Перед коронацией (джен)

Генрих III, откинувшись на спинку кресла, внимательно слушал доклад лучшего из своих шпионов.

— Как я и говорил ранее вашему величеству, коронация вашего брата намечена на завтрашнюю ночь в аббатстве Святой Женевьевы, — негромко говорил стоявший перед ним. — Господа де Гизы, разумеется, будут там, все начнется ближе к полуночи.

— Я тоже приду туда же со взводом гвардейцев, тут мы их всех и арестуем на месте преступления, — кивнул король. — Господин д’Орильи, вы, как всегда, превосходно справились со своей задачей, я вами очень доволен.

— Мой долг — служить законному королю Франции, — поклонился Орильи.

— Вы действительно прекрасно служите мне, — заметил Генрих. — Деньги, как обычно, можете получить у моего казначея.

Лютнист герцога Анжуйского, снова поклонившись, направился было к выходу, но король остановил его.

— Скажите, Орильи… мой брат ни о чем не догадывается? Вы в этом уверены? — задумчиво спросил он.

— Нет, ваше величество, монсеньор доверяет мне безусловно, мне известны все его тайны, которые я немедля сообщаю вам, — без колебаний ответил лютнист. — Его доверие ко мне ничем не омрачено, это точно. Когда вы четыре года назад оказали мне такую величайшую милость…

— Да я все помню, Орильи, — усмехнулся Генрих. — Я случайно подобрал вас на ступеньках одной парижской церкви, у вас не было ни гроша, ни крова, а я пригрел вас и велел войти в доверие к моему брату. Что ж, вы справились с этим блестяще, я даже не ожидал. Ваша отличная игра на лютне сыграла свою роль, его высочество любит музыку, а дальше… ну, вы повели дело абсолютно правильно, он быстро оказался у вас в руках. Вы уже столько раз раскрывали мне его замыслы, а он так и не заподозрил ни разу, кто же на самом деле его предает и продолжает слепо доверять вам, отлично. Конечно, до такого он додумался впервые — короноваться тайком, но и наказан будет примерно.

— С вашего разрешения, ваше величество, я пойду… — осторожно начал Орильи.

— Он вас ждет, как всегда? Конечно, идите, нельзя, чтобы у него возникли какие-то подозрения.

«Вся жизнь — предательство», — с грустью подумал король, когда за лютнистом закрылась дверь.

— Ну, наконец-то ты вернулся! — недовольно встретил своего фаворита герцог Анжуйский. — Почему так долго, Орильи?

— Зашел в церковь, монсеньор…

— О Господи, нашел время для молитв! Они, конечно, тоже не помешают, но сейчас важнее действия…

Орильи ясно видел, что принц говорит это главным образом для самого себя, на самом деле ему очень страшно перед тем, что он задумал. И он лучше, чем кто бы то ни было, знал, что у герцога действительно есть все основания бояться.

— Сыграй-ка мне что-нибудь, Орильи, — снова раздался голос Франсуа. — Знаешь, я сегодня, наверное, просто не смогу заснуть…

Музыкант послушно взялся за лютню.