Реальный мир - мир без счастья (джен)

Примечания:

Повествование ведётся от лица клона, который указан в названии главы.

Я не помню, куда зашёл, как только мы попали в карточный мир. Всё вокруг было такое белое, пустое. Ещё и это странное устройство с вертушкой… Я так и не понял, зачем его нам дал Создатель. В любом случае, когда он пришёл за нами снова, я не успел его спросить. Я даже не знаю, сколько времени прошло между этими двумя событиями. Может, всего пять минут, а, может, год… У меня ведь не было часов. Я просто ходил по миру и пытался понять, что делать. А потом Создатель призвал нас всех и сказал, что выпускает нас, потому что не хочет мучать. Разве нам так плохо было там? Не знаю. А, может, плохо было другим, а я не знал? А почему они мне не сказали? А если бы и сказали, разве я мог бы им помочь? Я даже хотел спросить, но они не обращали на меня внимания. Всё расспрашивали Создателя о новом мире. А потом разошлись по квартире, а я не знал, куда себя деть. Тогда ко мне подошёл Создатель. Выглядел он не очень. Растрёпаный, уставший. Под глазами круги или как это называется…

— Габриэль, будь осторожен, — я тогда не понял его слов. Разве реальный мир опасен? Или я чего-то не знаю, — здесь… Всё не так просто, как вам кажется… Я пойму, если через время вы захотите обратно.

— Почему захотим? Что случилось? Тебе плохо? А почему все ушли?

— Со временем ты поймёшь. Или не поймёшь, тебе же лучше будет. Я… Просто будь аккуратным, хорошо?

— Хорошо.

Он поднялся и ушёл куда-то. А я остался стоять, так и не поняв, что же теперь делать. А потом ко мне подошёл Данте. Кажется, он что-то понял, но мне не спешил рассказывать. А жаль. Мне бы хотелось. Или нет? Хочу ли я знать, что имел в виду Создатель?..

* * *

Я уже час сижу и пялюсь в стену в гостиной. Кажется, на фоне играет телевизор, но меня он совершенно не волнует. Часто вот так ухожу в свои мысли и не двигаюсь с места. Правда, сейчас я осознанно ничего не делаю. Нет сил. Просто двигаться не могу. Вот и сижу.

Вару как-то говорил, что я в такие моменты выгляжу тупо. Не знаю. Сам на себя со стороны не могу посмотреть. А остальные так никогда не делают. Интересно, когда они успевают думать? Ночью? Я пытался. Ночью так тихо, что любой шорох сбивает с мысли. Иногда засыпаешь, не успев додумать. Впрочем, сейчас я предпочёл бы не думать. Слишком тяжёлой становилась голова. Хочу спать, но не могу. Ночью либо кошмары мучают, либо мысли.

Кажется, Данте что-то начинает подозревать в моём состоянии. Бросает хмурые взгляды, внимательно рассматривает. Но ещё ни разу он со мной не заговорил. Наверное, это правильно. Вряд ли бы я смог ему нормально объяснить, почему у меня нет сил встать. Я ведь ничего такого не делаю. Или делаю? Я не помню. Не понимаю.

В первые недели я как-то пытался помочь, но меня так грубо отшивали… За что они так со мной? Я ведь даже не понимаю, что сделал не так. Я ведь хотел помочь, почему меня отвергают? Они ведь даже не дали мне шанса. Вару смеялся надо мной. Почему? Почему они все так жестоки со мной? Я ведь не сделал ничего плохого… У меня нет сил. Я не хочу двигаться. Просто сидеть вот так…

Интересно, в реальном мире мы можем умереть?

Я очень хотел им помочь. Я ведь вижу, что у них всё далеко не в порядке. Что у них тоже проблемы. Я хочу узнать, что случилось, помочь… Но ведь я не могу понять, что происходит со мной. Что это за чувство спокойствия? Оно мне не нравится. Словно мир становится серым, безцветным. Словно уже плевать, что будет дальше… Мне не нравится. Я не хочу это чувствовать. Но как этого добиться? Я не знаю, не могу понять. Боже, почему всё так сложно?! Хочется вцепиться в волосы, закричать, но я не кричу. Оказывается так тяжело сохранять безразличный вид. Интересно, Пику так же тяжело или он и не притворяется вовсе? Он в последнее время вообще не выходит из комнаты, а если выходит, то не говорит ни с кем. Только с Вару пару раз поговорил, но слова были сказаны шёпотом, а сам он выглядел весьма расстроенным. У него что-то случилось? Может, ему так же плохо, но он молчит об этом. Как бы я хотел узнать… Но он ведь не скажет. Тут даже дело не во мне, а в нём. Может, он просто боится сказать? Я тоже боюсь. Они не поймут. Вроде бы спасение так близко, стоит лишь протянуть руку, но я не хочу. Не хочу, чтобы меня снова отвергли. Отставили в сторонку, как ненужную куклу среди дорогих игрушек. Я ведь тоже человек… Или не человек? Мы были клонами. Теперь мы в реальном мире. Но мы же не изменились… Или изменились? Есть ли в нас хоть что-то человеческое, если мы ведём себя так?

Я видел, как Феликс кричит на Вару, стоит тому, хоть чуть-чуть ошибиться. Он тогда отшатнулся, а у Феликса в глазах стояли слёзы. Неужели никто не заметил? Или всем плевать? А Вару с тех пор держится только своего короля. Или дамы. Вообще странно, что они живут с нами, но я не против. Николь хорошая. Только слишком тихая в последнее время. Странно всё это. Все странные. Это, наверное, плохо…

Я не понимаю, что происходит. Все на глазах меняются. Меняются в странную сторону. Зонтик ходит только углам, не говорит ни слова. Я видел пару раз, как Куро или Клео пытались его разговорить, но он всё так же молчал, лишь плача, если на него повышали голос. Всем сейчас не сладко. Я вижу тёмные круги под глазами Куромаку, я вижу отстранённость Вару, я вижу, как Ромео пытается не попадаться никому на глаза. Я вижу, как медленно угасаем все мы. И мне это совершенно не нравится. Но разве я могу что-то сделать? Я такой же бесполезный, как и они. Как они не понимают, что держа в себе свою боль, они ранят остальных? Поддавшись эмоциям, обижают остальных. Те закрываются. У всех нас есть проблемы. Так почему мы не хотим помочь друг другу?

Зачем Фёдор вообще выпустил нас сюда?

В карточном мире все держались вместе. Все, кроме меня. Я чувствую себя виноватым. Я ведь даже не подозревал, что они пытаются выбраться. Я как обычно ничего не понял вовремя. Ненавижу свою бестолковость. Почему Фёдор вообще создал меня таким?

Зачем он вообще создал меня?

Я ведь и правда бесполезен. Почему я не могу понять всё сразу? И почему в Карточном мире у меня не возникало таких мыслей? Там все были по одиночке, но цель была у всех одна. Даже дамы с Джокером тоже пытались сломать купол, хоть и были снаружи. Не зная друг о друге, мы двигались к одной цели. А здесь… А здесь мы все в одном месте, но закрываемся друг от друга. Боимся сказать то, что важно сказать. Это плохо. Я хочу помочь. Правда хочу! Я очень хочу сделать так, чтобы все были счастливы! Но здесь нет счастья… Реальный мир такой жестокий, холодный…

Он убивает нас изнутри..

Мне не нравится этот мир. Он лучше и больше нашего, но в нашем мы были хоть капельку счастливы, а здесь медленно тонем в омуте своих мыслей.

Лучше бы мы навсегда остались за куполом.

Там легко. Там мы могли быть правителями. Не думать о своих проблемах, думать о народе. Отодвинуть себя на второй план, не вспоминая о себе. Там можно было отвлечься, а здесь не помогает ничего. НИЧЕГО. Почему же я так просто упустил ту возможность? Наверное, я мог бы почувствовать себя значимым, великим. Нужным… Нужным, а не бесполезным. Я знаю, что они считают меня именно таким. Видел их снисходительные взгляды, видел их глаза, полные недоверия. И ведь если я спрошу, они никогда этого не скажут в лицо. Боятся ранить, не зная, что делают только хуже. Ложь — вот, что убивает сильнее всего. Обман рушит жизни. Данте совершенно прав. Ну, почему я понимаю нужное, когда уже поздно что-то менять? Когда уже нет сил ни жить, ни исправляться.

Данте всегда был прав.

У него тоже всё далеко не гладко. По нему видно. Он молчит много. Кидает на меня встревоженные взгляды. Часто зевает. Неужели у него тоже проблемы со сном? Я не знаю. Всегда боялся спать к нему лицом, боясь, что он всё узнает. Пока что у меня нет доказательств. Я не хочу мешать. Не хочу стать для них обузой. Не хочу быть бесполезным. А Данте будет больнее. Он же мой король. У всех мастей свои отношения. Думаю, он бы очень расстроился, узнав о моём состоянии. Он всегда говорил, что только разговоры могут помочь разрешить конфликты, помочь решить проблемы. Не просто так людям был дан язык. Так почему же он молчит, изменяя собственным словам. Даже цитаты не так часты в его фразах, как было раньше.

Что-то случилось.

У всех нас что-то происходит. Все молчат, отводят взгляды, всё реже выходят из комнат. Дамы почти ни с кем не общаются, предпочитая лишь женскую компанию. Я вижу их потухшие взгляды. Они должны быть с нами, но они почти не общаются. Не говоря уж о Джокере. Он вообще появляется раз в неделю. Мне кажется, он чувствует себя чужим. Странно, никто и никогда не проявлял к нему агрессии. Проблемы. Снова и снова. Почему они преследуют нас? Почему в этом мире так много надо думать? Почему же мысли занимают всё сознание, убивая изнутри? Хотел бы я сказать, что нужно рассказать другим об этом, но и сам никогда не буду этого сделать. Не могу. Не хочу нагружать других. Понимаю, что это неправильно, но не могу по-другому. Я вижу, что всем плохо и все молчат. Боятся рассказать. Так и тонем все вместе, стараясь не ранить. Тонем, почти не борясь. Знаем, что в холодной тишине не будет проблем, будет спокойно. То ли это, о чём говорил мне Создатель? Здесь совсем не просто. Здесь сложно. Слишком сложно. Много проблем, много мыслей. Не получается расслабиться, отпустить всё это. Может, так может только Ромео?… Пх. Я даже не задумался, что у него тоже есть чувства. Почему так сложно думать о других, не забывая о себе? Почему граница так тонка? Почему так сложно не переступить грань? Помочь всем, не утопив себя. Это невозможно. Я ничего не понимаю.

Почему же я не могу понять?

Может быть, истина лежит на поверхности? И я просто не могу протянуть руку? Но ведь я не знаю где поверхность… Я тону, захлёбываюсь чувствами. Захлёбываюсь тем, что ничего не могу с этим сделать. Сижу уже два чёртовых часа как изваяние, не двигая и мускулом. Хотелось лечь, закричать, может, даже заплакать… Но нельзя. Нельзя давать понять, что всё плохо. Что все не так. Что я не могу быть счастлив здесь. Я не хочу подводить других.

Почему же всё так сложно?

На плечо ложится чья-то рука. Я вздрагиваю. Неужели Данте всё-таки решил спросить? Оборачиваюсь. Нет. Не Данте. Вару. Ему-то что надо? Выглядит он как-то странно. Растрёпаный, очки сидят криво. Он словно только что проснулся, но ведь я только недавно видел, как он шёл в ванную.

— Эльф, всё нормально? — надломленно спрашивает он, стараясь скрыть дрожь в голосе. У него плохо получается. Неужели он считает меня настолько глупым?

— Да. А что? У тебя что-то случилось? — спрашиваю шёпотом. Понимаю, что вряд ли он хочет привлекать к себе лишнее внимание.

— Нет. Всё нормально, — он слишком быстро оправдывается. Явно лжёт. Но зачем? Впрочем, не мне его судить, — Я. Просто… Прости меня за недоверие, ладно? Ты… Не виноват. Я… — голос сбивается, он закусывает губу. Я вижу ободранную кожу на ней. Это ему помогает? Стоит попробовать, — не хотел обидеть тебя.

— Да ладно, всё нормально, — честно, я удивлён. В его словах нет лжи, а в моих она чище стекла. Он искренне извинился? По своей воле? Вряд ли его кто-то заставил, слишком много времени прошло. Он так и остался стоять, разглядывая меня. Заподозрил что-то? — что-то ещё?

— Нет. Ничего, — он словно оторвался от мыслей. Что это с ним? Он ко мне никогда не подходил, а теперь? И где Пик? Он без него в последнее время не выходит, — О чём думаешь?

— Да так… — я не хочу говорить. Может, он и поймёт, но что скажет? Я не хочу вообще об этом думать. Он ждёт. Стоит, не шевелится. Почему я только сейчас заметил, что в гостиной мы одни? Данте нет, и телевизор выключен. Я настолько глубоко ушёл в свои мысли? Проклятая невнимательность, — сложно здесь, — только бы не развивал тему. Он вздрогнул.

— Сложно. Тебе тоже здесь не нравится, да? — он перешёл на шёпот. Мы же одни? Так почему он такой загадочный, такой непонятный?

— Нет… Ты… Всё в порядке? — пытаюсь разглядеть его лучше. Он бледный, шёки впалые. Ключицы сильно выпирают, выделяясь за воротом синей толстовки.

— Всё. В норме, — слегка хрипит. Что происходит? Я ничего не понимаю. За что мне это? Может, это намёк, а я как обычно туплю? Тогда ещё хуже. Почему нет заглушки мыслей? — Я. Ладно, пока, — он уходит, оставляя меня одного наедине с мыслями. А я всё ещё не понимаю. Ни его, ни других, ни себя самого. Почему всё так сложно? Почему мне так тяжело? Почему этот мир так отнёсся к нам? Почему мы ещё живы, а не утонули в своих мыслях? Почему Федя позволил нам умирать?

Примечания:

Что ж, как по мне неплохо. 4 страницы мыслей это сложно. Сразу предупреждаю, у фанфика не будет логичного конца. Скорее всего, вообще не будет. Так сказать, много зарисовок чувств, почти не связанных между собой.

Кто здесь киннит Габриэля?

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

Примечания:

Вот это было очень сложно писать. Прям очень. Подозреваю, что на Пиковых у меня больше страниц получится.

Когда мы оказались в пустоте, я не удивился такому повороту. Когда Фёдор пришёл вновь, я точно знал, что освобождать он нас не будет. Когда Фёдор запер нас, дав генераторы, я рассчитывал, что мы останемся здесь если не навсегда, то надолго уж точно. Я был готов к этому. У меня был чёткий план, что делать и как. Я проссчитал всё. Я был готов к войне, голоду, потере заряда… Я смог бы выжить и вытащить за собой остальных почти из любой ситуации. Но я совершенно не мог предугадать, что Фёдор вернётся за нами. Просто взял и выпустил. И мы все снова встретились, а так же узнали он наличии дам и Красного Джокера. Я ещё долго подозревал его, но он совершенно не был похож на обманщика. По сравнению прошлым разом, он выглядел старше и… Несчастнее что-ли. Понятия не имею, что его так подкосило, но он точно не был похож на того подростка, каким мы видели его пять лет назад. Его улыбка была на сто процентов натянутая, да и она пропала через три минуты. Все разбрелись по квартире после заданных вопросов, а он отвёл меня в сторонку. Он был серьёзен, а в его глазах было что-то непонятное мне. Я никогда не мог понять, что же чувствуют остальные на самом деле, если он хорошо повторялись. До сих пор не понимаю, как это удаётся Клео. Она чувствует чужие эмоции, как свои собственные. Я так не могу. Даже завидую ей слегка.

— Куро, я надеюсь на тебя. Они… Не справятся одни. Пожалуйста, сделай так, чтобы они выжили. Следи за ними, — Он смотрит с мольбой, словно что-то должно случиться.

— Ты можешь положиться на меня, Создатель. Но помоги сначала себе. Выглядишь неважно. Что-то случилось? — Я вроде беспокоюсь о нём, но мой тон звучит холодно и незаинтересованно.

— Да так. Это ничего. Я лишь хочу предупредить, что этот мир сложнее, чем кажется. Не потеряйся в нём.

И ушёл, оставив меня одного. Точнее, с десятью подопечными, Пиком и Красным Джокером, который всегда держался сам по себе. Но я не понял его слов. Как можно потеряться в мире? Его слова не совсем корректны. Быть может, он имел в виду в городе. Но мы никогда очень редко выходим из дома. И мир не может быть сложным. Стоит лишь понять его законы. А здесь они весьма просты. Так, что же он хотел мне сказать. И хочу ли я знать это?

* * *

Сижу за столом, смотрю в стену. Остальные, наверное, думают, что я работаю, а я просто думаю. Не люблю бездействие, но сейчас просто нет сил двигаться, даже мозги не работают. Как же сложно… Этот мир был прост с научной точки зрения, но с социальной. Люди такие. Запутаные… Я не могу их понять. Слишком много чувств, я чувствую себя камнем среди них. Я не понимаю их чувства. Чёрт, я неё понимаю даже свои! Клоны ведь не люди, но я перестал чувствовать себя хорошо в своём облике. Я тружусь ради них, слежу за порядком, ведь Создатель надеется на меня… Прошло уже два месяца, а я так и не понял его слов. Точнее, не до конца. Своё состояние я могу охарактеризовать, но что за ним следует… Что будет потом? Я не понимаю себя. Я всегда продолжал работать, даже когда хотел спать. А теперь мне почему-то хочется всё отложить… Пойти прилечь, отдохнуть от дел, от ответственности… Но ведь я создан таким, почему я чувствую это… Я не должен быть таким. Я должен собраться, быть ответственным, быть готовым ко всему… Мне всегда нравилось это, мне казалось, я просто обязан быть таким. Точным, собранным. Быть поддержкой, быть опорой, без которой всё рухнет. Но почему сейчас мне кажется, что всё рушится и без меня? Что-то неуловимо меняется, расходится. Ситуация уже не в моих руках… Каждый сам по себе. И я тоже…

Я видел себя в зеркале. Знаю, что выгляжу не лучшим образом. Синяки под глазами уже на пол-лица, но я и не пытаюсь замазать. Остальные всё равно не обратят внимания, так какой смысл? Я сижу только в своей комнате, почти не выхожу. Здесь я один, здесь нет никаких проблем, кроме моих собственных. Меня дико клонит в сон, но я не могу уснуть… Продолжаю разбирать отчёты, составлять списки, рассчитывать деньги… Я хочу отдохнуть, хочу искренне перестать думать об этом, перестать быть своей картой. Но я продолжаю сидеть и пить новую чашку кофе. Я не помню, какая она по счёту, я не знаю сколько сейчас времени, я не знаю сколько уже сижу здесь… Цифры перед глазами расплываются, слова проходят мимо сознания. Слишком сложно, слишком много. Впервые я чувствую себя таким уставшим. Управлять целой страной гораздо легче, чем быть человеком… Зачем людям столько чувств? Гораздо проще жить без них… Хотя… В чём тогда смысл? Добившись всего, ты уже просто не почувствуешь радости от выполнения своей цели.

Кажется, я начал понимать слова Фёдора… Я и правда запутался. Совсем. Я не могу понять людей, не могу понять клонов, не могу понять себя. Словно и правда потерялся в мире, в чувствах. В литературе часто упоминается выражение — «запутался в себе». Кажется, сейчас оно мне особенно подходит. Почему я чувствую волнение, злость, банальную⁽¹⁾ усталость? Слишком сложно… Даже книги по психологии ничего не говорят. Не объясняют, зачем людям нужны чувства и как с ними разобраться. Наверное, Фёдор знает всё про это. Но он так редко посещает нас… Да и выглядит неважно. Даже хуже, чем я. Я не могу спросить его об этом, он попросту игнорирует меня. Он не хочет, чтобы ему помогали? Это странно. Впрочем, я и сам не хочу. Не хочу, чтобы другие знали, что у меня проблемы, что я уже давно не могу нормально спать от бессонницы, что иногда засыпаю на столе среди бумаг, что я уже давно не считаю, сколько выпил кофе, что уже давно потерялся во времени и самом себе. Если они узнают, вряд ли смогут мне помочь. Я уверен, что другие могут чувствовать тоже самое. И я не смогу им помочь. Никто из нас не может помочь. Если скажу им о своём состоянии, если дам посмотреть на себя с другой стороны, они поймут, как я на самом деле слаб. У них попросту исчезнет опора, стержень, что не позволял им расклеиться, упасть в пропасть забвения. Я вижу, что с ними что-то не так. Все изменились. Слишком быстро, слишком незаметно, что я не успеваю всё обдумать.

Зонтик теперь чаще ночует у Феликса. Не знаю почему. Я спрашивал, пытался выяснить. Насколько знаю, Клео тоже пыталась, но он молчит. Кажется, даже Феликс не знает, что с ним. Но я даже рад. Там он может получить поддержку, а заодно и не увидит меня в таком состоянии. Я знаю, что ему тоже нелегко. Он теперь стал совсем тихий. Как тень, очень незаметный. Сначала я подозревал Вару, думал, это он запугал моего вальта настолько, что он не может нормально и слова сказать. Честно, мне жаль. Я не видел его неделю, а потом мы случайно пересеклись с Пиком в коридоре. Он тащил его без сознания. Уж не знаю, что с ним случилось, но явно не выглядел как человек, способный запугивать. Я до сих пор не могу выяснить про них ничего. Зонтик молчит, а Пик отказывается говорить. Я всё чаще хочу бросить всё и высказать ему в лицо то, что думаю. Он сам провосгласил себя нашим лидером. Он старался выбраться из карточного мира. И как только ему это удалось, он отдалился от нас ещё больше. По идеи он должен мне помогать. Подозреваю, Фёдор и ему сказал, чтобы он следил за нами, но не делает этого. Совершенно. Он словно ушёл от реальности, из комнаты почти не выходит. А как бы я ни хотел этого признавать, но мне нужна помощь. Я не могу вывозить всё это один… Я просто больше не могу быть один. Слишком много ответственности на мне. Я устал от этого всего. Устал настолько, что сейчас просто не могу пошевелиться лишний раз. Я ведь и так почти не двигаюсь, откуда эта усталость в теле… Я не знаю, не понимаю, но хочу понять. Хочу знать, что мне теперь делать, как жить…

А жить ли вообще?

Здесь слишком сложно, слишком непонятно, одиноко… В карточном мире я знал всё, я был практически правителем. Если бы я захотел, я бы добился всего, я знаю это. Но я не хочу. Не хочу власти, ответственности, уважения… Я хочу просто спокойно жить, не беспокоясь о других, о своём статусе в их глазах, о том, что без меня они просто не выживут. Если Пик, конечно, продолжит сидеть в комнате. Я знаю, он бы помог мне, стоит лишь попросить. Он сделает это без особых усилий, с привычной маской безразличия. Но я не хочу. В его глазах, в его мировоззрении я признаю, что никогда не смогу стать настоящим лидером. Тем, кто может вынести огромную ответственность и не сломаться не согнуться под её тяжестью. Я признался в этом сам себе уже давно, но сделать это перед другими не могу. Просто потащу их на дно за собой. А Пик справится, я верю в него. У него есть то, чего нет у меня. Стойкий стержень спокойствия. Он невозмутимый, его сложно вывести из себя. Я всегда поражался его стойкости и собранности. Я хотел превзойти его, показать, что лучше него… Я ошибался. Я не смогу. Я не могу помочь ни себе, ни другим.

А им нужна помощь. Не только я страдаю здесь… Я чувствую, над нами нависло облако отчаяния. У всех какие-то свои проблемы, и никто о них не говорит. Бессмысленно успокаивать себя тем, что всё это разрулится самом собой. Но я не знаю, как это решить… Я зашёл в тупик и не могу выйти. Я и правда потерялся в этом мире и боюсь, что затащу с собой других. Тот же Феликс уже не выглядит таким радостным, оживлённым. Я видел пару раз, как он сидел с совершенно опустошённым видом, но как только кто-то подходил к нему, сразу натягивал улыбку. Ромео теперь всё чаще вне дома. Габриэль стал значительно тише, молчит всё время. Иногда открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его. Клео перестала выходить из комнаты и болтать с нами. Молчит, думает о чём-то… Пиковые совсем абстрагировались от реальности. Вару без Пика никуда не выходит, Эмма всё чаще приходит к ним, словно избегая других дам. Я вижу всё это и ничего не могу исправить, не могу помочь. Хотел пару раз обратиться к Данте, но боюсь, что не смогу справится с чувствами. Знаю, он поддержит, поможет, но не хочу открывать ему всего себя. Не хочу нагружать… Просто не смогу. Не смогу довериться, не смогу передать ответственность, отпустить. Впервые в жизни ненавижу собственные принципы. Вроде бы так легко — просто рассказать. Но слова застрявают в горле, я просто не могу…

Дверь тихо скрепит, я оборачиваюсь. Зонтик словно тень стоит на пороге комнаты, смотрит на меня. Среди этой темноты я его почти не вижу, только бледная кожа выделяется на фоне. Он молчит, пристально смотрит. Я не могу ничего сказать. Знаю, что он сейчас думает. Не в первый раз он приходит вот так, резко и внезапно.

Зонтик как пуля влетает в комнату, чуть не снеся дверь. По его щекам текут слёзы. Я оборачиваюсь.

— Зонтик, что случилось? — он так ярко выражает эмоции, почему я не могу так…

Он не отвечает, лишь подходит ко мне, с беспокойством заглядывая мне в глаза. От него веет страхом, он боится увидеть здесь что-то.

— Зонтик, что с тобой? — спрашиваю и боюсь, потому что сам уже давно путаю сон с реальностью, — Вару снова... — прерываюсь, вспоминая, что не видел его уже недели две.

— Нет, не он, — его голос перестаёт дрожать, он недовольно смотрит на мой стол, — Мне приснился кошмар. Просто кошмар, — он говорит тихо, раньше он так не говорил. Я молчу. Он никогда не рассказывал о своих кошмарах подробно. Просить его бессмысленно, — С тобой все хорошо? Клео сказала, что если я беспокоюсь, стоит тебя проведать.

— Всё хорошо. Не беспокойся, — я говорю уверенно, спокойно, по-другому не могу. Не говорить же ему, что я не сплю нормально уже месяц, — А где сама Клео?

— Не знаю. В комнате вроде. Никто не знает её точное местонахождение, — он качает головой, я вижу в его глазах беспокойство, — Куро, не утомляй себя, пожалуйста. Я… Волнуюсь за тебя. За всех нас.

— Всё нормально. Всё будет хорошо, — глажу его по голове. Конечно, это чистая лож. Но разве я могу сказать ему правду? Впрочем, по глазам вижу, что он не верит мне. И никогда не поверит, но побоится поспорить…

Вот и сейчас он стоит так же в проёме. Молчит. Я вижу в его глазах отблеск волнения, но он не плачет. Давно уже. Или я просто не замечаю. Я боюсь спросить, боюсь нарушить его покой. Я должен помочь ему, но не знаю как. Я должен помочь всем, но не могу…

— Феликс зовёт на обед, — тихо объясняет Зонтик, но не уходит, остаётся здесь, внимательно разглядывая меня.

Обед… Значит, сейчас день. А какой день… Среда вроде бы… Он смотрит на меня. Мне не по себе от его взгляда. Каждый раз он приходит и смотрит вот так. Словно всё знает. Будто читает как книгу. Я знаю, что со стороны не выгляжу несчастным, но он видит меня изнутри. Слишком чётко, понятно. Если бы он сказал это вслух. Я бы признался, я бы рассказал всё. Может, он бы смог мне помочь. Но он молчит. Наверное, боится задеть. Потому что не знает всего, потому что может лишь догадываться.

— Пошли, — я встаю из-за стола, чуть потягиваюсь, стараясь скрыть резкую темноту в глазах. Мне и правда нужно поесть.

Он молча соглашается. Мы идём на кухню. Садимся. Краем глаза замечаю, что Габриэля с нами нет. Но Данте спокоен, значит, с ним всё хорошо. К моему удивлению, на кухне сидят и Пиковые, которые до этого вообще не появлялись в квартире, сидя в своей комнате. Что ещё более странно, сидят все трое. Хмурая Эмма, опустивший голову Вару и Пик, с беспокойством оглядывающий этих двоих. Самое время начать разговор, попросить его, но… Мне почему-то не хочется. Он так смотрит… В его взгляде искренне волнение. Он явно знает что-то про них. Он контролирует ситуацию, в которой оказался. Скорее всего, именно он вытащил их сюда. А я… Почему я так отдалился… С моим валетом что-то происходит, а я не могу выяснить причину. Он не отвечает мне, уходит от меня.

Со звоном падает ложка, которую Феликс нечаянно уронил, задумавшись о чём-то своём. Зонтик не обращает внимания, спокойно есть, меня это радует. Вару чуть замирает, но продолжает ковыряться в еде. Ромео спешно доедает и выходит из-за стола.

— Я, пожалуй, пойду… — слышится хлопок двери. Он теперь всё чаще пропадает на улице. Что с ним, тоже не понятно. В какой момент я пропустил такие изменения?

— А где остальные дамы? — спросил я, только что заметив их отсутствие.

— Гуляют, — коротко отвечает Эмма, чуть пихнув Вару под локоть. Тот чуть ускоряется, явно прибывая в своих мыслях.

Феликс задумчиво допивает чай и уходит, не говоря ни слова. Я вижу его тревогу. Ловлю взгляд Данте, он тоже смотрит в спину Четвёртому. Чуть качает головой и молчит. Я выхожу из-за стола. Не могу сидеть здесь больше… Такое ощущение, что меня и нет здесь. Эта тишина напрягает, давит на мозги. Они от меня ничего не ждут. Они вообще не выглядят так, словно ждут чего-то от жизни. Я что-то упустил. Что-то важное. То, что могло помочь. На мне была ответственность, а я упустил её. Наша жизнь вышла из-под контроля, и я не знаю, что будет дальше… Что будет с нами, если всё так изменилось? Если изменились мы сами настолько, что уже ничего не понимаем в себе.

Я спокойно захожу в комнату, а в душе полный бардак. Мне кажется, что они смотрят мне в спину, что-то хотят. Хотят попросить, помочь, обвинить… Я не знаю. Я боюсь обернуться и увидеть в их глазах презрение. Я не справился… Я упустил… Мы все катимся на дно… Потому что люди привыкли так жить… А я не могу. Никто из нас не может.

Как же сложно быть человеком…

Зря Федя сделал это. Это не свобода. Это мир, где людям доступно всё, но здесь столько препятствий, что ты просто не дойдёшь до цели. Только сейчас я понимаю… Самый главный враг человека — он сам. И бороться с ним почти невозможно. Как они живут здесь, привыкнув к недоверию, слишком большим запросам, дискриминации и простому человеческому пофигизму. Они живут здесь и они счастливы. Этот мир бесконечен, здесь много возможностей, но здесь люди убивают сами себя, даже не подозревая об этом. Там мы зависели лишь от генераторов, здесь зависимы от самих себя. И я бы выбрал клетку с ложью, чем свободу с правдой. Я не справился, Фёдор сделал неправильный выбор.

Я устал, смертельно устал. Я хочу лечь и заснуть… Надо. Пойти за кофе, но… Моя голова со стуком падает на стол с незаконченым отчётом. Я не могу больше шевелиться, нет сил. Сознание накрывает тьма. Что ж, мне правда стоило отдохнуть. Я устал. Я и правда потерялся…

Примечания:

Что могу сказать. Я писала про то, что картой быть сложно, соответствовать ей и тд. Здесь всё наоборот. Как вам?

Я хочу писать больше, но не могу?. Постараюсь. На Пиковых уж точно будет побольше.

Where are my comments?

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

1) Госпади помоги. Т9 — анальную.

Вернуться к тексту

Примечания:

Здесь было ещё сложнее. Дальше легче будет. Данте вообще очень сложно представить подавленным. Пришлось выкручиваться.

Когда Создатель отправил нас в карточный мир, дав генераторы и оставив одних, у меня не было чёткого плана. Я действовал интуитивно. Думаю, останься мы там, я бы добился большего, чем успел. Тогда я думал, что мы будем там вечно, и стоит разобраться с загадкой генератора и самого мира, что был нам не до конца известен. Я нашёл бы Габриэля и принялся бы разгадывать эти тайны. Мне определённо нравилось этот вариант события, и я был в шаге от его исполнения.

Но судьба распорядилась иначе. Создатель решил, что лучше будет нас выпустить, дав свободу. Правильно это было или неправильно я сказать не могу. Понятие правильности часто бывает спорным. Наверное, ему стало жаль нас или он просто захотел показать нам иной мир. Я не знаю. Он не говорил об этом. Только смотрел на нас как-то странно. С чем-то, похожим на сожаление. Словно и сам не был уверен в своём поступке. Впрочем, людям свойственна неуверенность. Потому, наверное, он и сделал это так внезапно. Помню, была белая вспышка, и все мы снова оказались в пустоте. Даже Габриэль был. И неизвестные нам доселе дамы. Создатель открыл портал и мы оказались в его квартире. Здесь мы не были так давно, что всё уже позабылось. Другие волновались, спрашивали, а рассматривал обстановку. Я не волновался, даже не удивился. Если в жизни что-то происходит, то оно обязательно должно было произойти, такова Судьба.

Создатель подошёл ко мне, когда остальные уже разошлись. Он смотрел рассеяно, пусто. Словно его мысли были далеки от меня.

— Данте, я… И сам не до конца понимаю этот мир… Он слишком… Сложный… Здесь всё совсем не так, как кажется. Слишком много граней реальности, и все смотрят через разные. Здесь куда хуже, чем считают остальные. Думаю, ты сможешь убедиться в этом сам. Мне жаль… Я должен показать вам его. Если вы захотите обратно, я не удивлюсь… Надеюсь, ты сможешь понять этот мир лучше чем я. И… Если сможешь, помоги разобраться остальным. Пожалуйста…

И ушёл, оставляя меня в лёгком недоумении. Его слова были новой загадкой, о которой стоило подумать. Я даже рад был. Рассуждать о реальности, найти ответы, всё это было моей основной целью. Но меня не покидало чувство, что у этой загадки ответа нет. У этого мира слишком сложные законы. И я никогда не смогу его понять…

* * *

Всё чаще мне кажется, что Создатель зря выпустил нас оттуда. Там было легче. Спокойнее. Мы были буквально богами того мира, здесь же мы лишь часть всего человечества, которое о нас даже не догадывается. Люди живут сами по себе, а мы теперь тоже часть общества. Одна из самых маленьких частей на всей планете. Как маленькая рисинка в целом мешке. Есть мы или нет, ничего не меняется. Это реальность. И она не дурна собой, красива, кое-где величественна. Но далеко не везде. Я успел походить по городу и понять, что разные районы совершенно отличаются. На нашей улице стоят высокие многоэтажки, а на соседней чуть ли на одноэтажные дома, почти заброшенные и непримечательные. Здесь неплохо, даже хорошо. Удобнее. Здесь не висит тветственность за целое государство. Теперь мы лишь часть тех, кто живёт здесь. Люди умны. Они создали много приспособлений для облегчения жизни, они развиваются дальше, многие из них искренне стремятся счастливому будущему. Думаю, даже Куромаку не достиг бы такого прогресса, останься мы там, что уж говорить о нас.

Это мир мне нравился. Очень. И я не сразу заметил, что остальные как-то не сильно рады этой свободе. Даже Пик безразлично глядел на улицу, хотя в первые дни его глаза горели торжеством. Чаще стали вспыхивать ссоры, улыбки стали редкость. Что-то изменилось, сломалось. И так незаметно, что пролетело мимо меня, я даже не успел понять это. Я долго думал над этим, искал причину. Гораздо позднее я наконец понял. И понимание это мне совершенно не понравилось.

Здесь гораздо хуже в моральном плане. Здесь выживают только люди, а мы ими не являемся. Не можем чувствовать всё сразу, не можем понять другие чувства, что были нам неизвестны. С этим и возникли трудности. У всех нас. Я не могу понять людей, они чувствуют слишком многое, беспокоятся о том, о чём не стоило даже вспоминать. Переживают о том, о чём не стоило волноваться. Они слишком чувствительные. Каждый из них чувствует разное, но в общей сложности они все чувствуют полный набор эмоций, который я видел в одной из книг. Мы — отражения этих эмоций, лишь черты характера. А люди…

Они непонятны мне. Они — загадка. Та загадка, над которой придётся думать очень долго, прежде чем понять суть. И я не был против таких загадок, в том и был смысл моей жизни. Но есть проблема. Если для меня эта загадка просто новый этап и преграда, не стоящая волнений и переживаний, то для других настоящая пытка, заставляющая их сравнивать себя с людьми. Я вижу их страдания, метания. Их неуверенность, закрытость. Они перенимают противоположные их харкатерам эмоции. Просто не могут их понять.

Самое печальное для меня, я тоже не могу понять их. Я лишь знаю, почему они это чувствуют, но что конкретно… Я не чувствовал ни одной другой эмоции с тех пор, как мы вышли из карточного мира. Вероятно, со мной это тоже случится, но пока я бессилен. Я будто заперт в своём мире, где понимаю только себя. Я хотел бы понять их точнее. На себе ощутить то, что они чувствуют, чтобы понять, что конкретно они ощущают. Тогда бы я мог помочь им, решить их проблемы, вернуть всё в обычный режим. Наверное, я могу хоть немного им помочь и сейчас, но они никогда не просили. Никто из них. И я могу лишь догадываться почему.

Сейчас я снова медитирую. Точнее, пытаюсь. В этом мире с медитацией всё куда сложнее, чужие эмоции вокруг льются потоком, не дают сосредоточиться, сбивают с мысли. И если бы я мог хотя бы, понять их, примерить на себя, было бы гораздо легче. Проигнорировать их или понять, как перестать их чувствовать. Потому что нужно помочь остальным. Я понимаю это, но не могу ничего сделать, пока не пойму, что же именно не так.

Они старательно скрывают всё, уходят, но я вижу их. Как будто читаю мысли и чувства. Знаю, что с ними и где они. Повышенная чувствительность и эмпатия мне не мешают, но сам факт эмоций, которые они чувствуют, мне не нравится. Это явно не то, что я хотел бы чувствовать в них. Я читал про это, ощущение тревоги и отчаяния не то, что они должны были ощущать здесь. Этот мир должен был сделать нас счастливее, здесь должно быть, но он делает всё наоборот. Совсем. Здесь лишь тяжелее, здесь мы вместе в одном пространстве. Думаю, это нас и убивает. Постоянно находится с множеством людей в доме и знать, что они от тебя зависят. Я чувствую что-то отдалённое. Думаю, Куромаку чувствует именно это. Или Пик. Есть ещё Джокер, но… Он единственный, кого я совсем не могу понять. Он почти всё время отсутствует дома, его будто нет с нами. А если он есть дома, то я его не чувствую. Словно он единственный, кто может так закрыться. Пиковые тоже могут, но гораздо хуже. И с каждым разом я чувствую их всё лучше.

С ними вообще что-то странное в последнее время. Только Пик вполне натурально держит маску «всё в порядке», хотя что-то у них происходит. Эмма просто молчит, Вару даже не пытается притворяться. Его разум почти закрыт для меня, а сам он не выходит из комнаты, и только недавно я смог проломить его защиту и чётко ощущать отчания, витающее над ним. Сейчас по всей квартире такое ощущение, но в их комнате его больше всего. И я в который раз понимаю, что не могу найти причину.

Дверь в комнату тихо отворилась, но я услышал. На пороге стоит Николь и слегка смущённо смотрит на меня. Я лишь киваю. Она приходит ко мне уже месяц каждый день. Она молчит, просто сидит рядом. Иногда я наливаю ей чай. Не знаю, зачем она делает это, но, видимо, ей так становится спокойнее, а я не против хоть чем-то помочь. Она никогда не говорила, что с ней, но я чувствую, её что-то тревожит. Давить не хочу, знаю, от этого будет только хуже. Пытаюсь вникнуть, но её расстроенное состояние она держит в себе, надеясь, что никто не заметит. Понять бы что случилось… Думаю, только Клео может это сделать. Её я не понимал никогда, у неё нет защиты сознания, но я не могу почувствовать её. Либо она чувствует слишком многое, либо целое ничего, других объяснений у меня нет. Я надеялся, что она может помочь нам, но раз Николь снова здесь, она тоже бессильна.

Моя дама — единственная, кто пытается как-то справиться с этим, как мне кажется. Когда она сидит рядом со мной, это её успокаивает, даёт ей расслабиться после переживаний. Остальные прячутся по комнатам, стараются не встречаться взглядами. Будто и не пытаются попросить помощи. Наверное, боятся сделать это. Стоит протянуть руку, и мы могли бы помочь друг другу, но они молчат, оставляя в себе весь тот груз, что тянет их вниз уже много дней. Мне бы понять свою масть, помочь хотя бы им, дальше бы придумали что-нибудь. Но что Николь, что Габри, оба молчат, не желая делится со мной своими мыслями.

Мой валет в последнее время задумчивый, в его голове явно есть мысли, достойные тщательных раздумий. И всё бы ничего, но его явная вялость и заторможенность мне не нравятся. Словно что-то не даёт ему спать ночью, словно что-то вырывает его из жизни. Он часто зависает, уходит из реальности, но ищет там явно не покоя, а чего-то другого. Это не медитация, это нечто ужасное, мрачное, тёмное. Я не знаю, как помочь ему, как вытащить оттуда. Я боюсь заговорить с ним, потому что нарушу его внутреннюю систему. Нарушу покой, перейду невидимую грань. Знаю, его спрашивали пару раз о его состоянии, но он молчал и уходил от ответа. Не думаю, что он ответит и мне. Остаётся только ждать и гадать, в какой момент мы просто не выдержим.

Понять бы, с чего всё началось. То, что он чувствует, что они все чувствуют, должно было откуда-то взяться. Не просто так, ничего не может быть просто так.

Надо найти причину. Причину всего того, что происходит с нами. То, из-за чего все изменились. Да, конфликты между нами могли подтолкнуть к этому, но я не думаю, что они были столь ужасными. Где-то должна быть причина. Более глубокая, обширная. Я знаю, она где-то рядом, я просто не вижу её.

Дверь чуть скрипнула. Едва слышно, я не смог различить шаги за ней. Я немного приоткрыл глаза. В проёме стоял Зонтик, молча смотря на нас. Теперь понятно, почему я не услышал шагов. Зонтик был как тень. Никто никогда не знал, где конкретно он находится, а потом он бесшумно появлялся где-нибудь рядом и так же резко пропадал. Я вопросительно посмотрел на него, не желая нарушать тишину. Он подошёл, налил немного чая, который стоял на столике, в кружку. Чуть кивнул и ушёл, Николь проводила его удивлённым взглядом. Я не удивился. Он не первый раз приходил ко мне за чаем. Не знаю, куда он его носил, но чашки возвращал на следующий день.

Мне кажется, он здесь самый вменяемый. Знаю, он тоже может чувствовать других, наверное, потому и понимает, что происходит и почему. Я хочу поговорить с ним, но он исчезает, словно избегая меня. Он тоже что-то скрывает, но над ним я не чувствую отчаяния. Что-то другое, более сложное, мне неизвестное. Куромаку почти не выходит из комнаты, а Зонтик почти всегда ночует у Феликса, тот сам не раз об этом говорил. Не знаю, что он думает по этому поводу, не успеваю спросить его. А он не говорит. Он вообще молчит в последнее время. И мне не нравится это молчание, оно угнетает. Слишком напряженное. Слишком… Словно он знает то, что нам не хочет рассказывать, потому и молчит, чтобы не выдать свой секрет.

Габриэль тихо заходит в комнату и нерешительно останавливается, глядя на нас. Обычно в комнате он появляется только под вечер, потому ни разу не видел наши посиделки. Николь манит его рукой, приглашая к нам. Он нерешительно подходит, садится справа от меня. Я кладу его голову себе на колени, он не сопротивляется, прижимается ко мне. Думаю, ему уже давно это было нужно. Николь облакачивается о моё правое плечо, я слышу её спокойное дыхание. Этим двоим нужно было понимание, нужен был я. Жаль, что я так и не знаю, что от меня требуется.

Здесь и сейчас они спокойны, им наконец хорошо. Они могут отдохнуть от долгих переживаний. Полагаю, они чувствуют во мне опору. Вот только… Я знаю, что не могу им помочь. Этот мир останется для меня загадкой…

Примечания:

Бубновые, как всегда, ближе всех к правде, хотя и не совсем.

Блин, это же драбблы, а у меня в голове продолжение... Я подумаю над этим.

Комменты?

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

Примечания:

Не вино. Бухать пока не будем. Ну или будем.

Когда мы попали в карточный мир, мне казалось, что это правильно. Мы же лишь мешали Феде, разве он знал, что Пик так захочет на свободу? Он ведь лишь хотел помочь себе… Признаю, это слегка эгоистично, но нам ведь от этого была польза, а мы просто воспользовались им и мешали жить. Я могу понять его, думаю, поступил бы так же, не выдержал бы.

В карточном мире нам было лучше. Мы могли создать идеальный мир без войны, без печали, без смертей… Почему мы не сделали этого сразу? Так было бы легче. Вместе у нас бы получилось всё, а по одиночке мы натворили бед… Я не знал историю всех, но знаю, что сам не справился бы, останься там. Страна ускользала из моих рук, разве я смог бы что-то сделать. Я так хотел создать свой мир, я искренне верил, что смогу осилить это… Думаю, если бы мы остались, пошли бы войны. Я не хочу войны, но думаю, что лучше бы остались там.

Я искренне был удивлён, когда Создатель выпустил нас. Я был рад, реальный мир оказался удивительным. А кроме нас за куполом, оказывается, были дамы и Красный Джокер. Хелен оказалась прекрасной девушкой, остальные тоже ничего, но… Создатель выглядел странно. Я видел его уставшим и раньше, когда мы слишком сильно докучали ему, но это… Это была другая усталость, даже не знаю, усталость ли это. Казалось, что он не спал неделю и вот вот упадёт. Он постоянно хмурился, отводил взгляд и почти всё время молчал. На мой вопрос о его состоянии он не ответил, но сказал другое:

— Феликс, это не то, о чём ты думаешь. Я имею в виду мир. Знаю, сейчас тебе кажется, что этот мир самый прекрасный, но хочу предупредить, что он далеко не такой. Он… Сложнее. Я не удивлюсь, если позже ты разочаруешься в нём. Если будут проблемы, говори мне, хорошо? — он внимательно выглядел я меня, прямо требуя согласия. И я согласился, хотя и не совсем понял, почему этот мир сложный. Но ведь он был прав…

* * *

Сижу в комнате. Один. Снова. Почему они вечно оставляют меня в одиночестве? Ромео снова куда-то делся, я видел его лишь утром, да и то он так быстро исчез, я даже спросить ничего не успел. Он отдалился от меня. Я не помню, когда мы в последний раз общались вдвоём больше пяти минут. Он теперь почти не появляется дома, лишь изредка мелькает рано утром. Я даже не знаю, ночует ли он дома, его кровать всегда холодная и заправленная, словно её никто и не трогал никогда. Иногда со мной остаётся Зонтик, тогда становится чуть легче, хотя бы не так одиноко. Он почти всё время молчит, но одно его присутствие дарит мне спокойствие. Он слишком молчаливый, но я не пытаюсь его разговорить. Не знаю почему, но он приходит всякий раз, когда мне морально хуже чем обычно плохо. В такие моменты я хочу, чтобы утешали меня, а не я. Тогда он просто обнимает меня, и мы сидим так часами. Молча, в темноте, в обнимку. На следующий день мне всегда становится совестно, что я не расспросил его о его самочувствии, но никогда не могу его найти. Он словно исчезает из квартиры, хотя никогда не ходит гулять. Может быть, он сидит у других клонов, но я не хочу их беспокоить. К дамам негласно вход запрещён, Данте постоянно медитирует, Куромаку, судя по его спокойствию, думает, что Зонтик живёт со мной. К Пиковым я не заглядывал. Они вроде не запрещали, но представить вместе Пиковых и Зонтика, я не могу. Они совершенно разные, вряд ли бы он пошёл искать у них утешения. Я точно знаю, что его что то тревожит, но он старательно этого не показывает. Мне это не нравится. Совсем не нравится…

Месяца два назад я заметил большие перемены во всех нас. Не знаю, с кого это началось, но все изменились. Словно что-то сломалось, вылетело из нашей жизни, допустив то, что происходит сейчас. Помню жаркие споры, крики, чуть ли до драки не доходило. Вару смеялся, Куромаку пытался всех успокоить, Джокер стоял в углу с ухмылкой и даже не думал нас разнимать, хотя вроде как за главного. А мы с Пиком кричали. Обычно только мы двое, но иногда к нам присоединились другие. А потом… Я… Мне кажется, именно я начал все те споры. Я… Ранил каждого, кто был в комнате. Я помню, что Вару перестал смеяться, даже из комныт прежний раз не выходил, Ромео начал шарахаться от меня, Зонтик стал молчаливее, Пик намеренно перестал на меня реагировать, а Джокер просто пропал из виду… Остальные тоже старались оставить меня одного. Я… Словно нарушил что-то, какой-то баланс. Ту гармонию, что была между нами до тех пор. Словно каждому нанёс рану на сердце, убил душу. Знаю, кричал не только я, споры были мастабшые — такие, что слышно было на все дом, — но я начинал. Был недоволен нашим положением, хотел наладить отношения между всеми нами, но в итоге разрушил их окончательно.

Я виноват, я ужасно виноват. Я всё разрушил, я ранил. Наверное, мы все ранили друг друга настолько сильно, что исправить уже нельзя, но начал-то я… Руки сами собой сжимают рукава кофты. Они всегда смотрят на меня с осуждением, я могу не видеть их взглядов, но знаю, они осуждают меня. Я пытался им помочь. Я хотел разобраться в ситуации, не допустить того, что происходит сейчас. Я начал это, испугался и запустил ещё хуже. Я не могу… Отвязаться от воспоминаний. Забыть то, что сделал.

* * *

Мы снова стоим посреди комнаты напротив друг друга. В его взгляде кипит пожар, зрачки ярко-алые. На самом деле, мне страшно. Я знаю, на что он способен, но продолжаю наш спор. Только позже я понял, что они совершенно лишены смысла. Меня ведь и не хотели слушать.

— Повторяю третий раз, оставь нас! Оставь нас всех! Мы в реальном мире, мы свободны. Но мы не семья, мы просто вынуждены жить в одной квартире, понятно тебе? — в его глазах искренняя ненависть, чувство собственной правоты и… Что-то ещё. То, чего я ещё не видел в его глазах. Что-то незнакомое, странное, пугающее. Я до сих пор не знаю, что же это было.

— Мы живём вместе! Мы из одной колоды, почему бы нам не проводить время вместе? — только сейчас начинаю понимать, как глупо звучали мои слова. С чего я вообще взял, что они хотят слушать меня?

— Ты других спросить не забыл? — насмешливо напомнил Вару, появляясь из-за его спины, — Он прав, мы ничего не обязаны делать. Мы просто живём здесь, это единственное, что нас объединяет, — он улыбался, но говорил вполне серьёзно. Меня это очень бесило. Почему он может заставить других слушаться, а я нет? Что в нём есть такое, что с его мнением согласны большинство.

— А ты не вмешивайся в чужой диалог! — он ведь имеет на это полное право, почему я так глупо отвергаю его? — Сам-то хоть как-то пытался улучшить условия нашего проживания?

— А должен? — он фыркает, Пик стоит за его спиной и молчаливо поддерживает, словно они мысленно разговаривают между собой, — Прими уже, никто здесь не намерен плясать под твою дудку. Всё, что ты сейчас делаешь не имеет смысла, — я тогда наивно ждал, что его остановят, станут спорить, но присутствующие молчали, как бы выражая согласие. В глазах Пика была усмешка, он словно говорил: «вон, даже мой валет со мной согласен, ты ничего не можешь». Я был один против них, Хелен не любила вступать в споры, а Ромео снова не было рядом.

— Я… Я… Я хотя бы пытаюсь всем помочь, хоть как-то улучшить жизнь, наладить отношения! А вот ты чем здесь полезен?! — я подошёл к нему вплотную. Честно, я очень жалею о том, что сказал тогда. Он не виноват в жестокой правде. Он был прав, а я просто не мог это принять, — Ты вообще ничего делаешь! Среди нас всех ты бесполезен!

— Хах, ты уверен? — он усмехнулся и выгнул бровь, — Определись сначала со своей жизнью, тебе ведь этого так не хватает, — мне хотелось его снова ударить. Но даже тогда я уже понимал, что в этом он прав. Слишком прав, чтобы спорить. Потому я сразу пожалел о своих словах.

Я знал, что его это не заденет. Он и правда даже не изменился в лице, лишь усмехнулся. Но… Больше он в споры не вступал. Либо сидел в сторонке, либо не приходил вовсе. Не думаю, что он обиделся иди что-то в этом роде, но я определённо сделал что-то не так. И ведь это был не первый раз. И не последний… Я сказал слишком много лишнего. Они сказали то же. Теперь мы просто существуем, изредка пересекаясь в коридорах.

* * *

Я слишком много ошибался. Теперь расплачиваюсь за это одиночеством. Я очень хочу подойти к ним и извиниться, но я знаю, что не смогу. Не смогу смотреть им в глаза, а выдавив извинения, сразу уйду, не смогу выдержать их слов. Я убил это всё. Я виноват. Я устал от этого чувства. Чувства вины, которое слишком сильно вошло в мою жизнь.

Изредка ко мне приходит Хелен и успокаивает. Она и Зонтик — единственные, с кем я могу общаться. Она не молчит, мы говорим о всякой ерунде, а я просто наслаждаюсь её присутствием. Я бы очень хотел, чтобы у нас всё было хорошо, но это не так. И я совершенно не знаю, что делать. Хелен тоже не знает. Она добрая, сразу понравилась мне, как только я её увидел, она понимает меня. Но что нам делать… Она тоже в последнее время поникшая, словно чёрные мысли преследуют и её. Я не хочу, чтобы так было. Просто чувствую, что если это не остановится, то всё кончится плохо. Слишком плохо, я не могу понять, как именно, но знаю это. А почему я вообще это чувствую?

Я не понимаю своих чувств. Месяц назад я очень хотел помочь им и правда извиниться, бегал от одной комнаты к другой, постоянно пытался помочь… А сейчас не хочу. Даже так, хочу, но не могу. Мне хочется просто лежать. Лежать и не двигаться, не вставать, не жить. Это страшно, это пугает меня, поэтому я заставляю себя вставать, идти на кухню, умываться, просто существовать, лишь бы не чахнуть в своей комнате. Я не хочу умирать, никогда не хотел, но жизнь идёт явно не в ту сторону, которую можно было бы назвать хорошей. Это плохо, я ничего не понимаю. Федя прав, я разочарован в этом мире. Он открывает новые чувства, то, что прежде не мешало строить отношения. Мы были разные, слишком. Чтобы задеть кого-то, нужно было знать его слабости, его точки разлома. И мы их не знали. А сейчас… Здесь мы становимся людьми. Это слишком тяжело, я никогда не думал, что настолько. Слишком больно, чтобы не понимать остальных. Я не выдерживаю, не могу так больше.

Я не хочу запираться навечно в комнате, как Пиковые, но не вижу другого выхода. Я выхожу, конечно, готовлю, потому что это моя обязанность с первого дня. Но это не то. Вне комнаты мне делать нечего. Там и нет никого. Дамы либо гуляют, либо в своей комнате. Идти к ним не хочется, тревожить или надоедать я не люблю. Они, может, и поймут, но у них своих проблем много, я видел их усталые лица. Эмма с ними редко гуляет. Насколько я знаю, она теперь почти живёт с одномастниками. Те почти не появляются, уж не знаю, что с ними. Лезть в их дела они не дадут, а за поддержкой к ним идти глупо. В коридоре можно встретить разве что Габриэля, но и тот в последнее время какой-то вялый, ни на свои, ни на чужие вопросы не отвечает. Зонтик там мелькает, но тут же исчезает. Куромаку с Данте вечнт заняты, а я остаюсь один.

Помню, раньше мы играли в настолки, ходили гулять, фильмы смотрели вечером. Тогда трефы засыпали, Пиковые тихо шептались, засирая выбранный фильм, Джокер косился в их сторону и хмыкал, остальные просто смотрели, наслаждаясь тишиной и атмосферой. Иногда к нам приходил Федя и тоже садился смотреть. Чаще всего засыпал под фильм, потому что приходил уставшим, так как с работы ему было ближе к себе, а не к нам. Я видел, что когда он смотрел на нас в те вечера, в его глазах светилась радость и гордость. Он был искренне счастлив, что мы живём в такой гармонии. Те спокойные, тихие вечера зарождали в груди тёплое чувство. Было так хорошо, что хотелось остаться в этом моменте вечно, жить так, как было тогда, не заботясь о других чувствах, о проблемах, об одиночестве.

А потом… Всё изменилось. Казалось бы, незаметно, если не вспоминать, что я начал всё это. Всё сломалось, просто исчезло, растворилось в ненавистных взглядах, закрытых сердцах и раненых душах. Федя перестал приходить к нам, Джокер вроде устроился на работу, остальные просто перестали общаться. Теперь за телевизором можно было увидеть лишь Габриэля, и то он смотрел явно мимо него.

Я Мы сломали всё это. И я не знаю, как вернуть всё обратно. Как вернуть ту реальность, которую мы видели? Люди такие сложные… Почему они беспокоятся о столько, почему и так сложно сказать то, что может спасти ситуацию, не запустить её настолько, что дно всё ближе? Как они живут, убивая друг друга внутренне? Так, словно не в первый раз. Будто делают это каждый день, как обычное дело. Они жестоки… Но теперь мы тоже люди… Никогда бы не подумал, что стану так много думать, казалось бы ни о чём. Я не помню, о чём думал в Пустоте, а в Карточном думал о стране. Здесь же я постоянно думаю над своим состоянием и состоянием других. Слишком тяжело. И так же важно, из-за чего не могу не думать. Если бы эти размышления хоть что-то давали…

Дверь тихо отворилась. Я медленно поднял голову, ожидая увидеть там Зонтика или, в крайнем случае, Хелен. Нет… Там стоял он. Виноватый, с опушеной головой, робко переминаясь с ноги на ногу, словно не имея права заходить сюда. Пришёл бы он сюда недели две назад, я бы вскочил и набросился на него с криками. Осуждение или волнение, я бы не определился, кричал бы сразу всё. Но сейчас кричать не хотелось. Даже вставать не хотелось, не то что бежать. Мы смотрели друг на друга в течение минуты, не говоря ни слова. В его взгляде была мольба, в моём… Не знаю, наверное, безразличие. Или боль, может, она отражается только в глазах? Я не могу сказать, что ненавижу его, но он дал на это повод. Он бросил меня. Оставил одного тогда, когда мне больше всего нужна была поддержка. Почему?..

— Феликс… — тихо произнёс он, робко делая шаг внутрь.

— Да? — мой взгляд стал твердым. Внутри вскипела ярость. Резко, бесконтрольно. Я не понимаю, почему меня кидает из одного состояния в другое? Я зол на него, я хочу кинуть в него чем-нибудь, но под рукой ничего нет, — Чего стоишь, Ромео?

— Фель, я… Должен извиниться. Я очень виноват. Я просто…

— Что просто? — я не хочу слушать его. Он начнёт оправдываться, я уверен. Мне не нужны оправдания. Я думал, он поддержит меня, поможет, утешит. А он слоняется целыми днями по улицам.

— Я должен объяснить…

— Не должен, — я снова прервал его. Зачем он оправдывается, мне слишком плохо, чтобы слушать его бессмысленные объяснения.

— Феликс, что с тобой? — он удивлённо смотрит на меня, словно первый раз видит. Знаю, я растрёпанный, невыспавшийся, а ещё ужасно злой. Вряд ли он часто видел меня таким, днями и ночами пропадая неизвестно где.

— Ничего, ясно? Ты бросил меня одного, так будь добр, больше не приходи!

В его глазах что-то мелькнуло. Я думал, он начнёт спорить и выгораживать себя, но он молча смотрел на меня. Потом чуть вздохнул и отошёл на шаг назад. Ненависть резко пропала, мне стало страшно, что он сейчас скажет.

— Я понял, — только и ответил он, закрывая дверь.

Я вновь остался один. Я только что выгнал его. Он хотел вернуться. Не просто так он не приходил ко мне. У него что-то случилось, и он готов был поделиться. Почему я такой дурак?! Я ведь мог помочь ему, мы бы вместе придумали, как помочь остальным. Он бы составил мне компанию, я больше не был бы один. Я оттолкнул его, не дал и шанса. Идти за ним было бесполезно, скорее всего, он ушёл. Да и что я скажу? Прости, я дурак, понял, что мне слишком одиноко и готов простить тебя? Даже думать глупо.

Я упал на кровать лицом вниз. Подушка зажала нос, дышать стало тяжело, но мне плевать. Я один, я предал всех, я испортил всё, что только мог. В этом всём лишь моя вина. Я хотел бить стены от отчаяния, а теперь и двинуться не могу. Ненавижу свои эмоцианальные качели, ненавижу своё неумение думать, прежде чем делать, ненавижу дурацкое чувство отчаяния, которому не могу противиться. Ненавижу этот чёртов мир!

Примечания:

Прорисовывется причина. Что же это за споры? А вот фиг вам, думаю, выделю для этого отдельную главу с воспоминаниями.

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

Добейте 40 пж. А ещё там все бухают, присодяйтесь.

Примечания:

Самое интересное)

(ничего лучше для названия я не придумала)

Когда Федя выпустил нас в первый раз, мне казалось, это удача. Можно было рассмотреть этот мир целиком. Здесь были прекрасные возможности просто для всего. Перспектива ходить за него в школу меня не пугала, этим бы занялись остальные, но… Он не выдержал.

Честно, всегда считал действия Фёдора глупыми. Какой идиот будет брать у незнакомой гадалки карты, призывать их, а потом создавать им собственный мир, чтобы они жили там сами? Проще было либо сразу сделать нас рабами или вообще не призывать. Впрочем, его действия играли мне на руку, я мог вывернуться из любой ситуации. Пока он не решил выпустить нас.

В карточном мире было весело. Там было собственное королевство, там была власть. Мы были правителями. Мы могли управлять чужими жизнями, решали чужую судьбу, буквально были богами. Знаю, моя система была не идеальна. Хотя у меня и не было в планах жить так всегда. Я создал видимость обычного государства, сэкономив энергию генератора. Я знал, что когда-нибудь обман вскроется⁽¹⁾и поднимется бунт. Тогда бы я просто пересоздал всю систему или договорился бы с Пиком на какой-нибудь союз. Не думаю, что он стал бы долго ломаться. Честно, никогда не продумывал этот план до мелочей, не видел смысла. Основа была, с остальным можно было разобраться по появлению. Но Фёдор сломал мне все планы.

Слишком неожиданно это было. Сидишь во дворце, никого не трогаешь, а потом резко оказываешься снова в пустоте, а перед тобой стоит виноватый Создатель, нервно извиняется, на ходу знакомит с незнакомыми ранее клонами и пермещает в реальный мир. И больше ты уже не король, а обычный подросток, у которого и права голоса-то нет. Обидно и странно. Особенно — лицо Фёдора. В нём не было волнения, не было страха, не было смятения. Обычное, простое и совешенно обыкновенное… Отчаяние.

Не скажу, что реальный мир хуже. Да, здесь вполне хорошо, если есть деньги и работа. Здесь свободно, здесь можно свободно вздохнуть, не думая о собственном государстве. Но…

Как только мы оказались в квартире, все разбрелись по комнатам. Федя давал Куромаку инструкции, о чём-то шептался с Джокером, и зачем-то звал к себе Пика. Честно, мне было плевать где и как жить. После минутой обиды, реальный мир стал мне интересен. В мои планы входило сегодня же пойти прогуляться по улицам, изучить район. Расселение уже дело десятое, да и против Пика я ничего не имел, но… Чего я точно не ожидал, так того, что Феде что-то нужно будет от меня. Я не успел смыться из квартиры, как он поймал меня. Я уж хотел вырваться, но он не дал, серьёзно смотря на меня, словно пытался прочитать мой взгляд через очки.

— Вару, — тихо позвал он, хотя в коридоре мы были одни, — будь осторожнее ладно?

— Намекаешь, чтобы я не попал под машину в первый же день? — честно, я вообще не понял его слов.

— Это тоже… Я больше про тебя самого… Ты… — он словно не мог подобрать слов, что для него необычно. Словно он опять стал мелким подростком, — В общем, будь аккуратнее, — видимо, так и не смог донести свою мысль и отошёл от меня с тихим вздохом, направляясь туда, где вроде бы была комната трефовых.

Мне очень захотелось покрутить пальцем у виска, но я просто ушёл на улицу. На тёплую улицу раннего сентября. Красивую и живую, атмосферную. Туда, где провёл весь оставшийся день, а под вечер просто посидел на качелях перед домом, размышляя о его словах, смысл которых я так и не уловил. Потом с этих качелей меня согнала какая-то противная бабулька, пришлось идти домой.

Пику, видимо, было откровенно плевать на меня, он даже слова не сказал, когда я припёрся в час ночи, но по его лицу было видно (что удивительно, так как свет был выключен), что он напряжённо о чём-то думает. Почему он сам не спит так поздно, я спрашивать не стал. Его дела меня не касаются. Просто лёг на кровать, желая заснуть, так как день этот меня порядком вымотал. Но последней моей мыслью была догадка, что Фёдор тоже что-то сказал ему. Что-то такое, что заставило думать нас обоих. Странно. Что мог сказать Фёдор, что бы заставило Пика обдумывать это? Что-то дофига умное и такое же загадочное как: «будь осторожнее»? Сложно. Я долго думал над этим, но ответа так и не нашёл. Я до сих пор так и не понял смысла его слов…

* * *

Снова лежу в комнате в позе креветки. Уже неделю или сколько… Не знаю. Разнообразная жизнь, ничего не скажешь. Скучно. Но ничем другим заниматься не хочется. Уснуть не могу, как бы не старался. Не помню, когда в последний раз мне удавалось заснуть. Постель слишком тёплая, но без одеяла пробирает озноб. Не хочу закрывать окно, слишком душно, хоть на улице уже не лето. Пик не против. Его холод, кажется, вовсе не беспокоит. Зато беспокоит что-то другое, но понять я не могу. Не могу почувствовать резкое желание помогать кому-то. Мне и себе помогать не очень хочется. Зачем помогать утопающему, если он уже не дышит?

Это мир открывает второе дыхание, но перекрывает его толстым слоем проблем. От них хочется уйти на улицу, но нет сил. Не понимаю, как Ромео может целыми днями там пропадать. Мне даже встать тяжело. Да я и не хочу. Пик раньше пытался заставить, потом отстал. Он сильно изменился. Впрочем, все мы изменились, это неудивительно. Не понимаю, что ему нужно от меня. Он словно вытаскивает меня из болота, а я ему никак не помогаю. Иногда становится совестно, но, в конце концов, это мой осознанный выбор, хотя и не самый желанный. Думаю, он меня понимает, но не хочет присоединиться. Последнее время я только лежу, а он работает. Меня это вполне устраивает, но его мотивов я понять всё равно не могу. Он постоянно сидит за ноутбуком и что-то печатает. Не знаю, кем он там устроился, но, видимо, это даёт ему неплохие деньги. Если не сплю, то вижу его работающим. Либо у себя за столом, либо со мной на кровати. Это странно, но он хотя бы не перегибает палку, как Куро. В мои редкие визиты остальной квартиры Куромаку либо не появлялся, либо исчезал через несколько секунд, скрываясь в своей комнате. Зонтик говорил, он утопил себя в работе, но никто не знает причины, как бы ни старались узнать.

Пик же будто поставил себе мысленное ограничение. Уж не знаю, что он задумал, но какой-то план у него есть, раз он всё ещё поддерживает меня на плаву и держит под контролем остальных. Они, наверное, даже не знают об этом. Честно, я не понимаю, зачем ему это, но отчасти ему благодарен. Он почти буквально сохраняет мне жизнь каждый день, а я лежу, словно бревно, даже не отвечая ему. Он знает всё. Всё о всех. Как ему это удаётся? Я даже себя иногда понять не могу, что уж говорить об остальных…

С остальными у меня не самые лучшие отношения. Точнее, их нет совсем. После продолжительной ругани между нами, я просто перестал приходить к ним. Не вижу смысла, такое положение вещей меня вполне устраивает. Как по мне, ссоры были совершенно бессмысленными, а каждый раз выслушивать, что я здесь самый бесполезный и вообще не прав, не очень-то хотелось. Никогда не принимал это близко к сердцу, но проживать одно и то же надоедает. Никогда не представлял несчастным подростком, который все оскорбления воспринимает как должное и живёт с этим дальше, убивая себя собственными мыслями. Нет. Я не настолько глуп. Это было бы в стиле Зонтика, но не меня.

Кстати, Зонтик не оправдал моих ожиданий, он не закрылся в себе, не ушёл в череду истерик. Он сильнее, чем казался мне раньше. Теперь часто сидит с нами, хотя раньше боялся даже подойти. Я понимаю, что Куромаку на него сейчас вообще плевать, но у него есть Феликс. Зачем он ходит к нам? Я так и не нашёл для этого повода. Честно, мне было плевать, но просто лежать я не мог. Было время, чтобы обдумать всё. Новых зацепок это мне не дало, но всё-таки… Хо я отсутствие ответов весьма расстраивает, если можно найти во мне хоть одну эмоцию. Последнее время не чувствую почти ничего. Или это вечное отчаяние, или я не знаю что. Такое отражалось в глазах Феди, но чувствовать его на себе очень странно, и я не подозревал, что вообще почувствую.

Это мир мне не нравится. Он красив, но жесток. Люди чувствуют слишком многое. Слишком много говорят того, чего не стоило говорить, и молчат тогда, когда молчание убивает. Все остальные разрушили сами себя, помогая друг другу разочароваться в мире. Со стороны это смотрится глупо. На деле, я и сам в этом участвовал.

Не скажу, что меня терзает чувство вины. Ни я, ни они не виноваты. Просто так получилось, какой смысл искать виноватых? Я вижу, всем плохо. Даже слишком. Но извиняться передо всеми я не хочу. Знаю, мои извинения для них будут лишь отмазкой и новым поводом для подозрений, которые мне, честно, надоели. Неделю из комнаты не выхожу, а в излишней молчаливости Зонтика всё равно подозревают меня. Уж лучше не выходить, не хочу лишний раз убеждаться в том, что эта затея Фёдора была совершенно бессмысленна. Этот мир убивает людскими отношениями. Я не могу понять людей, а они не могут понять меня. В этой ситуации сделать ничего нельзя, я не понимаю этот мир. И извинения здесь не играют большой роли. Это вроде бы по-человечески, но как можно быть человеком, если не понимаешь сам себя?

Но перед одним я не мог не извиниться. Габриэль. Честно, думаю, ему сейчас хуже всех, хотя моё мнение не может быть абсолютно точным. У него слишком потеряный вид, он даже не скрывает своё состояние, наивно полагая, что никто не догадается. Остальные хоть как-то скрывают, а он может посреди гостиной зависнуть, тупо пялясь в стену. Мне его… Жалко, наверное? Я ещё не до конца разобрался в людских чувствах. Ощущать что-то кроме собственного превосходства сначала было непривычно. Сейчас вообще непонятно.

Изобразить из себя запуганного не стоило больших усилий. Мне кажется, видеть человека, лишённого эмоций, страшнее, чем просто подавленного. По крайней мере, в зеркале на меня теперь всегда смотрели пустые глаза, это пугало. Раньше в них был какой-то огонёк, теперь его нет. Думаю, мои действия тоже такие же, пришлось вспоминить былое актёрское мастерство. Очки скрывают чувства, но какой смысл скрывать, если их нет? Глаза словно поблёкли. Хотя цвет и остался тем же, что-то точно изменилось… Мне кажется, так смотрят мёртвые. Впрочем, не мне судить, я не видел ни одного.

Не знаю, с чем это связано, но иногда казалось, что реальность исчезает вместе с эмоциями. Живёшь слово во сне или это уже предсмертный бред… Я не знаю почему, но иногда это пугает. Живёшь словно в омуте, не обращая внимания на окружающую действительность, и всё хорошо, пока не прилетает мысль, что мир всего дишь иллюзия. Это странно. Знаю, это невозможно, но в такие моменты хочется убедится, что всё реально. Иначе ставлюсь таким вот дёрганым, каким предстал перед Габриэлем. Обычно сижу с таким же каменным лицом, но накатывает иногда. В такие моменты надо вернуть себе ощущение жизни. Что я ещё жив, а не гнию где-то на кладбище, пока моё сознание додумывает продолжение жизни. Если такое, конечно, возможно, что вряд ли. Если закусить губу, боль возвращает в реальность. Физическая боль всегда реальная. Чем больше она, тем быстрее возвращает в действительность. Но терзать губы вечно нельзя…

Я лениво поднимаю руку, осматриваю царапину. Её не видно уже, лишь тонкий след остался. Я не настолько дурак, чтобы резать в мясо. Мне нужно было лишь убедится, что это не сон. Я чувствую на себе взгляд Пика. Знаю, ему это не нравится. Он всё знает. Обо всех. Не понимаю… Почему он так волнуется так хочет помочь? Просто так он не стал бы вытаскивать меня на кухню за едой, не давал бы Эмме разделять мою боль, не впускал бы к нам Зонтика, давая ему хоть какую-то поддержку. Почему мне так плевать? Почему хочется раствориться в пространстве и не появляться вообще?

Дверь тихо открылась, прерывая мои мысли. Не люблю, когда что-то их перебивает, но сейчас даже обрадовался. В комнату тихо скользнул Зонтик, так же бесшумно закрывая за собой дверь. Пик скользнул по нему взглядом и снова вернулся к ноутбуку. Он не был против, да и я, честно, не возражал. Задирать кого-то сейчас даже в голову не приходило. Его — тем более. Он часто приходил к нам. Чаще, чем Эмма. Она теперь тоже практически не выходила из нашей комнаты, молча разделяя моё наполненное отчаянием молчание. Сейчас она пошла развеяться. Звала меня, но я не хочу вставать. Голова болит.

Зонт подсел ко мне, садясь рядом с головой, а потом кладя её на свои колени. Не совсем понимаю, что конкретно он хочет от меня, но ничего против не имею. Пускай, мне-то что? Он гладит меня по голове, проводя пальцами сквозь запутанные волосы. Кажется, они уже хуже, чем у Пика. Не знаю, ухаживает он за ними или нет. Я даже думать об этом не хочу. Уж лучше просто полежать. Не могу двинуться. Слишком устал, хотя и не делал ничего. Это от бессонницы или просто устал лежать?

Устал жить?

Как же сложно… Я не хочу так… В карточном мире было проще. Лучше бы мы не выходили. Руководить целой страной легче, чем строить человеческие отношения. Я собственное состояние понять не могу… Не зря Федя такой подавленный. Может, он просто хотел, чтобы мы побыли в его шкуре? Почувствовали всё это? А зачем? Он ведь не появляется почти, не проверяет нас. Он занят у себя, у него по горло своих проблем, зачем он ещё и нас выпустил? Думал, что мы справимся? Мы ведь его клоны. Если он не справляется, то почему это должно получиться у нас?

Я не знаю, что делать. Я и не хочу. Чтобы исправить, нужно будет слишком много энергии, а у меня её нет. Даже если Федя отправит нас обратно, разве что-то изменится? Мы уже люди. Человеком можно стать, но нельзя перестать быть. Мы останемся с теми же эмоциями и чувствами. С теми же тайнами, недосказанностями, болью. Просто уже в другом мире. Там, где мы будем уже одни. Честно, я бы выбрал остаться здесь. Теперь уже поздно перебегать из одного мира в другой. Здесь хоть кто-то рядом, а среди пустых коридоров дворца одному будет слишком тошно.

Мерные погляживаяния успокаивают, усыпляют. Зонтик пришёл сюда только для этого? Откуда он знает, что я не сплю, глаза ведь закрыты? Он тоже непонятный. Я всегда задирал его, думал, он слишком слаб, чтобы противиться. А теперь я не могу двинуться, а он всё ещё ходит, первоклассно скрывая собственное состояние. Зачем? Почему люди такие сложные… Всё чаще мне кажется, что легче было бы вовсе не думать, действуя интуитивно. Но я не могу вернуться в то состояние, уже не получается.

Голова болит всё сильнее. Хочется спать. Как он догадался… Его движения расслабляют. Наверное, надо будет сказать ему спасибо, но не сейчас… Пик буравит меня взглядом, словно заставляя подчиниться сонливости. Да я и не против. Сон давно не шёл, а сейчас как раз хотелось хоть немного отдохнуть. Ещё немного и просто в обморок упал бы. Было пару раз, уж не знаю, что остальные думали, а Пик ясно дал мне понять, что если бы я мог нормально шевелиться, получил бы вдвойне. Не знаю, почему они ещё не сдали меня в больницу. Наверное, такое помутнение рассудка не лечится или просто не хотят возиться… Впрочем, уже неважно. Резкая тьма. Обморок…

Вот она, тьма. Такая спокойная, тихая, уютная. Не безмерная Пустота, а просто тьма. Просто ничто. Её не существует, она не реальна. Но это нереальность не пугает, наоборот, притягивает. Хочется раствориться вместе с ней. Наверное, это всё-таки сон. Приятный такой. Сознание просто не выдержало, насильно усыпляя. Сейчас, в этой тьме, хорошо, не хочется думать о том, что будет дальше. Не хочется этого «дальше»

Жаль, что это не навсегда.

Примечания:

Пишу, значит, пишу, а тут включается Оксимирон. Кайфанула и словила вдохновение.

В этой работе нет шипов, однако, можете заметить намёки или что-то вроде. Если хотите, можете считать за шип, однако никакой романтики тут не планируется (с учётом того, что я не умею её писать). Но общие сцены разных персов — пожалуйста. В конце концов, Пиковару у меня и так хватает)

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

Постараюсь в ближайшем времени дописать фф по 7 серии. Пучину отчаяния постараюсь дописать к Нг, но ничего пока не обещаю)

1) Красивое слово...

Вернуться к тексту

Если честно, я никогда не думал о будущем серьёзно. Я боялся будущего. Там, в своей стране, я никогда не знал, что будет со мной на завтрашний день. Это пугало. Управление страной слишком ответственное занятие, я никогда не жаждал власти. Это… Слишком сложно для меня. Быть во главе страны, следить за её состоянием и знать, что твои подданые надеятся на тебя… Это тяжело. Потому я никогда не заглядывал в будущее. В настоящем и так было достаточно проблем, в будущем их было бы ещё больше. Там, с генератором в руках, я не чувствовал себя спокойно, пока не запирался в комнате. Я и подумать не могу, что будет существовать место, где мне будет более некомфортно, чем там.

Я никогда не мечтал выбраться из карточного мира, как этого хотел Пик. Мечтать было некогда, да и наш мир мне казался безопаснее и лучше, чем реальный. Когда Федя пришёл вытащить нас, я даже слегка испугался. Он хотел, чтобы мы шагнули в мир, о котором не знаем почти ничего. И он хотел, чтобы мы жили там. Почему? Я не понимаю. Он не делал это с радостью, он точно понимал, чем ему это обернётся. Тогда зачем? Он взял на себу гору проблем ради… Ради чего? Ради того, чтобы мы просто жили?

Слишком много всего происходило сразу, просто навалилось на меня. Дамы, Джокер, новый мир и странный взгляд Феди, которым он провожал нас, когда мы выходили из портала. Он не был рад, но явно не жалел о своём решении. Он словно сожалел о чём-то другом. О чём-то своём. Том, о чём мы ещё не имели понятия.

Я видел, как он подходил ко всем и что-то говорил им. С каждом минутой моя тревога всё возрастала. Что-то было не так. Не так, как мы себе представляли в самом начале. Что-то должно было произойти. И мне это абсолютно не нравилось.

— Зонтик, — Федя положил руки мне на плечи и серьзёно посмотрел мне в глаза. В его взгляде было беспокойство и усталость. Мне очень хотелось помочь ему, но я не знал чем, — Здесь далеко не так хорошо, как кажется многим из вас. Здесь есть свои проблемы. Я не уверен, что вы сможете с ними справиться. Я… Если я смогу помочь чём-нибудь — дай знать, хорошо? Я надеюсь на тебя…

Он чуть вздохнул и отошёл в сторону, оставляя меня стоять одного. Проблемы… Я всегда знал, что здесь будут проблемы. Почему он не сказал какие? Зачем он оставляет нас здесь. Он… Хочет показать нам что-то? Чтобы мы узнали, каков реальный мир, а после вернуть нас обратно? Но есть ли в этом хоть какой-то смысл?..

Клео, с которой я познакомился несколько минут назад, подошла сзади и положила мне руку на плечо. Когда я обернулся, она сочувственно мне улыбнулась. Она словно прочла мои тревожные мысли. Будто знала что-то, что должно произойти. То, из-за чего моя тревога постоянно преследовала меня. Я не понял тогда, что это за ощущения, но точно знал, что их значение меня не обрадует. Жаль, что мне и правда пришлось в этом убедиться.

* * *

Одиночество очень странная штука. Очень. Ещё полгода назад оно казалось мне спокойным и желанным. Сейчас оно было холодным и невыносимым, а самое главное — неправильным. Вокруг есть люди, я даже вижу их, но ни слова, ни звука они мне не адресуют, словно я невидимка. Они не общаются между собой, они сказали слишком много лишнего, чтобы забыть. Они сделали ошибку, из которой не могут выбраться, потому что не знают, как это сделать. И я тоже вместе с ними. Здесь всё куда тяжелее, здесь слишком много того, что можно было почувствовать. Если честно, здесь куда хуже. Тишина просто невыносимая. Дом словно мёртв, навсегда затихнув в странном молчании. Мне плохо. Плохо от того, что я ничего не могу сделать. Абсолютно. Я как бессильная тень, могу лишь слоняться по коридорам в надежде, что когда-нибудь все изменится, хотя и так знаю, что нет.

Здесь и правда пусто, на самом деле. По коридорам никто не ходит. Только очень редко, если приспичит поесть. У меня всё время такое чувство, что в доме я один. У нас нет часов, чтобы они тикали, так что тишина полнейшая. Я часто выключаю свет, чтобы дополнить атмосферу. Я не боюсь темноты. Теперь она — мой лучший друг. Темнота напоминает мне то пустое пространство, где мы были все вместе. Тогда не было тишины и одиночества. Сейчас без них я не могу представить свою жизнь. Она слишком быстро изменила своё направление. Казалось бы, ещё недавно мы здесь смотрели телевизор, а на лицах были улыбки. Интересно, реальный мир и правда так влияет на нас или мы сами виноваты в том, что сделали? Здесь я перестал бояться шорохов в тишине, потому что создаю их сам. Здесь нет места страху перед темнотой, ведь она окружает меня постоянно. Я не боюсь даже смерти, потому как почти не выхожу из дома, а остальные проблемы как-то поблёкли, перестали иметь смысл. В карточном мире я был другой. Хотя иногда мне кажется, что я изначально был такой и просто не замечал этого.

Говорят, человек, оставшись один на один с собой, начинает бояться себя. Я не боюсь. Я точно знаю, что мне ничего не угрожает, но от этого не становится спокойнее. Мне не страшно, мне одиноко. Я не боюсь одиночества, я просто не люблю быть один. Мои мысли мне не мешают, их просто нет. Бродя по пустой тёмной квартире, я постоянно задаюсь вопросом: почему так? Я и сам не понимаю. Все эти ссоры, крики… Зачем? Почему это так часто делают люди, и почему мы тоже поддались их влиянию. И почему я ничего не могу сделать? Данте всегда говорил, что если очень стараться, достичь можно чего угодно. Почему у меня не получается… Мои попытки тщетны, как бы я не пытался. Это угнетает хуже любой государственной проблемы. Это — проблема чувств, о которых я не имею малейшего понятия.

Не думаю, что остальные знают больше моего. Я чувствую их отчаяние, их боль, их одиночество, которое ничуть не меньше моего. Сидя по своим комнатам, они страдают не меньше меня, но как будто и не пытаются что-либо сделать. Наверное, мне кажется. Они так же растерянны и бессильны, как и я.

Федя уже давно не появляется. Но я уверен, что с ним всё хорошо. Просто чувствую, просто знаю. Я бы понял, если бы он кинул нас. Но он не приходит. Словно избегает нас. Если бы он пришёл, я бы многое сказал ему, но его нет. Я не знаю, помог бы ли он нам, но мне хотя бы стало бы легче. Смысл говорить о проблеме тем, кто и так о ней знает? Они и так не могут ничего сделать, лучше бы к тому, кто мог бы помочь. Знаю, с нами есть Джокер, но… Он как будто далёк от нас. Я вижу его несколько раз за день, но он постоянно уходит куда-то и возвращается так же внезапно. Я не знаю чем он там занимается, но спрашивать не хочу. Он выглядит так, словно у него проблем больше, чем у нас. Я даже не знаю, хочу ли, чтобы он помог нам. Я с ним не знаком настолько, чтобы его дальнейшие действия. Я не люблю мешать кому-либо. Не знаю, глупо это или нет, но ничего не могу с собой поделать. Поэтому я не прихожу к Куро. Думаю, он занят или слишком устал, чтобы выносить моё присутствие. Наверное, это глупо.

Мы с ним почти не общаемся теперь. Я вообще ни с кем не общаюсь в последнее время. Феликс какой-то загруженный, ему явно не до разговоров. Всё чаще я ночую у Пиковых, но они не особо разговорчивые. Особенно Вару, Эмма вообще редко появляется, а Пик иногда перекидывался со мной парой слов, но это не заменит обычного общения. Он почти всегда занят своей работой. Думаю, у него есть план, чтобы вытащить нас всех. Очень надеюсь, потому что у меня нет идей…

Я не люблю чувство одиночества, но ещё больше не люблю его тогда, когда рядом есть люди. Это ведь неправильно. Я не один, но рядом с ними чувствую себя лишним. Пиковые кажутся мне более близкими, чем остальные, но даже с ними не так хорошо, как было раньше. Рядом с ними есть уверенность, что надежда не напрасна. Даже Вару со своим пустым взглядом пару раз говорил мне, что если поискать получше, то решение может найтись. Я хочу ему верить. Мне никогда не хотелось так вернуться в прошлое, как сейчас. Там и правда было лучше, хотя мне всегда казалось, что с каждым новым днём проблем будет всё больше. Так и произошло, только вот с главной проблемой мы так и не смогли разобраться. Это — наша самая большая ошибка. И мы уже столько времени не можем её исправить.

Я не вижу решения, как просвета во всём этом. Настроения нет, желаний каких-либо тоже не особо. Единственное, чего я хочу, это чтобы всё поскорее кончилось или оказалось страшным сном. Я не могу выносить эту тишину, зная, как больно всем, кто её слышит. Я словно чувствую всё через них, даже если не вижу. Почему это так сложно — быть человеком? Если только в этом заключается проблема, то зачем Федя вообще выпустил нас, а теперь не появляется? Просто бросил или… Хочет показать нам это? Но зачем? Показать, что реальный мир совсем не такой? Не проще ли было оставить нас там, где нас бы это не коснулось?.. Это было бы не так жестоко…

Сейчас я сплю в гостиной. Никто не придёт, я уверен в этом. Единственное, я не знаю, сколько сейчас времени. Может, день, а может, вечер. Понятия не имею. Телефон где-то далеко, а часов нет. Шторы задёрнуты, открывать их лень. За окном скорее всего темно. День длится всего пять часов, зима ведь. Утром темно, днём тоже. Кажется, словно это бесконечный сон или даже кошмар. Я не знаю даже, сбил ли себе режим, на часы в последний раз смотрел вчера. Сейчас я просто хочу спать, поэтому лежу и пытаюсь заснуть. Получается паршиво. Я просто лежу и думаю обо всём этом. Это тяжело. Слишком тяжело. Тяжелее управления страной. Это чувства, а их понять сложнее. Практически невозможно. Наверное, люди знают, что делать в таких ситуациях, но я не знаю. Я ведь не человек, я всего лишь жалкое подобие эмоции. Точнее, я был уверен в этом полгода назад. Сейчас… Я уже не знаю, кто я. Вероятно, с этого и надо начинать, чтобы помочь себе. Но если на вопросы нет ответов, то как решать задачу? К тому же, задача не может быть решена, если условие неясно. А здесь непонятна даже суть задачи, не то что вопрос…

Существуют ведь вопросы, ответа на которых нет. Вопрос «кто я?» — один из таких. Как ни ломай голову, сам не разберёшься. Окружающие могут счиать тебя кем угодно, но лишь ты можешь знать, кем являешься на самом деле. А если не знаешь, то… Уж не знаю, что из этого следует, но вряд ли что-то хорошее. То же самое и с вопросом «что делать дальше?». Как ответить, не зная, что происходит прямо сейчас? Что делать, если непонятно, в чём проблема? В молчании? В этой бессмысленной тишине вместо нормальных диалогов? Но что сказать? Собраться здесь всем вместе и… Молчать? Что сказать в ответ на удушающую боль и одиночество? Наверное, каждый из должен знать, что именно надо говорить, но мы не знаем. Знали бы, давно решили бы всё. Я уверен в этом.

Я не боюсь одиночества, не боюсь темноты, тишины или кошмаров. Меня больше не пугают собственные мысли, несчастные случаи или смерти. Я не страшусь за свою жизнь и здоровье. Я боюсь лишь того, что всё останется так, как оно есть сейчас. То, что мы навсегда останемся друг другу чужими. Сейчас это мой главный страх. И как бы мне не хотелось убедить себя в обратном, я чётко понимаю, что надежда моя очень маловероятна. Среди моих давних страхов никогда не было такого, который бы выделялся среди других. Однако теперь он есть… И страх этот убивает меня с каждым днём.

Примечания:

Чёт стало совсем депрессивно. Ну, пускай будет.

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

Иногда там пою, иногда кидаю спойлеры. В общем, полезная штука.

Примечания:

Чудес не бывает, ребят)

Когда я был в карточном мире… Когда мы все были там, я… Думаю, люди называют это легкомысленностью. Моя страна никогда не казалась мне чем-то сложным или достойным усиленного внимания. Наверное, она и на страну не походила. Просто город, где нет ничего, кроме развлечений. Потому что это было то, чего я хотел. Я искренне не понимал, зачем другие создают что-то сложное и масштабное. Мой личный рай был мне ближе всего.

Там, в Пустоте, не было ничего. Были только мы и бесконечное пространство, из которого нельзя было выбраться. Не о чем говорить, нечего делать. Просто ничего. Когда в мои руки попал генератор, единственным моим желанием было развеять эту скуку, дать себе отдохнуть, развлечься и почувствовать себя счастливым. Личное счастье мне всегда было ближе чужих… Я создал марионеток. Тех, кто любил меня лишь потому, что я этого хотел. Мне всегда хотелось той любви, которую описывали в романтических фильмах и книгах. Той, когда вы просто любите друг друга и не ищете подвоха в каждом движении или слова. Когда полностью понимаете друг друга и принимаете такими, какими являетесь. Я был готов на всё, только бы получить это признание, эту каплю тепла. Понимание того, что всё далеко не так радужно, дошло до меня слишком поздно.

Федя сразу сказал, что генератор не вечен. Мне это казалось не таким уж важным. У меня в руках было то, что могло сделать меня счастливым. И срок его действия меня не особо волновал. Как оказалось, невнимательность — одна из моих худших черт. Может быть, я в ней и не виноват. В конце концов, я всего лишь воплощение черты характера, а не человек. Но то, что было, уже не вернуть. Ни заряд, ни время, ни чувства. Я потерял то, что при должном применении и правда дало бы мне счастье, а оно дало лишь временный эффект. Как наркотик, но он делает куда больнее, когда исчезает. Вся та легкомысленность, с которой я относился к своим действиям, вернулась ко мне.

Не знаю, что бы я делал, если бы Федя не решил вернуть нас в реальность. Он был уже другим. Он был старше, умнее и… Потеряннее. Я всегда мог по глазам определить чувства человека. В его глазах было отчаяние и смирение. Но не это волновало меня тогда. Сколько я себя помнил, мне всегда везло. Тогда это спасение от бессмысленного скитания по карточной пустоте казалось мне подарком, настоящим везением. Всё это ошибка. Ничего не бывает просто так, всё связано. И то, что ранее казалось подарком, становится проклятьем.

— Ромео, — Федя подошёл ко мне совершенно неожиданно. Он смотрел на меня серьёзно. А я смотрел на весь мир через розовые очки, — Этот мир не так роментичен и лёгок, каким может показаться, — он вздохнул. В этом вздохе было много того, чего я понять не в силах до сих пор, — Помни, что он живёт не по вашим законам, хорошо? — он устало отошёл от меня, не дожидаясь моего ответа.

Это было довольно… Странно. Я и так знал это и даже не надеялся ни на что. Здесь было вполне хорошо, а найти настоящую любовь среди здешних жителей тоже возможно. Может быть, здесь тоже есть те, кто клюнет на моё внимание. Никто никогда не слушал меня настоящего, пока я не предлагал им то, чего они по-настоящему хотели. Почему-то эта мысль не приходила мне в голову раньше. Любовь для меня не существовала без постоянных подарков, любовных стихов и прочих знаков внимания, на которые я получал абсолютное ничего… Меня просто использовали, пока я этого не понимал.

В этом мире ошибки возвращаются куда худшим образом. Здесь такое расхлябанное отношение к своим действиям ударяет сильнее. Потому что этот мир и правда не подчиняется нам. Он не подвластен никому. Всё же Федя в чём-то был прав… Точнее, он был прав во всём. Жаль, что я понял это не сразу. Может быть, я бы смог изменить своё будущее. Да и будущее остальных. Настоящее нас всех…

* * *

Зима ведь должна быть романтичной, да? Новый год, омела, день святого Валентина… Или нет… Понятия не имею. Это ведь нигде не написано, не указано. Всё-таки жаль, что для жизни нет инструкции. Люди не любят, когда им указывают и стоят свою жизни так, как хотят. По крайней мере, большинство… Но что делать мне? Я не человек, я вообще ничего не понимаю. Почему все мои старания сделать лучше проходят мимо? Просто исчезают, словно я и не делал ничего. Я делаю всё неправильно, но кто скажет мне, что именно?

Мне кажется, я не говорил ни с кем уже несколько лет, хотя на деле не больше двух месяцев. Так странно всё время молчать, но мне нечего сказать. Я сам виноват во всём этом. Раньше я говорил всё, что думаю, а теперь мысли не те… Я и сам в них путаюсь. Да и вряд ли меня кто-нибудь поймёт. Они отражают моё молчание, меня почти нет в этом доме. Я стараюсь не появляться там… Это не выход, но я не вижу других вариантов. Я всегда умел лишь убегать от проблем, я никогда не умел их решать. Виноват ли я? Наверное… Мне было сложно принимать себя виноватым в чём-либо, но здесь бессмысленно было отрицать. Я снова ошибся… И эта ошибка не останется просто так, не забудется, не решится просто так…

Мне кажется, за это время я мог бы обойти весь город, но так и не сдивнулся с места. Сначала я просто исследовал район, потом облюбовал тихое кафе. Там пусто, почти никогда нет посетителей. Не знаю, как они ещё не обанкротились, но я рад, что этого не случилось. Это единственное место, где мне не так паршиво от себя. Играет тихая музыка, пахнет выпечкой. Мысли улетучиваются сами собой. Эта тихая атмосфера уюта… Я никогда не чувствовал её раньше. Мне хотелось большего, хотелось радости и азарта. Я жаждал жаркой любви и бесконечного счастья. Я всегда стремился к этому, а теперь сижу в пустом кафе и непроницаемым взглядом смотрю в серую стену.

Здесь тепло. Здесь моё личное одиночество не давит на меня. Здесь забывается моя вина… Лишь одно постоянно преследует меня… Воспоминание тёплых вечеров, когда мы только осваивались в новой реальности. Федя приходил к нам часто, да и мы сами помогали друг другу, стараясь привыкнуть к новой жизни. Там было… Хорошо. Но тёплые мысли всегда ускользают от меня быстрее, чем я успеваю насладится ими, как бы напоминая, что я сам это всё разрушил… Я будто протягиваю руку, а они улетают оставляя после себя приятный осадок и ужасное ощущение пустоты. Я не хочу этого. Я хочу вернуться туда, где я не знал всех тяжестей этой жизни. Просто успокоить свою душу… Хоть ненадолго…

Наверное, я эгоист… Будь у меня возможность, я и правда бы вернулся обратно… Я не хотел делать никому больно, но сделал это. Мои ошибки слишком велики, чтобы продолжать их совершать. Я боюсь снова сделать что-то не так. Думаю, это неправильно, но у меня словно нет выбора. Как бы я ни старался, делаю всё только хуже.

Я одно из главных звеньев проблемы. Я практически первый начал это, а потом свалил, предпочитая смотреть издалека. Я бы мог остановить это, но мне всё казалось не таким серьёзным. Мы и раньше ругались, но не настолько… Моё пофигистичное отношение к вещам всё портит. Там, ещё в самом начале, я спорил громче всех, а теперь просто не прихожу домой, стараясь не попадаться никому на глаза. Это… Ужасно.

Уже поздно искать виноватых. Никто и не помнит начала, никто не сможет закончить. Ни один из нас не может сделать шаг вперёд. Не я один понимаю это. Но и сам никуда не двигаюсь, продолжая каждое утро уходить, не позволяя себе даже тоскливо оглянуться. Мне страшно посмотреть в их глаза и увидеть там презрение. Знаю, им не до меня, но просто забыть я не могу…

Я ненавижу себя за бездействие. Я сижу сложа руки, пока остальные находятся в том ужасном молчании. Молчание убивает. Вся эта тишина между нами… Она губит нас… Мы падаем на самое дно, в ту безду отчаяния, из которого выбраться уже не сможем. Я не хочу этого. Я не хочу видеть, как угасают остальные, как тишина полностью охватывает наш дом, как вечная тьма появляется среди нас… Не хочу, но вместо действий просто ухожу. Моя трусость раздражает меня ещё больше…

Это глупо… Но каждый раз, когда я пытался хоть что-то сделать, делал лишь хуже. Остальные просто не воспринимали меня всерьёз. Я пытался наладить отношения с Феликсом, надеялся, что он поймёт меня хотя бы из-за масти. Но он будто специально отгонял меня от себя. Он не хочет меня видеть, сколько я ни пытался извиниться. У него есть все основания, я знаю, что виноват, но это так… Больно…

Кулак сам собой сжимается. Ручка, данная мне у стойки, издаёт тихий хруст. Я разжимаю пальцы. Осколки пластикового корпуса впиваются мне в ладонь и падают на стол. Я тупо смотрю на стержень шариковой ручки, оставшийся без защиты из-за меня. Теперь его так легко сломать…

— Ого, — коротко комментирует официантка у меня за спиной. Я не оборачиваюсь. Мы с ней и так знакомы ближе некуда. С начала той проблемы я не думаю о девушках вовсе. Мне стало как-то… Плевать. Та любовь, к которой я стремился всю жизнь, теперь заменилась гармонией в… Думаю, можно назвать это семьёй… Надеюсь, они считают меня за семью…

— Прости, — сметаю пластик в сторону, намереваясь выбросить. Зачем мне вообще нужна была ручка?.. Ах, да… Резкие приступы вдохновения не прекратились, но стихи стали мрачнее. Даюе сам уже не помню, что написал, — Я куплю новую.

— Не переживай, ручек у нас хватает, — она тихо фыркает, вызывая у меня лёгкую улыбку. Так странно… По сравнению со мной она тот — кто идёт вперёд несмотря ни на что. Здесь платят копейки, а она всё ещё не уволилась. Честно, я пытался искать работу, чтобы приносить хоть какую-то пользу, но так и не смог. От этого ещё паршивее на душе, — Что случилось на этот раз? — её резкие вопросы всегда выбивают из мыслей. Наверное, суперспособность.

— То же, что и всегда. Ничего, — очень странно говорить о проблемах с другими людьми. Потому я и не говорю. Я слабак. Разве я могу в этом признаться?..

— Чем больше молчишь, тем хуже тебе будет. Проблема, она как яд. Убивает изнутри, пока не расскажешь, — она качает головой, но явно не настаивает. Её тёмные волосы падают на глаза и она заправляет их за ухо. Я всегда отмечал её довольно красивой, но с недавних пор это перестало меня волновать. Слишком многое произошло, чтобы моя давняя мечта о любви имела место.

— Ты испытывала что-то подобное? — надеюсь, что нет. Мне будет слишком жаль её. В моём деле нужна была бы любая помощь, но я не могу просто сказать… Ненавижу…

— Я испытываю это прямо сейчас, — она легко пожимает плечами, словно это её не касалось. Никогда не понимал людей в этом плане. Они могут быть так спокойны, когда вокруг бесконечный хаос. Почему?.. Почему их мир так жесток, что заставляет их привыкать к такому?.. — Что сегодня написал? — она берёт со стола листок, на котором я писал пришедшие в голову строки. Никогда не собирался делать из них поэму, но выплеснуть надо было куда-нибудь.

Я не услышу твой зов, Опускаясь на самое дно. Ведь он так далёк и суров, Ну а мне уже всё равно.

Я просто стою. Она не в первый раз читает мои стихи. Даже если мы не общаемся лично, я всегда оставляю их на столике и ухожу. Она забирает их, но зачем, я не знаю. Она никогда не хвалила меня, но и не и не критиковала, словно ждала какого-то конца.

Твой голос ласков лишь притворно. Мне больно слышать этот звук. И поклонялся я покорно, Но вот конец всех моих мук.

Она читает красиво, словно пропускает через себя всё то, что я вложил в эти строчки. Мне нравится её голос. Чистый, но серьёзный. Она совершенная противоположность тем, кого я создавал, надеясь достичь счастья.

Моя душа разбита на осколки, Я не могу так больше жить. Твои движенья слишком колки, Я потерял всех тех, кем стоит дорожить.

Я писал это с утра, но не помню целиком. Да и не нравятся мне эти строчки. Никогда не нравились. А она читает без остановки. Вслух. Её голос отражается от стен пустого помещения, словно хочет открыть их всему кафе. Я не против, но это так… Странно. Наверное, ей всё-таки нравится. Я был бы рад. Хоть что-то будет хорошо, пусть и не со мной…

Скажи, пожалуйста, зачем? Я не со зла, прости меня, молю! В попытке искупить пожертвовал я всем, Но лишь попал в конечную петлю.

— Красиво, — коротко оценивает она, заканчивая читать и складывая бумажку вчетверо, — Ты никогда не указывал, кому посвещаешь стихи. Кто эта «она»?

— Жизнь, — не колеблясь, отвечаю я. Почему-то я уверен, что она не будет смеяться. Жаль, что мои утверждения очень редко сбываются.

— Тогда понятно, — мне нравится её тон. Она понимает меня, как никто не понимал до этого. Это приятно… — Хорошо пишешь, никогда не хотел быть поэтом?

— Нет. Ни один мой стих не нравится мне настолько, да времени на это нет.

— Жаль, — в её словах чистая искренность, а взгляд остаётся серьёзным, — Я в детстве хотела быть писателем.

— Не стала? — почему-то мне очень жаль её. В её глазах светится слишком многое. Она… Будто знает что-то.

— Нет, — она говорит без горечи, но что-то скрывается в её голосе. Я не люблю молчание. На своём опыте знаю, что оно делает с людьми…

— Почему?

— Не судьба, — она чуть улыбается и прячет мой стих в карман джинс. Мне не нравится её улыбка, она ненастоящая, — Мы скоро закрываемся

— А… Да. Пока.

Так странно уходить снова в молчании. Я не люблю тишину, но она стала неотъемлимой частью нашего дома. На улице проще. Там всегда шум, даже ночью. Мне жаль, что я просто теряю время. Если бы была возможность… Если бы Федя пришёл и помог… Почему он просто оставил нас… Мы никто без него, мы должны бороться, но не можем… Почему его нет с нами?

Дверь тихо открывается. За ней стоит Феликс и смотрит на меня усталым взглядом. Кидает тихое «проходи» и уходит к себе, не желая видеть меня. Я остаюсь в прихожей один. Снова. Эта гнетущая тишина…

— Не стой на проходе.

Давно я не слышал этот голос… Наверное, стоит чаще появляться дома. Вару как всегда в очках, но смотрит в упор. Сейчас как никогда хочется прочитать то, что написано в его глазах. Больше он не говорит ничего и просто проходит мимо. Не хочет видеть меня… В порыве дёргаю его за руку. Может, хоть он знает что-то… Он оборачивается и чуть выгибает бровь.

— Не надо, это бесполезно. Просто смирись.

Он не выдёргивает руку, я сам отпускаю её. Он уходит, скрываясь за дверью Пиковых. А я вновь один. Бессмысленно… Почему в его словах столько горькой правды?

Почему?..

Примечания:

Аэ... Автор не поэт, так что да. Вообще, эта глава мне нравится больше предыдущих. Прям... Через Ромео очень круто передавать эмоции. Возьму на заметку)

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

Примечания:

Ну что? Часть с Пиком, которую мы все так ждали.

Какова всё-таки свобода?

Люди любят оглядываться назад. Вспоминать то, что было в прошлом. То, что давно сгорело в потоке новых воспоминаний. Люди любят помнить многое, забывая о настоящем. Они припоминают свои победы, когда поражение слишком близко. Они радуются чужим ошибкам, когда собственной радости больше нет. И воспоминания — это то, что наполняет жизнь. То, что заставляет их идти дальше или бросать всё, кидаясь в холодные объятия смерти. Немногие умеют забывать. А забвение — одно из самых лучших чувств после долгих месяцев постоянной работы.

* * *

Карточный мир... Мне нечего о нём сказать. Это клетка. Золотая клетка обмана. Там ничего не было настоящим. Там было лишь наше собственное воображение и тайные желания. А воображение — не самая лучшая вещь для реального мира. Но наш был нереален, не так ли? Он был просто выдумкой, белым листом художника, который не смог его заполнить. И он поручил это нам... Глупое и бессмысленное решение, о причинах которого я могу лишь гадать.

Не знаю, выбрались бы мы оттуда когда-нибудь, если бы не он сам. Несмотря на всю необдуманность его решений, наш мир он сделал довольно точно, предвидя попытку побега. Купол и не собирался разбиваться, как бы я ни старался. Честно, это сильно раздражало. Полнейшее незнание законов этого мира, отсутствие нового заряда для генератора и абсолютное безразличие со стороны остальных. Всё, что мне осталось делать — слепо двигаться вперёд, словно новорождённый котёнок. Одно я знал точно: оставаться в том мире я не хотел. Знал ли я тогда, что могу пожалеть об этом?

Там было всё. Но это было лишь создание наших идей и истинных желаний. А мне хотелось реального мира. Потому что всё до этого было выдумкой. Реальность — то, чего мне хотелось больше всего. Свобода действий, истинный мир, где я не карта, а человек, у которого есть свои права. А вместо этого мне давали лишь иллюзию. Будь у меня тогда хоть один шанс, я бы сбежал. Ради самого себя, ради той свободы, о которой я грезил несколько лет. И всё же... Жизнь почти никогда не следует нашим желаниям, в чём я, к несчастью, смог убедится на своём опыте.

Он появился просто так, никого не предупреждая и не спрашивая. Он был сосредоточен. Это-то и настораживало. Он не тот человек, кто всегда уверен в своих решениях, однако тогда в нём не было и тени сомнения. Он просто выпустил нас, не прося ничего взамен и не давая указаний. Он вырос. Он был уже не тот Федя, каким был пять лет назад. В нём слишком многое поменялось. Не знаю, видели ли остальные, но мне эти детали сразу бросились в глаза. И тогда меня они беспокоили больше, чем взявшийся из ниоткуда Дамы и Джокер. Если наш "Создатель" выглядит так, ему явно есть, что скрывать.

Я предполагал, что смогу всё выяснить, просто наблюдая за ним в доме, но он почти сразу же ушёл от нас, лишь бросив каждому по несколько слов. Ко мне, отошедшему в сторонку для изучения локации, он подошёл практически последним. Я видел, как менялись лица каждого, с кем он говорил. Лишь Джокер смотрел бесстрастно, чем сильно меня настораживал.

— Пик, — он стоял напротив меня так же, как стоял пять лет назад. Но теперь в его глазах не было страха или неуверенности. Лишь безмерная усталость и что-то неизвестное мне. Обычно по взгляду можно было определить всё, но здесь я явно был бессилен. — Я знаю, как сильно ты хотел сюда попасть. Что ж, надеюсь, ты не пожалеешь об этом, — он чуть вздохнул. —Присмотришь за остальными, хорошо?

Он не стал дожидаться ответа и ушёл. Прямо-таки бросил. Я остался в недоумении. Жалеть о своём желании я и не собирался, так что его слова были непонятны мне. Присматривать за остальными не было смысла. Разве что за валетами, но и те были вполне самостоятельны. Все же, что он имел в виду?.. Данному вопросу я посвятил целый вечер, выбрав для этого самую удобную комнату. Ни долгие размышления, ни пришедший поздно Валет разгадке не помогли. Честно, я бы очень хотел до сих пор не понимать, о чём он говорил.

* * *

Так странно сидеть без дела. До сих пор непривычно сидеть в абсолютной тишине и... Просто сидеть. Я могу сейчас встать и продолжить дела, но не хочу. Просто сижу и смотрю в стену. Особым разнообразием она не отличается, но на на свету, на фоне всего остального, она слишком белая, словно специально выделяется. Хоть в темноте мы и видим её серой, но её истинный цвет от этого не исчезает. Можно притворяться сколько угодно, но истинная личность никогда не исчезнет. Наверное, во мне всё ещё живёт неугомонный правитель, который не может просто сидеть. Но вот вопрос... Это ли моя настоящая личность? Я часто сомневаюсь в этом. Если бы это было так, я бы сразу взял контроль в свои руки, не давая случиться той страшной ссоре. Но я не взял. Я догадываюсь, почему. Я пришёл в этот мир ради свободы. В том числе, свободы от ответственности. Рано или поздно её всё равно приходится брать на себя. Всё зависит лишь от того, успел ли ты в нужный момент или упустил единственный шанс всё исправить.

Я делаю многое, но это не помогает. Я делаю не то, в чём мы нуждаемся. Никто из нас. Ни деньги, ни власть не вернут отношений и доверия. Сколько бы я ни работал, это не поможет. Сидеть без дела я тоже не могу. И каждый день просто сижу, делая вид, что знаю выход. Я не вижу его. Я не вижу света в этой чёрной полосе. Его попросту нет, незачем себя обманывать. Наверное, люди знают, что делать в таких ситуациях. Для того у них существуют психологи и умные книжки. Но мы не люди... Сколько бы я ни пытался, понять их не могу. Я не понимаю чужих чувств, никогда не понимал. Попробовать понять бы свои. Единственное, что я знаю точно, — нужно двигаться вперёд. Остальное скрыто во тьме незнания.

Поддержки никакой, помощи тоже. К своему удивлению, чувствую себя одиноко. Наверное, я бы сбежал. Просто ушёл, оставляя их там одних. Эта мысль приходила ко мне ещё в самом начале, когда мы только попали сюда. Я помог им, больше я ничем им не обязан. Казалось бы, логично и правильно, но... что-то держит меня здесь. До сих пор я не сделал ни одной попытки уйти. Наверное, все мы медленно становимся людьми. Я вижу общее отчаяние и просто не могу бросить их. Знаю, без меня ничего не изменится. Есть я или нет, ситуация останется той же, если не ухудшится. Я не делаю ничего такого, что могло бы нам помочь. Денежная прибыль — не поддержка и не решение. Я фактически бесполезен, чего со мной никогда раньше не бывало. Но уйти я не могу. Совесть всё же есть у всех, и мне она этого не простит.

Только закроешь глаза, а перед внутренним взором пустой взгляд Вару, нервные движения Ромео, тоска, излучаемая сгорбленной фигурой Зонтика. Я чувствую, что должен помочь, должен убрать эту преграду между нами всеми. Я долго ломал голову над этим вопросом. Я пытался поговорить с Джокером, но он упорно игнорировал меня. Я искал Фёдора, но он так и не появился, словно бесследно пропал, просто бросив нас. Какую бы ярость я не чувствовал, мне кажется, что он и сам не рад этому. Вряд ли это то, чего он хотел добиться. А чего хотел?.. Ответ знает лишь он сам. Как бы мы ни пытались, догадаться нереально.

Федя стал тем, кто свои мысли держит при себе, и это настораживает. Он... не был таким. Возможно, то, что заставило его измениться, меняет и нас сейчас. Будь у нас возможность спросить, может, мы и не сидели бы с этим так долго. Будь у нас хоть зацепка к ответу... Так глупо сидеть и думать о том, что не меняется. Просто думать бессмысленно, надо действовать. А как?..

Спина затекает в таком положении. Я бы лёг, но тогда степень ничегонеделания увеличивается в разы. Не знаю, как Вару может просто лежать, он ведь даже не спит. Уж не знаю, о чём он думает, если думает вообще. Он давно перестал говорить мысли в слух. Его изменения я вообще заметил не сразу. Видел, что он стал резко зависать, словно выпадая из реальности. Это не трогало меня до тех пор, пока кровь не стала его спутником. Я снова упустил время... Резкое "Покажи руки, Валет", брошенное мной через некоторое время, ничего не изменило и не спасло. Он не скрывал, молча открывая текущую по руке струйку крови. Зная все его причины и аккуратность, это всё равно не давало мне покоя. Я всё пытался найти причину, пока Эмма не показала мне похожую царапину и, с грустной улыбкой, объяснила суть. Те смешанные чувства, та неизвестность, ждущая впереди... Всё это давит. Давит настолько, что чувства заполняют всё, не давая реальности вернуть свои права. Только боль может вернуть её. Отрезвляющая боль. Лёгкая царапина на белой коже — канат спасения в бесконечной пропасти... Такая ужасная. Но она помогает, как бы ужасно это ни звучало.

Я смотрю на собственную руку и понимаю, что снова упустил что-то. Почему я пошёл на это? Я помню тихую и безжизненную усмешку Валета и грустный взгляд Дамы, когда пытался показать им всю бессмысленность. Пытался опровергнуть, а сам глядел на царапину со смесью восхищения и ужаса, понимая, как ошибался. Это не приносит ни счастья, ни радости. Ничего. Только возвращает в реальность. В холодный и суровый реальный мир со своими проблемами, где находится не хочется от слова совсем. Зачем в него возвращаться?.. Ради остальных, ради клонов, ради... А смысл? Ничего не меняется, всё останется по-прежнему, даже если кто-то из нас умрёт. В реальности нет той счастливой жизни, о которой мы грезили в собственном мире. Здесь проблемы, которые мы сами себе придумали, и сами не можем справиться. Так глупо...

Зарываюсь руками в волосы, массирую голову. От постоянных мыслей она болит всё больше. Ничего не меняется. Кажется, что становится лишь хуже. Вокруг сплошные иллюзии, а они ещё хуже реальности, когда разбиваются сами собой, отодвигая ложные надежды слишком далеко, чтобы достать их снова. А мир — он здесь. Он никуда не денется, не уйдёт. Он не исчезнет, пока жизнь продолжается. Остаётся лишь хранить её, чтобы она не исчезла в миг, навсегда теряя свой вес и ценность, поскольку обрывается навсегда. Это люди называют смыслом жизни? Ха...

Странно... Я видел в жизни бесконечную борьбу с теми, кто мешал мне достичь желаемого. В том коротком промежутке, что я называю жизнью, это было единственным, к чему я стремился. А сейчас... Я полностью свободен ото всех, кроме самого себя. У меня есть реальный мир, есть возможности, деньги, в конце концов... Но нет той гармонии в душе, которая была раньше. Тогда я знал, для чего я живу, теперь — нет.

Не знаю, задумываются ли об этом остальные. Данте — скорее всего, да. Вару... Зонтик. Он не делился со мной своими мыслями насчёт этого. Он в последнее время молчалив. Впрочем, как и мы все. Думаю, такие мысли могли прийти ему в голову. Но вряд ли он нашёл ответ. Я уже давно задаюсь тысячей вопросов, но ни на один из них нет ответа. Никто не сможет ответить на них. Разве что... Фёдор. Но он явно не горит желанием. Словно специально издевается. Как бы то ни было, я был бы очень рад, приди он сюда. Он не приходит. Глупо надеяться, но люди всегда продолжают это делать. Вот и я... Так бессмысленно, но без надежды человек не выживет. Не знаю уж, ради чего, но выжить я обязан...

Не могу больше сидеть. Окна открыты, но так душно. Тошно на душе. Просто сидеть не получается, приходится вставать и идти дальше, не видя больше света, не видя смысла. Вару лежит на боку, положив руки под голову. В темноте он кажется лишь тонким силуэтом. Я слышу его тихое дыхание. Ровное, спокойное. Он спит. Это радует. C недавних пор каждый из них для меня стал ближе, несмотря на все наши разногласия. Я словно чувствую за всех большую ответственность, чем раньше. Будто лишь я могу их вытащить со дна. Ха... Глупо. Пока я ничего не добился. Вряд ли добьюсь и позже.

Выхожу из комнаты, тихо закрываю дверь. Встречаюсь взглядом с Куромаку, но он тут же отворачивается и ускоряет шаг. Наверное, стоило бы с ним поговорить. Вдруг я снова упускаю что-то важное... Но сил уже не осталось. Не хочу... В квартире темно. Тихо. Жуткая тишина. Включать свет не хочется. Так привычнее, уютнее. Темнота скрывает всё: правду, чувства, лицо... Но она не убирает тяжести. Лишь чуть-чуть ослабляет её, давая хоть немного вдохнуть воздуха. Ничего не происходит, нужно лишь отдохнуть. Хотя бы полчаса. Тридцать минут жизни. Время здесь такое странное. Там мы управляли всем, чем хотели, а здесь время идёт против нас. Тяжело...

На кухне сидит Зонтик. Неудивительно. Никогда не знаешь, где его обнаружишь. С тех пор, как он стал таким тихим, он почти всегда присутствует везде, где бы ты ни находился, даже если никого поблизости нет. Он следит. Он боится потерять. А я боюсь сдаться, так и не решив ничего. Здесь у каждого свои страхи, но все молчат. Нельзя же просто подойти и спросить. Это работает не так... Ответ почти что на поверхности, но я не вижу его. Это вводит в отчаяние. И пока я могу с ним бороться. Страшно представить, что будет с нами, если я не справлюсь. Я не имею права на ошибку.

— Привет, — Зонтик поднимает голову от кружки с чаем. В его глазах плывёт задумчивость. Он явно не первый час здесь сидит — чай совсем остыл.

— Привет, — тихо здороваюсь и иду заваривать кофе. Время не меньше девяти вечера, но чай я терпеть не могу. Только кофе. Всё равно сейчас нет сил, так что усну безо всяких проблем.

Он замолчал. Я тоже молчу. Тишина между нами не такая давящая. Она понимающая. Мы оба знаем, что говорить нам не о чем. Слова бессильны. Они могут лишь создать проблему, но никогда не решат её. Люди столь чувствительны, что могут понять друг друга без слов. Теперь и мы можем так. Просто знаем, что можем сказать. Повторять одно и то же нет смысла. Иногда тишина куда легче и проще, чем тысячи слов. Люди вкладывают в них большой смысл, передают этот смысл, убивают им. Потому что кроме слов ничего и правда весомого нет. Люди не знают и половины собственного мира, но считают себя высшими. Они живут на планете уже столько лет, но они вовсе не управляют ей. Она неподвластна никому. Это она убивает. Просто потому, что это её законы, которые понять не под силу никому.

Я устал. Откидываюсь на стуле, Зонтик не реагирует. У него свои мысли, свои идеи. Но проблема у нас одна. И мы не можем с ней справиться. Всё, что мы знаем сейчас. И это знание не спасает и не помогает. Знание бесполезно, если его нельзя использовать. Я один. Я не вижу опоры. Я всегда был сам себе опорой, но она не оправдывает себя. Как бы ни хотелось признавать, мне нам нужна помощь. Но её нет. Мы можем лишь сидеть здесь и хранить робкую надежду, что Федя всё-таки придёт. Если он и правда может нам помочь, то пусть сделает это. Если нет... Я не хочу об этом думать. Я не хочу думать вовсе. Я устал быть стержнем и опорой. Я бесполезен так же, как и все мы. Эта бесконечная рутина убивает. Я не хочу бороться. Я засыпаю с мыслью о том, что не хочу просыпаться и чётко понимаю, что так быть не должно...

Примечания:

Эта часть мне нравится больше всех. А ещё я нашла постоянную бету, так что да.

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

Примечания:

С дамами сложнее как-то.

*когда Николь говорит "мы" или "нас" имеются в виду все дамы. В последующих главах будет работать та же схема.

Меня в последнее время часто посещают мысли о нашей жизни. Это так странно. Ну… Жить вот так. То, что мы сделали, это странно. Непривычно. Человек никогда не считает свою жизнь странной, пока ему не покажут другую. Вот и мы жили сами по себе, пока нам не показали другую жизнь. И я не знаю, мы ли сделали её такой или она с самого начала была куда хуже наших представление. Всё чаще возникают сомнения. А стоило ли оно того?

* * *

Со своего создания я помнила лишь Пустоту. Она никогда не пугала меня. Привычная и безлюдная. Там были только мы и Джокер. И если мы ничего не знали ни о пустоте, ни о том, где остальные, он явно о чём-то догадывался. Я часто видела, как он кидает задумчивые взгляды куда-то вверх. Пустота была ничем. Просто пространство. Все мои попытки его изучить были тщетными. Она казалась бесконечной, но всегда приводила в тому месту, где мы были. Единственной забавой был посох Джокера. До сих пор не знаю, откуда он у него, но мы любили создавать разные вещи и изучать их. Но через час они почему-то исчезали. Не испарилась только карточная колода, которую Джокер призвал для развлечения. Сколько времени ни проходило, она оставалась с нами. Джо, видимо, что-то знал и часто сидел над ней, стараясь разгадать какой-то собственный шифр.

Мы никогда не вмешивались в его дела. Он всегда молчал о своих догадках. Но внезапному приходу Фёдора он удивился не меньше нас. Федя перенёс нас в Пустоту сразу после создания, так что мы плохо его помнили, а Красным он явно имел с ним куда более близкие отношения, хотя с самого начала был вместе с нами. Это было его очередной тайной, которую он нам не рассказывал. Мы всегда знали, что являемся частью колоды, но других её участников никогда не видели. А он так резко перенёс нас к ним, не предупреждая, словно это было неожиданное и необдуманное решение. Но он выглядел слишком серьёзным и усталым, для необдуманных решений. Мне казалось, что это вполне нормально, но остальные смотрели на него странно, будто увидели привидение. В этом и правда было что-то странное. В прошлый раз он был менее… Напряжённый что-ли. Конечно, я знала, что он мог сильно измениться, но это всё же было довольно неожиданно.

Его явно что-то волновало. Слишком сильно, чтобы замечать наши взгляды. Я не стала ждать, пока он подойдёт ко мне. Он не удивился, когда я приблизилась к нему с решительностью на лице.

— Николь… — он задумчиво протянул моё имя, — Этот мир довольно интересен с научной точки зрения. Но так же сложен, — он помрачнел, — Если ты сможешь изучить его, я буду сильно удивлён. Будь осторожна, не все открытия приятны.

— О чём ты? — тогда мне хотелось узнать больше. Он слишком многое скрывал.

— Как самый загадочный книжный персонаж, я должен сказать, что ты узнаешь всё позже, а потом трагично умереть, так и не открыв тайну, — он поморщился, — Этот мир не та книга, которую стоит читать. Если ты так и не откроешь для себя ничего настолько мрачного, я буду очень рад.

Он не стал ждать моих вопросов и отошёл к Джокеру, который стоял с таким же мрачным видом. Как бы мы его потом ни спрашивали, он не сказал ничего конкретного. А я всё думала над его словами. Этот мир уже достаточно изучен, неужели есть то, о чём я не знаю. То, о чём не знаем все мы. Что-то мрачное, что-то плохое. То, о чём лучше не слышать и не знать. Что это?..

* * *

Никогда не любила тишину. Конечно, в ней куда легче сосредоточиться, но было бы на чём. Мне не на чем. Раньше было просто скучно, теперь жутко. В тишине всегда возвращается тревога. Постоянный страх будущего. Очень странно вспоминать, что когда-то будущее меня не напрягало. Жизнь всегда казалась мне удивительной, именно потому, что я никогда не знала, какой она может стать. Сидя в той Пустоте, я всегда надеялась, что что-нибудь изменится, и мы сможем встретиться с остальной колодой. Или увидим реальный мир. Вся жизнь состоит из неожиданностей, и все они рано или поздно принесут радость. Но… Пока я не вижу плюсов этого мира. Он красивый, великий и загадочный. Но он сложный. Мы живём здесь всего несколько месяцев, но я убедилась в этом сполна. Не представляю, как страдают люди, живущие здесь постоянно.

Мы не можем справиться со своими эмоциями, в этом и проблема. Ранее они были ограничены и с ними всё было понятно. А здесь они резко накатывают на тебя волной. Ими почти невозможно управлять. Как контролировать то, чего никогда не чувствовал? Не понимаю. Я не хочу ни с кем разговаривать, хотя точно знаю, что это нужно. Нужно заставить себя, встать и поговорить. Разобраться в проблеме… Слова не имеют веса, если они не задевают чувства. А сейчас мы все в толстой паутине слов и эмоций. И не можем из неё вылезти.

Так страшно осознавать, что все может так и остаться. Что мы можем прожить здесь несколько лет, но ничего не изменится. Хотелось бы мне, чтобы это было обычным кошмаром. Но мне не снятся даже сны, куда там кошмарам… Уж лучше всегда жить в Пустоте одной, чем находиться среди людей и знать, что они будут жить в вечном молчании, потому что нет таких слов, которые могли бы помочь здесь. Или мы просто их не знаем…

Ужасное ощущение безысходности. Словно меня загнали в угол и медленно душат. Вроде жива, но с каждым днём дышать всё тяжелее. Потому что нечем. Окно открыто, но атмосфера слишком напряжённая, чтобы нормально вдохнуть. Почему нельзя просто заснуть и не видеть этого всего? Не чувствовать, не знать…

Глупо. Даже эгоистично. Но всё же… Наверное, почти у всех людей так. Между попытками решить проблему и обессиленным сном я выбираю сон. Я уверена, что это неправильно. Так легко себя обманывать, но правда всегда остаётся с нами. Она просто есть, от неё никуда не денешься. Я никогда не думала, что жизнь может быть настолько ужасна. Казалось бы, ничего не происходит, а вск равно плохо. Как раз-таки из-за этого постоянства, этой вечной тишины и непонимания. Неощутимая, но словно бетонная стена встала между нами. Это ужасно.

Жутко чувствовать себя так одиноко, когда вокруг молчаливые люди. Их взгляды холоднее февральских морозов, а темнота словно поселилась в душе, выжигая всё на своём пути. Я не влезала в их скандалы. Я даже не думала, что они могут привести к этому. Вряд ли кто-нибудь из них сейчас вспомнит, кто именно и кому что сказал. Это и неважно. Кто бы ни был виноват, молчат все. И я молчу…

Подобрать слова просто невозможно. Что сказать, если не знаешь, что чувствуешь? Иногда мысли настолько путаются, что хочется смеяться, хотя вроде не над чем. Просто улыбка. Улыбка сумасшедшего… Вроде бы, люди называют это «сломленным». Наверное, они лучше знают. Боль это, печаль или тоска. И бесконечное желание счастья, слишком недоступного для нас сейчас.

Знать бы, в чём это счастье заключается. И было ли оно раньше. В прошлом нет счастья, оно всегда будет в будущем. В прошлом есть лишь моменты радости, о которых вспоминаешь, когда наступает чёрная полоса. Счастье это мечта. По крайней мере, мне так кажется. Я никогда всерьёз ни о чём не мечтала. То время, когда тебе просто хорошо нельзя же назвать счастьем… Наверное, это должно быть такое чувство, первышающее всю радость, что ты испытывал ранее. Только откуда бы его взять? Слишком уж оно непостоянно и… Сложно.

Наверное, Данте в этом знает побольше меня. Раньше я подходила к нему со своими мыслями и он помогал мне разобраться. Сейчас… Даже не знаю, как выразиться. Одно дело думать, другое — говорить вслух. Почти невозможно. А голова пухнет от новых нерешённых вопросов на фоне нашей общей проблемы. Может, он и понял бы меня, но я не хочу ни с кем говорить. Общая тишина странно влияет на меня. Теперь я тожу молчу… Очень больно смотреть на то, как они страдают. Мои слова здесь не помогут. Так ужасно… Видеть, как замолкает Габриэль, как закрывается в себе Феликс, как уходит Ромео, как исчезает из нашей жизни тот, кто дал её нам…

* * *

Голова болит. Не понимаю, как люди живут с этим. Наверное, с детства привыкают. Почему этот мир так жесток? Всё же без эмоции было бы куда проще, хотя раньше мне это не нравилось. Может, человечество продвинулось бы куда дальше, если бы не глупые чувства… Их слишком много…

Наушники как назло сломались. Ужасная тишина. И кровать как будто жёсткая, не могу найти удобное положение. Можно было бы проведать кого-нибудь… Данте, например. Может, хоть что-нибудь продвинулось… Но такая ужасная слабость в теле. Я не хочу никуда идти. Я ничего не хочу. Понимаю, что неправильно, но продолжаю… Раздражает. Почему?..

Такой вот ужасный самообман. Ложь здесь — неотъемлемая часть жизни. Данте часто рассказывал мне про карточный мир. Почему-то мне кажется, что мир, созданный ложной иллюзией свободы, куда лучше чем мир, полный бесконечной лжи её обитателей. Он реален. Зато мы убиваем себя сами и все никак не можем ответить — зачем? Чего Федя хотел этим добиться? Или он и сам не знал, что произойдёт? Слишком много вопросов, на которые он попросту не хочет отвечать. Где же он, когда так нужен?..

Я хочу спать. Глаза не слипаются, но я слишком устала. Быть в сознании куда тяжелее, чем кажется. В ящике есть снотворное, его надо только достать. Бесконечная тьма лучше яркого мира, в котором существует серый фильтр. Он слишком давит на меня.

Дверь резко открывается. Странно. Мне казалось, дамы ушли гулять полчаса назад. Они так быстро вернулись? Я с ними не пошла, уж слишком голова болела. И всё же…

— Николь, — голос Эммы непривычно уверенный. В последнее время она слишком часто молчала или вовсе не приходила в комнату, — Мы поговорили… В общем, я хочу уехать.

Я молчу. Такое странное ледяное спокойствие. Уехать? Просто бросить всё здесь. Бросить остальных. Кинуть, фактически предать. Оставить их с проблемой наедине, лишая всякой своей поддержки. Сделать то, чего я никогда не хотела делать, даже думать об этом. Это неправильно… Предавать близких людей, просто потому, что одной будет легче…

Облизываю сухие губы и уверенно смотрю в красные глаза Эммы. Она смотрит выжидающе. Хелен за её спиной выглядит подавленной, Клео как всегда непроницаемая. Они ждут моего решения. Я точно знаю ответ, здесь и речи быть не может о других вариантах.

— Я согласна.

Примечания:

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

Примечания:

У меня есть смутные представления насчёт будущих частей. Думаю, они вам понравятся.

Что такое предательство? Мелкий шажок в сторону от правды. Так легко предать, правда? Просто взять и отвернуться от всего, что было раньше. Наверное… Но если эти люди не заслуживают предательства? Они не виноваты в твоей слабости и боли, но ты всё равно бросаешь их, потому что тебе кажется, что без них будет легче. И ведь нет в этом чёткой уверености. Лишь маленькая и практически бессмысленная надежда на то, что всё будет хорошо, хотя до этого она ни разу не подтверждалась. Никто ведь не запрещал верить? Нет. Но далеко не все хотят. Тот, кто всю жизнь надеялся лишь на себя, начинает верить в светлое будущее лишь тогда, когда край слишком близко. Почему же он приблизился так быстро?..

* * *

В Пустоте было скучно. Абсолютно. Выхода нет, делать нечего, разговаривать тоже не особо хотелось. Не о чем было. Мы видели слишком мало, чтобы были темы для разговоров. В Пустоте же не было ничего, о чём можно было общаться. Джокер иногда колдовал что-нибудь, но это не могло занять надолго. Мы привыкли к магии, это уже не удивляло. Хотелось чего-то нового. Хотелось той реальности, которую мы смогли увидеть лишь глазком. Мы были уверены, что там нам будет куда лучше. А пока всё продолжали искать выход отсюда. Если бы кто-нибудь сказал мне, что это невозможно, вряд ли бы я смирилась. Здесь в прямом смысле не было выхода. Здесь не было смерти, не было жизни. Не было ничего. Хуже тюрьмы, хуже смерти. Потому что здесь нет абсолютно ничего.

Иногда мы вместе представляли себе реальный мир. В наших глазах он был идеальным, полным свободы. Джокер в таких разговорах не участвовал, лишь иногда тихо вставлял, что не стоит судить книгу по обложке. Может быть, он знал больше нас, а, может, просто догадывался. В любом случае, всё это не имело смысла, пока Федя не явился сам.

Федю я помнила смутно. В конце концов, зачем ему дамы? Потому мы и сидели тут. Но когда он внезапно возник перед нами, он не показался мне незнакомым. Наверное, карты всегда помнят своего создателя. Я никогда особо не вдумывалась в эти штучки. Зачем всё это, если мы будем жить как люди? В Пустоте трудно было мечтать о чём-либо, потому что мы не видели того, чего можно было бы желать, но первое время я считала эту свободу своей сбывшейся мечтой. Так странно, ни о чём не мечтать, но знать, что твоя мечта исполнена. Наверное, потому всё оказалось совершенно не так.

В квартире было слишком много народа, это сразу чувствовалось. Я не знала ни королей, ни валетов, но это меня не волновало. Я была именно там, где хотела оказаться. У меня была полная свобода действий и я ей воспользовалась бы прежде, чем узнала, с кем придётся жить. Своих одномастников я узнала сразу по точно такому же энтузиазму. Поговорить с ними у меня была уйма времени, мне хотелось ощутить свободу, дышать ей вместе с кислородом. Я хотела уйти, но Хелен остановила меня. Кажется Федя говорил что-то важное, но ужасно непонятное. Слова «поймёшь позже» всегда меня раздражали, но в этот раз было совсем по-другому.

— Эмма, — он сам окликнул меня, но мысли его явно были далеки, — Полагаю, ты, как и твои одномастники, мечтала о реальном мире, — он чуть поморщился, словно это приносило ему дискомфорт, — Помни, что у любой монеты две стороны. И я не про войны, преступления и болезни. Я про саму жизнь человека. Чем дольше вы будете жить здесь, тем лучше меня поймете. Я надеюсь… В любом случае… Не дай дому распасться окончательно, хорошо?

Он отошёл к Хелен, не дожидаясь моего ответа. Наверное, это была не просьба. Но даже если приказ, то очень странный. Распасться? Он хочет, чтобы я поддерживала в доме порядок или что? Бессмысленная затея. Может быть, здесь был скрытый подтекст, но мне никогда не нравились загадки. Было проще жить с мыслью, что он сам будет виноват, что не объяснил нормально. Моя совесть была чиста. По крайней мере, первое время.

* * *

Жуткое чувство. Чувство, я ужасно подвела… Кого? Федю? Клонов? Себя?.. Не понимаю. Я ничего не обещала, никому не должна, но на моих глазах распалось всё, что было между нами. А я ничего не сделала. Даже не попыталась. Может быть, именно это Фёдор и имел в виду. Но откуда он знал? И если знал, почему ничего не сделал, почему позволил случиться этому всему?

Как ужасны человеческие слова. Они имеют слишком большой вес, чтобы бы лишь звуком. Они буквально ломают жизнь. Проще уж всегда молчать, чем видеть, как слова медленно разрушают всё живое в душе. И эмоции... С ними так сложно. Наверное, люди должны разбираться в этом, иначе я не понимаю, как они живут. Как можно справиться с тем, что хочется сделать хоть что-нибудь, а из глаз невольно текут слёзы, хотя ещё минуту назад хотелось смеяться от нелепости всей ситуации.

Это не обида, это что-то большее. Слова... Просто буквы, звуки. В них был тот смысл, что ранил слишком глубоко. И никто не помнит почему и как. Что конкретно произошло, не знает никто из нас. В этом-то и вся проблема. Что делать, если неясны условия? Каждый шаг может сделать ещё хуже, чем было до этого. Хотя, казалось бы, куда хуже...

Часто хочется уйти. Просто убежать из этой тишины. Это нельзя назвать адом. Даже в аду должны быть звуки. Здесь меня постоянно преследует чувство беспомощности. Никогда не думала, что меня так сильно будет трогать атмосфера в доме. Я всегда считала себя независимой, это не должно было меня коснуться... Я что-то пропустила. Словно ещё вчера мы вместе смотрели какую-то глупую комедию, а сегодня я просыпаюсь в абсолютной тишине, зная, что это может никогда больше не повториться. Ужасно.

Сначала легко себя обманывать. Очень. Легко закрывать глаза на проблемы, пока они не упираются в твой лоб, ставя тебя перед фактом. Когда Ромео перестал появляться в доме, когда Зонтик стал тенью, когда Вару, которого обычно ничто не трогало, начал смотреть на мир пустым взглядом... Только потом я поняла то, что упорно не видела. Валет... Он показал мне кровь. Она текла по его руке, а он заворожённо смотрел на неё, как будто видел впервые. Он говорил, это возвращает его в реальность. Я понимала, насколько это неправильно, но тонкое лезвие ослепило меня болью, когда я уже совсем перестала чувствовать себя живой.

И тогда ещё казалось, что всё может стать хорошо. Осознание ужасного пришло лишь тогда, когда Пик молча выхватил у меня лезвие и провёл по собственной левой руке. Тут же скривился и выбросил железку в мусорный бак, но я видела, как в его глазах мелькнуло отчаяние. Вару наблюдал за ним с пониманием. Он уже знал, он понял всё раньше нас. А для меня это было последней каплей. Кроваво-красной крови на белом кафеле. Только тогда настигла ужас и осознание того, что я делаю. Прошло несколько недель, месяцев, может, годов... Новых царапин нет на моей руке, но длинный шрам остался, одним своим видом напоминая ту боль.

Пик больше никогда не показывал нам свои чувства, пряча их за вечной серьёзностью. Все мы перестали выходить из комнат, перестали говорить вслух. Пик что-то знает, я чувствую. Может быть, он смог бы нам помочь. Впрочем... Уже неважно. Мне казалось, что в Пустоте невозможно во что-либо верить. Я ошибалась. Здесь куда хуже. Здесь есть миллион дверей, но ни одна не является выходом. Потому что это ловушка из чувств, а не бесконечная клетка. Иногда думается, что же всё-таки хуже? Не знаю. Я не могу быть уверенной в Пике. Вряд ли он и сам уверен в своём плане. Вару... Он, кажется уже отчаялся. Или принял всё, просто смиряясь. А я... Я хочу уйти. Убежать, покинуть эту давящую тишину, прыгая в любую неизвестность, лишь бы не сидеть здесь лишние секунды.

.

Наверное это глупо. Эгоистично. Я долго думала об этом, лёжа в полной тьме. Бессонные ночи всегда наполнены мыслями. Сначала она просто мелькнула. Незаметная, одинокая, не имеющая веса. Потом... Теперь это кажется мне единственным выходом. Если не для нас всех, то для меня точно. Я устала от этого всего. Я слишком долго ждала. Я не могу сидеть сложа руки, мне нужно сделать хоть что-нибудь. Если я не могу решить проблему... Мне придётся уйти подальше от неё.

Сейчас четыре утра. Я сижу за столом с чашкой кофе. Часа в три здесь проходил Вару, что довольно удивительно для него. Он был без очков и смотрел на меня в упор. Странно. Он будто что-то знал, либо мне просто показалось, как свернули его глаза в свете уличного фонаря. В любом случае... Это тяжело. Мне всегда казалось, что предательство — путь слабых. Только трус предаст из-за страха и отчаяния. Но... Я готова признать себя слабой и беспомощной, я и правда трусиха, раз убегаю, когда даже не попыталась ничего сделать. Но я устала. Смертельно устала от этого всего. Мне нужен глоток свежего воздуха, мне нужен шум города, хоть какие-то разговоры, только не эта давящая тишина. Я бросаю всё ради себя. Мне стыдно, но я ничего не могу с собой сделать. Я делаю ужасную подлость. Мне нет оправдания, даже если я беру с собой девочек. Можно обманывать кого угодно, но я-то знаю, что делаю это в первую очередь для себя. Мне так будет легче.

Я спланировала всё точно. Мы уходим сегодня утром. Мы всё обговорили ещё на прошлой прогулке. Я знаю, они тоже не спят. Они тоже не смогут простить себе этот уход. Но они согласились... Даже Хелен. Я думала, она останется. Этот мир меняет нас всех в худшую сторону.

Тихо хлопает входная дверь. Ромео сегодня поздно. Или рано, не знаю, как сказать. Он скользит по мне взглядом и уходит. Вот... Девочки выходят из коридора. В глазах Клео как всегда отрешённость, в глазах остальных — вина. Но они тоже решились на это. Они не отступят. По крайней мере, сейчас. Если потом я останусь одна, я не удивлюсь. В конце концов, это изначально было моё решение. Я... Предатель.

Вот и всё. Записка уже лежит на столе, прижатая чашкой с недопитым кофе. Мне очень жаль, что так вышло. Я... Не могу по-другому. Надеюсь, они простят меня. Дверь тихо хлопает за спиной. Я чувствую на себе взгляды. Всё уже решено, пути назад нет. Второй раз я не смогу решиться. Остаётся лишь сделать первый шаг...

* * *

"Простите, если разочаровала. Мне нет оправдания, но, если вас это утешить, это решение далось мне с трудом. Я устала. Я не могу так больше. Ушли мы вчетвером, но идея была лишь моя. Не вините их. Надеюсь, тот, кто нашёл это письмо, покажет его остальным. Мне ужасно больно это делать. Можете запомнить меня предателем, но не пытайтесь вернуть. Если вы вдруг сможете решить проблему, если хоть что-то изменится, я буду очень рада за вас. Буду надеяться, что так и будет. Вряд ли мы встретимся ещё раз, так что прощайте. Простите меня,

Эмма"

Примечания:

Тгк — https://t.me/Holleyleaf

Была бы рада комментам)