Родственные души

Примечания:

Астарион прекрасно знал, что звучание родного языка взбодрит, возбудит и очень сильно взбесит одну конкретную дроу, чем и воспользовался, закупившись словарями и разговорниками?

Первая отмычка сломалась сразу. Вторая делала вид, что почти зацепила нужные рычажки в замке, но затем тоже сломалась. Третья продержалась чуть дольше второй. Ллой издала приглушённый рык. Тьма тебя побери, гадкая дрянь! Как знала, что нужно купить пару свитков заклинаний для взлома. Но отчего-то решила, что и ручками можно справиться. А ведь как хотелось бы просто вытянуть вперёд ладонь и крикнуть «Dolor!», с улыбкой наблюдая как три вспышки мистического заряда разносят дверь в щепки. Но тогда в чём цель скрытности? Весь Балдур через минуту будет знать, что в башню приезжего чародея кто-то вломился.

Ещё попытка. Ещё одна. Ещё…

Наконец.

Щёлчок.

Ллой с облегчением вломилась в башню и, привычными движениями рук начала проверять место на источники магии и ловушки. К счастью, высшая магия илитиири⁽¹⁾ в этом не подводила.

Чисто.

На левое плечо легло чувство разочарования. И это чародей из Глубоководья, о котором так шумела гильдия?! Не удосужился даже ловушки для приличия расставить! Позорище какое! Ограбить такого до нитки теперь её священный долг. Чтобы в следующий раз думал над защитой жилища. Как она теперь задание будет сдавать? Что скажет? «Это было так легко, что самым сложным стал замок»?!

А на правое плечо опустилось подозрение. Слишком легко. Слишком просто. Она просто вломилась в башню чародея, и собирается просто отобрать его собственность. И если ловушек она не видит, значит, дела плохи. И магию она отчего-то не ощущает. В башне чародея! Притом что заказ выкрасть один говорящий некромантский череп, от которого магия должна бить столбом во все стороны!

«Если ты не видишь лужу, значит ты уже в ней. Если ты не чувствуешь её запаха, значит ты в ней тонешь!» — этот урок Ллой запомнила с самого детства.

Теперь она прислушивалась и присматривалась к каждому углу, подозревая всё на свете. Полки с сомнительными предметами. Заваленный всяким хламом рабочий стол. Книги. Шкафы. Хрустальную сферу на столе. Непомерно дорогое кожаное кресло. Вампира, сидящего на нём.

Стоп…

ЧТО?!

Ллой от неожиданности подпрыгнула на месте, припоминая все нецензурные выражения на общем, инфернальном и эльфийском языках.

— Здравствуй, милая! — расплылся в дьявольской улыбке Астарион.

— Olot dos!⁽²⁾ — раздражённо выпалила она, понимая, почему задание с самого начала казалось ей подозрительным.

Плёвое дело — проскользнуть в башню к чародею, выкрасть некромантский череп, принести заказчику и получить свой гонорар с почестями от гильдии. Но исполнитель должен иметь магические способности колдуна и быть одиночкой. Слишком давно она не видела Астариона. Следовало догадаться, что он будет стоять за подозрительно лёгким, но хорошо оплачиваемым заданием!

— Ты прелесть, когда ругаешься на своём дроусском языке! — пропел довольный собой вампир и похабно добавил: — Особенно в постели!

— Так! — шикнула на него раздражённая колдунья. — О последнем и думать забудь! Что ты вообще тут делаешь?

Разумеется, она догадывалась, что Астарион приложил руку к их встрече с самого начала. Но решила уточнить, был ли он всецело кукловодом всего спектакля или просто внёс несколько авторских правок.

— Бусинка, ты прелесть! — повторил он вместо ответа, глядя на неё как на милого зверька, который сделал просто так цирковой кульбит. — Даже когда говоришь с великим лордом в таком тоне.

Ллой тяжело вздохнула, глядя на Астариона как на неотвратимое зло, что будет следовать за ней до самой смерти. Со смирением, досадой и тщательно придавленным возмущением. Разумеется, часть её очень хотела бы разобраться с эльфом в духе славных предков — использовать все свои навыки, чтобы истребить его раз и навсегда. Что маловероятно. Или дать ему понять, что она давно не дрожащая невинная девочка-дроу, которую можно смутить и подчинить своим желаниям, а суровая колдунья, что не постесняется его испепелить. И это имеет больше шансов.

Но все её попытки сохранить лицо спотыкались об один простой факт.

Это чёртов Астарион.

— Что ты тут делаешь, c'rintri⁽³⁾? — насмешливо поинтересовалась она.

— Я хотел тебя увидеть, — прошептал Астарион, расплывшись в самой манящей улыбке. Будто того было мало, он молниеносно превратился в туман, материализовался за её спиной и добавил шепотом, почти добивая Ллой: — Ussta ssinjin ilythiiri⁽⁴⁾.

От такой улыбки даже самая благородная дама начала бы срывать с себя платье. А после слов на родном наречии Ллой почувствовала, что в башне стало очень-очень жарко. Его губы замерли у её ушка, обжигая кожу дыханием. Он её ещё не коснулся, а по телу уже побежали томные мурашки. Астарион начал свою любимую игру, которая заключалась в том, чтобы шаг за шагом смущать и соблазнять Ллой, ломая её сопротивление. Шансов на победу у неё не было.

— Я соскучился! — добавил он, мягко очерчивая фалангами пальцев тонкие плечи Ллой. Пока что не запер её в своих объятиях. Но отмечал, что может сделать это в любой момент и тогда она будет окончательно поймана.

— Астарион… — терпеливо выдохнула она, чувствуя, как вопреки воле тело жмётся к нему в желании бóльшего. От собственной реакции стало горько и обидно. Она сдавалась ему слишком легко, отчего последующие слова вырвались резко и жёстко: — Да ты издеваешься! Даже не думай! Между нами всё кончено!

Ответом ей стал его тихий смех прямо в ушко и чуть более крепкие объятия. Чтобы уже не пыталась сбежать, раз на словах осталась строптивой.

— Ты каждый раз так говоришь. Не надоело?

— То было в самый-самый последний раз! — выдохнула она немного обиженно. По большей части на себя, что так запросто сдавалась его натиску. А ведь Астарион даже не старался.

— Конечно! Конечно… Конечно, — наигранно серьёзно прошептал он в ответ.

— Я не шучу!

— Разумеется! — промурлыкал он, откровенно насмехаясь над её попытками оставаться несгибаемой.

Ллой хотелось рычать от досады. Что поделать, если она тоже соскучилась? Они не виделись уже больше полугода. Ночами она на стену была готова лезть от желания оказаться в его объятиях. Но гордая натура илитиири⁽⁵⁾ требовала держаться, пока он сам не выдержит. И вот… Не стоит ли праздновать победу, для порядка поиграв в недотрогу? Чтобы сразу не радовался.

— Не здесь! — призвала она всю свою рассудительность.

В конце концов, тот чародей не был выдумкой. Как и задание. Которое наверняка дал сам Астарион через подставных лиц. Он, разумеется, сам о таком не расскажет. Признание и Астарион вместе не ходят.

— Справедливо, — внезапно легко согласился вампир и отступил на несколько шагов, разом лишив Ллой своего тепла. — Тебе стоит поторопиться. Этот любитель ласки Шаресс⁽⁶⁾ может скоро вернуться. Только не забудь, что задание надо бы выполнить. Ты же не хочешь навредить своему авторитету в гильдии.

— И где череп? — испытующе посмотрела на него Ллой, желая поскорее перелистнуть эту страницу и перейти к тому, что завтра будет яро отрицать и называть очередным последним разом.

Потому что с Астарионом по-другому не получается.

— Понятия не имею, — расплылся в самой лукавой улыбке вампир, явно демонстрируя, что сам прятал череп. — Где-то тут. Но не волнуйся. Я буду помогать в поисках изо всех сил.

Ллой закатила глаза, терпеливо выдохнула и напомнила себе, что её любимые заклинания слишком громкие, чтобы ими разбрасываться. Наступил черёд игры «горячо-холодно». Видимо, вознесённому вампиру совсем не получалось развлекаться, пока они были порознь. Астарион вернулся в кресло и насмешливо направлял её по комнате, пока она искала чёртов череп. Полки — холодно. Стеллажи со странными вещами — холодно. Потайные ниши в стенах, которые легко простукивались — ещё холоднее. Платяной шкаф, стоящий недалеко от кровати — теплее. Прикроватная тумбочка — тепло. Кровать…

— Sserene!⁽⁷⁾ — похлопал Астарион в ладоши, когда она нащупала под подушкой череп. — Не так горячо как ты, но тоже вполне!

— Фьюх. Закончим этот театр абсурда! — выдохнула она и протянула череп Астариону.

— И что это? — посмотрел он на неё так, словно впервые увидел. От его лицедейства хотелось сделать что-нибудь откровенно злобное. Но ведь он только порадуется, что расшатал её спокойствие и вывел на эмоции.

— Твой череп, который ты заказывал! — терпеливо процедила она.

— Хм, что-то не припомню, что в твоём задании было отдать череп первому встречному в той же башне, — лениво протянул он. — Место встречи для передачи товара ты знаешь. Времени тебе час, чтобы добраться. Не опаздывай, ssin⁽⁸⁾.

С этими словами он нахально обратился большой белой летучей мышью и вылетел через окно наружу, оставив Ллой одну в башне.

— Вот зараза зубастая! — негромко ругнулась она, понимая, что он вертит ей как игрушкой, и она совершенно ничего не может с этим поделать. Ей слишком нужен авторитет в гильдии. — Ssinssriggin faerie!⁽⁹⁾

* * *

Башню она осторожно заперла изнутри. Используя магию предков, Ллой изящно выпорхнула из башни вверх. Она преодолела несколько улиц, прежде чем соизволила плавным пёрышком опуститься на тёмную каменную улочку. Оставалось не так много времени, а искомый особняк находился в Ривингтоне. Астарион, великий чёртов конспиратор, выбрал место как можно дальше от дворца Зарр, чтобы отвести от себя все подозрения.

Особняк Арфура был полностью разрушен во время нападения на город, позже выкуплен и перестроен. Запоздало стало понятно кем. Теперь становилось тревожно, как много зданий Балдура стали принадлежать Астариону, частично или полностью. После атаки Нетерийского Мозга очень многие пострадали и разорились из-за разрушений. И этот хитрец, шельмец и на нервах игрец успел протянуть руки ко всему полезному.

Двери дома ждали её гостеприимно открытыми. Проверка на ловушки и магию не показала ничего подозрительного, кроме затаившегося вампира в глубине дома. Сам особняк преобразился до неузнаваемости. Сразу видно, что Астарион выплеснул сюда все перегибы своего эго. Ллой пересекла два коридора и одну комнату, но насчитала пять портретов Астариона. Профиль, анфас, в полный рост, по плечи и по пояс. С пятью самыми победными улыбками. Шестой, на коне, ждал её у входа в спальню. От скромности вампир не планировал умирать. Убранство дома скользило на тонкой грани между изысканной роскошью и дорогим дурновкусием.

Вампир не отказал себе в театральности и стоял в полумраке у камина, задумчиво цедя кровавое вино. Лицом к огню, разумеется. Словно не ожидал её увидеть. Прекрасный, как герой бульварных романов. В алой рубахе и узких брюках, чтобы лишнюю одежду не пришлось долго снимать. «Внезапная» встреча произошла в огромной спальне, явно занимающей место сразу двух комнат. Кровать, похожая на огромный алтарь во имя богов плотских удовольствий, была не просто громким намёком, а кричащим заявлением. В этой комнате можно было танцевать, греться у большого камина или предаваться похоти с развратом на самых разнообразных поверхностях. Хозяин превратно понял пожелание Ллой иметь хоть какой-то выбор в жизни.

— Ты как раз вовремя, ussta ssin'urn ilythiiri⁽¹⁰⁾, — мягко прошелестел его голос в тон манящей улыбке. — Ещё немного и я начал бы беспокоиться.

— У тебя, я вижу, было немало времени, чтобы выучить несколько по-настоящему красивых слов, — улыбнулась Ллой, на ходу сбрасывая дорожный плащ.

Тёмная ткань не успела осесть на пол, как Ллой оказалась немедленно прижата к стене. Почти вплотную. Позади стена. Лицом к лицу с Астарионом. А справа и слева его вытянутые руки. Не сбежать, даже если такие мысли ещё проскакивали.

— Тц-тц-тц, не стоит делать мою работу за меня. Я хочу сам развернуть мой приз. Освободить, так сказать, из обёртки! — промурлыкал Астарион.

— Кхем, вот твой приз, — протянула она ему череп. Точнее, впихнула добычу между их телами. — Это тот самый говорящий череп? Как его… Велиота?

— Да, пришлось продать, чтобы ты его потом выкрала.

Астарион пренебрежительно глянул на её добычу, взял без особого желания и не глядя бросил куда-то за спину. Череп приземлился на что-то мягкое, судя по отсутствию звука разбитых костей. Артефакт или чем был этот кусок мёртвого вампира, его интересовал мало. Каким бы ни был мир вокруг, теперь мироздание сжалось до присутствия белокурого эльфа. Его дурманящий запах, его гипнотический взгляд, его ослепительная двусмысленная улыбка, его тепло и сила, отбирающие последние надежды на побег. Ллой поймала себя на том, что дышит часто и рвано, всё больше поддаваясь очарованию своего бывшего любовника.

Бывшего ли?

— Устроил целый цирк, чтобы заманить меня на свою территорию, — прошептала она, понимая, что голос подведёт в любой момент. — Представляю как твои слуги бегали, чтобы организовать всё по щелчку твоих пальцев.

— Ussta inlul… evae⁽¹¹⁾, я лично обезвредил все ловушки и вскрыл все замки, оставив для тебя только дверь, — прошелестел его голос уже за её ушком, где его губы заставили её стать ещё более отзывчивой. — Оплатил Ним и Сорну в двойном объёме, чтобы задержали твоего чародея в Ласке Шаресс как можно дольше.

Дорожкой жарких поцелуев он медленно-медленно спускался к её шее. Ллой даже и не думала протестовать. Она намертво вцепилась в его рубаху, чтобы не упасть. Едва ли он позволил бы ей упасть сразу, но коленки уже дрожали. Спустя дни, месяцы, годы после расставания Астарион играючи лишал её воли.

— Ты же в прошлый раз сам говорил… — прошептала она, припоминая, как их прошлое свидание закончилось словами вампира, что их встречи должны прекратиться. Они расставались сотни раз и никак не могли расстаться по-настоящему.

— Милая, в мире есть три великих глупости, — шептал он в её шею, сопровождая слова поцелуями на грани остроты, когда за каждым мягким прикосновением нежную кожу оцарапывали острые клыки. — Второй раз наступить на грабли, заключить сделку с бестией, и поверить на слово плуту!

— Uln'hyrr⁽¹²⁾, — выдохнула она, от самого жаркого поцелуя в самую чувствительную область шеи, где почти начинается плечо.

Ллой проигрывала. Она проиграла ещё до того, как переступила порог этого дома. До того как Астарион нахально пришёл в её палатку после её отказа пойти с ним в лес. Она проиграла, когда впервые посмотрела в рубиновые глаза белокурого эльфа. Ведь тогда она ещё не осознала, в какие сети угодила. А теперь его губы играли с ней, разбивая её дыхание на рваные фрагменты. А его пальцы медленно скользили по её телу. С грацией аристократа и мастерством шулера. Он едва касался её, а одежда словно сама по себе расстёгивалась.

— Ussta ssinjin elg'cahl⁽¹³⁾, как будто наши отношения хоть раз были нормальными!

Наглец смел использовать её собственный язык против неё. Ллой едва не застонала от того, с каким придыханием он выговаривал каждое слово на языке её народа. Родные слова соскальзывали с его губ как истинный гибельный яд, разъедающий последние очаги рассудка. Настолько они были сладкими. И всё же у неё осталась крохотная обида на него, успевшая прогреметь:

— Отношения? Ты так это называешь? Между нами было лишь спонтанное сношение и не более того! Напомнить, как начались отношения? Ты позвал меня в лес, а когда я отказалась, то просто вошёл в мою палатку и растлил меня!

На подбородке сомкнулись его тонкие пальцы, вынуждая повернуть лицо и смотреть глаза в глаза. Та ночь была безумием. Ошибкой. Его бесчестной игрой, в которой у Ллой не было шансов на победу. От неё зависело, как быстро она соблазнится им и покорно раздвинет ноги. Утром на них шипел весь лагерь, поскольку победу Астарион праздновал бурно и шумно.

— Бусинка, ты сама говорила, что у дроу после пятидесяти это не считается растлением! — промурлыкал он, расстёгивая её платье, чтобы оно свободно соскользнуло с её плеч.

— Только если инициатор женщина!

— Для растленной девы ты весьма охотно раздвигала ноги и стонала подо мной. Не говоря уже о том, как жарко ты кончала в моих объятиях.

Ллой никогда бы не посчитала его нахрапистое соблазнение чем-то плохим, если бы не проснулась утром одна. Он ушёл до её пробуждения, не пожелав встретить утро вместе с ней. А юная илитиири, расставшись с невинностью, ещё долго чувствовала себя эльфийской подстилкой, которой просто воспользовались ради утех. Она сердилась на этот поступок и по сей день. Достаточно было одного упоминания, как она вспыхивала яростью с вкраплениями стыда за своё поведение.

— Ммм, обожаю когда ты злишься, — промурлыкал он, жестом фокусника сбрасывая с неё платье. — Это неотличимо от твоего возбуждения, знаешь ли. То же горячее дыхание, тяжёлое сердцебиение и дрожь там, ниже пояса, будто ты зовёшь меня…

— Так… Ты… Нечего смотреть… Чувствовать… — гневно зашипела она, лишаясь вслед за платьем штанов.

— Я вампир, ussta ssinjin⁽¹⁴⁾, я чувствую ток крови в каждой части твоего тела. Поэтому когда кровь приливает к твоему самому сладкому месту, это не остаётся незамеченным. Как и твои уморительные попытки скрыть от меня, когда ты кровоточишь без ран.

Ллой от смущения хватала ртом воздух. Астарион мог опошлить всё что угодно. Для его похотливого глаза всё могло возбудить сексуальный аппетит и самые неистовые прелюдии. Даже сейчас, когда ей казалось, что она знает все его самые провокационные игры.

— Ты…

— Разумеется, чувствую. Зря ты не звала меня к себе. Я бы тебе помог с твоей неприятностью. По-дружески, — его пальцы музыкально скользили по её обнажённой коже, когда он томно прошептал её на ушко, заставляя краснеть, словно в самую первую их ночь. — Тебе бы это очень понравилось…

— Фи!

— Мне нравится каждая часть твоего тела. Особенно, самая отзывчивая. А кровь есть кровь.

— Только попробуй подойти ко мне во время регул, я испепелю тебя на месте! — возмущённо рявкнула она, боясь самой мысли, что он решится даже на такие игры, после которых она словно повторно лишится невинности, только теперь весьма и весьма постыдно.

— Ммм, звучит как вызов! Ussta loniar mrimm d'ssinss!⁽¹⁵⁾ — интимно прошептал он, одним изящным движением подхватывая Ллой на руки, чтобы в мгновение ока оказаться перед кроватью и опустить её на шелковые простыни.

Вампир явно наслаждался их пикировкой и ничуть не прерывал её, смакуя злость и возбуждение Ллой. От своей одежды он не торопился избавиться. Пока она сердито пыхтела, подбирая правильные слова для очередной гневной тирады, его губы беззастенчиво покрывали её жалящими поцелуями-укусами, оставляющими багровые следы на её обсидиановой коже.

— Астарион! Не смей опошлять мой язык! — даже сквозь его сводящие с ума поцелуи она продолжала шипеть как обозлённая гадюка, срываясь в моменте, когда он прикусывал самые чувствительные места. — Это отвратительно! Я не в настроении. И вообще… Vith'ir!⁽¹⁶⁾

— A'dos quarth!⁽¹⁷⁾ — жарко прошептал он и опустился поцелуями ниже, лишая Ллой способности говорить.

Астарион ещё с их первой ночи, как самая хитрая змеюка, приучил Ллой к себе и каждую последующую ночь подло опутывал её особой невыносимой зависимостью. Один лишь его пошлый шепот лишал её способности мыслить трезво. Даже тогда, когда от его дыхания пахло кровью, а от прикосновений по коже шли мурашки холодка. Теперь, когда он стал тёплым, а металлический запах крови улетучился, Астарион стал коварнее любого суккуба, когда дело доходило до их общения. А его шёпот не просто вызывал в ней безумный трепет. Язык илитиири, слетающий с его губ заставлял её кровь вскипать от желания.

Его поцелуи пошлой дорожкой отмечали её тело метками принадлежности. Стараниями хитрого вампира сходить они будут неделю. Он всегда выводил и доводил её мастерски. Наслаждался её бессильной злостью в самом начале их отношений и смаковал моменты её покорности теперь, когда она перестала трепетно дрожать под ним от неопытности.

Теперь Ллой не смущалась оплести его ногами и сменить позиции. Когда она оседлала его в первый раз, в глазах Астариона в равной степени плескались ярость и похоть. Когда она начала медленно двигаться на нём, вторая победила. Чтобы удерживать её под собой, вампир не позволял ей даже на мгновение начать соображать трезво. Клеймя поцелуями, он лишал её воли. Захватывая её губы властным напором, выпивал дыхание. Жарко. Жадно. До дна. Так, чтобы только его милостью она могла вновь вдохнуть полной грудью. И лишь на мгновение, а затем на её губы обрушивался новый натиск.

Та магия, которую творили его пальцы, ею до сих пор звалась запрещённой. Едва они дотронутся до её обнажённой кожи, вечер повернётся в ту сторону, в какую скажет Астарион. Или даже встанет на четвереньки. Он едва касался её, но это невесомое прикосновение волновало и будоражило как разряды молнии. Его пальцы подло лишали её воли. Дразнили, сводили с ума и спускались ниже. Едва она пыталась коснуться его, он ловил её руки, жалил поцелуями и прижимал к простыням. Подобно пауку, что медленно и страстно душит и оплетает бабочку, вампир жаждал этой ночью забрать её себе без остатка.

Какая ирония, ведь Ллой всегда считала паучихой себя.

Поцелуй заглушил её стон, когда его пальцы начали кружить вокруг её самого отзывчивого места. Вновь слишком едва-едва касаясь, но так, чтобы уже через считанные минуты её терпение истощилось. Размашистым движением Астарион перехватил её руки и придавил к подушке над головой. Наказал за попытку трогать его без разрешения. Встрепенувшийся было рассудок вновь разбился о пошлый шёпот на её родном языке, рождающий в ней что-то первобытно похотливое.

Астарион никогда не был бардом, но его пальцы заставляли Ллой издавать самые разные звуки. Она чувствовала себя его музыкальным инструментом. Негодяю мало видеть её сдавшейся и жаждущей его, он желал игры и медленно доводил её, контролируя каждое мгновение её удовольствия. Так, чтобы она обезумела от похоти. Чтобы хныкала и умоляла взять её, забыв о гордости.

И, как назло, ему всегда это удавалось!

Понимание, как у него получалось быть сразу и везде, улетучилось мимо сознания. Когда Астарион начал играть с ней в полную силу, осталось лишь вожделение. Мир рассыпался на отдельные фрагменты. Нетерпеливый стон, когда почувствовала его пальцы в себе. Сладкий дурман его губ, когда он вновь пил её дыхание змеем запуская свой язык в её рот. Всхлипы от движений его пальцев, почти доводящих её до края, но не совсем. Его возмутительно пошлый шёпот на её родном языке, от которого возбуждение смешивалось с яростью и нагревало её сильнее. Его губы, скользящие по её разгорячённому телу. Его зубы сомкнувшиеся на груди до почти болезненного вздоха. Его взгляд, от которого даже суккуб мог бы покраснеть от смущения. Весь он. Невыносимо порочный. Играющий на её терпении, но не позволяющий даже мимолётно коснуться экстаза без его хозяйского разрешения.

Его пальцы скользили всё резче. Почти так, как ей нужно, чтобы почувствовать приближение чего-то восхитительного. Чего-то, что она могла почувствовать только с ним. Всё ближе, ещё ближе, уже почти…

— Я хочу, чтобы ты умоляла! Проси меня взять тебя. Обладать тобой. Сделать тебя моей!

Астарион не был собой, если бы позволил ей достигнуть кульминации так скоро. Ллой гневно пропыхтела отказ, за что немедленно была наказана ещё большей порцией пыток лаской. Пальцы покинули её тело, срывая недовольный скулёж, после которого губы вампира спустились ниже. Руками он по-хозяйски раздвинул её ноги, самодовольно устраиваясь между них. Взгляд алых глаз обещал этой ночью никакой пощады. Его язык немедленно привел угрозы в действие, вынуждая её тело плясать под ним, словно тонущий паучок.

Ллой сжимала в кулаках простынь, задыхаясь в стонах. Пытка языком умело доводила её до края, удерживая на грани. Астарион слишком хорошо знал её тело. Обводящее движение, вокруг напряженного бугорка. Немного давления. Слегка прикусить. А следом он с самым наглым видом требовал, чтобы она умоляла. И, не добившись согласия продолжал. Ллой хрипло повторяла самые грязные слова на языке илитиири, вызывая у него смех.

Она была обречена проиграть. Она знала это. Она всегда проигрывала. Когда его язык вновь почти подтолкнул её к кульминации, но не совсем, Ллой не выдержала.

— Астарион, пожалуйста…

— Ммм? — сделал он самое невинное выражение лица. Слишком невинное для того, кто так естественно себя чувствовал у неё между ног. — Прости, ты не могла бы быть чуть более конкретной. Что именно «пожалуйста»?

— Ты невыносимый… пожалуйста, возьми меня. Сделай меня своей! — сгорая от стыда и злости как в их первый раз, произнесла она.

— A'dos quarth!⁽¹⁷⁾ — похабно повторил вампир.

Разумеется, он не дал ей то, чего она на самом деле просила. Это же чёртов Астарион! Его поцелуи стали злее, прикосновения грубее, а сам он превратился в жертву собственной игры, запоздало понимая, что обронил контроль где-то на пути издевательств над Ллой. Она не отставала, цепляясь за него и царапая всюду, где могла дотянуться, чтобы утром стал полосатым как бурундук. Чем только ещё больше веселила его. Дерзко кусала его, захватывая губы в безжалостных поцелуях, пока он не отстранил её от себя, держа за волосы.

— Смотри на меня! — прорычал он, медленно заполняя её собой. Плавно. До конца. До тихого всхлипа, жадно читая её эмоции.

Две пары рубиновых глаз схлестнулись взглядами, взаимно теряясь друг в друге. В моменте. В ощущении предвкушения. В понимании, что произойдёт буквально сейчас. Через секунду. Безумно желанный танец двух тел. Жажда друг друга до самого конца, досуха. До последнего удара сердца. Сжигая друг друга в похоти глазами, губами, прикосновениями. Уничтожая экстазом, в стремлении быть уничтоженным в ответ. Равно брать и дарить удовольствие, разбивающее рассудок на части. Проигрывать и побеждать. Одновременно. И пополам. Всего на одну ночь. Пока мучительная прекрасная волна оргазма не отберёт все силы и не обрушит их друг о друга.

* * *

Тишина в усадьбе казалась какой-то неправильной. После их шума, звук сбитого дыхания и треск поленьев в камине казались громогласными. Они лежали в объятиях друг друга, восстанавливая дыхание. В этот раз близость вышла дикой, безумной и неистовой. Под раздачу попала не только кровать. После первой кульминации, нагая колдунья заставила вампира гоняться за собой и брать там, где сможет её поймать. Лишь под утро он вновь придавил её к кровати, завершая ночь самым головокружительным оргазмом.

— И много ты потратил на свои гениальные планы? — со смехом поинтересовалась Ллой, когда пол и потолок перестали кружиться.

— Как ни странно, я даже в плюсе. На пару десятков золотых монет, — ответил Астарион с мальчишеской улыбкой, вызвав её задорный смех.

— А дом? Не слишком ли много роскоши для случайной встречи?

— Дом хорошее вложение. Хотя… хочешь, подарю тебе? Будет где проводить самые последние разы.

Ллой отказалась, хотя по его глазам знала, что днём позже её настигнет подарок в виде ключа и документов на дом, свидетельствующих, что Астарион запросто подарил ей контрольную точку наблюдения за Ривингтоном.

До рассвета оставалось пара часов. Проспать остаток их ночи казалось кощунственным, а сил на близость не осталось. Ллой вдруг захотелось рассказать, как она провела последние месяцы, что они не виделись. Похвастаться успехами, посмеяться над курьёзами и просто поделиться. Всё произошло как-то само собой. Она просто заговорила. Астарион держал её в объятиях, словно она порывалась убежать, но слушал внимательно. Что-то комментировал, посмеивался. А потом начал хвастаться своими достижениями…

Утром постель уже была холодной. Чему они так и не научились, так это прощаться после случайной близости. Они старались сбежать друг от друга до наступления предрассветных сумерек. Даже если просыпались одновременно или вовсе не засыпали. Ллой открыто злилась на Астариона за это качество, но сама не смогла придумать ничего лучше, кроме коротко брошенной фразы при прощании «это было в последний раз!».

Возвращение вампира во дворец прошло двояко. Гордыня сцепилась с одержимостью. А жажда власти с невольным уважением к любовнице. Ощущение триумфа от ночного покорения Ллой сменилось болезненными укусами гордости, напоминающей, что Астарион, словно зелёный юнец, тратил все свои силы и ресурсы, чтобы организовать хитрую встречу-ловушку с девицей, которая отказывала ему уже много лет. Да и стоит ли считать одну ночь настоящей победой? Может, стоит забыть безродную девицу и найти более достойную партию, более покорную и более выгодную?

Нет! — кричала одержимость, уродуя чувством отвращения всех прочих женщин и юношей. — Я хочу только её!

Безумная тяга к этой женщине, не желающей остаться с ним ни после первого, ни после сотого предложения, вынуждала выбросить подальше амбиции и предложить ей стать его консортом уже в сто первый раз. Забыть про гордость, снова и снова искать её. Чтобы закончить их бесконечную игру и проводить жаркие ночи каждый день, а после ленно нежиться в объятиях друг друга, встречая утро вместе, а не порознь. Но вампир знал, что сто первый ответ не будет отличаться от остальных. Самолюбивая девчонка не желала принадлежать ему, даже если он подарит ей половину мира и пепел Мензоберранзана в придачу.

Они расставались раз от раза уже много лет. И всё никак не могли расстаться окончательно. Даже если оба соглашались с тем, что «это было в последний раз», очень скоро его вновь начинало безумно тянуть к строптивой девчонке-дроу. И винить в этом ритуал Нечестивого Везнесения не получалось. Астариона тянуло к ней едва ли не с первого взгляда.

В их первую встречу личинки настолько цепко слились друг с другом, что ещё очень долгое время Астарион ощущал сильное эхо её чувств и эмоций, вздрагивая от её боли. Тогда он отчего-то решил, что Ллой его родственная душа, искренне проверив что такие существуют. Он злился до зубовного скрежета, что у него родственная душа появилась и что она такая. Дроу. Вот уж издевательство богов, не иначе! Доказывая себе, что не станет девчонка его второй половинкой, он… соблазнил её, хотя настолько зло и нахраписто, что не раз сам мысленно называл себя старым развратником. Девица не успела даже достичь совершеннолетия⁽¹⁹⁾, а с мужчиной до него не была вовсе. Впрочем, оттого их ночи разгорались особенно жарко. Позже стало понятно, что виновниками излишне острой ментальной связи были личинки. Что нет у Астариона родственной души. Тогда он злился ещё больше. Но при любом удобном случае опрокидывал Ллой на спину, наслаждаясь их близостью. Ещё до ритуала. До его признания в слабостях и несвободах. До сумбурного плана спать с ней и тем самым привязать дроу к себе.

Астарион не знал, почему с ней не так как с другими. Угнетение, отвращение и физическое отторжение к сексу исчезали всякий раз когда эта задира нахально твердила «это было в первый и последний раз» и «точно в последний раз» или «в самый-самый последний раз». Что говорить, если после её предложения быть друзьями, то есть совсем без секса, он выдержал примерно сутки, а потом забрался в её палатку, прижал Ллой к спальнику и прошептал, что он очень дерьмовый друг, прежде чем стащил с неё штаны.

С самого начала он чувствовал к ней не просто похоть. Нет. Это была зависимость. От власти, от того, какой податливой она становилась в его руках. Тщеславная злюка дроу, которая с первым появлением потеснила их лидера, разбила отряд на две группы и не стеснялась выражений, когда обсуждала стратегию с тактикой, становилась мягкой и стонущей в его объятиях, ломающейся и жаждущей его ласки. Едва они оказывались наедине, она будто превращалась в юного олененка, отбившегося от стаи, которого он безжалостно пожирал. Совращал, развращал, с довольством учил её — лепил из невинной девочки свой идеал любовницы, пока не настала её очередь отбивать его от стада, чтобы пантерой наброситься… А потом сдаться с тем же кротким взглядом. Её капитуляции были самыми сладкими.

Сейчас, когда их друг к другу так безумно тянуло, что в разлуке хотелось на стену лезть, вспомнилось это глупое заблуждение. Чёртовы родственные души. А ведь в некромантии Тэи нашлось что-то похожее. Вечные узы, оковы души. Не сказочная мечта о родственных душах, а полноценный ритуал, после которого Ллой уже никогда не сбежит от него далеко и надолго. Но готов ли он добровольно заковать в эти оковы и себя.

«Нет!» — крикнул здравый смысл. Ему хватило оков на сотни жизней вперёд.

«Между нами только похоть! — повторял он мысленно снова и снова, когда присутствия Ллой хотелось настолько, что хоть на стену лезь. — Между нами никогда не было ничего настоящего!»

Настоящие моменты между ними были. Но не так уж много. Астарион и Ллой могли пересчитать их по пальцам. Ночь, когда им казалось, что они вот-вот превратятся в иллитидов, и дроу приползла в его палатку, чтобы вместе или выкарабкаться, или умереть. Вечер, когда ему мучительно хотелось увидеть своё лицо и она кропотливо лепила из заклинания иллюзии его точный портрет, а потом долгие часы держала чары, пока он завороженно смотрел на себя. Ночь в Подземье, когда из-за близости логова бехолдера Ллой мучилась приступами острой боли, и он обнимал её всю ночь, поглаживая по голове, прикладывая ко лбу листья суссура. Ночь, когда он пытался читать некромантию Тэи, и Ллой после безо всякой причины помогала снять головную боль от чтива, осторожно массируя виски и втирая в кожу целебное ароматное масло. День когда её ужалили в руку пчёлы за попытку получить мед, и Астарион губами вынимал из её кожи их жала. День когда она послала ко всем чертям невыносимую алхимичку дроу и спокойно выслушала его исповедь, предложив дружбу. Ночь когда на её руках погиб Карнисс, и Астарион утирал её слёзы. А между ними были короткие моменты безмятежности. Когда они лежали в объятиях друг друга, ослабленные после оргазма и негромко о чем-то говорили, Ллой мурлыкала песенки или даже дремала на его плече пока Астарион читал. То была странная идиллия, хрупкая как паутинка на ветру. Они вдруг прятали друг от друга когти, зубы и колкие фразы. Просто были вместе. Как нормальные возлюбленные.

И всё же ему удалось убедить себя, что «это был самый последний раз».

* * *

День лорда Анкунина прошёл до скрипа в зубах вяло. Порой переговоры с местными аристократами угрожали убить его скукой. Увы, приходилось выслушивать всё, понимающе кивать, а под конец крепко пожимать дрябленькую ладошку очередного графа. Только лишь для того, чтобы выдохнуть в облегчении и направиться в свой кабинет. Через час его ожидала ещё одна встреча. На этот раз сделка с приезжим купцом из Глубоководья с достойной коллекцией десятилетнего вина. Не бог весть что, но вполне сгодится на приём мелкой аристократии, посвященный очередному акту бесполезной благотворительности. К тому же у этого купца, по донесению, была припрятана парочка прекрасных редких вин.

Астарион вошёл в кабинет в желании ненадолго отстраниться от всего сущего и… замер в дверях. За его креслом. Нахально сложив свои голые ноги на столешницу. Сидела. Ллой. Сколько прошло с их прошлой встречи? Четыре месяца? Пять? Полгода? Наглая бестия улыбалась так, что всё могущество вознесённого вампира послушно спряталось где-то под сводами души Астариона. От её пылких взглядов он чувствовал себя пленником, пойманным с одной-единственной целью.

— Vendui', ssinjin⁽²⁰⁾, — пропела она, сверкая глазами в полумраке.

— Так-так-так. Я полагаю одна хитрая колдунья запросто обошла защиту дворца и мою охрану… — многозначительно начал он, но слова застряли в горле, когда она с ещё более обезоруживающей улыбкой поднялась с кресла.

Боги, как он мог сразу не заметить, что она полностью нагая!

Хуже! На ней одно из этих головокружительно откровенных нарядов дроу, не скрывающих ничего и убивающих рассудок наповал.

— Почти. Всего лишь распечатала рунный круг у темниц внизу и поднялась на лифте, — прошептала она, подбираясь к нему кошачьей походкой. Астарион с восторгом смотрел за её движениями пантеры, наметившей свою жертву и так замечтался, что упустил из виду момент, когда её губы коснулись его уха. — Я соскучилась! Nin. Usstan pholor!⁽²¹⁾

Купец его в тот день так и не дождался

Примечания:

Работа не отбечена так что не стесняйтесь указывать на очепятки?

Да, я решила выпендриться (как и Астарион) и добавить в их беседу много словечек, которые взяла тут:

https://wiki.aerie.ru/wiki/%D0%A1%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C_%D0%B8_%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%BC%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA%D0%B0_%D1%82%D0%B5%D0%BC%D0%BD%D1%8B%D1%85_%D1%8D%D0%BB%D1%8C%D1%84%D0%BE%D0%B2

1) дроу/тёмных эльфов

Вернуться к тексту

2) Тьма тебя побери! — ругательство для не-дроу (короткая версия, длинная звучит так — Oloth plynn dos)

Вернуться к тексту

3) Лорд/благородный дроу — насмешка в том, что подобное обращение не предназначено для не дроу, и почти оскорбительно для эльфов

Вернуться к тексту

4) Мой милый дроу, — Астарион расщедрился выучить пару слов, чтобы впечатлить Ллой

Вернуться к тексту

5) тёмные эльфы называют себя илитиири, слово "дроу" внесли во всеобщее использование эльфы после изгнания тёмных эльфов в Подземье

Вернуться к тексту

6) Шаресс — это богиня, олицетворяющая страсть и удовольствие во всех формах, включая искусство. Любимое проявление Шаресс — это невидимая ласка, прикосновение к которой вызывает неконтролируемый дрожащий восторг и усиливает все приятные ощущения. Также в городе есть бордель «Ласка Шаресс». Тут игра слов. Чародей может быть как поклонником борделя, так и поклонником проявления Шаресс

Вернуться к тексту

7) Горячо!

Вернуться к тексту

8) Красотка

Вернуться к тексту

9) Похотливый эльф! (в контексте языка дроу для эльфов используют darthiir, но оно является более негативным по смыслу)

Вернуться к тексту

10) Моя прекрасная дроу

Вернуться к тексту

11) Моя маленькая любовь, последнее слово на эльфийском т.к. на языке дроу нет слова, означающего любовь не в понимании страсти или похоти

Вернуться к тексту

12) Лжец