Два мира, одно сердце (гет)

Солнечный луч настырно щекотал лицо, и Саша, поморщившись, перевернулся на другой бок. Будильник ещё не звонил, но спать уже не хотелось. «Первый день в универе», — пронеслось в голове. В груди приятно щекотало от смеси волнения и предвкушения. Новая жизнь, новые знакомства… Он даже мысленно прикинул, в чем пойдет — джинсы и новая рубашка, которую он купил специально для этого дня, должны произвести впечатление. «Интересно, какие там преподаватели? Строгие? А одногруппники? Смогу ли я найти друзей?» — мимолётные мысли теснились в голове.

Не открывая глаз, он потянулся к телефону, чтобы отключить будильник, который вот-вот зазвенит. Но что это? На привычном месте телефона нет. Неужели он остался в кармане брюк? С трудом открыв один глаз… Саша подскочил, инстинктивно ожидая ощутить привычный матрас, но оказался на чём-то твёрдом и непривычно тёплом. Комната, в которой он находился, совершенно не походила на его собственную. Вместо привычных обоев стены были украшены каллиграфией и картинами, изображающими незнакомые пейзажи. Вместо кровати — какая-то низкая платформа, застеленная толстым, но упругим матрасом и множеством подушек и одеял из блестящей, похожей на шёлк, ткани. Вместо шкафа — богато украшенный сундук в углу. Мебель в виде низкого шкафчика с кучей дверей и ящичков, столика и нескольких изящных низких табуретов была сделана из темного, блестящего дерева. Через большие окна, затянутые тонкой, пропускающей свет бумагой, открывался вид на ухоженный сад с цветущими деревьями и чем-то вроде пруда.

Оглядев себя, Саша заметил, что одет не в свою пижаму, а в какие-то свободные белые штаны и рубашку с запа́хом из ткани, похожей на хлопок. В голове теснились мысли от непонимания, что происходит. Глаз задёргался, а в руках парень почувствовал дрожь. Он попытался встать, но ноги не слушались. Всё же с трудом поднявшись, шатаясь, подошел к большому зеркалу в бронзовой оправе, стоящему на низком столике.

Из зеркала на него смотрел… не он. Точнее, не совсем он. Лицо принадлежало молодому человеку явно азиатской внешности: благородные черты, высокий лоб, прямой нос, темные, проницательные глаза. Волосы были темными и длинными, собранными в странный пучок на макушке, закрепленный какой-то заколкой и повязкой. Саша проморгался, заглянул за зеркало, пытаясь убедиться, что это не муляж и там не стоит другой человек, повторяющий за ним движения.

— Это… это не я, — прошептал Саша, проводя рукой по чужому лицу. — Это… это какое-то сумасшествие…

Он несколько раз протер глаза, чтобы убедиться, что не спит, даже ущипнул себя, и, в итоге, довольно больно шлепнул себя по щеке.

— Айщ, — воскликнул он, поморщившись от жжения, а затем застыл, осознав, что сказал не «ой» или «ай», а какое-то странное, незнакомое слово.

Дверь, украшенная резьбой, тихо отворилась, Саша испуганно оглянулся, упав на задницу. Он увидел, что, поклонившись чуть ли не в пояс, в комнату вошла красивая девушка в длинном, непривычном платье с запа́хом, перехваченном широким поясом. Оно было сделано из блестящей ткани нежных пастельных цветов, расшитое вышивкой.

— Вы уже проснулись, мой господин?

Саша резко замер. Сердце бешено колотилось, а в голове царил хаос. «Господин? Что происходит? Где я?»

В голове, словно в замедленной съёмке, промелькнул вчерашний вечер. Он сидел с мамой на кухне, она налила ему ароматный чай и увлеченно рассказывала об очередном корейском сериале. Кажется, там опять какой-то дворцовый переворот в эпоху Чосон… Саша не выдержал и фыркнул:

— Мам, ну серьезно! Это же просто сериалы! Мыло! Там всё неправда!

Мать резко замолчала, посмотрев на сына с такой обидой, что Саше стало не по себе.

— Ты так говоришь, потому что ничего не знаешь, — тихо сказала она. — Ты смеёшься над тем, чего не понимаешь. Вот попал бы ты сам в такую дораму! Посмотрела бы я, как бы ты там выкручивался! Да ты бы там и дня не продержался со своими-то замашками!

Саша хотел было извиниться, но гордость не позволила.

— Да ладно, мам, — буркнул он. — Что я там, в Корее этой, не видел?

Он демонстративно уткнулся в телефон, показав, что разговор окончен.

Мать тяжело вздохнула и вышла из комнаты. Саша ещё какое-то время листал ленту новостей, пытаясь отвлечься, но слова матери занозой сидели в голове. Отправившись спать, долго ворочался, не находя себе места, снова и снова прокручивая в голове этот дурацкий разговор. Он чувствовал себя виноватым, но признать это не хотел.

— Ну и пусть, — подумал он, с силой сжимая подушку. — Подумаешь, дорамы…

С этой мыслью он, наконец, провалился в беспокойный сон, а проснулся в этом странном месте.

Неужели?.. Догадка пронзила его, отдаваясь гулким эхом маминых слов «Вот попал бы ты сам в такую дораму!»

«Да нет, — нервно ухмыльнулся своим мыслям, — не может быть. Мы не богаты, чтобы мне устроили «Холопа», да и что я такого сделал? В универ поступил. Никого не обижал. Ну, подумаешь, дорамы мне не нравятся».

Тем не менее он оглянулся в поисках каких-нибудь скрытых камер, но ничего не обнаружил, а лишь наткнулся взглядом на вошедшую девушку, поразившись её красоте. Волосы были уложены в сложную прическу, украшенную причудливыми, явно дорогими, шпильками и шелковыми лентами. Она выглядела очень юной, но держалась с достоинством и едва заметной учтивостью. В её темных, раскосых глазах светились забота и интерес.

— Г-г-господин? — переспросил Саша дрожащим голосом.

Девушка слегка поклонилась, её темные глаза смотрели спокойно и немного вопросительно.

— Завтрак уже готов, мой господин. Вас ждут ваши отец и матушка, — её голос был мягким и мелодичным, но незнакомые интонации резали слух. — Я помогу вам одеться.

— К-кто вы? — запинаясь, спросил он. — И где я?

Брови девушки едва заметно приподнялись, но она быстро взяла себя в руки.

— Меня зовут Юн Соль, мой господин. Я ваша жена, — она снова поклонилась, на этот раз чуть ниже. — Вы находитесь в своем доме, в деревне… — она назвала деревню, но это название ничего не говорило Саше, это было незнакомое слово. — …недалеко от Ханяна.

Саша почувствовал, как к горлу подступает тошнота. «Жена?! Ханян?! Что за бред?! Дорамы мама смотрит, а не я, чтобы мне такое снилось».

Юн Соль подошла ближе, её лицо выражало беспокойство.

— Господин, вам нехорошо? Вы очень бледны. Может быть, позвать лекаря? — в ее голосе слышалась искренняя тревога. Она протянула руку, чтобы потрогать лоб, но он отшатнулся.

— Не… не подходи! — выкрикнул он, сам пугаясь своего голоса. Он чувствовал, что теряет контроль над собой. — Где я? Что происходит?! Я… я хочу домой!

Юн Соль отступила, опустив глаза. Она явно была напугана и смущена поведением мужа.

— Господин… я не понимаю, что с вами… Вы… вы сердитесь на меня? Я сделала что-то не так? — на её глазах выступили слезы, а плотно сжатые губы слегка задрожали.

Саша схватился за голову. В голове смешались обрывки воспоминаний, чужие имена, незнакомые слова. И снова слова мамы: «Вот попал бы ты сам в такую дораму!»

Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. «Так, спокойно. Надо взять себя в руки. Если это сон, то я скоро проснусь. А если… если нет…». Эта мысль была слишком страшной, чтобы её додумывать.

— Н-нет, всё в порядке. Я не сержусь, — выдавил он, стараясь говорить как можно спокойнее и попытавшись улыбнуться. — Просто… голова болит. Наверное, переутомился вчера…

Юн Соль посмотрела на него с недоверием, но всё же немного успокоилась.

— Я принесу вам успокаивающий отвар, мой господин. И распоряжусь, чтобы вас не беспокоили.

Она тихо исчезла за дверью, оставив Сашу в плену своих мыслей и страхов. «Что же мне делать? Как вернуться домой? И… кто такая эта Юн Соль? И что значит… «жена»?»

Саша судорожно пытался вспомнить, что могло произойти, и как он тут оказался. Но тщетно — ничего не приходило в голову. Крадучись подошёл к окну, выглянув в сад, где несколько слуг занимались своими делами.

В саду, казалось, цвело всё: каждое дерево, каждый куст, каждая травинка. Щебетание птиц должно было дать чувство умиротворения, но не в этот раз.

— Доброе утро, господин, — сказал неожиданно появившийся рядом взрослый усатый мужчина в грубой серой одежде с соломенной шляпой на голове, низко кланяясь.

Саша вздрогнул от неожиданности и скрылся в комнате, заметив, как мужчина удивлённо хмыкнул и покачал головой.

Он сел на постель, пытаясь подвести хоть какой-то итог происходящему. Итак, судя по всему, он каким-то образом оказался в Корее, да ещё и в прошлом. Что же делать? Как вернуться домой? Он понимал, что говорит на чужом языке, абсолютно его не зная прежде, и понимает речь, с которой к нему обращаются. Если его называют господином, значит он имеет вес хотя бы в этом доме. А судя по убранству и саду, хозяева дома весьма не бедные.

Пока Саша сидел, погруженный в свои мысли, дверь в комнату тихо открылась. Он поднял глаза и снова увидел Юн Соль. Она низко поклонилась. Саша, растерявшись, подскочил с места, собираясь поклониться в ответ, но в последний момент передумал, словно интуиция подсказывала ему, что он не должен этого делать.

— Я принесла вам успокоительный чай, мой господин, — сказала Юн Соль, ставя перед ним низкий табурет и керамическую пиалу с какой-то прозрачной жидкостью и плавающими на поверхности цветами.

Саша недоверчиво покосился:

— Что это?

— Это чай из хризантем. Он успокаивает головную боль, — сказала она, пододвигая к нему напиток. — Ваша матушка беспокоится за вас и, возможно, придет навестить вас позже. Ваш отец ушел, кажется, в управу, пожелав вам скорейшего выздоровления. Принести вам завтрак сюда?

Саша посмотрел на девушку, которая с лёгкой улыбкой нежно смотрела на него. Он хотел было отказаться от еды, но желудок предательски заурчал. Чтобы скрыть неловкость от этого момента, Саша схватил чашу с напитком и залпом, жадно глотая, выпил, с грохотом поставив пустую ёмкость на стол, словно выпил не первую рюмку водки, он шумно выдохнул, вытирая рот рукавом.

И снова поймал на себе странный недоверчивый взгляд.

— Пожалуй, принесу вам завтрак, — вернув на лицо улыбку, сказала она, вставая.

Саша не знал, должен ли что-то ответить на это. Видимо, посчитав его молчание за положительный ответ, Юн Соль вышла.

Надеясь, что этот чай, вкус которого он даже не успел понять, не принесет ему вреда и, что самое главное, не отравлен, Саша попытался вспомнить рассказы матери о исторических сериалах про Корею. Точно, вчера она говорила что-то про Чосон. Несколько раз он видел на экране телевизора подобные комнаты и людей в таких костюмах, как на нем и Юн Соль. Вспомнить бы что-то полезное из её рассказов, чтобы выжить здесь, прежде чем сможет вернуться домой, ведь вариант, что ему всё это снится он уже окончательно отмёл. Непрерывный поток мыслей, обрывков воспоминаний своих… и чужих смешались в голове. Всплывали то образы друзей, знакомых и одноклассников, то абсолютно незнакомые лица с раскосыми глазами, места, которые он никогда не видел, и обрывки разговоров, которые никогда не вёл, и не смог зацепиться за них, чтобы хоть какая-то информация была на пользу.

Юн Соль вернулась быстро, словно поднос с едой стоял буквально за дверью. Она прошла в комнату, поставила на тот же табурет еду. Незнакомые ароматы щекотали ноздри. Саша с любопытством уставился на блюда: белая горка риса, темный коричневатый суп с плавающей в нем какой-то травой и несколько маленьких тарелочек с чем-то ярким и непонятным.

— Я помогу вам умыться и переодеться перед завтраком, — сказала она, а затем выглянула за дверь и взяла из чьих-то рук таз и полотенце.

Юн Соль поставила латунный таз с водой перед Сашей и, присев рядом, намочила край полотенца. Она аккуратно протёрла его лицо, смывая остатки сна. Саша замер, поражённый её близостью и нежностью.

Их взгляды встретились, и девушка заметно смутилась. Саша, неловко прочистив горло, тоже отвёл взгляд, пытаясь смотреть куда угодно, только не на нее.

Закончив с умыванием, она вынесла таз, передав его кому-то за дверью.

Подойдя снова к Саше она потянулась к завязкам на его груди, отчего он дернулся, схватившись за узелок.

— Ч-что ты делаешь? — испуганно спросил он.

— Помогаю вам переодеться, мой господин, — невозмутимо ответила она.

«Неужели, чтобы женщина переодевала мужчину, в порядке вещей?» — мелькнуло в голове Саши.

Он должен максимально соответствовать местным обычаям. Что же делать? Позволить ей себя раздеть? Его, конечно, раздевали девушки раньше, но совсем для других целей.

Саша постарался расслабиться и встал. Юн Соль аккуратно распустила завязки и, обойдя парня со спины, стянула с него тонкую белую рубашку, оголив подтянутый торс. Ветерок из окна обдул оголенную кожу, отчего та покрылась мурашками. Затем она достала из сундука точно такую же чистую рубашку, помогла одеть, дальше накинула на него шелковый халат, застегнув и завязав все завязки. Проведя концы широкого пояса за его спину, ей пришлось его приобнять, отчего он затаил дыхание от её близости. Наконец, закончив с одеванием, Юн Соль удовлетворённо оглядела парня, а затем указала ему на стол:

— Пожалуйста, мой господин, приступайте к еде.

Саша сел, но тут перед ним встала другая проблема — как это есть? Перед ним лежали палочки и ложка. Живот урчанием снова дал о себе знать.

— Ешьте, мой господин, — сказала она.

Саша решил пойти по простому пути: взял ложку и стал есть. Сначала съел суп, а затем рис. Все было очень вкусно, хоть и немного непривычно.

Пока он ел, Юн Соль спросила:

— Как вы себя чувствуете, мой господин? Голова больше не болит?

Саша, стараясь не смотреть ей в глаза, ответил:

— Немного лучше. Но у меня… будто туман в голове… Я плохо помню вчерашний день…

Юн Соль удивлённо на него посмотрела, а затем зарделась, опустив глаза:

— На вас наша свадьба так повлияла?

Это что же получается? Они только вчера поженились? И что теперь делать? Что ей сказать? А прошлой ночью что-то было, раз они женаты? А следующей что-то должно быть? Эти вопросы мелькали в голове парня, отражаясь на его лице. Заметив замешательство Саши, девушка ещё больше засмущалась.

— Вы вчера много выпили и быстро уснули, мой господин. Поэтому, наверное, болит голова и память подводит.

Саша облегчённо выдохнул. Она сама дала ему подсказку, как выкрутиться из этой ситуации.

— Тогда расскажи, что вчера было? Что я мог забыть? — спросил Саша, с интересом посмотрев на девушку.

— Церемония прошла очень сложно. Все эти поклоны. Я так волновалась, что споткнулась и чуть не упала.

— Ах, да-да, помню, — соврал Саша, натянуто улыбнувшись, сделав вид, что действительно что-то вспомнил.

— Затем нас поздравили и проводили в вашу спальню.

— Сюда? — Саша обвёл взглядом комнату.

— Да, мой господин. Здесь было много блюд, выпивка. Я постаралась соблюсти все положенные обряды. Но вы… Вы… — она запнулась, на глазах выступили слезы.

— Что я? Я тебя обидел? — Саша чуть не подавился. «Что же хозяин этого тела сделал с бедной девушкой, что она чуть не плачет?»

— Вы ругались на меня. Сказали… Сказали…

— Да, что я сказал? Говори… — Саша совсем разволновался.

— Сказали, чтобы я вела себя тихо и ни на что не надеялась, что вы будете моим мужем только для людей, что не хотели этого брака и вас заставили.

— Я правда так сказал? Наверное, я был очень пьян. Совсем не помню этого.

— Нет, вы это сказали будучи трезвым, а потом напились и уснули, не раздеваясь.

— Но я же проснулся не одетым… — чуть не подавившись, пробормотал он с набитым ртом. — Кто меня раздел?

Юн Соль покрылась румянцем:

— Я… — нерешительно сказала она, а затем затараторила, стараясь оправляться, словно он мог ее поругать за этот поступок: — Не могла же я опозориться тем, что мой муж вместо выполнения супружеского долга просто уснул, — губы девушки дрожали, из глаз полились слезы.

Саша перестал есть и, не зная, что делать, потянулся к волосам девушки, погладив по голове:

— Прости, не знаю, зачем я это наговорил тебе вчера. Ну, не плачь, пожалуйста.

«Вот же ж придурок! — пронеслось в голове, пока провел пальцами по ее щекам, вытирая слезы. — Как он мог обидеть эту красавицу? Что, так сложно было выполнить свой долг? Она ж красивая. Подумаешь, заставили жениться. Если у вас тут традиции такие, то просто прими и радуйся, что жена красотка досталась».

Наконец, доев, он отодвинул от себя столик. «А что я должен вообще делать? Пока сослаться на болезнь и постараться разведать обстановку? Черт! Я даже не знаю, как зовут этого придурка, в теле которого оказался».

Юн Соль встала, взяла поднос в руки и, слегка поклонившись, сказала:

— Отдыхайте, мой господин. Вам что-нибудь нужно?

— Нет, ничего не нужно, спасибо, — поспешно сказал он. — Когда ты вернёшься?

— Я принесу вам обед позже, если вы не будете в состоянии выйти в общий зал. Сейчас к вам придет слуга, который приведет в порядок ваши волосы, мой господин.

Не успел Саша даже подумать о чем-нибудь, как в комнату вошёл скромно одетый молодой мужчина. Лицо было гладко выбрито, глубокопосаженные глаза смотрели с уважением. Низко поклонившись, он подошёл к столику с зеркалом, положив перед ним большую подушку.

— Прошу, учёный Пак, садитесь.

«Пак это имя или фамилия? Черт, да я даже не знаю, как здесь принято обращаться к людям! Учёный? Это ещё что такое?» — задумался Саша, послушно вставая и направляясь к зеркалу.

Когда он сел, то видел, как мужчина распустил ему волосы и аккуратно стал расчёсывать. Какими-то замысловатыми движениями он быстро собрал волосы в пучок, закрепив их каким-то цилиндром и шпилькой. Весь процесс мужчина молчал, не проронив ни слова.

— Будете бриться сегодня, господин? — спросил он, закончив с волосами.

Саша прикоснулся к лицу и, не заметив особой щетины, поспешил ответить:

— Нет, я плохо себя чувствую…

— Понимаю, — протянул тот, как-то странно улыбнувшись с огоньками в глазах.

Заметив этот взгляд, Саша хотел возмутиться, уж не намекает ли тот на бурную брачную ночь, которой на самом деле не было, но подумал, что лучше вести себя как можно спокойнее.

В животе вдруг предательски заурчало. Нет, ему срочно нужно в туалет! Этот звук не скрылся от ушей мужчины.

— Позвольте сопроволить вас в отхожее место, господин?

— Да, пожалуй…

При этом в голове куча мыслей уже только от названия «отхожее место». Что там его ждёт? «Надеюсь, не хуже, чем у бабушки в деревне» — подумал он, вспомнив, туалет в виде вертикального гроба с дыркой в полу, по-другому он никак и не мог назвать это сооружение.

«Нужно изобразить слабость, чтобы не выдать себя, иначе самостоятельно ничего не найду. Пусть он меня отведет», — промелькнула мысль, поэтому он встал и опёрся об руку мужчины, скрючившись, будто действительно ему совсем плохо.

Они вышли во двор. Саша огляделся. По двору бегали куры, мальчишки, ходили люди, кто с метлой, кто с корзиной, видимо, слуги.

Наконец, он заметил небольшую пристройку в углу двора, куда его и привел мужчина, даже не предупредив, что его ждет внутри. Заглянув туда, он едва не задохнулся от отвратительного запаха. Это была просто яма в земле, над которой стоял деревянный ящик.

«Чёрт! — подумал Саша. — И где здесь туалетная бумага?»

Осмотревшись, он не нашел ничего, кроме кучи сухих листьев в углу.

«Ну, что ж…» — вздохнул Саша и, зажав нос, попытался приспособиться к ситуации. Это было непросто. Он запутался в полах халата и широких штанах, отчего чуть не упал.

Когда всё закончилось, он выскочил из туалета, как ошпаренный, и жадно вдохнул свежий воздух.

«Больше никогда! — подумал Саша. — Буду терпеть до последнего!»

Казалось, что запах преследует его, въевшись в одежду. Слуга протянул кувшин с водой, помогая вымыть руки, и подал полотенце.

Саша вернулся в комнату и замер на пороге. У окна стояла женщина в шелковом платье насыщенного сливового цвета. Её волосы были аккуратно убраны, в них поблескивала серебряная шпилька.

— Мин, сынок, — сказала она, направившись к нему навстречу. — Как ты себя чувствуешь?

Саша застыл как громом пораженный. «Это что… его мать?!»

— Э-э-э, — промычал он, лихорадочно соображая, что ответить, и как вообще называть эту женщину, неуверенно сказав: — Мне уже лучше, благодарю.

Она подошла к нему, заботливо трогая его лоб.

— Жара нет, но ты бледен, — сказала она. — Тебе стоит прилечь.

— Да, ма… ма… матушка, — наконец выдавил он, заикаясь, — мне уже значительно лучше.

Он прошел внутрь, садясь за низкий столик с письменными принадлежностями на нем. Ему вспомнился кадр из сериала, что мать смотрела, где мужчина с умным видом сидел именно за подобным столиком.

Саша заметил, что в комнате была проведена уборка, пока его не было: постель была заправлена, одежда, которую Юн Соль с него сняла, исчезла. Женщина села напротив на большую подушку, на которой до этого сидел сам, когда его причесывали.

— Вы хотели о чем-то поговорить, матушка? — спросил он, не зная как себя вести, когда молчание затянулось.

— Я все ещё чувствую себя виноватой, что не смогла защитить тебя от этого брака, Мин, — грустно сказала она.

— Ну что вы, матушка, — нашелся он. Кто-нибудь дайте этому парню «Оскара» за лучшую мужскую роль. — разве вы могли что-то сделать?

— Нет, — вздохнула она, — таковы традиции, и этот брак был обговорен ещё до твоего рождения.

«А вот это уже интересно», — подумал он, а вслух сказал другое:

— Да, матушка, понимаю. Вам не о чем беспокоиться. Юн Соль прекрасная девушка…

Он осекся, ведь не знал не слишком ли много он говорит, для человека, который оказался в этом месте, ничего о нем не зная.

— Она из хорошей семьи, — подтвердила мать. — К тому же ее отец, дворцовый советник Юн, помог тебе получить титул ученого. Хоть за это мы должны быть ему благодарны.

— Да, матушка, безусловно, вы правы.

— Твой тесть приложил немало усилий, чтобы ты получил эту должность в Королевской Канцелярии. Ты должен оправдать его доверие. Завтра твой первый день. Будь внимателен, слушай старших, не вступай в споры. Помни, что от тебя зависит репутация нашей семьи и семьи твоей жены. Я уверена, ты справишься, Мин, но будь осторожен. В Канцелярии много завистников и интриганов.

«Ох, я ещё тут не знаю, что делать, а завтра мне ещё идти куда-то, — пронеслось в голове. — Господи, да за что мне это? Ну, пожалуйста, верните меня домой… Мама, я больше не буду смеяться над твоими сериалами, обещаю».

— Да, матушка, я постараюсь, — неуверенно выдохнул он.

— Хорошо, сынок, — сказала она, вставая, — мне пора. Скоро твой отец вернётся.

— Да, матушка, — он встал следом, провожая мать до двери.

Наконец, оставшись один, он тяжело опустился на подушку и снова стал анализировать. Саша абсолютно не понимал, что должен делать и как себя вести. Работа в Канцелярии говорит о том, что ему придется писать, но он же не умеет. Или умеет? Что делать? Как выпутаться? Как выжить? Как вернуться домой?

Он нервно расхаживал по комнате, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь составить хоть какой-то план. Заглянул в шкафчик, найдя в нём какие-то книги с кучей иероглифов, которые он, к своему ужасу, не понимал. К сожалению, навыки чтения и письма вместе с чужим телом ему не передались. Ещё и эта девушка, Юн Соль. Она ведь его жена. Чужая жена, по сути. Но она этого не знает. Что ему делать? Как вести себя с ней? Попадись ему такая красотка в России, в его время, он вряд ли бы отказался провести с ней пару вечеров. Но она замужняя женщина, а это уже для него абсолютное табу.

Примечания:

Ну вот, как-то так))

Как вам такая история?

Иллюстрации к этой работе будут на канале https://t.me/Na_Perekrestke_Mirov