гор,

Смяв укрепления, бросился в бой.

Мы уничтожим его!

Воины-гномы встречали таких,

Били во тьме под землёй.

Ящер опасен, и воинов лихих

Он приведёт за собой.

— Будут дружить половинки червя,

Если разрезать его?

— Но не с тобой, брат! Добавь же огня,

Камни запустим в него!

Маэдрос отдал приказ не вступать

В бой войску эльфов пока.

Моргот коварен, и нужно понять

Замысел наверняка.

Гаснет свет и сердец, и глаз,

В этом план врага.

Но не стать никому из нас

Куклой в его руках!

Валар ждут, что отступим мы

От своих идей

В страхе пред полчищами тьмы,

Только свет сильней!

Примечания:

Стихотворная версия одноимённой главы, где Маэдрос в начале Дагор Браголлах орёт в Палантир, уверенный, что говорит с Морготом, но Палантир в тот момент у Саурона. Почему на этом акцент — спойлер, поэтому не уточняю. Здесь.

Хребет железный полыхает,

И смрадный дым несётся к нам.

Лишь миг — и полночью день станет,

Но тьма не на руку врагам.

Таким ли создал Эру пламя?

Нет, Моргот, то был свет — не грязь!

Взовьётся выше дыма знамя!

Что войско орков против нас?

Ты — прах! Ты сам и всё, что создал!

Ты — прах! Не более, чем прах!

Низвергнут будешь рано или поздно!

Ты — смрадный прах! В бой! Дагор Браголлах!

Огонь силён, но дух во мне сильнее!

Забыл? Меня плен не сломил!

Бой проиграв, остался клятве верен!

Не сдался я, а, значит, победил!

Земля дрожит, но меч в руке не дрогнет!

Клялись мы именем Творца,

Что вор любой в своей крови утонет!

И отомстим тебе за смерть отца!

Ты — прах! Ты сам и всё, что создал!

Ты — прах! Не более, чем прах!

Низвергнут будешь рано или поздно!

Ты — смрадный прах! В бой! Дагор Браголлах!

Не вечна тьма, её мы уничтожим!

Я верю — знаю! — хватит сил!

Ты видел — власть твоя ничтожна!

Я выстоял, а значит, победил.

Примечания:

Мириэль. Почти совсем не про Финвэ

Душой отдыхая, на тропку ступаешь,

Средь шёлка травы, улыбаясь, идёшь.

Но лишь одного никогда не узнаешь —

Здесь правит художник, рисующий ложь.

Ему поклонишься, но этого мало,

Нужна ты здесь только, как образ с холста.

Я видела это, узоры читала.

Чудовищна истина, страшно проста.

Прекрасны деревья, но сок их дурманит,

Коснёшься ручья — и забудешь, кто ты.

Творец здесь — художник, он Аманом правит,

Картины его — воплощения мечты.

Надежда, любовь, теплота и забота,

Узор песни Эстэ волшебно хорош.

Художник покажет тебе, где и кто ты,

Художник, рисующий дивную ложь.

Примечания:

Изначально задумка была про Келегорма и Аредэль, но пока нет уверенности, кто и в какой ситуации это будет петь. Возможно, это будет часть Нолдолантэ

Он показал бы ей свой новый город,

Свой новый дом и дорогу к нему.

Только её здесь не будет ни в холод,

Ни в штиль, ни в бурю, ни летом в жару.

Он бы сложил для неё сотни песен,

А не сумел бы — картины б писал.

Лишь для неё, улыбаясь, был весел,

А в одиночестве он угасал.

Только для той, для единственной в Арде

Всё, что имел, отдал бы, не скупясь.

Только её здесь не будет. Не надо

Лгать и мечтать, с пустотой не смирясь.

Можно ль жить дальше, по-новой отстроить

Дом и дорогу, и город вокруг?

Можно ль забыть, чтоб ни разу не вспомнить?

Стать ли слепцом в блеске новых заслуг?

Он для неё никогда не остудит

В сердце огонь, направлявший полёт.

Только её никогда здесь не будет,

Как ты ни звал тот, кто любит и ждёт.

Примечания:

Летописец из Невраста случайно напророчил разного, хотя планировал просто пошутить

Две искры Варды как-то раз

Впитали свет манящий, дивный.

За светом нужен глаз да глаз!

С ним жизнь легка — считать наивно.

Но искры только родились,

И свет им просто так отдали.

А предки за него дрались,

Их изгоняли, проклинали!

Свет исказился и померк

От властолюбья и бесчестья.

Что делать? Возродить ли блеск?

Да нет, зачем? И так прелестно.

Свет почитают просто так,

Каким бы ни был бесполезным.

А искрой мог быть и дурак,

И древний пень с корой облезлой.

Но искры две, а свет один.

И как решить, кто воссияет?

Кто летописцу господин?

Кто больше цену называет.

Достоин кто — судить не нам.

Но цену знаем мы словам.