Грозовая ведьма (гет)

1.

Избитая, надоевшая до Мордреда фраза: со смертью всё только начинается — была знакома Гарри Лилиан Поттер далеко не понаслышке. Собственно, в её жизни, как правило, всё со смерти и начиналось. С чужой или собственной.

Сложно было сказать, что это — карма, проклятие, благословение, судьба или просто происхождение обязало, но так уж повелось. И сделать с этим, вероятно, ничего было нельзя. Не то что бы она старалась — в конце концов, всё было не так уж и плохо. И даже местами забавно и весело. Гарри просто бесила эта фраза. Ну, почему “начинается”, если в её случае и не заканчивалось вовсе?

Кто бы ответил ещё…

И тем не менее, это была аксиома и непреложная истина. Со смерти всё начиналось и ей же заканчивалось. Поэтому нет ничего удивительного, что и эта веха в её жизни началась для Гарри со смерти. Собственной.

Но если бы кому-то пришло в голову спросить её, как это случилось, то ответ получился бы весьма простым и коротким: не помню. Вот вроде бы ещё совсем недавно закончилась война с Тёмным Лордом, она отучилась на артефактора, плюнув тем самым на все чаяния друзей и союзников, видевших её почему-то исключительно аврором, и… всё. В памяти сохранился праздничный выпускной Магической Сорбонны и салюты в ночном небе...

В следующее мгновение её уже держала на руках незнакомая женщина с тёмными волосами, размытым лицом. Обстановка вокруг была какой-то слишком крупной.

С днём рождения. Здрасте.

От накрывшего ступора даже слов не нашлось.

Чуть позже она узнает, что теперь её зовут Гретта Дель-Спиро. Она родилась в Италии, живёт с мамой и бабушкой в маленькой деревушке близ Палермо, в большом, светлом доме, принадлежащем её семье вот уже больше полувека и построенном лично прадедушкой Ретто, в честь которого ей дали имя — матушка была свято уверена, что родится мальчик. В доме всегда пахло молоком и хлебом, солнцем и растущими в саду яблоками. Новые родственники её любили, баловали, всегда помогали и были готовы отвечать на любые вопросы, как только она подросла достаточно, чтобы их задавать.

Хороший старт, правда? Отличный, на самом деле.

Вот и Гретта так решила, приняв новое начало, как данность. Всё равно уже ничего не изменишь. Да и не хочется, честно говоря.

Не так уж важно, почему так случилось — прислушиваясь к себе, она с уверенностью могла сказать, что ничего плохого не произошло. В той жизни всё своим чередом, её не убил залётный тёмный маг/светлый фанатик, не случился несчастный случай, и она не сложила голову, кинувшись к какому-нибудь древнему артефакту. Так что, ничего такого, из-за чего стоило переживать. Внезапно, конечно, но когда у неё было по-другому?

К тому же, она всё равно осталась ведьмой — привычный, тёплый клубочек в груди никуда не делся, как и тонкая ниточка связи с Предвечным. Любимое дитя Смерти по-прежнему оставалось под его приглядом, что можно было счесть и вовсе королевским подарком. Так что всё отлично. Живём!

Понимание того, что новый мир от старого немного отличается — пришло не сразу, но как-то обыденно. Во-первых, не совпала дата календаря, а во-вторых, дети и взрослые, встречающиеся на улице, обладали уж очень забавными вывертами внешности. По крайней мере, зелёные или фиолетовые волосы она раньше видела лишь как результат шутки или неудачного визита к парикмахеру. Окружающим это странным не казалось, так что и Гретте пришлось со временем привыкнуть.

Под весёлый смех бабушки она провела несколько часов перед большим, старинным ростовым зеркалом в её комнате, крутясь и так, и этак, с любопытством отмечая забавности и необычности. К счастью, природа была благосклонна к ней. Бывшая Поттер почти не изменилась. У неё остались её тёмные волосы, гладкие и струящиеся, словно шёлк: не было сомнений, что если постричься под мальчика, они встанут привычными иголками и шухером. Глубокие изумрудные глаза и даже круглые очки — да, да, не лучшее зрение, — и тонкие черты лица, но теперь в облике проявились итальянские корни.

Единственным изменением оказались забавно закручивающиеся прядки перед ушами, напоминающие спиральные бачки, которые не распрямлялись, сколько бы их ни дёргали. С этим можно было смириться.

Кстати, такие бачки были и у мамы, но не было у бабушки, из чего стоило сделать вывод, что достались они от дедушки.

Заинтересовавшись вопросом, Гретта попыталась найти фотографии, но, к сожалению, не преуспела. Кажется, её дедушка не очень любил фотографироваться.

— Да уж, — весело фыркнула бабушка Катарина. — Заставить его спокойно постоять перед камерой было невозможно.

— А что с ним случилось?

— Ушёл.

В тот вечер ей была поведана чудная и чудная история знакомства лучшей танцовщицы Палермо — Катарины Дель-Спиро и “невероятного педанта, зануды и кобеля всея Сицилии” — Ренато Ильсоле. Начинающий мафиози был галантен, статен, харизматичен и дьявольски красив.

— От него-то тебе и достались эти прекрасные завитушки, — улыбнувшись, мягко провела рукой по тёмным волосам бабушка.

Она его очень любила, поняла в тот момент Гретта. Любила и так и не простила за то, что бросил накануне свадьбы на пятом месяце беременности. Он просто ушёл и не вернулся однажды, оставив своей невесте на память обворожительную улыбку, серебряную подвеску в виде хамелеона с жёлтыми глазами и запах оружейной смазки.

От маленькой подвески-браслета на цепочке веяло теплом и защитой, так что Мастер-артефактор внутри неё не сомневался, что всё было не так просто. Бабушка, кажется, тоже в это не верила, но, видимо, решила, что лучше считать любимого мёртвым и идти по жизни дальше, чем жить в тягостном ожидании неведомого. Правда, замуж Катарина так и не вышла, что, на взгляд Гретты, говорило о многом.

Наверное, не стоило, но в тот же день она задала вопрос и о своём отце, которого за все прошедшие с момента рождения пять лет ни разу не видела. Раз уж открывать семейные тайны, то лучше разом.

Семейной тайной оказался постулат, что девушкам семьи Дель-Спиро катастрофически не везло с мужчинами. Уж очень странными были у них с ними отношения.

Дорогая и любимая матушка, выросшая без отца и понаблюдавшая за парнями и мужчинами в округе, с чего-то решила, что все они козлы, и замуж выходить отказалась. Совершенно. Но ребёнка ей всё-таки хотелось, а потому она не придумала ничего лучше, чем обратиться в Итальянский Институт хранения генетического материала — в банк спермы, проще говоря.

На этом моменте Гретта поперхнулась воздухом и посмотрела на сидящую рядом мамочку круглыми глазами. Та, видимо, решила, что реакция относится к незнакомому слову, и постаралась объяснить его пятилетней девочке доступными и понятными словами. Видимо, Гарри чего-то не понимала в воспитании детей…

В общем, о втором родителе ничего путного не было известно. Придерживаясь правил конфиденциальности, организация промолчала и об имени донора, и о всём остальном. Единственным, что казалось странным на фоне всего остального, было письмо, написанное тем мужчиной.

В нём тот писал, что не уверен, останется ли жив в ближайшее время, а потому совершает подобный шаг. Будущий ребёнок, возникни у него такое желание, может попробовать его отыскать, когда станет взрослым, но единственной подсказкой, которую он даст, будет маленькое платиновое кольцо с тонко выгравированным крокодилом с изумрудным глазом. Кольцо выпало из конверта и осталось лежать на маленькой ладошке.

С иронией она подумала тогда:

“Мир и семья сменились, а вот скелеты и тайны в шкафу прошлого стали только зубастее и странней”.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Ладно. Меня уговорили. Начинаю потихоньку выкладывать здесь. Первые четыре главы сегодня, а потом по главе в неделю. Работа ещё не дописана, но половина работы уже точно есть. На Патреоне лежат черновики.

2.

День в Намимори выдался солнечный и погожий, как часто случалось в этом тихом городишке. Он был настолько, до скрипа обыденно-спокойный, что против воли хотелось устроить тут хаос: внеурочным фестивалем или парочкой взрывов — не слишком важно. Реборн прекрасно понимал, почему Емицу не беспокоился о жене и сыне в этом насквозь законопослушном городке, но вся его натура кривилась и восставала от одной атмосферы. Привыкший жить изменениями и адреналином, киллер чувствовал себя не в своей тарелке, что конечно, не мешало ему делать свою работу, но немного раздражало.

Обычно он так или иначе мог контролировать своё скверное настроение, но сегодня, с самого утра что-то было не так. То ли эфирные ветра слишком сильные, то ли просто в очередной раз накатило, но на тренировке несчастному ученику доставалось немного больше обычного. Тсунаёши стонал, рыдал, но выполнял то, что требовалось.

— Шевелись, Никчёмный Тсуна! — прикрикнул репетитор, запрыгивая Саваде на плечи. — Тебе ещё в два магазина надо зайти для маман.

— Но Реборн!!! — сгибающийся под весом пакетов мальчишка плаксиво простонал. — Почему мы не можем зайти домой, занести сумки и пойти в эти магазины потом?!

— Об этом стоило раньше думать, ученик, — наставительно произнёс аркобалено с ухмылкой на губах.

— Джудайме! Давайте я вам помогу! Отдайте эти пакеты мне! — Гокудера подскочил к будущему боссу, чуть не снеся его своим энтузиазмом.

Пах! В лоб Хаято прилетела пластиковая палочка на присоске. Реборн картинно подул на маленький зелёный пистолет, ухмыльнулся и спрятал глаза в тени шляпы.

— Следующая будет настоящей, — весомо предупредил он, заставляя Тсунаёши издать задушенный писк. — Это задание Тсуны. Но ты можешь купить что-нибудь для Бьянки, — предложил он Дымовой бомбе.

Стоило Урагану вспомнить о старшей сестре, как тот сразу привычно позеленел.

— Нет. Спасибо.

— Я почему-то так и подумал, — усмехнулся киллер. — Вперёд, Тсуна! — скомандовал он, спрыгивая на землю. — Нас ждут великие дела!

— Что-то я сомневаюсь в этом… — убито простонал Савада, мученически поднимая опущенные сумки.

В торговом павильоне сновали люди, многие заинтересованно поглядывали на навьюченного пакетами мальчишку и цедили смешки в кулаки, маскируя кашлем смех. Окружающие прекрасно знали этого несчастного — неуклюжесть, невезение и общая посредственность мальчика вошли в местные легенды наравне с Главой Дисциплинарного Комитета Средней Нами или экстремальным Главой Боксёрского Клуба.

Не то что бы кому-то было дело до перипетий жизни среднестатистической домохозяйки и её сына, но если мальчик всё-таки возьмётся за ум — будет хорошо. Достойно. Да и чего таить, особых развлечений в городе не было, слухи да сплетни прекрасно скрашивали жизнь.

Может, и из младшего Савады выйдет толк?

— Хиии!

— Ой!

Громкий вскрик Тсунаёши, чужой тихий ох и звук двух упавших на асфальт тел оповестили окружающих, что если чудо и случится, то не сегодня.

— Простите! — Тсуна взвился с земли отпущенной пружиной и бросился к сбитой им девушке. Под ногами раздался звонкий хруст. — Ой!

Тёмноволосая девушка-иностранка дёрнулась было на звук, близоруко прищурилась, замерла и обречённо вздохнула.

— Это были мои очки, я так понимаю? — спросила она с лёгким акцентом, поднимаясь на ноги игнорируя протянутую руку. Отряхнув светлое платье, девушка поправила сбившийся на глаза локон и повернулась в сторону Тсунаёши, подслеповато щурясь. — Там от них что-нибудь осталось или совсем в дребезги?

— Простите, я не хотел!!! — будущий Десятый Вонгола поднял в хлам раздавленные круглые стёклышки и, чуть ли не плача, вернул их незнакомке.

— Глупый Тсуна! — Реборн подпрыгнул и отвесил подопечному звучный подзатыльник. — Одними извинениями тут не отделаешься! Ты купишь девушке новые очки! — приказал он, тем не менее внимательно следя за итальянкой.

Мгновенно определив в девушке соотечественницу киллер напрягся: слишком много иностранцев последнее время собиралось в Намимори. Инкогнито будущего босса Королевской Семьи было весьма условным, и многие, если не все мафиози пристально следили за ситуацией в маленьком японском городе. Безусловно, CEDEF бдили и отсеивали всех прибывающих, но безопасность ученика была одним из пунктов контракта, заключённого Девятым с Реборном.

— Что?! Реборн, но у меня нет денег! — завопил мальчишка.

— Не волнует, — отрезал репетитор, отвешивая ещё один тычок мальчишке и пытаясь понять, что ему кажется странным в стоящей перед ним девушке, даже девочке, скорее.

Невысокая, темноволосая, с темно-зелёными глазами, тонкая и изящная, в светлом платье. Не больше двадцати, хотя, может, и меньше… Кажется, обычная гражданская — он не почувствовал чужого активного пламени, да и движения выдавали совсем необученного бойца. Мафиози немного отпустило, но мужчина оставался собранным.

Как говорится, если вы не видите тёмной кошки в тёмной комнате, это совершенно не значит, что её там нет.

Иностранка тем временем по-кошачьи фыркнула, забрала разбитые очки и вздохнула.

— Не стоит беспокоиться, малыш, — она улыбнулась и посмотрела вниз в сторону репетитора. Судя по прищуру и чуть нахмуренным бровям, она едва ли хорошо его видела. — У меня есть запасные, — девушка дёрнула себя за чёрный завиток волос у щеки, сворачивающийся забавной спиралькой. — Правда, не с собой, а в номере, — вынужденно признала она. — Кто-нибудь может подсказать, как дойти до гостиницы Ханако? Боюсь, в городе я совершенно не ориентируюсь, только вчера приехала. Я турист.

Она опустила руку, и на изящном запястье блеснула золотыми глазами подвеска-хамелеон.

Реборн побледнел и спрятал глаза в тени шляпы.

— Конечно, — произнёс он непослушными губами. — Тсуна вас проводит, раз уж он стал виновником вашей утраты.

— Но сумки!.. — киллер от души пнул мальчишку по голени, заставляя заткнуться, и вновь запрыгнул ему на плечи.

— Гокудера отнесёт их домой, — велел он безапелляционным тоном. — Как вас зовут, signorina? — спросил он, беря себя в руки и не обращая внимания на закивавшего, как китайский болванчик, Гокудеру.

— Гретта Дель-Спиро, — представилась девушка, немного неловко улыбнувшись. — А вас?

— С-савада Т-тсунаёши, — пролепетал краснеющий ученик.

— Реборн, — коротко кивнул аркобалено, ниже натягивая шляпу на глаза. — Вперёд, Тсуна, не заставляй девушку ждать! — хлопнул он мальчишку по макушке.

— Д-да! Я уже иду, Реборн, — заикаясь, сказал он, прощаясь с Ураганом. — Увидимся дома, Гокудера-кун.

— Да, Джудайме!

— Пойдёмте, — обратился Савада к иностранке.

Он явно подумал протянуть ей руку, но быстро одёрнул себя, воспитание и манеры взяли своё, однако неловкий жест не ускользнул от Реборна и, принимая во внимание знаменитую Гиперинтуицию Вонголы, срабатывающую у ученика всё же довольно часто, вывод можно было сделать соответственный.

— Простите, — повернулся он к девушке. — Вы так плохо видите?

— Минус пятнадцать, — вздохнув, признала Гретта. — Довольно неудобно, но с линзами у меня не задалось, — честно призналась она.

— Дорога, — предупредил ученик.

— Вижу, — с улыбкой согласилась она. — Не такая уж я и слепая, — и, фыркнув, заметила. — Я бы, наверное, и так дошла, но раз уж ты раздавил мне очки, сделаешь взамен доброе дело.

— К-конечно!

Тсунаёши покраснел и совсем смутился под насмешливым взглядом. Реборн на плече сжал губы в тонкую линию и погладил Леона, по-прежнему смотря только из-под полей шляпы.

Дальше шли молча. Кажется, девушка не очень тяготилась своим положением, но опытный киллер отметил небольшую скованность движений, его взгляд, однако, то и дело цеплялся за серебряную подвеску-браслет на тонкой руке.

— Вот! Мы пришли, — оповестил ученик, когда они подошли к гостинице. — Ещё раз простите за это недоразумение.

— Grazie, — Гретта кивнула. — Будь осторожен в следующий раз, — попросила она напоследок.

— Ну, ты запомнил урок, Глупый Тсуна? — спросил Реборн по дороге к дому Савада. — И скажи спасибо, что signorina была столь добра к тебе, чтобы не требовать с тебя возмещение ущерба.

— Я понял, Реборн, — насупившись, кивнул тот. И невпопад добавил. — Она очень красивая... Ай! Реборн!

— Тебе не о девушках надо думать, Никчёмный Тсуна! — наставительно сказал киллер, пока будущий мафиози потирал затылок. — А о том, что ты скажешь маман! Ты ведь так и не сходил в те два оставшихся магазина. Босс всегда должен держать своё обещание. В наказание на сегодняшней тренировке ты пробежишь на десять кругов больше.

— Реборн!

— На двадцать.

— Хиии!!!

Продолжая издеваться над учеником, сильнейший киллер тем не менее мысленно составлял список звонков, которые сделает сегодня своим самым доверенным информаторам.

Он должен знать наверняка, кто эта девушка.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

3.

Перешагнув порог своего номера, Гарри вздохнула и зябко передёрнула плечами. Ну, и дела! Вышла, называется, погулять…

Достав из кармана разбитые очки, она задумчиво взвесила их на ладони. От стёклышек мало что осталось, и будь она простым человеком, пришлось бы заказывать новые — погнутую оправу было проще заменить, чем починить. В этом тот странный малыш был прав. Какое счастье быть волшебницей.

Сняв плетёные сандалии на плоской подошве и пройдя вглубь комнаты, она села в мягкое кресло и накрыла искореженные очки другой ладонью.

— Reparo, — как хорошо быть волшебницей.

Осмотрев вновь целую вещицу, она довольно водрузила их на нос. Так-то лучше. А то с плохим зрением физически неприятно. Она, конечно, сама виновата, засмотрелась, да и не наложила на очки заклинание защиты, но всё-таки. Задумчиво дёрнув завитушку волос у щеки, она вновь вздохнула. Что-то последнее время она рассеяна больше обычного.

Окончив не так давно школу, Гретта решила отправиться в небольшое путешествие по миру с полного благословения бабушки и матери, но, видимо, слишком отвыкла от подобной самостоятельности. Надо будет, кстати, позвонить родным и сказать, что удачно долетела. Они, наверное, волнуются.

Однако вместо того, чтобы пойти за телефоном, она вновь мысленно вернулась к случившемуся. Что-то странное было в том мальчике лет пяти. Внутреннюю силу, называемую в этом мире Пламенем, Гретта почувствовала во всех трех мальчишках, — таких много было в Палермо, и бабушка Катарина строго-настрого наказала быть с такими людьми осторожной. Практически все они были мафиози, а значит, смертельно опасны.

Не то чтобы Гарри это остановило от знакомства с некоторыми из них, но совету она вняла, как послушная внучка и осторожная волшебница. Вроде бы, эта странная сила была и у неё, но пока девушка к ней не подбиралась, старательно восстанавливая навыки волшебника. Ещё в прошлой жизни Гарри приучила себя к мысли, что стоит хорошо изучить сначала что-то одно, а потом браться за другое.

Да и в мафию она не собиралась. Так что вела себя, как осторожная лиса — не лезь туда, где можешь лишиться хвоста. И похоже, на этот раз удача была на её стороне. Неприятностей удавалось избегать.

Однако, возвращаясь к мальчику. Судя по всему, это сильное Солнце, что удивительно в таком-то возрасте. Вот только ощущение от него весьма неоднозначное. Словно бы он намного старше, чем кажется. Как минимум, взрослый мужчина, как максимум — умудрённый сединами старик. Тёмная аура, которую Гретте вовсе не обязательно ясно видеть, говорила о не одном убитом на совести этого “ребёнка”. И хотя дома она видела и не такое, всё же неожиданно заметить подобное у, вроде бы, малыша.

Впрочем, больше всего напрягало вовсе не это. Что-то тягучее и… могущественное, оплетающее золотыми нитями-цепями детскую фигуру. Однозначно проклятие, но какое-то странное. Незнакомое и необычное. Связываться с этим было бы чревато, но завлекательно. И хотя она не была уверена, будет ли вмешиваться и влезать, поглядеть более внимательно точно стоит. Может, найдётся автор замысловатого подарка?

В своё время Гретта ждала письма из Волшебной школы этого мира, а не дождавшись, очень удивилась. Даже не тем, что её проигнорировали, а тем, что это могло означать. Быть единственным магом на весь мир не хотелось. Нынешняя спокойная жизнь ей безусловно нравилась, но поговорить с кем-то, кто бы понял тебя до конца, было бы приятно.

На безымянном пальце сверкнул глазами-изумрудами маленький аллигатор, привлекая внимание. Колечко ей, безусловно, нравилось, как и подвеска с ящеркой-хамелеоном, переданная бабушкой на восемнадцатилетие. Но вот заниматься поисками пропавших и неизвестных родственников ей пока не хотелось. Любопытство подёргивало периодически, но Гарри твёрдо решила, для начала, разнообразия ради, пожить для себя и близких. Не спеша поучиться, пожить в своё удовольствие, а не раскапывать всякие тайны с лопатой и палочкой наперевес. Не говоря уже о том, что палочки-то у неё пока и не было. И пускай, она ей оказалась не очень-то и нужна, это почему-то отрезвляло.

Фыркнув по-кошачьи, Гретта поднялась на ноги и оправила платье. Итак, план на ближайшее время известен. Позвонить домой. Сходить на местный Фестиваль, который продлится ровно неделю, и ради которого она и прилетела в Японию. А там, если будет время и выдастся возможность, посмотреть на странного малыша. Интересно, а он вообще в курсе, что проклят? А то мало ли. Бывают и не такие уникумы…

* * *

Верде признавал тот факт, что любопытство родилось раньше него, впрочем, не считал это тем, чего стоило бы стыдиться. Настоящему учёному, даже если он не гений, подобное качество лишь на пользу. А так, как он — гений, то вопрос и вовсе обсуждению не подлежит.

Так что, не было совершено ничего удивительного, что именно любопытство привело его в небольшой, тихий городок Намимори, в Японии. Посмотреть на будущего, возможного Десятого босса Королевской семьи, по слухам являющегося прямым потомком Джотто, стоило хотя бы для сравнения с историческими записями. А если учесть, что в Хранители мальчишке прочат также потомков Первого поколения… Сколько данных можно будет собрать даже не специально!

Аркобалено Грозы предвкушающе прищурился. Определённо, для его исследований это будет полезно. К тому же, его источник сообщал, что кроме Реборна, творчески издевающегося над новым воспитанником, в Японии неофициально гуляет и Фонг, отправивший ученицу налаживать неформальные мосты с Десятым Поколением. Взглянуть на старого знакомого будет неплохо.

Учёный не очень любил своих коллег по Проклятию, но наблюдать за ними считал… любопытным. Всегда лучше собирать материалы для опытов на самых ярких представителях, даже если эти представители не слишком горят энтузиазмом. Вот что значит иметь дело с дилетантами!

Закинув вещи в гостиницу, он погладил ластящегося к ногам аллигатора.

— Ну, что, Кайман, посидишь пока тут. Боюсь, местные не оценят пятилетнего ребёнка, прогуливающегося с крокодилом по улице. Глупые люди.

Питомец согласно и сочувствующе клацнул зубами. Он хозяина понимал. Вперевалку он прошёл к спортивной сумке Верде, в которой тот по обыкновению таскал все вещи, исключая ноутбук, и, забравшись на неё, свернулся калачиком. Кто-то же должен присматривать за непутевым напарником.

Мысли зверя для Второго Да Винчи, кажется, тайной совершенно не являлись, но против он ничего не имел. К тому же сейчас, под вечер, срываться в город и бродить по окрестностям в поисках старых и новых знакомых, он не собирался. Для начала следовало всё хорошенько обдумать. Взломать городскую систему видеонаблюдения, прошерстить местную часть сети. Подключиться к системе CEDEF и прикинуть планы.

Да и о будущих целях, стоит узнать заранее.

Через два часа он устало прикрывал глаза, откидываясь в мягкое кресло.

— Мда… я, конечно, знал, что Реборн берётся лишь за совсем пропащих, но чтобы настолько… — насмешливо сказал он подобравшемуся ближе напарнику.

Детки, которых прочили в свиту Короля, да и сам Король не впечатляли. Особенно “Король”.

— Девятый мальчишку знатно покалечил своей техникой, — вслух рассудил учёный. — Такое по силам восстановить, и правда, только сильнейшему Солнцу поколения. — На измерениях это не скажется, но так переводить материал даже у меня бы рука не поднялась.

Аркобалено фыркнул и, сняв очки, принялся их протирать краем халата.

Ладно. Если пацан его не впечатлит в мирной обстановке, всегда можно послать за ним наёмников. Может, под адреналином выйдет больше толка?

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

В Намимори раннее утро. И у него в руках тонкая папка с личным делом, собранным Шамалом за ночь из всех доступных источников. Когда надо, информаторы действуют быстро, но каждая минута этой долгой ночи казалась Реборну вечностью.

Знакомые имена, знакомые лица, места и даты, фотографии… вот уж не думал, что прошлое нагонит спустя столько лет…

Гретта Дель-Спиро. Для домашних и близких просто Ретта. Мать Изабелла Дель-Спиро. Отец неизвестен.

Родилась, воспитывалась, выросла. Аттестат из школы, награда за победу в конкурсе танцев, сертификат оконченной художественной школы. Справка из кружка Любителей фотографии. Поданные документы на биологический факультет медицинского института в Лондоне — уже подтвержденные, новую студентку ждут в сентябре на Туманном Альбионе.

И ни следа связей с мафией, кроме тех, что естественны для живущей так близко к Палермо. В кофейню её бабушки, Катарины Дель-Спиро, заглядывают люди разного толка, в том числе мафиози.

Словом, обычная гражданская девочка — через два дня ей девятнадцать. Даже зачатки пламени — что удивительно Грозы, спят глубоким сном.

Паранойя недовольно щёлкает в голове, шипя, что это может быть ловушкой. Кто знает, кто докопался до правды и истории пятидесятилетней давности? Кто знает, что?..

Он смотрит на снимок постаревшей, но почти не изменившейся Катарины, и под пустышкой гулко и больно бьётся сердце. Он не желает верить, что это может быть обман, и сожалеет, что после проклятья решил не только исчезнуть из её жизни, но и запретил себе наблюдать. Тогда бы, по крайней мере, эта встреча не стала для него таким сюрпризом.

Проверить, правдива информация или нет, несложно. Есть в этом мире вещи, которые нельзя подделать, которые заказывают в единичных экземплярах, и даже мастер, создавший их, не сможет потом повторить.

И для этого всего-то нужно ещё раз встретиться с призраком из прошлого…

— Вставай, Глупый Тсуна, мы опаздываем на фестиваль! — сталкивая ученика с кровати, Реборн чувствует невероятное предвкушение.

— Реборн!..

— Ты не хочешь сходить с Киоко на праздник? Я слышал, как она говорила, что собирается пойти.

— Хиии! Я встал!

— И не забудь захватить Ламбо! Стоит дать маман отдохнуть от детей в доме.

Да-да, он сволочь, использующая чужие слабости себе на пользу…

Ухмыльнувшись, Реборн набрал номер Гокудеры. Если мальчик так хочет быть правой рукой Босса, пусть соответствует. Сообщить Ямамото тоже лишним не будет, ну а где Киоко, там и её брат, так что проблем с Рёхеем быть не должно, как и с Главой дисциплинарного комитета. Посмотрим, как недавно собранные Хранители будут взаимодействовать с пробуждающимися Небесами Тсунаёши. Будет новый вид тренировки.

Если кто и умел оборачивать неожиданные события себе на пользу, так это репетитор-киллер. Если получится, то и будущий Десятый научится этому…

— Итеээ! — Савада, выскочивший из ванны, споткнулся на лестнице, кубарем полетел с лестницы.

...со временем.

Если выживет.

Ещё раз хмыкнув себе под нос, Солнечный аркобалено отправился вниз.

Пешая прогулка до фестиваля не заняла много времени, Реборн был практически уверен, что та, кого он ищет, отправится именно в эту часть города. Раз уж она обмолвилась о своих планах, у неё вряд ли появились причины их менять.

Впрочем, сегодня Вселенная, кажется, решила подбросить все свои подлянки лучшему киллеру мира.

Идущий рядом Тсунаёши ворчал и жаловался под смех Такеши и ругань Хаято, когда пустышка на груди Реборна на миг вспыхнула, ощущая собрата. Интересно, кто бы это мог быть, с досадой подумал аркобалено, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться, и оглядываясь по сторонам.

— О, смотрите, Джудайме! — воскликнул Дымовая бомба. — Там кто-то играет в шахматы. Такой счёт… — растерянно протянул он.

Да уж, счёт, и верно, был немаленьким. Сто три — ноль.

— Верде, — вздохнул Реборн, понимая какую напасть принесло ему мироздание. И направившись к учёному, мрачно спросил сидящего за столом гения с шахматной доской. — Что ты тут делаешь?

— Собираю данные, конечно, — невозмутимо ответил тот. В его глазах, за круглыми стёклами очков плясали насмешливые бесы.

— Ты не имеешь права мешать мне, — сжав губы в тонкую линию, напомнил учёному киллер.

— Так я и не мешаю. Я собираю материалы для своего исследования. Делай, что хочешь, твоему ученику ничего не угрожает.

Невысказанное пока насмешливо повисло в воздухе.

— Ты его знаешь, Реборн? — спросил репетитора Тсуна, почувствовавший нарастающее напряжение.

— Знакомься, Глупый Тсуна, — укрыв глаза в тени от шляпы, нехотя представил он товарища по проклятию. — Величайший учёный мафии. Второй Да Винчи, аркобалено Грозы — Верде.

— Хиии!

Испуганная реакция Савады не заставила себя ждать, он продолжал шарахаться от всего, связанного с теневым миром, несмотря на все попытки Реборна доказать мальчишке, что иного выхода, кроме как принять своё наследие, у него нет. Под насмешливым взглядом Верде мальчик побледнел ещё сильнее, но всё-таки не сбежал. Возможно, потому что за спиной у него стояла Киоко.

— ЭКСТРЕМАЛЬНО круто! — выскочивший рядом старший брат Сасагавы как бы невзначай закрыл собой сестру, а аркобалено Солнца в который раз удивился, что маска простоватого фаната спорта совсем не мешает боксёру верно оценивать ситуацию.

— Однако, как бы то ни было, — Верде, несомненно заметивший все телодвижения детишек, фыркнул и повернулся к коллеге. — Конкретно сейчас — я играю в шахматы. И если ты хочешь, чтобы я ушёл, кто-то из вас должен обыграть меня. Согласен?

— А это вообще возможно? — убито протянул Савада, косясь на счёт, говорящий о слишком многом.

— Ну, вот мы и узнаем, — подхвативший игру Реборн провокационно улыбнулся.

— Ради Вас, Джудайме, я выиграю у кого угодно! — Хаято мужественно вышел вперёд.

— Прошу, — ухмылка Верде как никогда напоминала оскал его аллигатора.

— Давай, Гокудера! Мы в тебя верим! — Такеши забросил на плечи биту и весело улыбнулся, но промелькнувшее в карих глазах выражение сказало киллеру куда больше, чем юноша собирался произносить вслух.

Пять минут спустя стало ясно, что сомнения бейсболиста были не напрасны.

— Шах и мат, — довольно возвестил аркобалено Грозы поникшему Урагану.

И это он его ещё пожалел, с сожалением подумал Реборн.

— Ну, могло быть хуже, — хмыкнул Верде. — Следующий. Есть ещё желающие?

— Как насчёт меня? С детьми обычно не играю, но у тебя вроде неплохо выходит.

Раздавшийся сбоку голос заставил подпрыгнуть напряжённого Саваду и удивлённо обернуться всех остальных.

— Дель-Спиро-сан! — недоверчиво воскликнул он.

— Привет! — подмигнув удивлённому мальчику, Гретта потеснила опешившего Гокудеру.

Кажется, она давно наблюдала за шахматным противостоянием.

— Вы умеете играть в шахматы?

— Один древний старичок за чашечку кофе в кофейне моей бабушки научил меня, — согласно заметила девушка, прищуривая изумрудные глазищи за стёклами очков.

— Чаоссу! — Реборн запрыгнул Тсунаёши на плечо и наклонился, чтобы лучше видеть.

В её личном деле этого не было, но если он правильно понял, то мастер Ретты даст Верде фору и не запыхается. По крайней мере, в том, что касается шахмат. Любопытно, на что способна ученица знаменитого гроссмейстера?

— Смотри внимательно, Тсуна, — шепнул он ученику на ухо, не отрывая тёмных глаз от сосредоточенного выражения лица девушки. — Это будет интересно.

Всё же, в окружении Катарины был лишь один человек, соответствующий подобному краткому описанию, и лишь ему Катарина могла позволить учить внучку, да ещё и за чашечку кофе.

Верде с показательно скучающим видом расставил фигуры на доске и милостиво позволил даме ходить белыми. Гроза искренне веселилась, наслаждаясь ситуацией.

— Начнём?

— Конечно, — Гретта с улыбкой сделала первый ход.

На пальце сверкнул глазами-изумрудами крокодил на кольце.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Каким бы мудаком порой ни был Рон Уизли, одного у него было не отнять — он был великолепным шахматистом. Гениальным. Возможно, не будь он магом или будь у него более внимательные родители, а сам он не столь ленив, он стал бы знаменитым гроссмейстером. Но Рон был Роном. Сильным магом, хорошим аврором, сложным и немного завистливым человеком. Его не изменили ни слава Героя, ни не слишком удачный брак.

И всё-таки именно он, когда-то, в совсем другой жизни, научил маленькую Гарри играть в шахматы. И не переставал наседать, учить и третировать знаменитую Девочку-Которая-Выжила до тех пор, пока она не научилась побеждать его хотя бы три раза из десяти. Он учил, объяснял, а иногда натурально рычал, указывая на ошибки. Невероятно глупые, на его взгляд, Гарри думала, что выучить её было для него своеобразной отдушиной-целью.

Ну, а то, что мудак… ну... Мудак.

В Аврорате его так звали Алый Мудак. Бывает.

В этой жизни она не забыла его уроки. Нет ничего удивительного, что пятилетней девочке — необычайно умной, но кто будет винить её, что она не хотела притворяться? — очень быстро наскучило играть с простыми противниками. И как хорошо, что среди знакомых бабушки есть седой старичок-усач Сальваторе Фортини, гений, ловкач, шулер. Гениальный шахматист.

Гретта часто думала, какой бы могла быть их с Роном игра? Эти два невозможных человека, которых она уважала и иногда мечтала стукнуть, наверняка были бы довольны друг другом. И наверняка бы ненавидели противника, как могут ненавидеть лишь два гриффиндорца.

Она всем говорит, что он научил её играть — грех не использовать такое алиби. К тому же, дедушка Сальваторе — “и никак иначе, маленькая Гроза”, — действительно многому научил её. Играть с ним было так же увлекательно и захватывающе, как когда-то покорять гиппогрифа. Всегда и вновь — как первый раз.

В такие моменты она понимала Рона. Как никогда. И всегда.

Мальчик напротив с глазами взрослого мужчины и аурой опасности вокруг — шахматистом не был, она поняла это сразу. Он был просто очень умным, чтобы не уметь играть, и слишком учёным, чтобы уметь отдаваться игре до конца, получая наслаждение от процесса, а не результата. Но он был сложным противником.

Обычно Гретта не играла с теми, кто не умеет жить игрой — да и с детьми, честно уж говоря, тоже, не хотелось их обижать быстрой победой, а поддаваться она совершенно не умела, — однако в этот раз любопытство взяло верх. Такой счёт. Значит, умеет что-то. А увиденный матч с пепельноволосым мальчишкой лишь подогрел интерес.

Она щурится, как кошка, и улыбается.

Что-то внутри неё поёт: Сыграем?

И она играет, как играла бы с Роном, как играла бы с Сальваторе. Это похоже на столкновение живого танца и инженерного чертежа. Шаг и в ответ — точный расчёт. Плавный поворот, и циркуль описывает круг. Поклон, и формула сменяет знаменатель. Раз, два, поворот — извлеченный корень поделить на косинус угла альфа… Плие...

Это увлекает, завораживает, и даже горько-полынный привкус проклятия, оседающего на языке от близкого присутствия носителя, ничего не значит. Кто лучше разбирается в вереске и полыни, чем любимые дети Предвечного?

А Верде совершенно не умеет танцевать.

— Ух ты… вот это да… — Гокудера потрясённо выдыхает, наблюдая за чем-то невероятным — определения, так сразу и не подберёшь.

Не бой и не сражение, так кошка играет с карпом в пруду, насмешливо проводя пушистой лапкой по выглядывающему из воды боку рыбы, так танцует шаровая молния в поле. С завораживающей улыбкой зеленоглазая итальянка отводит все атаки знаменитого учёного, обращая все его удары себе на пользу.

Тсунаёши рядом согласно кивает, во все глаза смотря за каждым ходом. Как истинный японец он может оценить красоту чужого искусства и не может им не восхищаться...

Реборн опускает шляпу ниже, позволяя тени полей упасть на глаза. Мальчишки рядом не видят и половины того, что происходит, а он чувствует, как интуитивно разворачивается спящая Гроза, раззадоривая, дёргая Грозу Верде, словно тигра за усы, предлагая поиграть. Девчонка даже не понимает, что творит, и чудо, что аркобалено по какой-то причине не отвечает на этот инстинктивный, ненамеренный танец. Вот только инициации молодой Грозы в толпе людей им и не хватает…

Странно, конечно, учёный обычно никогда не упускает шанса для изучения чего-то нового, но сейчас Реборн ему за это благодарен.

Игра идёт почти час и собирает вокруг немало зрителей.

И всё-таки это пат.

— Ну, что ж… — задумчиво тянет Дель-Спиро. — Это была прекрасная игра, но, похоже, в этот раз бессмысленно её продолжать. Ничья? — миролюбиво улыбается она, протягивая Верде руку для перемирия.

— Согласен, — хмыкает тот и, подхватив девичью ладонь, по-джентельменски подносит её к губам под немного удивлённый взгляд Гретты. — Леди.

Глаза его насмешливо блестят за стёклами очков, заставляя Реборна недовольно сверкнуть глазами.

— Надо же, ты оказывается умеешь проигрывать, — пискляво поддевает репетитор учёного.

— Не проигрывать, — назидательно поднимает палец вверх Гроза, — всего лишь признавать равенство сил.

— Ну, кавалер из тебя, так себе, — не сдержавшись, фыркает киллер.

— Из тебя, впрочем, тоже, — не остаётся в долгу противник.

— Полагаю, вам это неоднократно говорили, но ссориться не хорошо, — наставительно замечает Гретта, поднимаясь из-за столика.

— Так мы не ссоримся, — уверенно заявляет Реборн, проворно хватая её за руку и поднося к глазам запястье с браслетом. — Красивая ящерка. Мне нравится, — он выдаёт свою самую милую и самую детскую улыбку под нервную икоту ученика. Вот уж когда хочется пристукнуть его просыпающуюся интуицию.

— А мне нравится твоя шляпа, — честно признаётся Гретта и неожиданно для самой себя, дёрнув Реборна за завитушку у бачков у щеки, хихикнула. — Но поскольку я детей не обираю, сойдёмся на том, что ты назовёшь мне магазин, где купил такую прелесть. Идёт?

— Я подумаю, — важно кивает он, отпуская руку.

Шляпа, как и все его вещи, куплена в мафиозном магазине для Пламенных. И теперь, он скорее лично перестреляет половину сицилийских картелей, чем позволит ей появиться рядом с одним из них. Ну, или просто купит ей похожую. С зелёной ленточкой.

Пламя в янтарных глазах ящерки отзывается знакомым теплом, сомнений больше нет. Эта та самая цепочка. Из прошлого, что так и не стало настоящим.

Он прячет глаза в тени.

— Этот браслет, он важен для тебя?

— Если это намёк на вопрос, не могу ли я его тебе подарить, то прости, малыш. Семейная реликвия. Такие вещи не дарят посторонним. — Она весело подмигнула ему, как бы утешая, и бесхитростно призналась. — Бабушкин подарок.

— Ясно…

На любопытно сверкающего глазами Верде хочется рычать, а лучше сразу пристрелить — во избежание, но он не делает ни первого, ни второго, взамен предлагая заесть мороженым не случившуюся победу.

— Пожалуй, не откажусь, — в разговор влезает Верде, и поднимавшее голову миролюбивое настроение тут же затыкается. — Что? Я ведь не проиграл, значит, ты не можешь заставить меня уйти, — ухмыляется учёный.

— Если ваши сопровождающие не против, то мне не жалко, — миролюбиво замечает Гретта под писк ещё сильнее бледнеющего Тсунаёши. Его компания в целом только за — пообщаться с красивой, вежливой иностранкой всем интересно.

Аркобалено Солнца думает, что девчонка с поистине Грозовым пофигизмом игнорирует чужое неудобство и смущение…

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Реборн, конечно, очень старался, но избавиться от компании Верде так и не получилось. Тот всегда плохо понимал намёки. В любой другой день киллер бы не ограничился словами, не брезгуя применить оружие. Однако, в отличие от немного наивных и глупых школьниц-гражданских, которых к тому же предполагается ввести в Семью и ближайшее окружение Десятого, демонстрировать плохо поддающиеся обычной логике и законам физики способности и явления Гретте он не собирался. Пришлось терпеть.

И следить, чтобы Верде ничего такого не выкинул.

Учёный, к слову сказать, тоже по какой-то причине вел себя почти образцово, если не считать, конечно, естественную для него, демонстрацию интеллекта, достойного минимум оксфордского профессора. Аркобалено Грозы время от времени бросал на идущую рядом с ним девушку задумчивые взгляды, но воздерживался и от совсем уж уничижительных комментариев в сторону школьников, заменяя их лёгкой насмешкой, и от откровенной демонстрации новейшей техники.

— Гретта-сан, вы надолго в Японии? — любопытно спросила Хару.

После долгих попыток правильно произнести её фамилию итальянка вздохнула и разрешила обращаться к себе по имени. Уж больно специфичный выговор был у детишек.

— На пару-тройку дней. Потом отправлюсь в Китай или в Альпы, — легко сказала девушка. — Я пока не решила. Хочу посмотреть на мир до того, как с головой уйду в учёбу.

— О! А на кого вы собрались учиться? Простите, если это личный вопрос.

Как Реборн не раз уже отмечал, из Миуры Хару вышел бы прекрасный специалист по мягкому допросу, даже спящее пламя Урагана прекрасно позволяло ей сносить все преграды. В данном случае Реборну это было только на руку.

— Ничего страшного, — мягко улыбнулась Гретта. — Честно говоря, я пока не решила. Для начала я хочу поучиться на медика, документы уже приняты, так что в сентябре отправлюсь в Англию, с другой стороны, если программа позволит, попробую так же поступить в ювелирный колледж.

— Довольно большой разброс, — немного удивлённо заметил Верде.

— Чем сложнее задача, тем интереснее её решать.

Особенно болтливой и откровенной с незнакомцами Гретта никогда не была даже в прошлой жизни, что уж говорить об этой, где близкими и родными считались немногие, но зато безгранично. И всё же, забавным, на её взгляд, детишкам она не лгала. Одно из первых правил жизни: если уж врёшь, то ври так, чтобы это нельзя было проверить, да и самому не запутаться.

Второе правило касательно лжи: Пламенным и волшебникам ври ещё меньше, чем простым людям. И те, и другие, если и не узнают, что вы говорите неправду, обязательно это почувствуют. Хоть чуть-чуть.

И если вам не хочется с кем-то откровенничать, либо промолчите — если возможно, либо не говорите всего. Иногда Гретта вспоминала, что она гриффиндорка, и иметь такие познания ей как бы не полагается, и ей, не то что бы становилось стыдно, но она искренне задумывалась, когда и где умудрилась их приобрести. И не переставала ими пользоваться.

В конце концов, она и слизеринка немного.

Но, возвращаясь к детишкам.

С ними было забавно. И все они были Пламенными. У кого-то Пламя буквально пылало, едва не сжигая — активное и явно часто используемое. Мафиози. Два проклятых малыша, идущих рядом. Мастер-артефактор в ней прекрасно видел эту огромную, сконцентрированную мощь.

Поневоле задумаешься, являются ли обладатели пламенной силы людьми в полном смысле этого слова? В прошлом мире об этом же спрашивали, когда речь заходила о сильных магах. Видно, такие есть в каждой вселенной...

У кого-то, как у девочек, особенно наседающих на неё, выспрашивающих подробности о разных странах, в которых она побывала, пламя было глубоко спящим — всего-то и теплится маленький огонёк. Он так и останется таким, а может, его раздуют до лесного пожара... тем не менее, сейчас оно всё равно влияет на характер и отношение к жизни.

А вот мальчишки полноценно собой занимаются, подпитывают Пламя, развивают. И раз с ними рядом два мощных Пламенных, несложно догадаться, куда их ведут. О том, что в Пламенной мафии даже дети могут быть состоявшимися киллерами, она слышала краем уха.

Немного подумав, бывшая Поттер решила, что вмешиваться не стоит. Очень часто дети наследуют Пламя по крови, а, значит, родичи их, скорее всего, в курсе. Если же нет... Те, в ком так ярко пылает сила, рано или поздно начнут её использовать, и лучше уж под приглядом опытных наставников, чем просто так.

Да и, в конце концов, она давно не добрая фея. И не альтруист.

Ей просто любопытно наблюдать. Интересно смотреть на их взаимодействие глазами Артефактора. Она ведь не солгала им, она, правда, будет ювелиром. И какая разница, что волшебным?

Прогулка продолжается...

В конечном итоге, за мороженым они всё-таки не идут. Гретта безусловно любит сладости, но чему её приучила в этом мире бабушка, так это тому, что питаться следует вовремя и не перебивать аппетит перекусом и на бегу. Задумчивое замечание неожиданно поддерживает женская половина, и под дружное бурчание мальчишек они идут в небольшую раменную, неприметно притаившуюся среди торговых и праздничных улочек города.

Цены там умеренные, на любой вкус и кошелёк, так почему бы и нет? Как оказалось, весёлая девочка Хару частенько заказывает там лапшу доставкой. Гретта, прилетевшая в Японию ещё и чтобы попробовать местную кухню, находит это весьма удобным.

К тому же лёгкий флер вокруг ресторанчика, напоминающий слабое заклинание отвода глаз, заставляет любопытство поднять голову. В этом мире многие владеют Пламенем и пользуются им неосознанно, даже если остаются гражданскими. Владелец, наверное, непробужденный Туман, не очень любящий большое количество посетителей.

Девушка на секунду оглядывается, мысленно подсчитывая своих новых знакомых. Действительно, многовато, но раз уж сейчас фестиваль, пусть потерпит: в конце концов, они явно сделают ему сегодняшнюю кассу.

Колокольчик на двери тихо звякает, возвещая об их приходе. Светловолосый мужчина неопределённого возраста, в круглых очках, за стойкой, поворачивается в их сторону с улыбкой, которая почти сразу стекает с его лица словно вода. Он смотрит странно, недоверчиво-ошеломлённо...

Мужчина быстро берёт себя в руки: проходит не больше четверти удара сердца, как к нему возвращается приветливо-вежливый вид. Гретта, зашедшая первой, и вовсе уверена, что миг растерянности заметила только она, но всё же этот взгляд неприятно отзывается в сердце. Так на неё — лишь на неё — не смотрели даже во времена Хогвартса и первого попадания в мир магии — словно на призрак и ожившее чудо разом.

Обознался? Или показалось уже ей? Но нет, по коже гуляет цепкий, пристальный взгляд, незаметный за полузеркальными линзами очков.

Она поворачивается к своей компании и делает вид, что ничего не заметила. Право слово, ей не впервой притворяться слепой. Посмотрим, что он сделает дальше.

— Добро пожаловать в раменную дядюшки Кавахиры! Чем могу помочь? Давненько у меня не было столько посетителей сразу!

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Даже по самым скромным подсчётам, ему уже очень много лет. Он видел, как поднимались из песка и глины великие государства людей и как они же возвращались во прах. Видел, как меняется облик мира и карта земли и океанов. Был свидетелем ужаснейших событий и невероятных подвигов. Порой сам становился инициатором и того, и другого.

Он живёт в этом мире так долго, что давно перестал считать. Может быть, он был бы рад раствориться и уйти вслед за своим народом, но осознание непосильной для него ноши лежит на плечах многотонным весом. Его обязанность хранить Равновесие мира. И неважно, сколько ужасных и жестоких поступков придётся для этого совершить.

Иногда, наблюдая за миром, ему почти хватает сил всё бросить. Люди — ужасные, слабые существа, с непомерной гордыней, жадностью и самообманом — что бы они ни получили, им всегда этого мало. Редкие исключения ничтожны по сравнению с основной человеческой массой. Серой. Безликой. Аморфной. Наблюдать за этим противно.

Среди Пламенных это не так заметно, но они тоже люди. Так же подвержены их порокам. Их глупости…

И всё же, он слишком любит Мир.

Наверное, в этом главная ошибка всех Шаманов. Они слишком любили мир, и в попытках спасти его дали людям прямой способ его уничтожить…

Он вздохнул и сверился с часами — жить в человеческих рамках иногда было накладно — и принялся за готовку. Маленькое хобби скрашивало жизнь и приносило в неё некоторый… уют. Сейчас это было, как никогда кстати — приближалось время смены аркобалено. Не раньше, чем через два года, но не позднее, чем через десять лет, необходимо отыскать новых хранителей Пустышек. Тела нынешних Хранителей постепенно истощаются, незаметно для них прогибаясь под Проклятием. Их время подходит к концу...

Кстати, о них. Он поднял голову и прислушался — верно. В городе присутствуют уже три аркобалено. Интрига, закручивающаяся вокруг молодого потомка Джотто, привлекает взгляды Пламенных, не обходя стороной и Сильнейших. Вот и двое из них — совсем рядом. Гроза и Солнце. Не спутать. Огоньки поменьше — Пламенные детишки, несущиеся в мафию на всех парах.

Ну посмотрим. Даже беглого взгляда на них ему хватит, чтобы прикинуть потенциал.

Он успел ещё заметить странное мерцание грозового Пламени и подивиться ему, когда послышался смех и звякнул колокольчик.

“Этого не может быть!”

Шаманы живут с Миром, дышат в такт его дыханию, сливаются с ним, даже не прилагая усилий — отчасти именно поэтому, они спохватились так поздно. Лишь когда Мир пошёл вразнос. Они и заметить не успели, как вымерли — слишком далеко друг от друга жили, слишком привыкли к уединению…

Он помнит тот миг, когда осознал, что остался один — тот ужасный, леденящий душу миг. Сепира сказала, что это было предначертано, и в то мгновение ему как никогда захотелось её ударить. Как можно принимать это столь смиренно?!! Ах, да… Она же Небо. А вот он Туман. И одиночество без цели сведёт его с ума. Быть может, поэтому древняя провидица придумала столь несовершенный способ поддержания Равновесия, для существования которого необходим хоть один Шаман…

Он никогда не спрашивал её об этом. А потом она умерла, и стало слишком поздно задавать вопросы, на которые так горько и страшно получить ответ…

Но вот перед ним Шаман. Молодой, практически новорождённый, по сравнению с ним. Девочка-Гроза. Маленькая Гроза. В компании двух аркобалено и нового поколения Королевской Семьи.

На миг кажется, что воздух испаряется из лёгких, и он не может дышать. Как удар колокола над ухом, как раскат грома в поле под свинцовыми небесами, понимание обрушивается на него молотом и вышибает сознание. Всего на миг.

Но какой же это прекрасный и пугающий миг!

Для создания его уровня терять контроль непростительная глупость — где-то в мире кто-то сошёл с ума, где-то далеко случилось чудо… Во всём Намимори половине жителей на мгновение почудился прилив необоснованной радости и растерянности.

В голове толпится сотня вопросов и полтысячи предположений.

Знает ли эта девочка, кто она такая? Знают ли об этом аркобалено? Они встретились случайно или Проклятые давно знакомы с ней? Она уже член какой-то Семьи или её только-только собираются завлечь в пучину тёмных паутин?

Нет. Шамана в мафии он не допустит.

Ни. За. Что.

Он успевает построить два десятка планов в плане, но в реальности проходит меньше мига. На одеревеневшие губы ложится доброжелательная улыбка приветливого владельца.

— Добро пожаловать!..

Дети заказывают лапшу по вкусу, а Гретта с любопытством вчитывается в меню. Честно говоря, знакомых блюд или хоть чего-то, напоминающего их, в нём не находится. Поэтому, немного подумав, она поступает как истинная гриффиндорка, представительница рода Поттер и внучка Катарины Дель-Спиро — не глядя тыкает пальцем в карточку и добавляет к попавшемуся зелёный чай.

— Оригинальный выбор, — улыбается хозяин заведения, комментируя её заказ.

— Положимся на удачу и здоровую долю авантюризма, — весело хмыкает ведьма, прикидывая шансы отравиться.

Желудок у неё, конечно, крепкий — в этой жизни она ещё ни разу не травилась, но кто его знает. Уж больно ощущения в присутствии этого человека странные. Гретта честно признаёт, что с подобным не сталкивалась ни в этой, ни в прошлой жизни, а уж чего она в них не видела, казалось бы.

— Ты уверена, что съешь всё это? — любопытный Реборн суёт свой нос в её меню, так же оценивая перст судьбы. Уж кто-кто, а он привычку Катарины наугад знакомиться с неизвестным, признал с первых секунд лицезрения задумчивой гримасы. — Это двойная порция, — счёл нужным предупредить киллер.

Бывшая мисс Поттер припомнила, что согласно традиционной системе воспитания в Японии, детям до пяти лет в Стране восходящего солнца позволяют практически всё, решила немного пошутить.

— Это ты так предлагаешь мне поделиться? — насмешливо выгнула бровь Гретта. — Если не ошибаюсь, у тебя для этого есть старший родственник, — она многозначительно посмотрела на покрывающегося румянцем Тсунаёши. — Хотя вы не очень похожи, если честно.

— Мы не родственники, — выпалил Савада.

— Я его репетитор, — важно добавил Реборн.

— Да? И чему же ты его учишь?

Пока шло время выполнения заказа, можно было продолжить приятное общение.

— Школьным дисциплинам, итальянскому языку, — спокойно ответил Реборн, а Тсунаёши, успевший уже приготовиться к очередному заявлению о будущем Боссе Мафии, поперхнулся воздухом. С чего это репетитор умерил пыл?

— И как успехи? — как истинная ведьма, Гретта сделала вид, что не заметила растерянности мальчика.

Новый вопрос того смутил ещё больше, хотя казалось бы — дальше некуда.

— Тсуна плохо старается, — горестно вздохнул Реборн.

— Реборн!

Верде сбоку хмыкнул и насмешливо заметил.

— Это просто ты учить не умеешь.

— Сказал человек, в жизни не имевший ни одного ученика, — недовольный вмешательством коллеги Реборн мысленно пообещал учёному несчастный случай. Возможно, даже не один.

— О, да, видел я твоих учеников! — скривил губы в ухмылке аркобалено Грозы. — Один Каваллоне чего стоит. Потрясающе летает с лестницы, не может уследить даже за собственным питомцем и великолепно обращается с хлыстом. За полчаса наблюдений он при мне дважды чуть на нём не повесился. Потрясающий результат, Реборн, — саркастично заметил Верде, насмешливо блеснув очками и пару раз сведя ладони в беззвучных аплодисментах.

— Ваш заказ. Прошу, — появившийся за стойкой хозяин ресторанчика расставил перед посетителями тарелки с раменом.

— Ну, что ж, — Гретта внимательно осмотрела своё блюдо, разломила палочки и поблагодарила. — Итадакимас!

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне.

Проклятие Аркобалено исказило их тела, подарив звание Сильнейших и долгую жизнь — и кто знает, чем придётся расплачиваться за эту странную, и, если подумать, страшную подачку. Верде чувствовал подвох в положении вещей, не переставал искать способ избавиться от навязанной роли, но рациональной частью разума понимал — возможно, ему никогда не удастся вернуться к тому, что было.

Как учёный, он стремился познать окружающий мир, но как человек, хоть и отрицал в себе низменные порывы и человеческие слабости, ему порой мечталось о семье. Мечта была тусклой, затёртой и разрушенной реальностью. Даже если бы не было ненавистного проклятия, нельзя было отрицать — его характер приносил много сложностей в общении. И ему, и окружающим. И если когда-нибудь нашлась бы женщина, которую бы привлёк он сам, а не его изобретения и выгода, вероятнее всего, он сам бы испортил всё на свете.

Это было так же ясно, как простейшие тригонометрические уравнения. Он понимал это, кажется, всегда. Или, по крайней мере, с тех пор, как в юности убедился в тупости абсолютного большинства обывателей. А терпеть рядом с собой тупость Верде всегда считал бессмысленной тратой времени.

Наверное, потому и отправился в Институт хранения генетического материала незадолго до участия в миссиях Аркобалено. Последний порыв романтика, не иначе. Оставленная напоследок задачка давала шанс, что гипотетический потомок или переймёт его разум, или не найдёт ученого вовсе. Такое положение вещей устраивало Верде больше всего.

Прошло так много лет, что он уже и забыл об этом. Где-то в памяти осталась заметка о собственной глупости и сентиментальности. Бессмысленно ждать, гадая, каким станет тот, кого никогда не видел. В конце концов, даже если его предполагаемый потомок окажется незаурядной личностью, кто сказал, что этот кто-то обязан будет отправиться искать, бережно следуя оставленной ниточке? Возможно, это будет ему просто не интересно.

И вот, почти забыв, Верде столкнулся с отголоском прошлого, которого не ждёт.

Девочка-Гроза. Гражданская, с незаурядным разумом, их лёгкая шахматная разминка показала живой ум и яркую натуру. Как странно было встретить носительницу кольца здесь, в Японии, в захолустном городишке… Невольно начнёшь задумываться, случайность ли это? Особенно рядом с Реборном и будущим Десятым поколением Вонголы.

Конечно, как только они разминутся, он поднимет все свои связи, чтобы выяснить, кто эта девочка, но сейчас он, к собственному удивлению, не находил ни сил, ни желания уходить от разношерстной компании. Даже несмотря на присутствие вредного Солнца с хамелеоном. Было интересно гадать, кто она ему? Внучка, правнучка, а, может, дочь? Прошло немало лет, но способы хранения материала в институте, насколько он знал, были достаточно хороши.

Правда, некоторое сходство с Реборном изрядно напрягало… Как и его пристальное внимание, избегать которого следовало всеми доступными силами.

Спящее Пламя Грозы, явно не развитое, но от того не менее сильное, уже начинало в ней буянить. И сидя за стойкой в раменной, Верде поймал себя на мысли, что заранее составляет план обучения. Оставлять сильный атрибут без огранки казалось преступлением.

Может, и к лучшему, что скоро она улетает…

— Потрясающе вкусно! Моя благодарность повару! — девочка сверкает улыбкой, в то время, как остальная часть компании с удивлением и подозрениями косится на пустую тарелку.

Действительно, и как только влезло столько? Тонкая фигурка не подразумевает большого места для запасов.

— Благодарю, — владелец улыбнулся в ответ. — Мне приятны заслуженные похвалы. Заходите ещё. Я всегда рад посетителям.

— Гретта-сан, вы останетесь на фестивале до вечера? — любопытно спросила Киоко. — Сегодня обещали прекрасные салюты.

— Побывать на фестивале и не увидеть его завершения — было бы преступлением, — девушка согласно прикрыла глаза. — К тому же, я ещё не всё посмотрела.

— Как здорово! — воскликнула Миура, по-детски хлопнув в ладоши. — Мы тоже собирались подождать салюта. Вы могли бы присоединиться к нам. Я знаю пару замечательных мест!

Гретта сделала небольшой глоток божественно заваренного зелёного чая, перекатывая на языке терпкий, душистый напиток, не обращая внимания на тихо звякнувший колокольчик за спиной.

— Думаю, я могла бы согласиться… — задумчиво начала она.

В конце концов, каких-то особенных планов у неё на сегодня не было. Занимательная шахматная битва распалила хорошее настроение, которое требовало продолжение банкета. Отдыхать, так на полную катушку. К тому же, по пути в раменную, на глаза попался ларёк с отрезами тканей, ленточек и канзаши.

В той, прошлой жизни, она долго не могла себе позволить быть девочкой и девушкой. Ни Дурсли, ни Хогвартс не располагали к красивым нарядам, украшениям и изящным причёскам. Даже длинные волосы были для неё неприличной роскошью. Да и не умела она со всем этим обращаться, если уж быть честной.

Теперь же хотелось оттянуться. Побыть немного собой, побыть девушкой. Воспитание семьи Дель-Спиро, и бабушки Катарины в особенности, привили ей вкусы и умения, которым в жизни Девочки-Которая-Выжила-И-Победила места не было. Даже после того, как она покинула Англию.

На голову неожиданно лёг аккуратный венок из маленьких ромашек, заставляя вздрогнуть и удивлённо обернуться.

— А я надеялся украсть вас на этот вечер исключительно для своей компании, — бархатный голос за спиной принадлежал молодому высокому мужчине.

Строгие тёмные брюки контрастировали с белоснежной рубашкой и немного старомодным пиджаком, небрежно перекинутым через плечо. Тёмно-синие глаза с отчётливым отливом в фиолетовый лучились скрытым весельем, а бледная кожа контрастировала с тёмными, вьющимися волосами, ложившимися на плечи немного неровной волной. Он весь был словно шагнувшим из прошлого, с широкими плечами, аристократичными чертами лица и военной выправкой.

Гретта хорошо знала этого… человека. И хотя чутьё и магия недвусмысленно говорили, что человеком, в полном смысле этого слова, он не является, как истинное дитя Рода Певерелл, она не мешала ему притворяться. В конце концов, он очень старался…

Правда, его присутствие здесь, не могло ни удивлять.

— Джагер? — в голос само собой проскользнуло удивление. — Откуда ты тут взялся?

Пожалуй, глупее вопроса придумать сложно, но, может быть, разнообразия ради в этот раз он ответит честно.

— Командировка. Проходил мимо и случайно заметил вас, signorina.

У него улыбка довольного хищника, и Гретта усмехается, спеша представить нового знакомого своим спутникам, пока те чего-нибудь не натворили — уж больно напряжёнными они все стали, стоило ему появиться. Она не могла их винить, ведь даже в этот светлый, солнечный день, визитера окружала тёмная, мрачная аура опасности.

И хотя Гретта была уверена, что никто из них не догадывается об истинной сущности представшего перед ними человека (кажется, даже для Пламенных подобное немного слишком), нервные владельцы различных атрибутов, собравшиеся в одном месте — такое редко заканчивается хорошо.

— Знакомьтесь, дамы и господа, Джагер Кастор. Мой давний… друг, пожалуй.

— Как-то это не очень уверенно прозвучало, — пробормотал Тсунаёши, сидящий от неё через Реборна. Мальчик нервно шмыгнул носом и опустил взгляд в свою тарелку с ещё недоеденным раменом.

— Согласен, — хмыкнул чему-то своему Джагер, протягивая ей ладонь. — И всё же, я надеюсь, заполучить вас на этот вечер.

— Ну, раз меня так вежливо приглашают, да ещё подарки дарят, — волшебница кокетливо поправила сплетённый венок. — Почему бы и нет? — она обернулась к компании ребят и чуть виновато улыбнулась. — Прошу прощения и надеюсь никого не обидеть. Всё же, этого друга я не видела довольно давно.

— О, не беспокойтесь, Гретта-сан, — Хару и Киоко на два голоса принялись уверять её, что всё в порядке.

Они, похоже, не лукавят, так что Гретта задвигает подальше не к месту встрепенувшуюся совесть, и, оплатив рамен, выпархивает из ресторана под руку со старым знакомым. Они, и правда, давно не виделись…

Когда Гретта-сан и её жутковатый кавалер исчезают среди звонко гомонящей на улице толпы, Тсунаёши облегчённо выдыхает и смахивает со лба пот.

— Что такое, Тсуна? Ты бледно выглядишь, — замечает Реборн. Киллер крайне недоволен столь странным развитием событий и поспешным уходом девушки. Что и говорить, её спутник ему крайне не по нраву, но болезненный вид ученика отвлекает от мрачных раздумий.

— Н-ничего, Реборн, — Тсунаёши встряхивает головой, словно желая выкинуть из неё лишние мысли и озноб, ползущий по спине. Наклонившись к уху репетитора, он шёпотом добавляет: — Мне на мгновение показалось, словно рядом вновь оказались те стрёмные мумии из кинотеатра Кокуе, которые забрали Мукуро и его подчинённых.

— Ты уверен? — вмиг напрягшись, уточняет аркобалено Солнца, в его руках тут же возникает мобильник, на который он скидывает сообщение Гокудере-старшей. За спиной хмурится Верде. — Знаешь, Тсуна, отправляйся-ка ты с ребятами домой, — он прячет глаза в тени шляпы и припечатывает. — Бьянки проводит вас.

Он исчезает из поля зрения детей до того, как Савада успевает что-либо возразить. Игнорировать Гиперинтуицию Вонголы, даже наполовину спящую, было бы верхом глупости. В его обязанности, как репетитора и телохранителя наследника входит многое, и он должен проверить догадку ученика. Реборн не отрицает, что использует это лишь как предлог, но ничего не собирается с этим делать.

Скользнувший следом Верде вызывает раздражение, однако киллер только отмечает его присутствие, как неизбежное зло. Учёный под рукой в этой ситуации лишним не будет.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Как и многое судьбоносное в жизни, что в той, что в этой, её знакомство с Джагером произошло… случайно. Хотя, конечно, их всех в Хогвартсе учили, что случайностей не бывает. Гретте ли этого не знать?

Но не являясь частью теневого мафиозного мира, тем не менее не взаимодействовать с ним хотя бы косвенно, живя столь близко к Палермо, не выходило.

Это накладывало свои особенности на поведение и навыки. Тот же “дедушка” Сальваторе умел не глядя кидать стилет в яблочко с двадцати метров и с одного взгляда вычислять принадлежность к Семье. А добрая бабушка Катарина могла наживую зашивать ножевые раны, обрабатывать пулевые ранения и прекрасно делать вид, что пожилой мужчина, зашедший к ней в кафе, всего лишь посетитель, даже если под пиджаком у него пистолет и два набора ножей. Не говоря уже об умении дорогой матушки прошествовать через разгромленный бар, делая вид, что вон те два молодых человека, всего лишь перепили, а не пытаются придушить друг друга из-за каких-то семейных разногласий. Семейных с большой буквы.

Старая, как мир игра: я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. И так до бесконечности. Соблюдая нехитрые правила, можно было жить почти спокойно, не влипая в неприятности и не привлекая внимания тех, кого не стоило.

Впрочем, и из этого правила имелись исключения из категории форсмажор и стихийное бедствие — ситуации, ни от кого не зависящие и ничем не прогнозируемые. Так было и в тот день, когда к ним в кафе влетел перепуганный до смерти мафиози, размахивая пистолетом. От ужаса мужчина обезумел и мчался, словно за ним гнались все демоны ада. Он едва ли что-то соображал. И всё же был опасен. Недвусмысленно полыхающее пламя Урагана намекало.

В кафе были только Гретта, дедушка Фортини и пара постоянных клиентов, оба имеющих какое-то отдалённое отношение к теневому миру…

В таких случаях рекомендуется притворяться ветошью и не привлекать внимание, но она ведь воспитанница факультета Гриффиндор… И к тому же просто ведьма. Под рукой сама собой появляется сковородка. И что она там делала, среди чашечек и стеклянных баночек с корицей и острыми специями? Как знать.

Один взмах, короткий свист и звонкий удар. Невоспитанный джентльмен, изволивший мешать синьорине готовиться к выпускным экзаменам повержен. Быстро, тихо и ко всеобщему изумлению. Кажется, после этого по их деревушке пронеслась волна слухов, впрочем быстро стихшая, что внучка Катарины умеет метать молнии глазами…

В любом случае, явившиеся через пару минут высокие молодцы в цилиндрах, с цепями и в бинтах были, кажется, смущены ничуть не меньше. Хотя, быть может, дело в том, что на них вдруг попадали все подвесные горшки с цветами, придававшие кафе вид живой, немного старомодной, садовой беседки. Падали кашпо точнёхонько на головы, сбивая цилиндры и осыпая осколками. От них почему-то совершенно невозможно было увернуться.

Обвинить Гретту в столь досадном происшествии не смог бы даже самый придирчивый Пламенный, а она считала это достойной платой за выбитую дверь и красивый стеклянный витраж, расколовшийся от удара об стену.

Сохраняя знаменитое хладнокровие Дель-Спиро, она приподняла бровь и ровным тоном осведомилась:

— Господа, вы что-то хотели? У нас внеплановый, технический перерыв. Как раз собирались вызывать полицию.

Кажется, даже могильный холод, расстилавшийся по полу и клубящийся морозной стужей, излучал оторопь и недоумение.

— Кхм-кхм, — первым, отнюдь не к чести Стражей, отмирает Сальваторе. — Ретта, девочка, не надо звать полицию. Эти господа как раз из смежного… отделения, — он ненадолго заминается, но, собравшись с мыслями, уверенно продолжает. — Они сейчас заберут невоспитанного молодого человека и выйдут.

— А витраж? — Гретта поднимает бровь и не даёт сбить себя с мысли. Её не беспокоит ни жуткая аура, ни явная опасность укутанных в тени и тьму Стражей. — До их прихода дверь была цела.

И нет, Вендиче, разумеется, таким не смутить, их интересует лишь преступник, которого опутывают сочащиеся мраком цепи. Да и Сальваторе явно мечтает поскорее избавиться от неурочных гостей.

— Думаю, с этим мы справимся сами, — кивает бледный старик и устало опускается на стул, когда жуткие господа исчезают в дверном проёме.

— Какие вежливые, люди, — фыркает девушка. — Ни здрасте, ни до свидания, ни извинений. Ни даже спасибо за то, что сделали их работу.

— Упаси дева Мария, чтобы они ещё и разговаривали! — бормочет один из посеревших посетителей…

Вечером бабушка, выслушавшая историю от всё ещё нервного Сальваторе, впервые, на памяти Гретты, пьющего крепкий виски, как воду, только вздохнёт и обнимет крепко.

— Как же ты похожа на своего деда, милая. Он порой тоже… ставил в тупик, сильнейших мира сего.

Невысказанное — “и закончилось это плохо” повисает в воздухе.

Что ж… запомним.

А утром к ним всё-таки придут мастера чинить выбитую дверь и разбитый витраж. С учетом того, что вчера на нервах вызвать их как-то не успели, Гретта делает вывод, что какое-то подобие совести у мрачноватых стражей всё-таки есть.

А через несколько месяцев, за пару недель до экзаменов, один из Стражей, про которых никто не хотел распространяться дальше: “они относятся к мафии”, “всуе их лучше не поминать” и “от них стоит держаться дальше, чем от мафиози”, зашёл в кафе, отчаянно притворяясь человеком.

Может быть, будь он обычным Туманом (несомненно, ей везёт на этот атрибут), у него бы всё вышло. Но поскольку Джагер был немножко мёртвым, обмануть её у него не получилось. Не то чтобы она собиралась сообщать ему об этом.

Смущало ли её… состояние нового знакомого? Что вы. Разве можно таким смутить Певерелл. Потомки Смерти, её любимые дети… честное слово, Гарри бы больше смутилась, будь он обычным мужчиной. С живыми как-то сложнее, чем с мёртвыми.

Во-первых, её большую часть прошлой жизни преследовал не совсем мёртвый Темный лорд, во-вторых, один из Мастеров-артефакторов, читавших лекции во время обучения, был личем, а в-третьих… ну да, это было любопытно и интересно. К тому же, Джагер был всё-таки не совсем мертвецом, в классическом смысле этого слова. Он находился на грани, как давно умирающий, но всё ещё живой человек.

До этого она чувствовала его присутствие время от времени. Он наблюдал и к каким выводам приходил, оставалось решительно непонятно. К мафии Гретта и её семья не имели ни прямого, ни косвенного отношения, придраться можно было разве что к увлечению сбором лекарственных трав, да и то вряд ли.

Страж был могущественным Туманом и неплохо потрудился, скрывая свою сущность, но, к сожалению, живые люди, да ещё если с зачатками Пламени, прекрасно чувствовали потустороннее. Так что в его первый визит, Гретте, поддавшейся любопытству, пришлось незаметно немного помочь ему магией. Иначе бы он распугал всех посетителей.

В первый раз он заказал крепкий кофе без сахара и с острыми специями. Вряд ли, конечно, он его по-настоящему пил, но раз уж он за него заплатил… Любопытно, куда он его девал?

Все маги в той или иной мере умеют чувствовать намерения людей, в новом мире эта способность стала лишь ярче и на Джагера распространялась особенно. Он дарил ей маленькие аккуратные букеты и приглашал гулять в парк. Его немного старомодные манеры навевали воспоминания о прошлом.

Нельзя было отрицать, что он опасен, что лучше с ним не связываться, но...

Но он ей, пожалуй, нравился. У него был яркий, живой ум, может быть не самый простой характер и интересный взгляд на жизнь. Как такого мертвецом назовёшь? Авантюрно? Конечно. Но лучше сделать и пожалеть, чем не делать и сожалеть об упущенном. В этом она была уверена.

Видимо, бабушка придерживалась того же мнения, и хотя не слишком одобряла кавалера, не препятствовала. Гретте было немного совестно, за обман — всё же она знала, кто именно скрывается под личиной человека.

— Значит, командировка? — она бросила на него любопытный взгляд.

— Небольшая, — согласился Джаггер. — Не думал, что увижу тебя тут.

И если в первом он не лгал, то во втором слукавил. Он не искал специально, но надеялся.

— Я ведь говорила, что хочу попутешествовать после школы, — заметила Дель-Спиро, держась за его локоть.

Он старался идти неспешно, подстраиваясь под её шаг, но привычка к размашистым шагам выдавала волнение и немного мешала.

— Говорила. Но я не думал, что тебя занесёт так далеко. Ты даже компанию себе успела найти, — заметил Страж, как бы между прочим.

— Ну, это дело нехитрое, — волшебница улыбнулась и поправила очки. Призналась: — Только вчера познакомились. Тот забавный мальчик, что постоянно заикался, и его маленький друг с хамелеоном случайно разбили мне очки. Пришлось попросить проводить до гостиницы, — она фыркнула по-кошачьи. — Вот сегодня встретились вновь. Они всей компанией пытались обыграть малыша с зелёной пустышкой в шахматы. Как тут было удержаться?

— И каков результат? — с любопытством уточнил Джагер.

— Боевая ничья, — признала девушка. — Думаю взять у него реванш чуть попозже. О, смотри! Ленточки!

— Хочешь посмотреть?

— Очень.

— Тогда пойдём, там как раз нет очереди.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Влюбиться с первого взгляда…

Он может многое об этом рассказать. О том, как это глупо. О том, как это невозможно. А для такого, как он, и вовсе абсурдно.

Бессмысленно.

Разве может мертвец влюбиться? Позволено ли ему любить?

Как жить тому, кто состоит из ненависти и дышит лишь возмездием?

Ах, да, ещё он на вполне законных основаниях маскируется под мумию с цепями в амплуа европейского аристократа восемнадцатого века, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, без перерыва на сон и еду. Проживает в насквозь промороженном замке в готическом стиле, но прямиком из Ада, с функцией курорта для “трудных подростков” — даже самые старые “постояльцы” годятся ему в праправнуки — и работает там правой рукой директора.

Только в отличие от древних фараонов, забальзамированных по всем правилам, он ещё медленно разлагается и периодически выплёвывает собственные лёгкие в особенно “удачные” дни. И никакая смесь Пламени Мрака и Тумана в соотношении девяносто пять на пять его не спасает.

И это, если цензурно и более-менее вежливо.

Невежливо, это отпетые мафиози, падающие в его присутствии в обморок.

А она свалила на него горшок с цветами…

Доказательств у него нет. И предъявить девчонке нечего. Но искрящиеся всполохи в изумрудных глазах не обманули его ни на мгновение. И что с того, что Гроза? Что с того, что Спящая? Ему, и правда, очень много лет, он видел столько Пламенных аномалий, вывертов и просто склонностей, что впору составлять учебник: “Как и чем вам может непроизвольно прилететь от сильного, но непробуждённого Атрибута любой направленности, если его носитель не в духе. В пяти томах”.

Это, не беря в расчет всё то, что может сотворить Атрибут пробуждённый... Только на его памяти случилось трое уникумов, работающих с Пламенем через жопу в пятой позиции йоги.

И нет, разумеется, он не хочет этого вспоминать...

А у нее зелёные глаза. Пылают, словно в чистейших изумрудах кто-то рассыпал ворох искр...

И это первое, что он запоминает в ней. Их первая встреча вообще... располагает к запоминанию. В среднем, Вендиче приходится забирать преступников, когда кто-либо вывел их из строя, в четырех случаях из десяти. Не то чтобы редкость, но достаточно для того, чтобы не быть предметом для удивления. Даже если "из строя" их вывели гражданские. Премия Дарвина, она такая. Внезапная.

А когда на разум давит ужас от осознания надвигающейся кары, тем более.

Достаточно сказать, что знакомство затылка со сковородкой, — не самое страшное, что могло приключиться с глупцом, нарушившим Омерту.

Вот только она их не испугалась... Джагер понял это уже потом, когда отчитывался о проделанной работе Бермуде.

Разбитый витраж и выбитая дверь не должны входить в сферу интересов Стражей, но под её взглядом неуютно себя почувствовали все...

Зачем он вернулся в ту деревню? Хотел узнать, к какой Семье она принадлежит? Простое любопытство? Бессмысленно обманывать себя. Ему захотелось вновь увидеть её...

И надо бы уйти, забыть о девчонке, которых восемь на десяток — обычная девица. И Пламенных таких немало... Не получилось. Она была живой, как Пламя, и манила его как мотылька...

Наблюдать за ней приятно. Просто смотреть, как двигается, как говорит и улыбается... Сверкает зеленью глаз.

И удержаться не получилось. Впервые за долгое время, он вновь призвал остатки своего Тумана. Хотя, быть может, приди он в истинном обличии — всё было бы решено быстрей... Впрочем, кто знает, не прилетело бы ему тогда чугунной сковородкой?

Merde! Святая Дева, как же это глупо!

Он продолжает приходить в кафе её семьи, приносит скромные букеты полевых цветов, которые всё время вянут от его присутствия, если не поторопиться... Прогулки в парке и недовольный взгляд её бабушки и матери...

Всё это так напоминает прошлое, когда он был ещё живым, что сердцу больно, хотя оно давно мертво.

Временами Джагер чувствовал себя замшелым педофилом — проклятье, ему ведь пятая сотня лет! Девчонке нет и двадцати.

— Ты ведь понимаешь, что долго так продолжаться не сможет?

Бермуда не порицает. Фон Вихтенштайн смотрит проницательно, и в Пламени Мрака отражается что-то, похожее на усталое понимание. Не жалость, не сочувствие — ни то, ни другое никто из Вендиче не примет, да и разучились они сопереживать. Ненависть к давнему врагу гложет кости, превращая существование в агонию. Заметить в ней хоть что-то, подобно свече под пламенем костра — едва ли вероятно до того, как та исчезнет.

— Если она действительно важна тебе, то отпусти.

Он знает верность этих слов…

Эта встреча должна стать последней. Так будет лучше. Безопаснее. Если не для него, то для неё. Он не простит себе, если с ней что-то случится по его вине. Увидеть рядом двух аркобалено и будущего Десятого дона Вонголы оказалось неожиданным сюрпризом. Неприятным до крайности.

Джагер знал, что они здесь — всего месяц назад забирали Рокудо Мукуро, но наткнуться на них вновь, так близко к Ретте... Слишком плохо. Слишком опасно.

Для неё. Не для него...

Он чувствует слежку двух Сильнейших этого поколения. В груди поднимается злость и раздражение — всё-таки она их заинтересовала… Джагер оглядывается на мгновение, привычно вычисляя, кто где спрятался. Проклятым младенцам не обмануть его. Как много они знают?

Страж поплотнее заворачивается в иллюзии, выдыхая и прикрывая глаза. Сейчас он как никогда жалеет, что от мощного некогда Пламени Тумана остались лишь крохи. Всё сгорело и переплавилось во Мрак.

— Вот эту дайте, пожалуйста! — звонкий голос Гретты отвлекает его от наблюдения, заставляя обернуться и… задохнуться от восхищения.

Открывающаяся картина изумительна в своей простоте и волшебна в своей завершённости. Изумрудная лента струящаяся в изящной ладони и улыбчивая старушка за прилавком, советующая взять более темный тон.

— Она подойдёт к вашим глазам.

— Думаете? — Гретта с сомнением поднесла ленточку к платью, сравнивая.

— Дайте две, — вмешался Джагер, протягивая старушке деньги и бережно перехватывая тонкое запястье. — Тебе подходит, — улыбнулся он, оборачивая шёлковую ленту, расшитую сложным, сливающимся по цвету с тканью, узором. — Смотри. Не жмёт?

Он позволил ткани лечь красивым перекрестьем. Гретта не говорила, но ему прекрасно видно, как нравится ей все эти безделушки и фенечки, ленточки и длинные доходившие до земли платья.

Наклонившись, Страж тихо прошептал, заправляя тёмные пряди ее волос за едва заметно покрасневшие уши.

— Я бы и лодыжки перевязал, но боюсь, в этом случае, донна Дель-Спиро на законных основаниях открутит мне голову.

— Джагер! — Гретта возмущённо фыркнула, вскидывая подбородок, и болезненно ткнула его под рёбра.

Тот всмотрелся в заалевшие скулы и довольно сделал шаг назад.

— На её месте я бы так и поступил, — как ни в чём не бывало заметил он и перевёл разговор в другое русло. — Куда теперь?

К Шахматноголовому аркобалено! Он не даст им испортить этот день.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых на Патреоне лежит черновик.

Они похожи на свет и тень — идеальная пара, сказал бы кто-то. Она — живой изумруд, словно огонёк, а он, как привет из темноты. Она горит в его бережно сомкнутых ладонях и, кажется, выдыхает свой огонь в его тень. У Реборна горчит на языке от приторно-романтичного сравнения, приходящего на ум при взгляде на этих двоих, но он действительно не может найти никаких других слов, чтобы описать происходящее и свои впечатления.

Гретта не отпускает чужой руки, и то, как трепетно мужчина держит её ладошку, напоминает сказки, в которых люди боятся сломать прекрасное, но безбожно хрупкое сокровище. Её смех, её улыбки привлекают внимание людей, заражая их своей яркостью.

— О! Смотри!

Они стоят напротив небольшого тира, на стене которого висят мягкие игрушки. Там, среди пушистых зайцев и плюшевых медведей, свернулся клубочком мягколапый чёрный котёнок с хитрой мордочкой и дымчато-серыми глазами.

— Игрушка? — Джагер насмешливо склоняет голову и фыркает доброжелательно-весело.

Гретта обиженно тыкает его локтём под рёбра.

— Между прочим, всегда хотела кошку, — бурчит она.

— И почему же не завела? — заинтересованно спрашивает он.

— У маман аллергия на кошек, — наморщив носик, отвечает ведьма. — Ничего не помогает.

Он усмехается и продолжает наблюдать за задумчивым выражением её лица: на нем отражается борьба желания получить игрушку с непонятным сомнением.

Наблюдать за ней — истинное удовольствие для него. То, как меняются эмоции на её лице, как зелёные — грозовые — искры кружатся по радужке, образуя водоворот, знаменуя бурю. Держа её за руку, он чувствует, как под её кожей бушует пламя, отзываясь на желание своей владелицы. Спящее? Что ж, спит оно как-то очень креативно, на его взгляд.

— Скажите, это настоящий пистолет? — спрашивает она у молодого человека за прилавком.

— Что вы! Просто копия Глока. На самом деле просто пневматика. Стреляет дробинками.

— И что нужно сделать, чтобы получить вон того котёнка?

— О! У вас хороший вкус, — улыбается парень. — Вам нужно сбить десять утят, имея одиннадцать выстрелов. — Он указывает на неспешно плывущих желтобоких уточек у дальней стены, похожих на тех, что покупают детям для ванны.

Гретта щурится, стараясь их разглядеть.

— Ну, вы бы ещё напёрстки поставили, — бурчит она, вызывая тихий смех у продавца и Джагера.

— Ты хоть раз стреляла из чего-нибудь? — уточняет Страж, наблюдая за покупкой билета на участие.

— Ни разу, — тряхнув головой, отвечает Гретта. — Но, говорят, никогда не поздно начать. — И педантично уточняет. — По крайней мере, сковородки я кидаю точно в цель.

— К несчастью, это не сковородка, — фыркает ей в макушку Джагер, обнимая за плечи, когда она берёт протянутый пистолет. — Нет. Не так. Встань ровнее. Ноги на уровне плеч. Руки. Ровнее.

Он поправляет ей стойку, проводит ладонью по рукам, накрывает её пальцы своими, прижимая спиной к своей груди. Чужое тепло просачивается сквозь рубашку, и на губах сама собой появляется улыбка. Ощутимое недовольство аркобалено, прячущихся где-то рядом, веселит ещё больше.

— Вот так. Стреляй, — его голос больше похож на тот, каким он отдаёт приказы.

И она стреляет.

Один. Два. Три. Десять.

Ложатся в цель чёткие выстрелы, опрокидывая яркие цели.

— Ух ты…

Она удивлённо смотрит на результат. Так бывает?

— Точно первый раз стреляешь? — с любопытством спрашивает Джагер.

— Абсолютно.

— Ну, значит, талант, — поздравляет он.

— Будем надеяться, что он пригодится мне только в подобных конкурсах… — рассеяно комментирует Дель-Спиро, принимая свой выигрыш и поглаживая тёмную шёрстку котенка. — Спасибо. Без тебя вряд ли бы получилось.

— Профессия обязывает.

Он говорил ей, что работает частным сыщиком, что не так уж далеко от правды, но каждый раз, когда она вспоминает об этом, ему немного неловко.

— Куда теперь?

— Кажется, я видел где-то здесь танцплощадку. Там был вальс, фокстрот и что-то не совсем понятное… — честно говоря, он не очень разбирался в современных танцах, но почему бы и нет? Гретта, насколько он знал, очень любила танцевать. — Потанцуем?

— Задавать такой вопрос внучке Катарины Дель-Спиро — почти преступление, ты знаешь? — приподняв бровь, насмешливо спрашивает она.

— Ох, простите, сеньорита, — он улыбается, склоняясь в целомудренном поцелуе над её пальцами. — Осознал и готов загладить свою вину!

— Ну, тогда ведите, сеньор! Я готова принимать ваши извинения!

Впервые за долгое время, ему хочется взять пистолет и перестрелять всех к чёртовой матери! Потому что наблюдать за происходящим и не вмешиваться — слишком сложно, даже на его вкус и опыт лучшего киллера.

Звонкий смех звенит и рассыпается искрами, напоминая о давно ушедшем времени. Тонкая фигурка кружится в танце с живым ужасом — сомневаться не приходится, проклятая гиперинтуиция Савады оказалась права.

Пламя Солнца рассеивает иллюзии, кроме того есть пара фокусов в его арсенале, способные помочь увидеть сквозь иллюзию, не развеивая её. Не хочется думать, что бы тут творилось, если бы посреди улицы сам собою возник отнюдь не фигуральный Живой Мертвец. Хотелось бы знать, что он вообще здесь забыл? И почему рядом с Греттой.

Давно ли законы Омерты перестали распространяться и на Стражей тоже?

— Что бы ты не собирался делать, даже вместе со мной тебе вряд ли удастся убить Стража Вендиче, — меланхолично тянет Верде, наблюдая за тем же, за чем и он.

Спрятав глаза в тени шляпы, Реборн крепче сжимает пистолет.

— Не понимаю, о чём ты, Верде.

— К тому же, пока я не вижу ничего предосудительного или опасного, — как ни в чём не бывало продолжает учёный, наблюдая за кружащейся в вальсе парой.

— Верде, я ведь не спрашиваю, что ты тут забыл…

— Не то чтобы, я собирался тебе отвечать… И не скрипи так зубами. Красиво же танцуют.

Танцевали… танцевали они действительно красиво…

— Мне почему-то кажется, что ты прощаешься.

На улице давно стемнело, и Джагер не раздумывая, накинул Гретте на плечи свой пиджак. Хоть и лето, но скрывшееся солнце принесло прохладу и не сильный, пробирающий ветерок. На небе зажглись звёзды, до салюта оставалось совсем немного.

Они неспешно шли по тропинке, и Гретта держалась за галантно подставленный Стражем локоть.

— Ты не так уж и неправа, — он печально улыбнулся.

— Неожиданно. У тебя что-то случилось? — она с беспокойством посмотрела на него.

— Боюсь, в следующую нашу встречу, ты испугаешься меня, — он вздохнул. — Теперь уж точно.

— Уверен? — волшебница насмешливо наморщила нос. — Меня не так уж просто напугать.

— О, об этом я знаю, можешь мне поверить, — он вздохнул.

— Я слышу “но” в твоих словах.

— Полагаю, так будет лучше. Для нас обоих. И для тебя в первую очередь.

— Знаешь, — Гретта вторила ему вздохом. — Терпеть не могу словосочетание “ради твоего блага” и “ради общего блага”. Звучит ужасно, и напоминает попытку манипулирования, — она хмыкнула. — Если уж есть какие-то причины, предпочитаю услышать их, а не сомнительную отмазку. Оно честнее, по отношению к обоим. Тебе меньше врать, мне меньше беспокоиться.

— Прости. Но ты как-то не так реагируешь на эту новость, — удивлённо замечает Джагер. — Я ожидал… больше экспрессии.

— Разве я похожа на истеричку? — Гарри насмешливо выгибает бровь. — К тому же… было у меня чувство, что это лишь вопрос времени, — она качает головой. — И всё же, я предпочитаю пить полную чашу жизни. Наслаждаться моментом, а не бежать от него.

— Подход больше подходящий Солнцу… — бормочет он себе под нос.

— Что? — Гретта заинтересованно смотрит на него, и от взгляда живых изумрудов его вновь пронзает вина.

Святая Дева! Эта девчонка раз от раза будит в нём чувства, которых не должно быть!

— Я говорю, что ты — чудо. И я определённо тебя не заслуживаю, — он резко останавливается, поворачиваясь к ней. — Я тебя никогда не забуду, — обещает он, и прежде чем она успевает что-то возразить, наклоняется и целомудренно целует её в губы. Почти невинный, детский поцелуй. — Прости. И забудь.

Бледные пальцы, окутанные искорками пламени Тумана, невесомо касаются высокого лба.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Следующее утро в раменной “дядюшки Кавахиры” встречает Реборна молчаливо попивающей чай Греттой, Верде и всё тем же хозяином. Точнее, там пока только девочка и немного раздражающий гражданский с зачатками почти не ощутимого пламени Тумана, а вот с учёным он сталкивается на пороге почти нос к носу. И судя по мелькнувшей на мгновение за круглыми стёклами молнии — Второй Да Винчи не рад встрече в той же степени, что и Реборн.

— Как прошло свидание? — не здороваясь, спрашивает киллер Солнце, запрыгивая на высокий стул.

— Как-то, — туманно отвечает Гретта.

Совсем непонятно, помнит ли она, что вчера произошло и что внушил ей Страж. Реборна разбирает любопытство пополам с беспокойством, но как спросить, он не знает.

— Звучит не очень оптимистично, — хмыкает Верде, забираясь на стул с другой стороны от Дель-Спиро.

— Ну, уж как есть, — Гретта задумчиво дёргает вьющийся спиралькой бачок. И неожиданно добавляет. — Кажется, пора подводить научную базу под семейное Проклятие.

— Проклятие? — осторожно уточняет репетитор-киллер, замечая то же опасение в глазах Верде.

По вполне определённым причинам, любые слова, связанные с проклятиями, для них не пустой звук. А уж учитывая, кем приходится ему эта девочка… кто знает, как эта чёртова пустышка действует на других пламенных? Наследственная трагедия Джиглио Неро не обнадёживает, вот совсем.

— Да так. Мелкая глупость на самом деле, — бурчит Гретта в чашку. — Поголовное невезение с мужчинами по женской линии. Забавное стечение обстоятельств. Не более. Даже хорошо, что так случилось сейчас, а не за пару месяцев до свадьбы, — она хмыкает и просит Кавахиру-сана принести ещё одну порцию данго. — Хотя, конечно, лучшего подарка на день рождения, он сделать не мог…

— Значит, он тебя бросил? — уточняет Реборн, пряча глаза за полями шляпы.

— Всего лишь. Не так уж и страшно… ой! — она удивлённо посмотрела на аркобалено Солнца.

А тот встал на цыпочки на высоком стуле, коснувшись маленькой ладошкой её носа.

— Холодный. Переживаешь?

Гретта фыркнула и щёлкнула его по краю шляпы.

— Вот ещё.

Она улыбнулась, сверкая изумрудными глазами, словно, и, правда, ничуть не переживала, но Реборн знал и понимал лучше. Катарина тоже… никогда не показывала, что чувствует и переживает. И лишь холодный нос выдавал.

С другой стороны, напуганной или напряжённой она тоже не выглядела. Видимо, действительно вчерашнее не помнила.

Несомненно, это к лучшему…

…- С каких это пор, Омерта на Стражей Вендиче не распространяется? — взгляд Реборна был надёжно упрятан в тени шляпы, но обратившийся в пистолет Леон недвусмысленно демонстрировал его недовольство.

— С каких это пор, аркобалено лезут в чужую личную жизнь? — в тон ему спросил тот.

Страж поднял ослабевшее тело на руки, прижимая девочку к груди. Вокруг взвились чёрные цепи, напитанные пламенем Мрака, не позволяя приблизиться сильнейшему киллеру поколения.

Верде всё ещё скрывался в ветвях, но думалось, что он вмешается, если ситуация станет совсем уж плачевной. Несмотря на традиционный нейтралитет и отстранённость, было в его глазах сейчас нечто, что позволяло Реборну рассчитывать на его помощь.

— Эта девочка не нарушала Законов Мафии. Оставь её. У тебя нет причин забирать её.

— Надо же, какая сентиментальность, Аркобалено, — хмыкнул Джагер. Его голос шелестом ветра разнёсся по округе. — Вам не о чем беспокоиться, Проклятые Младенцы. Не в моих интересах причинять ей вред. Она просто забудет... — чёрное Пламя ненависти сгустилось вокруг его фигуры, унося в неведомое.

— Стой! — Реборн кинулся вперёд, стремясь остановить чудовищного Стража.

— Она забудет, — повторил Джагер. Он уже исчез, но голос его ещё гулял здесь пугающим эхом. — Но если вы втянете её в Мафию, Омерта не остановит меня от вашего уничтожения…

Вместе с Верде они прочесали весь город, не сговариваясь и ничего не объясняя, вынесли и отправили на опыты всех соглядатаев Вонголы и Семей поменьше. Успели перетряхнуть каждый камешек в Намимори и под утро планировали начинать обзванивать информаторов и должников, когда пришло сообщение от следилки, оставленной Реборном у отеля, в котором остановилась девчонка.

Она преспокойно вышла из него, явно всю ночь проведя в своей кровати. Погуляла немного по городу и заглянула во вчерашнюю раменную. Потрясающе. Впервые, Реборн разрывался между желанием кого-то выпороть и этого кого-то же обнять.

Святая Дева! Он дед — не больше двух суток, а мается, как новоявленный папаша…

И вот он тут сидит с девчонкой, вместо того, чтобы исполнять свои обязанности репетитора Десятого босса Вонголы, и размышляет, как бы поделикатнее выяснить, что она помнит о вчерашнем вечере. Он — и деликатно! Смех, да и только.

Но, вроде бы, о преображении “бойфренда” она не осведомлена, да и вечер, кажется, для неё окончился разрывом отношений. Хорошо. Просто замечательно. Значит, её по-прежнему можно считать гражданской под защитой Омерты.

Конечно, дело вовсе не в предупреждении Вендиче, хотя Реборн и так собирался приложить все имеющиеся силы, чтобы не допустить этого. Просто если Вонгола обратит на Гретту свой взор, увести её из-под него будет в разы проще.

— Кстати, раз у тебя сегодня день рождения, — он делает шкодливое выражение лица и ловким жестом фокусника выуживает из ниоткуда точную копию собственной шляпы. За тем лишь исключением, что лента на ней глубокого изумрудного цвета.

Если говорить откровенно, это и есть его шляпа — даже с его возможностями нельзя было получить посылку из Италии за эти неполные сутки. Он просто вытянул золотую ленту, меняя цвет головного убора.

— Ты сказала, что тебе она понравилась. С Днём Рождения!

Гретта посмотрела на него с подозрением и заметила:

— Мы вроде бы не настолько знакомы, чтобы я принимала от тебя подарки, малыш.

— Это подарок за вчерашний день.

— У меня тоже есть, кстати, — хмыкнул Верде, доставая из кармашка белого халата небольшие круглые очки. — За вчерашнюю игру. Меня не часто почти обыгрывают...

"Если вам пытаются дурить голову, никогда не нужно показывать, что попытка не удалась".

Эту простую истину Гарри вынесла со времён Хогвартса и с удовольствием использовала по сей день, периодически добавляя про себя:

"И прежде чем проклясть, сначала разберись".

Не то чтобы она была сторонницей лжи во благо, но тем не менее понимала, что поспешные действия часто ведут к не самым лучшим последствиям. Оттого и не стала с размаху развоплощать Джагера, как только поняла, что он собирается сделать — хотя будем честными, руки дёрнулись совершенно рефлекторно. Она ненавидела любые действия с вмешательством в разум и память.

Слишком хорошо знала, чем это аукается. Даже из благих намерений.

Особенно из-за благих намерений.

Одному немёртвому крупно повезло, что на неё не действуют такие фокусы. Что ж, в итоге удалось подслушать любопытный разговор. Раз уж Джагер так не хочет втягивать её в Мафию, будь по его воле. Она сделает вид, что всё забыла. Но пусть не думает, что в следующую встречу легко отделается. А то, что встреча будет, сомневаться не приходилось.

В каком качестве, это уже другой вопрос. Отвечать на него дочь ало-золотого факультета будет по обстоятельствам.

Ну, а отношения… Гретта солжёт, если скажет, что Джагер ей не нравился. Ложью будет и то, что она не расстроилась. Пожалуй, его поступок ей понятен. Отчасти. И всё-таки обидно. Когда-то она промолчала на поступок Гермионы, стёршей память своим родителям.

Промолчала. Но не приняла.

Сирота Гарри Поттер не могла понять девушку, добровольно отказавшуюся от семьи. И пусть Джагер не стал ей семьёй, решив всё за неё, он её изрядно разозлил.

Любая ведьма страшна в гневе. Но ведьма Рода Певерелл — страшна ещё больше.

Впрочем, стоило успокоиться и подумать, что с этим можно сделать. Её страсть к необдуманным поступкам закончилась ещё в школе.

Опять же, аркобалено.

Аркобалено это интересно. Но прежде, чем задавать прямые вопросы, стоит поискать ответы на них самостоятельно.

И, конечно, им совсем не обязательно знать, что она знает, что она видит и понимает. Пусть пока побудут в неведении.

Хотя прибрать к рукам подарочки это ей ни капли не помешает.

— Значит, улетаешь? — спросил Реборн.

— Улетаю, — Гретта по привычке дёрнула вьющийся бачок. — Один испорченный день и не слишком весело законченный роман, не так страшно, как может показаться. Я же не сопливая младшеклассница, чтобы из-за этого рыдать.

— Мне нравится твой подход, — хмыкнул Верде.

Девчонка щеголяла новой федорой и поблескивающими очками.

— Эмоции делают жизнь ярче, но они не должны мешать ей, — улыбнулась Гретта. — Так что, пока, малышня. Может, ещё свидимся.

Она расплатилась, махнула на прощание рукой и растворилась в людском потоке.

Реборн проводил её взглядом и взял в руки Леона.

— Верде, ты ничего не хочешь мне объяснить? — вкрадчиво поинтересовался аркобалено Солнца у своего коллеги.

— Нет, — безмятежно ответил учёный.

— А придётся…

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Что там дальше происходило в Намимори, Гретту честно говоря, волновало несильно. В другое время она обязательно бы задержалась на подольше, вникая в перипетии проклятий, Пламени и флёра интриг и недосказанностей, витающих в воздухе тихого города. Однако внезапно у неё нашлось дело поинтереснее.

Проснувшись поутру в номере, бывшая леди Поттер обнаружила на соседней подушке не только записку с извинениями — всё-таки, Джагер был удивительно сентиментален и старомоден, но и искусный подарок. Небольшие карманные часы на длинной цепочке и замысловатым узором на крышке. Старые, изготовленные по очень сложной технологии: им было не меньше четырёх веков. На них оставался едва уловимый след Пламени Стража.

Будь Гретта немного злопамятней, по этим часикам легко можно было найти их прошлого владельца и хорошенько проклясть так, что даже немёртвому бы не понравились последствия. Даже не потому что бабушка в прошлой жизни была в девичестве Блэк — право слово, что все так цепляются за эту семейку? Ну, Тёмные, ну, Древние. Можно подумать, они одни такие.

В конце концов, как бы ни кривились те же Блэки, бравируя породой и длиннющим списком родословной, даже они признавали: за пределами их семьи, вне магических семей вообще — о, ужас! — встречаются те, кто может с ними потягаться. Как говорил дедушка Поттер:

“Чтобы убить, не обязательно владеть пулемётом. Достаточно просто правильно попасть ложкой в глаз”.

Но поскольку злопамятной она не была, Гретта лишь убрала подарок в карман.

— Извинения приняты, мистер Таинственность. Посмотрим, сведёт ли нас Судьба вместе ещё раз.

И поскольку ведьма знала о характере и шутках этой милой дамы не понаслышке, вопрос действительно был актуальным.

Однако помимо этого, было и кое-что ещё. Пробудившее изрядное любопытство и, что уж скрывать, некоторую паранойю.

На подоконнике номера обнаружилась деревянная шкатулка с очень хорошей и сложной резьбой. Ручная работа, от которой веяло незнакомым пламенем и чем-то ещё, доселе неизвестным — точно не от Джагера. Это было, пожалуй, даже более интересно, чем незнакомое Проклятие на Верде и Реборне.

Конечно, она не могла устоять. Проверив подарочек от неизвестного благодетеля всеми доступными способами, Гретта взялась за крышку, ожидая чего угодно — от вагона поезда, упрятанного в сжатое пространство, до саблезубого тигра — уж очень странные показания выдала диагностика.

Неизвестное дерево, неизвестный металл, неизвестные чары... Истинное произведение искусства, перед которым не устоит ни одна женщина.

Будем надеяться, что это всё-таки не шкатулка Пандоры.

На тёмном бархате, сверкая гранями и переливаясь заточённым в нём Пламенем, лежало невероятной красоты кольцо — без камней, простое в своём исполнении, но покрытое притягивающим взгляд узором. Столь тонкой работы Гретта не видела ни в этой, ни в прошлой жизни.

Кажется, это было приглашение.

И несомненно — вызов.

Ну что ж, как истинная гриффиндорка, она его примет и с достоинством ответит, когда найдёт мастера, создавшего эту красоту.

Садясь в самолёт, отправляющийся прямым рейсом в Китай — страну древностей и ценностей, Гретта была уверена, что приключения, которые она так тщательно откладывала на потом, только что нашли её и позвали в путь. Оставалось надеяться, что следуя за ними, она успеет к началу учебного года в Англии. Всё-таки учиться ей нравилось. И действительно хотелось стать врачом.

Маленькая Гроза улетала на человеческой недолговечной игрушке, и Шаман провожал её самолёт не самым добрым взглядом. Не любил он изобретения людей, что уж тут, но пока ребёнок не вошёл в силу, перемещаться таким образом было для неё куда правильнее и безопасней.

Жаль, конечно, что он не мог просто взять девчонку в охапку и доставить к Талботу — на обучение, присмотр и воспитание. Во-первых, спасибо ему не скажет ни один, ни другая. Во-вторых, проистекающее из первого, ссориться ни с одним из оставшихся сородичей ему совершенно не хотелось — Старик и так не лучшего о нём мнения, а девочка… Девочка Гроза.

И этим многое сказано, начиная от острого ума и неуёмного любопытства, которое представители данного вида атрибута порой умудряются каким-то образом полностью скрыть от окружающих, и заканчивая невероятной ленью, в том или ином аспекте жизни. Ей будет лениво бегать за ним, чтобы прибить, она найдёт способ сделать это издалека и с гарантией.

К тому же, что возвращало к “в-третьих”, просто взять и скинуть нового ученика на шею древнего кузнеца нельзя — это несколько выбивалось из порядков обучения Талбота. Уже то, что он согласился посмотреть на девочку по его просьбе, говорило о многом. В том, что Старик заинтересовался, сомневаться не приходилось, но как и у всех старых людей, у него были свои принципы, которые он не желал менять.

В чём-то Кавахира его очень даже понимал…

Шаман бросил взгляд в ту сторону, где по его ощущениям, довольно далеко от города буйствовали два аркобалено. Его раздирали противоречивые чувства — появиться перед ними, прекращая это безобразие, переводя всё их внимание и раздражение на собственную персону и тем самым уберегая систему равновесия от излишнего раскачивания. Или впервые в жизни плюнуть на всё и позволить родственникам Маленькой Грозы угробить друг друга. Меньше хлопот по обеспечению её безопасности.

К счастью или к сожалению, ответственность за судьбы мира взяла верх и Кавахира привычно облачился в костюм и маску Шахматноголового. За миг до того, как перенестись на поляну, избранную Сильнейшими Мира этого поколения для выяснения отношений, он с облегчением подумал:

“Хорошо хоть несостоявшийся жених ушёл из её жизни сам”.

Было бы действительно накладно спорить ещё и с Вендиче.

Не то чтобы он не смог убить одного из бывших Аркобалено в случае чего, но это определённо заняло бы время. И опять-таки — девочка обиделась бы.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Карма, такая… карма. Влипать в истории, это явно что-то из родового таланта, вне зависимости от того, в каком мире, как и когда она родилась. Семья, похоже, теперь тоже особой роли не играет. Ну не зря в дневниках предков писалось, что раз родившись в роду любимых детей Смерти, на все жизни обретёшь её покровительство и специфическую удачу. Если, конечно, не откажешься…

Гретта отказываться не собиралась.

Потому, наверное, и не удивилась почти, пройдя по следу заинтересовавшего её артефакта и наткнувшись на… кого-то. Точно сказать, кем был древний старик в вороньих перьях, она не смогла при всём желании. И не человек вроде, да только и человеческим тянет. Не маг, не волшебник, но обладает такой силой, что впору вспомнить древние сказки из прошлой жизни, о великих и могущественных колдунах.

Странный дедок. Слепой, но удивительно прыткий и сильный. Артефактор. Мастер Кузнец. Что было на самом деле даже внушительнее.

Незрячим мастером волшебницу давно не удивить, напротив, тот, кто видит мир не глазами, порой искусней зрячих. Они видят больше и лучше, как бы странно подобное не звучало. А уж понимают и подавно…

Сам Талбот так и не сказал, кем является. Пришлось изрядно за ним побегать, чтобы поймать. Не факт, кстати, что она его и поймала. Где-то половину уверенности, Гретта поставила бы на то, что ему тоже стало интересно.

Впрочем, отпираться, что сам оставил шкатулку с колечком на подоконнике номера в Намимори, старик не стал. Рассмеялся только вороньим смехом, да похвалил за наблюдательность.

Навевало воспоминания. Помнится, в прошлом мире все сколько-нибудь интересные волшебники были с безуминкой. Гретта тогда только вздохнула, поправила очки, дернула за завивающийся бачок и с новыми силами пошла на штурм загадки под именем Талбот. Дедок был с прибабахом и постоянно удирал: прежде чем говорить, его следовало найти и удержать на месте хоть пару минут.

Собственно вот так она и обрела своего учителя по артефакторике...

Впору подумать про карму.

Но это было весело, нельзя отрицать. Гретта и не отрицала.

Талбот знал очень много о мире вокруг, видимом и невидимом, открытом и скрытом. Жил он в лесной глуши, предпочитая делать всё так же, как делали его предки. Учитывая, что жил старичок не первую сотню лет — и даже не пятую, специфика была соответствующей. С другой стороны, он не имел ничего против того, чтобы Дель-Спиро училась одновременно где-то ещё. Так что в вожделенный медицинский она всё-таки попала.

Спать, конечно, было практически некогда, но Гретту совсем не волновали такие мелочи. В самом деле, если разыскиваешь новые знания, режим дня должен быть гибок и не нормирован.

Сказки про Пламя посмертной воли и древние цивилизации завораживали. Как и все по-настоящему старые легенды, они были жестоки, кровавы и жутковаты, но не без глубокой сути и смысла. Пожалуй, кто-то другой, примеряющий их на современную мораль и взгляды, имел все шансы назвать истории слишком страшными, но глубинное знание подсказывало, что только на таких и можно чему-то научиться.

Ванильно-рафинированные сказочки с прекрасными принцессами и добрыми рыцарями, как правило, держатся ровно до магического слова END на финальной заставке, а затем ждёт быт и разбитые розовые очки. Потому что жизнь не умеет быть ровной и беспроблемной. Это не жизнь, а существование какое-то. Даже если и получится, очень скоро приестся и надоест.

История этого мира была вот такой вот жутковатой сказкой.

Пламя, Шаманы, система Равновесия.

Совсем не странно, что созданная в спешке и на коленке, пусть древними и могущественными существами, но явно недоучками и раздолбаями — да-да, одно другого не исключает, — Три-Ни-Сетте работала криво и косо. Как часто бывает с прототипами. Это же многое объясняло: внешний вид Реборна и Верде, как минимум.

Кем в этой истории был Талбот, оставалось решительно непонятно, но Гретту это и не особо интересовало. Любопытно было, скорее, при чём тут она? Потому что совсем посторонним людям такое обычно не рассказывают. Интуиция недвусмысленно сигнализировала о большой и жирной… жабе. Оставалось надеяться, что её не назначат на роль очередного Избранного...

...А потом из ниоткуда появился мужчина в костюме, шляпе и серебристой маске в клеточку.

Что ж… на реакцию Гретта никогда не жаловалась, а нелюбовь к пафосным выходам образовалась у неё задолго до того, как она переродилась в этом мире. И если горе-грабитель отделался всего лишь сковородкой, а Стражи цветочными горшками, то “последнему” Шаману довелось ознакомиться с весьма заковыристыми заклинаниями из арсенала боевого артефактора. И нет, разумеется, ей не было стыдно.

Талбот был в восторге!

Древний Мастер не жаловал своего сородича по многим причинам, и хотя время от времени снисходил до пары разговоров, видеть, как совсем ещё девочка от души проходится по нежно лелеемой гордости Шамана, было приятно. Честно говоря, Гретта не была уверена, что правильно понимала их отношения.

С Древними всегда так. Все, кто живёт столь долго, рано или поздно уходят от человеческого восприятия. Обучаться это ей не мешало, но, конечно, накладывало свою специфику.

Что же касается Шахматноголового… Кавахиры — можно подумать, она могла бы его не узнать, — он отделался не слишком серьёзно. Куда больше Туманника задело, что она проигнорировала его иллюзии. Гордость древнего существа получила весьма чувствительный пинок.

Впрочем, волшебница давно переросла тот возраст, когда на неё действовали доброжелательно-укоризненные взгляды, особенно от людей ей едва знакомых.

А уж когда это чу… чело туманного происхождения решило обрадовать её пробудившимися генами Шаманов, и вовсе пожалела, что не приложила посильнее. Как правило, подобные сюрпризы всегда приводили к проблемам и неприятностям.

Хотя, кажется, подобные мысли, озвученные вслух обидели его ещё сильнее. Ну, да ладно. Она ведь не обязана быть пай-девочкой и радовать всех встречных-поперечных? Вот и отлично. Осталось выяснить, что данному индивиду от неё надо.

Её расчётливый и подозрительный взгляд снова насмешил Кузнеца. Или всё дело во взгляде побитой собаки у Хранителя равновесия?

А впрочем, какая разница?

Кататься на своей шее Гретта в любом случае не даст. Даже ради общего блага. Особенно ради общего блага.

Осталось донести эту мудрую мысль до всех заинтересованных, найти место с лучшим обзором, запастись солёными орешками и, устроившись с комфортом, наблюдать, кто и что будет делать.

И не забыть держать при себе тяжёлую палку, чтобы бить по наглым, загребущим ручонкам, которые к ней будут тянуться. Это обязательно. Да.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Настроение Реборна уже несколько недель держалось на отметке «Глубокое раздражение». С трудом удавалось не поддаваться эмоциям и не устраивать ученику тренировок больше, чем он способен выдержать. Поголовье шпионов и соглядатаев в Намимори уверенно сокращалось: оттягиваясь на неудачливых мафиози, киллер спускал пар, устраивая им не смертельные, но неприятные проблемы. Несчастные случаи, после которых оставалось только отправляться в больницу, были старым хобби. Оно помогало успокоиться.

Интуиция и чутьё киллера, пусть и не такие сильные, как знаменитая Гиперинтуиция Вонголы, но всё же не раз спасавшие жизнь, предупреждали о грядущих неприятностях и немаленьких проблемах — знать бы ещё, откуда они придут. Вверенный подопечный тоже, похоже, что-то чувствовал, но что именно сказать не мог. После конфликта Колец, интуиция Тсунаёши вышла на новый уровень. По крайней мере, все тесты с вариантами ответов он мог выполнять не думая, хотя и не заметил этого. В первую очередь потому, что думать всё-таки пытался.

Что было даже немного забавно.

Да уж, вытащить из затюканного ребёнка инстинкты и научить его их слушать осознанно — та ещё задачка. Как киллер и мафиози, Реборн понимал, что в тот момент, когда Девятый ставил Тсуне пламенную печать, Тимотео думал, в первую очередь, о своих детях. О своих сыновьях, ещё живых и здоровых. Первых наследниках Вонголы. Такой конкурент ему был не нужен. Но вот как профессионал, Аркобалено Солнца кривился и хотел плеваться. Не то что бы ему было очень жаль гражданского мальчишку, просто… можно ведь было сделать всё более аккуратно, найти другое решение, которое бы принесло больше пользы. Например, забрать мальчишку в Италию и готовить, как Внешнего советника. Древняя кровь и способности рано или поздно взяли бы своё.

Хотя, возможно, в Реборне говорило уязвлённое самолюбие, учить своего ребёнка — свою дочь — у него не было ни малейшего шанса, ни возможности. Как теперь ясно, девочка родилась без Пламени. Редко, но бывает. Зато внучка вон как разошлась — руки чесались взяться за огранку такого таланта. Ему бы не помешали ни нынешнее задание, ни угрозы сумасшедшего Стража Вендиче… мешало нежелание втягивать девочку в Мафию.

А ещё то, что каким-то образом, они с Верде умудрились потерять её из виду.

Вот уж поистине каламбур!

Осложняло всё ещё и то, что вытянуть из учёного какого дьявола он лезет туда, куда не звали и где совсем не рады, не удалось — никогда не удавалось, если быть честным. Возможно, в этот раз у репетитора-киллера всё бы вышло, но, к сожалению, в самый разгар почти мирных разборок влез Шахматноголовый, с наглой улыбочкой интересуясь, что это тут они устроили. Вот уж чьего внимания для Гретты они оба не желали.

Пришлось временно забыть о разногласиях, объединиться и изо всех сил постараться запутать следы и ниточки, ведущие к внучке. Да так, что сами не заметили, когда девочка и впрямь пропала…

В Лондоне её совершенно точно не было, хотя все в том учебном заведении были уверены, что Гретта Дель-Спиро проходит обучение и получает отметки. Хорошие, надо сказать, отметки. Были и галочки в журнале посещаемости.

В пору заподозрить какого-нибудь Туманника, приложившего нахальные ручонки куда не просят. К тому же, кандидатов было даже как-то слишком много для прикрытия одной единственной гражданской девчонки. Кажется, тот Вендиче — Туман? Что странно, вроде у цепных псов Бермуды фон Вихтенштайна нет никакого иного Пламени, кроме Мрака. С другой стороны, о закутанных в бинты и леденящих душу мумиях, известно было чуть меньше, чем об Аркобалено...

Верде был рад получить новые сведения о самой таинственной организации в мире, если бы попутно это не ставило под сомнение его труды и изобретения. Гретта пропала и с его радаров, не спасли даже пуленепробиваемые очки, подаренные девочке, в которые был вставлен небольшой, но мощный маяк. На этой новости открутить ему голову захотелось в два раза сильнее. Сначала за наглость, потом за то, что она не помогла.

При всём при этом мать и бабушка Гретты получали письма и фотографии на регулярной основе. Иногда складывалось впечатление, что обнаружить девчонку может вообще любой — за исключением двух Аркобалено. У Реборна даже мелькнула мысль проконсультироваться с Арией, впрочем быстро изгнанная железной волей. Нет уж, ситуация ещё не настолько критическая.

Обучение Савады в этом смысле стало для него и проклятием и благословением. Будучи его репетитором, он не мог надолго отлучаться от мальчишки. Иначе бы, возможно, уже улетел бы в Италию — в родную деревню Гретты. Не лучшая идея, с какой стороны ни посмотри. Величайший киллер не обманывался, Катарина узнает его в любом виде. Не для того он столько лет держался от неё подальше, чтобы при встрече получить обжигающий эспрессо в лицо.

А это непременно случится.

Словом, поводов испытывать раздражение у Реборна было много. А тот факт, что Тсунаёши умудрился завалить элементарнейший тест в школе, заставлял насторожиться. Чтобы ему настолько отказала Гиперинтуиция? Точно жди беды.

Выскочивший из-за поворота Ламбо только подтвердил предположения.

— Нья-ха-ха! Ламбо-сан Великий киллер!!!

Если никто не прибьёт раньше времени...

По крайней мере, накрывший с головой паралич, не давший увернуться от базуки десятилетия, был как раз в тему.

Он ещё успел подумать, что надо будет потом узнать, как это провернули.

“И оторвать голову…”

Гениальное изобретение семейства Бовино коснулось головы, выплёвывая огромное облако розового дыма, закрывающего обзор. Как такового перемещения Аркобалено Солнца не заметил. Напоминало, скорее горячий выдох прямо в лицо, чем что-то большее.

А потом мир словно перевернулся, и он оказался в… Намимори на десять лет вперёд. Что вполне логично, за исключением того, что он не планировал оказываться в этом городе ещё когда-нибудь, надеясь покинуть его, как только ученик освоит азы и можно будет утащить его в Италию, поближе к Вонголе. То есть максимум через пару лет. Не мог же Савада быть настолько бездарным? Потенциал у парня немаленький!

— Реборн! Любовь моя!

Ко всем прочему, похоже, его ждали.

За десять лет Бьянки не изменилась, правда, кодовое слово из её уст звучит как-то слишком искренне. Повадки и движения с головой выдавали опасение, собранность и, видимо, ранение. Что-то тут нечисто. Мигрень охватила голову раскалённым обручем.

— Здравствуй, Бьянки, — кивнул он девушке, позволяя подхватить себя на руки. — Что тут происходит?

— Всё потом. Нужно как можно скорее доставить тебя в убежище, пока излучение не убило тебя.

— Излучение?

— Думаю, ты уже почувствовал, — женщина быстрым шагом уносила его с безлюдных улочек Намимори. — Головокружение или лёгкое недомогание? — она огляделась, заходя через чёрный ход в какой-то магазинчик. — С этого всё начинается. Мы ждали тебя, вычислив место прибытия, но система убийцы Аркобалено выведена на полную мощность. Она должна начать действовать с первых мгновений твоего появления.

Великий киллер удивлённо моргнул. Так это не просто из-за перемещения во времени?

— Насколько всё плохо? От одного до десяти.

— Двадцать пять.

— Я так понимаю, что вряд ли вернусь в прошлое? Пять минут истекли.

— Я всё объясню, как только доберёмся до убежища.

Подвал магазинчика вывел к подземному туннелю и ожидающей машине.

“Похоже, всё действительно слишком плохо.”

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Полностью уничтожить Семью? Более того, уничтожить одну из древнейших и крупнейших семей итальянской мафии? Звучит более, чем невозможно.

Лар что-то не договаривала, Реборн это не просто чуял, он это знал. Бьякуран Джессо не мог просто взять и напасть на Вонголу "в один из дней". Без причины, без предпосылок... За кого она его вообще принимает? Он что Тсунаёши, не то что с мафией, с реальной жизнью знакомый без году неделя?!

Нападение на такую организацию как Королевская Семья — мгновенное и стремительное, с получением тотального превосходства по всем фронтам и уничтожением почти всей правящей верхушки это длительная подготовка, огромное число людей как с внешней стороны, так и с внутренней. Чтобы прошляпить нападение на главный особняк и слить его вчистую, там должно было быть предателей — минимум на половину личного состава. Что, в принципе, возможно, но что тогда делали CEDEF и служба безопасности? В потолок плевали? Где были союзники: Каваллоне, Бовино? Не говоря уже о главном: деньгах.

В Мафии всё крутится вокруг денег. И подобное мероприятие, не говоря уже о кампании затяжного отлова всех членов огромной семьи, — это большие деньги. Очень. Такого не могла себе позволить даже Вонгола. По крайней мере, в отношении большой Семьи в открытую.

А ведь она Королевская — по праву!

Складывалось впечатление, будто вся семья просто подняла руки и сложила оружие, позволяя себя расстреливать. А та, мелкая часть уцелевших — ничтожное количество разумных, кому не отказало чувство самосохранения.

Что-то тут было нечисто.

В миг остаться без союзников и поддержки, перед лицом превосходящих сил... это как надо репутацию Семьи уронить? Такое за пару дней не происходит. Даже не за год. Тут надо минимум десять лет пахать и вкалывать в самом прямом смысле слова, чтобы всё развалить и разрушить.

А ещё у Джессо должна быть мотивация помимо денег, что-то такое, что заставило его пойти на крайние меры. Даже если он действительно столь безумен, как говорит Лар — вряд ли дело только в пресловутом "я делаю, потому что могу". Не хотелось верить, что старый союзник обманывает, но бывшая военная всегда была слишком привязчива. Её верность давно отдана Вонголе и CEDEF. В первую очередь последнему, а конкретнее главе. Какие уж отношения связывают почти-аркобалено с Савадой-старшим, Реборн не вникал, но, как свободный киллер, должен был брать в расчет и это.

Возможности выйти за пределы бункера как никогда не хватало. Разведать бы всё самому! Понять, что произошло, как развивалась ситуация. Пока всё происходящее похоже в большей степени на фарс.

Поиск Хранителей затягивался, а ушедший с Хранителями на поверхность Тсунаёши, задерживался. Отсутствие связи и новостей нервировало Реборна до жаркого зуда в ладонях, но тут он ничего не мог сделать. Оставалось только верить и надеяться, что Савада в достаточной мере усвоил его уроки и проникся ситуацией, чтобы относиться ко всему серьёзно. Пусть навыков будущему Десятому определенно не хватало, но интуиция вкупе с наследием крови и инстинктами мафиози должны были сделать своё дело, особенно в опасные для жизни моменты.

И всё же было что-то ещё помимо уже известного. Реборн чувствовал, как вибрирует собственное Пламя Солнца, будто нашёптывая о чём-то. Понять бы ещё о чём! О хорошем? О плохом? Или это и вовсе — всего лишь нервы? В такие моменты он почти завидовал Гиперинтуиции Вонголы.

Именно по этой причине он сорвался к выходу, стоило получить сигнал о возвращении мальчишек. Сейчас его накрыло двойственное чувство. С одной стороны, личинки будущих мафиози уже вошли в тот возраст, когда их нельзя назвать детьми — хотя по законам Омерты, они и вовсе ими перестали быть в двенадцать лет. Сам Реборн в их возрасте уже во всю зарабатывал репутацию, имея за спиной немаленькое кладбище и длинный послужной список. С другой же, даже Гокудера был для него полугражданским малолеткой.

— Хибари! Что с ними?

Лар, пожалуй, реагировала слишком бурно, для той, кто старается вести себя показательно отстранённо и равнодушно, но винить её было сложно.

У входа в убежище действительно стоял взрослый Хибари, затянутый в строгий костюм. Как всегда хладнокровный и собранный. Рядом с ним на полу лежали ослабевшие Хранители — Гокудера и Ямамото, по стенке сползал Тсунаёши, над которым хлопотали Киоко и Хару. Сам хранитель Облака выглядел слегка взъерошенным, но не сказать чтобы сильно запыхавшимся, похоже, бой его не впечатлил. Если противник и был силён, то только не для него.

"Что ж, — решил Реборн, внимательно оглядывая ребятишек. — По крайней мере, все живы".

Подпаленную шкурку и переломы легко вылечат медики, проигрыш и собственное бессилие, наждачкой прошедшиеся по гордости, подтолкнут двигаться вперёд, развиваясь и хватаясь за силу.

— Вас преследовали? Вы успели сбросить хвост?

Лар Милч обеспокоенно вглядывалась в стальные глаза Облака, на что тот раздражённо хмурился. Вот уж кого сравнивали со зверем отнюдь не в переносном смысле.

— Не беспокойся, женщина, — фыркнул Хибари. — Об этом есть кому позаботиться.

— Ты уверен? — с сомнением уточнила она. — Твои люди хороши, но против полноценных мафиози…

Два мафиози упорно мерялись убийственными взглядами, и, несмотря на титул почти-аркобалено, Реборн бы поставил не на бывшую сокомандницу. Атмосфера накалялась, приближая момент, когда ему пришлось бы вмешаться, однако всё решили за него...

— Как всегда грубы и недоверчивы. Если вы так сомневаетесь в своих союзниках, то не стоит просить у них помощи, — молодой, звонкий, насмешливый голос раздался из-за спины Хибари, прерывая безмолвный бой характеров, и Лар вздрогнула, хватаясь за оружие.

А вот по губам Десятого Хранителя Облака Вонголы пробежала довольная усмешка. Мужчина словно преобразился. Если раньше он ощущался сжатой пружиной: напряжённым и готовым в любое мгновение атаковать — то теперь словно расслабился и выдохнул. Обычно так выглядят люди, встречая давнего друга, товарища по оружию.

Казалось, услышав этот голос, Хибари Кёя мигом почувствовал себя свободнее и легче, чем в кругу Босса и Хранителей. Что, если отбросить возраст, было довольно странно — Пламенные узы, установившиеся за десять лет, должны были гармонизировать и уравновесить Семью.

Для Пламени Посмертной Воли на самом деле нет таких преград, как Время и Пространство. На то она и Воля. На этом принципе работала Базука Десятилетия Бовино, на этом принципе работали Кольца Вонголы... да много чего на нём работало! Так что неважно, как выглядели Тсуна и его товарищи, неважно, из какого они времени — если узы установлены, им нет преград.

Поэтому поведение бывшего Главы Дисциплинарного Комитета не могло не вызывать любопытство. К тому же, помимо того, что вмешавшийся голос был явно женским, он ко всему прочему показался ещё и смутно знакомым.

— Хо... — довольно протянул мужчина, делая шаг в сторону и поворачиваясь к открытым дверям, в тени которых всё ещё скрывалась незнакомка. — Ты быстро. Они были столь плохи?

— Скорее, просто не готовы ко встрече с настоящей ведьмой.

Сумрак шелохнулся, расступаясь, словно тёмные волны шторма, рассеченные волнорезом, и барьер, защищающий Аркобалено от смертельного излучения гениального изобретения Бьякурана, переступила точёная фигура в смокинге и начищенных, лакированных туфлях. Из-под лацканов дорогого пиджака, под чёрным одноцветным галстуком, отчётливо выделялась изумрудная рубашка, привлекая внимание своим ярким цветом. Небольшая грудь была практически не видна под одеждой, а лицо прикрывала тень от полей чёрной федоры с лентой цвета летней зелени.

Короткие тёмные волосы, топорщащиеся колючими иголками... Завитые в спираль бачки у щёк...

— Хаос!

Гретта Дель-Спиро широко и солнечно улыбнулась, сдвигая шляпу на макушку.

— Ваш величайший кошмар прибыл, детишки!

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

— Ты!

Глаза Лар Милч распахиваются, почти не фигурально разрастаясь на половину лица. Теперь Реборн, кажется, понимает весь смысл фразы “большие анимешные глаза”. В голосе несостоявшейся Аркобалено потрясение смешивается со злостью, восхищение с завистью, раздражение с яростью.

Гретта переводит на неё взгляд и растягивает губы в той самой ухмылке Реборна, за которую, он сам знает, его обычно хотят пристрелить в первую пару секунд разговора.

— Привет! Не стоит так бурно реагировать. Я здесь, чтобы прикрыть ваши неудачливые задницы, а не как обычно.

— Гретта-сан! — Савада узнаёт их нового союзника и подрывается с пола, несмотря на явно отбитые рёбра. — К-как вы тут?! Хиииии! Вы тоже в мафии!

У будущего Десятого явно начинается истерика, и отчасти Реборн даже не может его винить. Пожалуй, слишком много потрясений для одного дня. Даже для него. Киллер прячет взгляд в тени полей шляпы и продолжает наблюдать за девчонкой.

“Чёртовой девчонкой, что так неосмотрительно влипла в мафию!”

Его трясёт от вопросов, осознания реальности и выбивающего из колеи факта — в новом образе Гретта Дель-Спиро является почти полной его копией в самом начале карьеры. Даже чёртова шляпа, которую он подарил ей на девятнадцатый день рождения, вписывается, как влитая. Всей разницы только цветовая гамма, да грудь, которую при желании спрятать недолго. Ни очков, ни длинной косы.

— Привет, малец! — Гретта оборачивается к Тсунаёши и улыбается. — А я и забыла, каким забавным ты был в этом возрасте. Побереги силы, — серьёзно добавляет она, окидывая его оценивающим взглядом. — Твоими ранами я ещё займусь…

Лар фыркает и возмущённо отворачивается, складывая руки на груди. Весь её вид — оскорблённый и раздосадованный, — говорит, как не рада она видеть такую помощь.

— Обошлись бы и сами.

— Всё ещё злишься, что я отказала твоему начальнику? — Гроза оборачивается, и в изумрудных глазах пляшут весёлые черти. — Между прочим, правомерность моих действий признал даже Девятый.

— Пф! — Лар, похоже, как всегда остаётся при своём мнении, а Реборна начинают потихоньку грызть любопытство и интуиция. Милч косится на греющих уши подростков и добавляет: — Ты не думаешь, что им не стоит знать такие подробности о будущем?

— Хм, — Гретта честно делает вид, что задумывается над этим вопросом, дёргая завитушку у щеки.

Вот только Аркобалено Солнца слишком хорошо знает это выражение лица и этот жест, чтобы понимать — сейчас будет феерическая гадость.

— Думаю, Тсунаёши лучше узнать о том, что его отец кобель и бабник, не понимающий отказа, сейчас, а не через десять лет, когда стоя в его кабинете, я буду объяснять, почему сломала Внешнему советнику руку, челюсть, три ребра и отбила яйца.

— Хиии!

В изумрудных глазах кружили ветвистые грозовые молнии. Тяжёлый взгляд совсем не вязался с легкомысленным тоном, но Реборн не сомневался, что каждое слово является истиной. Не то чтобы для него были открытием моральные устои Емицу, но спокойствие и поистине грозовой пофигизм, с которым освещалось его неприглядное поведение несколько… ошарашивало.

Или даже скорее пугало.

Примерно таким тоном Катарина Дель-Спиро просвещала мафиозных боссов, за что сломала пальцы их подчинённым, когда они решили распустить руки.

Гретта вновь повернулась к ученику Реборна и с улыбкой потрепала его по пушистым волосам, как котёнка.

— Тот факт, что я являюсь ученицей Талбота и официально не принадлежу ни к одной мафиозной Семье, никому не даёт права пытаться заполучить меня через постель, — тяжёлое Пламя Грозы на мгновение придавило всех присутствующих. — Особенно в том случае, если исполнитель давно и прочно женат, — тяжёлая пелена схлынула так же быстро, как и пала. — Я философски отношусь к попыткам повлиять на моё мнение, но вот изменников и предателей не люблю в особенности, — она фыркнула. — Впрочем, даже если бы Савада Емицу не состоял в браке, он для меня староват. В кандидаты для романтического интереса не годится.

— Хо… — заинтересованный голос Хибари пробрал до костей, пустив по спине толпу ледяных мурашек. — Может, в таком случае, рассмотришь меня в качестве такого кандидата? Я не женат, не помолвлен и наша разница в возрасте всего ничего.

Гретта обернулась и скептически посмотрела на Кёю. В его серо-серебряных глазах танцевали веселье и голодный азарт хищника, какие у него обычно появлялись только в предчувствии хорошей драки.

— Извини, но Пламенные каннибалы тоже не слишком меня интересуют. Я, конечно, понимаю, что ты в завязке, но, если не ошибаюсь, у вас в каждом поколении кто-то, да пытается переломить семейную традицию. И все без особого успеха.

— Хиии! Каннибал?!!

Для Тсунаёши это оказалось слишком. К такому его жизнь не готовила, даже несмотря на Реборна. Гиперинтуиция, пакостно хихикая где-то в дальней части черепа, не давала усомниться в правдивости слов Гретты или принять их за нервную шутку. Будущий Десятый Вонгола тихо икнул и позорно свалился в обморок под обеспокоенные вскрики Киоко и Хару.

— Полагаю, — протянул его репетитор, спустя пару мгновений, — теперь моя очередь спрашивать: стоило ли это говорить вслух?

Конечно, он сам прекрасно был осведомлен о небольшой особенности клана Хибари, но ученику знать об этом не стоило. Как минимум ближайшие пару-тройку лет. Не сказать, чтобы киллера это хоть сколько-нибудь смущало — право слово, его и более специфичными привычками не проймёшь, что уж тут, но планы, планы, планы... Пора бы уже привыкнуть к тому, что там, где появляется Гроза, все планы летят под откос. Порой, даже у него.

— Не беспокойся, — невозможная девчонка иронично посмотрела на валяющегося без чувств мальчишку. — Кёя прекрасно знает, что я просто обожаю напоминать всем присутствующим и ему, в частности, о его пристрастиях.

Она перевела взгляд на невозмутимого Хранителя Облака, на которого с подозрением и настороженностью косились Хаято и Такеши. Хибари не выглядел злым или раздосадованным тем, что его тайну раскрыли. Напротив, прислушавшись к своим чувствам, Реборн с удивлением почувствовал исходящее от молодого Хищника удовлетворение. Похоже, он и, правда, рассчитывал на то, что Гретта не побоится просветить окружающих.

Со смешанными чувствами Аркобалено понял, что что-то он определенно упускает в этой ситуации. Неприятное ощущение, мягко говоря.

Тем временем, померившись с девушкой взглядами, Хибари тихо фыркнул и степенно прошёл мимо Хранителей Дождя и Урагана, несмотря на состояние, незамедлительно шарахнувшихся в сторону.

Понять их, наверное, было можно, но всё же в данном случае, беспокоились они зря. Несмотря на довольно страшное пристрастие и повадки, потомки Первого Облака Вонголы не питались членами своей семьи. Даже предателями. Только врагами. Как уж они их определяли Реборн не знал, да и знать, если честно, не хотел. Ему было достаточно того, что верность этого клана, если они приносили кому-либо свою клятву, была неоспорима.

Ну, а что каннибал... у каждого свои недостатки.

— Итак, — оглядев живописную композицию из малолетних мафиози и мафиози состоявшихся, Гретта вопросительно подняла бровь. — Кто покажет, где находится моя комната?

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Как и любой учитель, Реборн умел раздавать успокаивающие пинки и подзатыльники, поэтому поспешил обернуть ситуацию в свою пользу и превратил её в очередной урок выдержки, стрессоустойчивости и приспособляемости. Будущий босс Мафии должен стойко держать удары судьбы и быть готов быстро переварить любую информацию, какой бы шокирующей она ни была.

Говоря эти слова Саваде, про себя Аркобалено находил это до жути ироничным. Кто бы ему успокоительного налил? А лучше чего покрепче… но детское тело накладывало свою специфику поведения и образ жизни.

Единственный раз, когда он попытался напиться, в далёкой, далёкой молодости, сразу после получения Проклятия, обернулся почти недельным кошмаром в компании белого фаянсового друга. Не помогло даже собственное пламя Солнца. Повторять не хотелось.

С другой стороны, ситуация не настолько печальная и критическая. Реборн скорее… был просто очень удивлён. Видеть вчерашнюю почти копию Катарины в образе мафиози… в своём собственном образе… Неприятно, но не смертельно.

Любопытно, Гретта подбирала костюм сама или кто-то помогал? Если не считать цветовую гамму и пол, она была полной его копией. На миг киллер словно посмотрел в зеркало своей молодости, времена до проклятия. Без густой косы девчонка легко сошла бы за юношу: всё такая же худая и стройная, с острыми плечами и пронзительным взглядом, не спрятанным за очками, — пугающее сходство…

Окончив воспитательную работу и оставив пострадавших на попечение медиков, он бесшумно скользнул в ту часть жилого крыла, куда ворчащая Лар Милч указала при вопросе о девчонке. Первое потрясение прошло, оставляя после себя список вопросов, которые надлежало прояснить.

Желательно сейчас.

Идти пришлось долго. Зная характер Милч и её трепетное, не пойми с чего и когда заработанное отношение к начальнику, а также чудный и “всепрощающий” характер, поселила она девчонку, как можно дальше от кухни и санузла, поближе к техникам и научникам, у которых, что ни день, то что-нибудь да взрывается, даже в режиме полной секретности.

Месть вроде маленькая, но сердце приятно греющая. Помнится, Колонелло, описывал эту черту любви всей своей жизни с особым тщанием и восхищением. Мазохист несчастный.

Так что, дойдя до нужного помещения, Реборн несильно удивился, остановившись перед железной дверью с уже прикрученной табличкой:

“Ведьма обыкновенная”.

Оставалось только подивиться, да подумать, кто именно прилепил это творчество. В том, что характер у внучки не сахар, а сама она не робкого десятка, сомневаться не приходилось. Другие киллерами не становятся. Так что, в равной степени, это могла быть как подколка Лар, так и ответная шпилька Гретты.

Дверь, к его удивлению, была не заперта. Так что, чуть подумав, Реборн шагнул внутрь. Ну-с, посмотрим...

Комната ничем не отличалась от типовых комнатушек убежища. Небольшая, обшитая серыми панелями по стенам и деревозаменителем по полу. Что и говорить, даже в худшие дни Вонгола не бедствовала. Кровать, застеленная светлым бельём и синим покрывалом, тумбочка, небольшой шкаф и маленький письменный стол. В общем, ничего необычного.

Разве что на полу лежала спортивная сумка, да на кровати тяжёлый меховой плащ с белым пушистым воротом, от которого явственно тянуло смертью и полуистершимися отголосками Мрака. Вот уж точно, презент из Вендиче...

От медитации на мрачную деталь гардероба, явно не вписывающуюся в общий стиль деловой одежды, Реборна отвлекает характерный щелчок пистолета от двери.

— Ты ведь знаешь, что внешний вид ребёнка не снимает с тебя ответственности за проникновение на личную территорию?

Гретта, завёрнутая в махровое полотенце, внимательно сверлила его взглядом, не забывая держать на прицеле и не обращая внимания на скатывающиеся на пол капли.

— Тут было не заперто, — хмыкнул киллер, встречаясь с ней взглядом.

Кажется, девчонка совершенно не стеснялась своей почти наготы. Хорошее качество для мафиози.

Дель-Спиро дёрнула бровью. Несколько минут она просто пристально разглядывала Реборна.

— Помнится, нечто подобное сказал мне Верде, пробравшись в мою комнату в Итальянском убежище, — девушка хмыкнула и опустила оружие. — Поэтому, я отвечу тебе так же, как и ему: на косяке стоит особая защита. Ставить недолго и осечек не даёт, а допуск только по крови, — фыркнула девчонка, прошла в комнату, закрывая за собой дверь. — И поскольку у тебя вряд ли завалялся пузырёк моей крови, надо полагать, ты очередной мой родственник. Приехали.

На мгновение, Реборн оторопел. Как-то не так он себе это представлял. Весь его опыт мафиози, киллера и репетитора пасовал перед такой впечатляющей наглостью и прямотой. А ведь обычно он сам сеял хаос и шок...

— Какая-то у тебя странная реакция, — наконец произнёс Аркобалено, пока девчонка, отгородившись от него дверцей шкафа, переодевалась в мягкую, фланелевую пижаму. — Ты знала?

Стоило отдать должное её глазомеру, с первого взгляда она определила ту единственную точку в комнате, с которой её не было видно, но при этом она могла видеть Реборна.

— Мммм... Нет. Просто передозировка Пламенем Грозы, — пофигистично отмахнулась Гретта, застёгивая крошечные пуговицы на голубой рубашке с зелёными дракончиками, наводящими на мысли о детских сказках. — Дай мне пару часов на отоспаться и получишь, как минимум, пару пинков, — чуть подумала и добавила. — Дедушка Ренато. Если логика меня не подводит.

Она закрыла шкаф и, дойдя до кровати в пару шагов, плюхнулась на неё, заворачиваясь в плащ.

Движения не слишком женственные, а поведение слишком отличается от того, что он видел совсем недавно. Несколько дней назад.

Десять лет назад.

Этот диссонанс дёргает нервы, заставляет напряжённо всматриваться в поисках подвоха. Слишком изменилась девочка, промелькнувшая на улицах Намимори, которую он никогда не знал, но за неполные трое суток выучил наизусть.

Изумрудные глаза смотрят в ответ изучающе-холодно и в то же время скучающе-спокойно. Девушка перед ним... хотя, вернее, уже женщина, словно выпила пару стаканов успокоительного. Реборн уже видел подобное. У Верде. Когда тот уходил в исследования с головой и неделями жил на собственном Пламени.

— Давно не спала?

— Дня три или четыре, — Дель-Спиро пожимает плечами вроде бы безразлично, но в то же время с неуловимой крупицей веселья на дне живых изумрудов глаз. — Бьякуран ожидал появления вонгольцев на территории Намимори. Нужно было отвлечь нагнанную сюда армию.

Действительно. Передозировка пламенем Грозы во всей красе. Похоже, придётся свернуть разговор. Второй Да Винчи в таком состоянии был способен натворить слишком многое, чтобы сейчас это не принесло проблем.

— Тогда спи. Мы отложим этот разговор, — он опускает шляпу на глаза и едва уловимо проходится кончиками пальцев по спинке Леона, свернувшегося на ладони. — Не думай, что я забуду.

В ответ ему достался насмешливый фырк.

— Дверь закрой с той стороны, Неуловимый для склероза. У меня к тебе тоже немаленький список вопросов и претензий, в счёт тех, кто задать их уже не может.

Слова, сказанные вроде бы без угрозы, пробрали по позвоночнику стылым холодом.

Задавать вопросы не могут только мёртвые. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы знать, за кого будет их задавать девочка с изумрудными глазами и волосами темнее южной итальянской ночи.

— Вот и хорошо, — кивнул Реборн. — Расспросим друг друга завтра. На стрельбище. Сеньорита ведь не против?

— Сеньорита только за.

Он закрыл железную дверь и, постояв так немного, отправился на кухню. Ему в срочном порядке требовалась чашечка крепкого кофе. Лучше без молока и сахара. Густого и горького до слёз.

И убереги Дева Мария, чтобы на пути ему не попался хоть кто-то…

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

19.

Время до встречи на стрельбище Реборн решил скоротать с пользой, вновь направившись к Лар Милч.

И спустя шестнадцать часов пространных жалоб, замаскированных под разговор, знал достаточно, чтобы чувствовать удовлетворение. Несостоявшаяся Аркобалено терпеть не могла Дель-Спиро по множеству причин, начиная с обиды за начальника и заканчивая личным оскорблением — не проходя ни военной подготовки, ни какого-то серьёзного обучения, девчонка стреляла лучше неё, имея при этом зрение минус пятнадцать. Возможно, всё было бы не так плохо, если бы непокорная Гроза принадлежала какой-нибудь Семье, — в идеале Вонголе, — была киллером больше пары лет или хотя бы проявляла к ней уважение... Но Гретте было плевать на Лар Милч с высокой колокольни.

Признавая её опыт, она отказывалась ей подчиняться, игнорируя все попытки заявить лидерство и пропуская мимо ушей замечания. За всю историю их знакомства единственными, к кому прислушалась наглая девчонка, были Хибари Кёя и Савада Тсунаёши. Причём, с последним имелся некий разговор, содержание которого знал разве что всё тот же Облако. Никого больше из Хранителей Десятый не посвящал в подробности.

Реборн был уверен, именно это бесило Лар сильнее всего — пренебрежение и игнор. Впору было заподозрить какую-нибудь неприятную историю в их прошлом, заставившую Гретту... разочароваться в бывшей Комсубин, как в человеке. Честное слово — даже к каннибалу Кёе она относилась теплее.

Впрочем, этот пример несколько неверен. С Хибари они были почти напарники, она доверяла ему куда больше, чем кому-то бы ни было ещё. Он отвечал ей тем же. Эта странная дружба у многих вызывала нутряную дрожь и подспудный, ничем не обоснованный страх. Только Дон Вонгола и его Хранители относились к подобным отношениям, как к чему-то, само собой разумеющемуся.

Насколько Милч было известно, Тсунаёши будущего никогда не пытался перетянуть такую многообещающую Грозу в Семью, чем неизменно вызывал у Лар презрение и недовольство.

Что ж. Верность Лар Королевской Семье всегда была удивительной.

Конечно, нечто подобное можно было сказать и про него, но Реборн всегда отдавал себе отчёт, где заканчивается дружба с Тимотео и начинается собственная свобода. Он определил эту черту много лет назад и никогда её не переходил, кто бы что ни говорил. Он был верен себе.

Небу Аркобалено тоже, но тут уже ничего не поделать: Проклятие связывало Семёрку Радуги покрепче цепей Вендиче. Личные симпатии немного облегчали положение вещей, но не отменяли того, что, в первую очередь, все они являлись свободными киллерами. Может быть, всё дело в том, что Милч так и не стала полноценным Аркобалено, отхватив лишь какую-то часть проклятия? Или в том, что она изначально военная? У её ученика, в этом смысле, свободы воли куда больше...

Впрочем, Колонелло — это уже совершенно другая песня.

Тем не менее, о Гретте Дель-Спиро Лар Милч знает многое... и в то же время ничего.

Девчонка... хотя, какая из неё девчонка — через год ей будет ровно три десятка, пусть выглядит она по-прежнему на двадцать. Но по-другому относиться почему-то не получается. Время словно её не касается. Девчонка, девочка. Внучка. Хотя последней, даже про себя, называть её так страшно. Словно признать, что до Реборна был и другой человек. Воскресить его, вытащить из давно похороненного гроба, отряхнуть и посмотреть в истлевшее лицо. Вот оно — твоё прошлое, объявилось, как бы ни убегал от него.

Словно кривое отражение в зеркале, девчонка стоит перед тобой — прямое продолжение и смотрит слишком спокойными глазами с грозовыми молниями, танцующими в радужке.

Она заочно окончила медицинский институт по специальности фармакология, генетика и химический анализ. Зачем-то сдала выпускные экзамены в историческом университете, получив заслуженный диплом. В гражданском мире считалась больше археологом, чем химиком.

Учиться ей действительно нравилось, науки давались девчонке на диво легко. И если её слова о защите комнаты и реакции на неё Верде верны, хотелось бы, чтобы на этом сходство со Вторым Да Винчи и заканчивалось. Но он, пожалуй, не будет ставить на это заранее.

В мире Мафии до поры до времени о Гретте не знали. И слушая Лар, Солнечному Аркобалено, кажется, стоит этому радоваться. Ученица Талбота... Первая, за, кто знает сколько лет. Лакомый кусочек для любой Семьи, как в качестве самостоятельного мастера, так и в качестве рычага давления и шантажа для самого кузнеца.

Теперь стало понятно, почему ни он, ни Верде не смогли её найти. Слепой древний старец, наверняка, знал способы сокрытия и заметания следов, Аркобалено и не снившиеся. Вот и не знаешь, радоваться тут или ругаться...

Тем удивительнее, как Бьякурану удалось их найти.

Насколько знала Лар, изначально Главе Семьи Джессо нужен был только старый мастер. Его он искал со странным остервенением, ничего не зная о его ученице, как и многие другие, даже не подозревая о её существовании.

Потратив почти пять лет на розыск, кузнеца Бьякуран отыскал в какой-то горной деревушке во Франции. Но что бы ни попросил у него, тот отказал. Как часто бывало, принявшего решение Талбота заставить было невозможно. Ни за деньги, ни за что-то более существенное он не брался за работу. Для тех, кто вообще знал о существовании мастера Пламенных артефактов, это было непреложной истиной. Разумеется, многих подобное не устраивало, но сложно что-то сделать тому, кто исчезает так же легко, как тает утренний туман. Заставить всё равно не получится.

Эта истина старше Примо. Старше мафии в том виде, в котором её принято понимать вот уже четыреста лет.

Джессо с этим не согласился. И принял меры, чтобы донести своё разочарование не только до окружающих, но и до Мастера. Больше не было той горной деревушки. Гор тоже не было. Был действующий вулкан, запорошивший пеплом полстраны.

Судя по всему, Бьякуран и сам такого не ожидал и едва унёс ноги, когда слепой, вроде бы ветхий уже, старик ответил на атаку. Там полегло больше тысячи мафиози, никто не выжил. Кроме Гретты.

Она была единственным очевидцем тех событий, но никогда не рассказывала, как сумела пережить столкновение Пламенных Воль. Лишь двое знали чуть больше остальных — Десятый Вонгола и Аркобалено Грозы, у которого она оказалась позже.

Верде взял девчонку в личные ученицы и какое-то время о ней не было ни слуху ни духу, пока однажды она не появилась на улицах Палермо. Уже в образе неуловимого киллера, за глаза прозванной Грозовой ведьмой.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

20.

Она зарывается носом в белый мех, вдыхая почти выветрившийся запах озоновой свежести и холода, впитавшийся в него за много-много лет, и выше натягивает тёмный плащ, служащий ей одеялом. Так странно ощущать этот запах от вещи, принадлежавшей живому мертвецу, но холод смерти не страшит её. За пеленой ушедшего Гретта чувствует ауру человека, которым когда-то давно был владелец плаща.

Остатки чёрного пламени Мрака ластятся к коже, согревая. То, что сулит другим людям ужас, ей напоминает о безопасном укрытии. Отчасти виной тому сила потомка Смерти — напугать Певерелла объятиями Предвечной? Смешно. Отчасти... причина в чувствах, с которыми был подарен плащ.

Посмертная воля, она такая… посмертная. Даже если принадлежит мертвецу.

А Джагер очень хотел её защитить.

Вот ведь… влюблённый дурак. За четыре сотни лет перевалило, а он даже шанс на месть отдал, чтобы спасти какую-то девчонку…

Гретта натягивает плащ на макушку, сворачивается под ним в почти кошачий клубок и закрывает глаза. Она знает, что эти мысли лишь от усталости, от потери и пустоты, поселившихся в сердце, но ничего не может с собой поделать. Она ведь тоже любила его.

Перед глазами вновь проносятся кадры воспоминаний, принося горечь и сожаление…

...В этом мире Бьякуран знал о системе Равновесия немного больше, чем в других. Поэтому прежде чем начать уничтожение Вонголы, он отправился к Талботу, желая получить в свои руки секрет изготовления Пустышек Аркобалено и Колец, равных по силам Ракушке и Морю. В перспективе он хотел получить мощь, способную потягаться с могуществом Шаманов.

Естественно, Кузнец ему отказал, да ещё и в лицо рассмеялся при первой встрече:

— Мальчишка! Считаешь себя самым умным?

Слепой мастер видел Небо Маре насквозь и понимал куда больше, чем Бьякуран мог даже представить. Но и молодой человек был не так прост — на то он и гений. И Гретта, прячущаяся в тени, чувствовала, что так просто всё не закончится. Оскорбления мафиози не стерпел, но на первый раз был вынужден отступить.

Задумываясь об этом теперь, ведьма думает, что ей невероятно повезло — Бьякуран не знал о её существовании, в других реальностях она не отражалась, даже если существовала в них, третий дар Предвечной укрывал от чужих взоров надёжной вуалью, и для этого ему не нужно было физическое воплощение. Неизвестно, что бы придумал окунувшийся в пучины весёлого безумия беловолосый гений, зная об ученице Кузнеца заранее.

К чести Мастера, тот не считал, что возраст и древние силы дают ему безоговорочное превосходство над людьми. Недооценивать такого человека как Бьякуран было опасно для жизни и здоровья. (Про психику промолчим, с этим и так всё понятно).

Они прятались несколько лет, в самых разных странах и местах: там, куда не ступала нога человека многие сотни лет. Кавахира укрывал их своими иллюзиями, пряча за очками кинжально острый взгляд цвета стальных гроз, порой темнеющий до оттенка свинцовых туч. Не нравилось Хранителю Равновесия происходящее, очень не нравилось...

У Гретты интуиция заходилась звонким колоколом, порой срываясь в набат боевых тревог.

Она порывалась лапушку Бьякурана проклясть или травануть по-тихому: куда ему тягаться с магией, о которой в этом мире разве что в сказках писали. Останавливал всё тот же Кавахира — Кольца Маре впервые за четыре сотни лет обрели своих хозяев, Система Равновесия устаканивается, оттого и проходится по мозгам Небес железной наковальней. Смерть или недееспособность Бьякурана сделает только хуже — вразнос пойдут и две другие части Три-ни-сет-те.

Древний Шаман, которому порой хотелось настучать по голове особо изощрённым способом, был уверен, что справится с сокрытием. Справлялся же столько лет. И в целом, несмотря на некоторую самоуверенность, был прав. Он бы справился, не пришлось бы прикладывать особых усилий... пока Бьякуран не напал на Вендиче.

Блестящая операция, о которой до сих пор не узнал большой мир.

Ткнув пальцем в небо, можно попасть в звезду…

Джессо сделал верную ставку, и пусть бил не совсем наугад, попал туда, где нанёс наибольший урон.

О связи Мастера-ювелира и Стражей мира Мафии не знал никто, однако убить Талбота Вендиче не позволили бы, кем бы ни был безумец, напавший на древнего. Догадывались ли бывшие носители Пустышек, насколько тесно связан слепой старец с их заклятым врагом? Гретта не знала ответа на этот вопрос, как и причин, по которым они защищали его.

Кажется, связь пролегала тонкой нитью от Бермуды фон Вихтенштейна — первого и сильнейшего из Судей. Просто потому что не каждый проводник выдержит Пламя Мрака, не каждое место позволит неушедшим за Грань существовать рядом с собой, покрываясь льдом и не зачахнув в первые недели. Замок-тюрьма и легендарные цепи несли на себе следы вмешательства далеко не бывших Аркобалено.

Впрочем, какая разница, если Джессо каким-то образом узнал? Гретта грешит на молодую Джиглио Неро, попавшую в руки Небес Маре почти сразу после смерти матери.

Не то что бы она винила её… в двенадцать лет вообще сложно что-либо противопоставить гениальным манипуляторам, кем бы ты ни была, что бы ты не знала и к какой бы Семье ни принадлежала. А вот её подчинённые, допустившие весь этот бред и абсурд с подсаженной то ли на гипноз, то ли на супер-наркотики Главой, явно неудачники и долбоклюи ещё те.

Куда же смотрела Семёрка Сильнейших?

Или всё дело в матушке Арии, которая не предприняла ровным счётом ничего для защиты дочери, даже зная о приближающейся смерти?

...провидцев, пророков и прочих, прозревающих грядущее, бывшая Поттер не может терпеть ещё с прошлой жизни. Вечно они что-нибудь напророчат, подкинув ворох проблем и пару вагонов неприятностей…

Особенно, если у этих Провидцев на всех свои планы на пару лет вперёд.

Как бы там ни было, первыми под удар Бьякурана попали Стражи мафии. И не выстояли. Не смогли победить, несмотря на свою немёртвую суть. И это сдёрнуло Кавахиру с места вернее попавшей на крючок рыбы.

Древний Шаман и не пошевелился бы — не было до людей ему никакого дела — но вот неожиданность: оказалось, те настолько вросли в мир, став его неотъемлемой частью, что их гибель пошатнула Равновесие. Джун просто не имел права подобное проигнорировать.

Он исчез на полчаса.

Получаса хватило, чтобы сравнять с землёй горный хребет, в котором они жили.

Внезапный удар был столь чудовищно силён, что пробил все иллюзии и десяток защитных заклинаний, навешанных ею в приступе паранойи, как раскалённый нож масло.

Паранойи не хватило.

Расслабилась. Забыла, каково это, когда гоняют всем миром. Когда смерть дышит в затылок, обнимая за плечи, забирая других и обходя стороной прямого потомка.

Старик Талбот того боя не пережил, пусть ответил в полную силу, забрав с собой едва ли не большую часть напавших.

Кавахира… скорее всего выжил. Столь древнее и могущественное существо не так просто уничтожить, но вполне возможно ранить. Где он теперь, Гретта не знала. Его присутствие всё ещё чувствовалось в этом мире — теперь она умела и так…

Сердце древнего Шамана билось в такт с дыханием мира, но он был слаб.

Пожалуй, в противном случае, он был бы очень недоволен её теперешним родом занятий. Джун сделал бы всё возможное, чтобы укрыть молодого собрата от чужих взглядов. Если бы остались силы, запер бы в самой высокой башне, как ту принцессу из сказки, спрятал бы от людей. И, бывшая Поттер честно оценивает свои шансы, у неё бы не вышло сбежать в ближайшие лет десять.

Но он не успел, и пришлось, как обычно, выкручиваться самостоятельно. Дело едва не дошло до тяжёлой артиллерии — подчинить потомка Смерти? Господа, вы мечтатели!

И всё же, она имела все шансы погибнуть. Её сила не вышла на пик, а врагов было слишком много. Да и порожденная взрывом ударная волна грозила смести все щиты, возведённые впопыхах. Убежать Гретта уже не успевала.

Тем сильнее было её удивление, когда на плечах сомкнулись знакомые-незнакомые руки.

В этот раз Джагер не прятался за личиной. Он был ранен, истощён и до последнего берёг силы, бросая всё, что у него осталось на защиту девушки, которую почти не знал. У них обоих было слишком много секретов друг от друга. И всё же он пришёл.

К тому моменту он остался последним из Вендиче. Бермуда фон Вихтенштайн погиб, отослав единственного из оставшихся подчинённых, желая предупредить Мастера Кузнеца, пусть, кажется, и знал, что безнадёжно опоздал…

Джагер перенёс их так далеко, как только смог, на какой-то скалистый пляж, где не было людей и только звёзды и шум волн.

— Совсем не страшно? — хриплый голос пробивался сквозь опалённые бинты, и глаза, когда-то бывшие человеческими, не отрываясь смотрели в живые изумруды, бестрепетно встречающие взгляд мертвеца.

— Нет.

Тонкие пальцы бережно перебирали спутанные тёмные волосы лежащего на её коленях существа. Джагер слишком давно нечеловек, чтобы дать ему другое определение. В воздухе пахло горелым мясом и палёной тканью, Страж мафии умирал, и даже её магия была не в силах помочь. Такова уж особенность Пламени Посмертной Воли, что обжигает не только тело, но и душу.

Они оба знали, что он не переживёт рассвет.

— Я не хотел, чтобы ты видела меня... таким, — тихо признал бывший Аркобалено.

— Не такой уж ты и страшный, — фыркнула ведьма, удерживая жгучие слёзы. — Видала и страшнее.

Певереллы любят не так, как обычные люди. Они влюбляются один раз и навсегда. До смерти, и дальше. И только ради них, Предвечная делает исключения, ради своих любимых и единственных детей…

Но не в этот раз. Порой никакие силы не способны помочь и сохранить жизнь. Или нежизнь. Джагер мёртв слишком давно, чтобы этого не знать.

— А ты всё равно красивая… хоть и ведьма.

— Сказал Великий инквизитор.

— То было много лет назад…

Она зафыркала, как кошка, и улыбнулась ему в последний раз.

С рассветом Страж осыпался пеплом, и только чёрный плащ остался лежать на её коленях.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

21.

Она сидела на том берегу, кажется, целую вечность. Бездумно перебирая мягкий мех чужого плаща, вслушиваясь в вечный шёпот волн и наблюдая, как сверкает тёмная вода в лучах восходящего солнца.

Слёз не было, только горячий ком распирал горло, мешая дышать. Не думала она как-то, что всё закончится… так. Словно оборвалась нить, ведущая куда-то вперёд. В прекрасное далеко, обещавшее быть светлым и радостным, весёлым. В том будущем были открытия, будоражащие душу и вызывающие безотчётный восторг, ещё не случившегося, но предвкушаемого…

Магия и Пламя танцевали вокруг невидимым, но ощутимым вихрем, становясь непреодолимым и скорым на расправу с чужаками щитом. Найдись дурак, рискнувший подойти, от него не останется даже пепла.

Безмолвный крик… Неозвученный плач…

Воздух дрожит, и в небесах собираются тяжёлые тучи. Темнеют облака, набухают, набираясь влагой, чтобы обрушиться ледяным дождём и, подняв шквалистый ветер, взыграть на море непокорным штормом. Грозой.

Гретта отмечает это краем сознания, но ничего не делает, чтобы остановить разгорающееся буйство природы, порождённое её горем. Ей сейчас почти всё равно.

Она вспоминает.

Себя. Не ту, которая сейчас.Не Гретту Дель-Спиро. Девочку Шамана. Немножко ведьму.Ученицу Талбота…Нет. Она вспоминала совсем другую себя.Гарри Лилиан Поттер.Девочку-Которая-Выжила-и-Победила.Мастера Артефактов. Наследницу Рода Певерелл. Так много лет прошло. Так мало минуло.

Она всё-таки слишком расслабилась, забывая, что за многое, данное от природы, платить надо не меньше. Ведь даже если мир похож на сказку, не значит, что он ей является. Не этому ли её научил Хогвартс?

И так глупо, что несмотря на все свои знания, опыт, даже зная, что тот, кто ищет их хитёр и опасен — другие боссами мафии не становятся, она положилась на чью-то защиту…

Такой ошибки она не совершала, кажется, курса с первого… Дождь обрушился на побережье сплошной стеной. Холодные, тяжёлые, крупные капли падают на плечи, словно чьи-то пальцы перебирают тёмные волосы, барабанят по спине, смывают с лица пыль и жар взрыва, пропитывают светлое платье... Волны бьются о скалистый берег, взбивая и выплёскивая клоки пены на камни. Вода земная и вода небесная грохочут, застилая своим шумом все остальные звуки, а в вышине тёмного свода, что, кажется, скоро падёт на твердь монолитной свинцовой плитой, сверкают белые вспышки.

Она не плачет, за неё это делает природа... Гретта позволяет непогоде смыть с себя боль потери, притушить горе.

Есть много прописных истин, но она предпочитает ту, которую ей преподала Вальбурга Блэк:

“- Сначала изведем всех врагов, а потом будем пить чай и, может быть, плакать. Только в таком порядке, девочка”.

Сегодня жизнь недвусмысленно напомнила ей, что просто у неё не будет, в каком бы мире она ни родилась. А значит, пора вставать, собираться с силами и выгребать из памяти весь свой немаленький арсенал проклятий и заклинаний. В конце концов, она Поттер по крови. Певерелл по духу и магии. И чуточку Блэк по характеру.

И пусть в этом мире ни одна из этих фамилий ничего не скажет даже мафиози, она обязательно вежливо донесёт до Бьякурана Джессо и всех, с ним связанных, всю степень своих претензий и пропасть проблем, в которую они угодили. Как и положено настоящей ведьме и волшебнице.

Она последний раз проводит ладонью по белому меху — мягкому и пушистому даже под проливным дождём — и поднявшись на ноги, одним движением набрасывает его себе на плечи.

Так странно — Джагер не был до конца живым, но плащ у него тёплый, словно всё ещё хранит отголоски его Пламени, пусть эти Мрак и Туман, что для других несут стужу и страх. На ум почему-то приходят слова, которые он однажды напел ей под раскидистой яблоней в летний солнечный итальянский день:

“В один из грядущих дней, смотря на то, что будет за спиной моей, По-прежнему твой звонкий смех я услышу вдалеке…” Голос у него был потрясающий, даже несмотря на мощную иллюзию на голосовых связках. Слова запали в память и сейчас казались едва ли не пророчеством. Глупым таким… сентиментальным.

“Я тебя не забуду”, — обещает Гретта, зная, что да, не забудет, никогда и ни за что.

Дети Смерти никогда не забывают тех, кого любили.

Гроза и шторм всё ещё бушевали, закручивая ветер, когда она нашла выход с солёного, каменного пляжа, но далеко уйти не успела. Пожалуй, она могла бы аппарировать, но Гретте нужно было подумать, прикинуть план дальнейших действий, а делать это ей всегда лучше всего удавалось в движении. Длинная дорога, куда бы она ни привела, казалась отличным выбором. (У неё всё ещё было желание идти и идти вперёд, пока ноги, стёртые в кровь, не откажут. Это было глупое, бессмысленно-бесполезное желание заменить боль душевную болью физической, но Гретта знала, что ничего хорошего из этого не выйдет). И именно поэтому, вероятно, она не ушла далеко.

Верде сидит на одном из валунов, мрачно смотря в небеса, и грозовые вспышки зловеще отражаются в стёклах его очков. На коленях у него скалит наглую морду аллигатор, которого учёный бездумно поглаживает между глаз.

— А я всё думал, кто же сбивает мне настройки.

Он говорит это, обращаясь как будто бы к воздуху, наполненному холодными каплями. Вода, холод и общее состояние погоды беспокоят его чуть больше, чем ничего, он и не смотрит даже на волшебницу, когда она останавливается.

— Такая бессмысленная трата прорвы энергии. Смотреть на это печально и утомительно. Но потенциал, должен признать, впечатляющий.

— Здравствуйте, профессор, — бессмысленно скрывать, что теперь она знает, кто перед ней.

— Здравствуй, Гретта, — он переводит на неё взгляд и смотрит пристально, внимательно.

Определённо, он знает, где она пропадала последние годы, или представляет это хотя бы примерно.

За вычетом наличия Шахматноголового поблизости, разумеется.

Он не умеет приносить соболезнования, признаться, и вовсе, не очень понимает обычные человеческие эмоции. Слишком давно отвык общаться с людьми, да и до проклятия, едва ли считал разумным тратить время на переживания и метания тех, чей уровень IQ не сильно отличается от одноклеточного. Но, кажется, сейчас, он должен что-то сказать, хотя и не знает, что и зачем.

Ему известно о нападении на Вендиче. Наверное, ему одному. Ему известно о гибели Талбота... И разумеется, видя перед собой девчонку в до дрожи знакомом плаще, он с высокой долей вероятности может восстановить картину произошедшего. Но что на это сказать, он не знает.

"Мне жаль", — будет, естественно, ложью.

За исключением упущенных возможностей исследования Пламени Мрака и древних знаний Пламенного Кузнеца, ему на них плевать.

Сказать: "Я соболезную", будет глупо. Он не чувствует в себе хоть что-то похожее. Возможно, даже напротив. Он рад, что опасный элемент исключен из уравнения имени Гретта Дель-Спиро.

Но что-то внутри него, почти забытое и уснувшее, не даёт промолчать.

Поэтому он делает и говорит так, как привык.

— Кажется, я задолжал тебе партию в шахматы. Хочешь сыграть?

И Гретта, сама не зная почему, улыбается.

— Я буду рада.

— Здесь недалеко находится моя лаборатория. Там есть горячий чай и тёплый плед. С чашками, конечно, проблема, но не думаю, что мензурка или колба в качестве тары сильно тебя смутят. Пойдёшь?

— Пойду.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне.

С Верде одновременно и просто, и сложно.

Он учёный, он просто очень… взрослый, несмотря на свой вид. И даже если он ничего не спрашивает — невероятная тактичность для тех, кто его знает, он многое видит и замечает. Он многое может понять. У Гретты пока нет желания отвечать на неозвученные вопросы, но она ценит его молчание.

Он знает, что помимо Пламени у неё есть ещё какие-то паранормальные способности, и бывшая Поттер буквально видит, как в Аркобалено борются два желания — изучить и пройти мимо. И если первое, с его репутацией, понятно, то откуда взялось второе… почти неестественно для него.

Если бы учёный умел быть осторожным, укрощая своё любопытство, он никогда бы не стал Проклятым. Во все времена и менее целеустремлённые люди не оставляли тайну магии в покое.

Стоит ли напоминать, куда это обычно их заводило?

Это необычно. Это напрягает. Не может не интриговать.

Волшебница чувствует себя кошкой, собирающейся из любопытства влезть на минное поле. В конце концов, стоит разобраться, почему именно он вообще решил помочь? Не водилось за Аркобалено Грозы альтруизма — за остальными, конечно, тоже, но за профессором особенно.

Несмотря на то, что знакомство с мафиози и его помощь были бы выгодны, очень не хочется закончить свою жизнь подопытной мышкой на лабораторном столе.

Так что в первое же мгновение, оказавшись в одиночестве в предложенной Аркобалено комнате, Гретта накладывает сонм заклинаний защиты, самыми безобидными из которых можно незваного гостя просто прибить. Получившая встряску паранойя удовлетворённо мурлычет, когда девушка завершает получившуюся защиту родовым щитом.

Если доктор и пробьётся через первый десяток, то, не имея кровного родства... в лучшем случае, огребёт молнией в лоб. Будет чем-то похож на неё в прошлом, если ухитрится отбить, как она — Аваду. В худшем же... ну, что ж. Экстремальная прожарка до уголька ещё никогда никому не отказывала в воспитательном эффекте.

Вероятно, это немного грубое поведение для гостьи, но в данный момент у волшебницы нет желания вновь проверять на практике прочность чужого благоразумия и благородства. Да, и в любом случае, если не ломиться в дверь с наскока, ничего серьёзного мафиози не грозит. Заодно, и ей нервы успокоит.

Так она думает ровно до первой ночи в подземном убежище Верде.

Потому что, несмотря на все предосторожности, профессор умудряется миновать дверь, даже не запылившись. Не будучи магом, прогулочным шагом, даже не заметив защиты... в лучших традициях Поттеров, хотя едва ли имеет хоть какое-то отношение к этому роду из другого мира-реальности.

Сюрреалистичности ситуации добавляет только кружка с чаем в его руках и маленькая тарелочка с печеньем. Для неё.

— Что ж... Вероятно, я... удивлена.

В прошлой жизни, примерно в возрасте лет восьми, она была бы счастлива, годам к тринадцати тоже... лет в пятнадцать, не задумываясь, дала бы ему в зубы и устроила бы сначала истерику с вылетающими стёклами, а потом бы фирменный допрос — что поделать, переходный возраст, магия и сложное психическое состояние не способствовали критическому мышлению и адекватному поведению: Дамблдор и Хогвартс у неё в свидетелях. Годам к двадцати ей было бы всё равно...

Сейчас? Сейчас, пройдя перерождение и пережив напряженные последние сутки, ей просто любопытно.

В смысле... она прекрасно знала, что где-то там, в большом мире, у неё были родственники, помимо бабушки и матери. Она даже предполагала, что это вполне может быть её отец или отпрыски исчезнувшего когда-то деда... Потому что когда ей стало достаточно интересно, появилось немного свободного времени и желания, она провела простенький ритуальчик поиска живой родни по паре простых направлений. Без имён и лиц, просто ответы "да" или "нет". Жив или умер.

Простенько и со вкусом. Древний как мир, но не дающий осечек ритуал.

На более детальные и предметные поиски желания не было — старик Талбот как раз перешёл к практике создания зачарованных шкатулок...

Кто бы мог подумать, что это отложенное на потом дело аукнется таким вот нетривиальным образом? По крайней мере, Гретта не ждала, что родня буквально сама выглянет из небытия. И что-то ей подсказывает, что Верде в курсе.

— Ну, и кем же ты мне приходишься?- скептически поднимает бровь волшебница.

— Ты весьма проницательна, — Аркобалено Грозы позволяет себе мягкую усмешку, сверкая круглыми стекляшками очков.- Угадаешь?

Это довольно любопытный способ загадать ей загадку. Однако у волшебников всегда прекрасно работала интуиция. Пусть и не так ловко, как знаменитый дар семьи Вонголы, но тоже ничего.

— Ты ведь не рассчитываешь, что я буду звать тебя папой?

— Думаю, я потерплю.

И собственно на этом их разговор о семейных узах увядает сам собой.

Не то, что бы это сильно меняло их довольно странные отношения, просто... Верде перестаёт притворяться, что заботится и помогает ей по какой-то мрачной и таинственной причине. Кто бы мог подумать, что самый нелюдимый и отстранённый из Аркобалено окажется таким... сентиментальным, заботливым и удивительно добрым человеком (нет, серьезно, для того, кто прослыл циничным, беспринципным, готовым на всё ради науки, почти вторым Менгеле, это несколько неожиданно. Впрочем, ей ли жаловаться?).

Он без зазрения совести объявляет её своей ученицей и приступает к обучению с нетерпением и рвением, уместным скорее для Солнца, чем для Грозы. Немногим, это даже страшно, но, если честно, то Гретте даже нравится. Нагрузка у учёного сумасшедшая, так она не училась никогда и нигде. Управлять Пламенем Посмертной Воли и легко, и сложно, а уж с её-то резервом... Это почти, как в старые времена, в Хогвартсе, когда изучение Люмоса занимало полгода — не потому, что не хватало сил, а потому, что их слишком много, и как от этого "много" отщипнуть чуть-чуть, решительно непонятно.

Разумеется, попутно профессор проводит десяток и сотню своих исследований, работает над системой Пламенных Коробочек и пытается понять, что же есть такое её магия. Наблюдать за этим довольно забавно, иногда смешно, а иногда страшно. Есть твердое понимание, что он пытается объять необъятное, и при этом умудряется что-то разобрать. Верде, воистину, гений...

А ещё они всё это время прячутся. От Бьякурана и его людей, от всей остальной мафии и отдельно от других Аркобалено. Проклятой Грозе совершенно не хочется попадаться на чьи либо глаза и особенно кому-то показывать дочь. О, он знает, что Реборн о чём-то догадывается, но Солнечному киллеру, к счастью, сейчас немного не до него. Он пытается помочь Вонголе, защищает ученика и попутно делает ещё очень много разных вещей.

Весьма глупо, на взгляд учёного. Впрочем, он давно перестал пытаться что-то делать или говорить коллегам по проклятию. Наблюдать за ними куда интереснее, чем о чем-то говорить... И да, разумеется, он знает, что Гретта внучка высокомерного Солнца — у него ещё сохранились образцы тканей всей сильнейшей семёрки этого поколения до проклятия. Сравнить — дело пары мгновений. Девочке он говорить пока не будет — нелогичная и необоснованная ревность мешает ему быть объективным в этом вопросе.

Особенно, когда девчонка берет в руки пистолет, надевает ту дурацкую федору с зелёной ленточкой и идёт на полигон стрелять по мишеням. Она становится невероятно похожа на этого напыщенного индюка Реборна в молодости. Верде может признаться хотя бы себе, что это его невероятно бесит. Вплоть до срывающихся зелёных отблесков молний с детских ладошек. Радует тут только одно — у него здоровые гены. Хоть на что-то сгодилось это одноклеточное.

Профессору не нравится, что девочка, пусть и не осознавая этого, идёт по стопам деда, но он не вмешивается, давая ей право на свободный выбор. Он правит ей зрение и собирает для неё пистолет, который не разваливается в её руках после первого выстрела — странный выверт Грозового Пламени, но техника Гретту не любит. По большей части, это взаимно...

Немного подумав, Верде позволяет ей уйти на первое дело со Скаллом, взяв с неугомонного клоуна слово присмотреть за маленькой ведьмой — Гретта для него и через двадцать лет останется такой.

Разумеется, он знает, что Бьякуран давно его ищет, что собирается напасть... Незаметно удалить девчонку из лаборатории — его способ обезопасить её. Он прекрасно понимает, что она пока не готова к встрече с Погребальными Венками, и он не позволит ей так рисковать...

И даже если ему не победить... Бледное недоразумение на своей шкуре узнает, что такое по-настоящему серьезный Аркобалено Грозы, защищающий свою семью. Свою дочь.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых на Патреоне лежит черновик.

23.

Люди — удивительные существа. Они живут так мало, по меркам его народа... крутятся в своих заботах, сиюминутных желаниях... но вместе с тем, так ярко... Они предсказуемы, часто глупы и бесконечно слабы в сравнении с древней цивилизацией. И всё же... неизменно удивляют его.

Они могут гореть как факелы, вспыхивать и сгорать как спички или тлеть многие годы, чтобы подобно вулкану взорваться в один миг, снося всё на своём пути. Такие разные... Мелочные и великодушные, скромные и бойкие, бессильные... но, порой, невообразимо могущественные...

Было время, многие из его народа восхищались ими, брали под своё крыло, присматривали, заботились, влюблялись... И от таких союзов, порой, рождались дети. Не слишком часто, но достаточно, чтобы это было заметно. Чаще всего получавшиеся потомки были всего лишь людьми, может быть наделёнными чуть большими силами, чем все остальные сородичи. Кому-то доставались силы, кому-то просто талант. Кто-то мог жить веками — как Талбот, например, — а кто-то сгорал за считанные десятилетия, потому что хрупкая человеческая оболочка не способна была выдержать силы, людям не предназначенные.

Не просто так Аркобалено погибают, стоит снять с них проклятие.

Признаться, он не следил за потомками своего народа. Слишком быстро они растворялись среди людей. Лишь только Джиглио Неро, представляли для него редкую ценность — их сила проявлялась яркой гранью. Всегда. Вероятно, это было благоволение Три Ни Сетте. Система любила своих детей.

И тем удивительнее: встретить однажды молодого, но всё-таки Шамана…

Насколько удачно должны были сложиться обстоятельства, насколько благосклонна должна была быть судьба…

Он прожил столько человеческих жизней, видел невероятное множество чудес и катастроф, но мир всё ещё продолжает его удивлять, словно бы говоря: смотри, так тоже можно. Так бывает. Взгляни! И увидишь совсем иное. Или похожее, но отличное.

А ещё, мир любит подкидывать персональные подлянки.

Только этим можно объяснить то, что молодой Джессо его всё-таки достал.

Не смертельно, всё-таки существенно, вызывая ярость и оставляя беспомощным. За его самонадеянность… нет, за его неосмотрительность, беспечность… За то, что слишком расслабился, заплатил жизнью Кузнец-оружейник. Нужно было сразу их спрятать и скрыть, пока всё не закончится!

Кавахира жмурится и обессиленно падает на каменную землю, где-то в недрах планеты, куда его перебросил спонтанно оборвавшийся портал, больно ударяясь затылком о давно застывшую магматическую породу. Сейчас он ничего не мог сделать. Обессиленный, истощённый… Таким он себя давно не ощущал.

Кажется, это будет первым миром, где Джессо его укатал. Предки бы побрали этого мальчишку!

Кавахира выдыхает, концентрируясь на мире вокруг — чем быстрее он восстановится, тем быстрее сможет… нет, не вмешаться. Проконтролировать ситуацию. Как бы сейчас ему ни хотелось уничтожить Небо Маре, он всё ещё помнит, что он часть равновесия...

...которое Шаман уже готов проклинать.

Единственное, что утешает — девочка-Гроза жива. Уж её смерть он сможет ощутить. Он приложил все силы, чтобы в этот раз подобное не прошло для него незамеченным…

Что бы он делал, если бы Гретта всё-таки погибла, он думать не собирается.

Возможно, он бы уничтожил этот мир...

Девчонка жива. А значит, он больше не один. Пока ещё. Всё ещё?

Ему мерещится живой изумруд, искрящийся бликами на солнце — не её глаза, немного другие. Взгляд её далёкого предка. Джун часто видел его тень за её спиной, когда наблюдал за ней у Талбота. Чаще скрытно — потому что она явственно высказала своё мнение о нём, реже — лично. На правах гостя.

Он слушал, как Кузнец рассказывает ей о Три Ни Сетте, и в её скептическом взгляде ощущал насмешливое и ироничное фырканье древнего Шамана Грозы. Невысокого, вечно лохматого, худого и тонкого — совсем не воина, но знахаря, — молодого мужчины. В глазах которого танцевали штормовые грозы и сверкали ветвистые молнии, а в тени прятались ночные ужасы и чудовища — куда там Вендиче! Фон Вихтенштайн на их фоне кроткий котёнок, играющий с бумажкой на верёвочке.

Ленивый до жути, любопытный до беды, преданный, ироничный, страшный в скуке, опасный в ярости… Одиночка, как они все.

Иногда, ещё до того, как встретил его потомка, Шаману мерещилось, что он где-то рядом, как вольный ветер, как неясное дыхание океана, дёргает за рукава, смеётся, наблюдает. Терпеливо выжидает, чтобы выскочить из-за камня…

Странная у них была дружба — Туман и Гроза.

Порой казалось странным, что тот Гроза, а не Облако, или, может быть, Дождь… Впрочем, Кавахира, как никто знает, как завораживающе переливается Пламя посмертной воли, отражая грани характера. Все, до мельчайших чёрточек — как самый точный и правдивый полиграф, как личный дневник и распахнутая настежь душа. Кто умеет читать, тот поймёт.

Девчонка напоминала его, словно была дочерью, а не далёкой пра-пра… внучкой.

Это и беспокоило, и внушало надежду.

Сейчас особенно.

Кавахира не сомневался — девчонка выберется, выживет, станет сильнее. И устроит Грозовой Ад тому, кто разрушил мирное течение жизни, забрал… если не любимых, то близкого друга и учителя. А может, кого-нибудь ещё… Он не уверен, но, кажется, почувствовал поблизости от неё Пламя Мрака одного из Вендиче. Кавахира не удивится, если это был тот же…

Но если именно Джагер закрыл Гретту от основного удара, то выжить ему не дано. Без Бермуды, даже с чужой помощью — которую ему оказать просто некому…

Древний Шаман нервно облизывает губы, стараясь не сбиться с размеренного ритма дыхания, пока срастаются рёбра и в голове шумит от слабости.

По примеру своего древнего пращура, девчонка сделает так, что смерть будет казаться наградой всем причастным и вовлечённым. Уж в этом Джун не сомневался. Надо только поскорее прийти в себя и проследить, чтобы в процессе мир остался цел. Возможно, откатившись на пару тысячелетий назад, но целый и живой, с сохранённой системой Равновесия.

Древний Туман снова жмурится от боли и прикидывает, сколько он уже тут болтается — неизвестно где. Сознание к нему вернулось относительно недавно, вряд ли прошло больше пары недель, но вот как давно он его потерял, вопрос слишком актуальный.

Удар Призрака из другой реальности оказался на диво сокрушительным — смешавшись с Пламенем Мрака, он едва не убил Джуна. Люди — человек — в очередной раз удивляют его. Неприятно.

Нет, так сразу и не понять.

Шаман обессиленно расслабляется на холодном камне. Он мог так и несколько лет пролежать. Утешает только одно — связь с Системой ещё есть. Значит, она работает. Даже уничтожь Бьякуран всех Аркобалено нынешнего поколения, у мира есть запас лет в десять.

Он успеет прийти в себя.

Должен успеть.

Только бы девчонка не натворила бед.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

24

Девчонка стреляет без промаха по мишеням и недрогнувшей рукой направляет оружие на него, Реборну приходится попотеть, чтобы не попадаться на её уловки. Шаг бесшумный, взгляд незаметный — он так и не понял, это линзы, восстановленное зрение или она стреляет, не целясь?

От пуль, проносящихся в воздухе, отчётливо веет Грозовым пламенем — они трассируют в полутьме тренировочного зала зелёной, искрящейся тенью, оставляя на стенах укреплённого зала, рассчитанного на буйство пламенных, аккуратные оплавленные дырочки с расходящимися в стороны чёрными узорами гари. И как-то Аркобалено Солнца не хочется выяснять, что будет, задень они живого человека хотя бы вскользь.

— Пистолет Верде собирал?

— Всё остальное разваливалось после первого выстрела.

Кто бы сомневался. Разрушительная мощь, вложенная в пули, потрясает.

— Кто тебя учил?

— Жизнь. И пара тиров по вкусу.

В её словах насмешка, но почему-то Реборн не сомневается, что нормального учителя у девчонки не было. Разве что…

Ярким кадром перед глазами —

девочка в изумрудном платье и тугой косой,

жёлтобокие уточки на дальней дистанции ярмарочного тира

и тёмный силуэт за её спиной. Вроде человек.

Вот только веет от него смертью.

Бледные ладони на тонких плечах…

Тихий шёпот на ухо — не разобрать.

Десять выстрелов ложатся в цель.

Он прячет глаза в тени полей шляпы и бьёт не жалея сил, сокращая дистанцию до рукопашной.

Покажи мне, девочка, что ты умеешь!

Девочка уворачивается, насмешливая улыбка на её губах — как приклеенная: не стереть, не напугать. Она танцующе уходит от ударов и выстрелов, напоминая о языках пламени, что пляшут на опалённых до черноты брёвнах. Реборн чертыхается, когда вслед за ним по полу бежит ветвистая зелёная молния.

Отблески этой зелени вьются осколками в её глазах, кружатся, завораживая, — штормом в море. Смертельно опасным вихрем и мглою, обещая смерть тому, кого поймают хотя бы искрой.

Да уж… девочка… Ведьма!

Пусть он и не верит в магию, но веет от её силы чем-то древним, как руины где-то в окрестностях Рима. Мощь сырая, едва оформленная...

...что будет, когда она овладеет ей до конца?

Раньше, как-то задумавшись, — он ведь уже не молод и помнит, что от прошлых поколений Аркобалено лишь слухи, да тени легенд остались, и срок его неизменно исходит, — пора бы искать преемника, он подумывал сделать лучшего киллера из Хибари.

Дикий мальчишка с глазами зверя,

как бы себя ни держал,

сажая на поводок,

лишь Небо удержит такую мощь и ярость.

Но вот теперь, что-то колет под рёбрами, насмешливо шепчет на ухо:

Ой, ли! Вот посмотри!

Девочка с глазами-изумрудами — твоя плоть и кровь!

Сделает тебя, только дай опыта! Дай немного времени!

Сколько прошло времени, как она впервые — не для игры — взяла пистолет в руки? Год? Два? Не больше трёх. И уже не кажется, не думается, что можно сделать финт ушами — уйти непобеждённым и встретить судьбу-конец Аркобалено Величайшим киллером всех времён.

Дева Мария! Не будь девчонка его внучкой, прибил бы сейчас, не глядя — слишком большой потенциал — она Хибари переплюнет, если захочет. Выпустит на волю Пламя и спалит к чертям и Джессо, и половину мира… Это если вложит в один удар всю волю, жизнь и душу.

Как бы устроить, чтобы делать этого ей не пришлось?

Реборн чертыхается и мысленно костерит Верде — ну, вот что стоило ему придумать способ запихнуть её в безопасное место, не давать в руки оружие, да хоть увлечь лабораторными опытами!

Изящная ладошка цепляет за плечо — совсем чуть-чуть — и, кажется, будто поздоровался с армейским шокером. Он уходит с линии атаки, и беззвучно, одними глазами скалится, пережигая в теле чужое пламя собственным.

Нет! Ты себя-то сам слушаешь? Девочка — плоть твоя и кровь: толку что гроза примешалась со спокойствием давнего знакомого (Господи боже! он ведь теперь твой зять!) — не удержит такую ни одна лаборатория, и тем более ни одна укромная деревенька! Тебя самого хорошо ли это спасло?

Леон по желанию трансформируется в молот.

С вас обоих слетают шляпы — жёлтая лента, изумрудная лента — всех отличий, а так один в один. Интересно, что сказала Катарина и сказала ли хоть что-нибудь? Сколько ей уже лет? Нет, не думать, не вспоминать. Для него в памяти она навеки улыбается — ей двадцать, и они танцуют под огнями Палермо…

— Неплохо для девчонки, — признаёт он, ухмыляясь. Немногие бы поняли, что скрывается за этой маской.

— Неплохо для древнего старика, — смеётся Гретта в ответ.

Она оглядывается, довольно обозревая разгромленный зал. Тянется, почти как кошка, фыркает.

— Не так уж я и стар, — Реборн задирает нос повыше, вмиг делаясь похожим на ребёнка, в теле которого застрял волею проклятия.

— Ты мне это говоришь или себе? — девчонка косится на него с прищуром.

Впрочем, какая девчонка? Всего пару лет — и будет третий десяток.

Что толку, что больше двадцати двух и не дашь?

— Это так. Напоминаю.

— Вряд ли, кто-то, кроме молодого поколения Вонголы, не знает сколько тебе хотя бы примерно, — она пожимает плечами и подбирает свою федору.

Да, ту самую, что он ей когда-то дарил. Это греет самолюбие и приятно отдаётся в груди и кончиках пальцев.

— Я буду премного благодарен, если ты не будешь их просвещать в этом вопросе, — серьёзно замечает киллер. Его собственная шляпа улетела куда-то в угол, и кажется, обзавелась парой прорех от просвистевших слишком близко пуль. Неужели он и, правда, стареет?

— Больно надо, — фыркает девица, проводя пальцем по зелёной ленте, словно разглаживая невидимые складки. — Будет забавно посмотреть на их лица, когда они узнают сами.

— Под это дело стоит припасти фотоаппарат, — предлагает он.

— Лучше видеокамеру. По слухам, у Десятого был почти нервный тик, когда он узнал об этом здесь, — делится Гретта великой тайной.

— Тц. Как непрофессионально. Я так и не смог научить его держать лицо?

— В большинстве случаев у него получалось весьма неплохо, — с едва уловимой грустью возражает она.

— А надо бы всегда!

Гроза фыркает и, водрузив федору на макушку, улыбается, убирая пистолет в кобуру. Уж кто бы говорил.

— Кстати, — словно невзначай тянет он, пряча в тени полей шляпы глаза. — Что я сказал, увидев тебя в новом амплуа?

— Ничего. Мёртвые обычно не говорят.

— Ясно…

Не то что бы это объясняло хоть что-то…

— Надеюсь, Катарина об этом не узнала.

Он давал себе зарок — не ходить к ней, но перед смертью мог и не сдержаться. Она бы расстроилась, увидев его таким…

— Она ждала тебя. Пусть и давно похоронила.

— Глупая женщина.

— Правда?

— Нет.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Наблюдать за тем, как развиваются вчерашние школьники, хватаясь за возможности руками и ногами, зубами выгрызая себе силу, одновременно завораживает и вызывает грустную ностальгию.

Каждый раз, когда в разборках мирового масштаба — или даже масштаба страны — начинают участвовать дети, подростки и к ним причастные, Гретта чувствует сильное желание устроить всеобщее изничтожение. Просто, чтобы неповадно было. Потом она вспоминает, что взрослая, циничная, эгоистичная ведьма, и начинает искать обходные пути, в перспективе несущие меньше разрушений. Ей же на руинах жить потом. И их же разгребать…

Иногда она думает, что так размышляют многие взрослые, и ей становится тошно от себя. Потому что дети — с шилом в пятой точке или нет, — это просто дети, и взрослым вменялось в обязанности сделать всё, чтобы ситуация не доходила до точки, в которой детям приходится брать в руки оружие.

Молодые версии Десятого и его Хранителей в этом вопросе вообще пример для подражания — под руку не лезли, справиться с “великим врагом” своими силами не пытались, вставляя тем самым палки в колёса “умным” взрослым. (Самокритика — залог здоровой самооценки...)

Кто виноват, что у взрослого Тсунаёши Савады просто не осталось других идей? Как говорится, если вас загнали в угол и нет мыслей, как из него выбраться, сгодится и самая бредовая. И чем бредовее, тем лучше…

Как иронично — из раза в раз, из реальности в реальность,

этот метод работает без осечек. Будто само мироздание

испытывает странную слабость к безумству храбрых…

Гретта наблюдает за детскими тренировками, отчаянно не желая вспоминать, но против воли, даже несмотря на напряжённые детские фигуры, видя в них своё прошлое. Это не верно, потому что между школьниками Британской Магической школы и наследниками древних мафиозных родов, ставших последней надеждой своей famiglia, лежит непроглядная, непреодолимая пропасть и разница, несмотря на то, что и тех и других в конце отмеченного высшими силами приключения ждёт встреча с гениальным безумцем, чья сила велика, а цели непонятны за исключением очевидной жестокости в процессе достижения.

Здесь и сейчас у школьников-мафиози есть верные наставники, ужасные люди, с той или иной точки зрения, но взрослые, и в некотором роде, сочувствующие им. Осознающие всю неизбежность происходящего, они, по мере сил и возможностей, стараются подготовить и помочь. Даже если методы приносят боль, кровь и слёзы.

В Хогвартсе у них ничего этого не было. Только энтузиазм, юношеский максимализм и желание сделать вопреки. Разучивая школьную программу, они смеялись и радовались, представляя, как будут применять её против Пожирателей Смерти, не осознавая, что все их знания в столкновении с реальностью разлетятся на сотню осколков при встрече с настоящими бойцами.

— У тебя такой взгляд... — Реборн подсаживается рядом, наблюдая, как ученик уворачивается от выстрелов Лар, носясь под потолком. — Тоже думаешь, что это безумная затея?

— Моё мнение о ней никогда не поднималось выше "самоубийство чистой воды". Но я не принадлежу семье Вонгола, так что при составлении плана меня даже не брали в расчет. Если бы Хибари не посвятил в детали в самый последний момент, всё было бы совершенно по-другому. Десятому повезло, что в отличие от него, его Внешний советник брал в расчет фактор моего существования.

— Как невежливо, — усмехнулся киллер. — Мне казалось, тебе нравится Тсуна.

— Мне нравится его мелкая версия. И вызывает уважение более старшая. Но это не значит, что считаю его решение приемлемым. По многим причинам.

— Расскажешь?

— Может быть, позже.

Может быть… А может, и нет.

Бывшая Поттер проследила взглядом улетевшего в стену Тсунаёши. Сейчас, пока у него есть мотивация, он готов рвать жилы, прыгая выше головы. Возможно, это даже спасёт ему жизнь. Возможно, даже не раз… Если он узнает правду, она… может быть, не отвернёт его от цели — всё же, Тсуна очень добрый ребёнок, — но вот то, что существенно поубавит его настойчивость, это к гадалке не ходи.

А уж знание, что погибшие в этой реальности люди не вернутся и не оживут, каким бы не был итог всей этой эпопеи...

Нет. Оно им совершенно лишнее. Ибо даже в самых страшных сказках, должна быть надежда на чудо. Она, порой, спасает вернее всего остального. Даже если они поймут, что тут умерли люди, имеющие тесное отношение к тем, кого они знают и любят, но всё-таки чуточку другие, им будет нелегко с этим смириться. Нелегко понять. Оно и взрослым-то не очень даётся, что уж говорить о подростках.

Интересно, знают ли местные, пока ещё не заменённые на юных двойников, в чем заключается самая жестокая часть плана Десятого Вонголы? Или тот был столь увлечён хватанием за соломинку, что и сам не понял?

Если нет, Гретте его жаль.

При перемещении во времени, следует соблюдать осторожность. Одно из ключевых правил, действовавших в другом мире. Не говоря уже о том, что любое перемещение во времени считалось незаконным и строго контролировалось, как Отделами Тайн, так и Международной комиссией магов... Поэтому, задумываясь порой о том, что творила на третьем курсе лапочка-отличница Гермиона с прямого попустительства директора и декана, у Гретты непроизвольно начинает дёргаться глаз. Понимание масштаба и всей эпичности пиздеца того "весёлого" приключения пришло к ней значительно позже, чем следовало бы.

Впору порадоваться, что самый большой запас Маховиков Времени, хранившийся в Британском Отделе Тайн — остальные страны как-то поостереглись подкладывать к себе под задницу тикающую бомбу, обещавшую рвануть в любой момент, — они разбили и уничтожили, не слишком мучаясь совестью.

Однако то, что творилось со вселенной с помощью Десятилетней Базуки было на порядок сложнее. Хотя и безопаснее, каким-то образом.

Внимание механизма — перескакивание с одной реальности на другую. А Гретте... ей не хватало полноценного осознания всего размаха... гениальности или безумия её создателей.

Базука не меняла прошлое, она давала шанс на иное развитие событий, создавала ещё одну ветку реальности, и, наверное, именно поэтому не была уничтожена Шаманом. Она не разрушала миры, подвергая угрозе систему равновесия.

Наблюдать за происходящим сейчас было грустно, ведь их ветка уже не изменится, кто бы не победил в конце — Бьякуран или Десятое поколение. Изменится лишь прошлое. То, в котором живут эти дети. Они пойдут другим путем, возвратившись домой. А все остальные… останутся здесь. Чтобы жить с тем, что удастся спасти.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, на Патроне лежит непроверенный черновик.

26.

Бывают такие дни, в которые хочется зло говорить — вы заслужили свои грехи и наказания вам не избежать, а мне наплевать на вас, на ваши мечты, задания и планы! Не собираюсь я вас спасать! Впрягаться в вашу кособокую телегу. Почему я должен жертвовать своим будущим ради вас? У меня есть семья, родные и близкие. С какого рожна вы взвалили свои проблемы на меня? Потому что я должен? А вот нихрена!

Последнее время Тсунаёши очень хотелось сказать это окружающим. Что бы отъебались уже, наконец, и не взваливали на него свои проблемы. И нет, ответный аргумент, что они Семья, его бы не впечатлил, не устыдил и даже бы не сильно задел. Потому что они не Семья. Они школьники с одной битой на семерых и парой шашек в довесок. Минус тонфы и Хибари, которому по сути ни до кого нет дела, минус трезубец и Мукуро, потому что он засранец, сидящий в банке в подвале Вендиче. Консервированный Ананас, да простят его Ками. Назвать остальных настоящими друзьями он может исключительно с натяжкой.

Боже, как же ужасно это звучит...

Саваду передёргивает от мысли, что он превращается в какого-то мудака, которому совесть почему-то не позволяет послать всех дальней дорогой. Его воспитание — то, которое дала мать, а не к ночи будет помянутый Реборн, — не позволяет смотреть, как на его глазах кого-то мучают, а в худшем случае убивают. Несмотря на то, что Тсунаеши знает какой он слабак и неудачник.

Впрочем, последнее, если он правильно понимает недвусмысленные сигналы интуиции, заслуга скорее печати на пламени. Спасибо дедушке Тимотео за испорченное детство и низкую самооценку...

Но чем дольше он находится в сумасшедшем будущем, тем больше ему хочется в сердцах пожелать папаше свернуть шею на лестнице, если он ещё жив, конечно...

Тсуну это будущее уже не столько пугает, сколько просто раздражает. Он от него устал, и если бы была возможность, хоть сейчас подписал бы отказ от всех прав. К сожалению, судя по всему, дороги назад не стало в тот момент, как он победил в Конфликте Колец.

Ритуал о намерениях, сожри ёкаи его устроителей...

Вот, что ему стоило проиграть Занзасу? Нет, как шлея под хвост попала. "Ребята пострадают, это я их втянул..." А что, у ребят своей головы на плечах нет? У Гокудеры, который, вообще-то, с пелёнок мафиози, или у Ямамото, у которого отец якудза, хоть и бывший? Или у Рехея, который побеждает на соревнованиях так часто, что ему уже деньги предлагают? Тут из нормальных детей только Ламбо, и то, о маленьком мафиози должна была позаботиться его Семья.

Кажется? Жертвовать своими детьми в порядке вещей в Мафии... Похоже, он начинает понимать Мукуро.

И поэтому Тсуна клянётся. Клянётся перед ликами проклятых предков Вонголы — он изменит мафию или уничтожит её, стерев в пыль, развеяв по ветру. У него либо получится, либо он умрёт. И пусть Примо подавится своим наследием!

Он поднимается из игольчатой сферы Хибари и с удивлением обнаруживает, что вокруг собрались люди. Он ожидает, что его завалят возмущением или хотя бы пожурят — зачем дал такую страшную клятву, да ещё и на Пламени? Но вокруг все радуются и ни у одного в глазах не видно ни понимания, ни опасения. Даже в глазах Реборна. Они не поняли или предпочли сделать вид?

Лишь у Гретты Дель-Спиро, стоящей в углу укреплённого зала для тренировок Пламенных, в изумрудных глазах мерцает искрами ирония и клубится дымкой кладбищенского тумана насмешка. Вот она поняла, точно догадалась. Но не осуждает и, кажется, даже одобряет. Словно Тсуна прошел её личный, неозвученый и неизвестный тест. И прошёл его хорошо.

Чтобы это ни значило...

Странная женщина. Пугающая и притягивающая.

Насколько она особенная, он понимает не сразу — тут даже его интуиция тактично отмалчивается, гулко сглатывая жутковатый нервяк.

Гретте-сан по большому счету на них плевать, у неё есть какой-то свой план, и пока он совпадает с их целями, она поддержит и поможет. Потом их пути разойдутся.

Это не значит, что она может ударить в спину — в этом гиперинтуиция категорична, как упавший с крыши кирпич. Она не предаст и не отвернётся, пока они первыми не попытаются ей навредить.

"А последнее, уже вероятно", — с удивительным хладнокровием понимает Тсунаёши, наблюдая за злыми перепалками Лар и взбешёнными, полными ревности взглядами Бьянки.

Гретта-сан не обращает на них внимания, исповедуя принцип: собака лает, караван идёт. Ядовитое жало чужих слов её не трогает, чужая злоба стекает как вода, не замачивая дорогого костюма. Ей плевать на этих женщин, они словно надоедливые мошки. У неё грация черной пантеры, а в словах яд мантикоры. Почему именно такое сравнение Тсуна не знает, но оно так ярко стоит перед глазами, что он ловит себя на мысли, что старается поймать взгляд изумрудных глаз, чтобы отследить мгновение, когда зрачки вытянутся в кошачьи вертикальные щёлочки.

В конце концов, незадолго до штурма базы Бьякурана, Гретта-сан незаметно подходит к нему и кладёт тонкую ладонь, способную без жалости ломать кости, ему на макушку и, наклонившись чуть ниже, шепчет:

— Хорошая чуйка всегда спасет тебе жизнь, но мудрый знает, когда стоит притвориться, что ничего не заметил, — улыбнувшись, она лохматит его и без того торчащие в разные стороны волосы. — Это мой тебе совет, на будущее. Он тоже может спасать жизни.

Он улыбается нервно и говорит, что запомнит.

Потом, видимо, чтобы их всех взбодрить — вероятно, это так задумывалось, но он не уверен, что сработало, — им дают видеосеанс связи с Варией, собравшейся штурмовать другое отделение Джессо. Если честно, будущий Десятый даже не особо запомнил, что там рычал ему Занзас, но отчётливо помнит другое. В конце глава Варии обращается уже не к нему. Его грубоватое, удивительно наглое требование-заявление повергает всё десятое Поколение в состояние глубокого обалдения.

— Ведьма! Выходи за меня замуж!

И не только их, если уж на то пошло.

— По-моему, так предложения не делают, — слегка задумчиво тянет женщина. — Хотя я могу ошибаться.

— Не ошибаешься, — Реборн зачем-то достает пистолет и недобро сверкает глазами под зубовный скрежет Бьянки.

— Завались, Аркобаленский мусор! — рычит в сторону Занзас, полыхая алыми глазами и не спуская взгляда с Дель-Спиро.

В экран в ответ прилетает пуля, и тот гаснет...

— Забавно, — тянет Гретта, пряча взгляд в тени полей шляпы. — Вот замуж меня ещё не звали.

— Что показательно, — бурчит раздражённая Лар Милч, вызывая короткий смешок.

— Я слышу зависть в твоём голосе?

Опустившаяся после невинного вопроса тяжёлая аура заставляет гулко сглотнуть. Кажется, прав был герой в какой-то манге, прочитанной втихаря под одеялом с фонариком, что в женские разборки мужчинам лучше не встревать. Понять бы ещё, чего они не поделили...

А потом они идут на штурм, и Тсуна выкидывает все мысли из головы, теряя из виду зеленоглазую итальянку. Лишь гораздо позднее узнав, что на её совести добрая половина вражеской базы.

Но почему-то ему не страшно. Реборн говорит, так бывает.

А ещё бывает Бьякуран, который смотрит с главного экрана раскрывшегося Шоичи и не спускает глаз с подошедшей к концу Гретты. В его прищуренных глазах Тсуне чудится что-то незнакомое.

Там дикая смесь ненависти, жажды обладания и досады.

Там раздражение, восхищение и насмешка.

Там что-то похожее на любопытство и презрение одновременно.

— Вы как всегда прекрасны, леди Грозовая Ведьма. Рад познакомиться с Вами почти лицом к лицу. Как жаль, что раньше нам увидеться не доводилось. Ваши учителя были настойчивы в своём желании не допустить нашей встречи.

— Дон Джессо, — Дель-Спиро смотрит на него, как кошка на будущую добычу. На её губах улыбка, но в глазах арктический холод. — Какая жалость, что с вами нас судьба ещё не сводила лично. У меня для Вас столько страстных пожеланий. Сгораю от нетерпения передать их Вам лично в руки.

— Увы-увы! — он смеётся, разводя руки. — Какое горе. Видимо, не судьба.

— Не беспокойтесь. С судьбой я как-нибудь договорюсь.

И от этих слов, сказанных спокойным, вкрадчивым голосом, у Тсуны по спине бегут мурашки размером с кулак. Почему-то ему совсем не кажется, что это просто фигура речи.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, на Патроне лежит непроверенный черновик.

27.

— Я не могу пойти с вами на Чойс, Савада-кун, — хмыкнула Гретта, когда мальчик подошёл к ней с вопросом.

— Но почему?! — воскликнул будущий Десятый. — Ваши навыки очень бы нам пригодились!

В его глазах светилось искреннее непонимание и немного обиды. Ребёнок ребёнком...

Однако танцующие на дне радужки янтарные язычки пламени лучше всякого детектора лжи выдавали, что подошёл он не просто так. Возможно, ему что-то подсказывала гиперинтуиция Вонголы. Исключать такой вариант не стоило.

— Я не часть твоей Семьи и вступать в неё не планирую, — Дель-Спиро задумчиво провернула в пальцах пулю. — Странно, что ты этого не понимаешь. Реборн тебе не рассказывал?

— Но почему нет, Гретта-сан? Ты ведь помогала нам во время штурма и до этого. Если бы не ты, ребята бы ещё долго не могли встать на ноги.

— Это часть моих договоренностей с тобой будущим, — пояснила ведьма, возвращаясь к чистке оружия. — Тебя-из-будущего это устраивало.

— Я не понимаю, — обречённо признал Тсунаёши, присаживаясь за стол напротив.

— У меня весомые претензии к Бьякурану, но я всё ещё свободный киллер. С Десятым Вонголой у меня заключён Пламенный договор, Вонгола может рассчитывать на мою помощь, но не пытается втянуть меня в свою семью. Когда будет побеждён Джессо, я уйду.

— Разве победа в Чойсе не приблизит победу над Бьякураном?

— Он не даст вам победить, — острый взгляд изумрудных глаз пригвождает вскинувшегося мальчика к стулу. — Но вы не можете не принять вызов. Если же туда пойду я, меня приравняют к твоей Семье, что меня не устраивает. Да и просто пристрелить или устроить несчастный случай с летальным итогом будет невозможно. Джессо не просто так зовут гением. Он создал игру на основе Пламени Посмертной воли. За такое грубое нарушение незамедлительно последует расплата.

— Ты не веришь в то, что мы сможем его обыграть? — нахмурился будущий Вонгола.

— Что бы ни думал по этому поводу твой рыжий друг, — ведьма насмешливо улыбнулась. — Как создатель, Бьякуран имеет ряд преимуществ. В частности — знание лазеек, за которые его не сожжёт собственное Пламя. Шансы на вашу победу откровенно ничтожны. Но, — она не даёт Тсунаёши вставить ни слова возражения. — Есть всё же кое-что, что даёт вам шансы выжить.

— И что это?

— Удача.

— Удача? — недоверчиво тянет мальчик.

— Не стоит её недооценивать, — в зелёных глазах ведьмы прячется что-то незнакомое, заставляющее мурашки бегать вдоль позвоночника. — Зачастую, только её достаточно, чтобы полностью изменить ход сражения. Победить непобедимое или споткнуться в наипростейшем. Веришь ты мне или нет, но сейчас, в этом времени и месте, у тебя и твоей Семьи ресурс благоволения удачи выше, чем он же у вашего врага.

Гретта щёлкает мальчика по носу и фыркает, как породистая кошка.

Даже если ребёнок не понял её, слова отложились, упав на благодатную почву. Тсунаёши не знает, но на его стороне не только люди, на его стороне благосклонность системы Равновесия.

Кто бы что ни говорил — Три-Ни-Сете живое и, в некотором смысле, разумное существо. Оно не хочет умирать от руки Бьякурана. Савада же, не только владелец одной из трёх частей, но и потенциальный претендент на звание Аркобалено того же атрибута, который так отчаянно скрывает Джессо.

А ещё он последний представитель своей кровной линии. И как и в прошлом мире, это дарует ему лишние шансы.

— Не унывай, Дэчимо,- окликает Гретта понурившегося мальчишку. — Удача способствует храбрым.

— Или дуракам, — неожиданно цинично парирует он.

— Зачастую, это значит одно и то же.

В чём-то Гретта его даже понимает. Но не жалеет. Жалость в таких ситуациях неуместна. Она не изменит обстоятельства и точно не исправит положение. Всё, что можно сделать, это встать за спиной. И Гретта стоит.

И для этого ей совсем не обязательно участвовать в Чойсе. Даже если от желания пристрелить Бьякурана зудят ладони.

Иногда умение следовать заранее выстроенным планам, казалось ей величайшим пороком…

Она часто задаётся вопросом, чувствовал ли что-то подобное Кавахира, пусть собственное сравнение с древним шаманом заставляет кривиться. Каждый раз бывшая гриффиндорка вынуждена напоминать себе, что способность к планированию и верно рассчитанная ловушка не делает человека манипулятором. Получается не всегда.

Особенно, когда прогнозы и предположения сбываются.

Юни ступает под крышу убежища Вонголы, чувствуя, как по спине проползает волна щекотных мурашек. В этом месте и в это мгновение, она впервые ощущает себя как обычный человек — не способный видеть будущее. И это пугает.

Она привыкла знать, предвидеть чужие действия, предчувствовать чужой выбор. Для неё никогда не являлось тайной ближайшее будущее из пяти возможных вариантов, она ясно видит четыре, а пятый предполагает.

Лишиться вдруг этой определённости, словно потерять опору под ногами и оказаться на тонком льду. Как шагнуть и не провалиться? Где лёд просто затрещит, а где проломится и утянет на дно, в тёмную ледяную воду, сковывающую лёгкие острыми, колючими шипами холода?

И причина этого… девушка. Нет. Женщина.

Её глаза ярче сочной травы в августе, а взгляд пронзает стилетом. Под тёмным классическим пиджаком спрятан пистолет, между тонких, музыкальных пальцев гуляют изумрудные искры грозового Пламени, а за спиной… Юни почти уверена в этом, несмотря на то, что именно сила этой женщины перекрывает её способности видеть, стоит тёмный призрак одного из Вендиче.

— Кто вы? — вопрос срывается с дрожащих губ в тот же миг, как они остаются наедине, сидя за столом в библиотеке, заменяющей зал совещаний.

— Гретта Дель-Спиро. Мы почти родственники, с какой стороны ни посмотри.

— Почему я не вижу вас?

— Сильная воля способна ломать реальность в угоду себе. Твоя мать не говорила тебе этого?

— Но вы не ломаете. Вы… просто стираете...

Женщина фыркает и смеётся. Страж за её спиной смотрит, кажется, укоризненно, но она то ли не видит, то ли просто игнорирует.

— Не говори глупостей. Будущее нельзя “стереть”, — она крутит в руках чёрную федору с зелёной лентой. — Если ты не видишь его, это не значит, что оно перестало быть. В конце концов, будущее не высечено в камне. Оно же как вода, меняется ежесекундно. Твой дар просто защищает тебя, чтобы ты не сошла с ума от миллионов вариантов возможного, — женщина проницательно смотрит Юни в глаза. — Моё присутствие всего лишь не даёт тебе закрепить тот результат, который ты видишь. В этом ведь главная сила Джиглио Неро, не так ли?

Она произносит это так легко и буднично, но у юной провидицы перехватывает дыхание, сковывая горло железной хваткой. Об этом свойстве дара никто не знал, кроме прямых наследниц дара. Откуда…

— Кто вы? — вновь спрашивает девочка, гулко сглатывая.

— Я уже ответила тебе, потомок Сепиры, — в изумрудных глазах кружится хоровод ветвистых молний, пристально следящий за ней.

Юни кажется, что если она сделает одно неверное движение, они вырвутся, заключая её в клетку и… что?

— Давай сойдёмся на следующем, — продолжает, как ни в чём не бывало, Гретта Дель-Спиро. — Ты мне не нравишься, Провидец. Я вообще вашу братию не люблю, а в твоём случае это снова личное, — Гроза дёргает завивающийся спиралью бачок волос у щеки. — Но я признаю, что отдавать тебя Бьякурану нельзя. Как минимум потому, что твоё отсутствие в прямом доступе этого гения разозлит и заставит делать ошибки.

— Вы знаете, зачем он всё это затеял, — утверждает Юни, зная ответ, кажется, даже без всякого предвиденья.

— Не могу сказать, что его мотивы это оправдывает хоть сколько-нибудь. Впрочем, с безумцев взятки гладки. Особенно с гениальных безумцев.

— Он не виноват… — упрямо шепчет Аркобалено Неба, сжимая кулаки на коленях.

— Только не надо давить на жалость. Со мной это не работает, — фыркает женщина, но смягчается, когда призрак невесомо касается её волос широкой ладонью. — Имея выбор и добровольно приняв на себя бремя, не жалуйся. А то, это попахивает лицемерием. Ни одно Пламя Посмертной Воли не примет лицемеров.

— Что?..

— Ты знаешь, о чём я.

Гретта смотрит на девочку изучающим взглядом и никак не может определиться со своим мнением насчёт неё. Неприязнь к провидцам мешается с жалостью: Ария вырастила дочь жертвенным агнцем. Втемяшив той в голову, что та обязана стать Аркобалено Неба, обязана жертвовать собой ради Семьи, людей, мира.

Кого-то это напоминает?

Интересно кого?

Напомнить тебе, Девочка-из-пророчества?

Однако твёрдое знание, что у той был выбор, что Система Равновесия не стала бы принуждать последних потомков Сепиры, занозой сидит в разуме. Все Джиглио Неро добровольно приняли Проклятие, а потом слёзно строили из себя жертв, давя на жалость остальных Аркобалено и всех, кто под руку подвернётся.

Бесит.

Три-Ни-Сетте обязательно бы нашло Небо Аркобалено, но если бы кто-то из Джиглио Неро отказался от этой ноши до принятия, Небом стал бы кто-нибудь другой.

— Я… — Юни поджимает губы, бледнея на глазах.

— О сделанном не жалей. Но если выбор был, не говори, что его не было.

— Нельзя было сделать другой выбор, — упрямо говорит Юни, не уверенная кого хочет убедить. Себя или сидящую напротив?

— Это субъективно. То, что другой выбор не позволяют делать моральные принципы, уже детали.

— Если для вас на моём месте есть другой выбор, то…

— Этого я не говорила, — Дель-Спиро обрывает её на полуслове и смотрит так, что становится страшно. — Я не на твоём месте, это верно. Но если бы была, не стала бы строить из себя жертву, упиваясь чужим сочувствием. В этом наша с тобой разница.

Юни сглатывает.

Призрак Стража за спиной пугающей женщины вздыхает, смотрит странно. Наверное Гретта его действительно не видит…

— Я… Что… что же мне тогда делать?

— Когда решение принято и претворено в жизнь — жалеть о нём поздно, — уже спокойнее замечает ученица Талбота. — Но ты, раз уж выдалась такая возможность, можешь попробовать пожить жизнью обычного человека. Рядом со мной твой дар всё равно работать не будет.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, на Патроне лежит непроверенный черновик.

28.

— Какая вы всё-таки ведьма, леди Дель-Спиро…

Бьякуран улыбается, кривя перепачканные алым губы, захлёбывается булькающей в лёгких густой кровью и продолжает улыбаться. В прищуренных фиолетовых глазах восхищение мешается со злостью. Если не брать Гретту в расчёт, жить ему осталось минут десять, в лучшем из случаев. А если брать… ну, она может пристрелить его в любой момент, и оба они об этом знают.

— Никогда этого не скрывала, — ровно замечает бывшая Поттер, невозмутимо пересчитывая оставшиеся патроны.

— Но кто… кха-кха!.. кто бы мог… подумать… кха!.. что это стоит воспринимать буквально!..

Он заходится каркающим смехом, выплёвывает остатки лёгких. Что ж, всем известно, что разрывные пули это гадость. Молодому Джессо довелось узнать это на собственном опыте.

— Кое-кто подумать всё-таки мог, — она непроизвольно касается белого мехового воротника.

Джагер…

Иногда, ей кажется, что он где-то рядом. Стоит за плечом, стоит только обернуться — поймаешь движение тёмной тени краем глаза, ощутишь сумеречный холод воздуха в его присутствии, ощутишь горячую ладонь на плече, такую большую и сильную… Но это лишь мираж. Так бывает. Это пройдёт.

— Ах, да… тот Страж… — взгляд Бьякурана становится нечитаемым.

Молодой дон бледнеет всё сильнее, что вкупе с общим светлым колером создаёт впечатление, что на земле лежит беломраморная статуя, заляпанная красными кляксами. В чём-то даже красиво.

Как там сам Джессо это называл? Эстетика смерти, кажется.

Чёртов эстет.

Впрочем, безумцы мыслят иными категориями. Гениальные безумцы, тем более.

Где-то в отдалении стихают звуки битвы — Тсунаёши со своими Хранителями добивают Госта, притащенного Небесами Маре из другой реальности. Гретта бы с удовольствием посмотрела, на что похоже это… вывернутое наизнанку, искажённое существо, бывшее когда-то человеком. Она смутно представляет себе, почему двойник Бьякурана претерпел настолько масштабные изменения — не человек, но персонализировавшееся Пламя.

Нет. Даже не так. Пламя, сохранившее растворяющиеся осколки личности, обретшее подобие Воли, огрызки желаний. Может быть, даже памяти…

Там нет тела, только уплотнившееся, принявшее знакомую форму Пламя. Почти Шаман. Прото-Шаман возможно? Быть может, именно такими были первые представители той забытой и вымершей расы. Собравшееся в форму человека проявление стихии? Энергия, хранящая… ещё не разум, но его зачатки?

В конце концов, наследник Маре тоже несёт в себе кровь Шаманов. Таких людей, на самом деле больше, чем думается Джуну. Гретта знает это так же точно, как и то, что дождь мокрый. Что вода, падающая с небес, может проходиться по телу ласковыми пальцами, перебирающими волосы, а может пронзать ледяными иглами, хлестая вымоченными в соли розгами.

Этой крови — капли, но и их достаточно, чтобы порой не только одарять даром Пламени, но и выдавать поистине уникальные результаты. Вероятно, именно так, то, что должно было сработать как Базука Десятилетия с небольшими отклонениями, привело в этот мир Госта.

Так бы оба Бьякурана окочурились — не должно в одно мгновение реальности существовать двух повторяющихся производных. Местного Джессо защитила Три-Ни-Сетте, а пришедшего — кровь, безвозвратно меняя до той формы, в которой он мог бы существовать здесь. И кто виноват, что всей разницей у оригинала и двойника оказалось лишь Пламя Посмертной воли?

Гретта оборачивается на мгновение в ту сторону. Ей кажется, она слышит обессиленный стон, обречённый и полный боли. Это крик того существа? Можно ли его считать в полной мере живым или он не больше, чем просто голодный дух? Ghost. Бьякуран оказался на диво точен в формулировке.

И по этой же причине, ей лучше там не появляться. Кто знает, как отреагирует сотканный из Пламени Грозы прото-Шаман на почти своего сородича того же атрибута, что и он сам? Проверять как-то не хотелось, хотя любопытство и дёргало за усы внутренней кошки.

А ещё Гретта знает себя, она может пожалеть его. И что будет в этом случае предсказать не взялась бы даже Сепира.

Нет уж. Она пойдёт туда только в крайнем случае. Если детишки не справятся самостоятельно.

Скоро всё так и так закончится. Не стоит об этом забывать.

Щёлкает предохранитель пистолета. Вокруг собираются грозовые, зелёные искры пламени.

— Последнее слово? — выгибает она бровь, направляя дуло точно между светлых бровей безнадёжно проигравшего противника.

— Вы очень красивы, леди. Особенно в ярости.

Выстрел оглушителен. Он разносится по разгромленному штабу Бьякурана, разбитому в пригороде Намимори — воистину, наглость второе счастье! — ставя последнюю и окончательную точку в жизни человека, гения и просто мафиози.

Ну, да верно. У этой профессии редко бывает иное окончание.

Гретта недовольно фыркает. И с чего ему переплелось флиртовать перед смертью? Думал, у неё дрогнет от этого рука? Какая глупость.

Волшебница бросает последний взгляд по наспех разбитому палаточному городку. Тут и там лежат подчинённые Джессо в белой форме, запятнанной алым. Земля жадно впитывает кровь, как и десятки, сотни, миллионы лет назад. Хибари как-то сказал ей, что планета напоминает ему огромного, скользящего между звёзд хищника. В частности — вампира. Столько крови она поглотила и сколько ещё поглотит…

Впрочем, логика Пламенного Хищника всегда была весьма своеобразной…

Она разворачивается и неспешно вышагивает к назначенной точке рандеву. Хотя собственно… ей там ведь и делать нечего. Она исполнила свою цель.

И как часто это бывает, месть не принесла ни облегчения, ни удовлетворения.

Исполненная месть никого не вернёт к жизни.

Эта аксиома, известная ей ещё из иного мира.

Теперь только и остаётся дождаться, когда Юни вернёт Семёрку Сильнейших этой реальности, и заглянувшие на огонёк волею безумного плана Савады младшие версии Десятого поколения вернутся домой.

Самого Дона Вонголы это, конечно, уже не вернёт, да и не воскресит погибших, но череда безумств Небес Маре, несущаяся из реальности в реальность, прекратится. И это уже неплохо.

Надо будет по этому поводу заглянуть к Кавахире и проверить, как он там. А то, когда он морочил голову одному из Погребальных Венков, выглядел Шаман откровенно хреновенько. Раз уж выполз из своего убежища, пусть восстанавливается.

Да и других дел найдётся в избытке.

Гретта подняла лицо к небу, чувствуя на коже лёгкий ветерок.

Стоит также проведать бабушку и маму. Они волнуются.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, на Патроне лежит непроверенный черновик.

29.

Тот, кто никогда не получал сильной информационной перегрузки, вряд ли поймёт, что такое опыт десяти лет, свалившийся в единый момент на никак не подготовленную к этому голову. Похмелье после ночного кутежа с полсотней видов выпивки, покажется лёгким недомоганием по сравнению с этим. В лучшем из случаев. Добавьте к этому контузию и оркестр ударно-духовых при поддержке мартовской кошачьей программы над ухом, и может быть, что-то и получится...

На самом деле Гретте просто крайне не повезло с ситуацией — аркобалено не собирались сохранять память никому кроме семей Вонголы и связанных с ними союзников. Свободный статус Дель-Спиро сыграл с ней злую шутку. Так Дино Каваллоне получил весь пакет воспоминаний с реперными точками истории, не заработав даже лёгкой мигрени, а вот бывшей Поттер пришлось изрядно помучиться. Её, пожалуй, спасло только активное наследие, да собственная придумка, улетевшая в прошлое другой реальности на волне отката Аркобалено.

В ином случае… что ж, вероятно, она бы уже была пускающим слюни овощем в худшем случае или ничего не подозревающей волшебницей в лучшем.

Гретта вздыхает и поднимает лицо к ночному небу.

Она не отрицает, что, возможно, два конкретных Аркобалено, решили просто уберечь её от мира мафии. Весьма сомнительными методами, но всё-таки….

Звёзды в вышине, колючие и колкие, словно осколки стекла на бархатном плаще. До рассвета часа два и ночь темна, новолуние. Здесь в горах, где лес мешается со скалами, и кажется, что, поднявшись выше, можно дотянуться до звёзд, ночью холодно даже летом, но Гретта не ёжится, подставляя обнажённые плечи под свет далёких светил.

На них непривычно не хватает тяжёлого плаща.

Она вдыхает упоительно свежий, чистый и пронзительный воздух, шагая босыми ногами по изумрудному травяному ковру. Простое летнее платье цепляется подолом за пушистые метёлки полевых соцветий.

Шаг. Шаг. Плавнее. Легче. Уже не прогулка. Теперь — танец.

Она беззвучно танцует с ветром. Сейчас она не Гретта Дель-Спиро, сейчас она та, кем не была слишком давно. Гарри Лилиан Поттер.

Не Блэк, не Певерелл, не кто-то там ещё, чьи громкие фамилии ей пытались приписать после невозможной победы.

Она Поттер. Дочь гриффиндорца-обалдуя Джеймса и огненной гриффиндорки-старосты Лили. Просто девочка. Не та, что выжила, и не та, что победила. Просто…

Просто.

И вот уже не холодно. Пламя и магия согревают озябшие ноги, воздух кружит голову, выдувая остатки страшной мигрени. Ночь вплетается в длинные волосы, подражая невидимым лентам.

Гарри кружится, отдавая себя танцу. И на сердце легче. Прохлада вымывает из сердца тревоги и горечь, напряжённая складка между бровей разглаживается. Она заново учится осознавать себя здесь и сейчас, а не через десять лет с береттой, федорой и в костюме. Есть только она. Природа, горы, ночь.

Здесь и сейчас нет Вонголы, глупых мафиози, мешающих гениальность с безумием, доброту души с глупостью, разум с подлостью. Все они где-то там, далеко и несущественно.

Поёт, беснуясь, ветер.

Ночь, таинству подстать.

Нагая в лунном свете.

Твой пульс чеканит такт.

Лишь час на всё отпущен

Хозяином Времён,

Но танец так воздушен,

Им Царь Ночной пленён…

До первых лучей солнца, до первых погасших звёзд, пока не останется сил…

Слёз нет, как нет смысла их лить по неслучившемуся. Сердце колотится о рёбра в ритме токката, до боли и шума в ушах. Гарри почти слышит этот стремительный полёт мелодии.

Она, как неслышный крик вместо её молчания.

И лишь на рассвете можно выдохнуть. Остановиться. Опуститься на покрытую серебристой росой траву, вытянув гудящие ноги и прислонившись спиной к стволу раскидистого дерева, прикрыть глаза.

Голова уже не болит, ноги заболят чуть позже, а душу обволакивает усталый покой.

Над головой запоёт соловей и Гарри (Гретта?) с иронией ощутит себя той самой, диснеевской принцессой, которой полагается петь что-нибудь, пронзительное и берущее за душу в моменты особых эмоциональных потрясений.

Нет, никто не спорит, в мультике смотрится отлично! Но попробуйте совместить это с жизнью и вам гарантированно захочется побиться головой о любую доступную, твёрдую поверхность, даже если природа не обделила вас слухом и голосом.

Да и принцессы обычно как-то всё больше принцев ждут, а не планируют спокойно прожить без него, занимаясь любимым делом…

— В общем, Дисней идёт лесом. У нас тут явно обыденная реальность братьев Гримм, — хмыкнула девушка и задумчиво почесала нос.

Очки остались в домике, а без них она вновь слепа как крот. Найти что ли Верде, чтобы он снова поправил ей зрение? А то как-то ждать, когда оно само восстановится за счёт личной силы совсем не хочется.

С другой стороны, Верде это не только мафия, где можно дать между ног Внешнему Советнику Вонголы и наложить на главу Варии заклинания продолжительной трезвости, но и Реборн. От которого смотаться будет посложнее, чем от всех аркобалено вместе взятых.

Странное дело, от Второго Да Винчи ныкаться совсем не хочется, а вот дедушку хочется сдать бабушке на порог, минуя стадию личной встречи. Видимо, всё дело в том, что Солнце первостатейный садист.

Надо будет об этом подумать.

С тяжёлым вздохом Гретта поднимается на ноги и неспешно идёт к домику Кузнеца. Пора приниматься за работу.

И не думать. Не думать о морском, скалистом побережье, где под проливным дождём у неё на коленях намокал тяжёлый тёмный плащ с меховым воротником и подбоем.

— Девочка! — Талбот, разумеется, уже совсем не спит. — Там тебе подарок принесли.

Слепой мастер взмахивает когтистой рукой в сторону пенька, на котором она привыкла делать домашнюю работу в ясную погоду.

Удивлённо выгнув бровь, она заинтересованно шагает в нужном направлении. Не так уж много людей (и нелюдей) могут что-то ей принести сюда.

Главное, не давать поднять голову необоснованной, глупой надежде…

В конце концов, это может быть всего лишь любитель шахмат и рамена.

Но в лучах летнего солнца под невидимыми пальцами ветра чуть подрагивает листьями букет.

Белый и лиловый вереск — защита, восхищение, одиночество.

Васильки — нежность.

И… звездчатка и земляника — “я остаюсь тебе верен” и “лишь тебя я люблю", символ верности.

— Твой ухажер весьма тактичен, Маленькая Гроза, — смеётся старый Кузнец.

Гретта ловит себя на том, что глупо улыбается.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне.

30.

Глубокий, самодостаточный, эгоистичный интроверт, не страдающий приступами альтруизма, с некоторой долей безуминки и авантюризма.

Если бы кто-то додумался описать Верде всего одним предложением, его содержание было бы примерно таким. Говоря откровенно, профессор не нуждался в чужой компании, его увлекала наука и только наука. Он и в мафию-то пошёл только для того, чтобы спокойно заниматься своими исследованиями.

Также Верде несмотря на стереотипы, преследующие гениальных безумцев в любом обществе, прекрасно осознавал извивы своего характера, делающие его… не слишком приятным собеседником и человеком в целом. Профессор давно смирился с таким положением вещей и не собирался что-либо предпринимать для внесения изменений в устойчивую систему. В конце концов, ему это нисколько не мешало.

Одиночество кажется наказанием лишь поначалу. Потом им начинают наслаждаться.

Учёному вполне хватало общения с заказчиками, редкими коллегами, чей уровень разума пусть и не дотягивал до его, определённо считался приемлемым для ведения работы. Редкие встречи с Аркобалено и семейством Джиглио Неро также входили в список того, что исчерпывало его нужду в социальном взаимодействии.

Тем страннее оказалось, что по возвращении в прошлое…

...Дева Мария, как звучит-то!..

...в груди поселилось странное чувство, смутное ощущение недостатка чего-то. Нечто, не облекаемое в привычные слова и математические формулы, заставляло оглядываться в лаборатории, ступать громче, чем привык, замирать у пустующей комнаты.

Верде знал, кого ищет в углу лаборатории, почему привычно наливает две кружки молока и набирает полное блюдце песочного печенья с кокосовой и шоколадной стружкой, почему регулярно, с точностью швейцарских часов, отрывается в полночь от расчётов и экспериментов, чтобы поднять голову и, нахмурившись, чутко прислушиваться к происходящему — не гремят ли выстрелы на полигоне. Бесполезное, конечно, занятие, во всех его убежищах стоит прекрасная звукоизоляция, и, взлети на воздух хоть весь тир, вряд ли получится услышать что-то, кроме воя сработавшей системы оповещения. Правильнее было бы посмотреть по камерам наблюдения, но… привычка.

Аркобалено Грозы всё прекрасно понимал и не мог не чувствовать раздражения.

Казалось бы, прекрасное время — столько данных для новых исследований, столько знаний… да, в конце концов, он был мёртв! Какой прекрасный материал! Сколько можно проанализировать, свести в таблицу, проверить! Кто вообще может похвастаться возрождением после весьма болезненного опыта умерщвления?

По этому поводу можно было бы написать толстенный научный талмуд, если бы его волновали такие непрактичные материи, как философия о высокодуховном.

Но нет же! Он сидит и страдает какой-то непродуктивной… фигнёй.

И это при условии, что вопрос можно решить кардинально.

Верде глубоко вздыхает и раздражённо идёт на кухню, чтобы заварить себе нестерпимо сладкий макиато. Сам. Последнее время его не устраивает, как это делает кофейный робот. Можно было бы попытаться его настроить, но за последнюю неделю он успел уже убедиться, что как бы ни старался, а выходило всё не то. Что уж тут…

Вообще-то, он мог бы решить все проблемы одним действием, но были объективные причины, почему он этого не делал.

К сладкому кофе тут же нашлось печенье. Песочное с шоколадной и кокосовой крошкой. Ну, кто бы сомневался. Даже не заметил, когда машинально делал заказ. Может, тогда не ограничиваться одним перекусом? Чего мелочиться? Стоит поужинать. Но сначала кофе.

Нелогично, но ладно.

Сделав маленький глоток, учёный призадумался. Сейчас он вполне мог найти Гретту. Не мгновенно, конечно, но предзнание позволяло вычислить место, в котором девочка — теперь уже действительно девочка, всего лишь двадцать лет, — укрылась вместе с Талботом. Уж ту гору, что едва не обзавелась приставкой “супер” к внезапно дарованому Бьякураном статусу “вулкан”, он запомнил хорошо.

А раз Дель-Спиро учится у этого человека, то даже без памяти на десять лет вперёд гражданской в полной мере не является. Как минимум, о Пламени она знает. Хороший повод заглянуть на огонёк, обвешать защитной аппаратурой и проконтролировать безопасность.

Чисто из благих побуждений.

Память, правда, подкидывала воспоминания о характере девочки, а здравый смысл и логика обещали море незабываемых впечатлений, если он поступит именно так. Нет, разумеется, никаких истерик и подростковых бунтов, диверсий или разрушений. Просто укоризненный взгляд, который, вот странность, был неизменно действенен.

За собой или Реборном Верде таких способностей не замечал, значит, навык приобретён по женской линии.

“Вот уж никогда бы не подумал, что в моём возрасте меня будет укорять взгляд какой-то малолетней девчонки”, — мрачно подумал учёный. — “Это даже у Луче через раз выходило”.

Впрочем “какой-то” неверное слово, ведь так?

Помимо этого, явиться к девочке “в гости” вот так, без приглашения, но с претензиями, будет неправильно. Во-первых, невежливо, — а он всё-таки не Реборн, чтобы быть настолько наглым и считать такое в порядке вещей. А во-вторых, ну, кто он ей сейчас? Она и не помнит ничего.

Не было для неё того времени в убежище, и молока с печеньем тоже не было. Не летали по мановению руки синицы под потолком, не разлетались манекены от красных лучей, срывающихся с тонких, музыкальных пальцев, не превращались лабораторные мышки в тапочки, а мензурки в хомячков.

И, наверное, это к лучшему.

Ну, что он может ей предложить, кроме чашки с молоком да печенья на блюдце горкой? Гретта не из тех, кого интересует власть, деньги и выгода. В её глазах цвета луговой травы во время августовской грозы в полях он видел своё любопытство, окороченное твёрдой рукой принципов и воли. Что ей мафия? Что ей пламя?

Ей интересен блеск ограняемых камней, изгибы металлов и чёткие линии гравировки. Ей любопытна медицина, как средство приложения сил.

Талбот нашёл себе поистине благодарную ученицу…

Тянуть такую в мафию… почти грешно. Хотя и не ему рассуждать о грехах.

С другой стороны, о ней уже многие знают — слишком уж сильно она засветилась в будущем, слишком уж ярко проявила себя и на многое повлияла. Одной Вонголы было бы достаточно, чтобы начать нервничать — девчонку не оставят в покое, ведь потенциал уже оценён. Да и не берут Аркобалено в ученики посредственностей. Вкупе с ученичеством у знаменитого в узких кругах мастера — Гретта Дель-Спиро один из самых лакомых кусочков нынешнего поколения мафиози.

И то, что о мафии она пока не знает, вряд ли кого-то остановит. Захотят втянуть — никакая Омерта не поможет. Тот же Емицу многое даст, чтобы девица принадлежала Вонголе. В идеале — принесла кому-нибудь сильных наследников мужского пола.

Так что надо что-то решать и чем скорее, тем лучше. Но кажется, впервые, весь его интеллект пасует перед задачей. Сомнения и совесть, вроде бы давно уснувшая беспробудным сном коматозника, скребутся в грудной клетке.

Допив приторно-сладкий кофе, — опять перестарался, — Верде со вздохом ставит кружку в посудомоечную машину, и несмотря на внешний вид, стариковский походкой плетется в спальню. Он подумает об этом завтра и примет окончательное решение...

На следующее утро на рабочем столе в его лаборатории каким-то образом появляется семестровый табель с оценками некой Гретты Дель-Спиро, из Лондонской медицинской академии.

А поверх лежит кокетливая записка:

"Придурков, явившихся по мою душу, буду сдавать тебе на опыты и оставлять у входа".

Ему бы озаботиться безопасностью и сигнализацией вроде как секретной лаборатории, но губы сами собой расползаются в весёлой усмешке.

Аркобалено Грозы лучше кого бы то ни было знает, что его дочь как кошка: гуляет сама по себе, приходит и уходит, когда пожелает. И если каким-то образом всё же сохранила память о будущем на десять лет вперёд, то беспокоиться не о чем.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне.

31.

— Так ты не знаешь, где её найти? — уточняет Тимотео, проницательно смотря на старого товарища.

Впрочем, сейчас это бессмысленно. Реборн привычно прячет глаза за полосой полей от шляпы, и даже благословенная гиперинтуиция Вонголы не помогает определить, что раздражает великого киллера больше — вопрос или ситуация.

— Нет, — Аркобалено Солнца степенно поглаживает зеленого хамелеона, сидящего на запястье — грозное и опасное оружие. Знать бы, где Реборн достал его. Такая мощь пригодилась бы Королевской семье.

— Жаль.

Девятый быстро и нервно барабанит пальцами по массивному дубовому столу, видевшему не одно поколение боссов, отворачиваясь от репетитора, внимание его блуждает от одного документа, разложенного на столе, к другому, не задерживаясь надолго.

Строго говоря, пожилой мужчина даже не видит их. Его взгляд не задерживается надолго ни на одной детали интерьера, будь то стеклянное пресс-папье с подставкой для перьевой ручки, мраморная чернильница в виде раскрытой ракушки или очередной доклад. Ум его устремлен внутрь на одну единственную личность, занимающую ясный разум.

Гретта Дель-Спиро.

Девушка, в будущем ставшая важной фигурой в мире мафии.

Она и сейчас занимает там немаленькое значение для тех, кто в курсе. Ещё не обученная ремеслу киллера, но уже являющаяся ученицей легендарного оружейника Талбота. Её благосклонность — это связь с её Мастером, которого пойди поймай, когда он нужен. Слепой старик приходит и уходит лишь тогда, когда посчитает нужным. Отправься его искать, и ещё неизвестно, найдешь ли. Он-то, конечно, будет знать о поисках, но вот захочет ли показаться, вопрос. На памяти не одного поколения Семьи Кузнец не брал учеников, пусть многие были бы рады, ещё больше желали заполучить его в семью — добровольно или шантажом, неважно. Узнать бы его секреты!

Никому не доводилось.

Если и был кто-то, он остался скрыт от мафиозного мира покровом тайны.

А тут девица. Сколько ей сейчас? Двадцать? Так ещё и ученицей Аркобалено была. Да, в будущем-которого-уже-нет, но была же! Пусть не помнит, по заверению Реборна, пусть сейчас где-то потерялась, но была же! А от своих учеников Аркобалено не отказываются. Это общеизвестно. Такой ресурс!

И прячется непонятно где.

— Плохо, — вздыхает Тимотео. И рассеяно добавляет: — Знаешь, Занзас хочет к ней посвататься. Никто этого засранца пробрать не смог, ни одна Донна не покорила, а тут как шлея под хвост попала.

— Тогда пусть становится в очередь, — насмешливо фыркает киллер в теле младенца. — Там и помимо мальчишки Хибари претенденты есть.

— Это ты про молодого Джессо? — всё так же витая где-то в своих мыслях, уточняет Дон. И тут же отмахивается. — Да ладно, мальчишка под нашим плотным контролем. К тому же, на него уже заявили права Джиглио Неро. Да и юному Хибари, как я понял из отчёта, она не очень-то благоволила. У Занзаса море преимуществ. Так же не стоит сбрасывать со счетов Емитсу, да и... Тсунаёши-куна, — Тимотео быстро приходит в благодушное настроение. — Но с ними я ещё поговорю по этому поводу...

Реборн, имевший ввиду отнюдь не зефирного мальчика, а кое-кого постарше, помрачнее и не совсем живого, мысленно морщится и добавляет к воображаемому списку "Устроить несчастный случай" имя Внешнего Советника. Точнее передвигает поближе к началу, потому что оно там и до этого разговора фигурировало.

Настроение великого киллера стремительно падало к уровню плинтуса и с такой скоростью грозило пробить пол, переселившись в подвал. Список кандидатов в потенциальные зятья для внучки стремительно рос и был как-то подозрительно длинен. За ученика и его Облачного хранителя он, в этом смысле, даже не переживал. Очевидно было, что в будущем девочка не испытывала к ним ничего кроме дружеской симпатии.

А вот что делать с матримональными планами приёмыша Тимотео и Советника CEDEF Реборн пока не решил. А ведь они, как оказалось, находились даже не на первом месте.

Первым, конечно, к его глубокому недовольству, шёл один из Стражей Вендиче. Который, если судить по приметному черному плащику с меховой оторочкой, не раз мелькавшему на тонких плечах в будущем, своей симпатии не оставил. С этим приходилось временно мириться, потому что убить носителя Мрака пока не удавалось никому и никогда. Но это только пока.

Что-то подсказывало Реборну, что ради этой цели Верде, в случае возникновения необходимости, вытряхнет из загашников самое мощное и неосвещенное оружие. Или сделает новое. Но в любом случае поделится с ним на безвозмездной основе.

Правда, существовала также мысль, отловить Стража и сдать на опыты Аркобалено Грозы, так сказать, живьём. Но это уже мелочи.

Ради которых вполне можно помириться с коллегой. И даже поделиться парой кандидатов на убиение.

Что, впрочем, не уменьшает нервного тика, по поводу того, что этот... наглый крокодил каким-то образом умудрился пролезть ему в зятья.

Неофициально. И за это он от Реборна ещё непременно огребёт.

К сожалению, с этим фактом биографии придется смириться. Ибо уже поздно. Да и затруднительно как-то узаконить отношения одной итальянки с легендарным учёным, при условии, что они не то, что лично, заочно никогда не были знакомы.

Но каким-то образом умудрились обзавестись общей дочерью.

Нет, он не хочет об этом думать.

А тот центр репродукции он обязательно спалит. Или взорвет. В лучших традициях Бесполезного Лакея.

Реборн степенно поглаживает Леона и размышляет над тем, что тех ухажёров, которых затруднительно нейтрализовать незаконными методами, можно просто и без затей анонимно сдать Катарине. Списком. С предоставлением доказательств. Без подписи и комментариев. Знаменитая Донна Дель-Спиро разобьёт самооценку и достоинство кандидатов парой слов, а он из тени позаботится о том, чтобы ей за это ничего не было. Вполне себе рабочий план. Краткий и изящный.

И саму Гретту для этого не надо ни искать, ни ставить в известность.

Впрочем, девчонку сейчас ищут все, кому не лень. Начиная от Вонголы и заканчивая Фонгом и Скаллом. Где последние сумели пересечься с его внучкой — вопрос, который требует прояснения. Но к счастью, несрочно.

Пока что нужно как-то отвлечь от поисков Тимотео. Девятый, кажется, всерьез нацелен свести девочку с приёмышем.

Двух зайцев одним выстрелом — и Занзас под контролем, и ученица Талбота к рукам прибрана.

Ни того, ни другого Аркобалено Солнца допускать не намерен.

На что бы его отвлечь?

Ах, да, вот. Скорая Церемония принятия Колец для Тсунаёши....

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

32.

— Знаешь, на месте девушки, я бы тебя уже прибил. За вуаеризм.

— Алехандро. Иди куда шёл.

— И вообще. По-моему, это смахивает на педофилию. Сколько между вами разница? Триста с гаком? Четыреста с хвостиком и пару дней?

— Джек… — цепи Джагера предупреждающе звякнули.

Правда, на двух его товарищей впечатления это не произвело...

— А разве не некрофилия?

— Нет, нет, это же не она к нему, а он к ней. Это наоборот!

...они и сами прекрасно умели звенеть цепями.

— И как это называется?

— Хороший вопрос!

— Вы!..

Цепи Мрака взвились кобрами, взлетая в воздух, выцеливая причину раздражения своего хозяина, но те растворились в тенях, чтобы тут же появиться в паре метров в стороне.

— Нет, правда, Джагер, если уж здравый смысл не останавливает, вспомни хотя бы про биологию, — Алехандро пригнулся, придерживая цилиндр за край полей и пропуская над собой чёрную цепь собрата. — Как бывший медик, клятвенно тебя заверяю: даже если встанет, в живые объекты лучше не засовывать. Особенно в юных дев, если ты, конечно, не хочешь девушку чем-нибудь заразить, обеспечив ей гангрену в столь интимном месте… Твою ж..!

В место, где мгновение назад стоял один из бывших аркобалено впился каскад цепей, вздымая клочья земли и камней.

— Я, предупреж-ш-ш-дал тебя, Алехандро! — Правая рука Бермуды Фон Вихтенштайна оскалился под бинтами, срываясь на скрежещущее шипение.

Его ярость вырывалась всполохами чёрного пламени, опаляя траву, а от леденящего душу холода, распространяющегося от закутанной в плащ фигуры, вяли цветы и облетали листья с деревьев.

Жутковатое зрелище противостояния трёх Стражей Вендиче, без сомнений, привлекло бы внимание любого несчастливого наблюдателя, буде такой обнаружился бы в забытом людьми уголке гористой местности, густо покрытой лесом. Жуть, распространяющаяся от пользователей Пламени Мрака, обратила бы в бегство даже крепких духом, выбелив волосы сединой.

Но, к счастью или к сожалению, свидетелей у яростной перепалки с применением тяжелых аргументов не было. Они находились достаточно далеко от населённых пунктов, а туристы редко заходили в дремучую чащу.

Угрозу разоблачения несли лишь двое, в данный момент находящиеся достаточно далеко и слишком увлечённые созданием очередного артефакта. Они же и были причиной, по которой Джагер не впервые заглядывал сюда, в этот раз принеся на хвосте коллег по проклятию.

Самое время подумать насколько беспечным он стал.

Конечно, он и подумать не мог, что его отлучки остались тайной для товарищей, как и их причина. Просто, раньше никто из них не осмеливался комментировать его привязанности и поведение.

А также не лез с советами.

— Я тоже умею шипеть, Джагер, — хмыкнул Алехандро.

— Не то что бы мы тебя не понимали, — откликается с другой стороны поляны Джек, прислонившись спиной к стволу дерева. — Девушка очень даже ничего. Даже на мой взгляд мертвеца…

Свист рассекаемого цепями воздуха оборвал насмешливую речь.

— Ты всё равно стёр ей память, — цепи Алехандро, внезапно ставшего серьёзным, оплелись вокруг запястья друга, дёргая его в сторону. — Джагер. Ты хотел дать ей спокойно жить. Что изменилось? Или Омерта перестала действовать и на тебя?

Разгневанное шипение стало ему ответом. Сияющие золотом глаза под бинтами прищурились.

— Не говоря уже о том, что несмотря на память о несбывшемся — девчонка пока ещё не мафиози. Гражданская девица, пусть с необычным учителем, — вторил товарищу Джек.

— А ещё она Гроза с потенциалом выше нынешнего Аркобалено, — цепи обвились вокруг Стража, заставляя оставаться на месте. — Ты сам знаешь, что это значит. Я уверен, Шахматноголовый уже следит за ней. Скоро смена Аркобалено. С ума сходишь, так хоть подумай о том, чтобы не допустить для неё нашей участи!

Джагер с рыком вырвался из чужих цепей, всполохом чёрного Пламени перемещаясь в сторону.

Всё это он прекрасно понимал. Знал. Но не мог удержать себя от того, чтобы приходить. Гретта не помнила о будущем, не являлась пока ещё мафиози, не знала о нём-Вендиче и не помнила о коротком романе с… по сути незнакомцем. Не так уж и много он ей о себе рассказывал…

Даже не считая Омерты, она не заслуживала того, что он сейчас делал.

Она ведь чувствует его взгляд каждый раз, когда он приходит. Чувствует, даже не являясь киллером…

Упасите все, кто может, чтобы не стала им никогда в этой жизни…

Зачем он приходит сюда, оставляя цветы и ленты? Объяснить бы это хотя бы себе!

— Хватит, Джагер. Мы всё понимаем. Но хватит. Легче не станет, — Алехандро подошёл ближе, опустив руку ему на плечо. — Если хочешь её защитить, сосредоточься лучше на плане.

— Пойдём домой, — окликнул его Джек.

— Я…

Горло сдавило спазмом, словно он вновь был живым. Словно не было четырёхсот лет тьмы и мрака, холода и отчаяния. Что он мог сказать? Да и нужно ли?

Но сказать что-либо он просто не успел. Яркий серебряный свет заставил всех троих обернуться к краю поляны и затаить дыхание. Невесомо ступая по траве, меж самими собой расступающихся ветвей, неспешно ступал грациозный, белоснежный олень, сотканный из света и молочного тумана. Его голову венчали роскошные, раскидистые рога, делая его похожим на древних мегалоцероса.

— Что за…

Замерший на краю поляны невиданный зверь повернул голову на поражённый выдох одного из стражей, миг постоял спокойно, а затем опустил голову и стрелой понёсся на них, вынуждая Стражей мафии с руганью и матами шарахнуться в сторону. Никто из них не знал, что это за явление, но всех троих посетило неоспоримое чувство, что если он до них доберётся, мало не покажется ни одному из них, несмотря на цепи и Пламя Мрака…

Белая вспышка затопила поляну и часть леса, вынуждая что есть силы зажмуриться, столь ослепительной и яркой она была.

— Зараза!..

Джагер вздрогнул, когда тонкие руки легли ему на плечи, а на спину на мгновение навалилось лёгкое тело.

— Забираю, в качестве моральной компенсации.

Тёмные локоны качнулись перед лицом, едва коснувшись забинтованной щеки, и он почувствовал, как с плеч стягивают тяжёлую ткань. Губы под бинтами сами собой растянулись в улыбке.

Ну, что ж… Он позволит ей это.

Когда слепящий свет рассеялся, на поляне не было ни оленя, ни той, кто его прислал.

Плаща на нём тоже не было.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

33.

В зале пахло гарью, под ногами хрустело мелкое стекло, вылетевшее из окон. Прозрачные хрустальные осколки глубоко впились в дорогие ковры цвета алой крови, рассекая густой ворс шрапнелью. Кое-где отчётливо видны следы крови на полу и стенах, шторы и стены опалены Пламенем Посмертной Воли и следами от пуль.

Семья Шимон определённо знает, как произвести впечатление на противника и нанести ему наибольший ущерб при минимуме затрат. Пожалуй, это неплохо. По крайней мере, в мире мафии.

“Интерьерчик детки попортили изрядно”.

Гретта проводит пальцем по лакированным перилам из красного дерева, обрамляющим лестницу из белого мрамора. Они все в засечках и пыли. После неудавшейся Церемонии наследия никто не рискнул здесь прибираться, всё же мафиози суеверный народ.

Гретта ступает неслышно. В глубокой ночи её некому заметить и уличить, что несомненно к лучшему — ни к чему ей компания и свидетели. Её не должно тут быть, если говорить откровенно.

Мастеру можно, а она пока слишком молода, чтобы влезать да и просто светиться. Но разве может кошка удержаться от того, чтобы сунуть нос в интересную щель? Конечно же, нет. Да и не в гриффиндорских традициях закрывать глаза на столь откровенное предложение приключений.

Плащ на плечах надёжно укрывает от чужих взоров. Пусть и не мантия Смерти, но чуть доработанный плащ Вендиче прячет не хуже. Как говорится, было бы желание, а способы воплощения найдутся.

Ей немного любопытно, как он объяснял пропажу амуниции…

Но не настолько, чтобы подглядывать за не-мёртвыми.

Джагер её узнал. В этом Гретта не сомневается, она и не пряталась, сама вышла, поддавшись порыву — как знамя факультета поддавалось порывам ветра. Захотелось проверить, что он настоящий. Живой.

Хоть в каком-то из смыслов.

Смешно, конечно. Недальновидно. Откровенно глупо. Как сказал бы незабвенный профессор Снейп:

— В вашей голове нет ни единой разумной мысли, Поттер! Вы самонадеянны и глупы!

Впрочем, у него она всегда была венцом бестолковости. К седьмому курсу это даже отрицать стало бессмысленно.

Да, она и не отрицала.

Большей любви к профессору это, конечно, не прибавляло.

А вот количество косяков и сунутых не туда носов только увеличивало.

Ну, да ей ли тягаться с настоящим инквизитором? Особенно с тем, что звание “Великий” носил не за красивые глаза. В том прошлом жизнь её миловала и столь сложных знакомств не подкидывала. Вероятно, и остальные Вендиче прекрасно поняли, кому стоит сказать спасибо за раздевание коллеги и знакомство с нестандартным представителем вида оленьих.

Смущало ли это Гретту?

Нисколько.

В конце концов, претензий ей пока не предъявляли. Была ли проблемой хоть одна профессия Джагера? Ни капли.

Вероятно, было бы слишком скучно, будь он кем-нибудь попроще.

Раз уж он умудрился стать Великим инквизитором будучи сильнейшим Туманом своего поколения, а после и Проклятым младенцем с последующим выживанием, ортодоксальным священником он точно не является.

И раз уж его самого не смутило, что её не смутило... и так далее, и так далее… Почему это должно волновать её? Как говорится, вы сами себе злобный доктор. Не первый и не последний инквизитор, привлёкший внимание Детей Предвечной. Ну, право слово…

Этот хотя бы адекватный. И даже не совсем светлый.

Хотя вопрос, конечно, хороший.

Меняется ли силовая окраска после смерти?

Это определённо стоит уточнить.

Гретта поднимается на небольшое возвышение, где всего несколько часов назад стоял Энма Козато, и задумчиво вслушивается в свои ощущения. Что-то не даёт ей покоя в этом фееричном балагане под названием “высказывание громогласного Фи”.

Дело даже не в том, что детишки Шимон пытаются переть против Пламенной клятвы Основателей — никогда не сражаться. Тут уж как карты лягут — Джотто и Козарто поклялись, а потомкам расхлёбывать. Иногда ведь нет иного выхода кроме, как биться.

И конечно, тот факт, что набор колец Шимон тоже выкован из одной из реликвий Шаманов, в целом, отношения к ситуации не имеет. Даже несколько мягковатого поведения для мстителей недостаточно, чтобы привлечь внимание ведьмы — предки в помощь! Если бы детки так сильно хотели угробить Королевскую семейку, то к делу стоило подходить ответственнее, коль уж вмешательство Вендиче им побоку.

Или она слишком предвзята?

В любом случае, ситуация требует прояснения. Кому как не ей верить своей интуиции? А интуиция поет колокольным перезвоном, дёргает. Гонит идти в дом мафиози, осматривать каждый угол и каждую тень, всматриваться в грани разбитого стекла, разыскивая неизвестно что.

Что-то тут не так. Что-то неправильное. Как Шимон вообще попала в Главный особняк Вонголы. Ладно бы ещё куда, но сюда? Это только кажется, что одной грубой силы достаточно. Бьякурану в параллельном будущем повезло — он один из хранителей Равновесия. У него достаточно и сил, и знаний, чтобы провернуть такой вот фокус. А уж при численном перевесе почти в двадцать раз и подавно. Но в одиночку? Горсткой почти школьников?

Мечтайте о непобедимых героях, детишки. Этому дому четыреста лет. Его охраняют не только люди, но и Воля всех прошлых поколений. Четыре века сильных волей и разумом людей… это вам не ёжик начихал!

И даже клятва о ненападении, даже доверие и звание союзников, не помогло бы Шимон пройти в особняк с дурными намерениями.

Если только им не помогли.

Но кто? И как?

Гретта касается испорченных стен кончиками пальцев и почти не удивляется, когда их начинает слабо покалывать. Словно дотрагиваешься до слегка наэлектризованной пластины. Напряжение защиты. Пока не опасно, но решись она на что-нибудь этакое, может и прилететь.

Ну, как прилететь? Мелочь какая-нибудь. Типа не заметил снайпера в тёмном углу, споткнулся на лестнице… сосредоточенный и собранный Пламенный, знающий о мелкой закавыке, может и не попасться, а вот простому человеку и шею сломать можно.

Вон, даже Занзас как-то огрёб, а ведь считай кровный родственник, пусть и не Джотто. Что уж говорить о Десятом поколении Шимон. Примо ди Вонгола был, конечно, великодушный человек, но не полный же дурак.

Волшебница склоняет голову, идёт дальше и, наконец, понимает. Чувствует.

Привидение.

Злобный, целеустремлённый призрак. Очень старый. Очень могущественный. И даже больше. Душа. Упёртая и обиженная.

А она-то думала, что здесь такого не водится.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

34.

Деймон смотрит на спящего медиума Десятого Хранителя Тумана Вонголы и испытывает смутное чувство сожаления. Так могла бы выглядеть его и Елены дочь. А мальчик, так отчаянно желающий её защитить, мог бы быть её старшим братом. Он и есть ей — брат. Дальнее родство по крови вывернуло гены так, что не слишком придирчивый медик легко пропустит мелочи, прописав их родственниками.

Вдвойне жаль, что придётся разрушить их успешный тандем.

Их связь — слабость, их связь — мишень и непростительная глупость.

Даже не будь они его потомками, Хранителям Вонголы такие слабые места непростительны. Преступны и порочны.

Призрак невесомо касается выбившегося из-за уха девчонки локона, открывая бледный лоб. Такая слабая. Такая уязвимая. Зависимая. Простительно ребёнку. Непростительно Хранителю Вонголы. Она — уязвимое звено в защите старшего Тумана Вонголы, его беда и глупость. С этим нужно что-то делать.

Ну, почему же “что-то?”

Он знает что.

Слабые места надлежит искоренять и уничтожать.

Рука в тёмной перчатке замирает над головой спящей девочки, сжимаясь до скрипа ткани. В другом случае он бы не раздумывая уничтожил девчонку. Ему практически ничего не нужно для этого делать: перекрыть доступ к пламени, и эта малышка погибнет очень быстро и крайне мучительно. Если при этом сохранить её связь с разумом Рокудо Мукуро, но не позволить ему вмешаться, молодой иллюзионист на собственной шкуре ощутит все оттенки её агонии. Если, конечно, не закроется, обрывая контакт.

Но он этого не сделает.

Деймон знает это слишком хорошо.

Затереть след Пламени, перевести стрелки. И абсолютно все будут уверены, что к смерти медиума причастен Туман Шимон. Жестоко. Бесчеловечно.

Но Деймон уже давно не человек. Ему всё равно.

Мальчишка-Туман — один из немногих в нынешнем поколении Вонголы, кто действительно стоит потраченных на него сил. Кто мог бы сделать Семью непобедимой. Компанию ему составить может только Облако. Вот уж, кто по праву унаследовал все вредные привычки Алауди и его воистину мерзкий характер. Даже у Десятого Дождя не хватит навыков сравниться с Облачным ребёнком...

Истинное Облако. Чистейшее.

Положение дел удручает Первого Тумана Вонголы. Он положил слишком много сил, жизнь, смерть и посмертие во благо Семьи. Утопил детище Джотто в крови, закалив в ненависти, боли и предательстве, выковав непобедимую, истинно Королевскую семью, совсем не для того, чтобы в одно непрекрасное мгновение обнаружить во главе почти точную копию Джотто.

Неприятное открытие.

Бывшего друга не заставила измениться даже смерть Елены. Спейд до сих пор не знает в каком иллюзорном мире жил Первый Вонгола. Насколько слепым и глупым нужно быть, чтобы не видеть очевидного?

Только Силой и Кровью можно влиять на мир.

И даже так… Мир не изменится.

Уж за четыреста лет Деймон понял это как никто другой.

И всё же…

Он опускает руку. И всё же, несмотря ни на что, он рассматривает и другой вариант ликвидации медиума. Она ведь тоже Туман, у нее и без Рокудо есть возможность поддерживать своё тело.

Он может просто стереть ей память. Запереть Пламя внутри тела и оставить её жить… где-нибудь очень далеко. Напугать Мукуро можно и по-другому. Создать только иллюзию смерти. Этого хватит, чтобы пошатнуть силу воли и рассудок. Занять тело мальчишки и возродиться после такого потрясения будет легко.

Девочка на просторной кровати удивительно похожа на Елену. Не внешне, там схожести не найдёшь, даже постаравшись, но что-то неуловимое, что-то сокрытое в самом сердце души…

Какая, право, глупость…

Но, возможно, есть шанс, что если девчонка исчезнет — погибнет — чем страшнее и мучительнее, тем быстрее мозги у молодого Десятого поколения повернутся в нужную сторону?

Деймон усмехается про себя и отходит к незашторенному окну. В этом нет насущной необходимости: он мёртв, и мёртв уже давно, его сосуд-иллюзионист Шимон, спит в соседней комнате. Точнее, там спит его тело, давно лишённое и личности, и души изначального владельца. Спейду только и остаётся, что поддерживать этот овощ в приемлемом состоянии. Но от привычных действий разум успокаивается, позволяя легче думать.

Реальность от этого не изменится. В его время четырнадцать-шестнадцать лет — достаточный срок, чтобы считаться взрослым. В его время в этом возрасте даже изнеженные аристократы знали о жизни достаточно, чтобы понимать расклады, подкидываемые жизнью, про бедняков и бродяжек не стоит говорить. Четыреста лет назад не способные жить по правилам тёмного мира — умирали. В лучшем случае, больно, но быстро.

Сейчас тёмный мир не изменился, а вот цивильный погряз в инфантилизме и мягкосердечии. Моральные нормы сделали мир во многом проще, безопаснее, но это применимо к домашним мальчикам. Новое Десятое поколение не понимает истинного смысла мафии и не поймёт, пока не окунётся во тьму и кровь по самую макушку. Пока руки не будут испачканы чужой горячей алой жизнью.

С первой пулей, выпущенной в лоб предателя, почитаемого за друга, с первым лишённым жизни невинным, с первым подписанным смертным приговором… они начнут меняться в нужную сторону. Но пока станут теми, кем должны быть, пройдёт слишком много времени. Вонгола лишится влияния и сил.

Он не может и не собирается этого допускать.

“И пусть лучше они пройдут через ад или умрут, чем разрушат дело, ради которого было положено столько жизней”.

Деймон поджимает губы, вновь оборачиваясь к спящей на белоснежных простынях девушке. Он всё ещё не уверен, что с ней делать.

“Что бы ты сказала, любовь моя, если бы увидела, как далеко я зашёл? Отвернулась бы в ужасе? Или как и прежде, протянула бы мне руку, спасая от голодной тьмы, в которой я утонул задолго до нашей встречи?”

Но он не жалеет. Он готов не единожды пройти все круги ада, чтобы выполнить обещание, данное Елене.

“Слышишь, Джотто? Твой потомок утонет в крови, напившись терпкой, едкой черноты жизни, потеряв жизнь, себя и собственную душу, если потребуется. Я выжгу его мягкое сердце, опалив рёбра дыханием чужой ненависти.”

Он защитит Вонголу.

Как и обещал когда-то, стоя на коленях

и держа в руке слабеющую ледяную ладонь

так и несостоявшейся невесты,

испачканную бордовыми каплями.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

35.

Тихое дыхание, едва заметное движение белоснежного одеяла, укрывающего пациента, мерный писк приборов, шум кислородной маски и капель подвешенного на высокую стойку лекарственного раствора. Всё это уже не впервой, всё это уже было. И не единожды. Но впервые в груди поднимается клокочущая ледяная ярость, по сравнению с которой и Точка прорыва нуля — раскалённая лава.

Когда ранили Ламбо на Конфликте колец, Тсунаёши переживал и боялся за него, поднявший на ребёнка руку Леви-А-Тан помимо страха вызывал брезгливое неприятие. Словно смотришь на что-то отвратительное, но ничего не можешь с этим сделать. Варийцы в общем-то не виноваты, шептала пробуждающаяся интуиция. Они такими выросли, они привыкли решать проблемы именно так — не их вина, что, по прихоти главы Семьи, их противниками стали дети. И даже Занзас не виноват. Он вырос в отчем доме, считая себя в полном праве получить то, что причитается ему по крови. Будь он кровным сыном Девятого, Тсунаёши сам бы уступил ему место. Ибо право наследования в Японии не пустой звук...

Он бы ему и без этого уступил, конечно, будь такая возможность.

Но возможности нет, потому что его никто не спрашивал.

Да и поздно сдавать назад, дав клятву.

Дело не в Пламени и не в чьих-то ожиданиях, а в принципах, которые ему, гайдзину-полукровке, всё же сумели привить дома и в школе.

Раны Ламбо вызывали в Тсунаёши возмущение и злость.

Раны Такеши и Хаято в будущем-на-десять-лет-вперёд, которого уже не будет, поднимали в нём беспокойство и страх. Их всех могут убить. Убить просто так, за одно владение Пламенем и принадлежность к Вонголе, которая лично Саваде не сдалась и наполовину. Тревога трепетала неверным паническим огоньком свечи. Ну, почему-почему-почему? Неужели нельзя по-другому?!

А потом Тсунаёши поклялся. И это кое-что значило. Не только что Пламя Посмертной воли сожжёт его в пепел в случае нарушения. Но и то, что Тсунаёши взял на себя обязанности. Отныне и до гробовой доски он отвечает за Семью. Он может продолжать отнекиваться и говорить, что не желает быть Боссом — и это, разумеется так, но “желает” и “должен”, пишутся разными иероглифами.

Он устал удивляться, что никто из итальянцев этого не понимает.

Знаменитая разница культур. Тсуна слышал о ней раньше, но редко задумывался, пока не столкнулся с… Реборном и всем, с ним связанным. Хорошо, что есть Хару, с её любовью к иностранным культурам и умением объяснять необъяснимое.

Реборн — хороший учитель. Этого нельзя отрицать, но его постулат: прими как данность и смирись. Воистину, прекрасная панацея для тех, кто не хочет учиться просто потому что. В случае Тсунаёши Савады не совсем верно. Не совсем то, что подходит.

Менталитет. Это важно. Это то, что упускает Сильнейшее Солнце.

Удивительно, учитывая, что нынешнее поколение Аркобалено столь многообразно.

Основная формула европейцев: "Порок наказан, добродетель вознаграждена", в Японии имеет несколько иной смысл. В их культуре куда ближе и понятнее, когда человек жертвует чем-то дорогим ради чего-то более важного.

Есть время, когда нужно руководствоваться обязанностями, когда есть ограничения; и есть время, когда наступает черед удовольствий, когда можно свернуть. Но там, где эти две стороны жизни вступают в противоречие, выбор бывает лишь один: человек должен поступать не так, как ему хочется, а так, как в его положении надлежит.

И Тсуна поступает именно так, несмотря на всю тяжесть ситуации.

Это понимают Рехей и Такеши, это понимает Хибари — все они выросли в своей культуре, впитали её с молоком матерей и дыханием ветра. Именно по этой причине Кея принял Тсуну, когда он принял свои Гири. Когда он перестал бежать от моральной традиции поведения.

И если Реборн считает иначе… пусть считает иначе.

Тсунаёши прикрыл глаза, медленно и длинно выдыхая. Нельзя сказать, что он не уважал Реборна. Совсем наоборот. Киллер, пусть и заточенный в детском теле, не мог не вызывать восхищения пополам с ужасом. Он нёс за собой хаос, взрывы, шум — яркое Солнце, Сильнейшее Солнце. Наставник, учитель, тренер. Он учил, он поддерживал, вколачивал знания и пугал до дрожи, выковыривал из привычной раковины уныния и неуверенности... но японское воспитание подопечного и большей части сформированной свиты, то ли не учитывал, то ли сознательно игнорировал. И это... задевало.

В Японии звание учитель имело огромное значение, вызывало уважение одним явлением. Оно было почётно, накладывая на своего носителя огромную ответственность наравне с правами и возможностями. Именно поэтому Тсуна, несмотря на все свои вопли, всегда старался прислушиваться к репетитору. Тычки, пинки, гранаты и пистолет шли лишь бонусом к мотивации. И тем обиднее понимать, что из него пытаются вылепить идеального итальянского босса, игнорируя его происхождение. Да, неудобно, да, неправильно, да, многие против... только ведь всё равно не выбьют культуру, которой он дышит.

Это верно как для Тсуны, так и для всех остальных.

И именно поэтому, в отличие от всех других, будущий Дэчимо не злится и совсем не разочарован поведением своего Дождя. Он понимает причину, по которой тот так отчаянно бросался в бой, не жалея себя. И принимает.

Самурай обязан защищать своего Господина. И Ямамото сделал всё, что было в его силах. Просто враг оказался слишком силён.

— Поправляйся, Такеши.

Тсунаёши провел рукой по укрытому одеялом плечу, послав мягкую волну пламени, полную принятия и ободрения. Хороший господин обязан чтить своих подчинённых.

Савада вышел из комнаты друга, переделанной в палату, и быстро прошагал в выделенную ему спальню. Бои с Шимон не за горами, завтра утром Десятое поколение вылетает на остров, где будут проходить сражения. Под наблюдением Вендиче, что энтузиазма не добавляет.

Тсунаёши нужно было хорошенько все обдумать в тишине и покое. Самое время порадоваться, что Реборн занят утрясанием последних формальностей.

Интуиция звенела низким мрачным гулом, напоминая до предела натянутую струну гитары. Что-то со всем этим было не так, но что именно, он никак не мог сообразить. Цепляло не то, что войну им объявил Энма — замечательный и добрый человек, ставший другом. Тот, кто понял его, и тот, кого удалось понять. Как говорится, когда хороший человек идёт на войну, демоны бегут с поля боя. Можно быть хорошим человеком и совершать страшные поступки, а можно быть последней мразью и в твою честь воздвигнут памятники. В теневом мире это так же верно, как и в гражданском.

Однако, история эта — не до конца понятная, мутная, как илистая вода в взбаламученной речке, отчётливо отдавала душком обмана.

— Мукуро, ты нашел Наги? — хмуро спросил Тсунаёши, как только дверь в комнату оказалась закрыта.

— Нет, — невидимый собеседник ответил бесплотным голосом и ощутимо скривился. — Их Туман талантлив.

— Понятно, — Савада помрачнел ещё сильнее. — Я хочу, чтобы ты поискал корни этой ситуации. Шимон уверены, что Вонгола уничтожила их Семью, но как бы правдоподобно это ни звучало, меня мучают сомнения, что всё было так просто. Учитывая размах, должны остаться документы. Приказы.

— Ку-фу-фу! А ты начинаешь походить на настоящего Босса, Тсунаёши-кун, — хмыкнул запрятанный где-то на нижних уровнях Вендиче туманник. — Только с чего ты взял, что я буду исполнять твои приказы? — опасно прошептал он, будто бы приближаясь со спины.

— С того, что не меньше моего хочешь найти Хром, — отрезал Савада. Усталость брала своё и на нервы не оставалось сил, как и на подбор аргументов. Сейчас за него говорила гиперинтуиция.

— Забавно... Львёнок начал пробовать клыки? — протянул голос Рокудо, растворяясь в тенях.

Ни да, ни нет. Но сомнений в том, что семейный псих указание выполнит, не осталось. Сейчас было не время для грызни.

— Чудесно.

Он устало повалился на кровать, но тут же ойкнул.

Под спиной зашуршал плотный конверт. Выдернув его из-под себя, Тсуна подозрительно осмотрел нежданную находку. Подумал. И пустил по нему Пламя. Интуиция не чуяла опасности.

Стоило янтарному свету скользнуть по запечатанному конверту, как тот развернулся, роняя на тяжёлое покрывало традиционную омамори и короткую записку:

"Пригодится".

Вместо подписи красовался темный отпечаток кошачьей лапы.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

36.

— Разве это не считается вмешательством?

Укрытый иллюзиями Кавахира сидел на широкой ветви дерева, вытянув ноги в высоких шнурованных сапогах и внимательно наблюдая за боями Шимон и Вонголы. Сейчас он, как никогда раньше, не выглядел человеком. Лишившись привычной мягкости черт, он не стал цеплять на себя привычный всем аркобалено облик Шахматноголового, но увидь они его, без сомнений признали своего врага. Всё в нём кричало о нечеловеческой сути. Заострившиеся, отвердевшие черты лица сделали его похожим на высеченную из полированного гранита статую из ровных и ломанных линий, в серых глазах кружилась дымка Пламени Тумана, оно ровным пульсом билось под бледной кожей, струилось по венам, твердело в костях, наполняло мышцы. Не нужно было знать, достаточно было просто видеть — существо перед взором также далёко от людей, как звёзды от неверного огонька свечи.

Древний Шаман жил Пламенем Посмертной Воли, дышал им, растворял его в крови, подобно мифическому элементалю из старых сказок.

Облаченный в светлые одежды с серебристым отливом, он педантично поправлял манжету рукава и смотрелся на своём месте одновременно и странно, и органично.

— С чего бы? — Гретта иронично выгнула тонкую бровь и качнула свесившейся с ветки ногой. — Я ведь не влезла в сражения, не дала им универсального оружия, что гарантированно подарит победу и даже не провела информативной беседы, раскрывающей слабости противника. Просто оберег. Просто пожелание удачи. В память о хорошем знакомстве.

— И то, что твой оберег в самый ответственный момент даст по мозгам призраку Деймона Спейда, конечно, ничего не значит, — фыркнул Древний, не слишком одобрительно посматривающий на тонкую лодыжку, видную из-под коротеньких бридж.

Последнее время Гретта ловила его на каком-то странном внимании к её гардеробу. Шаман не интересовался ей как мужчина, что не мешало ему проявлять специфическую заботу и не одобрять её вкусы в одежде.

— Можно подумать, в этот просвещённый век кто-то верит в призраков, — в тон ему хмыкнула волшебница.

— Кто-то, определённо, верит.

— "Кто-то", — Дель-Спиро выделила голосом, — и в пришельцев верит.

— Ты так уверена, что их нет?

— Разве их наличие или отсутствие зависит от того, верю я в них или нет? — она насмешливо передразнила мужчину рядом.

— Не уходи от темы, — попросил Джун, становясь серьезным. — Зачем ты помогаешь вонголятам?

— Не люблю, когда детей используют в своих интригах всякие разные индивиды, — честно ответила девушка. — Считай, это моим хобби.

— Интересное хобби, — тянет Кавахира.

Он слышит невысказанное предупреждение, прописанное Пламенем в воздухе между строк. Это не просто пресловутое: "я знаю, что ты знаешь, что я знаю". Это намного глубже и острее, как заточенный до бритвенной остроты кинжал у шеи, щекочущий режущей кромкой под челюстью, прижимающийся к сонной артерии.

Талбот, наконец, рассказал ей про систему Равновесия, и Джун, не ожидающий от этого ничего хорошего, не знает к чему готовиться. Предполагаемого взрыва ярости и треска молний не случилось, его не попытались убить и не закатили скандал. На него не накричали и не выставили никаких претензий, не было даже угроз, ультиматума... Он был готов к тому, что она найдет его на краю света и потребует... многого потребует, учитывая сколь много больше, чем небезразличных Гретте разумных связано по рукам и ногам системой Три-ни-сетте.

Однако, вопреки всему... Гретта Дель-Спиро не отправилась его искать. Не бросилась рассказывать тайны мироздания Аркобалено, чтобы предупредить, придумать способ спасти, помочь... Она продолжила жить в обычном ритме, словно ничего не изменилось.

И это его напугало. Настолько, что он сам пришёл к ней. Поговорить, убедить в единственно возможном варианте, объяснить... и покаяться.

Джун в одиночестве нёс бремя Хранителя Равновесия слишком давно, чтобы оказавшись вдруг не один, снова потерять находящегося рядом человека. Это убило бы вернее пули в висок и выдранного из рёбер сердца.

...а ведь думалось, что его давно нет...

Девушка встретила его молчанием и спокойным изумрудным взглядом, об который он споткнулся, словно подсеченный под ноги. В её глазах не было возмущения, не было злости или разочарования... понимания, какое жило когда-то на дне синевы глаз Сепиры, там тоже не водилось, но...

Абсолютное, монолитное спокойствие, взвешенное и непреклонное, подобное малахитовой плите, отполированной прикосновениями мастера. Словно обещание и приговор в одном ударе. Тот взгляд упал ему на плечи, придавив к земле, но не убил.

В тот душный летний вечер они не говорили о Системе и после тоже. Кавахира, проживший не одну тысячу человеческих жизней, чувствовал себя разбитой на сотни маленьких кусочков вазой. Столь же хрупкой, сколь и древней.

Она поила его чаем на лесных травах и молчала до тех пор, пока тяжёлый узел, скрутившийся в груди, не начал распускаться. Его не отпустило до конца, но он вдруг смог дышать, забыв, когда перестал.

Она не пообещала разобраться, не поклялась устроить конец света, если не... Она продолжила молчать, лишь поздно ночью заведя разговор на совсем другую тему. Про какую-то свою поделку и успехи в учёбе, про погоду и что-то о прикормленном лесном ёжике. Под ту неспешную беседу он незаметил, как уснул, внезапно оказавшись укрытым пледом.

— Я не Небо, — сказала она утром Талботу, пока Джун со сдавленным горлом стоял в сенях их деревянного дома. — Я не страдаю всепрощением. И с пониманием у меня, пожалуй, туго. Но и показательно смиряться, выставляя себя жертвой, как любят делать Джиглио Неро, я отказываюсь. Баланс на то и баланс. Вопрос лишь в подборе противовесов и хорошего центра, что удержит перемычку чаш весов. Будь иначе, мир давно бы развалился.

И теперь Шаману остаётся только гадать, что она имела под этим. И чего ждать в будущем. Не приходилось сомневаться — ответ последует. А вот какой...

— И всё же, среди множества вариантов, ты выбрала тот, в котором наличие помощи очевидно. Даже если молодой Дэчимо никому не скажет про оберег, он будет знать. Вряд ли уйдёт много времени, чтобы догадаться, кто был отправителем, — осторожно замечает Джун, наблюдая, как Гретта поправляет тёмный плащ.

— Считаешь, что следовало сделать всё незаметно?

— Или, в крайнем случае, чтобы подумали не на тебя. С каких пор тебя интересует дешёвая слава?

— А вот это уже грубо, — девушка прицокнула языком. — И причем тут слава? Мне захотелось помочь и я помогла.

Джун смотрит на Маленькую Грозу и скептически фыркает, выдыхая и прижимаясь пепельным затылком к стволу. Если смотреть непредвзято, его не должно быть тут. Равновесие не требует вмешательства, несмотря на принадлежность колец Вонголы к системе.

— Кажется, начинается, — привлекает его внимание девчонка, подаваясь вперёд.

Там, на поляне между Шимон и Королевской семьёй, стоял полупрозрачный силуэт высокого мужчины, окутанный тёмной аурой ярости. Потомок Деймона Спейда изгнал доставучего предка из своего тела и разума, шипя и матерясь не хуже иных сапожников.

— По-моему, он поддаётся, — задумчиво протянул старший Шаман.

Бой Первого Тумана с Десятым поколением выглядел откровенно вяло. Пусть неживой, пусть один, Деймон должен был делать детишек за счёт опыта.

Гретта согласно хмыкнула, разглядывая огрызающегося призрака. Поддается и ещё как. По крайней мере, не творит совсем уж подлых иллюзий, от которых не спасла бы никакая интуиция Савады.

Концентрация Пламени Посмертной воли скакнула на десяток порядков, сверкнула радугой, и Деймон Спейд неожиданно развеялся.

— О как, — Кавахира поднял светлую бровь и повернулся в сторону Гретты. — И никаких спецэффектов?

— Я тебе не Бьякуран. Спецэффекты это к нему, — бывшая гриффиндорка фыркнула.

Она и в прошлой жизни не слишком любила громкие слова и яркий пафос, привлекающий внимание. Признавала его необходимость в некоторых случаях, но не любила. Сейчас же он и вовсе был бы лишним. Тсунаёши может верить в любые талисманы и обереги, но будет лучше, если ни у него, ни у других не будет слишком явных доказательств.

— Ах, да... Как же я мог забыть, что все Грозы исключительно ленивы. А как же желание похвастаться успехами в освоении нелегкого дела артефакторов?

— С моей самооценкой все в порядке.

— Ну, если смотреть с такой точки зрения, то действительно...

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

37.

— Я знаю, что ты меня слышишь, — Джагер опирается спиной о ствол многовекового дерева, поднимая лицо к ночным небесам.

Зима пришла в горы, заметая склоны и леса белым снегом, с колючими ветрами, кусающими лицо и руки. Он, мертвец не первое столетие, чувствовал её холодное дыхание, напоминающее о знакомых и давно родных пейзажах Вендикаре. Странно было разговаривать с этим холодом и тишиной, даже зная, что не один.

Мелкий, частый снег, блестящий в воздухе, как алмазная пыль, заметал одинокую цепочку следов, ведущую к месту его появления. Джагер вытолкнул воздух из полуживых лёгких, и тот вырвался из губ облачком пара. Редкое и очень говорящее зрелище.

— Знаю... — повторил он, поднимая перебинтованную руку ладонью вверх, наблюдая, как колкие снежинки впиваются в сероватые, тканевые ленты, застревая в них мелкими разбитыми кристаллами. — И потому прошу выслушать.

Джагер не ждал ответа, понимая, что им, вероятно, больше никогда не придется говорить лицом к лицу, если только это будет не бой. И он вспоминал давно позабытые молитвы, вознося их бесстрастным небесам, лишь бы такого не случилось.

— Я знаю, это ты помогла Десятому поколению Вонголы, — он фыркает и не давит усталый смешок, полный горечи непроизнесенных слов. — Будто можно было бы подумать, что ты останешься в стороне...

Доказательств нет, но они ему не нужны. Интуиция. Иной раз и обычная даст фору вонгольской. Не то что бы у него были претензии...

Она ничем не рисковала, подкидывая мелкие шансы малолетним идиотам. Наблюдать за пафосным превозмоганием одной группы сопливых детишек над другой было смешно даже по меркам Пламенных, у которых очень гибкая логика.

Джотто и Козарт — гении своего поколения, обладатели удивительной Воли, но всё же наивные романтики. Их семьям повезло, что в одном поколении родились дети, унаследовавшие не только силу, но и дух своих основателей.

Может быть, это сила кармических воздаяний...

Осколки воспоминаний и обрывки Пламени предков придадут Наследникам решимости идти до конца или разочаруют в будущем, но это будет забота уже не Вендиче. Они не нотариальная служба и следить за соблюдением воли почивших не обязаны. Итак ситуация сложилась... неоднозначная. Если бы кольца Вонголы и Шимон не имели такой важности для Шахматноголового, можно было бы не беспокоиться, но так...

Джагеру упорно кажется, что он чего-то не понимает, упускает из виду. Это чувство обещает стать фатальным...

Снег бесшумно опадает пушистыми белоснежными хлопьями. Слабый ветер сносит несметное снежное воинство в сторону, медленно закручивая — прекрасное зрелище. Сказочное.

Мысли далеки от сказочности момента.

Перед взором вновь и вновь встают воспоминания недавнего… противостояния. Кто-то назовёт его Войной, но мёртвый пламенный лишь посмеётся. В этой “войне” никто даже не умер, так, помяли друг другу ребра, попугали последствиями нарушения воли прошлых поколений… Дети пустили друг другу малую кровь и разбежались, заверив в вечной дружбе.

Дети есть дети.

Деймонд Спейд мог отрицать это, мог насмехаться и унижать, калечить, стирать целые семьи, но дети после него всегда оставались живыми. Озлобленные, травмированные, горящие ненавистью и сжигающей их яростью. Но живые.

Кто-то поспорит, сказав, что такая жизнь страшнее смерти. Кто-то ответит, что в мафии быть иначе и не может. Что это благо. Что это сила. Джагеру нет до этого дела. Он циничен. В его обязанности входит только наблюдение за соблюдением Омерты.

Он слишком давно не-жив, чтобы его трогала такая… обыденная трагедия греческого театра. И ему не стыдно за это.

Первый Туман Вонголы поступал сообразно своим принципам, сообразно поставленной цели, и за это его нельзя не уважать. Тот, кто скажет, что за четыреста лет мир изменился, имеет все шансы быть поднятым на смех. Изменился? Может быть среди гражданских.

В мафии всё осталось прежним.

Разве что приобретя некоторый лоск и налёт цивильности. Или ты, или тебя. Таков закон. Хочешь быть сильнее? Так уплати достойную цену. Не угодна цена и путь не подходит? Так, значит, плохо хочешь. За новый путь цена дороже выйдет. Или не знал, что проложенная заново дорога тоже стоит сил и крови?

В этом Джагеру бесконечно жаль мальчишку Дечимо. Тот хочет изменить мафию, убрать из неё кровь… У него не выйдет. Чтобы стать тем, кто диктует правила, ему придётся превратиться в цербера. Силой и властью проложить будущее, ибо одними разговорами он не добьётся ничего. Кому-то всегда нужно будет делать грязную работу. Это будет он сам, это будут его Хранители или нижестоящие подчинённые… Неважно.

Ведь крови с рук не смыть, даже если не твои руки нажали на курок.

Быть взрослым и сильным — значит, принимать чужие грехи и не пытаться их оправдать. Не пытаться их смыть — чужие грехи не отмываются, как и свои, впрочем.

Лишь тот, кто осознаёт это, может считаться человеком, достойным уважения.

Всё остальное — отговорки для детей и блаженных.

Деймонд Спейд это понимал. И пусть его путь принёс немало горя, крови и тьмы в этот мир, это был путь, который он выбрал. Путь, который он осознавал и не отворачивался от него, прикрываясь красивыми лозунгами.

Джагер открывает глаза и опускает взгляд на свою перебинтованную руку, где между пальцев танцуют чёрные язычки пламени. Красиво. Смертельно опасно. И невероятно отвратительно для тех, кто умеет чувствовать эмоции, заключённые в Пламени.

Спейд был не первым, кто разгадал тайну Чёрного Пламени, не первым, кому пришлось разъяснять правила и законы его использования, но всё же единственным, кто умудрился засветиться с ним. Это непременно повлечёт за собой новый виток попыток исследовать запретный элемент.

“Восьмой” элемент, как пафосно кричал обозлённый призрак, противореча фактам и развернувшейся перед ним картине. Если видов пламени лишь восемь, то что тогда такое пламя семьи Шимон?

Небо, Ураган, Дождь, Солнце, Гроза, Облако, Туман, Земля, Лед, Пустыня, Лес, Гора, Болото, Пламя Ночи, Пламя Гнева, Снег… и кто знает, что ещё… Так много типов, так много разновидностей. И кто сказал, что лишь семёрка радуги — есть основные? Кто додумался, что они главные или самые частые?

Просто кому-то было выгодно считать так, кому-то было нужно, чтобы все остальные считали так. Если реальность не соответствует желаниям, её можно привести в соответствие. Попытаться, по крайней мере.

И кому-то хватило сил.

Не так уж и важно, кому.

— Я хочу попросить тебя кое о чём, — произносит он вслух, и чужое внимание концентрируется на всей его фигуре, но выловить направление не выходит, несмотря на весь опыт. — В скором времени начнётся то, что случалось уже много раз. Это будет связано с Аркобалено, — ветви над головой заинтересованно шумят под резким порывом ветра. — Я знаю, что ты благоволишь двоим из них, и, вероятно, захочешь помочь им, — снежинки закручиваются в ироничной насмешке, норовя залететь под новый плащ. — Я прошу тебя не вмешиваться.

Джагер до скрипа сжимает ладонь в кулак, гася прорывающиеся наружу тёмные лепестки. Он многого ожидает после этих слов. Недовольство и злость — кто ты такой, чтобы мне указывать?! Раздражение и ярость — а не пойти ли тебе, Джагер, куда подальше со своими просьбами? Сбивающего с ног ветра или изумрудной молнии в грудь.

Он совсем не ждёт иронии и свалившейся на голову шапки снега.

Разумеется, когда он, чертыхаясь, оборачивается, поднимая взгляд вверх, там никого нет, но, как и в случае с Деймоном, ему не нужны доказательства, чтобы знать, что это её рук дело.

— Это твоё согласие? — спрашивает Страж.

— Это обещание не лезть на рожон, — раздаётся за его спиной.

Он вздрагивает, застывая тёмным изваянием, не смея двинуться.

— Там будет не озлобленный призрак.

— Там будет озлобленная нежить, — тихий хмык позади заставляет напрячься. Тонкая ладонь касается его между лопаток.

— Ты знаешь.

— И даже кое-что в этом понимаю.

— Понимаешь? — Джагер горько усмехается. — Сомневаюсь.

— Слышал когда-нибудь про женскую логику? — серьёзно интересуются сзади.

— И даже примерно представляю, куда она может завести.

— Вот теперь сомневаюсь уже я.

Резкий порыв ветра стирает чужое присутствие за спиной, оставляя его в одиночестве.

Джагер может только надеяться, что его пожелание приняли к сведению.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

38.

"Хочешь мира, готовься к войне..."

Кажется, именно так говорил кто-то в древности. Да, и позже до самого настоящего времени это действенно.

А ещё говорят, что худой мир лучше доброй ссоры...

При желании можно наскрести огромное множество поговорок на заданную тему, и все они в чем-то будут идеально подходить к нынешней ситуации.

Гретта не хотела войны... Нет. Не так. Она не собиралась в нее вмешиваться. Даже несмотря на то, что участвовать в приближающемся конфликте будут близкие ей люди. Особенно, поэтому.

Все они собирались выступать на разных сторонах, и она не желала выбирать ничью из них. В том, что должно было случиться, не было идеально правильной стороны, не было безгрешных и невинных, как не было и абсолютного зла. Это естественно.

Давно прошли те времена, когда она с жаром и пылом бросалась в гущу событий, пытаясь доказать... А собственно, что она должна была доказать и кому? И для чего? Будь в этом мире Рон, он назвал бы ее предательницей. Для него всегда всё было просто. Есть свои и есть чужие. Свои априори правы, чужие заведомо воплощение зла. И... и это всё. Тоже, в какой-то мере, форма выбора. Не плохая и не хорошая.

По такой логике, Гретта должна была выбрать сторону Верде и Реборна, потому что они её родственники. Джагер в таком случае пролетал, как фанера над Парижем, ибо любить его, с точки зрения Уизли, было бы "неправильно". Даже если опустить его не совсем живое состояние, то он всё равно не смог бы стать своим парнем для гриффиндорца. Он бы ему просто не понравился. Это аксиома, как и факт незаурядного ума у шестого сына Артура и Молли. Просто он такой человек. Когда-то Гретта приняла это как факт и смирилась. Людей не переделаешь.

Что бы сказал друг о Джуне?

Ну... Тут бы все свелось к тому, сколько и в какой момент бывший староста факультета узнал бы о древнем Шамане. Кавахира мог с лёгкостью занять нишу, как Темного лорда — сжечь-убить-развеять-по-ветру-гада! — так и стать примером великого подвига самопожертвования, как Дамблдор.

Но, в конечном итоге, не важно, что бы подумал и сказал Рон Уизли, Гретта представляла себе его выбор, чтобы успеть успокоиться и принять взвешенное решение. Подтвердить для самой себя точность выбора.

Ибо выбирать она не собиралась. Несмотря ни на что. Вместо того, чтобы помогать кому-то одному и во время испытания, она попробует сделать по-своему. Пойти своим путём. И нет, конечно, она не собирается влезать в работу системы Равновесия и что-то там подкручивать, лезть своими хитрыми руками и ещё как-то вмешиваться в механизм, который и без ее светлой головы работал на протяжении тысячелетий. Тут, какой бы талантливой и умелой она ни была, нужно что-то большее, чем уверенность в своих силах.

Не зря же говорят: работает — не лезь.

Да, криво, косо, с трудом, огрехами и жертвами, но ведь работает. Механизм, построенный из безысходности, двумя... недоучками, если говорить мягко — ведь ни Сепира, ни Шахматноголовый — не являлись артефакторами. Что они могли сделать? И ведь сделали.

Да, система нуждается в доработке, и когда-нибудь Гретта обязательно возьмётся довести ее до ума. Но не за оставшиеся два месяца до смены хранителей. Работать с подобными механизмами требуется в спокойной обстановке и с уверенностью, что ничего не полетит. Не рванёт, как неразминированная бомба времён Мировых войн.

Поэтому нет. Она не собирается вмешиваться, Джагер опасается зря.

А вот что можно сделать, так это поймать тех, кто выпадет из Системы после перестройки. Хотя бы попытаться.

Поэтому Гретта делает глубокий вдох и выдох, как перед прыжком в ледяное озеро со скалы, и принимается за сборы. Перед ней встаёт нетривиальная задачка, для которой, вполне возможно, её познаний может не хватить. Вероятно, даже вмешательство в систему Три-Ни-Сете, оказалось бы легче. Но…

Если верить в чудо, оно обязательно случится.

Первое, чему учат волшебников. Вера — основополагающая сила мира, наравне с Волей и удачей.

Сейчас ей бы это не помешало.

— Мастер, мне нужно исчезнуть на некоторое время. Помогите мне, пожалуйста, — обращается она к древнему оружейнику.

И тот смеётся тихо, каркающе, как старый нахохлившийся ворон. Повязка на его глазах весёлыми морщинками, черные перья плаща топорщатся, как шерсть.

— Ке-ке-кек!

Что ж, она не спорит, что выглядит смешно.

— Ты уверена, что тебе хватит оставшегося времени? — насмешливо тянет он.

— Нет, — Гретта улыбается зеркальной улыбкой. — Но не попробовать, значит, проиграть.

— Вот-вот! Наконец-то правильные слова! Туманному обалдую есть чему у тебя поучиться, девочка. Да будет так! — полы плаща хлопают крыльями.

Ну, вот и чудесно.

Осталось методично подготовиться и отправиться на поиски всего необходимого. А необходимо многое.

В полосу выделанной кожи с креплениями по порядку ложатся инструменты, сделавшие бы честь любому хирургу и химику. Она не гений зельеварения, но технику безопасности помнит. В артефакторике они тоже нужны. Руны в мелкий мешочек, магические камни в зачарованную шкатулку. Всё вместе сложить в поясную сумку. А так же не забыть провизию, сменную одежду и карту... Последнее не обязательно, ведь поведут ее тропы мира.

Удобная обувь, удобная одежда, пригодная как для прогулок в лесу, так и для похода в горы. Она готовится ко всему, ведь в этом мире может не быть нужных ингредиентов, а значит, нужно быть готовой искать равноценную замену.

Гретта — Шаман, пусть и очень молодой, а, значит, мир любит её, это аксиома, проверять которую не нужно, ее можно только почувствовать. Поэтому она выходит из деревянного домика Талбота и кланяется в пояс, благодаря мастера.

Он укроет ее от внимания Шахматноголового и Вендиче. Ведь им всем может прийти в голову мысль, как минимум запереть ее в высокой башне во избежание проблем. Волшебница не желает чувствовать себя Рапунцель, а потому торопится.

Узкая лесная тропинка сама ложится под ноги, но девушка всё равно шагает по ней с полуприкрытыми глазами — так легче настроиться на путь и отстраниться от постороннего. Чем-то это походит на медитацию в движении или очищение сознания для окклюменции.

Хотелось бы верить, что в этот раз результат будет лучше, чем первая попытка.

Ей немного боязно, ведь создавать с нуля всегда волнительно и сложно. У неё нет права на ошибку, но и почти нет подсказок. Гретта иронично улыбается, раздумывая, что в прошлой жизни грядущее можно было бы рассматривать как заявку на звание Мастера.

(если не Магистра, но самомнение вредит работе)

Хорошая возможность проверить свои навыки и знания, если бы на кону не стояло много большее, чем звание. Ценное настолько, что не рискнуть нельзя.

Лишь бы в процессе не разнести мир.

Она шагает по тропе, и мир вокруг искажается, словно в морозном воздухе танцуют кристаллики льда, преломляя свет и поднимая ввысь искристые тонкие лучи и блики. Ей мерещится ироничный и язвительный смешок за спиной.

“Вам всё неймётся, Поттер. Ваше высокомерие и наглость заведут вас туда же, куда и вашего безмозглого папашу! Безответственным гриффиндорцам все запреты не писаны?”

Гретта кривит губы, сжимая зубы и фыркает про себя. Глупо цепляться к словам желчного призрака, которого давно уже нет. Глупо, но он всё равно вылезает, когда совсем не ждёшь.

Это совесть или здравый смысл?

Впрочем, нет. Он не прав. Этот пережиток прошлого, намертво вцепившийся в душу вопреки всему, что уже давно не имеет над ней власти. Потому что…

Она не гриффиндорка. Уже очень и очень давно. А так же не слизеринка, не райвенкловка, и уж тем более, не хаффлпаффка. Нет уж. Хватит мерить и считать всех по лекалу, развешивать ярлыки и раздавать штампы. А главное, не уподобляться.

Северус Снейп так до конца и не смог вырасти из злобного, забитого мальчишки, лелеящего свои обиды. Этого не изменила ни “Великая любовь”, ни долгие годы. И что бы не было мучительно стыдно перед самой собой, Гретта должна помнить об этом. В конце концов, она…

...человек.

И должна им оставаться, даже когда задумывает авантюру против всего мира.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

Отступление 1

65 миллионов лет назад.

История была стара, как мир — во всех возможных смыслах, но в первую очередь всё-таки буквально; банальна, как третьесортный фантастический романчик из книжного киоска, и непредсказуема по последствиям, как восклицание — упс! — во время важного, серьезного и смертельно опасного эксперимента.

Случайная ошибка или стечение обстоятельств стали истоком роковых событий — значения не имеет. Важным остаётся факт свершившейся действительности. Шестьдесят пять миллионов лет назад из-за критической неисправности колониальный корабль далёкой космической цивилизации потерял управление и под судорожные маты пилотов, инженеров и техников, прикладывающих все силы, чтобы спасти экспедицию, на полной скорости вошёл в атмосферу неизвестной ранее планеты, расположенной на третьей орбите от звезды. Размеры, вес и угол падения корабля обещали расколоть небольшую зелёную планету, создав ещё один астероидный пояс вокруг светила, но мастерство экипажа и технологии далёкого мира взяли вверх.

Удар поднял в атмосферу тонны пыли и обломков, привел к множеству извержений и спровоцировал страшнейшие цунами, ввергая живой мир в экологическую катастрофу, ведущую к гибели многих видов флоры и фауны, обрекая некогда цветущую планету на очередной ледниковый период. Спустя миллионы лет, в далеком будущем учёные мужи расскажут, что к гибели динозавров привело падение огромного метеорита, и даже будут приводить на этот счёт множество доказательств...

...но сейчас не подозревающие и даже не задумывающиеся об этом колонисты изо всех сил боролись за собственное выживание. В условиях отказа всех систем их посадку можно было назвать успешной и даже мягкой, но теперь перед ними стояли иные проблемы.

Многие из них погибли, ещё больше оказались тяжело ранены, не было ни одного живого существа, оставшегося невредимым — не спасли ни высокие технологии, ни способности. Корабль сохранил целостность корпуса, но оказался всё равно, что мёртв. Большинство систем безвозвратно разрушились, на палубах вспыхнули пожары, зияли пробоины. Кричали раненые и плакали дети. Искусственный интеллект корабля выбивался из сил, просчитывая все варианты событий...

Лишь спустя несколько суток, когда удалось немного стабилизировать ситуацию, командный состав уцелевшего экипажа собрался за столом в зале совещаний.

— Ну, что ж... Возьму слово и озвучу для всех очевидную вещь — мы намертво застряли на этой планете. Здравствуйте и добро пожаловать домой, — молодой светловолосый мужчина с перевязанной головой отсалютовал всем стаканом с водой.

Лицо его было грязно, в саже и крови, форменный синий китель, небрежно распахнутый на груди закопчён, измят, кое-где порван и в пятнах спекшейся смазки. Всего несколько дней назад он был вторым инженером двигательного отсека, теперь же он оказался главным и почти единственным квалифицированным специалистом.

Тихий коллективный вздох прошёлся по помещению и быстро стих. Все всё понимали и не страдали самообманом, но зыбкая надежда ещё теплилась где-то в глубине их душ, несмотря на всю бессмысленность.

Члены экипажа переглянулись. Их было здесь двадцать один. Половина уцелевших командиров подразделений, половина тех, кто их заменил. Выглядели все ничуть не лучше говорившего ранее. Грязные, усталые и раненые, прекрасно понимающие всю тяжесть случившейся катастрофы...

— Если кому-то этого мало, — продолжил он, поставив стакан на поверхность интерактивного стола, под тонким стеклом которого клубился белый туман. — Спешу обрадовать: все системы ковчега повреждены более чем на семьдесят процентов и продолжают отключаться, — он бездумно смотрел остановившимся взглядом на свою руку, не поднимая тёмно-янтарных глаз на остальных. — Дальней связи нет — позвать на помощь мы не можем. Двигатели мертвы, да и звёзды с ними, но выжгли половину силовых контуров!.. Энергетическое ядро цело, но его защита на пределе.

— Как ты мягко описал наше положение... — иронично пробормотал сидящий рядом черноволосый мужчина постарше.

— Есть что добавить — говори, — отмахнулся от него первый.

— И скажу. Но вам это не понравится, — вздохнув он, оправил китель с метками медицинской службы на плече и обвёл всех усталым взглядом. — Из пяти тысяч погибло три тысячи семьсот двадцать семь человек. Плюс минус триста мы потеряем в ближайшую неделю. Медики не справляются. Пламя Солнца помогает далеко не везде. Из офицерского состава в живых осталось семьдесят два человека. Однако капитан, первый пилот и часть смены мостика, что погибли при посадке — отдали всё своё Пламя, чтобы мы уцелели. Выжившие в коме, когда придут в себя и придут ли — не знаю. Ко всему прочему… — медик взмахнул рукой, активируя интерфейс стола и выводя панораму внешнего мира. — Из-за нашего приземления, условия среды снаружи пришли… в не лучшее состояние.

Густой, жирный пепел бушевал на фоне уходящего в небо серого столба, вырывающегося из почерневшего вулкана в обрамлении бурлящей лавы. Небеса затянуло низкими пепельными облаками на много километров вокруг.

— И так везде. Пока нас спасают внешние щиты, но они, как вы понимаете, также требуют энергии.

— Я смотрю, новости всё лучше и лучше, — философски протянула молодая женщина напротив, перекинув длинную рыжую копну волос через плечо, прикрывая тёмные глаза и нервно дёргая уголком губ. — Сколько мы протянем?

— Трини посчитал. При текущем энергопотреблении около ста местных циклов. Теоретически, за это время ситуация снаружи стабилизируется и станет пригодной для жизни.

— Слышу подвох в твоём голосе.

— Гидропонные установки и оранжереи почти мертвы. Их можно восстановить, но… это время. Сейчас они не прокормят всех нас и цикла. Даже если перевести всех на синтезаторы пищи, у нас будет не больше пяти циклов.

— Ну, и какие у кого предложения? — спросил медик.

— Предложения есть у Трини, — собравшийся с мыслями инженер отодвинул в сторону гипнотизируемый стакан и вызвал голографическое окно с графиками и таблицами. — У нас функционирующие капсулы стазиса. Несмотря на аварию, их хватит, чтобы запихнуть в них всех живых. Так мы ограничим утечку энергии, но…

— Кому-то всё равно придётся остаться бодрствовать, чтобы следить за системами и восстанавливать повреждённое. Трини не сможет это делать в одиночку. Он всего лишь искусственный интеллект, — взял слово молчавший до этого мужчина.

Он был старше всех собравшихся. Возраст его не определялся, но за твёрдым взглядом чувствовалось дыхание времени. Широкоплечий, с собранными в куцый хвост на затылке серебряными волосами. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что для себя он выбрал профессию солдата.

— Не просто кому-то, — инженер мотнул головой. — Как минимум одному Небу. Только этот атрибут сможет удержать щиты на энергетическом ядре корабля. Если оно рванёт… Полпланеты точно слизнёт.

— Аскем, разве нельзя его как-нибудь… потушить? Не сейчас, пока все мы от него зависим, но потом? — рыжеволосая девушка впервые прямо посмотрела на замученного главу научной службы. — Я помню, ядро это совокупность воль, завязанное на Пламя, сжатое до твёрдого состояния, но ведь должно быть что-то…

— Не знаю, Семт, не знаю. Его не просто так собирали и монтировали в космосе.

В помещении негромко заговорили, поднимая тихий гул. Все люди здесь были специалистами в своей области, прошли долгую подготовку и обучение, чтобы попасть в колониальную экспедицию и несмотря на произошедшее, прекрасно всё понимали.

— Сколько у нас всего Небес? — спросил кто-то из дальнего угла.

— В живых на данный момент — сто пятьдесят два, — откликнулись там же. — Вместе с капитаном и несовершеннолетними детьми.

— Без капитана и детей.

— Сто четыре.

— Им понадобится команда в помощь. Мы сможем набрать полный круг элементов?

— Постойте, но зачем полный-то? Нужны лишь те, кто справится с системами!

— Даже Небо не сможет поддерживать щиты в одиночку! К тому же, не у всех же равный потенциал!

— Согласен. Нужен полный круг, плюс в помощь кого-то, кто в состоянии чинить корабль.

— Вы понимаете, что те, кто останутся, приговаривают себя к вечному бдению? Это нехилое психологическое давление!

— С давлением разберёмся. Можно подумать, никто не проходил психологических тестов. Трини уже сделал расчёты, местный год в десять раз короче нашего…

— Вы это скажите тем, кто останется. Какая им от этого польза будет? Как психолог, я вам ответственно заявляю…

— Добавьте в команду Дождь и Туман. Вне зависимости от навыков в ремонте их основной задачей будет присмотр за товарищами.

— Солнце тоже нужно.

— И Облако.

— Да все нужны! Собираем весь круг.

— Земля не нужна. И Лёд. И Болото. Да весь Земной спектр можно не использовать.

— Кстати, кто-нибудь уже выяснил название этой планеты?

— Нет его. Неизведанная территория.

— Значит, будет Земля.

— У тебя есть на это время? И вообще, почему Земля?

— Потому что Земного спектра у нас на одну команду. Все остальные погибли…

— А если серьёзно, — рыжеволосая красавица посмотрела на главного инженера и соседствующего с ним медика. — Какие у нас шансы?

Однако, ответили ей не они, а седоволосый глава безопасности.

— Если не случится ничего непредвиденного, то шансы неплохие.

— После всего случившегося, ты ещё можешь рассуждать о непредвиденном, Михаил? — хмыкнул медик.

— Хочется верить в лучшее, знаешь ли, Рим.

— Ты ведь понимаешь, что в первую группу дежурных я тебя не пущу? То, что ты сидишь и даже бодро разговариваешь, заслуга наших медиков.

— В стазисе я быстрее не восстановлюсь.

— Вне его тоже. Тебе нужен неусыпный пригляд хотя бы одного сильного Солнца. Сейчас это не рационально.

— Я знаю...

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

Отступление 2

6 миллионов лет назад.

— Так. Ещё раз. По порядку. Что?

Михаил сжал заломившие виски, с силой зажмурившись, прекрасно зная, что от такой детской уловки ничего не изменится. Он бы многое сейчас отдал, чтобы всё произошедшее оказалось дурным сном или галлюцинацией. Даже на последствия от сотрясения или шутку пьяного Тумана согласился бы, но, к сожалению, прекрасно умел отличать иллюзии от реальности.

— Дежурящий во вторую смену круг прекратил вести видеоотчеты через десять циклов по местному времяисчислению, они не разбудили следующую группу в указанное время. Согласно показаниям Трини, они провели некий ритуал по переводу энергетического ядра и систем его защиты в автономный режим. У нас есть их расчёты. Это было возможно, но… Что-то пошло не так, — заключает Михаил, тяжело выдыхая. — В результате дежурная группа погибла, а корабль накрыло полем остановленного времени на шестьдесят миллионов лет. За это время энергия ядра переместилась в ядро планеты, и помимо того, что мы полностью лишились энергии, совершенно непонятно почему оно всё до сих пор не рвануло, уничтожив планету. Да, это я понял и при первом докладе. Ещё столь же потрясающие новости, есть? — начальник корабельной безопасности в упор посмотрел на главного инженера.

Тот в ответ вздохнул.

— Насчёт “почему не рвануло” у меня есть предположения, которые сходятся с расчётами Трини, — Аскем вздохнул и пошевелил пальцами, подзывая одно из парящих в воздухе окон интерфейса. — Вот, — указал он на плавающий зигзагообразный график, исходящий из временной точки. — Судя по всему, кое-что у ребят всё же получилось. Они сумели завязать щиты на нашу видовую энергетику.

— И что это нам даёт? — Михаил наклонился вперёд, рассматривая полупрозрачные линии статистики.

Всё же он не учёный и разбирался в графиках не так хорошо, как хотелось бы. Он воин, и его стезя совсем в другом.

— Если просто, то пока наш народ живёт на этой планете, она не рванёт. Похоже, они завязали всю систему на опорные кристаллы. Судя по выкладкам искусственного интеллекта, для правильного функционирования достаточно было бы и пары десятков наших. И раз уж иного выбора кроме колонизации данного мира у нас нет, то, в целом, всё прошло удивительно удачно.

Он запустил пальцы в светловолосую макушку. Степень их везения обсчёту не поддавалась, и при попытке прогнать данные через главный компьютер, ИИ настоятельно попросил не заниматься фигнёй и не тратить его ресурсы на что-то столь бессмысленное… Не дословно, конечно, но близко по смыслу. И это при том, что электронная личность Трини была максимально близка к человеческой.

Если бы в провернувшем всё круге не было сильнейшего тандема Тумана и Неба, Аскем и вовсе поверил бы, что за ними присматривают высшие силы. Но, как известно, все пламенные горазды переворачивать вероятности в свою сторону, а Гармония и Иллюзии ещё и переламывать их через колено.

— Удачно это не то слово! — рявкнул влетевший в пустой совещательный зал коренастый мужчина. — Хотите расскажу почему? — Рыкнул он с едким сарказмом, с разбега падая на плавающую возле стола белую поверхность антигравитационного стула и бросая на тактические терминал прозрачные листы с бегающими по ним строками отчётов. — Мы в полной заднице.

Тёмные волосы цвета мореного дуба пребывали в беспорядке, топорщась в разные стороны, словно солома на голове пугала.

— Рим? Что-то серьёзное? — Михаил нахмурился, обеспокоенно смотря на главу медицинской службы.

Друг выглядел взвинченным и усталым до предела. Работы у медиков хватало и до, и после пробуждения от стазиса — при полной заморозке всех функций организма останавливались и регенеративные способности. Усыплённые и укрытые силой Пламенного льда по пробуждению раненые и больные по-прежнему оставались ранеными и больными.

Стоило об этом подумать, как изувеченная спина больно дёрнула между лопаток. Распаханная осколками спина давала о себе знать в самые неподходящие моменты.

— Не то слово. Совершенно не то, — вздохнул медик, откидываясь на спинку стула и поднимая взгляд от панелей тактического стола. В зелёных глазах плескалась обречённость. — Мы здесь вымрем. Не сразу. Но через десяток поколений точно. Максимум двадцать. Это предел.

— Поясни, — нахмурившись и переплетя в замок пальцы, попросил он, игнорируя судорожный вздох инженера.

— Местный воздух, — Рим вывел свои файлы над столом. — Он для нас не совсем подходит. Слишком мало энергии, слишком много… примесей. Эта планета… для нас она пустышка в плане Пламени.

— Это я уже почувствовал, — кивнул безопасник, передёргивая плечами и игнорируя острые кинжалы боли, впивающиеся в спину.

— А знаешь, как это действует на наш организм?

— Замедленное восстановление.

— Не только, — врач вздохнул. — Как ты знаешь, при нашем сроке жизни дети у нас появляются довольно редко. Мало кто заводит больше двух-трёх. Всё потому что для формирования и развития плода нам тоже нужна энергия.

Михаил кивнул, не спеша поторапливать друга. Всё это он, разумеется, знал. Основы основ преподавали ещё в начале обучения. Но если товарищ начинает с прелюдии, для чего-то она ему нужна.

— Сроки жизни на этой планете от нас никуда не денутся, — отметил он. — А вот с рождением детей, определённо, будут проблемы. Без вреда для жизни у наших сможет родится один ребёнок, потом потребуется долгое восстановление. По местным меркам… не меньше тысячи лет. И с каждым поколением срок будет увеличиваться. Мы здесь чудовищно сильны, Михаил, но продолжение рода в текущих условиях доставит нам такие проблемы, что я уверен — уже через два-три поколения это станет настолько заметно, что мало кто решится рисковать понапрасну. Учитывая сколько нас сейчас — не стоит рассчитывать на долговечную колонию. Не при нас, но придёт время и мы вымрем.

Михаил почувствовал, как в горле застрял сухой комок. Столь страшный прогноз не укладывался в его голове.

— Что… что-нибудь можно… сделать?

— Не знаю, — Рим вздохнул и опустил голову. — Можно… наверное, можно попробовать создать энергонасыщенные лакуны, где мы сможем жить и развиваться… что-нибудь вроде рекреаций. Это безусловно повлияет на окружающий мир, породив мутации местной флоры и фауны, но, возможно, даст нам необходимое время. Но…

— Всё снова упирается в энергию, — мрачно понимает воин. Синие глаза темнеют от тяжести эмоций.

— Ритуалы? — осторожно предлагает Аскем.

— После того, что выкинул второй круг? — едко шипит врач, между его пальцев проскакивают зелёные искры.

— Тише, — Михаил не повышает голоса, но твёрдые интонации мигом остужают чужой пыл. — Тише, Рим, — уже мягче говорит он.

— С энергетикой планеты творится, Хаос знает, что! — врач резко взмахивает рукой, словно обрубая что-то. — Вы хоть представляете себе последствия? У нас сконцентрированная метафизическая энергия в ядре планеты. И эта энергия, Предки вас всех побери, резонирует со всеми нашими действиями. Я повторюсь — всеми.

— Ну, и что ты в таком случае предлагаешь? — мрачно спрашивает инженер. — Как мы остальным вообще расскажем обо всём этом?

— Мы не будем рассказывать, — отрезает Михаил. — По крайней мере, не сейчас. Поищем способ решить, должно быть хоть что-то.

— Сколько человек в курсе насчёт… этого, — он кивнул в сторону медицинских выкладок.

— Пока только мои подчинённые, — устало вздыхает медик. — Я не рискнул обнародовать.

— Хорошо, — кивнул Глава службы безопасности. — Оповестим только глав подразделений и принесём Клятву Пламени молчать до поры.

— Думаешь, поможет? — скептически протянул Рим. — Так ты только оттягиваешь неизбежное.

— Я знаю…

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

Отступление 3

5 миллионов лет назад.

— Так. Ну и кто мне расскажет, что это такое?

Мирт хмурится и смотрит на снимки перед собой так, словно одним своим существованием они являются оскорблением всего хорошего всем плохим.

Он — двадцать пятое поколение колонистов, он многого не знает, не помнит и не понимает, но и дураку ясно, что ничего положительного в световых изображениях не найти. Светлая свободная одежда слишком сильно отличается от строгих кителей предков-астронавтов, и в чертах его лица уже почти не прослеживается родство с Михаилом, отдавшим жизнь и Пламя при постройке первого города Шаманов на этой далёкой и неприветливой планете, но он отчаянно хочет быть на него похожим.

Выбеленный лён ложится складками на плечи, напоминая крылья огромной птицы, а серебристые волосы топорщатся пухом первого оперения.

— Какая сволочь ставила эксперименты над местной фауной? И что, Предки вас побери, нужно было сделать с обезьяной, чтобы она мутировала в... вот это?!

На кадрах хорошо просматривалась грузная фигура, завернутая в шкуру животного. Со стороны ее можно было перепутать с человеком — издалека. Возможно со спины.

Кадры беспрестанно повествовали о жизни поселения дикарей, добывающих огонь, занимающихся охотой и собирательством. И все бы было хорошо, если бы данные дикари не зародились на планете самостоятельно. Как-то.

Мирт чувствовал, как закипает голова от вероятных последствий. Пожалуй, это было для него слишком. Ему всего пять тысяч лет. Великое пламя, это не тот возраст, в котором следует вникать в чьи-то безумные эксперименты. А уж если старшие узнают — а они обязательно когда-нибудь узнают, всем им придется долго спать на животе и есть исключительно стоя.

— Я, наверное, тебя разочарую, — тянет Лиса, вздыхая в такт ему и подпирая кулаком щеку. — Но никто ничего не ставил. Они сами, — она накрутила ярко-алый локон на палец, задумчиво, но без особого интереса проглядывая изображения.

— Сами?!! — Мирт внезапно раздраженно зарычал. — Ты издеваешься?!! Ты на них только посмотри!

Он некультурно ткнул пальцем в голограмму, проваливаясь в переливчатую картинку, собранную светом и пламенем Тумана. Светлый рукав задрался, обнажая тонкое запястье.

— Смотрю, — кивнула девушка. — Что я должна увидеть?

— Они на нас похожи настолько, что это даже неприлично! Какова вероятность, что на планетах, между которыми полторы галактики, зародится одинаковая, совершенно идентичная форма жизни?! Да у них даже зачатки пламени есть! И я должен поверить, что это случайность!!! Да кто вообще в такое проверит?! Совет нас живьём съест! И будет прав.

Лиса глубоко вздохнула, закатывая глаза, и фыркнула, по-лисьи растягивая губы в насмешливой улыбке.

— Для Дождя ты какой-то слишком нервный.

Она провела рукой по светлой накидке пончо, разглаживая складки грубой домотканой ткани. Её странное для Солнца хобби в изготовлении ручной ткани многих удивляло, а конкретно сейчас и вовсе Мирта раздражало. К слову, она себе и станок деревянный сама собрала... Всё в ней сейчас смотрелось неуместным, она сама — как привет из далёкого прошлого до изобретения простейших компьютеров и техники. В условиях всё ускоряющейся утери знаний и технологий её поведение всё чаще напоминало плевок в душу всем тем поколениям, что отдавали жизни и Пламя для продолжения их рода, для сохранения культуры и истории их цивилизации. Что не отменяло её умений и мастерства, как специалиста.

— Верить и не нужно, — Лиса подзывает к себе одно из голографических окон, проводя пальцем по тактическому столу. Поверхность стекла чуть теплая, нагретая работающими системами. Так быть не должно, но прошло уже очень много времени с тех пор, как они все свалились на эту планету.

Им удалось воссоздать свои города в разных частях мира, сообща напитав их территории Пламенем в достаточной концентрации, чтобы их дети могли расти и развиваться здоровыми. Но это не значит, что им удалось полностью восстановить уровень, на котором когда-то жили их предки. Атлантис и Гиперборея, Неверленд и Белогорье, Авалон и Шамбала...

Такие красивые и такие хрупкие. Остатки великого народа. За прошедшие тысячелетия их по-прежнему не больше десяти тысяч. И новые поколения все слабее первых...

Под тонкими бледными пальцами поднимаются пики графиков и диаграмм. Вырастает разрезанная модель планеты с пульсирующим в ядре солнцем.

— Смотри сюда, — изящный ноготок без трепета тыкает в сияющий шар. — Что это такое, объяснять надо?

— Я что, по-твоему, совсем дурак? — возмущается Мирт. — И при чем тут ядро?

— А при том! Что в нем наше Пламя! Воля наших предков! Энергия и аура!

— Это мне известно, — терпеливо кивает Дождь, внутренне всё ещё кипя от негодования.

— И эта энергия влияет на всё, — поучительно говорит Лиса, смотря на него бледно-голубыми глазами с солнечными бликами на дне. — Вообще на всё. Совсем.

Чужие глаза смотрят терпеливо и выжидательно, ожидая, когда до него дойдёт простая истина, очевидная, как прозрачное стекло из очищенного кварца. Мирт вздрагивает под этим взглядом, отчаянно пытаясь выловить в калейдоскопе осколки мыслей, что сложатся в ответ.

— Ты хочешь сказать… — осторожно начинает он. — Они... действительно… сами зародились… из-за нашей силы?

От этой мысли не столько страшно, сколько горько.

Их народ вымирает. Очень медленно, но неуклонно, из этого не делают тайны, ибо нет смысла бояться естественного процесса, но… всё равно обидно. И жутко. Не в их поколении, но через десяток, может, два… Их потомки больше никогда не увидят звёзды, не шагнут на Млечный Путь…

Мирт тяжело опирается на стол, наблюдая, как расходятся радужные блики на контактной поверхности. Очень быстро в запястье впиваются тонкие иглы онемения, но он игнорирует этот мелкий дискомфорт.

— Ну, как-то так, — соглашается Лиса.

— Совету это не понравится.

— Это вообще мало кому понравится.

— Они… — он снова переводит взгляд на картинки жизни… аборигенов. — Такие же, как мы?

— Разумеется, нет, — фыркает девушка, резким движением руки зачёсывая волосы назад и устало откидываясь на спинку кресла. — Как ты себе это вообще представляешь? Мы всё-таки разные виды.

— Спасибо и на том…

— Но думаю, если всё так и продолжится, мы вполне можем стать совместимыми на генетическом уровне. Через пару сотен тысячелетий.

— Ты издеваешься? — Дождь морщится и кривится, бросая кислый взгляд на дикарей. — Это ксенофилия с закосом в зоофилию. Они же почти животные.

— Как ты сразу свернул на тему взаимодействия, — фыркает Лиса. — Я об этом не говорила даже.

— Но зачем-то же ты про совместимость сказала?

— Да, — не стала отрицать очевидного Солнце. — У них с воспроизведением проблем нет, и живут они меньше нашего, как бабочки однодневки. Так что развиваться будут быстро.

— Хочешь сказать, это нам стоит опасаться?

— В перспективе, — она не кивнула, но повела бровью, и ему вдруг показалось, что перед ним сидит совсем другой человек. Её прапрадед, которого Мирт видел совсем маленьким. Ушедший в Пламя. Отдавший себя Авалону, чтобы могло родиться новое поколение…

— Если о них узнают в таком контексте, их уничтожат.

— Непременно.

“Но мы ведь все знаем, что с Пламенем не шутят. Если они появились, значит, в этом есть какая-то причина. Только многие ли вспомнят об этом?”

— Не хочу думать, что они наше будущее, — признался Мирт, вздыхая.

— Не верь. Только что толку.

— Действительно.

В забытом зале Аналитического отдела почти мёртвого корабля сидели Неправильный Дождь и Перевёрнутое Солнце.

В конце концов, они удалили снимки первых homo sapiens.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

Примечания:

Всех заинтересованных, приглашаю в группу https://vk.com/club93244915

39.

В маленькой детской ручке скрипит рукоять пистолета — отнюдь не игрушечного, несмотря на размеры и владельца. На плече недовольно шевелит хвостом хамелеон, осуждающе поглядывая на хозяина. Реборн чистит и перебирает оружие, но заученные движения, вопреки ожиданиям, не приносят спокойствия.

В голове привычно препарируются чужие слова. Предложения раскладываются по полочкам смысла, разбираются на составляющие, как пистолет на коленях. Но сумбур в душе никуда не уходит.

Шахматноголовый... С прошлого раза стоило запомнить, что любое его предложение несёт подвох и два-три потайных дна. Теперь рядом нет Луче, из которой можно попытаться вытрясти хоть какие-то ответы. Можно спросить Арию — кто знает, что успела поведать ей мать, но нет гарантий, что Донна Джиглио Неро ответит. В этом она чрезвычайно похожа на мать. Где сядешь, там и слезешь.

Иногда Аркобалено Солнца сожалеет, что так нужные сейчас ответы нельзя получить обыденными и нежно любимыми способами — пистолет к виску и придавить пламенем. Хороший, почти идеальный способ, действующий на большую часть гражданских и значительную часть мафиози. Такой простой метод…

Но, к сожалению, не прокатит, с Арией так только отношения испортишь. Джиглио Неро такого не простит и, вопреки славе самого доброго Неба, отомстит от души. К тому же, Аркобалено для всего мира должны быть монолитны. Сплавлены воедино, как радуга, какие бы разногласия ни разделяли их внутри, снаружи они перетекают от одного к другому.

Вопрос не только репутации, но и безопасности, чтобы всякий, кто рискнёт покуситься на титул Сильнейших, дважды подумал — хочет ли он связываться со всей Семёркой разом?

Пистолет в руках щёлкает предохранителем и киллер откладывает его, нервно запуская детские пальчики в идеально зачёсанные волосы, портя прическу и поднимая её дыбом. Короткие тёмные иголки топорщатся в разные стороны, напоминая ежа…

На задворках памяти звенит дверным колокольчиком звонкий смех:

— Il mio sole... Из всех женщин мира, называть его так было позволено лишь одной.

Не Луче и не Арии, как бы ни зубоскалили коллеги…

...жаркое солнце Италии, цветы в длинных тёмных волосах и ослепляющие блики, отражающиеся от стеклянных бус… старые узкие улочки и маленькие площади, где под звуки гитары и барабанов танцует тонкая фигурка в длинном платье...

Длинный выдох сорвался с губ, и Реборн выпрямился, сжимая зубы. Взгляд упал на часы, издевательски мерцающие неистраченными пятью минутами. Шанс вернуться в свой настоящий облик, снова стать собой — соблазн велик до неприличия. Но цена… Она ведь есть всегда.

И с учётом Шахматноголового…

...цена будет страшной.

Слова Бермуды мерещатся издевательским шёпотом. В его голосе нет эмоций и почти нет интонаций. Солнечный Аркобалено прекрасно понимает, почему всех собеседников начальника тюрьмы пробирает жутью и без учёта ауры Вендиче.

За столетия, проведенные в ожидании мести, он утратил большую часть человеческого. Церберы теневого мира существовали во тьме теней, поджидая каждого, кто оступится, жалили ужасом невольных свидетелей, обещая муки и отчаяние собственного бессилия... Реборну часто говорили, что он самолюбив и болезненно горд, но, признавая эту истину, он, тем не менее, отказывался продлять проклятую вечность таким способом.

В конце концов, неприглядность ожидающего исхода стала очевидна в день павшего на них проклятия. Он всегда это знал. Отказывался признавать вслух, но знал.

Реборн жил так, как учил своих учеников — ярко и упрямо, не страшась неизбежного и не позволяя ему влиять на себя. Все когда-нибудь умирают. Это правда вечности. И значит, перед шагом в пропасть стоит сделать всё, чтобы тебя запомнили достойным, а не носиться как курица с отсечённой глупой головёшкой.

Реборн задумчиво поглаживает спинку беспокоящегося хамелеона и успокаивающе щекочет зверька под подбородком.

— Похоже, наше время на исходе, старый друг. Будет что вспомнить перед смертью...

Леон смотрит грустными желтыми глазами и прижимается зелёной мордочкой к щеке.

— Ну-ну, ты плохо меня знаешь, если думаешь, что я так просто сдамся. В конце концов, у нас с тобой есть неоконченное дело, — киллер усмехается и смотрит на спокойно спящего на кровати Тсунаёши.

Вот же беспечное дитя! Ничему его жизнь не учит...

Леон растягивает пасть в подобии человеческой улыбки и быстро перетекает в огромный молот. Словно читая мысли напарника и пытливо спрашивая:

"Разбудим?"

Солнечный убийца задумчиво взвешивает игрушку, но почти тут же с сожалением качает головой.

— Пусть спит. До подъёма ещё четверть часа. Может, хотя бы сегодня у него достанет навыков проснуться самостоятельно?

Хамелеон скептически косит глазами на молоте, но послушно возвращает привычный вид, перетекая на детское плечо.

Да-да, верно. Надежда умирает последней. Киллер ещё раз погладил напарника по спинке и неуклюже улыбнулся. Сегодня он побудет добрым, кто знает, чем закончится затеянная Шахматноголовым игра и с какими потерями они выйдут из неё.

Если выйдут вообще…

Во внутреннем кармане пиджака лежат, обжигая безмолвным напоминанием, аккуратно сложенный лист бумаги и дорогая чёрно-золотая перьевая ручка. Реборн приготовил их, как только стало ясно, что невидимый отсчёт до точки начался. Но так и не набрался сил воспользоваться.

Впервые за долгое время, он с трудом сдерживает малодушное желание написать письмо без обратного адреса, но с одним-единственным адресатом. Он проиграл у себя в голове несколько раз, как это будет, что напишет… Перед глазами, как в каком-то старом фильме, стальное острое перо касается чуть желтоватой бумаги, выводя узкие, чуть завивающиеся буквы…

Их содержание всегда нелепо и отрывочно. Что он вообще мог ей написать?

...здравствуй, Катарина… столько лет прошло, а я ещё живой, но вряд ли долго проживу… тогда, так много лет назад, я влип и не рискнул вернуться… не хотел пугать, привлекать внимание… подводить под опасность… можешь злиться…

...ты никогда меня не простишь, да я и не прошу об этом… лишь попрощаться…

...Я видел нашу внучку. Она так на тебя похожа… как вы её там вообще воспитывали? Она же с таким шилом, не удержишь!.. А уж её хахаль… Ну, вот где, где она его могла встретить? Я думал, поседею, когда узнал!..

...а я знаком с её отцом. И знаешь, так попасть — ведь постараться надо! Скажи мне, о чём думала наша дочь?.. С удовольствием отстрелил бы ему яйца...

...Любовь к тебе всегда в моём сердце… и ты единственная женщина в моей жизни. Всегда. Несмотря ни на что…

Так много вариантов крутятся в голове — и ни один не выбрать! Позор ему, как величайшему киллеру поколения, но даже в письме к Катарине он не имеет храбрости сказать самое главное.

Знает, что виноват. Знает, что предал.

Знает, что не имеет права просить прощения.

А ещё есть ненаписанное письмо для девочки, что пока ничего не знает. И стоит ли ей узнавать, — как в той детской песенке "большой-большой вопрос". Что писать Гретте и писать ли вообще, Реборн не знает.

Хочется оставить ей память, — так сильно, что жжёт кончики пальцев, — но стоит представить реакцию пока ещё простой, гражданской девочки, как ручку хочется расплавить, а бумагу сжечь. Он видел её там, на десять лет вперёд. Она так же упряма, как он, любопытна, как Верде, и упорна, как Катарина. Если этой девчонке попадёт в руки столь загадочное письмо, что она сделает? Конечно же, отправится искать ответы!

Но уже без прикрытия Верде или Реборна.

...Ты знаешь, ты ужасно на нас похожа, и мне страшно, что ты унаследуешь наше проклятие…

...Я всё равно тобой горжусь, пусть ни меня, ни своего отца ты никогда не узнаешь…

...Он всё ещё мудак, которого я хотел бы пристрелить, но спорить, что и у него получилось что-то столь прекрасное, не могу даже я…

...Гретта, живи счастливо и не лезь в мафию...

Эти письма никогда не будут написаны.

Примечания:

На бусти и патреоне черновик частей (40-43), так же обновлены черновики Сгорая, согревай (7-9), Разделённый мир (1-2), а так же Домашний очаг (3-16). Добавлен черновик короткого драббла про Супермена.

Примечания:

Всех с наступающим праздником!

Всех заинтересованных, приглашаю в группу https://vk.com/club93244915

40.

Здесь остановилось время — первое, понимание чего приходит, когда глаза привыкают к полутьме. Сфера Люмоса, с потрескивающими на ней молниями изумрудного Пламени, поднимается над раскрытой ладонью, освещая пространство… незнакомого где-то.

Ещё бы понять, где? Перед глазами всё ещё стоит низкая хрустальная пирамида на четырёхугольном основании, лежащая в центре круглого постамента из чёрного камня. Свет падает, отражаясь от внешних граней, стекая по ним словно вода, притягивая взгляд. От желания коснуться колет пальцы, обжигая пламенем ладони.

Не самая хорошая идея, когда стоишь в древнем храме, затерявшемся в глубинах тропических джунглей, где воздух пахнет сладостью прелой листвы и до краёв полон влагой. И даже самый неискушённый взгляд легко находит сходство с пирамидами древних майя, на вершинах которых в жертву богам приносили ещё бьющиеся сердца врагов.

Плохая идея идти внутрь. Очень плохая, но мир подталкивает в спину, а чутьё тянет на тихий зов. И Гретта идёт.

Хрустальная пирамида легко ложится в ладонь, отзываясь теплом Пламени и перенося… куда-то. Где и спустя миллионы лет, время стоит на месте, скреплённое жизнями и волей Шаманов.

Разбитый ковчег иного мира. Артефакт перенёс её в просторный зал с высоким потолком и далёкими стенами, до которых едва-едва доставал свет зажжённого огонька. Пол под ногами поглощал звуки шагов, по цвету он напоминал потемневший до непрозрачности лёд, отполированный до зеркального блеска. В свете Люмоса слабо угадываются линии, складывающиеся в схематичные рисунки, полные кругов, квадратов и треугольников. Сплошная геометрия и чертежи.

Мысленно отвесив себе Снейпопинка за неосмотрительность, Дель Спиро осторожно присела на корточки, всматриваясь. Линии словно выжжены, но не на поверхности, а на микрон ниже. В глубине. Как лазерная гравировка в стекле. Только это не стекло. И не камень.

Тонкая ладонь ложится на гладкий пол, и глубоко вдохнув, Гретта прикрывает глаза, посылая короткую волну магии и вслушиваясь в отклик. Ласковое тепло толкается в кончики пальцев осторожным котёнком.

Зыбкое ощущение, призрачное, но недостаточное, чтобы ошибиться.

Лёд Посмертной Воли Неба.

Намного сложнее техники Примо. Намного масштабнее. И в то же время проще. Гениальнее.

Осознание масштабов вышибает дух. Необъятность Воли, неоспоримая твёрдость духа. Монолит решимости и веры. Всё это создатель этого места собрал воедино, объединив и переплавив в непрошибаемую твёрдость, которую не смогли разрушить ни катастрофы, ни само время.

Так мог бы почувствовать себя далёкий предок человека, увидев стеклянный небоскрёб, взлетающий к облакам. Нечто далеко за пределами картины мира…

Вот только хорошо это или плохо, Гретта сказать не могла.

Слишком часто из подобного величия вырастали проблемы, аукающиеся кучей трупов. Или проклятиями, одно другого краше.

Поднявшись и поправив сбившуюся наплечную сумку, она зажгла ещё несколько световых сфер, развешивая их вокруг себя. Хотелось бы успеть среагировать на возможную опасность до того, как нечто попробует откусить голову.

Стало светлее, отчётливее выступили стены, покрытые теми же линиями и фигурами, что и пол, но в пустоте зала по-прежнему оставалось непонятным, куда идти и как выходить. Зал не уступал размерами спортивному стадиону.

Проблема заключалась совсем не в просторе, одинаково пугающем и прекрасном. И не в очевидном, на первый взгляд, отсутствии выходов — право, когда такие мелочи кого-то останавливали?

Загвоздка положения в том, что она не чувствует окружающего пространства; самого необходимого и важного ощущения для аппарации. Словно со всех сторон окружил непроницаемый барьер, который не пробить и не вскрыть. Знакомое чувство. Напоминает даже не о Хогвартсе, о Стоунхендже, куда дойти можно только своими ногами и никак иначе.

Гретта опускает взгляд на всё ещё зажатую в руке призму. Куда бы ни перенесла её эта вещица, выход, вероятно, также зависит от неё.

В крайнем случае её всегда можно обо что-нибудь разбить...

Спрятав так некстати завороживший артефакт в карман, ведьма посильнее укуталась в тёмный плащ, целенаправленно двинувшись к стене впереди, стараясь не наступать на едва угадывающиеся линии.

Шагов было почти не слышно, а пол под ногами оказался не таким твёрдым, как ожидаешь, ступая на камень, металл или стекло. Больше похоже на чуть прорезиненную поверхность спортивной площадки. Гретта даже специально остановилась, вновь приседая на корточки, чтобы легонько постучать ногтем о застывшее пламя.

Раздавшийся звук напомнил о мраморной плитке, в одном из дорогих магазинов одежды.

"Загадочно. И совершенно непонятно," — шумно выдохнув, подумала она. — "Верде на это место нет".

Всё-таки ей до отца слишком далеко, чтобы проводить полномасштабное исследование на ходу и без аппаратуры. Пока что можно только свалить все факты в кучу, надеясь, что в какой-то момент количество перейдет в качество.

Почти любимый метод Реборна, если верить Саваде Тсунаёши...

Странности продолжали копиться.

С запозданием пришло понимание, что воздух тут, несмотря на изолированность, не затхлый и не пыльный. Чуть прохладный, не застоявшийся. Его можно было бы назвать свежим, но он ничем не пах. Единственные запахи в это место Гретта принесла с собой и на себе.

Отвесив себе ещё одну порцию ментальных Снейполюлей, Дель Спиро сложила короткое диагностическое заклинание, чтобы с трудно передаваемым скепсисом рассмотреть получившийся результат. Чары беспристрастно утверждали, что в окружающей газовой среде нет посторонних примесей. Чисто и стерильно, как не во всякой операционной.

Наверное, что-то такое её бывший профессор мог испытывать, когда Невилл сварил при нём своё первое удавшееся — безупречное — зелье. С одной стороны замечательно и прекрасно, а с другой… это ж неспроста! У него же всегда всё взрывается. Все просто не может быть настолько хорошо.

В естественных условиях подобного быть не может.

... тут условия от естественных далеки, но однако же...

Гретта на всякий случай ещё раз наложила заклинание — более сильное и подробное, но результат остался прежним.

"Что ж… если я всё-таки отравлюсь, это будет интересно," — философски решила она и двинулась дальше.

При близком рассмотрении стены оказались покрыты не только линиями и фигурами. Точно также как и на полу, словно под самой поверхностью, кое-где мелькали символы. Руны или, возможно, иероглифы. Похожие на смесь японского и аравийского, они притягивали взгляд ровными строчками, но понятнее не становились.

"Всё страньше и страньше," — сравнивать себя с Алисой в Стране чудес не хотелось, но в этот миг девушка чувствовала себя абсолютно солидарной с незадачливой путешественницей.

У неё ведь даже свой "белый кролик" оказался. Гретта глубоко вздохнула и задумалась: стены отливали янтарным перламутром, настраивая на умиротворённый лад.

За последние несколько дней она изрядно устала в пути, так что ничем иным кроме как запредельной усталостью свой следующий поступок молодой Шаман объяснять не желала.

— Так, — четко и громко произнесла она. — Есть тут кто-нибудь или как? Ау!

В ее оправдание, можно отметить, что проговоривший в одном из параллельных миров эту же фразу по отношению к кольцу Неба Тсунаёши, добился-таки внимания духа Примо. В том числе и потому что был вооружен молотком и пистолетом.

Гретте на такие ухищрения идти не пришлось. Её вполне услышали и так.

— Допустим, "кто-нибудь", тут определенно есть. Хотя должен отметить, что манеры молодого поколения претерпели сильные изменения, причем не в лучшую сторону, — раздался за её спиной спокойный мужской голос.

Примечания:

Для нетерпеливых на бусти и патреоне лежит черновик частей (41-43), так же обновлены черновики Удача неудачников (1-4), Потерянная душа (1-2), Разделённый мир (1-2), и черновик шестой части Пылающие души.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу https://vk.com/club93244915

41.

Светловолосый мужчина в свободных серебристо-серых одеждах с тёмно-фиолетовыми нашивками на узком стоячем воротнике с интересом смотрел на неё серыми, отливающими сталью глазами. Острые, правильные черты лица напоминали о Джуне, словно перед ней был его далёкий предок. Высокий и широкоплечий призрак, — Воля или голограмма, — просвечивал в свете ровного сияния сферы света, но ничуть не беспокоился об этом.

— Ты из рода Саширо, девочка? — спросил он, проследив взглядом черты её лица и чуть прищурив глаза, на дне которых мерцали искры облачного пламени.

На это Гретта могла лишь пожать плечами. Как-то неоткуда было ей взять эту информацию. Да и известных родичей хватало за глаза.

— Не хочешь отвечать? — светлая бровь чуть приподнялась, а в ровном голосе за выдержанным спокойствием мелькнуло и пропало неудовольствие.

— Мне нечего ответить на Ваш вопрос, кем бы вы ни были, — Гретта задумчиво дёрнула спираль волос у щеки. — Меня зовут Гретта Дель Спиро. Гроза. И если речь идёт о роде тех, кого зовут Шаманами, то нас на весь мир три человека, — она фыркает, ловя отголосок поражённого недоверия на дне серебряных глаз, и переходит в наступление. — Сами-то представиться не хотите?

Ситуация напоминает ей что-то из прошлого, но вспомнить, что именно, не получается.

Полупрозрачный мужчина хмурится, отчего светлые брови почти сходятся на переносице. Он ещё раз сканирует её взглядом, оправляет строгого кроя китель бледными, полупрозрачными руками и требовательно просит.

— Расскажи мне.

Про себя Гретта думает, что при жизни он точно был Облаком, и, недолго думая, садится на пол, подминая плащ Джагера под себя. Разговор выйдет долгим, а в ногах правды нет. Михаила такая бесцеремонность явно удивляет, но, постояв немного, он тоже садится, скрещивая ноги.

Этим мужчина выгодно отличался от призраков прошлого мира. Те всегда висели над полом серо-голубоватыми тенями, слишком отчётливо мёртвые, не принадлежащие миру живых.

Древний Шаман другой. Почти живой.

Он дышал, и вместе с этим приходило в движение его тело, грудная клетка поднималась и опускалась в такт размеренным вдохам и выдохам, пушистые серебристые ресницы вздрагивали и опускались, когда он моргал, складки одежды перетекали одна в другую при непроизвольных движениях. Он чуть разворачивал плечи и наклонял голову, и светлые волосы качали прядями.

А ещё от него исходило тепло. Лёгкий, почти незаметный жар Пламени Посмертной Воли, а не холод давно мёртвого слепка личности. Михаил относился к этому миру и жил вместе с ним, словно до сих пор был жив.

Он поправил тонкий серебряный обруч браслета на запястье и выжидательно посмотрел на неё, не торопя, но намекая.

— С чего мне начать? — спрашивает его Гретта, действительно плохо представляя откуда начинать рассказ.

— С того, что знаешь, — отвечает он, как нечто само собой разумеющееся, замолкает на секунду, а потом конкретизирует. — Например, почему вас трое и где все остальные.

Он смотрит, и Гретта почти уверена, он догадывается. Если не обо всём, то о многом. В конце концов, наверное, он знал, к чему всё шло. Интуиция тоненько звенит, предупреждая о чём-то еле слышным шёпотом, и она, наконец, начинает рассказ.

Совсем короткий, только то, что ей известно, и ни слова больше. По глазам Михаила видно, что и того, что есть — достаточно. Он хорошо держит лицо, оставаясь собранно-спокойным, но глаза и Пламя, колышущееся на расстоянии вытянутой руки — выдают.

Ему больно и печально. И от того, что он молчит, эта боль ощущается лишь более материальной.

Самый звонкий крик — тишина...

Воздух вокруг воплощения чужой Воли дрожит, звеня от напряжения и затаённого, всё это время не признаваемого знания. Кажется, Михаил знал о случившемся всё это время, сколько бы он тут ни пробыл и как бы давно ни утратил связь с живыми. Чувствовал.

И потому сейчас он не отрицает. Анализирует новую информацию и принимает её к сведению. Он, как живая душа, всё ещё может чувствовать, получать и принимать новый опыт.

— Ты хочешь предотвратить смену хранителей системы, — кивает он, внимательно смотря на неё.

Его слова звучат без осуждения, с тихим шорохом понимания. Шаман упрямо прячет спокойную уверенность за выверенным безразличием, присущей всем Облакам, но Гретта слышит невысказанное беспокойство и качает головой.

— Я хочу помочь хранителям, которых сменят. Маловероятно, что у меня выйдет за пару дней решить проблему, существующую не первый десяток столетий, — она снова подёргала завивающуюся в спираль прядь. — Какой смысл кого-то спасать, если на следующий день начнётся конец света?

Призрак Воли улыбнулся скупой, но искренней улыбкой.

— Мудрые слова для кого-то столь юного.

Гретта иронично подняла тёмную бровь и хитро прищурилась.

— А ты из тех, кто считает, что не достигнув пары столетий, обзавестись мозгами нельзя?

— Ну, почему же? — он шевельнулся, улыбнувшись чуть ярче. — Просто в молодости все мы спешим и торопимся. И от того часто делаем ошибки, — Михаил вздохнул, прикрывая глаза, и поднял лицо к тёмному потолку. — Мы вот тоже поторопились…

Ответить на это было нечего. Да, и не было у Гретты на это права. Кто она этому призраку прошлого? Всего лишь далёкий потомок одного из тех, кто пришёл с ним в этот мир. Возможно, навсегда последний.

Михаил неслышно вздыхает, совсем как живой, и переводит на неё свой взгляд, пристально смотрит, вновь изучая её лицо. Совершенно непонятно, что он ищет, так что она не пытается строить каких-то одухотворённых гримас, отвечая на взгляд-рентген терпением и любопытством, не берясь заглядывать вперёд.

Конечно, будет замечательно, если представится возможность покопаться в технологиях этого места — где бы оно ни было и чем бы ни являлось. (всё же вдруг это окажется никакой не ковчег, а всего лишь пункт наблюдения за чем-нибудь во имя чего-нибудь. Никаких тайн, никаких древних технологий, за исключением разновидности телескопа, да пары оставленных впопыхах кружек…)

Если он сейчас попросит её уйти, она расстроится, но не обидится. Может, только уточнит пару моментов. Сражаться с Михаилом ей совсем не хочется, несмотря на то, что знания Шаманов наиболее вероятный ключ к её проблеме.

Шаман вздыхает глубже и совсем неожиданно спрашивает:

— Итак, у тебя уже есть план?

— План? — растерянно переспрашивает Гретта.

— Да. План. Как ты собираешься помогать своим… родственникам и их друзьям? — мужчина кивает, продолжая требовательно смотреть на неё. — Хотя бы вчерне, исключая стабильное, грозовое “сначала вляпаемся, а потом посмотрим”.

Последнее звучит с долей ироничной насмешки, заставляя Дель Спиро досадливо морщиться. Никому не нравится, когда над ним смеются.

— Хотя бы вчерне, звучит, как “найти нечто, что сможет восстановить потенциал организма и регенерировать повреждённые клетки”.

— Звучит на удивление здраво, — на дне серебристо-стальных глаз искрами собиралось сдерживаемое веселье.

— В любой ситуации стоит составить план сражения, — Гретта решила поддержать чужой задор и подыграть в непонятной пока, но любопытной игре. — Потом его можно будет выкинуть и действовать по обстоятельствам.

Шаман хмыкнул и поднялся на ноги.

— Тогда пойдём, — он протянул ей руку, смотря на неё сверху вниз, — попробуем отыскать твои обстоятельства, маленькая Гроза.

Его полупрозрачные пальцы отдавали теплом и силой, распаляя азарт. Гретта с любопытством выпутала свою руку из плаща и вложила её в чужую ладонь, без страха опираясь на удивительно материальную силу.

Примечания:

На бусти лежит черновик (часть 42-43), обновлены черновики Потерянная душа (часть 1-7), Сгорая, согревай (8-11) и добавлен законченный мини черновик по волшебникам в ДДГ.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу https://vk.com/club93244915

42.

Верде знал, что однажды умрёт. Может, во время одного из своих экспериментов — это было бы в наивысшей степени глупо, но и наиболее вероятно. Может быть, от старости — исход с наименьшей долей успеха, в конце концов, пришедшие в мафию редко заканчивают именно так. Он знал об этом задолго до принятия приглашения на то злополучное, роковое собрание.

А ещё он — учёный, и это значит если не всё, то многое.

Человек, рискнувший назвать себя учёным, всегда должен помнить, что жизнь конечна. Это естественный процесс природы. Рождение, развитие, увядание, смерть. Цикл неразрывен и вечен. Всё, что может сделать с этим человек — растянуть, ускорить или замедлить протекание данного явления. Истинная ценность разумного заключается в том, какой вклад в развитие вида и цивилизации он внёс на протяжении прожитого отрезка времени.

Как учёный, Верде всегда знал, что однажды его жизнь закончится. Раскрыть тайну бессмертия было бы любопытной, однако такой тривиальной задачкой, что он даже браться за неё не стал. Не хотелось уподобляться сотням и тысячам бездарей, занимавшихся вопросом до него. Воистину, в чём прелесть повторений, когда предстоит ещё столько открытий в областях, к которым никогда не подступались?

Поиск бессмертия — это так скучно.

Как пошутила однажды Лар Милч:

“- Если Верде и откроет секрет вечной жизни, то с высокой долей вероятности, сделает это случайно. Как побочный эффект любого другого, более важного открытия”.

Иногда и эта солдафон могла выдавать интересные гипотезы, которые не хотелось отрицать. Второй Да Винчи всегда находил это… любопытным.

Так или иначе, гибель, связанная с проклятием Аркобалено, входила в его личный топ наиболее возможных вариантов прощания с жизнью. Подвох «Королевского сражения» Шахматноголового был столь очевиден, что догадался бы и первоклассник. Следование правилам так и оставшегося terra incognita кукловода привело всех их к тому, что они имеют. Статистически невозможно, чтобы и в этот раз обошлось без какой-нибудь ловушки.

Приближающийся конец маячил неотвратимым финишем. Честное слово, он с куда большим удовольствием потратил бы оставшееся время на приведение своих дел и проектов в порядок.

Лишь природная жажда знаний и неизбывное любопытство толкнули Верде поучаствовать в фарсе во имя снятия Проклятия. Интересно же, как оно будет? Даже если это всё равно его убьёт, он не имеет права остаться в стороне и отказаться от нового, никем не изведанного опыта. Его долг как человека науки познавать и развиваться, вне зависимости от обстоятельств.

А предложение молодого наследника Вонголы стало исключительно забавным дополнением. Говорят, перед смертью можно открыть в себе много нового…

— Вы так смотрите, профессор, — Рокудо Мукуро присел рядом, наблюдая за сражением своего Неба — отчаянно непризнаваемого, но всё-таки своего.

— Так? — учёный сверкнул очками в сторону своего представителя.

— Словно видите что-то поистине забавное, ку-фу-фу! — иллюзионист нервно прокрутил трезубец, разноцветные глаза полнились Пламенем, выдавая Туманника с головой.

Он отчаянно ищет просвет в атаках Бермуды и Тсунаёши. К сожалению, концентрация чужой Воли и Пламени рассеивала тонкие иллюзии, а от более грубых глава Вендиче отмахивался, как от надоедливой мошкары.

— Безусловно! — Верде насмешливо сверкнул круглыми очками. — Ты хоть представляешь, сколько данных я соберу за одну только эту битву? Это будет прорыв!

— Ку-фу! — бывший подопытный Эстранео дёргает плечами и, не скрываясь, корчится. У него все причины ненавидеть науку и учёных вообще. Вряд ли эту фобию ему хоть когда-нибудь удастся изжить. — Ну, и какой смысл в этих данных, если этот день вы не переживёте?

— Наивный! — профессор смотрит на своего представителя с превосходством. — Как и у всех великих исследователей, у меня есть те, кто может продолжить моё дело!

— А как же слава за заслуги? — в проклятом глазу Мукуро сменяются пути реинкарнации, словно мальчишка не в силах выбрать нужный.

Учёный мимолётно сожалеет, что ему не удалось доисследовать эту кустарную поделку на более современном и приемлемом оборудовании. Это творение дилетантов раздражает и оскорбляет саму суть его профессиональной гордости.

Если кому-нибудь не удастся всё же довести до ума творение чьего-то пьяного гения, парень имеет все шансы не только ещё раз сойти с ума, но и очень быстро загнуться. Воистину гробить такой потенциал из-за чьей-то недоделки — кощунство, каких поискать.

Жаль, что времени на уговоры ценного образца катастрофически не хватает. Рокудо и его товарищей вообще бы лучше сдать мафиозным психологам или на годик-другой привязать к мальчику-Небо, чтобы долечить побитую опытами и Вендиче психику. Верде терпеть не может, когда ценные образцы таскаются по миру в неудовлетворительном состоянии

Фыркнув, он с несвойственной для себя простотой признаёт.

— Никогда не понимал тех, кто, сделав открытие, прячет в стол, зная, что не сможет его развить.

По крайней мере, если вероятность смерти выше девяноста пяти процентов, стоит хотя бы подготовить завещание. Это ведь логично, не так ли?

Верде прячет взгляд за бликующими стекляшками очков. Свою последнюю волю он озаботился записать ещё в ту ночь, когда Шахматноголовый изъявил желание явить свой лик Аркобалено.

— Ку-фу-фу… — Мукуро смеётся устало и задумчиво, а из алого глаза сочится кровь, но иллюзионист не замечает этого.

Подавив тяжёлый вздох, учёный шевелит пальцами, сбрасывая в его сторону маленькую, змеящуюся изумрудную молнию, извивающуюся китайским драконом.

— Тц! — Рокудо сдавленно шипит сквозь зубы, вытягиваясь и сжимая трезубец побелевшими пальцами.

— Сконцентрируйся и тоньше дозируй силу, — требует Аркобалено, подстёгивая чужую нервную систему. — Я потратил трое суток, чтобы снизить нагрузку. Глаз ещё не окреп. Не порть мою работу, Рокудо Мукуро.

Десятый Туман Вонголы неразборчиво шипит, становясь похожим на разъярённого уличного кота, взъерошенного, потрёпанного и пыльного, но тот послушно подчиняется, выполняя требование то ли на вбитых в Эстранео рефлексах, то ли на чистом упрямстве, пересиливая свой истощённый организм.

Верде поджимает губы и, отдёрнув рукава белого халата, чтобы не обуглились, осторожно прикасается детской ладошкой голенастого, длинноного подростка, передавая Пламя и помогая держать уплывающий контроль.

— Сосредоточься. Дыши. Считай. Тело лишь тело. Слушай своё Пламя, мальчик, слушай Пламя своего Неба, — он не слишком хорош в утешениях и социальном общении, но если воспринимать всё происходящее как очередной эксперимент, рассматривая предпосылки и исходящие, он может с этим работать. — Даже если с тобой что-то случится, девочке, о которой ты заботишься, уже подобрали доноров. С ней всё будет в порядке. К вечеру закончат подготовку к операции, совсем немного времени и она станет полностью здоровой и не зависимой от иллюзий.

Да он не умеет подбадривать или утешать, но вот стимулировать положительный исход эксперимента… в конце концов, он величайший из учёных. Никто не смеет оспаривать его гениальность.

— Ку-фу… А вы… жестоки, профессор… напоминать мне об этом в такой момент…

Иллюзионист с силой прокрутил трезубец, концентрируя сапфировую дымку на его лезвии, и в этот момент Реборн использовал свои часы. Волна солнечного Пламени разошлась по месту сражения, ошпаривая врагов и залечивая раны союзников, жарко опаляя кожу и выгоняя усталость из тела. Ненадолго, но этого хватит, чтобы придать сил.

Высокий, широкоплечий, в вечно-пижонском костюме с иголочки и невероятно раздражающей шляпе и — величайший киллер поколения. Тонкие спирали бачков закручивались у щёк забавными завитушками, отвлекающими внимание, заставляя Верде недовольно и раздосадовано морщиться.

Возможно, сейчас никто не заметит, но позже… позже непременно кто-нибудь да обратит внимание и непременно задастся вопросом, отчего так похожи сильнейший киллер и девочка-Гроза, доставившая столько неприятностей в будущем-которого-уже-нет.

— Оя-оя… — тихо смеётся Рокудо, шепча окровавленными губами. — Кого-то он мне напоминает…

— Вот и не поминай всуе! — Верде сердито дёргает подопечного за длинный хвост, едва шевеля губами.

Он не знает, каких богов благодарить за то, что одна любопытная кошка с лоснящейся, тёмной шёрсткой не сунула свой любопытный носик в их междусобойчик на три сильнейшие теневые Семьи мира. Не знает, но благодарен. Только этой девочки здесь им и не хватало. С её-то уровнем Пламени… Да Шахматноголовый скорее сожрёт свою собственную маску, чем пройдёт мимо. Лучше уж так — где бы она ни была, главное, не здесь…

И, по крайней мере, в этом они с Солнечным коллегой абсолютно солидарны.

Улыбка Мукуро превращается в широкий оскал, и в момент, когда Реборн стреляет в своего ученика, тонкая иллюзия цепей подхлестывает ноги Бермуды.

Небесное Пламя накрывает всё вокруг янтарной волной, касаясь душ каждого попавшего в зону его охвата, неуловимо успокаивая и даря внутреннюю гармонию, но не требуя ничего взамен. Невидимые детские руки хватают за ладони, гладят по голове.

“Ты не один…” — шепчет кто-то, помогая подняться упавшим духом, излечивая раны сердца.

— Повезло Реборну с ученичком... — смеётся в стороне Колонелло.

Да, думает Верде. Повезло.

В конечном итоге, нет ничего удивительного в том, что Бермуда проигрывает этой первозданной решимости — такой, какая бывает только у маленьких детей, которым ещё не объяснили, которые ещё не знают, что чего-то на этом свете не может быть. Они не знают, а значит этого нет.

Невозможного не существует.

Примечания:

На бусти обновлены черновики Потерянной души (1-8), Разделённый мир (1-5), Сгорая согревай (8-11) и маленький черновик по Наруто.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу https://vk.com/club93244915

Группа теперь закрытая, но если что, стучитесь — мы вам откроем.

43.

Раздавшиеся в опустившейся тишине хлопки звучат насмешкой, громом разносясь над перепаханной землёй.

— Браво. Браво. Браво, — мужчина в маске с тонким клетчатым узором несколько нарочито медленно и небрежно свёл вместе руки.

С виду он кажется добродушным, но в серых, едва видимых сквозь прорези металла, глазах прячется лишь арктический холод и кинжальная острота. Тонкие губы, растянутые в насмешливой улыбке, вызывают ощущение притаившихся за ней клыков.

— Шахматноголовый! — Реборн и Бермуда выдохнули в едином порыве, до скрипа сжимая кулаки.

Шаман смотрит на окруживших его людей и склоняет голову набок. Где-то в глубине души он восхищён упорством этих живых, таких ярких Пламенных. Прошлыми, настоящими и будущими Проклятыми невозможно не восхищаться. Они — те, кого зовут Сильнейшими. И Воля их почти равна Воли его исчезнувших в истории братьев и сестёр.

“Ирония и величайшая трагедия этого Мира”, — думает он, отслеживая положение Вендиче и ещё живых Аркобалено. — “Чтобы жить, он должен пожирать души своих самых ярких детей”.

“Они хорошо сражались. Достойно”.

И в кратком, мимолётно-неожиданном для себя порыве стягивает с лица маску, приоткрывая лицо на пару мгновений. Последняя дань уважения тем, кто горел так ярко. И пока шокированные люди стоят, не в силах поверить, впускает свой огонь в древнем, уже и им самим почти забытом признании чужой силы.

Хотя им, наверное, это кажется угрозой.

— Пламя?! — мальчик-Небо жмурится, пряча лицо от огненного жара, что опаляет, но не оставляет ожогов.

Может ли кто-то из них в действительности понять, каким филигранным должен быть контроль, чтобы не убить такой вспышкой?

— Да, Пламя. Вот только оно вдесятеро мощнее твоего, — он улыбается и сознательно занижает свою планку. — И вызывать его мне так же легко, как дышать.

Люди теряются, восклицают, удивляются, отшатываются потрясённые. Кавахира не против поболтать с ними. Рассказать сказку. Конечно, в ней не так много правды, но кто может его обличить? Мальчик-Туман? Их уровни несопоставимы, так что едва ли он что-то почувствует. Гретты или Талбота тут нет, так что никто не возразит, а людям… этим благородным и сильным людям будет чуточку легче от знания, что умрут они не просто так. По случайной необходимости, а не из-за ошибки далёких звёздных странников, которую не смогли изменить за много миллионов лет.

Кто упрекнёт его в этой глупой попытке облегчить горечь смерти для заведомо приговорённых?

И Джун мешает правду и вымысел о рождённых на этой планете Шаманах, о гибели и горе, о великолепной Сепире и плане по разделению семи камней на три комплекта по семь частей. Сочинять легко, иллюзия ложится на потрясённые мощью его Пламени разумы так легко и просто, что не будь он Туманом, подивился бы.

Складно сказка сказывается, вьётся пустынным маревом, маня несуществующим оазисом уставшего путника… и рассыпается сотней осколков вылетевшего из витража стекла вместе с хриплым, каркающим смехом.

— Ты всегда был горазд трепать языком, Кавахира! — смеётся Талбот, шагая из теней вместе с криком маленького Неба Вонголы о том, что способ спасти всех есть.

Смешной малыш. Словно до него не пытались те, чей уровень цивилизации был много выше! Но почему-то старый кузнец согласен с ним.

“Потрясающе…” — устало думает Древний, с трудом подавляя тяжёлый вздох. — “Талбот, ты сейчас все поколения нашего народа к идиотам приравнял?”

Он смотрит на тёмную ткань, плотно закрывающую глаза старика, зная, что тот прекрасно чувствует его взгляд, слышит все мысли, не скрытые Туманным барьером, и рассеянно думает, что забыл. Забыл какого цвета были его глаза, когда тот ещё не ослеп. Бесполезная в сущности мелочь, но почему-то дёргает занозой в сердце.

Он, и правда, очень давно перестал искать выход из этой безнадежной ситуации. Прошло столько миллионов лет, и очень глупо думать, что в одиночку он может справиться там, где не справились десятки до него.

— И ты считаешь, что этот план сработает? — спрашивает он, обращаясь только к сородичу.

— Даже если и не сработает, много ли ты потеряешь? — по-вороньи склоняет голову кузнец. — Если не получится, у тебя под рукой всё равно будет набор для следующего проклятия.

Старик смеётся, каркая, как престарелый ворон, напоминая о черных птицах, если не на кладбище, то в тёмном лесу. Если бы Джун знал его хуже, решил бы, что старик пугает его. Вон как побледнели детишки, поджали губы аркобалено.

Он оборачивается, встречаясь с упрямым взглядом молодого дона Вонголы.

— И вы согласитесь на это? — упрямые-упрямые дети, такие глупые и сильные одновременно. — Если не получится, ты первый кандидат на Небо Аркобалено, Тсунаёши-кун.

— Я согласен! Даже если шанс один на миллион, я готов попробовать!

В его глазах живут янтарные искры, как никогда сильно напоминая прошлых Шаманов. Всех тех, кто умер, пытаясь решить проблему, взявшую начало из катастрофы. Джун почти готов аплодировать Реборну, сумевшему вытащить юное Небо, почти десять лет прожившее под печатью Воли, восстановившее силу, которая была почти уничтожена.

— А Вендиче? — Кавахира переводит взгляд на лежащего на спине Фон Вихтенштайна. — Их участие — половина успеха, как я понял. Сумеешь ли ты уговорить их, Савада Тсунаёши? Стражам незачем помогать мне..

— Я согласен!.. — Бермуда судорожно выдыхает, пытаясь подняться. — Я на всё согласен!

И вот теперь Кавахира удивлён. Сильно. Но ответить уже не успевает.

Звонкий голос раздался над их головами вместе с вспышкой изумрудной молнии, заставив вздрогнуть всех, кому он был знаком.

— Значит, я вовремя! Поберегись!

Он дёргается, мысленно выругавшись, но не успевает сделать даже шага, когда острые коленки девчонки врезаются в спину между лопаток, валя на землю и придавливая всем весом.

— Гретта-сан! — Тсунаёши восторженно улыбнулся, едва удерживая себя от того, чтобы броситься к девушке, встречая её смеющийся взгляд.

Дель Спиро беспечно помахала ему рукой, перекидывая через плечо тугую косу и игнорируя попытки мужчины под ней подняться, лишь с большим удобством устраиваясь на его спине.

— Что ты тут делаешь? — прошипел Джун, пытаясь подняться, краем глаза ловя движения Проклятых Солнца и Грозы. Судя по их мрачным взглядам, они впервые в жизни с ним оказались согласны.

Конечно, ему ничего не стоит скинуть её и подняться, но… он ведь только что принял решение подыграть Талботу и Маленькому Небу. Глупо думать, что там, где замешан Мастер, не отметилась ученица…

— Ну, даже не знаю… — деланно беспечно фыркнула ведьма, опустив на него ироничный взгляд и картинно потерев подбородок. — Наблюдаю бесплатный цирк?

Она подняла глаза и обвела насмешливым взглядом замершее общество.

Тяжёлый тёмный плащ Вендиче, подбитый белым мехом, укутывает худые и узкие плечи, но почти не скрывает лёгкого сарафана нежно-зелёного цвета и голые коленки. Изумрудные всполохи Пламени Грозы танцуют на дне радужки, подсвечивая глаза мистическим светом, пугающим и одновременно завораживающим.

— Вам, кажется, нужно всё Пламя, которое можно собрать? Думаю, лишней я не буду.

Примечания:

На бусти обновлены черновики Потерянной души (1-14), Удача неудачников (1-5) и Справедливый судья (1).

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу https://m.vk.com/club93244915

Она закрытая, но вы стучитесь, мы вам откроем.

На столе перед ней стоит хрустальная фигурная вазочка с обжаренными кофейными зёрнами в белом шоколаде и высокий стакан с молочным коктейлем, увенчанный шапкой взбитых сливок, обсыпанных клубничной крошкой. Крошка не смешивается с молочной составляющей и придаёт кулинарному творению вид сверкающей блёстками игрушки. Красиво и вкусно.

Гретта зачерпывает маленькой ложечкой шапку вместе с сушёной стружкой и с наслаждением отправляет в рот, чувствуя, как маленькая кислинка с ароматом клубники тает среди молочной сладости. Следом с не меньшим удовольствием разгрызает горькое кофейное зёрнышко. Прекрасно...

Летнее итальянское солнце проникает в широкое панорамное окно возле её столика и играет искристыми лучами в сотне маленьких капель, образовавшихся на стеклянной стенке стакана. По кафе плывёт бесподобный кофейный аромат, чаруя и заманивая проходящих мимо прохожих.

Хорошо вернуться домой.

А сделать это после хорошо выполненной работы ещё лучше.

Гретта улыбается выглянувшей из кухни бабушке и снова слизывает взбитые сливки с ложки.

Жизнь прекрасна!

Перед глазами время от времени все ещё всплывает иногда картина взметнувшегося в небеса Пламени, переливающегося всеми цветами радуги, наполняющими воздух силой. Силой, что когда-то позволила далёким предкам звёздного народа бороздить просторы космоса и их же привязала к одинокой голубой планете из-за ошибки и поспешности.

Мир словно шептал в душу и сердце, минуя разум:

Ты помнишь какими мы были на заре времён? Помнишь ли, куда вело нас сердце и зов далёких звезд? Слышишь ли ты, как плачет забытый мир и мы вместе с ним? Слова, что слышать могли лишь Шаманы, дети Пламени, зародившиеся в его оттенках и обретшие самостоятельный разум.

Пламя свивается огненным смерчем, кружась в небе огненным драконом с переливающейся всеми оттенками мира чешуёй. Он делает круг почёта вокруг собравшихся мафиози, и Гретте вдруг становится немного смешно — ну, почему же глупые люди направили всю эту прекрасную силу на то, чтобы разрушать? Почему не могли жить хотя бы капелькой мира, раз уж всё равно скрываются от простых людей?

Это глупый, по сути, вопрос.

В человечестве всегда есть жестокая, разрушительная сторона. Она в самой природе людей. В их сердце. А кто захочет сдержать свое сердце?

Пламя стекает с пальцев непрекращающейся изумрудной волной, ветвясь сотнями и тысячами изумрудных молний, наполняя контейнеры, созданные гениальными мальчишками под присмотром древнего Мастера-оружейника. Хотя, думается ей, учителя правильнее будет назвать последним Инженером звёздной расы…

Вечный двигатель, что никогда не взлетит, но продолжит свой ход, спасая вышедший из строя предохранитель мирового ядра.

До тех пор, пока последние потомки людей не покинут свою колыбель.

Но это будет ещё не скоро.

…однако же когда-нибудь будет…

— Сеньорита позволит присоединиться к ней?

Мягкий низкий голос выводит Гретту из глубоких мыслей, возвращая в настоящее. Она поворачивается, поднимая лицо к стоящему рядом со столиком мужчине, и весело фыркает.

— Если сеньор не испугается.

Джагер улыбается, стараясь делать это не слишком ярко, но смеющиеся глаза и подрагивающие губы выдают его с головой.

— А мне есть чего пугаться? — спрашивает он, присаживаясь с другой стороны столика.

— Кто знает, господин Великий инквизитор, — тянет Гретта, с улыбкой отпивая свой коктейль.

— Те времена давно прошли, — говорит Кастор, и в тёмно-синих глазах хороводом кружатся фиолетовые искры.

К ним подходит молоденькая девушка-официантка в белоснежном переднике поверх чёрного летнего платья, спрашивает заказ у Джагера, уточняет не принести ли чего-нибудь ещё у Гретты.

Она ещё совсем юная. Новенькая работает у них первый сезон и, кажется, меньше пары недель. Очень старается, и потому неизбежно делает много лишних движений. Поддаётся собственному любопытству, совсем его не скрывая. В городе, где так много мафиози, это, пожалуй, излишне.

— Мне, пожалуйста, только чёрный кофе, — отказывается Джагер от десерта, не сводя глаз с Гретты.

Та невозмутимо тянется ложечкой к мороженому, хотя это первый раз, когда он заказывает при ней что-то, что можно съесть или выпить.

Когда девушка, наконец, уходит, спрятав маленький блокнот в переднем кармане выглаженного передника, он склоняет голову.

— Ты ничего не собираешься мне говорить?

— А надо?

— Было бы неплохо, — намекнул он, — ты явно знаешь о происходящем больше всех нас. Но я не буду настаивать.

— Даже так?

Джагер шевельнул рукой, положив ладонь ровно на середине стола между ней и собой. Его кожа всё ещё казалась бледной и излишне идеальной, но теперь, несмотря на мягкий морок иллюзии, за всеми попытками казаться человеком больше, чем был на самом деле, в нём чувствовалась жизнь и тихий пульс живого, а не мёртвого сердца.

— Ты подарила нам всем чудо. Я не хотел бы разрушать его своим настойчивым, излишним любопытством.

— Ты не разрушишь, — Гретта потянулась к его руке, коснувшись кончиками пальцев. — Ведь это не иллюзия и не обман.

— И всё же чудо.

Она хитро смотрит на мужчину перед собой и улыбается, как никогда вновь похожая на кошку.

— Даже самым страшным грешникам положено маленькое право на чудо. Особенно, если верить.

Джагер криво и печально усмехается.

— Права на веру у живущих местью нет.

— Это не право. Это шанс.

Гретта улыбается, чувствуя, как он тянется к ней кончиками пальцев. Его рука тёплая.

Вглядываясь в изумрудные глаза, он снова вспоминает тот летний день…

— Проклятие снято, — подтверждает Бермуда, разглядывая вернувших свой внешний вид и облик аркобалено.

…и в голосе его нет ни радости, ни сожаления. Он не завидует и не чувствует обиды. Есть только слабое чувство удовлетворения. Удовлетворения, что теперь то, что было так важно для его врага, будет под контролем его тюрьмы и его стражей.

Может быть, Шахматоголовый от этого даже умрёт, Жить без цели для Туманов практически невозможно. Он с мертвенным спокойствием наблюдает, как подчинённые берут в руки контейнеры с навеки запертым в них Пламенем, закольцованным и собранным пламенем Ненависти.

Оказывается, эту силу можно использовать и так…

…он подумает об этом позже. Если вообще будет думать. — Вендиче позаботятся о сохранности системы Три-Ни-Сетте.

В конце концов, как бы они ни ненавидели своего врага, никто не хочет разрушения и гибели мира. Они давно разучились смотреть на него иначе, чем безмолвные стражи и наблюдатели, но это не значит, что они не помнят.

Цветы всходят из-под снега. Бермуда придавливает взглядом с трудом поднимающихся на ноги детей и взрослых… В большей степени детей. И вдруг чувствует укол давно забытой усталой грусти.

Чуду подобен разум ребёнка… и только чудесам позволено менять мир к лучшему.

Они так сияют. Эти дети, добровольно шагающие в вязкую тьму мафии. И именно этот свет разорвал порочную цепь их ржавых кандалов.

Он вспомнит старые молитвы и помолится за них. Чтобы души этих детей не заковали себя в новые. А им пора покинуть это солнечное место и вернуться под промерзшие своды Вендикаре. Фон Вихтенштейн бросает краткий взгляд на сидящего под деревом Шамана.

Пожалуй, в порядке исключения, он не будет сегодня его пинать.

Коль всё закончилось успешно… им всем не будет лишней передышка.

А там, кто знает, как пересекутся их извечные пути. Простить его вне его сил. Вне сил его подчинённых. Давно его семьи. Но говоря бесстрастно: он понимает. Отчасти.

И всё же не простит.

— Подождите!

За мгновение до того, как чёрное Пламя поглотит его и всех остальных стражей, к нему подскакивает девочка-Гроза. Тугая чёрная коса вьётся до пояса.

— Это вам.

Она протягивает Джагеру объёмный чёрный чемодан, но смотрит исключительно на Бермуду.

— Что это? — спрашивает он, наклоняя голову.

— Решение, — улыбается она ему в ответ.

И изумрудные молнии танцуют в её глазах. Пожалуй, он понимает, отчего так очарован ей его подчинённый.

— Вам пригодится, — настаивает девчонка.

И Бермуда отчего-то кивает, принимая дар…

С тихим стуком официантка ставит перед Джагером маленькую белую чашку, на три четверти которой подрагивает антрацитово-чёрный напиток. Над поверхностью которого дрожит марево воздуха.

Гретта с любопытством наблюдает, как он осторожно поднимает её за изящную дужку ручки, глубоко вдыхая аромат, в наслаждении прикрывая глаза.

— Нравится?

— Немного отличается от запаха, который я помню, — он открывает глаза и выжидательно смотрит на неё. — Я ведь не отравлюсь, не так ли, сеньорита?

— А вот это уже обидно. В этом кафе не травят посетителей! — возмущённо восклицает Гретта. Впрочем, недостаточно громко, чтобы их услышали даже за соседними столиками.

— Конечно, — соглашается он со скупой улыбкой. — Лишь роняют на голову горшки с цветами и кидаются сковородками.

— Лишь для тех, кто выбивает двери и разбивает любимые витражи, — услужливо поддевает она в ответ.

— Туше.

— Туше.

Он чуть приподнимает чашку в её сторону в беззвучном салюте. И делает маленький глоток.

— И каково на вкус?

…быть снова живым? — А я и забыл, какой он горький…

Прекрасно. — Держи мороженое. Так вкуснее.

Примечания:

На бусти добавлены и обновлены черновики Потерянная душа (часть 1-16, Справедливый судья (часть 1), Разделенный мир (часть 1-6), миники О его имени, Всё равно семья.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Несколькими днями ранее.

Бермуда провёл кончиками пальцев по краю раскрытого чемодана. Рядом лежал распечатанный конверт с письмом и пухлая стопка тетрадных листов, заполненных убористым почерком.

“Это может вернуть к жизни тех, кто переживёт снятие Пустышек. Строго говоря, их должно быть абсолютное большинство, если успеть в первые мгновения после передачи комплекта новым Хранителям…”

Девочка-Гроза — по всему выходило, что готовилась она основательно, пусть и в первую очередь для помощи действующему поколению Аркобалено.

“...Как говорил один мой друг: если не можешь остановить — возглавь. У меня было слишком мало времени, чтобы решить проблему, над которой билось не одно поколение шаманов. Система Три-Ни-Сетте слишком сложна, чтобы лезть в неё голыми руками.

Однако это не значит, что нельзя попробовать справиться с последствиями…”

Закреплённые в узких ячейках рядами в чемодане лежали ампулы, наполненные чем-то золотистым, одновременно напоминающим мёд и жидкое небесное пламя, светящееся в полутьме кабинета начальника ледяной тюрьмы.

Хотя, пламя, скорее всего, было солнечным, потому что…

“...если нельзя предотвратить смену Хранителей пустышек, можно попробовать вернуть в строй тех, кто их лишится. Вендиче спасаются Пламенем Мрака, ваша воля держит вас на грани, не давая вашим умирающим телам окончательно рассыпаться.

Моё почтение господину Фон Вихтенштейну и его жажде жизни, даже если питается она жаждой мести.

Однако, как показали тесты, если бы речь шла о Шаманах, гибель носителей было возможно предотвратить. Собственно, насколько я понимаю, проблема Шахматноголового и Сепиры изначально заключалась в том, что им подобных не осталось.

По какой-то причине они не использовали все ресурсы собственной расы. Возможно, не знали, возможно, за давностью времён просто забыли, а может быть, нужен был свежий взгляд. Но в общем: из-за концентрации Пламени в Пустышках все, кто был Аркобалено достаточно долго, имеют значительные шансы стать Шаманами при некоторой помощи извне. Данная сыворотка её предоставит. Даже деградировавшие и почти погибшие клетки восстановятся — будь в наличии хоть крупица Пламени и Воля.

То есть, в теории, она поставит на ноги и вернёт к жизни даже Стража Вендиче…”

В теории. Хорошие слова, сразу видно, что тестировать её ещё не приходилось. Но даже если эта теория, всё больше звучащая, как шутка и чудо в одном лице… Бермуда не может не оценить размер работы, проделанный девочкой.

Если бы с перенастройкой Системы ничего не вышло, это, и правда, могло бы быть выходом. Последний шанс.

“...Несколько не этично предлагать такое кому бы то ни было, но в условиях абсолютной безысходности особого выбора уже не было. Теперь он есть и что с ним делать, решать только Вам.

Сыворотка, полученная… не самым понятным мне образом, с применением технологий за гранью понимания современной науки должна восстановить организм к эталону, считающемуся у Шаманов нормой. Но так же стоит помнить, что эта норма отлична от человеческой.

Я не знаю, что станет с Чёрным Пламенем Вендиче при использовании этого препарата. Помимо теоретического возврата живого тела, к вам должно вернуться Ваше родное Пламя, а так как вы все в своё время назывались сильнейшими… Полагаю, я подкладываю Мафии изрядную свинью.

Шаманы — не люди и, как можно было убедиться на примере Шахматноголового, жить вы будете достаточно долго. По человеческим меркам, и вовсе на границе с бессмертием.

Если получится, он от вас не отстанет, потому что Туман, потерявший ориентиры, может быть навязчив. Я подумываю запихнуть его в место, откуда пошли все Шаманы на Земле, чтобы один Пламенный Призрак вправил ему мозги, но это вряд ли сильно изменит ситуацию. Рекомендую морально быть готовыми к частым встречам, в случае принятия положительного решения.

Тем, кто рискнёт, также придётся посетить это милое местечко для получения… разъяснений. Назовём это так.

Как бы то ни было… теперь всё в ваших руках…”

Бермуда тяжело вздохнул. Ему это совсем не было нужно, но удивительно, на что способна многолетняя привычка, даже если жизнь в теле теплилась много столетий назад.

Девочка-Гроза дала им всем то, чего у них никогда раньше не было: выбор. И он действительно лежал теперь перед ним.

И перед его подчинёнными.

Какой бы сволочью ни был Бермуда, он не имел права утаивать это от них. Особенно теперь, когда их месть свершилась. Шахматноголовый наказан, ему нанесён сокрушительный удар, пусть не забравший его жизнь, но уничтоживший его гордость. То, что не смог сделать могущественный, древний Шаман, сделали люди — и лишили его смысла существования.

Ведь чем он жил — только агонией и долгом хранить Систему.

Теперь её стражами стали те, кого поколениями приносили ей в жертву. И теперь им предлагают возможность избавиться от последствий той далёкой, но по-прежнему страшной участи и агонии, через которую все они прошли.

Вернуть полноценные тела.

Снова жить.

И, возможно, вернуть смысл жизни их врагу. Какой… изощрённый дар с оттенками мести.

Интересно, она всё ещё припоминает им тот разбитый витраж? Бермуда снова гладит чемодан по краю.

Это выбор.

Их всех однажды его лишили.

И он не посмеет забрать его вновь.

— Кто хочет попробовать?

Он поднимает голову, осматривая пришедших Стражей. Тишину в ледяном кабинете можно потрогать руками.

— Я.

Спустя долгие, мучительные мгновения, Джагер выходит вперёд. Фон Вихтенштейн совсем не удивлён.

Девочка, ты действительно Ведьма.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 16-35), Алое знамя (часть 1-10). Разделённый мир (часть 1-12), Грозовая ведьма (Часть 46). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Реборн отдаёт себе отчёт, что его не должно быть здесь. Из всех людей, он, вероятно, последний, у кого есть право приходить в этот город, к этой кофейне, к этому дому…

Но он ничего не может с собой поделать. И вновь, как и полвека назад, идёт по мощённым булыжниками узким улочкам. Начищенные туфли, дорогой с иголочки пиджак, неизменная шляпа с жёлтой лентой. Хамелеон сидит на плече, свесив зелёный хвост, а лучший киллер своего поколения чувствует себя глупым мальчишкой.

Он вновь взрослый мужчина. Как в насмешку — двадцати пяти лет. К его ногам упадёт любая девушка, стоит бросить на неё взгляд. Он сексуален, неотразим и снова, как и много лет назад, великолепен.

Но в доме, в который он идёт, это никогда не имело значения.

Его, наверно, даже не узнают. Прошло больше пятидесяти лет, но город почти не изменился. Он полон воспоминаний. В каждом доме, на каждой улице, за каждым поворотом таится страшный враг — память.

Не узнают и подумают, может, он бастард того, сбежавшего много лет назад человека?..Право, он даже поймёт. И каждый шаг мерещится пыткой.

Реборн сжимает зубы и упрямо идёт вперёд. Без спешки, шаг за шагом. И кажется, что прозрачный, летний воздух уплотняется, давит на плечи, не пускает вперёд.

А если узнают, ни за что не поверят. Выйти против Вендиче было проще, чем дойти до хорошо знакомого двухэтажного здания с мансардой, небольшим балкончиком на втором этаже и обширной верандой, где в тёплое время выставлены столики с белыми вазочками и летними цветами, где столбики и перекладины лёгкой крыши увиты зелёной лозой.

Ну, правда, зачем он пришёл? Стеклянный витраж на двери, большие окна. Всё осталось как прежде, но приобрело благородный лоск времени. Он уверен, что если зайдёт внутрь, там и сейчас под потолком подвешены горшочки с цветами, которые легко уронить на голову посетителям и без применения Пламени, потому что хитрый механизм разработал ещё дед Катарины — немолодой, очень умелый мастер-часовщик с удивительными янтарными глазами.

В этот тихий дом, полный солнца и радости… Реборн застал его совсем немного и до сих пор уверен, что он — Небо, пусть Пламени у него и не было.

Где как и все, много слышали о мафии, но ничего не знают о Мафии. Он останавливается перед кофейней, замирая в тени лимонных деревьев, и не знает, имеет ли право просто войти. Не представляться, просто сесть за столик, заказать божественный кофе, который никому во всей Италии не удавалось сделать таким же потрясающим.

Где нет Пламени и всякой мистики. Он знает, он искал.

И перепробовал, кажется, сотни сортов, в сотне разных заведений в надежде найти тот самый вкус, потому что не мог прийти сюда.

Где если в человека выстрелить пулей в лоб,он просто умрёт.

Было время, он пытался заказывать его здесь через курьеров, но с заказом вечно что-то происходило. От банального — остыл или пролил, до нетривиального — похитили курьера, перепутав с другим человеком.

Раз на пятый, когда несчастного курьера чуть не пристрелили в случайной перестрелке, Реборн понял, что, видимо, просто не дано. Ну, не везёт, и всё тут. Пожалуй, это был единственный раз, когда Величайший киллер сдался.

Где нельзя путешествовать во времени,уронив на себя розовую гранату или выстрелив из базуки. Со звонким смехом из кофейни выбегает девушка в лёгком нежно-зелёном платье и сандалиях на греческий манер. Длинная, тугая коса, перевязанная изумрудной лентой, вьётся вслед за ней.

Серебряная подвеска в виде хамелеона с жёлтыми глазами ловит лучи летнего солнца, пуская блики в глаза всем, неосторожно взглянувшим в её сторону. Вьются чёрные завитушки бачков, да неприметно сидит на пальце колечко с тонко выгравированным крокодилом, хитро поблескивающим изумрудным глазом.

— Не догонишь, не догонишь! — летит звонкий голос.

А вслед его обладательнице, спотыкаясь и неуклюже врезаясь плечом в столбик веранды, бежит молодой мужчина в белой рубашке и классических тёмных брюках.

— Верни!..

Развернувшись на пятке, на миг оборачивается, взмахивая рукой с зажатой между пальцами шёлковой лентой цвета пламени Тумана, что верно совсем недавно связывала рассыпавшиеся волной тёмные кудри мужчины.

— Сначала догони!..

И снова несётся по узким улочкам родного города.

— Чтобы к шести были дома! — кричит им вслед пожилая женщина.

Где люди не возвращаются спустя полвека такими же, какими и были… В полночно-тёмных волосах лишь пара прядей выбелило время, да разбежались лучики паутинки от частых улыбок по лицу.

— Непременно, сеньора Дель Спиро! — кричит через плечо мужчина, убегая вслед зеленоглазой егозе.

От него, как и раньше, лишь слегка веет холодом и немного жутью, но теперь за ними прячется пульс жизни, а не глухая тишина смерти.

Реборн, наверное, должен сорваться следом и проследить, потому что, как бы ни выглядел и как бы ни ощущался, это по-прежнему Страж Вендиче и оставлять его рядом с беспечной, веселящейся девчонкой — глупость.

Им, по-хорошему, вообще надо поговорить вдалеке от лишних глаз, чтобы обсудить, что она знает, помнит и собирается делать, но он не может.

Совсем ничего не может — ни вздохнуть, ни выдохнуть, под взглядом тёмных глаз женщины, которую когда-то знал…

И не говорят: “Здравствуй…” своим брошенным невестам… Она его, конечно, увидела. Она его всегда видела, как бы он ни прятался. Никакая маскировка не помогала против её внимательных глаз.

И даже когда не видела, всегда знала, что он где-то рядом.

И как он мог забыть…

— Здравствуйте, — она удивлённо поднимает брови, рассматривая его с головы до ног. — Простите, сеньор, кто Вы? Кажется, я не видела Вас в нашем городе раньше.

Или видела слишком давно… — Турист, — говорит он, сглатывая пересохшим горлом, раньше, чем успевает придумать что-то ещё. — Заблудился, сеньора.

Она, конечно, не замужем, но иметь взрослых дочь и внучку и всё ещё зваться сеньоритой, было бы странно. И не очень прилично, если уж на то пошло. А так… она в возрасте, но язык не поворачивается назвать её старой. И кто знает, что там случилось с её супругом, бла-бла-бла…

История стара, как мир.

Пусть, так и будет.

— Турист? — повторяет она, всё ещё вглядываясь в него.

Под этим взглядом неуютно и стыдно одновременно.

— Да. Искал, где пообедать перед возвращением в Палермо.

— У нас есть хороший кофе и приличное меню, — говорит она. — Не желаете?

И надо бы уйти. Он сам это понимает. Уйти, развернуться и никогда не появляться вновь, но…

— Не откажусь. Сеньора?

— Сеньорита Дель Спиро, владелица данного заведения, — представляется она с ироничным прищуром.

— Очень приятно. Реборн.

…в её присутствии он всегда становился дураком…

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 19-36), Алое знамя (часть 1-10). Разделённый мир (часть 1-12), Грозовая ведьма (Часть 46-47), Он встретил его в Риме ( миник по ГП), Разделённый мир (часть 1-13). Ссылка в профиле.

— Думаешь, признается?

Выглянув из-за угла, Джаггер наблюдал довольно забавную на его взгляд картину.

— Вряд ли, — хмыкнула Гретта, опираясь на его плечо со спины. — Но ты же не думаешь, что бабушка ни о чём не догадалась сама?

— Хм? — недоверчиво покосился он на неё. — Насколько я знаю, ваша семья официально не посвящена в Омерту. Это только ты у нас — ученица Талбота и Верде. И то, знает об этом только ограниченный круг людей, присутствовавший на снятии Проклятия.

— Знают представители Вонголы, а, значит, скоро в курсе будут все, — отмахнулась она. — Но с каких пор женщинам надо быть посвящённым в тайны, чтобы знать о них? По крайней мере, бабушка и без Омерты найдёт чем объяснить его состояние.

— И что тогда теперь?

Гретта задумчиво покрутилась на пятке, заставив подол платья разлететься солнцем. Заложила руки за спину и, помычав немного, сказала:

— Попрошу папу придумать что-нибудь вроде молодильных яблок. Ну или сама сделаю.

Джаггер поперхнулся.

— Ты хоть представляешь, сколько проблем создашь этим своим изобретением, Ведьма?

— Во-первых, не ведьма, а волшебница, — подняв указательный палец вверх, поправила его Гретта, — а, во-вторых, я тихонечко, господин Великий инквизитор, — и, прижав палец к губам, заговорчески подмигнула ему. — Не выдавайте меня!

Он фыркнул и, резко развернувшись всем телом и подхватив её за талию, закружил.

— Ну, что же… волшебница… моя прекрасная фея Бефана⁽¹⁾, коль Вы так серьёзно настроены, как я могу отказать столь прекрасной деве?

Звонкий смех нёсся по узким улочкам маленькой деревушки близ Палермо.

*

— Мда… — наблюдающий за смеющейся парочкой через камеры дрона Верде вздохнул. — Мне как-то страшно представлять, какие дети у них будут. А тебе? — он погладил лежащего у него на коленях Каймана.

Тот насмешливо щёлкнул пастью.

— Ну, тоже верно, — согласился он. — Видимо, действительно придётся сочинять молодильные яблочки. Мне-то это простят, а за ней начнут гоняться ещё активнее.

Крокодил шевельнул хвостом.

— Думаешь? Ну, с таким свёкром, как Бермуда фон Вихтенштейн, и правда, могут поостеречься связываться… Да и Талбот, опять же.

Напарник иронично скосил на него глаз, будто спрашивая:

“В Реборна ты совсем не веришь, да?”

— Можно подумать, от него хоть раз было много толку.

“И в этот раз тоже? Он лицо заинтересованное.”

— Ой, да пока он соберётся…

*

— Ну, что, ты доволен? — насмешливо смотря на Кавахиру, спросил старый Кузнец.

— Могло быть и хуже, — пожал он плечами. — Так что претензий не имею.

Старец каркающе рассмеялся.

— Вот кого ты хочешь обмануть? Меня?

Шаман скривился.

— Ну, хорошо, жениха она могла выбрать и получше…

— И-хи-хи!

*

— Приветствую, — призрак древнего Шамана встречал вошедших на борт корабля Стражей Вендиче.

Нет. Новое поколение Шаманов.

1) В Италии распространено представление о Бефане как о добром существе, приносящем подарки детям, проникая в дом через дымоход. Дети заранее развешивают перед камином носки для подарков. Подарки достаются только добрым детям, плохим Бефана кладёт в носки угольки.

Вернуться к тексту