Записки Темнейшего (джен)

Представленная вниманию читателя книга является сборником ранее неизвестных записей с недавно попавшего в руки исследователей голокрона, принадлежащего Шиву Палпатину. Необычен формат: записки личного характера больше всего напоминают дневник, относящийся к периоду канцлерства Ш. Палпатина и становления Империи. Комплексный анализ текстов позволяет с высокой долей вероятности определить их подлинность и авторство. Несмотря на то, что записи охватывают значительный исторический период, они безусловно представляют собой единый комплекс, раскрывающий известные факты истории нашего государства в его переломные моменты с неожиданной и ранее малоизученной стороны. Книга — это свежий взгляд на события истории народов Небесной Реки. Она позволяет погрузиться в атмосферу того непростого времени. Предназначена для широкого круга читателей.

Нет лучшей школы для молодого ситха, чем воспитание в храме джедаев. Это даже не аксиома. Это просто то, что известно всем и каждому по умолчанию. И вот, на тебе! Веками проверенная кузница ситхских кадров дала сбой: эти прекраснодушные уроды отказались брать на обучение Энакина Скайуокера. Ну, не козлы? Слишком старым, магистру Йоде показался ребенок небось.

Ловлю себя на мысли о том, что в раздражении копирую странноватый слог зеленого вредителя. Хотя, на самом деле подробностей я пока не знаю. Просто мне только что позвонил Квай-Гон Джинн и попросил о встрече. При этом, говоря с неодаренным, со мной, то есть, он закрыть свои эмоции не удосужился. Рыцаря буквально распирала совсем неджедайская злость.

Похоже, что его светлейшее сиятельство решил свалить последствия собственного провала на меня. Ну, да, сенатор Палпатин умный — вали все на него, сенатор Палпатин вывезет. И что мне с этим делать прикажете?

Ну вот, как в воду глядел. В холле центрального подъезда Сената торчат трое. Занимательно так стоят — прямо по фен шую. Диссидентствующий рыцарь по центру композиции. Татуинский мальчишка у него за спиной. И вроде бы под его защитой, но близко не жмется, дистанцию соблюдает. Еще стесняется или уже не верит несостоявшемуся учителю? Ученик же действующий торчит шагах в десяти, старательно делая вид, что случайно сюда зашел, и происходящее его совсем не касается. Сопляк даже не пытается скрыть, что банально ревнует. В общем, живенько у них тут все.

— Добрый вечер, господа.

— Приветствую вас, сенатор. Впрочем, вас уже можно поздравить с креслом верховного канцлера. Расклад сил в Сенате перед завтрашним голосованием не оставляет сомнений в итоге.

Пророк хренов. А то я без тебя этого не знаю. Или мелкий подхалимаж уже признан Советом джедаев допустимой формой беспристрастности?

— Простите, рыцарь Джинн, но я не приму ваших поздравлений. Они неуместны в то время, когда несчастная Набу изнывает под пятой оккупантов.

— Извините, сенатор, — смущение джедая оказывается на удивление искренним. — Но я пришел поговорить именно о Набу.

— Вот как?

— Я немедленно отправляюсь на помощь защитникам вашей Родины, и просил бы вас присмотреть за маленьким Энакином Скайуокером до моего возвращения. Совет отказался признать его моим падаваном, и у меня нет оснований брать его с собой на войну. И почти нет времени заниматься его судьбой. Позаботьтесь о малыше, сенатор.

— Не волнуйтесь, друзья мои. Я обо всем позабочусь.

Не знаю, глупость ли это твоя, рыцарь-джедай, или желание Силы, но прежде всего я позабочусь о том, чтобы ты с Набу не вернулся. Получивший неприятный щелчок по носу на Татуине Дарт Мол об это всенепременно обеспечит. Вне всякого сомнения.

Квай-Гон же скоренько прощается (со мной, не с мальчишкой) и, жестом подозвав своего падавана, спешно удаляется.

— Идем, Энакин Скайуокер. Тебя же так зовут?

Мальчик молча кивает и не оборачиваясь вслед джедаю, послушно идет рядом. Я кладу руку ему на плечо. Не из сострадания к мальчишке. Мне на его чувства глубоко плевать. Но в отличие от храмовых идиотов я должен знать, что чувствует мой будущий ученик. Прочесть его и не засветиться в Силе я могу только через тактильный контакт.

…Зал Совета пронизан багровым золотом заката. Мальчик стоит в середине круга из кресел сильнейших джедаев. Зеленый коротышка с беспристрастной мордочкой вещает:

— Видим тебя насквозь. Ты все время думаешь о своей матери.

— Я скучаю по ней.

— Ты потерять ее боишься, да.

— Какое это имеет значение?

— Огромное. Страх доступ открывает к Темной стороне. Страх рождает гнев. Гнев — ненависть. Ненависть — залог страданий. Я сильный страх в тебе ощущаю.

Мальчишка ни ситха не понял, но он еще надеется объяснить зеленому, что бояться за маму — это же нормально.

Закат погас над Корусантом, отдав город электричеству. В башне полумрак. Мальчик все также в центре круга, но теперь к нему уже не обращаются.

— В нем мощно проявлена сила.

— Он будет обучаться?

— Нет. Мы не будем его учить, — вальяжно развалился в кресле Мейс Винду.

— Нет?

— Ему много лет.

— Но он из числа избранных. Вы же это видите.

— Не ясно будущее этого мальчика, — выцеживает очередную капельку вселенской мудрости Йода…

Словно породистого щенка выбирают…

Нет, я знаю, что они идиоты. Иначе бы жилплощадь в квартале от Храма не приобретал бы. Но чтобы все настолько запущено… Они реально не понимают, что чувствует вчерашний раб во время этого торга? Или им на это начхать? Зря. Конечно, детская психика — штука гибкая. Он скоро это забудет. Но не простит НИКОГДА. И отчаянные попытки Квай-Гона переломить ситуацию только усиливают эффект.

Я ерошу волосы на голове Энакина. Тот поднимает на меня глаза, но по-прежнему молчит. Перспективный мальчик. Только мне-то куда его девать?

Ответ очевиден: держать рядом с собой. Во-первых, чтобы не оказаться в его глазах очередным покупателем. Во-вторых, может я и параноик, но столь беззаботное отношение членов Совета к отвергнутому Избранному, да еще на фоне ситхской угрозы, оправдано только в одном случае: парня не просто отвергли, но и приговорили.

По всем раскладам выходит, если я хочу иметь Скайуокера орудием в моих руках, то воспитывать мне и придется. Причем прямо на глазах у Ордена. Занятно. Нынче ночью следует крепко помедитировать над веером вероятностей. Я планировал на эту ночь иное, не менее великое дело, но, даст Сила, со всем управлюсь. Хотя одну коррективу надо вносить немедленно. Достаю коммуникатор.

— Мол, мальчик мой. Твоя командировка отменяется. Возвращайся домой.

Маленький Энакин, сам того не подозревая, только что спас жизнь рыцарю Джинну. Потому что в новой конфигурации диссидент Квай-Гон мне живым нужен. А претензии Торговой Федерации к Набу… Что ж предоставим их своей судьбе. В конце концов легкая победа над агрессором лишь укрепит авторитет нового канцлера, показав, как немного надо было сделать для установления мира.

Но вернемся к мальчику.

— Пойдем-ка, дружочек, перекусим.

Энакин опять только кивнул.

— Ну-ну, чего ты так смутился?

Кладу руки ему на плечи и ласково подталкиваю ко входу в ресторанчик. Персонал элитного заведения достаточно вышколен, чтобы не показать удивления от вида маленького оборванца рядом с без пяти минут канцлером. Заказываю что-нибудь максимально демократичное.

— Кинг-ролл из лаваша с семгой, большой горячий шоколад и тирамису для мальчика. Цветочный чай, как обычно, для меня.

На еду мальчик не набрасывается, выжидая чего-то. Впрочем, понятно, чего. Дожидаться, когда Энакин решился задать свой вопрос я не стану, подскажу сам.

— Ролл можно есть руками, а десерт — ложечкой.

— Спасибо.

Мальчик вцепляется зубами в «кулек» из лаваша. Но потом смущается своей поспешности и принимается внимательно рассматривать начинку.

— Семга — это что?

— Рыба. Ты никогда не пробовал рыбы?

— Не-а. Дорого. А эта рыба — семга, водится в море?

— Верно. Но почему ты так подумал?

— Соленая.

— Логично. Только тогда крайт-дракон в пустыне должен нести исключительно вареные яйца.

Секунду Энакин непонимающе смотрит на меня, а потом мы вместе весело хохочем. Но принявшийся за десерт мальчик вновь нахохлился и посерьезнел.

— Господин Палпатин, можно спросить?

— Спрашивай.

— Сегодня магистр Йода упомянул какие-то мидихлорианы. Что это?

— Мидихлорианы — это микроскопические существа, живущие во всех живых клетках. Они обеспечивают связь одаренных с Силой.

— Эти мидихлорианы есть во мне?

— Да, малыш.

— Все это из-за них? Ну, вы понимаете?

— Да.

— Можно ли их как-то вывести? Я не хочу, чтобы из-за меня все ссорились.

— Хм, можно, наверное. Только… Представь, ты лучше всех умеешь играть в футбол. Но Татуинская команда не хочет тебя брать, потому что знает, на твоем фоне уж слишком убогими окажутся они сами, а они и без тебя лучшие на этой помойке. Что ты сделаешь: отрубишь себе ноги, только бы тебе не завидовали, или изо всех сил постараешься попасть в команду, у игроков которой можно чему-то научиться?

— Вы хотите сказать, магистр Йода завидует? Мне? — глаза мальчика распахнуты от удивления.

— Я не знаю, малыш. Но очень похоже, что это так.

Энакин молчит, обдумывая услышанное, а потом спрашивает.

— Другая футбольная команда, это кто?

Хатт! А он умеет задавать правильные вопросы.

— Откуда мне знать. Это те, к кому потянется твоя душа. В жизни есть много дел, для которых чувствительность к Силе крайне важна. И ты сам в этом убедился.

— Пилот?

— Или изобретатель.

Я уже решил, что скользкая тема альтернативы джедаям исчерпана, но юный Скайуокер полагает иначе.

— Джедаи говорили о ситхах… Они одаренные?

— Они — сказка. В которую и сами джедаи не особо верят. Подумай, если бы ситхи существовали, разве можно было бы выгонять тебя из Храма? Считай, отдавать им в лапы?

— Верно.

Мальчик немного успокоился, расслабился и сыто осоловел.

— Пойдем. Поздно уже.

Официант приносит счет. Любознательный Энакин сует нос в чек.

— Не фигассе…

В глубине души татуинца вновь всколыхнулась муть невнятной тревоги. Только разбираться с этим я буду позже. Точнее, не на улице — в хорошо экранированном помещении, где с Силой работать куда удобнее. Не хватало еще, чтоб заметившие легкое колебание Тьмы рядом с мальчишкой храмовники возомнили себе, что парень уже двинул на темную сторону. Это всенепременно случится, но вы узнаете об этом чуть позже. Сейчас едем домой, короче.

В гостевой части моих апартаментов наталкиваемся на изрядно набравшегося учителя моего Хего Дамаска Дарта Плэгаса. Вот кем я собирался плотно заняться этой ночью. Морда банкирская совсем краев не видит — возжелал стать соправителем галактики. Я де без его чуткого руководства свалить республиканскую бюрократию не сдюжу. Угу… Только он зря расслабился.

— Энакин, твоя спальня — вон там. Душ и туалетная комната напротив. Уважаемый Хего, вам, я полагаю, тоже пора отдохнуть. Завтра будет трудный день.

Дамаск неопределенно мычит и тянется за бутылкой. Эк его развезло с непривычки.

— Нет. Я смогу позволить себе бокал вина только завтра.

Изображаю легкое сожаление из-за того, что приходится отказывать учителю, и направляюсь к выходу. Ждать придется с полчаса. Не когда уснет Дамаск. Этот свалится после следующего же бокала. Ждать придется, когда угомонится мальчишка. Как ни пьян учитель, а размести я гостя где-то еще, это вызвало бы у него подозрения. Параноик, куда деваться. По себе знаю. А если мальчишка и почувствует сквозь сон что-то лишнее, так оформим ночным кошмаром. После потрясений этого дня — нормальное дело.

Размышляя таким образом, я успеваю сделать от силы шагов двадцать. Потом за спиной раздается отчаянный вопль, а волна Силы буквально пнула меня пониже спины, разворачивая на сто восемьдесят градусов.

— Не подходи! Убью!

Первое, что бросается в глаза — это разлившееся из разбитой бутылки вино. Густое и темное, словно кровь. Вторым нашелся отскочивший от перевернутого столика с закусками и экстренно трезвеющий Дамаск. И только после очередного вопля — требования не подходить и отвалить от него нафиг, вижу Скайуокера. В углу, с бутылочной «розочкой» в руке.

— Сила Великая, что здесь происходит?

— Сказал, не подходи, пидор озабоченный!

— Брось стекляшку, порежешься.

— Обломись, гад! Не дамся!

Не врет. Он действительно готов полоснуть себя, попробуй мы приблизиться. Какого ситха? И тут до меня дошло, чего именно испугался мальчишка. Мог бы сразу сообразить, в какую сторону пойдет работать мысль у выходца с планеты победившего криминала.

— Занятно-занятно, в педофилии меня еще не обвиняли, — хихикает за спиной Дамаск.

Занятно ему! Как мальчишку успокоить, лучше бы подумал, естествоиспытатель хренов. В той дыре — Татуине, небось, каждая первая сказка про извращения сильных мира сего.

— Послушай меня, Энакин. Мы не собираемся тебя…

— Ага! Так я вам и поверил!

У Скайуокера трясутся и руки, и губы. Но пока это обыкновенные человеческие страх, отчаяние, злость, решимость. Но я вижу, как в глубине готового выскочить из груди сердца собирается темная, огненная Сила. Чуть-чуть подтолкнуть и… Нет, не сейчас. Мы к этому банально не готовы. Поэтому продолжаю успокаивать.

— Да послушай же меня, дурачок! Тебе не хотят зла!...

— Мне самому понравится? И платят хорошо?

— Вот шаак упертый! Ладно, разговаривать утром будем. Сейчас тихо, по стеночке пятишься к своей комнате. Запираешься. Да хоть баррикаду из мебели строишь, если неймется. А мне спать пора: выборы завтра.

— Стойте, где стоите! — вроде бы чуть успокоился Скайуокер.

Только не тут-то было. Потому что в гостиную вваливается Дарт Мол с активированным мечом. Какого?..

— Сенатор?!

Молодой ситх оборачивается на месте в поиске напавшего на его мастера супостата. Не находит, но меч выключать не торопится. К слову, закрывается ученик мастерски. Я его приближение и не почувствовал. Только, что так встревожило Дарта Мола? Впрочем, к чему это я? Эмоции мальчишки, очень несветлые, вокруг просто плещутся. Так чего он должен был подумать…

— Мол, не тронь его! Он не опасен!

Уф! Умница-Мол догадался не называть меня при посторонних учителем. И церемониться с Скайуокером не станет. Молниеносным движением вырывает «розочку» из рук и заваливает брыкающуюся и норовящую кусаться добычу на плечо.

— Запри его в комнате, пусть успокоится.

Дарт Мол кивает и, отвесив добыче раз-другой пониже спины, впихивает того в указанную дверь. Секунду думает и не просто запирает ее, а еще диванчик поперек выхода придвигает. Судя по звукам из-за двери внутри занимались чем-то подобным. Мол все так же молча кланяется и выходит.

А я остаюсь объясняться с трезвым и бодрым Дартом Плэгасом.

— Не просто Мол, а уже Дарт Мол… Ты последовательность событий часом не перепутал, ученик?

Желтые глаза Плэгаса недобро блестят в полутьме.

— Раз, два, три, четыре, пять. Вышел фелинкс погулять… — мило улыбаюсь в ответ.

Драться с учителем в честном поединке очень не хочется, но придется. Так чего ж политесы разводить? Благо, меч в левом рукаве и кинжал в правом имеются. А как иначе, если у меня учитель в доме!

Тот же выразительно рассматривает подушечку. Нет, ну Дарта Плэгаса Мудрого одной подушкой не уработаешь. Но ход моих мыслей он вычленил верно.

— Тебя все устраивало. Даже позиция вечного ученика. До тех пор, пока не пришлось делиться властью…

— Вы готовы отказаться от статуса соправителя?

Понимаю, что борзею, но если владыка Плэгас хочет поговорить…

— Политика — искусство возможного. Да и зачем множить сущности, особенно когда дряхлая Республика едва ли вытянет двоих.

— А на вершине Империи возможен только один.

— Полагаете, что сможете стать этим одним, владыка Сидиус?

— Да, владыка Плэгас.

— Хорошо, с сего момента я не считаю вас более своим учеником. Мало того, я освобождаю вас от всех ограничений правила Бейна. Но и у меня с этого момента развязаны руки. Пока существует Республика, я не буду претендовать на публичную власть в ней. Но я всячески буду подрывать ее, не заботясь о том, как мои действия скажутся на авторитете верховного канцлера. Наш прямой поединок переносится на день падения Республики, ибо он имеет смысл лишь в том случае, если призом победителя станет императорский трон.

— Да будет так.

Возражать вроде бы нечему. Хотя ситх кроется в деталях. А их-то обсудить мы просто не успеваем. Мешает вроде бы негромкий хлопок, от которого закладывает уши, а с потолка сыплются куски декора. Тут же взвыла пожарная сирена.

— Сдается мне, Сидиус, кто-то решил вас убить, — к Плэгасу возвращается чуть нетрезвая веселость.

— Сдается мне, что не меня, — бросаюсь к перегораживающему дверь в одну из спален дивану.

Стоило его отодвинуть, как дверь рушится к нашим ногам. Комнаты за ней собственно нет. Провал на пару этажей вниз. Пожарный и полицейский флаеры паркуются прямо к пролому окна.

— Камеры наружного наблюдения зафиксировали выстрел из плазмомета с пролетающего мимо аэробайка без номеров, сэр, — обращается ко мне полицейский.

Взгляд сам цепляется за подсвеченную в ночном небе башню Совета джедайского храма. Могли и прямо оттуда выстрелить. Чего зря байк гонять. Глупо, но сейчас этот бредовый вариант мне кажется вполне реальным.

— Скажите, сенатор, связываете ли вы покушение на вас с завтрашним голосованием в Сенате?

Гибкий стебель телескопического микрофона кого-то из наиболее шустрых репортеров пробирается ко мне через толпу официальных лиц. Ужасно хочется просто отшвырнуть его в сторону. Но я сдерживаю раздражение и отвечаю парой дежурных фраз про необходимость тщательного расследования и недопустимость скоропалительных выводов. Наконец необходимые формальности соблюдены, и я удаляюсь вглубь покоев.

Дарт Плэгас уже поджидает меня с бутылкой коррелианского рома. Закуска по минимуму.

— Чем с более помятой рожей вы явитесь завтра в Сенат, тем вернее за вас проголосует всякая сердобольная сволочь.

Молча киваю. Мне просто необходимо сейчас напиться. До беспамятства. По-черному. Не потому что мне уж так сильно жаль мальчишку. Упущенных возможностей — да, есть немного. А самого мальчишку… Это даже на неудачную шутку не тянет. Просто, неправильно это. Я — последний разумный нашей галактики, способный заподозрить наших рыцарей Светлой стороны Силы в чистоте рук. Но холодную голову и хоть какое-нибудь сердце иметь надо.

— А ведь мальчишка, сам того не зная спас сегодня троих, — заговаривает первым Плэгас: — рыцаря Джинна с его учеником и кого-то из нас.

Пьем, не чокаясь. Потом опять молчим. И снова пьем.

— Этот мир совсем испортился, — жалуюсь я бывшему учителю.

Тот отвечает еще через три рюмки.

— Слышь. Пал... Палп… тьфу! Сидиус. Пошли в Храм, а?

— К джедаям? Так они спят уже.

— И хрен с ним. Свидетелей меньше.

— Только никаких честных поединков! Просто бьём морду магистру Винду и уходим. А то Джем Со я щас не сдюжу.

— Не-е-е, морду бить не будем. Ему Квак… Квай-Гой рыло начистит… Или Дуку.

— Или оба сразу. А что мы сделаем?

— Допьем и пойдем.

Мы допиваем и идем. Дарт Мол перехватывает нас уже на улице.

— Прошу простить, милорды, но вам лучше вернуться и лечь спать.

— Пшел с дороги, головастик!

— Месть ситхов будет страш-ш-шной!

Забрак молча сверкает желтыми глазами из-под капюшона и остается стоять на месте. Только надолго его не хватит. Волна нашей ненависти возможно несколько расфокусирована, но мощь владык Тьмы неостановима! Дарт Мол тяжело вздыхает и делает шаг в сторону. За его спиной очень кстати оказывается распахнутая дверца спидера. А то ноги держат меня уже не слишком надежно. Почти падаю внутрь.

Следующим несомненным воспоминанием становится неприятно бьющий в глаза солнечный свет. И невозможность открыть глаза или отвернуться без риска взрыва внутри головы. А что было до этого… Зыбкие обрывки, было — не было, не разобрать. К забору Храма мы вроде бы подъехали. Только почему-то далеко от ворот. Решили идти пешком. Но путешествие быстро утомило. Показалось, что идти к джедаям лордам ситхов западло. Дарт Плэгас вроде бы орал через стену, чтобы к нам немедленно вышел Йода. Но гранд-магистр испугался и не пришел. Тогда учитель решил пробить джедайскую стену лбом. А я предложил месть лучше. Потом мы, кажется, втроем мочились на стену. А-а-а, нет, не помню.

Зато утро выдается. Каким? Просто выдается. Начинается оно ближе к полудню. Завтрак кажется излишним. В доме — ни души. Дарт Плэгас отбыл в неизвестном направлении. Ну и ситх с ним. Дарт Мол тоже где-то шляется. Жаль, ему бы я рога пообломал за вчерашнее непочтение.

В Сенате оживленно обсуждался самоотвод третьего кандидата. Обсуждался шумно настолько, что предвыборную речь моего соперника сенатора Органы даже если кто и хочет услышать, за шумом не сумеет.

Взглянув на меня, все утро комлинк разрывавший Мас Амедда только рогами качает молча, сует мне в руки бутылку минералки и плавно трогает ложу в центр зала. Прикладывать холодненькую бутылку ко лбу приятно, а думать о предстоящей речи — нет.

— Дамы и господа, полагаю, что события последней ночи красноречивее любых слов говорят о принципиальной позиции, идеалах и врагах следующего кандидата — сенатора от Набу Шива Палпатина.

Поднимаюсь на ноги и кланяюсь собравшимся. Нет, головой лучше не шевелить. Тем временем председательствующий Амеда не унимается.

— Так стоит ли тратить время на слова, когда мы видим дела?

Зал неопределенно гудит. То ли морду мою опухшую оценивает, то ли согласие выражает. Я не понял.

— Предлагаю перейти к голосованию.

Зал не возражает. Ох, Амеда, ох, спасибо! Век не забуду! Пока голосование, пока то-се, к первой речи в качестве канцлера я вполне оклемюсь.

Домой я возвращаюсь практически ночью. Обессиленно плюхаюсь в кресло. Напиваться второй вечер подряд — лишнее. Просто не шевелиться. И не то, чтобы обеспечить гарантированный исход голосования было особенно сложно. Однако, ощущение, словно из выгребной ямы вынырнул. Наверное, именно потому и противно, что несложно и предсказуемо. И еще из-за едва заметного запаха гари из пострадавшей части дома.

Ступор постепенно сменяется раздражением. Где этот хаттов Мол? Учителю вызвериться не на кого, а его невесть где носит! Словно почувствовав мое всё нарастающее недовольство, в коридоре завозились. В полумраке гостиной по пальцам явственно бегут искры статического электричества. Желание шибануть по ученику прямо через дверь оказывается столь непреодолимым, что я вскидываю руки в характерном жесте «молния ветвистая, средней интенсивности с двух рук».

— Я не один, — раздается из-за двери.

Кого он еще приволок? Быстро протираю руки шерстяной тряпкой и прикладываю ладони к металлическим набалдашникам на ручках кресла. Надеваю на лицо добродушную улыбку.

— Что же вы не заходите, друг мой? И почему вы держите нашего гостя в прихожей.

— Слыхал, гаденыш? А ну, пошел внутрь!

Из холла раздается звук звонкой затрещины, жалобный писк и совсем непонятная возня. Дверь, наконец, распахивается. На пороге возникает злющий как сто коррибанских призраков Дарт Мол с упирающимся мальчишкой Скайуокером в руках.

— Вот, полюбуйтесь! Торчал на девятом уровне, в наперстки лохов разводил. Его уже совсем собирались отлупить, но на его счастье тут я пивка попить в ту дыру заглянул.

— Как ты там оказался, малыш?

Честно говоря, я опешил. Прежде всего, от того, что только сейчас понимаю, смерти Скайуокера я вчера в Силе не чувствовал. Просто, вид полностью разрушенной комнаты никаких иных мыслей не допускал.

Тем временем оказавшийся между мной и Молом Энакин старательно рассматривает носки своих башмаков, шмыгает носом и молчит.

— Чего же ты молчишь, ну?

— Я испугался…

— Кого, пьяного дядю Хего Дамаска? Н-да, рожа у него конечно… Но на деле он — тихий, безобидный банкир. Один из самых уважаемых финансистов галактики. Ну, и самых богатых заодно. Так, ты испугался. Что же было потом?

— Когда я остался в комнате один, то решил, что надо сматываться.

— Каким образом?

— По трубе…

— По какой еще трубе?

— Там, под балконом. Я по ней прополз до угла, а там на стене скобы какие-то. Я по ним спустился немного и прыгнул на парковочную площадку…

— С ума сошел? Ты же мог запросто разбиться!

Только горестный вздох вместо ответа.

— Ты, вообще, чем думал, когда лез на нижние уровни? Вот там-то запросто могли все, что угодно сделать!

Снова тяжелый вздох и молчание. Того гляди, заплачет.

— Ладно, довольно об этом. Давай мириться. Ты же теперь понимаешь, что зла тебе в этом доме никто не хочет?

Энакин кивает. И верно, вчерашний ужас теперь кажется ему глупым. Мальчик не понимает, но похоже, сама Великая дала ему знак о надвигающейся опасности. Если бы сам не распространял среди джедаев байку про Избранного, принял бы это за верное доказательство легенды.

— Но теперь-то ты ничего не боишься?

— Он ситх, — не спрашивает, опасливо косится на забрака Скайуокер.

— Мол, ты ситх? — строго хмурю бровь, обращаясь к ученику.

Тот жизнерадостно скалится в ответ.

— Значит, можешь звать его не Мол, а Дарт Мол, — оборачиваю разговор в шутку. — Но оставим все разговоры до утра. Сейчас в душ и спать. Ночь уже.

— А выпить бокал молока за чудесное спасение?!

Ворвавшийся с радостным ревом в мой кабинет граф Дуку бесцеремонно загребает в охапку Энакина и принимается тискать и подбрасывать как собственного горячо любимого племянника. Мальчишка же, что характерно, не только джедая не пугается, а даже неуверенно пытается улыбаться в ответ. Умеют же гады джедайские мозги детям пудрить. Душу кольнуло ревностью. Чтобы очаровать мальчишку, придется меняться самому, а то ведь провозишься с учеником десяток лет, а он потом на светлую сторону сбежит. Вот позорище-то будет.

— Добрый вечер, граф. Рад вас видеть. После суматохи сегодняшнего дня — особенно.

— Полноте, канцлер, — особенно выделяет последнее слово Дуку. — Я должен был быть у вас уже прошлой ночью. Но вернулся с Серено только сегодня вечером. Сразу как узнал. Взял кой-кого за горло. Думал, поговорить о другом. Но, коли тут все так чудесно сложилось… Заверяю вас, канцлер, покушения больше не повторятся.

Обмениваемся серьезными взглядами типа «Я понял, что ты понял, что…». Грязь из Храма он выносить не станет, но дать по рукам особо ретивым борцам с ситхской угрозой может. Поэтому учтиво улыбаюсь гостю.

— Я всецело полагаюсь на вас лично, граф, как и на Храм джедаев — опору Республики.

Если мне при этом удается сохранить лицо бесстрастным, то Дуку при упоминании коллег кривится как от зубной боли. Впрочем, это не мешает ему усесться в кресло напротив, усадить Энакина себе на колени и вручить отобранный у домашнего дроида бокал с молочным коктейлем. Дроид тем временем выставляет на стол бокалы с вином для нас с графом, а сам правитель Серено вытирает краем своего плаща чумазую мордочку Избранного. Идиллия, блин.

Впрочем, заговаривает он о другом — серьезном и скользком. Бросив изучающий взгляд на замершего у стены Мола, кладет руку на рукоять сейбера.

— Что за чучело?

— Мол. Мой новый телохранитель. Времена, как мы убедились, беспокойные. Меры безопасности лишними не бывают.

— Был на Татуине?

— Да. Когда яхта ее величества королевы Амидалы пропала из-под Набу, я послал Мола на поиски. И тот вполне справился. Правда, предлагать свою помощь рыцарю-джедаю постеснялся. Просто был рядом.

— Он гнался за Квай-Гоном.

— Только чтобы убедиться, что королева на борту, и ей ничего не угрожает.

— При этом так напугал рыцаря Джинна, что тот весь Храм на уши поднял: «Караул! Ловите ситха!»…

— Я плохо разбираюсь в вопросах Силы, граф, но парень обучался у Датомирских «ночных сестер». Я искал разумного, знающего толк в Силе, но не связанного с храмом. Орден джедаев тысячу лет служит Республике. Но… Банкиры советуют не класть все яйца в одну корзину. И это они всего лишь про деньги. Безопасность дороже денег.

— Ай, канцлер! Вы действительно очень слабо разбираетесь в делах форсюзеров. Датомирские ведьмы не обучают мальчиков.

— Зато я хорошо разбираюсь в людях. Если бы Мол служил темной стороне, он приволок бы найденного им Энакина к своему мифическому лорду ситхов, а не ко мне.

— Верно, — Дуку некоторое время молчит, что-то прикидывая. — Только вы зря называете лорда ситхов мифическим. Он существует. Мало того, с недавнего времени он подыскивает себе ученика. Так что этот малый каким-то невообразимым образом сумел сбежать от своего мастера-ситха. Красавчик.

Граф вполне серьезно салютует мечом Молу.

— Не напрягайся, парень. Я уважаю твой выбор. И от внимания храмовых ханжей прикрою. Только меч смени. Нечего гусей красной тряпкой дразнить.

Мол вежливо кланяется графу. Я же скрежещу зубами от досады. Да, я, как Дарт Сидиус, связывался с Дуку. И всякие интересные намеки делал. Но это же не повод болтать об этом! Трепло. Делаю испуганную рожу и кусаю в ответ.

— Уж не собрались ли вы, друг мой, переквалифицироваться в ситха?

На удивление Дуку отшучиваться не пытается. Отвечает предельно серьезно.

— В ситхи — нет. Но вы знаете, как меня достало наше чинное и самодовольное болото. Если бы не история со Скайуокером, — Дуку осторожно проводит рукой по волосам сморившегося мальчишки, — Видит Сила, плюнул бы и ушел.

— А теперь?

— Не уйду. Потому что в нашем болоте завелись мрази, способные превратить его в нечто совсем отвратное. Раньше мне было там скучно. А теперь — мерзко. А с мерзостью надо бороться. Я остаюсь, чтобы навести в Ордене порядок. Так же, как вы собираетесь наводить порядок в Республике.

Мол принимает на руки окончательно уснувшего Энакина и уносит его спать. Мы с графом еще немного болтаем о том, о сем. И лишь когда за джедаем закрылась дверь, передо мной вновь возникает Дарт Мол. Злобно сверкающий глазами и скрежещущий зубами.

— Обиделся? Зря.

— Мне в десять лет за такие выкрутасы вы бы ввалили по первое число.

— Вам? Ввалил бы. Вы жили у меня — как у Великой за пазухой. Чего вам бегать? Только от дурости. Этот же паренек — Избранный: с ним Сила напрямую разговаривает. Бережет. Советует. Ему бы только научиться понимать эти знаки… Только обижаешься ты не на него. На меня. Который едва не сдал вас джедаю?

— Вы искали мне замену, учитель? Этого пижона — Дуку.

— Я стремился вырвать его из Храма. Орден должен терять своих наиболее сильных и вменяемых рыцарей. По-разному. Кого-то должен был убить ты. Кто-то ушел бы сам.

— Вы не дали мне убить Квай-Гона Джинна!

— И перестану сманивать Дуку из Ордена. Потому что теперь внутри ордена может сложиться две противоборствующие группировки, на противоречиях между которыми можно и нужно играть.

— Лучше бы я этого Джинна грохнул.

— Или он грохнул бы тебя. Сила подсказывала, что ситуация, при которой мне и вправду понадобился бы новый ученик, была весьма реальной. К слову, к Дуку на днях сходи: он тебе кристалл для нового светового меча обещал.

— Он обещал?

— А как иначе ты сможешь сменить цвет клинка?

Мол опять обиженно пыхтит. Ему его оружие с двумя лезвиями определенно нравится.

— Это все из-за мальчишки.

— Угу. Сам не ожидал. Но стоило ему появиться в этом доме, как все планы и прогнозы полетели к ситхам шаачьим.

Дарт Мол опять вздыхает. А ведь он даже не представляет, насколько за последние сутки изменилась ткань будущего. Того самого, в котором нам всем жить. К добру оно или к беде — не понять. Поживем — увидим.

«Сталица риспублики город-планета Карускант это политчиский, эканамический и культурный центр…»

С трудом скрываю тяжелый вздох и принимаюсь исправлять ошибки. Письменный корусанти Энакину пока дается с трудом. А пересказывающий прочитанное за сегодня мальчишка живо напоминает, что и с литературным устным — тоже нехорошо:

— …Короче, расхреначили они врагов — любо-дорого поглядеть. Но тут как хрен с горы скатился…

Парню через месяц в школу. Его сверстники в третий класс пойдут. Но маленький татуинец ни дня не учился. Отдать с малолетками — плодить ненужные будущему ситху комплексы. Подтянуть до уровня сверстников… Сначала эта идея показалась оптимальной. Только если дело и дальше так пойдет, комплекс неполноценности разовьется уже у меня. Пока получается убеждать себя в том, что я просто лорд ситхов, а не легендарный Макаренко, но нервы уже на пределе.

Ладно бы мальчишка попался тупой или ленивый. Так нет же! Любознательный, читает бегло и запоем, математику и космографию схватывает на лету. А вот остальное…

— А теперь, мальчик мой, постарайся пересказать тоже самое не на хаттском матерном, а как в книге написано.

Энакин пожимает плечами и тарабанит пять страниц из «Истории Республики с древнейших времен до наших дней» практически дословно к тексту. Он это нарочно?

— Книга тебе не понравилась?

— Понравилась, — не понимает, куда я клоню, поганец.

— Тогда почему ты решил, что в твоем пересказе она будет лучше?

— Так доходчивее.

— Для торговок с татуинского рынка — наверное. Но тебе предстоит учиться с детьми, для которых родным является язык этой книги. Ты меня понимаешь?

— Да, канцлер.

На меня смотрят честные, голубые глаза, но я понимаю, что завтра все повторится вновь. Мальчишка упрямо цепляется за свое прошлое, хотя бы на уровне языка. Не понимает дурачок, как больно будет получать от сверстников за эту привязанность, которую большинство примут за косноязычие, а те, кто поймут правду, станут кусать наиболее болезненно.

Надо бы самому подзатыльник отвесить упрямцу. Чтоб потом не говорил, что его не предупреждали. Но рука не поднимается. Серьезно. Когда он станет учеником ситха, вот тогда все будет строго по канону. А пока пусть наслаждается детством. Недолго осталось. Его и так ревнующий просто по-черному Мол шпыняет по делу и без дела.

Закончивший рассказывать урок Энакин торопливо делает работу над ошибками в письменном упражнении и едва на одной ноге не скачет от нетерпения.

— Можно мне навестить Оби-Вана?

— Конечно, можно. Только покажи-ка, чему ты у него научился.

Мальчишка с удовольствием демонстрирует навыки телекинеза.

— А еще Оби-Ван показывает, как сосредотачиваться и пропускать через себя Силу. Только я не знаю, как это вам показать, — смущается Энакин.

Я восторгаюсь увиденным и заверяю, что мне и этого довольно. Действительно Энакин буквально за пару месяцев многому научился. Во всяком случае, в Силе он концентрируется гораздо лучше, чем в упражнениях по чистописанию. Еще лучше у него только с физподготовкой вообще и основами фехтования в частности, которыми с ним занимается Мол. И если бегать и драться задиристому, импульсивному мальчишке просто нравится, вне зависимости от личности тренера, то педагогический талант Кеноби, которому удается усадить этого непоседу медитировать, я вынужден признать.

Почему Кеноби? Так получилось. Спасибо безымянному дроиду Торговой Федерации, что подстрелил ученика рыцаря Джинна в битве за Набу. Теперь Квай-Гона опять услали с глаз долой в очередную задницу мира, а Оби-Вану предстоит не меньше полугода провести в инвалидном кресле: какой-то особенно сложный перелом позвоночника. Вот сердобольный Энакин к нему в больницу и бегает. Заодно получая уроки начальной общесиловой подготовки. И делает это с удовольствием.

— Хорошо, малыш. Беги. У меня еще много дел, а дядя Мол заедет за тобой часика через два.

Говорю, уже уткнувшись в очередную кучу бумаг. Месяцы после избрания канцлером заставили меня люто завидовать учителю. Точнее, умению Дарта Плэгаса не спать годами. И усомниться в правильности собственного отказа от соправителя. Это сколько работы можно было на напарника спихнуть! Шучу! Просто состояние аппарата такое, что ближайшие месяцы, а то и год, мне практически всю рутину придется на себе тащить. Пока не расставлю на ключевые посты надежных разумных и не наделю эти должности достаточными полномочиями. Причем под словом «надежный» еще долго придется понимать не лично мне преданный, а способный адекватно выполнять порученное дело. Пока же не только в сенатских ложах, но и в аппарате все умеют только говорить. Мне долго казалось, что окружающие морочат мне голову, но теперь ясно, реальную политику в Республике давно и безнадежно подменили личным пиаром отдельных сенаторов. Они реально разницы не видят!

— Канцлер!

От бумаг меня отрывает вопль Дарта Мола. Поднимаю голову. За окном уже сумерки, а передо мной взволнованный забрак и коляска со сконфуженным Кеноби.

— Украли! Эти гады Энакина украли!

От возбуждения Мол делает круг по моему кабинету и замахивается на Кеноби. Только мой окрик спасает джедая от затрещины.

— Мол, возьми себя в руки и объясни, что случилось.

— Джедаи украли Энакина Скайуокера!

— А почему наш друг Оби-Ван покинул больницу?

— Потому что я его оттуда увез! На Энакина менять будем!

— Это ты заложника взял, что ли?

— А по-хорошему с этими шааками разве договоришься?

Только Тьма милосердная и знает, каких усилий мне стоит не залепить молнией меж рогов этому гению! От кровожадных мыслей отвлекает голос «заложника».

— Не волнуйтесь, канцлер. Я уже сообщил членам Совета и о пропаже мальчика, и о том, что отправился к вам для координации поисков.

И тут до меня доходит. Энакин Скайуокер пропал. Я не очень верю в его похищение джедаями. Уж слишком глупо. Еще меньше я верю в то, что он случайно попал в некую передрягу. Слишком сильно в нем развита интуиция и чувство опасности. Да и случись с ним что-то плохое, я бы почувствовал. Тем не менее он пропал. И что-то тоскливо сжимается у меня в груди. Привязался я к нему, оказывается. А что удивительного? Мальчонка забавный, непоседливый, но добрый. Чего к такому не привязаться?

Тем хуже для тех, кто пытается достать меня через мальчишку. Эмоции мы пока попридержим. Сперва в ситуации разобраться.

— Мол, объясни толком, что случилось?

— Я поехал за Энакином в больницу к этому, — кулак младшего лорда упирается в бок джедая.

— А он заявляет, что Скайуокер к нему вовсе не приходил. То есть малыш уже больше двух часов невесть где, а он и в ус не дует!

— Но почему ты решил, что Энакин в Храме?

— Потому что в больничке Винду отирался!

— Оби-Ван, вы что скажете?

— Ничего конкретного, канцлер. Магистр Винду действительно посещал госпиталь для прохождения плановой диспансеризации. Он заглянул ко мне, как раз в то время, когда должен был зайти Энакин. Но мальчик не пришел. Встретился ли он с магистром Винду, я не знаю.

— Да куда же он тогда делся? Ясен пень, на лысого нарвался! Без вариантов!

Хм, а ведь Мол искренне психует, переживая за пропавшего мальчишку. Надо же, когда рядом был, регулярно огребал от забрака по делу и без оного. Ревность ученика я понимаю и не осуждаю. Но привязанность… Ладно, с этим я вдумчиво и наедине разберусь. Сейчас достаточно обозначить некоторую степень удивления на лице. Мол все понимает и возмущается.

— Хотите сказать, что Эни от меня убежал? Быть того не может! Ну, учил я его жизни, чтоб понятие имел. Куда деваться, если вы его балуете? Драть его надо, а вы только диктантами его мурыжите. Вот малый страх и потерял.

— Магистр Винду и граф Дуку едут сюда, — внезапно сообщает юный Кеноби, откладывая в сторону свой коммуникатор.

Вот зараза, пока мы с Дартом Молом собачились, парень делом занялся. Следует признать, что иной раз пресловутая джедайская сдержанность приносит свои плоды.

Но то ли приносит она их не всем и не всегда, то ли посеянные мною в душе графа семена Тьмы принесли более богатый урожай плодов, но Дуку влетел в мой кабинет, буквально кипя от гнева.

— Как вы не понимаете, магистр!

— Это я вас не понимаю, Дуку. Что за неуместные эмоции? Да, я встретил Скайуокера в вестибюле госпиталя. Поинтересовался его делами. Тот ответил, что идет заниматься с Оби-Ваном Кеноби. Я же посоветовал ему не слишком докучать выздоравливающему падавану.

— Но мальчик мне вовсе не докучает, — осмеливается встрять в рассказ магистра Кеноби. — Заниматься с ним совсем не в тягость.

Винду до ответа ученику рыцаря Джинна не снизошел. Впрочем, возможно, у него есть на это уважительная причина: граф Дуку. Который без всякого почтения к магистру и члену Совета Ордена едва за грудки его не хватает. При этом Мол щерится и тихо заходит за спину Винду. Впрочем, пока граф обходится словами.

— Уж не знаю, как именно вы сообщили мальчику о том, что он здесь никому не нужен и только мешается, но Энакин вас послушал. Он ни к Кеноби не пошел, ни домой не вернулся. И где его теперь искать?

— Да куда он денется? Деньги промотает и явится, — равнодушно пожимает плечами магистр. — Кстати о деньгах, канцлер. Коли уж я к вам зашел, смею напомнить о запросе Храма…

— Какие деньги? — хором ревем Мол, Дуку и я.

— На обновление летного парка и геологоразведку кайберового месторождения.

И смету мне под руку подсовывает, гад. Головой осознаю, он действительно не понимает причину переполоха. Но все равно дыхание от возмущения аж перехватывает. Так что Кеноби опять успевает встрять в разговор.

— Простите, магистр Винду, но вас спросили, что вам известно о деньгах Энакина Скайуокера.

— Ничего. Кроме того, что этот маленький паршивец у меня тысячу одолжил.

— Когда?

— Да вот тогда же в госпитале и одолжил.

Я молча, не читая, подписываю джедайскую смету, просто чтобы избавиться от лишнего раздражителя. Тысяча кредитов — это уже серьезно. Похоже, мальчик в дальние края собрался. Не успела за магистром закрыться дверь, связываюсь с шефом бюро безопасности Сената Айсардом.

Пока я обрисовываю ситуацию безопаснику, Дарт Мол выскакивает из моего кабинета. Возвращается как раз к концу разговора с Айсардом.

— Из вещей он вроде бы ничего не взял. Сменная одежда, зубная щетка, все такое прочее на месте. С собой у Эни только обычный рюкзачок. Ну, с которым он всегда ходит, — сообщает забрак. Сперва, вроде бы растеряно, но потом вновь в голосе сквозит агрессия. — Не собирался он заранее! Это все Винду!

В этот момент пищит комлинк. Айсард прислал голофото светловолосого мальчика с рюкзачком, проходящего регистрацию на трансгалактический рейс.

— Наш! — практически ору в трубку.

— Сожалею, канцлер, но снять мальчика с рейса прямо сейчас мы не сможем: лайнер уже на разгонном треке. Гиперпрыжок через десять секунд. Я уже сообщил в ближайший космопорт, в котором предусмотрена остановка рейса.

— Верно. Я, кажется, его чувствую, — кивает Дуку.

Я тоже. Только вслух этого естественно не говорю. Но несколько секунд назад возникло ощущение печального взгляда. Даже видение: прижавший к груди рюкзачок мальчик впился глазами в иллюминатор, прощаясь с ошеломляюще-великим Корусантом, который поманил, да так и не стал его домом.

— Да кто вообще продал билет ребенку без документов?!

— Служебное расследование уже начато. Но создается впечатление, что мальчика в порту вообще никто не видел.

— Тогда он так же беспрепятственно на любой остановке выйти сможет.

Оби-Ван Кеноби густо краснеет.

— Ты научил ребенка манипулировать сознанием разумных? Да чем ты при этом думал!

— Простите, канцлер. Я не специально. Просто как-то раз подшутил над медсестрой, которая укол в подушку делала, а таблетки в утилизатор выкидывала…

— Однажды?

— Нет, канцлер. Трижды, — тяжело вздыхает джедай.

Да уж… Манипуляция достаточно простая, чтобы, увидев ее трижды, Энакин легко смог это повторить.

— Вот так-то ты стремишься скорее вернуться в строй, Кеноби? — рычит граф.

Интересно, он не ухватил незадачливого Оби-Вана за ухо, потому что это не его падаван, или потому что бить раненого нехорошо?

— Простите, мастер Дуку, — беспомощно вздыхает преступник.

Похоже у еще не ставшего ситхом графа репутация сущего чудовища уже имеется. Ладно, спасем недобитка.

— Пустое. Чего теперь об этом? Сейчас понять бы, куда Энакин собрался.

— Вы меня удивляете, канцлер, — чуть сконфуженно, оттого, что не сумел сдержаться и сорвал свой гнев на падаване, отвечает Дуку. — Ладно, этот — инкубаторский. Но вы-то, Палпатин, должны знать цену семейных уз.

Эх, граф! Кабы ты знал, какие нравы царят в аристократических семьях Набу вообще и семейке Палпатин в частности…

— Вы хотите сказать?..

— Да к матери он побежал. Больше некуда.

Пожалуй. По матери Энакин тосковал, это чувствовалось. А тут еще все разом навалилось: Мол подзатыльник отвесил, я ученических стараний не оценил и на занятость ссылаясь, прочь отослал, Винду открытым текстом и, небось, с применением Силы, заявил, что мальчик всем здесь только мешает. Вот он и отправился к той, кому он бесспорно нужен.

— И я немедленно лечу за мальчиком!

Едва успеваю остановить решительно подавшегося к выходу Дуку. Его-то со Скайуокером что связывает? Виделись за эти месяцы от силы пять раз. Тоже небось в мечтах своих Избранного учеником видит? Только зря.

— Нет, граф. Если Энакин улетел, обидевшись на меня, Мола и Оби-Вана, то нам и лететь.

Дуку с минуту задумчиво меня рассматривает. Потом уважительно кивает, будто с собственными мыслями соглашается.

— Вы правы. Так будет правильно. Только лететь надо немедленно. Вы же понимаете, маленький мальчик без документов станет слишком легкой добычей для татуинских дельцов. Мать-рабыня едва ли сможет его защитить.

— Как и наличие документов.

Ворчу просто чтобы скрыть собственную растерянность. Да что там — стыд. Отсутствие у Энакина Скайуокера нормальной идентификационной карты — моя оплошность. Кто ему документы выправлять должен, не джедаи же!

— Мол, мальчик мой, вылетаешь немедленно. Только не пугай. Вообще, без крайней необходимости на глаза не попадайся, но безопасность обеспечь.

— Да, канцлер! — раздается уже из коридора.

— Мне понадобится около суток, чтобы организовать собственную рабочую поездку на Татуин. Думаю, завтра ко второй половине дня буду готов. Дуку, друг мой, попробуйте договориться с Советом Ордена, чтобы Кеноби позволили лететь со мной.

Кеноби практически жрет меня восторженным взглядом. Засиделся в больнице, или поступать по зову сердца, а не по кодексу кажется до ситха соблазнительным? Неважно. Даже если графу не удастся организовать эту поездку для юного джедая, это станет очередным камешком в огород непогрешимости Храма, а у меня появится еще один человек среди джедаев. Просто падаван, причем не самого влиятельного мастера? Но это сегодня. У нас же идет игра в долгую.

— Кеноби, дружочек, уж извините, что не смогу вас лично в больницу отвести…

Глуповатая улыбка вместо ответа. Опытный Дуку лишь головой качает. Что я делаю, он, естественно, понял. Он просто не представляет себе, зачем.

— Не переживайте, канцлер, я провожу.

Граф Дуку разворачивает кресло-каталку Кеноби, и оба джедая удаляются. Дождавшись, когда они окажутся достаточно далеко, погружаюсь в потоки Силы. К ее нитям надо присмотреться внимательнее. Что-то мне в сложившемся раскладе не нравится. Все вроде бы очевидно: Мол доберется до Татуина едва ли не раньше Энакина и проследит, чтоб его с матерью тамошние бандюки не обидели. А там и мы подъедем. Только… Не верю я в случайность случайностей, хоть тресни. Все. Вижу. Не самая вероятная из вероятностей. Но пренебрегать этим риском не следует.

Вот ведь сволочь неугомонная. Ничего, успокоим. От кровожадного охотничьего азарта кровь быстрее побежала по жилам. Меня ждет ночь славной охоты! И то, что моя жертва сама возомнила себя ловцом, придает действу особую пикантность.

Связываюсь с Амеддой. Даю распоряжение об организации поездки на Татуин. Помощник подготовит все необходимое к завтрашнему визиту. В принципе, справился бы и к утру. Но, во-первых, своим сотрудникам надо изредка давать спать, во-вторых, на утро у нас по плану бедлам с выплесками светлой Силы из корыта.

* * *

Почему-то улочка вдоль стены Храма джедаев напрочь лишена фонарей. Так исторически сложилось: Свет в дополнительной подсветке не нуждался. Ибо подозревать Совет Ордена в экономии на лампочках или оплате счетов за электричество, зная суммы Храмового бюджета, просто глупо. А камеры наружного наблюдения с внешней стороны отсутствуют, потому что воров рыцари не боятся. Вот внутри и камеры, и датчики движения, чтобы падаваны к подружкам в самоволку не бегали. Хотя освещение опять никакое. Так что темную фигуру в закрывающем лицо капюшоне плаща они толком не фиксируют. Тень. Просто тень. Сгусток Тьмы во тьме, не более. Но и не менее.

И парк у джедаев хороший. Тенистый, хотя и слегка запущенный. Заросли густой стеной подходят к стенам жилого корпуса рыцарей. Это, чтобы, в отличие от мальчишек-падаванов, возможные ночные похождения их наставников были прикрыты от чужих глаз куда более надежно?

Впрочем, я двигаюсь против течения. Оп, и вот оно — окно отсутствующего рыцаря Квай-Гона Джинна. Запор на окне — смех один. Шпингалет взглядом открывается. Совсем джедаи страх потеряли.

Окошко за собой тоже взглядом закрываю. Делаю шаг в сторону и замираю в небольшой нише. Сила весть сколько ждать придется, а оставлять лишние следы не хотелось бы. Значит, просто стою и жду. Обстановка ничего себе — аскетичненько. Хотя безлико, как-то. Похоже, книги-голокроны-артефакты наш диссидент держит где-то еще. Сюда же просто спать приходит. Я часом адресом не ошибся?

Тревога не успела разгореться в груди пышным цветом, как за дверью раздаются осторожные шаги. Минутная возня, и замок тихо щелкает, впуская гостя. Мейс Винду уверенно заходит внутрь, не особо оглядываясь, шагает к письменному столу и начинает рыться в бумагах хозяина. Нет, я понимаю, он в своем храме, бояться ему нечего. Но по сторонам смотреть надо! Тоже мне, лучший меч Храма!

Уже начинаю движение, чтобы кончить дело одним незатейливым ударом в спину, как Винду таки меня чувствует. И дальше становится безупречен. Меч он активирует раньше, чем заканчивает поворот, а первую атаку начинает раньше, чем загудел его сейбер. Несколько минут мы молча деремся. Давненько у меня не было столь серьезного противника. Все было бы куда проще, будь у меня возможность применять молнии или удары чистой Силой. Но на такие колебания Великой весь Храм сбежится. Их же всех потом где-то хоронить надо будет, а экологи такому погребальному костерку очевидно не обрадуются.

Наслаждаться мощью текущей сквозь меня ярости быстро надоело. Честности поединка всегда предпочитал эффективность. А она обычно определяется отнюдь не мощью. Поэтому, подчиняясь едва заметному движению головы, капюшон падает, открывая лицо. В глазах Винду вспыхивает изумление. Увидеть в одеянии ситха канцлера Палпатина он совсем не ожидал. Мгновенной потери концентрации хватает, чтобы пропустить смертельный удар. На что-нибудь затейное он, пожалуй, среагировал бы. А тупой «падаванский» тычок в грудь пропускает. Извини, магистр Винду, некрасиво получилось. Но, что поделать, так вышло.

В отличие от киношных злодеев я говорю это, во-первых, уже мертвому джедаю, а, во-вторых, про себя. Смаковать его предсмертный страх и растерянность я буду долгими осенними вечерами с чашечкой чая и пледом. А сейчас дело надо делать. Тихо подбираю меч покойного и перемещаюсь в сторону, ибо к двери кто-то подходит.

— Магистр Винду?

Не смотря на нерешительный голос, пришедший распахивает дверь, не дождавшись приглашения. Фу, как бестактно! Пару шагов парень сделать успевает, а вот понять, что происходит, едва ли. Дезактивирую меч Винду и вкладываю рукоять в его руку. Затем снимаю с пояса оружие любознательного незнакомца и кладу на пол рядом с телом. Ломайте теперь голову, господа магистры, над тем, что здесь произошло. А мне пора. Только найденный Мейсом Винду документ прихвачу.

* * *

Сор из избы в количестве двух трупов джедаи предпочитают не выносить. Во всяком случае в утреннем докладе Амедды про ночное происшествие в Храме ни слова. В присланной Айсардом сводке — тоже. Но о некоей непонятной возне у джедаев Арманд мне докладывает устно и связывает это с пропажей мальчишки-Избранного, в поисках которого ожидаемо без перемен. И Дуку, надо отметить, ни гу-гу. Конспираторы.

Первым не выдерживает Кеноби. Причем не по комлинку связывается, а лично на своей коляске в кабинет вкатывается.

— Дружочек, второй побег из больницы за сутки — это не слишком вольная трактовка постельного режима? Едва ли такое понравится вашим наставникам. — сооружаю на лице максимально заботливую улыбку.

Только запыхавшийся парень меня не слышит. От джедайского спокойствия — одни ошметки, хоть он и старается держать себя в руках.

— Ситх объявился!

— Ох, Сила великая! Я уже выделял сто тысяч на поимку этого окаянного десять дней назад. Опять?

— Вы не понимаете, канцлер! Вам нельзя лететь на Татуин одному!

— Почему?

— Потому что сегодня ночью ситх пробрался в Храм и убил магистра Винду и его падавана! Наши опять не желают видеть очевидного. Но я точно знаю!

— Ох, беда-то какая. Только причем тут поездка на Татуин?

— При том, что Винду столкнулся с ситхом в комнате мастера Джинна. Там пропала бумага от татуинского нотариуса об освобождении из рабства Энакина Скайуокера, а в ней адреса лавки его бывшего хозяина и матери!

— Какой же вывод ты из этого делаешь?

Добавляю голосу чуточку растерянности и сомнения. В результате Кеноби принимается убеждать меня с новой силой.

— Ситх недавно потерял ученика, и теперь он хочет заполучить себе Энакина! А заодно и отомстить убежавшему от него Молу! Мы не должны этого допустить!

— Допустим. Но…

— Какое может быть «но», канцлер?! Вы даже не представляете, как ситхи над своими учениками издеваются! А Эни совсем маленький. И Мол с ситхом не справится, потому что с ним даже магистр Винду ничего поделать не смог!

Что-то сегодня наш падаван подозрительно на Дарта Мола похож. В смысле эмоций и беспорядочного стремления бежать спасать Скайуокера. Хотя я вынужден признать, что логики в его эмоциях куда больше, чем у молодого лорда. Ладно, посмотрим, что дальше скажет.

— Прости, Оби-Ван, но я не об этом. Просто, разве, чтобы спасти Энакина и Мола, мне не надо лететь на Татуин?

— Надо. Только с вами должен быть форсюзер, а наши сейчас никого не пошлют. А так ничего не получится, даже если весь корпус юстиции с собой возьмете.

— Так что же делать?

— Я полечу с вами!

— Мальчик, ты уверен, что справишься с тем, с кем не справился магистр Винду?

— Нет. — нисколько не смущается молодой нахал. — Но я его почувствую. И еще он едва ли станет воспринимать меня всерьез. И тогда у нас появится шанс.

— А, полетели! — весело подмигиваю парню, изобразив недолгие сомнения.

— Спасибо, канцлер!

— Тебе не надо предупредить своих?

— Там всем сейчас не до меня.

— Тем не менее, Амедда, друг мой, вызовите мой шатл и сообщите в Храм, что я отбыл в сопровождении падавана Кеноби.

Хатт! Кто бы мог подумать, что двадцатилетний парень будет так откровенно пузыриться и пениться от гордости. Впрочем, это же его первая самостоятельная миссия. И сразу так круто: защита верховного канцлера, поиски Избранного, возможно, и поединок с ситхом. Старательно прячу улыбку и уже на борту яхты принимаюсь обсуждать с партнером план боевых действий.

— Итак, дружочек, ты полагаешь, что Мейс Винду рассуждал так же, как и ты, и поэтому устроил засаду на ситха в комнате твоего учителя?

Оби-Ван задумывается неожиданно надолго. Потом собирается с духом и говорит.

— Нет, канцлер. Боюсь, что все могло быть несколько иначе. Мне кажется, магистр Винду проник в комнату учителя, чтобы завладеть вольной Энакина и самому воспользоваться полученной информацией. Он так и не смирился с тем, что… — Кеноби запнулся.

— Что сильный одаренный с неопределенным будущим, который может стать на путь Тьмы, беспрепятственно живет на свете?

— Да… А еще он требовал от Совета инициировать арест Мола, ибо Темная сторона коварна, и бывших ситхов не бывает.

— Что же Совет?

— Не захотел связываться с вами, канцлер.

— Правильно.

— Что правильно?

— Все, что считал магистр Винду. Если он был убежден в реальности сказок о ситхах, то действовать надо именно так.

— Но, канцлер!

— Тебе это кажется несправедливым, нечестным, недостойным Светлой стороны Силы?

— Гранд-магистр Йода учит нас не впускать в свое сердце тех, привязанность к кому долг нам исполнить помешать может. А мастер Квай-Гон говорит, чтобы правильно исполнить свой долг, надо прислушаться к зову сердца.

— В политике это называется бременем власти. Решения, которые приносят принявшему их боль.

— Обязательно?

— Боль? Да. Именно она заставляет принять оптимальное решение: когда проблема преодолевается с минимальными потерями. Вот сейчас, если бы тебе не было больно и страшно, ты легко согласился бы на устранение маленького Энакина и подозрительного Мола. Но страх и боль есть, и ты сомневаешься, действительно ли один-единственный религиозный фанатик так опасен для общества, что из-за него надо отнимать жизнь разумных.

— Вы считаете ситха неопасным?

— Не знаю. Но мне показалось, что большая часть Совета считает его чем-то вроде легенды. В конце концов чем существующему миропорядку может повредить один изгой, пусть и очень сильный, который сам от всех прячется?

— Вы считаете действие магистра Винду неадекватно жестокими?

— Ну, мы точно не знаем о его намерениях, но если мы правы, то и Совет не поддержал его. Иначе он не действовал бы в одиночку.

Кеноби примолк. Задумался. Думай, «дружочек», думай. Тебе, может, и не сильно поможет. Но авторитет зеленой полутабуретки я подпортить не премину. А вот тебе еще фактик для размышления.

— Когда ты говорил о нотариально заверенной вольной для Энакина, имелся в виду этот документ?

С максимально невинным видом кладу перед Кеноби прихваченный из Храма инфочип. Зачем я это делаю? Из чисто хулиганских соображений, прежде всего. Глумиться над правильной наивностью вообще-то уже взрослого парня до ситха приятно. Практический довод тоже имеется. В случае, если придется доказывать право Энакина Скайуокера лететь куда угодно и с кем угодно, проще предъявить документы, чем поножовщину устраивать. Мы же не ранкоры лютые, прости Великая.

Оби-Ван же, тем временем, прочно впадает в ступор. Составить фразу из трех слов плюс предлог сумел минут через пять — не раньше.

— Откуда это у вас?

— Утром по почте прислали. Штемпель центрального округа. Думал, из Храма.

— Выходит, это сделал ситх!

— Не спешите с выводами, мальчик мой. Хотя… В чем-то ты прав: разумнее исходить из наихудшего варианта. Тогда следует задуматься о том, зачем ситх это делает.

— Он знает об Энакине. Не хочет, чтобы Эни и Мол оказались в руках наиболее радикально настроенных джедаев. Значит, делать из Скайуокера своего ученика прямо сейчас он не планирует? Не понимаю! — Оби-Ван аж головой замотал от мыслительного усердия.

— Может, все дело в легенде об Избранном?

— Но в ней говорится о том, что Избранный положит конец тысячелетнему противостоянию с ситхами, вернет равновесие в Силе… Не может же ситх желать собственного уничтожения.

— Наверное, я слишком привык к тому, что политика — это искусство компромисса. Но я бы не стал ставить знак равенства между понятиями «положить конец противостоянию» и «уничтожить». И уж точно не называл бы это равновесием.

Хватит на сегодня мозголомных тезисов. Сославшись на необходимость отдыха для раненого, удаляюсь. Пусть переваривает услышанное.

* * *

Татуин встречает нас пылью, пылью и еще раз пылью. На фоне всепроникающего песка даже жара не производит особого впечатления. Начиналась ли песчаная буря или заканчивалась, я не знаю. Но на улицах серо-выгоревшего на солнце городка мы оказываемся единственными пешеходами. Вроде бы бывавший здесь Кеноби даже растерялся. Пришлось поплутать маленько.

— Тогда тут базар был — не протолкнуться. Все другим казалось… — принимается оправдываться джедай.

У меня уж возникла мысль связаться с местной администрацией. Не для того, чтоб откошмарить, (это я планировал чуть позже. После того, как Скайуокера найдем) просто, чтоб дорогу узнать. Хотя… Чует мое сердце, местный мэр в окраинных закоулках сам не ориентируется. И это ничего, что окраина здесь начинается сразу за центральной площадью. Здешним чиновникам вполне хватает маршрута «личный особняк — офис — дворец Джаббы-хатта».

— Городские власти совсем мух не давят, — сконфуженно ворчит, словно мысли мои считавший Кеноби. — У них верховный канцлер с визитом, а они и в ус не дуют.

Это теперь у джедаев мода такая: чуть что на других стрелки переводить? Вслух, естественно, я этого не говорю. Достаточно того, что думаю отчетливо. Мой спутник предательски краснеет, конфузится еще больше и поспешно закрывается, чтоб еще какую мою мысль не увидеть. Пользуюсь моментом и ныряю в Силу, чтобы почувствовать мальчишку.

Он оказывается совсем рядом. Мне даже не приходится особо менять направление движения. Пара поворотов вместе с улицей, и мы у цели. Теперь улочку узнает и Оби-Ван. Или мальчика в Силе чувствует. Он же здесь вроде бы не был. Неважно. Ибо мчит он на своей коляске на штурм двери едва ли не с улюлюканьем. Мне за его транспортным средством практически бегом бежать приходится.

В крохотной и словно из камня вырубленной комнатке царит натуральная идиллия. Вполне себе живой-здоровый Энакин сидит за столом и уплетает за обе щеки какую-то резинового вида лепешку и при этом не сводит с сидящей перед ним женщины сияющих глаз. Та подпирает щеку рукой и просто смотрит на сына. Просто… Я могу создать величайшую Империю, стать повелителем Галактики, покорить себе чудовищную Силу, но так смотреть на меня никто и никогда не будет. Никто и никогда. Ибо некому. Обидно.

Тут нас заметили. Наверное, я не вполне справился со своими чувствами. Женщина смотрит на меня с тревогой. Сын же улыбается виновато и растерянно. Он реально рад меня видеть, но понимает, что мы не просто так на огонек заглянули. И ему стыдно. А вот чья реакция удивила, так это внезапная сосущая тоска Оби-Вана. Я мог бы годами промывать ему мозги на тему ущербности образа храмовой жизни. И все без толку. Просто потому что иной жизни он не знает. Так что я на этом поле ничего ловить и не собирался особо. А вот случайно подсмотренная сценка семейного счастья сделала гораздо больше любых интриг, заставив почувствовать собственную обделенность. Способность мальчишки, вроде бы ничего не делая осознанно, менять мир вокруг, уже не удивляет. Но тут его мамаша едва ли не главнее. Случайность или?..

Женщина опомнилась первой. Уже поднимается навстречу неожиданным гостям. На лице смесь доброжелательности, вопроса и твердой готовности защитить свой дом. Все в ваших руках, гости дорогие, с чем пришли — тем и получите, короче. Достойно. Миролюбиво улыбаюсь в ответ. Энакин тут же откликается счастливой улыбкой. Кинуться мне на шею ему помешал только сердитый взгляд Кеноби. Опыта понять, что эта сердитость показная, вызванная смущением, мальчику пока не хватает. Вот и смутился. Мать же лишь чуть прибавляет тепла и добросердечия лицу и голосу. Нас опасаться она не перестает, но готова принять тех, кому обрадовался ее сын.

— Господин?..

Женщина вдруг смолкает. Она не знает, как ко мне обратиться. Тут новости не смотрят, что ли? Впрочем, головизора в крохотном домике и правда не видно.

— Госпожа Скайуокер, позвольте представиться, Шив Палпатин. Мой спутник — падаван Кеноби. Мы прибыли сюда для окончательного решения всех вопросов с вашим переездом на Корусант.

— Моим?

— Да. Вашим и сына. Нехорошо разлучать ребенка с матерью. Вы ему нужны, а здесь вас ничего не держит.

Женщина горько улыбается. Считать рабский чип ничем она не приучена.

— Доводы здравого смысла, сила закона и немного денег позволят решить все мелкие юридические вопросы в наикратчайшие сроки. Смею вас заверить — это совсем не проблема.

— Но…

Растерявшаяся женщина все хуже контролирует себя, переводя очумелый взгляд с меня на сияющего сына. А вот обидевшийся на меня за не сумевшего решить этот «мелкий юридический вопрос» учителя Кеноби пыхтит за спиной словно ежик. Не замечаю.

Мало того, следую старинной норме ситхского этикета. Согласно которой о мертвом джедае либо плохо, либо никак:

— Эничка вам не рассказал? Неужели так обиделся на глупый вздор магистра Винду…

— Я не обиделся, я…

— Поверил его пустым словам. Довольно об этом. Оно не заслуживает нашего внимания.

Тут хозяйку отпускает. Что вылилось во вспышку бурной деятельности по нашему размещению за столом. При этом стол выдвинут ближе к центру комнаты, чтобы Оби-Вану удобнее разместиться на коляске. Мне принесена куча подушечек, ибо такому солидному человеку на каменной скамье сидеть непривычно. Возражения не принимаются. Мало того, все распоряжения госпожи Скайуокер исполняются весело и непринужденно.

— Маму зовут Шми, — тихо подсказывает мне Энакин.

Благодарно киваю, потому что в руках у меня простая глиняная кружка местного голубого молока, а на зубах рассыпчатое печенье. Простенько, но до ситха приятно. О чем при этом говорим? А джедай его знает. Просто говорим ни о чем, но с удовольствием. Потом украшенный голубыми молочными усами непоседа-Энакин тянет Оби-Вана за перегородку, чтобы показать ему нечто особенное.

Из-за распахнутой двери раздались лязганье металла, потом столь же металлическое бессмысленное бормотание сменяется возгласом.

— О! Мастер Энакин! Рад вашему возвращению!

— Привет, С-3РО! Я его сам собрал, правда! А мы возьмем его с собой?

Слушать этот детский треп оказалось приятно. Ловлю себя на том, что непроизвольно улыбаюсь. Но тревожный взгляд Шми Скайуокер возвращает в реальность.

— Вы действительно решили нас забрать отсюда?

— Да. Извините. Все получилось так внезапно, без предупреждения.

— Вы передо мной извиняетесь? — в глазах плещется недоверие.

— Нет. Просто, жест вежливости, — говорю правду, ибо печенью чую, с этой женщиной по-другому не выйдет. — Вы нужны Энакину, а значит и мне.

— Он так вам нужен?

— Он особенный. Вы даже не представляете, насколько. Но он еще совсем маленький мальчик, которому нужна мама, к которой он готов лететь через полгалактики.

— Вы странный человек, господин Палпатин. Мне кажется, вы говорите правду, но при этом что-то важное не договариваете…

— Чего же тут странного? Все люди иногда говорят правду и почти всегда чего-то не договаривают.

Доверительная улыбка и капелька Силы для убедительности должного эффекта не приносят. Не потому что не действуют. Потому что нам помешают. Во входную дверь не стучат, но не надо быть форсюзером, чтобы понять: на улице происходит нечто особенное. Энакин в сопровождении нелепого дроида без корпуса бежит к двери, но, открыв ее, пятится. Нет, не испуганно. Обалдело. Поэтому шагаю вперед, но меч не активирую.

И правильно. Зрелище достойно не меча ситха, а кисти мастера. Шедевр под названием «К нам едет ревизор или не ждали». По центру композиции расположена туша истинного правителя Татуина — Джаббы-хатта. Из-под его хвоста выглядывает увешанный местными орденами в три ряда местный же губернатор. Наверное. В толпе Джаббиных прихвостней я его могу с кем-нибудь и перепутать. А над всем этим великолепием порхает некий облезлый тойдорианец — обладатель не по размеру громкого визга.

— Вот, граждане дорогие! Поглядите! Средь бела дня жулики имущества лишают!

Тут вообще никто новости по головизору не смотрит? Узнали, наконец. Причем первым оказался не губернатор, а хатт. Который решил возникший имущественный спор без лишнего бюрократизма: махнул могучим хвостом так, что сбил надоедливого просителя башкой об землю.

— В виду отсутствия у покойного Уотто наследников, его имущество переходит в собственность государства, — деловито забубнил предполагаемый губернатор, живенько оформляющий передачу оной собственности под управление Республики.

— И эта… Джедая забери, — вздыхает на прощание хатт.

Я с легким удивлением оборачиваюсь к любопытно выглядывающему из-за двери Кеноби. Когда это он успел стать здесь знаменитостью?

— Это не я. Это, наверное, мастер. Они решили, что и рыцарь Джинн здесь.

Оби-Ван Кеноби очень старается скрыть довольную улыбку. Но не радоваться не вполне заслуженной славе получается плохо.

Возвращаюсь в дом и начинаю разбирать переданные мне бумаги на право собственности. Освобождение Шми Скайуокер следует оформить немедленно. Чтоб никакой двусмысленности в отношениях. Энакин крутится рядом, но спрашивает как обычно о неожиданном.

— А почему дядя Мол с вами не прилетел?

Хатт побери! И правда, где это Дарта Мола носит? Допустим, он наше с Кеноби тихое появление проморгал. Но на выход Джаббы со свитой он должен был отреагировать! Во что он вляпался? Вернется, рога пообломаю!

Мою тревогу Оби-Ван улавливает и тут же взвивается не по-джедайски.

— Это ситх! Он специально подбросил нам адрес Скайуокеров, чтоб мы сразу сюда поехали, а сам напал на Мола! Ситхи никогда ничего не прощают и никого не отпускают!

С последним не поспоришь. Я и не пытаюсь. Просто наблюдаю за нарезающим вокруг меня круги взволнованным джедаем.

— Ваш мастер не предостерегал вас от поспешных выводов, юный падаван? — пытаюсь превратить происходящее в шутку, хотя бы потому, что волнение Кеноби вмиг передалось Энакину, и, если они на пару решат отправиться в спасательную экспедицию, без применения Силы мне их не остановить.

— А что, что еще могло с ним стрястись?! — не унимается джедай.

Других версий у меня нет. О том, что у ситха есть железное алиби, я говорить не готов. Давненько я не чувствовал такой растерянности. Впрочем, Великая уважает сильных и не оставляет их своим вниманием.

— О! Оби-Ванище! Очень кстати! Сейчас меч подзаряжу, и пойдем извращенцев резать!

Рожа возникшего в дверях Дарта Мола сияет как красный медный таз.

— Ты где был?

— Как где? Местные малины зачищал. Вдруг они нашего мальца прямо в порту взяли?

— Подробности?

В моем голосе лед, аж у самого кровь в жилах стынет. Но ситхова ученичка особо не пронимает. Пафос чуть сбавляет, но не более.

— Я же и рассказываю: прилетел, зашел в забегаловку возле порта перекусить и сплетни послушать. А там два хмыря обсуждают, как толкнули какому-то барыге раба-малолетку. Вот я и забеспокоился, не про нашего ли мальчика речь? Взял за горло хмырей. Потом барыгу. От него на оптовый невольничий рынок вышел. А там, духи Великого Коррибана, народу столько, что сразу и не поймешь кто где. В общем, пока понял, что нашего там нет, мечом помахать пришлось знатно.

— Тебя, между прочим, там за джедая приняли, — с удовольствием ломаю ученику хорошее настроение.

Но тот относится к этой возмутительной новости с по истине философским спокойствием.

— А ну и ситх с ним. Зато душу отвел. Вы знаете, я не ханжа, но там мерзость такая…

Что именно ранило тонкую ситхскую душу Дарта Мола при ребенке уточнять не стоит. Едва ли ни с открытым ртом слушающий его рассказ Кеноби тоже спрашивает о другом.

— Ты кого еще резать собрался?

— Ты, чё, тупой? Думаешь, я адреса тех, кто сегодня на ночь себе мальчиков-девочек заказал, не срисовал? Вот к ним и наведаемся.

— Но это же незаконно?

— Зато справедливо. И только не говори мне о педофильских традициях в культурах отдельных рас, которые я должен уважать.

— Мы должны сдерживать наши чувства, не давать волю гневу.

— ОК. Бей гадов со спокойной душой, кто ж не дает.

Хатт, ученик научился аргументировать свои решения не только мечом, но и словами? Во всяком случае юному джедаю возразить оказывается нечего. Но и согласиться на соблазнительное, но слишком неджедайское предложение Кеноби боязно. Вопросительный взгляд в мою сторону. Он почему-то уверен, что я остановлю запланированное беззаконие. Угу, не дождешься!

— Иногда дух закона важнее его буквы.

Нашедший моральное оправдание своего решения Кеноби с энтузиазмом принимается готовиться к налету. Энакин жрет его и забрака восторженным взглядом. Его мать только головой качает. Но осуждения в ее глазах я не замечаю ни капли.

— А пока молодежь резвится, женщины, старики и дети займутся упаковкой вещей.

Говорю так, словно парни в кино собрались. Мне согласно кивают. К поножовщинам тут, похоже, привыкли.

Заканчиваю с оформлением документов. Новенькую идентификационную карту на имя свободной гражданки Ш. Скайуокер посыльный из мэрии приносит почти сразу. Вещей тоже оказалось немного. Навьюченный ими дроид-недоделок ныл, но тащил поклажу. Осталось мальчиков с прогулки дождаться.

Сморившийся Энакин засыпает прямо возле баула с вещами. Шми задумчиво присаживается у окна. Она в моей поддержке не нуждается. Заговориваю я скорее для себя, чем для нее.

— Не бойтесь. Все будет хорошо.

— Я не боюсь. Просто все так неожиданно. И… Я не знаю, зачем вы это делаете, но спасибо.

Хм, мне нечего на это ответить. Да и не пришлось. В конце улицы появляются наши

неуловимые мстители. Усталые, но довольные. Пора трогаться, короче.

Уже на борту яхты, когда серый шар Татуина исчез, растворившись в тысяче звезд, странная мысль вновь кольнула в сердце. Я хочу, чтобы у этой женщины и ее сына все было хорошо.

— Я боюсь, что электропроводка в этом дворце небезопасна для использования! Третья сгоревшая кафа-машина за неделю. Немыслимо!

Причитания кибер-секретаря С-3РО из-за неплотно прикрытой двери отвлекают от размышлений. Только обращается он не ко мне. Судя по пыхтению и позвякиванию инструментов, восстановить сгоревший электроприбор пытается Энакин. Точно, он. К механическим стонам присоединяется ломкий мальчишеский голос.

— Не-а, это не в сети перепады напряжения. Это у некоторых пользователей руки не из того места растут.

— Вы имеете ввиду верховного канцлера, мастер Эни? — ужасается секретарь.

— Либо это неуловимый ситх тайно пробирается в кабинет канцлера и кафейники жжет.

Откидываюсь на спинку кресла и тихо улыбаюсь самому себе. Я очень редко это делаю просто так — без корыстной цели. И обстановка вроде бы совсем не располагает. А вот надо же.

Наверное, это оттого, что мальчишка прав. Третья кафа-машина накрывается, не выдержав брошенной в нее Молнии Силы. Что поделать, нервы.

Мир в последние месяцы буквально с цепи сорвался. Впрочем, если быть точным, то не сам сорвался. С цепи его целенаправленно спустили. Кто, спросите вы. Дарт Плэгас, зараза мудро…ая. Легким, изящным движением он наглухо перекрыл финансирование проекта армии клонов. Мало того, история получила огласку. Со мной ее, правда, не связали. А вот джедаев вообще и Сайфо-Диаса в частности в СМИ полощут с особой жестокостью. Де, вот на что храм народные денежки тратит! И с кем это они воевать собрались? На словах с рабством борются, а на деле армией боевых холопов обзавестись решили?! А клонов-проституток для утех магистров Орден точно не заказывал? Это я самые безобидные заголовки пересказываю.

Под шумок скандала я успел вывезти первую партию в двести тысяч младенцев. Денег на их обучение и экипировку у меня хватит. Только о многомиллионной армии можно забыть. Как и об идее свалить Республику и Орден, ослабив их войной. Войной клонов, дроидов и джедаев, в которой трудоспособное население, инфраструктура и производственные мощности планет моей будущей Империи особо не пострадают. Руководство руинами галактики меня как-то не прельщает. Похоже, сепаратистские настроения Торговой Федерации надо тихо спускать в унитаз.

Одно хорошо. Я — в стороне. А вот по авторитету Храма не оттоптался только ленивый. Когда выяснилось, что на Камино партии клонов нет, джедаи наивно выдохнули с облегчением и даже вякнули на тему, а был ли мальчик. Но тут же схлопотали обвинение в том, что храмовые изуверы просто утопили несчастных младенчиков во главе с папой-Феттом в хладных водах каминского моря-океана словно котят. Дело едва не кончилось погромом.

Тьма — свидетель, я не знаю, кто заплатил всем этим толпам экологов, пацифистов, феминисток и секс-меньшинств, но судьбой несчастных деток они прониклись до полного озверения. Пришлось признаваться, что сироток в безопасное место вывез я. Слава Силе, это место активистов не заинтересовало. Ибо очень не хотелось бы, чтобы моих будущих псов испортили всякие сердобольные волонтеры с их заботой о ближнем и прочими розовыми соплями. Но обошлось. Журналисты, в отличие от общественников, могли и докопаться, но их пока отвлекает новый поворот скандала.

Джедаи смотрят на меня как на спасителя, но о том, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, помнят. Ну, может и не Совет Ордена, а вконец затравленный магистр Сайфо-Диас лично постарался вбросить тему «Не мы такие — жизнь такая». Типа, крупные компании для своих нужд на Камино веками рабочих заказывают, а чем Храм хуже?

Тема зашла. Да так, что биржи по всей Республике месяц лихорадит. А джедаи послали несколько инспекционных проверок по мирам Внешнего Кольца в поисках неучтенного населения. И как вы уже догадались, с рыцарем Джинном во главе одной из них. Похоже, Совету совсем не терпится получить наконец известие о долгожданной невосполнимой утрате.

Только погасить скандал и вернуть былое уважение — совсем не одно и тоже. Вот для восстановления имиджа защитников всего хорошего от всего плохого Совет с новой силой ринулся искать, как вы думаете, кого? Правильно, ситха. Я только ума не приложу, почему все решили, что его поимка найдет живой отклик в сердцах простых разумных галактики. Но магистрам видней.

Только я, старый жадный политикан, денег на это богоугодное дело зажал из вредности. Ага, мне еще двести тысяч ртов на свои кормить. Послал в благотворительный фонд муунов. К Хего Дамаску, короче. Магистры пошли, куда им деваться, но интеллигентное хамство на меня затаили. И стоило Сенату принять бюджет на следующий год, как пошли в атаку: потребовали Дарта Мола на допрос. Он, де, единственная ниточка к ситху.

— Вам следует гордиться эдакой эксклюзивностью, друг мой.

Обращаюсь к забраку, прикрыв взглядом дверь поплотнее. Это читая наглое требование храмовников сдать им моего телохранителя, я, скромный верховный канцлер, молниями в бытовые приборы швыряться начинаю. При ученике же надо демонстрировать сдержанность и уверенность в себе.

— Да, учитель.

Мол хищно щерится, демонстрируя готовность единолично порвать весь Орден джедаев. Страх свой прячет, хорохорится. Правильно. Потому что бойся — не бойся, а идти придется. Не потому что так захотели джедаи. Так хочу я. Ибо зажрался последнее время ученик. Страх потерял. А это для ситха недопустимая роскошь.

— Что ж, в путь.

Откладываю документы и поднимаюсь с места. Единственным условием с моей стороны было мое присутствие во время допроса. Формально, сенатский контроль за сенатскими же секретами. Реально, чтоб светлые оппоненты за процессуальные рамки сильно не выходили. Провала я не опасаюсь, даже меч с собой не беру, но держать руку на пульсе следует. Да и просто интересно. Ситхи вне закона, так что и официальный перечень допустимых форм воздействия на них велик и разнообразен. Будет на что посмотреть.

— Ни пуха, Мол.

Энакин отрывается от разобранной кафа-машины и ободряюще улыбается.

— К ситху.

Непривыкший к столь неприкрытому проявлению поддержки забрак конфузится. Самое интересное здесь не это, а то, что я не ревную. Похоже, я слишком серьезно отнесся к заявлению Дарта Плэгаса об отмене «правила двух». Раньше бы я уж во всю бесился от невозможности делить внимание моего ученика с кем бы то ни было. Теперь моя задача — создать вокруг себя максимально широкую сеть одаренных. Победит тот, у кого она будет больше, а связи в ней крепче. Лишь бы самому оставаться в ее центре. Головой понимаю, а в душе все равно сам себе удивляюсь. Уж больно оно необычно. Ситх-авангардист, прости Великая.

К слову о Плэгасе. Он-то не слишком легко отдал мне Избранного? Судя по куче косвенных признаков, Энакин — плод его экспериментов по созданию жизни из Силы.

«Ты чего-нибудь, кроме статей госбюджета, считать умеешь, морда чиновничья?» — раздается в мозгу хрипловатый голос бывшего учителя.

Я едва на ступеньках Храма не споткнулся. Хотя… Почему бы, собственно, двум уважаемым ситхам не пообщаться через канал Силы именно здесь?

«Это вы о чем, мастер?»

«О том, что как с Силой не колдуй, а против природы не попрешь: из женской яйцеклетки без участия мужика не может родится мальчик с иным, чем у матери, цветом глаз и волос. По-твоему, Энакин должен был родиться темноволосой, кареглазой девочкой. Без вариантов».

«Но эксперимент же был?»

«Почему был? Он и сейчас идет. Просто быстро только фелинксы родятся. А девочка появится на свет на Джакку лет через сорок».

Так за почти светской беседой добираемся до внутренних помещений Храма. Никаких темных подвалов — все светленько, чистенько, пристойненько. Если не считать сразу трех сильнейших менталистов Ордена, которые в мозгах у Мола ковыряться собираются. В общем, внешне, для меня — неодаренного все будет выглядеть культурно, без насилия. Эти уроды еще бы белые врачебные комбинезоны напялили для пущего лицемерия.

Мол покладисто сообщает собравшимся, что старого ситха зовут Дарт Сидиус. Росту он среднего, телосложения тщедушного, из особых примет — надвинутый на глаза капюшон. Обретается оный приметный паренек на нижних уровнях Корусанта. Точного адреса забрак не помнит, ибо неместный.

За дело принимаются менталисты. Возникающие в мозгу накаченного наркотиками и чужеродной Силой Мола образы в целом соответствуют рассказу. Несколько раз картинка начинает двоиться, и тип в черном балахоне приобретал черты верховного канцлера. Тогда отвечающий за фильтрацию бреда специалист недовольно морщился. Присутствие нынешнего босса испытуемого очевидно искажает воспоминания забрака. В измученном мозгу прошлое путается с настоящим.

Только я-то этих мыслей как бы и не вижу. От чего всячески изображаю скуку. Параллельно помаленьку высасываю боль Мола. Легче ему от этого не становится, но зачем добру пропадать.

Напоминаю собравшимся о том, что допрос разумного, проходящего по делу свидетелем, по закону не может продолжаться дольше шести часов. Со мной соглашаются. Джедаи и так уж поняли, что из затеи ничего путного не выйдет. Только Молу после этого дней десять в постели проваляться придется.

* * *

У болезни ученика оказывается еще один не то, чтобы неожиданный или неприятный, но требующий внимания эффект. Оставшийся без тренировок Энакин Скайуокер.

Почти полгода все складывалось практически так, как я и планировал: черновую работу по обучению ребенка вместо Ордена выполняли Мол с Кеноби, бытовые вопросы решала Шми Скайуокер. Я же появлялся по выходным, чтобы похвалить, восхититься достижениями, сводить в кафешку или в кино, сунуть сотню кредитов на карманные расходы. В общем любовно взращиваю образ мудрого, заботливого дедушки. Непыльно и эффективно. Главное, редкий случай, когда я могу позволить себе роскошь быть искренним. С поправкой на возраст моего компаньона, но все же. Странное ощущение.

И вот, излечившийся Кеноби умчался вслед за своим мастером выявлять тайные плантации опиатов на Эндоре, а Мол валяется в постели с нервным истощением и последствиями болевого шока. Осталась одна Шми.

Хатт, как я раньше-то без нее управлялся? Идея предложить ей место экономки в моем доме родилась сама собой. Место всегда было вакантно. Лишние глаза мне ни к чему. Я дроидов и то предпочитаю менять чем чаще, тем лучше. Так что решение изначально показалось спорным. Да и особых надежд я на провинциалку без образования не возлагал. Сможет, что сможет. Главное, снят вопрос с мальчиком: мать работает в доме и сын при ней.

Но результат превзошел все самые смелые ожидания. Сама Великая не иначе как обалдела от получившегося, иначе бы подала мне сигнал заранее. У Шми Скайуокер оказалось редкостное чувство уюта. Необычную атмосферу домашнего тепла я почувствовал в ее хибаре на Татуине. Голый камень, нищета и убогость, а в нее хотелось войти. Это не чувство прекрасного. В искусстве Шми вообще разбирается так себе. Но до нее шикарные антикварные вещи в моих апартаментах делали квартиру похожей на музей. Шми вроде и не меняла ничего в интерьерах, но музей вдруг стал домом. Такое просто на запах вкусностей из кухни не спишешь.

Хотя Мол и Дуку на этот запах летели просто как мотыльки. И если молодого лорда влекли пирожки и чувство защищенности (не буду же я при даме молниями в него кидаться), а сама Шми относилась к нему почти как к племяннику, то мотивы графа, да и душевный отклик женщины оказались куда сложнее. Расшифровать его до конца у меня походя не получилось, а проявлять явный интерес показалось бестактным.

Конечно, Шми Скайуокер крепко держала в руках не только дом, но и сына. Так что несмотря на опасения, проблем в школе у парня практически не возникло.

Школу я для него выбрал правильно. Не слишком элитную, но добротную, где большинство учеников — дети съехавшихся в столицу по служебным делам из всех уголков Республики чиновников, офицеров, инженеров. Сглаживать пробелы в знаниях там умели, а ходить с невыученными уроками Шми сына отучила быстро. Одолжив у Мола ремень.

Впрочем, судя по массово благожелательным отзывам учителей, Энакин пользоваться очаровательной улыбкой с добавлением капельки Силы умеет мастерски. Драк с одноклассниками тоже, вроде, не отмечено. Во всяком случае таких, которые попали бы в поле зрения взрослых.

Только не стоит себя обманывать: неуемной энергии Скайуокера достаточно застояться без дела день-другой, и она закиснет и так в голову ударит — только держись! Не остановят ни мамин авторитет, ни Молов ремень. Чует мое сердце, сама Великая хочет, чтобы я не расслаблялся и лично занялся воспитанием Избранного. Против Силы не попрешь.

— Энакин! Давай-ка на тренировку.

— С вами, канцлер?

В мальчишечьих глазах мелькает огонек юношеской снисходительности к старым и убогим.

— Ты думал я исключительно для Мола спортзал отгрохал?

Энакин кивает и бежит переодеваться. Я просто скидываю домашнюю куртку, демонстрируя приоткрывшему рот юнцу рельеф мышц.

Качественная, так, чтоб пар валил, разминка. Потом сам отправляюсь тягать железо, Энакина отправляю на беговую дорожку. Рано ему еще на силовые тренажеры засматриваться. А вот мной полюбоваться вполне может. Искреннее уважение без скидок на возраст оказываются приятным бонусом к радости активно работающих мышц.

— Ну-с, а теперь фехтование.

— А вы умеете?

— Баловался в молодости. Только, чур, без этой вашей Силы. Просто отрабатываешь четкость связок.

— Хорошо, — с забавной серьезностью обещает «не обижать старенького» Энакин.

Мы беремся за мечи. Вообще-то, учебное оружие — первый шаг к безалкогольному пиву и резиновым женщинам. Не практикую. Но сегодня без вариантов. Что до самого боя, то все ожидаемо. Талант налицо: набор приемов и связок он за несколько месяцев усвоил впечатляющий. И действовать пытается нешаблонно. Только техника хромает на шесть лап и еще крыло подволакивает. Торопливость, небрежность и самонадеянность делают свое дело. Валяю соперника по ковру почти всухую. Тот начинает заводиться и совсем теряет контроль над собой.

— Спокойнее, юный падаван.

— Излишняя горячность на Темную Сторону ведет?

— Вернее всего она ведет в дурдом или на кладбище. Хотя, и иное возможно.

Энакин кивает, берет себя в руки и на злом кураже проводит весьма недурную атаку. У него почти получилось меня достать. Он даже успевает обрадоваться вкусу победы. На этом я его и подловлю. Едва заметное движение на грани возможностей неодаренных, и Избранный сидит на полу, мотая головой, глаза в кучку собирает. Собирает. И задает вопрос, от которого мне самому впору в обморок.

— Канцлер, вы ситх?

— На чем основано столь странное предположение, мой друг?

— Не знаю. Я вдруг сейчас догадался.

Н-да, Сила любит своего Избранного. И хочет для него лучшего. Здесь и сейчас — лучшего наставника. Меня, то есть. Интересно, если я попытаюсь тупо и незатейливо его пришибить, каким именно образом Великая меня остановит? В том, что остановит, я уже не сомневаюсь, а пробовать как — как-то не хочется. Поэтому сразу переходим в конструктивную стадию беседы.

— Что ж, ты прав. Но позволь и мне задать вопрос? Зачем ты об этом заговорил?

— Зачем? — Энакин задумчиво чешет нос, вздыхает и отвечает. — Я хочу учиться владению Силой по-настоящему, а не походя, когда у кого-то есть на меня время. Среди джедаев мастера для меня не нашлось…

— Ты хочешь стать моим учеником? — осторожно пробую слова на вкус, потому что я еще и сам не понимаю, на что подписываюсь.

— Наверное.

— Ты сомневаешься?

— Да. Я не хочу причинять зло Дарту Молу.

— Ты слышал о правиле двух?

— Да, канцлер.

— Твои сведения устарели. Правило Дарта Бейна было отменено еще моим учителем Дартом Плэгасом.

Звучит так, словно произошло это многие века назад. Знать о том, что реально решение окончательно принято немногим более полугода тому как, молодежи рановато. Энакин облегченно вздыхает и вновь замирает, затаив дыхание, в ожидании моего решения. Я не затягиваю. Сейчас главное — быть искренним. С разумными вообще надо быть по возможности искренним. Сместить акценты, утаить или выпятить детали — это да. Но долго и эффективно изображать чувства, которые ты на самом деле ни капельки не испытываешь, задача невыполнимая.

— Хорошо, я готов стать твоим учителем, Энакин Скайуокер.

— Благодарю, мастер.

Достаю настоящий меч и салютую им ученику. Действие совсем необязательное, но красивый жест показался уместным. Ишь, глазенки-то как заблестели.

— Теперь же к делу, мой юный ученик. Прежде всего тебе следует научиться закрывать свои мысли и воспоминания от посторонних, даже если эти разумные сильнее тебя. Это займет несколько дней. В течение этого времени тебе не стоит выходить из дому. Думаю, больничный в связи со сломанной на тренировке ногой вполне подойдет.

— Хорошо, учитель. Только…

Нет, боли он не испугался. Его смущает нечто другое. Жду, пока соберется с мыслями. Понукать не пришлось. Собрался быстро.

— Мне завтра позарез надо быть в школе. Понимаете, я похвастался пацанам, что принесу новую версию World of Walkers… Ну, которая официально только через месяц появится… Теперь парни подумают, что я трепло.

— Что за ворлд? — делаю лицо максимально строгим.

— Игрушка такая про танчики… Мне ее Мол перед тем, как к джедаям пойти, на каком-то совсем пиратском торренте скачал. Типа, если что, память о нем будет…

Парень едва не плачет. Сам и не понимает, о чем. То ли о своей безнадежно загубленной репутации. То ли о глупой шутке Мола, которая оказалась слишком близка к истине. То ли собственную лодыжку жаль. Только будущему лорду ситхов нюни развешивать даже в десять лет не к лицу. Резкое колебание Силы, и Энакин тихо ойкает от неожиданности. Неестественно вывернутая вбок ступня болит, но он держится, чтобы не закричать.

— А приятелей своих можешь сюда пригласить, чтоб дурного про тебя не думали.

— Можно?

— Почему нет? Среди них нет одаренных. Значит, и опасности нет.

— В нашей школе вообще нет форсюзеров, — ворчит, рассматривающий стремительно распухающий голеностоп Энакин.

— В списочном составе нет. Но где гарантия, что завтра какому-нибудь рыцарю света шлея под хвост не попадет прочесть школьникам лекцию о ратном пути Ордена? А тут ты на второй парте весь из себя задумчивый.

— Вы правы, учитель. Я не подумал.

Сила великая! Что он своими глазищами со мной делает-то? Только и остается, что подать руку и помочь доковылять до своей комнаты.

* * *

Друзей у Энакина оказалась целая свора. Конечно, частью мальчишек двигает простой интерес к новой игрушке и к возможности побывать в знаменитом доме на Республиканской. Но особой корысти в их помыслах нет. Так что пусть и не верными товарищами, но хорошими приятелями пришедших назвать вполне можно.

Нет, шокировать гостей своим появлением я не собираюсь. Хватит с них Дарта Мола. Забрак сегодня впервые поднялся с постели и пока еще слабым и вялым выполз в общую комнату.

— Это Мол — телохранитель его превосходительства канцлера Палпатина. Только сегодня он дома, потому что немного ранен, — представляет Энакин забрака приятелям. — И это он сумел скачать Walkerов.

Собравшиеся уважительно кивают. В их головах уже зреет картина предотвращенного Молом коварного теракта, в котором и Скайуокер вполне мог пострадать. А что, очень даже похоже. Пожалуй, именно эта версия завтра будет гулять по школе. Потом дети разнесут эту сплетню по домам. А уж родители сделают вывод о канцлере, умеющем заботиться о преданных ему людях. Неплохо.

Но катастрофически мало. Через несколько лет мне захватывать власть в Республике. А от задуманной миллионной армии клонов у меня жалкие двести тысяч осталось. О том, кем их заменить, мысли имеются. Друзья-однокашники моего младшего ученика — неплохое подспорье. Энакин общителен и дружелюбен. Он легко станет лидером молодежной компании, которая со временем начнет видеть мир его глазами и пойдет за ним хоть в соседнюю галактику. Но этого мало. И это не защищает от предательского удара в спину. Но на этот счет у меня пока только смутные наметки крайне мутного характера.

С мальчишками все ясно — упиваются своей стрелялкой обо всем забывши. А вот за дремлющим в уголке Дартом Молом наблюдать занятно. Вот ведь, ситхская морда, нежится в волнах светлой и незамутненной детской радости и в ус не дует. В душе колыхнулась надлежащая волна ревности, но справедливости ради следует отметить, я сам не тороплюсь отрываться от экрана видеонаблюдения вовсе не потому, что меня волнует результат танкового сражения. Может темный лорд ситхов позволить себе маленький каприз — чуточку погреться в лучах чужой бескорыстной радости?

— Думаю, дорогой канцлер, вы не ознакомились еще с последним информационным бюллетенем Ордена?

— Нет, друг мой. У меня иные источники информации имеются.

Вальяжно развалившийся в кресле граф Дуку предпочитает моей иронии не заметить и с отрепетированной небрежностью пододвигает ко мне деку с документом. Не спорю. Углубляюсь в чтение.

— Значит, рыцарь Квай-Гон Джинн уже несколько дней не выходит на связь. И что же Совет Ордена?

— А ничего. Открыто еще не скорбят. Но усиленно к этому готовятся.

— Экспедиция на Эндор последует после положенного траура?

— Не угадали. Эндор объявлен слишком никчёмной целью для великого Ордена джедаев.

Теперь Дуку уже не маскирует свое возмущение.

— Даже так? Занятно… А что планируете предпринять вы, джедай Дуку?

— Джедай Дуку — ничего. А вот граф Серено в ближайшие дни намерен совершить небольшую прогулку на своей яхте по уголкам девственной природы планет Внешнего кольца. В компании симпатичной ему женщины — Шми Скайуокер и ее сына. О чем, собственно, и пришел поставить вас в известность.

— Не слишком рискованный ход?

Честно сказать, от столь гениального плана я слегка опешил. Да, Шми и Энакин на борту яхты — железное алиби для джедая. Едва ли кто-то усомнится в том, что на Эндоре они чисто случайно окажутся. Но совесть иметь надо! Для того, чтобы придушить гнев, а не Дуку, требуется изрядное усилие.

И тут в голову ударяют видения. Оно обычно так и бывает: неожиданно в момент напряжения Силы. Словно несколько слайдов перед глазами промелькнули. Ярких таких, с деталями. Вообще-то, очевидными и без лишних пророчеств, но каюсь, я на этом пока не сосредотачивался. А зря. Потому что не только картина произошедшего на Эндоре, но и решение кучи моих проблем теперь видится куда отчётливее.

— Не волнуйтесь, канцлер. Для гостей моей яхты нет никакой угрозы.

— Я и не волнуюсь, граф. Я лечу с вами.

— Стоит ли?

— Вы правильно оценили невысокую степень чисто военной опасности. Но упустили из виду политическую.

— О чем вы?

— О причине, по которой джедаи не торопятся посетить Эндор, даже после того, как убедятся в постигшей их тяжелой утрате. И некоторая потеря имиджа, когда погибший товарищ остается неотмщенным, их почему-то не смущает.

— У вас несколько превратное представление о джедайском чувстве справедливости, канцлер, — чуть снисходительно улыбается граф.

— Вот именно. Я — политик. Эффективный, смею заметить. Так что к отбору стариков, женщин и детей для нашей маленькой прогулки подходить будем тщательно.

* * *

Яхта графа Серено на деле оказалась чистой воды корветом с лишь слегка припудренным россыпью наспех инкрустированных бриллиантов носиком и свежезакрашенной, но все еще проступающей эмблемой Корпуса юстиции на корме. У замершего у трапа офицера холуйской вышколенности прислуги тоже маловато.

— Добрый день, капитан Юларен, — узнаю несколько раз выполняющего щекотливые антикоррупционные задания военного.

— Добрый день, сэр! Рад приветствовать вас на борту «Черной каракатицы».

Идущий за спиной Энакин тихо хрюкает. Офицер едва сдерживает смущенную улыбку.

— С названием что-то не так?

— Никак нет, сэр, — справляется с лицом Юларен.

— Просто название небось его сын придумал, — тихо подсказывает Эни, который факт того, что «Черная каракатица» еще буквально вчера была номерным бортом республиканских сил обороны, сразу срисовал.

— Почему сын?

— Потому что название из мультика про большие гонки. Была там такая яхта. Не самая крутая, правда. Но та, что круче, была джедайская.

— Ох, беда с этими джедаями, — улыбаюсь, закрывая тему.

— Точно, «Беда»! — опять невпопад смеются взрослый и сопливый любители мультфильмов.

Не уточняю, потому что к трапу подходит следующий участник нашей прогулки — директор бюро сенатской безопасности Арманд Айсард. В пляжных шортах и с девушкой наперевес.

Это что же выходит, только я с Молом подружками не озаботились? Не угадал. Молодой лорд появился, галантно ведя под ручку желтокожую ладненькую тви’лечку в балахоне медицинского корпуса джедаев.

«Тили-тили-тесто! Жених и невеста!» раздается на всю Силу мысленный комментарий Скайуокера.

— Меня зовут Око, — едва слышно шепчет девушка, щеки которой заливает ярко-желтый румянец.

— Она за Оби-Ваном в госпитале ухаживала. Там с Молом и познакомилась, — максимально солидно проясняет ситуацию все тот же Энакин.

* * *

«Все подруги по парам в темноте разбрелися…» Медитации мешают слова старой песни. Ибо темнота — не темнота, а все наши парочки уединились по каютам, юный Скайуокер прижился на мостике, его оттуда теперь никаким калачом не выманишь. Один старый ситх Палпатин как дурак о деле думать пытается.

Впрочем, сидеть, развалясь на диване в кают-компании, и ничего не делать приятно. Так почему бы не позволить делам идти своим чередом? Изредка можно.

— Сэр?

Капитан Юларен неуверенно топчется в дверях.

— Проходите же, друг мой. Это мы у вас в гостях, а не наоборот. К слову, что это у правителей Серено нормальной яхты не нашлось?

— Нашлось, сэр. Только она совсем… королевская, что ли. Поэтому, когда господин Дуку обратился в штаб Корпуса юстиции с просьбой одолжить вооружение для яхты, то проще оказалось корвет перекрасить.

— Спасибо за информацию, капитан. Вы хотели что-то спросить?

— Да, сэр. Граф настаивает на максимально быстром появлении под Эндором. Имитация аварийного выхода из гипера может оказаться небезопасной. Не разумнее ли изобразить сбой в навигации и выйти в нужном районе якобы для выяснения собственного местоположения? Это займет чуть больше времени, но…

— Вы здесь капитан, вам и решать.

— Благодарю, сэр.

Юларен удалился, а у меня появляется возможность насладиться видом Эндора с орбиты, на которую мы не сломя голову вываливаемся, а неспешно выходим в тщетных попытках установить связь с планетой. Но ситуация со связью с момента исчезновения джедаев не изменилась. Спутник связи на орбите висит целехонький, но ретранслировать с поверхности ему нечего. Обгоревший остов антенны невооруженным взглядом виден.

Формально Эндор — неосвоенная планета, пригодная для колонизации, без особых мер терраформатирования с собственной примитивной формой разумной жизни — эвоками. В республику, естественно, эти первобытные охотники и собиратели не входят. Но некий интерес со стороны центральных миров к Эндору имелся.

До недавнего времени считалось, что исключительно в виде охотничьих или огородных дач. Есть у крупных корпораций мода прикупать дикую планету, где создается небольшое поселение: охотничья заимка для уединённого отдыха совета директоров или небольшая ферма для сбора экзотических фруктов для них же. Эндор считался такой дачей. Только понять, чьей именно, у джедаев сразу не получилось. Уж больно длинной оказалась цепочка посредников. Вот Джинна аккуратно разобраться на месте и послали.

Только отчего Джинна, а не шагоход? Зная прямолинейное правдорубство и крайнюю недипломатичность уважаемого Квай-Гона, аккуратно у шагохода даже лучше получиться может. Собственно, для того, чтобы понять, что за «дачи» расположились в здешних джунглях, на планету опускаться не обязательно. Многие гектары вырубленного леса яркими проплешинами цветущих маковых полей с орбиты очень даже хорошо видны.

Тут бы нашему герою тихо сдать назад и рвануть в Храм с докладом. Но он решил иначе. Обнажил меч, да и рванул задавать местным дачникам всякие неудобные вопросы. Только мачту-то галактической связи жечь зачем? Ладно, скоро мы это узнаем.

Вошедший в атмосферу корвет зависает над узлом связи. Хм, основательно их тут пожгли. Некоторая биоактивность на поселке имеется. Но одаренных там нет. Будем искать.

Искать пришлось по джунглям. На полях какое-то подозрительное затишье. Что у нашего светлого друга поднять революцию в одно лицо получилось? В джунглях наблюдается странное оживление: со всех сторон к некоей точке двигаются группы эвоков. Найти точку сбора особого труда не составляет.

А вот картинка с зонда-разведчика заставляет руку потянуться к затылку. Наверное, этот холм когда-то был священным капищем эвоков. Только теперь всю сакральность этого места вытоптали и захаркали. Не захватчики-наркоторговцы. Сами эвоки, коих тут собралось несколько тысяч. Бесцельно слоняющиеся особи наталкиваются друг на друга и спотыкаются о поваленных идолов. Поднимаются и бредут дальше, пока не натыкаются на один из множества парящих чанов, отхлебывают зачерпнутое деревянным ковшом. Отойти после этого далеко получается у очень немногих. Так и валяются, мешая другим подобраться к вожделенной дозе. Очухавшись же, вновь бесцельно бредут, пока не натыкаются на новый чан.

— Грубая выгонка маковой соломки способна дать такой эффект? — удивленно распахивает глаза Око. — Хотя… Физиология у медвежат может отличаться от прочих разумных…

— Что не так?

— От такой дозы что люди, что тви’леки, что забраки уж замертво бы свалились. А этим хоть бы что.

— Мало того, они же уже заливши зенки на холм приходят. По дороге уже набираются, — поддакивает Мол.

— Похоже, кто-то организовал на Эндоре производство растительных наркотиков (модная, между прочим, на многих планетах штука) и припахал для работ местные племена. Те же прелести неолитической революции не поняли и пристрастились к употреблению выращенного. Барыги возмутились, и работники подняли бунт. Судя по разоренному поселку плантаторов — успешный. А джедаи под замес попали, — предполагает Дуку.

— Или сами спровоцировали восстание угнетенного народца. Уж как-то не верится в то, что охотники с луками и стрелами уработали пусть и малочисленную, но современно вооруженную охрану, — пожимаю плечами я.

— Не факт. Неожиданность, плюс хорошее знание местности, — гнет свое Дуку. — Только джедаи-то где?

Внизу графского вопроса словно ждали. Завыли трубы, загремели барабаны, бессмысленное движение толпы приобретает некоторую упорядоченность. От вершины холма к его подножью словно металлическая стружка под действием магнита, тела мохнатых укурков располагаются в строгом порядке. На вершине холма уже поправили два покосившихся было столба, вокруг которых скоренько раскладывают дровишки.

— Похоже, эвоки только после первой и до пятнадцатой не закусывают. А потом решили озаботиться шашлычком, — зло цедит Мол. — А вот и он.

Действительно, к столбам выводят Квай-Гона с учеником.

— Почему они не воздействуют на дикарей Силой? — ахает Око.

— Силой — в смысле внушением? — хмыкает граф. — Безнадежно. Воздействовать можно на разум, а тут сплошное коллективное бессознательное в опиумном угаре. А вот как господин рыцарь свой меч профукал?

— Пора вмешиваться, — возвращаю всех в деловое русло.

— Уже, сэр! — браво рапортует юный Скайуокер.

И верно, не успел Дуку уточнить, о чем это говорит мальчик, как размеренность церемонии внизу нарушает кривоватое приземление малой грузовой платформы. Из отвалившегося от удара заднего люка выходит… мой домашний кибер-секретарь С-3РО. Его золотистый корпус блестел бы на солнце, но наш корвет встает так, что загораживать солнце. Над капищем эвоков нависает тень. Не то, чтоб слишком зловещая, однако местных отсутствие солнечного света сильно обеспокоило. Примета плохая, или костерок они с помощью лупы разжигать собирались? Так или иначе, все морды, способные смотреть в небо, делают именно это.

— Мастер Эни, — раздается в динамиках голос С-3РО. — На место прибыл. Разрешите приступить к операции «Разведение кроликов»?

— Начало операции разрешаю, — Энакин солидно кивает роботу и параллельно подает знак Юларену.

— Есть поддерживать позиционирование по солнцу, сэр, — абсолютно серьезно кивает тот.

Ишь ты. Спелись. Так дело пойдет, нам с Дуку и световыми мечами помахать не придется. Ладно, если видение было верным, то все еще возможно.

Тем временем Айсард активирует переводчик. Очень кстати. Потому что дальше С-3РО заговорил на эвокском. Не знаю, какую аудиосистему приделал ему Энакин, но громкость стартующего шатла обеспечена.

— Как бога встречаете, твари блохастые?

Все морды дружно утыкаются в землю.

— Что, не признали? Ничего, я вас научу сошедшее с небес Солнце узнавать. Все джунгли, до единого дерева, пожгу, пенька не оставив, а научу!

Местные наконец приходят в себя. Вскакиваюь на ноги. Трубы и барабаны ревут с новой отчаянной силой. Сотни эвоков встают в хоровод вокруг небесного гостя и кружатся в дикой пляске. Все новые и новые аборигены включаются в танец, и вот уже несколько кругов и извилистых змеек вращается вокруг С-3РО в разные стороны и с разной скоростью, но в едином порыве.

— Балаган, — брезгливо морщится Дуку.

Я ласково улыбаюсь в ответ. Эко старого джедая проняло. Обиделся на то, что разрабатывавшие наземную операцию Айсард с Юлареном мальчишку Скайуокера в курс дела ввели и к делу пристроили, а старого графа — нет. Только джедай не был бы джедаем, если бы быстро не погасил эмоции и не начал бы прояснять обстановку.

— Это карго-культ какой-то?

— Нет, — отозывася Айсард. — Эвоки — деревьепоклонники. Главным злым духом в их мифологии является разжигающий лесные пожары бог огня и солнца, с которым не всякий шаман свяжется.

— Понятно, — кивает Дуку.

Тем временем божественный С-3РО продолжает качать права. Заявляет, что не готов удовлетвориться одним только дымом от жертвенных костров, и требует жертву целиком. Местные не возражают. Решили, что бухло и без шашлыка хорошо по мозгам долбит, или у них иные кандидаты на ужин имеются.

Как только С-3РО с освобожденными джедаями скрываются внутри платформы, Юларен смещает корабль чуть в сторону, открыв радостно взвывшим эвокам солнце, и подхватив лучом захвата платформу отволакивает ее подальше, после чего опускается рядом с ней.

Пока Мол тискает в объятьях Оби-Вана, а Дуку и Джинн солидно пожимают друг другу руки, я с интересом наблюдаю за реакцией Энакина. Видеть Квай-Гона Джинна живым и здоровым он безусловно рад. Только некоторая, им самим до конца непонятая неловкость заставляет замереть за спиной у матери. Впрочем, ситуацию разрядил сам Джинн. Есть моменты, когда его несгибаемая прямота идет на пользу. Нечасто, но бывают.

— Эй, малыш, привет! Сколько мы с тобой не виделись? Почти год. Ты здорово вырос.

Подхваченный на руки мальчишка страшно смущается, но искренняя радость оказывается сильней. И то, что он — ученик лорда ситхов — радуется встрече с рыцарем джедаев, его по малолетству вовсе не смущает.

— Доложите о случившемся, рыцарь Джинн, — решаю, что слюней-соплей на сегодня хватит, пора и делом заняться.

— Ситуация более чем серьезная, канцлер, — улавливает мой тон вмиг посерьезневший джедай

— Слушаю вас. Не беспокойтесь, здесь все свои. Говорите.

Квай-Гон смиренно склоняет голову и складывает руки на животе, будто с тяжелыми мыслями собирался. Позер. Впрочем, говорит он о вещах реально серьезных. Правда, по большей части мне известных, от чего наблюдать за реакцией окружающих оказалось едва ли не интереснее.

— На Корусанте никто и не заметил практически открытой рекламы растительных наркотиков, которая началась несколько месяцев назад. Иные «медицинские» ток-шоу послушать, так опиаты — почти лекарство и культурное наследие далеких предков. Которые химию не употребляли…

Скорбный кивок графа Дуку и придавленная волевым усилием снисходительная улыбка Айсарда.

— Мы не знаем, кто за этим стоит, но судя по площадям Эндор — основной источник поставок сырья.

Теперь в уголках губ Айсарда замирает довольство. Он знает, кто за этим стоит, но до недавнего времени не знал, где расположены маковые поля. К слову, переработка — здесь же. Анализ дыма над поселком сомнений не оставляет.

— Мы наткнулись на это случайно. Когда поняли суть происходящего, решили встретиться с руководством колонии для вразумляющей беседы.

Изображаю наивного идиота, который под словами «вразумляющая беседа» понимает именно беседу, и сокрушённо качаю головой. Дамская часть слушателей только ахает, не зная восхищаться рыцарскому благородству или тихо над ним ржать. Вторая часть, те, кто знает, что вразумляют джедаи как правило световым мечом, смотрит скорее осуждающе: переоценил старый рыцарь свои возможности против наркокартеля, ох, переоценил.

— Но ни боя, ни разговора не вышло. нас вырубили каким-то артефактом. Я не понял, как. Но очнулись мы уже в руках дикарей. Несколько дней нас старательно откармливали словно на убой…

— В общем, так оно и было, — не удерживается от насмешливого замечания Мол.

— То есть погром в поселке устроили не вы? — уточняет Дуку.

— Погром? Нет, — качает головой Джинн.

— Да мы дальше КПП не прошли… — куда откровеннее выдыхает Оби-Ван.

— На полях работали эвоки? — возвращаю разговор в русло не домыслов, но фактов.

— Нет, калишцы, — морщится, как от зубной боли, Джинн.

Дуку предпочитает делать вид, что этого не слышит. И только девочка из мед корпуса наивно уточняет.

— Калишцы? Их же, должно быть, здесь тысячи. Как они здесь оказались?

— С голодухи!

Голос Квай-Гона звучит излишне резко. Дуку недовольно морщится. Девочка же по-прежнему не понимает.

— Как с голодухи? Орден же несколько лет назад остановил войну на Кали, разве нет?

— Остановил, — не спорит с ней Квай-Гон. — И заставил изгнавших со своей планеты оккупантов калишцев выплатить «потерпевшим» немалую контрибуцию. На Кали сейчас голод.

Все правильно правдоруб говорит. Не знаю, что двигало канцлером Валорумом, когда Республика с Храмом решили-таки влезть в идущую уже не первый век Хакскую войну именно так. Выгоды Республике это не принесло. Разве что лично Валоруму? Только не о том сейчас речь. Наш честный рыцарь Джинн уверен, что если у чистой, наивной девочки от столь резкой встречи лица с грязью мира крышу снесет, и она схватится за меч, чтобы сеять добро и справедливость здесь и сейчас, это будет именно соблазн Темной стороны Силы? Останавливать силой оружия таких сломавшихся идеалистов ему не доводилось? Впрочем, сейчас обойдется. Вон Дуку уже и слова какие-то примирительные говорит, и в Силе успокаивает.

И тут из задних зрительских рядов выскакивает Энакин.

— Не о том говорите, рыцарь Джинн! Это же все ситх устроил! Он! Больше некому!

Хулиганский огонь наивных голубых глазок только я заметил? Ладно, даже слабо проработанный экспромт в исполнении Избранного идет на ура. Все тут же отвлекаются от причины появления калишцев на Эндоре и начинают готовить поход на засевшего в поселке наркоторговцев ситха.

Впрочем, нет, не все. Ловлю вопросительный взгляд Айсарда.

— Мои действия, канцлер?

— Вы и сами их лучше меня знаете. Подбросите джедаев до поселка, а сами с Юлареном — искать отряд калишцев. Судя по тому, как они лихо расправились с охраной плантаций, на которых без датомирских ведьм явно не обошлось, ребята они обстрелянные, опытные. И сразу вызывайте транспорты. Калишцев вывозить отсюда надо. Нечего им с обдолбанными медведями в одном лесу делать.

— Понял, сэр. Но джедаи?..

— За ними я пригляжу.

Сдается мне, сила там засела безусловно темная, да только тьма эта иного порядка. Без меня могут не справиться.

— Эни, летишь с капитаном и директором. Вчерашние рабы обозлены на джедаев и республику, помоги убедить их, что мы искренне хотим им помочь. Хорошо?

— Хорошо, мастер.

Мальчик серьезен. Конечно, ему хаттски хочется воочию посмотреть на результат своей маленькой провокации. Но на корвете он нужнее, значит, надо быть там. Без детских обидок. Я позволяю себе потрепать его по волосам. Тот поспешно отстраняется. Такие телячьи нежности он только от матери терпит.

* * *

— Сидиус, выходи! — надрывается перед заваленным входом в подвал Квай-Гон Джинн.

— Выходи, подлый ситх! — вторит из-за спины мастера Оби-Ван Кеноби.

Стою сзади. Жду, когда до атакующих дойдет, что к ним не выходят не потому что не хотят, а потому что не могут. Вход не заперт, а завален взрывом. Тут не орать, тут откапывать надо. Доходит туго, но я не тороплю. Благо других разумных вокруг нет.

Когда мы добрались до поселка, практически все его уже покинули. Один взлетающий шатл «Черная каракатица» на взлете свалила. Остальные, кого Мол с Дуку прирезать не успели, по лесу бегают. Но ночные сестры все здесь остались, остальных, если калишцы не встретят, то хищники оприходуют. Впрочем, Дуку и Мол до сих пор шляются по развалинам в надежде найти кого живого. Вряд ли. Тут кроме калишцев еще и эвоки прогулялись. Откуда-то же они взяли все те запасы опия, которые медведи сейчас и потребляют. Признаки жизни имеются в уже упомянутом подвале. Некоторые основания полагать, что там скрываются одаренные, тоже. В общем, джедаи надежды не теряют. Мало того, уже принялись разбирать завал.

Я тоже далеко не отхожу. Мало ли. Не то, чтобы серьезно страхую джедаев. Но выпускать ситуацию из-под контроля не стоит.

Ну вот, четверть часа работы светового меча в качестве автогена, и проход свободен. Из подвала тут же выскакивают бронированные датомирские дамы в количестве четырех штук. Мол и Дуку — как галантные кавалеры подлетают с разных сторон, но почти мгновенно. Я же, напротив, хватаю за руку зазевавшуюся Око и ныряю за угол. Мы — просто наблюдатели. Мирные люди в драках на мечах участия не принимают. Ну, разве что дистанционно и совсем чуть-чуть. Джедайская докторша всего-то сучок от ближайшей тропической елки отламывает прямо на темечко той из ведьм, что дерется с Молом. А я кусок арматуры под ногой у прижавшей к стенке Оби-Вана шевелю. Тоже совсем легонько.

Все, наши джедаи с союзным лордом Молом победили. А из подвала вылезает тот, ради кого я собственно сюда лично и прилетел. Один из руководителей проекта сенатор Бейл Органа. Я его сперва в видении узнал. Потом Айсард подтвердил информацию о причастности альдераанца к наркобизнесу.

— Канцлер Палпатин? Как?.. Что вы тут делаете?

— Охочусь, — как обычно не вру я.

— Представляете, я тоже! Друзья пригласили на сафари, а тут такое творится!..

— О друзьях поговорим подробнее. Мол, за мной.

Дарт Мол ловит сенатора за шиворот и волочет обратно в подвал.

— Может, дождемся Айсарда? Он профессионал, — кричит вслед Дуку.

— Не волнуйтесь, граф. Я тоже.

Айсард нам сейчас не нужен. В нашем задушевном разговоре могут всплыть такие имена, которыми я с бюро безопасности делиться не готов. Самому пригодятся. А вот каким цветом сейчас отливают мои глаза, меня совсем не волнует.

Чего нельзя сказать об Органе, который начинает орать, когда Мол его даже вязать толком не закончил. Хотя, он все правильно понял. Вообще-то сенатору не повезло. Ломать сознание, не засветившись в Силе, я не умею. Привлекать джедаев — не желаю. Да и Джинн с Дуку так себе менталисты. И развязывающей язык химии с собой нет. Придется работать просто ножом. Для ученика Дарта Плэгаса хорошее знание анатомии и физиологии основных разумных видов — базовое. Пыточный навык при этом обязателен. Так что, поехали.

А Бейл Органа оказался крепким орешком. Не ожидал. Стоп! Кто это такой наглый, чтоб мне Силой движение ножа подправлять? Кому-то показалось, что лезвие может зацепить крупный сосуд, и клиент помрет раньше времени? Мол, советник хаттов, рога пообломаю! Нет, это не Мол. Он стоит в дверях, как и положено — мастеру внимает. А вот докторенок его джедайская из-под локтя выглядывает.

Только не джедайская. Она действительно абсолютно спокойна. И не только внешне. Но где-то внутри, в том месте, что некоторые называют душой, у нее пылает огонь ярости, который не дает ей отвести глаза от того, что я делаю, заставляет слушать то, о чем рассказывает сенатор.

— Когда мне было тринадцать, меня послали на практику в детский наркологический центр, — все так же спокойно поясняет, перехватившая мой взгляд Око.

Вот тут я Органу едва не прирезал. Рука дрогнула от мысли о провокации. А что еще я должен подумать о джедаях, которые ухитрились направить природного целителя, для которого стремление спасать — врожденная базовая потребность, туда, где спасти кого-то практически невозможно? Уж лучше военно-полевой госпиталь с его тазами ампутированных конечностей, гноем и нехваткой анестезии. Там можно драться за жизни, пока ноги у операционного стола держат. Драться и побеждать. А в детской наркушке победить практически невозможно. Потому что после лечения пациент вернется в прежнюю жизнь, и все начнется заново. Смотреть на то, как мир убивает своих детей их собственными руками, не всякий взрослый сможет. У чувствительного к Силе подростка шансов не сорваться во Тьму отчаяния просто не было. Вопрос: зачем?

— Вы сумеете достать всех тех разумных, про который говорил этот?..

— Обещаю.

Не вру, что показательно. Компромат на Хего Дамаска отсутствует. А остальных я сдам не Айсарду, так Дуку. Без проблем.

— Только уж и вы, деточка, помогите мне.

— Что?..

Испугалась. Но виду старается не показать.

— Мол, заканчивай здесь. А мне от вашей вынужденной жестокости что-то дурно сделалось.

Тщательно вытираю руки, бледнею и, опираясь на руку девушки, выбираюсь наружу.

Наверху же народу значительно прибавилось. Я бы сказал — кардинально. Почему-то мне казалось, что наняться на плантацию должны были только здоровые калишские мужики. Ну, специально я над этим не задумывался. А образ возник именно такой. Ошибся. Внушительная толпа больше чем на треть состоит из женщин и подростков. Зато оружие в руках практически у каждого. Похоже, эти рассерженные ребята далеко уходить и не собирались: ждали прибытия помощи к наркоторговцам с тем, чтобы похоронить здесь и их.

Тревожно всматриваюсь в лицо Энакина. Выход калишцев — не результат переговоров Юларена или Айсарда. Тут без внушения не обошлось. Сразу несколько тысяч человек — опасная перегрузка для детского организма. Нет, детский организм весел, румян и в меру упитан. Парню хватило благоразумия очаровывать не всех, а только лидеров. Впрочем, в лихом благоразумии на грани фола Скайуокеру никогда отказать было нельзя.

— Я — Шив Палпатин — благодарю храбрых сынов Кали за то, что они практически полностью сделали работу, которую должны были сделать мои люди.

Я не называю должностей — все они ничего кроме ненависти у калишцев не вызовут. Я не извиняюсь — мои извинения им не нужны. Я не спрашиваю, что здесь произошло. Чтобы узнать это мне хватило взгляда.

Единственное, чего я не понимаю (калишцы сами этого не знают, а у перебитой охраны уже не спросишь) зачем ночным сестрам понадобилась заставлять работников снимать ритуальные маски, в которых обязан ходить любой уважающий себя житель Кали. Неужели, просто забавы ради? Завербовавшиеся на Эндор понимали, здесь будет не курорт. Но терпеть бессмысленное унижение не смогли. Вариант побега отпадал. Охрана специально подсаживала на наркоту окрестных эвоков, чтобы за новую дозу отлавливали беглецов. Тогда калишцы стали готовить восстание. Помог случай: появление джедаев. Ночные сестры отвлеклись на незваных гостей и проморгали атаку собственных рабов. Недооценили дамочки тот факт, что наняли они бывших бойцов элитного отряда извошра. Или просто об этом не знали. В общем, шансов у атакованных, пожалуй, не было. При всем уважении к датомирским ведьмам. Джедаев же сперва хотели убить, но потом продали эвокам.

Только собравшимся совсем необязательно знать о том, что я об этом знаю. Пока им достаточно запомнить имя.

— Я, Шив Палпатин, обещаю каждому из воинов-извошра обширные угодья на одной из восьми аграрных планет центрального сектора. Я знаю, вы являетесь ханами своих племен. Угодья будут достаточно обильными, чтобы прокормить и их. Я все сказал.

Обозначаю легкий поклон и делаю шаг назад. Восемь лидеров калишцев сдержанно кланяются в ответ. Или я ничего не смыслю в родоплеменных отношениях, или года не пройдет, как в тихом аграрном подбрюшье Корусанта, буквально в паре часов лета от Республиканской у меня появится собственная армия и не только. И даже к лучшему, что прежний лидер и герой Кали сейчас отрабатывает долги планеты, ишача коллектором на межгалактический банковский клан. Тем легче его народ станет моим.

* * *

Оказавшись на борту «Черной каракатицы», я вновь принимаюсь изображать боли в сердце. Давно планировал запустить слух о проблемах с собственным здоровьем. Даже пачку милдроната в сенатской аптеке купил. Есть правда не рискнул — в унитаз выкинул. Сейчас же мне нужен повод не отвечать на неудобные вопросы.

Сижу, безвольно развалясь в кресле, грудь массирую и слабым голосом сообщаю Айсарду и Дуку имена сенаторов и магистров Ордена, замешанных в эндорском героиновом проекте. На меня смотрят с испугом, слушают почти как завещание и ртов лишнего не открывают. Наконец, подчиняясь слабому движению руки, все удаляются. Выходящий предпоследним Дарт Мол захлопывает дверь перед самым носом семенящей следом Око. Та пожимает плечами.

— Вообще-то об ваш миокард, канцлер, крайт-дракон зубы сломать может.

Тем не менее девушка извлекает из аптечки пузырек и капает в стакан с водой несколько капель. По каюте распространяется странный запах.

— Что это?

— Валокордин. Древнейшее из известных седативных и спазмолитических средств. Ваш случай: запах держится несколько часов.

— Внутрь пить обязательно?

— Вам — без разницы.

— Спасибо, спасительница вы моя.

Осторожно беру девушку за руку. Она не возражает. Интуитивно чувствует, что контакт со мной избавит ее от накопившегося негатива. Начинаю осторожно выкачивать гной из души.

— Вы… вы чувствительны к Силе? — Око не сразу, но понимает, что я делаю.

— Совсем немного. МХ-тест полторы тысячи — это ни о чем. Но кое-что я чувствую. О многом читал.

Опять не вру. Я — уникум: форсюзер с аномально низким уровнем мидихлориан в крови. Они у меня в моче. Но девочка думает о другом.

— Вы видите?..

— Что именно?

— Я — ситх? — в глазах неподдельные ужас и облегчение в равных долях. Говорить о собственном изъяне ей невыносимо, но носить это в себе сил нет.

— Думаю, нет. Просто вы тот редкий разумный, который умеет одинаково хорошо работать что правой, что левой рукой.

— Правда?

— Правда. Вернемся на Корусант, дам почитать пару трактатов на эту тему. А сейчас не сочтите за наглость мою просьбу разделить со мной ужин.

— И не только? — озвучивает девушка недосказанный мной конец фразы. Без всякого смущения, между прочим. — Хорошо, я согласна.

Высовываюсь в коридор в поисках дроида-стюарда. На бывшем корвете по-другому их не дозовешься. Но натыкаюсь на графа Дуку. Тот молча останавливается передо мной и салютует активированным мечом. Что ж, я знал, что сегодня я скольжу по самому краю. Но, кажется, оно того стоило. Так же молча достаю сейбер из рукава и салютую в ответ. Граф удаляется.

А вот Мол пытается проникнуть в мою каюту гораздо настырней. Приходится гнать.

— Пошёл вон. Теперь это моя девушка. Себе новую найдешь. Вон их у джедаев в аграрном корпусе — целый колхоз.