Общак Гитлерюгенда (джен)

На стене гаража висел большой чёрно-белый портрет Гитлера, отпечатанный на принтере. Выпученные глаза фюрера неодобрительно взирали на троих подростков — двух парней и девушку, сидящих прямо на полу.

— Ненавижу свою фамилию, — лениво протянул худой темноглазый парень лет пятнадцати — Игнат Шарипов. — Отстойная, в натуре неарийская.

— Ты чё, не ариец? — вытаращилась на него изрядно прожённая Ленка Новикова и даже захлопала жирными от туши ресницами.

— Я те дам — не ариец, — показал ей кулак сидевший в углу лошадеподобный Денис Пузатов. — Фильтруй базар, а то в репу съезжу!

— Ты чё взъелся, — осадил его Игнат, — Ленка тупо не в курсах. Это отчим мой, козлина, меня на себя записал. А отца я ваще не знаю. Может, реально немец был… — Он сложил руки за головой и мечтательно вздохнул: — Вот будет мне восемнадцать, сразу фамилию сменю. Например, Игнат Гиммлер. Или Игнат Шелленберг.

— Или Мюллер, — хихикнула Ленка. Мюллер был единственным из всех отрицательных героев бессмертной киносаги про Штирлица, кого она знала.

Дверь с лязгом распахнулась, и в гараж влетела тощая курносая девчонка со светлой косой — Зинка Разина.

— Народ! — завизжала она. — Народ, я чё нашла! Смотрите!

Она плюхнулась на ящик с инструментами и достала из кармана сложенный в несколько раз тетрадный листок, исписанный крупным почерком со множеством помарок.

— Это я у брата взяла, — сообщила она. — Ему перевести задали, я посмотрела, а там тако-ое… — Она мечтательно закатила маленькие бесцветные глазки.

— Ну давай, не тяни, — поторопил её Игнат.

Зина развернула листок и принялась читать вслух:

«В последние годы в курортном районе вблизи Дрездена, более известном как Саксонская Швейцария, всё чаще появляются бритоголовые молодые люди. Их привлекает сюда новый молодёжный центр, созданный одной из неонацистских организаций Германии… Центр предоставляет возможности для занятия туризмом и различными видами спорта, организует пикники, дискотеки, конкурсы, в том числе спортивные соревнования, на которых юные нацисты демонстрируют владение приёмами борьбы и даже оружием…» Ну, дальше неинтересно, дальше пропаганда одна.

— Блин, круто! — с завистью выдохнул Пузатов. — Почему у нас такого не сделают?

— Ты с дуба рухнул? — усмехнулся Игнат, ощерив крупные белые зубы. — У нас ветераны сразу такой хипеж поднимут!

— Угу, — подтвердила Лена. — И чё они не вымрут никак?

— А ты про эту твою Швейцарию ничего не напутала? — испытующе воззрившись на Разину, спросил Игнат.

— На кого бочку катишь! — обиделась та. — Мой брат три года немецкий в вузе учит, шпрехает как реальный ариец!

— Тогда базару нет, — Игнат встал. — Вот что: нам надо в эту Швейцарскую Саксонию ехать. А тот так и просидим всю жизнь в этом голимом гараже. А там нас научат, как этих обезьян зачищать. Может, и гражданство получим! А чё, круто: почикаем хачей, а нас трогать нельзя — мы типа иностранные граждане!

— Клёво, — согласилась Ленка. — Только… мы типа несовершеннолетние. Нас не отпустят.

— Придумаем чё-нибудь, — решил Игнат. — Главное — нам сейчас бабки нужны, и много.

Он снял с полки коробку, вытряхнул из неё гвозди и поставил перед приятелями.

— Вот тут будет наш общак, — объявил он. — У кого сейчас сколько?

— У меня всё дома, — Денис порылся в карманах штанов.

— А мне предки дадут, когда в лагерь поедем, — прибавила Зинка.

— Точняк! — оживился Игнат. — В лагере всем дают бабло, надо только взять…

Максим припарковал машину и вошёл в вестибюль прокуратуры. Там уже стояли Ильин, Белоногов и тётя Поля.

— Ну что, проводил наших голубков? — спросила уборщица.

— Ага, — Максим украдкой вздохнул. — Счастливые…

Сашке в этом году повезло: в конце июня он получил долгожданный отпуск, на который строил планы уже не один месяц. Они с Асей наконец-то полетели вдвоём в Турцию. Родители согласились отпустить девушку, и сегодня Максим отвёз влюблённую пару в аэропорт.

— Хитрые у нас девочки в отделе кадров, — усмехнулся Белоногов. — Включили Сашке в отпуск три выходных…

— Кстати, о выходных, — Боец немного помялся. — Пал Валентиныч… может, отпустите Ольгу? Мы с ней договорились на теплоходе покататься… В воскресенье вечером как раз бы вернулись. А то у Олиных родителей билеты пропадают… — смущённо прибавил он.

— А кто работать будет? — напомнил Ильин. — Преступники ведь на календарь не смотрят.

— Да ладно вам, — заступилась за Макса тётя Поля, — надо ведь молодым и отдохнуть, мотаются ведь целыми днями туда-сюда… Лето на дворе всё-таки! Неужто сами не справитесь?

— А вы небось тоже отдыхать собрались? — нахмурился Ильин.

— «Отдыхать»! — передразнила тётя Поля. — Это кто ж на даче отдыхает? Картошку окучить — раз, тлю на крыжовнике вывести — два, клубнику собрать — три… Как раз до понедельника дел и хватит. Так что сейчас домою второй этаж и пойду на дачу собираться.

Она подхватила ведро и швабру и ушла наверх.

— И тётя Поля отдыхать собралась, — не без зависти протянул Белоногов. — Одни мы с тобой на дежурстве останемся. Знал бы — поехал бы с тобой на шашлыки в лес.

— Знал бы — сам бы поехал, — вздохнул Ильин.

Они остановились и многозначительно переглянулись.

— А работать кто будет? — тихо спросил Ильин.

— А Подколодный на что? — в тон ему ответил Белоногов. — Пусть хоть раз в жизни материал раскроет.

И прокуроры, сдавленно хихикая, как школьники, направились к лестнице.

Стоило им уйти, как из-за угла высунулся Подколёдный.

— Беспредел! — пробурчал он. — Не прокуратура, а голубятня какая-то. Все разлетелись, а я разгребай! У меня, между прочим, тоже есть право на законные выходные. Я тоже отдыхать хочу. Так не возьмут же! У них одна шайка-лейка…

И Подколёдный решил проследить за прокурорами.

— Как думаешь, Дим, чью свадьбу раньше будем играть — Бойца с Олей или Саши с Асей? — принялся рассуждать Ильин

— Даже не знаю — ответил Белоногов — Главное, так непривычно будут звучать имена наших девиц — Рюмина Ольга Николаевна и Чекалина Ася Аркадьевна.

— Помню, когда мы с женой свадьбу сыграли, коллеги её долго называли по старой фамилии — сказал Ильин

— Кстати, Паш, тебя жена-то отпустит? — поинтересовался Белоногов

— А как она может мне помешать, когда они с детьми в Сочи укатили? — улыбнулся Ильин — Так что мы сейчас едем за всем необходимым.

Всё это услышал спрятавшийся за углом Подколёдный.

— Посреди рабочего дня ехать в магазин. Безобразие! — возмущённо продекларировал он

Тут у прокурора резко засвербило в носу, и ему стоило огромных трудов сдержаться и не чихнуть.

Как раз в эту минуту из туалета выглянула тётя Поля: она как раз закончила мыть полы и вылила воду из ведра, чтобы отнести его в чуланчик.

— Э-э, нехорошо это, — проворчала она себе под нос, заметив приближающихся к лестнице прокуроров. — Если я им, тьфу-тьфу-тьфу, с пустым ведром покажусь, ещё сглажу, не дай бог, на все выходные. Придётся по другой лестнице идти.

Она вздохнула, подняла ведро и направилась в обратную сторону, но, едва завернув за угол, столкнулась с Подколёдным.

— Слушайте, Полина, как вас по отчеству, надо хоть иногда под ноги смотреть! — заорал тот. — Обрызгали мне все брю… брю… апчхи! — тут он не выдержал и оглушительно чихнул.

— Кто бы говорил, — поморщилась тётя Поля. — Сам весь пол забрызгал своими, прости господи, бациллами, а туда же! Вот последний раз убрала перед выходными, а он ходит тут и чихает. А кстати, — старушка сделала протокольное лицо, — чего это ты в рабочее время коридоры утюжишь?

— А вот не ваше дело! — рассердился Подколодный. — И вообще — вы меня не видели, я вас не видел! — и заторопился по коридору.

— Чего это он? — растерянно покачала головой тётя Поля. — Тоже, что ли, в пустое ведро верит?

— Так, давай по порядку, — Ильин распахнул дверцу своей машины. — Что нам надо купить?

— Мяска, — мечтательно ответил Белоногов и плюхнулся на сиденье, — свининки так килограмма четыре, а лучше пять. Огурчиков, помидорчиков, кукурузки. Говорят, кукуруза на мангале ох и хороша! А уж под пиво… — его круглая физиономия засияла блаженством.

— Не считая продуктов, — перебил Ильин, выруливая со стоянки. — Мангал у нас есть, уголь тоже в супермаркетах продаётся… а вот спать где будем? В машине не получится. Ты один-то туда не влезешь.

— Чего? — надулся толстяк.

— Короче, отдыхать так отдыхать, — пояснил Ильин. — У меня подарочная карта магазина «Турист» осталась. Давай-ка купим с тобой палатку, чтоб каждый год на отдых ездить!

— А это мысль, — обрадовался Белоногов. — И мешки спальные!

И прокуроры двинулись в направлении большого магазина «Турист». Однако они и не подозревали, что за спиной у них маячит чёрная «лада-гранта» Подколёдного.

— Магазин «Турист», — ворчал тот, — они что же, в горы собрались? Вот халтурщики!

Минут через сорок Ильин и Белоногов снова показались на крыльце, вдвоём неся тюк со свёрнутой палаткой и спальные мешки. Палатка была весёлого оранжевого цвета, один мешок жёлтый, а другой — зелёный. Вдобавок на Ильине поверх рубашки был камуфляжный жилет со множеством карманов, а на курчавой голове Белоногова лихо сидела зелёная панама-ведёрко.

— Это они что, на свою зарплату так затарились? — тихо ужаснулся Подколодный. — Ни в жисть не поверю! Я так и знал, что они взятки берут!

— Смотри-ка, — шепнул между тем Ильин, — видишь во-он ту чёрную машину на той стороне улицы?

— Вроде знакомая, — тихо ответил Белоногов, и тут у него чуть очки с носа не слетели. — Это что же… Подколодный нам на хвост сел?

— Похоже на то, — хихикнул Ильин. — Помотаем его? Слушай, — заговорил он уже громче, — у меня же кроссовки на той неделе гавкнулись, надо бы новые прикупить!

— Тогда нам в «Мир обуви» надо, — отозвался Белоногов, — там у них ещё распродажа не закончилась. Включи радио, а?

Ильин повернул рычажок, и из динамика, как на заказ, послышалась забавная туристская песенка:

Говорит один ишак:

— У меня тяжёл рюкзак!

У меня картошка там -

Рассуём по животам?

— Ну дела, — присвистнул Павел Валентиныч. — Мы ж эту песенку в стройотряде пели, только на другую мелодию.

— А мы другую пели, — Белоногов откинулся на спинку сиденья, — «Снова нас ведут куда-то, снова я несу рюкзак…»

— Не перебивай, — демонстративно надулся Ильин, — дай молодость вспомнить!

И оба хором подхватили очередной куплет:

Говорит другой ишак:

— У меня тяжёл рюкзак!

Ледоруб тяжёлый в нём -

Давайте мы его сожрём!

— Прямо про тебя песенка, — хихикнул Ильин.

Дмитрий Сергеич беззлобно поддал его кулаком в бок.

Кроссовки выбирали долго. Ильин всерьёз приценился к паре с этикеткой «для ночного бега» со светодиодами в подошвах, но раздумал — а вдруг батарейка сядет? — и остановил свой выбор на обычных чёрных кроссовках с гибкой подошвой. Белоногов за это время успел смотаться в спортивный отдел и вернулся с ярким пляжным полотенцем, разрисованным бананами и виноградом.

— Рисунок вполне в твоём стиле, — одобрил Ильин, — а вот размер подкачал. Тебе двух таких маловато будет!

— А я тебе вот ещё бейсболку купил, — не остался в долгу Белоногов, — а то лысина от ультрафиолета радиоактивной станет!

Подколёдный в своей машине изводился от жары, а вид расположенной на углу будочки с квасом буквально сводил его с ума. И только из опасения попасться на глаза коллегам он не высовывался из машины.

Когда наконец оба прокурора вышли из дверей с пакетами в руках, а Ильин ещё и в бейсболке набекрень, он нетерпеливо заёрзал. А увидев у них в руках по банке кваса, шпион-любитель вообще чуть не взвыл.

Допив квас, друзья забрякались в машину и покатили дальше, фальшиво распевая на два голоса: «Не хочу я каши манной, мама, я хочу домой!»

— Нет, так дело не пойдёт, — сказал Белоногов, увидев из окна вывеску комиссионки. — Без гитары эту песню петь нельзя.

— А ты умеешь играть? — скептически хмыкнул Ильин.

— Обижаешь! Я в десятом классе девчонок только так покорял!

Белоногов выпрыгнул из машины и вошёл в магазинчик. Через несколько минут он вышел, бережно прижимая к груди слегка запылённую и поцарапанную, но самую настоящую шестиструнную гитару.

— Если друг оказался вдруг… — мечтательно пропел Ильин.

— И не друг, и не враг, а так, — подхватил Белоногов, на ходу пытаясь подобрать аккорд.

Подколёдный заскрипел зубами.

— Песенки мы поём, — пробурчал он. — Знаю я вас… «Владимирский централ» орать будете. А ещё прокуроры!

Был уже вечер, когда, нагрузившись продуктами, друзья остановились у дома Ильина.

— Выезжаем завтра часов в шесть, — Ильин посмотрел на часы. — Так что, Дима, лучше тебе у меня переночевать.

— Да я всегда пожалуйста, — Белоногов вкусно зевнул. — Машина на охраняемой стоянке.

— Только чур, поможешь мне ужин приготовить, — распорядился Ильин. — И смотри не съешь всего, что мы накупили.

— Так! — сказал себе Подколёдный, протирая глаза. — Завтра к шести… Я должен быть здесь. А то чёрт знает, что у них на уме…

Не успел погаснуть последний фонарь, как Подколёдный был во дворе дома Ильина. Дабы не палиться, свою машину он оставил дома и добрался на метро.

— Так, и как же мне за ними шпионить? — облокотившись на машину Ильина, задумался прокурор

Погрузившись в свои мысли, Подколёдный потянул руку, и дверь багажника неожиданно открылась.

— Какое легкомыслие — оставить незапертым багажник! — возмутился он

И тут Подколёдный придумал, что делать. Убедившись, что рядом никого нет, он залез в багажник, закрыл дверь и завернулся в лежавшее в багажнике одеяло.

В шесть часов из подъезда вышли прокуроры. Они загрузили вещи и поехали.

— Повезло нам, Паш — сказал Белоногов — Все ещё спят, пробок нет.

— Согласен, Дим — ответил Ильин — Дай, что ли, радио включу. Так побыстрее взбодримся.

Тут заиграла песня.

Я тебя бум-бум-бум, ты меня бум-бум-бум

— Это чего ещё за дребедень? — возмутился Белоногов

— А такое, увы, сейчас в моде — сказал Ильин

Он переключил радиостанцию и попал на Высоцкого.

Вдох глубокий, руки шире, не спешите, три-четыре

Бодрость духа, грация и пластика

— О, вот это хорошая песня — улыбнулся Белоногов

— Вот кого надо почаще крутить — согласился Ильин

И друзья запели: "Общеукрепляющая, утром отрезвляющая, если жив пока ещё, гимнастика".

Лежавший в багажнике Подколёдный зажал между зубами краешек одеяла, чтобы не подпеть.

Через три часа прокуроры приехали на место.

— Вот и доехали — вдыхая свежий воздух, сказал Ильин

— Красивая природа — Белоногов осмотрел окрестности

— Так, сейчас ставим палатку — проворковал Ильин

— А потом купаться — добавил Белоногов

Тем временем в лагере...

Недалеко от футбольного поля сидели четверо подростков: высокий озорной черноволосый юноша, рыжеволосая девчушка в очках, крепкий мальчик с тёмно-русыми волосами и блондиночка в розовом платье.

— Гриш, ну когда ты уже дашь нам поиграть? — спрашивала рыженькая

— Да, ты ещё вчера обещал — добавил шатен

— Ок, ждите — сказал брюнет и пошёл к себе в палату.

— Ох, ребят, мне бы эту игру — мечтательно промурлыкала блондинка

— А плюшевые птицы тебя уже не устраивают, Юль? — спросила рыжая

В эту же секунду показался Гриша. Вид у него был взволнованный.

— Ребята, у меня игру украли — прошептал он

— А ты точно хорошо искал? — с тревогой уточнил русоволосый Никита.

— Да чего искать, всё время в чемодане лежала, под полотенцем… Я же её не доставал с тех пор, как отец мне подарки привёз.

— Значит, свистнули… — нахмурилась вторая девочка — Наташа. — Как кошелёк позавчера у Светки.

— Тогда кто это? — приоткрыв рот, прошептала Юля.

— Так самое хреновое, что кто угодно. В нашу палату даже девчонки днём заходят. Вот хотя бы Разина, — Гриша мрачно кивнул в сторону Зинки, дефилировавшей мимо в коротких чёрных шортиках, из которых, как две зубочистки, торчали её тощие ноги. Выглядело это смешно, если не сказать — жалко, однако Зина этого не замечала и самодовольно именовала себя модным эпитетом «стройняшка». — Эй, Зинка, ты в нашу палату сегодня не заглядывала?

— А чего я там забыла? — торопливо огрызнулась та. — Я ж не фетишистка, чтобы у пацанов носки тырить.

— А не видела, чтобы туда кто-то заходил?

— Не, точно, псих! — Разина пронзительно захихикала. — Совсем на этом деле рехнулся! Поищи какую-нибудь уродину прыщавую, а мне некогда! — и побежала на баскетбольную площадку, где её уже ждали Игнат и Ленка.

— Кто тут первый о фетишизме заговорил, — прокомментировала ей вслед Наташа.

— Вот что, — Никита встал. — Надо вожатой сказать. А ещё лучше Виктории Богдановне.

Лагерному сторожу Егору Трофимычу уже минуло девяносто, но выглядел он крепким и держался бодро. У него была седая окладистая борода и лукавые серые глаза, окружённые морщинками, а на лацкане ветровки поблёскивал неизменный значок ворошиловского стрелка. Дети уважали его больше, чем всех воспитателей и вожатых, и днём старик ни на минуту, пожалуй, не оставался один. Вот и сейчас, окружённый стайкой малышей лет по девяти-десяти, он сидел в саду под яблоней и, неторопливо выстругивая биту для городков, рассказывал:

— … А с нами был один парнишка из второго батальона — тоже, как я, совсем молодой. Фамилию не помню, а прозвище у него было Пашка-городошник. До войны он в эти самые городки всех сверстников в колхозе обыгрывал, — тут Трофимыч поднял уже наполовину обструганную биту. — И вот идут на нас немцы, а патронов-то у нас на троих — кот наплакал, да и граната всего одна осталась. Вот тут Пашка и говорит: «Товарищ лейтенант, я их остановлю». Выбежал он на взгорок — немцы, понятно, за автоматы — хвать гранату и прямо в самую серёдку толпы кинул! Немцы и разбежаться не успели… Вот вам и Пашка-городошник!

Ребята слушали рассказ с разинутыми ртами.

— Дедушка Егор, — наконец спросил розовощёкий пацанёнок, — а наши фашистов всех-всех победили? Насовсем?

— Победить-то победили, — вздохнул сторож, — да вот сейчас эта нечисть опять откуда-то повылезла… Только по-другому себя называет, чтоб сразу не погнали поганой метлой.

По тропинке между яблонь подошла заведующая лагерем Даниленко Виктория Богдановна — ладная, полнотелая женщина с кудрявыми светлыми волосами, сколотыми на затылке «крабом».

— Непорядок у нас, Егор Трофимыч, — вздохнула она. — Опять пропажа. Точно не мог никто посторонний в сад пробраться?

— Да кому сюда надо? — ответил старик. — Деревенским, что ли? Так далеко деревня. Я вечером ещё раз забор обойду — может, где доски отстали…

— Виктория Богдановна! — послышался крик вожатой Ани. — Большаков приехал!

— Ещё и палатка! — заскулил в багажнике Подколёдный. — Это же три часа, не меньше!..

Дело в том, что некая часть организма младшего советника юстиции уже весьма отчётливо о себе напоминала. Точнее, даже две части. И если с желудком ещё можно было хоть как-то договориться, то та, что было пониже желудка, уже не признавала никаких компромиссов.

Однако со времён первого и единственного похода Подколёдного (в восьмом классе, когда на третий день по единодушному решению пионерского отряда его отправили домой на электричке) прогресс шагнул далеко вперёд. Ильин и Белоногов распаковали палатку, потянули с двух сторон за шнурки — и над полянкой вырос нарядный оранжевый домик.

— Цивилизация! — одобрил Ильин. — Мангал потом соберём.

— Поторапливайся! — Белоногов расстегнул рубашку. — Кто последний, тот заберёт себе первую проверку!

Друзья разделись и спустились к воде.

— Тёплая какая, — Ильин попробовал ногой воду. — Как в тропиках. А пираньи тут часом не живут?

— Не боись, — хмыкнул Белоногов. — Я их сам съем! Мы в детстве таких пираний на прутиках над костром жарили. Да с печёной картошечкой, м-м-м… — Он блаженно зажмурился и упустил тот момент, когда Ильин обрызгал его водой. — Пашка, ты чем думаешь?

— Кто-то что-то говорил насчёт проверки! — расхохотался Ильин.

— Ну, я тебя…! — завопил Белоногов и бросился за товарищем.

— Снять бы вас на телефон, — бухтел себе под нос Подколодный, выбираясь из багажника, — да показать, чтоб совестно было… — Он огляделся по сторонам и рысью припустил в направлении ближайшего орешника.

Через минуту берег огласился таким невиданным воплем, что Ильин и Белоногов в два прыжка выскочили на сушу.

— Это что? — близоруко огляделся Дмитрий Сергеевич. — Тебе Сашка новый звонок поставил?

— Я бы ему за такие шуточки уши надрал, — фыркнул Ильин. — Это там, в орешнике.

— Лось, что ли?

— Лоси осенью ревут, — обеспокоенно возразил Ильин. — Больше на ишака похоже.

И тут прямо на них из кустов вывалился Подколодный со спущенными штанами.

— Какого лешего? — не сговариваясь, выпалили прокуроры.

— А-а! Больно! — не своим голосом завывал Подколодный.

Друзья заглянули в кусты и тут же поняли, что стало причиной такого ишачьего концерта. Во всём лесу Подколёдный ухитрился выбрать для своих естественных нужд громадный муравейник.

— Владимир Анатольевич, как Вы здесь оказались? — удивился Ильин

— Решил за вами проследить! — прыгая на месте, ответил Подколёдный — А то натворите дел... Блин, больно!

— Только этого нам не хватало... — понурил голову Белоногов — Паш, чего делать-то будем?

— Даже не знаю, Дим... — задумался Ильин — Давай сначала поможем бедолаге, а там посмотрим.

— Что верно, то верно — согласился Белоногов — Владимир Анатольевич, Вам помощь нужна?

— Неужели не видно! — провопил Подколёдный

Ильин взял ведро и набрал в него воды.

— Владимир Анатольевич, опустите свою пятую точку в ведро с водой — поможет.

— Ни за что! — заверещал Подколёдный — Она у вас не дистиллированная!

— Ну уж извините, у нас не цивилизация — еле сдерживая смех, сказал Белоногов — Хотя, если Вам больше нравится ходить с зудящим от укусов задом...

— Ну уж нет! — взвыл Подколёдный

Действительно, после того, как пострадавший прокурор опустил свои ягодицы в ведро, ему заметно полегчало.

— А теперь, слушайте нас, Владимир Анатольевич — начал Белоногов — Мы тут с Пашкой посовещались по поводу того, что же нам с Вами делать. И решили — мы готовы оставить Вас здесь.

— Но при одном условии — продолжил Ильин — Если Вы не будете нас доставать. Иначе мы с Димкой отправим Вас домой. Вы нас поняли?

От злость и негодования у Подколёдного аж задёргалась губа. Как это — ему ставят условия?! Но делать было нечего.

— Понял — буркнул он

К территории лагеря подъехал вишнёвый "Лексус", из которого вышел солидный крепкий мужчина средних лет в дорогом костюме. Даниленко вышла ему навстречу.

— Здравствуйте, Руслан Дмитриевич. Мы так рады Вас видеть.

— И Вам не хворать, Виктория Богданова — Большаков поздоровался с заведующей — Как там дела в лагере?

— Всё хорошо, никаких происшествий. Дети все довольны — ответила Даниленко

О краже она решила пока не говорить, попробовав для начала разобраться самой.

— А как там мой сорванец поживает? Могу я его увидеть? — спросил Большаков

— Лёшку-то? Конечно, сейчас позову.

Дождавшись, пока Даниленко отойдёт, Большаков засунул голову в машину и проверил лежавшую там барсетку.

— Ну вот и договорились — улыбнулся Ильин — Ну, чем теперь займёмся?

— Чего-то мне есть так захотелось — Белоногов погладил себя по животу — Давайте так, мы с Пашкой соберём мангал, а Вы, Владимир Анатольевич, можете пока собрать дрова.

— Пусть будет так — Подколёдный с важным видом вскинул голову — Я покажу, что такое походная жизнь.

Он встал и пошёл вглубь леса.

Прокуроры, хихикая, стали собирать мангал.

— Помнишь, Паш, как я с ним тогда возился, а ты взял и и скомуниздил его? — улыбаясь, сказал Белоногов

— Такое не забыть — рассмеялася Ильин — Интересно, справится ли наш подколодный?

Под одной из берёз собрались Игнат, Денис, Ленка и Зинка. Дело в том, что именно в дупле этого дерева они спрятали свой общак, и сейчас они его достали, чтобы пересчитать собранные деньги.

— Я же говорил, что получить бабло в лагере нам не составит никакого труда — сказал Игнат

— Да, не думала, что всё будет чики-пики — проворковала Ленка.

На ней были джинсовая мини-юбка и микроскопический топик (на все вопросы по поводу столь вульгарного вида девочка отвечала, что ей жарко). Благодаря этому прикиду стало ясно, что пупок девушки проколот, а на правой стороне живота виднелась татуировка в виде свастики.

— Осталось нам ещё игру на вокзале загнать — сказала Зинка

— Вот завтра во время тихого часа мы это и сделаем — ответил Игнат

— Кстати, народ, я вот чего вспомнил — начал рассказ Денис — Дело в том, что я видел, как в лесу припарковалась машина с двумя кренделями. Один такой толстый, а второй бородатый.

— А ещё сегодня к территории лагеря подъехала дорогая тачка, а внутри лежала барсетка с баблом — добавил Игнат

— Во, будет чем поживиться! — обрадованно воскликнула Зинка

— Ага! Обворуем и тех, и других ночью, пока все спят — сказала Лена

Порешив на этом, ребята пошли на обед.

Подколёдный не появлялся подозрительно долго. За это время Ильин успел собрать и разжечь мангал, а Белоногов нанизал на все шампуры куски свинины вперемешку с луком, хлебом и помидорами. Положив мясо на угли, друзья присели передохнуть и только тут заметили отсутствие незваного гостя.

— Куда это он запропал? — удивился Белоногов.

— Небось в город пешком подался, — зевнул Ильин. — Надеюсь, его в лесу никто не сожрёт.

— А сожрёт — мы плакать не станем, — Белоногов встал, чтобы перевернуть шпажки с шипящим шашлыком.

И тут из машины Ильина донеслось тоненькое, но отчётливое урчанье.

— Это ещё кто? — Ильин даже подпрыгнул. — Не дай бог, второй Подколодный!

— Хуже уже не будет, — философически прокомментировал Белоногов, облизывая пальцы.

Ильин приоткрыл дверь и вдруг покатился со смеху:

— Димка, смотри! Ну ни фига себе сюрприз!

Из рюкзака, лежащего на заднем сиденье, высунулась мохнатая серая мордочка с острыми ушами и смешной бородой. Мордочка зевнула, разинув маленькую розовую пасть, и приветливо тявкнула.

— Белка! — захохотал подбежавший Белоногов. — И ты здесь!

— Я её не звал, — пробормотал Ильин, — она сама в мой рюкзак забралась…

— Да чего ты оправдываешься, — Белоногов вытащил Белку из рюкзака и взял на руки, — с ней веселее. К тому же, подозреваю, Подколодный ох и не любит собак…

А Подколёдный в это время брёл по лесу в поисках хвороста. Однако сколько он ни таращился по сторонам, но аккуратных коричневых палочек, которые он представлял себе по рисункам в книгах, поблизости не валялось. Ветки в основном были кривые, серые, да ещё и не слишком чистые.

— Ну нашли куда приехать, — бурчал он себе под нос, — даже хворост здесь не растёт… А я из-за вас помирай с голоду!

Оглядевшись ещё раз, он вдруг заметил в стороне от дороги круглую полянку, поросшую каким-то кустарничком. Подойдя поближе, горе-прокурор увидел, что кустарнички усеяны ягодами — мелкими зелёными, а кое-где и крупными сизыми.

Даже Подколёдный, чей единственный поход в лес продлился три дня, знал, что такое черника (хотя и видел её главным образом в стаканах на базаре, а чаще в банках с маминым вареньем). И уж, конечно, знал её вкус.

— Всё равно нормального обеда не получится, — проворчал он, сорвал горсть ягод и запихал в рот. — Вкусно!

На минутку мелькнула мысль об Ильине и Белоногове, но Подколёдный тут же отмахнулся от неё.

— Ещё чего, — бурчал он, набивая рот ягодами — спелыми и неспелыми, без разбору, — Белоногов всю эту полянку сожрёт и не поморщится. Да и Ильину только подавай! Никакого уважения к коллегам.

Уплетая пригоршню за пригоршней, он и не заметил, что удаляется от тропинки. Но тут под ногой что-то хрустнуло. Подколёдный поскользнулся, заорал дурным голосом и полетел куда-то вниз. Через несколько секунд его многострадальный зад снова приложился обо что-то твёрдое. Подколёдный задрал голову и увидел высоко над головой небо и черничные кустики.

— Кажется, я упал в яму, — прокомментировал он.

Скажем прямо — сделать правильный вывод на его месте было нетрудно.

Подколёдный кое-как поднялся на ноги, брезгливо отряхнул штаны и тут убедился, что небо и кустики стали не намного ближе. Похоже, яма ему попалась изрядная.

Первой мыслью любителя черники было позвать на помощь. Однако представив себе, как Ильин с Белоноговым будут вытаскивать его с ворчанием, а то и с подначками, отпуская комментарии по поводу его компетенции во всех вопросах, от профессиональных до, не дай бог, личной жизни (а с них станется!), ему стало не по себе.

— Ещё чего, — сердито процедил он сквозь зубы. — Сам выберусь!

— А всё-таки, куда подевался Подколодный? — лениво осведомился Белоногов, лёжа на траве и обгладывая второй по счёту шампур. Белка пристроилась рядом и терзала зубками большой кусок жареного мяса.

— И правда, — почесал бороду Ильин. — Этот дурак во что угодно мог вляпаться.

— А как мы его найдём?

— Ну точно, мозги в отпуске, — хмыкнул бородач. — У нас же Белка есть! Белка, ко мне, — он подозвал собаку и ткнул её носом в приоткрытый багажник. — Ищи!

Умная маленькая собачонка спрыгнула с его рук и, уткнув нос в землю, уверенно засеменила в ореховые кусты к муравейнику. Покрутилась там, звонко чихнула на муравьёв и потрусила по тропинке, по которой два часа назад ушёл Подколёдный.

— Не, ну ты смотри, — восхищался Павел Валентиныч, — прямо «Ко мне, Мухтар»!

«Мухтар» ростом не выше травы бодро чапал вперёд. Вслед за собачкой прокуроры вышли на черничную поляну.

— Будто медведь похозяйничал, — не без тревоги прокомментировал Дмитрий Сергеич, увидев целую полосу ободранных и кое-где обломанных кустичков черники. — Нам ничего не оставил.

— Я бы сказал, здесь один прокурор похозяйничал, — привычно скроил насмешливую гримасу Ильин, но, покосившись на товарища, быстро поправился: — Тот самый, которого мы ищем.

— Ягоды-то ещё не все вызрели, — Белоногов на ходу сорвал горсточку. — Это кто же их без разбору лопал?

— Он, видно, думал, что ягоды на кустах как жвачки, с разными вкусами растут, — хихикнул Ильин. — Хорошо, что тут вороньего глаза нет. А то Сашка как-то рассказывал, как у его бабки в деревне дачники этой дрянью потравились. Одного ведь так и не откачали.

Он говорил достаточно громко, чтобы Подколёдный, сидевший в яме, расслышал его слова. Его тут же прошиб холодный пот.

— А вдруг я тоже съел этот, как его, вороной глаз? — прошептал он, лязгая зубами. — И что я, младший советник юстиции, так и помру в этой вонючей яме? А как же без меня прокуратура? Я только-только их вразумлять начал!

Мысль о том, чтобы окончить свою бесценную жизнь раньше времени, Подколёдного решительно не устраивала. Из двух зол приходилось выбирать меньшее.

— Помогите! — жалобно заскулил он.

Через полминуты над краем ямы появились физиономии Ильина и Белоногова.

— А вы здесь неплохо сохранились, товарищ Подколёдный, — съязвил Ильин.

Постояв немного (явно дольше, чем если бы в яму угодили, скажем, Макс или Оля), Белоногов притащил толстый сук, и вдвоём с Ильиным они извлекли Подколёдного на поверхность земного шара.

— А кстати, — давясь от плохо сдерживаемого смеха, нежно поинтересовался толстячок, — что это вы тут делали?

— Я? — небрежно уточнил Подколёдный, отряхивая колени. — За кабаном наблюдал. Здесь толь-ко что вот такой кабанище прошёл! Я, конечно, спрыгнул в яму, чтобы зря не тревожить зверя. Вон, видите, — он показал на широкую полосу разорённого черничника, — тут он и проходил.

— Странно, что следы заканчиваются возле ямы, — разыгрывая удивление, заметил Ильин.

— А это… а это он прыгнул. Во-он в те кусты, — Подколёдный наугад ткнул пальцем, как выяснилось, в сторону лагеря. — Лоси — они знаете как прыгают?

— А разве это не кабан был? — невинно уточнил Павел Валентиныч, а Белоногов за его спиной хрюкал, прыскал и отчаянно зажимал руками рот, притворяясь, что ест чернику.

— Кабан?.. Ах, да! Кабан вспугнул лося, лось как прыгнет в кусты, а кабан… а кабана я потерял из виду, — скороговоркой закончил Подколёдный, пряча глаза.

— Ясно, — Ильин вздохнул. — Ну раз так, пошли в лагерь. А то тут небезопасно, знаете ли. Лоси вон, кабаны…

— Того и гляди, ещё медведь ночью явится, — промычал Белоногов.

— Медведя бояться нельзя, — важно принялся рассуждать Подколёдный, — а то съест. Лучше всего притвориться мёртвым. Только тут выдержка нужна, и немалая, — он бросил на спутников самодовольный взгляд. — Потому что медведь может и обнюхать… аааааааааа!

Тут младший советник юстиции издал вопль, будто его цапнула гадюка, и подпрыгнул в воздух на добрых полметра. Причиной тому была Белка, неосмотрительно ткнувшаяся мордой в ноги новому знакомому.

— Уберите это животное! — вопил Подколёдный. — У меня на собак аллергия!

— От аллергии чихают, а не пляшут, — пожал плечами Ильин. — Белка, давай ко мне, а то и вправду чем-нибудь от него заразишься.

Белка неодобрительно тявкнула на Подколёдного, после чего бросилась на руки Ильину.

— Только собаки тут не хватало — буркнул прокурор

— Так, а кто-то обещал не капризничать — напомнил Белоногов

Подойдя к лагерю, Подколёдный почуял аппетитный запах.

— Чем это там у вас вкусно пахнет? — спросил он

— А это мы, пока Вас не было, начали заниматься шашлыками — ответил Ильин

— Что же вы сразу не сказали про шашлыки! — воскликнул Подколёдный

Он сразу же подбежал к мангалу и схватил шампуру.

— Мммм, очень вкусно — довольно сказал Подколёдный — Уж в чём, но в шашлыках вы, коллеги, знаете толк.

— Надо же, Дим, наш Подколодный в кое-то веки доволен — насмешливо прошептал Ильин

— И не говори, Паш — согласился Белоногов — Может хоть после шашлыков он оставит нас в покое.

Но мечтам друзей не суждено было сбыться.

— Блин, как больно! — держась за живот, прохрипел Подколёдный — Что вы такого в шашлык добавили? Отравить меня решили?

— Типун Вам на язык, Владимир Анатольевич! — сказал Ильин — Это, наверное, у Вас от ягод.

— Что стоите? Выручайте! — от боли Подколёдный аж присел — Есть "Ношпа"?

— "Ношпы" нет — ответил Белоногов — Есть только активированный уголь.

— Несите уже сюда!

Ильин слазил в машину за аптечкой. Подколёдный трясущимися руками разорвал бумажную упаковку, высыпал в рот полную горсть таблеток и захрустел.

— Не много ли? — обеспокоенно сощурился Белоногов.

— Фафыфесь х фьяфову, — неразборчиво промычал больной, дотянулся до бутылки с квасом и стал жадно пить.

— Э! — прикрикнул Ильин. — Ты смотри, угольков к нам в бутылку не напусти!

— Я сказал, катитесь к дьяволу, — проскулил Подколёдный, отбрасывая наполовину опустошённую бутылку.

— Вот тебе и благодарность, — не сговариваясь, вздохнули оба.

Лёше Большакову было тринадцать лет. Он был похож на отца — такие же чёрные кудрявые волосы и квадратный подбородок, но выглядел более подтянутым и спортивным, в то время как у Большакова-старшего уже вырисовывалось пивное брюшко.

— Ну как, не скучаешь здесь? — поинтересовался отец.

— Да ничего так… — рассеянно ответил подросток. — А мама скоро вернётся?

— Не знаю, — Большаков покачал головой. О том, что у мамы в Милане, как водится, очередная неземная любовь, здесь рассказывать как-то не хотелось. — Ты лучше про себя расскажи. Как ребята, не наезжают?

— Попробовали бы, — лаконично усмехнулся сын, пожав крепкими плечами. — Хотя есть тут один отморозок… Шарипов его фамилия. По-моему, пап, он настоящий скинхед.

— И как такую сволочь сюда пустили? Хорошо же, поговорю с начальством.

— Да не надо, — возразил Лёша. — Ещё скажут, что я стукач.

— И скажем, — процедил сквозь зубы сидевший в кустах сирени Игнат. — Мы тебе ещё устроим тёмную… — он проводил глазами обоих Большаковых и на цыпочках вернулся к машине.

Ещё полчаса назад возле «Лексуса» бдительно маячил охранник Слава — рослый жилистый парень с перебитым носом и татуировками на пальцах. Но Большаков, прикинув обратный путь до города, отпустил его в столовку пообедать, и теперь машина осталась без надзора. Конечно, справиться с хитроумным замком Игнату было бы не под силу, но пока он не собирался этого делать. Из кармана юного экспроприатора появилось шило, украденное из ящика Егора Трофимыча. Игнат на четвереньках подполз к машине и проколол одно за другим все четыре колеса.

— Вот так-то, — хихикнул он, отползая в кусты под свист вырывающегося их проколов воздуха и вопли сигнализации, — щас вы мне сами сигнализацию отрубите.

Через пять минут к машине уже бежали Большаков и Слава.

— Твою мать, — рычал бизнесмен, — где твои гляделки были?

— Шеф, вы же сами сказали… — виновато напомнил Слава.

— А подумать в падлу было? Что тут всякое отребье шарится? Блин, чего я Лёшку в Англию не отправил! — Большаков топнул ногой. — Что стоишь, запаску ставь!

— Шеф, у нас одна запаска, — напомнил Слава.

— Да без тебя вижу! — рявкнул Большаков. — Позови кого есть, чтоб заплатки на шины поставил, что ли!

Пока Слава бегал за дедом Егором, Игнат всё так же, на четвереньках, отполз на порядочное расстояние и во весь дух припустил к корпусу — уже пришло время ужина.

— Ну как? — шёпотом спросил его Денис.

— Застрял он тут надолго, — торжествующе хихикнул Шарипов. — Ночью попробуем.

Как говорил прокурорам один знакомый токсиколог, «отравиться можно и активированным углём, если съесть целый мешок». По поводу действия половины пачки он ничего не говорил, но скулить, во всяком случае, Подколёдный перестал. Друзья плюнули на него, вытащили спиннинг и отправились, как выразился Белоногов, «на ловлю пираний».

К вечеру в ведре набралось около дюжины окушков, которых Белоногов, обсыпав всеми, какие нашлись, приправами, изжарил на мангале с ломтиками картофеля. Над поляной поплыл вкусный запах. Ильин открыл бутылку тёмного пива. Подколёдного мутило от одного вида еды, и он уполз в машину.

— Доставай-ка, Дим, гитару, — предложил Ильин, отвалившись от импровизированного стола. — Сейчас самое время.

Над лесом садилось солнце. В сиреневом небе уже виднелись бледные вечерние звёзды. Плеснула в озере рыба. Даже Подколёдный притих.

— Что петь будем? — спросил Белоногов, вынимая гитару из чехла.

— Давай сначала нашу любимую, — предложил Павел Валентиныч.

Дмитрий Сергеич прислонился спиной к дереву и взял первый аккорд:

Если друг оказался вдруг,

И не друг, и не враг, а так,

Если сразу не разберёшь…

Подколёдный поначалу не очень-то прислушивался к тому, что поют коллеги. Но второй куплет Белоногов как будто невзначай (а может, и в самом деле невзначай, что вы так сразу?) запел громче:

Если парень в горах — не ах,

Если сразу раскис — и вниз,

Шаг ступил на ледник — и сник,

Оступился — и в крик…

Владимир Анатольевич высунулся из машины. Хитрые огоньки в глазах Ильина не обманывали.

— Это вы нарочно? — хмурым начальственным тоном поинтересовался он.

Белоногов перестал играть.

— А мы что? Мы ничего. Мы эту песню ещё в пионерском лагере выучили, — невинно проворковал Павел Валентиныч. — А вы что-то имеете против Высоцкого?

Подколодный был бы и рад сказать какую-то гадость, но в голову, где песни Высоцкого гостили редко, ничего не приходило.

— Несолидно всё-таки, — вывернулся он наконец, — он блатные песни писал.

— По-вашему, это блатная песня? — искренне удивился Белоногов.

Подколодный снова залез в машину, завернулся в одеяло и включил радио, где передавали новости валютной биржи.

Окна в спальне затягивали сеткой от комаров. Но вот досада — в эту смену дед Егор заново прибивал её уж в третий раз. Причём только в двух спальнях, в первой из которых ночевали два стриженных под ноль парня, а во второй — две вульгарного вида подружки. Какая тут была связь — бывший ворошиловский стрелок пока не задумывался, поскольку все ребята единодушно делали круглые глаза и разводили руками.

Нижний край сетки снова отодвинулся, и из-под него через подоконник перемахнули две фигуры в спортивных штанах. Игнат и Денис, пригнувшись, подбежали к корпусу девочек, где, поёживаясь от холода, их ждали Зина и Лена.

— Надо разделиться, — шёпотом скомандовал Игнат. — Мы с Ленкой займёмся тачкой, а вы давайте в лес. Дорогу помните?

— А чего сразу так? — надулся Пузатов. — Темно же в лесу…

— Трус, трус, белорус! — противно захихикала Разина. — А ещё в тренировочный лагерь собрался! Настоящие эсэсовцы в разведку через болото не боялись ходить!

— Ну дура, — прошептала Ленка. — Я бы тоже не полезла.

— Короче, — распорядился Игнат. — Это приказ. Встречаемся через час на нашем месте. Вы двое слишком тяжёлого не берите. Хайль!

Когда совсем стемнело, Ильин и Белоногов погасили мангал и забрались в спальные мешки.

— Если ночью испортите машину, мыть будете за свой счёт, — предупредил Павел Валентиныч Подколёдного, но тот демонстративно засопел в ответ.

После подъёма ни свет ни заря, массы впечатлений и обильной трапезы на свежем воздухе друзья практически сразу заснули, но блаженство длилось недолго.

Снаружи вдруг донёсся дикий вопль, пожалуй, ещё погромче того, что издал Подколёдный при знакомстве с муравейником. Белка, спавшая на груди у Ильина, скатилась на пол и завизжала, а Белоногов умудрился опрокинуть на себя гитару.

Натянув спросонок рубашки, прокуроры высунулись из палатки. Подколёдный сидел на крыше машины, съёжившись в комок, и орал, показывая пальцем в темноту:

— Медведь!!! Не пускайте его сюда!!!

В темноте у озера застыла громадная тень. Казалось, она и вправду подняла над головой лапы, готовясь броситься на добычу.

— Надо в машине запереться, — причитал Подколёдный, — иначе он нас сожрёт…

Ильина вдруг осенило. Он влез на водительское сиденье и включил задние фары. Наваждения тут же как не бывало. В том месте, куда показывал напуганный до истерики Подколёдный, торчал из земли огромный вывороченный пень с растопыренными корнями.

— Вот тебе твой медведь, — расхохотался Белоногов, — только и годится, что на дрова… Ты хоть бы фонарик с собой положил… юннат!

Уже забравшись в палатку, друзья сообразили, что перепутали одежду: на Ильине тенниска Белоногова висела мешком, а Белоногов, в свою очередь, сверкал голым пузом. К счастью, идея застегнуть рубашку ему в голову не пришла.

— А если этот грёбаный ветеран включил сигналку? — шёпотом спросила Ленка. — Нас же заметут на хрен!

— Уткнись, — прошипел Игнат. — Я видел, он стопудняк забыл. Такой маразматик и с мобилой не справится!

Парочка выползла из кустов. Игнат подкинул на ладони обломок кирпича (из тех, которыми выкладывали края клумб) и с размаху хряснул по стеклу водительской дверцы. Посыпались осколки. Игнат просунул внутрь голову и руку и с торжеством выпрямился.

— Йес! — он едва сдерживался, чтоб не заорать от восторга. — Бляха муха! Тут нам на год жизни хватит!

— Тады валим скорее, — потянула его за руку Новикова. — Пока никто не проснулся!

Подколёдный уже не мог заснуть. Стоило закрыть глаза, как ему начинали мерещиться медведи, волки, кабаны, летучие мыши, Баба-Яга в ступе, лешие, вурдалаки и всякие другие лесные страсти. К тому же снова напомнил о себе живот. Да так напомнил, что бедняга разом позабыл про свои страхи и, завернувшись в одеяло (чтоб вурдалаки не сразу заметили!), резво потрусил в кустики.

Дверь машины он, конечно, закрыть не удосужился…

— Ништяк его пропёрло, — шёпотом прокомментировал Денис, — прям ракетного топлива нажрался! Во пруха!

Двое юных эсэсовцев сидели на корточках за вывороченным пнём, который ещё недавно напугал до полусмерти Подколёдного, и давились от смеха.

— Давай ты лезь, — Денис подтолкнул спутницу, — пока он не вернулся.

— А ты?

— А я тебя прикрою.

Как именно он будет прикрывать Зинку, Пузатов и сам не знал. Просто так иногда говорили в боевиках.

— Тьфу на тебя, стрёмщик! — отмахнулась та и подкралась к машине. Ну так и есть, бардачок не заперт. Зина скептически окинула взглядом его содержимое: плоский кошелёк, зарядник для телефона, пакет бумажных платков, три конфеты и недешёвые с виду наручные часы на толстом браслете. Зина решительно сгребла кошелёк и часы, подумав, прихватила конфеты (ужин был давно, а съеденное на ходу не считается) и, пригибаясь, бегом вернулась к Денису.

— Мало, — проворчал тот.

— Не нравится — иди сам, выворачивай магнитолу!

Денис помялся, пересчитал содержимое кошелька (две тысячных, одна пятисотенная плюс горстка разнокалиберной мелочи) и пожал плечами:

— Сойдёт.

Белоногова разбудило солнце. Его лучи просвечивали сквозь стенки палатки.

— Интересно, сколько времени? — спросил себя прокурор. Дома он бы ни за что не вылез из постели до последней минуты, а здесь сон как рукой сняло. Он пошарил вокруг себя в поисках часов, но без особого успеха.

— Тьфу ты, я ж их в машине забыл, — спохватился Белоногов. — Ещё Подколодного разбужу. Ну, впрочем, он и так проснётся… Нечего ему бездельничать.

Он натянул шорты и вылез из палатки. Утро было тёплое, солнечные лучи играли в каплях росы, которыми была усыпана вся трава вокруг палатки. Дмитрий Сергеич приоткрыл переднюю дверь машины. На заднем сиденье, натянув одеяло на голову, храпел Подколёдный.

— Хорошо, что мы его в палатку не пустили, — проворчал Белоногов и тут заметил, что бардачок, во-первых открыт, а во-вторых, пуст. То есть зарядник от телефона был на месте, а кошелёк и часы — между прочим, не хухры-мухры, а подарок от коллег к прошлому дню рождения — как сквозь землю провалились.

— Это что ещё за нафиг?.. — вырвалось у Дмитрия Сергеевича. — Подколодный, это твои шуточки?

— Моя фамилия Подколёдный, — сквозь сон промычал тот.

— Кто о чём, а вшивый о бане, — вздохнул Белоногов. — Часы мои где? И кошелёк Пал-Тиныча?

— Если вы умудрились их посеять в лесу, — важно изрёк Подколёдный, протирая глаза кулаками, — я за ваше раздолбайство не отвечаю.

— Вечером всё было на месте! — прорычал Белоногов и крепко тряхнул Подколёдного за плечо. — Не я же в машине дрых! И потом, где мои конфеты «Кара-Кум» из неприкосновенного запаса?! Три штуки было! Признавайся, сожрал ведь?

— Я конфет вообще не ем! — заверещал Подколёдный, по опыту знавший, что обвинение в краже конфет у Белоногова равноценно смертному приговору. — И потом, у меня вчера живот болел!

— Что за шум, а драки нет? — из палатки, застёгивая рубашку, вылез Ильин.

— Да сам полюбуйся! — буркнул Белоногов. — Кто-то кошельку и часам ноги приделал! И конфеты мои до кучи оприходовал.

Ильин заглянул ему через плечо:

— Если бы это был Подколодный, мы бы нашли бумажки. Значит, вор пришёл откуда-то со стороны. Достань-ка карту из-под сиденья.

Прокуроры развернули карту и склонились над ней.

— За озером находятся деревня Двоекуровка и вокзал. Далековато. А ближе — только пионерский лагерь.

— А разве оттуда можно убежать? — несколько наивно удивился Подколёдный.

— Ну это же детский лагерь, а не сталинский, — поморщился Ильин. — У нас, помню, тоже по ночам и на речку бегали, и в лес… А однажды ребята рассказали, будто в старом шалаше у болота призрак появляется. Мы туда втроём пошли — ох, и натерпелись страху!

— А мы однажды браконьера выслеживали, — перебил Белоногов. — Такая история, закачаешься!

Подколёдный сделал высокомерное лицо и пожал плечами.

— Так, хватит, — спохватился Ильин. — У нас же Белка есть! Раз она нам Подколодного нашла, найдёт и часы!

Он принёс из палатки Белку и сунул её мордой в бардачок. Белка принюхалась, выскочила из машины и засеменила к озеру, а оттуда — по тропинке в лес. Прокуроры поспешили за ней.

— Эй, подождите! — спохватился Подколёдный. — Я с вами! — и, застёгивая на ходу штаны, драпанул за Ильиным и Белоноговым. Оставаться одному в лесу даже утром ему было страшно. Да и готовить он не умел, а в лагере хоть манной кашей, да накормят.

— И тогда мы с Игорёшей Симоновым убежали с тихого часа, — рассказывал Дмитрий Сергеич, — и пошли на озеро, где этот урод сети капроновые ставил. И давай вдвоём их ножницами кромсать. А они прочные, как паутина из фильма ужасов!

— Постой-постой, — перебил Ильин, — это тот самый Симонов? Прокурор из соседнего района?

— Ага, — заулыбался Белоногов. — Мы с ним потом ещё переписывались…

— То-то я смотрю, — процедил сзади Подколёдный, — Симонов при присяжных от обвинения отказался… Вот оно — тлетворное влияние неподходящего знакомства!

Ильин подмигнул Белоногову и засвистел «Если друг…»

— А я что? — зачастил Подколёдный. — Я ничего…

Ещё через пятнадцать минут тропинка вывела их к воротам, над которыми реял транспарант: «Детский лагерь «СКВОРУШКА».

На стук не отвечали довольно долго. Наконец из ворот выглянул высокий старик в серой ветровке и кепке. Он смерил критическим взглядом троих мужчин в помятых шортах и наконец спросил:

— Вы чьи будете, молодые? Из бригады?

— Вообще-то из прокуратуры, — надменно ответствовал Подколёдный.

— Неча мне тут мозги пудрить, — нахмурился дед. — Будто я не знаю, какие прокуроры бывают. Давайте-ка, покажите документы или чешите отседа, у нас тут серьёзное учреждение!

— Ты, дедуль, не серчай, — примирительно сказал Ильин, — мы действительно прокуроры, только не по ваши души, — он вытащил из кармана удостоверение. — Нам бы с вашей начальницей поговорить.

Дед Егор проглядел удостоверение, хмыкнул и распахнул калитку.

— Так и быть, — согласился он. — Заведующая наша сейчас в первом корпусе. Викторией Богдановной её кличут. И собачку вашу придержите, а то в саду сейчас только подмели.

— А я и не думал, что ты корочки прихватишь, — усмехнулся Белоногов.

— Да я чисто на автомате, — пожал плечами Ильин.

Подколёдный шёл сзади и скрипел зубами. Мысль о том, что он не догадался взять документы, доводила его до исступления.

На крыльце стояла высокая полная женщина с белокурыми волосами и букетом колокольчиков в руках.

— Доброе утро! — приветствовала она прокуроров сочным грудным голосом. — Вы из строительной бригады? Бассейн ремонтировать?

— Нет, мы по другому делу, — сказал Ильин. — Мы туристы… то есть вообще-то из прокуратуры, но сейчас мы в отпуске.

— У нас сегодня ночью украли из машины ценные вещи, — перебил Белоногов, — и собака Пал-Валентиныча взяла след…

— И вот мы здесь, — театрально закончил Подколёдный. — И на вашем месте, гражданочка, я бы не запирался. Я, между прочим, бывший прокурор района…

Даниленко вздрогнула:

— Я вас не совсем понимаю.

— Заглохни, — шикнул Ильин на Подколёдного. — Не обращайте внимания, Виктория… э-э… Богдановна. Мы не хотим устраивать шумихи, но рассчитываем на вашу помощь.

— Не знаю, чем могу вам помочь, — замялась Даниленко, перебирая оборку на кофточке. — У нас ничего такого не происходит. Я расспрошу наших сотрудников, конечно… А что у вас пропало?

— Кошелёк кожаный и часы, — ответил Белоногов.

— Да-да… — Виктория Богдановна рассеянно кивнула. — Я поговорю.

— А вы нам больше ничего не хотите сказать? — резко спросил Белоногов. — Впрочем, вижу, что есть.

Даниленко выпустила из рук букет.

Подколёдный раскрыл было рот, но получил от Ильина толчок в рёбра.

— Может, всё-таки продолжим разговор? — мягко уточнил Павел Валентиныч.

— Хорошо, — с усилием сказала Даниленко. — Но я вас прошу — пусть это останется между нами. Не хочу, чтобы были лишние разговоры. Пойдёмте в мой кабинет.

Вслед за Даниленко прокуроры вошли в небольшую светлую комнату, стены которой были увешаны дипломами в рамках и яркими детскими рисунками. На всех подоконниках стояли горшки с цветами.

— У нас действительно происходят странные вещи, — заговорила женщина, пока прокуроры рассаживались на стульях. — Эта смена как будто заколдованная… С самого начала у детей начали пропадать деньги, мелочи, игрушки… Одному мальчику недавно привезли в подарок настольную игру, а вчера она исчезла прямо из его чемодана.

— Так надо было в милицию обращаться, — возразил Дмитрий Сергеич.

— Я надеялась, что мы сами поймаем вора. Сначала мы — я и наш сторож Егор Трофимыч — следили, чтобы никто посторонний не пробрался на территорию. Но это не помогло… Мне очень неприятно думать, но боюсь, вор — кто-то из наших сотрудников, или, что ещё хуже, ребят.

Дед Егор, напевая под нос про смуглянку-молдаванку, косил траву на футбольной площадке. Газонокосилок старик не признавал и орудовал косой, с которой управлялся на удивление ловко.

— Эй, Трофимыч! — раздался за его спиной голос Большакова. — Не знаешь, где заведующая?

— Занята она, — не оборачиваясь, ответил сторож. — Там к ней товарищи из прокуратуры пожаловали.

— Дьявол, — процедил Большаков. — И где же Славка?!

— А мы можем поговорить с ребятишками? — спросил Белоногов

— Конечно — ответила Даниленко — У ребят сейчас прогулка.

— Вот сейчас и узнаем, у кого что пропало — сказал Ильин

На прогулке воспитанники занимались кто чем. Две девочки лет четырнадцати — светло-русая с двумя хвостиками и бюнетка с каре — играли в теннис. Сидевший неподалёку юноша с каштановыми кудряшками показывал друзьям свой новый планшет. Ещё одна группа ребят развлекалась на футбольном поле, а оставшиеся решили поиграть в "Мафию".

— Анечка, к нам из прокуратуры — представила Даниленко прокуроров — Павел Валентинович Ильин, Дмитрий Сергеевич Белоногов и Владимир Анатольевич Подколодный.

— Я вообще-то Подколёдный — надменно сказал Владимир Анатольевич

Белоногов тут же замуркал «Если друг…»

— Ладно, извините — поспешил молвить Подколодный

— Вы не обращайте на него внимание — сказал Ильин

— А это наша вожатая Анна Сергеевна Бурлакова, она у нас педагогическое образование получает, вот практику проходит.

Анна Сергеевна была молодой девушкой с длинной рыжей косой.

— Вы, как я поняла, на счёт краж? — спросила Анечка

— Именно — подтвердил догадку Белоногов

— Это ужасно — стала рассказывать Анюта — Я уже третье лето здесь работаю, но с таким количеством краж ещё не сталкивалась. У Светы Марченко украли кошелёк, у Ляли Ворониной — кулон, у Гриши Северцева — настольную игру, не помню точное её название. Но какая-то модная, про птичек и поросят. А сегодня утром Дима Колодко пожаловался, что у него пропал тетрис.

— Нам бы хотелось поговорить с детьми, у которых что-то пропало — попросил Ильин

— Конечно. Ребят, к нам из прокуратуры насчёт краж! — Бурлакова позвала ребят

Все находившиеся неподалёку ребята отвлеклись от своих дел и подошли поближе к заведующей, вожатой и прокурорам.

— Так, ребят, рассказывайте, у кого что пропало — сказал Белоногов

— В первый день в лагере мы пошли купаться — принялась рассказывать светло-русая теннисистка Ляля Воронина — Ну, я свой кулон — сердечко на цепочке — оставила на берегу. Возвращаюсь, а его уже нет. Меня парень убьёт, если узнает — это же его подарок.

— А у меня во время полдника кошелёк пропал — добавила обладательница каре Света Марченко

— А у меня вчера игра настольная пропала — сказал Гриша — Просто я часто приглашаю к себе в палату остальных, вот после одной из таких посиделок игра пропала прям из палаты.

— А у меня кто-то вытащил прям из рюкзака тетрис — вступил в разговор блондин Дима Колодко, один из друзей мальчика с планшетом — Я Юрке Пахомовичу сказал, чтобы он свой планшет не светил, но он ни в какую.

— А вспомните, кто во время похищения был рядом? — спросил Белоногов

— И не маячили ли рядом во всех четырёх случаях одни и те же лица? — добавил Ильин

Подростки задумались.

— Ко мне в палату обычно девчонки не приходят, — заговорил наконец Гриша, — кроме Юли и Наташи — они из нашей школы. А вот недавно туда заходила Зинка Разина из третьего отряда.

— Мисс Анорексия, — прыснула Ляля.

— Вы с ней не дружите? — уточнил Павел Валентинович.

— Да с ней никто не дружит, — ответила Света. — Задавака и строит из себя модель. От неё скоро одни кости останутся!

— Ты хотела сказать — никто, кроме её компании, — поправила Ляля.

— А что за компания?

— Их всего четверо, — начала рассказывать девочка с хвостиками. — Зинка — это Мисс Анорексия. Белобрысая и худая. Ленка Новикова вся в татушках, как папуас, и с голым животом. Всё время рассказывает, что уже это… спит с мальчиками, — Ляля понизила голос. — И два парня. Денис Пузатов ещё ничего, только он всё время ржёт и таскается за Зинкой как хвост. А вот Игната Шарипова я боюсь. Он такой бритоголовый и ходит в кроссовках с белыми шнурками, как у скинхеда.

— Скинхед? — насторожился Подколёдный. — Как же его в лагерь-то приняли?

— А будто у него в личном деле написано, — фыркнул Белоногов.

— И ещё он очень не любит деда Егора, — прибавил Дима. — Ну, сторожа. Как-то дед Егор поймал его, когда тот обломал ветку с яблони, а Игнат ему сказал: «Жаль, что вы ещё не передохли!»

— А дед Егор с фашистами воевал, — вставила Света. — Он нам часто про войну рассказывает… Ой, — спохватилась она, — я же в тот день на полднике рядом с Шариповым сидела! То есть я тут же пересела на другое место, а потом кошелёк и пропал!

— А Ленка Новикова моё полотенце по ошибке взяла, — вспомнила Ляля, — и даже не извинилась. Я её спрашивала про кулон, она мне — нет, не видела… А выходит, она могла?

— Блин блинский, — почесал в затылке Дима. — Ко мне же Пузатов перед сном за журналом заглядывал!

— То есть, — подытожил Ильин, — эти четверо общаются только между собой, и во время каждой кражи вы видели кого-то из них?

Ребята закивали.

— А где они сейчас?

— Надо спросить у воспитателя третьего отряда, — неуверенно предположила Аня. — Я не помню, чтобы они были на линейке. — И убежала.

— Знаете, — вдруг сказал, вставая с места, Юра Пахомович — паренёк с планшетом, — вам надо поискать Катю Артюхову. В последнее время Шарипов с компанией что-то к ней прицепились. Я однажды сам видел…

… Выуживая из кустов волейбольный мяч, Юра вдруг услышал голоса. Он заглянул за угол котельной и увидел трёх девчонок. Двух он узнал сразу — тощая длинноногая Зинка и татуированная Ленка прижали к стене ещё одну девочку. Жертва закрывалась руками, и Юра видел только длинную растрёпанную косу, намотанную на костлявый Зинкин кулак.

— Нет, ты нам скажешь, — угрожающе процедила Ленка, — ты нам скажешь, зачем ты на Дена вешаешься!

— Да не вешалась я на него! — закричала девочка с косой, и по голосу Юра узнал Катю Артюхову из второго отряда.

— Это кто там вякнул? — прошипела Зинка и потянула на себя косу Кати. — Ж**е слова не да-вали!

— Ну я же вам говорю! — у Кати брызнули слёзы. — Он сам ко мне приставал…

— Ден? К тебе? — Новикова заржала. — Да он смотреть не станет на такой колхоз! Ты хоть знаешь, сколько он после тебя руки мыл? И плевался полчаса! Короче, если я ещё раз увижу тебя здесь — я тебе ноги в глотку затолкаю!

— А ну пошли вон отсюда! — Юра запустил Зинке в голову мячом. Та взвизгнула и выпустила из рук Катины волосы. Через несколько секунд их уже не было.

— Ну всё, ты попал, жидовская морда! — послышался из-за кустов голос Ленки. — Тебе тоже не жить!

… — И откуда только они берутся?.. — риторически вздохнул Ильин. — Больше они Катю не преследовали?

— Не знаю, — ответил Юра. — Но вот сегодня и они пропали, и Катю я тоже не видел…

— Я знаю её телефон, — сказала Света. — Попробую её набрать…

Секунд тридцать в трубке слышались длинные гудки. Наконец лицо Светы оживилось, и она затараторила в трубку:

Алло! Катюш? А мы тебя везде ищем… Слушай, тут прокуроры приехали, хотят с тобой по-говорить… Наверно, это из-за Разиной и Новиковой… А их нет. Их всё утро нет, так что расслабься! Никто тебя не тронет! Ну хочешь, мы с Юрком тебя проводим? Кста-ати… у них собачка! Такая хорошая, прикинь? Ага! Всё!

Она выключила телефон и сообщила:

— Катя сейчас в рукодельном кружке. Она там всю ночь пряталась… Давайте мы её позовём?

— Будет лучше, если мы сами к ней сходим, — возразил Белоногов. — А вы покажите нам дорогу.

В комнате, в которой проходили уроки рукоделия, не было свободного места — вся площадь была заставлена столиками и шкафами со всем необходимым.

— Есть там кто? — громко спросил Белоногов

Из-под одного из столиков вылезла Катя Артюхова, девушка с заплетёнными в косу волосами пшеничного цвета. В руках она держала только что сплетённый из бисера браслетик.

— Катюш, это прокуроры Павел Валентинович, Дмитрий Сергеевич и Владимир Анатольевич — Света представила прокуроров

— Какая хорошая собачка! — воскликнула Катя при виде Белки — А можно её погладить?

— Конечно — разрешил Ильин — Заодно, Катюш, расскажи нам о Лене Новиковой и Зине Разиной, а также об их друзьях Игнате Шарипове и Денисе Пузатове.

— Всё началось с тех пор, как Пузатов ни с того ни с сего начал оказывать мне знаки внимания — поглаживая Белку, стала рассказывать Катя — То цветы мне нарвёт, то пирожок принесёт. Но он мне не нужен — шутки у него какие-то пошлые. А Разина с Новиковой просто бегали за Шариповым и Пузатовым, вот из ревности и взъелись на меня. Один раз они на меня напали у котельной и стали обвинять в том, что я, видите ли, сама вешаюсь на Пузатова. Меня Юрка тогда спас. Они и до этого выбирали момент, чтобы на меня напасть, но им постоянно мешали Анна Сергеевна и дед Егор.

— А в последнее время ты не замечала за ними ничего странного? — спросил Белоногов

— Да вроде нет, хотя... — подумала Катя — В последнее время они часто крутилис возле машины Руслана Большакова.

— А кто это? — спросил Подколёдный

— Руслан Дмитриевич Большаков — это член попечительской комиссии и отец Лёшки из четвёртого отряда — пояснил Юра — Ездит на крутой тачке, ходит в дорогом костюме. И, знаете, он смело мог бы стать лакомым кусочком для этой отмороженной четвёрки.

— Так, а вот это интересно... — молвил Ильин

— Э-э… — зашептал Подколёдный, — я бы не советовал. Руслан Дмитрич — знакомый сослуживца моего дяди.

— И что? — пожал плечами Белоногов.

— Он просто не… — помялся Подколёдный, — не такого сорта человек, чтобы его впутывать в дело о краже.

— Так разве мы его подозреваем? — возразил Ильин. — Нам только надо проверить, вдруг его тоже обчистили. А в самом деле, уж если этот Большаков ваш знакомый — поговорите-ка вы с ним. А мы займёмся поисками нашей четвёрки.

В коридоре прокуроров ждали Даниленко и Аня.

— Плохи дела! — встревожено сообщила девушка. — Шарипова и его компанию никто не видел со вчерашнего вечера. Ни на линейке, ни на завтраке их не было.

— Куда они вообще могли уйти? — спросил Белоногов.

Женщины в замешательстве переглянулись.

— Даже не знаю, — сказала, наконец, Аня. — У нас были случаи, когда старшие подростки бегали за сигаретами на вокзал…

— Тогда так, — распорядился Ильин, — я с вашим сторожем поеду на вокзал, а ты, Дим, осмотришь их вещи. Вдруг там найдётся что-нибудь важное.

Большаков сидел на веранде лагеря, злой и мрачный. При виде его физиономии у Подколёдного нехорошо засосало под ложечкой. Припомнив к тому же, что Большаков на короткой ноге с его дядей, он и вовсе занервничал. Уж он-то знал, с кем иногда пересекается дядя…

Но не ударить же в грязь лицом перед этими двумя лоботрясами!

Итак, Подколёдный напустил на себя в меру начальственный вид и поднялся на веранду (сказать по правде, коленки у него подгибались).

— Вы кто? — прорычал Большаков.

Подколёдный сглотнул.

— Прокурор Подколёдный, — представился он. — Мы расследуем дело о кражах. М-м… скажите, у вас ничего не пропадало?

— Ничего, — отрезал Большаков. — А почему вы спрашиваете?

— Ну… — поёрзал младший советник юстиции, — мы просто всех проверяем…

— Вот идите и проверяйте всех! — огрызнулся бизнесмен. — По-вашему, я фраер, которого какая-то шпана может обчистить?

— Нет-нет, что вы! — засуетился Подколёдный.

— Ну вот! Тогда не возникайте, товарищ Подко… как вас там… Подковёрный!

— Подколёдный, — деликатно поправил Владимир Анатольевич. — Извините за беспокойство, кхе-кхе… До свидания. Пойду исполнять, так сказать, свой долг.

— Только если встретите моего охранника, бритого такого, Славкой звать, — распорядился, повернувшись спиной, Большаков, — живо его ко мне!

— Да-да, — пискнул Подколёдный, и ноги сам понесли его по дорожке.

В это время Белоногов, поджав под себя ноги по-турецки, сосредоточенно рылся в тумбочке Игната.

— Ничего подозрительного, — подытожил он со вздохом. — Хм… а это здесь давно?

На боку тумбочки ножом было грубо вырезано несколько свастик.

— Нет, — Аня заглянула ему через плечо. — Фу, мерзость какая!

— Забавы у нынешней молодёжи, — буркнул Белоногов и не без усилия поднялся с пола. — Где там у вас ещё вещи хранятся?

Вожатая распахнула дверцы шкафчика. На самой нижней полке Белоногов обнаружил драный чёрный рюкзак. На его дне лежала общая тетрадь с чёрной летящей машиной на обложке.

Прокурор открыл её на последней странице и прочитал:

— «Игра — 1000 руб. Тетрис — ? Кулон — 350 руб.», — и ниже: — «Туристы — ? Борсетка — ???»

Слово «борсетка» было подчёркнуто тремя жирными линиями.

— Всё ясно, — заключил Белоногов. — Они и есть воры. А это, получается, их ведомость. Интересно, зачем им столько денег?

Он перевернул несколько страниц назад. На разворот была наклеена распечатка с какого-то сайта, по-видимому, авиакомпании.

— Москва — Дрезден, — прочитал Белоногов, — Москва — Берлин… Они что, за границу бежать собрались?

На вокзале стоял прилавок, на котором лежали настольная игра Angry birds, цепочка с кулоном в форме сердечка и ещё какие-то безделушки. Хозяином прилавка был крепкий парень с ирокезом и красовавшейся на плече наколкой в виде дракона.

— Молодой человек, простите, а откуда у Вас игра и кулончик? — поинтересовался подошедший Ильин

— Вам-то какое дело? — нахамил юноша

— Ты как со старшими разговариваешь, милок! — сделал ему замечание Дед Егор

— Э… Ну… — замялся продавец — Дома просто всякий хлам валялся, вот решил продать.

— Гражданин, Вы бы не сочиняли тут небылицы. Так и полицию накликать можно — сказал Ильин — Я, между прочим, из прокуратуры, Ильин моя фамилия. Так что признавайтесь, товарищ, откуда у Вас эти вещи?

— Ну хорошо — сдался татуированный — Игру и кулон мне принесла группа тинейджеров — два скинхедоподобных парня и две вульгарных девки. Мне ещё достались от них кошелёк и тетрис. Остальное — это ненужные мне и моим друзьями вещи, зуб даю!

— Уже лучше — улыбнулся ПалТиныч — А куда дели кошелёк и тетрис?

— Я их продал. — ответил парень

— Так бы и сразу — сказал Дед Егор — А то хамил, врал тут.

— А игру и кулон, уважаемый, мы у Вас конфискуем — продолжил Ильин — Они же, как и кошелёк с тетрисом, краденые.

— Я, честное слово, не знал! — заныл незадачливый продавец

— Ладно, не будем тебя пока трогать — успокоил его бородатый прокурор

— Так, за что бы ещё зацепиться… — бормотал Белоногов, осматривая шкаф

Новая улика не заставила себя долго ждать. Дмитрий Сергеевич заметил в попавшихся ему кроссовках древесину.

— Это кроссовки Пузатова — пояснил Юра

— Так это интересно… — молвил полный прокурор — А покажи мне все находящиеся на территории лагеря деревья, у которых облезла кора.

Получив принадлежавшие ребятам вещи, Ильин и Дед Егор возвращались в лагерь на мотоцикле сторожа.

— Да, где же нам этих паразитов искать? — задумался Ильин

— Знаете, Павел Валентинович, ходит по лагерю одна легенда — принялся рассказывать ветеран — Якобы в лесу за деревней есть партизанские землянки…

— Это, конечно, интересно — перебил его Ильин -Только что нам это даёт?

— Дело в том, что это правда — пояснил Егор Трофимыч — Знаю, потому что сам начинал войну в этих местах.

— Следовательно, наша четвёрка могла пойти на это место. Егор Трофимыч, да Вы гений!

— Ну, вот и все деревья — сказал Юра

Пахомович выполнил просьбу Белоногова и показал ему все нужные деревья.

— Так, тут дупло — Белоногов обратил внимание на одно из деревьев — Остальные деревья были без дупел.

— Может, они здесь что-то спрятали? — предположил мальчик

— Сейчас проверим.

Дмитрий Сергеевич засунул руку в дупло и вытащил оттуда кошёлёк и часы.

— Вот засранцы! Даже прокуроров не постеснялись! Так, а что это за сундук ещё такой?

Через несколько секунд Белоногов держал в руках коробку из под гвоздей с нарисованной на ней свастикой. Открыв её, он увидел лежавшие там деньги.

— Ни фига себе! — воскликнул Юра — Это у них с продажи награбленного, что ли?

— Похоже, они этим давно промышляют, — буркнул Белоногов. — Тут, пожалуй, уже на билеты в Германию набралось, а то и обратно… Непонятно, как они собирались сами за границу без согласия родителей лететь. Ладно, не об этом сейчас. Надо искать этих весёлых туристов.

Тут у него в кармане зазвонил телефон.

— Алё, Ильин на проводе, — раздался знакомый голос. — У нас с Егором Трофимычем есть версия. Тут в лесу сохранились землянки, где партизаны от фашистов прятались, может, наши пропавшие их нашли?

— Интересно, — подтвердил Белоногов. — Кстати, не знаю, правда ли Шарипов с компанией скинхеды, но воры точно. Я нашёл их тайник — они очень неплохо в этом лагере поживились.

— Гадёныши, — буркнул из трубки Ильин. — Значит, так, Дим: иди в лес по той дороге, куда мы уехали, до развилки…

— До кривого дуба, — подсказал дед Егор. — Будем вас там ждать.

— Только Подколёдного не бери, — предупредил Ильин. — Ещё заблудится!

— Думаешь, мне бы это в голову шарахнуло? — прыснул Белоногов. — Вроде вчера только пива по стаканчику раздавили. Да он, между прочим, и сам запропал куда-то.

Проходя мимо ворот, Белоногов вдруг услышал голос Большакова. Бизнесмен, облокотившись на свой «лексус», разговаривал по айфону:

— Да говорю ж я, Сан-Семёныч, заминка вышла… Не в деньгах дело, говорю же! Машина сломалась! Вот починю и приеду! Все сто косарей как одну копейку!.. За кого ты меня кнацаешь, Сан-Семёныч?! Когда это я тебя кидал?.. А кто старое помянет, тому глаз вон. Отбой, короче.

Он сунул айфон в чехол на поясе и тяжко вздохнул:

— Когда ещё Славка эти грёбаные косари отыщет!..

А Подколёдный в это время, стараясь не попадаться на глаза Большакову, расхаживал с протокольным видом под окнами столовой. Оттуда до него доносились ошеломляющие, дурманящие запахи обеда. То ли таблетки подействовали, то ли ещё что, но живот перестал болеть и снова на-поминал, что хорошо бы его чем-то набить.

Терпение младшего советника юстиции было уже на исходе, когда на крыльцо корпуса выглянула Даниленко.

— Ну что? — с тревогой спросила она. — Нашли ребят?

— Ищут, — неопределённо пробормотал Подколёдный.

Директриса обеспокоенно покачала головой.

Подколёдный заёрзал. Говорить о еде в такой обстановке было несолидно для человека в погонах… но не пропадать же с голоду!

И тут у него мелькнула спасительная мысль.

— Э-э-э… мне крайне неловко вас беспокоить, дражайшая Виктория Богдановна, но… понимаете, мой врач прописал мне питаться строго по часам, а сейчас как раз… кстати, сколько времени?

— Десять минут двенадцатого, — Даниленко взглянула на часы.

— Вот-вот! Я так и знал! Мне как раз в это время предписан лёгкий второй завтрак. Страшно неудобное время, понимаю… мне и самому трудно соблюдать, но врач…

— Понимаю, — кивнула женщина. — Раз врач прописал, пойдёмте в столовую.

Через минуту Подколёдный уселся за длинный низкий стол, вытянул ноги и ослабил пояс.

Весёлая девушка-повариха с двумя косами поставила перед ним поднос. Подколёдный окинул его содержимое голодным взглядом и скорчил гримасу. На подносе стояли тарелка пшённой каши на молоке, квадратик высокого плотного омлета, горбушка с маслом и гранёный стакан с какао, подёрнутым молочной пенкой.

— Мгм… мнэ-э… — забормотал Подколёдный, — а вы уверены, что это… полезная пища?

— Чего ж ей быть неполезной? — засмеялась повариха. — Дети едят, не жалуются. Вы вон кашу сахаром посыпьте, если невкусно.

Подколёдный тяжко вздохнул, ковырнул ложкой омлет и принялся жевать с видом священномученика.

Пройдя с полчаса по свежим следам мотоцикла, Белоногов увидел вдали верхушку огромного кривого дуба, а через некоторое время заметил под ним мотоцикл, Ильина и деда Егора.

— Быстро ты, — усмехнулся Ильин. — А где моя Белка?

— Детишки с ней играют, — ответил Белоногов, — отпускать не захотели.

— Ну так пошли, товарищи, — Егор Трофимыч откинул брезент и извлёк из коляски мотоцикла старую одноствольную берданку.

— Вы с ружьём? — удивились друзья.

— Мой папаша говаривал — с медведем дружись, а за ружьё держись, — объяснил старик. — Всякое бывает. Да вы не бойтесь, тут соль — от ворья заряжена.

Он вскинул берданку на плечо и углубился в лес.

Тропинки почти не было видно, настолько всё вокруг заросло травой — но Егор Трофимыч уверенно шагал вперёд, почти не глядя по сторонам. У старого высохшего ясеня он вдруг остано-вился и почти нежно погладил рукой заскорузлый ствол.

— Этот ясень мне в сорок втором жизнь спас, — поведал он, обернувшись. — Вот здесь, под корнями, я раненый лежал, а товарищ мой, Серёга, немцев увёл к самому Медвежьему оврагу. Там они все и сгинули вместе с Серёгой… — старик опустил голову. — В том месте сейчас обелиск стоит.

Белоногов и Ильин тоже, не сговариваясь, опустили головы.

— Смотрите-ка, — Ильин вдруг присел на корточки и поднял из травы окурок, — совсем свежий и явно недешёвый. Егор Трофимыч, вы Шарипова с дружками на курении ловили?

— Бывало раза два, — подтвердил старик, — только курево у них другое — копеечное, с вокзала. А эта, ишь, с фильтром… Где-то я такие видал.

— Значит, — заключил Белоногов, — тут побывал ещё кто-то нездешний.

— А вон на той полянке, — показал ветеран через несколько минут, — я Лизавете моей впервые открылся. Она в отряде санинструктором была. После войны как снова свиделись, с тех пор и не расстаёмся. Вы вот что, — он улыбнулся, — как поймаем этих оболтусов, заходите к нам в деревню, Лизавета Федотовна вам ватрушек напечёт…

— Это мы всегда пожалуйста, — Белоногов довольно потёр руки.

— А как вы в партизанский отряд попали? — спросил Ильин. — Вы здешний?

— Да нет, — начал рассказ Егор Трофимыч, — сибиряк я, из-под Иркутска. Наш эшелон по пути на фронт немцы разбомбили, а мы с тремя товарищами к партизанам вышли. Только в сорок втором я снова в свой полк попал. А как встретил снова мою Лизавету, так и решил — останусь здесь. Знать, судьба моя такая.

Под ногами зачавкало. Маленький ручеёк, пересекавший тропинку, разлился и превратился в болотце.

— А тут кто-то был, — дед Егор остановился и показал на тропинку: в грязи перед ним отпечатались чёткие следы. Да не один человек: вон, глядите, ещё следы, затоптанные.

— И это явно не подросток, — Белоногов наступил рядом. — Он, пожалуй, повыше меня будет. Видите, мои следы и то меньше.

— Крупнее вас разве что тот амбал, которому я машину большаковскую помогал чинить, — оценивающе заметил сторож.

— Охранник? — уточнил Белоногов. — Славка? А ведь верно — Большаков его ищет.

— И сигареты на евонные похожи, — согласился дед Егор.

— Дим, а ты откуда знаешь? — удивился Ильин.

— Да случайно разговор подслушал, — ответил Белоногов. — Он с каким-то Сан-Семёнычем говорил про деньги, которые Славка должен найти.

— А много денег?

— Сто косарей. Ну, тысяч — по-человечески.

— А что, если наши юные друзья и этим самым косарям ноги приделали? — осенило Ильина. — Егор Трофимыч, вы говорили, машина сломалась — когда?

— Так вчера вечером. Все четыре колеса спустились.

— Ну тогда понятно, — вспомнил Ильин. — Слышал про такой приём. Большакова просто задержали в лагере, а ночью обокрали.

— Ох и молодёжь пошла, — нахмурился старик. — В моё время и подумать никто не мог, чтобы на фашистов равняться…

Некоторое время все трое шли молча, внимательно смотря под ноги: тропинка стала топкой. Следы попались ещё в нескольких местах на другом краю болотца, а вскоре перед прокурорами появилось нечто, похожее на кучу бурелома. Обойдя его вокруг, дед Егор сделал предостерегающий жест и показал рукой: между обломками брёвен чернел вход в землянку.

Ильин и Белоногов подкрались поближе и услышали хриплый, гнусавый мужской голос, искажённый эхом:

— Слушайте, вы, малолетки паршивые, вы у меня запоёте!

У стены, прижавшись друг к другу, сидели четверо подростков: два парня и две девушки. А перед ними, поигрывая гаечным ключом, расселся на корточках здоровенный бритый мужик с людоедской ухмылкой и перебитым носом.

— Дядя, отпустите нас уже! — жалобно захныкал парень с русыми волосами, а второй, бритоголовый и худой, спрятал лицо в коленях и трясся, как желе.

— Ещё чего, — прохрипел охранник. — Вы ваще как, соображаете, на кого сс*те? Вы знаете, кто такой Большаков? Он вас сожрёт и не подавится. Вам жить надоело? Дык это мы исправим, — он оскалил широкие зубы и заржал.

— Да мы в натуре не при делах! — пронзительно завизжал бритый юнец. — Это девчонки борсетку стыбзили!

— Козёл! — зашипела тощая девушка с растрёпанной косичкой. — Крыса ты, Шарипов, а не ариец! — и пнула его ногой.

— Значит, девчонки? — охранник с нехорошей усмешкой наклонился к её лицу.

— А может, вы нас отпустите? — заговорила девушка с татуировками. — Мы ведь можем договориться, а?.. — и спустила с плеча бретельку майки.

— Э, нет, — охранник резко встал, — вот это ты мне брось, лахудра малолетняя. Я на зоне видал, что бывает с теми, кто по такой статье чалится. Кому сказал, бабки гоните!

— Так, — тихо сказал наверху Ильин, — пора вмешаться.

— Так, это кто тут детей обижает?! — воскликнул Егор Трофимыч.

— Тебе-то какое дело, дедуля? — нахамил Славка — Иди уже, куда шёл!

— А кто на ветеранов наезжает, будет иметь дело с прокуратурой — сказал Белоногов

— Что?! — Славка не поверил своим ушам

— Будет иметь дело с прокуратурой — повторил Ильин

Славка собрался уже было броситься наутёк к запасному выходу из землянки, но тут дед Егор выстрелил в него солью.

— Блин, за что! — заорал Славка, хватаясь за ягодицы — Больно же!

— Ага, а ничего, что ты тут детишкам больно собрался сделать? — строго сказал Ильин

— Да я не хотел! — завизжал Славка — Это всё Большаков! Эти сопялки у него борсетку с деньгами скомуниздили, вот он и приказал мне проучить их!

— А ты и рад стараться — сердито буркнул Белоногов

— Деньги-то, кстати, были фальшивые — добавил Слава

— Дедушка Егор, дяденьки прокуроры, спасибо большое... — заискивающе начал Пузатов

— А вы, молодые люди, ответите за кражи — прервал его Ильин

— Чёрт! — выругалась Новикова — Это всё ты, Шарипов!

— А я-то при чём? — парировал бритоголовый — Вы ведь все не меньше моего виноваты!

— Дядя, а можно как-то замять дело? — неуверенно спросила Разина — А то не хочется прожигать лучшие годы жизни в колонии.

— Раньше надо было думать — заметил Белоногов — Замять не получится, а вот если вы покажете, куда дели борсетку, может, подумаем о снисхождении.

На обратном пути Белоногов и Ильин решили поучить юных фашистов жизни.

— Кто ж вас вырастил-то таких? — возмущался Дмитрий Сергеевич — Ваши деды и прадеды кровь на войне проливали, чтобы вы появились на свет, а вы их вот так благодарите.

— Дим, ну что ты ещё хочешь от этого поколения? — сказал Павел Валентинович — У меня дочка по телевизору передачу видела, так там две девахи взяли и ляпнули, что холокост — это клей для обоев.

— Да, были люди в наше время. Не то, что нынешнее племя — процитировал Егор Трофимыч, ещё крепче сжав руку Славки — Эх, детки, если бы вы знали, что быть фашистами стыдно, позорно и ни в какие ворота не лезет. Жил в годы войны один юноша на пару-тройку лет старше вас. И был он гестаповцем. Молодой, а столько мирных жителей замучил. Так его же потом партизаны расстреляли.

— Мама! — завопила Ленка

— Ммммы больше нннне ббббудем — заикаясь, сказал Игнат

У входа в лагерь всю компанию уже ждала Даниленко.

— Ну что, как там дети? — спросила она

— Это не дети, это малолетние преступники и фашисты — вздохнув, ответил Ильин

— Как выяснилось, именно эти товарищи являются виновниками всех краж — добавил Белоногов

— Да, как же вы опустились до жизни-то такой? — заохала Виктория Богдановна

— А этот амбал — охранник господина Большакова — продолжил бородач — На детей напал.

— Ему, видите ли, его хозяин приказал наказать их за кражу денег — добавил пузатый прокурор

— Враньё! — прокричал проходивший мимо Большаков — Я уважаемый человек и до такого не опустился бы!

— Слышь, начальник — выступил Слава — Я больше в твоих делах не участвую. У тебя твои фальшивые мани стырили — вот ты и разбирайся.

— Да что ж это такое! — сердито сказала заведующая — Как же Вам не стыдно, Руслан Дмитриевич! Взрослый солидный мужчина, а вмешиваете детей в свои разборки! Можно прекрасно обойтись без похищения и тому подобных бандитских приёмчиков! Не девяностые, всё-таки! Такое чувство, будто Вы живёте в не в цивилизованном обществе, а в дремучем лесу, ей Богу!

Большаков оторопел и несколько секунд так и стоял с раскрытым ртом.

— Не вам меня учить! — наконец прорвало его.

— Имейте в виду — я буду ходатайствовать о вашем исключении из попечительского совета! — гневно закончила Даниленко.

— Смотрите, как бы морда не треснула, — проворчал Большаков и направился к своей машине.

— А уж это вы погодите! — из-за его спины, лучась злорадством, вывернулся Подколёдный. — Я забыл вам сказать, что мой дядя — коллега одного вашего знакомого там, наверху, и уж он-то вам устроит…

Прокуроры с усмешкой переглянулись.

— Молодец против овец, — негромко прокомментировал сторож.

— А теперь о вас, — строго продолжала Даниленко, повернувшись к четверым юным фашистам. — Я не буду спрашивать, что, когда и как. Мне одно непонятно — зачем вы это делали? Неужели по-другому нельзя было доказать ваше, как вы выражаетесь, расовое превосходство?

— Нам деньги не тупо на водку нужны, — угрюмо заговорил Денис. — Мы в Саксонскую Швейцарию хотели уехать.

— А ничего так, что без согласия взрослых вас даже в братский Севастополь не отпустят? — перебил Белоногов.

— Мы бы чё-нибудь придумали, — возразил Игнат. — Нам очень надо туда было. Там есть лагерь, где настоящих фашистов делают.

— Нам Зинка рассказала, — подхватил Пузатов. — А она у брата статью нашла.

— Гляжу я, молодые, ничего вы не поняли, — с упрёком покачал седой головой Егор Трофимыч.

— Да поняли мы, поняли! — закричала Ленка. — Не хотим, чтобы нас расстреляли!

— Так дело-то, оно не только в этом, — вздохнул старик. — Знавал я после войны одного немца: делегатом к нам на конеферму приезжал. Хороший был парень, но до конца дней себя корил, что за Гитлером пошёл в своё время. Судить его никто не судил, рядового-то солдата… Сам он себя так и не простил. Вот оно как бывает. Совесть — она сильнее всякого суда.

Собравшиеся притихли.

— Мы всё обязательно вернём, дяденьки, — наконец, пробормотала Разина.

— И борсетку тоже, — подхватил Игнат, которого сообщники подталкивали с двух сторон под рёбра. — Я её в надёжном месте спрятал, когда за нами Славка погнался.

Прокуроры, дед Егор и заведующая направились следом за Игнатом к корпусу, где размещался спортзал. Маленькая боковая дверь вела в подсобку, где хранились мячи, обручи, ролики и прочий инвентарь. Игнат вынул из корзины два верхних мяча и, потянув за ремешок, извлёк брендовую кожаную борсетку.

Ильин осторожно раскрыл замочек, вынул пачку купюр и просмотрел их на свет.

— Что и требовалось доказать, — усмехнулся он. — Фальшивка. Хотя и качественная.

— И мне кажется, я знаю кренделя, который такие делает, — подхватил Белоногов. — Его неделю назад арестовали. Ну что ж, теперь и нам с ним будет о чём поговорить…

Лёша Большаков стоял у ограды и сухими глазами смотрел вслед отцовской машине. Он не вышел попрощаться, когда вызванный следователь отобрал у Большакова-старшего подписку о не-выезде и велел немедленно возвращаться в город. Ещё никогда в жизни ему не было так стыдно.

Был уже поздний вечер, когда прокуроры возвращались на машине в город.

— Нет, Дим, что ни говори, а хорошие у нас выходные получились, — заметил Ильин.

— Несмотря даже на расследование, — ответил Белоногов, — и на Подколодного. А хороши пироги у Лизаветы Федотовны!

— Надеюсь, что Шарипов со своими дружками в самом деле одумается, — продолжал Павел Валентиныч. — А то ишь ты, не сидится нашим фашистам на месте, зарубежный опыт тянет перени-мать…

— И Большаков тоже хорош, — прибавил Дмитрий Сергеич. — Прикинь, он этого своего партнёра, Сан-Семёныча, под статью подвести хотел за то, что тот у него три года назад выгодного подрядчика переманил!

— Это уже паранойя какая-то, — хмыкнул Ильин. — Нам, кстати, надо и Подколодного домой забросить, а то метро вот-вот закроется. А кстати, что он там, дрыхнет?

И тут с заднего сиденья раздался хриплый и немузыкальный вопль:

— Ой, мороз-мороз, не морозь меня…

Прокуроры обернулись и с изумлением убедились, что исполнителем столь неподобающей песни был не кто иной, как развалившийся на заднем сиденье Подколёдный.

— Что это с ним? — ужаснулся Ильин. — Песенный рецидив?

— Да нет, всё гораздо прозаичнее, — хихикнул толстяк. — Лизавета Федотовна нам вместе с пирогами домашней наливочки завернула, а он её тогось… оприходовал.

— Окрысился месяц багрянцем… — ни к селу ни к городу завёл Подколёдный новую песню.

Оставшаяся часть дороги напоминала соответствующий эпизод из похождений бравого солдата Швейка: ни одной песни Подколодный не знал до конца, зато орал их чрезвычайно громко. Когда они приближались к подъезду Ильина, Владимир Анатольевич соизволил полностью забыть о своём имидже и горланил:

— Владимирский централ, ветер северный! Этапом из Твери, зла немеряно!

Из подъезда выбежала супруга Ильина со скалкой.

— Так, начинается! Называется — съездил муж на шашлыки!.. Кто тебя в таком виде за руль пустил?!

— Это не мы, — проворно наябедничал Дмитрий Сергеич, — это Подколодный напился.

— Ах, это Подколодный! — Ильина распахнула заднюю дверцу машины и хряснула разошедшегося не в меру младшего советника юстиции по лбу своим кухонным орудием возмездия. — Всех соседей переполошил, а ещё прокурор! А ну марш отсюда!

Подколёдный кое-как выполз из машины и поплёлся прочь, пошатываясь и мыча что-то уж совсем дворовое.

— Ты нам ещё «Мурку» на пианино сбацаешь! — крикнул вслед ему Ильин, припомнив бессмертное «Место встречи».

На следующий день все отдыхавшие собрались в прокуратуре.

— Ну, как съездили? — спросила у прокуроров Тётя Поля.

— Замечательно — ответил Ильин — И шашлыков поели, и над Подколодным поиздевались, и дело раскрыли.

— Да, я смотрю работа вас даже во время отдыха не оставляет — сказала Оля

Тут компании подошёл Макс.

— Коллеги, тут нас наши зайцы по скайпу вызывают — доложил Боец

Все направились в компьютерную. В окошке скайпа уже виднелись Сашка в чалме и Ася с новыми восточными украшениями.

— Салам алейкум! — поздоровалась парочка

— Ну, привет, отдыхающие — поздоровался в ответ Белоногов

— Как отдыхаете, ребятушки? — поинтересовалась Тётя Поля

— Отлично — улыбнулась Ася — Купаемся, загораем, вот с Сашей вчера в дельфинарии побывали.

— А у вас как дела? — спросил Саша

— Да вот тоже отдых себе устроили — ответил Макс

— Мы с Максом на теплоходах покатались — сказала Ольга

— А я на даче была, вареньица наварила — ответила Тётя Поля — Как приедете, голубчики, так и вам дам попробовать.

— Спасибо, ТётьПоль — сказал Саша

— А мы с Пашкой на шашлыки ездили — принялся рассказывать Белоногов — Весёлая поездочка вышла.

— За нами Подколёдный-лёдный увязался — добавил Ильин — Бедный, несладко ему пришлось.

— Что такое? — спросила Ася

— Ну как же, в яму упал, живот прихватило, Белка его укусила, да ещё ко всему прочему получил от моей супружницы за исполнение "Владимирского централа" — ухмыльнулся ПалТиныч

— А ещё мы дело раскрыли — продолжил Дмитрий Сергеевич — Задержали нечистого на руку бизнесмена и четырёх малолетних фашистов. Эти ребята воровали в лагере вещи у других ребят, чтобы потом продать их и накопить денег на поездку в фашисткий лагерь. Ну вот будем им вместо Саксонской Швейцарии колония для несовершеннолетних.

— Ужас-то какой — заохала Коровина — Вот чем эти юные нацисты думают? Помню, у нас в классе как-то раз на посвящённом Дню Победы уроке литературы одини придурок — из Грачёвских подпевал, кстати — взял и заявил, что Гитлер молодец!

— Господи, куда же молодёжь катится? — поддержал девушку Макс

— Ремня бы им — покачала головой Тётя Поля — Или чего похлеще. Розги бы таким идеально подошли.

— Знаете, ТётьПоль, сразу вспомнились те девахи, которые над ветераном издевались — сказал компьютерный гений — Жаль, Вам тогда не удалось их крапивой отстегать.

— Ладно, ребятушки, не будем о грустном — улыбнулась уборщица — Мы сейчас пойдём пить чай с моим вареньем, а вы, цыплята, бегом на пляж, меланин свой получать.

— Так точно, ТётьПоль — ответила Ася

— До встречи, народ — сказал Саша и отключился

— А варенье-то какое? — поинтересовалась Оля

— Земляничное — ответила Тётя Поля

— О, моё любимое — сладко протянул Белоногов

— Да у Вас все варенья любимые, Дмитрий Сергеевич — заметил Макс — Кстати, а будем Владимира Анатольевича звать?

— Зачем? Вдруг он решит, что мы туда что-до добавили, чтобы у него снова живот прихватило? — съехидничал Ильин — Не, не будем пугать человека. Дадим ему прийти в себя после такого запоминающегося пикничка.

И вся компания отправилась в столовую пить чай и обсуждать свой отдых. Ведь у каждого из них есть что рассказать друг другу.

---

Примечания:

Девушки издевались над ветераном в серии "Спасибо деду за Победу".