Портной (гет)

Холодный пронзительный ветер завывал за окном, но в уютной комнате, где Том Реддл сидел за старинным дубовым столом, царила тишина. Окна были завешены бархатными шторами, приглушающими унылый осенний свет, а камин трещал, изгоняя из комнаты прохладу. На столе среди разложенных ниток и ножниц лежала шёлковая ткань глубокого, как спелая слива, цвета, а Том, сконцентрировавшись на каждом стежке, создавал из неё платье.

Ему не привыкать к тонкой работе, к кропотливому созиданию, но сейчас в каждом движении его пальцев чувствовалась особая нежность. Игла, словно танцуя по шёлку, оставляла за собой ровные стежки, словно паутина, сплетённая из тончайших нитей, а в воздухе витал аромат корицы и сушёных яблок — запахи, что всегда ассоциировались у Тома с теплом и уютом.

В комнате, окутанной ароматами осени, звучали лишь тихие щелчки иглы о ткань да шуршание шёлка, словно шёпот тайны, что хранила эта ткань, сплетённая из тончайших нитей. В каждом стежке, в каждой складочке Том погружался в свой собственный мир: мир, где холодная осенняя прохлада уступала место тёплому, согревающему чувству творчества, а ветер за окном — лишь напоминание о неизбежной красоте увядания.

Том творил особое платье — для особой девушки или женщины. Оно хранило всю любовь Тома, которую он «вдыхал» в свои творения. Больше он никого не любил, но надеялся, что это платье наденет его избранница. И неважно, когда она появится в его жизни, ведь главное сейчас было — творить.

* * *

Том с любовью развешивал сшитые за последнюю неделю платья. За окном стеной лил дождь, но здесь, в ателье, было тепло и уютно. Том, разгладив складки последнего платья, которое было выставлено на витрину, решил выпить немного фруктового чая. Как раз в тот момент, когда Том скрылся за нишей, ведущей в маленькую комнатку с кучей манекенов, ­— там же был и электрический чайник, который юноша включил. Подсветка загорелась голубым цветом. Том посмотрел в окно на улицу — ни одной живой души. Все попрятались в свои уютные квартиры. Что ж, значит, сегодня посетителей не будет.

И только Том об этом подумал, как внезапно из торгового зала раздался звон колокольчиков над дверью. Том выглянул и увидел насквозь промокшую женщину. Она стучала зубами и обнимала себя за плечи. По точёным скулам стекали капли дождя, тонкие губы были сжаты. Глаза скрывала вуаль из чёрных узоров, прикреплённая к аккуратной модной шляпке.

— Вы замёрзли, мисс? — спросил Том, изучая незнакомку взглядом, — нынче погода не для прогулок.

— Дождь застал меня на пути из кофейни, — вздохнула женщина, опустив голову, — извините, я тут наследила.

Том усмехнулся:

— Ничего, я вытру… Может, вы хотите чаю? Я как раз поставил чайник.

— Если вы не против внезапной компании, то, конечно, я выпью с вами чаю, — улыбнулась женщина и стянула с головы шляпку, открываясь перед Томом. Незнакомка оказалась азиаткой. Том никогда не видел столь прекрасных глубоких глаз. Она смотрела с прищуром; чёрные стрелки подчёркивали её раскосые глаза.

— Что ж, тогда пойдемте, я угощу вас ганпаудером, — Том дождался, когда незнакомка снимет пальто и перекинет его через предплечье.

Он отодвинул штору, ведущую в мастерскую, и пригласил жестом войти её. Женщина, стуча каблуками сапог, прошла в комнатку, где всё было аккуратно разложено. На столике с кучей эскизов платьев и женских костюмов кипел чайник, подсвеченный красным цветом. Вскоре раздался щелчок, и Том достал две кружки и заварку. Пока он готовил чай, незнакомка присела за столик и любопытным взглядом косилась на эскизы.

— Давно я не пила ганпаудер, — призналась женщина с легкой улыбкой, — с тех пор, как в последний раз была в Китае.

— Давно вы в Лондоне? — поинтересовался Том, — у вас американский акцент. Видимо, вы прожили долго в США.

— Я уехала из Китая в США, когда мне было пять лет, а здесь, в Лондоне, я уже около года, — улыбнулась ещё шире незнакомка.

— Как вас зовут, мисс? Или, может, миссис? — спросил Том, протягивая женщине кружку с чаем, — я Том.

— Мисс. Нагайна, — женщина поднесла кружку к губам и ощутила приятный горячий пар, что тронул кончик замерзшего носа, — приятно познакомиться, Том.

И Нагайна сделала глоток, ощутив, как тепло распространяется в горле и груди. Том тоже отпил немного чаю, не отрывая глаз от женщины. Он никогда не видел особу прекраснее. Ему казалось, что Муза снизошла до него и теперь сидит тут перед ним, в человеческом обличии, с мазком божественности на лице. Она даже чай пила с особой грацией. И тогда Том понял, для кого было сшито то платье.

— Знаете, у вас очень утончённая внешность, — сказал Том, — и я хотел бы предложить вам примерить одно из мною сшитых платьев. Если, конечно, вы хотите этого.

— Спасибо за комплимент, — ответила скромно Нагайна, — но у меня не так много денег, а по вашей витрине я поняла, что вы шьёте дорогие вещи.

— О, — произнес только Том, — я не против символичной платы. Просто, знаете, это платье висит у меня уже год, и я никак не мог найти хозяйку для него, а вы просто идеально подходите. У меня ощущение, что я шил его для вас.

— Вы меня смущаете, Том, — хихикнула Нагайна, — но хорошо, я примерю ваше платье. И если оно мне понравится, я куплю его.

— Отлично! — Том отставил кружку на стол и поспешил к шкафу.

Открыв его, он вытащил платье в чехле и протянул его вставшей со стула Нагайне. Женщина взяла его, не подозревая, какая красота хранится внутри.

— Где я могу примерить его? — спросила она.

— В зале есть примерочные, можете пойти туда, — ответил Том, хотя в мыслях отметил, что был бы не прочь посмотреть на новую знакомую без одежды. Но быстро отогнал эти мысли, сосредоточившись на образе в платье у себя в голове.

Нагайна кивнула и вышла из мастерской. Том прошел в залу следом и только и увидел, как женщина скрылась за шторой.

* * *

Нагайна осторожно, будто боясь его испортить, провела пальцами по гладкой шелковистой ткани сливового цвета. Она сбросила с себя грубую одежду, и платье мягко скользнуло по её коже. Она встала перед зеркалом, в котором отражалась высокая изящная фигура. Платье было невероятным. Оно облегало её фигуру, подчёркивая изгибы. Тонкая прозрачная ткань, расшитая серебряными нитями, словно мерцала, переливаясь в лучах солнца. Сливовый цвет подчеркивал её бледную кожу, а серебряные нити будто окутывали её ореолом загадки. Она была очарована.

— Я… я прекрасна, — прошептала Нагайна, сама себе не веря. Она никогда не чувствовала себя красивой. Вся её жизнь была борьбой за выживание, а не за восхищение. Но сейчас, глядя на себя в зеркале, она вдруг ощутила нечто новое.

В голове мелькнули образы. Она увидела себя в этом платье, танцующей в лунном свете, увидела восхищённые взгляды и услышала шёпот, почувствовала лёгкий, почти невесомый аромат цветов, окружающих её. Впервые в жизни Нагайна позволила себе мечтать. Мечтать о том, чтобы быть не просто выжившей, но и красивой, желанной, способной на чувства. Она осторожно поправила складку на платье, глядя на себя в зеркало.

— Всё хорошо? — послышалось за шторкой, и Нагайна отодвинула её, представ перед Томом. У того расширились глаза от удивления, настолько красиво смотрелось на ней платье. Она была божественна, он понял это ещё с того момента, как увидел её глаза, а сейчас это лишь подтвердило его мысли. Он сглотнул подступивший ком в горле и тихо произнёс: — Вы выглядите потрясающе, Нагайна.

— Я сама не представляла, что могу быть настолько красивой, — скромно улыбнулась Нагайна, боясь заглянуть в глаза Тому.

— Забирайте его бесплатно, — сказал вдруг твердо и решительно Том. Он на секунду улыбнулся, — можете забрать, если только станете моей Музой.

— Музой? — удивилась Нагайна, — это неожиданное предложение. И что же я должна делать?

— Просто приходить ко мне иногда и сидеть рядом, — ответил Том, — я буду смотреть на вас и создавать свою новую коллекцию. Если позволите, конечно.

— Звучит интересно, — Нагайна закусила губу, — хорошо, давайте попробуем.

— Тогда приходите завтра в семь, — Том посмотрел на витрину, через которую было видно улицу, — дождь закончился, так что, я думаю, вы можете идти.

— А платье? — спросила осторожно Нагайна: Вдруг передумает.

— Забирайте с собой, — кивнул Том.

— Хорошо, — и Нагайна вновь скрылась за шторой.

* * *

Осенний ветер пронизывал узкие улочки Лондона, заставляя листья плясать в вихре перед окнами мастерской. Внутри, в мягком свете каминного огня, Нагайна сидела у стола, окружённая образцами тканей и ниток. Её глаза блестели, когда она взглянула на Тома, сидящего за швейной машиной. Том сосредоточенно шил, иногда поднимал глаза, чтобы уловить каждый её мимолётный взгляд. Нагайна была его вдохновением, его опорой в творческих стремлениях.

Осенние цвета проникали в мастерскую через окна, окрашивая их дневной свет тёплыми оттенками коричневого и золотистого. За окном шумела улица, но здесь, в этом уголке, царила тишина, прерываемая только мягким шуршанием тканей и периодическим щелчком швейной иглы.

Так шли недели.

— Том, ты когда-нибудь задумывался, почему ты выбрал именно это занятие? — спросила однажды Нагайна. Её голос прозвучал мягко, почти шёпотом.

Том поднял голову от работы, его голубые глаза встретили её взгляд. Он ненадолго задумался, прежде чем ответить.

— Знаешь, я всегда любил создавать что-то красивое из обычных вещей. Шитьё дает мне возможность воплощать свои идеи в жизнь, превращать простые ткани в нечто уникальное. Это почти как магия, только без волшебной палочки, — он улыбнулся, немного смущённый. — А ты, Нагайна? Почему ты всегда возвращаешься сюда, ко мне? Что тебе нравится в этом месте?

Нагайна задумчиво посмотрела на него взглядом, полным тепла и нежности.

— Мне нравится наблюдать, как ты творишь, Том. В этих стенах есть что-то особенное, почти магическое, — она улыбнулась. — Здесь я чувствую себя спокойно и защищённо. И, возможно, мне нравится быть частью твоего мира, видеть, как ты создаёшь что-то прекрасное. Мне нравится быть твоей Музой, Том.

Том слегка покраснел и снова вернулся к работе, но его глаза светились. Он понимал, что их общение и то, что они разделяли эти моменты, делало их связь особенной. В мастерской царила тишина, но она была наполнена негласным пониманием и теплом, которые трудно выразить словами.

* * *

Первые снежинки начали падать на Лондон поздним вечером, превращая город в тихую зимнюю сказку. Снег ложился на крыши домов, на пустые улицы и узкие переулки, окутывая всё мягким белым покрывалом. В мастерской Тома светились окна, излучая тепло и уют.

Том, склонившись над своим рабочим столом, внимательно изучал новые выкройки. В камине трещали поленья, согревая помещение.

Дверь тихо открылась, и вошла Нагайна, окутанная тёплым шарфом и в длинном пальто. На её волосах таяли снежинки. Она встряхнулась и сняла пальто, повесив его на вешалку у двери.

— Том, ты не поверишь, — начала она с улыбкой, — там снаружи всё белым-бело. Первый снег, и он такой красивый!

Том поднял голову, его лицо озарилось улыбкой. Он подошёл к окну и выглянул наружу, любуясь заснеженным городом.

— Это прекрасно, — сказал он, возвращаясь к Нагайне. — Но не настолько прекрасно, как то, что ты здесь.

Она смущенно улыбнулась, её щеки порозовели от холода и комплимента. Она подошла к столу и присела на кресло, наблюдая за тем, как Том снова взялся за работу.

— Что ты сегодня создаёшь? — спросила она, с любопытством глядя на его руки, ловко управляющиеся с тканью.

— Я работаю над новым платьем, вдохновлённым зимним лесом, — ответил он, его голос был мягким и сосредоточенным. — Представь себе: тёмно-зеленые и серебристые оттенки, как еловые ветви и снег. Я хочу, чтобы оно выглядело, как если бы его носила сама Зима.

Нагайна внимательно слушала, её глаза блестели от восхищения. Она обожала наблюдать за его творческим процессом, видя, как его идеи воплощаются в жизнь.

— Это будет волшебно, Том, — сказала она тихо. — Ты всегда умеешь создать что-то особенное.

Он улыбнулся, продолжая свою работу. В комнате царила тишина, лишь изредка нарушаемая звуком швейной машины и потрескиванием огня в камине. Они разговаривали о разных вещах: о снежных пейзажах, о зимних праздниках, о планах на будущее. Их разговоры были искренними и тёплыми, как сама атмосфера в мастерской.

Первый снег продолжал падать за окном, но внутри было тепло и уютно. Том и Нагайна, окружённые тканями, нитками и своим собственным маленьким миром, наслаждались каждым моментом, проведённым вместе, зная, что, несмотря на холод снаружи, их сердца согревали друг друга.

* * *

Первого января в мастерской Тома царила праздничная атмосфера. Накануне Нового года они с Нагайной украсили комнату гирляндами и ветками ели, добавив немного блеска и уюта. Тепло камина согревало помещение, а свет свечей создавал особое, почти волшебное настроение.

Нагайна пришла ранним утром, принеся с собой корзину с завтраком. Том, всё ещё в уютном халате, встретил её у двери с широкой улыбкой.

— С днём рождения, Том, — сказала она, обнимая его. — Я принесла тебе кое-что особенное.

Они расположились за небольшим столом, и Нагайна начала раскладывать еду: свежие круассаны, ароматный кофе, фрукты и шоколадный торт, украшенный незажжёнными свечами.

— Ты удивительная, Нагайна, — сказал Том, наслаждаясь каждым моментом. — Это лучший завтрак, который я мог себе представить.

После завтрака Нагайна достала из своей сумки аккуратно упакованный подарок. Она передала его Тому, её глаза светились от радости и волнения.

— Это для тебя, — сказала она, — надеюсь, тебе понравится.

Том осторожно развернул упаковку и увидел перед собой дневник, обтянутый чёрной кожей, с его инициалами, элегантно выгравированными на обложке. Он провёл пальцами по поверхности, чувствуя качество и внимание к деталям.

— Это прекрасно, Нагайна, — сказал он с благодарностью в голосе. — Ты знаешь, как я люблю записывать свои мысли и идеи. Этот дневник станет для меня особенным.

Нагайна улыбнулась, видя его радость.

— Я подумала, что тебе понравится, — сказала она. — Теперь у тебя будет место, чтобы записывать все свои творческие задумки и воспоминания.

Они провели день, наслаждаясь обществом друг друга, вспоминая прошлое и мечтая о будущем. Том писал в своём новом дневнике, делясь с Нагайной своими мыслями и планами. Вечером они прогулялись по заснеженному городу, наслаждаясь тишиной и красотой зимнего Лондона.

Возвращаясь в мастерскую, они зажгли свечи и укутались в тёплые пледы, наслаждаясь горячим чаем и беседой. Том чувствовал себя по-настоящему счастливым, окружённым заботой и любовью. Этот день, проведённый вместе с Нагайной, стал для него незабываемым, а её подарок — символом их особенной связи.

* * *

Март пришел в Лондон, принеся с собой первые тёплые дни и пробуждение природы. Снег постепенно таял, уступая место зелёной траве и распускающимся цветам. Том и Нагайна часто гуляли по городу, наслаждаясь свежим воздухом и первыми весенними лучами солнца.

Одним из таких дней они решили отправиться в парк. Солнечный свет играл в их волосах, а лёгкий ветерок ласково касался их лиц. Том вёл Нагайну по узким дорожкам парка, останавливаясь, чтобы полюбоваться первыми цветами и весенними почками на деревьях.

— Знаешь, Нагайна, — начал Том, когда они присели на скамейку у озера, — я думал о том, как много значат для меня наши совместные моменты. Каждый день, проведённый с тобой, делает меня счастливее.

Нагайна улыбнулась, её глаза светились от доброты и понимания.

— Мне тоже нравятся наши прогулки и разговоры, Том, — ответила она. — Ты всегда умеешь найти что-то особенное в каждом моменте.

Том взял её руку в свою, их пальцы сплелись.

— Нагайна, я хочу, чтобы ты знала… — он замолчал на мгновение, собираясь с мыслями, — мои чувства к тебе становятся всё сильнее с каждым днём. Ты для меня больше, чем просто друг. Ты — часть моего сердца.

Нагайна внимательно смотрела на него, её сердце забилось быстрее.

— Том, — сказала она тихо, — я чувствую то же самое. Ты — самый важный человек в моей жизни. Я рада, что мы можем делить эти моменты вместе.

Их взгляды встретились, и в этот момент всё вокруг казалось неважным. Том и Нагайна понимали, что их чувства взаимны, и что впереди их ждет много счастливых дней вместе. Весна принесла с собой не только тепло и преображение природы, но и новое начало в их отношениях, наполненное любовью и взаимопониманием.

* * *

Март продолжал радовать Лондон тёплыми днями, и Том наслаждался каждым моментом, проведённым с Нагайной. Его надежды на светлое будущее с ней росли, как весенние цветы, пробивающиеся сквозь тающий снег. Однако в один из таких дней всё изменилось.

Они сидели в мастерской Тома, когда Нагайна, казалось, колеблясь, начала разговор.

— Том, мне нужно попросить тебя об одной услуге, — начала она, избегая его взгляда.

Том почувствовал легкое беспокойство, но постарался не подавать вида.

— Конечно, Нагайна. Что угодно для тебя, — ответил он с улыбкой.

Она глубоко вздохнула и, наконец, посмотрела ему в глаза.

— Я хочу, чтобы ты сшил для меня свадебное платье, — сказала она, и в её голосе прозвучали нотки неуверенности.

Эти слова поразили Тома, как гром среди ясного неба. Он почувствовал, как сердце замерло и затем болезненно сжалось. В его мыслях всё смешалось: надежды, мечты, нежные моменты, которые они делили. Но он не мог отказать ей, несмотря на боль, которая пронизывала его душу.

— Свадебное платье, — повторил он, стараясь сохранить спокойствие в голосе. — Конечно, Нагайна. Кто он?

Нагайна отвела взгляд, её щёки слегка порозовели.

— Это кое-кто особенный, — тихо ответила она. — Но пока я не могу сказать тебе, кто это.

Том кивнул, ощущая, как внутри него разливается холод. Ему хотелось кричать, спрашивать, почему она не выбрала его, почему она не видит, как сильно он её любит. Но вместо этого он глубоко вдохнул и сказал: — Хорошо, я начну работать над платьем.

* * *

Том сидел в своей мастерской, окружённый тканями и швейными принадлежностями. Каждый раз, когда он брал в руки кусок белоснежного шёлка, его сердце ныло от боли. Он знал, что это платье предназначено не для его свадьбы с Нагайной, а для её будущего с кем-то другим. Но он также знал, что должен сделать всё возможное, чтобы её мечты стали реальностью, даже если его собственные — разбились.

Слёзы застилали ему глаза, когда он начинал выкраивать ткань. Он вспоминал их прогулки по парку, их разговоры и те моменты, когда он был счастлив просто быть рядом с ней. С каждым разрезом ножниц его сердце разбивалось всё сильнее, но он продолжал работать, сосредоточившись на каждой детали.

Каждый стежок иглы был пронизан его болью и любовью. Он работал тщательно, стараясь не допустить ни одной ошибки. Он выбрал самый мягкий шёлк и самые изысканные кружева, чтобы платье выглядело идеально. Его руки дрожали, когда он прикреплял к платью маленькие жемчужины, каждую из которых он подбирал с особой тщательностью.

Когда Том пришивал пуговицы к спине платья, его слёзы капали на ткань, оставляя небольшие влажные следы, которые он старательно вытирал. Он представлял, как Нагайна будет идти к алтарю в этом платье, сияя от счастья. Эта мысль разрывала его сердце, но он знал, что не может позволить себе остановиться.

Он работал дни и ночи, забывая о времени и еде. Его мысли были поглощены только одним — сделать это платье совершенным для Нагайны. Он украсил подол платья тончайшим кружевом, создавая узоры, которые напоминали ему о её улыбке и нежности. Каждая деталь платья была воплощением его любви и жертвы ради её счастья.

Когда платье было готово, Том посмотрел на своё творение, чувствуя горечь и удовлетворение одновременно. Платье было великолепным, таким, каким и должно было быть для Нагайны. Он знал, что выполнил свою задачу, что сделал всё возможное, чтобы она была счастлива, пусть и не с ним.

* * *

Наступил день примерки. В мастерской Тома царила напряжённая тишина, когда Нагайна зашла в комнату, одетая в свадебное платье, которое он шил с таким трепетом и болью. Она выглядела ослепительно, и сердце Тома затрепетало от смеси гордости и печали.

— Ну как я выгляжу? — спросила Нагайна, крутясь перед ним.

Том пытался улыбнуться, но его грусть была слишком очевидна.

— Ты выглядишь прекрасно, Нагайна, — ответил он тихо. — Но скажи, кто же твой жених?

Нагайна посмотрела на него, и её глаза блеснули озорным огоньком. Она сделала шаг к нему, а затем ещё один, пока не оказалась совсем близко.

— Жениха пока нет, — сказала она с лукавой улыбкой. — Я жду, когда кое-кто важный для меня сделает мне предложение руки и сердца.

Том замер, его мысли бешено закружились. Он не мог поверить своим ушам. Её слова медленно оседали в его сознании, и вдруг всё стало на свои места. Она говорила о нём.

— Нагайна... — прошептал он, всё ещё не веря.

Она улыбнулась и положила руки ему на плечи.

— Том, — сказала она мягко, — ты тот, кого я ждала.

Его сердце переполнилось радостью, он почувствовал, как тяжесть последних дней исчезает, уступая место бесконечному счастью. Он опустился на одно колено, взял её руку и, глядя ей в глаза, произнес: — Нагайна, ты выйдешь за меня?

Её глаза наполнились слезами, и она кивнула, не в силах сдержать улыбку.

— Да, Том. Да.

Он встал, обнял её и нежно поцеловал. Этот поцелуй стал началом новой главы в их жизни, полной любви и счастья. Платье, которое было символом его боли и жертвы, теперь стало символом их новой, совместной жизни.