Насыщенное начало (джен)

Примечания:

Метка: Каникулы

Хранительница стояла на улице, оперевшись о белокаменную балюстраду⁽¹⁾. Светло-русые пряди волос, выбившиеся из тугой косы, развевались на тёплом ветру, который всё никак не мог наиграться со свисающей золотистой цепочкой монокля. Садовые цветы: дорогие сорта ирисов, разноцветные гвоздики, разросшаяся под яблоней лаванда, бордовые пионы — ярко пестрели на солнце. Муса тщательно ухаживала за ними, а потому они просто обязаны радовать её глаза на протяжении всего лета.

Лето… Хранительница невольно поморщилась от одной только мысли, что уже наступил июнь, а вместе с ним — экзамены. Но они её не особо волновали. Напишет, хорошо напишет. Ни она, ни близкие люди в этом не сомневались. Вот только кое-что другое беспокоило. И это «кое-что» заключалось в трудных отношениях с родителями и в желании поскорее убраться из шумного мегаполиса в тихий городок, в который раз отпраздновав в нём собственный день рождения.

Она спустилась вниз к деревянной калитке, минуя садик Мусы. Ослепительная яркость распустившихся цветов ей не особо нравилась, по душе больше приходились тусклые цвета хвойного леса. А особенно её привлекала атмосфера зимнего вечера, когда можно выйти на террасу и наблюдать, как с тёмного неба на землю падают снежинки, застревают в меховом воротнике.

— Уже каникулы? — спросил Инспир, неожиданно появившийся сзади.

— Если бы. — сказала Хранительница, повернувшись. — Я думала, что одна в поместье.

— Да я весь день сегодня в лаборатории сижу, шутишь что-ли? — возмутился Инспир, скрестив руки на груди.

— Ясно, — с небольшим равнодушием сказала Хранительница. — Мне нужно кое-кого навестить. Можешь пока приготовить мятный чай?

Инспир некоторое время постоял, всё также скептически смотря на неё. Однако он всё же сдался, поняв, что она хотела побыть одна, пожал плечами и направился в сторону дома. На солнце его оранжевые концы волос как будто горели.

Хранительница всё не решалась выйти за калитку, хотя сделать это казалось проще простого — сделать один шаг вперёд. Однако что-то мешало.

Тревоги.

Странно, но от одной только мысли увидеть заросшую могилку любимого человека заставляло сердце биться чуть быстрее. Хранительница бросила взгляд на красную розу. Рука, облачённая в чёрную перчатку, автоматически потянулась к ней, обхватив за основание бутона. Большим пальцем она погладила лепестки, а позже с лёгкостью оторвала бутон, быстро положив в карман чёрных брюк. Хранительница вышла за калитку и начала спускаться по проложенным деревянным дорожкам.

Обычно так она шла к Звёздному морю, когда ей хотелось подумать над чем-нибудь. О жизни или о дальнейших работах, которые временно лежали в одном из ящиков её письменного стола, но. Но на данный момент поход на побережье откладывался. Не пройдя даже и половину пути, Хранительница свернула с дорожки прямо вглубь леса. И почему-то именно сейчас она хорошо слышала хвойный запах.

Под высокой елью, скрывшись среди пушистых лап, находилась прибранная могилка. Хранительница приходила сюда совсем недавно, дабы поделиться с покойником о трудном решении, от которого зависит дальнейшая жизнь всех членов её семьи. А теперь она снова здесь, только с другой целью — просто рассказать о последующих напряжённых днях.

— Привет, дедушка, — мягко сказала Хранительница, присев на выглядывающий из-под земли корень дерева, — Я снова пришла к тебе.

Глаза, выгравированные на надгробье, как будто радостно сверкнули. Хранительница слабо улыбнулась. Считала ли она себя сумасшедшей? Немного. Но ей это определённо нравилось. Главное, не выходить за рамки и не творить всякую ахинею. Она положила подбородок на тыльную сторону ладони.

— Я обязательно навещу тебя в Реальном мире, когда приеду к бабушке, — проговорила Хранительница, некоторое время всматриваясь в портрет родного ей человека. — Чего бы мне этого не стоило, несмотря ни на какие обстоятельства.

Хранительница некоторое время сидела молча, обдумывала слова, которые ей хотелось бы сказать. Однако она всё равно понимала, что со стороны её разговоры с покойником — а точнее с его портретом, выгравированном на камне — выглядят достаточно странно.

«Хорошо, что здесь никого нет», — подумала Хранительница, смотря по сторонам для более точного подтверждения слов.

— Прости, дедушка, я снова забыла прийти к тебе с работами, — сказала Хранительница, беззлобно усмехнувшись. — Бабушка говорила, что ты любил читать романы. Я тебе как-нибудь продемонстрирую черновики. Надеюсь, понравятся.

Хранительница снова замолчала. В голову пришла мысль о том, чтобы на днях проверить усыпальницу умершего питомца, в Реальном мире которого у неё никак не было возможности проведать. Она хотела убедиться собственными глазами, что всё в порядке, прежде чем спокойно вздохнуть и заняться обыденными делами.

— Ладно, мне пора, — проговорила Хранительница, встав с корня и отряхнув перчатки, к которым прицепились кусочки дряхлой коры. — Ещё увидимся.

Она спешно пошла прочь от могилы, скрывшись за колючими ветвями елей и сосен, шевелящихся из-за тёплого ветра. Выгравированный портрет, казалось, с грустью смотрел ей в след.

* * *

Вечером все уже вернулись в поместье. Инспир наконец решил отдохнуть от бесконечных отчётах касаемо экспериментов — никто толком не знал, чем он занимался в лаборатории —, а Муса, снявшая шляпку с плотной вуалью, только вернулась от Герцогини Беру, вдоволь насытившись сплетнями и интригами. Все сидели в гостиной перед камином, пили приготовленный чай и весело беседовали о планах предстоящего лета.

— Как планируем проводить каникулы? — спросила Муса, помешивая сахар в чашке чая.

— Предлагаю каждое утро проводить в море, пить прохладные коктейли, а вечером играть в карты, — предложил Инспир.

— Только не на раздевание, — улыбнувшись, ответила Хранительница.

— Тогда неинтересно, — проговорил Инспир, демонстративно скрестив руки на груди и обиженно надув губы.

Девочки рассмеялись. Эта ситуация определённо их веселила, особенно удачно шутивший Инспир. Он улыбнулся, глядя на их хорошее расположение духа, и воткнул серебряную ложку в шоколадный торт, который принесла Муса.

— Торт необычайно хорош, — прокомментировала Хранительница. — Не думала, что Герцогиня так хорошо печёт вкусности.

— Она передала его, сказав, чтобы ты обязательно навестила её, — сказала Муса, прикрыв глаза. — Иначе она не простит тебя до конца жизни.

Хранительница жалобно простонала, закатив глаза. Что поделать, если считаешься домоседом? Она лишний раз из поместья никуда не выходила, не говоря уже о гостях за несколько километров от дома. Однако не хотелось обижать миловидную женщину, искусно приготовивший этот торт. Хранительница, слегка наклонив голову и прикрыв серо-зелёные глаза, со вздохом произнесла:

— Ну, хорошо, если Герцогиня хочет, я навещу её в свободные деньки.

— К счастью, у тебя их будет полно, — пошутил Инспир, на что получил серьёзный взгляд Хранительницы.

— Спасибо, что напомнил, — ворчливо проговорила Хранительница.

Муса рассмеялась, а за ней и Инспир. Несмотря на такую отстранённость и избегание людей, Хранительницу легко можно было уговорить посетить какое-либо мероприятие. Вопрос только состоял в том, кто её попросит и как он это сделает. Оставшийся вечер они провели за игрой в «Дурака» — к счастью для девочек, простого, а уже к одиннадцати разбрелись по спальням.

1) Ограждение (обычно невысокое) лестницы, балкона, террасы и так далее, состоящее из ряда фигурных столбиков (балясин), соединённых сверху перилами или горизонтальной балкой.

Вернуться к тексту

Примечания:

Метка: подростки

Даррен сидел на подоконнике и не отрывно смотрел в окно, за которым царила вечная мгла Сумрачного леса. Где-то там, среди тёмных ветвей деревьев, на него смотрела пара жёлтых глаз, норовя подойти поближе. Но он не обращал на них внимание. Байки это всё, выдумка для маленьких детей, чтобы те не выходили за территорию приюта. А когда те забывали о страшилке, приходилось неоднократно напоминать и подросткам, и работникам.

Она обещала прийти, обязательно найти время между заседаниями, скучными бумагами, прочей государственной ерундой и навестить его. Точнее, их. Но именно Даррен с нетерпением ждал её возвращения, чтобы продемонстрировать навыки боя на мечах. Хотел похвастаться, получить от неё столь драгоценную похвалу, сравнимую только с самой редкой сталью в мире, и, возможно, услышать колкие замечания насчёт небрежного внешнего вида. Если другим людям её характер приносил дискомфорт, то для него он был родным и ценным. Хотя причину такой любви к ней Даррен найти не смог. Сначала пытался что-то выяснить, но вскоре забросил.

В комнату неожиданно ворвался Эрни — друг и сосед по комнате, торжественно объявивший о том, что Её Величество прибыл. Даррен от счастья спрыгнул с подоконника и, пробежав пустующий длинный коридор, начал спускаться по деревянной лестнице. Сердце в его груди забилось как можно быстрее от волнения, предстоящей встречи.

«Скорее бы увидеть её!» — думал он, чуть не поскользнувшись на одной из ступенек.

— Полагаю, ты быстрее хочешь сломать нос или руку? — спросила Шедди, схватив его за руку.

— Ваше Величество! — радостно проговорил Даррен, обняв её.

Шедди рассмеялась, сверкнув двумя танзанитами. Она не стала отталкивать его или же с неприязнью смотреть. Ей, в каком-то роде, нравилась подобная реакция. Реакция детей, живущих в организованном ею приюте. Спустя несколько секунд Даррен нехотя отстранился от неё, бросив взгляд на рядом стоящего Максимилиана, который с неловкостью просматривал какие-то бумаги и явно чувствовал себя «не в своей тарелке». Он мило улыбнулся, протянув ему руку.

— Рад видеть Главного помощника Её Величества. — сказал дружелюбно Даррен.

Максимилиан несколько секунд осмотрел его с ног до головы, но, сымитировав вздох, пожал руку. Даррен чувствовал, как тёплый металл коснулся холодной, замёрзшей кожи.

— Лето будет холодное, — сухо прокомментировал Максимилиан и вновь принялся читать до дыр документы.

Шедди, приосанившись, сверкнула танзанитами и с любопытством посмотрела на него, желая узнать причину столь странного поведения, однако вновь обратила внимание на окружающих детей. Все с её приходом оживились, стали менее сонными. Работники напряжены, стараясь не допустить ни одной ошибки, малыши тоже старались не совершить ничего ужасного, а подростки стояли немного поодаль ото всех и шептались, изредка поглядывая на обстановку.

— Даррен, я хотела бы увидеть твои боевые навыки, — сказала Шедди, — а потому предлагаю пойти на тренировочную площадку.

— Для меня большая честь потренироваться с вами, Ваше Величество! — восторженно воскликнул Даррен.

* * *

Он напрягся, покрепче сжав в руках меч. Они стояли на тренировочной площадке — ровном месте, огороженном большими камнями и четырьмя не до конца разрушенными колоннами, которые держались с помощью специального заклинания. Шедди стояла напротив него расслабленная, явно не собираясь вставать в боевую стойку. Казалось, она вовсе не беспокоилась насчёт предстоящего сражения, что немного смущало его.

Шедди подняла руку и, слегка задержав её в воздухе, щёлкнула металлическими пальцами. Их тут же окружил магический барьер, не позволяющий людям с той стороны стороны площадки помешать сражению. Даррен сильнее сжал меч, приготовившись к нападению. Он понимал принципы атаки, однако сейчас чувствовал, что что-то пойдёт не так. Увидев это, Шедди лишь хмыкнула, вытянула руку вперёд. По строгой линии из-под земли вырвались тёмные кристаллы с заострёнными концами, стремительно приближаясь к Даррену. Тот успел от них отвернуться.

— Раньше ты никогда не мог уклониться от моих шипов, — проговорила Шедди, наблюдая за движениями Даррена.

— Я Вас ещё удивлю! — торжественно произнёс Даррен.

Он резко побежал на неё. Однако Шедди, с самодовольной улыбкой на лице, с лёгкостью ускользнула от встречи — исчезла, оставив фиолетовые частицы, когда холодное лезвие рассекло воздух. Даррен сильно удивился, не ожидав такой поворот событий.

— Ты слишком предсказуем! — рассмеялась Шедди, появившись за его спиной.

Она крепко схватила его за руку, повернув к себе лицом. Сильная хватка оставила след на нежной подростковой коже в виде покрасневших полосок. На них смотрели тридцать пар глаз: голубых, карих, серых с цветными крапинками. И в каждой читались разные эмоции. Одни с сочувствием смотрели на него, другие — торжественно, стараясь одним только внешним видом придать сил, третьи старались скрыть нотки страха.

— Полагаю, стоит показать тебе настоящий мастер-класс, — произнесла Шедди, подкинув его в воздух, словно тряпичную куклу.

Даррен оказался в воздухе. У него закружилась голова, он потерялся в пространстве, не понимая, что с ним происходило и где находился. Из его рук выскользнул меч, звонко упав на землю. В лёгких на несколько секунд не задержался кислород, прежде чем Шедди смогла ударить его в грудь.

Он упал на землю, пытаясь отдышаться. Боль от удара растеклась по костям, неприятно цеплялась за плоть и эхом отдавала во рту. В глазах темнело, только перед самым носом горели два зловещих танзанита. Губы занемели. Даррен их не чувствовал. Из непонятного состояния, которое он впервые испытывал, его вырвал голос Шедди, одновременно хлопнувшей ему по щеке. Рядом с ней стоял и Максимилиан, прижавшей к груди бумаги.

— Живой? — спросил он.

— Куда он денется, — беззлобно усмехнулась Шедди.

Даррен, не придя окончательно в сознание, быстрым движением её руки уже стоял на земле. Шедди стояла перед ним, отряхивая пыль с его плеч, а Максимилиан с осуждением смотрел на них, стоя чуть поодаль. Ему изначально не понравилась эта затея, когда он взвешивал все шансы на победу с обеих сторон. Хотя он прекрасно понимал, что в любом случае победа оставалась за Шедди, но не подозревал, что Даррена так легко отправят в небытие.

— У Вашего Величества достаточно сильный удар, — наконец проговорил Даррен, попутно проверяя целостность зубов.

— Я не рассчитала силы, уж извини, — сказала Шедди, скрестив руки на груди. — Но ты меня обрадовал, что так быстро поднялся на ноги.

Она подошла к нему, похлопала по плечу. Даррен слабо улыбнулся, в глубине души обрадовавшись, что получил какую-никакую похвалу. Барьер давно исчез, но названные братья и сёстры не осмеливались подойти близко.

— Мы будем тренироваться ещё? — Вымолвил Даррен, на что получил удивлённый взгляд всех окружающих людей.

— Как только окрепнешь, так сразу пойдём тренироваться, — проговорила Шедди.

Она более ничего не сказала, только пошла вперёд, даже не оглянувшись. Максимилиан поспешил за ней. Остальные пошли в дом, оставив его одного наедине с собственными мыслями. Грудь всё ещё ныла, но, по крайней мере, Даррен был рад услышать, что это не последняя их встреча и что они проведут друг с другом чуть больше времени.

Примечания:

Метка: моря/океаны

Как достать звезду с неба?

Хранительница достаточно часто слышала этот вопрос в Реальном мире, конечно, имея представление, что такими словами люди хотят доказать преданность и любовь друг к другу. Но когда она, хмурясь, лежала на земле, то размышляла: зачем добираться до неба, где холодно и очень опасно, если можно достать звезду и здесь, на земле? По крайней мере, ей всё это казалось бессмысленным или, скорее, более романтичным.

Её звёзды — маленькие ракушки, сделанные из кристаллов, — находились в небольшой колбе, стоявшей на письменном столе у самого окна. Днём, конечно, они не представляли никакой ценности. Поначалу можно задаться вопросом, зачем морской мусор — ведь помимо плавающих стекляшек дно застелил серебряного цвета песок — находился на рабочем месте. Однако когда наступала ночь, и лунный свет падал на банку, то ракушки превращались в самые настоящие «самоцветы «небес».

Ни кристаллы, ни ракушки — звёзды. В поместье привыкли называть их именно так.

* * *

Колба как всегда стояла на привычном месте, в мастерской. Одни звёзды лежали на самом дне, а вторые медленно скитались от одной стенки к другой, бесшумно стукаясь о них. Солнечный свет мягко падал на них, делая их едва видимыми, прозрачными. Хранительница сидела за письменным столом, держа в руках излюбленную перьевую ручку, и изредка бросала взгляды на банку. Устремив взгляд в окно, стекло которого царапали ветви яблони, она не заметила, как на желтоватой бумаге появилась жирная клякса.

Несколько дней назад Инспир вывел из лаборатории нового жителя поместья. Муса, узнав, растерялась, ибо совсем не подготовилась, а Хранительница некоторое время негодовала. Она никогда не была против его экспериментов с условием, что он оповестит о задумке, но в этот раз её просто поставили перед фактом!

В мастерскую зашёл новый житель поместья — малыш Мори. Услышав шорох, Хранительница повернулась к нему. На вид она могла дать ему около шести-семи лет. К счастью или к сожалению, Инспир не назвал его настоящий возраст. Стоило ли тогда волноваться? Определённо.

— Что случилось, Мори? — спросила она, встав с кресла.

— Дядя Инспир не здесь? — задал встречный вопрос Мори, сонно потирая глаза.

Она покачала головой. Инспир, мерзавец и подлец, уже с утра ушёл по делам. Ему что-то нужно было приобрести для лаборатории. Мори тяжело вздохнул. Хранительница, увидев его разочарование, убрала руки за спину.

— Хочешь, я покажу тебе поместье? — спросила она, надеясь, что это его развеселит.

Мори посмотрел на неё. В его лавандовых глазах она увидела не столько нежелания, сколько маленького страха перед исследованием территорий за пределами уже привычных ему комнат. Однако Хранительница слабо улыбнулась, села перед ним на корточки, протянула руку и мягко проговорила:

— Ничего страшного не будет, обещаю.

Мори несколько секунд переводил взгляд то на неё, то на протянутую руку. Про себя отметил, что Хранительница постоянно ходила в перчатках, сколько он вообще её видел за эти дни.

— Думаю, что Дядя Инспир не будет против, если мы немного прогуляемся. — наконец сказал Мори и положив ладонь в её руку.

Хранительница улыбнулась, взяв того на руки. Они вместе вышли из мастерской и направились в почти ухоженный сад, где Муса усердно работала над интерьером внутреннего двора.

* * *

На улице, несмотря на вечер, наступила сильная жара, от которой в прохладную тень спряталась вся живность: и птицы, и насекомые, и Муса. Она сидела в белоснежной беседке, изредка делала глотки освежающего клубничного коктейля. Рядом с ней лежал чуть ли не весь садовый инвентарь, которым ей пришлось воспользоваться, дабы привести зону рядом с заброшенной оранжереей в порядок. Увидев их вышедших, Муса приветливо улыбнулась и помахала рукой.

— Хорошо, что ты села отдохнуть, — с улыбкой произнесла Хранительница.

— Скоро пойду в дом, а то находиться на улице невозможно, — с некой неловкостью сказала Муса.

Мори смотрел на неё неотрывно. Она заметила любопытный взгляд и улыбнулась, кротко кивнув. Позже Муса встала со скамейки и, держа в руках льняную панамку бежевого цвета, подошла к нему, надев её ему на голову.

— Гуляйте побольше в тени, чтобы не схватить недомогание, — проговорила Муса.

Они кивнули и, подойдя к деревянной калитке, вышли в лес. Воздух здесь, в тени хвойных деревьев, был гораздо свежее, чем там, под пеклом. Хранительница облегчённо вздохнула и опустила на землю Мори, бросив взгляд на него. Тот крепко схватился ручками за штанину, не собираясь отпускать.

Когда его маленькая хрупкая ручка оказалась в её, они медленно начали спускаться к морю. Мори внимательно осматривался по сторонам, наблюдал за жизнью лесных обитателей. Ему даже посчастливилось увидеть пробегающую мимо белку. Хвост у неё был красивый, ярко-рыжий и пушистый.

— Я могу задать вопрос? — спросил Мори спустя несколько минут молчания. Хранительница кивнула. — Я видел у тебя на столе звёзды. Тебе пришлось добираться до неба, чтобы наловить звёзд?

Хранительница улыбнулась, приложив указательный палец к губам. Ей нравились дети и их необычная наивность. Немного подумав, она бросила на него взгляд и проговорила:

— Я покажу тебе одно место, где есть много звёзд.

Мори кивнул, поблёскивая маленькими глазками лавандового цвета. Они спустились вниз, на побережье, где их встречали скалы и песок — достаточно неприятная вещь, способная каким-то образом пробраться даже в ботинки. Но несмотря на неудобства, Хранительница всё-таки считала его самым приятным на ощупь из-за мягкости, на глаз из-за приятного цвета.

Последние лучи солнца поспешно прятались за горизонт, уступая место вечернему мраку. Хранительница прошла чуть дальше, сев на большой камень. Мори последовал её примеру.

Раз.

Два.

Три.

Мори слышал и видел, как волны прибывали, с каждым разом заставляя светлый песок темнеть. Сначала вода была тёмной, какой всегда являлась. Но позже, когда яркая луна единственная находилась в чёрном небе, она становилась светлее. Море менялось. Теперь в нём всё чаще загорались звёзды. Мори начал было уже считать их, но сбился. Хранительница, видя, как он оживился, улыбнулась и на некоторое время прикрыла глаза.

— Видишь, — сказала Хранительница ему, — Необязательно лезть на небо, чтобы достать желаемое. Достаточно просто опустить голову вниз. Может, то, что есть наверху, намного хуже того, что есть внизу.

Мори продолжал смотреть на звёзды, осмелясь чуть ближе подойти к морю. Хранительница сидела неподалёку и наблюдала за ним. В душе она радовалась, что он с таким интересом познавал окружающий мир. Но Инспир всё равно не прав.

Примечания:

Мне кажется, что тавтология в самом конце запорола всю мысль сказанного.

Примечания:

Метка: детские лагеря

За окном шёл сильный дождь, сверкали молнии и грохотал гром. Всегда мрачное небо, казалось, стало ещё темнее. Оливер стоял перед ней, прижав к груди гримуар, а Шедди сидела за письменным столом, с равнодушием смотря то на него, то на бумагу, на которой уже умудрилась поставить несколько уродливых клякс. Свечи, находящиеся в серебристых канделябрах, тускло горели, не в силах бороться с наступающей тьмой.

— Так, значит, ты уезжаешь в детский лагерь? — спросила Шедди, вопросительно изогнув брови и не отрывая взгляд от бумаги.

Оливер кротко кивнул, убрав руки в карманы. Он и пришёл-то к ней только для того, чтобы предупредить о временном отсутствии. Хотя ему самому не нравилась идея отправляться в начале лета в детский лагерь, где каждый мальчишка из бедной семьи попытается свернуть ему шею. Но если так хотела его матушка, постоянно твердившая о том, что необходимо быть частью общества, а особенно высшего, значит придётся исполнить её волю.

Он быстро попрощался и, потеребив красивую запонку с ангелитом⁽¹⁾ на манжете, покинул кабинет. Шедди осталась одна, глубоко задумавшись. Ей вдруг вспомнились пока уцелевшие воспоминания прошлой жизни, когда её, некогда звавшую Лилит, отправляли в детский лагерь. Правда, там она тоже не могла найти спокойствия. Всё время с ней случалось что-то плохое, отчего ворчливым вожатым, несмотря на молодой возраст, постоянно приходилось разбираться.

* * *

Тридцати пяти градусная жара, страшная духота, поднимающаяся с земли пыль — данные слова прекрасно описывали тот день. Солнце нещадно палило, никого не жалело. Даже администрация лагеря решила устроить детям отдых, отменив дневные мероприятия. Большинство людей, если им было необходимо куда-то пойти, не осмеливались ходить по улице без панамки и с отсутствием нескольких бутылок холодной воды. В основном снаружи играли малыши, которых ничего не останавливало.

Лилит медленно проходила под тенью деревьев. Место, где она гуляла, многие считали заброшенным сквериком. Он находился за столовой в нескольких сотен метрах, и вожатые рекомендовали не ходить туда, ибо там по большей части лежали прогнившие доски с заржавевшими гвоздями, которые никто не собирался убирать. Пока что.

— Иди умойся, Ведьма! — кричал молодой юноша, бросая водную бомбочку прямо в Лилит. — А то гниёшь вся!

Бомбочка попала прямо ей в локоть. Тонкая резина лопнула, разлетевшись в разные стороны, а вода начала стекать по почерневшей в некоторых местах руке. Результату сделки. Лилит увидела на земле небольшой камень и, наклонившись, взяла его. Её бледные губы растеклись в садистской улыбке. Она сделала несколько шагов вперёд, тем самым немного приблизившись к нему. Парень напрягся, нахмурившись.

— Не волнуйся так за меня, — сказала Лилит, бросив камень прямо ему в лицо.

Камень оставил сине-красный след прямо на правой скуле. Парень схватился за ушибленное место и, боязно притрагиваясь к нему, с возмущением посмотрел на неё. В его глазах появилась туманная дымка слёз, а пухлые губы задрожали.

— Ты что сделала, идиотка?! — крикнул он.

— Что случилось? — наивно спросила Лилит, улыбнувшись.

Вся эта ситуация только подогревала её скрытое желание на время позабыть о правилах приличия и хорошенько ударить паренька, как минимум, в живот. Она уже терпела оскорбления и унижения в свой адрес. Но после заключения сделки ей не хотелось сдерживаться.

— Больная! — рявкнул парень и скрылся за деревьями.

Лилит лишь хмыкнула, пожала плечами. Она, как ни в чём не бывало, направилась к поломанной скамеечке у старого дуба, ствол которого давно высох, грозясь сломаться пополам во время какой-нибудь грозы. Зачем куда-то бежать, если вожатые всё равно найдут тебя и отчитают?

А руки… Лилит бросила на них равнодушный взгляд. Подушечки пальцев полностью почернели, а вот запястья и локти покрылись тёмно-фиолетовыми пятнами. Иногда случались сильные судороги, отчего ей приходилось мучаться несколько минут. Однако она привыкла к ним за два месяца.

— Лилит! — строго произнесла вожатая. — Ты что творишь?!

— О чём вы? — с наивной улыбкой спросила Лилит.

Вожатая, нахмурившись, тяжело вздохнула и села рядом с ней на скамейку. Та скрипнула, затрещала под тяжёлым весом, а синяя папка, которая лежала рядом, скатилась по дощечке, встретившись с землёй.

— Ты нормальная девчонка! — сказала Вожатая. — Зачем сразу-то камень бросать?

— Он кинул в меня водяную бомбочку! — возмутилась Лилит. — И оскорбил.

— Это не повод бросаться камнями в людей. — Возмутилась вожатая, вскочив с места. — И давай по-честному, тебе действительно надо привести руки в порядок.

— Это не грязь! — рявкнула Лилит, сжав ладони в кулаки.

— А что же это тогда, чёрт возьми?! — вспылила Вожатая.

Лилит недовольно фыркнула, скрестив руки на груди. Этот разговор был совершенно бессмысленным! Мало того, что Вожатая защищала этого драного выскочку, так ещё и присоединилась к ним. Ну не грязь это. Если она осмелиться рассказать им про сделку и её последствия, никто же не поверит. Все посчитают идиоткой, сумасшедшей. Лилит с недовольством посмотрела на Вожатую в последний раз, прежде чем развернуться и молча уйти. Вожатая возмущённо смотрела ей вслед, но ничего не сказала.

Бесполезно ведь.

* * *

Шедди, широко улыбнувшись, сидела в кресле и вспомнила, как вырвала клочок волос у главной стервы, когда пришла в комнату. Тогда её подушку испачкали в воздушных сливках, пытаясь мелкими буквами написать: «Ли — ходячая гниль». К счастью, тогда эта компашка получила по заслугам. Правда, позже случился серьёзный разговор с директором, после которого Лилит выгнали из лагеря, но она только радовалась данным событиям.

Тем временем на улице, пока она придавалась воспоминаниям, закончился дождь. Пасмурные тучи отступили, снова виднелось привычное тёмное небо, на котором рассыпалась горстка тусклых звёзд. Шедди встала из-за стола. Убрав руки за спину, она медленно подошла к окну, постукивая каблуками.

— Как же тогда всё славно закончилось! — облегчённо сказала Шедди, улыбнувшись и сверкнув двумя танзанитами.

Она вспомнила ещё один незабываемый случай, связанный со Стервой, опрокинувшей на неё еду в столовой. Тогда много кто наблюдал за этим унижением. Но тогдашняя Лилит, медленно сходя со здравого ума, придумала сладкую месть. Она подкараулила обидчицу за стадионом, когда с ней никого не было, и сильно избила. Правда по сегодняшний день Шедди не могла оправдать те действия и вполне здраво корила себя за них.

Но осуждала только для того, чтобы позлить собственное эго.

Шедди вернулась к письменному столу, и её взгляд снова зацепился за испорченную бумагу. Она нахмурилась, взяла её в руки. Скомкала. В комнате раздался неприятный шелест, а чернильные лужицы только сильнее впитались в листок. Шедди выбросила его в корзину. Неудачно получившуюся вещь всегда можно переделать, дабы потом она радовала глаза. Это касается и людских жизней. По крайней мере, её точно. Ведь Шедди — переделанная на усмотрение Судьбы Лилит.

1) Камень ангелит используется как ювелирно-поделочный.

Вернуться к тексту

Примечания:

Метка: дача

В Реальном мире хорошо, когда ты рядом с человеком, который понимает тебя и готов быть рядом постоянно. Это очень важно. Хранительница убедилась в этом на собственной шкуре. Подобная поддержка — услугами психолога или психотерапевта никто не хотел воспользоваться — поддержка отвлекала её от постоянных мыслей о суициде, о селфхарме и прочих ужасных вещах, когда она была с родителями.

Хранительница сидела на крыльце дачного домика, чистила картофель на ужин. Лезвие ножа шло гладко, снимая спираль кожуры. Частенько, конечно, сходило с направления, но это дело быстро исправлялось. Почти готово. Осталось только бросить в кипящую воду и подождать несколько минут.

Сегодня она с бабушкой должны пойти к соседям, ибо те пригласили в гости. В который раз они договаривались о приятном времяпровождении за чашкой чая со сладостями от «Славянки», за игрой в «Лото» или настольной игрой, купленной маленькому неугомонному соседу, однако постоянно что-то не складывалось. Сейчас же просто обязаны исполнить обещание, дабы порадовать внуков и самим отдохнуть от постоянной работы на невыносимой жаре.

Травы: перечная мята, высушенные цветы жасмина, лаванда — уже лежали в заварочном чайнике, осталось налить туда только воды, которая кипятилась на электрической плитке.

Время подходило к семи часам вечера. Скоро бабушке надо выпить таблетку. Хранительница прошла на маленькую кухоньку, на которой с трудом уместилось бы два человека, достала из шкафа бутылку воды и коробку с нужными лекарствами. Так сказать, подготовила всё заранее, дабы потом не тратить время зря.

После того, как всё для принятия лекарств было готово, а вскипячённая вода уже налита в заварочном чайнике, Хранительница зашла в маленькую — одну-единственную, если не считать чердак, на котором хранились тёплые одеяла и шуба — комнатку. Светло-зелёные стены, приносящие с собой прохладу. В правом дальнем углу комнаты стоял слегка потрёпанный шкафчик, в котором общей кучей накиданы вещи. Перед комодом находилась раскладушка, а слева от него — кровать.

— Пойдём, нас ждут, — мягко проговорила бабушка.

Хранительница кивнула. Они обе взяли чашки, немного еды — чтобы потом выслушивать возмущённые комментарии от бабушкиной подруги — и пошли в гости.

Их участок и участок соседей, раньше разделяла тонкая проволока с маленькими колючками в некоторых местах. Внук соседки, когда был трёхгодовалым ребёнком, спокойно пролезал под ней. Однако позже ненадёжную преграду сменили на сетчатый невысокий забор, через который не особо удобно обмениваться вещами — бабушка и соседка нередко делились какими-нибудь корешками растений, Хранительница же передавала маленькому соседу конфеты, другие вкусности.

Маленький сосед по имени Дима ожидал их у калитки. Первой вышла Хранительница, и когда он увидел её, то сразу подбежал, схватившись за штанину. Бабушка шла сзади, что-то говоря ему.

— Давай, когда придём, поиграем! — восклицал он, слабо дёргая за штанину.

— Поиграем, — произнесла Хранительница, бросив на него взгляд.

Маленький сосед улыбнулся и на время замолчал. Когда они подошли к калитке — участок соседей почти в два раза больше их территории, а потому целесообразно сделать калитки по обе стороны — то он попытался открыть замок. Не получалось. Маленький сосед разочарованно вздохнул. Хранительница попросила подержать его её чашку и сама сунула руку в сетку. Она пролезла. Тонкие бледные пальцы схватились за замочек и что есть силы потянули на себя. Он поддался. Калитка открылась, и все вошли на участок.

Сосед побежал вперёд, минуя грядки с клубникой и подбегая к маленькой поляне, оборудованной под детскую площадку. А Хранительница с бабушкой плелись сзади, стараясь в сумерках не поскользнуться о что-то. В траве оглушительно громко пели цикады. Приятная прохлада пришла с наступлением вечера, а вместе с ней — комары.

— Зачем вы несли с собой еду? — возмутилась соседка, выйдя на крыльцо. — Ну что вы придумали, а?

Бабушка ухмыльнулась, прошла в дом, что-то говоря соседке, а Хранительница, нахмурившись, возилась на пороге крыльца. Ярко-синий тапок никак не хотел слезать с ноги, одетой в тёплый шерстяной носок. Спустя несколько усилий он глухо отскочил куда-то в сторону. Его затронула вечерняя мгла. Хранительница, задумчиво хмыкнув, сняла второй тапок и прошла в дом.

Здесь гораздо теплее, не пристают назойливые комары. На шатком столе, накрытом дешёвой клеёнкой, уже стоял чай. Горячий. Неразбавленный. Рядом с чашками находились несколько вазочек, в них — конфеты из магазина, где продают всякие полуфабрикаты, печенья и пряники.

Маленький сосед сидел на диване, зарывшись грязными ногами прямо в коричневый плед, держал в руках один из пультов и переключал каналы в телевизоре. Хранительница присела рядом с ним, бросая взгляд то на бабушек, то на разбросанные по полу игрушки. Боковым зрением она видела, как мелькали телеканалы: какие-то новые мультики с достаточно странными персонажами, детективы на десять минут или очередные мыльные оперы с предсказуемым сюжетом. В итоге выбор остановился на телеканале «Домашнем».

— Пойдём играть в карты, — сказала бабушка, бросая взгляд на Хранительницу.

Хранительница кротко кивнула, встала с дивана и пошла к столу. Маленький сосед увязался за ней, сев рядышком. Соседка спросила его, умеет ли он играть в карты. Тот ответил, что да, мол, его кто-то научил, на что словил заинтересованные взгляды. Тогда было решено, что он мог играть с нами.

Карты розданы, игра началась. Маленький сосед постоянно путался в мастях и их порядке, а потому приходилось его поправлять. Однако это не составляло никакого труда или неудобства. В основном, ему всё объясняли соседка и бабушка. Хранительница не особо вникала в игру, лениво посматривала на стол, где лежала колода. Когда очередь доходила до неё, то она быстро кидала нужные карты, отбрасывая их в «Бито». Как итог — первая игра закончилась победой соседки и небольшой истерикой маленького соседа.

Они сыграли ещё пару партеек. Когда чай был полностью допит, вазочки со сладостями несколько опустошились, а на часах уже яростно показывало пол-одиннадцатого, тогда Хранительница с бабушкой собрались идти на участок. Соседка проводила их до калитки. Она ещё обмолвилась парой фраз с бабушкой, прежде чем уйти в дом, где её заждался уставший маленький сосед.

— Хороший был вечер, — мягко сказала Хранительница, упав на раскладушку.

Медленно тянуло в сон. Бабушка что-то ответила, выключила электричество и, идя под свет телефонного фонарика, добралась до кровати. Та заскрипела, застонала под тяжёлым весом, но вскоре успокоилась, затихнув. Полежав ещё некоторое время с закрытыми глазами, Хранительница заснула.

Примечания:

Метка: фестивали

____________

Часть получилась более разговорной, но надеюсь, что диалоги не испортили впечатление.

Праздник Вечного Союза… Какое глупое название. Шедди искренне не понимала, зачем вообще устраивать фестиваль в честь подписания мирного договора со Светлой стороной каждый, чёрт возьми, год. Конечно, долгожданное объединение после почти двухсотлетней вражды открывал жителям обеих государств возможность для успешной торговли — Тёмная сторона, которой правит Шедди, является домом для успешных предпринимателей.

Яркая столица Светлой стороны достаточно сильно раздражала Шедди, из-за чего она смотрела куда-то в темноту. И нет, не потому, что ей не нравился вся позитивность и радость. Просто её глаза уже давно привыкли к тьме.

— Рада тебя видеть, — радостно произнесла Неллит, встретив ту у входа во дворец. — Отдохни немного после дороги, прежде чем начнётся праздник.

— Я не чувствую усталости, Нелли, — сказала Шедди, сверкнув двумя танзанитами. — И ты, кстати, тоже.

Неллит улыбнулась, убрав руки за спину и ничего не сказав. Как же давно Шедди не видела этих янтарных глаз, выражающих лишь обеспокоенность и заботу за каждого жителя государства. Становится так тошно, что хочется их вырвать, бросить на землю или вовсе стереть в порошок. Но не стоит об этом. Сейчас же наступило лето, нужно отогнать все мрачные мысли прочь.

— Как предстоят дела в твоём государстве? — вдруг спросила Неллит, повернувшись к ней.

— А что ты желаешь услышать? — задала встречный вопрос Шедди, сузив глаза. — Холод, государственные дела. Всё как обычно.

— Ну, может у тебя появилось что-то новое за всё время, пока мы не виделись, — мягко проговорила Неллит, пожав плечами.

Шедди беззлобно ухмыльнулась, прикрыв глаза. Порой такие вопросы заставляли её как минимум напрячься, ибо звучали они чересчур подозрительно. Почему ей задают такие вопросы? Может, чтобы узнать, где есть осечки, дабы потом занять её место? И неважно, каким путём: революционным или же более гуманным.

— И всё же, я не понимаю этого вопроса, — сказала Шедди, покачав головой.

— Ты не понимаешь того, что касается людей. — ответила Неллит, когда они пришли в её кабинет.

Солнечный свет проникал в комнату, задевая бордовые портьеры, падал на мраморный пол, касался золотистых канделябров с растаявшими восковыми свечами. На рабочем столе и сзади стоявшими шкафами был полный порядок: документы не разбросаны, лежали аккуратно в стопке, перьевые ручки находились рядом с почищенными чернильницами. На кофейном столике, окружённый двумя креслами с обеих сторон, стояла ваза с одним-единственным полевым цветком. Полный порядок. Всё как и должно быть.

Шедди раздумывала над словами Неллит. Да, она никогда не понимала положительные чувства людей. Не понимала, как они поддерживают и успокаивают друг друга в трудных ситуациях. Ей практически не суждено испытать такое ощущение. Уважение, показанное со стороны слуг, фальшива, как и любовь детей-сироток. Все просто боятся за собственные жизни, если случайно совершат какую-нибудь мелкую ошибку, которую Шедди даже не заметит.

— А ты так стараешься быть на них похожа, — спустя нескольких минут раздумий сказала Шедди, — Хотя давно потеряла человеческий облик.

Неллит ничего не ответила, только отвела взгляд в сторону. Шедди чувствовала, как внутри неё медленно закипало негодование, готовое в любую минуту прорваться наружу. Однако она только прищурилась, не в силах убрать нахальную улыбку с лица. Как же ей нравилось выводить людей из себя.

— Ладно, забудь, — сказала Шедди, разведя руки в сторону, — В конце концов, мы же обираемся отмечать фестиваль, верно?

Неллит кивнула, подперев подбородок рукой. Они некоторое время посидели в тишине, прежде чем она, выпрямившись, вновь не посмотрела на Шедди.

— Надеюсь, сегодня наши маленькие звёзды будут участвовать в фестивале? — спросила Неллит. — Полагаю, Амарилл снова произведёт фурор на выступлении, а Даррен будет ей в этом помогать.

Шедди сверкнула двумя танзанитами. Речь шла о двух детках-сиротках, о любимцах, которым было дозволено называть её «Матушка». Изредка, но всё же. Даррен находил свободное от учёбы время, участвовал в публичной жизни «сестры», выполняя роль ассистента. Подумать только! Они ещё дети, а уже занимают важное место в сфере развлечения.

Признаться, Шедди гордилась ими, хоть и не показывала чувств. Она видела их выступления, наблюдала издалека, спрятавшись где-то на ложах. Видела, как Амарилл не раз рисковала жизнью, исполняя грандиозные трюки на канате или же со шпагами. А Даррен ей помогал, держал за руку, спешно подавал необходимые вещи так, чтобы это выглядело максимально эффектно и быстро. Конечно, во время репетиций всегда были промахи, но на самом представлении этого слова как будто никогда и не существовало. Они производили настоящий фурор.

— Несомненно, — сказала Шедди, ухмыльнувшись, — Мои дети везде со мной, а следовательно, людям всегда стоит ожидать грандиозного выступления.

Неллит рассмеялась. Ей порой так нравились слова Шедди насчёт детей, будто только в них она находит единственное утешение. Она встала с кресла и, выпрямившись, направилась к двери.

— Тогда не будем медлить, — радостно сказала Неллит, — Иначе выступление начнётся без нас!

* * *

Главная площадь перед дворцом пестрела как никогда. Все жители собрались здесь, чтобы посмотреть на выступление молоденьких фокусников. Шедди и Неллит, а также вся элита Светлой стороны. Все с нетерпением ждали начало представления.

Даррен волновался. Причём всегда. Дрожь в такие важные моменты никогда не покидала его, а отдавалась где-то в коленках и в груди. Он нервно перелистывал страницы тетради, в которой красивым каллиграфическим почерком написаны весь необходимый арсенал для каждого выступления, и бросал взгляды на окружающие его вещи. Кажется, всё на месте. Номера отчеканены до предельной точности, ошибок быть не могло. Тогда почему, чёрт возьми, он так волнуется?

Амарилл сидела на высоком барном стульчике, временами подёргивая ногой. Сиреневые края её костюма, переливающиеся в светло-голубой цвет, струились по подростковому телу. Яркая восьмиконечная звезда красовалась на её груди. Она спокойно смотрела на «брата».

— Даррен, у нас всё готово, — сказала она, продолжая следить за ним, когда тот перебегал из одной стороны в другую, — Не беспокойся.

— Ты не понимаешь! — воскликнул Даррен, схватившись за голову. — Там Её Величество! Что, если я сделаю что-то не так? Я опозорю её, опозорю нас и, в конце концов, себя.

Амарилл тяжело вздохнула, устало массируя переносицу. Порой его тревожность просто выводила из себя окружающих. Но он и сам устал от неё, однако попытаться меньше волноваться у него не получалось. Она хотела подойти и обнять "брата", однако их отвлёк ведущий. В руках он держал список участников и, быстро проследив за указательным пальцем, стремительно проводящего вниз, тут же улыбнулся и пригласил их на сцену.

— Улыбайся, — сказала Амарилл, следуя за ведущим.

Даррен собрал всю волю в кулак, поставив цель не совершить даже малейшую ошибку и не опозориться у всех на глазах.

Они вышли на сцену. Люди, увидев их, начали радостно приветствовать их. Амарилл встретилась взглядом с Шедди. Та смотрела пристально, словно пыталась найти потаённые уголки невинной души. Это будоражило до самых костей. Как бы ей сейчас хотелось сглотнуть образовавшийся ком в горле. Но нельзя.

Амарилл сделала несколько шагов вперёд, разведя руки в стороны. Представление начинается. Она бросила взгляд на Даррена, сразу же указывая на колоду карт. Тот спохватился и бросил ей их в руки. Амарилл спешно тасовала карты и прыгнула, дунув на них. Тёмные картонки, на которых по краям были нарисованы золотистые ветви терновника, устремились вверх. Дорогой реквизит. Через несколько секунд они закружились вокруг неё и как только потянулись к Даррену в коробку, та исчезла за ними.

Люди ахнули от восторга. Шедди, наблюдая за этим, не могла сдержать довольной улыбки.

— А знаете, что ещё скрасит данное выступление? — громко спросил Даррен. — Ходьба по канату!

Он направил указательный палец наверх, где по канату, на высоте около десяти метров, ходила Амарилл. Она, попутно с лёгкостью ступала на натянутый канат, не качаясь из стороны в сторону, из-за чего получала восторженные крики и аплодисменты. В глубине души ей определённо нравилось внимание публики. По крайней мере, это гораздо лучше, чем находиться в приюте и наблюдать за тем, как лицемерно ведут работники приюта. А Шедди ни о чём ведь не знает...

Амарилл, улыбнувшись, поскользнулась и сорвалась вниз, к трём установленным кольцам, через которые она падала. Площадь наполнилась тревожными вскриками. Одни прикрыли глаза, дабы не видеть через несколько секунд поломанное тело, другие схватились за голову, широко раскрыв глаза. Шедди, пыталась понять, идёт ли всё по плану или же нет. Если второе, тогда она готова немедленно сорваться с места, дабы поймать ребёнка.

Даррен снова открыл колоду карт. Немного перетасовав их, кинул в её сторону. Они снова взмыли вверх, встретились с ней лёгким прикосновением, сумевшие осторожно приземлить её на землю.

Секунда.

Две.

Тишину прорвала мощная волна аплодисментов. Некоторые люди свистели, другие кричали что-то, похожее на похвалу. Даррен и Амарилл сделали низкий поклон, прежде чем уйти со сцены. Когда же они скрылись за кулисами, взгляд Шедди снова стал скучающим.

Ей больше не весело.

Примечания:

Старалась как можно лучше описать выступление Даррена и Амарилл, но не знаю, нормально получилось или нет. Напишите своё мнение в отзывах, пожалуйста.

Примечания:

Метка: обещания/клятвы

_______________________

Также на эту часть меня вдохновила песня Bernadette — IAMX

Я и ты — внутри театра на двоих, Живя под пеленой,Нужды не знали выходить —Воспоминания не приносят ни радости, ни тишины.

В поместье тихо. Инспир вернётся через несколько дней с обновлёнными инструментами для следующих экспериментов. Муса ушла на ночёвку к одной из подруг, а малыш Мори мирно спит в дальней комнате, к счастью, ни о чём не догадываясь. В комнате темно. Свечи совсем не горят. Лунный свет, единственный источник освещения, падает на пол, уложенный тёмным ламинатом; на письменный стол, где стоит банка со звёздами; едва задевает тёмный ковёр; лежит на полках высоких шкафов, захламлённых разными вещами.

И на её бледное лицо.

Хранительница сидела в кресле, оперевшись скулой о руку. Её серые глаза устремились куда-то вдаль. По щекам текли слёзы, оставляя после себя мокрые дорожки. Правая рука начала покрываться фарфоровой корочкой, успев миновать запястье и медленно ползти к тёмному манжету рукава. Зияющие трещины распространились не только по среднему пальцу, где обычно Хранительница носила красивое золотистое колечко, но и по всей тыльной стороне ладони.

— Так, так, — сказала Шедди, появившись в зеркале. — И кто это у нас снова ноет?

Хранительница несколько раз моргнула глазами, как бы выходя из транса. Она нервно рассмеялась, вытерев слёзы, повернулась к напольному зеркалу, в котором полностью сфокусировался образ Шедди. Та нахально улыбалась — как и всегда —, сверкая двумя танзанитами в кромешной тьме.

— Ты как всегда не вовремя, — сказала Хранительница, убрав руку за спину.

Шедди раздражённо фыркнула, закатив глаза. Она просто ненавидела, когда Хранительница скрывала части тела, покрытые тонким слоем белоснежного фарфора. Ладно, если Муса, Инспир и Мори не знали о её состоянии. Наверняка они даже не догадывались. Хранительница могла спокойно скрыть душераздирающие волнения днём за маской радости и смеха. Но, чёрт возьми, скрывать уже давно явное от Шедди! Той, которой известно о каждой мысли, о любом, даже незначительном движении, о промахах и сомнениях. Какая глупость. Или Хранительница действительно думала, что она настолько слепа?

Она нанесла удар по зеркалу изнутри, от которого почти тотчас расползлись царапины, трещины покрупнее. Образовавшиеся осколки звонко упали на пол. Ночная тишина нарушилась. Схватившись за деревянный резной багет, Шедди вышла наружу. Хранительница стояла в нескольких метрах от неё, ожидая дальнейших действий. Шедди хмыкнула и грубо развернула её спиной к себе. Неоновая нить, которая была создана из самых маленьких частичек воздуха, туго обвила хрупкую шею.

Шедди просунула палец между нитью и бледной кожей. Холодный металл коснулся тёплой плоти, отчего по ней пробежалась целая стая мурашек. Хранительница закряхтела, попытавшись ослабить хватку нити. Удушающе. Шедди снова не сдержала самодовольную улыбку. Она потянула нить, сильнее обвив её вокруг шеи.

Мы одни, И это всё, что нам нужно.

Неоновая нить лопнула, фиолетовыми искрами растворилась в воздухе. Заострённые пальцы переплелись с фарфоровыми. Хранительница рассеянно смотрела на неё. Во-первых, танцевать ночью было плохой идеей, а во-вторых, как-то неловко получалось. Однако Шедди, видя вполне ожидаемую реакцию, только рассмеялась и положила ладонь ей на талию.

Она сделала шаг вперёд. Носики сапог с серебряными вставками едва коснулись носиков ботинок. Хранительница, нахмурившись, исподлобья смотрела на неё. Ей не нравилась вся эта идея. Шедди хмыкнула, чуть наклонилась к ней и, сверкнув фиолетово-голубыми глазами в темноте, пробормотала:

— Раскрой глаза и посмотри правде в глаза. Твоя жалкая надежда никак не сможет изменить всю ситуацию.

Хранительница повернула голову в сторону. Она не хотела смотреть Шедди в глаза. Тошнило. Тошнило от отчаяния, от безысходности ситуации. Перед ней было два пути: верить в лучшее и подчиниться — из-за чего, возможно, продолжились бы страдания — или же сбежать, пережив серьёзный скандал. Однако страх, игравший роль кукловода, казался сильнее, ломя её тело, душу пополам, дёргал за самые тонкие ниточки. Вся решительность в начале года медленно сходила на нет в конце.

Шедди сделала шаг влево и, повернувшись, ступила назад. Хранительница последовала за ней. В груди снова жгло неизвестное чувство, не давая полностью вдохнуть воздух. Оно поднималось вверх, к шее, и начинало сильнее сжимать её. Неприятно. Шедди, видя дискомфорт, свела тёмные брови к переносице, чуть прикрыв глаза. Она могла её понять.

Эмоций уже почти нет,Семья и друзьяСтановятся призраками,О которых можно лишь мечтатьИ забыть.

Шедди одновременно и раздражало такое поведение. Нужно было что-то предпринять, что-то сделать, иначе такими темпами дело может дойти до петли. А умирать ей не хотелось. О, чёрт возьми, да! Шедди была зависима от Хранительницы, которая, если исчезнет из этого мира, заберёт в могилу и её. Здесь и нечего скрывать.

— Дурная. — сказала Шедди, наклонившись. — Ты действительно думаешь, что я вот так просто дам тебе упасть в бездну отчаяния?

— Возможно, — проговорила Хранительница, наклонив голову вбок.

— Мне слишком дорога жизнь, — ухмыльнувшись, ответила Шедди. — Но тебе всё равно нужно привыкать к несправедливости жизни со стороны родственников.

Хранительница задумчиво качнула головой. Они обе зависели друг от друга. Каждая временами исполняла роль и марионетки, и кукловода. Это стоит признать. Шедди из-за того, что являлась выдуманным персонажем, несмотря на величие и могущество, а Хранительнице необходим был человек, который в любой момент может встряхнуть её лёгким ударом куда-то, желательно, в рёбра. Как назвать их отношения? Зависимость?

Ты моя свобода.

Я благословляю тот день,

Когда ты изменила ход моей истории.

Жизнь и смерть

Всегда приводили лишь

К любви и сожалению.

Но у тебя есть ответы,

А у меня — ключ от двери Бернадетт.

— Создай образы, чтобы я разорвала их на части, — твёрдо сказала Шедди, продолжая танец.

— Это жестоко. — сухо произнесла Хранительница.

— Заткнись. — приказала Шедди. — Они постоянно издеваются над тобой, почему я не могу этого сделать с ними? Обещаю, я убью каждого, кто сможет причинить тебе вред.

Шедди знала заранее ответ, к сожалению, не удовлетворяющий никак. Её не существует в реальности. Она всего лишь плод воображения, умеющий причинить вред только в потаённых уголках юного разума. Но этого более, чем достаточно. Хранительницу не надо долго уговаривать. Шедди это знала, и иногда пользовалась этой возможностью, дабы что-то получить. А потому сейчас могла спокойно попросить сделать то, что хочет она.

— Мы — одно целое, дорогая, — сказала с улыбкой Шедди, отпустив её. — А потому я сделаю всё возможное, чтобы те мерзавцы, пусть и вымышленные, получили наказание. А теперь создай мне их.

Последние слова Шедди проговорила в приказном тоне. Хранительница устало вздохнула. Она продолжала наивно, по-детски верить, что таким способом все проблемы исчезнут. Одним махом. А можно ли тогда считать это своеобразной тренировкой? Как раз Шедди разомнётся, продемонстрирует магические способности. Ничего же страшного не будет. Никто не узнает.

Ты моя свобода.

Я благословляю тот день,

Когда ты изменила ход моей истории.

Жизнь и смерть

Всегда ведут лишь

К любви и сожалению.

Но у тебя есть ответы,

А у меня — ключ к Бернадетт.