Потерянная душа (джен)

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу https://m.vk.com/club93244915.

Она закрыта, но вы стучитесь, вам откроют.

— Куросаки Ичиго погиб, — говорит ей брат после того, как возвращается с совета капитанов. И Рукия чувствует, как под ногами проваливается пол.

— Что?.. — ей кажется, что она ослышалась.

Это невозможно. Такого просто не может быть. Но брат устало прикрывает глаза и опускает ниже подбородок.

— Тело не выдержало отката после применённой им финальной техники клана Шиба. Распалось на реацу через несколько минут после того, как Айзен Соске был запечатан Кидо Урахары Киске, — глава клана Кучики скорбно поджимает губы.

— Шиба?.. — ошеломлённо повторяет Рукия. Ей всё ещё кажется, что это какая-то дурацкая шутка. Ичиго не мог погибнуть. Кто угодно кроме него.

Судя по слухам, Готей также лишился Уноханы-тайчо и Сотайчо-доно. И это тоже кажется невероятным. Старейшие капитаны Белого города сгинули, погибнув уже после битвы с предателем. Это чудовищно, но для Рукии даже в это поверить проще, чем в гибель неугомонного рыжего мальчишки.

— Шиба, — повторяет Бьякуя. — Оказалось, что его отец Шиба Ишшин.

— Но как?! Он же не видел призраков! Я же помню! Когда на них первый раз напал пустой, только Ичиго среагировал и...

Разум цеплялся за понятное, не желая признавать, не желая верить.

— Он потерял силы из-за Айзена, как нам объяснил Урахара Киске. Оттуда и пустой Куросаки. Ишшин только недавно начал восстанавливаться, — брат неслышно выдохнул и, мягко коснувшись ее плеча, повел домой. — Приказом Совета Сорока Шести с него сняты все обвинения в дезертирстве и ему возвращена должность. Со следующей недели он вступает в должность капитана пятого отряда. Как только... пройдет церемония прощания с павшими.

— Но... девочки! У него есть дочери. Неужели он согласится их бросить?!

— Его дочери так же будет перемещены в Общество душ. Это поможет им прийти к стабильному духовному уровню. Они — наследницы клана Шиба. Жить в мире Живых они не должны. Совет был непреклонен.

— Карин и Юзу ещё живы, разве это не будет убийством? — сглотнула Рукия.

— Решено использовать преобразователь душ Урахары Киске, — покачал головой глава клана Кучики. И немного помолчав, добавил. — Благородные дома уже спорят о кандидатах им в мужья.

— В мужья? — вскрикнула Рукия и прижала ладонь ко рту. — Они из ума выжили? Это дети!

Ее брат лишь покачал головой, и Рукия внезапно обратила к нему свой взор, она посмотрела на него долгим взглядом фиалковых глаз, но не выдержала и опустила взгляд в пол:

— Брат, — тихо начала она, — прошу, брат, — Бьякуя нахмурился, потому что прекрасно знал эту интонацию, — я готова стараться еще сильнее и достичь большего, чтобы Клан Кучики стал сильнее, — интонация его погибшей жены, — помоги им, брат.

Бьякуя медленно кивнул и внезапно положил руку на голову сестры, та удивленно замерла и неверяще подняла на него взгляд, полный не столько удивления, сколько так привычного ему восхищения — восхищения ребенка примером взрослого, и мужчина вздохнул:

— Мы должны Куросаки Ичиго, Рукия, — Кучики кивнул сам себе, — и мы отдадим этот долг.

В конце концов, этот ребенок спас Общество Душ. Снова. Что все это говорит о них, как о стражах душ? Ничего хорошего...

* * *

На церемонии прощания было многолюдно. Шинигами прощались с погибшими. При таком размахе было удивительно, что их оказалось всего трое...

Главнокомандующий Готей-13 Ямамото Генрюсай Шегекуни погиб из-за яда в реацу внезапно оказавшегося токсичным Вандервайса. Его сила дестабилизировать духовную мощь сотайчо, вырывалась пламенными всполохами, грозившими сжечь весь фальшивый город, отстроенный в мире живых, и если бы не капитан Унохана, успевшая среагировать и унести старого товарища почти что за километр от береговой линии Японии, последствия были бы не обратимыми. Все капитаны и лейтенанты, находящиеся рядом, незамедлительно погибли бы, как и часть ближайших к каракуре городов. К сожалению, сама капитан четвертого отряда взрыва огненной реацу тоже не пережила.

По ним скорбели и отдавали дань уважения, поднимая в небо летающие фонарики, расцвечивающие ночное небо тысячами огней.

Но больше всего слез доставалось тому, кто официально в Готей-13 не состоял, но сделал больше, чем все капитаны вместе взятые. Куросаки Ичиго. Шиба Ичиго. Мальчик, вошедший в мир духов и осветивший его словно солнце, прежде, чем сгореть.

— Примите мои искренние соболезнования, Карин-химе, — Тоширо поклонился старшей принцессе клана Шиба по всем правилам, и у неё дрогнули руки.

Видеть бывшую Куросаки в дорогом традиционном кимоно было непривычно и даже нелепо. Теперь она воистину олицетворяла собой аристократическую деву благородного дома... если бы не непримиримо сверкающие глаза. Так похожие на глаза брата. Хорошо, что она — Шиба, подумал Хицугая. За непокорность у них не карают.

— Если ты ещё раз назовёшь меня химе, — тихо, но яростно прошипела она в сторону, — то несмотря на все эти идиотские правила и традиции, я запихну тебе твой хаори в задницу, Тоширо.

В глазах девчонки сверкнуло что-то, похожее на отблеск Гетсуги, но Карин лишь крепче сжала ладонь сестры, стоящей позади нее.

На отца и новых родичей они обе не смотрят, и если он хоть что-то понимает в настрое бывшей Куросаки, убивать она сейчас хочет не меньше, чем приснопамятный Пустой её брата. Стоящий чуть в отдалении Хирако презрительно скалится, и Хицугайя мысленно ловит себя на солидарности с вайзардом, который в скором времени должен вновь стать капитаном. Сейрейтей как никогда напоминает молодому капитану стервятников, набросившихся на ещё не окончательно издохшего зверя. Как в этой ситуации сказать Карин, что он её будущий жених, не получается сообразить даже при всей его гениальности.

— Карин, — вздыхает молодой человек, собираясь с силами. — Я понимаю, что...

— Ты ни черта не понимаешь, Тоширо, — шипит она, и воздух начинает тихонько подрагивать от возрастающей реацу. Юзу судорожно вздыхает, дёргая сестру за ладонь, вынуждая взять под контроль растущую силу. — Уйди, пока не приложила по голове. Мне для этого теперь не нужен мяч. Жалко, что Ичиго не дал вашему преступнику сравнять всех вас с землёй. Всем бы лучше было.

Карин говорит очень тихо, цедит слова сквозь сжатые зубы, чтобы только он мог услышать. В горле у неё попеременно рождается и умирает тихий рык смертельно раненного существа. Она косится в сторону, где стоят представители Совета Сорока Шести, и поджимает губы. Им, кажется, уже что-то объяснили. И никакого положительного мнения о богах смерти у сестры бывшего временного шинигами не осталось и в помине.

Честно говоря, он не готов с ней сейчас спорить, как и что-то доказывать. В конце концов, это правда — их семье однозначно было бы лучше, если бы Ичиго не влез во все их разборки. Надолго ли, правда, вопрос. Планы Айзена так никто до конца и не понял. И что бы там было после его победы, ему лично совершенно не ясно. В конце концов, есть ещё Королевская охрана, дойди дело до которой, они все бы покрылись позором, но возможно, Куросаки был бы жив.

— Мне жаль, — говорит он. — Мне правда, очень жаль, — и глубоко вздохнув, закрывает глаза, направляясь к ее отцу.

Примечания:

Для нетерпеливых на бусти лежат черновики (часть 1-21), так же обновлены черновики По пеплу бродит лис (60) и Разделенный мир (1-8). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу https://m.vk.com/club93244915

Стучитесь — вам откроют :)

Она хорошо помнит тот день, когда всё изменилось, сломалось, рухнуло…

Небо тёмное, такое же, как нависающие над городом тяжелые облака, и Карин, подняв голову вверх, сжимает в руках мяч — пора было идти домой. В тот день тишина вязким омутом накрывала их с головой, и сестра, и отец были почему-то непривычно молчаливы. Юзу позже призналась, что поддалась мрачному настроению отца, и что на самом деле не испытывала сначала странной грусти, давящей в груди, но потом, когда отец ни с того ни с сего ударил кулаком по столу, им обеим стало не по себе.

Оказывается. Так бывает. Каждый день и каждый час. Никогда не думали, что с ними. Говорят, снаряд не попадает в одну воронку дважды. Они всегда думали, что это обойдет их стороной. Но Ичиго был мертв. Бесповоротно и неизбежно.

В их мире, Карин сначала в это не верила, существует прекрасная концепция вечной души, по словам отца. Только вот Ичиго эта концепция обошла стороной, взглянула украдкой, а потом, не оборачиваясь, прошла мимо, потому что в загробном мире душа брата так и не появилась. Рассыпалась ворохом сияющих искр и исчезла. Навсегда.

Карин в тот день, когда отец мрачно, не проронив ни слезинки, рассказывал про их мать — квинси, про него самого — шинигами, мертвого и рожденного в загробном мире Общества душ, впервые захотелось ударить его со всей силы и заорать, спрашивая, что он, старый дурак, вообще несет.

Почему говорит этот бред о клане сейчас. Почему забирает их в загробную жизнь. Почему молчал все эти годы и не говорил ни слова. Хотя бы Ичиго. Усталому, молодому, но уже потрепанному в битвах и готовому отдать всего себя без остатка, уже отдавшего.

— Почему? — наконец закричала она, когда он паковал фотографии их матери, надеясь забрать с собой. — Почему ты научил его этой технике? — спросила наконец, набравшись храбрости, она.

— Он должен был справиться, — глухо ответил Ишшин, — он должен был, старший сын, потомок клана...

— Ты тоже! — не выдержала она. — Сын и потомок! Взялся бы сам!

— Я бы не смог! — качнул головой... Ишшин.

— А ты хотя бы пытался? — тихо спросила старшая из сестер.

Но ответа она так и не дождалась, лишь тишина продолжала разрастаться между ними и заполнять пространство и само время, потому что с того дня лишь редкое слово проскальзывало между ними.

— Однажды, — тихо начала Карин, — если когда-нибудь каким-то чудом мы встретим его, — она подняла на него взор темных глаз, таких же, как и у самого Ишшина, — я тебя не подпущу к нему. Достаточно.

— Карин, милая, — начал Ишшин.

— Ты — отец! — отрезала она. — И ты допустил это, пустив ребенка вперед себя. Теперь плати.

Теперь плати. Плати. Плати! Ей так хотелось, чтобы он заплатил! Умер или просто ушёл. Пусть бы исчез, как исчез Ичиго, просто в один из дней скользнувший в это своё чёртово окно, исчезнув в небе в чёрной форме и огромным мечом за спиной. Если подумать, тогда она его последний раз и видела... доброго, сильного старшего брата, ставшего ещё более грустным с тех пор, как встретил Рукию Кучики. Не в пример больше хмурящегося, не в пример меньше спящего.

Ишшина... — никогда больше не отца — хотелось просто и незатейливо удавить. Чтобы заплатил. Чтобы искупил свою вину. Непомерный грех, который совершил и едва ли осознал. Дело ведь было не только в том, что он позволил Ичиго идти в бой, не только в том, что научил... а в том, что предпочёл оставить. Кинул в воду и смотрел, как барахтается в мутной, тёмной воде щенок, не умеющий плавать. Выплывет? Отлично. Нет?.. Ну, собственно "нет" и случилось. И плевать, что сапёров сначала учат разминировать бомбы, прежде, чем выпускают в поле.

Однако пока что, платить приходилось только им с Юзу. Первое, о чём предупредил их с сестрой Ишшин — никто не должен знать, что мать их не просто человек. Слишком опасно. Квинси по-прежнему в опале, несмотря на Исиду. И не было ни одного случая, чтобы две линии пересекались. А положение клана Шиба пока ещё слишком шатко, чтобы рисковать...

Хотелось тогда спросить, какого же хрена он тогда тащит их в этот грёбаный Загробный мир? Неужели каких-то десять лет сыграют роль для тех, чей срок жизни исчисляется столетиями? Или у них нет родственников? С маминой линии? В конце концов, они согласны даже на приют!

Он не ответил. А сбежать... Карин отлично представляла их с сестрой шансы в одиночку. Она, может быть, не пай-девочка, но не дура же в самом деле.

Вторым пунктом, и окончательным гвоздём в крышку гроба их семьи, стала "замечательная" новость о браке. Обязательном. Для неё и Юзу. Сейчас, а не через те же десять лет хотя бы...

— Ты с ума сошёл? — спросила мрачно она, пока Юзу в шоке прижимала ладошку к губам. — Совсем рехнулся?

— Или сейчас и за тех, кого я хотя бы знаю, или... тоже сейчас. Но за стариков из Совета. Это условие вашей неприкосновенности, — ответил Ишшин, пока за его спиной сидела новая родственница.

— Нам одиннадцать! — кричала на него Карин, и пол под ногами трескался от концентрации реацу. С переходом в Сейрейтей проблемы с духовной энергией встали во весь рост. — И вообще! Что-то не вижу, чтобы вот у неё, — она невежливо ткнула пальцем в Куукаку. — Была похожая необходимость!

— Если что, я полностью на вашей стороне, — махнула раскуренной трубкой новая родственница. — Но есть проблема, — она мрачно закусила мундштук. — Я младшая ветвь. И у меня нет руки. В благородные невесты не гожусь.

Иными словами, выбора у них нет и не предвидится… С того разговора прошло всего три дня, а на языке до сих пор горит горечь предательства. Окончательного. Бесповоротного.

Солнце почему-то продолжает светить.

Солнце освещает землю: каждый клочок травы, каждый аккуратно подстриженный куст, каждый цветок и даже каждый камень в аккуратном саду. Карин приоткрывает глаза и тут же закрывает обратно: голос за фусума никуда не пропал, настойчивая служанка стоит у двери уже добрые десять минут.

Карин жмурится, глаза жжёт. Пусть постоит еще десять.

А потом в дверь стучит отец, раскатистый низкий голос разносится по поместью, и она едва не орёт на него в ответ, но слова так и не слетают с поджатых губ. Встала, распахнула дверь и уставилась на служанку; та, мигом опустив взгляд в пол, подхватила под локти и повела умываться, подготовила ванну, полотенца, натерла душистыми маслами, причесала волосы мягкой расческой и начала надевать кимоно.

Смотря на дорогую ткань, на яркие, огненно-красные вышитые фейерверки Карин не могла не думать о брате. Этот узор пошел бы ему, и все эти традиционные заколки, которыми так тщательно закалывали ее пока короткие волосы, и традиционная обувь, и расшитый пояс.

Но брата больше нет. Брат просто... не существует. Даже после смерти в мире мертвых можно двинуться дальше, так или иначе, переродиться, стать бабочкой, уйти в ад. Ее брат никуда не двинулся.

Карин сильно наклонила голову и бусины на ее заколке качнулись, а сама она начала сползать вниз.

— Госпожа Карин! — всплеснула руками служанка и начала снова поправлять заколку.

Пусть.

Завтрак медленно приближался, и на пути к главному залу ей встретилась Юзу, тоже с идущей чуть поодаль служанкой. Темные кимоно ей совсем не шли, и она носила нежно-розовые, созданные будто специально для нее, со светлыми золотыми искрами огня, вышитыми на ткани.

Брату подошло бы абсолютно любое — темное или же светлое. Не важно.

Тетя, сидящая за столом в открывающем плечи хаори, зажмурилась и довольно выдохнула новое облачко дыма. Юзу чихнула, и тетя улыбнулась. Мрачно, горько, и сказала им обеим:

— Наслаждайтесь сегодня, — она сделала глоток сакэ, — говорят последний день свободы самый сладкий.

— Да, — жестко отозвалась Карин, принимаясь за рис и стараясь жевать, даже не смотря на ненавистное блюдо.

— Да, — тихо отозвалась сестра, так и не посмотрев в тарелку.

Юзу теперь почти всегда молчала. Лишившись возможности хлопотать по дому, как бывало в мире живых, она словно утратила часть себя. Потеряла какую-то важную опору в жизни... ещё одну, после Ичиго. Все, что ей осталось, с головой уйти в вышивку и рукоделие — все, что она пока умела в этом загробном, застрявшем в глубоком средневековье мире, и единственное, что в нем же считалось приличным для девушки высокого положения.

Духовный уровень Юзу пока ещё не выровнялся, и она не могла пойти в Академию шинигами, как сделает это Карин, сразу, как отгремит свадебный фейерверк. Об этом они договорились с Тоширо, разговор с которым был... непростым сам по себе.

Карин больше не позволяла себе кричать и повышать голос — потому что силы на крик внезапно исчезли, но оказалось, что тихо цедя слова, можно доносить свою точку зрения ничуть не хуже. И... она бы посочувствовала Хитсугае, прекрасно видя, что этот грёбаный брак нужен ему примерно так же, как и ей, но на правах друга брата... на правах его должника, он пытался вернуть ему долг хотя бы так.

Она бы посочувствовала. Если бы имела на это силы. И если бы не желала сжечь весь их город дотла вместе со всеми его жителями. Потому что долг можно было бы вернуть хотя бы их свободой. Пусть бы не трогали и ее, и Юзу. Неужели они мало отдали этим мертвым душам, забравшим у них брата? Честь? Долг? Справедливость? Хотя бы банальная благодарность? Ни-хре-на.

Шинигами это что угодно, кроме этих слов.

Впрочем, за себя Карин не переживала. За себя ей было все равно. Для себя она уже всё решила. Куда больше её беспокоила судьба сестры, на которую свалился не просто Тоширо-которому-господи-действительно-не-двенадцать-лет-а-намного-больше, и который хотя бы выглядит ее ровесником, а Кучики Бьякуя. Мистер Живой Холодильник И Свод Законов Общества Душ. Все вместе и обязательно с большой буквы. Который даже на вскидку, выглядит старше брата!

— Никто не заставит вас исполнять супружеский долг, пока вы не будете готовы к нему... — пытался успокоить их Ишшин, когда только объявил об этом.

А Карин мечтала его прирезать его же занпакто и думала, что мама бы ее за это простила. Возможно, и вовсе попросила бы подождать очереди, пока она разбирается с горе супругом. Мама бы поняла. И брат бы тоже.

При словах о супружеском долге Юзу откровенно разрыдалась, и Карин ее мягко обняла. Она не смотрела на отца. Того — просто больше не было. Не было рядом с ними, не было в их жизни, не было в этом кошмаре.

Их отец отныне был мертв.

Карин знала, что до всего этого кошмара, Юзу цеплялась за нее, легонько так держала край футболки, когда к ним приставали хулиганы, когда говорили о матери, когда заваливала контрольные и, конечно, когда шла вместе с ней в школу.

Но сильнее всего сестра держалась за руку старшего брата, крепче всех обнимала его и никогда не признавалась, что по ней — самой младшей, мягкой, чуткой и доброй ударила смерть матери ничуть не слабее, чем по нему.

Юзу мечтала о муже... как мечтают о первой влюбленности, что, наверное, она еще различать не умела. О сильном, таком же мягком и добром мужчине, наверняка похожим на брата, готовым защитить ее, подарить чувство уверенности и покоя. Может быть, чуть ярком, о том, кто смог бы развеять ее печаль, наступающую иногда, что приливная волна, но теперь...

Теперь Юзу была одна, с семьей, но одна. Медленно и неизбежно рассыпающаяся по кусочкам, если никто не соберет.

Карин не умеет это делать, а брата просто нет, и отец... Отец мертв.

Свадебная церемония лично для неё напоминает погребальную, несмотря на самый строгий канон традиций. Наверное, так и должно быть, подумала она мрачно, делая церемониальный глоток саке вместе со своим — ха-ха! — супругом. Загробная жизнь начинается с похорон.

И уже после, когда все почти разошлись, она скользнула к Юзу, стоящей рядом с Кучики.

— Я надеюсь, — шепнула она, как бы обнимая сестру, но обращаясь совсем не к ней. — Вы не обидите мою сестру, Кучики-доно, — вежливо склонила она голову перед её супругом и мягко улыбнулась, как раньше улыбался только брат в проклятый день Памяти. — Или я закончу то, что не сделал мой брат в свой первый визит в этот мир. Обещаю.

Она не знала, как жутко выглядит её мягкое выражение лица, лишившееся привычного хмурого выражения.

— Если это случится, я не буду возражать, — прикрыл глаза капитан шестого отряда. Кажется, он один из немногих, если не единственный, понял их с Юзу состояние.

— Замечательно, — Карин улыбнулась ещё шире. — Я рада, что мы друг друга поняли.

Она вернулась под руку Тоширо и позволила себя увести. Длинный путь в тысячу ли начинался с этого самого шага.

Глубоко в темнице Мукена, пленник, примотанный к каменному трону, тихо улыбался, вторя улыбке на губах одиннадцатилетней девочки. Воистину: Готей сам плодит своих врагов.

Примечания:

Обновлены черновики Разделённый мир (часть 1-9), Потерянная душа (часть 3-22), Справедливый судья (часть 1-3). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу https://m.vk.com/club93244915

Стучитесь — вам откроют :)

Жизнь не закончилась, но у Карин стойкое чувство, что началась заново. В Аду. Или скорее на войне. В глубоком тылу противника, в изматывающей партизанской войне, которая не кончится, пока не прекратится существование врага.

И нет. Карин не считает всех шинигами без исключения виноватыми. Более того, она могла бы всё оставить, как есть — брат отдал жизнь не за этот мир, он отдал жизнь за тех, кого считал своими друзьями, за свою семью. Она ведь хорошо знает своего любимого, старшего брата — ему было плевать на весь мир, пока этот мир не нависал угрозой над теми, кого он считал близкими.

И это правильно. Это хорошо и понятно — защищай своих. Это то, что, кажется, живёт в их венах, в их крови. Крови рода Куросаки. В конце концов, брат шагнул на войну, а на войне умирают. Неправильно то, как система, в которой жили близкие Ичиго, отплатила ему за это.

И потому ломать Карин собирается именно систему шинигами. Совет Сорока Шести — первый на очереди. Вроде бы Айзен Соске уже однажды истребил их. Но раз это их ничему не научило, подойти к проблеме надо с какой-то другой стороны. С какой, Карин ещё не придумала.

Однако это дело будущего. Пока же ей надлежит учиться. Учиться и ещё раз учиться. Познавать на практике ненавистную и проклятую систему, чтобы развалить её изнутри. Сжечь напалмом до праха и пепла, как сгорела душа Ичи-нии.

Карин поступает в Академию, налегая на знания, и слепые шинигами не перестают восхищаться, думая, что она хочет почтить память брата, став достаточно сильной, чтобы как и он защищать Общество душ и невинные души. Ей остаётся только стиснуть зубы и постараться не блевать от их приторно-сладких речей, под которыми она как хищник чует расчёт и жажду наживы. От чужих, жадных взглядов хочется содрать с себя кожу. Прятаться приходится у Тоширо.

Который оказывается не так уж и плох, если подумать. С ним уютно молчать. И пить чай. Маленькая тайна Карин Куросаки — она филигранно разбиралась в чае и чайной церемонии. Как оказалось, именно этим можно очаровать... супруга. В редкие выходные в академии они отдыхают в его доме, и Карин со странным снисхождением ловит его восхищённый взгляд на свои тонкие запястья и выверенные движения, которыми она разливает чай по чашкам.

— Ещё я умею готовить сладости, — говорит она, чтобы разбавить тишину. — Но это тайна. Если Ишшин узнает, мы от него не отвяжемся.

— Я учту, — кивает ей... супруг. Боже, какой же это бред!

Он не спрашивает, почему она перестала называть Шибу отцом, и она благодарна ему за это. За это и за то, что он не полощет ей мозги идеологией, не пытается говорить о брате и, в целом... ну, просто молчит. У него, как и у брата, ледяная реацу, хотя почему-то все, кто вспоминают Ичиго, говорили, что он огненный. Каждый раз, слыша это, Карин хочется смеяться.

Хотя, может быть, все дело в том, что брат умел согревать? Не реацу, но присутствием. Даже когда молчал или хмурился, Ичиго грел людей, находящихся рядом с ним. Грел и словно бы наполнял их своим светом. Своей силой. Позволяя становиться сильнее.

Что-то внутри Карин порой шептало, что без брата, все те люди, пошедшие за ним, не добились бы и половины всего достигнутого, кто бы их ни учил. Возможно, это были мысли слишком верящей в своего старшего брата маленькой девочки.

В Готей постепенно возвращались изгнанные капитаны. Хирако Шинджи занял место капитана восьмого отряда, без страха и почти демонстративно тыча в нос всем, желающим своей маской. Наверное, он, как и Карин, хотел побольнее ужалить тех, кто предал его, но не имея сил, и в глубине души не желая терять вновь обретённое, не выходил за рамки тихого протеста.

Он тоже был на похоронах брата, но не подошёл. За что она почти была согласна сказать ему спасибо.

Собственные действия, отношение к мужу, некоторая забота, но отстраненность. Казалось, что она жила в постоянной неопределенности, тем не менее, уверенная как никогда либо. Ее жизнь, разделенная на до и после, теперь превратилась в сплошное после и "до" больше никогда не было ее частью.

Она не помнила матери, не помнила теплых рук, обнимающих ее, не помнила ласковых слов или доброго нежного взгляда. Помнила руки брата, обеспокоенный наклон головы, постоянно нахмуренные брови и тяжелый взгляд, который теплел каждый раз, когда он говорил с ними.

Его взор, становящийся все тяжелее и тяжелее из-за загробного мира, так никогда и не будет забыт ею. Тревога в его взгляде и то, как он уходил в тот день. Казалось, что его что-то беспокоило, что-то тревожило в тот последний месяц, и он терял себя. Что это было, ей так и не суждено узнать.

О нем было принято молчать, признавать заслуги, уважать его и его семью. Именно благодаря его вкладу Шиба снова встали на ноги, и именно их браки позволили снова им стать одними из Пяти Благородных Домов. Но эта плата для нее была так ничтожна!

Закулисная политика, Совет Сорока Шести, вечные переговоры и закрытые за семью замками тайны и скелеты в шкафу. Кажется, что все это копилось и росло, и множилось. Тетя, расслабленная и спокойная, стала выглядеть значительно мрачнее, хотя и старалась не показывать этого.

А Ишшин занял пост капитана Пятого отряда.

В какой-то момент во время своего визита в клановый квартал, в главную усадьбу, Карин увидела, как он сидел, его пальцы сжимали волосы, а сам его взгляд был каким-то полубезумным, и он тихо что-то рассказывал тете.

Та, кивая, через пару мгновений рассмеялась:

— Ну а что ты ожидал найти? Книжки с детскими сказками? Меньшего от чудовища и ждать не стоило!

* * *

Искусно скрытый тайник, который Ишшин нашел чудом, был вскрыт силой: пара бумаг сгорела, но то, что он нашел, кроме него больше никто и не видел. Бумаги об экспериментах чудовища он спалил, не медля.

Ровные стопки бумаг, аккуратно рассортированные, исписанные ровным почерком, пара папок, несколько отчетов и фото, периодически мелькали также заметки Ичимару и Тоусена.

Ишшин с нетерпением тогда ухмыльнулся — он отнесет все это Главнокомандующему, и они выдернут все корни предателя окончательно из Готей. Его ребенок будет отомщен, а Айзену подкинут еще пару тысяч лет.

А потом, как зачарованный, не удержался, не утерпел, открыл первую страницу и уставился на изображение шинигами, которого медленно поглощает белая масса, сам воин кричит, запрокинув голову, а на следующей фотографии стоит уже пустой, на следующей умирает от взмаха занпакто и краткая приписка сверху — "провал".

У Ишшина начинают дрожать руки, и он торопится захлопнуть папку, но взгляд внезапно цепляется за небольшой фрагмент следующего фото. Уголок торчит совсем чуть-чуть, но он видит этот рог. Он узнает этот рог. Он видел его и видит в своих кошмарах, и кричит от боли и ужаса, как наяву.

Перед ним фото пустого — пустого, который напал на его жену и... который перешел к его сыну. Мертвому отныне.

Ишшин дрожащей рукой проводит по слову "успех" наверху и переворачивает страницу.

Перед ним мужчина, молодой, кажется, только выпустившийся из академии, он бьет кулаками в стены барьера, у него нет занпакто и кидо, видимо, не срабатывает, раз он так просто колотит в созданные реацу стены.

На следующей фотографии мужчина неверяще прижимает ладони к солнечному сплетению, со страхом наблюдая, как там разрастается пустота, его взгляд направлен точно в камеру.

На другом фото мужчины уже нет, а там, где была пустота, разгорается свет, следующее фото — вспышка — взрыв — барьер разлетается — новый барьер — все в дыму. А потом медленно из частиц реацу формируется пустой.

Его человеческая фигура на деле совсем не человеческая, у него нет толком рук: они превращаются в мечи; нет толком ног: они такое же оружие, как и руки, его увенчанная рогами голова чуть наклонена вперед, и пустой явно то ли рычит, толи кричит. Абсолютно черный, и лишь красная человеческая плоть закрывает его дыру.

А внизу под файлами и фото идут описание способностей, атак, скорости регенерации, и Ишшин в ужасе вчитывается.

Следующая папка посвящена его сыну, и он захлопывает ее, тяжело дыша, едва читает первые слова.

"Вступил в контакт с Ховайто. Начало пустофикации. Победитель пока неизвестен. Вероятность проигрыша Куросаки Ичиго 76%"

И слишком много о Ховайто и сыне. Слишком опасно. Пусть лучше доподлинно никто не знает, откуда в душе Ичиго взялась пустая тварь. Вайзардов только признали, но если что-то случится — быстро отправят на лабораторный стол, несмотря на вклад в победу.

А вслед за ними могут обратить внимание и на девочек. Всё же, одна кровь. Одна мать и один отец. А ещё и квинси... он не знает, какого бога благодарить о том, что за все эти годы кровь лучников так и не пробудилась в них.

Он поднимает голову, встречаясь взглядом с потемневшими глазами Карин, стоящей в отдалении, и бледнеет ещё сильнее. Если цена за их жизни — ненависть, он согласен. Что угодно, только бы они были живы.

Со дня свадьбы он ни разу не разговаривал с ними за пределами простой вежливости. Даже Куукаку удостоена большей благосклонности, чем он.

Да что там, даже их супруги добились большего, чем та пропасть, что растёт и ширится между ними со дня смерти Ичиго.

Но пусть. Пусть…

Примечания:

Обновлены черновики Разделённый мир (часть 1-9), Потерянная душа (часть 4-23), Справедливый судья (часть 1-3), Крепость Амарант 2 (часть 1-2). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу https://m.vk.com/club93244915

Стучитесь — вам откроют :)

"Когда-нибудь, это должно было случиться вновь", — мысленно вздохнул он, прикрывая глаза.

У главы клана когда-нибудь должна была вновь появиться жена, чтобы дать роду Кучики продолжение. Сильных наследников с древней и сильной кровью. Он понимал и принимал это, но не предполагал, что все случится так скоро и... в таких обстоятельствах.

Старейшины клана уже высказали ему свое одобрение и надежды, что этот брак принесет ожидаемые плоды в виде сильных наследников. С их точки зрения, все было если не идеально — жену стоило всё-таки поучить манерам и традициям, — то более чем достойно. Девочка происходила из одного из Пяти Великих Домов, пусть и с подмоченной репутацией. Ее брат доказал свои выдающиеся способности, которые несомненно приумножатся в союзе с Кучики, а, значит, выгода перевешивает убытки. И поскольку юная жена пока молода, ее вполне возможно воспитать в обычаях и правилах их клана...

Бьякуе пришлось использовать прямой приказ, чтобы запретить старичью вмешиваться в их отношения. Отношения... Сказать вслух — самому противно. Если бы Ичиго Куросаки был жив, он без сомнений спустил бы с него шкуру и скормил своему пустому без малейшего угрызения совести.

Признаваясь самому себе, Бьякуя уверен, что не стал бы сопротивляться. Для шинигами разница в возрасте не так существенна — возраст, это недостаток, который быстро проходит. Но вот детьми-то он никогда не увлекался.

И он рад, что первое время он не пересекается с девочкой, с чистой совестью переложив заботу на плечи сестры. Ему должно быть стыдно, но Ичиго Куросаки не раз доказывал, что если Бьякуя по-настоящему в чём-то и хорош, так это в умении убегать от самого себя.

Кажется, проходит несколько лет, прежде чем он вновь встречает её. Даже не совсем напрямую. В саду. Вместе с Рукией. По отрядам тихо ползёт новость, что Карин Хицугая уверенно идёт к званию гения, вслед за своим мужем. Девочка — всё ещё слишком молодая, чтобы называться девушкой, уже дозвалась до своего меча, хотя ещё не закончила Академию.

Имя её занпакто гремит по всему Сейрейтею, потому что активировалось во время тренировки кадетов под присмотром одиннадцатого отряда и наградило Зараки Кенпачи новым шрамом. Варвар пылает восторгом, мечтая забрать девчонку к себе в отряд. Капитаны Шиба и Хицугая закономерно против. И почти закономерно огребают от кадета Хицугая за попытки влезть в её жизнь.

Бьякуя в этом даже не сомневался. Ичиго тоже никому не позволял диктовать себе, что ему делать. Капитан Шестого отряда почти уверен, что по окончании учёбы старшая сестра жены пойдёт прямиком в Одиннадцатый.

Он рассеянно размышляет, стоит ли инкогнито поучаствовать в общеотрядном тотализаторе на эту тему, когда слышит тихий смех из сада.

Ее мягкие светлые волосы красиво обрамляют ее лицо, она уже не выглядит ребенком, он бы даже мог подумать, что сможет влюбиться в нее, но для него она все еще ребенок.

Его сестра рядом осторожно передает букет в руки Юзу, которая счастливо улыбается, солнце подсвечивает ее волосы золотом, и он лишь кивает и спешит по своим делам. Однажды, возможно, он влюбится в нее.

И он влюбляется, проходит не одно десятилетие, они постепенно начинают чаще встречаться и сталкиваться друг с другом в тихих коридорах поместья, иногда обмениваться парой фраз, завтракать, а потом ужинать, а после и обедать. Они тихо и мирно обсуждают насущные темы, а потом он снова видит ее в саду. И понимает, что однажды наступило и их тихая дружба переросла для него в нечто большее.

Его жена вышивает хризантемы, сосредоточенно рассматривает каждый лепесток, а потом наклоняется к его сестре, которая с сомнением смотрит на собственную...вышивку. Бьякуя качает головой, но собственные ноги уже ведут его к девушкам, и он слышит, как Юзу тихо смеется в ладонь, а солнце снова рассвечивает ее волосы золотом, и он просто замирает, любуясь ей.

А после, буквально через пару недель, он приглашает ее на прогулку.

— Спасибо, супруг, — вежливо склоняет голову она.

И на следующий день они гуляют по тихим садам поместья, любуются цветами и не произносят ни слова: им так удобно и уютно молчать, беседы скрашивают их трапезу, но тишина украшает их прогулки.

Они начинают еще чаще говорить, и в какой-то момент ему кажется, что она знает все — жена много читает, оставляет засушенные цветы — закладки в книгах, когда он приходит, и они размеренно обсуждают последние новости и вообще все, что хотят.

Только она никогда не упоминает брата, но он и не собирается упоминать его. Пока она не заговорит, он тоже будет молчать, соблюдая негласное табу, которое царит теперь в его семье, также как и в клане Шиба.

Она удивительно органично вписывается в его жизнь и жизнь всего клана. Мягкой, но не дрогнувшей рукой ведёт хозяйство — как и полагается жене благородного Главы, знает по именам не только всех членов младших ветвей и дальних родственников, но также слуг, когда у кого день рождения и у кого что случилось. Дом расцветает под ее заботой, и даже Женская Ассоциация Шинигами утихает и смиряется под ее контролем.

А ещё она увлекается Кидо. Демоническая магия и заклинания даются не то чтобы легко и непринужденно, но явно лучше, чем многим рядовым. Бьякуя с удовольствием разбирает с ней формулы, а затем, в редкие дни отдыха с не меньшим удовольствием наблюдает, как жена плетет магические конструкции, постигая искусство заклинателя.

Тонкие пальцы вышивают символы реацу в воздухе так же легко и проворно, как цветы на домашней юкате. И впервые, он касается их губами в тени раскидистой сакуры, на том самом домашнем полигоне, признавая за их хозяйкой власть над своим сердцем.

Ее тонкая ладошка до сих пор кажется маленькой и изящной в его покрытой мазолями от меча руке. Очаровательный румянец украшает бледные скулы, раскрашивая в тон нежных лепестков. Ладонь под его губами пахнет клевером и ромашкой. Он тоже немного смущён своим порывом.

Он снова пьет чашу счастья полную красок жизни, изредка ловя на себе благодарные и почти благосклонные взгляды Карин Хицугаи, упрямо покоряющей вершины искусства шинигами. Они не то чтобы не разговаривают, скорее просто не общаются за пределами обязанностей шинигами. Как он знает, их отношения с капитаном десятого отряда кружат на небольшом пяточке дружбы и принятия.

Это лучше, чем ничего.

Бьякуя дарит Юзу канзаши с цветами сливы на столетнюю годовщину, и она впервые танцует для него с веером в вишневом саду, окончательно поселяя в его сердце светлую радость. Их первая близость похожа на весенний рассвет. Такой же нежный и сулящий скорое цветение.

Когда Юзу носит их первого сына, глава клана Кучики, не стесняясь, носит жену на руках, кружа по саду под звонкий смех.

* * *

У Карин вечная складка между бровей и тяжёлый взгляд, так похожий на взгляд брата, что иногда он едва не вздрагивает, встречаясь с ним. Карин не улыбается, всегда собрана и строга. Кучики Бьякуя признавали столпом льда и холода, но вот девушка из огненного рода Шиба, и она даст фору даже капитану Шестого отряда.

Хицугая смотрит на неё из-под полуприкрытых век — любуется. Скрытно, потому что открыто Карин не позволяет даже ему. Ей идёт форма шинигами и простая катана в чёрно-золотых ножнах. Собранные в хвост волосы — эталон строгости и элегантности. По прошествии столетия он должен признать, что жена выросла.

Тоширо хотел бы подарить ей цветы. Он знает, что она любит полевые и горький чёрный шоколад. Однако в их совместной жизни есть правила, которые он пока не готов нарушить. Например, никогда не использовать в спорах и ссорах аргумент: я твой муж. Она примет и подчинится, он в этом не сомневается, но смотреть будет, как на таракана. И холод в глазах поселится навсегда.

Он сказал ей это лишь однажды, сгоряча, когда не хотел отпускать на какой-то фестиваль в Руконгае. Следующие полтора столетия ему пришлось восстанавливать хотя бы подобие дружбы.

Тоширо знает, что единственное, что ему будет позволено отныне — только слабая нить дружбы, которая готова разорваться в любой момент. Карин, кажется, не готова и не способна отныне принять что-то большее. Возможно, однажды их дружба станет еще крепче, а, может, и через еще пару столетний перерастет в тихую любовь. Но он не тешит себя подобными иллюзиями, потому что понимает, возможно, даже на каком-то подсознательном уровне, что у девушки просто отобрали эту способность: любить и принимать.

Со смертью брата Карин превратилась если не в ледяную статую, как Бьякуя Кучики после смерти своей первой супруги, то явно в высокую скалу, которая тянется до самых небес. Говорят, когда-то в древние времена на таких скалистых вершинах в Китае жили бессмертные. Тоширо качает головой — он дракон, а драконам подвластны любые высоты и любые небеса, но... явно не эти.

Холодный и бесчувственный взгляд, с которым он сталкивался первое десятилетие до сих пор иногда преследует его.

На самом деле, это очень страшно, потому что он понимает, что обречен на одиночество в семейной жизни. Его спутница никогда не подарит ему теплый взгляд, если только не произойдет чудо.

Но чудес не бывает.

И отчасти, в этом виноват он сам. Не стоило тогда злиться. Но так часто бывает — сказанное сгоряча разбивает на осколки хрупкие мечты. Возможно, было бы лучше, если бы Совет Сорока Шести не поставил Шиба ультиматум.

* * *

Карин идёт уверенно, плавно, словно ладья по глади озера, высоко поднятая голова, твёрдый, уверенный взгляд, холодные глаза. Стылый мороз в душе — вересковое поле внутреннего мира покрыто изморосью и пушистым снегом. Огромный, белый девятихвостый лис давно не принимает человеческий вид, лишь укоризненно вздыхая, когда она приходит, но послушно позволяет утыкаться носом в пышущий жаром бок и укрывает хвостами.

Тэнгэн напоминает брата взглядом и характером. Может быть чуточку более взрослый, чем был Ичиго, но такой же верный и надёжный. Горячий. Сильный. Непоколебимый.

— Я твоя сила, — говорит он, сворачиваясь клубком вокруг неё. — Я тот, кто рядом.

Рядом. Это самое главное. Он сильный. И она сама тоже сильная. Она справится. Белый мотылёк каждый вечер прилетает в ее окно. Карин знает, кому он принадлежит.

— Не боишься? — спрашивает мужчина, заточённый во тьме. — Я тот, кто погубил твоего брата и многих до него. Ты слышишь чужие души, Куросаки Карин. Ты знаешь, что я не жалею и не раскаиваюсь. Неужели твоя жажда мести так сильна, что даже то, что я сделал с твоей семьёй не так важно.

— Не мни о себе слишком много, — отвечает она мотыльку. — Брата погубил не ты. Одним учёным больше, одним меньше. Какая разница, если здесь все такие?

Он смеётся и продолжает кружить вокруг, иногда давая дельные подсказки в изучении зубодробительных кидо, иногда рассказывая что-то из неочевидной психологии шинигами и загробного мира, иногда просто насмехаясь. Карин знает, что ему нельзя верить и доверять, впрочем, Айзен и не настаивает.

Он не скрывает, что у него есть свои планы, цели, желания. Они взаимно друг друга используют. Она учится у него, а он… вероятно, пока что просто развлекается. Карин не настолько наивна, чтобы считать, что единственная, за кем он следит.

Примечания:

Обновлены черновики Разделённый мир (часть 1-10), Потерянная душа (часть 5-25), По пеплу бродит лис (часть 62), Крепость Амарант 2 (часть 1-2). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу https://m.vk.com/club93244915

Стучитесь — вам откроют :)

— Знаешь, Ичиго обычно называют рыжих детей! А ты совсем не рыжий! — рослый однокурсник насмешливо щёлкнул по лбу и рассмеялся, встретив хмурый взгляд.

— Нашёл к чему придраться! Какое имя помнил, таким и назвался! — он огрызнулся и вывернулся из-под чужой руки, не позволяя дёрнуть себя за короткую тёмную прядь.

К сожалению, разница в росте не давала эффективно избегать старших, если речь, конечно, не шла о драке. Но если он хотел закончить эту злополучную Академию шинигами, драться с сокурсниками было плохой идеей. Особенно, когда речь заходила о благородных аристократах и руконгайском оборвыше.

— Да ладно тебе, малыш, — продолжил приставать парень. — Не часто из Рукона в Академию приходят дети.

Это был обычный осенний денек, ветер завывал во всех щелях, родители иногда навещали студентов, а те, у кого никого не было, могли либо пойти потренироваться, либо спокойно погулять по первым районам. Некоторым новичкам, например, как ему, кто "вышел" реацу, ее уровнем и силой, порой давали стипендию, и они могли позволить себе теплые вещи на зиму, личные вещи или же вкусную еду во время фестивалей.

Сегодня, например, все было как обычно, его привычно поддразнивали одноклассники и одногруппники, а он, чтобы не нарваться на взыскание, только прикрывал веки, отводил взгляд багровых глаз и старался просто не слушать. Чуть вьющиеся темные волосы, обрамляющие его лицо, даже не давали рыжего отблеска, и он иногда сам, не зная почему, расстроенно проводил по собственным прядям.

Как ни странно, волосы совсем не мешали и забрать их в хвост или в шишку совсем не хотелось. Говорят, Куросаки Ичиго был довольно высок и силен, и телосложение у него было, что надо, но у него же... Ичиго еще раз рассеянно провел по темным волосам и взглянул в отражение на воде, и покачал головой, обходя лужу. Не очень высокий, тонкий, почти худой, даже какой-то изящный, он скорее походил на слабого наследника аристократа, если бы не его реацу.

Его сила, странная по своей природе, если бы он ее выпустил полностью, вполне могла бы прижать инструктора к земле, и шепотом из-за этого все, несмотря на поддевки, говорили: "Гений!". Но что это слово? Как любили, так и издевались и... боялись. Сам Ичиго этого не чувствовал, но говорили, что его реацу будто промораживала душу насквозь. Люди чувствовали себя неуютно рядом с ним.

Ему нужно научиться лучше скрывать свою реацу, в противном случае, он рискует всю жизнь провести в одиночестве. Перспектива... не пугала, но в должной степени раздражала.

Он вновь передёрнул плечами, подходя к высокому прилавку раменной. Взрослым он приходился в районе груди, а вот ему, мелкому ребёнку, максимум до макушки. Но есть хотелось зверски, а нейтрально-постная еда академической столовки уже поперек горла вставала. Вот знал бы он, шатаясь по сорок четвертому району Рукона, что еда в принципе может приесться, не поверил бы.

— О, Ичиго! — за спиной раздался знакомый весёлый голос, как раз в тот момент, когда он примеривался залезть на высокий стул. Его бесцеремонно подхватили под мышки и усадили на табурет. — Хозяин! Нам две большие порции! — крикнули над ухом.

— Кенджиро! — Ичиго кинул на однокурсника недовольный взгляд. Беспечный придурок!

Но Кучики таким было не пронять.

Он был весёлый, настырный и очень... энергичный. То ли дело было в том, что он был младшим сыном главы клана и требования к нему были на чуточку не такие строгие, как к его старшему брату, то ли пошёл он в породу матери из клана Шиба, то ли и вовсе дело было лишь в возрасте — после Ичиго, Кучики был самым молодым на курсе и тянул максимум лет на пятнадцать. Как бы то ни было, Кенджиро никогда не стеснялся проявлять эмоции и веселиться, поступая так, как считал нужным, а не так, как требовали... приличия. Пока ему это прощалось.

Ичиго вздохнул и покосился на большую тарелку, поставленную перед ним хозяином раменной. Он, конечно, всё равно собирался покупать обед, однако не такой большой. Его скромных финансов хватит, но со всем остальным, придётся немного подождать. Покупка тёплого шарфа откладывается ещё на месяц.

— Не хмурься! — Кучики ткнул его локтем, подтягивая к себе свою порцию. — Тебе надо больше есть, когда ты голодный, твоя реацу совсем ледяной становится. Сегодня за обед плачу я!

— Я об этом не просил, — недовольно вздохнул Ичиго, но отказываться не стал. Не любил он быть должным.

— Вообще это взятка, — хитро подмигнул Кенджиро, на мгновение отрываясь от еды. — Так и знай!

Ичиго недоверчиво хмыкнул, но ничего не сказал. Он был занят. Он обедал. Вообще было сложно так вот сказать, кем они приходились друг другу — Кучики был одним из немногих, кто не смеялся над ним, и просто аристократом, который не задирал нос. С ним... было, пожалуй, весело.

После сытного обеда, когда Кучики с каким-то странным умилением посмотрел на него, а Ичиго его поблагодарил, они пошли за шарфом. Гуляя по улицам первых районов Рукона, ученики переговаривались о завтрашней практике на полигоне — Ичиго не любил кидо, потому что то ему совсем не давалось, а Кучики лишь весело усмехался, потому что урок должна была вести его мать.

Юзу Кучики хоть и не была шинигами, но искусством демонической магии владела в совершенстве и только рада была иногда поделиться его секретами. Она учила студентов со всей тщательностью и устраивала суровые проверки, но иногда они пили чай под звуки ее тихого голоса, пока женщина рассказывала их следующую тему. С ней было уютно и не чувствовалось того давления, что от большинства преподавателей Академии.

— Мама спрашивала о тебе, — невзначай заметил Кенджиро, пока они выбирали шарф.

— Со мной все хорошо, — покачал головой Ичиго, при этом невольно остановившись и так и не вытянув новый шарф с прилавка.

Юзу Кучики вводила его в какой-то странный ступор. Он знал, что в Академии его считают гением и не было ничего удивительного, что Кучики "взяли его под свое крыло", но обычно это предполагало, что глава клана или капитан Отряда лишь изредка наблюдали за успехами ученика и никак не пересекались, а потом тот, если пробуждал занпакто, шел просто на заранее подготовленное для него место в отряде.

Юзу Кучики мягко улыбалась, порой спрашивала, как у него дела, изредка дарила подарки. Каждый раз Ичиго замирал в странном оцепенении, не смея поднять глаз и чувствуя пустоту внутри себя, и тихо отвечал ей:

— Спасибо, все хорошо.

Умом он понимал, что на самом деле все просто — он друг ее младшего ребенка, а еще кандидат на пост офицера в отряде ее мужа, грех не приглядеть за перспективным дарованием лично. Но странное тянущее, тоскливое чувство внутри никак не желало покидать его.

А потому он прятал взор багровых глаз, с благодарностью кивал головой, и его темные локоны качались в такт движению, и он смиренно снова и снова произносил:

— Спасибо за беспокойство, госпожа Кучики.

На следующий день небо было необычно хмурым, тучи набегали одна на другую, и Ичиго чуть поморщился, предчувствуя дождь. Тренировку явно должны были отменить.

Юзу Кучики только пожала плечами и заверила, что от полигона они смогут быстро дойти до ближайшей беседки и если что там просто поговорить о новых и обсудить уже старые заклинания.

Класс радостно гудел, предчувствуя много нового и необычного, а за госпожой Кучики тихо ступали два молчаливых охранника, без которых она не выходила из дома. Господин Кучики оберегал свое Солнечное сокровище всеми доступными способами. Ходили слухи, что когда-то давно, с его первой женой что-то случилось, и он боялся, как бы не случилось беды. Иррационально, но Ичиго устраивало такое положение дел. Мысленно он ставил галочку напротив имени Кучики Бьякуи каждый раз, когда видел собранных, серьезных шинами рядом с его женой. Наверное, это было отголоском руконгайской жизни — человек, не защищающий своих родных, человеком считаться не может.

Он ещё раз посмотрел в небо и рассеянно подумал, что лучше бы им назначили лишний урок кендо, но до выдачи полноценных асаучи всей их группе ползти не меньше года, а сражение на деревянных бокенах отдавало извращением. Первый год обучения не предполагал ношения оружия.

— Прошу, начинайте, — махнула рукой госпожа Кучики, и он обречённо пошёл вместе со всеми, надеясь пристроиться в конце очереди.

— Сделай лицо попроще, — шепнул ему на ухо ухмыляющийся Кенджиро, — ну, не съест же тебя мишень.

— В прошлый раз хорошо рвануло — инструктора аж снесло, — буркнул он в ответ.

Как там сказал преподаватель мгновенной поступи, когда он вписался в дерево? Дури много, а контроля ноль? Вот то-то и оно. Зато быстрее всех, это да.

Кучики продолжал подшучивать, одноклассники посмеивались, с предвкушением ожидая его очереди, мелкий противный дождик накрапывал, портя настроение ещё сильнее, а неприятный ветер пробирался холодными пальцами под учебную форму. Ичиго собрался с силами и сделал шаг на очерченную линию... чтобы спустя миг шарахнуться в сторону от леденящего душа и пробирающего до костей воя.

В небе над полигоном распахнулся зев темной пропасти, из которой как из пробитого ведра хлынула масса уродливых тварей.

— Пустые!!! — завопил кто-то из однокурсников, падая на колени от духовного давления.

— Госпожа Кучики, бегите! — крикнул шинами охранник, хватаясь за меч.

Масконосящие сваливались на вытоптанную землю, снося хрупкие мишени, целясь в разбегающихся учеников. Ичиго чудом разминулся с когтистой лапой, едва успев присесть и прокатиться по земле. В какофонии паники спокойный и четко поставленный голос благородной аристократки прозвучал звонким колоколом:

— Путь связывания восемьдесят один: Данку! Класс! Занять круговую оборону! Используйте пути разрушения для атаки и пути связывания для защиты! — Кучики Юзу явно не собиралась никуда бежать, равно как и позволять погибать кому-то ради себя.

Над головой сверкнула вспышка Бьякурая, выпущенная Кенджиро, прямо в голодную пасть.

— Ичиго! Осторожно! Скорей сюда! — Кучики махнул рукой, прикрывая ещё двух студентов барьером.

Клыки и когти, лапы и хвосты, всплески реацу, иногда рядом проносилось серо и раздавалось все больше криков, построение и так хлипкое и разваливающееся, потому что молодые студенты да без асаучи, что могли вообще противопоставить пустым?

Госпожа Кучики изо всех сил держала щит, подпитывала бокудо реацу, защищала студентов, которые атаковали, Ичиго и сам смог чудом не иначе создать пару кидо, которые пришибли какого-то пустого с чисто-белой маской и длинными ветвистыми рогами. А потом кто-то из охранников закричал, упал на колени и рухнул, и щит госпожи Кучики треснул. Паника усилилась, и сам не зная почему, Ичиго кинулся вперед.

Он не понимал, что делает, как уворачивается, только несся вперед, крикнул ему в спину что-то Кенджиро, которого его мать схватила свободной рукой, прижимая к себе, и, кажется, готовая пожертвовать своей жизнью ради сына.

— Нет! — крикнул Ичиго.

Почему-то подобное казалось ему недопустимым, почему-то ему казалось, что госпожа Кучики не должна была умереть, не должна была умереть здесь.

А потом ледяная волна окутала его руку, черно-матовая реацу всколыхнулась вокруг него, в руке появился клинок. Огромное лезвие, на которое он и сам неверяще посмотрел. Давление реацу все нарастало и нарастало, и пустой, нацелившийся на семью Кучики, только и успел обернуться и тут же встретился с клинком. Черные вспышки — и давление начало сходить на нет, странные темные тени, будто лужи, окружающие его тоже начали бледнеть и пропадать, и Ичиго только и успел прошептать почему-то пришедшее на ум:

— Спасибо, Зангецу, — и провалился в беспамятство.

Не видел он, как неслись инструкторы, дежурные шинигами, только крепко сжимал большой клинок и думал, что вот, свершилось, он узнал имя своего меча.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 6-26), Крепость Амарант 2 (часть 1-2). Алое знамя (часть 1-2). Ссылка в профиле.

Срочное совещание капитанов началось с того, что опоздавший на это самое собрание Шиба Ишшин — давно уже поседевший от всех выпавших на его долю перепадов и скачков реацу, едва не кубарем влетел в зал, дикими глазами уставившись на главнокомандующего. На Кеораку он смотрел как на спасителя и палача в одном лице. Так умирающий смотрит на панацею.

— Это правда? — просипел он. — Мой сын вернулся?

— Мы как раз собирались это обсуждать, Ишшин, — ободряюще улыбнулся капитан первого отряда, но был прерван капитаном Маюри.

— Да что там обсуждать! — всплеснул он руками. — Реацу совпадает на девяносто два процента, что после такого периода болтания между мирами неслыханно! Я требую дать мне разрешение провести исследование! Душа отделалась только сменой облика! Это может быть прорыв!

На собрание опустилась зловещая и гнетущая тишина, а Маюри, передернув плечами, спросил:

— Что? Логичный исход нелогичных событий.

— Только попробуй, — прошипел Ишшин, — и я тебя...

Он хотел было сделать шаг, как раздался холодный голос Кучики Бьякуи, свысока посмотревшего на ученого, чуть наклонив голову.

— Куросаки Ичиго, — размерено уронил он. — Член благородного клана, которому теперь после возвращения его души в мир мертвых, да к тому же без памяти понадобится фамилия, возможно, это будет фамилия Кучики, а это значит, — голос капитана Шестого отряда приобрел угрожающий оттенок, — что ты соскучился по казематам Гнезда Личинок, хотя, — Бьякуя на секунду остановился, — возможно, что тебе и в Мукене понравится.

— Тц, — цокнул языком Маюри и отвернулся. — Вы понятия не имеете, с чем имеете дело, и знать не хотите, глупцы!

— Ребенок пока останется в клане Кучики, — постановил главнокомандующий, — его семья, раз уж вы ей назвались, должна принять его.

— Он Шиба! — вскинул голову Ишшин, — мой сын!

— И ты готов день и ночь уделять внимание ребенку, а капитан? — спросил Кеораку. — Я не уверен, что вы не разучились воспитывать детей за эти сотни лет.

Ишшин вздрогнул, ощутив удар в старую рану. В словах главнокомандующего была доля правды. Юзу, его милая, добрая девочка, несмотря на мягкий характер и улыбку матери, так и не подпустила его к внукам. Он их... видел, конечно. Иногда разговаривал, но эти разговоры так и не вышли за пределы рамок простой вежливости.

Кучики Бьякуя, души не чаявший в жене, потакал её желанию, поддерживая в холодном отношении к тестю. И сколько бы Шиба ни пытался напомнить о вежливости — вежливо его игнорировал.

— Он — Шиба! — повторил капитан Пятого отряда, сжимая кулаки, и воздух вокруг него начал греться от жара проявившейся реацу. — Вы уверены, уважаемый сотайчо-доно, что в вашей компетенции решать чужой внутриклановый вопрос? — злость нарастала, клокоча в горле. Он обернулся к зятю. — Вы напомнили, что Шиба по-прежнему один из пяти Благородных домов Сейретея. Что говорит закон о детях благородных домов, Кучики-сан? Напомните мне, раз уж взялись.

Занпакто во внутреннем мире ворчал и потрескивал, готовый выплеснуть ярость хозяина. Ему изрядно надоел этот фарс и проливные дожди над вулканом.

— Я — его отец, — требовательно басил Ишшин. — А вы — всего лишь муж моей дочери — давно уже не входящей в клан.

— Это оскорбление? — вежливо поднял бровь Бьякуя, кладя руку на рукоять Сенбонзакуры. — Если речь зашла о взаимоотношениях между Благородными домами, наше разногласие мы можем решить в процессе дуэли, — предложил двадцать восьмой глава клана Кучики.

— Хватит! — реацу главнокомандующего обрушилась на зал.

Кеораку как никогда пожалел, что в отличие от Ямаджи, трости при себе не носил и обзаводиться не планировал. Этот дурдом начинал ему надоедать. Все прекрасно знали об отношениях Ишшина и его дочерей — их отсутствии, точнее. Как и о том, что старшая дочь обещала спустить с отца шкуру, если он когда-нибудь даже подумает приблизиться к детям клана с "воспитательными намерениями".

О том, что она до сих пор винит отца в смерти брата, слухов, вопреки большой любви к оным, среди шинигами не ходило, но все всё понимали. Те, для кого Куросаки Ичиго был не просто сказкой, но и другом, возможно, даже принимали — его смерть, его путь шинигами и его вклад в победу над предателем, чьё имя стало табу более страшным, чем некогда имена капитанов-вайзардов, — всё это было величайшим позором Готей-13 и всего Общества Душ.

Потому что что бы он ни сделал, как бы им ни помог, это не отменяло главного. Там, где свой долг должны были исполнять капитаны и офицеры, в бой пошёл всего лишь пятнадцатилетний мальчик. В иных благородных домах, в этом возрасте ещё от мамкиной юбки не отходят. А он — сразу в бой. И победил, вопреки всему. Там, где не справились умудрённые опытом души.

— Капитан Шиба, — Шунсуй твёрдо посмотрел на старого друга. — Насколько я знаю, с мальчиком до этого контактировала только семья Кучики. Даже исходя из показателей реацу, в этот мир он вернулся в Руконгае — северный сорок четвёртый район. Помня о его характере, скажи мне, ты — тот, кто зовёт себя его отцом, — что сделал бы твой сын, вломись ты сейчас к нему со всем своим нахрапом и требованиями?

— Какими ещё требованиями? — прорычал Шиба. — Он — мой сын!

— Только он не помнит и не знает тебя, — отрезал капитан Кеораку. — А ты явно хочешь, чтобы помнил! Неужели тебе не дорог твой ребёнок, что ты готов истязать его душу и после смерти?

— Да как ты смеешь! — огненная реацу упала на зал, и доски пола затрещали, обугливаясь у его ног.

— Довольно! — отрезал главнокомандующий. — Ты можешь с ним поговорить, но жить мальчик будет в клане капитана Кучики! До того момента, пока сам не решит иное!

— Поддерживаю, — холодный голос капитана Хицугаи первым поддержал приказ сотайчо, опаляя ледяным холодом разъярённого капитана.

— В данном случае, согласен, — кивнул Хирако, неприятно оскалившись.

— Капитан Кучики явно сможет привить ему понимание правил и законов, — согласилась Сой Фонг.

Тихий гул голосов вторил, набирая силу, оставляя Ишшина в меньшинстве. Тихо вздохнул Укитаке, злорадно оскалился Зараки, которому вообще было плевать, у кого мальчишка будет жить, лишь бы можно было с ним сразиться. В будущем.

— Я всё ещё настаиваю на полноценном исследовании, — мрачно проворчал учёный. — Но так и быть, согласен с тем, что мозги мальчишке лучше лишний раз не ковырять. Мне так и не был предоставлен ответ, что за технику он использовал в последний раз...

Ишшин обвёл собрание яростным взглядом, сжал кулаки и скрипнул зубами, сворачивая реацу.

— Я этого так не оставлю, — сказал он тихим, но страшным голосом. — И подам прошение в Совет Сорока Шести.

— Подавайте, — согласился Кучики. — Однажды они уже настояли на немедленном бракосочетании ваших дочерей. Как я вижу, отношения в семье с тех пор у вас только улучшились.

* * *

Солнечные блики скользили по высоткам из стекла, стали и бетона, пуская световые брызги и зайчики по внутреннему миру. Этот мир не знал дождя уже пятьдесят лет.

Ховайто склонился над спящим ребёнком, растянувшимся звёздочкой на большом окне, не чувствуя ни холода стекла, ни неудобства от перевёрнутого мира. Пустой-занпакто задумчиво рассматривал тонкие, совсем ещё детские черты своего хозяина.

— Разбудишь — прибью, — раздался за спиной хриплый, но всё-таки отчётливо молодой голос.

— Завались, — вяло огрызнулся меч, подсаживаясь ближе к мальчику. — В этом виде у тебя и в половину не так грозно выходит.

Мрачное молчание позади впечатлило бы и Ямамото Генрюсая в лучшие его годы. Увы, на Белого это не действовало слишком давно.

— Если он проснётся, он тебя испугается, — привели логичный аргумент.

— Я учту, — поморщился пустой. — Но ты ведь не думаешь, что я и в этот раз позволю себя задавить?

Молчание за спиной осталось очень красноречивым, и Ховайто все же обернулся, встречаясь взглядом с карими глазами, в радужке которых то и дело вспыхивали и гасли багровые искры. На него смотрела копия пятнадцатилетнего Ичиго Куросаки. Темная рубашка расходилась белым по вороту и рукавам, одновременно напоминая форму в банкае и плащ "Старика Зангетсу".

— Мы оба прекрасно знаем, что один фокус дважды не проходит, — со вздохом ответил он.

Финальная Гетсуга Теншо ни для кого из них не прошла даром...

Примечания:

На бусти обновлены черновики Потерянная душа (часть 6-26), Крепость Амарант 2 (часть 1-2). Алое знамя (часть 1-3). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют.

Тенджиро Кучики заинтересованно рассматривал спящего на кровати ребенка. Он давно уже выпустился из Академии и нес службу в первом отряде, много слышал, но ещё не видел друга брата, который поступил учиться всего год назад. Одаренная душа, взятая под покровительство, его, в принципе, раньше не интересовала — во-первых, слишком мелкий, во-вторых... одаренных шинигами, на самом деле, не так уж и мало, но сколькие из них действительно заслуживают внимания? Ичиго из сорок четвертого района был просто ребенком, подружившимся с братом. Тут скорее стоило проверять, не было ли это сделано с расчетом — клан Кучики очень могущественен. В чужое бескорыстие верится слабо.

Однако ребёнок, правда, оказался чем-то особенным. Маленькое, хрупкое тело с совсем незнакомым лицом, в котором нельзя разглядеть и проблеска родства, воплощало душу старшего брата их матери.

Гением его не называли. Как ни странно, воспринимаемое сначала как должное могущество шинигами уже позже выделили в отдельную категорию.

"Иногда такие рождаются", — говорили все и пожимали плечами. Объяснить существование подобной силы простым "гений" не представлялось возможным.

Но время шло, о том, кого они могли бы называть "дядя", доподлинно теперь помнят лишь те, кто был с ним "знаком или получил от него по голове", как шутила тётя Рукия. Об Ичиго Куросаки не принято рассказывать и говорить. Да был, да погиб, да... очень сильный. Тенджиро знал о нём только из-за матери.

В детстве матушка часто рассказывала сказки о мальчике с волосами, благословлёнными огнём и солнцем, всегда встававшим на ноги ради других и никогда ради самого себя. Его неясный силуэт, основанный лишь на описаниях, часто стоял перед его глазами. Спина, укрытая огромным мечом, и янтарные волосы...

У этого Ичиго волосы тёмные, прикрывающие уши и чуть вьющиеся на концах, глаза винные, а кожа бледная, как у молодого аристократа. Но меч... меч всё тот же, как и привычка закрывать своих собственным телом.

Тенджиро перевёл взгляд на огромный тесак без рукояти и гарды, который спящий ребёнок обнимал, как любимую игрушку. Забрать его не смогли ни подоспевшие инструктора, ни рядовые четвёртого отряда, ни даже капитан Исане Котецу. Детские пальцы оказалось не разжать, и, в итоге, в виду чрезвычайных обстоятельств, оставили, как есть.

— Ну, как он? — в палату заглядывает Кенджиро, сначала просовывая голову в дверь, а потом, оглядевшись проходит сам. Как любопытный зверёк, в самом деле...

— Пока не просыпался, — степенно отвечает брат. — Как матушка?

— Ей лучше, — кивает младший, проходя внутрь. — Шок уже отступил, она скоро подойдёт. Пока разговаривает с капитаном.

— Думаю, не только она, — задумчиво кивнул старший брат. — Как только тётушки вернутся с патрулирования, я думаю, тут будет не протолкнуться... или даже прямо сейчас.

Он прервался, прислушиваясь к нарастающему шуму голосов из коридора и топоту множества ног.

— Капитан Шиба! Стойте! Мальчик всё ещё не приходил в себя! — лейтенант Ямада безуспешно пытался остановить рвущегося к палате посетителя.

— Ну, уж нет! Хотя бы увидеть его вы мне не запретите!

Ишшин врывается в палату грозным ураганом, по пятам за ним бежит лейтенант с самым несчастным видом, и, судя по взгляду, уже готовый применять тяжёлую артиллерию четвёртого-медицинского подразделения. Бывший Куросаки замирает в дверях, устремляя взгляд на стоящую у стены кровать, кроме пациента для него никого больше не существует. Тёмноволосый подросток не просыпается.

Дед качает головой, шагает ближе, будто дитя, укрытое одеялами, завораживает его, но ближе подойти не может, Тенджиро загораживает путь, в один шаг оказываясь перед ним. Он понимает, что этот мужчина их родственник, их дед, но сейчас он выглядит откровенно безумным и больным. Не стоит потакать его боли.

— Отойди, — шипит на него Ишшин, — отойди и дай увидеть моего сына.

— Вы разбудите его. Вы плохо контролируете свою реацу, уважаемый дед, — вежливо и ровно произносит он, стараясь воззвать к разуму шинигами. Младший брат в подтверждении кивает, нервно косясь на друга. Но тот спит, словно и не чувствуя чужого буйства, от которого воздух наполняется жаром.

— В сторону, — почти рычит Ишшин.

Воздух густеет, дрожит, капитан явно невменяем, и Тенджиро всерьёз рассматривает возможность использовать связывающее кидо во избежание проблем. Это, конечно, можно будет классифицировать, как нападение на вышестоящего, но в самом худшем случае, его ждёт карцер. Он уже чувствует приближение отца. Нужно только уговорить деда успокоиться. Тот не слышит. Тянется к оружию, заставляя напрячься. Неужели он собирается...

Ребенок на кровати вздыхает чуть глубже и хмурится сквозь сон. Ворочается, недовольно заворачиваясь в одеяло, по клинку, нежно прижимаемому к груди, бежит голубой отблеск, и в волосе от Тенджиро проносится ярко-голубой серп, вспарывая доски пола и с грохотом пробивая стену на вылет там, где мгновением ранее стоял капитан.

— Что за... — шарахнувшийся к стене брат явно хочет добавить что-то очень неприличное.

Ребёнок продолжает сладко сопеть, подтягивая занпакто повыше к щеке. В установившейся ошеломлённой тишине слышится холодный смешок.

— Кажется, это было недвусмысленное предупреждение его меча в твоём отношении... отец, — царственной походкой с идеально ровной спиной и расправленными плечами, двигаясь на шаг позади их отца, в разрушенную комнату ступает Карин Хицугая, смеривая родителя холодным взглядом.

Ишшин смотрит в тёмные глаза дочери, такие же, как и у него самого, и несмотря на всю холодность этих глаз, видит в них непримиримую решимость идти вперёд. Все Шиба смотрят так на врагов и непреодолимые препятствия. Все Шиба смотрят так на тех, кого не в силах простить. Такого взгляда никогда не было у его сына.

Они стоят напротив друг друга в разрушенной палате, которую мальчик разгромил, что называется, не приходя в сознание. Стоят и смотрят, и Ишшин чувствует себя не на шесть сотен, а на все шесть тысяч. И дело вовсе не в двадцати годах человеческой жизни.

— Уходи, — тихо говорит Карин. — Уходи и не смей к нему приближаться. Однажды ты его уже погубил.

— Ты не можешь так... — шепчут пересохшие губы, вина и боль, задавленные яростью, поднимают голову в груди и оплетают сердце, словно ядовитые змеи. — Не можешь...

— Могу, — все также ровно отвечает дочь. — Уходи.

И Ишшин сглатывает. Разворачивается и, перешагнув через обломки, молча уходит.

* * *

Руки у него дрожат, и до сих пор кажется, что на него смотрят эти испуганные, багровые глаза. Ребенок ошеломлённо смотрел на пустых, чудом уворачиваясь, пытался как-то помочь и защитить одноклассников, друга... Учителя.

Сестру.

Невольно у Юграма вырывается истеричный смешок, и он роняет голову на руки.

После смерти Императора все катилось куда-то в бездну. Никто не знал, для чего они существуют дальше, никто не знал конечной цели, никто не знал, к чему они готовятся, и сам Хашальт порой не понимал, что он делает.

А потом, примерно сорок лет назад по мирам разлилась знакомая реацу, волна знакомой силы омыла, что прилив — и он сжал кулаки в неверии. Едва ощутимая искра силы преемника Императора, наконец, вспыхнула с новой силой, и они смогли попытаться найти его.

Но искра вспыхнула и пропала, и квинси только и знали, что душа обитает в Сообществе Душ. И учитывая потенциал, скорее всего вскорости станет одним из проводников. Этого нельзя было допустить. Они подготовились, создали диверсию, выпустили пустых, как отвлечение для шинигами, чтобы исследовать Белый город и найти своего Принца.

Но на самом деле чуть не убили его. Маленького ребенка, который смотрел багровыми глазами на приближающихся к нему чудовищ, так похожий на отца, такой могущественный, но еще такой маленький, упорный, сильный и светлый. Надежда, которую они собственноручно чуть не убили. Надежда, которую они должны защитить.

Юграм поднял голову и, посмотрев на трон, преклонил колено, клянясь:

— Мы защитим его, вернем домой. В Империи он будет в безопасности, наш будущий Император.

А пока следует установить слежку за Готей Тринадцать, Советом Сорока Шести и кланами Шиба и Кучики в частности. Скорее всего Ишшин Шиба пожелает вернуть себе ребёнка, унаследовавшего душу Куросаки Ичиго, но его дочери могут быть против. Капитана Хицугаю можно не брать в расчёт, как бескланового и безродного — Совет не допустит его опеки над ещё одним гением. Равно, как и попробует ограничить растущее влияние клана Кучики, с каждым десятилетием становящимся всё сильнее и могущественнее.

Юграм готов поспорить, что старые пни уже не раз прокляли день, когда дозволили Бьякуе Кучики прибрать слабейшую из детей Шиба. Да, пусть Шиба Юзу была слаба, как шинигами, но её сыновья унаследовали и преумножили силу забравшего её рода.

Когда Император умер была пустота. Будто кто-то взял ложку и зачерпнул душу, навсегда вырвав одну ее часть, ту, которая никогда не вернется, ту, которая исчезла и растворилась навсегда, ту, которую никто больше никогда не почувствует.

Сначала были растерянность, ужас и страх, потому что замерший на своем троне Император дернулся, качнул как кукла головой, а потом расхохотался, реацу сочилась из его тела клочьями, неопрятными и темными: жестокость, гнев, ярость и боль, безумие. Темная, что ночь мантия исчезала, оставляя только белый костюм, а Император смотрел вперед — грустный, горький и безумный то был взгляд.

А потом он захохотал, положил руку себе на лоб и просипел:

— Ребенок, собственный сын!

Вспышка света, и все было кончено. Ни клочьев реацу, ни рейши, ни присутствия безумия.

Тронный зал, десяток офицеров и он.

Все произошло слишком быстро. И Император был мертв.

Юграм просто смотрел на пустой трон, на тишину, на ошеломленные и застывшие в шоке лица офицеров, а потом упал к холодной стене залы.

Для чего все это было? Годы поклонения и верности? Годы и столетия боли, презрения и ужаса? Годы отрицания и пренебрежения? Годы предательства.

Они с Баззардом больше не смотрели друг другу в глаза, соперничество затихло и сменилось холодной обидой и одиночеством, остались только тупая преданность, что колючка под ноющим сердцем, опущенная вниз голова и слова:

— Да, Ваше Величество.

Его больше никто не звал Юго. Больше никто...

Он хотел его защитить, и все это... построенное, созданное, надуманное и тщательно спланированное... было зря.

Император был мертв, а он одинок, оставшийся с никому не нужной преданностью неизвестно кому, с глупым завещанием, потому что, чем были последние слова, если не им, и пустотой под сердцем. Так и оставшийся на века.

Разведчики перерыли все измерения, проникли в королевский дворец Короля Душ, нейтрализовали его охрану — как сложно было уничтожить Стражу и неубиваемого монаха в частности, чтобы не привлечь ненужного внимания шинигами... Чтобы обнаружить, что ребёнок, которого почувствовал Император в последнее мгновение жизни, погиб, защищая этого самого Короля...

Его Величество не зря смеялся.

Но теперь надежда есть. Теперь они справятся.

Примечания:

На бусти обновлены черновики Потерянная душа (часть 8-27), Крепость Амарант 2 (часть 1-2). Алое знамя (часть 1-3). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Ребенок просыпается ночью. Карин дремлет у постели на стуле и почти подскакивает, когда мальчик неловко садится на кровати. Он еще слаб, и поэтому облокачивается на подушку. Сонно моргает, прижимая к себе меч, и с запозданием замечает постороннего:

— Ой, — тихий выдох вырывается из пересохших губ.

А Карин только и может, что ошеломленно смотреть на растерянное детское лицо, замечая невольно напрягшиеся плечи и корявую попытку занять оборонительную позицию. Корявую — потому что тело не позволяет, и он только сильнее цепляется за меч, не замечая огромное острое лезвие. Оно безвредно для хозяина, но прижимать его к себе так, будто это спасательный канат или любимая плюшевая игрушка способен не каждый...

И это выражение лица... у ее брата никогда не было такого выражения лица. Рядом с ними он всегда был сильным, смелым и храбрым, могущественным и свирепым, порой отчаянным... но никогда таким слабым.

Невольно Карин тянется рукой, погладить тёмные вихры.

— Не бойся. Всё хорошо.

Мальчик недоверчиво смотрит круглыми глазами и явно думает сбежать.

И она не может сдержаться. Резким движением подаётся вперёд и обнимает его, сжимая в объятиях такое худое, будто в Академии и не кормили, маленькое тело. Спустя три сотни лет она наконец может позволить себе счастливо улыбнуться и заплакать. Неслышно, тихо, без всхлипов, просто уткнувшись в больничную одежду, пахнущую медикаментами и травами. Теперь все хорошо.

— Извините, а вы?.. — нерешительно спрашивает мальчик, замерший в её руках птицей.

— Прости, — она вытирает слезы, чуть отпуская его, — прости, просто это внезапно... — Карин с шумом выдыхает, — мы долго не могли найти тебя, твоя душа, — она мнется целую секунду, — задержалась.

— Вы, наверное, что-то путаете, — он опускает голову на бок, рассматривая её из-под ресниц. Плечи под её ладонями каменно тверды.

Это — Карин Хитсугая, жена Капитана Десятого Отряда и принцесса Клана Шиба, он её не знает. А она не может знать его, потому что он просто душа из Руконгая. Хотя внутри всё жжётся и дёргает. Как дежавю.

— Нет, — она качает головой, — не путаем, пусть ты ничего и не помнишь, — девушка мягко улыбается, — но ты тот, кого мы очень долго ждали. Без сомнения.

Ребенок смотрит насторожено и неверяще, но с нерешительно тлеющей глубоко внутри надеждой.

— Правда?

— Правда, — кивает Карин и снова обнимает.

Дыши, Карин. Просто дыши. Он не помнит, но это нормально. Для душ в этом мёртвом мире, это нормально. Для него, погибшего за этот мир, тем более.

Он настороженно наблюдает, чуть отстраняясь, не привык к прикосновениям, но это ничего. Ичиго никогда не любил излишние обнимашки, главное, родная, колюче-морозная реацу вновь покалывает ладони, а тёмно-багровые глаза внимательно, но не враждебно наблюдают в ответ. Он знакомо хмурит брови, склоняет голову и смотрит как на нечто неизвестное, но занимательное.

— Так... что случилось? Я помню пустых, — спрашивает он, явно неловко меняя тему, и косится на меч в своих руках.

В его глазах калейдоскопом проносятся искры удивления, восхищения и ликования, быстро растворяясь целеустремленной твёрдостью. Собранностью. Как если бы он получил долгожданный, невероятно ценный подарок, но перед ним куда более важная задача, чем радость и наслаждение этим счастьем.

Карин дёргает губами, не скрывая улыбку. Ну, вот. Брат может выглядеть совсем иначе, сменить цвет глаз и лишиться янтарных прядей, но характер и дух... все те же.

— И почему вы говорите, что ждали меня?

— Потому что мы — семья, — говорит женщина и улыбается, прижав ладонь к его щеке. — Ты — душа моего старшего брата, потерянного триста лет назад. А пустых всех победили. Не беспокойся.

Она поглаживает его по щеке, не реагируя на пугающий взгляд багровых глаз. И откуда что взялось? Допустим, тёмные волосы могли достаться от отца, а глаза? Такие глаза у кого были? Не бывает же из ничего.

— Ох... — Карин спохватывается, вспоминая главное. — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? -всё же призыв занпакто без асаучи дело хлопотное, не всякий капитан заморачиваться захочет.

Мальчик качает головой и смотрит на занпакто, проводит рукой по лезвию, тихо признаваясь:

— Внутри тепло.

Карин снова улыбается — Ками-сама, сегодня она собирается восполнить три сотни лет без улыбок — и гладит его по голове, ребенок смотрит недоуменно: брат довольно милый. Бледный с тонкими чертами лица и темными волосами, будто сошел с картины, и осталось только принарядить в традиционное кимоно, чтобы точь-в-точь молодой господин какого-нибудь благородного дома.

Ишшин никогда не рассказывал о маленьком Ичиго, отшучивался и отмалчивался, называл позже достойным наследником клана, однажды обмолвился, что раньше тот был очень привязан к матери, но не более.

Они сами наблюдали взросление брата, но ребенком... действительно ребенком тот никогда перед ними не был.

— Он говорил с тобой? — неловко спросила она его, отвлекаясь от накатывающей снова и снова волны мыслей.

— Нет, — чуть качнул головой Ичиго, и пряди мягко качнулись за ним.

— Когда и он, и ты будете готовы, обязательно поговорите, — пообещала Карин зная, что это правда.

Помимо простых слухов о невероятной силе ее брата, Урахара как-то рассказывал, что во время восстания занпакто темная фигура его меча мелькнула и исчезла. Клинок был либо отчаянно предан брату, либо также отчаянно заботился о нем.

— Что будет теперь? — внезапно спросил затихший Ичиго, снова смотря на нее этими глубокими багровыми глазами.

Внутри Карин что-то дернулось, и ей и самой захотелось потереть солнечное сплетение. Ее занпакто молчал, но какая-то волна силы, ранее тихо и мирно покоившаяся внутри, качнулась, задевая душу. Она покачала головой, прогоняя это ощущение.

— Ты будешь жить в поместье Клана Кучики, с Юзу, — ответила она, — я тоже часто буду бывать там, — Карин уверенно улыбнулась брату, — раньше ты был старшим и заботился о нас, теперь наша очередь, — она подмигнула ему.

— Эй! — так привычно вскинулся Ичиго, — мне вообще-то сорок шесть!

— Правда? — притворно не поверила Карин, дразня его.

Ичиго кинул чуть свирепый взгляд, поджал губы, обхватил, будто обнял, меч и так и остался сидеть с опущенными плечами в гнезде из одеял, будто обиженный птенец.

— Я верю, — приобняла его за плечи Карин, — верю всему.

Вскоре слабость взяла своё, и он снова уснул, засопев спокойно и безмятежно, так и не выпустив меч, Карин укрыла его одеялом. В груди тоже было тепло. До утра она побудет рядом.

Впрочем, от счастливых мыслей ее отвлёк крупный белоснежный мотылек с фиолетовым кантом по крыльям, севший на плечо. В разум тихо-тихо вплелся мягкий мужской голос.

"Однако, я впечатлён. Спустя столько лет..."

"Я слышу зависть в твоём голосе, Айзен?" — фыркнула она про себя, осторожно снимая бабочку с плеча, чтобы не помять крылья, и позволяя с удобством устроиться на раскрытой ладони.

Маленькие острые лапки едва-едва прокалывали кожу, а крылья медленно и в каком-то смысле величественно взмахивали, позволяя сохранять баланс.

"Скорее восхищение", — отозвался узник Мукена. Голос его стал задумчивым, немного рассеянным. — "Можно сказать, он мое лучшее творение. Мне приятно знать, что он выжил."

"Ты говоришь о моем брате, меносов извращенец", — Пальцы Карин предупреждающе дрогнули. — "Поосторожнее с "творением".

"Кажешься уверенной", — бабочка чуть качнулась на ладони. — "Полагаю, твоему отцу есть что сказать на этот счёт."

Карин промолчала, переведя взгляд на спящего брата. Теперь младшего брата.

"Он ничего не сможет сделать", — мотнула она головой, — "Уж я-то постаралась, он не сможет даже прикоснуться к нему".

Айзен рассмеялся громко, весело, кажется, в полный голос и даже, наверное, утер бы слезы, если б мог, но за смехом резко наступила тишина.

"Такая наивная и забавная", — наконец, сказал он. — "Может, когда-нибудь из тебя и выйдет толк, но, кажется, все же еще рано".

Бабочка вспорхнула с ладони и пролетела круг над Ичиго, еще и еще, и если бы Карин не знала, что ничего из своих застенок Айзен сделать не сможет, то раздавила бы насекомое.

"Интересная внешность", — задумчиво сказал Соске, — "похожим образом он выглядел, когда сражался со мной, но этот облик... постоянен", — бабочка сделала еще один круг. — "Связь? Сила? Наследство?" — в его голосе была задумчивость. — "Что-то знакомое и что-то чуждое", — тихий смешок, — "что-то что он получил не от вас и не от меня, действительно, маленькое чудовище."

"Не называй его так!" — мысленно шипит Карин, — "Даже не смей!"

"Не более, чем правда", — переливаются в лунном свете белоснежные крылья бабочки, и она вылетает в окно.

А Карин только и остается сидеть и наблюдать за братом, лунным светом, падающим на его лицо и превращающим его темные волосы с отливающими серебром прядями в Млечный Путь. Она гладит его по голове, внезапно замечая, что казавшиеся почти чернильно-черными волосы на самом деле на пару оттенков светлее и будто немного каштановые.

— От кого же это могло достаться тебе, чудо? — шепчет она едва слышно и так и остается сидеть у его постели до рассвета.

Примечания:

На бусти обновлены черновики Потерянная душа (часть 9-28), Алое знамя (часть 1-5). Разделённый мир (часть 1-11), маленький драббл Сердце и разум. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

— Прошу прощения за доставленные неприятности, господин Кучики, — темноволосый ребёнок вежливо кланяется, сгибаясь в поклоне, заставляя Бьякую чувствовать себя крайне неуютно.

Просто потому что Куросаки Ичиго и обычные формы вежливости плохо стыкуются в его памяти и мировоззрении. Даже если этот ребёнок только перерождение и ничего не помнит, видеть его таким напуганно-учтивым, не кажется правильным.

Темно-багровые глаза выжидающе уставились на него, и сам Бьякуя, чуть кивнув, повел ребенка за собой по коридорам поместья. Встречающиеся по пути слуги вежливо склоняли головы и не наблюдали с любопытством за ребенком — хотели, но не могли. Как никто другой они знали, что значило работать в поместье такого Благородного Клана, как Кучики, что значило попасть сюда и что значило это для семей работающих там поколениями.

Сила клана росла, а, значит, рос авторитет и престиж среди семей, которые работали на различные кланы. Те же Касумиодзи, процветающие сейчас только из-за того, что когда-то им помог сам Куросаки Ичиго, чтили его имя, их авторитет, ранее пошатнувшийся, стоял твердо, и слуги их семьи никогда не гнушались бросить лишний высокомерный взгляд на попавшегося им на глаза коллегу. Но никогда ни один служащий не смел поднять свой взор на Кучики и окружающих их. Несомненно, были и Шихоуин, были и Шиба, но Кучики стояли всегда твердо и только расширяли свое влияние, постепенно и верно росла их сила.

Поэтому каждый знал, от того, как они будут делать свою работу, зависит их будущее и благополучие. В конце концов, дела господ слуг не касаются.

— До окончания обучения в Академии ещё много времени, — отмечает Бьякуя, ведя за собой ребёнка. — Но скорее всего, ты будешь распределён в Шестой отряд, в крайнем случае, в Десятый.

— Хорошо, господин Кучики, — тихо отзывается мальчик, очень ярко напомнив Рукию в первые годы жизни в поместье.

— Ты можешь задавать вопросы, если они у тебя появятся и просить помощи, если в ней будет необходимость, — так же говорит капитан и почти ожидаемо слышит вежливое:

— Я понял вас, господин Кучики.

"Ну, конечно," — мысленно вздыхает он, — "ты ведь Ичиго. Все проблемы решаем сами".

Оставалось понадеяться, что жена и младший сын сумеют на него повлиять.

— Просить помощи не зазорно. Для этого существует семья, — сказал он ему, в конце концов, оставляя у дверей комнаты.

* * *

Двери, окна, стены, картины, сады, пруды, окна, двери, коридоры, комнаты. Казалось, что он прошел по меньшей мере половину Готея, но до своей цели так и не дошел. Поместье Кучики и так немаленькое за последние три сотни лет стало еще больше, ориентироваться в нем стало еще сложнее, а людей, которых он принимал и считал за семью, стало на одного меньше. И сейчас снова, возможно, на одного больше.

Ичиго вернулся. А, может, наоборот исчез навсегда в вихре темной реацу, которая всегда окружала его горячей стеной, не подпуская никого чужого. Он сам точно не знает, что тогда случилось, говорят, он использовал мощную клановую технику, говорят, забрался так высоко, где не было никого кроме него и солнца, говорят, с такой высоты так легко упасть, и он пал. Рассыпался звездами-частичками реацу, растворилась его душа, и его самого близкого друга больше не было.

Он всегда знал, что Ичиго невероятно силен, знал, что то, на что способен Куросаки находилось за гранью не то что его возможностей, возможностей большинства капитанов Готей.

Потому что когда Ренджи прижала яростная голодная волна силы Ичиго, ранее теплой и ласковой к нему, а теперь будто разрывающей его изнутри, он невольно задался вопросом: за чем он вообще следует?

Мысль, правда, ушла также быстро, как и пришла, потому что ответ был прост: он следует за Ичиго.

За Ичиго — почти членом семьи, который вот так вот исчез, не оставив и следа. Исчез его друг... исчез ребенок. Душа, которой было лишь пятнадцать, практически младенец. Он должен был стать чем-то... недосягаемым.

И теперь он снова жил. Или не он. Ренджи не знал, шел по следу знакомой силы, шел и шел по бесконечно-длинным коридорам поместья, не обращая внимания на комнаты и сады, окружающие клановую территорию.

Реацу была обжигающей, сначала Ренджи с воодушевлением кивнул и кинулся вперед, а потом прислушался, притормозил и остановился, наклонил голову и нахмурился: он никогда не пытался почувствовать реацу Куросаки, ее суть, всегда приветливо кивал огненной волне вокруг него и спешил рядом или следом. Сейчас он понимал, что огонь был потоком льда, возможно, был им всегда. Обжигающе горяче-холодным, выбивающим дух и таким... пустым и одиноким.

Невольно он передернул плечами, вспоминая багровое серо, упавшее с купола Лас Ночес.

И вот Ренджи несся, почти перейдя в мгновенный шаг, и чуть не споткнулся о маленького темноволосого мальчика, семенящего за его капитаном. Мальчик испуганно вздохнул, остановился и склонился в приветственном поклоне:

— Здравствуйте, лейтенант Абарай.

На замершего Ренджи смотрели темно-багровые глаза, незнакомый ребенок перед ним был душой Ичиго.

— Здравствуйте, капитан! — он растянул губы в немного неуверенной улыбке, но смотрел только на ребёнка, лишь на мгновение бросив взгляд на капитана.

Мгновение, но его хватило, чтобы заметить короткий, ободряющий кивок и чуть прикрытые глаза. Одобрительный взгляд из-под ресниц и взмах рукава капитанского хаори.

— Я спешу, лейтенант, — обронил глава клана Кучики. — проводите моего подопечного до полигона и покажите начальные упражнения.

— Будет исполнено, капитан! — Ренджи вытянулся, коротко поклонившись, но капитан уже исчез в шунпо. — Привет, малой!

Он усмехается и улыбается, как можно более дружелюбно, ребёнку с огромным мечом за спиной.

— Здравствуй! — мелочь дёргает губами в незнакомой улыбке. — Сестрёнка Рукия рассказывала мне о тебе.

— Ага...

Что там могла рассказать старая подруга, интересно? Ренджи надеется, что верхом её повествования была история, как он навернулся с дерева.

— Мгновенный шаг уже знаешь? — спрашивает он, рассматривая мелкого, щуплого щеночка, который на прежнего Куросаки не так уж и похож, замечая, как постепенно расслабляется ребёнок. Всё-таки капитан Кучики внушает. Всегда. Ну, ничего, он почти уверен, что как только Ичиго освоится, капитан снова станет "Бьякуей".

— Не очень хорошо, — признаёт мальчик, розовея кончиками ушей.

— Ну, значит, поедешь на мне, — безапелляционно заявляет Абарай, и прежде, чем мелкий успевает воспротивиться, подхватывает его подмышки.

— Эй!..

Ренджи смеётся и несётся к тренировочной площадке в лучших традициях одиннадцатого, несмотря на то, что вот уже которое столетие верой и правдой служит в шестом. Кто бы знал, как сложно откашивать от звания капитана…

— Не боись, малец, домчимся с ветерком! — весело кричит он, выскакивая на улицу.

Кажется, он начинает понимать капитана Зараки... Абарай фыркнул и перемахнул через дерево. Под рукой полыхало опаской, возмущением и восторгом. Уж кто бы сомневался. Лучшему ученику Йоруичи Шихуин скорость не могла не приносить радость. Странно даже, что госпожа Йоруичи ещё не объявилась в Готее, да и капитан Урахара где-то запропал, хотя ему ведь не могли не сказать. Неделя прошла с инцидента в Академии. Новости должны были дойти.

Ренджи сделал лишний круг над полигоном, подпрыгнул повыше и почти оглох от восторженного визга на ухо, ухмыльнувшись, приземлился на огромный валун. Стратегически расположенный в самом центре тренировочной площадки. И пусть кто-то скажет, что Кучики не свойственен пафос.

— Приехали, — он спустил мелкого на камень и разлохматил темные вихры, почти обжегшись ледяной реацу.

Но всё-таки лучше так, чем думать о поединке за звание капитана между Шиба Ишшином и Хицугая Карин. Потому что как бы там ни было, не хотелось видеть, как семья друга окончательно разругалась из-за этого самого друга.

— Ну, что покажешь, на что способен? Вам в Академии на первом курсе ведь дают кендо, не так ли?

— Конечно! — мелкий Ичиго возмущённо надулся. После такого, раньше всегда начиналась шуточная драка, но сейчас, он, наверное, ещё не достаточно привык.

— Ну так вперёд! — подтолкнул его в спину Ренджи. — Ты уже общаешься со своим мечом?

— Ну... не очень, — Ичиго отпрыгивает в сторону, разрывая дистанцию, выхватывая из-за спины тесак, так же легко и просто, как делал это столетия назад. — Я уже был во внутреннем мире, но никого не видел.

— Это ничего, — хмыкает Абарай и на пробу делает выпад, почти с восхищением видя, как мелочь блокирует его, и руки ребёнка не дрожат. — Ты же не банкай осваиваешь, а просто знакомишься.

— Банкай? — мальчик склоняет голову на бок и неожиданно делает подсечку, от которой не так-то просто увернуться.

— На первом курсе вам не рассказывают, это понятно, — мечи со звоном сталкиваются, высекая искры. — Но у занпакто есть две ступени высвобождения. Шикай. Это, что у тебя сейчас. Кажется, он у тебя снова вечный, — бормочет под нос шинигами, уворачиваясь от лезвия. — И Банкай.

— И как достигнуть банкая? — серьёзно спрашивает мальчик с багровыми глазами, как никогда похожий на старого друга.

— Полегче, торопыга! — смеётся Ренджи и, оказавшись за его спиной, отвешивает смачного пинка, от которого ребёнок кубарем улетает в пыль. — Его не так просто освоить. Его десятилетиями познают, а ты даже с мечом не разговаривал, не говоря уже о материализации. Куда летишь?

— Вперед, — серьезно ответил ребенок и внезапно нахмурился, будто не понимая, почему он сам это сказал.

— Понятно, что вперед, — ухмыльнулся Ренджи, но тоже замер наблюдая за Ичиго.

Ребенок, задумавшись и так и не оторвав взора от своего меча, уверенно кивнул и встал в стойку. Ренджи же расхохотался и провел рукой по темным волосам, те были на удивление мягкими, и, в отличие от прежних рыжих, кажется таких непокорных, снова через мгновение обрамляли лицо.

— Ладно, — кивает лейтенант, — мы с тобой поразвлекались, на сегодня и хватит, — он с тревогой взглянул, проверяя, не сильно ли ушибся ребенок — сорок не сорок лет душе, но именно ребенок был перед ним, и от его теперь уже старшей сестрицы ему не слабо бы влетело, — меч ты держишь хорошо и управляешься им тоже ничего, хватай бамбуковый, и я проверю твои базовые стойки.

* * *

Пыльный, грязный, побитый, но счастливый Ичиго свалился на утоптанную землю полигона, чувствуя, как ноет каждая мышца. Играть с лейтенантом Абарайем было весело! Ну, то есть, тот, конечно, называл все это тренировкой, но Ичиго именно что чувствовал, что для него это не более, чем игра. И сам поддавался этому настроению, выкладываясь по полной.

— Нда... — закинув на плечо бокен, лейтенант склонился над едва шевелящийся тушкой, закрывая солнце. — Выносливости тебе не хватает, малец. Ну да, дело наживное.

И, прихватив его поперек живота и зажав под мышкой, довольно зашагал в сторону поместья Кучики, весело насвистывая.

Но не успел сделать и пару шагов, как наткнулся на девушку, идущую прямо к ним. Молодая, черноволосая, с холодным выражением лица, она строго взглянула на Ренджи. Однако лишь стоило ей увидеть Ичиго, как взгляд потеплел, лицо украсила улыбка, качнулись угольно-черные волосы. Ребёнка у него фактически отняли.

Усталый, шокированный Ичиго чуть дернулся и замер, будто не зная, что делать дальше, а потом нерешительно обнял девушку в ответ.

Карин светло улыбнулась, погладила брата по голове и спустила на землю, принявшись расспрашивать о делах, Ренджи только и осталось стоять, да наблюдать, как холодная Карин Хитсугая с прежде знакомой ненавистью, холодом и презрением во взгляде, ласково и нежно улыбается своему "старшему" брату.

— Когда человек умирает, мы теряем не одну жизнь, — тихо пробормотал Ренджи, — мы теряем гораздо больше...

Куросаки... хотя скорее Шиба, а, может, и Хитсугая или Кучики, кто знал, к какому решению придет Совет, скрылись за углом, а Ренджи, покачав головой, направился в свои комнаты. Приближался ужин, и скоро семья должна собраться за столом.

Спустя пару поворотов он встретил Рукию, быстро оглянулся и, не заметив слуг, нежно поцеловал ее в губы, та возмущенно охнув, шепнула его по руке, покраснев, будто они целовались в первый раз и внимательно посмотрела на Ренджи:

— Ты светишься, — заметила она.

Муж улыбнулся ей ярко и закружил, приподняв, она снова попыталась шлепнуть его по голове, но только счастливо засмеялась и спросила:

— Он в порядке?

— Ты увидишь его за ужином, — он чуть дразня качнул головой, а потом произнес, — он чуть другой, но он все еще Ичиго, наш Ичиго.

— Ребенок? — тихо спросила она супруга.

— Да, — Ренджи мрачно качнул головой, — знаешь, тогда, — он посмотрел на небо, кажется, сквозь нее, — он казался таким взрослым, таким смелым, таким сильным, что такое пятнадцать лет воспоминаний? Но в них... — он задохнулся, — в них что-то было, Рукия. Он не был ребенком и, лишившись их, прожив сорок лет здесь, он оказался ребенком. Будто потеря памяти открыла то, кем он был, — мужчина горько покачал головой, — ребенком, на которого слишком много взвалили. Что такого было в этих пятнадцати годах? Что в них было такого, что сделало из ребенка взрослого?

Рукия глубже вздохнула, прикрывая глаза. Под веками порой ещё иногда вставало воспоминание рыжего, окровавленного мальчишки, лежащего в грязи, промокающего под дождём кладбища. Ичиго тяжело дышал, смотря в далёкое небо тяжёлым взглядом, словно отражающем свинцовые тучи. И было что-то в этом взгляде... смертельно усталое, не свойственное живым и половине душ Общества Душ.

Она никогда и никому не говорила об этом. Слишком личное. Слишком болезненное. Как по открытым ранам. Это у всех у них было — у детей дома Куросаки. И Рукия могла только молчать, храня в памяти доверие Ичиго.

— Что-то было, — эхом откликнулась она и взяла супруга за руку, шагая к поместью. — Что-то было...

А на следующее утро Карин Хитцугая вышла на квалификационный экзамен на звание капитана Пятого отряда против своего отца.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 10-28), Алое знамя (часть 1-6). Разделённый мир (часть 1-11), маленький драббл Сердце и разум. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Экзамен на звание капитана согласован Советом капитанов почти в полном составе, почти единогласно. Минус Куротсучи, воздержавшаяся Сой Фонг и отстранённый, как заинтересованное лицо, Тоширо. Минус Ишшин, которого просто поставили перед фактом.

Впрочем, он бы не заметил, даже присутствуй на собрании. Слишком занят руганью с Советом Сорока шести и молчаливым неодобрением клана. Конечно, всем Шиба хотелось бы вернуть наследника в лоно семьи, но даже Гандзю понимает, что силой решить вопрос не получится. Никогда не получалось, если речь заходила о семье.

Карин ждёт отца в центре тренировочного полигона Одиннадцатого отряда, как самого нейтрального в данном случае. Словно насмешка над тяжестью положения, небо над головами светлое, чистое и пронзительно синее.

Ишшин смотрит на нее тяжело, из-под бровей его темно-карие глаза кажутся совсем черными, и он еще сильнее хмурится. Карин в ответ дико усмехается, так похожая на брата в данный момент.

Она ликует. Она радуется. Она свободна. Она жива. Спустя три сотни лет она дышит свободно от потрясений, горя и отчаянья, она оглядывается назад и так довольна, так радостно на душе и свободно.

Ее брат отныне будет с ней.

Карин призывает банкай. Человек перед ней никогда не получит брата в свои руки и никогда не воспитает его. Она — его единственная семья.

— Бан-кай! И пусть сомкнутся Небеса! Кейка Тенген!

И в небесах — прекрасных, чистых небесах — вдруг раздается гром. Вспышка! Стремительная, темная воронка свинцовых туч разворачивается, раскручивается, накрывая все от края до края. Гремит гром. Грохочет! Порывы ледяного ветра треплют ее одежду, волосы... Духовное давление обрушивается на плечи стоящего перед ней, заставляя пошатнуться. Да, она не Ичиго и тем более не Айзен, но на одного, впадающего в маразм старика ее хватит.

— Я сказала тебе однажды, — выдыхает она, поднимая меч, преобразившийся в веер с тяжёлыми металлическими лезвиями вместо пластин. — Много лет назад, что если он когда-нибудь вернётся, если его душа переродится, ты не подойдёшь к нему, Шиба Ишшин. Ты, кажется, забыл об этом. Я напомню.

— Не тебе решать, что делать главе клана, девочка, — мрачно уронил Ишшин, доставая Энгетсу из ножен. — Не тебе говорить мне, что я должен и не должен! — лязгнул сталью его голос, в глубине которого закипала ярость.

Тяжёлый веер лязгнул сложившимися и развернувшимся пластинами, привлекая внимание. Карин чувствовала, как занпакто невесомо коснулся ее души, напоминая о спокойствии. Да. Человек перед ней не заслуживает ее злости. Её ненависти. Только презрения.

Шаг вперёд они сделали одновременно. Лезвие короткого танто столкнулось с широким веером, развернувшимся и раскрывшим рисунок золотых линий на пластинах из темного металла. Эти линии напомнили Ишшину блют, который не раз показывала Масаки.

Веер легко отвёл в сторону огненный вал, направив в ответ на него потоки воздуха, обратившиеся множеством лезвий. Сверкнула в потемневших небесах молния.

Ишшин отшатывается от удара заострённого края тессена в горло, с трудом отводя его так, чтобы полоснуло по плечу, а не под челюстью. Карин наступает, не желая отступать. Бьёт и бьёт, и бьёт, отражает его удары, и огонь скользит по широкой поверхности. Она неумолима.

Девушка, девочка — уже давно не ребёнок, по меркам духовного мира. Ишшин мог бы ей гордиться, такой сильной, несгибаемой... Не такая, как Ичиго когда-то, но более цельная сейчас. Более монолитная. Ичиго был клинком вихрем ударов и атак, минимум защиты, максимум урона врагу, Карин же сейчас — стена, что идёт прямо на противника и давит превосходящей силой. И он бы гордился...

Но не сейчас.

Сейчас он всё сильнее злится. С каждым ударом свирепеет, полыхает.

Полыхает и полыхает, и полыхает. Вокруг него струится пламя, оно танцует вокруг ее веера, кружит вокруг него защитой, а он — опаляет собственную дочь в моменты атаки. Но Ишшин зол. Злится и его пламя, и на самом деле спустя мгновение он не разбирает, где заканчивается он сам и начинается огонь. Идеальное слияние, идеальный союз, продолжение души, занпакто и его шинигами еще никогда на его памяти так не олицетворяли единство...

Никогда кроме одного единственного случая...

Он ломается, избегает ударов и атакует снова, но в какой-то момент теряет смысл этой битвы. Он — отец, а перед ним его ребенок.

Не тот ребенок — твердит его разум и вторит душа.

Не тот ребенок — надрываются они, и Ишшин наносит новый удар.

Он гордился Ичиго и любил его, винил и ненавидел, презирал и терпеть не мог себя, но так гордился сыном. Выжившим, сильным, почему-то спасшимся от аусвелена, лежащим под мертвым телом его жены и потом так отчаянно защищающий его девочек.

Его девочки — не гордость, но тепло, маленькие сокровища и отпечаток его силы и мощи. Но они никогда не станут Ичиго.

Никогда не получат огненный оттенок волос — будто яркую искру жизни его матери и отблеск ее темных медных прядей, они никогда не унаследуют более тонкие черты лица и этот упрямый взгляд, они никогда...

Не пожертвуют собой, и никогда Ишшину больше не придется нести этот груз вины на себе.

Мысли путаются, и остается только чистая безудержная ярость к себе, непонимание и отрицание. Все превратилось в ничто, а ничто — во все. Его сын жив, но он потерял дочерей, ребенок вернулся, но, казалось, исчез навсегда, не оставив ему ничего кроме крови Шиба, да отпечатка реацу. Даже янтарные пряди канули в Лету.

Он потерял все.

Никогда еще он боле не испытывал столь смешанных чувств, обожание, но разочарование, вина и ужас ненависти — Ичиго. Любовь и безразличие, отказ и принятие, желание быть вместе — девочки.

И вот он лежит, гаснет пламя, собираются тучи, и идет дождь, а он лежит и смотрит на небо, проигравший и уничтоженный: на его горле полоска крови и тонкий разрез — чуть-чуть и насмерть, смотрящая на него свысока Карин, которая мрачно поджимает губы и выплевывает тихое "ненавижу".

А он просто лежит, наблюдатели разошлись, одежа намокла, а кровь давно смешалась со струями воды, шею чуть щиплет.

— Господин Шиба, — к нему подбегает бывший лейтенант, — Совет Сорока Шести одобрил Ваш запрос, — лейтенант запинается, — спасибо, что присматривали за нами, капитан.

Ишшин машет рукой, отсылая парня, садится на землю и смотрит в серое почти металлическое небо.

Он победил.

Небеса в ответ, торжествующе ликуя, гремят, освещая все сиянием голубой молнии, и Ишшин плетется в клановый квартал.

Где-то наверху во дворце Короля, Юграм Хашвальт устало трет переносицу и с облегчением выдыхает: это успех.

Совсем скоро они заберут Его Высочество. Забрать его из кварталов клана Шиба будет так просто.

* * *

— С тобой всё в порядке? — Тоширо подходит к ней после всех положенных поздравлений от главнокомандующего и капитанов.

И Карин кивает ему, сдержанно и немного безразлично, оглядывает свою подпаленную форму шинигами, прожжённую кое-где до дыр, стряхивает пепел с плеч, жалея, что нельзя вот так же вытряхнуть его из души, с благодарностью касается рукояти своего занпакто.

"Спасибо тебе, Тенген," — мысленно шепчет она.

"Я здесь, чтобы защищать тебя, девочка," — вторит ей белый лис в бамбуковой роще.

Тоширо явно хочет взять её за руки, прикоснуться к ладоням, но Карин прикрывает глаза, и супруг отступает. Она ему безмерно благодарна за это. Сегодня, после всего произошедшего, у неё нет сил ещё и на разговоры с мужем, каждый из которых выматывает душу.

Они вместе идут в их общий дом, вопреки традициям она чуть впереди, а муж позади, готовый, кажется, в любой момент поймать её, если она оступится, но Карин всё равно. Где-то в глубине души она знает, что Тоширо не заслуживает такого, но ничего не может сделать. В душе словно давным-давно всё замёрзло. И не ледяному дракону небес растопить этот лёд.

Лишь когда истлевшая ткань шихакушо падает на татами в её комнате, а на плечи ложится тонкая тёмная юката с кленовыми листьями, Карин позволяет себе вдохнуть и облегчённо опуститься на пол, чуть сгорбив плечи. Она победила...

Белый мотылёк, слетающий с подоконника открытого настежь окна, за которым грохочет ливень, и прохладная влажность приносит запах мокрой травы и деревьев, ожидаем. Но откровенно не своевременен. Впрочем, Айзен, кажется, по-другому и не умеет.

"Мне можно тебя поздравить?" — мягко спрашивает он, и Карин устало приваливается спиной к стене, закрывая глаза. — "Ты стала капитаном. Иронично, что тебе достался именно Пятый."

"Если хочешь."

Сейчас он наверняка загнёт что-нибудь этакое, и ей полночи придётся ломать голову, чтобы это могло значить и к чему относится. Думать над иронией ситуации ей и вовсе не хочется. Вряд ли это его, конечно, остановит...

"Тогда, я поздравляю."

Едва оформившиеся призрачные губы касаются её, заставляя почти панически распахнуть глаза.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 11-29), Алое знамя (часть 1-6). Разделённый мир (часть 1-11), Крепость Амарант. Вторая часть. (1-5). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

У себя в комнате Ичиго натягивает одеяло до самого подбородка, не переставая удивляться, какое оно мягкое и тёплое. В домах аристократов бывает и так, а в Руконгае у него в лучшем случае была ещё одна циновка. Все такое непривычное.

В теле гудит усталость хорошей тренировки и непривычная мягкая тяжесть сытости. Кажется, за эту неделю, прошедшую с неудачного урока Демонической магии, он впервые, за сколько себя помнит, наедается досыта. И даже жалко, что его не нашли раньше... Не то чтобы он жалел о проведенных в Руконе годах. Да, было и тяжело, и страшно порой, голодно, так, что сводило живот, но всё же, там была жизнь со своими радостями. А тут, все такое непривычное и все так смотрят... Вроде и радостно, но с неизменной печалью.

Один только Кенджиро все такой же, не по-кучиковски задорный и весёлый.

— Слушай, — тихо шепнул он после ужина, когда они сидели на энгаве. — А в какой отряд ты сам-то хочешь? Взрослые только и делают, что постоянно спорят, и как-то никому не пришло в голову спросить.

— Вообще, я собирался в Одиннадцатый, — так же тихо ответил Ичиго. — Там Ячиру-чан, это она меня в академию привела, когда нашла в Руконгае. Мы с ней здорово бегали, и капитана я их видел.

— Угм, — кивнул друг задумчиво. — Ну... даже не знаю, как тебе на это отвечать...

Впрочем, Ичиго и без того уже все решил. Он же не вечно будет в Шестом или Десятом, верно? Вот послужит немного, а потом можно будет и перевод попросить. Как-нибудь так, чтобы никого не обидеть...

Глаза под наплывом впечатлений за день всё-таки слипаются, и Ичиго мягко проваливается в сон, чтобы открыть их в перевёрнутом мире из странных многоэтажных домов из стекла и камня под пронзительными синими небесами.

Он удивлённо хлопнул глазами и сел, чувствуя себя бодрым и полным сил. Сбоку проплывали мелкие перистые облака, а стекло под рукой было прохладным, но не таким уж и холодным, как стоило ожидать.

Небо было таким глубоким и далёким, что в него хотелось смотреть и смотреть, но в то же время, спина между лопаток неприятно зудела и чесалась, словно от чужого взгляда. Так уже бывало, конечно, но когда он оборачивался, за спиной никого не было. Стоит ли попробовать ещё раз или подождать, когда неведомый занпакто сам появится?

— Привет, — тихо и даже как-то неуверенно зовет Ичиго, оглядываясь, но вокруг все также пусто.

Он снова ложится на холодную стеклянную поверхность и смотрит в небо. Значит, не сегодня? Ичиго качает головой, стекло под его телом становится чуть теплее и он... чувствует себя как дома. Ощущение тепла и уюта не покидает его, и на секунду он даже вспоминает, что сейчас спит. Он раскидывает руки и ноги и лежит в форме звезды, представляя о том, что он дрейфует в этом бескрайнем и безграничном небе, как потерянная звезда, ищущая своих соседей на бездонном небосводе.

Вдруг его тёплые пальцы касаются таких же только холодных чужих, и он, широко раскрыв глаза, поворачивает голову влево.

— Ну привет, Король, — тихо скрежещет железом голос, — ты нас здорово напугал.

— Не смей так больше поступать, — тихо отмечает более человечный, но какой-то более пустой голос справа.

Близнецы. Похожие, но такие разные. Его занпакто.

— Раньше ты так не засматривался на небо, — роняет тот, что слева. У него такой вид, будто кто-то забрал всю краску, жизнь из его кожи, не оставив ничего кроме пылающих золотыми солнцами глаз. — Хотя, полагаю, теперь ты свободен и можешь себе это позволить.

— Позволить что? — тихо спрашивает Ичиго.

— Быть ребёнком, — откликается также пусто и устало рыжеволосый юноша справа.

Ичиго удивленно склоняет голову набок, рассматривая свои мечи — совершенно точно мечи, даже если один из них пустой. Он тоже часть его души, раз живёт здесь, но Ичиго ничего не понимает. Вот совершенно. Но, кажется, вдруг приходит откуда-то из глубины, ему и не надо понимать. И он улыбается, чем, верно, удивляет обоих духов.

— Здравствуй, Зангетсу! Так вас двое? И как мне вас называть?

Ховайто медленно кивает, смотрит внимательно на Ичиго и внезапно усмехается:

— Каким был, таким и остаешься, — он поднялся и взъерошил ребенку волосы, — мы оба Зангецу, но! — пустой поднял палец вверх, — я Ховайто, а он...

— Яхве, — холодный голос прервал его, — я не занпакто, — юноша смотрит внимательно на ребенка, и, кажется, глаза его чуть теплеют, — я кусочек души Бога квинси, — теплая рука, так контрастирующая с ранее холодной, опускается на макушку ребенка, — помни и гордись этим. Ты особенный и драгоценный ребенок, Ичиго, это твой секрет, храни его бережно.

— Почему? — тихо спрашивает Ичиго.

— Чтобы враги, конечно, недооценивали тебя, Король! — громко восклицает Зангецу, подхватывает ребенка на руки и усаживает себе на плечо, и, кажется, что небо становится чуть ближе к Ичиго, — спи Король, — тише добавляет Ховайто.

— Спи крепко, — добавляет Яхве.

И Ичиго засыпает, чувствуя, как жжёт губы улыбка. Он наконец-то их увидел... и какая разница, пустой там, занпакто или квинси. Если они в его сердце, значит, они родные.

* * *

Антрацитово-тёмное небо давит свинцовыми тучами, грозя лечь на плечи тяжёлыми плитами. Ренджи задумчиво отхлебнул из чашки терпкий зелёный чай, прикрывая глаза. Где-то на учебном полигоне полыхала знакомая реацу. Почти такая же тяжёлая, как и тучи. Когда-то, когда Ичиго Куросаки приходилось биться в Обществе Душ, его было "слышно" во всём Сейрейтее. Теперь эту эстафету, очевидно, подхватила его сестра.

Вообще-то, он не слишком любил зелёный чай, но за три сотни лет, привычка стала второй натурой. Рядом с Кучики-тайчо каких только привычек не приобретёшь... Да и, правда, успокаивает.

Гром грохнул вдалеке, и вспышка молнии высветила облака, словно наделив небеса криком, который не могла озвучить Карин Хитцугайя. Ренджи прикрыл глаза и прислушался к поместью Кучики. Экзамен специально назначили на раннее утро, в надежде что уже-не-рыжее-но-всё-ещё-неугомонное-создание не ломанулось выяснять обстоятельства бури реацу.

Ренджи уверен на все сто процентов — пусть без памяти, мелкий уже мониторит реацу родственников и друзей, чтобы в любой момент прийти на помощь. Скорее всего неосознанно. Но какая разница? Это мелкое чудовище никогда не останавливали невозможные вещи. Скорее даже наоборот.

К счастью, мелкий всё ещё спал. Может быть, будет спать до конца экзамена...

И, конечно же, стоило ему так подумать, ровный костерок реацу в глубине поместья колыхнулся, разгораясь ярче. Проснулся.

Рэнджи вздохнул и на всякий случай отставил чашку в сторону, готовясь объяснять, что никто никого не убивает... наверное.

Какое-то время было тихо, позволяя надеяться, что всё обойдётся — да и экзамен, кажется, плавно пришёл к своему завершению, а потом полыхнуло ледяное пламя реацу и послышался бодрый топот, звонкий крик.

— Лейтенант Абарай! У меня получилось!

Что там у него могло получиться, Ренджи в первую секунду и не понял. Во вторую ему пришлось спешно ловить вылетевшего из-за угла ребенка, которого занесло на повороте и пообещало на энергии выкинуть с энгавы в кусты, растущие в саду. А в третью... ну, а в третью он с трудом успел прикусить язык, каким-то невероятным образом упомнив, что материться при детях, пусть даже те выросли в Руконгае, как-то не хорошо.

— Это Зангетсу! — радостно оповестил его ребёнок. — Их двое!

Плечом к плечу, степенно и словно бы никуда не торопясь, по деревянным доскам пола неспешно шли близнецы со знакомыми, до боли памятными лицами.

"Двое?" — мелькнула мысль в голове Ренджи, но при виде двух мечей она сразу же испарилась, будто ее и не было.

Действительно двое, один — явно пустой. Остановившись, он, казалось, чуть скучающе раскачивался на пятках, оглядывая сад, но так и не произнося ни слова. На деле, он был напряжен, и иногда его взор черно-золотых глаз скользил по Ренджи, будто он задавался вопросом: что же с тобой делать?

Лицо второго, того, что выглядел точно, как Ичиго три сотни лет назад, не выражало вообще ничего, его теплые карие глаза холодно взирали на мир, он не скучал, не оглядывал сад, все его внимание было сосредоточено исключительно на Ичиго и его окружении, и, казалось, что когда он смотрел на ребенка, холод в его глазах чуть таял, и он с теплом смотрел на шинигами.

Но все же, было что-то ужасающе неправильное в том, как держались и вели себя оба меча. Известно, что занпакто верны своим шинигами, но порой, они также уделяли значительное внимание миру, создавали загадки и даже позволяли своим воинам рисковать, они держались близко, но одновременно так далеко, потому что несмотря на все, была какая-то черта, которую не суждено было понять. Мечи — союзники, соратники души, испытание и порой препятствие, загадка. Сколько лет тратит обычный мечник, чтобы достичь шикая? А сколько они тратят веков, чтобы получить банкай? Чтобы доверять настолько сильно друг другу?

Ренджи чуть внимательнее всмотрелся в воплощения мечей и невольно задался вопросом: кто кого еще пытался узнать?

— Что пялишься? — прервал его мысли низкий металлический голос пустого, который вызывающе вскинул голову. — Тебе что-то не по душе, обезьяна?

— Ховайто, — холодно обронил незнакомое Ренджи имя выглядящий точно как Ичиго меч, — не устраивай сцену.

Пустой зло взглянул на него и промолчал, встав чуть ближе к Ичиго, который с любопытством наблюдал за ними.

— Больно надо, — насмешливо обронил меч, неотрывно наблюдая, как второй клинок чуть взъерошил Ичиго волосы.

"Мне надо выпить!" — отстранённо подумал Ренджи, проваливаясь в абсолютный и совершенный ступор. Воспринимать происходящее на трезвое сознание оказалось выше его сил.

— Теперь мы будем тренировать банкай? — без задней мысли спросил его Ичиго, подёргав за рукав.

"Ага, а потом можно смело пойти гулять в Уэко..." — мысль отдавала тщательно сдерживаемой истерикой и капелькой безумия, но Ренджи мужественно сдержал её за зубами.

— Зачем? — спокойно спрашивает выглядящий как Ичиго меч.

Он присаживается перед ребенком и заглядывает тому в глаза, с каким-то трепетом оглядывает мягкие темные локоны, винные глаза. Ренджи становится не по себе: так не смотрит меч на шинигами. Меч — изучает, ищет слабости и сильные стороны, анализирует и иногда смотрит с восхищением и теплом на своего создателя и продолжение души. То, как смотрит один из Зангецу на Ичиго, похоже на то, как родитель смотрит на ребенка.

— Потому что это круто, — просто отвечает Ичиго, будто это самая простая вещь в мире, — потому что там можно защищать близких.

На последних словах Зангецу прикрывает свои глаза, а пустой отводит взор и сжимает кулаки.

— Это твоя вина, — шипит тихо пустой, — ты поощрял его тогда, Ях.., — внезапно он резко обрывает себя и неотрывно смотрит на меч, который снова взъерошил волосы ребенка, с грустью посмотрев на него.

— Почему вы ругаетесь? — тихо спрашивает Ичиго.

Мечи лишь качают головами.

— Мы не ругаемся, — кривится Ховайто, — мы обмениваемся точками зрения, — он мрачно смотрит перед собой, — ругаться бесполезно и уже слишком поздно, верно Зангецу?

И имя меча из его уст звучит так неестественно, что Ренджи и, кажется, сам готов поморщится, потому что кажется, будто сам мир трещит не в силах принять этого. Что-то в этом чудовищно неправильно.

-Верно, — кивает...Зангецу, — ты — ребенок, Ичиго, и мы считаем, что ты имеешь полное право быть им сколько хочешь. Не переживай ни о чем. Но если ты считаешь, что выучить банкай это круто, — меч как-то странно усмехается, уголки его губ чуть приподнимаются, а в глазах танцуют темно-красные искры, — то почему бы и нет?

"Мне абсолютно точно надо выпить," — кивает сам себе Ренджи, и, усмехнувшись своей самой залихватской улыбкой, предлагает:

— Ичиго, давай дождёмся возвращения остальных и похвастаемся им твоими успехами. Я думаю, капитан Кучики и твоя сестра будут впечатлены.

"И напиваться мы пойдём вместе."

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 11-30), Алое знамя (часть 1-7). Разделённый мир (часть 1-12), Крепость Амарант. Вторая часть. (1-5). По пеплу бродит лис (Часть 64), PWP. По капитану Марвел. Его девочка. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Но вместо "остальных" первой материализованные мечи Ичиго видит госпожа Кучики.

Она выходит из-за поворота с другой стороны энгавы, явно собираясь уточнить, почему никто из дорогих родственников не идёт завтракать. Сколько бы ни прошло столетий, некоторые вещи Юзу предпочитает делать сама...

Она выходит и останавливается, замирая на полушаге. Взгляд наталкивается на рыжую макушку, и зрачки расширяются, затапливая темно-карюю радужку.

За ней спешит Рукия, зная, что там ее муж, собираясь поддразнить его, наверняка опять задержавшегося на тренировке...

...но там Ичиго. Ее Ичиго. Ее друг. Лучший мертвый друг.

Она делает шаг, хочет протянуть руку, но занпакто — совершенно точно занпакто, кто ещё это может быть? — выглядящий точно, как Ичиго три сотни лет назад, одаривает ее безразличным взглядом, чуть презрительным и насмешливым, и возвращается к наблюдению за своим шинигами. Пустой... нет, тоже дух меча... стоит рядом и, напротив, приветливо скалится, поворачивает голову, разглядывает внимательно. Рукия сглатывает, вспоминая, на что способно это чудовище, скрытое за бесцветным обликом лучшего друга. Было время, Ичиго сдерживал его своей волей.

Мало какое существо способно разнести врата иного измерения. Мало кто способен распылить высшего пустого, когда не сработал банкай шинигами. Убить — да, но не распылить.

— А ты та девчонка Кучики! — фыркает он. — Не больно изменилась.

— Ты ее знаешь? — тянет его за рукав Ичиго.

— Мы... я, — второй занпакто делает небольшую паузу, — ее знали, давно. Теперь ты можешь познакомиться с ней заново.

"Новый шанс", — тихо звенит между ними, будто прошлое знакомство было ужасным.

Да, оно и было ужасным, порой кажется, что все, произошедшее тогда, — огромная ошибка. Рукия не смеет отрицать, что не все было гладко, только они всё равно были друзьями! Столько теплых моментов и приключений пережили вместе, столько раз прикрывали спину друг друга.

Невольно она, та, кто прожила уже не одно столетие, хочет съежиться под взглядом чужого меча, под взглядом подростка, что кажется неестественным. Почему у него вообще такой взгляд? Он-то не переживал эти три сотни лет! Все должно остаться таким, как было, согласно предварительным проверкам и исследованиям.

Ни Ичиго, ни его занпакто не должны переживать эти столетия. В чем дело?

Рукия хмурится, закусывая щёку изнутри, мучительно ищет причину, хотя бы отголосок, но не успевает...

Всё это занимает сотые доли секунды. И взгляды, и насмешка, и опасный прищур так похожего на друга меча!

Застывшая на месте Юзу охает, с ужасом закрывая рот руками, и бледнея, начинает оседать. Как в замедленной съёмке Рукия оборачивается к ней, желая придержать, но Ичиго... оба Ичиго, оказываются быстрее.

Меч шагает... всего один шаг, как в шунпо, но намного быстрее, и возникает за её спиной, прихватывая за плечи, а мальчик-который-душа, бросается вслед.

— Сестрёнка!

— Тише, — твёрдо говорит рыжий Ичиго, прикладывая узкую ладонь к бледному лбу. — Нет причин падать в обморок.

Он встречается взглядом с той, кто в прошлой жизни была ему сестрой, и взгляд его — и Рукия, и Ренджи отчётливо это видят, — мешанина печали, снисхождения и спокойствия. Как никогда не смотрел Куросаки Ичиго при жизни.

Это явно не Ичиго, думает Рукия, потому что ни взгляд, ни голос, ни выражение лица ему не принадлежат, но как хочется верить... и как ужасно, потому что рядом с ней стоит ребенок — сам Ичиго, его душа и его реацу, вот они — прямо перед ней, но верить хочется в иное.

— С ней всё будет в порядке? — спрашивает маленький Ичиго у меча, и Ичиго-Зангетсу степенно кивает, мягко опуская ресницы.

— Не переживай, Король, — фыркает белый дух за его спиной, опуская руку на макушку шинигами. — Госпоже Кучики голову напекло.

Рукию передёргивает от его жеста — меч, явно Пустой, ведёт себя будто самый настоящий занпакто...

Ичиго, похожий на того, кто живёт в памяти, вздыхает и избирает этот момент, чтобы поднять "госпожу Кучики" на руки.

— Надо отнести ее в комнату, — говорит он, позволяя женщине уткнуться мокрым от слез лицом себе в плечо. — Кто знает, где покои госпожи Кучики?

Требовательный взгляд наждаком проходит по ним с Ренджи, предельная вежливость мешается с властностью правителя, заставляя вздрагивать под взглядом знакомых глаз, а общая композиция... Рукия смотрит на шестнадцатилетнего подростка, спокойно держащего на руках как минимум равный себе вес, и не думает о том, что это на самом деле уже дух меча, априори, во всех смыслах более сильный, чем его шинигами. Она вспоминает "настоящего", "прошлого" Ичиго, который вот так же на руках таскал порой и более тяжёлых... "пострадавших". Она вспоминает шестнадцатилетнюю душу, взваливающую на себя вес равный взрослым... и боже, как дико это выглядит со стороны. Они живут в мире духов, физическая сила в котором зависит от реацу, но все равно дико.

— Мне долго ждать? — требует меч, в голос которого пробирается холод.

— Сюда, — голос Рукии чуть дрожит, но она указывает направление и даже идет впереди, чтобы показать дорогу.

Они почти неторопливо, но всё же быстрым шагом, подходят к комнатам, появляется слуга, чтобы открыть седзи, смотря широко раскрытыми глазами на меч, кланяется почти в пол, и, когда занпакто кладет бессознательную Юзу на футон, спешно закрывает покои, оставаясь с госпожой.

Всю дорогу обратно они молчат. Воздух, кажется, накаляется, и невольно Рукия поворачивается к нему, хочет спросить столько и столько же рассказать, но мгновенный, какой-то даже отчаянный порыв быстро затухает под холодным и безразличным взором.

Когда они встречаются снова с остальными, меч подходит к Ичиго, словно нет здесь никого кроме него, замирает рядом, кладёт руку на плечо и пристально наблюдает за каждым шагом. С какой-то затаенной гордостью оглядывает маленькую фигуру. Рукия может только слабо улыбнуться остальным и заверить, что все в порядке, что Юзу скоро придет в себя и что, возможно, стоит пока начать завтрак без нее.

Она тактично, с затаенным страхом на самом деле, молчит о последних словах, брошенных в неё мечом, о взгляде, в котором гнев и пустота, о комке в горле, когда в голове снова и снова вспыхивают воспоминания об отстранено-властном голосе.

— Очнись, шинигами, — требует призрак прошлого, — даже не смей путать мечты и реальность, — холодно отрезает он, — вы никогда не будете меня волновать, не говоря уже о заботе. Смехотворна сама мысль об этом! — преследует ее такое незнакомое высокомерие в его речах.

В этот момент она ненавидит себя и с силой сжимает запястье, пока ребенок недоуменно смотрит на них, она слабо улыбается и ловит взгляд Зангецу — тяжелый, мрачный, он пронзает и видит все ее мысли.

В груди расцветает горькое чувство вины.

“Смехотворно…”

Так и сказал. Куросаки Ичиго, которого она знала, никогда так не говорил и никогда так себя не вёл. Занпакто... Занпакто мог такое сказать. Рукия не обманывается, мечи шинигами заботятся только о своих шинигами, и не просто так материализация считается почти интимным процессом. Как ребёнок — пусть даже Ичиго.... нет, не так. Именно ребёнок, потому что душа может и принадлежит тому, кого так когда-то звали, уже не является человеком по имени Куросаки Ичиго, — как такая душа могла осилить материализацию за... сколько? Даже в прошлой жизни Ичиго такого не умел.

И почему же, меносы всех побери, эти двое настолько похожи на его прошлое воплощение? Впрочем, сегодня им, видимо, не дано позавтракать нормально, ибо именно этот момент выбрала судьба, чтобы привести за руку Кучики Бьякую и чету Хитцугая.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 11-31), Алое знамя (часть 1-8). Разделённый мир (часть 1-12), Крепость Амарант. Вторая часть. (1-5). PWP. По капитану Марвел. Его девочка, По пеплу бродит лис (Часть 64), Нерассказанные сказки (Часть 2), Коллизия вероятностей, кроссовер Поттера и Наруто Целитель (1). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Ичиго с любопытством смотрит на враз побледневших временных опекунов, держа белый меч за рукав выбеленной формы шинигами — что же, одно хорошо, после материализации ему явно прибавилось уверенности. Глаза он больше не опускает.

— Вы вернулись! — радостно улыбается мальчик. — Знакомьтесь! Это Зангетсу! Их двое! — поясняет он и жмурится в удовольствии, когда Зангетсу-как-Ичиго кладет руку ему на макушку.

Ичиго радостно улыбается мечу, а тот чуть ерошит ему волосы, оглядывая собравшихся. Взгляд его ненадолго задерживается на Бьякуе, а потом снова возвращается на ребенка, выжидающе смотрящего на взрослых.

Темные, чуть вьющиеся пряди немного растрепаны из-за ветра, а взор переполнен робкой надеждой, и Яхве снова смотрит на замерших шинигами, на Карин, зажавшую рот рукой. Она неверяще смотрит на младшего-старшего брата, на совершенно застывших, будто превратившихся в искусственные статуи, Кучики и Хитсугаю.

— Да че они все сегодня так пялятся, — роняет раздраженный Ховайто и уже сам тянет ребенка за руку, — если они не покажут, где еда, значит, все найдем сами.

Яхве вздыхает и отворачивается от застывших "родственников". Это, и правда, начинает раздражать. Он идет чуть быстрее, опережая Ховайто. Осколок Императора кивает занпакто, и тот следует за квинси, как будто так всегда было. Он прекрасно помнит, где находятся и кухня, и столовая.

Ичиго растерянно оглядывает их и с любопытством вертит по сторонам головой, разглядывая сады, которые так и не успел изучить. Яхве тихо роняет, обращаясь к Зангецу:

— Ему давно пора уже завтракать, — его лицо чуть передергивает от презрительной усмешки, — это заходит слишком далеко, — он устремляет взор ледяных, карих глаз на занпакто и повелительно произносит, — защищай его.

— Что уж тут неясного, — усмехается Зангецу, — папаша, блин, нашелся.

— Уж получше того, кто есть, — мрачнеет Яхве, останавливаясь перед кухней. — Там, — он останавливается на мгновение, — что-то изменилось, будь начеку.

Ховайто кивает и распахивает очередные седзе, показывая любопытному ребенку кухню.

* * *

Завтрак проходит в напряжённой атмосфере, которую Ичиго неожиданно игнорирует, полностью погрузившись в расспросы белого занпакто.

"Может, он и, правда, не чувствует", — думает Ренджи, натянуто улыбаясь мальчишке, пока белое чудовище, выглядящее как отбелённая копия лучшего друга, подтаскивает своему подопечному тарелочку со сладкими моти.

Госпожа Хитцугая и капитан Кучики, сидящие напротив них, являют собой образцовые статуи. Невозмутимые и спокойные, бледные, что мрамор. Замершие рядом с ними капитан Хитцугая и Рукия отливают в болезненную серость.

— С Зараки всегда весело! — радостно оповещает занпакто мальчишку, отвечая на какой-то его вопрос, который Ренджи, если честно, прослушал, сосредоточенный на сохранении выражения лица. — Надо будет как-нибудь с ним повидаться.

— Не слишком ли рано? — несколько отстранённо спрашивает Рукия.

— Я согласен, — роняет меч, похожий на прошлого Ичиго, — госпожа Кучики права, — голос его холоден, но тон смягчается, когда он опускает руку на плечо мальчика и разворачивает его к себе, — еще чуть-чуть потренируйся, и тогда будет как раз.

Ичиго удивленно смотрит на меч, пока тот также внимательно смотрит на него мягкими карими глазами с то и дело мелькающими там винными бликами.

— Но разве это опасно? — темные локоны качаются, следуя наклону головы.

— Да, — кивает спокойно Ичиго-не-Ичиго, — тебе нужно еще немного подрасти.

— Но со мной же все будет в порядке, — упрямится мальчик, поднимая подбородок вверх и смотря смелым алым взглядом на воплощение души.

И неожиданно меч смеется, ещё чуть-чуть. Кажется, что еще немного, и Ичиго-не-Ичиго запрокинет голову и искренне утрет слезы, умилённый словами маленькой души. Но нет, холодный и такой незнакомый смех искренний, но так непохожий на прежние веселые смешки после привычных подначек среди друзей, кажется, если не призраком, то будто зловещей насмешкой над всем, с чем они были знакомы и во что хотели верить, что хотели помнить.

— Но ведь, — внезапно встревает Ренджи, и смех резко прерывается, сменяясь пронизывающей до каждой рейши души тишиной, — Ичиго ведь и раньш… ,- он не успевает закончить, пришпиленный будто бабочка к стеклу взглядом карих глаз.

Реацу, ранее неощутимая, падает, и Карин резко сглатывает, потому что уже слышала об этом. Потому что знает об этом. Знает о человеке, который делал также. Знает намерение, чувствует его буквально, видит краем взгляда безразличие и бездушие. Бездну вечности и смерти, то, что иногда мелькает в пустом нечитаемом взоре Айзена, видится ей в продолжении души брата.

Она сидит без единого движения, разве что дышит, но, кажется, что другие не могут и этого, она смотрит на своего мужа, но тот просто замер. Ранее подобный ледяной статуе, теперь он — каменное изваяние. Запертый в недвижимой, холодной породе на века, он будто умер, но остался жив, где-то глубоко внутри.

Почему-то эта зловещая и совсем непохожая на брата сила и этот совсем непохожий на брата меч не действуют так сильно ни на нее, ни на Юзу ранее, но, на самом деле, от этого еще страшнее.

Только потому что они кровная семья?

Это его критерий? Это узкое и не такое уж глубокое понятие, как узы крови — его слабость? Но душа? Связи самой сути человека не только кровь, бегущая безостановочно по венам!

— Ты прав, — роняет Зангетсу, воздух внезапно будто наполняет ядом, и она замечает, что белоснежное чудовище сжало кулаки, бросая острый взгляд на второй меч, — но то, что у Ичиго большой потенциал, не значит, что он должен в мгновение ока бросаться на меч и умирать.

— Зангетсу, ты о чём? — Ичиго, не замечающий холода и жути реацу, отрывается от еды и выворачивает голову вверх. — Я вроде не собираюсь умирать, — замечает он, знакомо хмуря брови.

Так дико видеть это выражение на чужом лице.

— И я, безусловно, рад этому, — важно кивает отражение бывшего временного шинигами. — А теперь, ешь, — уверенным движением он пододвигает мальчику мисочку с тофу, уводя сладости чуть-чуть подальше. — Здоровый рацион — залог правильного развития.

Белый меч с другой стороны от Ичиго фыркает.

— Ты ему ещё лекцию о правильном питании прочти, — советует он, разряжая атмосферу. И странно, он, такой другой, дикий и жутковатый, больше похож на прошлого Ичиго. Словно характер и внешность разделились на два сосуда, да лишились рамок привычной морали.

Холодная реацу рассеивается, и самое время подумать о чём-нибудь менее мрачном, когда в обеденный зал влетает и кланяется в землю слуга.

— Господин Кучики! У ворот глава клана Шиба. У него документ, заверенный печатью Совета Сорока Шести, подтверждающий передачу Куросаки Ичиго на попечение Клана Шиба.

* * *

Ичиго удивленно видит, как все, сидящие за столом, замирают, а потом среди членов семьи проносится тихий шепоток.

Карин отчетливо-раздраженное выдыхает: "Приперся".

Но сильнее всего поражают Зангецу, мрачно переглянувшиеся и словно перекинувшиеся неслышным разговором. Рыжий мрачно сжимает губы в тонкую линию и хмурится, почти как Карин, дергает рукой, словно желая что-то сделать, но обрывая движение в самом начале. Отбелённый же, напротив, хмыкает, скалится и внезапно задорно подмигивает Ичиго, таинственно роняя:

— Эффект неожиданности!

Ему, соглашаясь, кивает цветной брат-близнец, и они почти одновременно исчезают. Ичиго растерянно переводит взгляд на сестру, но та только раздраженно трет лоб, а затем вскакивает с места, быстрым и гневным шагом вылетая из обеденной, проносясь по вымощенной камнем дорожке по направлению к главным воротам. За ней следует и ее муж, внешне холодный, но Ичиго видит, как взволновано и обеспокоенно поглядывает он на жену.

Ичиго решает и сам не ждать, и прежде чем кто-то успевает его остановить, бросается вперед, во всё еще кривеньком мгновенном шаге. Рывок слишком сильный, и он врезается ей в спину, не успевая затормозить, сестра оборачивается и ловит в свои объятия. Вид у нее предельно обеспокоенный.

Прихватив за плечи, она долго не отводит взгляд, пальцы на тонких плечах кажутся стальными. Немного больно, но Ичиго не говорит об этом. В темных глазах бликуют отсветы серебра. Сестра опускается рядом с ним на колено и тихо говорит, цедя слова, убеждая то ли его, то ли себя:

— Я не позволю, слышишь, — она заглядывает темными, почти черными глазами в его винные, — он не заберет тебя.

Ичиго не знает, почему его отец так плох, если честно, он вообще плохо понимает, что происходит, но знает точно, что ему лучше держаться подальше от этого человека, когда перед представшим, довольным Шибой Ишшином материализуется его сила квинси и без предупреждения ломает тому нос.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 11-31), Алое знамя (часть 1-8). Разделённый мир (часть 1-12), Крепость Амарант. Вторая часть. (1-5). PWP. По капитану Марвел. Его девочка, По пеплу бродит лис (Часть 64), Нерассказанные сказки (Часть 2), Коллизия вероятностей, кроссовер Поттера и Наруто Целитель (1). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Ишшин входит в ворота поместья клана Кучики как победитель. Он и есть победитель. Он возвращает сына, и все, кто против, не посмеют сказать и слова — бумаги в его руках заткнут даже Бьякую. А дочь... ну, что ж. Формально, она все ещё Шиба, потому что ее супруг не имеет за собой клана. Карин обязана подчиниться.

Он видит ее спину рядом с Ичиго. Она стоит перед мальчиком на одном колене и что-то яростно втолковывает ребенку, что — не важно. Не имеет значения. Важен лишь Ичиго, поднимающий на него взгляд из-за плеча дочери. Бордово-винные глаза не идут его мальчику, как и темные волосы, и Ишшин мимолётно думает, что надо бы будет пнуть Киске. Может быть, он сможет вернуть сыну подобающий вид?..

Он не успевает закончить эту мысль и открыть рот, когда от ребенка волной идёт марево реацу. Холодной, морозной. Признаться, больше похожей на силу Масаки. Та тоже, помнится, была холодной…

А затем из этого марева материализуется фигура его сына, его ребенка, такого живого, такого взрослого, того, кого он помнил все эти века. Того, кого он подвел.

У него холодные карие глаза, так непохожие на теплый взгляд сына, будто молча и бездушно осуждают Ишшина за все, что он сделал. Самое страшное, что это осуждение и холод, факт, звенящий в тишине, хуже громкой ярости и криков. Ишшин просто знает, что он облажался, что так сильно ошибся, что убил их с Масаки ребенка…

Поэтому, возможно, он заслужил этот удар, кровь, капающую на землю из сломанного носа. Призрак исчезает.

И всё же Ишшин только прикрывает нос рукой и берет чужого-родного ребенка за руку.

Он здесь для того, чтобы все исправить.

* * *

Карин почти вскрикивает, когда исчезнувший вроде бы "призрак брата" — занпакто брата появляется за его спиной и с наслаждением ломает Ишшину нос — она уверена, что за этим безразлично-холодным взглядом и холодной же яростью прячется яростное наслаждение от глухого выдоха и резкого хруста. Шиба это, конечно, не останавливает, но удовольствие они все получают в равной степени.

Глава клана Шиба сплёвывает кровь на ухоженную дорожку сада Кучики и всё равно — всёравновсёравновсёравно!!! — берёт брата за руку. И ей хочется кричать вслед:

"Ну, посмотри же! Даже душа брата против тебя!"

Но из-за ворот за ними наблюдают люди Совета Сорока Шести, если устроить свару на их глазах, последствия будут непрогнозируемыми. Её шпионы и соглядатаи в этой проклятой клоаке шепчут разными голосами, что решение было принято неоднозначное. Были те, кто хотел забрать ребёнка себе. Были те, кто считал необходимым отдать его капитану Двенадцатого отряда.

* * *

Этот ребенок — его сын, на самом деле, душа его сына, призрак его сына. Его мертвого, такого мертвого сына. Каково это, когда твой ребенок умирает? Когда от тела не остается ничего, и только память, которая с каждым годом все блекнет, блекнет и блекнет, медленно она становится все более серой, размытой по краям, и детали теряются из виду, а потом первой... исчезает улыбка, потому что как же давно это было. Сколько лет прошло с того момента, как он видел улыбку своего сына?

Слишком много.

Сначала это маленький ребенок, еще не умеющий ходить или даже говорить, он все равно смотрит на него карими глазами, так похожими на взор любимой жены, и его губы растягиваются в улыбке, и он смеется — звук, совершенно нелепый, но самый дорогой на свете, постепенно он исчезает из его памяти.

Потом это мальчик, который заглядывает в кроватку к своим сестрам, он пораженно смотрит на них и ярко улыбается, будто не веря в существование такого чуда.

А потом... потом это угрюмый подросток, слезы на глазах, потухший взгляд и удушающее чувство потери. Вина.

Блеклое воспоминание и не более, чем призрак.

Он все исправит, он сможет все исправить. Ишшин кивает сам себе и крепче, мягче сжимает ладошку в его руке, мальчик подозрительно и даже как-то гневно смотрит на него, и такой непохожий на его сына ребенок совершенно знакомо хмурится и так недовольно замечает, будто расцвечивая его память миллионами цветов, и Ишшин невольно улыбается от его слов:

— У тебя кровь, старик.

Откровенно говоря, глава клана Шиба Ичиго не нравится. Каким-то внутренним чутьём, помогавшем уходить от бандитских облав в нищих районах, которые были порой страшнее всех пустых вместе взятых. Ему не нравится взгляд этого почти совсем седого мужчины. В этом взгляде отражается кто-то другой, а не он сам. Кто-то, кому придётся соответствовать.

Но пока он мог только молчать. Ну, или немного комментировать. Ичиго и сам не знает, что дёрнуло его за язык.

Интуиция, не раз спасавшая жизнь — инстинкт, шепчет белый-Зангетсу — звенит лязгом сходящихся в бою мечей, и каждый шаг к поместью Шиба заставляет сильнее напружиниваться, отчётливее хмуриться. Тени по углам становятся глубже и резче, тень за его спиной отчаяннее. Тёмные тенета незаметно оплетают ступни, поднимаясь по лодыжкам, готовясь в любой миг дёрнуть, утянуть, забрать.

Ичиго чувствует невидимые горячие, широкие ладони рыжего-Зангетсу на своих плечах, неощутимым плащом укрывающие от надвигающегося... чего-то. Ладони эти, кажется, принадлежат совсем не шестнадцатилетнему юноше, но он не спрашивает об этом, не позволяя напряжению проскользнуть в движениях. Он поднимает голову и щурит глаза, идя вперёд.

Ишшин Шиба ведёт его за руку, и ворота кланового поместья становятся всё ближе. Они всё ещё живут за пределами Сейретея, и Шиба — его почему-то никак не получается назвать отцом, что-то внутри противится всей этой мысли, — гордо говорит, что это признак их силы и независимости.

"По-моему, с возрастом, он подвинулся ещё сильнее, чем был", — скрипуче отмечает пустой

"Тебе не кажется", — кривится во внутреннем мире сила квинси.

"Он, кажется, помешался", — с сомнением шепчет Ичиго, наконец, вспоминая у кого видел такой взгляд и слегка дрожащую реацу.

"Возможно, твоя смерть в прошлом ударила по нему сильнее, чем я подумал изначально", — соглашается Яхве.

"И кто в этом виноват?!" — огрызается Ховайто, пока Ишшин ведёт Ичиго в столовую.

"Не оспариваю. Но отмечаю вероятную причину... Ичиго, следи за внешним миром!"

"Ой..."

— Ты, наверное, хочешь есть? — с улыбкой спрашивает его седовласый мужчина.

Они остановились в одной из главных зал, и, пока слуги суетились вокруг них, Ишшин повернулся к Ичиго, с жадностью вглядываясь в каждую черточку, притом в какой-то момент он разочарованно хмурился, а в другой ярко и ослепительно улыбался.

— Скоро принесут блюдо, — провозгласил он, — будет празднество в честь твоего возвращения домой, приготовят все твои любимые блюда!

Ичиго кинул мрачный взгляд на "отца", но решил промолчать, чтобы не раздувать спор и не спрашивать, откуда тот знает, какие блюда его любимые, а какие нет.

— Слуги скоро все принесут, — взволнованно объявил Шиба и мягко подвел ребенка к его месту за столом. Он взволновано поднял голову и провозгласил: — А вот и твоя тетя! Куукаку! Ты наконец-то здесь!

— Я всегда была здесь, — чуть меланхолично ответила женщина и удивленно посмотрела на двоюродного племянника. — Ты его похитил? — выгнув бровь, воскликнула она.

— Какое похищение, — махнул рукой Ишшин, — все документы заверены Советом Сорока Шести.

— Понятно, — кивнула она, — ну, приятно увидеть тебя снова племянник, — женщина на секунду задумалась, — или познакомиться?

— Приятно, — чуть наклонил голову ребенок. — Я — Ичиго.

— Я знаю, — усмехнулась женщина в довольно ярком и искусно вышитом кимоно.

Она приложила веер к губам, будто скрывая ухмылку, но тот был закрыт, и стало ясно, что это был просто жест приличия, женщина ему чуть подмигнула и качнула головой в сторону его "отца", возведя глаза к небесам. Ичиго вскинул голову и почти прерывисто кивнул, если бы не взор Ишшина, который снова обратился к нему. Ичиго умоляюще посмотрел на тетю, а она только прикрыла глаза, будто соглашаясь.

За это время он чуть не пропустил, как тени стали еще длиннее, а воздух чуть похолодел. Он с тревогой огляделся, но кроме них и слуг никого рядом не было.

— Всё в порядке, малыш? — тихо спросила Куукаку, прикусывая тёмно-янтарный мундштук длинной курительной трубки, пока Ишшин суетился вокруг стола, покрикивая на слуг.

— Что-то не так, — шепнул он, стараясь не привлечь внимание словно провалившегося в иную реальность главы клана.

Женщина прищурилась, пряча цепкий взгляд за длинными ресницами. Ишшин их словно бы и не слышал, а тени тем временем густели и наливались силой. Ичиго практически слышал их беззвучный отсчёт.

Один.

Стихли звуки ветра снаружи и перестали петь птицы.

Два.

Неестественная тишина упала на них и вдруг отрезала от чувства реацу за пределами поместья, заставив подобраться и его, и тётушку.

Три.

Тени по углам и стенам взорвались сотней брызг и людьми в белом, раздирая смолкший дом криком всполошившейся прислуги.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 11-32), Алое знамя (часть 1-9). Разделённый мир (часть 1-12), Крепость Амарант. Вторая часть. (1-5). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Юграм склонил голову и посмотрел на темную, заранее подготовленную овальную залу — искусственный переход, сконструированный на основе Врат Солнца, не оставляющий следов, гарантирующий мгновенное и быстрое движение в обе стороны, который, как они надеялись, не даст сбоя, ибо реацу ребенка содержала элементы не только квинси и шинигами, но еще и проклятого пустого.

В конце концов, Грандмастер вздохнул и удовлетворенно качнул головой, заветный миг настал.

— Приступайте, — холодно бросил он, скрывая нетерпение, — надеюсь, все помнят свои роли?

— Естественно, — кивнул Валькирия, — я спасу Принца, отдам свою жизнь, если потребуется. Он будет в целости и сохранности, — мужчина воодушевленно поднял вверх кулак.

— Твоя смерть никому здесь не нужна, — Хашвальт холодно посмотрел на Жерара, — твоя задача: привести Принца. А ты, Грэмми?

— Хаос, господин Грандмастер, — усмехнулся Рыцарь, — и я полагаю, что наша смерть все же может сослужить Его Высочеству неплохую службу, не так ли?

— Тогда можешь там и подохнуть! — воскликнул Баззард, вызывающе наклоняя голову.

Юграм прикрыл глаза и потер переносицу, лишь потом внимательно осмотрев семерых Рыцарей, тут же замолкших под жестким взором. Тень начала медленно растекаться от его ног, сплетаться с другими, густея, становясь похожей на затягивающую всю и вся трясину. На секунду, будто достигнув своего пика, тьма замерла, а потом в ее глубине сверкнула молния, одна, другая, третья. Они переливались золотом и серебром, переходили в багровый, и души, будто маленькие светлячки, сверкали в проходе межмирья. Невидимый барьер, разделяющий измерения, не позволял им проходить в королевский дворец, они замирали у самой поверхности и снова стремились вглубь, запертые, потерянные, не помнящие ни себя, ни кого-то еще — души заключенных.

— Вернем Его Высочество домой, — тихо провозгласил Лилье и первым шагнул в грозу, разбушевавшуюся между мирами.

Молнии сверкнули еще сильнее, светлячки-души ринулись к вторгнувшимся в их пространство, а сам Юграм повернул голову к Накк ле Вару и кивнул:

— Если они не вернутся через пять минут, закрывай проход.

Тот насмешливо выгнул бровь, скривил губы и склонил голову:

— Да, господин Грандмастер.

Хашвальт прикрывает глаза и поджимает губы, не позволяя себе надеяться раньше времени. План выверен до секунды, Рыцари знают свои задачи и идут в бой с полным осознанием своей миссии. Даже одного Штернриттера должно быть достаточно, чтобы победить капитана, один престарелый шинигами и старая дева с парой приёмов демонической магии не должны стать для них проблемой. Прислугу дома Шиба и вовсе рассматривать как стоящих противников не стоит, но...

Всегда это проклятое "но". Айзен Соске в своё время так же не принял во внимание силу души Ичиго Куросаки. И как отреагирует ребёнок и, что важнее, его сила, на появление квинси, Грандмагистр не берётся предполагать. Его в любом случае заберут домой в Вандер рейх, но если мальчик будет слишком активно сопротивляться, и ему случайно нанесут травму... закон неумолим. Рыцарей будет ждать смерть.

И это небольшая цена за возвращение монарха, все они это знают.

* * *

"Не сопротивляйся!" — кричит ему Зангетсу, когда большие руки огромного воина в белом хватают его поперёк живота, срывая с татами. — "Тебе не причинят вреда!"

И Ичиго не сопротивляется, лишь успевает выкрикнуть, выдыхая за миг до провала в тень.

— Не трогайте их!

Он не знает, что происходит, но не желает, чтобы его... родственников убили. Будь здесь госпожа Кучики или госпожа Карин, он бы и вовсе схватился за меч, но сейчас что-то держит его. Какой-то внутренний протест.

Жерар не знает, о ком говорит Принц, да и не до того ему, он лишь отрывисто кивает Цан Ду, потому что приказ есть приказ, а, значит, Боги Смерти должны остаться в живых, и тут же скрывается в облаке из гроз и душ-светлячков, кружащихся вокруг них. Принц — ребенок, копия Императора — смотрит на это широко раскрывшимися от восхищения глазами, а потом оборачивается на самого Жерара, и если бы тот не тренировал этот переход с сотню раз, то, наверное, отвлекся бы и заблудился среди множество дорог межмирья.

Они с грохотом и пылью, пахнущие озоном, сохранившие еще гром и удары молний, раздающиеся в ушах, тяжело приземляются среди тьмы зала-перехода, и Валькирия аккуратно ставит дезориентированного мальчика на мраморный пол, исчерченный кругами и исписанный заклятиями. Ребенок чуть шатается, и Рыцарь придерживает его. Мальчик все еще смотрит на него такими знакомыми глазами своего отца. Гораздо более мягкими, гораздо более теплыми и с золотыми искрами будто лесного пожара, снующими тут и там.

Следом за ними сверкающие серебром и багрянцем появляются остальные шестеро, Нианзоль зажимает плечо, и на землю падает алая кровь, он что-то хрипит — удар прошел совсем рядом с сердцем, и сейчас он наверняка чувствует чудовищную слабость от кровопотери, ошеломленным взглядом он оглядывает их, смотрит на Ичиго долгую секунду, хватает воздух ртом и тихо шепчет:

— Приветшствую Его Вышочество, — провозглашает Нианзоль, шепелявя, и тут же падает в обморок.

Мальчик следит за тем, как Рыцарь рушится на пол, заливая белоснежные мраморные плиты густой алой кровью, быстро растекающейся лужей, и ошарашенно, слегка растерянно моргает, поднимая взгляд на Хашвальта, обводя всё удивлёнными, но не напуганными — какое счастье! — глазами.

— Очаровательно, — шмыгнул он носом. — Кто и куда меня спиздит следующим? Ай! Зангетсу!

Под ногами Наследника мгновенно вспучилась чернильно-чёрная тень и, рванувшись вверх, вытянулась за спиной в высокий силуэт. Обдав всех холодом морозно-зимней реацу и обретя краски, Тень встала рядом с мальчиком в виде шестнадцатилетнего Куросаки Ичиго-до-Запретной техники.

— Язык, Ичиго, — строго сказал он, щёлкнув ребёнка по затылку длинными тонкими пальцами. — Разве так престало выражаться в приличном обществе?

— Разве в приличном обществе принято заниматься похищениями? — пробормотал себе под нос принц, но в помещении слишком тихо, чтобы это осталось незамеченным. — Кстати, он так и будет истекать кровью или тут и медицинскую помощь оказывать не принято? — спросил он громче, подняв глаза на Хашвальта, безошибочно определив в нем главного.

— Ему помогут, Ваше Высочество, — кивнул Юграм, резко махнув рукой, отдавая беззвучный приказ скрывающемуся в Тени адъютанту.

Боже, подумал он с надеждой и усталым облегчением, сжимая в кулак нервно дрогнувшие пальцы, неужели они всё-таки не ошиблись... Он был готов к крику и злости за похищение, готов был объяснять, что принц наконец-то дома и ему не надо никуда убегать, что он не пленник, а квинси не враги... И сейчас, видя, как смотрит мальчик, сын Императора, словно его маленькое отражение, ещё не поражённое безумием, мог только беззвучно выдыхать. Их не боялись. И твердый взгляд без капли страха смотрел спокойно и требовательно. Да, за его спиной стоял материализовавшийся занпакто, придавливающий всех присутствующих тяжёлым взглядом карих глаз с винными бликами на дне, и, опустив бледные ладони на худые плечи, закрывал мальчика от возможной атаки, но... это был их принц. Правитель всей империи квинси просто по факту своего существования.

— Почему вы так меня называете? -требовательно спросил он, не спуская багровых глаз с Хашвальта.

* * *

Сообщение о нападении на клановое поместье настигает ее только к вечеру. Раненые слуги сумели вырваться из-под незнакомого барьера лишь спустя шесть с половиной часов. Матерящаяся Куукаку проломила его сложносоставным Кидо, не причисленным к запретным только потому, что читать его надо почти два часа.

Карин срывается из своего нового кабинета, позабыв о документах, способных пошатнуть решение Совета Сорока Шести в их пользу, наперегонки со старшим Кучики, Тоширо отстаёт от них буквально на полшага шунпо. Внутри всё обрывается при виде чадящих развалин.

— Ичиго!..

А Ичиго исчез...

Карин смотрит на отца. Отца. Да, её отца, она склоняет голову, признавая, что этот побитый, почти обезумевший человек — её отец.

Поместье уничтожено, развалено, перевернуто: стены сломаны, не хватает части пола, и где-то вдалеке, наверно, за соседним поворотом падает ещё одна стена. Её отец сидит перед ней, вцепившись пальцами в волосы, и даже не смотрит на неё.

— Он пропал, — только глухо роняет он.

Карин знает: иногда, кажется, что так редко, но на деле так часто — люди умирают. Здоровые и больные, счастливые и несчастные, смерть настигает и хватает отнюдь не костлявой рукой за воротник, а вполне человеческой.

Люди убивают людей.

Иногда это грубый удар по затылку, иногда нож, иногда это пьяный крик и разбитая бутылка из-под спиртного, иногда это поцелуй, наполненный ядом, а иногда это дуло у виска, порой это капельница и не успевшие врачи, а иногда лезвие вражеского клинка у горла и скривившиеся в горькой ухмылке губы, а потом резкий рывок.

Для Карин сейчас это два слова.

Она не умирает физически, нет, но мир теряет краски, исчезают звуки и пропадают запахи, её ноги — такие сильные, кажется, перестают её держать, и она падает, падает, падает.

А потом будто просыпается и смотрит на отца:

— Повтори, — требует она.

— Он пропал, — бормочет Ишшин.

И мир вспыхивает золотом его волос, темнотой ночи его прядей, багровыми брызгами его глаз и тёплым карим его радужки. Два разных образа, но то же тепло рук и та же редкая улыбка. Мир на мгновение вспыхивает и гаснет, очарованный её воспоминаниями.

Карин смотрит на отца.

Иногда люди умирают.

Куукаку что-то яростно шепчет ей на ухо, держит крепко в своих объятиях, гладит по голове и умоляет, умоляет ее...

Карин не слышит ни слова.

Чуть поодаль суетятся медики, кричат, и некоторые, возможно, паникуют, но Ишшин будет жить — Карин уверена в этом. Она — убийца, но она — не убийца.

Она, как брат, убеждает она сама себя. Она бы никогда не убила семью. Но, возможно, она бы убила незнакомца, врага, преступника, чудовище. Карин хочет верить, что она, как брат, но, смотря на суетящихся врачей, она не уверена.

Спустя ещё полчаса приходит донесение, что весь совет Сорока Шести вырезан неизвестным врагом.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 16-33), Алое знамя (часть 1-9). Разделённый мир (часть 1-12), Грозовая ведьма (Часть 45). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Ичиго чувствовал, что у него начинает болеть голова. От новостей и от ситуации. Юграм продолжал терпеливо просвещать его о положении и перспективах бытия Императором Квинси, и Королём Душ в частности. Потому что прошлый император умер, а короля Душ квинси сами прикопали, нашпиговав стрелами всю королевскую стражу каким-то таким образом, что никто в Готее этого не заметил.

— По-моему, это уже слишком, — пробормотал он. — Короля Душ-то вы за что убили? — покосился он на Регента престола.

— Из милосердия, Ваше Высочество, — пояснил Юграм. — Судя по результатам исследования Аскина, Ваш дед давно пребывал в коме. Возможно, ещё до рождения вашего отца.

"Зангетсу, откуда у меня столько родственников-то взялось?"

"Они всегда у тебя были," — спокойно ответил один из мечей, тогда как второй лишь язвительно усмехнулся.

"Были да сплыли!" — заявил он. — "Смысл в этой родне, если они и на глаза-то не показывались, да и эти хороши!" — он мотнул головой. — "Речи-то они плетут хорошо, да только что-то здесь нечисто!"

Сила квинси лишь устало вздохнула и прикрыла глаза, когда ребенок на него выжидающе посмотрел, он подошел к мальчику и опустился перед ним на колено, положив руку на макушку, и чуть встрепал мягкие волнистые темные локоны.

"Не соглашайся," — просто сказал он, — "это опасно," — он мрачно посмотрел на ребенка. — "Король Душ — титул отнюдь не простой, и, если с Императором все ясно, то вот Король..." — он замолчал. — "Лучше откажись."

Ичиго серьезно кивнул ему, попытался пригладить спутанные локоны под мягким насмешливым взглядом пустого, и уже в реальном мире он вскинул взор и твердо ответил:

— Да, и с чего вы взяли, что я вообще на это соглашусь? — он хитро прищурился. — Может, вы меня потом также из милосердия прикопаете?

Юграм отшатнулся, вздохнул и склонил голову перед Принцем:

— Никто, клянемся, Ваше Высочество.

Ичиго осмотрел все еще темную залу, в которой находился, чуть отступил от пятна крови на полу и заметил:

— Я мало что знаю, да и мало что понимаю, — он поднял взгляд багровых глаз на Юграма. — Намерения, кажется, у вас даже немного благородные, но все равно странно все это, — он склонил голову, — мы ведь даже не знакомы, и вот так вот доверять вам.

Юграм внезапно оглядел помещение, посмотрел на пятно крови на полу, на которое даже не обратил сначала внимания — при Яхве такие пятна уже стали чем-то вроде дождевых луж, тут и там видневшихся в тронном зале после очередного доклада. Но ребенок не был Бахом и на лужу поглядывал с опаской и настороженностью, да, и все еще стоя в этом темном помещении, затевать такой разговор не стоило.

— Я покажу вам ваши покои, — Юграм склонил голову снова, — Вы, должно быть, устали, а завтра я предоставлю Вам доказательства своих намерений.

Ичиго нахмурился и только кивнул:

— Я буду ждать, — только проронил он тихо.

Покои были...белоснежные, казалось, их не касались другие цвета, кроме золота и серебра. Стояли несколько кашпо с цветами нежно-голубого цвета, но выполненные в одной цветовой гамме комнаты удручали. Западный стиль был ему непривычен: не было татами, футона и седзи. Все дома, в которых он жил до этого, даже включая Академию, были выполнены исключительно в восточном стиле, и, попав в свои новые комнаты, Ичиго сначала замер в растерянности.

Он слышал, что в мире живых уже довольно давно распространился западный стиль, перерос в нечто иное, что-то настолько сложное, завязанное на электронику, что не каждый мог после атмосферы и окружения старины загробной жизни привыкнуть к этому.

Некоторые патрулирующие шинигами, вернувшись, замирали перед сезди и долго смотрели на них, будто ожидая, что они распахнутся сами, а потом, опомнившись, поспешно отодвигали их рукой, то и дело покачивая головой, но Маюри, по слухам, не пожелавший внести изменения только посмеивался:

— На то это и загробный мир! — склонял он голову под невозможным углом. — В отличие от мира живых, здесь "восстание машин" вполне реально. Перегрузи их чуть реацу, сыпани немного сознания и все! Катастрофа! Рисковать — несомненно превосходно, но я похож на идиота? — орал он на некоторых подошедших новичков, вернувшихся с миссий в мире живых.

Теперь же Ичиго, умывшись и переодевшись в такую же белоснежную одежду, слава мертвому Королю с хотя бы некоторыми черными элементами, раскинув руки, лежал на кровати. Несомненно, она была удобнее футона, но того ощущения тепла, атмосферы дома и уюта он не чувствовал совсем. Он ощущал себя как рыба, выброшенная на берег и вынужденная адаптироваться.

До этого его провели по нескончаемо долгим и запутанным коридорам и, учитывая, что он скорее всего был в ином измерении, если не королевском, то побег вряд ли представлялся возможным. Люди, встреченным им на пути, только завидев его, глубоко кланялись и тихо шептались.

— Ваше Величество... Его Высочество... он наконец вернулся... слава Императору... час настал...это триумф, — преследовали Ичиго их слова до самых комнат.

Неуверенный и взволнованный, даже испуганный он с трудом сохранил ровное выражение лица, и, когда за ним захлопнулась дверь, уголки его губ тот час же опустились, и Ичиго мрачным взором обвел большую белоснежную гостиную.

— И что нам теперь делать, Зангецу? — тихо прошептал он. — Я даже не знаю, могу ли я спать и не придушат ли они меня! Кто знает, что там на самом деле было с этим "дедом"?

— Они не должны, — качнул головой рыжеволосый юноша, но все же нахмурился, — да и ты сильно устал сегодня.

— Я могу их отравить, — предложил Ховайто. — Давай, просто материализуй меня, и, если кто проберется к тебе, я просто его отравлю. Может, даже подохнет не сразу, и мы узнаем, чего они хотят.

Мальчик неуверенно посмотрел на них и кивнул:

— Давайте, только вот, — он замялся, — давайте только мы тут убивать никого не будем, ладно?

Пустой лишь хмыкнул:

— Ну ладно, что с тобой поделаешь!

Ситуация, конечно, была не самая хорошая, но всё же не стоило провоцировать новых... знакомых. Убивать они будут лишь тогда, когда не останется иного варианта при прорыве из этого удручающего места. Вот уж точно, загробный мир. Все такое белое, чистое, сте-риль-но-е.

"Попробуем для начала выяснить всю возможную информацию, а потом уже будем травить и разносить... Эх, надо было сразу соглашаться на предложение Ячиру," — мрачно вздохнул Ичиго, запустив пальцы в волнистые волосы. — "Там бы, во-первых, никто не додумался меня искать, а во-вторых, капитан Зараки даже квинси быстро бы объяснил, насколько они неправы".

"И закончилось бы все горами трупов, Король," — хмыкнул Белый. — "Я так понимаю, эти горе-монахи давно тебя искали. Сомнительно, что Зараки смог бы их качественно остановить".

"Ховайто прав," — согласился рыжий близнец. — "В данных условиях Регент отважился бы на прямую конфронтацию, в крайнем случае. Хотя скорее всего, имела бы место диверсия и тайное похищение".

— Мило, — скривился Ичиго и перевернулся на бок, подкладывая руку под голову. И глубоко вздохнув, прикрыл глаза. — Юзу будет переживать...

* * *

Магазинчик Урахары Киске за прошедшие триста лет практически не изменился. Разве что фасад здания приобрел более современный и высокотехнологичный вид. Голографический киоск, место под дрон-курьера, с лёгкой руки торговца, способного сбивать пустых в воздухе... А так, вся та же старина и аутентичность, завораживающая редких посетителей из мира живых.

Карин уже-не-Куросаки, так же как и ее брат, когда-то бесцеремонно входит в его двери, и, кажется, что двери открывает едва ли не с ноги, хотя покер-фейс и сдержанность будто призваны дать фору по очкам всему клану Кучики и их главе в частности.

— Госпожа Хицугая, — улыбается Киске, отмахиваясь веером и пряча глаза в тени привычной шляпы. Полосатой, чтобы бесить окружающих. — Чем может помочь скромный торговец в моём лице столь выдающейся шинигами?

— Смешно, старик, — кивнула капитан, но глаза её не смеялись.

— Думаю, Вам прекрасно известно, зачем мы здесь и что произошло в Сообществе душ, Урахара Киске, — встретился с ним взглядом Кучики Бьякуя.

С возрастом, отметил для себя Киске, малыш Кучики всё больше становится похож на своего деда. Седина уже начинает касаться его висков.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 16-35), Алое знамя (часть 1-9). Разделённый мир (часть 1-12), Грозовая ведьма (Часть 45). Ссылка в профиле

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Под недовольными взглядами Киске усадил всех за стол, дождался, когда Тессай принесет чай, и, укрывшись за веером, принялся разглядывать своих гостей. О возвращении души своего ученика он, разумеется, знал. Слухи разлетелись по Сейрейтею, а затем и по остальным мирам со скоростью лесного пожара в сезон сухостоя. Уточняя верно ли услышанное, к нему даже Дагерджак не постеснялся заявиться. Вот ведь наглое кошачее создание, можно подумать ему Йоруичи было мало.

Теперь же ситуация и вовсе вышла на новый уровень. Если кто и мог вернуться после применения Запретной Техники, так это Куросаки Ичиго. Поистине страшное дитя, непонятно, как родившееся у своих родителей. Урахара не рискнул бы предполагать, а уж тем более проверять, возможно ли рождение подобного феномена в других условиях, хотя, как он слышал, такие попытки были. Совет Сорока Шести санкционировал проверку.

Не зря все друзья Куросаки в свое время так стремительно исчезли. Даже семья Исида пропала отнюдь не по своей воле. Насколько знал Киске, малыш-Маюри подсуетился и выловил-таки обоих лучников для своих исследований.

— Мне известно, — кивнул, соглашаясь Урахара, и мрачно улыбнулся, — но зачем же вы пожаловали ко мне?

— Урахара-сан, — тихо начала Карин.

Мужчина поднял ладонь, останавливая женщину, которая плотно сжала губы и тяжелым взглядом посмотрела на него. Она сложила руки на груди и приподняла бровь. Ученый долго внимательно смотрел на нее, а потом вздохнул:

— Я действительно наблюдал за Ичиго-куном и у меня действительно есть подозрения насчет личности его похитителей, — он потер переносицу, — но в это лучше не вмешиваться.

— Почему?- Карин вскинула голову, — что такого в том, чтобы вытащить собственного только найденного младшего брата? Да, диверсия была нео...

— Что вы думаете о ней, Хитсугая-сан? — спросил он ее, — Маленькая, быстрая и стремительная, верно? — он постучал пальцами по поверхности стола. — Стремительная и мощная, — он поднял взор на нее, — продуманная! — заключил он.

— Как и любая диверсия, — огрызнулась Карин, сжимая чашку принесенного чая в своих ладонях.

— Именно, — кивнул он, — как и любая диверсия, — он снова кивнул, — была бы, если бы не ее цель — наследник одного из Пяти Великих Домов да еще и из поместья этого Дома, окруженного барьерами, да еще и в одном из самых престижных районов Руконгая.

Карин мрачно хранила молчание, пока бывший капитан Двенадцатого отряда медленно потягивал чай и гладил кошку-Йоруичи по спине, а та, прикрыв глаза, спокойно лежала на мягкой темно-зеленой подушечке.

— А еще личности похитителей, — он вздохнул — была бы это какая-то шайка еще ладно, но они, — он снова качнул головой, — лезть в это было бы крайне неразумно да и не хотелось бы.

Карин тяжело опустила руку на стол и громко воскликнула:

— Я полезу, — ее голос стал громче, — влезу собственными руками, — она с шумом ударила еще раз, — только найдите его и проложите путь, — голос женщины оборвался, — пожалуйста.

Ну, вот, уже и про вежливость вспомнили. Не то что бы ему нужна была эта самая вежливость, в конце концов, Ичиго-кун когда-то и не так вламывался в его магазинчик, но ему и простительно было. Личный ученик, как никак, воспитанник. Почти сын. И кто бы там что ни думал, для Урахары это не пустые слова. Он тоже не чужд гордости.

И он не альтруист и никому не позволит диктовать себе условия. Когда речь шла о стабильности миров, о жизни или, лучше сказать, стабильном существовании Короля душ, тогда да, он хоть с самим Энмой Дай О связаться не побрезговал бы. А сейчас... Ну, если за столько лет те, на кого он думает, ничего не сотворили с мирами, значит, не всё так плохо.

— Вы ведь понимаете, что масштаб проблемы намного выше простой спасательной операции? — уточняет учёный. — Совет снова уничтожен. Когда это сделал Айзен Соске, там всё понятно было, у него и сил, и знаний хватало. Но сейчас? Госпожа Хитсугая-сан, это ведь не рядовое событие. Вы же не думаете, что в зал заседаний любой может войти как к себе домой и прирезать уважаемых советников? К тому же, сколько времени прошло между выдачей ими разрешения для вашего отца, похищением вашего брата и их гибелью? Не больше суток. Такая согласованность... — торговец опустил голову к Йоруичи и почесал кошку за ушком. — Право слово, моя дорогая, я даже не знаю, чем же там занимается Сой Фон-чан...

Кошка фыркнула и шевельнула хвостом, потягиваясь на коленях торговца. Им обоим не было никакого дела до сборища стариков, так активно стремящихся прибрать их к рукам. Ни он, ни она не просто так не вернулись в Сейрейтей — ни после победы над Айзеном, ни спустя все эти сотни лет. Даже когда прошла информация об Ичиго. Слишком опасно стало таким как они в Обществе душ. Слишком много власти в руках Совета.

— Вы считаете, эти события связаны? — мрачно уточнил Бьякуя.

Урахара поднял на него глаза, скрытые в тени полей шляпы.

— Уверен, так считаю не только я.

Карин сжала кулак, но по столу так и не ударила снова:

— Старики мертвы, и мне плевать, кроется за этим что-то большее или нет, мне тоже плевать, — она опустила взор, — просто найдите его, я проберусь, прокрадусь и вытащу его оттуда, — ее дыхание вдруг перехватило, — у Ичиго было немало врагов, а вдруг... а вдруг!..

Женщина опустила голову и спрятала лицо в ладонях, чтобы скрыть исказивший ее черты лица страх.

— Но что ты будешь делать потом? — спросил ее ученый. — Они прорвались даже сквозь клановые печати, как вы собираетесь его укрывать, да и... — он замолчал. — Знаете, как действовали похитители?

Карин покачала головой, убрала ладони от лица и выражение ее снова застыло — твердое и недвижимое, уверенное и упрямое.

— Нет, — она мотнула головой.

Урахара задумчиво почесал подбородок, заросший щетиной, и распахнул веер, обмахиваясь им.

-По словам уцелевших слуг, ваш брат обратился к похитителям, — он потер переносицу, — и те вроде даже послушались его, — веер с хлопком сложился. — Не думаю, что ему угрожает опасность.

— Пожалуйста, — Карин внезапно склонила голову, — пожалуйста просто найдите его.

"Куросаки..." — подумал он устало. — "И всё-таки, девочка, тебе далеко до брата. Ты уже третий раз меня умоляешь. Ичиго ограничился бы одним ультиматумом и постановкой задачи. А если бы не вышло, сам бы пошёл, пробился, порвал бы весь мир. И не стал бы унижаться, зная, что мольбы не помогут. Делай, а не пробуй".

— А если он не пойдёт с тобой, девочка, что будешь делать? — словно вторя его мыслям, усмехнулась Йоруичи на его коленях. — Как было у него множество врагов, так были и друзья, — золотые глаза кошки безжалостно смотрели в лицо Карин. — И пока вы все всем Сейрейтеем делили его как любимую игрушку, кто-то мог обеспокоиться тем, что действительно важно. Самим Ичиго.

— Он мой брат! Как вы можете! — вспыхнула бывшая Куросаки. — Я...

— А ты его сестра. Да, — согласилась женщина. — Но вы все забыли, а, может, и не вспоминали, что Куросаки Ичиго отдал жизнь за семью. А не за то, чтобы вся эта семья грызлась друг с другом, кому он достанется.

Карин вскинула голову:

— Я не буду ни с кем грызться, — прошипела она не хуже кошки, плечи ее чуть подались вперед, и она яростно прошептала: — Он мой брат, мой и Юзу, а наш отец лицемерный идиот, кто бы что ни говорил, — Карин высоко задрала подбородок, — он — не семья, а вот ко всем остальным претензий не имею, никто никого делить...

Урахара опять задумчиво потер подбородок и устремил на нее тяжелый взор, снова положил руку на черную мягкую шерсть кошки и погладил. Чай перед ним остыл, и Тессай вышел, чтобы переделать его. И как раз когда массивная фигура скрылась за седзиё, Урахара начал:

— Хорошо, Хитсугая-сан, — он вздохнул, — давайте начистоту. Я знаю, предположительно, кто забрал вашего брата, и у меня есть смутные подозрения почему, но что вы будете делать, — он поднял на нее взгляд серых глаз, — если ваш брат окажется совсем не вашим братом?

Карин оторопела, растерянно посмотрела на него, вся ее ярость, бушующая буря эмоций внезапно стихла в одночасье, и она пробормотала:

— Что?

— У меня были некоторые смутные подозрения, тут и там витали намеки, — Урахара снова потер подбородок, — конечно, он вырос с вами, биологическими родителями несомненно являются Ишшин и Масаки Куросаки, но кое-что меня все же насторожило, — он положил руки на стол перед собой и доверительно заглянул в глаза женщине, мягко спросив. — Как же выглядел ребенок, который оказался душой вашего младшего брата?

— Что значит, как выглядел? — спросила шинигами и замерла. — Черные волосы и багровые глаза, наверное, вид его занпакто, мало кто видел и его, и пустого!

Ученый театрально покачал рукой перед ней и воздел палец наверх:

— Знали ли вы, что пустой и занпакто юноши являются единым целым? — спросил он. — Знаете ли, как он выглядел, когда применил ту ужасную технику, перед тем как исчезнуть? — он покачал головой. — Моя теория довольно шаткая, но вот его похищение так удачно ее подтверждает, безумие да и только! — воскликнул он наконец.

— Мой брат, есть мой брат! — огрызнулась Карин, почти вскакивая и не позволяя учёному закончить. — Мне плевать, как он выглядит, выглядел или кто таится в его — нашей — родословной! Плевать на его способности, занпакто, пустого, да хоть самого меноса и Владыку Ада в предках! Он. Мой. Брат.

Карие глаза вспыхивают неоново-голубой реацу несдержанного бешенства, и Киске замолкает, на мгновение позволяя глазам расшириться в удивлении. Контроль отказывает ему всего на миг.

— Я не прошу вас лезть в нашу родословную. Мне не интересны ваши теории — шаткие, уверенные или железобетонные. Мне. Всё. Равно. Я требую только одного: найдите моего брата. И укажите к нему дорогу. Всё, — она с силой сжала кулаки, и ткань белого, только выданного хаори заскрипела, сжимаясь под твёрдыми пальцами. — Если у вас осталось хоть что-то от благодарности к человеку, который спас вас и все ваши грёбанные миры, вы это сделаете. Без своего "безумия", шатких теорий и прочей лапши, которую вы все так любите развешивать на свободные уши, Урахара-сан. Дальше я сама, если потребуется, сотру в порошок хоть Короля Душ.

— Ты забываешься, девочка!.. — рычит на неё Йоруичи, дыбя шерсть под пальцами напарника...

...и поражённо умолкает, когда эти самые пальцы вдруг сжимаются стальными тисками на кошачей холке.

— Хорошо. Я вас услышал, госпожа Хитсугая-сан, — произносит Киске неожиданно твёрдым голосом без единого признака веселья.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 16-35), Алое знамя (часть 1-10). Разделённый мир (часть 1-12), Грозовая ведьма (Часть 46-47), Он встретил его в Риме ( миник по ГП). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Возвращение в измерение наследника Империи ощущалось в каждом уголке города, в каждой тени, стелящейся под ногами рыцарей и простых содат, в каждом глотке воздуха. О принце ещё не объявили, но квинси уже знали о нем. Чувствовали.

— Ну, что ж, — философски выдохнул Аскин, по крайней мере, с этим проблем не будет.

— Никто не посмеет оспорить право Его Высочества, — отрезал Юграм, чуть хмурясь.

— Да с этим проблем и не предвиделось, — отмахнулся от него Штернриттер. — А вот его самого убедить будет явно куда сложнее.

Грандмастер кивнул, он неторопливо прошелся по зале совещаний из угла в угол и задумчиво покачал головой, Принц смотрел на них с недоверием и опаской, а почти мертвый Рыцарь пусть и не сильно, но все же напугал еще молодого наследника престола. Багровым цветом кровь, расплескавшаяся по полу и льющаяся из его ран, неторопливые действия других Рыцарей, да и внезапный разговор, который не должен был проходить в такой обстановке.

Нетерпение.

— Он поверит, — качнул головой Юграм, — обязательно поверит, нужно немного времени.

— Не заставлять же, — хмыкнул Аскин.

— Он должен принять бремя правления добровольно, — качнул Юграм.

— В том-то и дело, — разве руками ученый, — бремя. Нужно ли оно ему вообще?

— Без него падёт и Империя, и все ее жители. Он поймет. Примет. Это в его крови, — качнул головой Грандмасстер. — Я подготовлю даттен.

— Кровь кровью, — задумчиво протянул Аскин, — датен датеном, да только он — дите еще! Как душа совсем еще кроха, первой сотни лет толком-то сознательно не стукнуло. Думаешь, сможешь убедить его и воспитать правильно?

Нак ле Ваар покачал головой и вздохнул, беря датен, начатый Юграмом, и сказал:

— Если он сын своего отца, кровь от крови, то, правда, думаешь, что просто скажет: "Да"? Поймет? — Нак ле Ваар насмешливо усмехнулся. — Вера твоя в Императорский род сильна, но! Если он сын своего отца, то непременно поступит по-своему, иначе восседал бы Его Величество на троне Империи квинси?

Юграм смерил его холодным взглядом и спросил:

— Твои речи звучат разумно, — он подался вперед, — только вот не забыл ли ты на какой стороне?

Аскин поднял руки, будто защищаясь, и рассмеялся:

— Сдаюсь-сдаюсь! — хитро улыбнулся. — А сам как думаешь?

Грандмастер отвел от него взор ледяных глаз, отобрал у него из рук датен и вернулся к его заполнению.

* * *

— Да квинси это были, квинси!

Ишшин едва мог стоять на ногах, но глаза горели огнём фанатизма и безумия, в котором всё стремительнее растворялся разум. На нём висело сразу два офицера четвёртого отряда, безрезультатно пытающиеся вернуть буйствующего пациента в расположение медицинских бараков. Даже постаревший, поседевший до лунного серебра Шиба был сильнее большинства обычных шинигами.

Киске надвинул ниже панаму и вздохнул. Видеть старого знакомого таким было тяжело. Проводники душ не боги.

— Я знаю, Ишшин. Я знаю, — кивнул Урахара.

В конце концов, догадаться было несложно. Остатки спектра реацу неумолимы, да и свидетели... он давно подозревал, просто не было доказательств.

Кивнув выскользнувшему из шунпо за спиной Ишшина Ханатаро, учёный прикрыл глаза, из-под ресниц наблюдая, как обмякает уставший шинигами.

— Квинси, меносы, да хоть грешники ада, — раздражённо шипит за их спинами Карин Хитсугая, — велика ли разница?

Наверное, он мог бы её понять, думает Киске. Мог бы, но не станет. Маленькая девочка выросла и пора быть взрослой, а не всё тем же ребёнком. Её брату тоже было бы всё равно, кто украл его близких, но он бы не позволил, себя так вести. И в этом их разница. Разница, увы, не в ее сторону.

Поэтому он ещё раз вздыхает и натягивает на лицо вежливую улыбку.

— Вот тут Вы не правы, госпожа Хитсугая-сан. Квинси, в отличие от меносов и грешников ада, обладают большей труднодоступностью. Вы хорошо учились в Академии шинигами, не так ли? — он раскрывает одним движением веер. — Шинигами и квинси, как Вы должны знать, воевали. И шинигами квинси истребили. Предположительно, полностью. Однако, — он насмешливо обмахивается веером, проходя по разрушенной комнате, где всё случилось, и игнорируя тяжелеющий взгляд девушки. — Подобное происшествие предполагает сохранение некоторого количества численности и хорошую, если не организацию, то подготовительную работу, — он поднимает насмешливые глаза на капитана Пятого отряда. — Вы хотя бы приблизительно представляете, как сражаться с квинси?

— Придумаю, — почти шипит она в ответ и приподнимает подбородок.

Урахара поправляет шляпу, надвигая ее чуть пониже, скрывая за жестом насмешливую улыбку: наивное и глупое дитя. Лучники мгновенно прорвались за барьеры, могли бы с легкостью убить главу клана, и куда ей одной тягаться с ними? Она сильна — верно, только вот девушка — не ее брат. Сколько бы ни тренировалась, сколько бы ни твердила, да сколько бы крови общей у них ни было бы, Карин — не Ичиго, а самого юношу, точнее ребенка, похитили.

Хотя... Урахара вздохнул: внешность внешностью, потеря памяти потерей памяти, да только душа и суть — одна, и если похитители Ичиго не понравятся, а, учитывая такое резкое перемещение, доверия к ним точно не будет, то ученому было даже немного жаль их. Все же это Ичиго.

И этим многое сказано.

Терпеть ребенок не станет и точно выкинет что-то из ряда вон выходящее, повергнет все и вся в шок и хаос, да наверняка такой, что квинси еще не одно столетие будут от него отходить.

Но найти и вернуть его все же надо, мужчина потер переносицу, хотя бы из принципа. Все же похитить его ученика, почти сына — вопиющая наглость.

— Ну тогда собирайтесь в путь, — помахал ей Урахара, удаляясь, — встретимся через три часа в моем магазинчике.

— Самоубийца, — прошипела на его плече Йоруичи.

— Да ладно тебе, — со смешком протянул Киске, — Ичиго тоже любит рисковать.

— Не до такой степени, — кошка махнула хвостом.

— Да ну? — переспросил ее Урахара.

И женщина замолчала не в силах подобрать слов, ибо исчезновение на три сотни лет — почти смерть, самый что ни на есть опасный и безрассудный риск на всем белом и черном свете.

* * *

Белый мотылёк с мохнатыми усиками-рожками и большими тёмными глазами опускается на плечо, распластывая крылья, почти теряясь на белом капитанском хаори.

"Если это, и правда, были квинси, пробить их защиту с наскока будет не просто", — отмечая, шепчет Айзен.

— Что значит, "и правда"? — хмуро спрашивает недо-ками Карин. — Свидетели... Нет, даже если свидетели ошиблись, оказавшись под воздействием иллюзии, Урахара перевернул поместье вверх дном и чуть ли не вылизал ту комнату.

"Карин-чан, Карин-чан," — бархатный вздох фантомом проходится возле уха, и она почти видит, как мужчина качает головой. — "Каким бы гением ни был Урахара Киске, и его можно обмануть..."

Карин морщится от слащавого обращения, но молчит, внимательно слушая информацию. Они сидят в её новом кабинете в расположении отряда, запершись ото всех и ожидая отмашки учёного.

"Конечно, было бы глупо ожидать, что шинигами действительно перебили всех белых монахов. Возможно, кто-то сумел укрыться, как семья Исиду Урю или семья твоей матери, возможно, они сумели восстановить подобие государства — кажется, у них даже было некое подобие пророчества о возвращении в былом блеске славы... Честно говоря, я всерьёз рассматривал данную вероятность, но, по моим расчётам, в этом случае они должны были объявиться ещё триста лет назад."

— Решили подождать? — предполагает Карин.

"Меня смущает их тактика. Слишком прямолинейно и нагло. Они не могли не понимать, что привлекут внимание. Если верить архивам прошлой войны, подобное им свойственно только в моменты окончательного отчаяния."

— Зачем им вообще мой брат? — бормочет она, прикрывая глаза. — Да ещё и столько лет спустя?

"Хороший вопрос. Помимо того, что квинси всегда... сложно относились к полукровкам, похищать Куросаки Ичиго сейчас не имеет практического смысла. В нём нет ни знаний, ни навыков. Разве что только сила. Но в таком случае, уместнее было бы попытаться забрать его тогда. Не успели? Или же всё дело в том, что пробудилось в нём сейчас? Опять же, это могут быть и не квинси. Сообщество душ создало немало врагов за тысячелетия своего существования. Вряд ли твой брат выманил всех, пока шинигами судорожно готовились воевать со мной."

— Вне зависимости от их личностей, я сотру в порошок их всех, — она сжимает губы в тонкую линию.

"Это будет интересной проверкой твоих сил", — насмешливо тянет опальный пленник Мукена. И не понять, смеётся он или презирает такое решение. — "Пока новый Совет Сорока Шести не набран, тебе и остальным сойдёт с рук практически всё. Если добьётесь успеха."

А если не добьются, вполне возможно, они станут соседями. Но он не говорит ей этого, опуская фантомные руки ей на плечи.

Пожалуй, Айзен и сам не уверен, что руководит его отношением к этой девчонке. Скука, насмешка или что-то больше. Разумеется, ни один из них не влюблён, и даже не заинтересован. Взаимное использование и манипуляции, в которых эмоциональная привязанность не будет лишней.

И всё же, иногда он жалеет, что не может коснуться её по-настоящему.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 19-36), Алое знамя (часть 1-10). Разделённый мир (часть 1-12), Грозовая ведьма (Часть 46-47), Он встретил его в Риме ( миник по ГП). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

В честь первого сентября ещё одна часть)

— Нет! Я так не могу, — Ичиго резко открывает глаза и садится на огромной кровати.

За окном глубокая ночь, до рассвета не меньше пары часов, а за дверями его покоев почётный караул. Утром после завтрака ему обещали "доказательства", но бездействие физически убивает и не даёт уснуть.

"Ты что-то чувствуешь, Король?" — Белый Зангетсу поднимает голову во внутреннем мире, чутко прислушиваясь к звону ветра между стеклянными высотками.

— Что-то должно произойти, — Ичиго сводит брови в мучительном раздумье.

Что-то... знать бы что.

Он останавливается посреди комнаты и прикрывает глаза, вслушиваясь в свои чувства, гран за граном отделяя и разделяя ощущения. Гладкость длинной шелковой ночной рубахи, касающейся кожи. Плотные манжеты прилегают к тонким запястьям, свободный ворот с мягкой серебристой каймой и почти не ощутимыми швами. Густой ворс ковра, в котором по щиколотку утопают босые ступни. Чуть прохладный воздух комнаты, полный странной морозной свежести. Он глубоко вдыхает эту свежесть, наполняя лёгкие...

Сквозь прозрачные занавеси окна падает косой лунный свет, высвечивая спальню и серебро узора, складывающегося в символы квинси на стенах, обшитых тканевыми обоями.

Тихий, почти неощутимый звон на грани восприятия напоминает журчание воды в ручье или...

"Шорох рейши распадающегося духовного тела", — говорит рыжий Зангетсу.

"Мелодия медленной гибели", — добавляет пустой, прищуривая золотые глаза.

— Кто-то умирает, — кивает Ичиго открывает глаза. — Нам надо туда.

И прежде чем занпакто успевают его остановить, сам тянется к силе, окружающей его.

Тень медленно поддается, скользит сквозь пальцы призрачным шелком, бархатом и бездонной морской впадиной обволакивает, пока наконец он не делает первый вздох, оглядывая мрачное строение, перед которым оказывается.

Парящие замки висят далеко впереди вместе с парящими городами — дыма нет уже несколько десятилетий, но это — даже отсюда видно с первого взгляда — руины. Место мертвое и заброшенное, воздух стоит и, кажется, движется только с его крошечным шагом, и тут же тяжелые руки Зангецу ложатся на его плечи.

— Осторожно, — тихим металлом скрежещет его голос, когда он оглядывает картину, представшую перед ними, — осторожно, Король.

Это — гробница. Величественный мавзолей, погрязший в тьме ночи, пустующий и заброшенный, и только яркими маяками сияют факелы, на кончиках которых бушует пламя реацу, прокладывая освещенную будто мертвыми душами тропинку ко дворцу Короля.

— Нам туда, — Ичиго смотрит на мертвый дворец, из которого слышится шелест и, кажется, в темноте небес, окружающих его, виден неспешный хоровод поднимающихся ввысь бело-голубых снежинок.

Духовные частицы, лепестками белой сливы падаюют в небо, растворяясь где-то высоко-высоко.

— Нам туда, — повторяет Ичиго, делая первый шаг по ледяным, мраморным плитам, жалящим холодом босые ноги.

"Яхве, какого хрена?!" — шипит Ховайто, но следует за хозяином.

"Не знаю", — мрачно роняет император, — "Но мне это не нравится, будь начеку".

Ругнувшись, занпакто подхватил хозяина поперек туловища и усадил на сгиб левой руки — нечего ноги морозить. Для него мальчишка почти ничего не весил, несмотря на внешность шестнадцатилетнего подростка.

— Нам наверх? — уточнил он у Ичиго, когда рядом закончил материализоваться Яхве. — Прекрасно.

Дождавшись, когда ребенок угукнет что-то согласно-одобрительное, и ещё раз переглянувшись с духом-квинси, белый меч сорвался в могилу, отталкиваясь от искрящегося реацу воздуха.

Мороз, покалывающий время от времени кожу, сменился волнами электричества, пробегающего по воздуху, чем ближе они приближались к главному дворцу, тем сильнее накалялся воздух и тем больше казалось, что они приближаются к жерлу вулкана. Сгущались тучи, сталкиваясь одна с другой, гремели молнии. Казалось, что воздух стало возможно потрогать руками, и Ичиго только в любопытстве протянул руку, как его занпакто его отдернул:

— Хочешь, чтобы тебе пальцы оторвало? — напряженно проскрежетал он, укрывая их еще более плотным покровом ядовитой пустой реацу.

Ребенок, на мгновение очарованный кружащимися во тьме искрами-молниями, тут же снова сжал ворот косодэ и отрицательно замотал головой, приходя в себя. За их спиной, отставая всего на шаг, скользил след в след Яхве. По протянувшейся за годы между ними связи Ховайто чувствовал его напряжение. Всей жизни Императора, всех тысяч лет опыта не хватало, чтобы понимать происходящее...

Тень от Тени — вот что осталось от него, после той далёкой смертоносной техники три сотни лет назад. Он давно уже не император, но, кажется, будто всё ещё чувствует что-то, что чувствовать мог только первый квинси.

Они — будто снаряд, выпущенный из баллисты, проносятся рядом с полуразрушенными стенами дворца. Огромные пробоины в белоснежном камне всё ещё сочатся реацу тех, кто сражался внутри. Ичиго всматривается в опалённые и почерневшие куски, чувствуя запах гари, пробивающийся сквозь наполняющий воздух озон и грозовой холод, вспоминая, что говорил Хашвальт.

Уничтожить стражу Короля и самого Короля Душ, квинси сумели совсем недавно. Всего сорок лет назад... примерно в это время Ичиго открыл глаза в сорок четвёртом районе северного Рукона. Было ли это связано?

— Там, — тонкие пальцы чуть дёргают меч за ворот выбеленной формы шинигами, указывая на приличную пробоину, в которую можно пройти без риска получить обломок на голову.

— Вижу, — кивнул Зангетсу, срываясь в указанном направлении.

Сначала он хотел пробить стену, чтобы не заморачиваться с поисками, но состояние дворца вблизи показало недальновидность такой идеи. Непонятно, на какой силе держится этот оплот сомнительной архитектуры. Он скользнул внутрь одним шагом, принявшись осматриваться.

Было тихо, молнии за белоснежными каменными стенами все также грохотали, но внутри было поразительно пусто и на удивление грязно. Под ногами скрипела каменная крошка, лежали полуразрушенные колонны и сломанная лестница, закручиваясь спиралью, вела наверх. И чем выше, тем сильнее и явственнее накалялся воздух, будто приближая момент извержения.

Подумав, Ховайто поудобнее перехватил Ичиго на руках и шагнул вперёд. Спускать всё ещё босого Короля в такое не было никакого желания. Поранится ещё.

— Там кто-то есть, — шепнул мальчик, заметив неверную, но всё ещё угадывающуюся тень в ворохе камней.

Прищурив золотые глаза, пустой хищно втянул воздух, полной грудью вдыхая затхлый запах. Под разрушенной колонной лежало тело, которое, видимо, то ли не заметили, то ли просто не вытащили. Обожжённое, переломанное... странно, что не распалось на духовные частицы за столько лет. Детские пальцы до боли сжали твёрдое плечо. До этого Ичиго старательно отводил взгляд от всех темных пятен, которые то и дело освещал огонек реацу на ладони Рыжего Зангетсу, но теперь не в силах выдавить и слова, неотрывно смотрел на того, кто когда-то защищал это место... Кем он был? Кажется, какой-то монах...

Холодная, будто сделанная из мрамора рука закрыла ему глаза, и металлический голос проскрежетал:

— Он уже мёртв.

Волна ядовитой реацу взметнулась от него по полу, накрывая тело и растворяя его.

— Да. Мёртв, — он обнял меч за шею и позволил унести себя дальше.

Это был не первый труп, который он видел. Жизнь в Руконе не сахар. Люди умирали там точно также, как и в Мире живых. Кто-то от болезней, кто-то от бандитов, кто-то от пустых. Он сам стал шинигами, зная, что придётся сражаться с монстрами и убивать их. Можно сколько угодно прикрываться красивыми словами об "очищении" душ, но это не изменит того, что это смерть. Убийство. Или ты, или тебя. Таков закон мира. И тот, кто бежит от него, либо трус, либо дурак, очень быстро переходящий из любой из этих категорий в состояние "мертвец".

— Я не боюсь, — сказал он шёпотом, утыкаясь белое плечо.

— Правильно, — кивнул Зангетсу, поднимаясь по лестнице. — Бояться мёртвых глупо, Король. Особенно тех, кто умер в мире мёртвых.

В этой башне уже невозможно применять ни сонидо, ни шунпо. То ли слишком плотный воздух, то ли изначально строилось с таким расчётом. Камень стен похож на секи-секи, но немного другой. Он не вытягивает силы, просто... препятствует.

Лестница вывела их в просторные... комнаты, наверное. Огромное место с открытыми проёмами и огромными окнами, прикрытыми полупрозрачными занавесями. Здесь почти не было разрушений. И крови не было. К тому моменту, как квинси вошли сюда, нулевой отряд был уничтожен.

— Поставь меня, — попросил Ичиго, оглядываясь. — Дальше я сам.

Отполированные до зеркального блеска мраморные плиты на полу отразили его неверную тень. Босые ноги коснулись холодного пола, и он отступил от занпакто, вставших за его спиной.

Воздух здесь кажется почти таким же, как снаружи. Наэлектризованным, но не искрящимся. Странно застоявшимся, несмотря на свободно гуляющий сквозняк и ветер, проникающие в окна.

Впереди огромное ложе, устланное перинами, одеялами и подушками, шелком, потерявшим свой блеск, пылью и грязью, накопившейся за года. Однако все было абсолютно белоснежным, не допускающих других оттенков: белые ткани, белые стены, белые жемчуга, украсившие покои и пустую постель, над которой где-то в вершине, укрытый полупрозрачным пологом висел кристалл, сотворенный будто из хрусталя.

Будто какой-то умелый скульптор нашел огромный кусок камня и обрабатывал каждую грань день и ночь для того, чтобы добиться совершенства. И Ичиго бы восхитился искусной работой, если бы не человеческая фигура, застывшая во времени и закованная в этот камень.

Мужчина смотрел прямо перед собой, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и даже если камень и сковывал его движения, он был не единственной причиной этого.

Серебряный цвайхендер вонзился в его грудь, раскалывая и кристалл, и грудь мужчины. Если мужчина был искаженным отражением, то гладкая и раздробленная поверхность хрусталя — разбитым зеркалом.

Ичиго в растерянности замер перед этой фигурой, не понимая, что он должен чувствовать, смотря, судя по всему... на труп своего деда.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 19-36), Алое знамя (часть 1-10). Разделённый мир (часть 1-12), Грозовая ведьма (Часть 46-47), Он встретил его в Риме ( миник по ГП). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

За спиной чуть громче вздохнул Зангетсу. Старший.

Ичиго обернулся через плечо, всматриваясь в потемневшие до багряного глаза и бледное лицо, будто сведённое судорогой. Губы, сжатые в тонкую линию, на мгновение дрогнули словно в желании что-то сказать, но так и не разомкнулись.

"Возможно," — подумал Ичиго. — "Он чувствует за нас обоих".

Вновь повернувшись к кристаллу, он проводил взглядом шелестящие частички рейши, просачивающиеся сквозь трещины в камне. Так странно было на это смотреть. В Руконгае он уже видел подобное. Когда умирала обычная душа, она очень быстро распадалась на духовные частицы. Редко, когда это длилось больше часа.

Говорили, правда, что те, у кого большая духовная сила, исчезают медленнее. Ичиго никогда таких не видел, но не то, чтобы он специально проверял. Он у мертвецов вообще старался лишний раз не задерживаться. Смерть, всегда для него была смертью, тем, что просто есть.

И раз за сорок лет Король так и не исчез...

"Так странно," — мелькнула грустная мысль. — "И обычная душа, и Король душ умирают одинаково. Разница лишь во времени."

Он снова посмотрел на цвайхендер, прикипая взглядом к плетёной рукояти. Оставлять всё так казалось неправильным. Уж если смерть, то не такая.

Мучительно сведя тёмные брови, он шагнул вперёд, ещё не до конца осознавая своё желание. Тёмная рукоять огромного меча, оставленного Хашвальтом незнамо зачем и почему, легла в детскую ладонь. Пришлось встать на белоснежную кровать и от души потянуться, потому что роста не хватало.

Но вдруг резкий голос осколка квинси остановил его:

— Подожди, Ичиго.

Как-то оказавшись за его спиной, он тут же отошел от ребенка, спускаясь с кровати на пол покоев и держа за крылья неподвижно застывшую белоснежную, но немного прозрачную бабочку. Ичиго коснулся уха, с которого, кажется, сняли ее, и вопросительно посмотрел на Яхве, когда раздался насмешливый мужской низкий голос:

— Все же заметили.

Медленно из всполохов искр, темных и похожих на чернила, то переливающих золотом, то темно-фиолетовым, начал формироваться силуэт, а бабочка исчезла совсем. Спустя мгновение, на том месте, куда бросил ее Зангецу, стояла проекция мужчины — он не был осязаемым, свет вспышек молний падал сквозь него, но все равно присутствие его силы немного тревожило ребенка.

Ховайто тут же встал перед Ичиго и напряженно спросил:

— А ты что тут забыл?

Мужчина усмехнулся, чуть наклонил голову, проигнорировав вопрос пустого, и посмотрел прямо на Куросаки.

— Правда, не помнишь меня? — глаза его заледенели. — Что же, печально, — он поднял на него взор темных глаз, — однако, спасибо, что проводил в это место, я очень давно хотел попасть сюда.

— Ты попал, — рявкнул Ховайто, — а теперь свали!

Мужчина покачал головой, снова игнорируя пустого:

— Почему бы нам не познакомиться снова, — он холодно улыбнулся, — меня зовут Айзен. Айзен Соске.

Отзвуки имени разошлись по палатам Короля, эхом отразились от полированных стен, едва коснувшись занавесей, и осели невесомой паутинкой на плечах. Липкой и неприятной. Ичиго смерил незваного гостя — шпиона, если уж откровенно, — нехорошим взглядом и поджал губы, как Старик совсем недавно. Имя мужчины Ичиго ничего не сказало, но его владелец ему заочно не понравился.

— И что тебе нужно, Айзен Соске? — твёрдо спросил он, расправляя плечи, чем того неимоверно развеселил.

Мягкий смех продрал по душе ядом подгнивающих фруктов. Вроде сладковато, но ничего хорошего за собой не несёт.

— Поразительно, — промолвил человек в белых одеждах. — Ты не помнишь, но остаёшься всё таким же невежливым ребёнком, Куросаки-кун. Или какую фамилию ты предпочитаешь, маленький реока?

— Это я-то реока? — Ичиго вдруг склонил голову набок и нехорошо улыбнулся. — Вроде это ты тут посторонний, проникший в измерение, в котором никогда не должен был быть.

Вместо бешенства, накрывавшего обычно, когда над ним пытались смеяться, он вдруг почувствовал предвкушение и азарт хищника. Если бы эту улыбку увидел бы кто-нибудь из квинси, приближённых к императору, неприменно бы покрылся холодным потом. Но ни одного священного лучника здесь не было.

— Вот даже так? — улыбнулся бывший капитан Пятого отряда.

Со стороны их разговор напоминал светскую беседу со всеми канонами вежливости.

— Из нас двоих, только ты тут ненастоящий.

— Издержки положения, — повёл рукой по воздуху Айзена.

— Что, из Мукена не так-то просто гулять на свежем воздухе? — оскалился Белый.

Айзен мягко улыбнулся и, наконец, обратился к пустому, с любопытством глядя на него:

— О нет, погулять на свежем воздухе мне доводилось, однако, — он сделал паузу, — только благодаря вашей бреши в измерениях мне удалось совершить такое дальнее путешествие. Что поделать, — он развел руками, — вы — дети совершаете такие глупые ошибки.

— Мы — дети, — раскаленным железом ударил по нервам смех Ховайто, — но вот ты — взрослый и так облажался.

Айзен расхохотался, торжествующе раскинул руки и оглядел помещение, не отводя от них восторженного взгляда:

— Тем не менее я здесь, — он подытожил, — я здесь, моя сила и моя душа со мной, а ты — ребенок, который в этот раз вряд ли может что-то противопоставить мне.

— Хочешь стать Королем? — тихо спросил Ичиго и вдруг усмехнулся. — Такой призрак, как ты? Лишь образ прошлого! Давай! — он вскинул голову. — Попробуй!

Странная уверенность бурлила внутри, и он повиновался ей, что-то торжествовало и умоляло подождать еще немного, подтолкнуть человека перед ним.

— Призрак, — Айзен наклонил голову, — о, ты ошибаешься, так ошибаешься, — его взгляд сверкнул фиолетовым сиянием, — я не буду пробовать, я буду делать!

Мужчина потянулся к цвайхендеру, и Ховайто настороженно сделал шаг вперед, но за его белую одежду ухватилась рука Ичиго, который смотрел твердым взором багровых глаз на него.

Чужая рука взялась за рукоять, бледные пальцы проекции сомкнулись на чужом оружии. Оружии, на которое не имели никакого права и иметь не могли. Ичиго с вежливым интересом смотрел, как словно в замедленной съёмке, ликующее выражение лица призрака — пленника Мукена сменяется недоумением, непониманием, а за тем... страхом.

Айзен дёрнул меч, но тот даже не скрипнул в кристаллических оковах. Он дёрнул ещё раз, уже всем телом подаваясь назад. Вздрогнул. И явно попытался разжать пальцы.

— Что это?! — потемневшие глаза широко распахнулись, расширившиеся зрачки затопили сначала всю радужку, а затем и белок. — Почему я не могу ничего сделать? Почему моя рука не разжимается?!!

За стенами дворца торжественно сверкнули молнии и грянул гром, реацу, до того беспомощно распадающаяся на частицы и развеивающаяся в воздухе, остановилась. Замерла.

И потянулась обратно.

Беззвучный смех зазвенел в ушах Ичиго. Густеющий воздух, как губка наполнялся ликованием.

— Ты глупый смертный, Айзен Соске, — его губ невесомо коснулись фантомные пальцы, скользнув кончиками подушечек по щеке, и Ичиго не стал сопротивляться чужой воле, чужим словам, самим рвущимся с языка. — Такой умный, что дурак. Быть Королём Душ не привилегия, а тяжкая ноша, обязанность, которую не потянуть простой душе, сколь бы сильной она ни была. Безболезненно принять эту ношу могут только члены Королевской семьи, к коим ты не относишься. Даже убить Короля — непосильная задача для смертного. Юграм Хашвальт смог нанести тот удар только потому, что меч его был выкован в крови Яхве Юхо Баха, сына и наследника Короля, кем бы его ни считали шинигами. Лишь потому что был он регентом силы Императора, его не развеяло в пыль в тот же миг, как он отпустил рукоять меча.

— Нет! Нет! Невозможно! Так не может быть!

Айзен бился в путах концентрирующейся реацу, словно бабочка, попавшая в паутину. Бессильно и безнадёжно.

— Ты — тот, кто отказался даже от своего занпакто, никогда бы не смог принять эту силу, — вторил ему Ичиго не-своими-словами, усмехнулся не-своей-улыбкой, не замечая переглядывания своих мечей. — Я бы отдал эту силу внуку... или сыну, будь он жив... Я бы не стал сопротивляться... Всему и вся приходит свой черёд, то верно для демиургов равно как и для простых смертных... Но ты всего лишь заигравшееся дитя. Дитя, что очень много хочет, но не собирается за это платить. В этом твоя ошибка.

Силуэт Айзена медленно пропадал, он осыпался незримым глазу пеплом, и душа его билась в агонии, пока реацу медленно текла сквозь меч к Королю. Глаза Соске дико, яростно блестнули, и он, подняв подбородок, прошипел:

— Нет, — он с силой сжал губы, потому что с его уст чуть не сорвался крик, полный боли, — о нет, я так просто не отступлю, — внезапно он будто попытался еще раз дернуть меч на себя, пытаясь изменить направление движение реацу, но на деле это ничем не отличалось от попытки повернуть русло реки голыми руками, — штука, — выплюнул он, — даже не живое существо, — он расхохотался. — Не человек, ведающий мирозданием, — он оглянулся на Ичиго, к которому вернулся контроль над его телом. — Вы все чудовища, перешедшие границы человеческого.

Глаза ранее почти мертвого, умирающего Короля раскрылись, и взор его пал на Айзена, бескровные белоснежные губы растянулись в ласковой улыбке, а ладони взяли его лицо, будто утешая и так не пройдя сквозь остатки проекции.

— Дитя, — внезапно мягко сказал Король, и Айзен испуганно замер, не в силах ни дернуться, ни вырваться пораженный этим тоном, — ты ведь сам разорвал свою человечность, а это — палец указал в центр груди, где должно было находиться сердце и часть которой уже исчезла, — плата.

— Ты все равно, рано или поздно сдохнешь, — взъярился Айзен в последний раз, вырываясь из рук Короля.

— Конечно, — он кивнул, — но это династия, — мужчина усмехнулся.

Незримый ветер развеял фигуру, и в покоях дворца воцарилась тишина. Человек одетый в белоснежные одежды, расшитые жемчугами и с переливами кристаллов по подолу вышел из каменной тюрьмы, печальным взглядом оглядел свои покои, а потом остановил свой взор на нем.

— Ну здравствуй, — неторопливо проговорил Король, — внук.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 19-37), Алое знамя (часть 1-11). Разделённый мир (часть 1-12), Справедливый судья (1-4), Разделённый мир (часть 1-13). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

— Ну что, готовы, Карин-сан? — уточняет Урахара, смотря на застывшую ледяной статуей девушку.

За её спиной стоят супруг, отказавший отпускать жену в неизвестность, и глава клана Кучики, который не пойдёт с ними, но в случае необходимости сорвётся по сигналу маяка. Хотя у Киске нет твёрдых данных, пробьётся ли этот сигнал туда, куда рвётся сумасшедшая девчонка. Йоруичи рядом недовольно топорщит усы, но молчит. В самом деле, смотреть, как молодые и глупые рвутся к своей смерти, не доставляет ей никакого удовольствия.

С Ичиго и его друзьями хоть понятно было, что любопытство потенциальных противников слишком велико, чтобы убивать с первого удара. Что будет на территории квинси, вопрос открытый, а учитывая ненависть лучников к шинигами... Остаётся только надеяться, что глупой девочке достанет мастерства не попасться сразу. Ну, не просто же так она стала капитаном. Сил и знаний должно хватить.

— Разумеется. Открывайте уже, — резко дёргает она плечом.

"На всё воля благородной госпожи," — чуть не сорвался на высокий стиль Киске. И с трудом удержал тяжёлый вздох, отворачиваясь к компьютерам.

Хорошо, что со всем этим балаганом в группу "спасения" не затесался Ишшин. Повреждённое Звено души его, разумеется, не убило — всё как и было выкрикнуто Ичиго — но вот шинигами ему не быть. И в отличие от своего когда-то живого сына, исправить это он не сможет.

И говоря откровенно, Киске мог честно себе признаться, он не чувствует большого сочувствия к бывшему знакомому. И дело совершенно не в том, что когда-то наговорил ему Шиба после гибели сына. Им всем тогда было непросто. Просто... Ишшин изменился. И в прежние времена он мог бы на полном серьёзе подумать о помещении его на первый уровень Гнезда личинок.

— Приготовьтесь, — скомандовал он, запуская программу. — Проход будет нестабильным, так что не мешкайте.

На полигон, где проводилась подготовка, почти буквально влетел посыльный от Совета капитанов, на корню оборвав все благие побуждения.

— Срочное донесение! С нижнего уровня Мукена пропал особый преступник Айзен Соске!

"Ну, конечно," — подумал Киске, — "если всё, так сразу..."

Сестра Ичиго отреагировала странно, она будто дернулась, на секунду, всего на мгновение отвела взор в сторону, и Киске нехорошо прищурился. Девчонка что-то знала. Но после этого мгновения замешательства и шока, она больше никак не выдала смятения: ее брови были также нахмурены, а руки все также сжаты в кулаки.

— У кого-нибудь есть желание отложить отправку и поискать Соске-куна? — мягко спросил Урахара.

Карин только дернула головой в сторону, но взгляд и внимание ученого было приковано к Хитсугае, который замер, кажется, не в силах поверить в случившееся. Три сотни лет печати удерживали заключенного, и, может, он и становился сильнее год за годом, но их как минимум должно было хватить на тысячу лет. Невозможно.

Тоширо медленно покачал головой, и Урахара продолжил вводить данные и координаты, а потом медленно ввел в специальный отсек пробирку с кровью Карин. Жидкость заструилась по тонкой трубочке, пока не оказалась в огромном прозрачном кубе, зависнув в воздухе и не начав распадаться на духовные частицы.

Черный матовый теневой проход начал образовываться перед группой.

— Удачи, — махнул им Урахара, опираясь спиной на часть выключенной приборной панели.

Тень в перекрестье расчерченной множеством символов плите вспучилась, дохнула холодом и открылась, позволяя шагнуть внутрь двум шинигами в хаори капитанов. Пятый и десятый. Иронично.

— Какие у них шансы? — раздался ровный голос за его спиной, когда тень сомкнулась.

— Будь на её месте Ичиго, я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят.

— Но она не Ичиго.

— Она явно стремится им быть.

Киске сдвинул панаму ниже и спрятал глаза. Впервые за долгие годы хотелось курить и драться. Надо будет попросить Йоруичи...

— И всё же, ты не ответил мне, Урахара Киске, — напомнили ему из-за спины, и учёный тяжело вздохнул.

— Господин Кучики... — начал он, пытаясь придумать, как бы вежливо послать к Меносам.

...придумывать не пришлось. Посыльный панически заголосил:

— Господин Урахара, — он посмотрел на него почти умоляюще, в безумном ужасе с выпученными глазами он, казалось, почти умолял его, — прошу приступить к расследованию немедленно. Согласно приказу...

— Чьему приказу? — вздохнул Урахара. — Неужто вы и новый Совет уже успели собрать? Третий, да?

Впрочем, Совет, конечно, не собрали. И трёх дней ещё не прошло, а это дело не на одну неделю. Помнится, тот состав, что судил Айзена, сподобился прийти к окончательным спискам буквально за несколько дней до битвы над Каракурой. До этого старики увлечённо грызлись между собой, кланы использовали все возможности для усиления. Интриги, расследования...

Киске прекрасно понимал, что приказ отдан Кеораку. И хотя нынешний главнокомандующий был куда лояльнее Ямамото Генрюсая, игнорировать его не стоило. Он бы в любом случае не стал этого делать, подключившись к расследованию, — пропавший Айзен не та величина, которой можно пренебрегать, на что он способен, прекрасно показали события трёхсотлетней давности, — и всё же, обидно, что некоторые считают его сторожевой собачкой, исполняющей любые команды по движению бровей хозяина.

Камера Мукена встретила его редким здесь ярким освещением. По такому случаю, как пропажа пленника, стражи второго отряда принесли мощные прожектора, следователи буквально обнюхивали каждый квадратный сантиметр, а Маюри-кун уже буйствовал, негодуя на подчинённых.

Пустое кресло из камня секи-секи и опавшие ленты-подавители немым укором оставались в центре темницы.

— Такое чувство, что он просто испарился! — выдохнул вслух кто-то из офицеров Двенадцатого.

— Не мели чепухи! — раздражённо махнул рукой Куроцучи. — Даже если бы он умер, распасться на духовные частицы мгновенно он бы не смог! Его духовная плотность предполагает не менее десятилетнего срока распада! Когда его проверяли последний раз?

Проверяли, как и положено по регламенту — раз в месяц. Есть такая обязанность у хранителей Гнезда личинок. И расписание тоже есть.

Верхние уровни, где сидят за несерьёзные проступки или с лёгкими отклонениями каждый день. Души там порой буйные, но, в основном, слабые, то есть голод чувствуют, но и только. Редко, кто дотягивает даже до уровня первой десятки офицеров.

Уровни пониже, где в своё время сидел Маюри-кун, раз в три дня. Там и защита посильнее и барьеры покрепче, сила душ зачастую сильно ограничена, и голод они практически не чувствуют.

А вот такие камеры, как место заключения Айзена, помимо всего вышеперечисленного, имеют настройку на духовный пульс, и, как правило, реагируют на наличие заключённого. То есть пока тот не окочурится.

Надо понимать, что таких заключённых, как Айзен, за всю историю Готея было немного. Казнь в Готее всё-таки предпочтительнее, и пока Ичиго-кун не снёс Сокиоку к меносам, это был довольно эффективный способ. Вряд ли бы он подействовал на капитана-предателя, конечно, но, к слову, того же Когу Кучики запечатали не в Мукене не просто так. Отчасти сыграло роль снисхождение тогдашнего главы, но... всё же, всё же.

В общем, возвращаясь к теме, по словам омницукидо, Айзена проверяли неделю назад. И тот по-прежнему сидел. Пародировал мумию, молчал и попыток выбраться не предпринимал, что в его случае абсолютно ни о чём не говорит.

— Я бы даже сказал, что дольше, — задумчиво проговорил Киске, рассматривая чёрные ленты, поглощающие реацу. Не похоже, чтобы их разорвали, даже на то, чтобы их развязывали. Вот действительно, как испарился. — А уж принимая во внимание Хоугиоку, с которым он сросся, я бы и на пару столетий поставить не побоялся.

— А. Это опять ты, — скривился при виде него Маюри.

Ну-ну. Какие мы нежные. Но шутить как-то не хотелось.

— Знаете, господа, — протянул учёный, — я бы на всякий случай проинформировал Нулевой отряд. Если Соске соизволил выбраться самостоятельно, им стоит знать. И в свете исчезновения такой одиозной личности, похищение Ичиго-куна смотрится в совсем другом ключе.

Конечно, теперь ребёнка бы никто не выпустил на поле боя с монстром уровня Айзена, банально потому что тот только-только шикай заново освоил, и какой бы мощной душой ни был в прошлом, сейчас победить противника не смог бы при всём желании. Но всё же. Всё же...

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 19-37), Алое знамя (часть 1-11). Разделённый мир (часть 1-12),Крепость Амарант (1-3.2), Разделённый мир (часть 1-13). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

— Грандмастер Хашвальт! Его Высочество пропал!

Почти налетевшего на него в коридоре адъютанта колотила мелкая дрожь. Молодой мужчина был бледен до синевы и сильно напуган. Потемневшие от расширившихся зрачков глаза с головой выдавали его панику. Впрочем, бросившийся к покоям принца Юграм и так знал, что наследник Императора исчез из собственной кровати. Он почувствовал, как из измерения исчезла реацу Его Высочества.

Чистые покои, нетронутые, сдвинута пара предметов, но не более, мимолетное пребывание принца дома почти незаметно. Его реацу покидает измерение, и на секунду Юграму кажется, что здесь побывал лишь призрак, и только твердый взор винных глаз, который ему точно не мог привидиться, подтверждает, что произошедшее реально.

Принц исчез, как порыв ветра, только мелькнул, обдул холодом, вдохнул на секунду, мгновение жизнь по всему измерению, позволил щитам вспыхнуть ярче и исчез.

Разум Юграма пошатнулся, голова быстро дернулась в сторону плотно закрытого окна. Никаких следов присутствия принца.

— Он выходил? — мрачно спросил Грандмастер.

— Н-не знаю, — заикаясь, ответил лейтенант, его взгляд бегал по покоям и будто избегал холодного и тяжелого взора Регента.

— Что значит, "не знаешь"?! Пост охраны стоял возле дверей. Чем вы занимались? — баланс внутри качается, не в силах найти ось из-за бушующих эмоций, которым не дают выхода. У солдата дрожат губы. — Обыщите дворец еще раз, — приказал Хашвальт, — тщательно.

Он потер переносицу, когда его рука внезапно замерла. По позвоночнику прошлась неприятная дрожь, как кусочек льда, брошенный за шиворот.

Вторженцы. Кто-то только что проник в измерение, воспользовавшись комнатой-брешью. Юграм прищурился, прислушиваясь к тени. Кто-то чужой так нагло и в лоб пролез в империю... Куда смотрят офицеры, отвечающие за Церковную песнь? Сжав зубы, Регент вылетел из покоев принца. Пришельцы пришли только что, но натолкнули его на мысли. Кронпринца могли похитить, хотя Хашвальт уверен, что ребенок дался бы не каждому.

— Ты, — подозвал он адъютанта, и тот замер напротив него.

— Ваше превосходительство, Регент!

— Найдите вторженцев, задержите и готовьте для допроса, — взгляд Юграма сверкнул темной реацу, — я проведу его лично и удостоверюсь в их причастности или же непричастности к пропаже Его Высочества.

— Есть! — отдал честь офицер.

* * *

Карин вышла из тени и оказалась в какой-то зале, спешно она шарахнулась к одной из стен и быстро оглядела темное помещение. Внутри никого не было, на полу виднелись пятна крови, которые уже засохли, а из-за двери раздавались встревоженные голоса, крики, громкие команды.

Тоширо вышел следом за ней, мгновенно обнажил меч, но тут же убрал его обратно в ножны, тихо подошел к двери, вгляделся в нее и, обернувшись к Карин, мотнул головой — заперто.

Женщина начала обходить темную комнату, осматривать ее и проверять нет ли еще выхода или секретного прохода. Ничего не было, только пятно крови и странные формулы, вырезанные в полу, сами стены были идеальными, гладкими, а помещение овальным.

Слабая точка в обороне мира квинси выглядела странно — не глухая деревушка, не периметр, а сердце замка. Слишком идеально и слишком опасно. Были бы они многотысячной армией, уничтожили бы врага изнутри. Но их было только двое.

Тоширо, стоящий у самого прохода и ждущий подходящего момента либо чтобы выйти, либо чтобы напасть, если кто войдет, внимательно прислушивался к голосам, как вдруг махнул ей рукой, подзывая.

— Вы его видели? — спрашивал кто-то за дверью испуганно и взволнованно.

— Нет, — также был испуганный ответ, — маленький и темноволосый да? — уточнил незнакомец.

— Будто маленький Император, — подтвердил первый.

Карин и Тоширо непонимающе переглянулись, как вдруг в диалог вмешался третий голос, холодный и явно рассерженный.

— Идиоты, — обронил он язвительно и даже издевательски. — Рыцари, а треплетесь, как бабы без дела, увидь вас Юго, мигом бы отправились в пограничные патрули недели на три, — воцарилась тишина. — Чего встали? — снова спросил человек. — Не хотите найти своего Принца?

— Нет, — испуганно залопотал один, — мы идем.

— Идем, господин Баззард, — подтвердил второй.

— Что бы у них ни происходило, кажется, местные очень заняты. Это нам на руку, — кивнул ей супруг, когда топот стих. — Плохо то, что если они будут так бегать, мы можем напороться на кого-то, сами того не зная.

— Верно. Нужно соблюдать осторожность, — Карин поджала губы. — Идём в максимальном сокрытии.

— Понял.

Немного иронично, но они оба когда-то проходили годовую стажировку во Втором отряде после окончания Академии шинигами. Сейчас знания, подчерпнутые у омницукидо, пришлись как никогда кстати.

Коридоры неизвестного дворца встретили их холодом воздуха и белыми стенами. Непривычный цвет неприятно напомнил Карин генсейскую больницу для душевнобольных, много сотен лет назад виденную по телевизору, а реацу... прохладная, с отчётливым серебристым привкусом... ей вспомнился Исида Урю. Прошли сотни лет, но она и сейчас не могла отделаться от ощущения, что что-то знакомое здесь есть.

Задумавшись, она чуть не пропустила присутствие чужой реацу, дернулась, но было слишком поздно. Из-за поворота, переговариваясь, вышли девушка и мужчина, они внимательно осматривали коридор и заглядывали в комнаты. Девушка, совсем невысокая с короткими светлыми волосами подняла на Карин мрачный взгляд, и также тяжело на нее посмотрел мужчина.

— Шинигами, — провозгласил он с сильным китайским акцентом.

— Надо их убить, Цан Ду, — отозвалась девочка.

— Схватить, — поправил он ее.

Карин схватилась за занпакто, Тоширо последовал ее примеру, их же оппоненты за оружие не схватились, только переглянулись и резко отскочили назад держа дистанцию. Выпущенная гетсуга Карин сверкнула в воздухе и мгновенно ударила девушку в горло, но та лишь насмешливо улыбнулась. На ее шее сверкнули голубые ровные линии, будто ожерелье из светящегося драгоценного серебра.

Из-за ее спины тут же хлынул град стрел из лука темноволосого квинси. Тоширо, сверкнув занпакто, создал многослойный ледяной щит и выругался, когда стрелы чуть не пробили его, вынудив увеличить толщину льда.

Квинси снова переглянулись и исчезли из поля зрения, вспышкой появляясь позади, их руки светились теми же странными синими линиями, глаза сияли реацу, и разум Карин пошатнулся. Что-то очень сильно ударило по затылку, она только и успела оглянуться на Тоширо.

— Карин! — капитан Десятого отряда с трудом разминулся с ударом квинси.

Быстрые! И сильные. Проклятье! И ведь они только в самом начале! Удар хадо отбросил квинси назад, позволив ему заступить потерявшую сознание супругу, прикрывая от возможных атак. Похоже, выбора у него нет, к меносам скрытность.

— Снизойди с ледяных небес, Хьёринмару!

— Кажется, кто-то стал серьёзнее? — насмешливо фыркнула лучница. — Кажется, манеры шинигами остались на том же уровне, что и полторы тысячи лет назад.

— Вам ли говорить о манерах, если это именно вы похитили ребёнка из его семьи? — холодно спросил он.

Всплеск реацу был сильным, так что вскоре здесь должны появиться ещё лучники. Он судорожно пытался принять решение. Бесполезно надеяться уйти невредимыми. Пока Карин без сознания, он лишён возможности быстро менять дислокацию. Но даже будь она в порядке, бежать от таких быстрых противников бессмысленно. Догонят. Только вывести из строя.

Их техника защиты вряд ли бесконечна, возможно, удастся продавить её. Учитывая незавидное положение и объём реацу на уровне капитанов, это должно быть что-то очень мощное, после чего он сам вместе с Карин сможет быстро покинуть место действия. И раз уж речь больше не идёт о соблюдении маскировки... Видимо, придётся использовать любимую тактику Ичиго Куросаки.

Банкай и только вперёд.

К тому же, если он разнесёт здесь всё банкаем, всплеск реацу будет достаточным, чтобы его заметили за несколько километров. И мелкий брат жены не сможет его пропустить. И даже если он в темнице, выдаст ответную вспышку, по которой можно будет его найти.

— Да что ты вообще знаешь, шинигами?! — рявкнула девица, выпуская голубую стрелу.

— Вы правы, леди, я ничего не знаю, — усмехнулся он, отражая удар клинком. — Я вижу только последствия. И принимаю меры сообразно положению. Бан-кай! Дайгрён Хьёринмару!

Взрыв реацу мгновенно заморозил все вокруг них, мужчина подхватил миниатюрную девушку на руки, тут же прикрыв ее собой, все его тело обратилось металлом.

— Твою мать, — пробормотал он.

Тоширо поднялся на ноги, ухватился за один из немногих уцелевших кусков стены и зло улыбнулся, Карин была за его спиной в безопасности, а враги явно были не в лучшем положении.

Крыши над его головой не было, то место, крыло замка, в котором они находились, снесло чистой силой и льдом, с неба спускались снежинки, ледяные драконы взвивались в воздух, и капитан предвкушающе вздохнул и прислушался к реацу, стремясь ощутить присутствие...племянника. Но вместо этого услышал только холодный голос:

— Шумно, — обронил высокий, худой мужчина.

Он вышел из коридора, ведущего в целую часть замка, и будто в любопытстве наклонил голову, разглядывая незваных гостей. Половину лица закрывала странная маска с шипами, длинные темные волосы развивались на ветру, пока он поднимал рукиё вопрошая:

— Почему ни минуты покоя? — он чуть наклонился. — Никакого уважения! Все кричат и носятся! Ты страх потерял?

Тоширо упрямо наклонил голову и насторожился, но выдавил сквозь зубы:

— Потерял, и что с того?

— Ха! — мужчина рассмеялся.

Тоширо будто окатили ведерком ледяной воды. Настоящей ледяной воды. Будто он был живым ребенком, а не капитаном, мертвецом, тем, кто прожил сотни лет и сам управлял льдом. Что-то холодное, невыносимо холодное будто проткнуло его сердце, и взгляд его невольно упал на Карин, которая мертвой лежала перед ним.

Мир покачнулся.

— Нет! — крикнул он, и ледяные драконы устремились к врагу. — Нет! — воздух пропал из его легких из-за силы крика, и он жадно глотнул воздух.

— Нет? — спросил мужчина.

Тоширо снова сковало холодом, труп Карин на его глазах начал замерзать и разваливаться на части, а он не в силах двинуться из-за льда, сковавшего его, только и смотрел, не смея отвести взгляд. Руки начало потряхивать, из прокушенной губы лилась кровь, и он поднял взгляд на мужчину, как вдруг раздался еще один голос, который он уже слышал ранее. Злобный и язвительный.

— Завязывай давай, — лениво обронил мужчина с ярким ирокезом, — он же сейчас коньки откинет.

Длинноволосый недовольно наклонился в его сторону, прищурился, но кивнул, достал странный медальон и прошипел:

— Ну раз само доверенное лицо Грандмастера так просит.

Что он собирался делать, Тоширо не знал. И не собирался узнавать, внутри него промороженное и запечатанное в вечные льды что-то... дрогнуло. Во внутреннем мире заволновался ледяной дракон. В его небесах, так глубоко в вышине, где никогда не появлялся хозяин, раздался первый хруст. Огромная, мерцающая, прозрачная глыба льда, внутри которой просматривался темнеющий силуэт, захрустела, как сминаемые водным потоком льды. Как река взламывает ледяной панцирь, так нечто сделало первый вдох. Мелодичный и пугающий треск ледяных кристаллов разнёсся по бескрайним небесам и вырвался из тела носителя, намертво промораживая коридор и руку стоящего с медальоном мужчины.

— Что за!.. — квинси шарахнулся в сторону от молодого капитана, от которого повалил ледяной пар, словно он сам был кусочком сухого льда, вынесенного на воздух.

В глазах капитана Десятого отряда воцарилась безжизненная ледяная пустыня. Исчезнувшие было в финальной форме банкая крылья дракона вновь начали собираться за его спиной из микроскопических льдинок.

— Имя мне — Страж Севера. Небесный хранитель врат Короля...

Хриплый голос и нечеловечески плавные движения продрали Цан Ду вернее образовавшегося холода. Он слышал эту легенду... сказку вернее...

Напившийся как-то почти вусмерть Жерар Валькирия, почти в невменяемом состоянии от выпитого, рассказывал об одном из первых стражей Нулевого отряда. Ледяном драконе, чья верность не знала границ. Единственном, кто мог бы опознать в Императоре сына Короля Душ, но погибшем при невнятных обстоятельствах — при одном из самых масштабных прорывов из Уэко Мундо, после которого зарождающаяся там цивилизация пустых надолго лишилась хоть каких-то шансов на восстановление. Потому что было Двенадцать Васто Лордов, а остался один только Баррган...

Но однажды душа Стража должна была переродиться вновь...

— Как... интересно, — Ас Нодт со скрипом повернул голову, смотря, как собственная рука, промороженная насквозь, идёт трещинами, раскалывается и падает на пол, почти стеклянными осколками, разлетаясь на кусочки. — Но это тебе не поможет.

Сверкнула запоздалая черная вспышка всё-таки активированного медальона, и Хьеринмару исчез, только снежинки медленно опускались на землю. Банкай исчез...

...но Тоширо, кажется, не обратил на это никакого внимания. Из приоткрытых губ вырвалось вибрирующее рычание. Слишком древняя душа сейчас смотрела его глазами. И эта душа не полагалась на один только банкай. Она вообще на оружие не полагалась.

Тактику нужно было менять.

— Забрали из семьи? — девушка, все ещё прижатая к напарнику, насмешливо дернула головой, задрала подбородок, безнадёжно попытавшись вывести капитана из равновесия. — Мы вернули его домой.

Все знали... Ну, или, по крайней мере, все те, чей возраст позволял знать такие вещи, что пробуждение памяти прошлых воплощений краткосрочно, и вот такое замещение одной личности другою никогда не длится долго. Если отвлечь этого... стража достаточно сильно, удастся сбить его с настроя.

Наверное.

Тихое рычание дребезжанием срывается с губ шинигами, и температура воздуха падает ещё на десяток градусов. Не так, как было от реацу Императора в моменты его гнева, не столь жгуче и агрессивно, но тоже неприятно. Ледяной меч формируется в руке невменяемого капитана.

— Не вы... его семья... И не вам лишать его выбора!

Почти наполовину обратившись в ледяного дракона, он рванулся вперёд, явно не испытывая ни страха, ни жалости. Сила Ас Нодта на него, очевидно, не действовала.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 21-39), Алое знамя (часть 1-11). Разделённый мир (часть 1-13), Крепость Амарант (1-3.2), Разделённый мир (часть 1-14), Король гномов, По пеплу бродит лис (65), Разговоры на деревьях. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

— Вы там сговорились, — раздражённо пробормотал Ичиго.

Ховайто, не сдержавшись, хмыкнул, но лицо его осталось серьезным, а взгляд обжигающе холоден, он встал перед ребенком, закрывая его собой. Король душ в любопытстве наклонил голову и задумчиво молвил:

— Пустой. Занпакто. Шинигами, — мужчина мягко улыбнулся, — сильный, но слабый и лишь часть целого.

Зангецу оскалился и съязвил:

— Три в одном, акция была, мать вашу.

— Оно и видно, — вздохнул Король.

Мужчина сделал шаг к внуку, одежды из перламутра качнулись в такт, и гроза за окном мгновенно утихла, мир замер, а потом ослепительный свет хлынул в окна, на мгновение ослепляя Ичиго и его мечи. Медленно трещины в замке начали затягиваться, будто раны, а каменная крошка исчезать. Еще пара шагов, и Король оказался перед внуком, все еще задумчиво глядя на него. Ховайто же, оглядев прекрасный и восстановленный в мгновение ока дворец, скривил губы в усмешке, скрывая беспокойство, словно сплюнул:

— Силы добра победили, солнце засияло! Аллилуйя! Что тебе от нас надо-то, а?

— От тебя ничего, — качнул головой мужчина, и Белого буквально смело в сторону, сковало невидимыми путами, заставляя замереть напряженно, но неподвижно, — а вот с ребенком и его отцом стоит поговорить.

— Да папаша там внизу, мается со своими бумажонками, — зло крикнул Ховайто, — вот его сюда и тащи, а нас с Королем можно и отпустить.

— Идиот, — устало и смиренно вздохнул Король, — но преданный идиот.

Одежды снова колыхнулись, и он присел прямо напротив Ичиго, заглянул в его темные винные глаза и мягко сказал:

— Кажется, нам, семье, нужно многое обсудить, — уста его тронула улыбка, так и не коснувшаяся глаз.

— Что-то поздно вы спохватились, родственник! — прежде, чем Ичиго успел ответить, сильные руки подхватили его подмышками и буквально выдернули из-под чужого носа.

Оставшийся свободным Зангетсу переставил пискнувшего от неожиданности ребенка в сторону и недобро посмотрел на правителя миров. За ледяным презрением и собранной твердостью крылась целая гамма чувств. Тяжёлый клинок преградил путь так и не шелохнувшемуся существу.

— Не подходи к нему, — предупредил он, и тени на полу шевельнулись. Покосившийся на свои руки Ичиго с подозрением обнаружил на коже проступившие голубой реацу вены.

Король душ вопросительно приподнял бровь, разглядывая это представление. Поднялся сам, чтобы сравняться с "Зангетсу".

— А сил-то хватит? — с благожелательной насмешкой спросил он. — Не много от тебя осталось.

— На тебя — хватит.

Король радостно просиял, и солнечный свет с новой силой заструился сквозь окна, где-то вспорхнули птицы, зелень ветвей раскинулась за замком, и лозы проникли в огромные окна без ставен. Ичиго ошеломленно посмотрел на буйство красок и жизни, невольно задаваясь вопросом, может ли кто-то ещё творить такое лишь на силе желания.

— Вот и замечательно! — воскликнул Король и чуть ли не всплеснул руками.

Пустой еще сильнее нахмурился, подмечая стремительные перемены настроения правителя, но все еще скованный поделать ничего не мог. А Император с Королем всё также не сводили друг с друга пристального взгляда: Яхве до скрипа сжимал руки на оружии, готовый в любой момент атаковать, а Король с интересом разглядывал рыжеволосого юношу напротив.

— Ты... довольно сильно изменился, — обронил он.

И пока Яхве думал над ответом, из белоснежной реацу начали формироваться белый столик и три стула с резными спинками и мягкими подушками на сиденьях. Букет цветов расцвёл в прозрачной хрустальной вазе, рядом с которой пятнами маленьких радуг легли солнечные лучи. Король величественно опустился на один из стульев, оправив струящиеся одежды, откинулся на спинку стула и задумчиво постучал пальцем по подбородку, продолжая их разглядывать.

— Решил сменить имидж, — фыркнул вместо перекошенного напарника Белый, так и стоящий поодаль, удерживаемый волей правителя.

Надо сказать, что держали его довольно аккуратно, просто не позволяя двигаться и огрызаться пустой реацу. Если бы Зангетсу был склонен сейчас к самоиронии, он сказал бы, что напоминает взрослого, держащего за шкирку котёнка. Очень злобного и очень буйного котёнка.

— Да тебе и не нужно гадать, что произошло, — равнодушно обронил Юхо Бах.

Под спокойным и ровным взглядом Короля душ, в котором не было ожидания, но жило что-то невообразимо древнее, похожее на мудрость, он всё же опустил меч и сдвинул два стула вместе. На один из них усадил Ичиго, на второй сел сам, положил руку на плечо ребенка, готовый в любой момент отбросить его с линии атаки.

— Трогательно, — прокомментировал это Король, мягкая улыбка украсила его уста, — мои потомки ладят и заботятся друг о друге.

Ховайто неприятно ухмыльнулся, готовый вставить новую колкость, но мужчина кинул на него мрачный предупреждающий взор, и ни звука так и не вырвалось из уст меча.

— Зангецу! — Ичиго, заметивший этот обмен взглядов, обеспокоенно покосился на меч и уже сам недовольно уставился на "деда".

Король странно посмотрел на него и вздохнул:

— Ничего ему не будет, ребёнок. Но олицетворение силы у тебя больно язвительное. Так часто бывает, ведь занпакто даже если молчат, говорят хозяевам и всем вокруг то, что не могут сказать их владельцы. И я даже признаю некоторую правоту всех слов, которые он мне скажет, но слушать об этом сейчас не собираюсь.

— Что не повод сковывать чужой занпакто, — не смог не заметить Яхве.

— Тебя тоже можно в каком-то смысле назвать "занпакто", и тебя я не держу. Можно сказать, что я проявляю разумную предосторожность. Ты так не считаешь?

— Ты-то? — он склонил голову на бок и показательно обвёл взглядом полностью восстановленный дворец и зеленеющие листья у окна, словно спрашивая, нужна ли существу такой силы эта "разумная" предосторожность.

Он не обманывался. Сила сидящего напротив реликта превосходила их всех вместе взятых, даже если бы к ней можно было присовокупить мощь его настоящего "я", который давно почил и растворился. Вот уж кто бы знал, что такое вообще возможно.

Хотя, если подумать и сравнить с только что увиденным, соотнося с датой смерти правителя квинси, возможно, Император погиб, спасая Ичиго. После Финальной Гетсуги Теншо душа временного шинигами рассыпалась. Ей неоткуда было взять силы, чтобы вернуться через триста лет или через тысячу — какая разница, если душа должна была раствориться и рассеяться без права на перерождение. Поэтому эти техники зовутся запретными, поэтому их нельзя использовать, а не потому, что их пользователи лишаются реацу. Это так сказать побочный эффект. Начальная стадия.

Если очень повезёт, можно выжить. Если выживешь, можно восстановиться. Только, чем выше потенциал души, тем кошмарнее последствия.

А император развеялся пеплом, разнесясь реацу по мирам, собрав разрушенную душу по кусочкам. Возможно, последнее его благое деяние. Возможно, даже осознанное, а не случайное.

— Ну, знаешь ли, котята тоже больно царапаются.

Осколок императора смерил собеседника нечитаемым взглядом. В этом взгляде было столько эмоций, что извержение Везувия могло бы показаться пшиком.

— К тому же, — продолжил Король Душ, как ни в чём не бывало, — вполне могут покалечиться сами, бросаясь на то, что им не по зубам. Стоит ли злиться на ребёнка, который не понимает сути вещей?

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 21-38), Алое знамя (часть 1-11), Крепость Амарант (1-3.2), Разделённый мир (часть 1-14), Король гномов, По пеплу бродит лис (65), Разговоры на деревьях, Прощание звёзд. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

— Что это? — Ичиго дёрнулся и нахмурился, покосился на скованного Зангетсу, озадаченно повернувшего голову в сторону окна, на напрягшегося Зангетсу-квинси и только после этого на Рей-О, удивлённо поднявшего бровь.

Король со скепсисом провожал алую ракету взглядом. Он ничего не говорил, но в воздухе словно повисло насмешливое:

"Да неужели?"

Король сложил руки на груди, спрятав ладони в широких рукавах, и вновь повернулся к ним с Зангетсу. Оба клинка смотрели на него с тем же странным выражением, зеркально отражая всю гамму чувств, и явно понимали больше Ичиго.

— Серьёзно? — очень спокойно и ровно спросил у него пустой, как никогда не похожий на безумного психа. — Только сейчас?

— Ну, лучше поздно, чем никогда, — чопорно ответил Король Душ, но у Ичиго сложилось чувство, что он очень хочет накрыть лицо ладонью.

— Это сигнальная ракета Готей Тринадцать о срочном сообщении для Главы Нулевого подразделения, — пояснил Ичиго меч-квинси и тяжело вздохнул. — Я так понимаю, они заметили пропажу Айзена Соске и решили об этом сообщить.

— А. То есть то, что Нулевого отряда тут нет в принципе, они все ещё не в курсе, — кивнул мальчик. — Действительно.

Ну, то есть пропажу мужика-бабочки явно заметили довольно быстро, но действительно, неужели за столько лет, никто так и не сподобился пообщаться с королевскими стражами? В смысле, на кой ляд нужна охрана, которую можно вынести без привлечения внимания? И если уж на то пошло, на кой менос охрана, которая с обязанностями так и не справилась? Ичиго покосился на правителя миров. Так то, по сути, его ведь убили. Пусть и не до конца.

— Штернриттеры хорошо работают, — кивнул Яхве.

— Можешь гордиться, — согласился Король. — Хорошая дрессировка.

Он с непередаваемым выражением лица наблюдал, как ракета падает вниз и растворяется в облаках.

— Интересно, они додумаются, прийти в гости, если не получат ответа? — с любопытством спросил всё ещё не характерно спокойный пустой.

— Это было бы интересно, — согласился с ним Король. — И даже забавно.

— Много шума, — не согласился Яхве.

— Ну, и это тоже.

Ичиго вертел головой, переводя взгляд с одного на другого, и ловил поразительное сходство. Наверное, нормальное, если все же учесть все то, что говорил Хашвальт. Прародитель рода священных лучников был сыном Короля душ, а так как его наследие квинси необычно остро, — настолько, что его даже признали наследником — сыном! — то вполне нормально, что воплощение, отвечающее за силы этих самых лучников, так схоже с... дедом. Видимо, признать это всё-таки придется.

Хорошо хоть, что этот дед в одном экземпляре. А то и, правда, перебор с родственниками.

Кстати о них... Ичиго прислушался к себе, ловя странное ощущение.

— У меня такое чувство, что внутри что-то скребётся, — сказал он вслух, вслушиваясь. — Кажется, у квинси... мордобой? С шинигами.

Он недоуменно моргнул, но не смог сказать более точно.

— Ты быстро учишься, — кивнул Король.

— Чему?

— Ну, или у тебя просто хорошие инстинкты.

* * *

Сообщение в Королевское измерение засияло золотой реацу, отправляясь к стражам Нулевого отряда. Капитан Кеораку прикрыл глаза, опуская на глаза плетёную шляпу. Ситуация складывалась отвратительная.

Совет Сорока шести вырезан в полном составе второй раз за три сотни лет. Впору внести проблему в профессиональные риски, как говорят в Мире Живых. Проблема ещё и в том, что подозреваемых нет.

Официально, конечно, можно повесить всё на пропавшего из Мукена Айзена, ибо побег приравнивается к принятию вины. Если бы речь не шла именно о бывшем капитане и предателе. Сбежать с нижних уровней Мукена... такое в принципе невозможно. Не после того, в каком состоянии туда закатали недо-Ками.

И, о, он, конечно, мог вырезать вредных старикашек. Мог, но вряд ли бы стал без веской причины. В тот раз это должно было выиграть время, сейчас? Только привлекло внимание. А Соске не из тех, кто творит хаос ради хаоса.

Главнокомандующий поджал губы, молча наблюдая за артефактом. Ситуация критическая, ответить должны быстро. Хотя бы о том, что сообщение получили. Хотя и не факт. Взаимоотношение Королевской стражи с Готей-13 всегда были в большей степени номинальные.

Кеораку опустил голову, натягивая шляпу поглубже и скрывая взор, рядом с ним неподвижно замерла Нанао.

— Нулевой Отряд вовсе не должен ответить немедленно, — отметила лейтенант. — Их структура не подотчётна Готею Тринадцать.

— Что верно, то верно, Нанао-чан, — вздохнул главнокомандующий.

Это Готей подчиняется Нулевому отряду в случае необходимости. Другой вопрос, как получить хоть какой-то знак?

— Вести от капитанов Хицугая есть? — спросил он.

— Пока нет, — качнула головой Исе, поправляя очки.

Вот ещё проблема. Вылезшие непонятно откуда и зачем квинси. Другого момента для появления они выбрать не могли. Не то, чтобы Шунсуй так стремился воевать с лучниками, даже если и выжила горстка Белых монахов, сейчас они не могли принести больших проблем. В отличие от Яма-джи, у него не было личных счётов с ними.

— Мы подождем еще немного, — решает Кеораку.

Нанао склоняет голову, так и прижимая папку к груди, волосы чуть падают вниз, и она отвечает:

— Да, тайчо.

Комната хранения артефакта совсем крошечная, темное помещение, с единственной лампой, то и дело мигающей наверху. Сюда не заходили столетиями, и Кеораку надеется, что не зайдут. Он бросает последний взгляд на артефакт и, не оглядываясь, уходит, просто потому что не может оставаться больше. Наверху царит хаос.

Не паника, но хаос. Два ушедших капитана, оставивших свои посты, пусть и с указаниями на будущее, никак не могли предусмотреть побег Айзена, и теперь их лейтенанты, то и дело прибегающие к нему в кабинет, оставляют стопки документов, которые только он и может подписать. Патрули, осмотр провизии и инвентаря, дополнительные тренировки, разрешение на использование шикая в экстренной ситуации посреди Белого Города, ибо какой идиот решится рушить бараки без повода и огрести потом.

И Кеораку подписывает все это, устало откидывается на спинку стула, трет переносицу и вздыхает. Куда только умотали, умники. Ичиго спасать — нашлись идиоты, мальчик — ребенок, но все же Ичиго, главнокомандующий уверен, что справится он сам, хотя бы не из-за силы, а из-за везения и фактора непредсказуемости, который кажется каким-то чудесным благословением дарованным ему Королем. Благословением, конечно же, для Ичиго, а не для тех, кто его окружает. Так или иначе, а только конфликта с квинси — горстка там или сколько — им не хватало для полного счастья.

Вдалеке ревет сирена, прикрепленная к одной из исследовательских башен двенадцатого отряда — начинается транспортировка токсичных веществ, подальше, чтобы в случае чего не было разлива. Некоторые новички вздрагивают на своих постах, мотая головой, но увидев красно-фиолетовый свет от одной из башен, медленно выдыхают.

Вспоминая, как около сто сорока лет назад утечка все же произошла, Кеораку, вставший у окна и наблюдающий за жизнью мира мертвых, лишь посмеивается: наивный, слишком рано выдыхаешь.

На ближайшее время планы предельно ясны, расследование, следствие, разведка. Хотя весь его опыт подсказывает, что Айзена в Белом городе они не найдут. В уме ему не откажешь, к тому же не имея точного времени исчезновения, невозможно сказать, когда именно пропал предатель. Второй отряд опирается на время гибели Совета, но наверняка разрабатывает и версию иного виновника. Ибо следов нет.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 21-38), Алое знамя (часть 1-11), Крепость Амарант (1-3.2), Разделённый мир (часть 1-14), Разговоры на деревьях, Прощание звёзд. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

— Знаешь, — Король задумчиво посмотрел на дымный след, оставленный алой вспышкой ракеты, — пожалуй, нам следует разобраться с нашей небольшой семейной ссорой.

— Не прошло и тысячи лет, — невозмутимо отозвалось воплощение сил квинси.

— Ах, да, — недовольно встрял снова Зангецу, — прошло.

— Мы идем? — спросил Ичиго, переминаясь с ноги на ногу, и явно скованный этим странным дискомфортом, возникшем у него в солнечном сплетении.

Все мгновенно замолкли, Зангецу кивнули друг другу, и Ховайто тут же поднял мальчика на руки. Ичиго попытался протестовать, но пустой шикнул на него, и металлический звук тяжело повис между ними. В конце концов, Ичиго лишь вздохнул, когда кусочек силы квинси встал перед ними, а Король, лишь качнув головой, взмахом руки открыл белоснежный мост между измерениями.

* * *

— Да что не так с этим шинигами? — Аскин с трудом увернулся от ледяной волны, пущенной капитаном в его сторону.

Мановением руки, без меча. С пугающе бесстрастным лицом и горящими бешенством глазами. Если изначально и был какой-то шанс отвлечь его словесно или взяв в заложники его потерявшую сознание коллегу, то теперь до укрытой ледяным куполом девчонки не смог добраться даже Регент, прибывший на место сражения.

Несколько рыцарей уже были выведены из строя, простых солдат приказом Грандмастера отослали подальше, так как толку от них в этой битве не было совершено. Слетевший с нарезки шинигами как-то странно реагировал на шрифты, если реагировал вообще.

— Ле Варр! Не спи! — рыкнул Баззард, сдёргивая медика с линии удара. — Проклятье! Четыре пальца, его лёд только слегка поплавился.

Да уж, посмотреть было на что, ледяной дракон ещё не взмыл в небеса, но проблем им доставил массу. Кто бы знал, что у шинигами есть такие монстры.

Тихий, вибрирующий рык пробрал вдоль позвоночника.

— Всем отойти, — приказал Хашвальт, поднимая меч. Кажется, придется зайти со стороны тяжёлой артиллерии. Уж коварство Баланса этот шинигами выдержать не сможет. Он приготовился применить шрифт, когда совсем рядом с развороченным полем боя, в которое превратилась некогда прекрасная часть дворца, распахнулась белая вспышка портала, последовательно заливая измерение знакомой силой Императора, а затем и тем, что на порядок превосходило ее.

— А я смотрю, квинси знают толк в развлечениях, — проскрежетал удивленный металлический голос. — Не ожидал.

— Ой... Это Хитцугая-сан? Что это с ним произошло? — детский удивлённый голос был сравним с ударом грома посреди чистого неба.

— Это то, что бывает, когда память прошлой жизни просыпается, а душа к этому не готова, — размеренно пояснил чужой, более низкий и ровный голос. — Видишь, как ему плохо, Ичиго? Память прошлого корёжит и перепахивает сознание и душу. Всему свой срок в этом мире, внук.

Словно поражённый ударом молнии, Хашвальт обернулся, как в замедленной съёмке, выхватывая куски картинки и не в силах осознать её полностью.

Межмировой проход, состоящий будто из тысячи осколков зеркал, распахнулся над ними, огромный край белоснежного моста показался из него. Выполненный из светлых мраморных блоков, плотно прилегающих друг к другу, небольшой мост, благодаря своему стилю, ясно показывал, к какому комплексу построек он относился — к Королевскому Дворцу, а мужчина, стоящий чуть впереди наследного Принца, которого на руках держал, кажется, менос подери, пустой, явно и был тем самым Королем.

В грудь которого Хашвальт вонзил свой меч.

— Ну-ну, — молвил повелитель всех душ, — тише... Смотри-ка, как разошелся. Давай, ты лучше поспишь?

Хитсугая, стоявший до этого в боевой стойке, внезапно расслабился, будто сам не ведая, что творит, мгновенно убрал занпакто в ножны. Глаза его, до этого широко и прямо смотрящие на врагов, закрылись, а ноги подкосились. Оказавшийся перед ним Король поднял того за ворот хаори и, снова мгновенно переместившись, положил тело на мост, пока напряженный Хашвальт внимательно наблюдал за ним.

— Что же ты так высматриваешь? — мягко спросил Король. — Уж не рану ли?

Хашвальт, не таясь, кивнул:

— Ее самую.

— И как успехи? — доброжелательно улыбнулся Рей-О.

— Пока не очень, — поддержал его тон грандмастер.

— Бывает, — сочувственно кивнул Король и, не меняя тона, спросил. — Как рука? Не беспокоит?

Хашвальт непроизвольно дёрнул правой рукой, сжимая крепче рукоять дрогнувшего меча. Королю душ не надо было уточнять, о какой именно руке шла речь. Тогда, вонзив клинок в статичный кристалл, он подумал было, что руку ему сожжёт до костей. Но вопреки опасениям, ожог реацу очень быстро прошел, лишь время от времени напоминая о случившемся болью и острым зудом в костях. Жест не укрылся от правителя миров.

— Вижу, есть немного, — кивнул он и душевно посоветовал. — В следующий раз не тыкай острыми железками в предметы из сверхплотной реацу.

— Не буду, — ответил Хашвальт, — если не будет повода, — он прямо посмотрел на Короля, — отпустите Его Высочество.

Король, стоящий на мосту, снисходительно посмотрел на него.

— Да, кто же его держит?

Юграм посмотрел на усмехающегося пустого, который свысока смотрел на него, а потом перевел взгляд на Короля:

— Ваш подчиненный.

Король промолчал, оглянулся на своего внука, а потом взглянул на Регента. Хашвальт нахмурился, крепче взялся за меч.

— Вы — владыка всех душ, так что естественно...

— Занпакто от пустого отличить не можешь? — поинтересовалось божество. — Такой себе из тебя регент.

Уцелевшие штернриттеры выбирались из-под обломков, помогая тем, кто из-за ран не мог этого сделать сам. Юграм почувствовал, как за его спиной становятся потрёпанный Базз и почти такой же, но всё же более целый Аскин.

Конечно, это ни чем не поможет перед лицом существа, способного стереть их движением брови.

— Дух меча Его Высочества видело десять человек, не говоря уже о том, что реацу пустых смертельна для любого из квинси. У кронпринца Империи не может быть занпакто-пустого, — холодно отрезал он, прикидывая, как бы половчее выдрать священного ребёнка из когтей... видимо, Васто Лорда.

— Ну, что тут скажешь, — усмехнулся Король, под недовольное ворчание пустого за спиной. — Значит, у вас не будет кронпринца. Если такой он вам не нужен...

— Зангетсу! Там Карин оне-сан!

Смирно сидящий до этого момента на руках чудовища ребенок резко встрепенулся, рванулся, буквально вываливаясь из чужих рук, но был вовремя пойман за шиворот ночной рубашки.

— Куда босиком по обломкам?! — рявкнул пустой, как две капли воды похожий обликом на Ичиго Куросаки трёхсотлетней давности. — Старик проверит. Не рыпайся.

Старик — тот же Куросаки Ичиго трехсотлетней давности, что раньше притворялся воплощением духовного меча... или был им?.. Шагнул из тени за спиной пустого, тряхнул ярко-рыжими волосами и смерил пустого холодным взглядом, но, наткнувшись на печальные и испуганные глаза ребенка, вздохнул, мягко погладил его по голове и с помощью... хиренкьяку оказался рядом с бессознательной женщиной, окружённой льдами.

Коснувшись ледяного панциря, он раскрошил его легчайшим импульсом реацу, хотя мгновение назад тот держал полноценные Хайлиг Пфайли и не трескался. Проверил пульс, подхватил на руки и также мгновенно оказался на мосту, кладя тело шинигами рядом с бессознательным супругом.

Во время всего этого квинси окатило мощной реацу их правителя, и они во все глаза уставились на странного "старика", выглядящего как подросток пятнадцати лет.

— Ты!.. — подал голос Баззард.

— Молчать, — холодно и безэмоционально прервали его.

Хашвальта пробрала дрожь от столь знакомой интонации, и он обратил взор на Короля, сжал кулаки и снова повторил:

— Передайте Его Высочество и этого юношу нам.

— С чего бы? — снова спросил Король. — Этот юноша, ха, тоже, к слову, занпакто. Уровень образования у вас...

— Отличное у нас, блять, образование! — заорал Баззард и сделал шаг вперед.

Король покачал головой, смерил собравшихся квинси скептическим взглядом, и Штернриттер невольно сделал шаг назад.

— Ни образования, — начал он перечислять, — ни манер. Система безопасности ни к черту, — он кивнул на Ичиго. — От вас удрал собственный правитель, и вы, — он мрачно посмотрел на них, — хотите, чтобы я доверил вам своего внука? Глупцы.

— Побег Его Высочества, — произнес Хашвальт.

— Вы проглядели.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 21-39), Алое знамя (часть 1-11), Крепость Амарант (1-3.2), Разделённый мир (часть 1-14), Разговоры на деревьях, Прощание звёзд. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Юграм сжал зубы так, что заходили желваки, против правды сказать было нечего. Но это не значит, что он собрался так просто сдаться. И если уж оружие тут вряд ли сработает... придется договариваться.

— Его Высочество — наследник Яхве Юхо Баха. Это неоспоримо. Вы не можете забрать его от собственного народа.

— По этой же собственной логике, он и мой наследник, — иронично повел бровью Король. — А вы уже так шикарно накосячили, похитив его от кровной родни. Разве удержание правителя против воли не является преступлением?

— Да с такой родней, как у пацана, проще кони двинуть, чем при встрече с меносом! — неожиданно выскочивший из хиренкьякку непривычно собранный Валькирия притащил за шиворот не слишком довольного, но не сопротивляющегося Перниду. — Ваше Величество, суть Ваших претензий понятна, но не отменяет того, что Ваш наследник является единственным претендентом на трон Вандеррейха.

Король душ повернул в их сторону голову и усмехнулся.

— Ах, вот вы где. Мне стоило догадаться.

— Ну, а где нам ещё быть, кроме как не рядом с Вашим дитя? — усмехнулся Рыцарь.

— После его смерти могли бы и навестить, — посетовал Король.

— Эй, — внезапно сказал Ичиго, которого наконец-то поставили на ноги, и он теперь сидел рядом с сестрой, — а меня вы спросить не хотите, чего я хочу?

Хашвальт вскинул голову, прижал правую ладонь к сердцу и с яростью поклялся:

— Воля Вашего Высочества — закон, и мы, — он обвел взглядом Рыцарей, — всегда будем ждать, когда Вы нас возглавите, — взгляд его стал твердым и уверенным, — рано или поздно это произойдет, и мы будем всегда Вас ждать.

Ичиго замолк, потеряв запал, и ошеломленно посмотрел на них, а потом, не выдержав, перевел свой взгляд на Короля.

— Да что такое? — он спросил его. — Я вроде еще жив, а ты не ребе..., — он запнулся, — а ты довольно самостоятельный, так что твое дело, где жить.

— Будь твоя воля, — тихо проговорил рыжеволосое воплощение силы, — ты бы его и к меносам выпнул.

— Не надо мне тут, — шикнул на него Король, — тебя никогда никуда не выгонял.

— Да что ты говоришь, — язвительно отозвался Яхве, недобро сужая глаза и поджимая губы. — А шинигами за мной охотились не иначе, как из любви к искусству.

— По этому поводу я с ними ещё пообщаюсь, — поморщившись, пообещал Король. — Всё равно в Сейретей сходить нужно будет. У меня есть, о чём с ними поговорить.

Так или иначе из-за высокой плотности духовной силы Королю душ и, правда, не рекомендовалось подолгу находиться в каком-то одном измерении, кроме Королевского.

Опять же, новую Королевскую стражу набрать всё-таки нужно. И желательно такую, которая не станет вновь закатывать в камень, стоит только ослабнуть и потерять сознание.

Хашвальт, настороженно прислушивающийся к Королю, не выдержал и спросил:

— Что это значит?

Король, открывая еще один проход и наблюдая, как новая часть моста, будто еще одна тропа, появляется перед ним, лишь обронил:

— Значит, что вам придется договариваться с шинигами о том, чтобы увидеть своего драгоценного принца, если он не решит иначе.

— Покедова, — проскрежетал насмешкой пустой, снова подхватив Ичиго на руки.

Зеркала замерцали золотом вокруг прохода, начали ссыпаться, а проход закрываться. Баззард громко выругался, сжал кулаки и приказал:

— За ними! — он огрызнулся на стоящих позади него квинси. — Что замерли? У нас тут Его Высочество прямо из-под носа...

— Молчать, — холодно и яростно приказал Юграм.

Он обвел всех таким жутким взглядом, что у Рыцарей мороз побежал по коже. Он устало потер переносицу, оглядел развалины дворцового крыла и направился к уцелевшей части.

— Нам с ним не тягаться, — он шел, отдавая на ходу приказы, — наш приоритет — возвращение Его Высочества и налаживание с ним контакта, — квинси обернулся. — Раз все так обернулось, мы должны показать себя лучше шинигами и так, чтобы Его Высочество непременно выбрал Империю.

— Эй! — раздался крик ему в спину.

Баззард так и остался стоять, сжав кулаки и почти выдыхая пламя, его ирокез растрепался, и сам он, в общем, выглядел довольно растрепанным.

— Мы — Империя! Ты — Регент! Мы сильнее их! Так не лучше ли...

— Если так хочешь подохнуть, — холодно ответил Юграм, — Рыцарь Блэк, то можешь идти.

Баззард отшатнулся и замолк, ошеломленно смотря в спину своего побратима.

* * *

— Ну, какие результаты? — капитан Кеораку смерил собрание капитанов усталым взглядом. — Результаты, вообще, есть?

— Тц, — капитан Маюри неприязненно повёл плечами. — Вынужден признать, что способ побега Айзена Соске установить так и не удалось.

— Вероятно, здесь замешана сила Хоугиоку, — заметил стоящий посередине Урахара.

— Ты же сказал, что запечатал его! — взвилась Сой Фонг.

— Я- то его запечатал, — спокойно согласился учёный. — Да только никогда не отрицал, что этого может не хватить. Если вы забыли, капитан Сой Фонг, мне не дали изучить созданное Айзеном Хоугиоку достаточно полно...

— Чтобы ты ещё какое чудовище создал?! — зашипела женщина.

— Успокойтесь, — отрезал Шунсуй. — Речь сейчас не об этом.

— Действительно, о чем ещё может быть речь, когда из заключения пропадает преступник, одолеть которого не смог весь Готей-13, но почему-то справился ребенок, как не о том, кто виноват? Я начинаю в полной мере осознавать, насколько плачевны дела в Белом городе.

Упавшее на собрание капитанов духовное давление с трудом позволило шинигами не упасть на колени. Вспышка света пронеслась по вечернему залу, высветив все углы и заставив тени истаять.

Проход, что рассыпающиеся зеркала, отражающие сияние белоснежного моста, фонарей, покачивающихся на его перилах, жемчугов, которыми усеяны одеяния высокого мужчины, и вспышек реацу барьеров, которые окутывают проход. Реальность трещит по швам, осыпается осколками, и на пол залы, в котором проходят собрания капитанов, сходит наконец божество. Мост кренится за ним, и падают еще несколько фигур — капитаны пятого и десятого отрядов, а потом спрыгивает и пустой, держа на руках пропавшего наследника, его занпакто — товарищ рядом, прямо перед ребенком, защищая его.

— Лень и некомпетентность, — роняет мужчина, — вы совсем расслабились, прозевали, как меня немножко убили, и потеряли, ах, — он делает паузу, будто пытается вспомнить, — наследника клана Шиба, моего внука, верно.

— Кого? — хрипит Кенпачи.

Но от давления отшатывается на шаг назад к стене и прислоняется к ней. У остальных также подкашиваются колени, и они во все глаза смотрят на существо перед ними.

— Мой Король, — первым приходит в себя Кеораку, склоняя голову.

— Мой Король, — приветствует Укитаке, лицо его кривится в болезненной гримасе из-за активности Мимихаге, все его тело ноет от потоков силы, проходящих через него.

Постепенно все они склоняются в поклоне, и Король, будто ни к кому не обращаясь, роняет:

— Ну, вот, дисциплина.

Рыжеволосый занпакто огрызается в ответ:

— Раньше заметно особо не было.

— Дети выросли, — вздохнул Король.

— Хей, Величество, — обращает на себя внимание белый занпакто, удобнее перехватывая ребенка на руках и непочтительно тыкая пальцем в сторону зеленеющего капитана Тринадцатого отряда. — Ты бы сделал чего, а то, кажись, твой подчинённый сейчас помрёт.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 27-39), Алое знамя (часть 1-11), Крепость Амарант (1-3.2), Разделённый мир (часть 1-14), Разговоры на деревьях, Прощание звёзд. Ссылка в профиле.

Люди говорят, что прошлое следует отпустить. Прошлое должно оставаться в прошлом, чтобы люди могли жить дальше. Ведь, если прошлое изо всех сил цепляется за тебя, будто тысячи рук не хотят отпускать, то как же жить в настоящем? Если каждая эмоция, каждый жест, взгляд — все, призрак, напоминание, которое проносится перед глазами.

Бездна воспоминаний поглощает, окутывает, медленной трясиной засасывает, раскрывает острым лезвием ножа застаревшие раны и поворачивает его голову, смотря прямо в его душу, и говорит:

— Мы им припомним.

Самый сильный шинигами среди существующих, душа, которая тоже когда-то была человеком, полная благородства, отваги, справедливости и добродетели, живая душа, закованная в кристалл на долгие тысячелетия, потерявшая способность двинуться, закричать, потерявшая всю ту добродетель и окутанная ненавистью и печалью. Раздробленное сознание и тело, лишенное конечностей. Вырванное сердце и только огромная сила реацу, кое-как разгоняющая кровь по венам.

Душа, продолжающая существовать, но желающая умереть, ярость и гнев, отчаянье и печаль, угаснувшая надежда.

Даже если не хочется забывать, даже если хочется держаться изо всех сил и ухватиться за край колодца воспоминаний и окунуться с головой в холодную воду и помнить! Помнить! Припомнить! Припомнить им всем!

Все растворяется в белизне залов и одежд, в бегущих, будто прибрежная волна, тысячелетиях, смывающих года, как песчинки с пляжа мира живых. Все исчезает. Тает каждый год снег, палит солнце, горят пожары, идут дожди, расцветают ярко-алые цветы мака и увядают белоснежные яблонь и нежно-розовые слив, закаты каждый день рассвечивают землю золотисто-рыжей палитрой цветов и аромат дождя пропитывает землю каждую осень. Все смешивается, перетекает одно в другое и, в конечном счете, не остается ничего.

Где-то там вдалеке горит огонек реацу его ребенка. За эти годы у него появляется ребенок, и маленький огонек реацу разрастается во всепоглощающее пламя ярости и силы, жадно поглощающее все на своем пути, и даже зная все, он не знает ничего, а потому немного завидует. Столь яростный и порывистый его ребенок свободен и волен творить все, что хочет.

С какой-то смиренностью и сентиментальностью он понимает, что лишь наблюдатель.

А потом маленький, еще более хрупкий огонек души его внука выводит его из глубокого сна, мелькает яркой вспышкой и исчезает, растворяясь в тишине и белизне никем не тревожимого дворца, за ним следует его отец. И ему хотелось бы подпереть подбородок и заметить, что ничто не вечно.

Только вот потом, спустя несколько столетий он встречает потомка, похожего, как две капли воды, на его сына, обладающего реацу его внука, всего такого перемешанного и запутанного, будто кто-то взял части одного паззла и сложил, как придется, главное, чтобы детальки подошли одна другой, а вот на результат не посмотрел совсем.

— Родственничек, — ядовитым лязгом металла и скорбным воем тысячи душ звенит голос души его внука.

Одиночества, холода, непонимания и страха. А куда закинет теперь?

Король оглядывает безразличным взглядом собравшихся, и на ум приходит только одно, ровно то, что сказал бы его ребенок, будь он жив: некомпетентные недоумки. Он складывает руки на груди и невозмутимо спрашивает:

— Ничего не хотите мне рассказать? — в ответ раздается лишь тишина. — Правда, лучше бы начать вам самим, знаете, может, я даже буду добрее и закрою глаза на некоторые проступки.

Ему столько тысячелетий, и немного уже все равно, но, ступив в этот мир, на эту землю, по которой когда-то ходил сам, чувствует, что на него плеснули с силой холодной водой, окатили памятью из того самого бездонного колодца. Вот только все виновные уже давно мертвы, все бессмысленно, как и жалкие оправдания, которые последуют сейчас.

Правда, глаз он все же не закроет.

Капитаны недоуменно переглядываются, смотрят друг на друга, не понимая, в чем провинились и чем навлекли на себя гнев своего монарха. Кто-то действительно растерян, кто-то удивлен и испуган, кто-то строптиво поджимает губы, не понимая, чем недоволен правитель или почему они должны оправдываться. Но в целом... Нет, только один взгляд полнится обречённым смирением.

— Ты, — Король душ поворачивает голову к Урахаре Киске. — Тебе есть в чем признаться?

— В чём я могу признаться, Ваше Величество? — спокойно, но чуточку устало и грустно спрашивает учёный. — Все свои грехи я знаю и так.

— Вот как, — заинтересованно переспрашивает Рей-О, рассматривая душу шинигами.

Он смотрит дальше и глубже простой духовной оболочки, бесстрастно рассматривает суть, почти заглядывает во Внутренний мир мужчины, где занпакто опускается на колени, в глубоком поклоне утыкаясь лбом в полированные доски огромного театра, в котором танцует Кровавая принцесса Бенихеме, не смея смотреть в эти всевидящие глаза и умоляя лишь о милости к своему шинигами, как единственной и величайшей ценности в своей жизни. Единственное, что она хотела бы защитить.

— Действительно, — прикрывает глаза Король. — Ты знаешь.

Урахара Киске не был благодетельным и добрым человеком, его руки давно утоплены в крови, как и у всякого шинигами. А уж если этот шинигами служил во Втором отряде специальных операций, а потом стал ещё и основателем Отряда исследований... Но он никогда не отрицал этого и старался хотя бы придерживаться понятия правильно и неправильно.

— Вопреки всему тобой совершенному и тому, в чём ты сам обвиняешь себя, Урахара Киске, — медленно произносит правитель. — Твоя основная вина в том, что, по твоему попустительству, в бой шли дети, которые в принципе не должны были появиться на полях сражений. Вне зависимости от того, какой силой они обладали.

Совесть — самый страшный палач для тех, у кого она есть. Он знает эту истину, не раз видел ее в душах людей. В своей душе тоже.

С его стороны, было бы лицемерием не признать, что минимум половина недовольства в этой ситуации пришла от того, что в ней оказался замешен его потомок. Будь на его месте его дитя, он, вероятно, был бы в ярости, откровенном бешенстве. Он не стал бы смотреть на отношение своего ребенка к произошедшему. Кара постигла бы и уничтожила виновного, Рей-О же готов принять во внимание частности.

— Ты виноват, — говорит он. — Но ты знаешь это и сам. Как и меру наказания за вред, принесённый члену королевской семьи. Но мой внук не пожелал бы тебе смерти, — Король мягко улыбается. — Полагаю, он бы, как говорит сейчас молодёжь, от души врезал по твоей наглой роже. Но если это же сделаю я, ты умрёшь, поэтому, — он делает паузу, — тебе придется подождать, пока мальчик не подрастет, чтобы исполнить этот приговор самостоятельно.

Урахара не отводит взора, лишь спустя мгновение склоняет голову и произносит:

— Да, Ваше Величество.

Король отводит от него взор, медленно обводит всех присутствующих спокойным взором, не задерживаясь ни на ком, и, наконец, все же обращается к Сой Фон:

— В чем твоя вина?

Она поднимает взгляд и смотрит на него с легким шоком и трепетом, на ее лице появляется замешательство, и она, кажется, серьезно задумывается и предполагает:

— Недостаток веры?

— Преданности, — поправляет ее Король. — Забрала чужое место, да?

Капитан Второго отряда бледнеет и сжимает кулаки, голова ее снова опускается, и она не находит, что сказать. Король отворачивается от нее, лишь роняя:

— Верни его.

Женщина кивает и не смеет сказать и слова. Король встает, и трон медленно, пеплом рассыпается, пока он делает шаг за шагом. Пепел, что снег, тает, но какой-то привкус горечи и гари капитаны чувствуют на языке. Мужчина прохаживается среди них, будто пытается разглядеть малейший изъян, неточность, будто все они — статуи, а он лишь посетитель — критик, призванный оценить чужую работу.

— Вы — некомпетентны, — наконец, решает он, — отвратительно выполняете свою работу, — он подходит к Маюри и прямо заявляет, — ты умрешь. Разрушитель. Твои действия приносят хаос и боль, но не несут столько выгоды, чтобы закрыть на них глаза, — он смотрит на Комамуру, — фанатику стоит знать, когда отказаться от своей веры, чтобы не пройти точку невозврата. Генрюсай мертв. И он тоже был когда-то человеком, душой, но никак не богом. Прекрати поклоняться мертвецу, — он выжидающе смотрит на них, но лишь молчание ему ответ, — однако самое любопытное, что вы не исполнили свою главную обязанность — не заметили врага и не заметили проникновения во дворец. Будь мой ребенок жив, я был бы мертв, забавно, да?

Шинигами вздрагивают, как от удара, его слова бьют их наотмашь, и кто-то поражённо вскидывается, не веря в услышанное.

Он глубоко вздыхает и поднимает голову вверх, поднимая лицо к дощатому потолку, обнажая обманчиво беззащитную шею. Кончики пальцев зудят и покалывают от ощущения неслучившегося прикосновения. Того, которого он мог бы подарить своему ребёнку, прикоснувшись к его щеке или проведя раскрытой ладонью по тёмным прядям. Его рукам никогда не ощутить твёрдого плеча сына и не опуститься ему между лопаток, поддерживая и оберегая.

Тень... ну, что Тень. Он давно уже больше часть внука, чем самостоятельная и живая душа. Маленький осколок, который, может быть, когда-нибудь позволит подойти ближе, чем расстояние вытянутой руки.

— Если бы мой сын был жив, и я бы проснулся раньше, Готей бы перестал существовать, — просто роняет он. — Потому что вместо обещанной верности моего сына травили, как дикого зверя. Нет ничего удивительного в том, кем он стал, — кажется, кто-то из капитанов хочет что-то возразить, а, может, спросить, но не решается прервать монолог Короля душ. — Я поздравляю Вас, шинигами, — он обводит их усталым взглядом, не без иронии вынося вердикт. — Вы нарушили все клятвы, какие когда-либо были принесены моему роду.

И прежде, чем кто-либо успевает спросить, говорит то, от чего у и без того напуганных проводников душ будто выдирают позвоночник.

— Мой сын — Яхве Юхо Бах. Император и прародитель всех квинси. Его наследие нес в себе Ичиго Куросаки, ставший ему сыном по праву наследия души.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Ужасающая пустота. Комната, в которой раздается лишь дыхание. Ощущение, чувство, будто они находятся в трюме корабля, застрявшего посреди шторма, они обречены, и волны переворачивают судно, и в плотно заколоченное и закрытое пространство через щели начинает протекать вода. Маленькими струйками она льется оттуда, где когда-то был потолок, а они, лежащие и дезориентированные от тряски и грохота падения огромной галеры на бок и медленно погружающейся под воду, даже не могут подняться на ноги и заткнуть щели. Вода — тишина, и она удушает, перекрывает кислород и заливается в горло бесконечным соленым потоком, достает до макушки, наполняет каюту — комнату собраний в бараках первого, и корабль тонет. Факелы на стенах разбиваются, и сухое дерево трещит под напором огня, с другой стороны наступает вода, и они, зажатые между двух стихий, будто между двух огней, обреченные, просто лежат.

— Позвольте, — дрожащим голосом спрашивает Сой Фон. — Куросаки Ичиго — наследник клана Шиба, — она здесь, как одна из оставшихся и разбирающаяся более-менее в политике великих домов, наблюдающая за Йоруичи, совсем путается. — Ваш внук, — женщина запинается, — Его Высочество, пусть и наследник Вашего сына, но имеет ли сейчас это значение? Ввиду событий тысячелетней давности...

Кеораку молчит. Он лишь чуть поворачивает голову и смотрит тяжелым взглядом на Сой Фон, которая не сложила два и два. Нападение квинси.

— Ваше Величество, — тихо спрашивает он, — все это неспроста?

— Да, — Король мягко улыбается, и их пробирает дрожь, — ведь Империя так жаждет вернуть наследника их почившего правителя.

Снова царит тишина, они, уже утонувшие в ней, будто теряют способность мыслить, и лишь Урахара тихо и напряженно спрашивает:

— Это они? Они проникли во дворец?

— Убили всю мою охрану, — будто отмахивается от такого глупого вопроса Король, — даже попытались меня убить, бедный ребенок даже поранил руку, пока пробивался через кристалл реацу.

Капитаны, будто застывшие в камне, лишь косят глаза на прохаживающуюся фигуру, не в силах подобрать слов. Человек, пробившийся через уплотненную реацу, кристаллизованную, и оставшийся в живых? Поранил руку? Кеораку сглатывает. Убившие всю охрану. Убившие Ичибея Хьесубе.

— Они должны быть здесь со дня на день, детишки там здорово порезвились, — он поясняет. — Ваши Пятый и Десятый разнесли половину дворца, так что им, наверное, надо будет собраться и решить, — он смотрит в глаза Главнокомандующему, — как же вернуть своего будущего Императора.

Стоило бы, конечно, сказать, что основные разрушения нанёс проснувшийся дракон, но... но. В конце концов, он не обязан объяснять. Он, в принципе, не должен рассказывать шинигами о таких вещах. Они по умолчанию должны знать о квинси, по умолчанию же предполагать о силе, скрытой в одном из них — если уж даже имя занпакто у души не изменилось!

Ему ещё предстоит выяснить, что там за история была с двойником Хьёринмару, и с каких пор у разных душ одинаковое имя духовного меча. И даже свойства. Что, по сути своей, противоестественно. Если бы душа в следствии травмы раскололась и не исчезла, а, скажем, сумела родиться в двух телах разом, даже тогда бы имя занпакто стало бы другим. Ибо другая душа.

Кажется, перед исполнением приговора Куроцучи Маюри ему ещё предстоит побеседовать с этой сумасшедшей душой. Подсказывает что-то, что не обошлось тут без энтузиастов от науки. Не факт, что именно он приложил к этому руку, но, скорее всего, какие-то данные у него есть.

— Готей Тринадцать не испугается каких-то квинси, — с презрением кривит губы пока ещё капитан Второго отряда. — Однажды мы уже истребили лучников, и если надо, повторим.

Её коллеги, в большинстве своём недовольно поджимают губы. Незаметно и по чуть-чуть отступая в сторону, образовывая пустой круг рядом.

— Девочка, — терпеливо и с жалостью обращается к ней Король. — Чем ты меня слушала? Мой внук — их законный правитель. И мой наследник. Уже потом он, Шиба, Куросаки и все остальные рода, затесавшиеся ему в родственники. Ты не можешь напасть на кого-то просто потому, что он тебе не нравится. Я думал, шинигами учат этому, — с разочарованием вздыхает он.

— Приказ об уничтожении квинси никто не отменял, — сквозь зубы шипит Маюри.

Он уже приговорён, терять ему почти нечего, так что он может позволить себе такие высказывания.

— Значит, отменят. Его правомерность и без того сомнительна. Ямамото Генрюсай не имел права даже поднимать вопрос об уничтожении другой расы. Это не в его компетенции. И не в компетенции Совета Сорока шести, если уж на то пошло.

— Равновесие!..

— Я — воплощение Равновесия Душ, — жёстко отрезал Король душ, придавив на мгновение всех присутствующих своей реацу. — И если появился новый вид, значит, миру так было угодно. Значит, миру они нужны. Как пустые, как люди, как грешники, простые души и шинигами. Кто вы такие, чтобы оспаривать порядок вещей? Кем вы себя возомнили? Богами? Но проводники душ — не боги. И я напомню вам это, если вы забыли.

Капитаны молчали, скованные страхом и трепетом. Лишь Кеораку рискнул его нарушить, заступаясь за своих подчинённых, что не могло не вызвать уважения.

— Ваше Величество, — склонился он. — И всё же. Если квинси есть, они напали на членов Великого клана, похитили его наследника, — он сделал паузу, убеждаясь, что ему дозволено говорить. — Даже если мальчик — Кронпринц квинси, делать они этого не имели права. Нападение есть нападение. Они не пытались... договориться.

Конечно, предполагать, что белых монахов хотя бы выслушали бы, глупость. Это понятно всем в этом зале, и, вероятно, так же известно и квинси. В лучшем случае, над ними бы посмеялись. В худшем, постарались убить и их, и ребёнка.

— Судя по паузе, ты сам понимаешь всю абсурдность своих слов, — мягко улыбнулся Рей-О самыми кончиками рта. — Но мне интересен ход твоей мысли. Продолжай.

— К тому же, за несанкционированное проникновение в Королевское измерение и без нанесения ущерба есть наказание. За убийство Королевских стражей тоже. Не говоря уже о том, что за одно намерение навредить Вам... полагается смерть.

Шунсуй замолчал, не зная, как продолжить. Но Королю душ уже не требовались его слова.

— Ты мудр, главнокомандующий Готей Тринадцать Кеораку Шунсуй Соосоза, — улыбнулся он уже ярче. — И место своё занимаешь по праву. Ты не побоялся сказать это мне в лицо. Это хорошее качество, — он плавно провёл раскрытой рукой по воздуху, заставляя собираться белые и золотистые частички рейши следом. — У меня нет претензий к Штернриттерам и их Грандмастеру. Королевская стража меня предала, когда я ослаб. Слишком много сил потратил. Они не замедлили этим воспользоваться, — поражённый вздох прокатился по залу, но он не стал прерываться. — Они сохранили равновесие миров, но не меня. За что их, конечно, нельзя винить, но вины их не умаляет. Так что, я даже благодарен детям моего сына. Лучше быстрая смерть, чем бытие бесправного узника, неспособного подать даже голос. Повторюсь, если бы мой сын был жив, меня бы здесь не было. Я бы уступил. Уступил бы и внуку, пусть он пока ещё мал, и такая ноша далась бы ему нелегко. Но мне благоволил Случай. Потому и я буду благосклонен.

* * *

Разделившись с капитаном Тринадцатого отряда, унёсшем Карин Хитцугая в бараки четвертого, дорогу до поместья клана негласно проделали молча. Бьякуя и занпакто со спящим на руках мальчишкой просто шагнули в шунпо и буквально через пару минут были у главных ворот.

— Значит так, Кучики, — повернулась к нему отбеленная копия Куросаки. — Берешь мелкого и топаешь к жене. Мы вернёмся во внутренний мир, чтобы лишний раз не проверять на прочность ее нервы.

И как бы это не выглядело со стороны, Бьякуя был рад такому... предложению. Меч, что упорно фонил реацу пустого, бережно передал свою драгоценную ношу.

— Головой отвечаешь! — нагло заявил меч, напоследок по-звериному клацнув зубами.

Пожалуй, это было даже мило, и если бы не привычка держать лицо, он бы обязательно усмехнулся. Говорят, меч это отражение души шинигами. Обнаженная душа. Пусть в прошлом, он знал Куросаки Ичиго совсем недолго, однако этого хватило, чтобы научиться видеть дальше грубости и руконгайско-генсейских замашек. Так что и наглость занпакто для Кучики была не более, чем маской, которую он очень старательно на себя натягивал.

Но если он ему об этом скажет, меч разозлится и, возможно, обидится, как и любой ребенок, пойманный на попытке казаться старше, чем он есть. Поэтому принимая на руки совсем лёгкого для своего возраста мальчишку, Бьякуя только прикрывает глаза и с достоинством опускает подбородок. На сантиметр.

— И советую морально готовиться, — нагловато засунув руки в прорези хакама, как в карманы и перекатившись с пятки на носок, бросил пустой.

— К чему? — спросил Бьякуя, но меч уже исчез, растворившись в жарком воздухе, потому отвечать пришлось второму.

— Клан Кучики присягал Королю душ лично, верно? — вместо ответа отозвался занпакто, слишком похожий на прошлое воплощение своего хозяина.

— Верно, — согласился он, гадая, откуда это известно занпакто.

— Тогда, учитывая обстоятельства, — говорит тот, раздражённо хмурясь. — Следующие несколько дней он будет жить здесь.

Призрак временного шинигами кривится, как делал это при жизни мальчишка-риока, и медленно начинает растворяться. Тяжёлый взгляд, направленный в сторону, полон тьмы и кровавых отблесков, которые Бьякуя видел у мальчишки много лет назад только в самых тяжёлых ситуациях.

— Благодарю за предупреждение, я успею подготовиться, — ровно выдохнул он, опуская голову.

— Да уж... — занпакто всё ещё не спешил исчезать, смотря на верхушку отцветшей сакуры. — Ты уж постарайся...

Он прикрыл глаза, и лучи солнца вызолотили янтарные ресницы. Усталость и едкий сарказм смешались в его тоне с тяжёлым вздохом.

— Всё настолько плохо? — осторожно рискнул уточнить аристократ.

Меч молчал. И был очень похож и в то же время отличен от того человека, которого знал Бьякуя. В отличие от Рукии, Бьякуя не находил это странным. В библиотеке клана Кучики нашлось описание техники клана Шиба, применённой ребёнком, спящим на его руках. Засекреченная для других, для его клана она была чуточку более понятна. Более известна.

Куросаки Ичиго слил свою душу воедино, перемешал все аспекты — человека, шинигами и вайзарда вместе и всей силой нанёс сокрушительный удар отступнику. Если бы у него осталось чуть больше реацу, он мог бы выжить. Но её не было. И, распавшись обратно, он уже не мог быть обычным человеком. Слив три цвета и разлив их вновь по баночкам, никогда не получишь чистых цветов, что были раньше. И всё же, эта душа всё ещё принадлежала Куросаки Ичиго. Кто бы что ни говорил и ни думал.

А, значит, и меч его, это всё ещё он. Какую бы сторону ни отражал.

— Плохо... — эхом повторил занпакто. — Не знаю. Мне не с чем сравнивать. Но Король точно будет набирать новую Стражу. И учитывая то, что мы видели, он точно пойдёт за предателями, — Яхве открыл глаза и, усмехнувшись, обернулся, позволив жестокой улыбке коснуться губ и отразиться безбрежным холодом в карих глазах. — Я думаю, Королевской Охране повезло, что их убили квинси. Они избежали его гнева.

— Понятно, — настал черёд Бьякуи прятать взгляд. — У меня нет и шанса оставить ребёнка в Сейрейтее, не так ли? — уточнил он.

— Похоже, что так, — вздохнул призрак прошлого, начиная медленно растворяться. — Будь осторожен, Кучики Бьякуя. Многим не понравится, что Король душ остановится именно у тебя, а не в собственном дворце на территории этого измерения.

Верно. Большая честь встречать у себя Короля душ, прямо скажем, божественная, но сколь велика ответственность. Такого не удостаивался ни один Благородной дом на протяжении многих тысяч лет.

Вот уж действительно, не определиться наверняка, то благословение или проклятие...

И, дождавшись, когда дух меча окончательно скроется во Внутреннем мире своего шинигами, зашагал в поместье. Жена будет рада возвращению брата... осталось только понять, как рассказать ей, что это не надолго.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 27-40), Алое знамя (часть 1-13), Крепость Амарант (1-3.2), Разделённый мир (часть 1-15), Смеялись боги (часть 1). Ссылка в профиле.

Карин приходит в сознание рывком, вскакивает на ноги, хватается за катану, приставленную к кровати, и дико озирается по сторонам. Адреналин бурлит в ее венах и вспышки со звуками битвы мгновенно взрываются в ее сознании.

— Нет!

Но вместо дворца квинси, она с недоумением оглядывает собственные покои в поместье Кучики.

Когда она гостит у сестры, всегда останавливается в них — таких минималистичных, даже немного пустых, зато не чувствовала ничего лишнего. Она долго грезила, что когда найдет душу брата, часто будет гулять с ним по торговым улицам Руконгая, а потом забьет обязательно эту спальню памятными безделушками, а гардероб различными кимоно.

— Госпожа Хитсугая, — приветствует ее ровным голосом служанка, — Вы пришли в себя, великая радость, — интонация не выражает вообще ничего и соответствует схеме в учебнике фонетики.

— Как я здесь очутилась? — успокаиваясь, спрашивает она.

— Господин Кучики привел вас и Его Высочество, — на этих словах ровный тон чуть вздрагивает, — из бараков Первого Отряда, где Вы оказались по воле Его Величества.

Карин просто смотрит на нее, не понимая ни единого сказанного слова. Единственное, что ясно — она как-то оказалась в бараках Первого. А вот бред про какое-то Величество и какое-то Высочество больше тянет на всю эту почтительную, почти религиозную муть с поклонением правящей семье, в которую стоит ли верить вообще, Карин не уверена.

Да, считается, что там, где-то еще выше есть Королевский Дворец, но вот сама Карин лично его не видела и не уверена, увидит ли когда-нибудь, да и увидит ли его кто-нибудь вообще в этом мире, потому что говорят, и самого Короля видно никогда не было. Только вот душа брата, как поговаривают, схватилась за ключ к его измерению и рассеялась.

Карин считала, что брат пожертвовал собой, чтобы защитить город, и вот лапшу ей на уши вешать не надо.

— Так, — выдохнула она, собираясь с мыслями и беря себя в руки. — Так, давайте, по порядку, что здесь происходит? Как именно я оказалась здесь — в Готей Тринадцать, конкретно, — потому что последнее, что я помню, это, как я и мой супруг отправились за моим братом, предположительно, на территорию квинси.

— Прошу простить, госпожа. Покорной слуге не известны подробности, — служанка глубоко поклонилась, соблюдая строжайшие правила этикета и не поднимая на Карин глаз. — Мне было приказано помочь Вам привести себя в порядок, если Вы очнётесь, и сопроводить к Господину Кучики.

Карин сжала кулаки, выпрямилась, чуть скривилась от обрушившийся на нее головной боли и произнесла:

— Хорошо.

Служанка снова поклонилась, открыла седзе, впуская еще слуг с одеждами и маслами, банными принадлежностями и косметикой. Женщина, взглянув на это, лишь скривилась и отмахнулась:

— Не нужно.

— Прошу прощения, госпожа, — возразила служанка, — но того требуют правила.

Карин лишь покачала головой, смирно стоя, пока слуги помогали ей в омовении, она с тревогой наблюдала за дорогими хаори, в которые ее собирались нарядить. Даже отсюда она слышала топот множества ног, которые постоянно проходили мимо двери ее покоев — поместье Кучики напоминало разворошенный улей.

— Королевская семья почтила поместье своим присутствием, — пояснила служанка, мягкими движениями причесывая ее волосы и забирая их в сложную прическу, подбирая заколки, — следуя правилам, все должны радовать глаз Короля и носить официальные наряды.

— Я капитан, — возразила Карин, — я могу и...

— Госпожа, — служанка подняла на нее тяжелый взор, и губы Карин недовольно скривились.

Слуги поместья Кучики всегда были такими — не дерзкими, но гордыми, иногда даже излишне гордыми, никогда не поднимая взор на своих хозяев, они четко знали, кто пришлый и кто рано или поздно покинет поместье, а кто останется здесь навсегда. Юзу была хозяйкой поместья, утонченная и нежная, заботливая и пекущаяся об уюте и домашнем хозяйстве, благородного происхождения — она сразу полюбилась слугам, и те, со смирением опустив взоры, признали госпожу и мягко наставляли ее.

Карин не была их госпожой, пусть и была старшей из сестер Шиба. За триста лет она влилась и прижилась в загробном мире, в его элите, как по рождению, так и по занимаемой должности, и никто уже не вспоминал, что первые двенадцать лет она и её сестра прожили в мире живых, но всегда было то, что отличало ее от этого застывшего во времени мира. Несмотря ни на что.

Дерзкий нрав скрылся за ледяной бронёй холода и отчуждения, нежелание соблюдать традиции перемолола привычка к дисциплине — её не просто так порой сравнивали с Кучики Бьякуей, так непохожа она была на всех прочих Шиба. Её холод и ледяные взгляды жалили людей вне зависимости от их статуса и происхождения. Безукоризненная вежливость стала ей щитом и доспехами. Пожалуй, её даже любили — в Десятом отряде, как жену капитана, в Шестом, как сестру жены капитана, в Пятом... в Пятом ей сочувствовали и иногда не понимали, за что дочь так не любит своего отца.

Ну а слуги поместья Кучики... что ж, ни один вышколенный слуга не покажет своего отношения к господам. Кем бы они ни были. Вежливость. Этикет. Ни слова, ни взгляда, но отчуждение или тёплое отношение всегда ощутимо, даже за рамками пустых правил. Карин так и не стала своей в доме клана Кучики. Что уж там, насколько она знала, местная прислуга с большим почтением относилась к её брату, ещё когда он был просто риока. За то, что спас госпожу Рукию, за то, что вывел господина Бьякую из затяжной депрессии и продолжал дёргать и тыкать его со всех сторон, разводя на искренние эмоции, будь то раздражение, ярость или скрытая улыбка, притаившаяся в глазах.

— Вы все еще дочь семьи Шиба, — старшая служанка наконец выбрала нефритовую шпильку и аккуратно вставила ее в прическу, потянувшись к таким же нефритовым серьгам, — а это важнее Вашего звания.

Карин не ответила ничего, холодно посмотрела на женщину и отвела взгляд, присмотревшись к собственному незнакомому отражению.

Так она не одевалась со дня собственной свадьбы. В дорогом наряде, укрытая многослойным кимоно, она и, правда, напоминала даму из благородного Клана, а не воина и капитана Готея. Мочки неприятно оттягивали нефритовые серьги, а на одном из пальцев покоилось такое же нефритовое кольцо.

Ужасно.

Это была не она. Это была не Карин Куросаки.

Служанка снова поклонилась перед ней и, не поднимая головы, отодвинула седзе, пока Карин неспешным шагом, плотно сжав губы, выходила из своих покоев точно, как учили ее три сотни лет назад, самым размеренным и выверенным шагом, каким ходят благородные дамы.

Она ненавидела это.

— После обеда, — пояснила служанка, провожая ее в семейную гостиную, в которой уже сидели, ожидая ее Бьякуя и Юзу, — Король приказал явится Вам на аудиенцию.

— А мой муж? — спросила она тихо. — Где он?

Бьякуя поднял взор и кивком поприветствовал ее, отвечая вместо служанки:

— Теперь он больше не твой муж. Король решил, что... главе Королевской Стражи этот брак помешает и только отвлечет.

"Потрясающе", — с сарказмом подумала она. — "Будто это его, а не меня заставили за него выйти три сотни лет назад."

— Король душ, — выверенно повторила она. — Значит, это правда? Он здесь?

— Его разбудил Ичиго, — отголоском тени отозвалась Юзу.

И, проклятье, такого голоса у сестры Карин не слышала все те же триста лет. Тихий. Ровный. Потерянный.

Карин поджала губы, опускаясь в идеально выверенную позу с идеально ровной спиной. Этикет диктовал свои условия, и, как часто говорил Айзен, не знаешь, что делать, следуй этикету. Так говорил не только он, так что имело смысл последовать нетривиальному предложению. Есть не хотелось совершенно, а потому она проигнорировала сладости и чай, выставленные на низкий чайный столик. Те и обычно походили больше на произведение искусства, однако сейчас и вовсе напоминали скорее шедевр.

— И как это связано с моим супругом, моим появлением здесь и нашим братом в частности? И где... — очень хотелось вставить какое-нибудь заковыристое ругательство, присущее больше члену Одиннадцатого отряда, но она сдержалась, — Ичиго сейчас?

В том, что Ичиго мог кого-то там разбудить, даже если это — условно — бог, Карин не сомневалась. Одного недо-Ками брат уже упокоил (почти), так что следовало принять за данность, что это просто случилось и с этим ничего не поделаешь.

Почему-то при мысли об этом, в голове возникала дурацкая картинка, как мелкий брат в попытке сбежать от похитителей открыл какой-нибудь проход, возможно, что и гарганту, — в конце концов, вайзарды иногда такое откалывали после долгих и упорных тренировок, — и свалился прямо на кровать Королю душ безо всякого Ключа.

Возможно, прямо на него. И от широты души даже извинился. И спросил, где здесь выход и как попасть домой... В процессе вытворив что-то с Королевской стражей, потому что вряд ли в ином случае Королю потребовался новый глава... Нет, всё-таки на этом фантазия буксовала и отказывалась двигаться дальше.

— А вот здесь, — ровно произнес Кучики Бьякуя, — стоит вспомнить, что мы живём в духовном мире, и наследие, здесь передается не только по крови, — он взял в руки фарфоровую чашку, расписанную цветами сакуры. — И о том, что квинси похитили младшего наследника Шиба, так как сочли его наследником своего Императора. Не безосновательно.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 27-40), Алое знамя (часть 1-13), Крепость Амарант (1-3.2), Разделённый мир (часть 1-15), Смеялись боги (часть 1-2), Обыденность (часть 1-2). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Карин насторожилась. Невольно даже захотелось расхохотаться: как предсказать такое, если даже сам брат не был в курсе, в какую авантюру втянут? Но тревога лишь разрасталась, несмотря на эту искру веселья, она нахмурилась, позвоночник будто превратился в железный и несгибаемый — лишь иллюзия. Не более. Она должна быть тверда: кто-то снова пытался забрать часть ее семьи.

— И какие у них на то были основания? — ровно спросила она.

— Ичиго оказался наследником силы Яхве — их Императора, — бесцветно молвила Юзу, руки ее чуть подрагивали, — а вот сам Яхве оказался сыном Короля Душ, — сестра подняла на нее пустой взор, — скорее всего Ичиго заберут в Королевский Дворец.

Ярость вспыхнула в ее венах, кровь прилила к голове, и стало невыносимо жарко, захотелось сжать кулаки и разбить чертов стол и чертову посуду, спалить это поместье, дворец, мир к меносу. Она только нашла его, он только вернулся, только искры счастья стали мелькать в ее жизни, только семья начала оживать.

— Мы не можем позволить этому случиться, — твердо ответила Карин.

— Не нам решать, — покачал головой Бьякуя, — и, видимо, поэтому с тобой хочет переговорить сам Король. Ты в центре бури, Карин, и надеюсь, что ты ее переживешь.

— Переживу, — твердо отозвалась она.

Карин было невдомек, что та искра счастья и жизни, вспыхнувшая в ее жизни пламенем самого яркого и большого костра, уже давно горела в сердцах других, потому что они учились жить дальше, они старались это делать, они не имели права просто так позволить ускользать драгоценному времени, которое могли наполнить новым счастьем. Карин этого не знала и не понимала. Не то что бы не старалась или не то что бы не было кого-то действительно терпеливого, чтобы научить ее этому.

Попав под влияние Айзена, пусть и невольно, но ее жизненно важная цель стала крайне ограниченной и искаженной, а представление о мире замутненным.

Как бы осторожна она ни была с бывшим капитаном Пятого отряда, его опыт пересиливал там, где она пыталась брать стойкостью. И в этом была её главная ошибка.

Юзу осторожно взяла мужа за руку, с трепетом переплетая пальцы с мужчиной. Ей неведомы были конечные планы сестры, но сейчас очень хотелось попросить её остановиться. Как бы сильно они обе ни любили Ичиго, им нужно было его отпустить.

Иначе они могли его погубить.

Увидев вернувшегося после похищения брата, она увидела то, что пока ещё не заметил никто другой. Была ли то вина квинси или последствия недолгого пребывания в Королевском измерении, но в брате что-то сдвинулось. То, что скрывало его всё это время, делая похожим на пусть сильную, но всё-таки обычную душу, начало истончаться, пробуждая огромную мощь ото сна.

Бьякуя ещё не рассказал ей о возвращении Его Величества, а Юзу уже знала. Где-то в глубине души, где обитал так и не воплотившийся занпакто или, быть может, тот, кто хранил наследие её матери, пусть и не столь сильный, как у брата. Что-то встрепенулось в груди и категорично признало, словно вынося приговор.

Долго в мире обычных душ Ичиго оставаться не сможет. Не заикаясь уже о мире живых. Ему жизненно важно будет нужен тот, кто сможет окоротить эту силу. Или же тот, кто разделит её на множество частей.

— Я прошу тебя не торопиться, — тихо произносит она, когда сестра собирается подниматься. — И выслушать то, что захочет сказать тебе Его Величество.

Карин дарит ей тяжёлый взгляд и... не обещает.

* * *

Его Величество, Короля Душ она встречает не в какой-то помпезной комнате, не за столом и не на троне. Вышколенные слуги уводят ее в парковую зону. Там, среди раскидистых деревьев сакуры, он стоит рядом с небольшим прудом, в котором плавают знаменитые карпы Кучики.

Он высок, статен и совершенно нечитаем. Его реацу абсолютно неощутима, незаметна и словно бы полностью отсутствует. На вид ему... что-то от тридцати до сорока. Точнее не скажешь, а при попытке приглядеться взгляд через раз соскальзывает, не в силах удержаться на молодом лице. Шелковистые темные волосы волной спадают до лопаток, контрастно выделяясь на светлых, богатых одеждах, почему-то напоминающих Карин одеяния онмедзе эпохи Хей-Ан. Только смешной шапки не хватает.

Когда он оборачивается, глаза у него оказываются темные. Бездонные.

Только эти глаза выдавали его возраст. Только в этих глазах отражалась целая вечность. Этих глаз было достаточно, чтобы испугаться до чёртиков. Их взгляд... пробирал.

А ещё Карин с ужасом видела сходство.

Скулы, тонкий изгиб губ, разрез глаз и тот же наклон головы. Невольно Карин захотелось попятиться, замотать головой и как маленькой девочке сжать кулаки и громко пронзительно закричать: "нет". Но правда была перед ее глазами, незапятнанная истина, слова, сказанные ранее, теперь словно плевок в лицо. Женщина склонила голову, поклонилась и тихо, смиренно и совершенно спокойно поприветствовала:

— Это честь, Ваше Величество, — голос ее был непоколебим, — приветствовать Вас в скромной резиденции моей сестры, надеюсь, что как Ваша верноподданная, я сослужу Вам хорошую службу.

Король в ответ промолчал, снова обратил взгляд на карпов, буквально из ниоткуда достал маленький шелковый такой же белоснежный мешочек с кормом для них и начал медленно его рассыпать.

Карин так и осталась стоять в поклоне, не имея права поднять даже взора.

— Поднимись, — раздался низкий и холодный голос.

Женщина выпрямилась и снова узрела не спину, а лицо, хотя была уверена, что видела, как Король медленно и неспешно рассыпал корм рыбам. Мгновение, лишь мимолетное мгновение, секунда, дуновение ветерка, сомкнутые веки, и мир переменился, сдвинулся вокруг персоны, стоящей перед ней, и исчез и корм, и мешочек, изменилась поза, и даже жемчуг на его одежде потемнел на полтона.

— Знаешь, дитя, — начал Король, — я всегда даю шанс объясниться первыми, — что-то мягкое проскользнуло в его тоне, — так что давай, скажи мне что-нибудь. Признайся.

Карин... Карин просто замерла. Она не знала, что сказать, всего было слишком много, и она не была какой-то там грешницей, которая пыталась поклоняться дьяволу или той, кто пыталась свергнуть правящую династию. Карин — просто шинигами, капитан, которая теперь не знала даже собственной фамилии, спустя мгновение молвила.

— Для нас, — она замолчала, подбирая слова, — это высшая честь быть одаренными таким благословением, как родство с...

— Пустое, — прервал ее скучающим голосом Король, — воистину пустая болтовня.

Мир вокруг него снова сдвинулся, в мгновение ока зацвела вишня, нежно-розовый цвет раскрасил округу и аромат цветов наполнил воздух, зажужжали пчелы и мелькнула пестрая вспышка крыльев бабочки.

— Поведай мне, — сказал он снова мягко, с какой-то долей любопытства, — что же у тебя на душе.

Пальцы на левой руке женщины невольно сжались в кулак, взор дернулся в сторону, и она где-то в глубине души чуть не расплакалась, не рассмеялась и не сдалась.

— Я не понимаю, — спокойно ответила она, — я ничего не понимаю.

— Все ты понимаешь, — вздохнул мужчина, как-то даже немного устало, и поднял руку, на которую опустилась большая белая бабочка. Мотылек. И Карин вздрогнула. — Вообще, — вдруг сказал монарх, будто в продолжение какого-то незаконченного разговора, — так делать не стоит, и, боюсь, теперь в поместье Кучики все сакуры собьются с ритма цветения. Возможно, зацветут однажды, даже зимой. Я оставлю небольшую защиту на них, чтобы деревья не страдали от этого.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 27-40), Алое знамя (часть 1-13), Крепость Амарант (1-4), Разделённый мир (часть 1-16), Смеялись боги (часть 1-2), Обыденность (часть 1-2). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Карин поводит плечом в сторону, выпрямляясь еще сильнее, каждый позвонок в ее теле, каждый нерв натянуты, кровь пульсирует в виске, отдаваясь мерным быстрым звуком. Она не бессильна!

— Моя жизненная позиция проста, — она хочет пожать плечами, — я хочу мирной жизни со своим братом.

— Но не мужем? — Король наклоняет голову.

Муж? Муж — это не глава клана, и какое решение он бы ни принял, ее это не касается. Она сама встала на ноги, чтобы двигаться вперед, чтобы не зависеть от чужих решений, она была готова идти напролом против любых приказов, кого бы то ни было, даже связалась с Айзеном, так что знала — пойди что не так, камера рядом с Айзеном, правда, поменьше, дожидалась бы ее.

— Что же, — холод закрался в его взор, — тебя это не касается, верно?

Карин упрямо склоняет голову.

— При чем здесь он? Господин Хитсугая — взрослый, а не ребенок, о нем заботиться не нужно, — она на секунду прикрывает глаза, — так что я не понимаю, почему наш разговор должен его касаться.

— Потому что ты с ним разводишься, — Король ловит один из лепестков, который прямо в его руке превращается в прах, а потом снова появляется, нежно-розовый и будто из ниоткуда, — и ты больше никогда его не увидишь.

Она подается вперед, и невольно у нее вырывается:

— Что значит, больше никогда его не увижу?

— И брата твоего тебе тоже не видать довольно долгое время, а, может, и вовсе, — он поднимает взгляд на нее. — Какова твоя жизненная позиция, Карин Неопределившаяся?

Карин смотрит на него широко раскрытыми глазами, пальцы снова сжимаются в кулаки, кровь замедляется, и равномерный стук звучит медленнее, дыхание перехватывает.

— Как тебя зовут, девочка?

От этого вопроса словно что-то щёлкает глубоко внутри. Ломается. Как толстый речной лёд, под которым бушует стремительная и непокорная река. Лёд трескается, проламывается, и на свободу прорывается сила. Имя.

Которое никому не под силу отнять у неё, какие бы замшелые старикашки ни принимали за неё решения.

— Я дочь рода Куросаки, — чеканит она слова. — Куросаки Карин. И я не собираюсь позволять чужакам тянуть руки к моему брату, будь то хоть бог, хоть дьявол, хоть всё мироздание разом.

— А ты не чужачка? — спрашивает ее божество.

Карин лишь приподнимает бровь — вопрос слишком нелепый, она все же складывает уверенно руки на груди, потому что отступать уже некуда, сражение, как ей кажется, начато, и отступать уже поздно.

Только вот она не осознает, что это вовсе не схватка.

— Я его сестра.

— Вы провели порознь три столетия, — сакуры вокруг них снова вспыхивают розовым цветом, будто лепестки взрываются со всех сторон, будто муж ее сестры активировал банкай своего занпакто, и они буквально утопают в волне розовых цветов. — Он провел здесь уже четыре десятилетия, живя сам, а ведь знаешь, Карин Куросаки, — Король смотрит своими нечеловечески глубокими глазами в ее, человеческие, — проведи вы порознь хоть мгновение, и все равно человек будет уже иным, а вы провели порознь столько столетий, — сакуры увядают. — Он уже не тот твой брат, а ты не его сестра. Вас связывает кровь, твоя старая блеклая память и чувство семьи, которое ты рвешь на мелкие куски, не оглядываясь на других близких, зацикленная. И, знаешь, — он говорит будто с сожалением, но это лишь Карин хочется так думать, было бы лучше, если бы он говорил с насмешкой или сожалением, — больше ничего.

— Вам ли это тогда говорить, ведь Вы не знали его вовсе!

— Верно. Не знал, — соглашается он. — А потому я и не буду искать в нём призрака. Мне нет нужды загонять его в рамки, которые я помню.

Король улыбается. Несмотря ни на что, он всё ещё улыбается, и это невероятно бесит и пугает одновременно. Как можно так спокойно улыбаться, когда кто-то раз за разом проходится по больному? Если только это не больное...

— Ты и твой отец, возможно, не заметили, — говорит он. — Но этого ребёнка не нужно воспитывать. Он уже сложившаяся личность. Ребёнок, да, но всё же взрослый. Несколько непосредственный, непоседливый, но это такие... мелочи. Что не требуют вмешательства. В чём он, действительно, нуждается, так это в обучении, потому что моё наследие и наследие моего сына уже проснулись в нём.

— Да не нужно никому это наследие! — прорычала Карин. — Заберите его и убирайтесь. Оставьте нашу семью в покое! Ичиго прекрасно жил без него все те годы! Проживёт и теперь.

— Вот видишь, — мужчина склонил голову, как большой кот, наблюдающий за цыплёнком рядом с собой. — Ты стремишься отсечь всё то, что считаешь лишним для него, считая, что права. А ведь это наследие всегда было в нём. Оно жило и развивалось вместе с ним, дышало в такт его сердцу и защищало там, где любой другой непременно бы умер. Оно бы всё равно проявилось. Со мной, без меня, при встрече с Яхве или без. Ты не можешь запретить дереву расти и тянуться к солнцу.

Он всё ещё пытался в чём-то её убедить, что только сильнее злит. Сила, сила, сила... все в этом грёбаном мире только и делают, что рвутся к силе.

— Раз он мог пробудить её и без Вас, значит, нет необходимости тянуть к нему руки.

— И сколько будет трупов в таком случае, ты знаешь?

— Нисколько, — Карин отрицательно качает головой. — Вы хотите верить, что для этого нужны трупы и жертвы, — она хочет усмехнуться. — Я не так наивна, чтобы полагать, что цены не существует, но я думаю, — она наклоняется чуть вперед, — я верю, что Ичиго может все, и трупов можно избежать. Выход. Есть. Всегда.

— В могилу, но не из нее, — слива медленно оживает вокруг них, и тянутся зеленые побеги в высоту, — и ты, судя по всему, хочешь его завести туда, проложить ровную дорожку из желтого кирпича, — вспыхивает розовым цветом, — иногда выхода просто нет, девочка.

Она упрямо наклоняет голову, отмахиваясь от кружащихся вокруг лепестков, солнце, ранее ярко светившее закрывает облако, и лучи света мягкими волнами пробиваются сквозь него, освещая то один, то другой лепесток или лист. И никогда не падают на беседующих.

— Возможно, Вы просто не хотите его найти, — женщина складывает руки на груди, — потому что хотите забрать моего брата, будто имеете право.

Это пики и булавы, это острые копья и мечи, баллисты и моргенштерны, кипящее масло. Это сражение с никем, потому что биться ей не с кем.

— Ты не слушаешь, — он морщится, впервые и так внезапно показывает неприязнь. — Дело не в том, что я хочу, — он делает взмах, и слива замирает в своем цвету. — Хотя я, правда, этого хочу, — а она уже почти набрала в грудь воздуха для ответа, — но есть то, что должно быть сделано, — он постукивает указательным пальцем по дереву, и цвет пропадает вовсе, будто его и не было. Рядом с ними чисто и пусто. Никакой внезапной весны. — И есть факты, которые должны быть произнесены, — Король смотрит прямо на нее. — Ты — та, кто тащит Ичиго назад и убивает, та, кто отравляет своего мужа безразличием, и ты — та, кто должен сделать шаг вперед и попытаться исправить все это, иначе больше их не увидишь, — он делает паузу. — А если ты так не поступишь, то какое мне дело из-за того, что еще одна душа отправится в цикл перерождения?

— Ичиго!

— Переживет.

— Вот только никогда не простит, — с ядовитой насмешкой скалится женщина. — Мой брат никогда не прощал тех, кто поднимал руку на нашу семью.

Он смотрит на неё, и воздух вокруг вдруг вымораживает. Как Ичиго в самые плохие дни. Изумрудная трава у его ног покрывается инеем, а сам он глубоко вздыхает и на мгновение закрывает глаза. Благородное лицо застывает фарфоровой маской, и чётче проступают скулы и сжатая до боли челюсть.

— Девочка, — он медленно и шумно выдыхает. — Услышь меня, пожалуйста. Душа, — Король открывает глаза, и Карин едва не отшатывается от ужаса: из потемневших до абсолютной черноты глаз, без зрачков, на неё смотрит древняя бездна. — Мне будет совершенно всё равно, как этот ребёнок будет ко мне относиться, если это сохранит ему жизнь, — Карин обхватывают ледяные тиски реацу, больно прихватывая за плечи, словно живые, твёрдые, но ледяные пальцы. — Есть простой факт. Медицинский, как любил шутить один человек. Духовная мощь подобных нам существ при долгом воздействии непоправимо вредит окружающим душам, не достигшим достаточно высокого уровня духовного развития. Не менее капитана, — он говорит, а Карин чувствует себя змеёй перед дудочкой факира. — Даже я, владея своей силой, не могу находиться в этом измерении дольше трёх дней. Сейчас твой брат слабее меня. Но его срок не больше месяца. А сила его растёт. Мой сын... решил эту проблему за счёт своих "детей", — он на мгновение сжимает губы в тонкую линию, но продолжает. — Каждый квинси нёс в себе частицу его души, уменьшая площадь давления на мир. И это наследие он отдал своему сыну. Мальчик ещё не принял его до конца и не сможет воспользоваться этим подарком в полной мере, предел присутствия Ичиго в измерении квинси — полгода. Потом его духовная сила начнёт калечить окружающих. Так что выбор тут прост и ясен: или он живёт со мной во дворце, набегами появляясь там и тут. Или переезжает в Ад. Где Энма с удовольствием поможет "внучатому племяннику" овладеть способностями.

Карин сглатывает, потому что тиски силы давят на спину, как многотонный пресс.

— Ещё ты можешь предложить запечатать силу мальчика, — проникновенно замечает правитель. — Но в этом случае обычное убийство будет и того гуманнее.

— Всегда, — Карин упрямо нахмурилась, — всегда существовали места, куда не ступала нога человека, — она нахмурилась. — Пусть его силу нельзя сдержать, так пусть он и не сдерживается, пока не овладеет ей, — она чуть подалась вперед, — и я поддержу его.

— Ты, правда, веришь, что такие места существуют? — он чуть наклонил голову. — Мы в мире мертвых, и у всего есть конец и начало. Здесь везде ступали человеческие души, каждый квадратный сантиметр этого измерения был давно пройден, и будь то леса, поля, реки, озера или даже лавовые пустоши — нашлась душа, которая прошла по этой земле, — Король холодно спросил ее: — Думаешь, твой брат простит себе это? Думаешь, мой внук останется после этого прежним, когда ты убаюкаешь его ложным покоем, а потом его сила вывернет наизнанку чью-то душу так, что от нее не останется даже и пепла?

Женщина отшатнулась. Перед ее взором предстал темный силуэт на фоне ночного неба, окрашенного в цвета огня, с землей, потрескавшейся под его ногами и лавовыми реками, бегущими под его ступнями. Заблудшая сильная душа, ждущая своего перерождения и только начавшая свое путешествие. Где только люди не умирают. А потом душа даже не кричит, нет, в мгновение ока тело сгибается пополам, а потом просто исчезает. Ни вспышки, ни хлопка, ничего. Просто закрытые на секунду веки, и душа пропадает.

Но если Ичиго ничего не узнает...

— Ты, правда, в это веришь? — губы Короля кривятся в усмешке. — Карин Куросаки, твой брат отправится в измерение Короля через два дня, после переговоров с Империей квинси, а пока, — он делает повелительный жест рукой, — ты будешь молчать, думать и останешься здесь.

— Вы не...

— Могу. И буду, — отрезает он. — А тебе надо осознать, что мир не крутится вокруг твоих желаний. В конце концов, ты уже погубила две сильные души.

— Две? — недоуменно спрашивает она, — погубила? Не понимаю...

На нее смотрят с жалостью.

— Не понимаешь? — он наклоняет голову на бок. — А как же твой муж? Его ты погубила своим безразличием. Желая спасти тебя, он фактически вскрыл свою душу, вытащив на поверхность память, которую не могло удержать его нынешнее воплощение. Девочка, души не просто так теряют память при перерождении. Не появись там я, и он бы уничтожил себя. Мой Страж счёл это достойной ценой, чтобы спасти тебя. Ту, кто его не любит.

— Что?.. — к её горлу подкатывается тошнотворное чувство.

И это, наверное, ложь, думает она. Потому что Тоширо, ей сказали, он жив. И он же умный, он не мог так глупо...

Они ведь ничего не обещали друг другу. Она не обещала. Он знал это. Он...

Под взглядом Короля Душ она тяжело сглатывает ком в горле, за первым страхом приходит злость.

— И при чём тут я? Это был его выбор! Это меня и мою сестру против воли загнали в ненужные нам браки. Словно племенных кобыл!

— Выбор, который ни он, ни Кучики Бьякуя не обязаны были делать, чтобы спасти вас. Лицемерно считать, что тяжело пришлось только тебе.

— Выбор, который никому не пришлось бы делать, если бы не приказ Совета Сорока шести!

— Выбор, который спас вам жизни и свободу, девочка, — отрезал Король душ. — Или же ты, действительно, думаешь, что дети, чей духовный уровень был столь мал, могли бы выжить в этом мире без поддержки духовной силой?

— Что?..

Карин слушает, но не понимает, о чём говорит Его Величество. Причём тут ещё и их духовный уровень ей не ясно совершенно.

— Ты не знала? — спрашивает мужчина, нехорошо щуря тёмные глаза. Всё ещё нечеловеческие. — Или забыла? Вас не убили, отправляя в этот мир. Вы остались живы. Живым не место в мире мёртвых. Ваших запасов сил не хватало, а ваш отец не мог обеспечить вас защитой. Вам нужны были супруги чтобы поделиться своей силой. Брак в мире духов — традиционный способ поддержки.

— То, что нужно, — отозвался отец.

Объяснения были позже. Потом. Когда они отказались куда-либо идти, пока он не скажет. А потом их пихнули в портал в огромном подвале торговца сладостями.

— Прежде, чем менять мир, измени себя, — непонятно выразился правитель, выдирая её из цепей воспоминаний. — Айзен Соске тоже этого не понимал. Быть может, если бы хоть один из вас смог вырваться из кокона своих проблем, вам обоим стало бы легче. Но и ты, и он бежали к цели не тем путём, который мог принести вам пусть не счастье, но мир.

— И причём тут Айзен?

— Правда, не догадываешься? — почти недоуменно спросил он ее.

— Нет даже предположений, — отмахнулась она.

Король задумчиво посмотрел на нее.

— Излишняя инициатива всегда была наказуема, а уж его идея занять мое место и вовсе смехотворна, только вот, — ей почудилась насмешка в голосе Короля, — он бы давно сдался, если бы не ты.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 27-40), Алое знамя (часть 1-14), Крепость Амарант (1-4), Разделённый мир (часть 1-16), Смеялись боги (часть 1-3), Обыденность (часть 1-2). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Капитана Пятого отряда уводит служанка. Он не смотрит в их сторону, потому что все, что он сказал этой девочке, правда. С этой правдой ей жить.

Если сможет. Ее, по-своему, жаль.

Но и приносить в жертву ее упрямству внука он не будет. Как не будет смотреть на гибель своего Стража.

Сакура рядом снова зеленеет и распускает бутоны... Бедное дерево. Он накинул ему уже двести лет...

Впрочем, это все лишнее. Он невесомо гладит ствол кончиками пальцев. Один разговор он закончил. Впереди казнь.

И приговоренный, скорее всего, уже знает о своей судьбе.

В поместье царила тишина, слуги мирно спали в своих постелях, а те, кто не спали, аккуратно и, стараясь не создавать лишнего шума, кропотливо исполняли свои обязанности. Токинада-сама — глава клана Цунояширо этим вечером работал в своем кабинете и дал четкий приказ никому его не беспокоить.

Потерявший за последние столетия множество своих членов Дом однако слабее не стал и все также был известен и располагал всей полнотой власти в обществе. Глава же Клана, потерявший жену, часто пропадал в своих покоях или кабинете, занимаясь важными для Дома делами, либо тихо горевал.

По крайней мере так думали другие.

— А ты неплохо устроился, — раздался тихий и спокойный голос позади Токинады.

Мужчина резко повернул голову, отрываясь от каллиграфии: перед ним стоял высокий черноволосый мужчина в белоснежных одеждах, расшитых жемчугами.

— Столько лет наращивал влияние и среди смертных, и среди мертвых.

— Ваше Величество, — напряженно отозвался глава Клана и склонил голову, — я не совсем понимаю, о чем идет речь.

— Даже создал того мальчишку, — Король задумчиво потер лоб, — мало было твоих предков, так теперь еще и ты. Власть?

Токинада поднял голову и посмотрел Королю прямо в глаза, губы скривились в ядовитой и какой-то вдохновленной усмешке, и он спокойно откинулся на спинку своего стула.

— Любопытство, — он развел руками, — я занимался этим для души.

— Омерзительное создание, — с презрением протянул Король.

— Да что Вы, — отмахнулся мужчина, — я всегда знал, знал, ждал и надеялся, — он наклонился чуть вперед, — и никогда не боялся, — он спокойно свернул свиток. — На мне мой дом и закончится, так что, — он снова усмехнулся, — есть ли смысл в страхе и бесполезной дрожи.

— Думаю, что нет, — качнул головой Король, — видно, ты и сам все прекрасно понимаешь.

— За то, — он прикрыл глаза, — что сделали мои предки, шкуру Вы бы и так с меня содрали, так что я пошел в ва-банк, пока воцарился хаос, — мужчина похвастался, — почти успел.

— Ты исчезнешь, — холодно и спокойно обронил Король, — исчезнешь и будешь разодран на тысячу рейш, одна за другой, — он коснулся лба смотрящего прямо на него Токинады, — за то, что ты создал искусственную и искаженную душу, неестественную и рожденную из переплетения несовместимых сил, за то, что покусился на мое место, — он сделал паузу, — за то, что вмешался в жизнь мира смертных и основал культ.

— Как пожелаете, — выплюнул Токинада, — Король.

Мир взорвался ослепительно-белоснежной вспышкой сгорающих звезд.

В тот день горело поместье вместе с его хозяином. Повскакивали слуги, носясь и пытаясь потушить белоснежный огонь, некоторые бежали от него, с трудом выбираясь из задымленных помещений, а некоторые не успевали, и языки пламени, словно змеи преследуя их, обвивали тонкие и толстые шеи обитателей поместья, неся кару за их деяния. За вторжение в естественный порядок вещей.

Глупо замахиваться на королевский трон, считая, что последствия минуют. Его предки это понимали и всего лишь закатали своего правителя в кристалл плотной реацу, отрезали руки, вырвали сердце... Сотворили безвольную подпорку для миров, почти лишив его воли.

Ну, что ж... предателям собачья смерть. Клана Цунояширо больше никогда не будет. И имя его сотрётся в веках, сокрытое табу.

Эти души никогда не вернутся.

* * *

Сознание вернулось, будто кто-то включил лампу из мира живых, высвечивающую каждый уголок комнаты стерильным и абсолютно искусственным светом. Неестественным.

— Что?.. — прошелестел Тоширо. Перед глазами плавало, а горло ободрало сухостью.

— Тише, — раздался незнакомый голос рядом, — в Готее ты, — к этому смутному силуэту он чувствовал давно забытое доверие и спокойствие.

При попытке пошевелиться тело наполнилось тягучей тяжестью и болью, задеревеневшие мышцы отозвались предельной усталостью. Он шевельнул рукой, бессильно пытаясь хотя бы приподняться. Но пальцы лишь бессильно дрогнули, слабо сжимая складки одеяла.

Силуэт сбоку шевельнулся, наклоняясь ниже, с шорохом зашуршала ткань одежд, голову приподняла чужая, прохладная рука, и в губы ткнулся шершавый край чашки, смачивая губы божественно холодной влагой.

— Легче, — чашку на мгновение отняли, и он слепо потянулся вслед за ней, жадно глотая воду. — Легче. Вода от тебя никуда не денется, Грозовой дракон.

Вода оказала живительное действие, и зрение прояснилось, позволяя рассмотреть сидящего рядом мужчину. Он никогда не видел его, но человек был знаком, как забытый, унесённый воспоминаниями сон.

Ему помогли опустить голову обратно.

— Кто вы?.. — прохрипел он, встречаясь взглядом с нечеловеческими глазами.

— Я думаю, ты знаешь ответ, мой Дракон, — улыбнулся ему незнакомец.

Широкие рукава просторного светлого одеяния переливались перламутром от нежно-голубого серебра до искристого золота. Богатое вафуку и узор...

— Ваше Величество... — прошелестел Тоширо, озвучивая титул пришедший из самой глубинной части души.

— Вот видишь, — мягко улыбнулся мужчина, — что-то, да помнишь.

Тоширо не помнил ничего, но как только смысл собственных слов дошел до мутного сознания, отрицать не стал. Голова нещадно болела, взор плыл, и глаза снова норовили закрыться.

— Тебе стоит передохнуть еще немного, — Король поправил сползшее на пол одеяло и настойчиво прикрыл глаза рукой, — отдыхай, — прозвучало прощание.

Сморенный усталостью, Тоширо провалился в темноту.

* * *

Кеораку со вздохом опустил взгляд на полную чарку саке. Впервые за всю его жизнь ему не хотелось пить. Хотя желание напиться никуда не делось.

Король Душ изволил гостить в Готее Тринадцать второй день... вторую ночь, если быть точным, и завтра к вечеру, если всё будет хорошо, отбудет в свой дворец. Прошло всего два дня, но, кажется, что все две сотни лет.

— Ичиго-кун всегда умел организовывать массовку и вносить хаос, — вздохнул главнокомандующий.

— Было бы странно, если бы сейчас ничего не случилось, — задумчиво согласился сидящий рядом Укитаке. — Если подумать, со всеми этими разборками семейного положения его с самого начала загоняли в угол.

— Он ничего не помнит, — как бы между прочим, напомнил его друг.

— Зато помнят его мечи.

— Думаешь, их с самого начало было два? — поднял бровь Шинсуй.

— Клинки, похоже, сильно индивидуальны. Возможно, второй так и не решился показаться ему в прошлом.

Седой капитан вдохнул полной грудью прохладный воздух ночи. Впервые в жизни полной грудью. Впервые здоровый.

— Духовный уровень растёт... — эхом отозвался товарищ. — Дежурные опасаются прорывов из Уэко.

— Королю не стоит надолго покидать дворец, — кивнул Джууширо. — Ты уже получил его пожелание к Королевской страже? Людей придётся набирать заново.

— Я получил от него требование составить список претендентов в Совет Сорока Шести.

— Значит, он сам отберёт тех, кто войдёт в него, — капитан Тринадцатого отряда прикрывает глаза. — Разумно. Последние два... возложенных надежд не оправдали.

— Страшно представить, что творится в рядах аристократии, — главнокомандующий ухмыляется тёмным оскалом, не предвещающим ничего хорошего, и покачивает так и не тронутой чашечкой саке. — Такая честь... и ни единой возможности повлиять на чужой выбор.

Старый друг усмехается в ответ.

— Это они пока не в курсе, что Его Величество ещё и контролировать их теперь будет.

— Кончились вольные годы... мда.

Густой и терпкий аромат травяного сбора струился от чашки Укитаке, настраивая на лирический лад. Желание выплеснуть алкоголь в кусты вдруг стало почти не преодолимым. Кеораку опустил неопределённый взгляд на прозрачно-розовую жидкость. Голос друга пришёл как издалека.

— Что тебя беспокоит?

Он не знает. Вопрос слишком неопределенный. Его сейчас многое "беспокоит". Но из всех возможных вариантов Шунсуй выбирает самый... неопределённый.

— Списки для Нулевого отряда слишком малы.

Возможно, здравствующему Королю Душ и не нужна большая охрана. Возможно, он не нашёл достойных или хотя бы тех, кто выдержит долговременное присутствие в измерении короля... Возможно, Кеораку просто ошибается в необходимой численности. Однако...

— Там не хватает, минимум, половины. По сравнению с прошлым составом, — возможно, он просто дурак, беспокоящийся о том, что не в его власти и, куда важнее, не его ума, но у него такое чувство, что...

— Его Величество просмотрел все списки?

-Да. И, мне кажется, недостающих будут принимать не из шинигами Готея.

— Восточное отделение? — заинтересованно склоняет голову Джууширо.

— Возможно.

Возможно-возможно-возможно... слишком много предположений. Иногда он ловит себя на мысли, что чувствует себя слишком старым для всех этих предположений. Ярость Короля обошла его стороной, но где-то в глубине души, он считает, что не заслуживает этого.

Через восемь дней казнят Куроцучи на Сокеоку. Через пять дней Комамура сложит обязанности капитана и отправится в Руконгай познавать себя. Завтра вечером Тоширо Хитцугая уйдёт, вступит в Нулевой отряд. А сколько потребуется времени Сой Фонг на то, чтобы уговорить Йоруичи на возвращение на пост капитана Второго отряда, не ведает, вероятно, даже Его Величество.

Войны не случилось, но Готей Тринадцать снова обескровлен, лишен капитанов.

— Худой мир лучше доброй войны, — Укитаке откинул мешающие пряди волос назад.

Кеораку рассмеялся, утер выступившие слезы и горько посмотрел в пустую чашку:

— А наши предки бы с тобой не согласились, — он покачал головой, — да, может, и сам Ямаджи, баланс, менос бы его побрал.

— Не скажи, — его старый друг упрямо посмотрел на него, — Ямаджи медленно, но менял Готей, строил для нас мир. Думаешь, Белый город всегда здесь стоял? — Укитаке прикрыл глаза, — Ямаджи построил его для нас и для нашей жизни, для будущего.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 27-40), Алое знамя (часть 1-14), Крепость Амарант (1-4), Разделённый мир (часть 1-17), Смеялись боги (часть 1-3), Обыденность (часть 1-2), Общественные работы. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Вместо вспышек тысяч молний следует тьма. Мягко она шелестит под их ступнями, настойчиво тянет за одежду и, наконец, когда мелькает вспышка света, она с тревогой и неохотой отпускает, позволяя уйти. Юграм закрывает проход Врат Солнца, которые они открыто и не таясь использовали, и в яркой вспышке высококонцентрированной реацу, которая что голубое пламя взвивается вокруг них, появляется с делегацией в Сейрейтее. Прямо внутри барьера.

Этот простой переход конструировался и высчитывался десятилетиями: обход барьера, помещение территории дворца ровно в тень Белого города и, конечно, же объем реацу, который был нужен, чтобы порвать пространство и создать подпространство для перемещения и размещения их измерения в нем.

Колоссальный труд тысяч ученых нескольких поколений и Императора, который вкладывал свою и Юграма реацу во все это.

Все ради захвата Сейрейтея. Общества Душ.

А теперь они будто вежливо стучат в дверь врага, вынужденные не атаковать, но мириться, не прятаться, а выходить на публику, заявляя о себе. Они совершают совершенно противоположное. И теперь они здесь.

Реацу Его Высочества звенит где-то рядом, насколько он помнит карту, где-то в поместье Кучики, где госпожой дома является его младшая сестра. Реацу — умиротворенная: мягкий свободный поток, что объятия, окутывающие его семью, и готовый обернуться кристаллами шипов в случае опасности. Не специально. Подсознательно.

Баззард рядом презрительно кривит губы, и Хашвальт лишь отводит взгляд, смирившийся, слишком доверившийся. Базз не может держать себя в руках, что взметнувшееся пламя, он теперь горит безостановочно и жадно, надменно, гордо и уверенно, и никто кроме него — Юго, кажется, не в силах усмирить его натуру. Теперь он таскает Базза, что шавку на поводке, которой нужна дрессировка, потому что спусти — укусит, оставь одного в Империи — разойдется и порушит что-нибудь.

Баззард за эти годы совсем не повзрослел, он, опьяненный вседозволенностью и счастьем, что Император мертв, что чудовище его детства свержено, и тем, что Юграм доверяет ему, стал совершенно свободным от всего, что его сдерживало.

Погруженный в заботы Юграм этого и не приметил.

— О да! — шипит Базз, — и вот мы здесь!

— Молчать, — роняет Юграм, обращая свой взор на Аскина. — Что скажешь?

Накк ле Варр поджимает губы, поправляя прядь, и произносит напевным тоном:

— Да что же сказать, Ваше Превосходительство, — он вздыхает, — напряженное умиротворение, они ждут нас, да и Вы знаете, что Король тоже здесь.

— Да он-то какого здесь забыл? — выплевывает Блэк.

— Внук у него здесь, — дает ему подзатыльник Валькирия, которого поставили следить за Баззом, — или ты забыл про нашего принца?

— Внук... — с тоской протянул огненный рыцарь и страдальчески поморщился.

Мелкое и какое-то оборванное слово "внук" не налезало, в его понимании, на принца вот совсем. Собственно, и сам принц на гордый титул пока тянул с большим трудом, но, на взгляд Базза, то был скорее плюс, нежели минус. Хватало и того, что пацан выглядел как мелкая копия Яхве. И хорошо бы не вырос таким же засранцем.

Он скривился и покосился на Юго. Тот терпеливо стоял на площади перед бараками Первого отряда Готей Тринадцать, когда-то, много столетий назад, заложенной именно для таких целей — представительских. Их окружали нервные, перепуганные шинигами, хватающиеся за мечи. И как бы Базз ни относился к этим гадам, приходилось признавать, что дисциплина у них... есть. Ни один клинок не покинул ножны.

Очень хотелось их спровоцировать и нарваться на драку, но тяжёлая рука Джерара на плече и холодный взгляд побратима не давали рыпаться. Вот же...

Из рядов шинигами вперёд вышла молодая женщина с шевроном лейтенанта. Фокутайчо, кажется, так её правильно называть. Нервным жестом она поправила большие очки на носу, но более ничем не выдала беспокойства. Цепкий и сосредоточенный взгляд осмотрел каждого из них, и звонкий голос требовательно взлетел в небеса.

— Лейтенант первого отряда Готей Тринадцать — Исе Нанао. Кто вы и зачем пришли?

Из-за особенностей назначения главной площади она не могла спросить их, по какому праву они вторглись в Сейрейтей. Представительская площадь на то и была представительской. На неё мог прийти кто угодно. Даже пустой, и шинигами обязаны были задать этот вопрос прежде, чем напасть.

Другое дело, что площадь находится в самом сердце Белого города. И дойти туда обычно можно, только пройдя через одни из четырёх ворот. Сквозь половину Готея.

— Регент Империи Квинси, — ступил вперёд Юграм, практически открываясь для удара. — Юграм Хашвальт. По праву представителя Вандеррейха, требую аудиенции Его Величества Короля Душ для урегулирования династического вопроса.

Женщина хмурится, кивает, крепче хватается за папку, и Юграм, увидев краешек записей, понимает — заклинания. Сложные массивы, почти наползающие, словно волны, цепляющиеся одну за другой, многослойные печати и барьеры. Меч — не всегда единственное оружие в мире мертвых.

— Аудиенция Его Величества будет проводится в главном зале собраний, — она чуть отводит руку, — прошу следовать за мной.

И она, выпрямившись, ведет их за собой в массивное главное здание Первого отряда. Юграм не оглядывает его с любопытством как Базз, который наверняка уже и забыл, что было написано в отчетах, а лишь спокойно идет за женщиной, следя за окружением по бокам — спину прикрывает Валькирия.

Здание Первого отряда, кажется лишь сделанным из дерева — стены его облицованы отшлифованными до блеска панелями из акации, которые прячут монолит белоснежного духовного камня, пол не скрипит под ногами, скрывая под собой не просто фундамент и землю, а десятки потайных ходов и Мукен с заключенным там Айзеном Соске. Первый отряд — не совсем основа обороны, скорее это бомба замедленного действия, которая взорвется, стоит врагу ступить за порог белоснежного небольшого дворца.

В этот раз они — гости.

И как гостей их проводят в строгую приемную, довольно просторную, предлагают напитки, но следят, следят неотрывно за каждым жестом и шагом и также уведомляют, что аудиенция состоится через час, когда все участники соберутся.

— Заставлять ждать невежливо, — улыбается насмешливо Баззард.

Стоящий позади него Валькирия лишь с силой сжимает его плечо и отвечает:

— Ну-ну, неужели ты решил, что стоишь выше желаний Его Высочества и отца нашего почившего Императора?

При словах "почившего Императора" лицо Блэка искажает какая-то страшная гримаса, которую тому с трудом удается подавить, и Хашвальт лишь хочет с силой потереть переносицу. Грандмастер бросает спокойный, но чуть уставший взгляд на Жерара, и тот кивает в понимании: не дать позволить Баззарду и рта раскрыть перед Королем.

Нанао отступает в коридор из приёмного зала и срывается в шунпо до кабинета главнокомандующего. Он уже знает, несомненно знает, кто и зачем пришёл в Белый город в шорохе белых молний и ледяной реацу. Более того, все они предупреждены об этом визите Королём Душ и им же проинструктированы вплоть до последней фразы.

Приказ Его Величества строг и однозначен. Быть миру и быть переговорам. Одна лишь капля крови, упавшая на белые плиты Белого города Душ, и гнев Короля накроет всё измерение. Члены Второго отряда прячутся в тени, окружая зал ожидания. Они охрана и первый меч Рейо на случай, если квинси сочтут возможным вновь поднять на него меч.

— Прибыли? — оборачивается к ней капитан, задавая ненужный по сути вопрос.

— Хай, сотайчо!

— Его Величеству уже сообщили. Он скоро будет, — кивнул капитан Кеораку, поджимая губы. Будьте наготове. Переговоры пройдут по сокращённому церемониалу, Королю душ нельзя долго задерживаться здесь. К вечеру вопрос должен быть улажен. Так или иначе.

* * *

К чаю так никто и не притронулся: с одной стороны, они нарушили правила гостеприимства и этикета, прибыв в чужую "страну" с дипломатическими намерениями, оскорбив ее господ, а с другой — пусть цена была бы и высока, началась бы война, но избавление от верхушки Империи было довольно заманчивым, а яды, синтезированные на реацу пустых, убили бы их мучительно и не оставили и шанса если не на выживание, то на сохранение прежнего боевого потенциала.

Юграм задумчиво посмотрел на ароматную жидкость в чашке, поставил ее обратно на блюдце и перевел взгляд на Аскина. Тот аккуратно, практически незаметно, проводил рукой в перчатке по ободку кружки, чуть касаясь жидкости, а потом внезапно чихнул — очень даже правдоподобно, и снял перчатки, сложив их и убрав в один из карманов своего кителя. Грандмастер чуть качнул головой — все ученые, какими разными они бы не были, и к каким группам они бы ни принадлежали, действовали иногда абсолютно идентично.

— Прошу вас, — снова вошла лейтенант Первого отряда и указала рукой в сторону распахнувшихся дверей.

Юграм кивнул, следом за ним рывком поднялся Баззард, которого силой удержал Жерар за плечо, Блэк раздражённо оглянулся на него, но Валькирия лишь усмехнулся:

— Куда рванул вперёд господина Регента?

Но взгляд его был холоден — он уже знатно устал отдергивать товарища за эти несколько часов, что они прибыли: Баззард будто не знал, куда себя деть, кажется, так и не определился, как относиться к Принцу, и явно, случись что, будет мешаться, не зная, что ему предпринять. Валькирия подозревал, что вскоре его сошлют подальше от любопытных глаз и от Принца — не дай бог, у него сорвет резьбу, и тот что-нибудь сболтнет о почившем Императоре.

Баззард недовольно дернулся и вошёл вслед за всеми в большой зал собраний капитанов. У шинигами было не так много времени подготовить достойное Короля Душ место, но они сделали, что смогли.

Их встречал поредевший состав капитанов, выстроившийся в две шеренги по обе стороны от входа. Впрочем, Юграм удивился бы, если тут были все. Смешно было бы ожидать подобного, даже предупреди они заранее...

Во главе всех на богатом, резном троне из красного дерева восседал Король Душ, одетый в уже иные, но такие же, как и раньше, белые, расшитые жемчугом одежды. И так он был похож на Императора, что Хашвальт с трудом не сбился с шага.

Отец и уже исчезнувший сын... в их лицах не так много общего, но он словно снова в тронном зале перед своим повелителем, и воздух дышит реацу...

Грандмастер склоняет голову перед правителем всех миров — простая вежливость, и беглым взглядом проходится по проводникам душ, держащим охрану своего монарха. Представитель Второго отряда закономерно отсутствует. На них безопасность. Не нужно прислушиваться, чтобы почувствовать замерших на своих постах омницукидо, десяток которых притаился по углам только этого зала.

Не слишком вежливо, но спишем на подвешенный статус "посольства". В конце концов, они фактически вломились в Белый город.

Нет капитана Двенадцатого отряда, что понятно. Не хотят провоцировать. Присутствие этого... человека на переговорах меньше, чем за оскорбление, никто бы из квинси не принял.

А вот, где капитаны Четвёртого, Одиннадцатого, Пятого и Седьмого, вопрос хороший.

Главу медиков, допустим, могли оставить в тылу. Оборотня... оборотня, скорее всего, оставили на своём месте. В присутствии тут всех капитанов поголовно необходимости нет. Зараки... с этим понятно. Даже если он стал бы вести себя прилично, он тут скорее лишний. Однако, Шиба? Их Юграм почти ждал.

С учётом того, что за троном Его Величества, по правую руку с самой постной и безразличной миной из возможных возвышается Хитцугая Тоширо, вряд ли его жена может отсутствовать по причине ранений. Уж по сравнению с супругом, ей и вовсе ничего не сделали. И так странно, что капитан Десятого отряда стоит вне шеренги коллег. Что-то тут не так.

Хашвальт переводит взгляд чуть левее, встречаясь с серыми глазами Урахары Киске, замершим с левой стороны от трона. Что-то очень не так. И Грандмастеру совершенно не нравится, что он не в курсе происходящего.

Однако, в основном, состав ожидаем. Трое вайзардов, два старейших капитана, гениальный учёный и капитан, разнёсший половину дворца, даром, что непонятно как и очевидно в сильном помутнении разума... Вкупе с охраной расклад не самый лучший.

...если бы кто-то собирался нападать на правителя всех миров, конечно.

А так у них даже есть шансы выйти отсюда живыми. Стоит верить в это.

— Приветствую, — тонко улыбается Его Величество Король душ, когда лейтенант Первого отряда замирает в шаге от своего капитана.

С каждым мгновением он всё больше похож на своего сына.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 27-40), Алое знамя (часть 1-14), Крепость Амарант (1-4), Разделённый мир (часть 1-17), Смеялись боги (часть 1-4),Проклятый договор Хокаге. Ссылка в профиле.

То, что окружающие попеременно считают его то слишком маленьким, то слишком глупым, Ичиго понял ещё в академии. До всего этого бардака с родственниками. Его это чрезвычайно раздражало, но наученный горьким опытом Руконгайских районов, он редко когда возражал. Только если окружающие совсем уж палку перегибали.

Простое правило: пусть лучше недооценивают, чем знают все твои стороны, не раз выручало из неприятностей и осечку дало лишь однажды. С Зараки Кенпачи.

Капитан Одиннадцатого отряда не считал его ни на что не способным младенцем, не пытался воспитывать и не лез со своим ценным мнением, когда не просили. Он предоставлял ему свободу, но в то же время ненавязчиво присматривал. Ичиго, действительно, очень хотел бы попасть в его отряд.

Однако сейчас все очевиднее становилось, что Зараки Кенпачи будет последним, чье мнение будет учитываться горой родичей, навалившейся со всех сторон. Мнение самого Ичиго явно также планируют учесть постольку-поскольку, потому что "взрослые, умные дяди и тети" знают лучше, что ему нужно и в каких пропорциях.

Видят Ками, Ичиго долго это терпел. Но предел есть у всего. У его понимания чужой душевной организации тем более.

Поэтому сейчас он аккуратно складывает бесящее цветастое кимоно, в которое служанки вырядили его поутру, сменяя его на простую форму шинигами. Она не учебная, и по существу, он не имеет на нее никакого права, потому что академию так и не закончил. Но хитро улыбнувшаяся Ячиру, прокравшаяся ночью в поместье, принесла именно то, что было нужно.

Он совсем не удивлен, обнаруживая на внутренней части запаха метку Одиннадцатого отряда. Двадцатый офицер. То место, с которого он должен был начать, но не сложилось. Ничего, с этим он ещё разберётся.

Черная форма сидит на нем, как влитая, Ячиру очень старалась. Даже кулёк конфет положила. Он будет ей должен за это. А теперь меч за спину, реацу скрыть до минимума и в шунпо, к баракам Первого отряда. Если кто-то решил, что его судьбу будут решать без него, этот кто-то зря так решил.

Навык подслушивания и подглядывания ему ставила смешная тетя-кошка, появлявшаяся в районах Города душ время от времени.

* * *

Куросаки Ичиго не был Куросаки Ичиго. То есть естественно он был, душа была. Но сам чуждый ему облик, поведение и даже манера речи никак не напоминали дерзкого реоку. Супруга, задумчивая, кутающаяся в теплое домашнее кимоно, расхаживала поздно вечером по их комнате, подтягивала края одеяния поближе друг к другу в надежде согреться и смотрела на него растерянным взглядом:

— Я не понимаю, — шептала она, — разве душа не должна была прийти в мир мертвых такой, какой она была при жизни?

— Слишком большой выбор реацу, — Бьякуя аккуратно обнял ее за плечи и отвел к футону, — слишком мощная атака, все запуталось и вот что вышло.

Она покачала головой:

— Я могу понять его поведение и манеры, — женщина прикрыла глаза, — отсутствие воспоминаний, но внешность! — госпожа Клана Кучики с горечью взглянула на мужа. — Хоть что-то от нашей семьи!

Прожив, пусть и недолго в поместье вместе с Ичиго, Бьякуя все же признал, что пусть памяти и не было, но черты — тонкие, едва заметные знаки, позволяющие понять, что душа все же была та, проскальзывали мимолетным миражом, только успей разглядеть их.

— Думаю, это от занпакто, — говорит он, вспоминая показанную в воспоминаниях Сенбонсакуры тёмную тень за плечом рыжего мальчишки, возвышающуюся над худым и угловатым плечом.

И бой с Айзеном, который, разумеется, никто не видел, но у Бьякуи достаточно связей в Готей Тринадцать, чтобы увидеть засекреченные и закрытые записи Двенадцатого отряда. Запись плохого качества. Отвратительного даже, но длинные тёмные волосы видны и без того.

"Меч — это я..."

Мальчик стал живым олицетворением этого постулата. Тут нечему удивляться.

Тот разговор был почти неделю назад. Всего через несколько дней после появления Ичиго в поместье. Кажется, так недавно, но словно бы вечность назад.

Бьякуя помнит, как стоял в саду, прижимая жену к груди, пропуская сквозь пальцы янтарные пряди Юзу, и думал, что несмотря на три сотни лет в Обществе душ, она до сих пор мыслит слишком человеческими категориями. Ведь ни у кого из урождённых жителей их мира внешность возвратившейся из небытия души не вызывала стольких вопросов. Для них, для кого вопросы реинкарнации являлись столь же обыденны и понятны, как дождь за окном, внешность бывшего риоки не играла роли.

И может быть, именно потому, что все связанные кровью с мальчиком родственники не могут принять его таким до конца, Король душ столь настойчив...

Он стоит в первой линии перед троном Его Величества, привычно нося маску холодного внимания, пристально всматриваясь в лица пришедших квинси. В нём нет к ним ненависти. Нет на них зла и осуждения. В чём-то капитан Кучики их прекрасно понимает.

Они пришли за своим правителем.

Для некоторых иномирцы пришли отобрать семью — невольно его взгляд падает на место капитана Пятого отряда, а для некоторых забрать невообразимый военный потенциал — взгляд скользит от Пятого к Первому, у кого-то забирают товарища и друга — за его спиной должен был стоять Ренджи, а для кого-то — они покусились просто уже на своего, признанного. Что звери, огрызающиеся, когда другие ступают на их территорию.

Мир мертвых — практически застывший, медленно набирающий обороты, и эпохи в нем сменяются отнюдь не за десяток лет и даже не за сто. Все они до сих пор крайне обособлены и ревнивы, а потому защищают свои земли и редко суются на чужие. Экспедиции в Уэко выдвигаются редко, а возвращаются и того реже, не говоря уже о том, что посетить измерение Короля попросту невозможно.

Как был разделен мир, как были заведены обычаи и порядки, так они и следуют им, и лишь яркие, мощные вспышки-личности по типу Куросаки Ичиго двигают его.

Забыть их проще, чем кажется, но тот толчок, движение, что они приносят с собой, незаметно, но влияет на привычные устои, приводит новых людей.

И сеет смуту, точно, как сейчас.

Король Душ за его спиной встречает вошедших со степенным выражением лица. Он тоже защищает своё.

Это будут сложные переговоры, — думает Бьякуя.

* * *

Ичиго скользит запутанными улочкам Сейрейтея, прячется в тени и Тени, прячет реацу, сворачивает до минимума, оставляя морозные искорки в воздухе, их не заметят до тех пор, пока не приглядятся. У него есть расписание дежурных и постовых Одиннадцатого и Шестого отрядов, а Второй будет только на подступах к баракам Первого, так что пробраться в нужное место несложно. Пока что.

Он мягко крадётся к окнам нужного зала. Они там под самой крышей, и омницукидо за ними почти не смотрят, потому что слишком палевно. Слишком глупым надо быть, чтобы так в открытую пытаться подслушивать. Но Ичиго маленький, он может протиснуться почти под самый козырёк, и его не заметят.

Он забирается вверх и, зацепившись ногами за деревянные перекладины, свешивается вниз головой, почти слыша тяжёлый вздох старшего Зангетсу.

Белый меч во внутреннем мире скалится и бросает насмешливый взгляд на Яхве, закрывшего лицо ладонью.

— Тебя бесит вся ситуация в целом или то, что его до сих пор не заметили, Старик?

Первый квинси мрачно молчит. Ему плевать на дознавателей шинигами — вот уж чей промах не может не радовать, но Регент? Не почувствовать присутствия своего принца?

Нет, он не будет это комментировать.

— ... мальчик — наследник своего отца, — тихий голос Хашвальта звучит в зале, и Ичиго напрягает уши, вслушиваясь.

Хотя эти слова, сказанные уже по пятому разу, его откровенно раздражают. Безымянным сиротой в Руконе было быть проще, чем этими всеми наследниками!..

— Если продолжишь так висеть, тебя заметят, — низкий бархатный голос прямо над ухом едва не заставляет его вскрикнуть и свалиться со стропил. — Подтянись повыше, мальчик.

Ичиго поворачивает голову и встречается взглядом с золотыми глазами чёрной тёти-кошки, развалившейся по соседству.

Кошка смотрит чуть насмешливо, дергает ухом, а потом наконец отворачивается и тоже, как и он, вслушивается в голоса говорящих.

Приветствие не затягивается надолго и вступительной речи нет, только напряженная тишина и ожидание — кто же заговорит первым? На деле, только кажется, что они сразу бросятся в бой и разгорится жаркая дискуссия, но все оценивают друг друга, примериваются, и лишь Король с легкой усмешкой наблюдает за ними, а затем...

Его взгляд скользит прямо вверх, прямо к стропилам, а затем опускается вновь. Сердце Ичиго пропускает один удар, а после снова начинает биться в привычном ритме. Заметили, но не шугнули — сиди тихо и наблюдай. Где-то во внутреннем мире рассмеялся Ховайто, почти схватившись за живот, он только и выдохнул:

— Ну и дедуля!

— Уж он-то должен был заметить, — ответил Яхве.

И они снова начали вслушиваться. В этот раз тишины не было, переговоры уже начались, и спор как раз начинал набирать обороты.

Слышимость, к сожалению, всё-таки была не лучшая.

— ...фактических попыток так или иначе навредить или убить Его Высочество со стороны шинигами зафиксировано...

— Это когда это меня убить тут пытались? — полувопросительным шёпотом протянул Ичиго, недоверчиво склоняя голову набок.

— Полагаю, это он о прошлой жизни, — широко зевнув во всю алую пасть, прокомментировала кошка.

— Разве ж считается?

— Мы в мире духов, мальчик, — она насмешливо скосила на него золотой глаз. — Очевидно, Наследником ты был уже тогда.

— Отрицать не буду, — согласился Король Душ. — Однако и вы не сумели уследить за моим внуком уже в этой жизни, потому не вижу причин обращаться к промаху прошлого...

Чёрная тень тихо зафыркала, топорща усы и потягиваясь лоснящимся телом.

— Особенно с учётом того, что пиз... — кошка бросила быстрый взгляд на Ичиго и поправилась, — недовольство этим фактом Его Величество уже выказал.

— Я в Руконгае вырос, — доверительно поведал ей мальчик, отрываясь от практически скрипящего зубами квинси на соседку по преступлению. — Все эти слова я знаю.

— Не думаю, что его Величество согласится с этим, — раздражённо махнула хвостом она.

— Психологическая обстановка Общества душ... — тем временем настаивал Хашвальт.

Во внутреннем мире Ховайто тихо сполз на стеклянную поверхность небоскрёба, не в силах больше смеяться. Его безумно веселили аргументы квинси.

— По факту он прав, — покосился Яхве. — В Империи всяко лучше.

— Если так смотреть, самая здоровая "психологическая обстановка" в Уэко Мундо! — не согласился пустой.

Словно услышав его мысли, Шинджи резко хохотнул, некоторые вздрогнули от этого звука, когда низкий голос громко произнес:

— Да вы бы его еще в Уэко предложили поселить, — он обвел всех присутствующих тяжелым взглядом, — прогулки на свежем воздухе в компании адъюкасов, — он чуть склонил голову перед Королем. — Ваше Величество, — придерживаясь приличий, сказал он, — а мальчика-то вы спросили, куда он хочет?

Король чуть приподнял бровь и ответил:

— Ичиго будет жить там, где он решит, но пока, — он насмешливым взглядом обвел переговорщиков, — он в силу неумения контролировать свое наследие будет жить в моем измерении.

На секунду все замолкли, когда внезапно раздался холодный голос Юграма:

— Его Высочество, — Грандмастер упрямо наклонил голову, — при всем уважении к Вашему Величеству может получить все необходимые уроки и у нас.

— Как бы то ни было, — покачал головой Укитаке, — Ваше Величество, не будет ли лучше ребенку с сестрами? Нежели расти в чужой среде, — он бросил острый взгляд на квинси, — среди льдов и столь же холодных, как они нравов. Не лучше ли воспитывать ребенка в теплоте семьи? Уроки, конечно же, он получит.

— С сестрами, которые и не сестры ему? С той истерич... — голос Баззарда резко оборвался, когда его плечо до хруста сдавили.

Валькирия мягко улыбнулся, склонил голову перед Королем и продолжил речь влезшего в беседу Блэка. После возвращения того точно сошлют в такое место, названия которого не помнит никто.

— Мой коллега, — Жерар усмехнулся, — хотел сказать, что узы крови, несомненно, много значат в мире мертвых, но гораздо важнее узы души. Сколько душ скитаются по вашим районам, не помня своей родни, и оседают, находя себе новую и отрекаясь от старой? Разве это не заложено в основе вашего мира? И не проще ли вам отпустить ребенка, которого связывает с этим миром кровь, но не душа? — Валькирия склонил голову. — Его Высочество сын нашего Императора, сын рожденный во тьме, тот, чья сила произошла от силы нашего господина. Он наследник.

Бьякуя качает головой. Он стоит прямо, ровно, почти недвижимо, слушая реплики собравшихся, и наконец вставляет и свою:

— Вы забываете, что он также наследник Шиба. Не вы одни хотите вернуть преемника домой.

Голос Короля разносится по залу, снова заставляя всех замолкнуть:

— Однако, господа, я так и не услышал одного: какие уроки получит принц?

— Мальчик — будущий правитель, — склонил голову Хашвальт. — Его обучат править и разовьют его способности.

— И тому, и другому, брата моей жены, научат и здесь, — не согласился капитан Кучики.

— Может, мне и, правда, смотаться в Уэко? — пробормотал себе под нос Ичиго, уже представляя, сколько и чего ему придётся выучить.

— Думаю, тебе там будут рады, — заметила кошка, — но учитывая количество заинтересованных лиц, очень скоро пустыня станет проходным двором.

Ичиго тяжело вздохнул. Раздражала не столько необходимость учиться — этому он как раз был только рад, прекрасно помня, как приходилось выгрызать знания в нищих районах, сколько понимание — за него торгуются, как за сладкий приз. Тут уж действительно, с дедом пойдёшь, только б отвязались. Он сам, как просто человек, не нужен был ни квинси, ни шинигами. Ну, может, только госпоже Кучики и её мужу.

Остальные искали наследника, почившего друга, исчезнувшего брата... то есть кого-то, кто не Ичиго. Кто когда-то был. Остался ли?

Может, ещё Зараки. Ему вот точно было плевать, помнит он прошлую жизнь или нет, кому и как наследует, а, главное, чем это грозит в будущем.

Ичиго испытал острое желание матюгнуться, самыми страшными словами, но покосившись на кошку, передумал.

— Да, Король, — фыркнул белый Зангетсу. — Называется: не было печали. Взял, да помер. Откачали.

— Пошли в Уэко, — со вздохом решил Ичиго, обращаясь к занпакто. — Пусть они тут сами разбираются.

И тихо соскользнул со стропил.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 27-40), Алое знамя (часть 1-14), Крепость Амарант (1-4), Разделённый мир (часть 1-17), Смеялись боги (часть 1-4), Обыденность (часть 1-2), Проклятый договор Хокаге, Озёрная гладь. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

— Пошли к Сокиоку, Король, — прикинул Зангетсу, игнорируя страдальческий вздох Старика. — Проход мы сейчас при всём желании не замаскируем, но можем открыть пошире, чтобы не понятно было, куда вышли. В Пустыне эти гаврики нас хоть до посинения искать будут, бесконечное пространство.

— Тень не забудьте свернуть, оболтусы, — буркнул дух Яхве. — А то дестабилизируете проход, и сами не поймёте, куда вас выкинет.

— Не учи учёного, Старик!

Ичиго послушно кивнул мечам и прыгнул в шунпо. Как ни странно эшафот Сокиоку никогда по-настоящему не охраняли. Как считалось, ни один здравомыслящий шинигами не попрётся на место потенциальной казни, по здравому размышлению, просто так.

— Ты гляди, Король! Они его отстроили! — восхищённо присвистнул пустой. — Даже жалко. Так хорошо мы его разносили почти каждый визит.

— Ты всегда можешь это повторить.

В голосе Яхве проглянуло тёмное удовлетворение, и он поднял голову к небу внутреннего мира Ичиго. Редкие облака плыли по небу, но дождя не предвиделось. Прекрасно. Ребёнок принимает существование идиотов в мире и не слишком расстраивается.

— Значит так, Король, — проигнорировал его Ховайто. — Гарганта открывается так...

В самом деле, пустой был не против что-нибудь разнести с грохотом и шумом, авось у хозяина поднимется настроение, и он перестанет дуть ветрами так, что стёкла в окнах небоскрёбов дрожат от раздражения. Однако делать это по второму разу было бы скучно.

— И контролируй подачу реацу! — наставительно приказал он. — А то это не мы в Уэко пойдём, а оно сюда заглянет.

— Ага! — Ичиго схватился за рукоять меча и от души взмахнул им, рассекая небо.

Чёрный зев гарганты распахнулся над всем Белым Городом.

— Вот это я понимаю приличный размерчик!

* * *

Волна силы и пустоты, пронесшейся над Белым городом, накрыла измерение душ девятым валом, продирая голодной жутью и обрывая все разговоры.

— Что за!... — Хирако потрясённо распахнул глаза, рефлекторно хватаясь за рукоять занпакто.

Одновременно с ним вскинулся и огненный квинси, вырываясь из хватки старшего товарища.

— Какого хрена!?

Вокруг него нервно вспыхивала искрами реацу. Нетерпеливо прорываясь яростью, которую чудом удалось сдержать, невыплеснувшимся ударом, когда в зал стремительной тенью прорвалась капитан Второго отряда.

— Срочное донесение! Над эшафотом Сокиоку рассеивалась гигантская гарганта не меньше шести сотен метров в диаметре! — шинигами и квинси недоверчиво посмотрели на Сой Фонг. Такого не было даже при самых свирепых прорывах из пустыни. Да что уж там, даже в битве с Айзеном, призвавшим тварь, способную задуть пламя Генрюсая Ямомото, Гарганта всяко была меньше. — Личные составы отрядов с Первого по Шестой, Восьмого и Одиннадцатого выдвинулсь в сторону пробоины. Прорыва пустых пока не наблюдается, но по докладу Двенадцатого отряда на подобное способен только Васто Лорд или член Эспады.

— Или просто очень раздосадованный ребенок, — спокойный голос Короля душ взрезал нарастающее беспокойство среди квинси и шинигами.

Он единственный не подавал ни единого признака волнения, с иронией наблюдая за творящимся бедламом. Расшитые одежды, как в насмешку переливались серебром и искрами.

— Ваше Величество?.. — рискнул обратиться к нему капитан Кучики, и Король тяжело вздохнул.

— Среди вас хоть кто-нибудь заметил, что за сим сомнительным мероприятием наблюдал мой внук? — изящная кисть указала на световое окно под крышей.

Часть Рыцарей и капитанов перевели взгляд на окно, а Баззард, который наконец вырвал плечо из стальной хватки Жерара, присвистнул:

— Его Высочество явно с характером.

Жерар прикрыл глаза, с трудом сдержал желание ущипнуть себя за переносицу и громогласно провозгласил:

— У каждого выдающегося монарха был не менее выдающийся характер.

Блэк обернулся, явно собираясь высказаться о характере их почившего монарха, когда внезапно на зал собраний обрушились две тяжелые реацу — главнокомандующего и грандмастера, прекращая все пересуды. Король же с удовольствием явно наблюдал за воцарившимся хаосом и за быстро восстанавливающимся порядком, пока двое, склонив головы, принеся извинения за поведение подчиненных, вымолвили:

— Его Высочество будет сопровожден в залу собраний в целости и безопасности, — пообещал Юграм.

— Принца найдут немедля, — отозвался Кеораку.

— Не так ли? — Рейо насмешливо поднял тёмную бровь.

Уперев подбородок в подставленную ладонь, он снисходительно смотрел на квинси и шинигами. Кажется, его совершенно не беспокоило, что его маленький внук самовольно отправился в мир полный вечно голодных монстров и жестоких кровопролитных сражений. В том ли было дело, что он верил в силы ребёнка или же в том, что просто знал будущее, как мог когда-то Император, Хаашвальт не знал. Но то, что всё происходящее монарха безмерно веселило, казалось очевидным.

— Что ж, — протянул самый могущественный разумный во всех мирах вместе взятых. — Посмотрим, на что вы годитесь.

Веры в окружающих у него было немного, и скепсис свой он скрывать не собирался, но посмотреть на бесплатное представление Король был не против.

— Свободны!

* * *

Только он собирался шагнуть в темный разлом между мирами, как кто-то за его спиной хмыкнул и поднял его за шкирку. Как Зараки сумел подкрасться и встать за его спиной — загадка.

— Надо же! — громогласно воскликнул капитан. — Неужто Куросаки!

Ичиго нахмурился и посильнее дернулся из крепкой хватки, но рук Кенпачи так и не разжал. Сверху хихикнула Ячиру, явно веселясь.

— Куда собрался? — спросил его Кенпачи.

— На прогулку, — с серьезным видом ответил Ичиго и дернулся еще раз.

Не получилось.

Капитан Одиннадцатого отряда тем временем оскалился счастливейшей — и самой жуткой — из своих улыбок, тряхнул его, как кутёнка, и одним движением зажал подмышкой.

— На прогулку, это прекрасно! — провозгласил он. — Но только кто же идёт гулять на пустой желудок, молокосос?

И весело насвистывая, Демон битв зашагал бодрым шагом в сторону с холма Сокиоку. Что примечательно, не в сторону лестниц. Всё ещё зияющий за их спинами провал в пустоту капитана не волновал ни в малейшей степени.

— Спуск в другом месте, — заметил хмурый Ичиго, сдувая завивающуюся тёмную чёлку перед глазами.

Врать о том, что хотя бы завтракал, не имело ни малейшего смысла. Каким-то образом Зараки Кенпачи всегда умудрялся вычислять подобное, не иначе, как по весу.

— Это смотря, как на это смотреть, — загоготал капитан и шагнул к обрыву под заливистый смех лейтенанта.

— Что, даже не попросишь меня закрыть непотребство? — мрачно уточнил мальчик, вися кошачей тряпочкой на локте... друга.

— А пусть побегают, — с неожиданной серьёзностью иронично прорычал Кенпачи, замирая у края холма.

— Клубничка-тян, а мне Масик моти принёс, — пропела сверху из-за широкого плеча Ячиру. — Ты с каким вкусом будешь?

— С банановым, — вредно отозвался он.

— Жаль! Остались только клубничные!

Мальчик нахмурился:

— Ты всегда оставляешь мне только клубничные, Ячиру!

Но девочка только хихикнула, когда земля под ногами внезапно пропала, и Зараки рухнул в пропасть вместе с ними, даже не пытаясь сконцентрировать реацу и зависнуть в воздухе. Он на удивление мягко приземлился, и тут же под смех Ячиру и ее уговоры помчался в какой-то узкий переулок между бараками, игнорируя широкие мощенные улицы.

Примечания:

Обновлены черновики Потерянная душа (часть 35-40), Алое знамя (часть 1-14), Разделённый мир (часть 1-18), Смеялись боги (часть 1-6), По пеплу бродит лис (часть 66). Сокровище. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Хашвальт сорвался в хиренкьяку, на ходу отправляя сообщение в империю об организации поисковых отрядов в пустыню Уэко Мундо.

— Говорил я тебе, Юго, — раздражённо прорычал Базз, — хватать пацана надо!

— Не сейчас, — одёрнул он бывшего друга. — Его Высочество не оценит лишнего кровопролития.

Мимо пронёсся отряд шинигами, заставив сжать губы в тонкую линию. Грандмастер чувствовал себя отвратительно беспомощным, не в силах нащупать реацу своего правителя.

Он прятался.

Что возмущало Хашвальта сильнее, сказать было невозможно. Он — тот, кто должен был защищать наследника своего Императора, не в силах был его найти! Даже почувствовать!

В прошлом такого никогда не было. И непонятно, как произошло сейчас. Принц не должен был обладать знаниями такого масштаба. Вряд ли нечто подобное преподают в академии Шинигами.

* * *

— Нет, серьёзно? — Ренджи с нечитаемым выражением лица смотрел на огромную гарганту, не спешащую закрываться.

Видимо, сил в неё было вбухано, как в три банкая. Радовало только то, что пустые по какой-то неясной причине из провала появляться не спешили. Поисковые отряды под руководством капитанов Кучики и Укитаки споро собирались перед проходом в пустыню.

Чуть в стороне строились пятёрки квинси, которых пришлось пустить в Белый город, хорошенько скрипнув зубами. Грандмастер белых монахов ледяным голосом требовал от своих подчинённых соблюдать перемирие и дисциплину.

— Просто взял и открыл гарганту? — продолжал раздражённо недоумевать лейтенант Шестого отряда. — Да за ним даже в более сознательном возрасте такого не водилось!

Не то чтобы он действительно переживал, что душу его друга сожрёт кто-то из масконосящих — учитывая зубастость его занпакто, свободно вылезающих из внутреннего мира, беспокоиться надо скорее за пустых. Однако какая всё-таки наглость!

Стоящий рядом капитан оставался на диво невозмутим.

— Чему ты удивляешься, Абарай? — спросил его капитан, — у Куросаки Ичиго всегда было нестандартное решение любых проблем, а теперь он, и вовсе ребенок, а, значит, и способ высказывать недовольство у него тоже нестандартный.

Ренджи еще раз обвел взглядом огромную гарганту, которая раза в три, если не в четыре была больше той, что открывал Айзен, и снова покачал головой.

— В конце концов, — продолжил капитан, — размах действий Куросаки Ичиго всегда был по-королевски большим, так что неудивительно.

Королевские замашки. Ренджи никогда бы не подумал, что у Ичиго таковые есть, пока внезапно ему не вспомнилось огромное серо, пробившее все этажи замка Лас Ночес и, по слухам, просто распылившее Улькиорру Шифера. А еще была битва с тем же Айзеном, которая снесла не одну гору и ослабила ками настолько, что того добило кидо. Размах действия что того, что иного был действительно внушительный, а ведь тогда, если Ренджи правильно все понимал, Ичиго даже не знал о существовании второго занпакто.

— И где он может быть? — тихо спросила Рукия, вставшая рядом с ними.

— Где угодно, — ответил ее брат, — Двенадцатый отряд пытался высчитать возможный пункт его приземления, но площадь слишком большая.

— Он никогда ничего не делает наполовину, — вздохнула Рукия.

Младшая госпожа Кучики глубоко вздохнула. По-хорошему, ей бы вернуться в поместье и успокоить жену брата, но тем сейчас заняты его сыновья, которым в Уэко со всеми их талантами делать нечего.

Она открывает рот, чтобы уточнить детали, когда за спиной раздаётся разъярённый вопль.

— Где мой сын?!

— Вот только их тут и не хватало...

Со вздохом Абарай прикрывает глаза, обернувшись в сторону Шибы Ишина и маячащей за его спиной госпожи... Карин. По какой фамилии к ней теперь обращаться пока совершенно непонятно.

— Господа Шиба, — в отличие от них, не растерялся Бьякуя, — ваш сын и брат в данный момент пребывает в землях пустых.

Ишшин на секунду побледнел и сделал шаг назад, как вперед вышла Карин и прямо спросила:

— Тогда почему поисковые отряды еще не направлены туда?

— Потому, — проговорила уже Рукия, — что в данный момент просчитываются координаты, — девушка приподняла бровь, — или же Вы горите желанием внезапно очутиться в лесу меносов?

Ренджи потер подбородок:

— Да и сомнительно, что Ичиго там что-то грозит...

— Бедные пустые, — вздохнула Рукия.

— Капитан Кучики, капитан Укитаке! — вперёд вырвался третий офицер Двенадцатого отряда, легко игнорируя представителей клана Шиба.

— Вы вычислили место?

— К сожалению, высчитать координаты не представляется возможным, но наше подразделение собрало устройство, которое поможет отследить реацу Его Высочества в мире пустых. Здесь оно бесполезно, потому что на данный момент реацу Наследника в воздухе слишком много, но в пустыне будет легче искать.

— Приемлемо, — вздохнул Бьякуя и окинул взглядом сформированные команды. — Тогда выдвигаемся.

— Мы идём с вами, — рыкнул Ишшин, делая шаг вперёд.

Рэнджи ругнулся себе под нос, но спорить не стал. Время было критично. И если они сэкономят его на отсутствии скандалов и истерик, всем будет польза. Лишний меч категории "капитан с банкаем" в пустыне точно минусом не будет.

Ну, а когда уже-не-рыжее недоразумение найдётся... ну, у него есть два крайне раздражённых духа меча, не признающих полумер в вопросе защиты хозяина. Абарай не сомневался, что близнецы будут сдерживаться, отвешивая люлей... как минимум одному родственнику. И судя по скептическому взгляду капитана Кучики, тот тоже так думал.

Очевидно, господа Шиба достали и его. Что забавно. Ичиго в молодости и не такой переполох устраивал, а капитан терпел.

— Не возражаю, — холодно бросил Бьякуя и развернулся к гарганте, вставая почти плечом к плечу с грандмастером квинси.

* * *

— Хороший чай, — вежливая улыбка Короля душ, неспешно потягивающего дымящийся напиток, очень странно смотрелась напротив радостного оскала Зараки.

За стенами капитанского кабинета слышался непрекращающийся топот и вопли десятков шинигами и переклички рядовых.

"Не нашли?"

"Нет, не видели!"

Заглянувший в кабинет невозмутимый Юмичика занёс корзинку онигири и ещё один чайник с кипятком.

— Выбирал патлатый, — поведал Кенпачи, даже в дружелюбный тон умудрившись вложить ворчание большого хищника.

— Тебе стоит попробовать, Ичиго, — правитель поворачивается к внуку, распластавшемуся на татами звёздочкой.

На его спине восседает довольная Ячиру, уплетающая клубничный пирожок. Пусть и выглядящий более взрослым, он ничего не смог противопоставить материализованному духу меча. Рейо всерьёз подумывает о том, чтобы обратить внимание капитана Одиннадцатого отряда, кем именно является его лейтенант, но пока находит зрелище недовольно сопящего внука более привлекательным, чем серьёзные разговоры. Ребёнок фырчит и морщится, как недовольный ёжик, но молчит.

— Держи! — девочка ставит перед носом Ичиго блюдечко с манговым моти.

Довольно забавно, учитывая, что он по-прежнему не может сдвинуться.

— Тебе тоже стоит, — обращает он внимание на дух меча.

Бывший император квинси смотрит на возню детей с тем же умилением, что смотрят на пищащий клубок котят, и "отца", предпочитает игнорировать.

— Лучше бы мяса притащили... — не соглашается сидящий у двери Зангетсу.

— Правильно, — смеется Зараки, — ребенку нужны силы! Мяса неси! — кричит он дежурящему неподалеку Юмичике, а потом разворачиваясь к Ховайто, ухмыляется, — будет мясо.

— Это по-нашему! — ухмыляется пустой.

Краем глаза он поглядывает на спокойного и хладнокровного Яхве и кусает пирожок с манго, запивая его чаем.

— Вкусно же? — улыбается ему Ячиру.

И занпакто кивает в ответ, соглашаясь с другим, таким же материализованным — сладости, на удивление приятная мелочь в их долгой и иногда одинокой жизни. Ему, может, все же повезло, и дух Яхве оставался с ним, да и с Ичиго контакт он как-никак наладил, но вот девушка перед ним так и не докричалась до своего шинигами.

А Ичиго поднимается и тянется к тарелке, когда внезапно осколок души Яхве качает головой и говорит безразличным голосом, в котором чувствуется мягкость:

— Подожди, скоро будет нормальная еда.

И повернув голову, с неохотой кивает.

Снаружи раздаётся грохот и забористый мат.

— Как интересно и творчески здесь проходят поиски, — тянет насмешливо Король. — Такими темпами их подзащитного в ином случае давно бы успели сожрать.

Ещё один взрыв раздаётся в отдалении.

— Двенадцатый отряд, — прикидывает прислушивающийся пустой.

— Интересно, хоть кому-нибудь придёт в голову заглянуть в поместье Кучики? — интересуется Король.

— Зачем? — Яхве подозрительно поворачивает голову в сторону... родителя.

— Я записку там оставил...

Зараки заливисто хохочет так, что трясутся стены.

Примечания:

Обновлены черновики: Потерянная душа (часть 35-40), Разделённый мир (часть 1-19), Смеялись боги (часть 1-7), Псих (часть 3), Псих (часть 3). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Квинси и шинигами разделяются в пустыне Уэко Мундо почти сразу же, как выходят из провала гарганты. Их выкидывает на безбрежные пески мёртвого мира, и они, не сговариваясь, несутся в разные стороны, занятые каждый своим способом поисков. Про себя Рэнджи выдыхает и мысленно возносит хвалу Ками.

Сошлись бы они на одном направлении, и грызни точно было бы не избежать. По крайней мере, Шиба не упустили бы момента поцапаться. Оба представителя Благородного клана, несмотря на явные разногласия и паршивые отношения в семье, единогласно желают спустить шкуру с белых лучников. И кто сильнее — отец или дочь — поди разбери.

И сейчас с ними нет капитана Хитцугая, способного как придержать жену — бывшую жену, надо уже переучиваться, — так и вломить лучникам от души. Судя по тому, что рассказывал Ичиго и мимоходом обронил в разговорах Король душ, седовласый Повелитель ледяных небес успел знатно порезвиться в измерении квинси. Где бы оно ни было.

Рэнджи покосился на госпожу Карин, следующую справа от него. На её лице вновь застыло ледяное спокойствие с тяжёлым упрямством на дне потемневших глаз, давно ставшее привычным за триста лет.

...может быть, и хорошо, что Его Величество вмешался в этот брак. В отличие от жены господина Бьякуи, старшую сестру так и не перестал тяготить навязанный брак.

Рэнджи понимал, честно. Понимал. Никто не захочет из свободной, мирной жизни вдруг оказаться в таком положении. Но... но разве плохо ей было с капитаном Десятого отряда? Он не неволил её, не требовал чего-то особенного, даже о супружеском долге не упоминал, хотя уж за триста лет можно было завести хоть бы и одного ребенка.

Сам Рэнджи жену добивался двести лет, и вот уже сто в счастливом браке, но и на них поглядывают ожидающе. Когда уже? А сколько пришлось вытерпеть разных комментариев и предложений капитану Хитцугая от вредных старикашек, желающих получить сильное потомство, и представить сложно.

Прошло три сотни лет. Три сотни. Может быть, она не могла его простить, но попробовать войти в чужое положение...

Иногда Абарай думал, чем бы обернулась жизнь одной из сестёр, если бы капитаны не успели перехватить обеих. Не хотел, но думал. И ни к чему хорошему не приходил.

— Впереди Лас Ночес! — обратила внимание Рукия, бегущая позади.

Рэнджи чуть не выругался. Замечтался, кретин! Они не на прогулке! Впереди действительно маячил пока ещё маленький абрис белого дворца.

— Логично, — прикинул он. — Куда этой катастрофе ещё податься? Там и знакомые есть.

— Он мог вспомнить?

— Даже если нет, занпакто точно помнят.

— С арранкарами действует условное перемирие, — отозвалась госпожа Карин. — Но это вряд ли поможет.

Рэнджи поморщился. "Условное перемирие", означало, что шинигами не наведываются в пустыню с целенаправленными рейдами на арранкаров, а арранкары в свою очередь не вылезают из пустыни, в случае необходимости открывая гарганту в Общество душ потерявшимся проводникам. Но все понимают, что законов мира Пустых это не отменяет. Нельзя запретить пустым в их мире жрать шинигами, заглянувших на огонёк без приглашения. И пока несчастный доберётся до дворца... если вообще доберётся, какой-нибудь левый адьюкас вполне может закусить неудачником.

Но даже если придурок окажется удачливым, но невежливым, и вдруг нападёт на арранкара в наплыве непонятно какого вдохновения, это не вина арранкара, что он его зашиб. Не все мы Куросаки Ичиго. Не каждый лейтенант переживёт ленивый ответ того же адьюкаса, что уж о членах Эспады говорить.

У пустых нет такого понятия, как удар на предупреждение. Напал на более сильного — будь готов сдохнуть и стать обедом.

По мере того, как они приближались, все сильнее и сильнее становилось заметно, что дворец во многом изменился — исчезли колонны-башни, стоящие по его бокам, а рядом с самим зданием появилось еще несколько поменьше, одинаковые и возведенные из такого же белого камня, явно посты для наблюдения. Белый дворец выглядел, что новый и только что отстроенный, только вот стоило им подобраться еще ближе, как стало ясно, что крыша — почти полностью уничтожена: ее некогда ровную поверхность покрывали огромного размера выбоины и кратеры, башни на самой ее вершине были полностью снесены, и все еще чувствовалась удушающая реацу, которая витала там.

Ученые, которые отправились с отрядами, остановились на самой вершине дворца, а рядом с ними и остальные лейтенанты и офицеры, которые внимательно наблюдали за членами Двенадцатого отряда, которые периодически проверяя небольшую панель и датчики на ней, растерянно переглядывались.

— Так что? — не выдержав, спросила Карин.

— Это здесь, — ответил один из них, обводя пустую крышу растерянным взглядом.

— Что здесь? — внезапно позади них спросил еще один голос.

Карин резко обернулась и увидела высокого голубоволосого мужчину, который, сложив руки на груди, наблюдал за ними.

— Реацу Куросаки Ичиго, — ответил ученный, снова поворачивая небольшое колесико на панели.

— Ну так, конечно, здесь, — хохотнул арранкар, — от этого памятника его реацу уже три сотни лет фонит и столько же будет.

Эспада фыркнул, одарив их всех недобрым взглядом.

— Вы что тут забыли, шинигами?

"Шинигами" в его устах прозвучало, как особо матерное ругательство. Да и вид пустой имел не просто раздраженный, а скорее злой.

— Мы разыскиваем Куросаки Ичиго, — невозмутимо выступил вперёд Бьякуя, опередив почти вспыхнувшую Карин.

— Так он ж помер, как я слышал? — мужчина выгнул голубую бровь, но в остальном не сдвинулся ни на миллиметр. — Уж триста лет как. Убился об нашего недо-Владыку.

— Его душа вернулась, — ответил Кучики, проигнорировав возмущенный взгляд бывшей Хицугайя.

— О как! — Арранкар по-кошачьи склонил голову набок и вдруг оскалился в счастливой улыбке, резко напомнив Зараки Кенпачи. — И сразу к нам! Отлично! Надо будет нашим сказать! Давно хотел снова сразиться с этим рыжим придурком! Он должен мне реванш!

— Он больше не рыжий, — прервал его капитан с нажимом, словно пытаясь словами пригвоздить собравшегося сорваться в сонидо пустого. — И про реванш ваш точно не помнит. Выглядит, как маленький мальчик лет девяти.

— Ой, да ладно, шинигами, не портите мне праздник! Какая разница, как он выглядит и что помнит? Это же Куросаки! У него в душе такая тварь жила, что никакое перерождение не сотрёт! Его инстинкты выведут в любом сражении! — фыркнул Гриммджоу.

— Я — тоже Куросаки! — Карин шагнула вперёд, взбешенная этим разговором. — И я сотру тебя в порошок и развею по ветру, если ты только подумаешь поднять руку на моего брата!

Рука легла на рукоять меча, а пальцы сжались до побелевших костяшек. Люминесцентно-голубые глаза хищника впились в ее лицо, переведя взгляд с капитана шестого отряда. Пустой по-звериному втянул носом воздух.

— Куросаки? — насмешливо протянул он. — Ой, ли? Пахнешь ты сильной, шинигами, но до Куросаки Ичиго не дотягиваешь и вполовину. 

— Хватит!

Ледяной голос капитана Кучики хлестнул капитана Пятого отряда наотмашь до того, как Карин успела сделать глупость. Он заступил перед ней, лицом к арранкару и спиной к шинигами, но выглядело скорее наоборот.

— Мы здесь не за этим. Мы ищем ушедшую сюда душу Куросаки Ичиго. Если знаешь, где он, Гриммджоу Джагерджак...

— Мда... — пустой от неожиданности аж крякнул, выпадая из образа жаждущего битвы зверя. — Как ты это сказал, шинигами... — он усмехнулся и насмешливо улыбнулся, позволив сдержанному веселью проступить в голубых глазах. — Мне, наверное, надо чувствовать себя очень особенным, раз ты знаешь моё имя.

Прошедшие триста лет, подумала Рукия, сказались на шестом Эспаде самым благоприятным образом. Впрочем, нет. Не триста. В Уэко Мундо время течёт минимум в шесть раз быстрее, чем в Обществе душ. Для него прошло почти две тысячи, даже если он оперирует временем мира шинигами.

Арранкар изменился даже внешне. Она проследила взглядом отросшие синие лохмы, которые пустой собрал в низкий хвост, перебрав костяным шнурком. И больше тёмного стало в его одежде. Под форменной курткой теперь полуночно-чёрная водолазка.

"Они развиваются", — вспомнила она напутственные слова Урахары Киске. — "Глупо думать, что в мире, где остановка равняется смерти, всё останется таким, как было. Айзен дал им толчок, дальше они справятся сами."

— Айзен Соске сбежал из нашей тюрьмы, — сказала она, поддавшись какому-то глубинному импульсу. — Есть опасения, что он придёт сюда.

Теперь пантера в человеческом облике перевел тяжёлый взгляд на неё, и Рукия едва не вздрогнула, так похож он был на взгляд белого меча Ичиго. Тот же голод, удерживаемый стальной волей и твёрдой рукой.

— Хо, — он склонил голову набок, узнавая её. — Тогда пусть приходит, — ровно ответил масконосящий. — Уэко Мундо есть, чем ответить. Пустые не попадаются на один трюк дважды.

— Всё это прекрасно, — сказал, как выругался Ишшин. — Но сейчас мы ищем моего сына — Куросаки Ичиго. Какого хрена здесь его реацу, если его самого здесь нет?

Джагерджак с любопытством посмотрел на седого шинигами перед собой, вновь длинно и хищно вдохнув носом воздух.

— Чем ты слушал, старик? Я же сказал, что это памятник. Реацу Куросаки здесь с того дня, как он развеял в пепел Кварто. И она здесь будет до конца вечности. Она въелась в камни, пропитав всю башню. Мы этот "шедевр" мысли Айзена, с позволения сказать, даже разобрать не можем. Руки обжигает.

— Королевский размах, да, капитан? — пробормотал Ренджи за спиной господина Кучики. — Теперь понятно, что тут было... Как хоть памятник называется? — повысив голос, с нервным смешком спросил он.

Шестой выгнул голубую бровь.

— Мелкие зовут "Башней крика". Те, кто старше и помнят, что тут произошло, называют "Колыбелью Зеро". Выбирай, какое нравится, шинигами.

— Мой сын не пустой! — рявкнул Ишшин, уловив главное из сказанного.

— Не знаю, кто твой сын, старик, — фыркнул арранкар со скепсисом, — Куросаки от тебя почти не пахнет, — он кивнул на Карин. — Вот она ещё потянет. На очень младшую сестру. А ты, в лучшем случае, ему дальний родственник.

— Ты!.. — Шиба тоже схватился за меч.

— Я пустой, старик, — невозмутимо откликнулся, эспада. — Я ориентируюсь на реацу. Что мне ваши слова?

— Куросаки Ичиго — внук Короля Душ, — останавливает готовую вот-вот начаться драку Бьякуя. — Его Величество желает найти своего Наследника до исхода этих суток.

Гриммджоу поперхнулся воздухом и, посмотрев на шинигами дикими глазами, недоверчиво уточнил:

— Король душ в смысле тот, что основа Миров?

— Пустые знают, кто такой Король душ? — с любопытством посмотрел на него офицер Двенадцатого отряда.

— В общих чертах. Айзен хотел его сожрать. Это то, что мы можем понять, — пожимает плечами арранкар. — Он не является константой нашего существования. Но не надо считать нас совсем дикими.

Где-то в отдалении раздался взрыв и в тёмное небо поднялся столб бледно-голубой реацу.

— К слову о диких, — заметил Джагерджак, чуть поворачивая голову в ту сторону. — Клоуны с луками, это ваши?

— Квинси, — кивнул Бьякуя. — Не наши. Но у нас с ними вынужденное перемирие.

Масконосящий громко фыркнул, показывая всё, что он думает о таких глупых человеческих вещах, как политика.

— В Пустыне нет такого понятия, шинигами. Здесь либо да, либо нет. Ты либо отдаёшься сражению полностью, либо дохнешь, — он тряхнул головой. — Так что идите и заберите этих придурков, пока младшие их не съели. 

— Можно и не забирать, — пробормотал Ишшин, — пусть хоть пообедают.

Гриммджоу расхохотался, громко и с чувством, но покачал головой:

— Все же заберите, — он хмыкнул, — а то раз лучники, то и отравиться могут.

Карин недобро прищурилась и, видимо, хотела добавить, что пусть уж травятся, ибо проблемы квинси, не их, но Бьякуя остановил ее холодным взглядом и кивнул:

— Заберем.

— Так, может, и найдете быстрее, — арранкар почесал макушку, — и быстрее свалите отсюда.

Хотя выглядел он откровенно сомневающимся. Ренджи его понимал. Может быть, при таком... памятнике, на мелкого и поостерегутся нападать, да только если уж квинси нарвались на неприятности, и часа не прошло, то Ичиго... Мда.

Словом, разборки бы они заметили издалека.

Примечания:

Обновлены черновики: Потерянная душа (часть 35-40), Разделённый мир (часть 1-19), Смеялись боги (часть 1-7), Псих (часть 3), Техника безопасности. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Вокруг было темно. Проход в негостеприимный к ним мир и вовсе вывел их в какое-то совсем мрачное место, и Жерар, первый понявший, где они оказались, тихо выругался, закрыл рот явно собиравшемуся заорать Баззарду и тихо обратился к Грандмастеру:

— Лес Меносов, ваше превосходительство.

— Что мы, — вырвавшись, зашипел Базз, — от адъюкасов не отобьемся?

— Отобьемся, — мрачно качнул головой Жерар, — но вот устать от толпы, навалившейся здесь на нас, можем, а наверху вполне могут и Васто Лор...

Внезапно в тишине раздался хруст, ломаемых не то костей, не то ветвей каменных здесь деревьев, послышались шаги и раздался насмешливый голос:

— Глядите-ка, кто заглянул в наши пенаты, — мужчина, вышедший к ним, был затянут в белые одежды дворца пустых, а половину его лица закрывала белая маска с выразительным оскалом явно принадлежащим какому-то хищнику мира живых, — представители вымершей расы! Наслышаны-наслышаны! — арранкар наклонил голову. — Чего забыли-то? Или же, — он чуть наклонился вперед, — явились исполнить завещанный вашими предками долг?

— Да что ты сразу о долге-то да о предках, — раздался второй низкий голос, и из теней вышла еще одна фигура в белом, — может, господа лучники на экскурсию пришли.

Баззард напрягся и приготовился использовать технику пылающего пальца, как из-за его спины раздался третий голос, наполненный вежливым любопытством и долей сарказма:

— А этот несильно похож на туриста.

Высокий и тонкий, как жердь, но гибкий, как плеть. Терновый венец из белой кости венчал высокий лоб, переплетаясь с короткими светлыми и лёгкими, будто пух прядями. Пустой шагнул из тени, вежливо склонив голову.

— Томен, — вздохнул первый пустой устало и самую капельку обречённо, мгновенно переключаясь с "гостей" на новое действующее лицо. — Ну, вот что ты тут забыл? Тебе разве не сказали патрулировать сорок третий квадрант?

Пустой мягко улыбнулся резко утратившему задор товарищу.

— Я закончил и собирался возвращаться в Лас Ночес, но тут такое зрелище... Ужин с доставкой, прямо.

— Это ты кого тут ужином назвал, тварь?! — рявкнул Баззард, натягиваясь как тетива.

— Вас, — легко признал явно арранкар. — Помнится, у квинси с шинигами давние разногласия. Мы не охотимся на них целенаправленно, но все, что пришло в пустыню само, само же соглашается жить по нашим правилам.

— Господа, — вмешался в разговор Хашвальт, — с шинигами был заключен мир, и здесь мы тоже исключительно в мирных целях, и по возможности, — Грандмастер сделал паузу, — были бы рады посетить Лас Ночес и также заключить перемирие с вашим пра...

— Мир-мир-мир, — покачал головой арранкар. — В этом Мире идет вечная борьба. И здесь, — он обвел их внимательным взглядом, — выживает сильнейший и уважают сильнейшего. Доберетесь до дворца — будет вам разговор, а пока — он улыбнулся, — вы наш ужин.

Воздух задрожал от смешавшейся реацу и от силы давления, каждый вытащил свое оружие, пустые оскалились, и квинси напряглись, активируя блют.

— Держать строй, — заорал Жерар, выставляя вперед щит и отражая алое серо.

— Да что б вас! — заорал Блэк. — Чтобы я отступил перед какими-то голодными тварями?! Горящий палец!

Пламя сорвалось с кончика пальца, рвясь к масконосящим, как голодная химера.

— Хороший настрой, — хмыкнул тот, кого назвали Томеном. — Но чем ты можешь подкрепить его?

В воздухе раздался резкий свист, и над головами квинси взметнулся белый сегментированный костяной хлыст, рассекая тьму.

— Томен ин Норада, — склонился пустой, плавно уходя от выпущенного младшим рыцарем Хайлиг Пфаля. — Фрасьён пятого Эспады Неллиэль Ту Одершванг.

— И как она тебя только терпит, — фыркнул его недовольный собрат, прикрывая его от пламени...

И Хашвальт должен признать, что несмотря на болтавню и показное недовольство, пустые действуют слаженно. Привычно. Прикрывают слабые места друг друга.

— Госпожа Нэл пытается меня воспитывать, — мягко улыбается Томен.

— Оно и видно! — рявкнул третий, недовольный перепалкой. — Аман Ластело. Фрасьён третьего Эспады Тии Халлбел.

Волна взметнувшийся реацу подняла песчаную бурю, заставив затрещать окаменевшие ветви. Тройное серо разметало отряд в стороны.

— Ну, раз уж все решили быть вежливыми, — плавно скользнув вперёд, пустой с хищной маской скривился. — Грем Норм. Фрасьён первого Эспады Койота Старка.

— Да класть мне на то, кто вы и чьи вы! — не выдержал Баззард, вырываясь за-за защиты Жерара.

— Базз Би, куда!!!

— Захлопни пасть! Фольштендиг!

Пламя рвануло во все стороны, окружив взбешённого Баззарда, пробивая огненным столбом купол Леса Меносов, и Юграм прикрыл глаза. Теперь точно ни с кем не договорятся.

Сама мысль о необходимости... договариваться с пустыми жгла ядовитой реацу нутро, но сейчас было не до того. Наследник — вот высшая прерогатива их народа. Ради сына Императора они могут перешагнуть через всё, что угодно. Могут. И должны.

— Обед с самоподогревом, — хмыкнул Грем, спокойно шагнув под давление огненной реацу Штернриттера, словно и не чувствовал его.

— Знаете, в чём ваша ошибка, квинси? — Томен вышел из сонидо за спиной товарища, подпирая его плечом и облегчая ему задачу. — Вы отчего-то решили, что наш народ остановился в развитии.

— И это в мире, где остановка равняется смерти, — Аман положил руку на плечо Норму, плеснув реацу. — Как недальновидно.

— Иди вперёд. Смотри вперёд. Не останавливайся. Остановишься — умрёшь. Обернёшься — состаришься, — их голоса слились в мрачное трёхголосье. — Таков неумолимый закон нашего мира!

Их реацу взметнулась и сплелась в едином порыве, обернувшись голодной маской оскаленного волка, бросаясь на лучников.

Жерар от души выругался, задвигая регента за спину. Младшие квинси, мимолётно подумал Юграм, наверное, уже погибли от отравления... Он сжал рукоять своего цвайхендера. Если так и дальше пойдёт, ему придётся применить свой шрифт, но без поддержки императора...

— Прекратить!

Грозный рык обрушился на них вместе с давлением едкой, голодной реацу, сбивая пустым концентрацию. Мелькнула тень, задев Юграма белым рукавом, и с силой впечатала колено под дых Базу.

— Ты тоже отдохни на песочке, — буркнул голубоволосый пустой, вырубая огненного штернриттера и оборачиваясь к тройке своих сородичей, наотмашь стегая их своей реацу. — Вы чё тут устроили, молодняк на выгуле?

Масконосящие резко поубавили уверенности и сбледнули, что с их и без того бледными лицами, смотрелось жутковато.

— Господин Шестой! — всё же нашёл в себе силы возмутиться Грем. — Это наша добыча! По правилам Уэко...

— Вы сейчас сами станете моей добычей, — рявкнул Гриммджоу, — глаза разули придурки.

— Господин Шестой, — начал Томен, — квинси же...

— Посмотрели чьи бы, блин, — он ткнул пальцем в Грандмастера, — не чувствуете, идиоты? Чья реацу рядом? Чья, я вас спрашиваю?

— Да квинси же, — огрызнулся один из младших.

— Зеро, — тихо ответил высокий арранкар.

— Вот его завтраком вы и станете, если наткнетесь на него!

— Он здесь?

— Здесь-здесь, — Гриммджоу почесал затылок, — вот подчиненные его и всполошились, ищут.

— Простите, — испуганно поклонились арранкары, — так вы его фрасьоны... ахаха, мы не знали. И Вы простите, господин Шестой, не разобрали.

— Перед Трес будете отвечать, если из-за вашей тупости мы еще одним памятником обзаведемся, — огрызнулся Гриммджоу и недовольно обернулся к замершим квинси, сверкнув голубыми глазами. — Вы...

Он явно пытался подобрать цензурные слова для лучников, но с каждым мгновением явно терпел неудачу. Сверху мелькнули вспышки реацу шинигами, и Шестой вздохнул, скривившись.

— Вот скажите мне, пожалуйста, — с кислой миной поднял он голову вверх, встречаясь взглядом с капитаном Шестого отряда, — почему родственниками его назвались вы, а его реацу несёт от них?

— Зеро-сама просто добрый слишком... — услышал Хашвальт ворчание центрального пустого, руководившего направлением реацу в атаке.

Грандмастер не знал, при чём тут почивший нулевой номер Эспады и о чём говорит Гриммджоу Джагерджак, но был смутно ему благодарен. Потому что как бы не кричала гордость квинси, за триста лет отсутствующего правителя, поддерживающего своих детей силой, они ослабли, просели в силе.

— Потому что, — выплюнул Ишшин, — кто-то решил, что у Ичиго есть другой отец.

— Ни в коем разе мы ничего не решали, — усмехнулся Жерар. — Его Высочество — это Его Высочество, а Вы — это Вы, и здесь все решает реацу.

Гриммджоу еще раз почесал затылок и все же выругался; фрасьоны же притихли, с любопытством слушая перепалку между шинигами и квинси.

— Меносом, блин, клянусь, — прервал их Джагерджак, — я ни фига не понимаю, что за ерунда с этой наплывшей родней Зеро. По порядку, блин.

— Но при чем здесь Ямми Реальго? — все же спросил Жерар.

— Какой к Айзену, Ями!? — перевёл на него злой взгляд Шестой Эспада. — Титул Зеро все ваши триста лет закреплён за Куросаки, мать его, Ичиго! У нас тут и вовсе восемнадцать столетий прошло, как этот титул никто оспорить не может. Да и не хочет, что уж там.

Мужчина раздражённо рыкнул. Нервно опустил руку на рукоять своего меча и, осмотрев тяжёлым взглядом потрёпаных лучников, продолжил.

— Квинси, ты вообще в курсе, какой должна быть реацу, чтоб проесть наши камни и светить, как грёбаная радиация Мира Живых, всё то время, что тут с Айзена прошло? У нас даже Примера не может долго находиться возле той башни, башка болеть начинает, и ботинки разъедает! — он скривился и посмотрел теперь на всех "гостей" мира Пустых. — Или вы, Менос вас дери, думаете, есть какая-то иная причина, по которой у нас с шинигами пакт о ненападении?

— Что ты имеешь ввиду, Гриммджоу Джагерджак? — нахмурился Бьякуя.

— Лишь то, что на тебе, шинигами, — он невежливо ткнул пальцем в Кучики, — на ней и на нём, — тычки достались в сторону Рукии и Ренджи, — ещё триста лет назад были следы его реацу. Особенные следы, — поясняет он, как для умственно отсталых, — такие, какие Старшие пустые оставляют на своих фрасьёнах, чтобы в случае чего, другой Старший пустой подумал прежде, чем сожрать какую-нибудь мелкую сошку. Типа защиты и метки, — он едко оскалился. — По нашим меркам, Зеро на всех вас ленточку повесил с бирочкой для слепых, "МОЁ".

Старший арранкар с неудовольствием посмотрел на потупившийся молодняк. Масконосящие смущённо смотрели в землю и изо всех сил пытались казаться меньше, чем есть, а то и вовсе исчезнуть из поля зрения разъярённого Эспады.

— Спорить с таким правом собственности, даже если владелец вроде как помер, у нас дураков нет, — он фыркнул и огладил рукоять Пантеры, в явной попытке успокоиться. — За ваши триста лет следы должны были бы истрепаться, так что ничего странного, что на вас они меньше. Я подумал было, что это старые, но вот стоят передо мной квинси, — он снова посмотрел на Хашвальта. — И на них следы свежие.

— Собственности... — отупело повторила Карин.

— Собственности, — кивнул Джагерджак и тяжело вздохнул, сжав пальцами переносицу. — Ладно. Неважно. Сейчас я открою вам гарганту, и вы отсюда свалите...

— Мы не можем уйти, пока не найдём его!

Пустой ещё раз тяжело вздохнул, словно собираясь в одиночку подвинуть холм Сокиоку.

— Шинигами, — как мог терпеливо произнёс он. — Учитывая, что его здесь до сих пор нет, Уэко Мундо он уже покинул.

— Ты не можешь этого знать!

— Я знаю Куросаки. С памятью или без, в стороне бы он не остался, — Гриммджоу отвернулся и пробормотал в сторону. — Не говоря уже о том, что без памяти, он бы уже во что-то вляпался.

— Не могу не согласиться, — прикрыл глаза Бьякуя.

Примечания:

Обновлены черновики: Потерянная душа (часть 35-40), Разделённый мир (часть 1-20), Смеялись боги (часть 1-10), Псих (часть 3), Техника безопасности. Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

Взрывы и посторонний грохот на улице постепенно стихали в течение часа, но до конца так и не пропали, даже к моменту, когда Юмичика в компании младших офицеров принес плотный, пусть и довольно простой, обед. Острый кари с большими кусочками сочного мяса одуряюще пах, заставляя живот Ичиго голодно бурчать. Король душ тоже выглядел весьма заинтересованным.

— Давно меня не угощали простой едой, — улыбнулся он, с благодарностью принимая из рук пятого офицера глубокую чашку с мисо-супом. — По какой-то неведомой мне причине, люди полагают, что питаюсь я исключительно деликатесами. Что одновременно смешно и грустно.

Рейо с удовольствием вдохнул грибной запах.

— А готовить ты не умеешь? — с сомнением спросил Ичиго, с которого, наконец, слезла Ячиру.

— Готовить, — с иронией посмотрел на него дед, — я умею. Но почему-то все резко впадают в панику, когда я за это берусь.

— Так плохо готовишь? — ухмыльнулся Зангетсу с самой невинной улыбкой на свете, что на лице пустого смотрелась до крайности странно.

И неправдоподобно.

— Сложно сказать, — пропустив мимо ушей все инсинуации, сказал Король Душ. — Пробовать приготовленное мной никто не решился, хотя и внешний вид, и продукты соответствовали эталону.

Усмехнувшись, он подцепил палочками кусочек обжаренного в соусе мяса и насладился таящим на языке вкусом. Честно говоря, он действительно не понимал, почему все вокруг думали, что он не может получать удовольствие от пищи простых людей. С другой стороны, большой необходимости в пище у него не было, так что любая еда проходила по категории "блажь для удовольствия".

У внука ситуация будет другой, он растёт и меняется, так что придётся поговорить об этом с поварами, но это терпит. В крайнем случае, он сам всё приготовит. С иронией и лёгким садизмом он представил заикающихся и бледнеющих слуг, в чью картину мира не вписывается правитель всех измерений, спокойно готовящий простую пищу.

Определённо, это будут не его проблемы.

— А вот Старик готовить точно умеет, — продолжал ухмыляться пустой, игнорируя неодобрительный взгляд из-под янтарной чёлки.

— Неужели? — с показательно недоверчивым тоном отозвался Король.

— Уж получше некоторых, — мрачно откликнулся сын, подталкивая ребёнку тарелку с высокой горкой риса, от души политой соусом.

— Тогда это нужно будет проверить, — кивнул Правитель, не спуская с духа-квинси весёлого взгляда.

Белый меч прыснул со смеху.

Как всё-таки интересно, подумал он. Его ребёнок, пусть и в таком виде, сумел обзавестись сразу двумя сыновьями. Меч и его владелец едины, так что этого белого ехидного ребёнка тоже можно считать Ичиго Куросаки. Понимает ли это Яхве или привычно пытается игнорировать?

— Госпожа Кучики, стойте!

Рассеянные мысли прерывает возглас офицера из коридора.

— Я с ног сбилась! — раздался громкий голос младшей из сестёр Куросаки. — Переживала! И мне никто ничего не сообщил!

— Мама, — раздался второй голос, но чуть более тихий, — с дядей все в порядке, да и к тому же дело строгой конфиденциальности, касается Короля...

Наконец на пороге показалась невысокая женщина, одетая в тяжёлое традиционное одеяние, но на удивление легко и грациозно идущая по коридорам Одиннадцатого отряда.

— Но могли бы хоть предупредить, что все в порядке!

— Госпожа Кучики!..

Вопль за ее спиной перешёл в жалобный, когда дверь с силой стукнулась о стену, но Кучики Юзу не тронул не на секунду. Она окинула твёрдым, не терпящим возражений взглядом комнату отдыха капитана Одиннадцатого отряда, отметила притаившегося у стеночки белого близнеца, вздрогнула, но не пошатнулась при виде "призрака" брата рядом с его душой, замерла на секунду при виде такого же замершего сусликом ребёнка с алыми глазами, застывшего с недонесёнными до рта палочками... И шагнула вперёд, проигнорировав Зараки и его лейтенанта, как несущественное препятствие, прямиком к сидящему в традиционной позе Королю душ, грозно нахмурив брови.

За спиной у неё обречённо вздохнули и переглянулись её дети.

— Вы! Безответственный! Наглый! Невоспитанный хам! — громко объявила она, сложив руки на груди, что в официальных одеждах смотрелось и смешно, и грозно. — Что. Это. Такое?! — она сунула сидящему с кроткой улыбкой Рейо под нос сложенный пополам листок белёной бумаги. — Это по-вашему "письмо", долженствующее "унять волнение"?!

— Мама! — попытался унять её гнев Тенджиро, но с тем же успехом можно было обращаться к разъярённой мантикоре.

— "Не волнуйтесь, ребёнок до пляжа не дошёл" — это по-вашему успокаивающее утверждение?!!

— Ну, почему бы и нет?... — улыбка Короля стала слегка смущённой.

— Вот зря он рот открыл... — пробормотал на заднем плане Зангетсу, наслаждаясь представлением.

— "Почему бы и нет?" — передразнила его госпожа Кучики. — Вы изволите претендовать на звание члена семьи! И считаете такую отписку достойным объяснением?!

— Но довольно кратко и ясно, — пожал плечами Король.

Юзу всплеснула руками и тяжело вздохнула.

— Сразу видно, детей Вы не воспитывали и не умеете!

Один из Зангецу, как две капли воды похожий на брата, поперхнулся, а второй — белоснежный оскалился в довольной улыбке.

— Не буду спорить с этим утверждением, — хмыкнул Рейо. — Обстоятельства были вне моего контроля.

— И как себя вести в семье, Вам так же явно неведомо!

— Ну, отчего же, — осторожно замечает правитель, отчего-то чувствуя себя неуютно под взглядом метающим молнии. — У меня есть брат.

— И Вы были явно младшим, — Юзу покачала головой.

— Допустим, — Король кивнул.

...на самом деле нет, но в вопросах сущностей их порядка, пара мгновений за миг до вздоха и разница в падении песчинки, вряд ли так велика...

— И виделись Вы с ним явно больше тысячи лет назад, — женщина нахмурилась.

...десять, если бы его попросили уточнить...

— Допустим, — повторил Король.

Кучики вздохнула, потерла переносицу знакомым всем здесь присутствующим жестом, перенятым явно у старшего брата, и наконец произнесла:

— Простите Ваше Величество, но Вы явно редкостный затворник и попросту не знаете, какое испытание — дети, и воспитанием их Вам заниматься явно не приходилось. А ведь это тот еще кошмар иногда...

— Ввиду лет и опыта, пережитого мной, думаю, что совладать с одним ребенком мне вполне по силам.

— Вот! — она указала на сына. — Старший! Первенец! Казалось бы, разумное дитя! Мне было за две сотни, когда это чудо появилось на свет, тихий и спокойный ребенок, по ночам мы и слуги поместья спали! Но исполнилось ему пять лет, как все цветы в нашем саду чудесным образом оказались измазаны краской! Полы до блеска натерты маслом, а драгоценные гобелены изрисованы чернилами! И ведь мы посчитали, что готовы к пополнению в роду! — она строго посмотрела на Короля. — А Вам на голову свалился внук! И Вы не заботясь ни о нем, ни о себе, действуете столь бездумно!

— И это он ещё Кучики! — ехидно добавил из-за спины Зангетсу, пока первенец Кучики пытался спрятаться за невозмутимой маской, отчаянно полыхая ушами.

— И я всё ещё не понимаю, при чём тут моя способность воспитывать детей, — не слишком довольно заметил Король.

— При том, — Юзу резко бросила вперёд свободную руку, схватив Рейо за ухо, под судорожные вздохи простых шинигами, наблюдающих мелодраму из коридора, и притянула его к себе. — Что когда ребёнок пропадает, а потом находится, надо уведомлять и других родственников, — твёрдым голосом постановила она. — Я доступно объясняю, Ваше Величество, многоуважаемый дедушка?

Примечания:

Обновлены черновики: Потерянная душа (40), Разделённый мир (часть 1-20), Смеялись боги (часть 1-11), Венец крови (часть 1). Ссылка в профиле.

Примечания:

Всех заинтересованных приглашаю в группу — https://vk.com/club93244915

Стучитесь, вам откроют :)

БАХ!

Белая колонна высокого каменного столба с правильными ровными линиями шатается, скрываясь в пыли и облаках взрыва, но не падает. И даже не покрывается гарью. На ней и выбоины-то толком нет, к вящему возмущению засопевшего Ичиго.

— Слишком мало концентрации, — комментирует рыжий Зангетсу, стоящий у плеча, когда дым рассеивается. — Давай, ещё раз.

Ичиго вздыхает, но послушно формирует в воздухе перед собой... нечто, похожее на огромную стрелу. И тут же получает подзатыльник кончиками пальцев от занпакто, сбивая прицел и рассыпая технику.

— Концентрация, Ичиго, а не куча сил! От того, что ты вобьёшь в стрелу резерв банкая, она, конечно, приобретёт в мощности, но пробивной, а не взрывной силы не обретёт. Ещё раз!

Сзади вредно захихикал белый Зангетсу.

— Давай притащим сюда кого-нибудь! Пусть поработает живой мишенью! Так будет интереснее!

— В кого предлагаешь целиться? — иронично выгибает бровь Яхве, поправляя ребёнку стойку. — В Короля душ или в Драконьего стража?

Может, и криво исполненная, но в том виде, что есть, атака Ичиго уже прикончит почти любого младшего офицера Королевской стражи.

— Можно кого-нибудь достать снизу, — прикрыв один глаз, пустой указывает куда-то вниз, где в трёх тысячах километров покоится город шинигами и где-то на изнанке мира леденеет Вандерейх. — Я думаю, они будут не против. Особенно Зараки.

— Они против не будут, — качает головой Яхве, — а вот снова смотреть на закатывание глаз Короля сил уже нет.

— Ну что поделать, — усмехается Ховайто, — потерпит, если хочет, чтобы внук получил образование.

— Внук вообще-то тут, — хмурится Ичиго.

Он складывает руки на груди, дуется и усаживается прямо там, где стоял, смотря на идеально ровную колонну перед ним, задирает голову и вздыхает:

— И как снести такую махину?

— Силой пустого, — чуть горделиво приподнимает подбородок Ховайто, — один взрыв серо, и р-раз, ни колонны...

— Ни дворца, — заканчивает осколок души Яхве, — давай, еще раз, и пойдем в сады погулять и пообедать.

— Рядом с прудом, и карпов покормим! — тут же подхватывает Ичиго.

— Хорошо-хорошо, — кивает сила квинси.

— Эти карпы уже скоро настолько располнеют, что им и плыть-то лень будет, — ворчит пустой, но тихо, отходя подальше от Ичиго, не мешая закончить тренировку и не сбивая мотивацию.

Силы квинси надо было развивать и, желательно, не только под присмотром печального грандмастера квинси, мучающегося с организацией совета. Яхве, конечно, мог научить ребёнка всему, что было необходимо, но после пары дней размышлений решил, что и современные виды упражнений Ичиго не помешают.

Как бы сильно они ни отличались от того, что может его ребёнок. Вне зависимости от комментариев Короля душ. Вот совсем.

К тому же, если во Дворец припрутся квинси с попытками социализации принца, это незамедлительно привлечёт внимание шинигами, которые тоже... захотят в гости. А вместе с ними и Ишшин. Которого Ичиго просил всё-таки не убивать.

Нет уж. Лучше они к ним сами заглянут по составленному расписанию...

— Наплодил народ, так не опускай рук и не бросай ответственности, — прокомментировал в сторону Рей-О в тот единственный раз, когда раздражённый осколок духа едва не посоветовал грандмастеру пойти в далёкие дали с его попытками навязать трон Ичиго.

— Чья бы кошка мяукала, — прошипел тогда под нос Яхве, но, по существу, промолчал.

Отношения с... отцом, по-прежнему оставляли желать лучшего. Особенно при условии обоюдного решения не устраивать разборки на глазах у Ичиго.

Ичиго, даже зная об их разногласиях, предпочитал делать вид, что не слышит обрывки их громких разговоров. Может, это и касалось его, но как показала практика, влезать в жаркие споры между собственным занпакто и дедом, может быть чревато. Пока что, безопасно такой трюк проходил только у Юзу, владевший безукоризненным приёмом "захват за ухо". Оба предпочитали до этого не доводить. Госпожа Кучики явно понимала в воспитании детей больше их обоих, но признавать это, по крайней мере, вслух, каждый считал ударом по гордости.

Рейо считал себя мудрейшим и древнейшим существом, был им, но, с точки зрения социализации, опыта ему недоставало. Если он у него и был когда-то, то предательство и заточение в кристалле свело на нет большую часть возможностей и навыков.

Яхве же многие столетия правил Империей, потом остался с ребенком и заботился о нем, когда основная часть души даже не подозревала об этом. Покинутый собственным отцом и сам внезапно став родителем, император имел на все довольно специфическую точку зрения, решив сконцентрироваться на настоящем.

Слуги и стража, живущие с ними, порой замирали в растерянности, слушая очередной жаркий спор на тему воспитания детей и поведения с семьёй: давление реацу поднималось, воздух замирал, вспыхивали искры, но в итоге каждый раз победитель уходил с гордо поднятой головой, оставляя проигравшего в раздумьях. Счет пока что был равный.

Большинство же жителей Королевского дворца придерживались мнения, что таким образом проявляется бунтарская сторона души Ичиго Куросаки. Обсуждать, правда, как и рассуждать с умным видом, что это значит, и откуда пошло, не рисковали. В этом вопросе хорошо сходились мнениями белый меч принца и телохранитель Его Величества — "слегка" утрачивающих контроль над своей реацу. Быть промороженным до костей или идти менять штаны, испортившиеся от приступа неконтролируемого ужаса, желающих не находилось уже после третьего случая.

Король душ очень быстро напомнил всем, заинтересованным и не очень, что такое монаршая власть и что она за собой ведёт. Сформированный в сжатые сроки новый совет Сорока Шести отныне был обязан пахать на благо Общества душ от рассвета и до конца вечности. И каждый второй месяц их посланник отчитывался о проделанной работе лично перед Рейо.

Работы у Короля резко прибавилось, что испортило ему настроение и привело к введению драконовских мер по отбиванию у обнаглевших аристократов лишней самоуверенности и излишнего превосходства над окружающими. Его Величество изрядно раздражало количество бюрократии, которое попытались на него вывалить отдельно ушлые души, в связи с чем, наскипидаренный Второй отряд внутренней полиции был вынужден проводить расследование за расследованием.

Получившая разрешение вдоволь третировать благородные дома Йоруичи была счастлива. Окружающие не очень. Улей личинок изрядно пополнился не только мнимыми врагами Общества Душ, но и действительными. А Урахара надолго застрял за аудитом деятельности Двенадцатого отряда. Терпение у Его Величества оказалось далеко не железным, а характер не сахарным.

Неожиданно выяснилось, что патрули в Руконгай и обустройство дальних районов начали пользоваться бешеной популярностью. Оттуда гнев монарха казался не таким страшным. Но и здесь не повезло. Шатающихся без дела шинигами Рейо загрузил новой задачей. А на резонное замечание о невозможности благоустроить и посчитать души, поступающие в загробный мир, озверевший от чужих отмазок Король предложил попросить помощи у "коллег" квинси.

Такого оскорбления чести проводники душ не вытерпели.

И оказалось, что для начала реформации Общества Душ достаточно было только выбесить его правителя.

"Квинси доставалось меньше", — с завистью вздыхали некоторые.

Зря вздыхали, на самом деле. Ичиго, конечно, подпитал измерение, но далеко не так полно, как если бы жил в нём. Но жить в промерзшей сосульке ему не хотелось совершенно, и потому он приходил туда набегами. В основном, в библиотеку под охраной королевской стражи, в которую Юграм с трудом, но сумел направить особенно выделившихся Штернриттеров. Из пяти воздушных островов один принадлежал именно лучникам.

Хотя все было не так радостно. Юграм начал серьезную зачистку и ужесточил дисциплину, а потому все, подобные Баззарду, довольные своим положением и не боявшиеся Аусвелена, потому что по сравнению с ним дисциплинарные взыскания были ничем, были погнаны со своих мест или же остались на них, однако, растеряв большую часть своего бахвальства.

Началось строительство еще одного корпуса их академии, пытавшиеся каждый раз договориться о жизни принца в Империи, они наконец услышали новость о том, что как только принц научится контролировать свою реацу, то будет получать и иные уроки.

После этого знать измерения да и сам Регент начали отбирать семьи для формирования класса и преподавательский состав для их дальнейшего обучения. Может, градостроительством занимались в Империи не так сильно, как в Готее, зато из-за суеты, наведенной наверху начали плестись интриги, и слухи о скором возвращении правителя порождали заговоры, а потому каждый год иерархия на праздновании нового года за столом во дворце менялась, оставляя неизменными пустое место правителя, Регента и Шутцштаффель.

Вот так и жили. Как-то.

Самым тихим местом, по мнению Ичиго и его мечей, было поместье Кучики, куда приходить пока получалось не чаще раза в неделю, не более, чем на пару часов. Потому что реацу.

Вот при госпоже Юзу борзеть не рисковали ни квинси, ни даже Ишшин. Искусство демонических заклинаний ставило в неудобные и неприличные позы любого, кто открывал рот не по делу и портил уважаемой госпоже Кучики чаепитие с любимым братом.

Тенжиро и Кенжиро успели пожаловаться Ичиго, что не подозревали о стольких талантах дорогой матушки, оказавшейся очень страшным противником. Вкупе со стоящим за её спиной Главой клана, непобедимым. Комбинация ледяного презрения во взгляде Бьякуи и тёплой доброты в глазах его жены нагоняла даже большую жуть, чем улыбка приснопамятной Уноханы Рецу.

Зараки от этого всегда ржал.

* * *

А вот Карин было не до смеха. Она, лишившись мужа, снова вернулась в клан Шиба. Считавшая себя истинной Куросаки, она тем не менее понимала, что такой фамилии в Обществе Душ нет, а, значит, и нет клановых привилегий, а без них ей капитанский пост не сохранить. Ее хаори буквально готово было упасть с ее плеч. Она похудела, внезапно лишившись поддержки Тоширо. Ранее его забота была незаметна, но как ее не хватало сейчас. Ведь многие запросы со стороны Совета были отклонены именно капитаном Десятого отряда, как и многие проблемы с документацией были решены благодаря его покровительству. Может, не мужем, но Тоширо был ее другом, какой-то опорой, пусть существование ее она и отрицала.

С братом ни ей, ни отцу не позволяли видеться в одиночестве — только в компании не менее трёх человек. Во избежание. И ни с какой стороны она подойти не могла к этому вопросу. Ни как шинигами, ни как член клана Шиба, ни как девушка с кровью квинси в жилах. Попади она в Империю ее, возможно, и вовсе убили бы на месте.

Ее жизнь была долгой, но одинокой.

В будущем, возможно, она наберёт достаточно уважения и статуса, но пока ей придется начинать почти что с самого начала. Спасала, как ни странно, пока только наука Айзена. Бывший капитан знал многое из того, что приходит только с опытом. И что-то все же передал ей. Обучил. В меру своих сил и разумений. Карин была бы рада и ему.

Но его не было.

Официально поиски всё ещё велись, но уже без прежнего кипиша и надрыва. След Хоугиоку растворился и исчез, что уловили приборы Урахары. Айзен Соске считался пропавшим без вести, но шептались в кулуарах шинами, что на побег он потратил все свои силы и в итоге погиб.

Карин не была уверена, как относится к этому. Они оба использовали друг друга в меру сил. Он, она не обманывалась, вероятно, больше, она в силу отсутствия опыта, меньше. У них обоих были свои цели, сходившиеся на краткий миг и различавшиеся в полноте. Минуло бы время, и они бы разошлись.

В хороших условиях: не сойдясь в бою и не предавая друг друга окончательно. Но глупо полагать, что стоило на это рассчитывать. В глубине души она знала туманную истину: из союза с Айзеном никогда не могло выйти ничего хорошего.

В конце концов, он переиграл всё Общество душ, и в чём же ей тягаться с ним?

"От того, что знаешь про яд в чашке, он не подействует меньше, если ты выпьешь его добровольно", — сказал ей однажды Тенген, не сводя задумчивого взгляда с кружащихся в воздухе снежинок внутреннего мира.

"Да", — согласилась тогда она. — "Но цель того стоит".

Целью было отомстить за брата и заставить шинигами платить по счетам. Теперь брат жив, а платить некому.

Только капает яд с отравленных губ. Безопасный для нее, но безвозвратно впитавшийся в кровь и губительный для других.

А Айзена просто нет. И вряд ли будет.

"Отец совсем поседел", — думает она, смотря на истончившегося старика на энгаве, остановившимся взглядом наблюдающим за падающими листьями в саду.

Она по-прежнему считает его виноватым. И, наверное, никогда уже не простит. Но в груди почему-то ворочается жалость. Даже тётка Куукаку выглядит моложе и лучше, чем этот осунувшийся старик.

Мир всё так же существует. Течёт время. Только ей некуда идти и возвращаться. Для простых душ и простых шинигами почти ничего не изменилось, оставшись в понятных рамках. Они даже не судачат и не распускают слухов больше обычного.

Просто однажды нашёлся потерянный внук Короля Душ и тот проснулся... Кажется, мальчик имеет какое-то отношение к Шиба, но предпочитает приходить к Кучики. Но, наверное, там дело в том, что клан Кучики когда-то лично присягал Его Величеству... Да, ребёнок очень сильный, и даже квинси рассматривают его как своего правителя... Поэтому с ними сейчас мир...

А ещё есть сказка об исчезнувшем Зеро Эспада, который однажды вернётся. Так шепчут пустые...

И легенда о Куросаки Ичиго...

Так странно всё это слушать и знать, что ни одну из историй люди не связывают между собой, почитая за разные.

Быть может, так и должно быть. Карин не спешит развеивать слухи. На ум иногда приходят слова Тоширо, однажды сказанные за чайной церемонией. Не то стихи, не то обрывки из легенды.

— Я буду здесь. Я буду там.

И время вдруг неумолимо.

Среди ветров и бурых скал...

Сияй звездой неоспоримо.

И он... действительно где-то... там.

Примечания:

Обновлены черновики: Разделённый мир (часть 1-21), Смеялись боги (часть 1-12), Венец крови (часть 1). Ссылка в профиле.