Неземная тяжесть творческих мук (джен)

Неизвестный планНеизвестное времяНеизвестное место

(основано на реальном исполнении реального мономюзикла реального Баярунаса. Все слова переданы в полном соответствии с исполнителем)

Тишину разрывает едва слышный шёпот. Мягкий мужской голос повторяет тарабарщину, лишенную смысла. По крайней мере, в его родном плане. Но его это не останавливает, и он продолжает шептать.

Дверь со скрипом открывается.

— Ярик, привет, а ты… чего здесь делаешь? — звучит удивлённый голос вошедшего.

Шепот прерывается хриплым стоном, а следом звучит зловещий тихий голос.

— Провожу ритуал страшной тёмной магии, а ты?

— Так это… Я же в хоре Последнего Испытания работаю. Я сюда пришёл, думал, меня возьмут на роль какую-нибудь… а они… да ты же помнишь, мы же пересекались с тобой здесь, — сбивчиво объясняет вошедший, всё ещё не понимая, что творит его собеседник. — Ну… Тут… Я просто сейчас пришёл и думал типа ну… Короче, мне не позвонили и не сказали, что приходить не надо. Но как бы это норм. Я так привык уже…

Он тяжело вздыхает. Голос говорит больше чем слова. Разумеется, в нём плещется обида и, несмотря на сотню и одно прошедшее мимо него предложение, ему неприятно. Но в попытке отвлечься от собственных неприятных дум, он вновь переключает своё внимание на собеседника.

— Слушай, а ты че это… это… это… это магия твоя типа? Ты будешь людей убивать? — в полушутке интересуется он, но голос выдаёт тревогу. Возможно, в опыте сто и одного отказа он уже сталкивался с подобными странностями.

Ответом ему на секунду-две становится зловещее безмолвие, а следом…

— Хуже! — коротко отвечает ему собеседник, не поднимая тон выше полушёпота, оставаясь зловещим. Но вдруг он театрально и громко объявляет, словно выдаёт первоклассную речь злодея с детского утренника: — Я открываю портал в мир, где я единственный артист мюзиклов в мире!

Голос поднимается так высоко, что едва не срывается в отточенный злодейский смех, идеально подходящий для ситуации. Но тот почему-то не звучит.

— Хах, ну ты и монстр Ярик! — звучит ему непоколебимый ответ, полный здорового юмора и скептицизма. — Ты только меня не превращай там ни в кого. Не надо меня там в огурец превращать или в Ермака. И в Эмиля Салеса, пожалуйста, тоже. Если превратишь в Эмиля Салеса, я на себя руки наложу… Кстати, ты можешь рассказать о чём спектакль? Последнее Испытание? А то я всегда там в кулисах стою. Пою. И не в курсе даже о чём это. Что это?

Вопрос звучит будто бы просто так, но в нём чувствуется желание увести собеседника с опасной тропы мрачного заклинательства и тихонько под шумок сбежать. Или просто отвлечь и заставить забыть о первоначальном плане.

— Это история о мудрости и всезнании, о жизни и бессмертии, о силе и всевластии… Этот мир полный всевозможных рас. Магии тёмной и светлой. Миллиарда богов и миллиарда заклинаний, таких как ширак. Если говорить кратко, то тёмный маг Рейстлин Маджере…

Секунды складываются в минуты, пока упомянутый Ярик продолжает методично и подробно пересказывать сюжет Последнего Испытания, порой срываясь на сноски с пояснениями о богах, силах добра и зла, хаосе, вратах хаоса, городах, их истории и причинах того, как поступают главные герои повествования. Почти что на одном дыхании, Ярик говорит и говорит, играя голосом и нагнетая атмосферу, для усиления эффекта.

— …Всесильный маг остаётся в полном одиночестве, лишённый дара творения. Но это если кратко.

Наступает театральная пауза для полного осознания всего услышанного.

— Ширак? Какое тупое слово, — смеётся его собеседник, упуская возможность вовремя сбежать.

— Паша, — наконец обращается к нему по имени Ярик мрачным полушёпотом, каждое слово которого становится всё более угрожающим, — теперь ты знаешь мой план. Мне придётся тебя убить. Или ты идёшь со мной… ВМЕСТЕ В ЭТОТ МИР!

Последние слова он вновь едва не выкрикивает зловещим голосом, к которому идеально подошёл бы злодейский смех. Но его вновь не случается. Голос гаснет. Наступает мрачная пауза для обдумывания.

— А… нет-нет-нет, лучше убей! — заявляет Паша, почти без колебаний.

Но Ярика уже не остановить.

— ТЫ ПОЙДЁШЬ СО МНОЙ! — грозно объявляет он и долгое эхо разносит его крик по каменным стенам.

И вновь тишина наполняется шепотом прерванного ритуала. Шепот ветвится и создает угрожающий ареол тишины, пока его не прерывает крик Паши.

— Да это всего лишь шкаф!

— Это портал… Готовься узреть мир, в котором ты останешься навсегда. И всегда будешь смотреть спектакли только со мной во всех ролях!

Шаг к шкафу. Шаг в темноту. Шаг в неизвестность. Шаг в новый мир…

Что-то идёт не так. У самых дверей шкафа пол и часть стены вспыхивают неизвестными символами, похожими на витиеватые руны. Они формируют многоуровневый круг. Круг сияет и гудит, заставляя воздух вокруг себя вибрировать. Неведомая сила выталкивает Пашу прочь. В центре круга остаётся растерянный Ярик. Свет круга начинает слепить. Гул нарастает так, что оглушает. Вибрация воздуха доходит до той невероятной границы, когда верх и низ больше не ощущаются. Наступает ощущение странной невесомости.

А затем…

Болезненный рывок уносит его в неизвестность. Больше нет его шкафа, комнаты, Паши, ритуала и планов. Знакомый ему мир исчезает. Проносится со скоростью, многократно превышающей известный учёным максимум. Ярик словно рассыпается на мириады крохотных частиц, обретая немыслимую скорость. Всё происходит настолько стремительно, что он даже не успевает осознать происшествие. Страх от происходящего тем более задерживается.

Наконец он весьма болезненно падает на ледяной каменный пол, обдуваемый холодными потоками воздуха, от которого по коже бегут мурашки. Падение сбивает ему колени и локти. Но в остальном Ярик цел и невредим. Цел во всех смыслах слова. Перед падением он вновь собрался в единое тело. Теперь осознание и страх его догоняют, но бояться поздновато. А в осознание вклинивается надежда, что ритуал сработал, просто не совсем по инструкции. Он отряхивается и смотрит по сторонам.

А посмотреть есть на что. Его окружает воистину гигантское подземное сооружение, которому впору оказаться крепостью гномов или тёмных эльфов из фэнтези-фильма хорошего качества. Как у Питера Джексона, не меньше. Высокие тёмные своды уходят ввысь и теряются из поля зрения. Лестницы, арки, лабиринты поворотов — всё как на ладони. Ярику посчастливилось упасть на некое возвышение и хорошенько рассмотреть место, наполненное не наигранной аурой зловещего подземелья. Не хватало только драконов. Кандалы, подвешенные клетки определённого размера и прочая говорящая атрибутика намекает непрозрачно — он в темнице.

— Кхем… — привлекает его внимание голос, и Ярик поворачивается, чтобы увидеть то, чего никогда в жизни не планировал лицезреть живьём.

На него внимательно смотрит красный гуманоид с чертами варана. Если подумать, то самый настоящий красный рептилоид в замысловатом халате и старинном пенсне на своём широком чешуйчатом носу. В руках красный рептилоид держит книгу, сияющую точно такими же символами, какие были в круге, что унёс его. Два и два Ярик умеет складывать с детского сада и быстро соображает, что его ритуал не имеет никакого отношения к перемещению, а книга рептилоида — самое прямое.

Но чёрт с ним, если бы его встретил только красный рептилоид. Ярик не был фанатом теорий, которые следует выслушивать с шапочкой из фольги на голове, но почти не растерялся. Рядом с рептилоидом стоит девушка с неземными чертами лица, обладающего сумрачным идеалом красоты. Почти что человеческая, если не смотреть на её длинные заострённые на кончиках уши. И не смотреть в её гипнотические глаза, один из которых красный, а другой голубой, отчего она кажется одновременно и прекрасным ангелом и пугающей бестией. Глядя на неё, вырисовывается только одно слово — эльфийка.

— Тиберий, кажется снова промашка! — вполне понятным языком произносит она.

— Нет-нет, леди… Лилит, в этот раз ошибки быть не может. Это он! — уверенно заявляет рептилоид, осторожно поправляя своё пенсне.

— Он? — взгляд девушки полон недоверия.

— Я?! — глупо добавляет свои пять копеек Ярик.

— Он. Точно он! — кивает красный.

Девушка качает головой и собирается сказать что-то явно не слишком приятное в сторону Ярика, но по темнице разносится приглушённый гул, от которого оба неожиданно подпрыгивают с видом нашкодивших детей.

— А… — Ярик пользуется случаем, чтобы наконец начать задавать вопросы, но вид его похитителей, ибо иначе их не назвать, обозначает приоритеты. — А что это было?

— Это мой супруг вернулся, — на лице эльфийки неловкость, смущение и страх. — Если он вас здесь увидит, то убьёт!

Примечания:

Всем привет

Я не выдержала и выгрузила мою задумку из черновика.

Это реально финальная работа про Лилит и Астариона, тем более, что в голове формируется новая.

Так что добро пожаловать)

И поприветствуйте мою новую бету, она молодец)

Примечания:

Некоторое время назад

Спустя неполные полгода после победы над Нетерийским Мозгом

Забытые КоролевстваФаэрунВрата БалдураДворец лорда Анкунина

Лилит закончила либретто. После возвращения в мир живых из состояния куклы, она с ещё большей жадностью вгрызлась в жизнь. Теперь, когда любой день с ненаглядным супругом мог перевернуть её существование с ног на голову, она желала выжать из каждого мгновения всё. В первую очередь она яростно поставила точку на свитке с её первым мюзиклом и с боем отправилась в театр Балдура. Астарион, хоть и вздрагивал от её лютого взгляда, непоколебимо отправился вместе с ней. Хитрый лис мотивировал это своей неуверенностью в предельном расстоянии, на которое она может отойти, не боясь сгореть на солнце.

В переговорах Астарион не участвовал, Лилит задействовала всё своё обаяние и прорезающийся талант вампирской нечеловеческой убедительности. Она, разумеется, не хотела их использовать, но, увы, просто так прийти с улицы и убедить поставить свой первый мюзикл даже для супруги лорда почти невозможно. Ей, конечно, сыграли на руку слухи, как она на балу привлекла всеобщее внимание, просто пересказывая сюжет, но для того чтобы запустить её детище в жизнь, потребовалось куда больше сил. И в этот момент Лилит столкнулась с очевидной развилкой в своей судьбе. Поступать честно и полагаться на милость судьбы или сделать всё ради рождения своего первого мюзикла, а также всех последующих. И, несмотря на сохранившуюся совесть, Лилит без колебаний выбрала второе.

Астарион, видя как она бросается за исполнение своего заветного желания с одержимостью, предпочёл занять самое дипломатичное место. Он повторил около двухсот раз, что исполнит любой её каприз, стоит только попросить, и приказал слугам переоборудовать несколько комнат в её башне так, чтобы в них можно было спокойно проводить репетиции. Лилит сделала вид, что не догадывается о его личном мотиве перестроить замок в любую неведомую зверюшку, лишь бы она покидала его стены как можно реже. Победить эту его причуду невозможно, а для мюзикла пользы от неё больше чем неудобств. Гордячку из себя она не строила и сразу попросила помощи. И на следующий день во дворец были приглашены драконорожденные музыканты, которые подыгрывали ей на том злополучном балу.

В этот раз их возглавляла певица Квил Грутсланг, мастер старой школы горлового пения драконорожденных. С ней Лилит запросто нашла общий язык. Музыкантам были предоставлены не только комнаты для репетиций, но и музыкальные инструменты. Великодушный лорд был готов дарить своей супруге всё по первому капризу. Астарион смотрел на музыкантов подобного происхождения как на зверей и не проявлял в их сторону ни ревности, ни раздражения. Видя Лилит в их обществе, он скорее умилялся её компании, как если бы она окружила себя рапторами, способными издавать приятные слуху звуки. По тому же принципу он всегда звал именно их на свои приёмы. Некоторые из его гостей не прочь угоститься кровью слуг или музыкантов. Холодная кровь со змеиным запашком неплохо отбивала желание кусать чешуйчатого музыканта.

Актёры, немного робея, шли во дворец на пробы. Прослушивания и репетиции проходили под полным незримым контролем Астариона, хоть внешне всё казалось капризами самой Лилит. Впрочем, бардские таланты и её ребячливость располагали к ней любого гостя. Так они запросто начали набирать актёров на роли. Начало было взято сильно. Все второстепенные персонажи, включая Тёмную Госпожу, получили своих исполнителей в первые дни прослушиваний. На основная пара никак не подбиралась. Лилит удручённо качала головой снова и снова, глядя на попытки талантливых артистов сыграть Рейстлина, но того самого своего тёмного мага не чувствовала ни в одном из них. Та же судьба постигла светлую жрицу. Прекрасная, чистая душой как первый снег, но притом надменная и гордая настолько, что потом пороки её и погубили — она дразнила её фантазию, но не проявлялась ни в одной из прекрасных талантливых девушек.

Без Рейстлина репетиции шли сложно. Разумеется, Лилит держала актёра, предложенного театром, недалеко, чтобы совсем не было пустоты. Но чаще всего старалась ставить репетиции всех сцен без главного действующего лица. Сцены без его участия отрабатывались хорошо. Пока не подобрали жрицу, её место занимала сама Лилит. Но нужно было что-то решать.

— Что тебя тревожит, душа моя? — с мягкой улыбкой поинтересовался супруг в один из таких вечеров, играя с шёлковыми прядями её волос.

В моменты, когда ей требовалась немедленная близость Астариона, она всё так же вероломно приходила к нему, наплевав на все его встречи, и укладывалась головой ему на колени. И весь мир вставал на паузу. Кто бы ни поджидал их за дверями кабинета, все становились неважными. Только они двое. И только то самое чувство, что неуловимо проскальзывало между ними в моменте, когда безжалостный лорд вампир невесомо убирал с её лица выбившуюся прядь волос.

— Рейстлин Маджере, — нехотя прошептала она с досадой, вкладывая в имя тёмного мага всю притихшую бурю негодования.

Почему именно с ним всё так сложно? Всякий раз, когда она закрывала глаза, он представал перед ней как живой со всеми своими пороками, слабостями, изломами, прикрытый немыслимой мощью дабы спрятать ото всех своё сердце.

— Моя прелесть, знаешь, я всегда ценил твою честность, — усмехнулся Астарион, немного дразня её с наигранной ревностью. — Даже в том, чтобы признаваться на коленях супруга в том, что тебя тревожит другой мужчина!

— Ха, да, забавно… — улыбнулась она, улавливая невольный юмор признания, но почти сразу устало выдохнула: — Но дело не в том. Не могу найти актёра на его роль. Они все… Они хорошие, да, но я не чувствую в них его. Он такой…

— Как я?

— Нет! Вы вообще не похожи… ну, может, совсем немного. Я в том плане, что… я ни в ком не увидела той самой искры. Знаешь, одержимость своей идеей обрести всевластие. Непреклонность, подтачивающее страдание, неумолимое стремление подчинить себе всё мироздание, не осознавая последствий. Притом способность любить, но способность искажённая, болезненная, такая, сломленная. Я его вижу таким. Тот, кто мог быть героем, но внутри слишком много руин.

Астарион усмехнулся, но не стал комментировать её слова. Ему вполне хватало многозначительных взглядов от сцен жрицы и тёмного мага, чтобы Лилит снова начинала краснеть и упорно утверждать, что между ними нет ни единого сходства. Это развлечение он приберёг до момента активных репетиций, когда всё дойдёт до наглядной демонстрации. Он так ярко представлял её краснеющей и пытающейся оправдаться, что Лилит постоянно ловила в мыслях собственный раскрасневшийся образ.

Несмотря на недавние события, ей было легче всего рядом с ним. Только вот так, отгородившись от всего мира. Обсуждать её заботы и перебирать в мыслях непривычное слово «супруг», которое просто свалилось на неё без клятв и ритуалов, если не считать один конкретный ритуал, но как раз его хотелось забыть. Дела Астариона они не обсуждали почти никогда за очень редкими исключениями. На словах он просто не хотел загружать её тревогами о своих политических махинациях. А что было на самом деле — осталось тайной за семью печатями, которую даже их обоюдная связь не могла преодолеть. Наученная первыми месяцами жизни вместе, Лилит знала, что если Астарион что-то держит от неё будто за нерушимой стеной, то ей же самой будет лучше, если она об этом никогда не узнает. Обрывки воспоминаний Тёмного Соблазна и появившийся шанс узнать всё о своём чудовищном прошлом, только укрепили её в этой уверенности.

— Кресло неудобное! — сменила она тему разговора, указывая на излишне узкое кресло, которым он теперь пользовался. Предыдущее, ставшее жертвой её ярости, прекрасно умещало их вдвоём.

— Удобное ты разрушила в щепки, — рассмеялся Астарион, почти мечтательно возвращаясь в день их ссоры.

— И ты решил заказать узкие? — удивлённо посмотрела она на него, видя в неудобных креслах предлог снова на что-нибудь хорошенько разозлиться и разгромить его временный кабинет в мелкое крошево. Ну так, чтобы намекнуть на более удобный выбор мебели.

— Нет, я заказал нормальные, они просто ещё не готовы. Не волнуйся, мой солнечный лучик, они уместят нас обоих, — усмехнулся он, целуя её в лоб, обхватывая руками в тесном собственническом объятии.

Возможности Астариона многими аристократами считались внушительными, тем кто знал о его теневой политике хоть что-то — невероятными, а если добавить к этому его способности вознесённого вампира то — почти безграничными. Но даже он не мог предоставить ей на блюдечке подходящего для её задумке актёра. Зато мог случай. Певица Квил на одну из репетиций пригласила совершенно неожиданного гостя. То, как легко и незаметно он оказался во дворце незамеченным, уже говорило о его небывалых талантах.

Лилит не верила своим глазам, когда увидела драконорожденного чародея с милейшим пенсне на широком красном носу. Как и на своей лекции, которую она посещала, казалось, целую вечность назад, он сжимал в руках внушительную книгу со своими исследованиями. Одетый в бирюзовую мантию с зелёной вышивкой, он будто только что покинул очередную свою лекцию в башне магов. И притом без зрителей он выглядел ещё милее.

— Тиберий Стормвинд к вашим услугам леди Анкуни́н… — почтительно склонил он голову, заставив её смущённо порозоветь. К своему светскому статусу она так и не привыкла.

Он выбрал момент, когда они сделали перерыв между репетициями. Артисты и музыканты помчались обедать. К большому её облегчению, все гости предпочитали гулять и обедать на солнечных улицах Балдура после нескольких часов упорного труда в холодных тёмных стенах дворца. Всё равно тёмных, как ни открывай окна и не зажигай лампы. Квил, устроив знакомство тет-а-тет поспешила оставить их наедине.

— О… эмм… Приятно познакомиться, но лучше просто Лилит. Я была на вашей лекции несколько месяцев назад. Я немного фанат, — глупо улыбаясь, призналась она.

— Правда? Я польщён. В свою очередь смиренно признаю, что отчасти слышал о вашем мюзикле. К тому же музыканты говорят о том самом вечере. И от того, что они рассказали, я остался под большим впечатлением. Квил, моя дражайшая подруга, сообщила, что в данный момент вы, миледи… — вновь обратился он к ней с почтением, от которого ей стало немного не по себе.

Тиберий был очень вежлив. Ни его слова, ни тон никак не могли её смутить. Но вот необходимость быть леди Анкуни́н ложилась на плечи непривычным грузом. Ожидаемым, тем не менее. Это было лишь вопросом времени, как и её обращение в подобие супруга. Но внутри она не ощущала готовность, поэтому…

— Просто Лилит, — поправила она Тиберия.

— Как прикажете, — покладисто склонил он голову и продолжил говорить. — Вы испытываете сложности в поиске артистов на главную роль.

— Увы… Возможно, я слишком требовательная, но в них недостаёт чего-то очень важного. Ребята талантливы, но на премьере своего первенца я хочу видеть того самого Рейстлина. И да, я помню про жрицу. С ней не лучше, — удручённо кивнула она, расхаживая по опустевшим комнатам.

Разбросанные тут и там предметы мебели дворца стали временным реквизитом. По-настоящему чуткий подарок от Астариона — её собственная башня хаоса в стенах, которые раньше вызывали в ней только дрожь неприятия.

— Возможно, я мог бы помочь в этом непростом вопросе, — окликнул её чародей.

— Вы хотите кого-то порекомендовать? — уточнила она и пожала плечами. — Кто бы ни был, пусть приходят. Я рассматриваю абсолютно всех.

— Порекомендовать? Несомненно. Я встретил в период странствий очень… талантливую персону, — осторожно подбирая слова, сообщил он. — С невероятным дарованием к артистизму и перевоплощению. Думаю, если вы встретитесь, то поиски жрицы завершатся немедля.

— Если вы так говорите, то я с удовольствием встречусь с вашей знакомой. Пусть приходит в любое время! — улыбнулась Лилит, надеясь, что он прав и в скором времени у них появится жрица. Тогда головной болью останется только Рейстлин.

— Знакомая… Дело в том, что… — Тиберий вдруг замялся, но быстро взял себя в руки: — Впрочем, я отправлю весточку, и вы сами всё увидите.

— Не совсем понимаю…

— Когда увидите, то всё поймёте. Просто ваша фигура речи не совсем корректна в вопросе этой персоны. Но вернёмся к главному виновнику. Во дворец прибыло немало артистов, но они все из ближайших территорий. Балдурцы, в основной массе. Что если поискать чуть обширнее? И, нет, не ограничиваться Побережьем Мечей или Фаэруном! Всё это время только артисты, считающие, что подойдут на роль, приходили к вам. Что если мы сами пригласим артиста, который подходит на эту роль. Возможно, не совсем вежливо и немного…

— Насильственно? — помрачнела она.

В словах чародея звучали тревожные вещи. И его голос… за период своего путешествия Лилит научилась распознавать одержимость даже в тончайших её оттенках.

— Ни в коем случае, скажем, это просто очень настойчивое магическое приглашение, — немедленно поправился её собеседник. — Возможно, этика в этом вопросе немного прихрамывает, но мы же не собираемся держать артиста в цепях!

Он усмехнулся, позволяя ей расслабиться. Не сразу, но ей удалось убедить себя, что небольшое принудительное приглашение на пробы с последующей отправкой домой не настолько страшное преступление. Тем более, они не ради наживы или собственных желаний это делают. Всё ради искусства.

— Справедливо. А насколько далеко вы можете раскинуть свои руки? — деловито поинтересовалась она.

— Хм, дорогая Лилит, я надеюсь, что могу позволить себе эту фамильярность? Вы что-нибудь слышали о Драконии? — теперь он казался очень хитрым плутом куда больше чем чародеем.

Впрочем, помня некоторые театральные замашки Гейла, умеющего красиво говорить и таинственно нагнетать атмосферу, подобную черту можно было бы приписать всем, кто решил посвятить свою жизнь магии.

— Нет, — честно призналась она, чуть подрумянившись от смущения. Она даже Побережье Мечей знала очень паршивенько, но пообещала себе поскорее это исправить. — Но… я мало где была. Быть может, однажды не только услышу, но и лично смогу увидеть Драконию.

— Очень сомневаюсь, — насмешливо ответил чародей и поспешно добавил: — Не сочтите за оскорбление. Но Дракония не на Ториле. И не в этом плане. Моя родина настолько далека, что всё ещё я горжусь моими экспериментами в построении пространственных врат и зеркальных телепортов.

— Оу… Ого! — вырвалось у неё, когда она осознала масштаб экспериментов. В лекциях Тиберий скромно не озвучивал, как далеко на практике могут увести его порталы от дома.

— Да, если артист, способный сыграть Рейстлина Маджере существует в природе, в любой природе любого мира, то я найду его для вас. Всё во имя искусства. И науки, разумеется, — вновь подмигнул он с видом опытного дельца. — Я уповаю, что не будет наглостью просить пару билетов на вашу премьеру, когда мы преуспеем, и на небольшую компенсацию моих трудов. Некоторые ингредиенты для создания пространственных врат весьма ощутимо бьют по карману вашего покорного слуги.

В ответ Лилит утвердительно кивнула, едва поймав себя на мысли, что под крылышком Астариона перестала думать о деньгах вообще. Если ей было нужно нечто очень дорогое, то супруг уточнял, что именно и у кого желаемый подарок выкупать. Лишь изредка он спрашивал о цене, но следом немедленно соглашался.

— На сколько угодно билетов, если преуспеете! И, конечно же, полная компенсация всех расходов!

— И последнее…

— Последнее? — по тону она почувствовала, что для чародея именно ради самого последнего был начат этот разговор.

— Да, есть один ингредиент, который непросто достать, но я уверен, что у вас он имеется в достаточном количестве и едва ли используется по назначению, если используется вообще. Мне нужна костная мука упыря.

От горячей воды вверх поднимался пар, скрывая в своих клубах фигуры, нежащиеся в просторной ванной. Астарион, не смотря на статус властного лорда вампиров и почти теневого правителя Врат Балдура, безмятежно и по-мальчишески улыбался, глядя на летающие вокруг него разноцветные мыльные пузыри. Скрытый паром ото всех глаз, он позволил себе снять все свои золотые маски и просто был собой — счастливым мужчиной, лежащим в объятиях любимой женщины. Лилит расположилась позади него, обхватив его, словно паучок, одновременно руками и ногами.

После долгого дня грозный лорд вампиров немного опешил, когда она хорошо поставленным голосом тирана объявила, что они идут немедленно купаться, но подчинился, громко перебирая в мыслях методы наказания. Но теперь едва не пищал от восторга, особенно после того, как она с довольной улыбкой мягкими массирующими движениями вымыла его волосы, то и дело игриво покусывая его за уши. Астарион становился мягким и податливым, как пластилин, мурлыкая в ответ на её ласку, словно довольный жизнью кот.

— Так можно и привыкнуть… Ты, я и горячая ванна. Ничего лишнего. Идеально.

— Я не против… Я даже удивлена, что ты ни разу не звал меня искупаться вместе, а ведь было столько возможностей, — промурлыкала она, щедро намыливая мочалку.

— Ледяной лесной ручей. Проклятая вода вблизи лунных башен. Разве что Чионтар… да и то её тёплой не назвать. Меня болезни не берут, а твоё хрупкое тело могло запросто подхватить какую-нибудь смертельную хворь! — покачал он головой и окончательно расслабился в её руках, когда она начала старательно тереть ему спинку. — Вот сейчас… Да, сейчас мы можем проводить часы в холодных водах. Плавать, наслаждаться друг другом, и даже Королева Глубин нам не указ.

Время пролетало незаметно. Порой незаметной тенью являлся чуть сонный слуга и по приказу подогревал воду чарами, а затем немедленно удалялся. Ванна затянулась до середины ночи. Они почти не спали. Двум сытым хищникам сон был без надобности, хотя в постели они проводили немало времени. И только когда Астарион окончательно выматывал Лилит любовными играми, они уподоблялись смертным, обнимаясь под мягким одеялом.

«А ещё вы могли бы отправиться к одному из морей и наконец размяться! — добавила от себя Тёмный Соблазн. — Я соскучилась по резне, а некоторые моря прямо кишмя кишат подлецами, негодяями и прочими разбойниками. И мне радость, и Дитя страдать совестью не будет!»

«Ничего не имею против, душа моя, — отозвался Астарион, обращаясь одновременно к обеим. — Если таково твоё желание, то можем хоть немедленно отправиться, куда ты пожелаешь!»

Лилит снова куснула его за кончик уха, вызвав смех.

— Поставлю мюзикл и можно отправляться куда угодно! — напомнила она под внутренний крик Тёмного Соблазна «Скучно!»

Её тёмная сторона порой любила поворчать из-за одержимости Лилит театром и грядущим мюзиклом. Она искренне не понимала, как их так расщепило, что Дитя может восторженно любить всю эту слащаво-мечтательную область наивных дурачков, которых так легко резать на ленточки и упиваться криками. Не понимала. Но не мешала творить. Не вставляла палки в колёса. Если что-то такое возвышенно-глупое делает Лилит счастливой, то пусть существует. Но едва та приготовилась осторожно попросить Астариона о небольшом одолжении, как Тёмный Соблазн немедленно привлекла её внимание.

«Дитя, я бы не советовала поднимать эту тему при Астарионе», — осторожно заявила она, следя за тем, чтобы вампир даже случайно не услышал их разговор.

Впрочем, когда того требовали обстоятельства, она не просто закрывала их непроницаемой стеной — мир и само понятие времени вставали на долгую паузу, чтобы две личности могли обсудить непростые вопросы.

«Предлагаешь скрывать? А как же доверие?» — мысленно нахмурилась Лилит, не желая очернять то, что с таким трудом они начали выстраивать.

«Доверие исчезнет, когда до нашего солнца дойдёт, что ты общаешься с экспертом по телепортации в любой план мироздания!» — уверенно заявила Тёмный Соблазн.

«Думаешь, что Астарион…»

«Не думаю — гарантирую. Он слетит с катушек, решит, что всё нами сказанное с момента перемирия, это лишь притворство, чтобы в итоге сбежать от него. Я знаю, как он думает. И в данном случае ему не стоит знать о Тиберии!»

«Я не хочу ему врать!» — принципиально отказалась от такого предложения она.

«Просто следи за словами и мыслями, тогда не придётся врать. Ты ищешь подходящего актёра, принимаешь любую помощь, даже специфическую. Это всё, что ему следует знать. Без лишних деталей!»

Лилит пришлось признать, что её тёмная половина, скорее всего, права. Астарион легко мог сойти с ума и растерять всё человеческое, если коснуться его незаживших ран, одну из которых они недавно вскрыли. Вскрыли, расковыряли и расцарапали с настойчивостью садиста. Теперь, пока не заживёт — Астарион будет в каждой тени видеть зло, способное украсть у него Лилит.

«Ты права…» — нехотя признала она.

«Просто радуйся вечеру с супругом. Или уступи мне, — игриво предложила она. — Я найду способ поиграть с ним так, чтобы вопросов не оставалось!»

«Ладно. Играй», — позволила ей Лилит, находя в таком состоянии золотую середину. Ей не пришлось ничего скрывать от Астариона, но и томный вечер не был ничем омрачён.

Лилит и Тёмный Соблазн до полудня следующего дня были выжаты, словно губка в общественной бане. Астарион, воодушевленный интересом Лилит оставаться во дворце, теперь позволял себе даже наведаться на аудиенцию к важным политическим союзникам. До этого он, словно хранитель великой ценности, не позволял себе покинуть дворец. Или покидал, но удерживая Лилит под руку, не позволяя даже на шаг от него отойти.

Теперь он искренне пытался дать ей больше свободы, наступая на горло собственным желаниям. Наградой ему было заметное потепление в их отношениях. Пока Астарион не пытался задушить Лилит своей любовью со вкусом обладания, она сама стремилась поддержать его порыв ответным доверием. Не давать ему повода для подозрений и ревности, оставаться на виду и никак не бередить свежую рану, пока та не затянется.

Встречая Тиберия, пока супруг отсутствовал во дворце, она размышляла о том, как быстро её стремление не бросать и тени на доверие Астариона, переросло в действия за его спиной, умалчивание правды и ещё некоторые сомнительные действия. Тёмный Соблазн пожимала плечами, философски рассуждая, что рецептом идеального брака является ложь о том, что брак идеален. На этом фоне сокрытие такой мелочи как передача останков мёртвых упырей, точнее говоря их костей, теперь уже казалась всего лишь придурью. Пожелай она костную муку убитых упырей для себя, Астарион отправился бы лично в темницы крошить их кости.

Самого Тиберия настолько воодушевляла идея добраться до упыриных костей, что он совершенно ни на что не обращал внимания, даже вполне честную историю, что упыри служили предыдущему владельцу замка, Касадору Зарру, который был самым настоящим вампиром, пропустил мимо ушей. Лишь приговаривал, в каком хорошем состоянии сохранились косточки. На глазах немного опешившей Лилит, он несколькими манипуляциями освободил кости от плоти и сложил весь свой гонорар в заплечный мешок.

— Прошу простить мои аппетиты, но вы даже не представляете, миледи, как трудно в наше время найти костную муку упыря хотя бы удовлетворительного качества, а из этих костей будет высочайшего! — воскликнул он с фанатичным огоньком в глазах. — Наконец, я смогу продолжить мои исследования… Ну да что я буду утомлять вас неподкреплёнными гипотезами. Давайте лучше, вернёмся к вам. Нам нужны талантливые актёры. Жрица прибудет на пробы послезавтра, а Рейстлина можем начать… выманивать хоть сейчас.

— Давайте лучше поднимемся наверх. Комнаты для репетиций подходят для призыва? — поинтересовалась она, уводя под локоть чародея прочь, пока он не заинтересовался костями мёртвых отродий, вервольфов или ещё чем-то не менее отвратительным.

«Почему мы не сообразили устроить тут уборку?» — удивилась она, прикинув как бы невзначай поднять с супругом этот скользкий и грязный вопрос.

Разумеется, куда безопаснее было бы призывать там, где ни слуги, ни отродья не будут шастать. Но темницы с дурно пахнущими трупами нежити выглядели слишком мало привлекательно. Такое место даже самый эксцентричный артист не выдержит. Они поспешили в комнаты, предназначенные для репетиций музыкантов, и немедленно приступили к призыву.

— Это… Это вообще что такое? — настороженно поинтересовалась она, когда закрылся круг телепортации.

— Я предполагаю, что великий актёр Фаэруна, который мог бы сыграть Рейстлина Маджере, — так же осторожно ответил Тиберий, удручённо глядя на свой свиток, в котором были описаны все компоненты призыва. Чародей был уверен, что у них с первого раза получится призвать того, кого нужно, однако…

— Лет пятьсот назад. Когда не был рассыпавшимся в песок скелетом, — кивнула она глядя на призванный прах с обломками костей. Вся ситуация вызывала возмущение и смех. По больше части смех, поэтому она между делом поинтересовалась: — Вы вернёте его назад или его кости тоже полезные?

— Я поправлю портал, чтобы искал только живых, — сконфуженно пообещал чародей, переписывая в свитке какие-то символы.

— Да, пожалуйста, а то мы перебросим сюда всех мёртвых актёров.

Великого актёра пришлось подмести веником и выбросить в ближайшую урну, когда пришла труппа музыкантов и настало время для репетиций. Но как только наступил час перерыва на обед и прогулку по солнечному городу, Тиберий вернулся во всеоружии и с уверенностью, что мертвецов точно не призовёт.

— Кхем… Тиберий? — осторожно позвала его Лилит, не успел круг призыва полностью погаснуть.

— Да, я вижу… — кивнул чародей, недовольно чёркая заметки в свитке. — Зато живой. Видимо, в перспективе это идеальный актёр на роль.

Она терпеливо выдохнула, переводя взгляд с призванного на Тиберия.

— Да, но это младенец! — воскликнула она. — Я не могу ждать, пока он повзрослеет… Нет, я конечно, могу, но моё детище я хочу поставить в этом сезоне! Верни ребёнка на место и давай заново!

— У порталов с возрастом призываемого немного трудновато… Но я попробую.

Под растерянное бормотание драконорожденного, смеющийся розовощёкий младенец покинул дворец. К счастью, такие телепортации не вредили. Лилит пообещала себе дать шанс этому младенцу и привязала к его ручке письмо. Кто знает, быть может, через двадцать или тридцать лет ей как раз будет нужен этот мальчик, чтобы напомнить Побережью Мечей о своём первом мюзикле.

А призывы тем временем набирали обороты.

— Этот вот-вот умрёт от старости! — фыркнула она, глядя на вполне артистичного, но слишком уж древнего старца.

— Этому сначала надо в школу начать ходить! — покачала она головой, глядя на игривого мальчика шести лет.

— Да, но на роль маленького Рейстлина… — кивнула она, когда вновь появился мальчишка лет пятнадцати.

Впрочем, всем молодым возможным актёрам перед отправкой домой она наказывала найти её во Вратах Балдура, как только дорастут до нужного возраста.

— Снова дремучий старик. Скорее на роль Иссохшего, — выдохнула она, на ходу прощаясь с артистами и музыкантами, закончившими репетицию. В отсутствии главных героев, роль Рейстлина зачитывал хоть кто-нибудь, а всю партию жрицы брала на себя Лилит.

— Я стараюсь. Это слишком тонкое искусство, — разводил руками Тиберий, не снимая с себя ответственности. Видимо, костная мука была ему слишком важна, чтобы халтурить.

— Вот! — радостно воскликнул он, размахивая руками на ещё светящийся круг призыва. Судя по его радостно сияющим глазам, он наконец выверил правильные пропорции, и их должен был ожидать самый правильный актёр.

Круг призыва погас. Лилит страдальчески выдохнула, не зная уже куда себя деть. Она мысленно представила, как отреагировал бы Астарион, если бы узнал, чем они занимались весь день. Впрочем истерический хохот Тёмного Соблазна уже дал понять, что они хохотали бы вдвоём всю ночь над её попытками.

— Ладно, возраст нормальный. Но он даже близко не похож на человека… — она присмотрелась к растерянному существу. — Багбир! Ты бы ещё гоблина вызвал!

— Ох, сколько требований! — опустил руки Тиберий, заметно осунувшийся от непрекращающихся практик в чародействе. — Предлагаю сделать перерыв. Я внесу все изменения, чтобы завтра сплести правильный призыв, но мне нужно ещё ночь подумать…

Чародей был готов свалиться прямо на месте. Он даже с интересом поглядывал на софу, которую оставили для артистов, чтобы они ждали своей очереди за импровизированными кулисами. Впрочем, звуки возвращающегося Астариона заставили Лилит подпрыгнуть. Едва ли он хорошо мог отличить одного драконорожденного от другого. Как и всякий высший эльф, Астарион относился свысока ко всем иным расам. А чем меньше представитель расы походил на эльфа, тем ничтожнее представлялся в картине мира. Но Тиберия Астарион мог запомнить ещё по его лекциям в башне магов. Рисковать не хотелось.

— Ой-ой, супруг возвращается. У тебя ещё остались силы для портала до башни? — торопливо зашептала она, быстро вживаясь в роль боязливой до гнева мужа дамочки.

— Как раз ровно на одно, но… — Тиберий всполошился. Бросил пугливый взгляд на сумку с костями и немедленно начал шептать нужные слова, открывая врата в свою комнату в башне магов.

— Поспеши! — шепотом подгоняла она его, прежде чем драконорожденный исчез.

Остаток дня прошел в репетициях. Команда работала изо всех сил, но без главных героев конечный образ не собирался. Разумеется, театр выделил вполне талантливого актёра, который временно исполнял роль Рейстлина, но Лилит удручённо качала головой — не то. Впрочем, следовало освободить расписание для актрисы, которая сможет сыграть жрицу. Всё стремительно катилось в полный беспросветный хаос, что кричать хотелось.

И внутренний хохот развлекающейся тёмной половины ничуть не помогал.

Вечер прошёл мирно. Астарион ничего не заметил, лишь подивился её тонкому обонянию, когда она пожаловалась, что со стороны темниц воняет гнилью, но пообещал разобраться. Улегшись на его колени головой, она слушала его браваду о прошедших переговорах, посмеиваясь в моментах, когда он особенно рьяно бахвалился. Разумеется всю яркую историю, как Астарион Великолепный шёл учить уму-разуму недалёких союзников следовало делить на два или на три в поисках истины. В вопросах сочинительства сказок о самом себе, Астарион ничуть не уступал Лилит и Воло в фантазии. Но ей даже нравилось. Добавить к его рассказу парочку драконов и можно записывать историю о лихих приключениях. Горожане такое любят…

На следующий день Тиберий явился едва ли не с рассветом. Горящий взгляд чародея говорил о намечающемся успехе. Сбивчиво он попытался объяснить, что вывел идеальную формулу, но круг призыва следует открывать в особом месте. И этим местом оказалась темница, в которой уже прибрались слуги с отродьями. Астарион приказал убрать всё к утру и чтобы не воняло, а как — пусть хоть убьются.

— Только между нами, миледи…

— Просто Лилит, я… ну какая я «миледи»?! — усмехнулась она, прервав чародея, чем породила сонм вопросов.

Тиберий говорил уважительно и тщательно подбирал слова, но не мог сдержать любопытства. Лилит на его взгляд слишком выбивалась из образа жены лорда. Драконорожденный со всем уважением подчеркнул, что на своём веку видел многих женщин, в том числе увлечённых знаниями, наукой, искусством или имеющие какие-то иные увлечения, но даже девушки, поднявшиеся через замужество из простых служанок в аристократию, отличались от неё. Лилит лишь удивлённо пожала плечами, пока они возвращались в темницы.

— Когда мы спустились в это малоприятное место вчера, меня поразила его, хмм, проводимость, — пустился в объяснения Тиберий. — Это место изначально построено для проведения ритуала, основанного на отправке и получении энергии через пространства и даже планы. Если круг призыва открыть здесь, то попадание должно быть идеально выверенным.

Лилит огляделась. После уборки темницы выглядели вполне прилично. Почти как мрачная крепость Шар. Архитектура даже во многом совпадала. Но гостеприимным это место трудно было назвать.

— А мы не напугаем до смерти призванного актёра?

— Ну… М-да, эту часть я не рассматривал, — признался чародей и открыл свою книгу. — Теперь я попрошу тишины. Мне нужна предельная концентрация, чтобы вступить в идеальный контакт с этим местом.

Лилит не стала мешать чародею. В этот раз он долго готовился, прежде чем засиял круг призыва. Но не просто засиял. Перед ними открылась воронка, открывающая вид на гудящее подпространство. А в нём… Лилит впервые видела кипящее подпространство, состоящее целиком из дикой магии. Это было потрясающе. Страшно, но невероятно притягательно! Она зачарованно смотрела на лилово-сиреневое сияние огней, на то как слова ложатся на само Плетение и формируют путь в неизвестность. Всю красоту чар она могла рассмотреть своим вампирским зрением до самых мельчайших деталей и так увлеклась, что не сразу заметила, что круг призыва уже не пуст.

— Ой-ой! — схватился за голову Тиберий и начал стремительно вытряхивать из себя остатки магии, чтобы немедленно скрыться подальше.

Лилит и сама едва не бегала туда-сюда в панике, но не стоило при двух гостях, один из которых невольный, терять лицо. Лучше быстро выпроводить их, а потом подумать о том, что секреты от супруга до добра не доведут. А секреты от лорда вампиров тем более. А если лорд вампир по совместительству супруг, то совсем…

— Стоп-стоп… Что?! — привлёк их с Тиберием внимание призванный.

Лилит присмотрелась к невольному гостю. Щуплый, невысокий, на вид словно эльф, который едва-едва вступил в подростковый возраст. Даже выражение лица такое же, восхищённое, возмущённое, любознательное и жадное до всего, что попадётся на глаза. Черты лица будто намеренно смешали в себе лучшее от аристократической ломкости и наивной грубой привлекательности простого люда. Было в его внешности что-то одновременно привлекательное и как будто болезненное, как отпечаток родового безумия или чего-то нездорово притягательного. Как цветок-ловушка для наивных букашек.

«А ведь если ему отрастить волосы подлиннее и выбелить, то будет в самый раз. Прямо почти идеал… или даже не почти! — задумчиво прикинула она. — Но умеет ли он вообще лицедействовать?»

За своими мыслями она не сразу поняла, что вообще-то пойманный человек что-то от неё хочет узнать.

— Астарион… Лорд Анку… Короче говоря, мой супруг вернулся, — мимолётно отметила она и вздрогнула, опомнившись. — И ему лучше не знать, чем мы тут занимались. Если вам жизнь дорога. Тиберий?

— У меня сил хватит на один портал до башни, — с готовностью ответил Тиберий.

— Хорошо. Надо в темпе… — кивнула Лилит, тревожно оборачиваясь в сторону лифта.

Лишь бы супруг сам не спустился проверить.

— А я? — спросил призванный человек.

— А он? — уточнил чародей, заставив её замереть на месте.

— А ты не заберёшь его с собой в башню? — выдохнула она, чувствуя как сердце на несколько секунд замирает в груди.

Этот вариант Лилит вообще не рассматривала. Ей казалось, что будет вполне естественно поручить призванного человека заботе чародея, чтобы тот немного привык к новому месту и, самое главное, на глаза Астариону попался после успешных проб. Но никак не до них. И уж точно не в его темнице. Наедине с Лилит.

— Не смогу. На такой портал сил нет, — с сожалением развёл руками драконорожденный.

— Тогда проблема! — выдохнула она, похолодев.

И решать проблему следовало немедленно. Хотя бы временными мерами.

— В каком смысле?! — возмутился призванный.

— Видишь ли… — она осеклась. В суматохе они позабыли совершенно хоть как-то спросить своего невольного гостя про имя. — А как к тебе обращаться, а то «человек» как-то грубо?

— Ярослав.

— Видишь ли, Я-ро-слав, если мой муж тебя увидит здесь или в любой другой комнате дворца, то он решит, что ты шпионишь, — мягко произнесла она и неловко продолжила: — И ты умрёшь. В худшем случае он решит, что я привела мужчину. И ты умрёшь, но очень страшной смертью. Тебе лучше остаться здесь. У нас очень вместительные клетки. И чистые. Вчера всё вымыли!

— Клетки?!

Большие глаза Ярослава стали ещё больше от удивления. Лилит даже поразилась тому, насколько они кристально голубые. Совершенно не похожи на желтые глаза чёрного мага, но выглядели завораживающе. Особенно когда он пребывал в ошеломлении.

— Тут в подземелье куча ловушек и опасных мест, если я тебя просто тут оставлю, ты гарантированно убьешься, — пропела она медовым голосом, присматриваясь, какая из клеток выглядит наименее пугающе. Они, к сожалению, были одинаковыми. — Будь хорошим мальчиком и полезай в клетку. Я тебе потом принесу всё необходимое.

— Что?!!! — взвизгнул окончательно шокированный человек.

Лилит шлёпнула себя по лбу. Ох, уж это внезапное появление Астариона! Все запланированные переговоры пошли коту под хвост. А ведь она планировала, что плавно объяснит этому Ярославу, что его вызвали погостить и немного побыть актёром для её мюзикла. А потом наградили бы и отпустили домой. Впрочем, она не спрашивала у Тиберия, сможет ли он вернуть гостя туда, откуда забрал. Но теперь все приготовленные слова, включающие предложение ознакомиться с либретто, разлетелись хаотичным прахом.

— Да… тут такое дело, мы тебя сюда призвали… — в этот момент стало понятно, что Астарион уже в своём кабинете и вот-вот заметит, что она пользовалась лифтом. — Поговорим позже. Тиберий, подсоби! Veni et iuva me!⁽¹⁾

— Это запросто. Veni et iuva me!

Две крепкие магические руки сцапали артиста с двух сторон и втолкнули в клетку. Та, повинуясь перстню Зарр на пальце Лилит, захлопнулась на магический замок. Актёр сначала безумными глазами смотрел на руки, а потом на уже исчезающего в портале Тиберия.

— И, пожалуйста, не кричи! Я отправлю супруга куда-нибудь и спущусь потом к тебе, чтобы всё объяснить! — взмолилась она, добавив: — Я не хочу снова подметать прах актёра перед репетицией, это сбивает весь настрой!

— Сбивает… Да… Как так-то! — возмущенно пискнул Ярослав, но громко кричать не решился.

Лилит поспешила к лифту, старательно возвращая лицо к равнодушному выражению. Запоздало она порадовалась, что в нынешней форме краснеет редко и на очень краткие промежутки времени. Кин-нектар⁽²⁾ слишком густой, чтобы приливать к щекам надолго. Она поднялась на лифте ровно в тот момент, когда Астарион с мрачным видом встал в свою излюбленную позу лорда, готового карать за любые пригрешения.

— Душа моя, ты так долго отсутствовал, что я решила лично проверить, не потому ли это, что слуги плохо вычистили темницы, — очаровательно улыбнулась она.

— И ты решила лично проверить? — мрачно хмыкнул он с долей озорства во взгляде.

«Он нам ни капли не верит!» — прокомментировала очевидное Тёмный Соблазн.

— Да, решила.

— И?

Рубиновые глаза сузились, ревностно осматривая Лилит. Крылья аристократического носа едва заметно шевельнулись. Вампирское сердце лишь из-за своей холодной природы не пустилось в бешеный пляс. От неё явно пахло Тиберием и этим Ярославом. Впрочем…

— Приятно видеть, что мою просьбу исполнили. Как раз перед репетицией заглянула…

— Моя умница, — Астарион словно цедил слова, сплетая из них удавку, но неожиданно смягчился и сладко улыбнулся. — Тебя искал… искала некая персона. На пробы жрицы.

— Оу! — Лилит едва не подпрыгнула. — Да, я ждала её! Совсем позабыла, что она прибудет со дня на день!

Она едва не побежала вперёд искать ту самую актрису, но почти сразу осадила себя:

— Я надеюсь, ты её не прогнал? — осторожно поинтересовалась она, стараясь не выдавать другие тревоги, например, что отродья пустили артистку с улицы на коллективный обед. Или сам Астарион сделал из неё новое отродье.

— Не переживай, моя маленькая любовь, не прогнал, — странно улыбнулся он. — Дожидается тебя в комнате для репетиций.

Он будто бы позволил ей свободно отправиться в комнаты к артистам и наконец провести пробы на роль жрицы. Будто бы. Лилит чувствовала, как за ней следует едва заметный ревнивый туман, недоверчиво смотрящий на всё происходящее. Несмотря на явные послабления, Астарион с трудом боролся со своей ревностью. Надо отдать ему должное, он хотя бы делал вид, что не ревнует. Хотя, возможно, в этот раз он решил проследовать за ней, чтобы посмотреть, как вытянется лицо Лилит, когда она увидит, кто прибыл пробоваться на роль жрицы. Эта догадка промелькнула в мыслях, когда она увидела среди актёров… чейнджлинга.

— Миледи Анкунин, большая честь познакомиться, — протянула… протянул… протянуло… ей руку создание. По случаю гость не стал скрывать свою сущность, представ в естественном виде. — Моё имя Джин Руз, и для меня большая честь… то есть для меня будет большой честью, если я стану частью вашей команды.

— Да… — растерялась Лилит, не зная как реагировать на такой подарочек. Особенно её отвлекал дружный хохот Тёмного Соблазна и Астариона на уровне их мысленной беседы.

«Ну, спасибо! Мог бы предупредить!» — фыркнула она в сторону Астариона.

«И пропустить шоу твоего озадаченного вида? Ни за что на свете, душа моя!»

«Дитя, ты сама хотела актрису, которая станет идеальной Крисанией, получи и распишись! Это Джин буквально сможет воплотить жрицу!»

Лилит мысленно послала обоих в задницу, встряхнулась и хлопнула в ладоши.

— Рада познакомиться, Джин, — дружелюбно ответила она. — Давай посмотрим, сработаемся ли…

Особенностью чейджлинга была не только способность менять лица как одежду. Для их расы пол как таковой тоже не существовал, поскольку его они меняли так же легко и быстро, как лица. Понять, как правильно обращаться к Джин Руз, было решительно невозможно. На помощь пришла сама артистка, спокойно заявив, что на период работы будет полностью соответствовать своей героине.

Дружный хохот быстро стих, когда Джин идеально показала себя на пробах и без перерыва начала репетировать с актёрами. Был ли тому причиной врождённый талант перевёртыша или Руз помимо него обладала ещё набором дарований, но уже через пару часов она «облачилась» в образ Крисании и отыгрывала жрицу во много раз лучше Лилит. Последнее актёры признали с осторожностью, но драматург не ревновала. Она знала, что сможет достоверно показать героиню, которую ночами прописывала. Но когда увидела кого-то лучше, то облегчённо выдохнула. Осталось разобраться с Рейстлином.

Репетиции шли полным ходом. Астарион, позволивший себе отсутствовать целое утро, закрылся в своём временном кабинете. Его ждали дела и встречи. Немало встреч. После нескольких месяцев невольного затворничества, он начал навёрстывать упущенное. Лилит воспользовалась тем, что перерыв на обед во всём Балдуре приходился на одно и то же время. Пока артисты с музыкантами покинули дворец, чтобы погулять и размяться, она метнулась на кухню к слугам, с нахальным видом сцапала немного еды, зажала локтем свиток с копией сценария и помчалась в темницы, чтобы покормить их похищенного актёра.

Ярослав выглядел весьма бодро для человека, которого похитили из родного мира неизвестные личности, а потом заперли в клетке. Он не кричал и не бросался проклятиями, а спокойно, даже флегматично, дожидался возвращения Лилит. Гость сидел на полу клетки, подстелив свой пиджак и заинтересованно смотрел по сторонам.

— Я могу узнать, что это за мир? — спросил он, едва завидев её.

— Насчёт мира ничего не могу сказать. Я не сильна в планарной географии, но планета называется Абейр-Торил или просто Торил, — ответила она машинально, запоздало удивившись выбору вопросов. — Я покушать принесла и сценарий.

Глаза Ярослава снова стали круглыми как у кота. Сбивчивый рассказ, как они с Тиберием докатились до жизни такой с призывом актёра из другого плана мироздания, не сделал ситуацию лучше. Ещё минут пятнадцать похищенный открывал и закрывал рот. Несколько раз он растерянно повторял один и тот же вопрос «Так, тут настоящая реальная магия?!», явно не слыша утвердительных ответов. Лилит уже начала беспокоиться за его рассудок, когда тот выпал из ступора, несколько раз воскликнул «Я знал! Я ЗНАЛ!», и уже совсем другим взглядом посмотрел на неё. А потом, встряхнувшись, развернул свиток и начал читать со словами «в стремянке и не такой креатив бывает». От обеда он не отказался, правда не все продукты получилось пропихнуть через решётку. Отпирать пленника Лилит пока не решилась.

— Тут лампы магические. Если не тушить, то они десятилетиями будут гореть, — сказала она на прощание, пообещав, что вернётся после репетиций.

«Дитя, не советую давать обещаний, в которых ты не уверена!» — хихикала Тёмный Соблазн.

Лилит лишь недовольно рычала. Ситуация с Ярославом казалась маленькой локальной катастрофой. Нет, он реагировал на своё состояние противоестественно спокойно, что вызывало вопросы о том мире, из которого он явился, но проблемой был Астарион. В любой момент её подозрительный супруг мог заглянуть в темницы и заметить неожиданную живность. А потом исправить недоразумение. И это уже было проблемой. Тёмный Соблазн с тревогой отмечала, что тогда вся проделанная над их хрупкими отношениями работа, пойдёт насмарку. И тогда вокруг них сомкнутся решётки золотой клетки. Лилит больше переживала за то, насколько испортятся их отношения. Сталкиваться с необоснованной ревностью она тем более не хотела.

«Завтра утром явится Тиберий, передам ему этого Ярослава, и всё будет хорошо!» — успокаивала она себя.

«Главное, чтобы этот Ярослав не учудил чего-нибудь. Всё-таки, это чужой для него мир. А мы даже не знаем, в его мире есть драконорожденные…»

«Конечно, есть. С чего бы им не быть!»

День быстро подошёл к концу. Джин Руз оказалась обладательницей не только непревзойденного актёрского мастерства и выдающегося голоса, но и талантом мгновенно заводить друзей. Уже в конце дня все актёры и музыканты выглядели сплочённой семьёй, как если бы они изначально были одной командой. Лилит пообещала, что со дня на день они ожидают последнюю недостающую деталь их шедевра.

«Дитя, я мало что понимаю в театре, но без репетиции без главного героя это почти что фарс!» — хихикала Тёмный Соблазн, подтачивая уверенность Лилит ещё больше.

«Первый раз никогда не бывает нормальным и по всем правилам!» — упрямо отозвалась она.

И под хохот своей тёмной половины думала, что хрупкое смертное здоровье может не справиться с ночёвкой в темнице Касадора. Та была построена в расчёте на вампирских отродий, которые, даже умирая от голода, не могли умереть окончательно. Такие как этот Ярослав там становились закуской, а кашляет закуска или нет — никому не было дела.

Едва она выпроводила актёров и музыкантов, пожелав хорошего вечера, как перед ней вновь возник Астарион. Лилит изо всех сил старалась выглядеть воодушевлённой и ничуть не подозрительной. Но получалось не слишком убедительно. Настолько, что пришлось сослаться на тяжёлые репетиции, которые съели слишком много сил. Результатом стала трогательная забота супруга, ни разу не вспомнившего о её странном поведении утром. Лилит почти радовалась тому, что и сухой из воды выйдет и приятную ночь с Астарионом проведёт, но мысли о Ярославе не девали покоя. Человеку надо было принести хотя бы одеялко, чтобы не околел под утро.

— Душа моя, а ты бы не хотел провести ночь в горячей ванне. Только ты и я, и лавандовая вода… и та книга, которую ты читал на днях? — предложила она, на ходу выстраивая такой маршрут, чтобы супруг потратил побольше времени, отдавая приказы и отыскивая книгу уже не важно о чём.

— Книга? — его брови удивлённо взмыли вверх. — Тебе захотелось почитать? Мне кажется, в ванной есть вещи куда более интересные…

— Захотелось вспомнить вечера, как мы лежали в твоей палатке, ты читал мне какую-то из своих книг, — промурлыкала она, глядя на него самыми честными глазами, а мысленно подгоняя поскорее идти за книгой, чтобы она успела метнуться кабанчиком в кухню за горячим супом и по пути схватить самый тёплый плед.

Астарион окинул её долгим нечитаемым взглядом, в котором будто собрались все его самые мирные и самые опасные искорки, но всё же кивнул и, поцеловав её в лоб, удалился. Лилит дождалась, пока его шаги стихнут и маленьким стремительным смерчем понеслась на кухню. Тарелку с супом она брать не стала, схватила сразу супницу и ложку. В попавшихся на пути спальнях она схватила два одеяла и в виде бегущего облака с супницей влетела в лифт. Благодаря противоестественной вампирской грации она не расплескала суп и даже не споткнулась. Ярослав ожидаемо сидел на том же месте, внимательно вчитываясь в сценарий. И, судя по развёрнутому свитку, он дочитал почти до самого конца

— Вы удивитесь, миледи, но в моём мире существует почти точно такой же мюзикл. Почти один в один… Невероятно! — произнёс он, когда её увидел. — Разве такое бывает?

— Для бардов магия музыки это часть Плетения. Если вдохновение косвенно имеет божественный исток, то почему бы появиться в двух мирах одинаковым божественным искрам? — пожала плечами Лилит, но мысленно подивилась такому совпадению.

Впрочем, а совпадению ли? Тиберий искал идеального актёра на роль Рейстлина Маджере. А ведь тот, кто уже сталкивался с образом тёмного мага в мюзикле или даже играл его, будет иметь куда больше мастерства, чем просто талантливые артисты. Неужели этот Ярослав?..

— А ты видел этот самый мюзикл в твоём мире? — поинтересовалась она и, запоздало сообразив, перетащила ему через решётку одеяла.

— Не только видел, — тут он впервые улыбнулся с ноткой самодовольства в глазах. — Мне довелось играть в нём самого Рейстлина Маджере… и пару раз Даламара.

Теперь настала очередь Лилит делать круглые удивлённые глаза. Да, она буквально почти что заставила себя принять такую же истину. Но одно дело, прокручивать безумные предположения в голове, и совсем другое услышать их в громовой тишине темниц.

— Хм, а это супчик? — поинтересовался Ярослав, когда она примолкла, переваривая информацию.

— А, да! Супчик! Тебе надо горячего поесть. Утром мы с Тиберием тебя отсюда выведем. Поживёшь, наверное, у него или в какой-нибудь таверне. Эльфийскую песнь недавно отремонтировали… — от последнего Лилит решительно открещивалась, понимая, что за гостем их мира нужен глаз да глаз, пока они не вернут его в его родной мир. Впрочем, об этом она решила думать завтра. — Но сначала придётся тут переночевать, а темница не самое лучшее место для ночлега!

Похищенный, несмотря на творящееся вокруг безумие, пожал плечами и пробормотал что-то про безумные новогодние корпоративы, детские годы и некий Питер. Лилит поняла только половину произнесённых слов, но порадовалась, когда он завернулся в принесённые одеяла. Правда, кастрюля через решетку не проходила. Есть пришлось, протискивая руку с ложкой через решётку.

— Ты уж извини, что так получилось, но нам очень нужен актер на роль Рейстлина. Искали по всем мирам, пока тебя не нашли, — наконец сообщила Лилит, коря себя за то, что не сказала очевидное при первой же встрече.

— Это я уже понял, — кивнул Ярослав, бодро кушая суп, — когда дело дошло до сценария.

— Ты весьма… стойкий для артиста, — не выдержала она. Этот гость, откуда бы он ни прибыл, реагировал весьма спокойно на все её капризы драматурга.

— Это не самое странное место, где мне предлагают читать сценарий. Бывало и похлеще. Да и приглашения сверхурочно поработать в выходные у меня примерно такие же. Тут тихо, сухо, свет без перебоев и крыс нет.

— Крыс давно съели, — машинально отмахнулась она, понимая, что отродья Касадора сократили крысиную популяцию всего района. И следом прикусила язык, когда прилетел справедливый вопрос:

— Кто?

— Ну как «кто»… коты, — нашлась Лилит и добавила чистую правду: — В Балдуре полно котов.

Гость бодро поедал супчик, задавая уточняющие вопросы по музыке, сценическим эффектам, репетициям, дате премьеры и особенностям театра Балдура. Лилит, стараясь не падать в глупую улыбку, от его делового тона, отвечала о том, что сама знала. Особенности сцены для неё были неизвестной территорией. Репетировали они во дворце. Все сценические эффекты поддерживались иллюзиями, боевая магия в театре запрещалась и полностью подавлялась контрзаклинаниями. Музыканты репетировали вместе с актёрами. Ответы Ярослава вполне устраивали. Он даже успел сделать несколько пометок в сценарии с вопросами, критикой и предложениями, которые Лилит обещала до утра изучить. Пока гость показывал свои отметки, сделанные угольком на полях свитка, Лилит взяла на себя инициативу кормить пленника супчиком, пока тот не остыл. Казалось, всё хорошо. Если бы она не забыла следить за временем.

— Так-так-так, моя милая, — настиг их насмешливый голос Астариона, вышедшего из сумрака без единого лишнего звука, — не думал, что доживу до момента когда супруга будет прятать от меня мужчин… Во всяком случае, не думал, что это произойдёт в первые полвека нашего союза.

Лилит и Ярослав замерли на месте. Ложка застыла где-то на полпути к супнице. Их поймали. Окончательно и бесповоротно. То, чего они боялись больше всего, случилось. И не только Лилит не знала, что сказать. Даже Тёмный Соблазн помалкивала, тихо посмеиваясь от глупой ситуации.

— Это не мой любовник. Я тебе не изменяю, — пискнула Лилит.

— В таком случае, душа моя, это что? — мягко поинтересовался Астарион самым шёлковым голосом, а в глазах уже плескалась жажда крови.

-Ну… скорее кто… я живой, — подал голос Ярослав, но от красноречивого взгляда супругов добавил: — Молчу!

— Ну… Это Ярослав. И если ты думаешь что-то превратное, то я его всего лишь супом кормлю, он из-за решётки не дотягивается, — честно ответила Лилит, понимая, что отпираться вообще нет никакого смысла.

Возможно, стоило рассказать сразу.

— Потрясающе! Я могу поинтересоваться, что стало причиной… этого?

От мягкого шелеста голоса Астариона по коже бежали мурашки. Они были на грани.

— Он проголодался. А через клетку просовывать тарелку с супом неудобно, — пояснила она, чувствуя себя немного глупо.

— Быть может, лучше будет, если освободить Ярослава из клетки, чтобы он сам ел супчик и читал сценарий?

— Я в целом не против, но… — она понятия не имела, что на это ответить. Что клетка была актом отчаяния. Что этот Ярослав может попытаться убежать и гарантированно убьётся. И вообще, хороших актёров следует держать поближе к себе, чтобы не сбежали. Хотя, возможно, клетка и цепи — это немного перебор.

— Я против, ай, горячо! — внезапно ответил сам гость, за что ненароком получил ложку горячего супа по пальцам. — Я против! Мне так вполне неплохо.

— Не сомневаюсь, что Ярославу неплохо в компании моей супруги и её заботы… — теперь Астарион выглядел сбитым с толку. — Но эти клетки не для артистов… даже если кажется обратное. Неужто не хочется на свободу?

— Не. Я ещё не дочитал. А в клетке читать проще, — уверенно кивнул актёр.

Пьеса абсурда начала набирать обороты. Теперь Тёмный Соблазн громко смеялась, передавая свой хохот Лилит и Астариону, а те просто стояли около клетки и совсем не понимали, что теперь делать. Кратенько и со своими едкими комментариями тёмная половина поведала Астариону, как Лилит докатилась до хранения актёра в холодной темнице.

— Проще читать? Не сомневаюсь, — хмыкнул супруг, заметно подобрев после вскрытия всех закоулков истины. — Мёртвая тишина. Ни одна живая душа не отвлекает.

— Забавно. Я оценил шутку про гробовую тишину и живые души. Если вы меня освободите, то по закону жанра, я должен буду пытаться сбежать, а я ещё не дочитал.

— А что тебе мешает не пытаться сбежать? — удивилась Лилит.

Удивилась и немного обиделась. Она этого актёра одеялками накрывает, супчиком кормит и сценарий даёт критиковать, а он хочет сбежать. Как-то это нечестно.

— Да как-то неправильно будет не пытаться сбежать от вампиров, которые держат меня в клетке! — заявил Ярослав, вызвав дружное удивление.

Никто ему не говорил про особенности жизни супругов в бывшем дворце Зарр.

— За клетку извини… — потупилась Лилит и не выдержала: — Но с чего ты взял что мы вампиры?

Ярослав посмотрел на неё взглядом «не надо делать из меня идиота» и принялся загибать пальцы, но на каждый из пунктов нашёлся спокойный и вполне правдоподобный ответ.

— Красные глаза, бледная кожа и клыки!

— Аристократии положено быть бледными. Клыки растут у всех. Даже у дварфов. А в вашем мире нет альбиносов с красными глазами?

— Ну… Допустим так, а леди тоже альбинос?

— Несчастливое стечение обстоятельств в прошлом. Один мой глаз искусственный. Цвет я не выбирала, — уточнять, какой из глаз искусственный, никто не стал.

— А темница?

— Этот дворец принадлежал ныне убитому вампиру, это правда. Всё это… От него осталось.

Аргументы быстро потухли, столкнувшись с непоколебимостью супругов. Гость заметно ободрился, получив от обоих мирное внимание к своей персоне. После некоторых уговоров он даже согласился покинуть клетку. Астарион рассудил, что раз уж прятать гостя нет никакого смысла, пусть сидит в маленькой гостевой комнате. Целее будет и под присмотром. А Лилит предстояло до самого утра «замаливать грешки» перед супругом, не слишком довольным её поведением. Всем троим — Лилит, Тёмному Соблазну и Астариону, было понятно, что повода для ревности нет, повода ссориться тоже. И тем не менее лорд Анкунин до самого утра мастерски отыгрывал сердитую буку, сердце которой следовало растопить.

1) Магическая рука — здесь и далее озвучка заклинаний в соответствии с игрой

Вернуться к тексту

2) кровь вампиров

Вернуться к тексту

«Ярослав, нет!

Ярослав, нельзя!

Ярослав, положи на место!

Нет, нельзя давать свою руку кобольду, они считают, что ты предлагаешь поесть! Мумии тоже нельзя давать руку. И зомби нельзя. И упырю! И вообще лучше не давать свою руку! Что за странная привычка лезть со своей рукой при знакомстве?! В вашем мире так здороваются? А словами не пытались?

Нет, если разбить проклятую сферу, то проклятье не исчезнет, оно просто тебя сожрёт! Да, любой артефакт с заклинанием внутри ударит по тебе, если попробуешь разрушить.

Филактерий лича выглядит иначе, это моя музыкальная шкатулка!!!

Нет, нельзя брать рапиру, ты уже кинжалом успел порезаться!

Нет, нельзя кататься на магическом льду! Потому что нельзя! Я не буду для тебя строить горку в темнице! Мне всё равно, что это весело! Собирать тебя по кусочкам будет не очень весело!

Да, это череп. Да, с ним можно поговорить. Да, у него нет голосовых связок, но он может говорить. ПОТОМУ ЧТО МАГИЯ!

Нет, ты не бард. Быть артистом не означает быть бардом. Большая разница! Потому что она есть!

Ярослав, кричать на улице «рептилоид» не слишком вежливо. Нет, это не одна раса! Это грунг, а это драконорожденный, это кобольд, а это людоящер. Нет, это была юань-ти. Нет, они разные! Потому что разные! Что ты хочешь им отрезать?! Хвосты? Зачем??!!

Это пить нельзя. Это тоже. На этой полке ничего нельзя пить. Потому что это полочка с ядами!

Этот гриб есть нельзя. Потому что он ядовитый. Да, ты снова полез на полку с ядами. Только это ядовитые грибы. Потому что у нас всегда есть враги, а яд это полезное хобби в мирное и военное время.

Нет, я не умею призывать демонов. И ангелов тоже. И элементалей. Потому что я бард! Хотя и не каждый чародей сможет… Тиберий другое дело! Потому что он решил познать все пути призывов и телепортаций. Он не людоящер, а драконорожденный. Его рожал не дракон! И он не драконов рожает!

Нет, я не могу приказать метле самой вычистить дворец. Есть ритуал очищения по области. Нет, я его не провожу! Потому что есть слуги. А зачем мне вообще придумывать такое заклинание? Чего? Бочка, которая сама стирает? Маленький всасывающий пыль предмет, который сам ездит по дому? Умный дом? А зачем вам умный дом, чтобы думал вместо вас? Нет, у нас такое посчитают мимиком. Нет, мы не держим их в домах. Потому что он попытается сожрать всех!

Нет. В ту башню нельзя. Потому что нельзя. В темницы тоже нельзя. Потому что там опасно, а ты в прошлый раз на три ловушки встал. Я рада, что тебе понравилось, но если бы я не дала тебе противоядие и зелье исцеления, мы бы тебя уже похоронили.

Да, у меня есть свиток воскрешения. Да, он воскрешает. Да, любого. Да, даже без рук или ног. Да, даже если от тебя останется пепел. Он недостающее восстановит. Нет, если тебя располовинить и на обе половины применить свитки, не появится два Ярослава. На вторую половину магия не сработает. Ох, девятое пекло, ПОТОМУ ЧТО ЭТО МАГИЯ!

Impero tibi!⁽¹⁾. Ммм, как же хорошо! Скажи беее, моя милая овечка! Тишина, жаль ненадолго… Да, я превратила тебя только что в овцу. В каком смысле ты хочешь повторить? Ты хочешь снова стать овцой?! Откуда мы тебя вытащили?!»

Астарион мысленно хохотал весь следующий день. Поскольку риск убийства гостя миновал, Тиберий даже не заикнулся о том, чтобы забрать гостя себе. Теперь это великовозрастное дитятко, а по ощущением было именно так, легло на плечи Лилит. И если в клетке Ярослав вёл себя сверхъестественно прилично, то на свободе отрывался на полную катушку. Возможно, в клетке он был паинькой, потому что думал, что его убьют за плохое поведение. Теперь же его хотелось придушить. Как малое дитя, он хотел посмотреть, потрогать, понюхать, лизнуть и познать буквально всё на свете. К счастью, Врата Балдура славились своей терпимостью даже к законченным городским сумасшедшим и деревенским дурачкам. Поведение гостя вообще никого не удивляло. Но чешуйчатые гости и жители города теперь держались от него подальше.

Лилит закипала от непоседливости гостя, но не могла позволить себе оставить его без присмотра. Несколько попыток сепарироваться от него, привели к тому, что он шустро находил способ поскорее помереть. Везло ему, что навыки быстрого исцеления и восстановления у неё всё ещё были идеальными. Но взаимодействие с освобождённым Ярославом настолько напоминало уход за непоседливым ребёнком, что она скрипела зубами и благодарила богов, что своих детей у неё быть не может.

Астарион и Тёмный Соблазн делали всё только хуже. Эти двое совместно хохотали над её страданиями и порой советовали быть доброй мамочкой актёру ради своего детища. А когда она срывалась и превращала Ярослава в овцу, хохот приобретал истерические оттенки. Если у ревности Астариона к гостю выжили какие-то ростки, то теперь они были выжжены начисто. Особенно после того как Ярослав с видом малолетнего дитяти прыгал вокруг Лилит и просил ещё поколдовать. И ещё раз пять или десять превратить его во что-нибудь забавное. Так у заклинания «полиморф» появилось немало вариаций, которые освоила за несколько часов Лилит — котик, зайчик, удав, гусь, петух, ящерица и лягушка. После превращения в последнюю, Ярослав загорелся идеей, что его кто-то срочно должен поцеловать в лягушачьем виде. И слова, что никто не станет целовать лягушку, его вообще не переубедили.

— Я царевич-лягушка! — весело воскликнул он, под звук скрипа зубов Лилит.

А это было только утро.

Трудолюбие на театральном поприще капитально встало под вопрос из-за того, что Ярослав отвлекался буквально на все. Едва начиналась читка текста, появлялись отвлекающие факторы. Будь то волшебники, которые снова что-то шумно творили на площади, пролетающий мимо окна элементаль или приблудивший трессум, тот полностью терял связь с реальностью и начинал восторженно визжать. За элементалем он едва не прыгнул с башни. Наблюдая за волшебниками, он почти стал целью чар. Глядя на трессума он во все горло завопил «кошак с крыльями», а когда обиженное создание назвало его придурком, восторг усилился в разы. Бедный трессум шустро удирал от гиперактивного человека по всему дворцу Зарр, пока тот пытался обнять «говорящего и летающего котика».

Лилит мысленно желала гостю заткнуться уже навсегда. Астарион и Тёмный Соблазн двумя безумными гиенами продолжали вдвоём хохотать. Сквозь их смех, Лилит обещала придушить Ярослава. А талант этого гостя не торопился показываться. Так и подмывало вернуть его в клетку, а ещё посадить на цепь. В темницах он был таким покладистым!

В конце концов она не выдержала и позвала Тиберия. Восторженно прыгающий на месте гость планировал вырваться в город и посмотреть на Чионтар, прибывающие корабли, «того смешного летающего слоника в шляпе», вернувшийся цирк и многое другое. Вернуть его внимание к мюзиклу оказалось решительно невозможно. И тогда терпение Лилит лопнуло.

Тем более, что Ярослав всё ещё не доказал свою полезность общему делу.

Гость восторженной дитятей обнимал плачущего от безысходности трессума, когда прибыл чародей из Драконии. При виде своего похитителя артист немного побледнел и даже отпустил пленённое создание. Трессум, воспользовавшись ситуацией, немедленно улетел.

— Извини, Ярослав, моё терпение лопнуло! — объявила она.

— Вы… меня убьёте? — уточнил тот, лишь побледнев ещё больше. Даже голос не дрогнул.

— Что?! Нет! Мы же не варвары! — возмутилась она и гордым голосом леди Анкунин приказала: — Тиберий, я решила. Отправляй его домой!

— Что? — удивился тот с обидой в голосе. Столько стараний. Магия высшего порядка, а в ответ повеление всё возвращать к началу.

— ЧТО?! — вскинулся гость.

Лилит мстительно улыбнулась. Она не забыла, как просто манипулировать человеческими слабостями. Обращение в вампира пока не стёрло её навыки, отточенные до остроты, когда дело касалось убеждения или запугивания. Надо лишь правильно подобрать взгляд, тон голоса, язык тела. Это тончайшее искусство, работающее без магии. Лишь обаяние и правильное выступление. Настало время показать, на что она способна.

— Мы ошиблись. Мне нужен не просто какой-то смертный актёр, а самый лучший. Этот Ярослав нам не подходит. Сомневаюсь, что он вообще способен хорошо отыграть моего Рейстлина…

Наживка была успешно проглочена. И не просто проглочена, а мгновенно выдала весь внутренний мир пойманной рыбы. Ярослав замер, словно проснувшись ото сна, и мгновенно изменился в лице. Одним весьма беспардонным рывком он оказался в предельной близости к Лилит и, заключив её руку в плен своих ладоней, опустился на одно колено. Созданную двусмысленную близость усиливал занавес из длинных волос. Получив своего самого важного зрителя он понизил свой голос до отчаянного шёпота:

— Когда-то давно, в час огромной невосполнимой утраты я дал себе клятву. Я сказал, что никогда и никто не будет иметь надо мной власти, — Лилит едва не вздрогнула, столкнувшись с горящими отчаянной одержимостью глазами. Неправильного цвета. Но сколько в них сейчас было боли, ярости и сожаления. А Ярослав говорил так, словно в каждом слове скрывалась не только боль, но и проклятье к незримым силам: — Ни люди, ни боги, ни магия… ни любовь. И я остался верен этой клятве до конца. Я получил всё, что желал. Вознёсся к вершине бытия. Обрёл безграничную абсолютную власть над собой и над миром. Стал… богом, — в последнем слове вместо триумфа слышалась боль, словно собственная эпитафия, которая разливалась горечью на финальные слова. — И все испытания делали меня сильнее. Все. Кроме последнего… из них. Я не прошел его. И мир, которым я завладел, стал гибнуть…

По коже пробежали мурашки. От взгляда. От шепота. От того, какая вибрация шла от Ярослава в момент произнесения короткого монолога. На несколько секунд он действительно стал кем-то другим. Кем-то невероятно знакомым, приходящим к Лилит в моменты вдохновения, когда она оживляла в голове образы персонажей своего мюзикла. В госте проступили черты того самого Рейстлина Маджере. Та самая ломкая болезненная страстность. Огромная сила. Бурлящие эмоции. Бескрайняя скорбь от совершённой ошибки, которую слишком поздно исправлять.

Чуть поодаль шумно выдохнул Тиберий. Чародей, хоть и не был в первых рядах перфоманса Ярослава, почувствовал то же, что и Лилит. Сама леди Анкунин улыбнулась так, словно в неё вселилась Такхизис.

— Если сможешь исполнить с нашей актрисой финальную песню без подготовки, то я беру свои слова обратно. Присоединяйся к актёрам. В обеденный перерыв можешь гулять с ними по городу. При условии, что не будешь опаздывать на репетиции! — сообщила она деловым тоном, отступая от него на пару шагов.

— Смогу! — с готовностью ответил он, и все трое направились в комнаты для репетиций.

Все актёры затаив дыхание смотрели за финальной сценой Рейстлина и Такхизис. Лилит едва сдерживала восторг, закрывая его самодовольной усмешкой, достойной лавров Тёмной Госпожи. Она не торопилась показывать, насколько счастлива, что все детали сошлись, и её мюзикл будет именно таким, как ей нужно. Репетиции пошли полным ходом. Вишенкой на торте, конкретно для Ярослава, стала группа музыкантов. Его восторженный визг «рептилоиды» звучал настолько позитивно и вдохновляюще, что к концу вечера драконорожденные переименовали свою группу. Отныне они стали неудержимыми рептилоидами. Лилит просто надеялась, что это непонятное слово в мире Ярослава не слишком обидное.

Гость после насыщенных дней и разрешённых часов прогулки спал в предоставленной комнате как убитый. А тем временем лорд Анкунин требовал от своей леди всё её внимание, не щадя до самого утра. Лишь одно радовало — под крылышком вознесённого вампира Лилит могла не спать очень долго, не испытывая истощения. Если вовремя питалась, конечно. В противном случае она бы валилась с ног уже на второй день репетиций полного состава.

День перед театральной прогонкой прошёл на нервах. Ибо последняя должна была пройти перед шишками из балдурского театра. И тут не помог бы даже высокий статус Астариона. Только своими силами справляться, выступить идеально и покорить всех отличным сценарием и мощной игрой актёров. Джин Руз и Ярослав спелись буквально с первого взгляда. Что-то заискрило между ними, настолько ощутимое, что Лилит стала присматриваться к парочке, не начнут ли уединяться в тёмных помещениях. Она не ханжествовала, но притом не была уверена, что союзы существ из разных миров не приведут к проблемам. Например, если Ярослав успеет оставить ростки потомства. Не менее ярким получился дуэт Рейстлина и Такхизис. Ярослав с пугливым интересом поглядывал на рога и хвост актрисы, явно робея перед тифлингами как таковыми. Ну хоть рептилоидом не называл!

Лилит коршуном порхала вокруг актёров, проверяя, чтобы всё прошло идеально. Незримо, разумеется, чтобы не отвлекать никого от игры. Репетиции продолжались до темноты, пока она не была полностью довольна. Как назло на горизонте маячил бал-маскарад, который организовал Астарион. На остатке сил она тайком подобрала себе платье достойное Тёмной Госпожи, но думать о светском мероприятии не могла. Все мысли витали вокруг актёров, музыкантов и каждой строчке сценария. Нет ли чего-то лишнего. Или недостающего. Из этого хаоса, переходящего в одержимость, её вытягивал Астарион, властно желая всё её внимание только себе. Тёмный Соблазн не отставала. Ей нравилась их личная жизнь на троих, обретающая особенно провокационные формы по ночам. Две супруги в одном теле и один вознесённый вампир, радостно желающий обеих.

На полный прогон перед театральными шишками Астарион отпустил её одну!

Внезапно супруг уступил её просьбе, дать ей защищать детище самостоятельно, и позволил идти одной. Не совсем одной, разумеется. Музыканты и актёры шли в первую очередь. С ней так же пошёл Тиберий, чтобы посмотреть на плоды их общих трудов. Чародей немного нервничал из-за её прошлых слов, что Ярослав не тот. Несмотря на все нервы, едва не выплескивающуюся наружу магию и чудовищный мандраж, а как иначе, когда в жизнь идёт первое детище, всё прошло без единой помарки. Как только собрался полный состав.

Лилит только благодаря Тиберию вела себя спокойно. По крайней мере, держала видимость спокойствия. Чародей окружил их куполом тишины и сверху добавил иллюзию, чтобы никто даже случайно не заметил, что она мечется как пантера в клетке. Спиной она чувствовала присутствие Астариона, как если бы он был рядом. В некотором роде это даже успокаивало, хотя Тёмный Соблазн не постеснялась сообщить, что Лилит настолько привыкла к излишней опеке супруга, что теперь не может без неё существовать.

Но пока в душе плясали все черти, на сцене актёры показывали класс. Даже присоединившийся в последний момент Ярослав прижился среди них так, словно родился в Балдуре. Или даже в Балдурском театре. Если на репетициях он будто сдерживал своего внутреннего Рейстлина, то перед театралами показал себя во всю мощь. И любовь к брату, граничащую с использованием того как пешки. И проросшую из лжи с манипулированием любовь к жрице, которая при всей своей уродливой силе казалась истинной. И единственную чистую любовь к матери, которую использовала против Рейстлина Тёмная Госпожа, чтобы сломить его дух. Всё это било из него с такой силой, смесь боли, могущества и задавленного желания быть любимым, что под впечатлением остались все. Но в момент отречения от жрицы, Ярослав настолько разошёлся, что в самом финале песни его Рейстлин бросился к жрице и отчаянно грубо поцеловал её, прежде чем бросить умирать с разбивающим сердце криком «ты мне больше не нужна!».

За право быть богом расплата любовью — цена не высока.

Эмоционально сцена поразила всех. Пауза между сценами прошла в громовой тишине. Нарушить её смогла только Лилит, хрипло прошептав:

— Не совсем уверена, что поцелуй стоит оставить.

— Думаешь, слишком? — от произведённого эффекта Тиберий обратился к ней панибратски.

— Трудно сказать. Разум говорит, что да. Чувства, что всё в меру. Я пока не решила, — призналась она, чувствуя спиной ревность⁽²⁾?

Не свою ревность. Чуждую. Как если бы Астарион был рядом и в этот момент Ярослав поцеловал саму Лилит.

— В театре поцелуй пропустят. Предлагаю, оставить решение за актёрами.

Лилит кивнула и улыбнулась, представив лицо Ярослава, когда Джин Руз покажет свою двойственную натуру. Для большинства жителей Фаэруна особенности чейнджлингов были не всегда комфортны. Особенно для мужчин. Им было тяжеловато принять то, что их партнёр временами партнёр, а временами партнёрша. Особенно, если чейнджлинг годами притворялся кем-то простым — человеком или полуэльфийкой. Открытия часто сопровождались шоком и скандалом.

Театральная прогонка завершилась на высокой ноте. После финальной песни в зале царила гробовая тишина, прерываемая всхлипами Властелина Ничего. А потом была реакция. Настолько бурная, что Лилит не сдержала слёз. Как оказалось, глазастые работники театра узнали о прогонке и тайком созвали сначала всех коллег, а потом и знакомых. И знакомых их знакомых. При внешне пустом зрительном зале самих тайных зрителей хватило бы на две премьеры.

А затем грянула вечеринка Джергала, из-за которой всего на сутки Лилит оставила Ярослава без присмотра.

А по возвращению Лилит ждали такие сюрпризы, что впору за стенку хвататься. Ярослав успел убедить драконорожденных создать свою группу, которую почему-то звал рок-группой. Как и где он умудрился добыть странные гитары, знает только он и, пожалуй, Тиберий, который ему точно помогал. Странные гитары требовали заряженный электрической энергией кристалл и выдавали тяжёлый низкий вибрирующий звук, который поначалу показался просто неприятным шумом. Потом музыкальный слух Лилит относительно привык к шуму и начал различать музыкальные тона, больше похожие на попытку играть на скрипке, только вместо смычка топор, а вместо самой скрипки горящий страж Гримфоджа.

Будто этого было мало, Ярослав возглавил неудержимых рептилоидов, поставил вместе с ними несколько вполне недурственных песен, но в конце самых шумных аккордов на странных гитарах музыканты с громовым рёвом выдыхали пламя. Перепуганных слуг и актёров, которые стали первыми зрителями, отпаивала ромашковым чаем уже сама Лилит. Более того, за этот один день Ярослав умудрился вместе с музыкантами перекроить несколько песен её мюзикла для этих странных гитар. Воевать за возвращение старой версии пришлось долго. Астарион с хохотом держал её за плечи, когда она, утратив последние капли терпения, с криком «я его сейчас убью» кидалась на наглого гостя. Впрочем, на две с половиной песни она дала добро. Нападение кошмаров в Бездне на Рейстлина и осада Замана теперь стали куда более агрессивными и тяжёлыми для слуха. В целом это пошло песням на пользу. И песни ссоры братьев получили эффектные яркие точки.

Казалось, во дворце наступил худой мир, но тут взбрыкнулись шишки театра Балдура, которым не понравилось, что в мюзикле, способном привлечь невероятное количество зрителей всех сословий из-за статуса автора либретто, главную роль будет играть незнакомец без имени. Вместо именитого актёра, которого они предложили, а тот удостоился второго состава. У Лилит вновь зачесались кулаки. Хотелось ворваться в театр и напомнить, что последние месяцы они ставили бесполезный и скучный шлак, поэтому не им диктовать свои условия. Да, их актёр с именем был действительно неплох и в репетициях учился у Ярослава именно тем элементам поведения, которые делали Рейстлина самим собой. Не сразу после премьеры, но через месяц можно было бы поставить его в главную роль и гордиться успехами. А сейчас всё должно быть как хочет Лилит! Это её первенец!

Астарион со смехом предлагал свою помощь любого толка, от стандартных аристократических танцев убеждения до вампирского обольщения, перед которым вообще никто не может устоять. Но он знал, что Лилит откажется. Ещё чего!

— Да-да, это твоё дитя! Помню, — насмешливо смотрел он на неё. — Но принимать помощь не зазорно, моя маленькая любовь. Если ты хочешь, чтобы всё было как в задумке, то научись принимать помощь.

Лилит долго смотрела на него волком, прежде чем всё-таки решиться. Просить помощь действительно не так уж плохо. Но она не хотела просить помощь именно Астариона. Из-за его власти и влияния. Она хотела, чтобы в дальнейшем её работы ставили по причине их высокого качества, а не потому что лорд Анкунин заставил и угрожал. Но если не супруг, то кто? Да, кое-кто из бывших спутников был как раз в городе. Кого же выбрать на сложные и очень серьёзные переговоры?

Выбор пал на Минска.

Астарион был в шоке. Тёмный Соблазн в полном ауте от такого выбора. Впрочем, руководители театра Балдура тоже не ожидали, что она преподнесёт свои аргументы настолько оригинальным способом. Добросердечный следопыт сразу согласился и, не расцепляя хватки, от очередного нечистого на руку представителя гильдии воров, отправился в театр. Его аргументы с комментариями от Бу произвели настоящий фурор. Трудно сказать, что поразило его собеседников больше — своеобразная логика в путаном повествовании Минска или сам бывший Каменный лорд, облачённый славой прошлого. Зато итог был именно таким, как хотела Лилит.

«Набирайте в свой мюзикл, кого хотите! Только в следующий раз без этого… Давайте общаться лично!»

А дальше мир превратился в радостную сказку. Нервную. Немного хаотичную. С неудержимым желанием прибить Нерасторопных работников театра. Но всё же… Наступило её время. Билеты выкупили на недели вперёд. Премьера вышла настолько грандиозной, что Лилит лишь краем мысли беспокоилась об Астарионе. Не станет ли ревновать. Но обошлось. Обожание, обрушившееся на мюзикл, плавно перетекло и на неё. Особенно яркой изюминкой стал тот металлический шум, который так пришёлся по нраву публике, что несколько песен мюзикла на бис повторили в аккомпанементе тяжёлой игры новых гитар. Разумеется, среди аристократии считалось низким, если леди при могущественном лорде занимается мирской профессией. Впрочем, исключения всегда были для политики, магии, религии и искусств. Точное попадание в «разрешенную область» сделало леди Анкунин прекрасной музой искусства, а не белой вороной.

Но стоило пройти премьере, как Тёмный Соблазн начала настойчиво напоминать про обещание наконец-то отправиться на отдых, в путешествие дабы выпустить наружу все свои пагубные наклонности. Лилит попросила Тиберия присмотреть за Ярославом, чувствуя, что вот-вот сорвётся, если не уступит своей тёмной половине. Репетиции перенесли в театр, где репертуар начали подхватывать актеры второго состава, чтобы отправиться в Амн. Музыканты театра от неудержимых рептилоидов тоже не отставали. Казалось, что всё в полном порядке. В театре вообще намекнули, что дело Лилит написать мюзикл и оно завершено, а остальное должны делать совсем другие люди. И вообще не пристало леди заниматься репетициями и коршуном носиться с актёрами. Астарион внезапно согласился с данной постановкой вопроса и настойчиво направил Лилит в сторону сборов в их маленькое (или не очень) приключение.

Наконец-то Тёмный Соблазн была счастлива. Лилит не стала вмешиваться в их совместное рандеву с Астарионом. Просто попросила, чтобы выбранных жертв не было жалко. И почти полностью самоустранилась.

Точнее говоря, попыталась.

Тёмный Соблазн не могла держать контроль над телом долго. Её предел длился восемь часов, хотя последний час сознание пребывало в состоянии полудрёмы. Поэтому едва Астарион и его жестокая любовница с жаром расправлялись со своими жертвами, на поверхность выскальзывала Лилит и на неё обрушивался весь шквал желаний супруга. Она подозревала, что он бы устраивал после каждого убийства кровавые оргии, если бы не отвращение к близости со всеми, кроме неё. Поэтому вампир «ограничивался» воплощением всех своих развратных фантазий с ней.

Лилит не торопилась от этого страдать. Такой подход к отношениям её вполне устраивал.

Месяц пролетел незаметно. Эмоции, накопившиеся за последние полгода мирной жизни, требовали самого бурного выхода. И пока душенька Тёмного Соблазна не напилась крови во всех смыслах слова, Астарион даже не заикался о возвращении во Врата Балдура. По большей части потому, что и сам с заметным удовольствием отдыхал от родного города и его тревог. Что удивительно, когда речь зашла о чужом городке, в котором они исключительно проводили свои кровавые каникулы, исчезли подозрения, ревность, попытки держать Лилит в стенах их дома. Астарион совершенно спокойно отпускал её гулять, да и сам почти всё время рвался на улицу, вкусить всех прелестей нового места.

Жаль, что радость продолжалась до момента, пока они не вернулись во Врата Балдура.

Оставшийся без нормального присмотра, Ярослав изобрёл э-пик ме-талл рок, позвал в коллектив неудержимых рептилоидов нескольких красных драконорожденных, научил их подпевать и выдыхать огонь на высоких нотах, организовал несколько концертов и объявил о гастрольном туре по всем населённым пунктам Побережья Мечей. Барк Рук с горящими от одержимости глазами сообщил, что случайно столкнулся с Ярославом и тот подал ему идею о самоходных каретах, которые будут работать на топливе, а также автоматизированных доспехах, наподобие стальной стражи, но управляемой гномами изнутри. Стоит ли говорить, что клан Железной руки теперь соревновался с гондийцами, кто лучше реализует безумную идею. Ролан таинственно помалкивал, просто так с ничего налаживая массовую продажу ковров-самолётов, которые будут работать по городу за монету. Платишь, говоришь адрес, отправляешься на ковре до точки назначения.

И это только на самый первый взгляд.

Лилит подозревала, что этот пришлый артист успел везде подкинуть монетку. Возможно, его тонкие ручки успели дотянуться везде. Даже до аристократии. Город шумел как хаотичный улей. Куда ни посмотри — везде можно было заметить следы влияния одного гостя из другого плана.

«Надо возвращать его обратно в его мир! — решительно направилась Лилит к башне волшебников, в поисках Тиберия. — Или я удавлю его!»

Астарион и Тёмный Соблазн, что неудивительно, громко хохотали над ней и её нервами. Разумеется, её тёмной половине было абсолютно ровно, в хаосе город или в порядке. Супруг и вовсе был в восторге от того, как город агонизирует новыми идеями. Всё лучше чем унылое спокойствие. К тому же, чем хаотичнее время, тем менее уверенными становятся консерваторы. А самые лютые консерваторы сидят среди правления города и в элите аристократии. Использовать их тревогу из-за научного и магического прогресса себе на пользу Астарион всегда умел. Ему даже нравилось то, что сделал Ярослав с городом в их отсутствие. Тем более, что гневная Лилит уже готовилась погнать гостя их мира тапками подальше.

Сюрприз поджидал и с отправкой домой.

Тиберий Стормвинд был не против вернуть гостя в его родной мир. Но была маленькая загвоздочка. Вернуть его следовало из той точки, где его «приняли» то есть загнать в темницы дворца Зарр. Или пнуть из этого мира в какой-то другой. Не родной. И пусть уже там с ним мучаются местные. И, казалось бы, что помешает вознесённому вампиру, его вампирше-жене и талантливому чародею отыскать смертного артиста без капли магии в кармане.

То что ушлый гость менял свои идеи на магические артефакты. Теперь его невозможно было найти. Хитрый жук умудрился раствориться в городе. Как у него получалось быть заметным и одновременно неуловимым, не знал никто.

Пока к Лилит не пришла Джин Руз.

Шустрый Ярослав уже успел закрутить с Джин роман, пылкий и стремительный. Одним поцелуем на сцене они не ограничились. Смысла фразы «милый, я чейнджлинг» он не понимал до поры до времени, считая Джин обычной девушкой. Но буквально днём ранее получил полную демонстрацию от Джин, на что способны чейнджлинги. Перемена лиц, тел и даже пола, словно смена гардероба, поразила его до глубины души. Как и пояснение, что все чейнджлинги не имеют строгого пола как такового. Технически их можно было назвать обоеполыми. Едва до гостя дошло осознание этого маленького нюанса, как пламя страсти сменилось нервно-стремительным расставанием.

Так Джин Руз и оказалась у Лилит и Астариона, вместе со всей информацией о том, как и где отыскать шельмеца. Тиберий, взяв с собой всё необходимое для телепортации, незамедлительно отправился с ними на охоту за Ярославом. Тот каким-то чутьём понял, что за ним идут и отправился на небольшом торговом судне. А чтобы задача его поимки была особенно непростой, он выбрал первое попавшееся, точно не зная, куда оно направится.

Пылающая совсем не праведным гневом Лилит уже была готова отправить Ярослава хоть на дно Чионтар, чтобы не отсвечивал и перестал вносить хаос в их мир. Он выполнил свою работу, ради которой его призвали, и было бы неплохо после этого вернуться в свой мир. И уж точно не мешать чужому жить как жилось. Поиски затянулись до сумерек. Тогда Астарион, решив покрасоваться перед супругой, призвал на помощь стаи летучих мышей, отправляя их на поиски Ярослава. К утру парня удалось найти. Шельмец жаждал покорить Невервинтер, за что получил по загривку.

— Не-не-не, а чего так сразу обратно пинком под зад? Это ваша благодарность такая? — верещал он, вырываясь в руках Астариона и Тиберия. — Я требую достойное вознаграждение за мои труды!

— Примотаю к твоей ноге десять килограмм золота и отправлю в Чионтар, как тебе вознаграждение? — злобно фыркнула Лилит под аплодисменты своей тёмной стороны.

— Да за что?! За какие грехи? Чего я вам такого сделал? — почти что фальцетом выл артист.

Понавесив на себя тонну амулетов, он стал устраивать сеансы дикой магии при любом заклинании Тиберия. Пришлось тащить его до ближайшего рунного круга. А их, как назло, всё не появлялось.

— Тебе знакомо выражение «в чужой храм со своим богом не лезут»? — рыкнула Лилит, понимая, что последствия вмешательства гостя в их и так шаткий мир могут быть как позитивными, так и резко негативными.

— Вообще-то нет. У нас нет таких фразочек. Но я вас понял… — приуныл Ярослав, понимая, что пощады лучше не просить, но не постеснялся накинуться на чародея.

— Тиберий, а ты-то меня за что? Я ж тебе идеи подкидывал!

— За идеи спасибо, мистер Баярунас. Но своей глупой попыткой сбежать вы меня разочаровали. Вы всё ещё подопытный образец, и никто не отменял шанс на эксплозию вашего тела впоследствии дестабилизации! — радостно ответил Стормвинд, заставив замолчать одновременно всех.

Даже Тёмный Соблазн в голове Лилит примолкла.

— Я правильно поняла, что Ярослав может в любой момент взорваться? — ахнула Лилит, понимая, что теперь жаждет прибить ещё и чародея, который умолчал о таком «крохотном» последствии.

— Я не говорил, что он взорвётся…

— А что вы сказали, мистер Стормвинд? — отчеканил Астарион я-убью-тебя тоном.

Перепуганный Ярослав молча слушал и даже перестал отбиваться.

— Видите ли, множество наших миров имеет индивидуальные и схожие нюансы, которые в общих группах миров никак себя не проявляют, а в чуждых могут вызвать эффект перерождения чуждой материи в антиматерию, что немедленно приведёт к…

— Взрыву, который даже Гейлу не снился! — присвистнула Лилит, с ужасом глядя то на Тиберия, то на Ярослава. — Девять Преисподних, почему ты сразу не сказал, чем это нам грозит?!

— Позвольте, я просто не знал! — всплеснул руками Тиберий. — Я точно такой же гость из другого мира. И со мной всё в полном порядке, а вокруг Ярослава формируется нестабильное поле из неизвестной мне магии. Сначала я принял её за магию теней, потом за негативную, но это нечто ранее неисследованное. Поскольку в моём случае таковых симптомов не наблюдалось, я выдвинул гипотезу, что перемещение между условно схожими или соседними мирами не порождает подобных аномалий. А если миры были слишком разными, то произойдёт что-то очень интересное. И я мечтаю это задокументировать!

После этих слов на Тиберия смотрели взглядом я-убью-тебя абсолютно все. Особенно Ярослав, который уже не торопился вырываться и даже сам шёл. Увы, спокойным путь был недолго. Сначала гостю ощутимо поплохело, и он кулем свалился на землю, задергавшись, словно его било током. А потом Стормвинд начал заинтересованно ходить вокруг него и делать пометки в своей книге.

— Так-так-так, я полагаю, погоня и развешанные по нашему гостю амулеты ощутимо ускорили процесс приближающейся эксплозии. Как занятно…

— Занятно?! — рявкнула Лилит, начиная стремительно срывать с Ярослава все амулеты, выбрасывая их подальше. Гость всячески ей помогал, избавляясь от сияющих украшений. — Его срочно надо во дворец и домой!

— Не успеем. Он переродится в антиматерию прямо здесь. Но я могу вас отправить во дворец. Сам останусь… Такие опыты дорогого стоят!

Глаза Тиберия светились безумным огнём учётного, готового даже себя не пощадить ради интересного эксперимента. И, радуя чародея, из Ярослава начал бить столб неизвестной магии, отбрасывая супругов на пять футов в стороны. Теперь гость был похож на большую нестабильную гремишку.

— Простите-извините меня! Я был не прав, я буду хорошим, верните меня домой! — взмолился Ярослав, осознавая, что теперь всё будет очень плохо. Вокруг него потрескивал воздух, а границы видимого пространства заметно расплывались.

— Тиберий! — крикнула Лилит.

— Или перемещай его, или нас! — заявил Астарион. — И живо!

— Прошу… я не могу вернуть его домой. Точка отправки домой в темницах…

— Тогда отправь в мир, похожий на его! — подлетела к нему Лилит, встряхнув за грудки. — Это ты можешь?

— В теории. И будет одна попытка… — неуверенно проговорил чародей, немного увиливая от ответа. — И если что-то пойдёт не так, то…

— ДЕЙСТВУЙ! — крикнули все.

Тиберий недовольно заворчал, листая книгу. Ярослав громко перечислял различные особенности своего мира. Кроме фразы «у нас нет магии, но есть…» не было понятно ничего. Какие-то описания странных вещей, незнакомые наименования городов, словно из Рашемена, нескольких крупномасштабных войн и под конец…

— А ещё я там исполняю все партии в мюзиклах и со мной Паша!.. — успел прошептать Ярослав, когда вокруг него засиял круг призыва, он же круг отправки…

1) заклинание «полиморф»

Вернуться к тексту

2) Если кто-то не читал Золотую Лилию, это Астарион затаился позади и его стриггерил момент поцелуя Ярослава и Джин Руз из-за её сходства с Лилит

Вернуться к тексту

Примечания:

(основано на реальном исполнении реального мономюзикла реального Баярунаса. Все слова переданы в относительном соответствии с тем как они были произнесены)

Неизвестный план(но не тот, который был в увертюре)Неизвестное времяНеизвестное местоПрямой эфир

От вспышек камер ночь становится ярче дня. Здание театра сияет словно самоцвет. От зрительских оваций, восторга и просто эмоциональных криков, тишина пугливо бежит подальше. Красная ковровая дорожка принимает гостей. Атмосфера изысканной радости подчёркивается игрой на рояле в холле театра. Столица купается в чистом восторге организаторов, гостей и случайных прохожих.

— Всем добрый вечер. Да! Да, этот день настал! Премьера. Снова премьера! Снова! Снова Ярослав-как-же-он-надоел-Баярунас, — радостно вещает ведущий, ослепляя всех улыбкой не меньше чем вспышки камер.

В бурных овациях гаснет имя журналиста, впрочем, никому кроме его верных зрителей оно не слишком интересно. Оператор выхватывает самые вкусные кадры, умудряясь не терять ведущего.

— Итак, что же у нас на премьере, — продолжает вещать он, открывая всё больше редких кадров зрителям. Он поднимает бокал, салютуя зрителям. — Куча шампанского. Былые звёзды мюзиклов приглашены на красную ковровую дорожку. Как же их много!

Восхитительная музыка окутывает пространство, погружая всех слушателей в пучину восхищения и восторга. Если за дверями театра живой шум, то здесь музыка столь прекрасна, что никто не решается нарушить идеал тишины для перфоманса.

— В фойе играет Даниэль Лавуа на рояле. Господи, что же он играет!.. Сколько же стоило это празднество. Давайте послушаем… — мечтательно произносит ведущий, прижав к губам указательный палец в знак тишины.

Некоторое время они с оператором позволяют зрителям насладиться музыкой, прежде чем покидают царство тишины и восхитительной музыки.

— Что ж, давайте пройдём на красную ковровую дорожку, где сейчас… прямо сейчас должны идти мюзикловые звёзды, у которых мы попытаемся взять интерв… — ведущий с оператором едва не подпрыгивают одновременно, заприметив свою первую добычу. — Вот! Вот первый гость. Теона Дольникова… Теона Дольникова идёт собственной персоной!

Шансов сбежать от этой парочки ещё меньше, чем уплыть от акулы, не умея при этом плавать. Первая «жертва» ослепительно улыбается в объектив, достойно показывая себя в кадре. Тем временем другие звезды под шумок проходят мимо, оставаясь в слепой зоне ведущего и оператора.

— Теона, здравствуйте! Вопрос сразу, как вы отнеслись к тому, что роль Эсмеральды в этот раз досталась Ярославу, Теона? — немедленно начинает он остренькие вопросы.

— А знаете впервые в мировой практике мюзикла, что мужчине дают женскую роль и, конечно, я уверена что Ярослав Баярунас справится с этой ролью невероятно потрясающе. Потому что он действительно наиталантливейший человек, у которого фантазия просто брызжет и блещет! — ослепительно улыбается Теона. — И даже несмотря на то, что я играла Эсмеральду в российской версии этого мюзикла, я уверена, что буду в диком восторге и никакой капли ревности у меня не возникнет, а только радость и удовольствие от просмотра.

Артистка вежливо кивает журналисту, с блеском выдержав испытание каверзным вопросом. Тот вновь широко улыбается, словно акула.

— Спасибо, Теона. Отправляйтесь в зрительный зал. Давайте посмотрим, кто идёт дальше. Дальше идёт… Павел Стукалов. Павел… — за последним приходится почти бежать. Искомый гость идёт быстро, под камеры почти не подставляется и выглядит слишком напряженным. — Подождите, пожалуйста. Ответьте на вопрос. Всего один вопрос. Что вы здесь делаете?

Вопрос кажется не просто каверзным, а прямо в лоб провокационным.

— Простите? — нервно улыбается Паша. — Как я сюда попал, это… Вы имеете?.. А! Вы сейчас имеете в виду, что я здесь незаконно, без приглашения? Нет, у меня есть с собой билет. Да. Пожалуйста, я могу его прямо сейчас вам его здесь показать. Вот смотрите, без проблем, вот — сегодняшняя дата. Второй ряд, четырнадцатое место Эмиль Са-а-а-ле- Что?! — он растерянно вертит в руках билет, глядя на него как на гадюку. — Чёрт! Это… Я распечатал не тот билет. А-а-а, погодите, меня вообще не приглашали, да? Ах, класс, а Эмиль… Понятно. Хорошо. Ну я, наверное, должен сейчас повернуться и уйти. У вас тут столько звёзд. Некоторые даже номинанты на золотые маски. Знаете, это не по мне. Я пойду. Можете снимать, как я ухожу. Всё равно фотографий лучше не будет сегодня никаких больше. До свидания. Чао. Счастливо оставаться.

Паша вновь делает вид, что совсем не расстроен случившейся ситуацией, прячет руки в карманы и тоскливо уходит. Жизнь после телепортации его не балует. Ведущий усмехается, но даже он явно ничего подобного не ожидал.

— Ну что ж. Это было очень странно. Но следом за Павлом идёт Агата Вавилова. Здравствуйте, Агата…

Аплодисменты Даниэлю Лавуа заглушают его слова. Но пока все восхищены прекрасным перфомансом, он успевает подскочить к прекрасной Агате, не способной в своем роскошном платье быстро улизнуть.

— Агата, да… — от бега ведущий немного сбивается, — расскажите, пожалуйста, как вам в целом идея, что все роли исполняет Ярослав. Ваш коллега, может, ваш друг. Может, нет.

— Слушайте, это вообще чудо, что это происходит и это чудо мы давно ждали. В первый раз я услышала мюзикл Нотр-дам де Пари, когда мне было лет, наверное, одиннадцать, и это же было очевидно и слышно! — с непреувеличенным восторгом говорит Агата, а ведущий довольно улыбается, что подцепил нечто вкусное. — Что там все не на своих местах! Так это звучать не должно! Этого быть не может, но у нас не было этого имени, да, которое мы могли бы назвать и предложить альтернативу. Имени того, кто это может сделать, как надо. Вот сейчас, наконец-то, мы присутствуем при том, что это происходит. Я боюсь, что в то время, когда я слушала это впервые, он ещё не мог сказать даже «мама» или «папа», но сейчас он это делает. И, чёрт возьми, мы им гордимся. Наверное. Я не уверена.

Ведущий продолжает улыбаться. Агата улыбается в ответ, но по её глазам видно, что такой поток бурного восторга она может обрушить в куда большем объёме, если собеседник вовремя не отступит.

— Что ж, Агата, ха-ха-ха, — радостно смеётся тот и наигранно грозит ей пальцем, — благодарю за ответ, проходите в зал. Сергей Смолин, господи боже мой. Сам Сергей Смолин! Здравствуйте, Сергей, скажите, что заставило вас прийти на это мероприятие, вы же редко ходите на мероприятия с Ярославом. Что вас заставило?

Вновь бросок акулой до нового гостя.

— Здравствуйте-здравствуйте, я не мог не прийти. Мне сказали, что здесь будет молодое вино и прекрасные женщины в красивых платьях, — вальяжно отвечает гость. — Ради этого я готов потерпеть три часа, чтобы потом задать, как говорится, жару. Вы знаете, да, я тоже пробовался на эту роль, но меня, к сожалению, не утвердили по одному всего лишь моменту. Им не очень понравилась моя чечётка. Хочу у вас теперь уточнить. Понравится ли вам…

На глазах ведущего и всех зрителей Сергей начинает танцевать чечётку. Уровень всеобщего шока и неловкого молчания начинает заглушать эфир.

— Ну это так. Спонтанно. Понимаете, да? Что ж, будем наслаждаться вином, женщинами… надеюсь, я высплюсь. Спасибо, — как ни в чём не бывало говорит Сергей, закончив танцевать.

— Спасибо, Сергей. Очень интересный перфоманс… — по глазам ведущего видно, что он понятия не имеет, как реагировать.

В звуках всеобщего восторга зрителей, встречающих всё новых гостей, тонут его неловкие слова о чечётке.

— В любом случае, спасибо, Сергей, идите, расслабляйтесь. А следующий гость. Эмиль Салес. Здравствуйте, Эмиль. Вопрос. Что для вас главное в мюзиклах?

Очередное нападение на гостя проходит успешно. Эмиль явно расположен поговорить и совсем не собирается плясать чечётку.

— Ну, что для меня главное в мюзиклах… Вот для многих главное — это артист, и само собой я пришёл к Ярику на его премьеру, но для меня самое важное — это снег. Особенно в Париже. Зима и… Я очень надеюсь, что сегодня на спектакле я увижу снег. Вот. Спасибо большое и приятного вам просмотра, а я, пожалуй, направлюсь в зал… — он элегантно собирается вынуть из кармана билет, но очевидно не находит оного. — Так… А ГДЕ МОЙ БИЛЕТ?! СТУКАЛОВ!

Эмиль стремительно и яростно покидает кадр. Ведущий остается в одиночестве с подчёркнуто нейтральной улыбкой, сквозь которую проглядывает беззвучный смех.

— Так, следующий гость идёт по красной ковровой дорожке. И это Елена Газаева! Елена, подождите, пожалуйста, вопросик. Ого, как вас много. Елена, скажите, с кем вы пришли на спектакль сегодня?

Вместе с Еленой не меньше дюжины прекрасных молодых женщин. Все они радостно машут и не стесняются пританцовывать перед камерой. Некоторые из них поют песни из мюзикла «Последнее Испытание»

— Да, после того как Ярослав спел на осетинском языке, у него появилось множество поклонников в Осетии в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет. И вот с группой фанаток я приехала сейчас на премьеру мономюзикла. И первые три ряда наши. Мы заняли, извините!

Елена и её спутницы явно совершенно не раскаиваются в том, что забрали себе самые вкусные места, с которых смогут любоваться игрой Ярослава.

— Это самое правильное решение, — с лёгкой усмешкой комментирует ведущий, пока мимо него идут прекрасные гостьи. — На мюзикл надо ходить всей семьёй. Поддержать жанр. Показать друзьям и родственникам. Любым родственникам. Что ж, мы провожаем Елену Газаеву и встречаем последнего гостя… только я не могу его узнать.

Оператор с ведущим коршунами следуют за гостем.

— Не могу знать. Кто это? Очень знакомое лицо… Это же… Павел Стукалов! Только в усах. Павел надел усы. Вероятно, он очень любит Ярослава и этот спектакль, и он хочет попасть на него любыми доступными средствами. И это похвально, но всё же… Но всё же, Павел, ответьте на вопрос. Доколе?

В последнем вопросе звучит неприкрытый смех пополам с раздражением.

— А? Ах, да, ха-ха, это очень… очень… я рассуждал и думал, золотые слова. Но ладно. Ладно, вы меня раскусили. Я действительно не должен здесь находиться. Это большой секрет. Я должен быть на сцене. У нас с Яриком будет совместное выступление и это как бы не прям-таки сольный моноспектакль, нет, это… а кто это? — пойманный с поличным Павел заметно бледнеет при виде приближающихся к нему людей. Так, что один приклеенный ус отваливается. — Это ваша охрана? Ха-ха, знаете, я же ничего не сделал! Я же… Смотрите, я сейчас развернусь и уйду, я же… не наживаться на популярности других артистов пришёл, а… я… всё! Спокойно! Я ухожу. Я ухожу! Спасибо… Чёртов телепорт! Я вообще сюда не хотел!..

Павел уходит, и его последние слова гаснут в звонке. Музыка стихает. Зрители спешат занять свои места в зале.

— Звучит третий звонок! И я приглашаю вас всех в зрительный зал! — объявляет счастливый ведущий. — Садитесь на любые ряды, кроме первых трёх. Даниэль Лавуа уходит в свою ложу номер пять. Свет гаснет и сейчас...

Сейчас начнётся мюзикл…

* * *

Забытые КоролевстваФаэрунВрата БалдураДворец лорда Анкунина

— Итак. Ты написала свою безумную пьесу…

— Мюзикл!

— Не перебивай! Устроила маленький хаос во дворце, всполошила город. Растеребила театр Балдура. Не говоря о твоём влиянии на собственное качество жизни после первого чтения на балу. Ты загоняла актёров, театралов и одного чародея в поисках идеального актёра. Тот явился, едва не нанёс травму нашему браку. Поверг город в хаос и заставил за собой гоняться. И мы не знаем, что он совершит в своём новом мире. Я надеюсь, ты сделала правильные выводы из произошедшего?

— Разумеется. Я уже начала писать новый мюзикл…

— … Что, прости?!

— На этот раз социальная драма про неравенство и свободу!

— Да ты издеваешься!

Fin!