Рождественское чудо (джен)

Примечания:

? Коробок 1: снегопад

Амарилл никогда не верила в чудеса, не воображала яркие образы в темноте, не видела жизни в каких-то в неодушевленных предметах. То ли в этом сыграла роль детства, когда вместо бестолковых детских разговоров о Санте Клаусе ей приходилось выступать на сцене, то ли она сама никогда не думала об этом. Даже в приюте Амарилл стояла в стороне, пока младшие дети — в компании Даррена — бросались под ёлку в поисках подарков, а позже пели рождественские песни и оставляли на тарелке овсяное печенье.

— Сестрица! — радостно произнёс Даррен, подойдя к ней сзади и сжав плечи.

— Даррен! — проворчала Амарилл, отстранилась от него и стряхнула снег с зимнего пальто. — Аккуратней можно?

— Ну-у, — пропел Даррен с нескрываемым разочарованием. — Чего такие хмурые? Скоро Рождество!

— Опять ты с ним, — процедила сквозь зубы Амарилл.

Он вздохнул, молча взял её за руку и повёл по улицам. Их окружали лавочки, украшенные гирляндами и различными рождественскими украшениями. Вокруг витал запах горячего какао и корицы. Мимо проходили дети с игрушками, леденцами в виде трости. Взрослые бурно обсуждали план проведения праздника, несколько дней выходных. И все выглядели такими счастливыми!

Они подошли к окраине леса. Здесь насыпало так много снега, что можно строить подземные ходы! Даррен решил поиграть в салочки. Легонько толкнул её в плечо и быстро начал убегать от неё. Амарилл, разозлившись, что он мог испортить пальто для выступлений побежала за ним. Из её уст вырвались безобидные оскорбления, которые только рассмешили Даррена.

Даррен ловко уворачивался от неё, бегая по заснеженным тропинкам и едва ли не падая в глубокие сугробы. Его прямо-таки распирало веселье, но уже через секунду Даррен споткнулся о корень дерева и упал прямо в снег. Вскоре он почувствовал, как Амарилл настигла его — её присутствие всегда было ощутимо.

Он поднял голову и бросил на неё взгляд — раскрасневшаяся, Амарилл глядела на него сердито. Однако вскоре она легла рядом с ним. Их глаза устремились прямо наверх, на чёрное небо, на снегопад. Даррен увидел, как две большие снежинки слепились друг с другом и стали напоминать ему котика, который обычно гулял у них по двору.

— Амарилл, смотри! — воскликнул Даррен, указывая на снежинки. — Видишь кота?

— Нет! — сказала Амарилл.

— А ты приглянись, — ответил Даррен. — Я помогу.

Амарилл прищурила глаза. Сначала ей было трудно увидеть какие-либо силуэты. Однако через время она действительно начала видеть силуэты тех или иных зверюшек. Только что на землю упал зайчик. За ветку зацепился медвежонок. У фонарного столба летали три склееные снежинки, похожие на птицу. Амарилл почувствовала, как в её груди разлилось тёплое чувство. Быть может, она может ещё побыть немного ребёнком и помечтать о таких глупостях?

Примечания:

? Коробок #2: варежки

Зимой Амарилл всегда ходила в перчатках. Во-первых, из-за уличных представлений, когда она по просьбе Даррена показывала маленьким детям фокусы. Увы, те не могли посещать её шоу. Или у их родителей не имелось такого количества денег, чтобы позволить себе билет, или же некому было их сводить. Во-вторых, Амарилл считала глупостью носить варежки. Выглядело весьма нелепо. Ничего толком не возьмёшь в руки, так наверняка что-то ещё выскользнет из них. И врядли они согреют.

Правда и в перчатках ей становилось не очень-то комфортно. Пальцы — а особенно их подушечки — леденели до такой степени, что Амарилл едва ли могла пошевелить ими. Даже карманы пальто не помогали, не говоря уже про горячее дыхание или стаканчик свежего кофе. А после прогулок ей приходилось пользоваться кремом для рук, ибо кожу сушило. Однако о варежках она и слышать ничего не хотела. Лучше уж страдать, нежели выглядеть глупо, по-детски.

Однажды её вызвала Шедди, на серьёзный разговор. Амарилл остановилась у дверей кабинета и некоторое время не двигалась. Смотрела в окно, за которым вовсю бушевала метель. Сердце отчего сильно билось, а некогда холодные ладони вспотели. Хотя чего бояться? Всё же хорошо. Да, Шедди отличалась высокомерием и суровостью, однако при детях — особенно из её приюта — вела себя совершенно по-другому. Амарилл глубоко вздохнула и зашла в кабинет.

— Амарилл, рада видеть тебя, — с радостью поприветствовала её Шедди, сверкнув двумя танзанитами. — Даррен рассказал, что у тебя мёрзнут руки, а варежки надевать ты не хочешь. Почему?

— Ах, это... — с неловкостью прошептала Амарилл, — Мне просто... стыдно. Обычно их носят маленькие дети, а не взрослые девушки.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы беречь здоровье, — проговорила Шедди, прищурив глаза. — Обрати внимание на того же Даррена: идя на улицу, он выглядит как капуста из-за многочисленных слоёв одежды. Но здоров как бык.

Шедди встала из-за стола, взяла что-то с дубовой полки и подошла к ней. Она приказала протянуть руки, Амарилл тотчас исполнила её приказ. Проблем не хотелось. Ладони тут же очутились в тёплых рукавицах серого цвета. Шедди мягко улыбнулась, любуясь собственным творением, и поцеловала сначала тыльную сторону рук Амарилл, а позже её макушку. Та раскраснелась, то ли от стыда, то ли от неловкости.

— Здоровье своих драгоценных звёздочек я ставлю превыше всего, — сказала Шедди, приняв обычную строгость, — и если кто-то, по твоему мнению, будет смеяться или шутить — немедленно скажи мне. Я разберусь с этим.

Амарилл кротко кивнула и, стараясь скорее избавиться от румянца, мотнула головой. Дабы скрыть волнение и не смешить видом Шедди, она бросила взгляд на варежки. Аккуратная вязка, красивый рисунок и не бросающийся в глаза цвет — всё так подходило её стилю. У неё возникло большое желание надеть их завтра, когда она и Даррен собирались проходить по лавочкам в поисках подарков для братьев и сестёр. В груди неожиданно стало так тепло, так жарко, что никакой холод, казалось, больше не грозил.

Быть может, дело в том, что эти варежки вязали с любовью?

Примечания:

? Коробка #3: мёд

Хворост в камине слабо потрескивал, языки пламени то поднимались, касаясь потолка печки, то снова прятались под ветками. Рядом вовсю кипел чайник и кастрюля с супом. Амарилл сидела за столом, помогая повару готовить десерты на Рождество. Брала в руки нож, ставила рядом банку мёда и осторожно распределяла его по светлым коржам.

От одного вида мёда её выворачивало наизнанку. Перед глазами сразу всплывали те ужасные моменты, когда она, пятилетняя девочка, недавно лишившаяся родителей, лежала в постели и видела, как дядя обрабатывал мозолистые руки кремом жёлто-оранжевого цвета, а позже клал ей на обнажённую грудь. Мерзко. Противно. И самое ужасное: он делал это не один раз.

Амарилл тряхнула головой, стараясь стереть те моменты из своей жизни навсегда. Чего вспоминать, если этот гнусный человек мёртв и в прямом смысле гнил в земле? А ведь если бы не подоспевшая вовремя Шедди… страшно подумать, что он мог сделать. Благо, она отрубила ему голову косой, взяла на руки Амарилл и, прижав к груди, успокаивала её.

— А кто тут у нас сидит на кухне? — спросил Кассиус, выглянув из дверного приёма.

— Кассиус? — с удивлением спросила Амарилл, встав из-за стола. — Ты же должен быть в Аквилисе. Почему ты здесь?

— Решил порадовать сестрёнку вкусным мёдом, который сделали я и Олуэн, — ответил он, широко улыбаясь.

Олуэн, приняв облик маленького дракона, который с лёгкостью помещался на подростковом плече, взвил в воздух и подлетел к Амарилл, послав ей что-то вроде воздушного поцелуя. Она улыбнулась, протянула палец и погладила его по груди, взъерошив шёрстку. Олуэн замурлыкал от удовольствия, что больше развеселило её. А тем временем Кассиус поставил на стол баночку фирменного мёда из Аквилиса. Нежно-голубой с мириадой пузырьков на дне.

— Попробуй, мы очень старались, — сказал Кассиус, окунув ложку в баночку. — Иначе обидимся.

Амарилл улыбнулась. Нельзя же разочаровывать старшего брата. Как же она любила Кассиуса! С самого раннего детства за ним по пятам ходила. Магии училась у него, всё просила гостинцы привезти из Аквилиса. А когда сама стала организовывать шоу иллюзий, то что-нибудь вытворяла чудесное из куска бумаги. Лишь бы облегчить острую боль, поселившуюся в его груди.

— Только если ты пообещаешь быть рядом всё Рождество, — сказала спокойно Амарилл, облизнув ложку с мёдом, — и что мы вместе пойдём по врачам. А также обязательно навестим Шедди в нерабочее время.

— Договорились, — с улыбкой произнёс Кассиус, сев с ней за стол.

Они разговаривали обо всём: о работе, о хулигане Даррене, который снова придумал что-то грандиозное для младших детей, о совместном времяпровождении на Рождестве. И душа Амарилл расцвела ещё сильнее. Больше не вспоминался ей дядя с его наклонностями, ни отвращение к мёду. Всё исчезло. Только радость присутствовала.

Примечания:

? Коробок 4: Снеговик

В этот день стояла чудесная погода: солнце ярко светило, заставляя снег искриться различными драгоценными камнями, птицы щебетали и прыгали с ветки на ветку. Сироты, завёрнутые в тёплые куртки и укутанные в шерстяные шарфы, выбежали на улицу из душных комнат приюта. Одни дети сразу же упали в снег, делали ангелочков, другие — скорее лепить снежную бабу или строить неприступную крепость для игры в снежки. Нянечки сидели на деревянной скамейке у входа в приют, молча наблюдали за происходящим. Мёрзнуть им не очень хотелось.

Амарилл, уставшая после длительных репетиций, вернулась в приют. Конечно, она могла бы остаться в студии, но ей хотелось освежиться. Верила, что прогулка поможет прийти в себя. Заодно в её сумке оказались и леденцы-тросточки. Даже Даррена досталось. У неё появилось желание приносить всех братьев и сестёр. В этом году они вели себя хорошо, а потому заслужили немного сладостей. И Шедди не против, и няни. А главное — все довольны.

— Сестрица, сестрица! — радостно произнесла одна из девочек, недавно поступивших в приют. — Сестрица пришла, сладостей нам принесла!

— Ура! Амарилл вернулась! — подхватили мальчишки, кубарем скатываясь с самодельной горы.

— Амарилл! Сестрица! — добавил Даррен, упав с санок, но тут же встав на ноги.

Амарилл улыбнулась, полезла за леденцами. Вскоре они, яркие красные и белые тросточки, находились у неё в руке. Ребята радостно завизжали, тянули руки, но не получали заветные конфеты. Амарилл, назло им, поднималась на носочки, не давала им сладости. Она ожидала от них волшебные слова, которые требует каждый родитель при любой, даже незначительной просьбе. Девочки, поняв это, похлопали светлыми глазами и протяжно проговорили: «пожалуйста». Их примеру последовали и мальчишки. Вскоре все дети получили то, что хотели. В особенности Даррен.

— Сестрица, пошли полепим Снежную бабу! — воодушевлённо произнёс Даррен.

— Я не думаю, что... — начала отвечать Амарилл, на что получила щенячьи глазки со стороны сирот. — Ладно, давайте.

Маленький шарик, нелепо скомканный в руках и брошенный на землю. Катаешь его до тех пор, пока он не станет размером с половину твоей ноги. Амарилл помнила, что Снежная баба всегда была большого размера. Каждый год. Сначала все соревновались между собой — даже нянечки —, но потом подобное соперничество переросло в традицию. После метелей на заднем дворе всегда стоял снеговик: краснощёкий от акварельных красок, с оранжевым шарфом на шее и нелепой улыбкой на лице.

— Знаешь, Мир, — обратился к ней Даррен. — Ты очень красивая, когда улыбаешься?

— Правда? — с удивлением спросила Амарилл, ведь она очень редко улыбалась вне спектаклей.

— Правда, — ответил Даррен, пыхтя от тяжёлого шара, которого ещё предстояло поднять. — Улыбайся почаще.

Примечания:

? Коробка #5: ель

Недавно Шедди позвала Амарилл погулять в хвойном лесу. Один только тёплый взгляд заставил её отменить несколько мероприятий: совещание с директором цирка, встреча с одной состоятельной женщиной, которая готова была заплатить любую сумму, лишь бы Амарилл организовала программу праздника для её дочери, и, наконец, закупки на рынке, дабы украсить здание театра. Нельзя было пренебрегать добротой Второго лорда.

Амарилл стояла на улице, возле входа в парк, и смотрела на тёмное небо. Мелкие снежинки медленно падали вниз, к огромным сугробам, собранным у кованого забора. Она выдохнула и бросила взгляд на подаренные Шедди варежки. Мягкая улыбка тронула уголки её губ. Амарилл поправила шарф. Где же Шедди? Неужели у неё появились дела?

— Ты долго здесь стоишь? — спросила Шедди, появившись сзади неё. — Не хотела заставлять тебя ждать.

— Я только что подошла, — ответила Амарилл.

— Врёшь. — сухо произнесла Шедди, сверкнув двумя танзанитами. — Но не суть. Пойдём.

Они вошли в парк. Здесь тихо. Людей практически не было. Изредка по отдалённым тропинкам проходило трое-четверо человек. Они говорили тихо, не желая нарушать лесной покой. Деревья жалобно скрипели, их почерневшие стволы покачивались. Спрятавшись в ветвях, птицы тихо перекрикивались между собой, пели песни на своём, птичьем языке.

— Амарилл, — начала говорить Шедди, — как продвигаются дела с представлениями?

— Всё относительно хорошо, — проговорила Амарилл. — Не стоит беспокоиться, Ваше Величество.

Они вышли на заснеженную полянку. Шедди остановилась. Подняла голову, посмотрела наверх. Облегчённо выдохнула. Многие проблемы, которые накопились, начали постепенно уходить. А потому она могла на некоторое время расслабиться. Ветер слабо прошил шапки елей и сосен. В воздухе ярко слышался запах хвои. Такой родной, такой знакомый.

— Запах хвои помогает мне расслабиться после долгой работы, — проговорила Шедди, бросив взгляд на неё. — А какой твой любимый запах, Амарилл?

— Хвоя, — ответила Амарилл, подойдя к ней. — А точнее, ёлка.

На самом деле она соврала. У неё никогда не было любимого запаха, еды, игрушки или любой другой вещи. Наверное, потому, что считала это глупостью. Иметь привязанность к невоодушевлённому предмету? Какой стыд и смрад. Даже в детстве дядя ей не раз говорил, что нравятся могут только люди. А остальное — чепуха. Но находясь рядом со Вторым лордом, казалось, что все эти слова пронизаны пустотой, не имели никакого смысла. Быть может, правда, что Амарилл могла и имела абсолютное право выбирать любимую одежду, еду и, например, игрушки. Она коснулась пальцами её руки. Шедди бросила на неё любопытный взгляд.

— Ваше Величество, — проговорила со смущением Амарилл, — Спасибо, что дали мне шанс на жизнь, взяли в приют.

Примечания:

? Коробок #6: камин

Аплодисменты. Улыбки, овации. Радостные лица взрослых, детей, персонала — всех, кто присутствовал в зале. Купленные в мелких лавках пышные букеты цветов брошены прямо к её ногам. Амарилл стояла на сцене, раскинув руки в стороны. В одной она держала карты, в другой — волшебную палочку. Грудь её тяжело поднималась и опускалась. После болезни редко приходилось проводить репетиции, оттого последнее выступление ей трудно далось.

— Амарилл, это было блестяще! — воскликнул Оливер, зайдя к ней в гримёрную. — Признаться, это было лучшее из всех твоих выступлений.

— Ты мне льстишь, — заметила Амарилл, слабо улыбнувшись. — На самом деле всё весьма ужасно. Болезнь сказалась на мне.

— Но всё же. — прервал её Оливер, нахмурившись. — Как насчёт того, чтобы выпить горячий какао у камина?

— У камина? — переспросила Амарилл. — Делать мне нечего, как смотреть на огонь.

— А ты попробуй, — ответил Оливер, улыбнувшись и моргнул глазом.

* * *

Огонь потрескивал в камине. Оранжево-жёлтые языки пламени поднимались так высоко, что ласкали каменное перекрытие камина. Собранный в лесу хворост глухо потрескивал за стеклом. Почему-то такая умиротворённая атмосфера сразу повлияла на Амарилл: та устроилась в кресле, подперев голову рукой. Рядом, на кофейном дубовом столике, стояла кружка с горячим какао. Кусочки зефира мирно плавали в нём, понемногу растворяясь.

Амарилл невольно вспомнила детство. Когда родители ещё живы. Вот, они сидят в тёплой гостиной, рядом с камином стояла красивая ёлка, пестрящая множеством ярких украшений. А внизу — подарки в красочных обёртках. Отец, по обыкновению, сидел в потёртом от времени кресле, в руках его находилась газета с еженедельными новостями. Иногда он мог кашлянуть, задумчиво подёргать усы. А мама обычно находилась на кухне, готовила рождественский ужин.

Амарилл никогда не любила вспоминать прошлое. Оно было слишко болезненным для неё. Потеря родителей, домогательства дяди, а потом жизнь в приюте. Но сейчас, когда рядом с ней находились её близкие люди: Шедди, Даррен, Оливер — ей стало так легко, так свободно. Она теперь не боялась вспоминать о прошлом... Потому что Амарилл общалась с людьми, которые обязательно защитят её.

— А вот и пряники подоспели, — радостно проговорил Оливер.

Он поставил перед ней тарелку с пряниками, испечёнными в форме ёлки, леденца-тросточки, Санты Клауса и оленей с красными носами. Амарилл улыбнулась, потянулась к ним и взяла одно печенье в руку. Ещё тёплое. Она отломила кусочек и положила его в рот. Напоминало мамину выпечку. Такая вкусная, что сразу разгорается желание есть, даже если в желудок больше ничего вместить нельзя.

— Спасибо тебе, — проговорила Амарилл с улыбкой на лице, — что пригласил меня к себе.

— Рад служить, — проговорил Оливер, усмехнувшись. — Спасибо, что пришла.

Примечания:

? Коробок #7: звезда

Здание главного театра постепенно становилось пустым. Каждый этаж погружался во мрак, персонал, закончив ежедневные обязанности, постепенно тушил свет и уходил по домам, к семьям, которые ждали их, чтобы отпраздновать Рождество. Только тесная гримёрка всё никак не освобождалась. Амарилл не хотела уходить. У неё осталось много работы. Например, очередная репетиция для новогоднего представления или подготовка костюмов.

На столике, рядом с несколькими бутылочками со специальными средствами для макияжа, стояла маленькая коробочка в красной обёртке и с зелёным бантом сверху. Амарилл вопросительно взглянула на неё. Когда уходила, то не заметила её. Сколько он здесь простоял? Быть может, кто-то оставил случайно. В конце концов, не только она пользовалась этой гримёрной. Амарилл потянулась за ней, взяла в руки и аккуратно развязала узелок. Под тусклым светом блестело красивое колечко в виде рубиновой розы с изумрудными лепестками.

— Ах, я думала, что ты не откроешь мой подарок, — мягко и тихо проговорила Хранительница, появившись за её спиной.

Амарилл вздрогнула. Она никак не могла привыкнуть к присутствию Хранительницы. Да, Первый лорд побеждён, оковы с рук сняты, но всё-таки так трудно привыкнуть к человеку, изолировавшемуся от общества на многие столетия. Амарилл бросила на неё взгляд: тёмно-синие волосы, где мерцали мириады звёзд, серые глаза и бледная кожа. Совсем не та внешность, которую описывали в книгах.

— Захотела сделать мне приятное? — спросила Амарилл. — У тебя это получилось.

— Это ещё не всё, — сказала Хранительница, улыбнувшись. — Пошли на крышу.

Амарилл задумчиво покачала головой. Признаться, ей не хотелось сейчас идти на улицу, на лютый мороз, чтобы он обветривал губы, щипал за нос и щёки. Однако этот взгляд, мысленно просящий пойти, не смог оставить её равнодушной. Она глубоко вздохнула и побрела по тёмным коридорам театра.

* * *

Они вышли на крышу главного театра. Ветер здесь, на удивление, был тёплый и слабый. Амарилл подошла к краю и, оперевшись руками о каменные ограждения, посмотрела вниз: город весь пылал разноцветными огнями; рекламные вывески так и зазывали к себе фиолетовым неоном; двери мастерских и мелких лавок горели красными буквами. Тёплый свет пристроился в окнах домов.

— Мне так нравятся звёзды, — тихо проговорила Хранительница, подперев голову руками и посмотрев на небо, — жаль только, что в городе можно увидеть только одну или две.

Амарилл подняла голову. И без того тёмное небо застали тяжёлые свинцовые тучи, грозившие вот-вот выпустить на город стаю снежных волков. Они отражали свет от уличных фонарей. И ни одной звёзды... Как грустно. Амарилл тяжко вздохнула, прищурилась. Всё ей хотелось найти хоть один хрусталик, обрадовать Хранительницу.

— Я нашла! — с неожиданной радостью проговорила Амарилл, ткнув пальцем в небо.

— С Рождеством тебя, Амарилл, — мягко сказала Хранительница, растворяясь во тьме. — Поспеши к своим родным.